— Шлюха! Убийца!

— Я знала, что это только дело времени, — послышался голос Мэми Каннингхэм. Он прозвучал резко и высоко над сердитым гулом толпы, доносившимся сквозь зарешеченное окно над головой Бет Энн. — Бог свидетель, она говорила, что в следующий раз нажмет на спусковой крючок, и дала понять, что все сделает уверенно. Я своими ушами слышала.

— Она забивала голову моей Китти отвратительными вещами, — крикнул Дуглас Харди. — Это не для ее…

Гул голосов усилился.

— Преступление против природы!

— Такой богобоязненный человек, как Вольф Линдер…

— Чего еще ожидать от такой девки?

— Цивилизованное общество не может простить отцеубийцу!

Бет Энн узнала густой баритон Роберта Барлингса, сжалась, уткнулась лицом в колючее тюремное одеяло и закрыла уши руками. Спасения от этого кошмара не было. Становилось только хуже.

Как они могут думать, что я убила па?

Когда Бет оправилась от шока, этот вопрос постоянно вертелся у нее в голове. Бет знала, что, на первый взгляд, она почти беззащитна со следами насилия на шее и запястьях. Она смутно расслышала голос кого-то — возможно, Зака, хотя уверенности не было, — что-то говорившего о самообороне. Реальность едва достигала ее затуманенного сознания. Ей не приходило в голову, что потеря невинности заклеймила бы ее в этот момент больше, чем если бы она призналась в убийстве.

Перевернувшись на спину, Бет Энн стала считать мух на облупившемся, грязном потолке и старалась не обращать внимания на доносящийся с улицы гул голосов.

Две камеры располагались сразу за кабинетом шерифа, соединялись с ним деревянными дверями. В них воняло мочой — вероятно, работа пьяниц, которых шериф Николс убрал отсюда, чтобы содержать нового узника в одиночке.

Единственное зарешеченное окно высоко в стене над койкой Бет Энн обеспечивало лишь слабую вентиляцию, а полуденная жара и послегрозовая сырость напоминали парную баню.

И все же дела были не так уж плохи. Ведь Бет могла оказаться на улице перед разъяренной толпой.

Бет знала, какое сложилось о ней мнение — разве не "украшала" она при каждой возможности свою репутацию неповиновением и своенравием? Но злоба толпы путала ее. Разве когда-нибудь она причиняла вред этим людям? Даже мистер Барлингс, которого она считала в некотором смысле другом, бросил ее. Несмотря на жару, Бет поежилась.

— Говорю, нам нужна веревка!

Бет Энн села на койке. Холодный пот мгновенно выступил у нее под мышками. Черные волосы растрепались.

— Вы не можете повесить женщину! — возразил кто-то.

— Тогда мазут и перья! Нам в Дестини не нужны такие девки!

— Заткнись, Дуглас Харди! — голос шерифа Николса перекрыл царившую какофонию.

Внезапно толпа утихла. Бет Энн могла поклясться, что услышала, как шериф щелкнул затвором винтовки. Она почти видела его, стоящего, широко расставив ноги, перед разъяренной, жаждущей крови толпой, и оглядывающего людей из-под лохматых бровей. От благодарности Бет почувствовала головокружение. Но когда зазвучал другой голос, ее надежды разбились вдребезги.

— Послушайте, друзья, — речь Зака Медисона была такой ласковой, такой умиротворенной, что его можно было принять за их апостола. — Я знаю, что все вы шокированы и потрясены сегодняшними событиями, но действовать так грубо, значит, только вызвать еще большую беду.

— Но, преподобный, ты лучше других знаешь, на что она способна!

Бет Энн вздрогнула, поняв никому не доступную иронию этих слов. Зак Темпл — нет, Медисон — защищает ее! Да она лучше повесится! Бет стиснула зубы, все же стараясь прислушаться к разговору.

— Да-да, она виновна в грехе, и ты знаешь это! — выкрикнул кто-то.

— Это определит судья, — мрачно произнес Николс. — Никто не будет устанавливать свои законы, пока я здесь шериф.

Зак снова заговорил:

— Мы не можем позволить своим эмоциям выплеснуться наружу. Полагаю, все вы сейчас разойдетесь по домам и подумаете о собственной участи. Как наш уважаемый Вольф, все мы предстанем перед Господом раньше, чем ожидаем. Было бы не лишним подготовиться к этому.

— Вы слышите проповедника? — сказал шериф Николс. — Убирайтесь! Все! Я не допущу беззакония в своем городе.

Послышался приглушенный гул, но толпа после требования шерифа постепенно начала редеть. Бет Энн заметила, что до сих пор сдерживала дыхание и теперь, после тяжелого вздоха, задышала вновь. Она была спасена, но надолго ли?

Закрыв глаза ладонями, она боролась со слезами. Заскрипела тяжелая дверь, и Бет резко подняла голову.

— Гм, мисс Линдер, — из-за двери показался ястребиный нос шерифа Николса.

— Они ушли, шериф?

Он вспыхнул и смутился.

— О да, гм… — пробормотал шериф. — Вы слышали?..

— Только кое-что, — призналась Бет Энн с кривой ухмылкой, прижавшись плечом к стене и скрестив ноги. — Спасибо.

— Это моя работа.

Николс выглядел совсем смущенным. Она даже улыбнулась, хоть и была очень утомленной.

— Да, знаю. Я понимаю.

— Послушайте, к вам… посетитель.

Бет с подозрением выпрямилась.

— Кто?

— Преподобный хочет поговорить с вами, предложить утешение…

— Нет!

Бет вскочила на ноги, обхватила себя руками, тщетно стараясь унять дрожь.

Шериф посмотрел на нее с удивлением и в то же время с неодобрением.

— Но мисс Линдер, я действительно думаю…

— Нет, я сказала! Только не он.

— Послушайте, молодой леди сейчас очень нужны друзья. Именно проповедник первый сказал мне, чтобы я скакал в «Отдых путника». Если бы мы приехали раньше… — Шериф с сожалением покачал головой. — Но теперь неважно. Проповедник Темпл просто хочет помочь вам.

Крошечное помойное ведерко, которое Бет швырнула в Николса, к счастью, оказалось пустым. Но оно ударилось об решетку с таким резким звуком, что шериф отскочил от него, как от змеи.

— Никогда больше не хочу видеть эту мерзкую свинью!

Бет Энн бросилась на койку лицом вниз и залилась слезами.

— Конечно. Хорошо. Я не хотел… Вы не должны встречаться с теми, кого не желаете видеть.

Шериф Николс торопливо попятился и тихо закрыл за собой дверь.

С болью в груди и с горящими глазами Бет Энн рыдала после накопившихся, а теперь прорвавшихся страхов, волнений, огорчений и бед. Теперь, когда отец умер, она не могла ненавидеть его так же сильно, как раньше, но несколько хороших воспоминаний о нем навсегда заслонила ужасная определенность, что он был главным виновником исчезновения ее матери. Страшное преступление тенью висело над жизнью Вольфа. Какая бессмысленная жизнь! И жалость сдавила горло Бет.

Но ее слезы касались не только Вольфа. Как это могло случиться, что мужчина, которого она любила, так гнусно предал ее? Когда она думала о счастье, испытанном вместе с Заком, оно казалось иллюзией, вызванной обманом, и тогда слезы Бет становились по-настоящему злыми. Кто может быть глупее женщины, доверившей свое сердце мужчине только чтобы обнаружить, что ее надежды не оправдались не один раз, а даже дважды?

Отчаяние Бет было безысходным, и у нее едва хватало сил, чтобы понять, что с ней сейчас происходит. Она могла заявить, что невиновна в смерти отца, но кто среди праведных соседей поверил бы ей? С жаждущими ее крови горожанами и сложившимися против нее обстоятельствами не имело смысла на что-то надеяться. Смерть Вольфа освободила Бет от одних пут, чтобы заменить их на другие.

Усталая, слишком измученная, но не способная чтобы найти забытье во сне, Бет Энн лежала на койке и молилась о том, чтобы найти какой-то выход. В наступавших сумерках она впала в забытье, но тут же была разбужена громкими голосами, доносившимися из кабинета шерифа.

— Ну, конечно, мы увидимся с ней!

Дверь распахнулась, и на пороге появилась мощная фигура в грязном пыльнике. Бет Энн свесила ноги с койки и села, широко улыбаясь, когда в камеру, словно разъяренный бык, ворвалась Виски Джин.

— Откройте эту дверь! — приказала она, неся в руке корзину из ивовых прутьев, накрытую клетчатой салфеткой. — Не хотели же вы, чтобы леди ела те помои, которыми вы ее кормите, Тристан Николс.

— Я иду, — проворчал шериф, звеня связкой ключей.

За ним рвался вперед Бак с неопределенной улыбкой на лице.

— Как вы, мисс Бет Энн?

Шериф Николс бросил на девушку осторожный взгляд.

— Против этих посетителей вы не возражаете, мисс?

Она молча покачала головой, боясь, что голос выдаст ее.

— Ну, чего вы ждете? — спросила Виски Джин. — Открывайте дверь. Вы уже искали у меня напильник и оружие, а курица может остыть.

Шериф Николс покорно выполнил просьбу. Дверь открылась, и посетители вошли в камеру. Дверь снова закрылась за ними. Бет Энн уткнулась в пышную грудь Джин.

— Ну-ну, — произнесла Виски, неловко поглаживая голову Бет, когда шериф ушел, оставив их одних. — Ну, ну, дорогая. Все будет хорошо.

Бет Энн судорожно вздохнула.

— О, Джин, я так рада, что ты пришла! — Она взглянула на старого честного ковбоя, мявшего свою шляпу узловатыми пальцами и прикоснувшегося к руке Бет Энн. — И ты здесь, Бак. Спасибо вам обоим.

— Разве мы позволим тебе гнить одной в этой камере, — проворчала Джин более грубым, чем обычно, голосом. Она посадила Бет Энн на койку рядом с собой и положила корзину на ее колени. — Теперь загляни туда. Бисквиты, курица и даже кувшин холодных сливок.

Бет Энн беспомощно улыбнулась.

— Я… я не очень голодна.

— Черт побери! — Джин ловко достала куриную тушку из складок салфетки и протянула ее девушке. — Ты должна поддерживать свои силы.

В животе Бет заурчало достаточно громко, что было слышно, и она вспомнила, что не ела целый день. Она слабо улыбнулась.

— Может, ты права.

— Конечно! — Джин протянула крылышко Баку, который вежливо и благодарно кивнул, затем взяла ножку себе.

Все трое несколько минут дружно жевали. Иллюзия мирного пикника была такой сильной, что Бет Энн проглотила несколько кусков курицы, пока ее горло не начало опять сводить. Жадно жуя, Бет Энн взяла кувшин со сливками.

— Попей немного, детка. Только сливки так хорошо насыщают желудок, верно, Бак?

Джин кивнула в сторону медвежьей фигуры ковбоя.

— Видишь, Бет Энн? При полном желудке и думается лучше. Бог знает, как много нам нужно обдумать.

Бет выпила глоток сливок, затем поставила кувшин и положила недоеденную курицу обратно в корзину.

— Джин…

— На самом деле это меня совсем не удивляет. Я всегда говорила, если и был человек, которого нужно было убить за его неуемную злобу — уж прости меня, Бет Энн, — так это Вольф. Но вот чего я не могу понять, почему ты…

— Я не делала этого.

Виски Джин чуть не подавилась курицей.

— Что ты сказала?

— Я не убивала па.

— Я знал это! — Бак подпрыгнул, размахивая куриным крылышком от восторга. — Это было просто невозможно, я пытался сказать им!

— Боже всемогущий, девочка! — выражение лица Джин было потерянным. — Если ты не убивала Вольфа, почему ты не сказала этого раньше?

Бет Энн пожала плечами.

— Кто бы мне поверил?

— Я и Бак! — Джин бросила обглоданную куриную косточку в корзину. — Но если ты не убивала его, то кто?

— Не знаю, — Бет Энн покачала головой. Ее серые глаза потускнели. — Па запер меня в кладовой. Я ничего не видела.

Она вкратце рассказала об утренних событиях, опустив историю с Заком, потому что это было слишком унизительно. Бет Энн не могла допустить, чтобы два ее единственных друга отвернулись от нее, узнав правду о ее падении.

— Я слышала голоса, выстрелы… но не могу сказать, что случилось. Это мог быть известный нам человек или совсем посторонний, грабитель, любой! — Бет Энн задумчиво разгладила свою помятую, запачканную кофточку, затем взглянула на ковбоя, прислонившегося к решетке. — Я боялась, что па сделал с тобой что-нибудь ужасное, Бак. Я рада, что все в порядке.

— Он был разъярен. Я тоже его испугался, — признался старик, смущенно покачав головой. — Я отправился в город, как он мне велел, но встретил по дороге шерифа, ехавшего в нашу сторону, и решил, что обязан вернуться. Жаль, что я оставил вас, мисс Бет Энн, хотя видел, как он грубо с вами обращался. Все могло бы быть по-другому…

— Раскаивается, хотя ничем не мог помочь, — сказала Джин перебирая солому в корзине. — По словам шерифа, ты сидела на ступеньках с кольтом в руке и представляла из себя картину, которую местные не скоро забудут.

— Я понимаю это, — Бет Энн вздрогнула, вспомнив разъяренную толпу. — Забавно, па оказался таким важным горожанином, что его смерть привела всех местных в ужас.

— Пересуды еще продолжаются, — Бак выглядел расстроенным, проговорив это. — Когда я проходил мимо трактира, Дуглас Харди распинался по-прежнему, как пьяный петух.

— А местные слушают этого дурака? — с негодованием спросила Джин.

— Больше, чем вам хочется в это верить, мисс Джин.

Бет Энн прикусила нижнюю губу.

— Проклятье.

— Не беспокойся, дорогая, — спокойно произнесла Джин. — Шериф не позволит причинить тебе вреда. Мы рано или поздно все выясним.

Бет Энн усталым жестом отбросила с лица прядь волос.

— Как?

— Увидишь. Как только приедет из Викенбурга судья, и ты сможешь рассказать всю эту историю. Бак тоже может кое-что рассказать.

— Это верно, мисс Бет Энн, — Бак в знак согласия закивал головой как индюк. — А как насчет одного из ребят-адвокатов? Мы наймем их для вас.

— Хорошая мысль, — удивленно произнесла Джин. — И в то же время мы разузнаем кое-что сами. Может, кто-нибудь что-нибудь видел.

У Бет Энн к горлу подкатил ком.

— Спасибо вам. Я не знаю, что я делала бы…

— Держись, детка, — посоветовала Джин. — Я знаю, обстоятельства складываются не самым удачным образом, но так не может продолжаться долго.

— Я… я хочу кое о чем спросить вас, — произнесла Бет Энн. — О па.

— Они увезли его в морг, мисс Бет Энн, — тихо ответил Бак.

— А можете вы… — Бет Энн была вынуждена остановиться на секунду, чтобы перевести дыхание. — А не могли бы вы проследить, чтобы похороны прошли должным образом? Поскольку я не могу. Па не любил меня, но был моим отцом, и это только исполнение…

— Не беспокойся. — Губы Виски Джин дрогнули, словно она сдерживала чувства, и ее голос прозвучал необычно хрипло. — Мы присмотрим за всем.

— Бак, проследи, чтобы они положили его в новом черном костюме.

— Конечно, мисс, — старый ковбой утвердительно закивал.

Слезинка выкатилась из уголка глаза Бет Энн.

— О, и я только что сшила ему рубашку. Она в верхнем ящике. Он… так и не надевал ее.

— Как скажешь, дорогая, — Виски Джин заключила ее в свои медвежьи объятия, и обе на мгновение замерли. Глаза Джин заблестели от слез. Она всхлипнула и отпустила Бет Энн. — Нам пора, Бак. Еще много дел.

Джин поднялась, крикнула шерифу и вытерла глаза своим пыльным рукавом. Бак достал из заднего кармана чистый цветной носовой платок.

— Мисс Джин?

— Спасибо. Ты настоящий джентльмен, Бак.

— Приятно помочь такой леди, как вы, мэм.

Бет Энн молча удивилась таким отношениям этой необычной пары. Когда появился шериф и вывел их из камеры, худощавый Бак предложил дородной женщине руку. Вспыхнув, она грациозно приняла ее, едва улыбнувшись в ответ на мужское внимание. На душе у Бет Энн стало легче. Если ее беда помогла двум одиноким людям найти друг друга, — жалеть было не о чем.

— Увидимся утром, детка, — сказала на прощание Виски Джин. — Я принесу тебе чистую одежду.

Бет Энн оглядела себя с брезгливой гримасой.

— Я очень тебе благодарна.

— Прекрасно. А теперь постарайся уснуть.

— Попробую. — Бет Энн сделала попытку улыбнуться. — И еще раз спасибо вам.

Виски Джин ушла под руку с Баком. Когда дверь закрылась, Бет Энн услышала ее разговор с шерифом.

— Возьмите стул, Тристан. У вас не совсем верные предположения по поводу моей девочки, и нам нужно пошушукаться.

Когда шериф заглянул в камеру в следующий раз, было почти совсем темно. Он зажег лампу и в слабом желтом свете посмотрел на бледное лицо Бет Энн.

— Вы должны были рассказать раньше, мисс Линдер, — произнес он грустным голосом. — Ваша история…

— Полагаю, вы находите ее маловероятной, — тихо отозвалась Бет Энн, поднявшись с койки. — Тем не менее, это правда.

— Это решит судья. Я постараюсь отвезти вас завтра в Викенбург.

Бет Энн взглянула на Николса.

— Вместо того, чтобы дожидаться, когда они устроят цирк здесь?

— У людей нехорошее настроение. Я бы не хотел испытывать судьбу. Я даже думал отвезти вас сегодня, но… — он пожал плечами. — Мы выедем на рассвете, если с вами все будет в порядке.

Бет Энн долго смотрела на шерифа, пытаясь понять тайный смысл его слов. Забота Николса напутала ее больше, нежели крики разъяренной толпы. Могла ли злоба горожан обернуться против ее друзей? Бет не верила в это, но за последнее время все оборачивалось не так, как она ожидала. Солнце село, и воздух теперь быстро охлаждался, но она ежилась не от холода.

— Может, принести еще одно одеяло?

— Да, спасибо.

Шериф вернулся с одеялом, и на его грубоватом лице застыло выражение неловкости.

— Никогда раньше здесь не сидела женщина.

— Я спокойно просижу здесь до рассвета, шериф, — Бет набросила одеяло себе на плечи и снова села на койку. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мисс.

Наступила ночь, а с ней усилился шум голосов со стороны трактира и Бет почувствовала себя не очень хорошо.

Стук копыт каждой лошади, каждый крик приветствия, каждый еле слышный шепот на улице стали ужасными и многозначительными. Не находя в себе сил заснуть, она лежала и вспоминала страшные события прошедшего дня — момент прозрения насчет судьбы ее матери, обнаружение тела Вольфа, мгновенный шок, перешедший в страх за собственную жизнь. Наиболее безжалостными были воспоминания о руках Зака на ее теле, и Бет стонала, прикусывала губы, молила, чтобы поскорее прошла ночь.

Гул голосов со стороны трактира к утру то начинал стихать, то вновь усиливался. Бет Энн садилась и внимательно прислушивалась. Она ощущала угрозу в доносившихся издалека фразах, которые было трудно разобрать.

В кабинете шерифа раздавался громкий храп дежурившего Гелдера. Этот дурак даже не просыпался. Неразборчивые голоса пьяных становились все громче, а свет от фонаря жутко заплясал на светлых, грязных стенах. Ужас сковал грудь Бет Энн, парализовал дыхание.

Над ее головой раздался скрежет. Она вскочила, оцарапавшись обо что-то.

— Бет Энн, ангел. Проснись.

Зак. Его голос доносился из-за зарешеченного окна.

На какие-то мгновения радость и облегчение наполнили Бет, но потом она усилием воли отогнала их прочь.

— Убирайся! — приказала Бет Энн.

— Бет, — его голос был как осторожный поцелуй. Она видела руку Зака на решетке. В животе у Бет Энн что-то дрогнуло. Она удивилась, что такая простая вещь могла вызвать у нее слабость. Это было невыносимо.

Девушка встала на койку и посмотрела на тусклые очертания лица Зака за решеткой. Она удивилась, как он поднялся так высоко, но мгновенный наплыв ярости и боли охватил ее и отогнал мысль о возможном побеге.

— Что ты здесь делаешь? Оставь меня, или я позову дежурного.

— Ты не слышишь, что происходит? — хрипло прошептал Зак — Отойди от окна как можно дальше.

—Почему?

—Не задавай глупых вопросов. Нет времени!

Бет рассердилась еще сильнее.

— Я не задаю глупых…

Но Зак уже исчез. В замешательстве Бет приблизилась к окну и тут же увидела цепь, которую он просунул сквозь решетку. Перед ее испуганными глазами цепь натянулась, и старая кирпичная кладка, в которой были укреплены металлические прутья, начала разваливаться.

Со слабым криком ужаса Бет Энн соскочила с койки в тот момент когда практически вся решетка вывернулась наружу, захватив с собой добрый кусок стены. Девушка опустилась на колени возле решетчатой двери камеры, так потрясенная внезапным разрушением, что могла только молча наблюдать.

Потом Зак пролез сквозь свободное пространство. Он был в черном пиджаке и клерикальном воротничке, не очень подходящим для человека, прокравшегося в тюрьму. Зак схватил Бет за руку и заставил ее встать.

— Идем.

Она всхлипнула.

— Ты сумасшедший?

Зак не ответил, подхватил ее, вытолкнув головой вперед в образовавшееся отверстие в стене и вылез наружу сам как раз в тот момент, когда дежурный Гелдер издал удивленный звук.

Бет Энн упала на землю, оцарапав ладони. Она заметила двух разгоряченных лошадей, голубовато-серую кобылу и похожего на оленя скакуна Зака. Он схватил Бет за руку и потащил к кобыле.

— Что ты делаешь? — спросила она, тяжело дыша и пытаясь вырваться. — Это безумие! Я не поеду с тобой.

— Ради собственного же спасения не спорь со мной! — огрызнулся Зак.

— Но…

— Если не хочешь встретиться с толпой, идущей сюда кое-кого линчевать.

— Линчевать… кого, меня?

— Шакалы хотят вздернуть тебя на веревке, — пуля просвистела над ухом Зака. — О, черт!

Вскочив в седло, Зак схватил Бет Энн за руку и усадил позади себя на скакуна. Две лошади помчались в противоположную сторону от толпы мужчин с фонарями под предводительством Гелдера.

— Вот они!

— Кто это с ней?

— Пошлите за шерифом.

— В погоню!

Зак погнал бешено скачущих лошадей в сторону предгорий. Неистовые крики позади ослабли и стихли совсем, когда беглецы вырвались из Дестини.

Бет Энн никогда не испытывала такой сумасшедшей скачки. Ее колени ужасно тряслись. Она чувствовала, что в любой момент может упасть и покалечиться. Стиснув от ужаса зубы, Бет изо всех сил вцепилась в Зака, прижалась щекой к его спине и одновременно молилась и ругалась. Низко согнувшись над шеей лошади, Зак держал Бет за руки. Они не проскакали и двух миль таким головокружительным аллюром, как Зак повернул лошадей в чащу, и они помчались по крутой насыпи. Ему пришлось скакать помедленнее, чтобы отыскать тропу через ручей, все еще шумно бурлящий после вчерашней грозы. Бет Энн не понимала, как он вообще что-то видел в полной темноте, но сейчас уже не было такой тряски, поэтому у Бет появилась возможность сосредоточиться.

— Остановись на минутку, — попросила она. — Я не могу… Я падаю.

Зак выругался и помог ей слезть с лошади.

— С тобой все в порядке? Если я не ошибаюсь, они скакали за нами быстрее, чем гусь за июньским жуком. Мы поедем по этому ручью, чтобы скрыть следы, и как бы мне не было приятно чувствовать тебя за моей спиной, нам лучше отправиться дальше каждому на своей лошади.

Бет Энн обнаружила, что стоит по щиколотку в воде.

— Дай мне поводья!

Она повернулась и сунула ногу в намокшей туфле в стремя. Вскочив в седло, Бет натянула поводья и развернула серую кобылу.

— Держишь ее, ангел, неправильно. — Зак поймал узду лошади девушки.

— Убери руки, проклятый дурак! Я возвращаюсь.

— Что? Ты сумасшедшая?

— Я недостаточно сумасшедшая, чтобы доверять тебе! — ответила Бет злым голосом.

— Иисус Христос! Я же пытаюсь помочь.

— Ты негодяй, ты все сделал только хуже! Шериф поверил мне. Но после этого… Теперь я буду виновной!

— А ты невиновна?

Бет Энн злобно вскрикнула и так сильно толкнула Зака, что его лошадь встала на дыбы и выбросила всадника из седла. С ругательствами он упал в ручей.

— Что за черт в тебя вселился, женщина?

— Если ты думаешь, что я способна выстрелить в собственного отца, тогда ты вообще не знаешь меня! — яростно закричала Бет. — Ты мне все окончательно испортил.

Зак вскочил на ноги и стащил ее с седла так быстро, что она не могла сопротивляться.

— А теперь послушай меня, чертова кошка! — прорычал он, встряхнув Бет так, что у нее клацнули зубы. — Сегодня я спас твою шкуру. Ты могла бы быть ко мне добрее.

— Со мной было все в порядке, пока не вмешался ты!

— Да, но с тобой могло кое-что случиться, если бы до тебя добрался Дуглас Харди. И подозреваю, что те подонки, которых он позвал с собой, получили бы огромное удовольствие, исследовав твою девственность — или отсутствие таковой — перед тем, как вздернуть на дереве.

Бет Энн задохнулась.

— Ты подлый.

— А еще я прав. Слава Богу, большинство из них были слишком пьяны, чтобы гнаться ночью за нами на лошадях. Готов поставить свой последний доллар, что шериф Николс посчитает делом чести выследить нас.

— Отлично. Надеюсь, на этот раз они посадят тебя в тюрьму! — пронзительно закричала Бет, яростно вырываясь. — И мне не нужна твоя помощь!

— Ну, а я не собираюсь позволить стаду глупых баранов повесить мою женщину.

— Черта с два!

Зак зло прищурил глаза, больно схватив Бет за волосы, прижал ее к себе и страстно поцеловал. Он был наказанием и утешением, злым и нежным одновременно, и Бет едва не задохнулась. До того, как она смогла прийти в себя, Зак усадил ее в седло, взял поводья и сам сел на лошадь. Когда они оказались рядом, Зак опять крепко поцеловал Бет. Затем удовлетворенно заглянул ей в глаза.

— Теперь, когда мы все уладили, заткнись и скачи.