Работать пришлось долго и тяжко.

Встав на одно колено, Зак стал вворачивать свою руку в родовой канал кобылы, который ритмично и мощно сжимался, пытаясь исторгнуть детеныша. Внутри было жарко, как в печке. Схватки сдавливали руку, словно тисками. Жеребенок не шел, он застрял, как пробка, и, казалось, ничто не может его освободить.

— Я нащупал… его, — тяжело дыша, воскликнул Зак, обливаясь потом.

Схватки ослабли, и это позволило ему продвинуть руку чуть дальше. Пальцы, словно щупальца рыскали по стенкам родового канала. Наконец, он действительно добрался до детеныша, почувствовав под пальцами бархатный крошечный носик, изгиб уха и костистое удлинение тоненькой ноги жеребенка, которая… под невероятным углом загнулась за узкую голову. Зак понял, что его худшие подозрения подтвердились и обессиленно приник щекой к мокрой ляжке Нелли. Тут накатила новая волна схваток, руку сжало, и Зак застонал.

— Зак! — раздался панически-тревожный голос Бет. — С тобой все в порядке?!

— Все прекрасно, — сквозь зубы процедил Зак, терпеливо перенося дикое давление на руку. Как только схватки вновь спали, он тут же, не теряя ни секунды драгоценного времени, стал заталкивать жеребенка назад, откуда его выдавливали мышечные судороги матери. Необходимо было освободить хоть немного пространства для того, чтобы развернуть ногу. — Если… мне… удастся… немного подать его назад и развернуть копыто под… под нужным углом…

Начались новые приступы схваток, и Зак умолк. Переждав самое сильное сжатие, он заработал снова.

Напряжение в борьбе с животным, которое весило на сотни фунтов больше самого Зака, не ослабевало. Скоро ему уже начало казаться, что в любой момент его сердце не выдержит и разорвется. Швы под бинтами трещали и болью молили о пощаде.

«Какого черта я здесь делаю?!» — спрашивал себя Зак, продолжая борьбу.

«Пытаюсь войти в доверие к Бет Энн, чтобы она перестала сопротивляться моим ухаживаниям…»

Зак не удержался от громкого стона, когда его руку вновь сильно сдавило. Перед его мысленным взором стоял образ благодарного ангела с заплаканными глазами, падающего в его объятия… Этот образ не исчезал, хотя Зак говорил себе, что он преждевременный. Особенно если вместо жеребенка на грязь загона вывалится бесформенный и мокрый комок без признаков жизни.

Зак усилием воли отогнал от себя это неприятное видение и вновь вооружился упрямством, которое до сих пор не позволило ему сдаться. Он раскрыл рот и стал глубоко вдыхать воздух. Пот заливал его глаза, от чего он моргал и тихо матерился себе под нос. Зак не слышал, как Бет Энн приказала Баку держать кобылу за голову, а сама опустилась на корточки рядом с ним, намочила в тазе с водой свой передник и стала вытирать им его просоленное потом тело.

Зак не знал, сколько еще выдержит он и сколько еще выдержит кобыла.

Настроившись внутренне, он собрал все свои силы в погруженной в лоно кобылы руке и еще раз надавил.

— Почти… — тяжело дыша, проговорил он.

Постепенно, миллиметр за миллиметром, поначалу на длину человеческого волоса, но нога жеребенка стала подаваться… Затем вдруг рывком, будто пущенная из пращи, встала на место. Вскрикнув от неожиданности, Зак навалился на Бет Энн.

— Идет!

Два крошечных черных копытца появились на белый свет и тут же исчезли. Через несколько секунд они показались снова, на этот раз с атласным носиком между ними.

— Помогай! — приказал Зак.

Когда копыта показались снова, Зак и Бет ухватились каждый за одну ногу, сидя плечом к плечу.

— Мягче! — крикнул Зак. — Тяни осторожно!

Наконец, поднатужившись изо всех сил, Нелли родила. Мокрый и блестящий комок упал им на руки, а вслед за ним хлынул целый поток выделений.

— Рви пленку у носа, быстро! — приказал, натужно и хрипло дыша, Зак.

Бет Энн тут же бросилась выполнять приказание. Она сорвала остатки плацентной сумки с головки жеребенка, маленькие ноздри дрогнули и детеныш впервые в своей жизни вздохнул.

— Смотри! С ним все в порядке! — радостно воскликнула Бет.

— Вообще-то это она, мисс Бет, если не возражаете, — сказал Бак, продолжая держать Нелли за голову.

Бет рассмеялась еще радостнее.

— Девочка! И какая Красивая!

Ее радость была настолько заразительной, что передалась и Заку, несмотря на всю его усталость. Он улыбнулся и похлопал Бет по плечу. Однако, когда он попытался подняться на ноги…

Очнулся он, сидя на земле.

— Зак! — встревоженно воскликнула Бет, тут же сев рядом с ним. — Что с тобой?

— Да так… Немного кружится голова, — пробормотал он. — Все нормально.

— Нет, не нормально! Ты едва не убил себя! Так, ну-ка обопрись о меня!

Волна головокружения быстро ослабела, но Зак не собирался упускать счастливо предоставившейся возможности поиграть на се сочувствии и снова дотронуться до нее. Помогая друг другу, они поднялись на ноги. Заку пришлось опираться сильнее, чем он думал. Ему казалось, что кто-то высосал из его организма все силы, какие там только были.

Вдруг Нелли подняла голову и заржала.

— Держи ее, Бак, — распорядился Зак. — Не позволяй ей подниматься, пока кровь вся не вытечет из пуповины…

— Какие вы милые! — похвалила Бет одновременно мать и детеныша.

И хотя в глазах у Зака все плыло от усталости, он умилился, когда она улыбалась Нелли и жеребенку, и подумал о том, что никогда еще не приходилось ему видеть что-либо более прекрасное…

Бет Энн заметила:

— Смотри, Зак, послед вышел!

Зак удовлетворенно кивнул и с неохотой стал отрывать свое изможденное тело от Бет.

— Дай-ка мне йод, Бак. Мы же не хотим, чтобы у девчонки с первых дней ее жизни болел пупок. Так, а маму теперь можно, пожалуй, поднимать. Ей надо заняться воспитанием ребенка.

Через минуту Нелли уже поднялась на ноги и занялась «воспитанием» — принялась облизывать своего детеныша от копытцев до хохолка на головке с материнской нежностью. Жеребенок мелко подрагивал, смотрел на мир во все глаза и пытался встать на ножки. Он качался и спотыкался, словно ковбой после трехсуточного запоя. Люди с улыбками на лицах наблюдали за его неумелыми действиями, словно это они были счастливые родители, а не Нелли.

— Хороший жеребенок, мисс Бет Энн, — авторитетно заявил Бак. — Смотрите, какая у него грудь! А эти прямые ноги! Она будет побеждать на скачках, можете мне поверить!

— Она красавица, правда?! — воскликнула радостно Бет, утирая свой мокрый лоб рукавом.

— Чемпионка, сказал бы я, если здесь кто-нибудь полагается на мои оценки, — сказал Зак.

Он неуверенной походкой подошел к тазу с водой и стал плескать прохладную влагу себе на руки и грудь. Затем поднял с земли рубашку и, морщась, стал выбивать из нее пыль.

Бет с сочувствием следила за его неуверенными движениями. Капли воды, застрявшие в волосах на его груди, поблескивали на солнце. Плечи были в изнеможении опущены.

— Ну вот, не успел поправиться, как опять слягу.

— Ничего, все будет нормально…

Бет переполняли противоречивые чувства. Она не могла забыть того волнения, которое испытала в объятиях Зака. Но не забыла она и о том, что он поцеловал ее только для того, чтобы унизить, а унизить — чтобы наказать. Но с другой стороны, как она могла сердиться на человека, который только что так боролся за самое ценное, что у нее было! Который только что, — пусть даже не подозревая об этом, — спас ее надежду на будущую, лучшую жизнь? Но если уж проявлять благодарность, необходимо изменить свое мнение о Заке Темпле. Ведь священник, который помог Нелли разродиться, не мог быть таким уж плохим, разве не так?.. Бет решила, что сейчас все равно не сможет ответить на все возникшие у нее вопросы, поэтому она ударилась во внешне активную деятельность, пытаясь тем самым отогнать будоражившие ее мысли.

— Пойдемте, ваше преподобие. Вам нужно умыться, а потом я вновь сделаю вам перевязку. Бак…

— Позаботьтесь о святом отце, мисс Бет Энн, — прервал ее седой ковбой. — А я побуду здесь.

Теперь, когда все закончилось, Зак прислушался к самому себе и понял, что больше всего похож на выжатый лимон. Поэтому он не стал сопротивляться и возражать и позволил Бет Энн отвести его в дом. Спустя несколько минут он уже сидел на стуле в кухне, а Бет делала с ним все, что она считала нужным, без всяких церемоний.

Она суетилась вокруг него с водой, бинтами, принесла даже рубашку своего отца, так как его собственные уже все пришли в негодность. Несмотря на свою усталость, Зак испытывал сильное желание, а Бет Энн, казалось, до всего этого не было дела.

Когда он заправил рубашку себе в брюки, она принесла ему в качестве позднего завтрака стакан пахты, мед и кусок кукурузной лепешки.

Зак вопросительно взглянул на нее.

— Как это понимать? Может, вы настроены по отношению ко мне не так уже враждебно, а?

Бет была занята обычной домашней работой: подливала Заку воды, когда он умывался, заменила на себе передник, присматривала за бобами, которые кипели в котле на печи. Но услыхав его вопрос, она повернулась к нему.

— Вы даже представить себе не можете, что этот жеребенок значит для меня. — И хотя тон ее голоса был слегка ироничен, глаза ее, подернутые дымкой, были серьезны. — Спасибо вам за все.

Зак вытер усы салфеткой, которую она положила перед ним. Эта маленькая деталь тронула его так же сильно, как и ее искренний ответ. Бет положила накрахмаленную салфетку человеку, которого она не имела причин сильно уважать и которому она скорее всего не доверяла. Даже этот маленький, казалось бы, второстепенный факт уже достаточно говорил о том, что Бет Энн — хороший, порядочный человек. Зак понял, что в глубине ее души скрываются такие качества, которыми мог бы гордиться любой человек и которые усиленно не замечают окружающие. Это заинтриговало его.

Черт возьми, если бы он был честен хотя с самим собой, то признал бы, что Бет очаровала его в ту самую минуту, когда он впервые увидел ее портрет, принадлежащий Тому. А теперь, уж ничто не могло остановить его. Зак твердо решил овладеть его. Он заработал сейчас ее благодарность, и это была его первая маленькая победа. Надо только проявить немного терпения и наступать осторожно, ненавязчиво… И тогда она сдастся. Да, рано или поздно Иерихон падет, и Бет будет принадлежать ему.

Зак одарил Бет ленивой улыбкой.

— Божественное таинство рождения на свет новой жизни — это то чудо, на которое всякому полезно посмотреть. Даже такому скромному служителю Господа, каким являюсь я. Теперь, надеюсь, вы признаете, что я не самый отъявленный злодей из всех, кого знала земля?

— Я признаю другое — вы первый, встретившийся в моей жизни священник, который умеет работать, — сказала Бет, краснея. Чтобы скрыть от него свое смущение, она спросила: — Скажите, где это вы так хорошо научились ругаться?

Этот вопрос застал Зака врасплох. Он ошарашенно посмотрел на девушку, чувствуя, как у него начинают румяниться щеки. Проклятье, от нее ничего нельзя утаить. Все зацепит, все запомнит… Черт возьми, как же это он так расслабился? Надо всегда следить за собой.

— Ну… Видите ли, дорогая, я ведь не всегда был священником, — сказал он, улыбаясь. — Да, теперь мне за это будет великая кара…

— Вы так помогли мне, что, я думаю, Господь простит вам это.

— А как насчет вас? Вы до скончания века будете напоминать мне о моей минутной слабости?

— Я думаю, будет лучше, ваше преподобие, если мы не будем обсуждать эту тему.

Зак подавил вздох раздражения. Встав со стула, он подошел к Бет.

— Опять вы.

— Что? — Бет бросила на него из-под своих темных ресниц взгляд, в котором были одновременно удивление и настороженность.

— Называете меня «вашим преподобием» таким холодным голосом, как будто я не человек, а какой-то ящер, выползающий из-под камня. Почему бы вам не представить, что я такой же человек, как, скажем, Бак? Почему бы вам не звать меня просто Заком, как вы звали меня раньше.

Щеки Бет зарумянились.

— Нет, так не пойдет, — смущенно проговорила она. — Вам… Вам надо лечь в постель и отдохнуть. Вы переутомились, и я не хочу, чтобы вы опять заболели…

—Я лягу, лягу, не волнуйтесь, — нетерпеливо отмахнувшись, сказал Зак. Он взял ее за руку.

— У вас предубеждение против нашего брата священника, Бет Энн, но я вам не враг.

Бет вся ощетинилась, как дикобраз, увидевший опасность.

— Я в этом не уверена!

Зак рассмеялся и провел большим пальцем по ее руке, вызвав у нее трепет по всему телу.

— Почему? Из-за того, что я вас поцеловал? Поначалу я был убежден в необходимости преподать вам пару-тройку хороших уроков. Но если я духовное лицо, это вовсе не значит, что я всегда могу удержать себя в руках.

Бет Энн вырвала свою руку.

— Да, меня все называют распущенной, но вам из этого не следует делать преждевременные выводы, так и знайте!

Зак поморщился.

— Если бы вы не воспринимали каждое мое слово неверно, то легко бы поняли, что я просто хочу извиниться.

— Да? — Ее глаза подозрительно сузились. — За что?

— Знаете, — не отвечая на этот вопрос, проговорил Зак, — я уверен, что если мы прекратим ссориться друг с другом, то сможем быть друзьями.

Ей стало не по себе.

— Да?

Зак лукаво улыбнулся.

— Вы что же, никогда не смотрели на свое отражение в зеркале?

— Ну и что?!

— Тот факт, что я считаю вас красивой, — это только начало, — серьезно сказал он. — Просто… чем больше я вглядываюсь в Бет Энн Линдер, тем больше качеств, незамеченных людьми, я вижу в ней.

— К чему все это? Вы рано или поздно уедете, да и я… Впрочем, обо мне не будем. — Она не хотела раскрывать перед ним свои планы.

Зак с трудом скрыл закипавшее в нем раздражение. Он понял, что если и вправду хочет поухаживать за Бет Энн, то сначала должен каким-нибудь образом преодолеть ее сопротивление. Если не срабатывает нежный разговор, остается одно средство, которое может подействовать на эту ершистую молодую женщину — прямой вызов!

— Боитесь рискнуть? Понимаю, — сказал он.

— Я вас не боюсь, запомните это!

— Для вас все священники, — и вообще мужчины, — это великаны-людоеды и демоны, не так ли? Насчет меня вы правы: долго я здесь, пожалуй, не задержусь. Но пока-то, пока… Неужели вам не хочется пожить последние дни в мире?

— Ну…

Бет стала нервно покусывать нижнюю губу.

— Ну, ладно вам, милая, — подзуживал он. — Я устал от борьбы. А вы? Неужели нет?

«О, еще как!» — подумала Бет Энн.

К тому же, ей невыносима была мысль о том, что Зак Темпл считает, что она его боится. «А что такого?» — спросила она себя. — Какая разница?.. В конце концов священник быстрее поправится, если они не будут донимать друг друга. Да и Нелли родила. Теперь, как любил говаривать па, «сковородка ждет другой рыбины!»

Осторожно и внимательно взглянув на него, Бет протянула руку.

— Значит, мир?

Зак торжественно скрепил это предложение рукопожатием.

— Моя милая мисс Линдер, обещаю вам, что вы не пожалеете.

Прошло несколько дней и Бет Энн стало ясно, что она сильно ошиблась, заключив с Заком перемирие. Нет, Зак не изменил их соглашению. Наоборот! Он вел себя, как истинный джентльмен. Трудно было представить человека сердечнее его. В этом-то как раз и была проблема. Бет Энн приходилось каждую секунду быть настороже. Стоило ей хоть немного расслабиться, и она чувствовала, как поддается физическому и душевному воздействию святого отца. О каком уж тут покое можно было вести речь?!

Он действительно переутомился, помогая Нелли произвести на свет потомство. Двое суток ему пришлось провести в постели. Плечо опять сильно разболелось. Температура немного поднялась. Особенно горевал по этому поводу Вольф, который очень хотел сходить вместе с преподобным отцом в воскресенье в церковь. Несмотря на свое нездоровье, Зак пребывал в отличном расположении духа. Его легко было рассмешить, ему легко было угодить. Бет не могла сопротивляться его обаянию и не могла не смеяться его шуткам, приходя к нему в комнату. Вечером в воскресенье, когда она принесла ему на подносе ужин, Бет была в отвратительном настроении. Этот день уже давно превратился для нее в настоящую пытку из-за необходимости ходить в церковь, где на нее тут же обрушивались с обещаниями суровой кары за ее распущенность. Заку понадобилось всего несколько минут, чтобы привести ее в норму.

К следующему вечеру Зак поправился уже настолько, что мог сыграть в шахматы с Вольфом. Зак был в прекрасном настроении, добродушно посмеивался над своими ошибками и позволял Вольфу давать ему бесконечные указания. Вообще Вольфу было чрезвычайно приятно находиться в компании его преподобия. В лице Зака Вольф находил внимательнейшего слушателя, когда старик начинал вспоминать свои многочисленные походы за золотом и когда высказывал свое мнение по различным аспектам профессии старателя. Бет Энн считала, что со стороны Зака это очень великодушно — выслушивать бесконечные и скучные рассказы об отработанных копях, потерянном золоте и рискованных приключениях в горах, уж не говоря о глубокомысленных заявлениях Вольфа относительно последних технических достижений в старательском ремесле. Он рассказывал, как сортировать минералы, вычленять их из руды, расписывал значительные преимущества новых способов окисления и хлорирования, подробно объяснял устройство машин, выполняющих эти операции. Зак делал вид, что ему все это страшно интересно. При каждом удобном случае он прерывал Вольфа, чтобы задать тот или иной уточняющий вопрос.

Нет, действительно, уж кто-кто, а Зак Темпл вел себя совершенно не так, как подобало священнику, каковых в своей жизни Бет Энн повстречала превеликое количество. Он ни в чем не укорял ее, не использовал каждый удобный случай для того, чтобы лишний раз прочитать ей лекцию о ее грехах. Он не предлагал ей стать на колени и помолиться за свою грешную душу, не докучал ей обещаниями вечных мук ада, как это делали священники, которых па приглашал когда-то в дом для наставления своей «испорченной девчонки». Эти строгие субъекты интересовались Бет Энн только лишь как объектом, на котором можно бесконечно оттачивать свое проповедническое красноречие. Они никогда не выражали желания выслушать ее. Поэтому и результата никакого не было. Бет Энн всегда приходила в ярость и навлекала на себя еще большие неприятности.

Может быть, Зак понимал это. Как бы то ни было, а Бет Энн действительно была признательна ему за его ненавязчивость в вопросах поучения и религиозного воспитания. Ей также не могло не льстить то восхищение, которое она замечала в его глазах, когда он смотрел на нее. Он называл ее «милой», как будто она ничем не отличалась от других молодых леди из порядочных семей. Она даже начинала верить в то, что это так и есть на самом деле.

И это больше всего ее беспокоило.

Может, оттого и чувства ее обострились до предела. Теперь Бет могла безошибочно определить, что в комнату к ней вошел именно Зак. Может, это было всего лишь ее возбужденное воображение, но ей казалось, что он присутствует везде, где бы не находилась и она. То заглянет попросить какую-нибудь книгу, то стоит рядом с ней на кухне и смотрит, как она стряпает. Однажды она наткнулась на Зака на лестнице. Бет была так ошарашена его близостью, мужским ароматом, исходившим от него, что ей показалось, что сердце сейчас выскочит из груди.

Дело было не столько в том, что он был красивым мужчиной. Нет, создавалось такое впечатление, что Зак Темпл излучает какую-то особую энергию, которая воздействует на нервную систему необычным способом и вызывает у нее в самые неподходящие моменты самые неподходящие мысли, вроде этой: «Интересно, а если он меня поцелует еще раз, что я буду чувствовать?..»

Это было опасно. Это было жгуче-сладко. Это было невыносимо.

Спохватившись как-то и обнаружив неожиданно для самой себя, что она опять думает о нем, Бет Энн изо всех сил швырнула картофелину в бачок.

«Господи! — с отчаянием думала она. — Ну как можно заниматься домашней работой, если твое же сознание отказывает тебе повиноваться!»

Пора было заканчивать с этой пыткой. Какое будет унижение, если священник проведает о том, что она питает к нему такой интерес!.. Бет с трудом подавила стон. Проклятье! Теперь, как никогда, она хотела, чтобы Зак уехал от них… Иначе она может страшно опозорить себя.

Все мысли, только что бурлившие в голове Бет замерли, как вкопанные, стоило ей увидеть мужчину с обнаженным торсом. Он шел по двору со стороны загона.

Держа в руке рубашку, своей размашистой походкой он быстро шел к дому. Спина его блестела от пота под знойным аризонским солнцем. Темные волосы влажными прядями прилипли ко лбу. На ходу Зак, слегка морщась, вращал больным плечом, разрабатывая его. Белая полоска бинтов резко контрастировала с его загорелой кожей и жестковатыми темными кустиками волос вокруг сосков. Они соединялись в одну линию, которая, сужаясь, тянулась к пупку.

Бет Энн видела перед собой идеал мужского тела. И, неудивительно, что она оцепенела. Зак Темпл был настоящим мужчиной. Он уже не нуждался в больничном покое и лечении. Осознав это, Бет Энн неожиданно для себя огорчилась.

Зак увидел ее, застывшую в дверях, и улыбнулся.

— Как дела?

Бет быстро закрыла рот, негодуя на себя за то, что он застал ее в таком состоянии. Чтобы скрыть свое смущение, она нацепила на лицо выражение старой школьной учительницы, и сказала:

— Я так и знала, что вы сегодня подниметесь, только вот зачем?

— Просто прогулкой выбиваю из себя остатки хвори. Глянул на вашего ненаглядного жеребчика. Кстати, вам известно, что Бак прозвал ее Лягушкой за то, что она постоянно прыгает и скачет?

— Бред.

— А как вы ее назовете?

— Я не буду этим заниматься. — Бет решила, что предоставит это сделать новому хозяину жеребенка, которому она его продаст. Но вдруг ей стало неловко за то, что она хочет так быстро расстаться с очаровательным детенышем Нелли, и она проговорила: — Если бы мне пришлось называть ее, то я бы дала ей имя Надежда.

Зак удивленно приподнял брови.

— Странная кличка для лошади. Ну да ладно. А я сходил вниз к реке. У вас там есть милая запруда…

— Я там с детства купаюсь, — Бет критическим взором оглядела его мокрую грудь. — Но вы еще не до конца поправились. Надо было предупредить о том, что вы собрались на прогулку…

— Не волнуйтесь, со мной все в порядке. — Зак повел плечом и поморщился. — Только вот эти идиотские швы… Мне кажется, что их уже пора снимать. Может, вы это и сделаете?

Бет Энн была застигнута этим предложением врасплох. Снова коснуться этих широких мужских плеч?.. Почувствовать дремлющую силу его мускулистых рук?.. Насладиться атласной мягкостью его кожи на груди и жестковатой куделью волос вокруг сосков?.. Она представила себе все это и тут же почувствовала томную слабость внизу живота.

— Уверена, что для этой цели вам нужно пригласить доктора Сэйерса, ваше преподобие, — сказала Бет.

— Я доверяю вам больше, чем всем этим костоправам вместе взятым, — беззаботно ответил Зак и умоляюще улыбнулся. — Ну ладно вам, дорогая… Эти швы чешутся, как я не знаю что! С ума можно сойти! Проявите милосердие. Или, может быть, вы… боитесь, а?

Она вскинула подбородок.

— Боюсь?! Кто это вам сказал?!

— Тогда…

Бет фыркнула.

— Если вы наплевательски относитесь к собственной шкуре и позволяете снимать швы непрофессионалу, это ваши проблемы. Хорошо, я согласна.

Бет Энн что-то тихо сказала Аме и та, поднявшись со стула, ушла на кухню. Через минуту она возвратилась оттуда с заткнутой пробкой бутылкой. Служанка-индеанка чуть улыбнулась Заку.

— Садитесь, — сказала Бет Энн, поставив перед ним стул.

Зак не понял значения улыбки, которой почтила его Ама. Он подозрительно проводил ее глазами и сел на предложенный стул.

Закусив губу, Бет Энн осторожно разрезала бинты. Увидев совсем зажившую рану, она с облегчением вздохнула и откупорила бутылку.

— Сидите смирно, будет немного жечь.

Зак тихо простонал, когда она выплеснула едкую жидкость на швы. Бет убрала бутылку, а Зак сардонически усмехаясь, спросил:

— Виски, мисс Линдер?

— Исключительно для медицинских нужд, преподобный отец Темпл.

— От укусов змеи помогает?

— Да, конечно.

— Судя по тому количеству, которое еще осталось, можно подумать, что здесь кое-кому частенько требуется медицинская помощь, — пошутил Зак.

— Сейчас не время для шуток, сэр. Может быть, все-таки начнем?

— Конечно.

— Отлично!

Несмотря на то, что Бет говорила деловито и строго, ее била внутренняя дрожь. Прикасаясь к Заку, она очень боялась, что не сможет справиться с такой деликатной миссией. Правда, в глубине души Бет не хотела, чтобы у нее все получилось. Снятие швов — это всегда признак полного выздоровления. И тогда у Зака больше не будет причин оставаться в «Отдыхе путника». Она-то думала, что будет рада его скорейшему отъезду, а вышло все наоборот… Бет боялась своих чувств. Неужели ей не хочется, чтобы священник уехал?..

Старательно отгоняя эти мысли, Бет, — на лбу у нее уже также выступила испарина, как и у Зака, — осторожно, один за другим, обрезала узлы всех швов. Затем зайдя Заку со спины, она захватила пинцетом кончик первой нитки и резко дернула ее на себя.

— А-ааа! — заорал Зак, вскакивая на ноги. — Адский огонь!..

— Ваше преподобие, вы снова богохульствуете!

— У-ууу!

Спирт прижег освобожденные от нитки дырочки и они сильно покраснели. Приглушенные стоны продолжали вырываться из уст Зака, который отчаянно морщился и вдобавок скрежетал зубами.

— Сядьте на место! — сказала Бет, подтолкнув его в здоровое плечо. — Не будьте капризным ребенком!

Зак изо всех сил зажмурив глаза, проговорил сквозь зубы:

— Боже! Жжет, как на адской сковороде!..

Щеки Бет Энн раскраснелись, смущение сделало ее воинственной.

— Послушайте, вы сами просили меня об этом.

Все мышцы на лице у Зака были напряжены и сведены будто судорогой. Он тяжело плюхнулся обратно на стул. У него были глаза приговоренного, которого ведут на виселицу… Неожиданно он схватил бутылку с виски и сделал приличный глоток. Оторвав губы от горлышка и опустив руки на колени, он кивнул.

— Хорошо. Давайте дальше.

Бет Энн ошеломленно переводила взгляд с него на бутылку и обратно.

— Вы уверены, что вам надо…

— Господи, давайте поскорее заканчивать с этой пыткой! — взревел он.

— Не кричите на меня! — резко ответила Бет. Сердце ее сильно забилось.

Стиснув до боли зубы, она быстро стала выдергивать остальные нитки. Зак корчился на стуле. На шее у него пульсировала вздувшаяся вена. Когда она зашла к нему спереди, то увидела крупные капли пота, выступившие у него на лбу. Но теперь он молчал. Разве что периодически прикладывался к бутылке.

— Все, — сказала наконец Бет с чувством огромного облегчения.

— Плесните-ка то, что там осталось, — попросил Зак, протягивая ей бутылку.

Бет с опаской глянула на целый ряд кроваво-красных дырочек, оставленных у него на теле после снятия швов, и с трудом проговорила:

— Зак, пожалуйста…

— Вы что, хотите, чтобы мне туда попала инфекция? После всего того, что я от вас вынес?

Бет покачала головой, и коса ее перекинулась с плеча на спину. Она взяла у него из рук бутылку, чувствуя головокружение и слабость в коленях от осознания того, что сейчас она снова причинит Заку адскую боль. Но, в конце концов, раз она начала это, то должна и закончить. Раз уж согласилась.

Посмотрев на содержимое бутылки, Бет поняла, что сейчас не один Зак нуждается в нескольких каплях виски «для бодрости».

Глянув вокруг себя, — двор был абсолютно пуст — Бет приложилась к горлышку бутылки и сделала хороший глоток. Горло так обожгло, что она едва не подавилась. И все же заставила себя проглотить и почувствовала, как обжигающее тепло пошло по телу… Ей вдруг показалось, что она вкусила сейчас самого Зака и это вкус не виски, а его, Зака, побежал сейчас от языка в желудок… Странно, но спиртное действительно укрепило ее силы и дух. И Бет быстро опрокинула оставшееся в бутылке виски на раны Зака.

— Ч-черт!.. — натужно выдохнул Зак.

Бет отбросила бутылку в сторону и наклонилась над Заком, уперев одну руку в спинку его стула. Она стала сильно дуть на побагровевшие дырочки, чтобы боль поскорее утихла. Она делала это до тех пор, пока у него не спало напряжение.

Бет зачарованно смотрела на то, как ее дыхание шевелит волосы на его груди. У нее внезапно отяжелели груди, а их кончики набухли и стали зудеть под тканью блузки. В ту минуту Бет спросила себя: ощущает ли Зак хоть часть того, что накатывает на нее сейчас, спутывая все мысли и чувства?..

Зак глянул на нее, скосив глаза.

— Мне стало заметно лучше.

— Вам что, мать никогда так не делала, когда вы в детстве чем-нибудь обжигались? — спросила Бет, продолжая дуть на его раненое плечо.

— Никогда не знал свою мать, — тихо сказал Зак. — И отца тоже.

Бет изумленно посмотрела на него. Она была так близко к нему, что могла рассмотреть отдельные волоски его щетины на освещенных солнцем щеках и подбородке. Дразнящий дух виски щекотал ей ноздри.

— Мать бросила меня, когда мне было десять лет.

Его слова донеслись как будто издалека.

— Но по крайней мере я знаю, как я родился. Меня произвели на свет в задней комнате, у кухни, а вырос я среди лошадей на платных конюшнях. По счастью, Буну нужен был помощник даже при том условии, что он являлся лишним ртом, который ежедневно надо было кормить.

Бет Энн никогда не считала свою жизнь счастливой. Она была твердо убеждена в том, что ей сильно не повезло. Но вот, оказывается, есть люди, которым пришлось пострадать и больше… От рассказа Зака к ее горлу подступил комок. Неожиданно для себя, она наклонилась к плечу Зака и поцеловала его. На языке она почувствовала что-то соленое и еще что-то… какая-то чисто мужская эссенция… нечто, что ассоциировалось исключительно с Заком.

Он весь напрягся и отвернул голову в сторону. Когда же Бет подняла подбородок, то они чуть не столкнулись носами.

— Зачем это? — спросил он спокойно.

— Мне жаль, что я причинила вам боль, — прошептала Бет хрипло.

О, как много значил этот ее шепот!..

«Мне жаль, что я выстрелила в тебя. Мне жаль, что тебе со мной так трудно. Мне жаль, что виски обожгло тебя. Мне жаль, что у тебя не было своей семьи и нормального детства. Мне жаль, что у меня не будет времени узнать тебя получше».

Вслух же Бет еще раз тихо повторила:

— Мне жаль, и поэтому я поцеловала плечо.

Взгляд Зака остановился на ее губах. И это был не просто взгляд. В нем была какая-то волшебная сила, которой невозможно было сопротивляться. Та сила, которая неудержимо тянет мотылька к пламени свечи. Губы Бет затрепетали от желания, а сердце ее билось в груди, как пойманная птица. Она приблизилась к Заку… Точно так же, как глупый мотылек летит на пламя, видя только его необыкновенную манящую красоту и не чуя опасности. Бет Энн не удержала вздоха, который означал ее капитуляцию и подалась вперед… Казалось, она невыносимо долго преодолевает то ничтожное расстояние, которое отделяет их друг от друга…

Наконец, ее губы коснулись губ Зака.

Какие они у него нежные! Какие сладкие! От них шел легкий запах виски. Их поцелуй был головокружителен и волнующ. Губы соприкасались между собой осторожно, как бы проводя разведку… Ощущение это было дороже любого золота, но с другой стороны такое же эфемерное, как и повод для его появления.

Зак позволил ей насладиться поцелуем, не предпринимая попыток захватить инициативу… Он просто не мешал ей. Правда, когда Бет надумала было оторваться от него, он не дал поднять ей головы.

Бет знала, что Зак изумлен. Она и сама была удивлена этим неожиданным и добровольным поцелуем. Только через минуту Бет с ужасом осознала, что натворила. Страх за то, что он сочтет ее распущенной, неправильно истолкует ее действия и будет видеть в ней потаскуху-искусительницу, вызвал у нее дрожь по всему телу. Обжигающий румянец залил ей щеки, и она снова попыталась оторваться от Зака.

Зак снова не дал ей этого сделать. Потом их губы разошлись, но он взял ее за подбородок, не позволяя ей выпрямиться. С минуту они внимательно изучали друг друга. Эта минута, казалось, будет длиться вечно… У нее на лице было выражение крайнего смущения и неуверенности. У него. Бет Энн не смогла бы этого определить. Она знала только то, что ей не по силам будет оторвать взгляд от этих гипнотизирующих бирюзовых глаз, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

И Зак, должно быть, понял это, так как вдруг в его глазах что-то зажглось, и он усмехнулся… В этой усмешке перемешались нежность и триумф, чисто мужская удовлетворенность. Бет Энн вздрогнула под этой усмешкой. На нее внезапно навалился дикий страх. Она еще раз попыталась освободиться, но он обнял ее за талию и не отпускал.

— Ангел…

Его губы стали вновь сближаться с ее губами и Бет Энн в отчаянии осознала, что она совершила страшную ошибку… Но вместе с тем в это бесконечное мгновение, пока Зак касался ее тела своими руками, ее губ своими губами, разжигая в ней страсть, предвкушение большего, — Бет оставалась равнодушна.

Вдруг со стороны кухни донеслось громкое бормотание Амы, которое вернуло их из мира сказки в мир реальный… Бет испуганно рванулась от Зака и только тут услышала грохочущие шаги своего отца и затем его раздраженный громоподобный голос:

— Хватит болтать, женщина! Что ты туг разоралась?

Едва Бет успела на пару шагов отойти от Зака, как в дверях кухни показался Вольф Линдер. Чтобы он не заметил румянца на ее щеках, Бет повернулась к нему спиной и сделала вид, что собирает старые бинты и свои швейные принадлежности, которые десять минут назад выполняли роль хирургических инструментов. Ее душили стыд и смущение, неуверенность и страх. К счастью, у Зака, похоже, не было таких проблем.

— Прошу прощения за то, что потревожил вас, сэр, — проговорил Зак, вальяжно покачиваясь на своем стуле и одаряя Вольфа приветливой улыбкой. — Мисс Бет Энн была так любезна, что согласилась снять у меня швы. Правда, боюсь, своим малодушным криком и воплями я вконец опозорил себя.

Вольф разгневанно уставился в спину своей дочери.

— Ты что, рехнулась что ли, девчонка?! Это надо было сделать доктору!

— Что теперь говорить, когда я уже все сделала, — мрачно отозвалась Бет, не поворачиваясь к отцу.

Она продолжала сосредоточенно копаться в своем швейном пенале, пытаясь обрести спокойствие духа. Ее одновременно изумляло и раздражало то, что у Зака не было и тени смятения. Он вел себя раскованно и уверенно. И это тогда, когда ее собственное сердце готово было разорваться от напряжения!.. Он, должно быть, сделан из камня. А, может… Может, он просто подшутил над ней? Посмеялся?..

Страшное оцепенение волной прокатилось по всему ее телу. Ей показалось, что кровь застыла в венах… Она поцеловала священника!.. По собственной воле! О чем она думала, когда совершала эту глупость?!. Нет, ее действительно искушает сам дьявол! Если бы па увидел это… Нет, это было так стыдно…

— Она сделала вам больно, преподобный отец? — требовательно спросил Вольф. — Гордячка! Дерзкая девчонка! Она думает, что все уже знает в этой жизни! Мне бы надо обязательно наказать ее за эту самодеятельность!

— Нет нужды, мистер Линдер, — поспешил заверить старика Зак, поднимаясь со стула. Он похлопал себя по груди. — Видите? Как новенький!

— Не будем делать поспешных заключений, — торопливо проговорил Вольф. — Есть швы или нет — неважно. Вам необходимо восстановить свои силы, и я даже слышать не хочу сейчас о том, чтобы вы уезжали отсюда. Только после окончательного выздоровления.

Зак стал натягивать рубашку.

— Благодарю за доброту, сэр.

Вольф притворно отмахнулся, как бы желая этим сказать: «Не стоит, право».

— Значит, Бет Энн удачно вас расштопала? Что ж, это хороший повод для того, чтобы устроить небольшой праздник. Что вы скажете относительно того, чтобы нам с вами сесть в коляску и укатить в город, а? Я горю желанием показать вам наше общество. Может, нам даже удастся взглянуть на старинную мексиканскую карту, которую Роберт Барлингс все обещает показать мне. — Вольф шутливо ткнул Зака в бок и засмеялся. — Возможно, он даже расскажет нам о том, где искать Планкас де Плата.

— Серебро? — удивился Зак.

— Именно! Вы уже слышали эту легенду? Около сотни лет назад где-то у нас была заброшена одна испанская копь… Чистое серебро! Такое чистое, что голова закружится! И лежит прямо на поверхности. — Вольф даже зажмурился. — Впрочем, если бы эту копь можно было легко найти, кто-нибудь давно бы уже это сделал. Индейцы или еще кто-нибудь. Ну как, Закхей, что скажете? Вы готовы совершить небольшую экскурсию?

— Я в самом деле чувствую себя уже хорошо, — задумчиво проговорил Зак и потом прибавил: — Слава Господу.

— Аминь, брат. Так, значит, едем?

— С удовольствием посмотрю на ваш город. Кстати, мисс Бет Энн, надеюсь, присоединится к нам?

Она повернулась лицом к ним так резко, что едва не уронила свой швейный пенал. Он что, спятил? Перепил виски, которое только теперь ударило ему в голову?! Она была так подавлена всем случившимся перед приходом отца, что даже не могла смотреть Заку в лицо, не то что сопровождать его на всем пути в город!

— Нет… Н-нет, спасибо, — запинаясь, проговорила она. — У меня здесь очень много работы…

— Ваша дочь была такой заботливой нянькой для меня, мистер Линдер, — возразил Зак. — По-моему, она заслужила выходной.

В глазах Зака сверкнули озорные огоньки и от этого Бет Энн еще больше занервничала.

— Нет, мне лучше будет остаться здесь. И потом…

— Ты будешь делать то, что тебе скажут, девчонка! — оборвал ее Вольф. — Ты давно говорила мне, что в лавке нужно кое-что купить. Так вот, ты это сама и сделаешь сегодня. Надо же показать народу, — и особенно миссис Каннигхэм, — что их преподобие окончательно поправились и что мы все здесь живем в согласии.

В животе у Бет Энн что-то оборвалось, когда она поняла, что спорить бесполезно, и совсем упала духом. Она все еще не могла прийти в себя от «операции по снятию швов», и ей никак не хотелось хотя бы несколько часов быть на виду у Зака. Что же касалось перспективы пройтись по улицам Дестини, то Бет Энн думала об этом с отвращением.

— Но, па…

— Если его преподобие настолько великодушен, что соглашается взять тебя с нами, это означает, что ты поедешь без всяких разговоров, — приказал Вольф Линдер. — Так что иди за своей шляпкой, да побыстрее!