— Бесстыдная девчонка! — возмущенно прошипела миссис Каннингхэм.

В ответ Бет Энн только снова рассмеялась и пробежала по веранде к двери Зака. Распахнув ее настежь, она оперлась о косяк, провокационно подбоченясь и выставив вперед грудь, а затем поманила трех матрон пальцем.

— Вот он где. Сожрите его.

Три женщины растерянно переглянулись, затем миссис Каннингхэм решительно подобрала полы платья и застучала каблучками туфель по ступенькам крыльца. Ее подруги двинулись следом. Перед дверью в дом их встретил Вольф Линдер.

— О! Добро пожаловать, миссис Каннингхэм! — проговорил он, радушно улыбаясь. Однако, в глазах его появились тревога и подозрительные искорки. — Что привело вас, леди, в «Отдых путника»?

— С дороги, мистер Линдер! — решительно проговорила миссис Каннингхэм и без особых церемоний своим пухлым локтем отодвинула в сторону хозяина дома.

Школьная учительница сморщила губы так, что ее рот стал похож на чернослив, и проследовала за предводительницей.

— Как это гадко с вашей стороны, Вольф Линдер! — сказала она на ходу. — Как вы могли одобрить такое положение вещей?! Такое немыслимое положение вещей?! Ума не приложу!

— Что… Что? — смущенно переспросил окончательно сбитый с толку Вольф.

— Возникла некоторая тревога э-э… за состояние здоровья преподобного отца, — нерешительно пробормотала Китти.

— Не надо ходить кругами вокруг да около, Кэтрин Харди! — наставительно упрекнула молодую женщину миссис Каннингхэм. — Это немыслимо! Это вызов и оскорбление всего самого святого! Божий человек вынужден находиться под одной крышей с этой… дешевкой! Это гнусно!

Грубые черты лица Вольфа окаменели.

— Спасибо вам, Мэми Каннингхэм, что вам небезразлична моя семья, но я слежу за своей дочерью.

— Да, все мы свидетели тому, насколько ловко это у вас получается! — саркастически-визгливо проговорила Каннингхэм. — Общество перевернулось с ног на голову! Вы хоть понимаете, какой урон репутации Дестини могло нанести это происшествие?! Я вообще не пойму, как сюда до сих пор не явился шериф и не увез се, чтобы она предстала перед судом за попытку совершить убийство!

Бет Энн насторожилась, взволнованная этой угрозой и тревожным ожиданием реакции отца. Он не привык к тому, чтобы женщины разговаривали с ним таким тоном. Бет увидела, как затряслась от негодования его полуседая борода.

— Шерифу Николсу отлично известно все, и то, что это была досадная случайность! — сказал Вольф. — И потом, Бет Энн нужна здесь для того, чтобы ухаживать за мной и поддерживать в надлежащем состоянии постоялый двор. Вы что же, хотите выбить клюку из рук несчастного калеки? Вы заберете ее, а меня бросите здесь помирать с голоду?!

Бет Энн глубоко возмутил этот эгоистический ответ, хотя она и знала, что в этом доме весь мир крутился вокруг Вольфа Линдера и его желаний, и ничего не перепадало его оклеветанной дочери.

Между тем Вольф продолжал свою речь громоподобным голосом, сыпя соль на ее кровоточащие раны и оскорбляя ее чувства:

— В наказание я приставил ее к святому отцу. Я научу ее покорности! Я научу ее быть достойной.

— Боюсь, мистер Линдер, вам это не по силам! — гневно прервала его миссис Каннингхэм. — А теперь уйдите с дороги!

Пухлая матрона решительным шагом вошла в комнату святого отца, стараясь как можно дальше держаться от Бет Энн, словно боялась запачкаться. Вслед за ней к Заку вошли две ее спутницы: мисс Келлог, высоко задрав свой острый нос, и Китти Харди, которая старалась не встречаться глазами с Бет Энн. Хмурый Вольф вошел после них.

Пробужденный ото сна этим неожиданным вторжением целой делегации, Зак поднял свою взъерошенную голову и затем с трудом, морщась от боли, откинувшись на подушки, принял полусидячее положение на своей постели. Одеяло, расцвеченное узорами, сползло с его груди до самой талии. В такой позе, перевязанный бинтами, что, безусловно, придавало ему героический вид, он и предстал перед входящими в его комнату людьми. Веки у него набухли ото сна, щеки раскраснелись и вообще он имел обманчивый вид мальчишеской невинности, сквозь которую все же проступала томная чувственность сибарита, словно только очнувшегося после обременительной многодневной гулянки.

Во всяком случае, его вид совершенно не соответствовал образу пожилого евангелиста, который возник в голове миссис Каннингхэм.

— О, Боже, — прошептала она, хлопая ресницами. — Преподобный отец Темпл?..

Зак проморгался и скривил губы в интимной улыбке, которая поднимала температуру у любой женщины.

— Да, мэм.

— Я не знала… — пролепетала Мэми и совсем как робкая девчонка приложила пухлую руку к своей груди.

Ее спутницы были также изумлены. Мисс Келлог так широко раскрыла рот, что, казалось, сейчас в него влетят галки. А Китти старалась не смотреть на мощную обнаженную грудь святого отца, но все равно все больше и больше заливалась предательской краской.

— Дорогой сэр, как вы себя чувствуете? — с тревогой в голосе спросила, наконец, полуопомнившаяся Мэми.

— Терпимо, мэм, — ответил Зак, глубоко вздохнув. Все три посетительницы одновременно приблизились к нему и одновременно отозвались эхом на этот вздох. — Но не нам жаловаться на испытания, ниспосылаемые Господом. Как Иов, я не утрату веры. Аминь.

— Аминь, — подобострастно вторил ему Вольф Линдер.

Зак еще раз улыбнулся.

— Признателен вам за вашу заботу, миссис…

— Мэми, — проговорила она, порозовев. — Мэми Каннингхэм, сэр. А это мисс Келлог и миссис Харди. Позвольте мне поправить вам…

Она суетливо подбежала к Заку и, взбив его подушки, удобно подоткнула их ему за спину.

— Вас, должно быть, мучит жажда, преподобный отец! — воскликнула мисс Келлог, которая не хотела, чтобы кто-нибудь превзошел ее в благородстве. Она скривила свое некрасивое лицо так, что оно стало похоже на морду шакала. — Должно быть, у вас пересохло в горле?

Она схватила со стола стакан, наполовину заполненный водой и подала его Заку.

— Вы сама доброта, мэм, — сказал Зак принимая стакан.

Он сделал небольшой глоток и неожиданно бросил на Китти Харди взгляд мужского одобрения, сверкнув своими бирюзовыми глазами.

Она покраснела еще больше.

Это его изрядно позабавило. Чтобы скрыть улыбку, он вновь поднес к губам стакан и тут, сквозь стекло увидел кислый взгляд Бет Энн. Миссис Каннингхэм проследила за направлением взгляда святого отца и тут же вся напружинилась, увидев Бет Энн, которая опиралась о дверной косяк и безучастно наблюдала за сценой, происходившей в комнате.

— Это невыносимо! — Бросив на лежащего в постели человека еще один беглый взгляд, миссис Каннингхэм с чувством добавила: — Мы должны немедленно забрать преподобного отца в город. Это единственный выход.

Бет Энн откинула голову назад и во весь голос расхохоталась. Ее смех был провокационным и одновременно оскорбительным.

— Они боятся, что я совращу преподобного отца, па!

У Вольфа был такой вид, что стало ясно — старик на грани взрыва.

— Только не под моей крышей! — вскричал он.

Проведя пальцем по шее, Бет Энн воркующе проговорила:

— Как же я, патентованная грешница, могу противостоять соблазну, если святой отец очаровал даже наших самых благочестивых дам?

Сказанные слова, заставили Мэми возмущенно воскликнуть:

— Что?! Да мы никогда… Это абсурд, бред! Самое гнусное оскорбление из всех, что нам до этого приходилось слышать!

— Вы совершенно правы, Мэми! — проговорила Бет Энн серьезным тоном и внешне абсолютно бесхитростно. — Поначалу я думала держать здесь Зака в качестве моего личного любовника, но потом увидела, что он слишком костлявый и к тому же имеет противные веснушки на… Словом, веснушки.

Это ее дикое признание вызвало еще один единый надсадный вздох и стон у трех благочестивых матрон. Вольф пророкотал страшным рассерженным голосом:

— Бет Энн!

Девушка только пожала плечами.

— Я здесь отнюдь не единственная из тех, кого очень интересует вопрос: что у мужчины в штанах. Однако, только у меня хватает мужества признаться в этом.

— Ах ты… — задохнулась Мэми. — Ах ты, развратная шлюха! Как ты смеешь сравнивать себя с нами?!

— Миссис Каннингхэм, мэм… — начал было со своей постели Зак, но был мгновенно заглушен гневными восклицаниями мисс Келлог, которые достойно продолжили тираду Мэми.

— Нет, терпеть скандальные выходки этой потаскухи и дальше нет никакой возможности для каждого богобоязненного человека, истинного христианина! — С этими словами школьная учительница выхватила пустой стакан из рук изумленного Зака и встала между ним и Бет Энн, словно рыцарь, защищающий возлюбленную от огнедышащего дракона. — Мы должны немедленно увезти преподобного отца из этого притона разврата и кощунства!

Глаза у Бет Энн сузились, и в них сверкнула ненависть. Надоедливые, самоуверенные, лезущие не в свое дело дуры! Чистят перышки и воркуют над постелью священника, строя из себя добропорядочных женщин, а между тем оклеветали ее, даже не потрудившись выслушать! Надо любой ценой помешать исполнению любых желаний этих трех дур!

— Если вам так хочется, забирайте священника! — крикнула Бет Энн. — От него больше хлопот, чем от сопливого ребенка!

— И заберем!

На разрумянившемся лице Зака, контрастировавшим с белизной подушек, отразилась тень тревоги.

— В этом нет никакой необходимости, мэм…

Бет Энн небрежно добавила, внимательно изучая свои ногти:

— Только не предъявляйте ко мне претензий, если он помрет у вас на руках.

Эти слова сильнее всего подействовали на Китти. Та словно очнулась от оцепенения.

— Умрет?! — вскрикнула она. — О, нет!

— Доктор предупреждал, что его еще рано трогать. Он нетранспортабелен и любое движение может вызвать смерть. Правда ведь, па? — стремясь подчеркнуть свое равнодушие к этому предмету, Бет Энн зевнула, даже от души потянулась, преследуя при этом еще одну цель, которой добилась: ткань ее платья натянулась и линии роскошной и соблазнительной женской груди выступили четче. — А ведь когда доктор говорил это, у преподобного отца еще не было жара, как сейчас. Посмотрите на него — налился, как помидор!

На мисс Келлог все эти известия обрушились, как снег на голову. Ее крохотный рот, казалось, уменьшился еще по крайней мере вдвое.

— Э-э… Мм-м… В самом деле, может, мы не будем принимать поспешных решений?..

— Нет, нет! От него одни только неприятности! — замахала руками Бет Энн. — Забирайте без всяких разговоров, только когда будете уносить его, смотрите, чтобы он не запачкал кровью мои чистые полы!

— О, Господи! — сдавленно проговорила Китти и закрыла своей пухлой ручкой маленький ротик, напоминавший бутон розы.

— Леди, прошу внимания!.. — загрохотал мощный голос Зака.

Мисс Келлог схватила его за руку и ободряюще похлопала по ней.

— Мы понимаем, как невыносимо трудно находиться столь достойному человеку в подобной ситуации, сэр, — а потом, обращаясь к миссис Каннингхэм добавила: — Но… здоровье преподобного отца должно быть для нас важнее всего, разве не так, Мэми?

Миссис Каннингхэм досадливо прикусила губы.

— Конечно, но… неясно, какой выход из положения окажется предпочтительнее.

— Слушайте, давайте я распоряжусь, чтобы Бак подогнал вашу коляску прямо к самому крыльцу? — вдруг предложила Бет Энн серьезным тоном. — Даю десять к одному, что в таком случае мой любовничек не успеет умереть от потери крови до Дестини. Ну, по крайней мере вы сможете организовать ему достойные похороны.

— Ох!… — простонала Китти, нервно кусая большой палец на руке. — Нет, Мэми, мы не можем на это пойти! Что, если…

— Сейчас же замолчи! — бесцеремонно приказала ей рассерженная миссис Каннингхэм. — Мы поступим единственно правильно. Неважно, какую цену нам придется за это заплатить…

— Мэм! — морщась от боли, вызванной своим собственным криком, возопил Зак. Он вырвал свою руку из цепких коготочков мисс Келог. — Я вам крайне признателен за заботу, но, к сожалению, не могу с вами ехать.

Бросив украдкой взгляд на Бет Энн, мисс Келлог наклонилась к Заку и доверительно зашептала:

— Но ведь, сэр… Столь неприличное окружение… Преподобный отец, вы не понимаете всей серьезности…

И хотя голос Зака уже ослабел, напоминая прежний крик точно также, как разбавленное водой молоко напоминает сливки, решимость была написана у него на лице. Достаточно было взглянуть на его выпятившийся подбородок и становилось понятно, что он от своего решения не отступит.

— Господь не зря послал мне это испытание. Он ходил среди филистимлян и сборщиков налогов, проповедуя грешникам покаяние… Разве имею я право поступить не так, как поступал Он? Разве я имею право оставить того, кто больше других нуждается в спасении?

С этими словами он многозначительно взглянул на Бет Энн, которая вся тряслась от возмущения и унижения.

— Конечно, — пораженная этим монологом проговорила миссис Каннингхэм. — Миссия! Священный крестовый поход!

— Вы верно ухватили суть, — подбодрил ее Зак, откидываясь обратно на подушки. — Да хранит вас Бог, мэм. Да хранит вас всех Бог.

— Не будем вмешиваться в богоугодное дело, — сказала миссис Каннингхэм и перевела свой пронзительный взгляд на Бет Энн. — Преподобный отец остается здесь — на время. И да поможет ему Бог в этом безнадежном деле!

Расстроенная Бет Энн только сейчас поняла, какую злую шутку сыграл с ней ее же собственный темперамент. Закатив спектакль перед городскими матронами, она преследовала только одну цель — избавиться, наконец, от священника, а получилось наоборот! Этот дьявол с бирюзовыми глазами возомнил, что он послан в «Отдых путника» самим Богом, дабы спасти ее от вечных адских мук. Господи, и неизвестно еще, на сколько времени он пожелает продлить свое проживание здесь ради достижения своей бредовой идеи! Глубоко в груди у нее саднили тревога и страх перед перспективой продолжения контактов с Заком Темплом, как с очень привлекательным мужчиной. Ее душили тяжкая печаль и гнев, который она обратила в эту минуту не только на трио непрошеных посетительниц, столпившихся у постели священника, но и на собственное дурацкое поведение. Рванувшись из комнаты к выходу, Бет Энн обернулась и крикнула напоследок:

— Вы ошибаетесь, если думаете, что я буду слушать нравоучения этого вонючего осла!

— А ну-ка, попридержи свой длинный язык! — заорал Вольф. — Матерям города виднее!

— К черту! Они так носятся с этим святошей только потому, что ни одна из них не знала настоящего мужчину! — Не обратив ни малейшего внимания на хор возмущенных вздохов, Бет Энн обвела гневным взглядом всю комнату, а затем с презрением в голосе крикнула Заку: — Что ты из себя строишь?! Ты же знаешь, что тебе нечего меня бояться, потому что… Это я должна тебя бояться!

Отпустив эту последнюю непристойность, Бет выбежала из комнаты. Когда она бежала по двору к одному из загонов для скота, то была настолько вне себя, что даже не узнала мистера Притчарда, который собирался уезжать на своем дилижансе с пассажирами и махал ей на прощание рукой. Бормоча себе под нос всевозможные ругательства и пинками разбивая комья земли в пыль, она пробежала через раскрытые ворота загона и дико свистнула. Тотчас же от табуна отделилась гнедая кобыла и затрусила в ее сторону.

— Н-Нелли! — Уже не скрывая рыданий, крикнула Бет Энн.

Терпеть дальше не было сил. Держась за гриву лошади и прижавшись щекой к ее шее, девушка дала волю слезам, которые потоками хлынули из глаз, неся в себе раздражение, боль, гнев и отчаяние. Нелли терпеливо выдерживала и принимала на себя истерическую выходку, утешая тем самым по мере своих возможностей хозяйку, которая смачивала соленой влагой ее шкуру и так прижималась к ней, как будто от этого зависела ее жизнь.

Когда минута слабости миновала, Бет Энн вновь подняла голову и стала благодарно оглаживать кобылу. Нелли никогда не клеветала на нее, не обзывала потаскухой. Любовь Нелли была абсолютной, не ограниченной никакими условностями. Интересно, способен ли человек на такую любовь? Как бы она себя чувствовала, если бы рядом находился мужчина, питавший бы к ней такую же любовь? Нет, Бет Энн не могла даже теоретически представить подобное. Сколько она себя помнила, тот уголок сердца, который у всех людей предназначен для шестого чувства, у нее всегда пустовал и напоминал бесплодную пустынную местность, которая простиралась от «Отдыха путника» до далеких горных отрогов. Какое-то время ей казалось, что этот уголок занят Томом Чепмэном, но потом выяснилось, что все это ложь…

Бет Энн стала расчесывать своей пятерней, словно гребнем, спутанную гриву кобылы. Она не могла ответить на вопрос: любила ли она Тома или она любила саму мысль о любви и еще отчаянно ненавидела тяжесть и бесплодность жизни, не наполненной чувством привязанности к другому человеку? Убрав руку с гривы Нелли, она провела ею по выдававшемуся животу кобылы. В последнее время Нелли совсем притихла. Ждала…

Скоро у Бет появятся деньги, и она сможет оставить всю эту гнусную жизнь. Скоро она станет независимой и сможет полностью располагать собой. Получив выручку от продажи жеребенка, который должен вот-вот появиться на свет, она приобретет для себя на эти средства новую жизнь. Она поедет в Калифорнию, найдет работу в одном из богатых городских отелей, где есть собственный шеф-повар. И он научит ее готовить блюда поистине блестящей кухни, европейской кухни, о которой до сих пор она только читала в своих кулинарных книгах.

И ей больше не придется выслушивать сальности и клевету в свой адрес, не придется терпеть муки. Господи, какое это будет великое облегчение!

А пока она как-нибудь потерпит, как до сих пор терпела. И она не позволит святоше «спасать» ее! Губы Бет Энн сжались в твердой решимости.

Так значит преподобный отец Темпл возомнил, что призван изменить падшую женщину и для этого послан богом в Дестини? Скоро он будет думать иначе. Сегодня она была ослеплена гневом, который сослужил ей плохую службу, но теперь она почти успокоилась и без большого труда придумает несколько сюрпризов для священника, вкусив которых он тут же уедет из «Отдыха путника». Бет Энн злорадно усмехнувшись, похлопала Нелли по ее бархатной морде.

Стоит ей вплотную взяться за преподобного отца Темпла, как он сразу же пожалеет о том, что не уехал отсюда раньше, когда ему предлагали. Он пожалеет об этом!

И Бет Энн не смогла удержаться от радостного смеха.

Зак был выведен из себя. И дело было не в горчичниках, от которых у него на коже вздулись волдыри.

Дело было даже не в том, что всю его спальню окурили каким-то горько-едким вонючим дымом, якобы для того, чтобы вывести блох, которые будто бы завелись в доме. Дело было даже не в том, что у него на целые сутки отобрали всю одежду и выстирали ее в кипятке со щелоком, после чего она стала прямо в руках разваливаться на куски. И не в «целительном снадобье», которым его попотчевала Бет Энн. «Снадобье» воняло коровьим дерьмом и было так наперчено, что обожгло ему все горло. Она еще стояла над ним и смотрела на то, как выкатываются из орбит его глаза, как урчит изнасилованный желудок… Смотрела до тех пор, пока его не вырвало от этой гадости.

Зак даже не сразу понял, что его так доконало. Осознание пришло утром на третий день после неожиданного визита женской делегации из города. Проснувшись, Зак понял, что он медленно умирает с голоду и что Бет Энн Линдер, оказывается, имеет на него большой зуб.

Ну, надо же ему было что-то быстро придумать, чтобы эти хлопотуньи из Дестини, нагрянувшие к нему ни с того ни с сего, убрались, оставив его в покое. Откуда он мог знать, что Бет Энн окажется такой обидчивой?! Господи, можно подумать, что он пообещал провести над ней обряд крещения в голом виде! У него и в мыслях не было «спасать» ее на самом деле! Скорее, наоборот. Когда он временами ловил сводящий с ума аромат розы, исходивший от нее, когда его взгляд случайно падал на ее упругую колыхающуюся грудь, ему казалось, что минутная слабость и отказ от правил приличия — это… в этом нет состава преступления.

Но она поверила в его «миссию» и теперь заставляла его жестоко платить за свои слова. Может быть, восстанавливающая диета, состоящая из слабого чая и детского питания — это и хорошо день-другой, но не больше. Она влила в него неимоверное количество шалфея, что сняло лихорадку и жар, но не утоляло дикий голод. Да, это можно было назвать эффективным лечением: день ото дня он становился все здоровее и сильнее, но где еда для нормального человека? Он голодал и хотел есть, хотя одновременно понимал, что месть Бет Энн в принципе выгодна для дела: ему нельзя было поправляться слишком быстро. Иначе в один прекрасный день Вольф Линдер недоуменно поинтересуется у священника: что его еще заставляет задерживаться в «Отдыхе путника» и почему он не спешит в место своего назначения — в Таксон? С другой стороны, если он будет разыгрывать из себя больного, то так ничего и не получит от негодницы кроме отварного риса и картофельного пюре!

Зак поправил рубашку на больном плече и тут же услышал, как урчит у него в желудке. Солнце садилось за горизонт тусклым апельсином. Вот и сейчас в его комнату проникали, — уже не первый день! — одуряющие запахи жареного мяса и свежеиспеченного хлеба! Это было похоже на настоящую пытку!

Да будь он проклят, если и впредь будет довольствоваться инвалидными порциями, которые приносили ему по вечерам на ужин! Нет, пора выходить в люди. И первое, что он сделает во исполнение этого решения: спустится в кухню и потребует себе человеческой еды.

Зак застегнул на себе рубашку и пробежался пятерней по вьющимся волосам. Проходя мимо зеркальной дверцы шкафа, он глянул на свое отражение, поморщился и быстро вышел из комнаты. По крайней мере, он перестал хромать и синяки на его лице почти исчезли. Если не считать больного плеча и руки, он вновь стал нормальным человеком.

Зак решил, что уже пришло время провести с Вольфом Линдером беседу на тему о вреде мирского богатства, о том, каким образом золотая жила может затащить всякого богобоязненного человека прямиком в ад. Как это там в Библии говорится про богача, которому не пройти сквозь игольное ушко? Нет, там вроде был верблюд… Черт, надо будет глянуть для верности. Ладно, неважно. Может, удастся хоть как-то убедить старого пердуна.

Зак шел на запах. Он прошел по веранде, спустился по внешней лестнице и направился прямо на кухню, которая располагалась в полуподвальном этаже. Заглянув туда, он увидел Бет Энн, которая помешивала ложкой в котле, стоявшем на чугунной плите. Она была, как всегда, опрятно одета: скромное платье из набивного ситца. Ее щеки разгорелись от огня и красиво порозовели, влажные вьющиеся локоны не забранные в косу, затейливо свисали на виски.

Она что-то негромко напевала и двигалась по кухне легко и уверенно. Чувствовалось, что она здесь настоящая хозяйка и все ей знакомо, как пять пальцев. Тут же суетилась карликового роста кругленькая служанка в свободном безразмерном платье. Она подметала пол. На почетном месте размещалась коллекция кулинарных книг. Полка с ними была расположена прямо над запертым шкафчиком, где хранились приправы и специи. Глубоко погружая в котел длинную деревянную ложку, Бет Энн помешивала свое варево, распространявшее вокруг волшебный аромат. Затем она протянула руку к солонке и чуть приправила варево.

Зак стоял, прислонившись к дверному косяку и с наслаждением вдыхал аппетитный аромат.

— Не возражаете, если я продегустирую ваш кулинарный шедевр?

Бет Энн вздрогнула и едва не уронила ложку в котел.

— Черт возьми, святой отец! Выходит, моя пуля не научила вас уму-разуму, и вы не бросили привычки так по-идиотски подкрадываться к людям?!

Уголки его рта медленно скривились.

— Голод поднял меня с моего скорбного ложа.

На какое-то мгновение Бет не смогла скрыть выражения стыда на своем лице, но почти сразу же вздернула подбородок и вызывающе взглянула на Зака.

— Считайте, что вам повезло. То, что я сейчас готовлю, я готовлю именно для вас!

Заку не понравился тон, каким она это сказала. Что она задумала на этот раз? Свекольная похлебка?.. Жидкая овсянка?.. Он смерил девушку потемневшим взглядом.

— Мисс Линдер, должен предупредить, что ваши восхитительные супы меня утомили. Я бы с радостью откушал двухфунтовый кусочек мясца!

— А это не суп, — заверила его Бет. Сунув ложку поглубже в котел, она вынула кусочек мяса, с которого соблазнительно капал густой соус. — Очень питательное рагу. Ускоряет рост тканей в организме и помогает при кровопотере. К тому же, смею заверить, весьма вкусное.

Рот Зака наполнился слюной. Пододвинув стул к разделочному столику, он сказал:

— Мисс Линдер, если это не похлебка, я съем с удовольствием.

Губы его нервно подергивались, а бирюзовые глаза неотрывно следили за тем, как она кладет перед ним на стол салфетку, приборы и, наконец, большую тарелку рагу. Зак настолько обалдел, что, перед тем как наброситься на ужин, едва не забыл скороговоркой протараторить самую короткую благодарственную молитву.

Это был настоящий рай! Он ел с такой жадностью, что это польстило бы любому повару. Бет Энн налила ему стакан молока и положила несколько кусков хлеба из квашеного теста, а также консервную банку с «ликом», любимым ковбоями сиропом. Через несколько минут ей пришлось дать Заку добавки.

— Восхитительно, мисс Линдер, — проговорил он с набитым ртом. — И, кстати, необычный вкус. Как вы назвали это блюдо?

— Э-э… рагу.

Служанка внимательно посмотрела на Зака, в глазах ее блеснули искорки. Она сказала что-то на своем наречии. Бет Энн ответила ей на том же языке. Женщина захихикала и убежала с кухни.

— Что это с ней? — спросил Зак, подбирая куском хлеба остатки подливы.

—…Стесняется чужих людей, но она хорошая помощница на кухне. — С этими словами Бет Энн стала мыть посуду в жестяном тазу, наполненном мыльной водой, бросая по временам на Зака короткие, потаенные взгляды из-под своих черных ресниц. — Я люблю приправлять свои блюда местными травами. Иногда Ама приносит мне специальные… ингредиенты из своей деревни.

Покончив с едой, Зак отставил в сторону стул и благодушно похлопал себя по округлившемуся животу.

— Просто великолепно! Благодарю вас, мисс Линдер!

— Не за что, преподобный отец, — девушка подошла к столу и стала убирать посуду. Она старалась не встречаться с ним глазами, а в ее голосе были заметны смешинки. — Мы с па гарантируем хорошее обслуживание во всем.

Зак почувствовал себя возрожденным к жизни и ему не хотелось возвращаться в свою «больничную палату».

— Ваш отец никуда не уехал сегодня? Мне надо бы кое-что обсудить с ним.

— Он принимает гостей. Но я думаю, он с удовольствием согласится поболтать с вами, так как общество священников ценит выше всего на свете, кроме, пожалуй, общества мешка с золотым песком. — Бет задумчиво помолчала, а потом вдруг ее рот искривился так, как будто она съела ложку горчицы. — Догадываюсь, что вы, два вонючих хорька, захотите сообща состряпать план моего «спасения».

— Бет Энн, — Зак поймал ее за запястье руки. Девушка замерла, держа в другой руке грязную тарелку. Ее серебристо-серые глаза широко раскрылись и в них появилась настороженность. Он стал мягко водить подушечкой своего большого пальца по нежным сухожилиям ее запястья, там, где можно было нащупать пульс. Он бился учащенно. — Сначала нам придется немного поработать над вашим излишне острым язычком. Вот вас задевает оскорбительное отношение к вам со стороны окружающих. Уверяю, оно было бы много мягче, если бы вы при каждом удобном случае не кололись, как ежик.

— Много вы знаете о человеческой натуре! — проговорила Бет, презрительно скривив губы. — Окружающие уже давно определились со своим отношением ко мне. Даже если бы я вдруг стала сладкой, как мед, это ничего не изменило бы. Так что оставьте свой дурацкий совет при себе.

Она вырвала свою руку с плохо скрываемым раздражением и швырнула грязную тарелку в таз.

— Да, немного надо для того, чтобы вывести вас из себя, как я погляжу, а? Вы становитесь колючей, как кактус и во все стороны выставляете колючки, — задумчиво проговорил Зак. Он поднялся и вплотную подошел к Бет, глядя на то, как яростно она трет мочалкой тарелки. — Это так же эффективно, как и обаяние. И никто не видит, какая вы на самом деле мягкая и робкая.

Бет Энн накинулась на него.

— Вам надо долго учиться для того, чтобы хоть казаться более или менее умным, святой отец! Я никогда не слышала ничего более идиотского в своей жизни!

Зак-то знал, что он затронул ее за живое.

— Желаете, чтобы я отправился прямиком в ад, не так ли?

— Именно!

— Чтобы я не вертелся у вас перед глазами и не служил живым напоминанием о том, с какой легкостью вы посылаете в человеческое существо пулю, не так ли?

Щеки Бет зарделись.

— Это был несчастный случай. Я уже извинилась за него.

— Ага, понятно. Значит вы сейчас все делаете для того, Чтобы я поскорее поправился и убрался из «Отдыха путника»?

— Как христианка, я конечно же желаю вам скорейшего выздоровления, — сказала Бет напряженно.

Зак задумчиво кивнул.

— Понимаю. А горчичники, которые снимаются вместе со шкурой, и «целительные снадобья», которые обжигают горло, как адский огонь, это составные части вашей заботы о моем здоровье?

— К-конечно…

Зак приподнял ее лицо рукой за подбородок так, чтобы можно было прямо заглянуть в ее глаза, в которых сейчас бушевала буря.

— Я просто хочу вам сообщить, дорогая, что без особого труда разоблачил все ваши козни.

— Козни? — в ее взгляде одновременно было выражение вины и тревоги. Дыхание сильно участилось и стало прерывистым.

— Вы пытаетесь превратить мою жизнь в ад для того, чтобы я побыстрее отсюда съехал. Так вот, со всей ответственностью заявляю — этот номер у вас не пройдет.

Бет хотела в ответ выпалить что-нибудь достойное, но передумала.

«Будь я проклята, — подумала она, — если не взгляну ему сейчас прямо в глаза и не стану все отрицать!»

— Не понимаю, о чем это вы?

— А о том, чтобы вы преодолели в себе ненависть по отношению к духовенству, — конкретно по отношению ко мне, — потому что я все равно никуда отсюда не подамся до тех пор, пока не почувствую себя вполне здоровым и готовым к продолжению пути.

Бет Энн шлепнула рукой по мыльной воде.

— Я так и знала! Странствующий спаситель! Много вас таких бродит! Только не думайте, что вы будете тут донимать меня до скончания века!

— Я угрозы не воспринимаю, Бет Энн, — вежливо заметил Зак. — Господь это так просто не прощает. Я тоже.

— О Боге предоставьте мне право думать самой, благодарю вас! Но вам меня не запугать!

— В самом деле? — Зак улыбнулся и склонился так близко к ее лицу, что они едва не столкнулись лбами. — А что же мне с вами тогда делать?

Глаза Бет широко раскрылись, как у напуганного олененка, дыхание стало шумным.

— Ничего, — проговорила она, наконец, с трудом. Затем уже смелее добавила: — Учтите — сумасшедшей я все равно не стану несмотря на все ваши ухищрения!

— Видите ли, дорогая, в вашем праведном гневе есть что-то очень интригующее, — вкрадчиво заговорил Зак. Он был сейчас похож на хищника, который играется с жертвой, загнав ее в угол. — Что-то, что заставляет учащенно биться ваше сердечко, от чего у вас сосет под ложечкой. Что-то, что вызывает у нас обоих любопытство — какие будут ощущения — если я снова дотронусь до вас?

Яркая краска залила ее щеки, а ее губы, словно лепестки персика, приоткрылись в изумлении; она томно опустила глаза, как бы признавая за собой вину за подобные мысли. От одного осознания этого плоть Зака тут же ожила. Нет, значит, она не забыла о той их встрече в его комнате перед появлением Виски Джин. Не забыла, как не забывал все эти дни и он, лежа в постылой кровати и проводя бессонные ночи, утешаясь только сценами, которые рисовались ему его богатой фантазией. Он еле сдержал рвущийся наружу стон. Ее полураскрытый сахарный рот провоцировал его и пьянил. Он уже проклинал тот маскарад, который затеял, выдавая себя за священника. Господи, если бы только разок попробовать эти губы на вкус…

Откуда-то сверху раздался грохочущий голос ее отца, который требовал принести пирог и кофе.

Бет Энн вся встрепенулась, словно очнувшаяся от гипнотизирующего взгляда змеи зайчиха. Бросив на Зака пламенеющий взгляд, она кинулась к подносу.

— Иду, па! — крикнула она в распахнутую дверь кухни, откуда вела наверх лестница. Затем, обернувшись к Заку и смерив его свирепым взглядом, Бет добавила: — А ты держись от меня подальше!

Зак увидел, как яростно она кромсает большим кухонным ножом пирог, и опасливо отодвинулся назад. Справившись с собой и восстановив дыхание, он внезапно осознал, что чистый случай спас его от власти животных инстинктов, которые могли привести к весьма неприятным для него последствиям. Черт возьми, что делать, если эта женщина заинтриговала его как мужчину, что делать, если она пробудила его интерес к себе своими грубоватыми манерами и задиристым поведением? Глядя на нее, ему хотелось копнуть поглубже, вкусить той сладости, которая скрывалась за внешней каменной маской. Бет волновала его. В такие мгновения он не мог думать о последствиях.

Зак быстро справился с собой и вновь обрел способность рассуждать здраво. Есть правило — никогда не жалей жертву. Если ты позволишь себе поддаться хоть одному-единственному сочувственному импульсу, то в результате останешься у разбитого корыта. Не стоит об этом забывать. Лучше не уклоняться в сторону от основной цели. Не увлекаться Бет Энн Линдер. Необходимо сконцентрировать внимание на ее отце. Начать можно хоть сейчас.

— Поставьте на поднос чашку и для меня и тогда я помогу вам отнести все наверх, — предложил Зак.

— Обойдусь без вашей помощи.

— Знаете, — задумчиво проговорил он, — вы напоминаете мне древнего Натана с его историей в яме со львами.

Бет нахмурилась, лицо ее приняло озадаченное, недоуменное выражение.

— Так ведь там был Даниил… — сказала она.

«Ого!.. Вот это да! Проклятье!» — присвистнул про себя Зак и так же про себя повторил торжественную клятву не высовываться со своими сентенциями, не заглянув прежде в Библию. Ему совсем не хотелось, чтобы эта проницательная девчонка поняла, что он не читал Ветхий Завет.

— Правильно, я это так и сказал, — ответил он, сглаживая оплошность приятной улыбкой. Взяв вилки, он подошел к лестнице. — Так или иначе, а я вам помогу. Пользуйтесь и можете не благодарить.

Милые губки Бет так сжались, а глаза так сверкнули, что любой человек при взгляде на эту мегеру тут же вспотел бы.

— Черт побери! Да делайте, что хотите!

Зак наблюдал за ее движениями, восхищаясь про себя ее подвижностью и грацией. Она подхватила поднос и мгновенно взлетела по лестнице в гостиную. Тяжелые деревянные лавки и узкие стулья составляли всю обстановку комнаты, если не считать еще пары-тройки плевательниц. Кирпичные стены были совершенно голы. Только кто-то, — Зак подозревал, что это была. Бет Энн, — разложил по глиняным горшкам веточки с рано зацветшей лавандой, «радостью сердца» и «ангельскими трубами», а также повесил на окна накрахмаленные занавески с узорами.

Зак показался в комнате вслед за Бет Энн и тут же натолкнулся на взгляд хозяина «Отдыха путника».

— А, преподобный Темпл! Рад вас видеть! — прогрохотал Вольф благодушно. — Проходите, присоединяйтесь! Познакомим вас с уважаемыми людьми.

Зак опустился на удобное кресло, дерево которого лоснилось и было скользким от долгого употребления. Пока Бет Энн раздавала всем кофе и пирог, Вольф знакомил преподобного Темпла с Робертом Барлингсом, хозяином банка «Дестини Сэйвингс», и его взрослым сыном Бобби. Зак жевал яблочный пирог и кивал.

Роберт Барлингс выглядел как типичный банкир. У него были жиденькие, с заметной сединой волосы, которые когда-то были такого цвета, что позволяли называть его брюнетом. На шишковатом носу сидели очки в проволочной оправе. Ему было под шестьдесят. Округлившийся с годами живот был закрыт парчовым жилетом оттенка бургундского вина. На нем был хорошо сшитый шерстяной костюм. Барлингс был процветающим, а потому и добродушным человеком, и ему ничего не стоило завести легкую беседу о необычно теплой погоде, выдавшейся в округе сегодня. Он также не скупился на похвалы Бет Энн за ее пирог.

Бобби отличался от отца. Это был стройный, приятной наружности молодой человек лет за двадцать. Он был хорошо одет: накрахмаленная сорочка, обтягивающие ляжки брюки и полосатые подтяжки. Его светло-русые волосы были разделены посредине прямым пробором и приглажены. Выбивался лишь мальчишеский хохолок на затылке. Он как-то неуклюже сидел на лавке, подогнув ноги, и никак не мог разобраться со своей чашкой и куском пирога. Ему было не по себе, Бобби выглядел крайне смущенным и только держал в одной руке чашку, а в другой пирог, не зная, что с ними делать. Наконец, Бет Энн сжалилась над ним и положила блюдце с его пирогом рядом с ним на лавку.

Тогда-то Зак и подметил, что Бобби Барлингс не совсем нормальный. Его глаза цвета лесного ореха были всегда пусты, кроме тех мгновений, когда он бросал робкие обожающие взгляды на Бет Энн. Все, что можно было отнести к нему: действия, манеры, даже то, как он говорил — было скорее от ребенка, чем от вполне уже сформировавшегося молодого человека.

— Очень ободряет то, что вы так скоро поднялись на ноги после вашего э-э… несчастного случая, — сказал Заку старший Барлингс.

— Мисс Линдер нежно ухаживает за мной, как истинная христианка и просто человек, которому не чуждо милосердие, — ответил Зак, пряча улыбку и с удовольствием заметив, как вздрогнула Бет Энн.

Зак вовсе не собирался рассказывать о претворяющемся ею в жизнь плане его медленного «выкуривания» из дома посредством «малых пыток». Он не собирался настучать об этом ни ее отцу, ни кому бы то ни было другому. Нет, он будет поддерживать в ней состояние тревожной неизвестности, перманентного напряжения. Таков будет его достойный ответ на ее издевательства. Так эта красотка попадет в зависимость от него и это обстоятельство может принести ему изрядные дивиденды, когда он приступит к осуществлению своего генерального плана.

— Всегда с радостью наблюдаю, когда молодежь откликается на призыв Господа, — продолжал мистер Барлингс. — Какую семинарию вы посещали, преподобный отец?

Зак с трудом сглотнул поднявшееся в нем волнение.

— Э-э… Колледж Духовного Света в Каллиопе, штат Техас.

Старший Барлингс недоуменно вскинул брови.

— Странно, но я ничего никогда не слышал об этом учебном заведении.

— Ну, что вы, там готовят отменных специалистов своего дела, — торжественно заверил его Зак, а про себя подумал: «Второго такого публичного дома во всем штате не сыскать!»

В самом деле «наставники» в Колледже Духовного Света дали Заку в своем роде прекрасное образование!..

— Школа пользуется большим авторитетом в среде духовных лиц.

— А образование там давалось традиционное? История Библии, теология, духовная литература?..

— Именно так. Мне даже кажется, что я могу цитировать Святых Отцов церкви лучше их самих, — соврал Зак, мысленно надеясь на то, что молния не ударит сейчас в то кресло, в котором он столь удобно сидит. — Все они вот где у меня! — Он похлопал себя ладонью по затылку. — И Небухаднеззар, и Набаккук Фрилодендрон, и… Типпекано с Тайлером! Словом, все!

Брови мистера Барлингс опять недоуменно сдвинулись, но потом он вдруг расхохотался и от души хлопнул себя по колену.

— А вы не такой простак, сэр! Типпекано!.. С юмором у вас, как я погляжу, все в порядке!

Зак мысленно отвесил себе приличный пинок за эти грубые выкрутасы. Чувствуя себя сегодня немного самоувереннее, чем обычно, он едва не сел в лужу.

Тускло улыбнувшись мистеру Барлингсу, Зак проговорил:

— Говорят, смех — это лучшее лекарство, сэр.

— В таком случае вы определенно поправляетесь!

— Ты можешь передать это Мэми Каннингхэм, Роберт, когда увидишься с ней в городе, — проговорил Вольф, вытягивая перед собой деревянную ногу. — Она была настолько добра, что всерьез озаботилась самочувствием преподобного отца.

— С удовольствием передам, — все еще хохоча, ответил Барлингс. Он промокнул свои губы носовым платком и, сунув руку в широкий карман сюртука, достал оттуда коробку с сигарами. Поймав на себе взгляд Бет Энн, он поинтересовался: — Не будете возражать, если я немного подымлю, мисс Линдер?

Занятая кофе, Бет Энн только кивнула и скороговоркой проговорила:

— Разумеется, не буду, сэр.

— Джентльмены? — Барлингс повел коробкой по кругу, предлагая присутствующим разделить с ним это удовольствие. — Прямо из Гаваны! Ручной скрутки по моему заказу!

Зак и Вольф отказались. Разочарованно наморщась, Вольф следил за тем, как его друг вытаскивает из коробки одну сигару, снимает золоченую обертку с фирменным орлом, откусывает кончик и прикуривает.

Барлингс с удовольствием, выпустил дым и издал вздох истинного наслаждения.

— Не пойму никак, как ты можешь добровольно загрязнять свои легкие этой дешевкой, Роберт! — воскликнул натужно Вольф. — Хорошая табачная жвачка — это одно, а эта вонь…

Окруженный облаком ароматного сигарного дыма, Барлингс откинулся на спинку стула и стал любоваться тлеющим кончиком сигары.

— Позволь мне насладиться моим единственным пороком и избавь меня от очередной своей нравоучительной лекции, Вольф. В моем возрасте так мало радостей осталось…

Вольф заерзал на стуле, дабы принять более удобную позу.

— Благодари Бога, что рядом с тобой нет такой женщины, как наша Мэми Каннингхэм. Вот уж она б тебя пилила постоянно! — Вольф доверительно склонился в сторону Зака и продолжал: — Мэми вообще-то добропорядочная леди и регулярно ходит в церковь, но если ей вдруг что-нибудь влезет в голову или что-нибудь не понравится… только держись! Все от нее разлетаются в разные стороны! Особенно не повезло ее мужу. Он просто у нее под каблуком. Он совсем забит. Кстати, чем на этот раз он мотивировал свой отказ прийти ко мне в гости, Роберт?

— Да они вроде собираются вместе, как всегда, что-то шить. Бред.

Вольф фыркнул.

— Не удивляюсь, если Мэми в скором времени возложит на него ответственность за мытье посуды.

— У них там шоколадный торт, — выразительно проговорил вдруг Бобби.

— Как ты сказал, сынок? — с участливой улыбкой переспросил Роберт.

— У миссис Холлис, нашей соседки. Она сделала торт и возьмет его на торжество по случаю окончания шитья. Она позволила мне облизать блюдо, — Бобби оглянулся на недоеденный кусок пирога, лежащий на его блюдце, спохватился, перевел встревоженный взгляд на Бет Энн и торопливо проговорил: — Но ваш пирог мне нравится больше, мисс Бет Энн.

— Очень мило. Спасибо, Бобби, — она прижала пустой поднос к груди и медленно отошла к дверям. Бобби отчаянно раскраснелся и стал елозить ногами под лавкой.

— Не посидите ли с нами еще немного, мисс Линдер? — вежливо проговорил Роберт Барлингс. — Мы, знаете ли, холостяки, не часто имеем возможность побыть в женском обществе. Ну-ка, подвинься-ка, Бобби, и дай ей присесть рядом с тобой.

Молодой человек передвинулся чуть в сторону на лавке. Он был малиновый от волнения, но расторопный, как стремящийся привлечь к себе внимание людей щенок. Бет Энн посмотрела в сторону отца, который ей свирепо кивнул. С некоторой неохотой она присела рядом с Бобби. Роберт ласково улыбался, глядя на молодых людей.

Вдруг Зак быстро-быстро заморгал. Он не знал, верить ли своим инстинктам и догадкам или нет. Неужели у Барлингса могут быть какие-то планы насчет Бет Энн и своего умалишенного отпрыска? От этого подозрения у Зака засосало под ложечкой.

— Мэр он или нет, — проговорил Вольф с презрением, — а помощи от него все равно никакой нет. И пользы тоже. Он ни черта ведь не разбирается в копях и жилах.

Зака тут же навострил уши.

— Я слышал, что ваши земли богаты драгоценными рудами, это правда?

— Лишь немногие счастливчики смогут подтвердить ваши слова, преподобный отец Темпл, — сказал Роберт Барлингс. — Но если Дестини будет расти и процветать, на что мы все уповаем, городские власти будут, конечно, всячески поощрять и стимулировать потенциальных инвесторов и поселенцев. А это означает усиление охраны правопорядка, учреждение нормальной пробирной палаты, где будут высококлассные оценщики и эксперты по золоту. Пока что у нас есть только убогая лаборатория в моем банке. Проведем, конечно, ветку от основной железной дороги. Много чего надо сделать…

— Ты говоришь всегда сухо, как истинный бизнесмен! — недовольно проговорил Вольф, качая головой. — Ни словечка о той радости, которую испытываешь, когда находишь свой первый самородок!

— Вам, похоже, знакома эта радость, мистер Линдер, не так ли? — с надеждой спросил Зак.

— Да, сэр, можно смело сказать, что в этой жизни я сделал себя сам.

— Это освобождает Всевышнего от дополнительной ответственности, — пробормотал Зак, прихлебывая свой кофе.

— Простите?

— Я говорю, ваша жизненная стезя благословлена Господом.

— Вы можете повторить это еще несколько раз и будете абсолютно правы, — сказал самодовольно Вольф, откидываясь на спинку стула. — Вот помню случай, который приключился со мной в Горах Суеверия, когда я поехал в мексиканское поселение…

Зак внимательно слушал излияния Вольфа, задавая по временам хитрые вопросы, поощряющие воспоминания старика. Всякая информация может пригодиться на будущее. И хотя Вольф предпочитал не вдаваться в подробности и никак не «кололся» насчет местонахождения своих разработок и копей, Зак понял, что этот человек на многое был способен в расцвете своих сил и лет. Он узнал не только о том, что у Вольфа Линдера действительно были свои «жилки», но и то, что он все еще надеется вернуться к их разработке.

Одновременно Зак краем глаз следил за Бет Энн, которая сидела рядом с Бобби Барлингсом и вынуждена была выслушивать его восторженный рассказ обо всем, что он знал о торжествах по случаю окончания шитья. Молодой человек говорил о том, кто туда пошел сегодня, — по его словам, туда пошли «все», — какой торт испекла его соседка и даже какие рисунки будут на одеялах, которые леди будут состегивать из лоскутков: обручальное кольцо, избушка и одинокая звезда.

Руки Бет Энн были обреченно сложены на коленях и, на первый взгляд, складывалось впечатление, что она все же прислушивается к болтовне Бобби. Но Зак развил в себе за многие годы своей пестрой карьеры потрясающую наблюдательность. Поэтому от него не ускользнуло, что с каждой минутой Бет все сильнее сжимала свои кулачки, а выражение у нее на лице становилось все тоскливее. В эти минуты она потеряла над собой контроль и не была ничем защищена. В ее серых глазах горело одно-единственное желание: поскорее закончить с этим разговором. Зак даже сам удивился тому, что Бобби до сих пор не заметил отношения к его рассказу со стороны «собеседницы». А когда нижняя губа Бет Энн вдруг дрогнула, у Зака появилось чувство, как будто его пнули ногой в живот.

Не слушая больше Вольфа, голос которого жужжал у него над ухом, Зак думал о том, как тяжело Бет Энн переносить презрение, с которым относился к ней весь город!.. Ни подружек, с которыми можно посплетничать, ни кавалеров, увивающихся по вечерам у твоих окон. Ни одной дружелюбной улыбки, когда ты показываешься в городе… Да, она, возможно, вообще в нем не показывается… Зак-то видел, как обращались с ней леди, которые явились за ним. Бет сидела здесь безвылазно, словно в западне. Ей некуда было выбраться, и она вынуждена проводить все дни напролет в обществе своего постоянно брюзжащего па и постоянно меняющихся пассажиров почтовых дилижансов. Да, она задириста в своих манерах и груба, но ведь это только защитная реакция несчастной девочки. Как она забита! Как одинока!..

Уж Зак-то знал по себе, каково ей жить в таких условиях. У него у самого были похожие времена, и он не любил о них вспоминать…

Повинуясь внезапному импульсу, он вдруг схватился здоровой рукой за больное плечо и громко застонал. Речевой поток неутомимого Вольфа мгновенно оборвался.

— Преподобный отец! Что с вами? — воскликнул он.

Зак состроил страдальческую гримасу.

— Да, так… Приступ… Ничего особен… — Но он тут же запнулся и вновь простонал.

Роберт Барлингс тревожно уставился на него своими тускло-карими глазами.

— Вам совсем плохо? Может, послать за доктором Сэйерсом?

— Нет, нет… — Зак покачал головой и с трудом поднялся на ноги. — Просто переутомился немного… Я уверен, что после нескольких вечерних молитв у меня наступит облегчение. Не могла бы мисс Линдер проводить меня в комнату?..

— Ты слышала, девчонка! — рявкнул Вольф.

— Да, па, — сказала Бет Энн и поднялась с лавки.

Тяжело оперевшись на ее руку, Зак пожелал всем спокойной ночи, и они вместе вышли из комнаты, причем Зак решил вернуть себе на время свою хромоту.

Сумерки окончательно сгустились, когда они прошли по веранде к комнате Зака. Нежный аромат кактуса, который цвел ночью, смешивался с свежестью, которой тянуло от реки. В темноте стрекотали цикады. Где-то вдали послышался протяжный вопль зверька, задираемого хищником.

— У вас в самом деле случился припадок? — скептическим тоном спросила Бет, и этот тон говорил ему больше, чем слова.

— Просто мне надоело сидеть там. Да и у вас был такой вид, как будто вы нуждались в том, чтобы кто-нибудь вас выручил, — улыбаясь, сказал Зак и с неохотой отпустил ее руку. — Подумайте. Если бы я ничего не сделал, вы до сих пор сидели бы рядом с бедным Бобби Барлингсом и слушали бы его тягучую болтовню, а? Хорошо, что я догадался спасти вас, да?

— Я никого не просила спасать меня и не нуждалась в этом, — каменным голосом сказала Бет. — Бобби не беспокоил меня.

— В таком случае вас, по крайней мере, должны беспокоить планы его отца относительно вашей персоны.

— Не понимаю, о чем это вы.

Зак удивленно приподнял брови.

— А я не считаю вас за дурочку, мисс Линдер. Скажите, Бобби всегда был такой?

Бет покачала головой.

— О, нет. Когда мы учились в школе, он был обыкновенным мальчишкой. Но однажды вороной жеребец, которого ему купил отец, ударил его копытом по голове. Все думали, что он вообще не выживет, а когда он, наконец, поправился, то стал таким… каким вы его видели сегодня. Мистер Барлингс — вдовец, а Бобби — его единственный ребенок. Когда случилась беда, мистер Барлингс сам еле-еле пережил ее.

Зак остановился перед дверью в свою комнату.

— Значит, старик так и не усвоил тот горький урок… — задумчиво сказал он. — Что Бобби хочет, то Бобби получает. И если мне не изменяет моя наблюдательность и интуиция, Барлингс положил глаз на вас. Не ради себя, конечно, а ради сына.

Бет поморщилась.

— Это смешно! Бобби мил и безобиден.

— Не будьте наивной, дорогая, — сказал Зак. Тихонько засмеявшись, он потрогал ее за косу. — Умственно он, пожалуй, так и остался ребенком, но телесно он вырос и стал мужчиной. Со всеми мужскими достоинствами и потребностями. Барлингс ищет сыну жену, которая бы заботилась о нем. И если вы не поостережетесь, то станете ею.

— У вас просто талант какой-то быть гадким, преподобный отец!

Зак нахмурил брови.

— Может быть, я все не так понял? Возможно, вам по душе ухаживания Бобби?

— С чего это они должны быть мне по душе?

— С того, что его папаша богат. И потом Бобби Барлингс — это, наверно, единственный во всем Дестини человек, который не побрезгует взять в жены то, что осталось после другого.

Бет дала Заку пощечину, но поскольку было темно, попала в висок. От такого удара у него зазвенело в ушах. Взревев, он крепко схватил Бет за руки, прежде чем она успела повторить свой удар.

— Какого черта?!

— Ты… Ты такой же, как все остальные! — прошипела она, сверля его глазами. — Я ни за что… Я… Я…

Не будучи способна говорить членораздельно от захлестнувшей се ярости, Бет изловчилась и саданула его по руке. Взвыв, Зак отпустил ее.

— Боже! Ты что, спятила?!

— Да! Я психопатка! Сумасшедшая! — крикнула девушка, испепеляя его свирепым взглядом. — Знаете, святоша, что вы сегодня съели?! Этот очаровательный зверек, как считается у индейцев племени Пима, приносит несчастье! Он раздерет ночью ваш живот и унесет вас прямиком в ад! Так что, лучше держитесь от меня подальше, если хоть немного дорожите своим здоровьем! Я предупредила!

Зак расхохотался прямо ей в лицо.

— Полагаю, настоящий мужчина способен переварить все, что вы бы не положили ему в тарелку, дорогая.

— В самом деле?

Бет была настолько разъярена, что обо всем позабыла.

— Что ж, посмотрим!

Повернувшись, она зашагала по веранде, затем сбежала по широким деревянным ступенькам парадного крыльца.

— Что ж, идите за мной, преподобный отец! Или вы не настоящий мужчина?

Растерянный ее решимостью Зак нахмурился. После некоторого колебания он последовал за ней в ночную темноту… Что эта девчонка еще задумала? Он нагнал ее за амбаром. Бет засветила фонарь.

— Куда это вы несетесь, дорогая? — раздраженно спросил он. — Если вы надумали сыграть очередную шутку, то я предупреждаю вас… — Зак подавился своими словами, стоило ей поднять горящий фонарь повыше и показать ему на стену амбара. — Боже всемилостивый! Что это?!

К задней стенке амбара был прибит гвоздями скелет отвратительного создания с обрывками чешуйчатой кожи. Страшнее всего в этом чудовище была его чешуя, но Зак тут же рассмотрел и когти, и зубы…

— Это небольшой прощальный подарочек вам от меня и Амы, — звонко и злорадно проговорила Бет.

— Я уже предупредил, что не собираюсь играть с вами в игру с моим выселением, — проговорил нахмурившийся Зак. — Но… что это?!

— Чаквалла. Хорошо дубится шкура. Идет на ремни, пояса, обувь и… рагу.

Зак едва не задохнулся.

— Вы что, хотите сказать… что я… это… это съел?!

— Две порции! — поддразнила его Бет Энн, весело тряхнув волосами. — Что это с вами, преподобный отец? Вы же говорили, что вам понравился вкус мяса ящерицы!

В животе у Зака заурчало.

— Ах ты, маленькая…

— Вы позеленели так, что не отличаетесь теперь по цвету от брюха чакваллы, преподобный отец! И это после стольких нежных комплиментов в адрес моего поварского искусства, ай-яй-яй! А я так старалась! Даже приправила рагу змеиными яйцами и лягушачьей требухой!

Зак не верил своим ушам.

— Гадюка! Ты… ты отравила меня?!

Бет не выдержала и залилась смехом.

— Неужели вы собираетесь вытрясти из себя весь ужин, Зак? Настоящий мужчина так никогда не поступил бы!

— Нет, я… — В животе у Зака что-то тяжело перевернулось, и он вдруг понял, что уже не отвечает за свои поступки. Холодная испарина выступила у него на лбу. — Мне следовало бы за это свернуть твою поганую шею…

Бет, все еще хохоча, отскочила от него.

— Вот что я положила вам в тарелку, преподобный отец! И это еще не все! Так что лучше уезжайте отсюда, да побыстрее, потому что, обещаю вам, это только начало.

Зашуршав юбками, она повернулась и убежала в дом.

— Подожди! Подожди же, злыдня!

Зак бросился за девушкой и у самого крыльца поймал ее за локоть, резко развернув к себе лицом.

— Только скажи мне… Это отрава или нет? Отрава или нет?

— Почему бы вам не сунуть два пальца в рот и не проверить самому? — игриво предложила она.

Вырвавшись и сунув ему в руки фонарь, Бет скрылась в доме.

Ругаясь под нос на чем свет стоит, Зак повесил фонарь на крючок, постоял с минуту, тупо глядя в землю, а потом ни с того ни с сего пнул ком земли, превратив его в облачко быстро оседающей пыли.

Сука! Подумать только: а он еще жалел ее, эту маленькую гадюку!.. Что же, провались она пропадом! Отныне ему наплевать на нее и, будь он проклят, если позволит этой сумасшедшей отвратить его от главной и сокровенной цели — золотой жилы ее папаши! Эта хитрая кошка заслуживает того, чтобы ей преподали урок, который она не скоро забудет и — да, черт возьми! — этот урок ей преподаст Зак Медисон!

Приступ тошноты, совершенно нежданно подкативший к горлу, напомнил ему о том, что у него есть более срочное дело. Настроение у него было скверное. Зак знал, что есть действительно только один способ справиться с этим. Мрачно глядя перед собой, он зашагал к ближайшему кустарнику, следуя совету чертовки Бет Энн.