Глава седьмая: Звездный корабль

В 1973 году Лед Зеппелин достигла вершины своего полета. В течение трех последующих лет группа будет находиться в зените славы, в апогее артистической и духовной мощи. Хотя Лед Зеппелин не выпустила пластинку в предыдущем году, ее предыдущие 4 альбома продавались отлично, а 18 % от общих продаж фирмы “Atlantic” приходились на долю группы в 1972 году. Через годы эта цифра вырастет почти до 30 %. Группа обладала огромной внутренней силой и уверенностью в себе. Созидательная энергия музыкантов фокусировалась исключительно на деятельности группы: они не тратили усилия на выпуск сольных альбомов, индивидуальные турне и смену состава. Появилось множество других хэви-металлических групп, но никто не сумел достигнуть неотразимой мистики Лед Зеппелин. Цеппелины так и оставались секретным обществом. Популярность не ограничивалась только рамками мира рока, она привлекала и отвергаемую властями публику: молодых ребят — преимущественно рабочих, ассоциировавших себя не только с музыкой Лед Зеппелин, но и с мифологической, мистической философией группы. Они стали заправилами в любом захолустном американском городке 70-х.

Но в 1973 году музыканты не желали, чтобы из них делали культ. Они хотели настоящей славы и известности, выходивших за рамки рок музыки. Ненависть музыкальной прессы, обвинившей Лед Зеппелин в жестокости и культурном фашизме, постоянно оправдывалась. Если уж Цеппелины стали величайшей группой мира, то частнособственнические инстинкты требовали, чтобы общественность знала это в полной мере. Попытки Б. П. Фаллона разрекламировать Лед Зеппелин имели мало успеха. И Питер Грант стал искать такого американского пресс-агента, который бы сумел продвинуть группу на первые страницы прессы.

Турне по Англии продолжалось в течение января 1973 года. 2-го января по пути в Шеффилд сломался «Бентли» и Бонзо с Робертом были вынуждены добираться автостопом. В результате Роберт простудился и несколько концертов отменили. 16-го января — дали эксцентричное шоу в Абериствите (соседнем с Брон-Е-О городе). Музыканты играли в “King’s Hall” перед 8 сотнями тихой и спокойной публики, которые никогда во время концерта не покидали своих кресел и лишь вежливо аплодировали сильно сокращенному шоу. Поездка завершилась в Шотландии в конце месяца. В феврале группа взяла тайм-аут перед мартовскими гастролями по Европе. В мае планировалось большое турне по США. Новый альбом вот-вот должен был выйти. Как известно, многие месяцы оказались потерянными из-за проблем с обложкой пластинки. Это был первый альбом Лед Зеппелин, имевший собственное имя — “Houses of the Holy”, хотя на нем и не было одноименной песни (она появится там лишь через 2 года). На конверте опять отсутствовало название группы. Там изображались голые светловолосые дети, ползущие вверх по склону каменистого холма неолитовой формации на Стаффине — острове в западной части Гибрид. На развороте был нарисован могучий голый человек в позе смирения и жертвенности, положивший руку на голову ребенка на фоне разрушенной крепости. Отсрочка выпуска вызвал процесс комбинирования цветов обложки. Поначалу фигурки детей выкрасили в фиолетовый цвет. После некоторой редакции, альбом появился в странном темно-оранжевом виде. Здесь же были отпечатаны тексты песен. Это делалось впервые за исключением случая со “Stairway To Heaven”. Некоторые фразы были неверно написаны или даже умышленно искажены. Это касалось, например, мировоззрения Роберта в песне “The Ocean”, которое на бумаге изменилось, не выражая вообще никаких чувств.

В марте Лед Зеппелин играла перед зрителями Дании, Норвегии, Швеции, Австрии и Германии. В Японии и Англии “The Song Remains The Same” была объявлена своим первоначальным именем “Campaign”. Она вызвала овации за сложное гитарное соло, мелодию и тонкий аромат мистики. По реакции публики на новые композиции музыканты поняли, что их альбом будет иметь большой успех. 26 марта Лед Зеппелин начала гастроли по 5 городам Франции. Концерты открывались в Лионе. Во время устанавки оборудования, Питер Грант к своему ужасу обнаружил, что импресарио позабыл обеспечить безопасность. Тогда Питер попросил Бено Готье — французского служащего “Atlantic”, знавшего группу с самого начала и путешествовавшего по Франции вместе с музыкантами, обеспечить безопасность Лед Зеппелин. В Германии толпы оказались очень агрессивными, а Питер ожидал еще больших беспорядков во Франции. Готье со сдержанным обожанием относился к крутизне и жесткости менеджера Лед Зеппелин, как и большинство работавших на Гранта. «В среде шоу-бизнеса он имел репутацию опасного разъебая. С ним было трудно — он мог обидеть словом и действием. Но Питер никогда не создавал людям проблем, пока они не создавали их ему. Я наблюдал за его поведением много раз, когда он ломал вещи, избивал людей, но каждый раз Грант делал это лишь тогда, когда люди заслуживали таких действий. Он был профессионалом, джентльменом, всегда взвешивавшим свои поступки, прекрасно относившимся к людям, работавшими с ним, а особенно к тем, кто хоть как-то помогал Лед Зеппелин».

Первое шоу состоялось в лионском баскетбольном зале, рассчитанным на 12000 зрителей с 4-мя ярусами мест. Неприятность произошла еще до начала концерта, когда появилась большая толпа зрителей без билетов, требуя бесплатного входа. Это были (по выражению Готье) — «останки 1968 года», когда альянс французских студентов и рабочих чуть не привел к свержению правительства на волне демонстраций и забастовок. Грант и Готье наблюдали, как безбилетники избивали пожилых билетеров у входа. И Питер приказал роуди вмешаться. «Они не боялись драк», — говорит Готье. «Уж так было заведено у Питера. Если что-то происходило не по плану, то он становился бешеным. В таком состоянии Грант мог убить, ведь это был огромный и сильный мужик. Его слово и мнение имели большой вес». Неприятности начались сразу же после начала концерта. Сцена находилась как раз под балконными ярусами, и один юный балбес принялся швырять пустые винные бутылки прямо в музыкантов с самого высокого яруса. Осколки стекла летели через всю сцену. Готье поднялся наверх, поймал парня и отвел его за кулисы, крепко держа за длинные волосы. Роуди безжалостно отпиздили парнишку и вышвырнули его вон. А Питер Грант попросил Бено Готье обеспечивать безопасность группы до конца ее пребывания во Франции.

Готье указывает, что Цеппелины сильно отличались от участников других рок-групп, посещавших Францию. Музыканты были неразрывно связаны друг с другом. Своего рода братство Робина Гуда, где Джимми — Робин, Роберт — служанка Марианна, грубый Бонзо — маленький Джон, угрюмый Джон Пол — менестрель Алан А’ Дэйл. Питеру Гранту досталась роль распутного монаха Тука, а скрытный Коул занял место епископа Ноттингемского. Безумная и неуправляемая команда обслуги выступала в роли банды «веселых людей». Действительно, в облике Лед Зеппелин было что-то средневековое — вельветовые свободные одежды, обувь с загнутыми носками, меховые куртки, типично английские носы и длинные волнистые волосы.

После лионских концертов группа решила отправиться в Нант, и Бено Готье нанял парочку машин. Питер Грант ехал в большом «Вольво» с Робертом и Джимми, в то время как Готье путешествовал в «Мерседесе» в компании с Бонзо и охранником Пэтси Коллинзом. (За два дня до прибытия в Лион, Пэтси сломал кому-то челюсть и прославился как наиболее жестокий из всех охранников, обслуживавших рок-группы. Он погибнет позже после суровых боев за Лед Зеппелин, работая на Deep Purple в шахте лифта в Джакарте.) По пути в Нант Питер Грант решил, что ему необходим «Мерседес» и во время остановки на отдых, он осуществил свое желание, арендовав автомобиль. Бонзо пожелал вести «Вольво» самостоятельно. «Удивляюсь, как мы только не погибли», — говорит Готье. Бонзо 5 или 10 минут ехал по встречной полосе, пытаясь обогнать каждую машину. Через час во время привала, Бено напоил Бонзо крепким красным вином и сам сел за руль. В Нанте процессия сразу отправилась в концертный зал проверить качество акустики. Но ворота заднего входа заклинило и стайки юнцов стали понемногу собираться вокруг машин музыкантов. Питер Грант смело направил «Мерседес» на ворота, протаранил их, начисто срезав крылья автомобиля. После первого же концерта испарился французский импресарио группы, оставив последнюю на волю судьбы. Бонзо решил, что ему не нравятся еда и питье, предлагаемые за кулисами. Поэтому, взяв в руки деревянный молоток, он начал лупить в свой симфонический гонг (диаметром в 38 дюймов), а после уничтожил 3 автоприцепа, используемых в качестве костюмерных за кулисами. Затем группа отправилась в свой небольшой отель, выглядевший как приют для бродяг. Роберт попытался найти немного молока для чая, но оно отсутствовало. Тогда выпустили на волю свору роуди, которые затопили 2 этажа из пожарных шлангов, снесли двери с петель, разбомбили туалеты и уничтожили мебель. «Работая» таким образом, рабочие превратили жизнь других обитателей гостиницы в ужас.

Бено Готье с Джимми и Робертом незаметно отправились на поиски съестного в единственный ночной ресторан Нанта. Через полчаса туда ввалились Бонзо и Коул со своими верными роуди. Все были пьяны до изумления и искали чего-нибудь пожрать. Бонзо набросился на Джимми с обвинениями в том, что тот его не подождал. В конце концов, он успокоился. Пьяный, Бонзо рычал как раненный разъяренный питбуль, поэтому Готье дал ему прозвище Ле Бет — Зверь (The Beast). Джимми и Роберт ухватились за прозвище. Конечно же Зверь! Кличка прочно приклеилась.

После ужина, Готье, Джимми и Роберт залезли в «Вольво» и приготовились к отъезду. Неожиданно в эту же машину забрался Бонзо с роуди. Готье пришлось вести машину с 16 людьми на борту, с торчавшими из окон руками, ногами и задницами. Проезжая по пустынным улицам из машины доносились пьяные вопли и песни. Во время езды роуди принялись крушить машину. Они оторвали крышку багажника, вышибли все 4 двери. Набор инструментов, запасное колесо и домкрат — все полетело прямо на дорогу. Вдруг компания увидела, что за ними едут несколько полицейских машин. Готье испугался, ведь в машине он был единственным французом и в случае ареста — именно на него падает вся ответственность за учиненные беспорядки. Они неслись по улицам и вдоль аллей, пытаясь скрыться от преследователей. Музыканты и роуди истерично хохотали, кто-то ударил каблуком по щитку управления. Наконец «Вольво» остановилась, так как местная жандармерия ухитрилась блокировать машину. Компания попыталась удрать, но была окружена и отправлена в кутузку. «Не говорите им, что я француз», — умолял Готье шепотом.

Полиция уже побывала в разгромленном Цеппелинами отеле и поразилась размерами содеянного. Готье что-то объяснял, но был также отправлен в камеру. Такая же участь постигла и остальных. Лишь Ричард Коул не испугался французских копов: он заставил остальных орать песенки футбольных фанов. И полиция не выдержала, когда 16 пьяных англичан разразились кабацкими песнями и футбольными приветствиями. Полиция сломалась в 5 минут. Цеппелинов и их окружение освободили из-под стражи, препроводили в отель и заперли на ключ в своих номерах до утра. «Вольво», вернее то, что от нее осталось, вернули агентству на следующий день.

Перед важными парижскими концертами должны были состояться 2 шоу — в Марселе и Лилле. Но Питер Грант отменил их из-за исчезновения импресарио. Цеппелины имели несколько свободных дней на вино и женщин. В Париж решили отправиться поездом. Питер заплатил за билеты, достав деньги из громадного саквояжа, наполненного различными европейскими деньгами. Джимми опоздал на поезд, и роуди нажали на стоп-кран. Пока суть да дело — подоспел Джимми с опозданием в 20 минут. Узнав, что вагон-ресторан закрыт, Бонзо пришел в ярость. Его еле уговорили не крушить поезд.

В Париже Лед Зеппелин обосновалась в отеле Георга 5-го — одном из самых престижных отелей мира. Окруженные прекрасными гобеленами, старинной мебелью и собственным грязным бельем, группа жаждала развлечений. Бено Готье сказал, что обеспечит музыкантом чем угодно, кроме наркотиков. «Было очевидно, что некоторые из них употребляют наркотики», — говорит он, — «но делали это очень осторожно. Они никогда не просили «травку» или что-то типа этого, только дозволенные вещи, в основном, девчонок. Проституция во Франции разрешена законом. Им была нужна хорошая выпивка и компания, да девочки. Питер Грант заявил: «Хочу, чтобы сегодня вечером все отдохнули как следует, можешь ли ты найти 6-х действительно хороших девчонок?»» И Бено позвонил мадам Клод — самой известной и дорогой сводне Парижа тех времен и возвратился со счетом к Питеру Гранту. «Знаешь, у мадам Клод все стоит очень дорого. Во всяком случае, тебе достанется девочка с руками и ногами за такую-то сумму». На другой вечер, в отеле было организовано секс-шоу. Ребята хотели, чтобы две телки занимались любовью на глазах у публики. Погасили большой свет, а девочек предупредили, чтобы все было натурально, будто никто и не наблюдает. Просто хорошее, здоровое развлечение.

Готье изучал характеры Цеппелинов и сделал довольно интересные наблюдения. Он отмечал, что Бонзо бывал двуликим в своем поведении. «Он мог быть отличным парнем и мерзавцем одновременно», — говорит Готье. «Бонзо мог плакать, рассказывая о своей семье. Иногда, роуди провоцировали его на подвиги — тогда он просто становился сумасшедшим. Мог бить бокалы и разливать напитки или переворачивать блюда с едой, если Джимми просил об этом. У Бонзо не было естественной защиты и каждый мог манипулировать им по своему усмотрению». Однажды, Бонзо предложил Бено большую порцию кокаина, и француз уже было согласился. Посмотрев внимательно, Готье понял, что это не кокаин, а героин. «Но ведь это героин!», — сказал Готье. Бонзо решил, что его собеседник смешон и принялся кататься по полу от смеха. «Он подумал, что просто смешно предлагать кокаин. А ведь героином можно запросто убить». На следующий день, Готье похвалил отличную майку Бонзо. Джон сразу же снял и отдал ее Бено.

Бено и Роберт отправились в магазин, чтобы купить шубу. «Роберт был прекрасным парнем», — говорит он. «Он никогда никому не делал вреда, обладал хорошими манерами и всегда улыбался … Всем своим видом он напоминал мне, что в группе есть 2 категории ребят. Одни — выходцы из недр музыкальной индустрии, которые вечно все планировали и всегда знали, что произойдет. Двое других, я их называл «парнями из сказки», провинциалы — Роберт и Джон.

Описание Готье Джона Пола Джонса удивительно, особенно, когда он касается замкнутости музыканта. «Хочется с ним быть ясным, умным и культурным. Это блестящий человек. Но мог быть злым и опасным. Сумел бы стать звездой самостоятельно, но ушел из компании звукозаписи. «Конечно, Джимми — заглавная фигура, он всегда контролировал себя. Когда однажды я увидел его, готовившим кокаин, я был просто шокирован. Казалось, что Пейдж — человек другого сорта. Шок происходил не от того, что Джимми употреблял наркотики, а от того, что я открыл эту тайну. В первый раз я видел Джимми, потерявшего контроль над собой. «Именно тогда я стал думать, что самый мудрый человек в группе — Джон Пол Джонс. Почему? Его никогда не подловили в сомнительной ситуации. Никто не знал, где он останавливался. Он сам вел машину и был всегда независимым от группы. Питер и музыканты всегда говорили: «Где он, мать его!» Это расстраивало их, так как никто не мог им верховодить. Он никому не посылал проклятий. Джонс был самым вредным в группе. Он любил игры с использованием умственных способностей. Он мог предложить: «Что-то Джимми напрягся. Будет смешно, если кто-нибудь запустит в него щипцами». И конечно же Джон Боннэм, кинет щипцы в Джимми. Я считал, что он великолепен. Он мог выполнять любую работу и имел чувство юмора.»

Европейское турне завершилось двумя концертами в парижском “Palace de Sports” в начале апреля. Опять возникли проблемы с французскими импресарио. Их было двое: один имел лицензию на проведение шоу, а другой — деньги. Оба они спорили по поводу денег в зале. Грант не позволил группе оставлять отель до тех пор, пока у него находилась наличность. Когда Грант спорил с импресарио, Ричард Коул исследовал содержимое женской сумочки, которую он обнаружил в пустой костюмерной. Там находились суточные счета. Коул уложил их обратно и шепнул Гранту, что можно посылать за музыкантами.

… Двое американцев приехали во Францию. Они хотели увидеть второй парижский концерт. Одному было за пятьдесят — человек в хорошем костюме и галстуке, а другому — слегка за двадцать. У этого волосы были даже длиннее, чем у Цеппелинов. Этими людьми оказались новые пресс-агенты из Нью-Йорка.

Старшего мужчину звали Ли Солтерс — известнейший в мире шоу-бизнеса Америки пресс-агент, в числе клиентов которого был Фрэнк Синатра. Имя молодого человека — Дэнни Голдберг, которому было всего 23 года. Он работал в “Billboard” и писал статьи для “Rolling Stone”. Сейчас он изучал искусство пиара у Солтерса, работая на фирму последнего. Питер Грант и Солтерс недавно стали деловыми партнерами.

К предстоящим в мае 1973 года гастролям Лед Зеппелин по США (было запланировано 33 концерта), Грант расширил свою уникальную философию (музыканты забирают все), порвав связи со старым агентством — нью-йоркским “Premier Talent”. Занимаясь самопродюсированием, Лед Зеппелин совместно с калифорнийской фирмой “Concerts West” и импрессарио Джерри Вентраубом (продюсировавшего всемогущего Элвиса), группа смогла бы заработать еще 10 % и даже больше дополнительно. Это был новейший очень наглый ход, поэтому скоро группа станет объектом ненависти посредников — агентов и импресарио, распоряжавшихся в концертной индустрии. Такая политика помешает Лед Зеппелин создать свой собственный лейбл в последствии.

По дороге в Париж, Солтерс спросил Дэнни о его отношении к Лед Зеппелин. Крутая ли это группа? Хорошая ли? Дэнни объяснил, что они очень популярны у своих поклонников, но сейчас им необходимо прихватить другую публику. Проблема заключается в отрицательном отношении прессы, которая считает музыкантов грубыми варварами. Даже "Rolling Stone”, освещая деятельность группы, считал Лед Зеппелин грубой и безвкусной, виновной в еще большем грехе — воровстве и переработке блюзов других музыкантов. «Каковы же намерения?», — поинтересовался Солтерс. Дэнни предложил, что во время гастролей Лед Зеппелин сделает несколько пожертвований какому-нибудь местному американскому музею блюза на юге страны. Этим вечером в Париже Лед Зеппелин открыла концерт яростным “Rock-n-Roll” и “Palais des Sport” взорвался сверхгромким хард-роком. После первой же песни Солтерс наклонился к Дэнни и сказал: «Ты возьмешься за это». Исполнение более мягкого акустического сета произвело на Солтерса впечатление. Джимми Пейдж действительно был хорошим музыкантом.

На следующий день журналисты впервые встретились с Питером Грантом в отеле “Geages V”. Солтерс, предпочитавший честный разговор с клиентами, объяснил, что у цеппелинов проблема с имиджем, а СМИ считают их за варваров. После представления группе Солтерса и Дэнни, Питер Грант обратился к первому: «Расскажите ребятам об имидже в Америке. Что это за слово? Что пресса думает о нас?» Солтерс попросил Дэнни Голдберга ответить на вопросы. Смущаясь, Дэнни ответил, что пресса считает их варварами. Музыканты рассмеялись, а Голдберг понял, что группа настроена благожелательно.

Роберт отвел молодого человека в сторону и сказал: «Слушай, ты должен понять, что находясь в Америке впервые, я был очень молод — мне только исполнилось 19 и я обезумел. Я встретил группи и ум зашел за разум. Я из захолустного мидлендского городка, а здесь эти девчонки с зовущими оголенными грудями». Конечно же, мы просто взбесились. Но те дни прошли. Мы стали взрослыми и превратились в удачливых бизнесменов. Я выкинул всю ерунду из своей головы». Дэнни отметил для себя малейшие штрихи разговора. Роберт объяснял: «Все чудовищно преувеличено. Когда мы начинали в 60-х, действительно было безумие. Но мы не знаем человека, который может в чем-то упрекнуть нас».

Джон Боннэм был также активен на этой встрече. Он был трезв и поразил Дэнни своими детскими чертами характера. «Ты должен как-то связаться с людьми, которые ничего не знают о нас. Чем не идея?» И сам ответил на поставленный вопрос: «Слава богу, ты здесь. Мы крупнейшая и лучшая группа, но … никто не знает об этом. Что-то тут надо делать». Джон Пол Джонс сидел бесстрастно во время разговора, казался угрюмым и язвительным. Джимми тоже молчал, лишь однажды сказал несколько горьких слов о “Rolling Stone”. «Он был великолепен: ресницы и строгое лицо. Это такая звезда. Казалось, что от него исходил холод». Дэнни предложил музыкантам сделать взносы в музей блюза … Идея, похоже, пришлась по душе. Договорились, что Дэнни будет освещать 9-е американское турне Лед Зеппелин, которое должно начаться на следующий месяц в Атланте.

Американское турне 1973 года стало крупнейшей компанией Лед Зеппелин за всю историю. Оно охватывало 33 города и продолжалось с мая по июль с небольшим перерывом в середине. Только гастроли должны принести группе 4,5 миллионов долларов как минимум. В начале мая лондонская “Financial Times” высмеяла амбиции Питера Гранта, который собирался отхватить 30 миллионов в этом году. Был продуман и стиль проведения гастролей. Аэрофобия преследовала Джимми. Он заявил журналисту, что ему надо сильно напиться, чтобы войти в самолет. В прошлом, Грант нанимал небольшой частный самолет для коротких перелетов из города в город, но Джимми это не понравилось. На этот раз Грант арендовал “The Starship” — авиалайнер «Боинг 720», владельцем которого был продюсер телешоу “Monkees”. “The Starship” был переделан в роскошный самолет на 40 посадочных мест, напоминая своим интерьером отель Лас-Вегаса с большим баром, видео, плюшевыми креслами, спальнями с фальшивыми каминами и душевыми. Короче, все удобства налицо. Здесь находился даже настоящий камин. Аренда самолета стоила баснословно дорого, Лед Зеппелин не торговалась. Музыканты могли жить в одном городе, ежедневно отправляться на концерты в близлежащие города на самолете или машинах, а вечером возвращаться в знакомый отель, а не скакать из одного места в другое.

В группе произошли очень важные изменения. Подготовка концертов изменилась из-за клавишных инструментов Джонса, а “No Quarter” сопровождалась спецэффектами: использовали сухой лед для имитации клубящегося тумана. Ранее Лед Зеппелин эффекты не использовала, только музыка и музыканты. Теперь же они наняли техасскую компанию “Showco” для обеспечения световых эффектов и световых шаров над сценой, огромных отражателей у барабанной установки, пушек и дымовых бомб для ошеломления публики в финале. Наняли целую бригаду из 30 человек для управления этим эффектным процессом и осуществлением контроля за звуком. В дополнение к сказанному, у каждого музыканта имелся собственный роуди. Рэй Томас работал на Джимми, настраивая различные гитары для каждой новой песни. Бенджи Лефевр координировал искусственные вокальные эффекты для Роберта. Брайан Конлифф, работавший еще для Yardbirds, теперь обслуживал Джона Пола Джонса. Роуди Мик Хинтон — добросердечный кокни, следил за барабанами Бонзо. В свое время он трудился у Джинджера Бейкера, а теперь служил Бонзо в качестве камердинера и конспиратора. Эти джентльмены отвечали также за размещение своего начальства в люксах отелей, они создавали уют, что и было указано в их договорах о найме. У Джимми всегда должны быть цветы и фрукты, бутылки с газированной водой и электрический чайник. Шторы должны быть опущены, а свечи зажжены. Обязательными атрибутами являлись холодное шампанское, прохладный апельсиновый сок и стереоприемник в спальне, настроенный на FM станцию, в каком бы городе и отеле Пейдж не находился. Роберту требовалось то же самое плюс запас чая “Earl Grey”, меда и лимонов. Бонзо нуждался в овчинном пледе. Джонсу было необходимо, по возможности, иметь в номере пианино.

В ближайшее окружение вошел и английский менестрель Рой Харпер, который открывал некоторые очень крупные концерты Лед Зеппелин. Харпер был опытным, самобытным гитаристом, поэтом, которому не давала покоя мысль о древних кельтах. Он исполнял свои песни тонким, пронзительным голосом. Роя обожали Джимми и Роберт, и постоянно находился поблизости. Джимми даже записался на двух фолк-альбомах Харпера "Life Mask” и “Stormcock”. В глазах Планта и Пейджа, Харпер олицетворял невинность, чувственность, страсть и идеализм — то, что они сами принесли в жертву Маммону — богу денег. Им казалось, что Рой — английский поэт-лирик, поэтому даже обычно невменяемый персонал обращался с ним крайне учтиво. «Лично я никогда не выходил из терпения, общаясь с Роем Харпером», — говорит Ричард Коул. «Чтоб мне ебнуться, если я знал, почему они его так любят. Мне Харпер казался чиреем на нашей общей жопе». Харпер постоянно многозначительно подмаргивал и цитировал Боба Дилана. Он считался тяжелым человеком у обслуживающего персонала группы.

Перед отъездом в Америку обсуждали проект фильма о гастролях группы. Документалисты отсняли кое-какой материал еще в 1970 году, но фильм так и не был выпущен. Музыканты познакомились с режиссером Джо Массо (знакомым Шарлотты — любовницы Джимми). Джо работал в компании “Zachariah”, занимавшейся созданием крутых фильмов о рок-музыке. Режиссер пожелал создать полнометражный фильм о гастролях Лед Зеппелин. Массо видел их триумфальное шоу в Бассе несколько лет назад и теперь предложил отснять что-то вроде документальной драмы с использованием кусков концертов с добавлением собственной фантазии. Но Грант отверг эту идею как чересчур дорогую. Да и не хватало времени на такие затеи. Очень скоро Питер изменит свое мнение.

Лед Зеппелин приземлилась в Майами за несколько дней до первого концерта в Атланте. “Houses of the Holy” потеснила пластинку Элвиса “Aloha from Hawaii via Satellite” и стала альбомом № 1 в Америке. Этот факт не помешал прессе с новой силой обрушиться на альбом. Журнал “Rolling Stone” назвал его «очередным допингом» и «косным полковником Блимпом». Вся остальные с готовностью продолжили осмеяние, выражая презрение таким образом. Дэнни Голдберг, прозванный музыкантами Золотистым Лютиком за длинные волосы, написал историю и напечатал ее в “Rolling Stone”. Красной строкой здесь было заявление Джимми — «мы находимся в долгу перед американскими блюз-музыкантами, которые вдохновили нашу музыку». Музей блюза был невелик и сразу клюнул, заявив о своей нужде, поддержав тем самым газетную кампанию Лед Зеппелин. Группа остановилась в майамском “Doral Hotel”. Там же проживала Мэгги Белл и Bee Gees. Претерпели изменения и одеяния Джимми. Теперь он одевался в черный костюм, украшенный полумесяцами и серебряными звездами. С тех пор, как среди клиентов Солтерса появился журнал “Playboy”, Дэнни Голдберг приехал узнать, не сможет ли он быть чем-нибудь полезным Лед Зеппелин. Однако пришлось признать, что из этой затеи вряд ли что-то выйдет. Музыканты, особенно Роберт и Бонзо нервничали и даже паниковали. Роберт заявил Дэнни, что такая огульная критика альбома разоряет группу. Более того, музыканты опасаются, что группа может развалиться. Но опасения оказались напрасными, когда 4-го мая состоялся первый концерт в Атланте на стадионе “Braves”. Было продано 49000 билетов, побив местный рекорд, установленный групой Three Dog’s Night. Из окон своих люксов музыканты могли видеть огромные массы тинейджеров, заполнявших постепенно стадион. Джонс высунулся в окно и закричал: «Давай ребята, несите нам свои денежки!» Простодушный и доверчивый Плант обиделся, услышав такие слова. «Джонси!», — воскликнул он. «Как можно быть таким циничным! Ведь они наши люди!» Позже, уже во время концерта, Питер Грант отвел Дэнни Голдберга на верхний ярус стадиона и показал ему вид сверху. Ряды зрителей напоминали растревоженный муравейник. Затем, Грант указал на людей, стоявших в проходах и равнодушно взиравших на Лед Зеппелин. «Это», — сказал Грант, указывая на проезжавшие мимо машины, — «те самые люди, которых нужно завоевать».

Следующим вечером на концерте группы в Тампе (Флорида) присутствовало 56000 зрителей. Был побит рекорд Битлз 8-летней давности. За концерт получили 309000 долларов (Битлз, выступая перед 55000 зрителей на стадионе “Shea” в 1965 году, заработала 301000 долларов). Дэнни Голдберг моментально передал эту информацию по телеграфу. Весть была разнесена по американским газетам. На следующий день Голдбергу позвонил разгневанный Стив Вейс — адвокат из Нью-Йорка. «Где ты раздобыл эти сведения?» — жестко спросил он. Дэнни объяснил, что он просто помножил стоимость билета на количество присутствующих. Эти данные — единственное, что хоть немного имеет вес для прессы. «Лед Зеппелин никогда не публикует таких вещей», — парировал Вейс. «Никогда больше не публикуй сведений о финансовых успехах Зеппелин». Через несколько дней Питер Грант вызвал Дэнни в свой люкс. Дэнни ожидал, а Питер запихивал огромную порцию кокаина в гигантский нос. Затем, Грант заговорил: «Здорово, если бы пресса получила материалы о том, как Зеппелин уломала Атланту — крупнейшее событие со времен написания «Унесенных ветром». Дэнни уставился на Питера Гранта и пробормотал: «Да, кто-то должен об этом рассказать. Вы хотите, чтобы этим занялся я?» Грант бросил сердитый взгляд на молодого человека, будто он разговаривал с тупицей. «Нет, я не хочу сказать это. Я просто думаю, что об этом было бы неплохо заявить прессе». Неуверенный еще, был ли это момент решения или глубоко затаенного желания, Дэнни отбросил предосторожности и разослал информацию. Две ведущих нью-йоркских рок-журналистки — Лилиан Роксон и Лайза Робинсон, подхватили слова Гранта. Питер остался доволен. А когда Дэнни увидел Лед Зеппелин на обложке журнала “Atlanta Constitution” и узнал, что их приезд и концерты освещаются через телеграфное агентство, а информация передается в Нью-Йорк, то задрожал от гордости и восторга. Лишь британская пресса до сих пор сомневалась, но ведь именно она больше всех пинала и оскорбляла группу в прошлом. После появления хвалебной статьи в “Financial Times”, Роберт в восторге схватил Дэнни за плечи и с чувством произнес: «Наконец-то, отец поверит в мою удачу. Сколько себя помню, он всегда читает эту газету. Он поймет, что я занимаюсь дельными вещами и хорошо, что я не стал безвестным бухгалтером». Когда лондонская “Daily Express” перепечатала стенограмму статистических выкладок Дэнни (пресса, в общем, и не знала, что именно писать об этих неотесанных музыкантах) под заголовком «Верь или не верь — они круче Битлз», судьба Дэнни-публициста была решена. По сути он был принят в тесный цеппелиновский круг. С тех пор, как журналист стал ходить на большинство концертов, группа пришла к выводу, что Дэнни верит в них. Он стал поверенным многих интимных подробностей. Бонзо, резвясь, хватал его за промежность и спрашивал: «Ну как дела, Голова?» Джимми подшучивал, а иногда и сам выходил на серьезный разговор. Даже Джонс говорил при нем о своих срывах. Первоначально Дэнни составило большого труда убедить журналистов даже прийти на концерт Лед Зеппелин. Наконец, он убедил Лайзу Робинсон — нью-йоркского корреспондента британской музыкальной газеты “Disc” посетить шоу (поначалу она даже боялась). Но музыканты были обаятельны, и Лайза написала статью с комплиментами группе в "Disc”, из которой друзья Цеппелинов и их семьи смогли узнать о завоевании Америки. Лайзу впечатлил концерт Лед Зеппелин и в Санкт-Петербурге. Информация немедленно отправилась в журналы “Hit Parader” и “Creem”. Журналистка захотела также получить кое-какую безобидную информацию о музыкантах: долгой монашеской жизни без семьи и жен. Конечно, это никого не могло одурачить и, особенно, жен музыкантов.

В первой части турне группе необходимо было дать концерты в 18 городах, поэтому музыканты от всей души полюбили комфорт и удобства “The Starship”. Больше не было нужды ожидать в аэропортах, отбиваясь от восторженных провинциалов. Теперь автомобили подкатывали прямо к ожидающему самолету в тихом месте аэропорта. К их услугам горячая пища, выпивка же лилась просто рекой. Постоянно подавали пиво. «Какой-то охуенный летающий дворец джинна», — говорит Коул. На обратном пути, Джон обычно играл на органе, а вся группа распевала старинные песни. В Новом Орлеане они остановились в знаменитом отеле “Royal Orleans”, заполненном эмоциональным франкоговорящим населением. Роберт сидел на площадке обсерватории, любуясь Миссисипи, одетый в узкие красные плавки. Вечером Ричард повел группу в бар гомосексуалистов. В баре один «голубой» подсел к Роберту и щедро его одарил, отдав серебряный и бирюзовый браслеты. Другой приклеился к Джонсу, который взял его в отель, лишь в последствии осознав, что это был мужчина. Поздно ночью Питеру Гранту позвонил менеджер “Royal Orleans”, сообщив: «С мистером Джонсом и его другом все в порядке». Грант вызвал Ричарда Коула, приказав ему прояснить ситуацию. Коул отправился в номер Джонса и увидел, что дверь снята с петель. Джонс и его новый приятель(ница) по имени Стефания курили опиум, а накурившись — уснули. От уголька загорелась кровать. Пожарники, высадившие дверь, обнаружили Джонса и Стефанию без сознания, «с ЕЕ! членом, торчащим из ширинки». Коул доложил обо всем Гранту. Все долго и безжалостно дразнили Джонса за его «пассию».

«Ничего там не происходило», — говорит Коул о визите Лед Зеппелин в гей-клубы. «Просто хотелось побывать и там. Всем известно, что у геев более полноценная сексуальная жизнь, чем у простых людей. Они тебя не беспокоят и не надоедают. Они и не ведали ни хуя, кто такие Лед Зеппелин и у них в кабаках всегда хорошая музыка. Переезжая с место на место — одним дай то, другим — это. Когда группа дает концерт, музыканты выкладываются. Все участники истощаются. Хочется побыть одному. Я не хочу, чтобы приходили к Джимми, потому что потом мне надо выкидывать этих людей, или вежливо просить их уйти. А иногда они не желают уходить и я бью их мыском ботинка по челюсти … Ну … и кто-то их уносит».

После концерта в новоорлеанском “Municipal Auditorium”, группа отправилась в “Gateway” на пересечении улиц Бурбона и Ибервиля, чтобы повидать Фрэнки Форда. Роберт Плант, одетый в сверкающую серебристую рубашку, расстегнутой на груди, попросил Форда исполнить песню “Sea Cruise” — хит 50-х. Затем все отправились в клуб под названием “Deja Vu”, чей владелец попросил музыкантов приложить их ладони к свежей штукатурке. «Почему же ты не просишь приложить хуи?», — спросил Грант. Отпечаток ладони Роберта не удался. Из Нового Орлеана группа отправилась в другие города Юга — Джексонвилл, Тускалузу, Сент-Луис и Мобиль. Лайза Робинсон сообщала: «Не было никакого обмана — подыгрывания, пауз, антрактов, никаких вводных принудительных вступлений, обуви на платформе, шоу танцующих девчонок, звездных кораблей, бижутерии и прочего дерьма. Просто — четверка ребят и 2,5 часа непрерывной музыки …» Роберт объяснил свою философию Лайзе: «Мне нравится думать, что уходя, люди понимают, что мы напористы. Обычно мы делаем вещи, которые умеем делать … Всего выше мы ставим доброту. И это не власть, революция — поднимите ваши кулаки. Мне нравится, когда они уходят как после общения с хорошей телкой — удовлетворенные и опустошенные … Иногда я смотрю в зал и мне хочется трахнуть весь первый ряд». Перед отъездом из нового Орлеана Ахмет Эстерган устроил банкет в студии “Jazz City”. В меню присутствовала и духовная пища. Развлекали Crescent City’s, в составе которой были такие мастера ритм-н-блюза как Эрни К. До, Профессор Лонгхэйр, Снукс Иглин и Вилли Ти. Выступали группы Meters, Olympic Brass Band и Wild Magnolias. Джон Пол Джонс играл на органе, а стриптизер изображал дикую любовь на столе. Из толпы Джимми и Роберт с благоговением наблюдали, как старшее поколение рок-н-ролла выдавало свою продукцию.

Гастрольный тур наконец-то добрался до любимой музыкантами Калифорнии, а репертуар и коллективная цеппелиновская импровизация становилась более страстной и дикой. Только Rock-n-Roll, открывавший концерт, исполнялся каждый день одинаково. Концерт теперь традиционно завершался вспышками тысяч огней и подсветок, которые выглядели как искрящаяся галактика перспектив группы. Шоу в Далласе и Форте Уорт завершились, и Джимми остался доволен, узнав, что троица богатых техасских группи наняла самолет и последовали за группой.

В Лос-Анжелесе Джимми порезав правую руку о забор в аэропорту. С 30 мая концерты отменили на несколько дней. Однако уже на следующий день 31 мая, концерт состоялся в «Форуме». Накануне пришлось весь день продержать опухшую руку в воде со льдом. «Добрый вечер», — сказал Роберт публике после обычной цеппелиновской бомбардировки. «Сегодня день рождения Бонзо. Я встретил его … я знаю его около 15 лет и он был ублюдком всю свою жизнь». Затем, группа стала исполнять “Misty Mountain Hop”, “The Song Remains The Same” и “The Rain Song”. Заслыша медленную секцию меллотрона беспокойные фанаты стали требовать буги. “Dazed and Confused” теперь продолжалась почти полчаса, включая даже элементы эксцентричного фанка. Сначала шла обычная гитара и тихая фолк-прелюдия перед исполнением Робертом “San-Francisco” («… будь уверен — она носит цветы в волосах …») перед обязательной игрой смычком на гитаре. К невообразимым трелям Джимми присоединяется Роберт со своими стонами оргазма — “Push! Push! Push!”. Бонзо убийственно лупил по своим барабанам. Но уже после “No Quarter” Роберт объявил о больном пальце Джимми и это почему-то вызвало аплодисменты. «А вот песня о вас», — сказал Роберт и музыканты приступили к глухой мелодии “The Ocean”. Затем Роберт исполнил в одиночку “Happy Birthday” в честь Бонзо. И наконец — “Whole Lotta Love” — только два припева и сразу … средняя секция, которая в тот вечер представляла собой обработку мелодии Джеймса Брауна, переходившую в завывающую и хриплую тераминовую, грозную аранжировку. Неистово жестикулируя руками, темноволосый Пейдж всей своей позой напоминал демона, извлекая грозные, сиренообразные звуки из маленького черного ящика. После концерта группа отправилась отмечать день рождения Бонзо в “Laurel Canyon”, принадлежавший местной радиостанции. На вечере присутствовали Джордж Харрисон с женой. Харрисон внимательно наблюдал за концертом Лед Зеппелин в Южной Калифорнии. Однажды вечером он поинтересовался у роуди: «Кто выйдет первым?» Ему объяснили, что никакой вводной части не будет. Он спросил — будет ли антракт. И опять отрицательный ответ. «Ебена мать», — воскликнул Харрисон в удивлении. «Когда Битлз гастролировали, мы бывали на сцене всего 25 минут, а через 15 минут после шоу уже уезжали». Если приезжал кто-нибудь из Битлз, Цеппелины всегда испытывали трепет. Они были из того первого золотого поколения английских рок-героев, которые всегда стремились к не только к славе, но и должному почитанию.

Лишь Бонзо собрался разрезать огромный торт, как абсолютно пьяный Джордж Харрисон оторвал верхний слой торта, запустив им в барабанщика. Последний моментально превратился в «Зверя». Он схватил остатки торта и запустил им в Харрисона, который попытался увернуться. Но Бонзо сгреб в охапку Джорджа с женой и столкнул парочку в бассейн. За ними последовали остальные участники группы за исключением Гранта. Питер оказался слишком большим и сильным. Джимми вяло протестовал, говоря, что не умеет плавать. И ему позволили самому войти в воду: он был одет в великолепный белый костюм с эмблемой Zoso на лацканах.

В “Riot House” происходили обычные безумства. Цеппелины занимали весь 11-й этаж отеля. Расслабляясь, Ричард Коул катался с ревом по коридору на большом мотоцикле «Хонда». Во время перелета в Лос-Анджелес, Дэнни показал Джимми экземпляр журнала “Star”. «Пейдж чуть не сошел с ума», — говорит Дэнни. Он сказал: «Смотри! В Лос-Анджелесе появилось новое поколение группи! Ты знаешь их? И телефоны их имеются?» Оплотом Цеппелинов в городе являлся бар “Rainbow”. Здесь им предоставили охраняемое помещение и обращались как с членами королевской фамилии. Женщины знали, где их искать. Сюда могло прийти все окружение; посторонним же вход был воспрещен. Цеппелины могли напиться, могли всю ночь устраивать приемы или отправиться в люкс с кем пожелают. Единственная проблема заключалась в том, что девчонки могли попасть в кадр, встревожив жен музыкантов.

Джимми заперся в люксе с Лори Мэддокс, которая теперь достигла 15-летнего возраста. Несколько раз Пейджу угрожали смертью и частная охрана постоянно торчала у дверей его люкса. Бонзо и компания цеппелиновских роуди искали случая осуществить ежегодный ритуал — погром гостиницы. Мебелировка люксов вылетала с балконов. К шайке придрался владелец «Линкольна» с открывающимся верхом, на который команда дружно выливала напитки и швыряла стаканы с 11-го этажа. Обозленные роуди выкинули с балкона стол, вдребезги разнеся машину. Прибыли телевизионщики. Любимым развлечением Лед Зеппелин стал взрывающийся на мостовой большой цветной телевизор. В прошлом году побоище происходило в отеле “Edge Water Inn” Сиэттла, когда Цеппелины выбросили свои телевизоры из окна прямо в море. Так как Питер Грант исправно оплачивал счета, то владелец отеля с легкой завистью признался, что сам бы не прочь проделать это. «Давай», — подначил Грант, достав еще один чек на 500 долларов. Менеджер поднялся наверх и выкинул с балкона большой “Motorola”.

Так было не всегда, несмотря на все легенды о не прекращавшихся дебошах. Дэнни Голдберг вспоминал: «Это уже прискучило музыкантам, которые просто устали. Они постоянно говорили о том, что дикие вечеринки надоели. Они чувствовали себя одинокими и опустошенными. И беспокоились о том, как выглядят на фотографиях и что жены сойдут с ума, увидев их.

2 июня Лед Зеппелин вылетела в Сан-Франциско, чтобы принять участие в шоу на “Kezar Stadium”, организованное Биллом Грэмом. Открыл шоу Рой Харпер, затем выступили The Tubes и Ли Майклз. Настала очередь Лед Зеппелин, но в этот момент музыканты находились еще на борту “The Starship”. Цеппелины прибыли в 3.30. Они играли так громко, что еще уцелевшие хиппи, находившиеся в полумиле от знаменитого “Panhandle”, могли отчетливо слышать музыку. В трех кварталах от места проведения концерта располагался медицинский центр калифорнийского университета, пациенты которого жаловались, что не могут уснуть. Лед Зеппелин играла до 6 вечера. Потом, они ушли за кулисы, где и наткнулись на обозленного Билла Грэма. Он был взбешен из-за перерыва в концерте. Питер Грант и Билл Грэм походили на Кинг Конга и Годзиллу. Оба были круты, и Грэм никак не мог поверить, что должен отвалить группе такую сумму. Споры продолжались весь вечер. В итоге, люди Грэма не пропустили цеппелиновского фотографа на сцену. В особо сложных ситуациях, Цеппелины обычно предпринимали мерзкие выходки, провоцируя на них Бонзо. Сразу после концерта Бонзо вылил ведро ледяной воды на Билла Грэма, который, в общем-то, не был особенно шокирован. Все менеджеры относились к Грэму как к королю хиппи 60-х, но только не Питер Грант, который заявил: «Никто не заплатит деньги, если группа привела публику в уныние.» Спор как-то утих сам собой. Грэм не любил Лед Зеппелин, но он хорошо заработал на ней. Первая половина гастролей завершилась на следующий день в Лос-Анджелесе, где Цеппелины исполняли старые хиты Yardbirds — “I’m A Man” и песню Фредди Кинга “I’m Going Down”.

Группа разбрелась во время месячного перерыва в турне. Роберт приобрел овцеводческую ферму на побережье Уэльса, а Джимми — поместье “Tower House” в лондонском районе Кенсингтон у актера Ричарда Харриса. Пейдж заплатил за все 350000 фунтов, перебив цену Дэвида Боуи. Здание было построено эдвардианским архитектором и украшено великолепной лепниной. Каждая комната являлась отражением какой-то причуды — бабочки, море, астрология. У каждого проходящего по изысканным комнатам и залам возникало отчетливое чувство соприкосновения с эфемерным высшим пониманием. Джимми продолжал жить в Plumpton Place, но скоро новый дом станет главным прибежищем гитариста. Между тем врачи запретили ему касаться гитары в течение целого месяца до полного заживления руки.

6 июля группа опять встретилась в Чикаго для проведения второй части турне, хотя ситуация немного изменилась. Опять последовала угроза смерти в адрес Джимми от психически больного человека, который предупредил, что Пейджу надо беречься, а то его убьют во время гастролей. Джимми вычислил мужчину, которого поместили в психиатрическую больницу. Охрана продожала дежурить у дверей гитариста круглосуточно. «Лед Зеппелин стала мишенью для угроз», — говорит Дэнни Голдберг, — «и все из-за оккультизма и бешеного успеха. Гастроли 1973 года показали, что угрожали именно музыкантам Лед Зеппелин. События были приняты всерьез. Угрозы, однако, не прекращались».

Вернулся и Рой Харпер. «Джимми считал его великим мыслителем и прорицателем» (по словам Дэнни). «К Рою Харперу относились с большим почтением и содержали наравне с музыкантами группы. Но он начал идиотничать. Например, стоял рядом со сценой, держа в руках игрушечную черную резиновую гориллу, которой и потрясал во время выступления Цеппелинов, как будто игрушка являлась волшебным фетишем и приносила вдохновение группе». Так продолжалось на протяжении нескольких концертов, пока роуди Роберта Бенджи Лефевр не сказал Дэнни: «Я не знаю, что там говорят, но этот парень мягко стелит, да жестко будет спать». Неожиданно мыльный пузырь лопнул. Обслуга относилась к Харперу исключительно плохо. Ричард Коул стал хватать поэта за шею, запихивая в машину исключительно предназначенную для надоевших и нежелательных гостей. Окружение группы пополнилось в лице Б.П. Фаллона и бригадой, работавшей над фильмом Джо Массо. Питер звонил режиссеру 3 раза, убедившись, что фильм может быть полезным для группы.

К моменту прибытия бригады киношников Лед Зеппелин разместилась в “Drake” — нью-йоркском отеле на Мадиссон Авеню. Каждый вечер группа со свитой залезала в лимузины и уезжала в аэропорт Ньюарк, где их ожидал The Starship, заправленный и готовый к вылету. В первый день съемок Лед Зеппелин позировала, расположившись на крыльях большого самолета на фоне гигантской надписи “Led Zeppelin” на фюзеляже, а киношники стрекотали и щелкали камерами. В Балтиморе все 25000 зрителей поднялись и зажгли свои зажигалки, приветствуя группу в момент ее выхода на сцену в знак почтения и преклонения перед очарованием и музыкальным единством. Джимми даже замер, наблюдая такое торжество. «Это был миг настоящего волшебства».

Через несколько дней група вылетела в Питтсбург. Дэнни Голдберг уговорил репортера “Playboy” поехать вместе с музыкантами. На борту “Starship” находились Ахмет Эстерган и штук 6 проституток в шелковых костюмах (девчонки были подружками роуди). Великолепное шампанское и очень холодное пиво лилось рекой. Питер Грант, натянувший на свое грузное тело гавайскую рубашку, грозно взирал на ребят из “Playboy” и мужчину из “Daily Express”, которого Дэнни также захватил с собой. Бонзо ругался с мужчиной — сотрудником “Playboy”, так как журнал не уделил должного внимания деятельности Лед Зеппелин. Роберт заигрывал с одной журналисткой. «Увижу тебя позже … без одежды», — сказал он. Автомобиль с музыкантами конвоировал эскорт полиции с включенными сиренами. Из аэропорта направились на стадион "Pirates". Сцена-платформа была установлена на высоте шести метров в центре поля для игры в бейсбол. Джимми одет в белый х/б костюм и черную майку, на плече висела красная “Gibson”, а губы надуты. Весь концерт он обстреливал публику буги, извлекая странные звуки из терамина, сходные с завыванием сирен марсианской полиции. Роберт был в своих обычных плотно обтягивающих тело джинсах, а открытая жилетка предлагала взору обнаженную грудь. Он расхаживал с важным видом и постоянно прихорашивался, шевелил губами и выпячивал грудь, блестящую от пота. Он трясся и опускался на сцену, охорашивался в показушной позе и отбрасывал назад волосы, как некий хиппи Иисус. Густая июльская жара превратила концерт в баню. Лампы, установленные на сцене мигали всевозможными цветами — шафрановый, светло-вишневый, индиго, аквамарин и изумруд. В заключении “Whole Lotta Love” — старого испытанного боевика Лед Зеппелин выпустили двести белых голубей. За сценой Ричард Коул теснил журналиста “Playboy”, а затем вообще сбросил его со сцены. Когда шоу закончилось, а первые фаны направились к машинам, Лед Зеппелин уже была на борту “Starship”, отлетавшего в Нью-Йорк.

Время шло быстро и длинное, изнурительное турне близилось к своему завершению. В Бостоне цеппелиновские роуди схватились с группой наемников профсоюза водителей грузового транспорта, которая неожиданно появилась за сценой в парке и попыталась скинуть группу со сцены. Питер Грант и его армия прогнала молодчиков, предварительно разбив в кровь их физиономии. Гастроли закончились тремя концертами в нью-йоркском “Maddison Square Garden”. Отель “Drake” превратился в гнездо хаоса. Люкс Ричарда Коула был набит друзьями, выпрашивавшими билеты, журналистами, группи, продавцами редких гитар и всевозможными дилерами. Телефоны раскалялись добела с просьбами об интервью. Наконец-то средства массовой информации обратили внимание! “Rolling Stone” предложил большие публикации, если Пейдж и Плант дадут интервью, но дело не выгорело. Все предложения телевидения были также отклонены. Лед Зеппелин гордилась тем, что все это она отложила!

Роберт забрел в люкс Коула в поисках пива и билетов для своих бирмингемских друзей. Потом появился Пейдж — бледный, похожий на привидение, в черном вельветовом костюме. Он выглядел крайне истощенным. Раненая рука еще беспокоила, и требовались большие усилия воли, чтобы заставить себя играть на гитаре по 3 часа в день. Да и последние 2 недели были омрачены угрозами. 2 недели Джимми почти не спал, поддерживая себя допингом, выпивкой и гамбургерами. В день первого нью-йоркского концерта его автомобиль занесло на ворота зала, когда длинноволосый парень бросился на капот машины, закричав: «Джимми, Иисус рядом!» Полицейские схватили парня, и как следует отдубасили. Репортеру Джимми прошептал: «Мы все ужасно износились. Еще немного — и боюсь, что не смогу восстановить силы».

Между тем, бригада операторов собиралась продолжать съемки. Они по каким-то причинам не смогли снять всю “Whole Lotta Love”, но никак не могли убедить Джона Пола Джонса одеть ту же самую майку всего на три дня.

В последнюю нью-йоркскую ночь Лед Зеппелин была ограблена на 200000 долларов. Приехав в отель “Drake”, Ричард Коул и адвокат Стив Вейс поместили точно не посчитанную сумму денег (там примерно было от 180 до 203 тысяч долларов). Группа всегда возила с собой большие суммы наличности «на случай, если нужно будет купить гитару посреди ночи». По окончании гастролей, на руках находилось даже больше денег, чтобы заплатить за самолет и бригаде, снимавшей фильм.

«Я отправился к сейфу в 2 или 3 часа ночи после одного из концертов», — говорит Ричард Коул, — «чтобы достать деньги для покупки гитары для Джимми. Деньги были на месте. Затем мы целый день спали. Потом, в день последнего концерта я опять пошел за деньгами, чтобы рассчитаться в Гардене (мы уже собирались сесть по машинам). Я открыл сейф, а там не было ни хуя. Денег не было, остались только паспорта. Я, бля, аж зарычал от злости».

Коул ничего не сказал музыкантам, которые уже подготовились к последнему концерту. Он отослал автомобили и позвонил Стиву Вейсу. Затем, отправился в комнаты музыкантов. Через 2 часа комнаты тщательно обыскивались представителями ФБР. Ричарду Коулу задали вопросы, сняли отпечатки пальцев и попросили его пройти детектор лжи, который ничего не определил, к всеобщему удивлению.

В “Maddison Square Garden” группа отправилась не имея не малейшего представления об ограблении. Нью-Йоркские концерты не могли принести много денег, так как большая их часть планировалась на оплату и проживание команды киношников. “Dazed and Confused” теперь продолжалась более получаса. Джимми опять использовал скрипичный смычок для воспроизведения странных посвистов и кибернетического предсмертного грохота, прежде, чем перейти к от туманных звуков к яркому джему “Route 66” с воплями Роберта (“Oh, suck it!), завершавшегося имитацией оргазма. Во время исполнения “No Quarter” за сценой царил какой-то испуг. Что-то здесь не так! Куда-то исчез вездесущий Коул, а Питер Грант что-то жарко доказывал Ахмету Эстергану. Во время соло Бонзо, когда тройка музыкантов покинула сцену, то им сообщили о грабеже. Казалось, что музыканты даже и не огорчились. Джимми Пейдж сказал позже: «Мы достигли такого уровня, что не заботились о мелочах».

На сцене играл Бонзо, выбивая свои сокрушительные ритмы, ударяя по барабанам руками и создавая поразительные интонации с дробными педальными эффектами. Он исполнял небольшие блюзовые мелодии, лупил по тарелкам и большому 38 дюймовому симфоническому гонгу. За кулисами ему сообщили о грабеже: Бонзо рассвирепел и превратился в Зверя. По возвращении в отель музыкантов допросило ФБР. Ограбление оставалось загадкой. Официально Коул был оправдан, но все еще находился под подозрением. Либо у кого-то был дубликат ключа, либо деньги взял Коул. (А один рабочий гостиницы исчез после увольнения, но деньги так никогда и не нашлись). На следующее утро во многих газетах появились сообщения о происшествии и отель подвергся осаде прессой. Питер Грант сильно избил фотографа из “New York Post”, был арестован и обвинен в физическом насилии. Дэнни решил организовать пресс-конференцию, но никто из группы не пожелал в ней участвовать. Сильнее всех расстроился Бонзо — никто еще не видел его таким. «Если бы мы провели пресс-конференцию», — пробормотал он, — «у нас бы вообще не осталось выхода. Таким шагом мы бы показали свое беспокойство, а они бы решили, что мы беспокоимся только о деньгах. Если бы мы сказали, что не заботимся о деньгах, они бы подумали, что мы слишком богаты. Поэтому и не следовало говорить с прессой». Однако пресс-конференция все же состоялась, а Питер Грант ответил на вопросы журналистов. Ян Ходенфилд из “Post” поинтересовался — не была ли эта акция обыкновенным трюком. Казалось, Питер Грант был готов проглотить Ходенфилда. Задали вопрос — почему группа возила с собой так много наличных денег. Грант ответил, что нужно было платить арендную плату за самолет. Спросили и насчет страхования. Выяснилось, что никакой страховки не было. Ненавидят ли теперь Цеппелины Америку? Грант возразил: «Нет, мы обожаем Америку!» Лед Зеппелин возвратилась домой на следующий день. Когда семья Джимми увидела в каком плачевном состоянии находился гитарист — истощенный, невыспавшийся, похудевший, нервный — они попытались отправить его на отдых в санаторий. Джимми сказал журналисту, что годится лишь для психлечебницы или монастыря. «Я думал — какого черта я этим занимаюсь? Я был похож на бак с адреналином, где забыли закрыть кран. Во время концертов для такого множества людей слишком много энергии было потрачено. Я чувствовал себя закупоренным кипящим чайником. 5 суток безостановочных скачек. Не думаю, что такая гонка повлияла на качество игры. Я покидал сцену, чувствуя, что поток адреналина продолжает извергаться. И ничего не мог с этим поделать. Я понимал, что нужно отправиться куда-нибудь, где находится палата, обитая войлоком и где можно немного отключиться и побуянить вволю. Я серьезно задумывался о таком шаге».

Музыканты опять разъехались по домам. В сентябре Роберта назвали певцом № 1 по опросу читателей “Melody Maker”. На следующий месяц киношники Джо Массо начали снимать музыкантов в домашней обстановке. Этот отснятый материал будет смонтирован с предыдущими кусками, сделанными во время гастролей для усиления символического эффекта группы. Джимми был снят, играющим на гитаре на берегах озера Лох-Несс в Болескине. Сделали многократную повторную съемку момента, когда Пейдж взбирается на вершину скалы. Там во время полнолуния, Джимми трансформируется в Старого Человека Горы, держа в руках фонарь Отшельника. Роберта сняли на его ферме в Уэльсе и в Raglan Castle, где он сыграл обычного кельтского героя мифов, с неестественным позированием и ухватками средневекового простолюдина. Роль Бонзо оказалась более прямолинейной. Сняли его ферму, быков — победителей выставок, солидную коллекцию автомобилей и поездки в паб на кружку-другую пива. Джонс был показан в домашней обстановке в родном Сассексе, читающим дочерям «Джек и Фасоль». Одетый как привидение, он играл на огромном органе, скакал на лошади по ночному Сассексу. Наконец Джонсу все надоело и он указал бригаде на дверь. Питер Грант и Ричард Коул представали в фильме в образе гангстеров 20-х годов, достающих пулеметы из родстера и обстреливающие дом. На изображение позднее наложат соответствующую музыку. Группа же сомневалась по поводу фильма. Финансирование этого проекта обошлось Гранту в фантастическую сумму. Он называл уже почти готовый фильм «плохой, чрезмерно дорогой любительской съемкой». В конце года Цеппелины просмотрели отдельные куски фильма и поняли, насколько посредственно, заурядно они выглядят, особенно в заключительной части концертов. И группа решила позабыть о фильме навсегда.

Джимми Пейдж между тем вернулся к работе. Начались репетиции нового альбома. Планировалось создать двойную пластинку с 6-ю или 7-ю новыми песнями на фоне вещей, произведенных еще в Bron-Yr-Aur. Помимо этого к Джимми приставал еще Кеннет Энгер, который упрашивал Пейджа дать несколько мелодий к фильму “Lucifer Rising”. Музыка создавалась медленно: появлялись холодные, звонкие, искусственные мелодии и заклинания, наложенные друг на друга. Джимми часто задавали вопросы о его отношении к оккультизму. Однажды его спросили — какое историческое лицо он бы хотел повстречать. Он ответил, что хотел бы встретить Макиавелли, автора «Государя». «Это был гений зла», — сказал Пейдж. «… Но если вы изучаете, как и я сверхъестественное, то не сможете проигнорировать зло. У меня много книг, посвященных этому вопросу, я посещал спиритические сеансы. И хочу продолжить изучение данного вопроса.

Магия очень важна, если люди занимаются ею. Считаю, что Алистер Кроули злободневен и сегодня. Мы еще ищем правду: поиски продолжаются». Тогда же у Джимми спросили о его отношении к женщинам. Его ответ был достаточно откровенен: «Кроули был невысокого мнения о женщинах. Думаю, что он был прав».

Пейдж говорил и о смеси экзальтации и дурного предзнаменования. «Сейчас я знаю свою музыкальную направленность», — сказал он в конце 1973 года, — «и я воплощу ее в жизнь, так как являюсь кладезем великой силы». Продолжил Пейдж о том, что идет наперекор времени, и что чувства его замыкаются на самом себе. Относительно будущего группы Пейдж философски заметил: «Мы будем вместе до тех пор, пока один из нас не выйдет из игры».

 

Глава восьмая: Ангел со сломанным крылом

5-летний контракт Лед Зеппелин с “Atlantic Records” истек в конце 1973 года и его возобновление обошлось для фирмы значительно дороже. После целой ночи переговоров между Питером Грантом и Ахметом Эстерганом, обычно уравновешенный сын турецкого дипломата, вышел из комнаты, пошатываясь и бормоча: «Питер, ты меня разоришь». В январе 1974 года, эти двое организовали пресс конференцию в Лондоне с тем, чтобы назвать имя фирмы, получившей очередной контракт с группой. Большинство гигантов, например Rolling Stones, вели свои дела сумбурно. Но Питер Грант грамотно спланировал кампанию, постоянно подыскивая новые таланты. Бескрайние капиталы Лед Зеппелин уходили из бездонного кувшина с золотом, оседая где-то на американском среднем западе. Кто же еще выйдет из недр Лед Зеппелин? Мэгги Белл, выступавшая соло (конечно же под руководством Гранта), уже выпустила пластинку (в 2-х песнях записывался Джимми). Вперед выдвинулась новая группа Bad Company с Полом Роджерсом — отличным молодым вокалистом из группы Free, а также гитаристом Миком Ральфом из Mott the Hoople. Bad Company играла сжатый и емкий хард-рок. Грант был убежден, что они станут великими. Джимми и Роберт были рады продвижению Роя Харпера и Pretty Things, которая была одной из главных ритм-н-блюзовых групп начала 60-х годов (вместе со Stones и Yardbirds). Группа управлялась Филом Мэем, который изменил состав ее участников. Роберт очень радовался за Pretties. «Мы собираемся работать с людьми, которых отлично знаем и любим», — сказал Роберт. «Это шанс для людей, которых мы обожаем и которым хотим помочь … людям вроде Роя Харпера. Он великолепен и его пластинки еще не вышли в Штатах. Еще лишь предстоит открыть гениального человека, поджегшего беседку в “Blackpool Cricket Ground” … Рой не радуется приближению своей славы и известности». Харпер поставил столько странных предварительных условий, что так никогда и не стал суперзвездой.

В Нью-Йорке Дэнни Голдбергу позвонили с просьбой явиться к Питеру Гранту в Англию. Молодой публицист сел в самолет, а в Хитроу его ожидала машина, которая и доставила журналиста в окруженное рвом поместье Гранта в Суррее. Дэнни пригласили в спальню, где в огромной кровати его ожидал Грант, одетый в длинную ночную рубашку и колпак. «Ты понравился Джимми», — сказал Питер: он любил шокировать людей. Далее он объявил, что новый статус группы требует присутствия «посла» в Америке и поинтересовался — заинтересован ли Дэнни в такой работе. Дэнни обещал подумать. Возвращаясь в Нью-Йорк молодой человек терзался сомнениями. «Я не знал что и предпринять», — говорит он. Вышло так. Друзья, вроде Лайзы Робинсон, сказали: «Конечно, работай. Ведь это крупнейшая группа в мире». Другие заметили, что трудно будет сработаться со Стивом Вейсом — адвокатом Цеппелинов. Но Голдберг принял предложение Гранта и был утвержден в качестве вице-президента компании Гранта — “Culderstead Ltd.”, расположенной на верхнем этаже Newsweek Tower на Маддисон Авеню Нью-Йорка. В Лондоне новый работник открыл магазин на Кингз Роуд в Челси.

Запись 6-го альбома Лед Зеппелин началась еще в ноябре 1973 года на передвижной студии, принадлежавшей Ронни Лэйну в Хэдли Грандж. (Ронни Лэйн — бас гитарист группы Faces). Но из-за болезни Джона Пола Джонса все сейшены были отложены до начала нового года. Джимми и Бонзо создали гитарные и барабанные партии в неясном восточном ключе. Песня буквально выросла из «сырого» соло на гитаре “Daneelectro”. Песня являлась третьей по счету в серии гармоничных гитарных соло. Первой была “Stairway To Heaven”, второй “The Song Remains The Same”. Сейшены возобновились в феврале 1974 года и опять при помощи студии Ронни Лэйна. С эпической странствующей лирикой Роберта («О, отец четырех ветров, наполни мои паруса …») и вариациями Пейджа — Бонзо, мелодия превратилась в “Kashmir”, дополненная дравидийскими гитарными прелестями. В качестве переходов использовался синтезированный арабский оркестр Джонса. Монументальная и мелодраматичная “Kashmir” стала следующим основным направлением тематики Лед Зеппелин. Но ее колдовство («Разреши мне взять тебя туда …») являлось только риторикой. Вразумительного ответа — кто и когда бывал в Кашмире — не последовало.

Лед Зеппелин была велика и новые песни рождались быстро, опираясь на обычные традиционные источники. “Custard Pie” — вторая попытка Лед Зеппелин переработать “Shake ‘Em Down” Бакки Уайта, с гитарой, имевшей саунд бензопилы в сочетании с арфой. Звук охватывал со всех сторон и был свежим, и пряным. "In My Time Of Dying” — старый спиричуал, несколько лет назад возрожденный к жизни Бобом Диланом. Джимми присовокупил сюда причудливую, эктоплазменную партию гитары, прежде чем перейти к взрывному, тяжелому, ритмичному цеппелиновскому року. Мелодия заканчивается взываниями Роберта к Иисусу (аномальное явление у Лед Зеппелин). И, наконец, растворение в ироничной кашляющей балладе. “In the Light” опять же выглядит по-восточному, с гудением фисгармонии, овердаббингом гитары, на которой играют смычком и индийской шенаи. Тексты отражают духовные запросы группы, по завершении которых Джимми опять пускается в очередные гитарные соло. “Trampled Underfoot” — одна из наиболее значительных рок-композиций, начинающейся с мелодии Джонса и имеющей связь с “Superstition” Стиви Вандера. Как и “Terraplane Blues” Роберта Джонсона и “Maybelline” Чака Берри, песня описывала части тела женщины. Остальные песни — чистые вещи Лед Зеппелин. “Ten Years Gone” передает сожаления Роберта о потере своей первой подружки, которая настаивала на выборе между ней и музыкой. Прощание было грустным. “Sick Again” и “The Wanton Song” в основном опирались на “The Rover” и “The Crunge”, Обе они посвящались стайке вечно молодых девчонок-тинэйджеров, осаждавших Лед Зеппелин в Калифорнии и связана с историей о Лори Мэддокс. Новые 8 мелодий плюс 7 более старых записей, не попавших на предыдущие пластинки, были немного доработаны и расширены для сведения двойного альбома, о выходе которого Джимми мечтал много лет. Гитарное заключение “Bron-Yr-Aur” и мерцание моря в “Down by the Seaside” — обе датированы 70-м годом и изначально предназначены для “Led zeppelin III”. “Night Flight” (мелодия Rolling Stones) и джем под названием “Boogie with Stu” (Яна Стюарта) относятся к сейшенам 1971 года времен 4-го альбома без названия. Оставшиеся 3 композиции принадлежат старгровским сейшенам. “Houses of the Holy” хотели поставить во главе своего последнего альбома с одноименным названием. “Black Country Woman” была записана в саду и представляла собой ординарный простой джем, сравнимый с “The Rover” — упругий куском свинцового харда, поверх которого Роберт наложил декламации своего наиболее явного призыва к единству и дружбе: старые идеалы 60-х, теперь воплотившихся в так называемой “Me Decade” 70-х годов. И хотя эти 15 мелодий будут смонтированы к июню 1974 года, пройдет еще целый год, прежде чем двойной альбом Лед Зеппелин будет выпущен.

Во время сейшенов Джимми, Роберт и Бонзо приехали в Лондон, чтобы помочь Рою Харперу с концертом, посвященному Дню Святого Валентина и состоявшемуся в театре “Rainbow”. Роберт и Бонзо ехали на поезде из Бирмингема, напились и всю дорогу глупо хихикали, как школьники. В Лондоне Лед Зеппелин обычно останавливалась в “Blakes Hotel” в южном Кенсингтоне, где Бонзо постоянно находился в маленьком баре гостиницы. На концерт Роберт появился в изящно наброшенной на плечи шкуре леопарда, с зачесанными назад волосами в форме утиного хвоста. Он был сразу же опознан большинством толпы. В Лондоне группа собралась, чтобы обсудить название их новой компании. Были предложены и сразу же отвергнуты умышленно грубые названия типа “Slut Records” и “Slag Records”. Предложили “Eclipse Records”, однако таковая уже существовала … Еще несколько вариантов не принесли каких-либо результатов. Первый альбом Мэгги Белл “Queen of the Night” вышел на фирме “Atlantic”, так как к тому времени Цеппелины так и не изобрели названия собственной фирмы. Наконец музыканты остановились на “Swan Song”. Изначально это имя носил 20-минутный акустический сет, записанный Джимми. Затем так собирались назвать новый альбом группы, пока не решили присвоить это имя новой фирме звукозаписи. Термин «лебединая песня» обычно относится к чему-то заключительному, итоговому. Имелись определенные сомнения, которые Джимми высказал Дэнни Голдбергу: «Говорят, что когда умирает лебедь, он поет свою самую прекрасную песнь. Многие могли подумать, что Лед Зеппелин умирающая команда, хотя пока и звучала отлично. Подозрительное название намекало и было пророческим».

Лед Зеппелин возлагала большие надежды на фирму. Познав постоянный успех, они полагали, что и студии гарантирована удача. «Мы не хотим тормозить развитие музыкантов», — сказал Джимми журналисту. «Мы хотели, чтобы находясь вместе, они самостоятельно руководили процессом, как это делают Pretty Things». Цеппелины были разочарованы, узнав, что пластинка Мэгги Белл не распродается так, как они того ожидали. В Америке Дэнни Голдберг от лица певицы затеял дорогостоящую газетную кампанию. Она получила хорошие отклики и была названа английской Дженнис Джоплин, но пластинки все равно продавались со скрипом.

В честь открытия “Swan Song Records” было решено организовать прием в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе в мае 1974 года. Хотели представить Bad Company, чей первый альбом вот-вот должен был выйти на лейбле, став первой официальной работой фирмы. Нью-Йорке одолевал и другими проблемами. В новейшем фильме «Привидение рая» (режиссер Брайан де Пальма) упоминалось о вымышленной компании звукозаписи “Swan Song”. Когда адвокат Лед Зеппелин работал над системой защиты торгового знака, он приобрел также и старое название “Swan Records”. Это давало право Лед Зеппелин использовать и такое имя. Однажды, Стив Вейс и Питер Грант смотрели фильм и считали сколько раз нужно купировать название “Swan Song” из фильма. По сюжету рок звезда в фильме был поражен электрошоком прямо на сцене. Эвидев эпизод Питер не выдержал — недавно именно таким образом погиб Лес Харви из Stone The Crows. Питер заплакал. Он приказал Вейсу попросить де Пальма вырезать эпизод. Вейс мягко объяснил, что это практически невозможно.

В Англии музыканты чувствовали себя беспокойно, предвкушали встречи с поклонницами и вольную жизнь в Америке, где они отсутствовали целый год. Джимми уединился в Сассексе с Шарлоттой и их дочерью Скарлетт. Владелец Plumpton House скакал на лошадях. Теперь его конюшни служили убежищем для коз и кур, автомобилю “Range Rover” и редкому, выполненному в классическом стиле “Cord”. Джимми жил среди своих коллекций, вещей Кроули и архивов рок-н-ролла. В комнатах находились тысячи пластинок и записей. Здесь было почти полное собрание альбомов, входящих в каталог “Sun Records”. Между тем, ферма Роберта была переполнена детьми, родственниками и закадычными друзьями. Бонзо и Джон Пол Джонс также суетились со своими проблемами. Очевидно, что женам Цеппелинов не нравились вояжи их мужей по Америке. И когда они видели слово «Лос-Анджелес» на отпечатанной схеме гастролей, которые высылали музыкантам из офиса “Swan Song”, то очень нервничали. Они прекрасно знали, что именно дает музыкантам Лос-Анджелес — наркотики и молодых девчонок. Для будущего путешествия Дэнни было приказано изготовить фальшивые маршруты, которые Цеппелины собирались предъявить своим женам. На документах указывалось, что презентация “Swan Song” в Америке начнется в Денвере и Атланте. Это ужасно! Нам предстоит ехать в Денвер и Атланту по скучным делам и возвратиться через несколько дней! В Нью-Йорке Цеппелины остановились в отеле “St. Regis”. Вечером того же дня все отправились в “Club 82”. Лори Мэддокс прилетела из Лос-Анджелеса, чтобы встретить Джимми. Официальный завтрак по поводу открытия “Swan Song” состоялся в “Four Seasons” — отличном ресторане для деловых людей в восточной части Манхэттэна. Питер Грант предложил, чтобы лебеди плавали в маленьком бассейне ресторана, но Дэнни Голдберг обнаружил, что нью-йоркский поставщик животных уже привез … гусей. Увидев птиц, Грант повернулся к Дэнни: «Мы, блядь, все живем на фермах! Кого ты хочешь наебать? Убери гусей отсюда!» Были приглашены 200 человек, среди которых присутствовали журналисты, писатели, комментаторы и прочая братия. Они ели пирожные, выполненные в форме лебедя. “New York Post” писала в те дни: «Музыканты вели себя скромно. Четверка сидела в углу; никто из них не сделал заявления». Пик наступил, когда Пол Роджерс — 25-летний певец группы Bad Company швырнул еду в Стива Росса — руководителя “Warner Communications” — материнской корпорации как “Atlantic”, так и “Swan Song”. Но Росс сделал вид, что не оскорбился. «Все было нормально, потому что Питер Грант находился поблизости», — говорит Дэнни Голдберг. «Грант понимал толк в рок-н-ролле и это гарантировало деньги».

После завтрака Бонзо напился. Вечером, он пробрался за кулисы театра “Uris Theater” на 54-й улице, где выступала Mott the Hoople. Бонзо желал сесть за ударную установку и играть, но ему приказали уматывать, так как еще ничего не было готово. Никакой английский роуди не посмел бы приказывать Бонзо. Естественно, что за сценой началась потасовка. Роуди Mott надавали Бонзо тумаков и вышвырнули его вон.

На следующий день Ян Ходенфилд из “New York Post” приехал в “St. Regis” за интервью у Джимми. Журналист ожидал в одном из люксов группы. «Обтрепанный пресс-агент, туда-сюда ходит адвокат, девчонки группируются тут же, фотограф хватается за свое оборудование, а роуди просто бесцельно шатаются. Из соседней комнаты появляется Питер Грант — 150 килограммовый менеджер Лед Зеппелин, имеющий черты сходства с Чингис-ханом.»

«Где ж, ебена мать, этот Дэнни Голдберг?», — проревел менеджер неожиданно замолкшему собранию. Ожидавший интервьюер, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, проявил инициативу, сказав, что господин Голдберг отправился в другой люкс. «А ты что за хуй?», — поинтересовался менеджер величайшей рок-н-ролльной команды мира. «Почему бы тебе не съебаться отсюда?» Обнаружили Дэнни у дверей люкса Джимми. Он умолял музыканта выйти. Изнутри доносился глуповатый смех Лори. Наконец, Дэнни назвал пароль и дверь отворилась. Ходенфилд и Дэнни увидели Джимми, уплетавшего французское жаркое, а Лори восторженно следила за возлюбленным. «Интервью?», — пробормотал Джимми, — «какое интервью?» «Ты же обещал вчера», — ответил Дэнни. «М-м-м», — промычал Пейдж. «Но ведь я завтракаю». Ходенфилд продолжает: «Нет, подождите», — вздохнула звезда (ресницы четко контрастировали с бледностью щек). «Думаю, что сумею переговорить с Вами. Через некоторое время мне нужно заняться вещами и побриться. И я обещал фотографу, что он сделает несколько моих снимков. Но думаю, мы поговорим». «Он опрокидывает бутылку с кетчупом над картофелем и при помощи большого и указательного пальцев отправляет ломтик в рот. Девушка продолжает с немым восторгом наблюдать за своим божеством. Пресс-агент молча ломает руки. «Звезда обаятельным жестом поправляет волосы и обмакивает ломтик картофеля в кетчуп. «Тишина как в церкви. «Интервьюер оставляет свои надежды и выходит на улицу, где тупо смотрит на водопроводный люк. А рядом текут толпы людей в лучах яркого солнца».

Лос-Анжелесе — место, где через несколько дней должна состояться презентация “Swan Song” в “Bel Air Hotel”. Лед Зеппелин разместилась в “Riot House”. Джимми Пейдж сменил надоевшую Лори Мэддокс на Бейбе Бьюэлл — 19-летнюю девушку. Здесь же произойдет встреча группы со своим главным вдохновителем — королем рок-н-ролла Элвисом Пресли. Встреча с Королем произошла в люксе отеля, находившегося неподалеку от «Форума», где он неожиданно остановился. Лед Зеппелин присутствовала на одном из его концертов, когда Элвис повернулся к своей группе, где играл один из ранних кумиров Джимми — гитарист Джеймс Бертон, и попросил музыкантов играть как можно лучше, так как в зале находятся Цеппелины. С тех пор, как Элвис поделил своего импрессарио Джерри Вентрауба с Лед Зеппелин, Пресли выяснил, что эта английская группа обошла его по продаже пластинок. И он заявил своему окружению: «Ну, я может и не Лед Зеппелин, но нос им утру». Музыкантов предупредили, что в присутствии Короля нельзя говорить о музыке. После того, как Цеппелинов представили и предложили напитки, Бонзо с Элвисом стали говорить об автомобилях. Через полчаса телохранители Элвиса намекнули, что пора уезжать. Во время отъезда Роберт воскликнул: «Элвис, ты мой кумир. Спасибо, что встретился с нами. Пресли откликнулся исполнением песни “Treat Me Like A Fool” («Относитесь ко мне как к дураку».) Роберт спел вторую строчку: «Считайте меня подлым и жестоким». И, наконец, оба пропели: «Но люби меня». Более всего Цеппелинам запомнилось то, что Элвис попросил ИХ!!! автографы. Он сделал это для своей дочери Лайзы-Мэри.

В “Riot House” царила удивительная атмосфера. Дюжины хорошеньких, оголенных и достигших половой зрелости кисок группировались в коридоре и фойе, бросаясь на каждого, так или иначе связанных с группой. Несмотря на службу безопасности, полдюжины девочек-тинэйджеров спали каждую ночь у дверей номера Джимми. В люксе у Пейджа стояли два холодильника, набитых холодным пивом. Один предназначался для хозяина и его гостей. Из другого он доставал банки, открывал их и поливал пивом девчонок, дежуривших у двери. Лори Мэддокс являлась главной партнершей Джимми, но у него были и другие подружки. Например, Криси Вуд — жена Ронни Вуда из Stones, или Бейбе Бьюэлл — прекрасная фотомодель, жившая потом с Тоддом Рандгреном, который собирался продвинуть ее в «Плейбое». К Джимми она была готова приехать в любое время. Один фотокорреспондент из музыкального журнала однажды застал ее в постели с Джимми.

Однажды вечером, группа приоделась подобающим образом, чтобы сделать несколько монументальных снимков для обложки нового альбома. Лори, Криси Вуд и мисс Люси из GTO суетились, приводя в порядок Роберта, Бонзо и Джонса. Джимми уже красовался великолепной модельной прической. Джордж Харрисон ожидал музыкантов в люксе этажом ниже, чтобы отправиться вместе с ними пообедать. Цеппелины готовили Харрисону сюрприз. «Но они не знали», — вспоминает Лори, — «что с Харрисоном пришел Стиви Вандер и он также ожидал внизу. Музыканты притащились в люкс, щеголяя новыми прическами и одеяниями, а там сидит Стиви Вандер! Вы можете себе представить? Цеппелины во всем своем великолепии, а слепой Стиви подумал, что над ним подшучивают. Они чуть не умерли от смущения».

Перед самой презентацией “Swan Song” в “Riot House” приехала Бейбе Бьюэлл со своим сумчатым южноамериканским зверьком — носухой. Обслуга группы почему-то решила, что это был енот. Бейбе жила с Тоддом Рандгреном, но несколько раз встречалась с Джимми в компании актрисы Пэтти Дарбанвилль и была просто очарована музыкантом. И когда Джимми прислал ей билет на самолет в Лос-Анджелес, она схватила своего зверька и вылетела на Запад. «Тодд был либо в студии, либо в пути. Я любила его, но мне этого было недостаточно», — говорит она. Джимми принял красавицу со своей обычной галантностью. «Он был очаровательным демоном, и все мы искали такого рыцаря в сияющих доспехах», — говорила она. «Он отлично играл роль, только в отличие от лошади у него был самолет». В “Riot House” Джимми закрыл зверька Бейбе в туалете, поставив рядом корзинку с фруктами.

Презентация “Swan Song” состоялась в пышно убранном внутреннем саду отеля “Bel Air”. Цеппелины вручили Дэнни Голдбергу большой список голливудских знаменитостей, которых планировалось пригласить. Позвали только суперзнаменитых людей: Роберта Редфорда, Уоррен Битти, Глорию Свонсон, Бетт Дэйвис и Джейн Фонду. В конце списка стояли Грочо Маркс, актер Ллойд Бриджес и несколько английских рок-звезд, среди которых Билл Уаймен из Stones и Брайан Ферри из Roxy Music. Бонзо попросил автограф у Ферри для своего сыны Джейсона. Как и обычно, музыканты забились в угол и как бы избегали общения. Слишком скромные, чтобы лично представиться Грочо Марксу, они послали к нему Дэнни за автографом. Грочо был больным и старым, но звезда его еще не закатилась. Боз Баррел из Bad Company также подошел к нему и получил автограф. Затем к нему пришла Мэгги Белл. Услышав ее резкое шотландское произношение, Маркс спел песенку “I Belong To Glasgow”.

На презентации присутствовали мисс Памела и другие девушки из прошлого и настоящего Джимми. Бейбе Бьюэлл занимала здесь центральное положение. Лори Мэддокс была в курсе дела. Она казалась растерянной, пришибленной, но оставалась такой же прекрасной. У нее пошла кровь из носа и белое платье было забрызгано алыми пятнами. Во время отъезда Джимми и Бейбе, Лори выпрыгнула из-за колонны и закричала: «Почему ты так поступаешь со мной? Почему ты не хочешь поговорить со мной? Как ты мог?» Джимми проигнорировал и быстро залез в машину. Позже, он сказал Бейбе, что Лори слишком молода и не умеет отделять фантазий от реальности. После встречи все отправились в “Rainbow”. У Джимми произошла публичная ссора с Бейбе, которая заявила ему о жестокости в обращении с бедной маленькой Лори. В баре, какой-то пьяный решил выпендриться перед своей подружкой и принялся переворачивать стол Цеппелинов. Обычно, в таком случае Ричард Коул уводил обидчика в сторону и избивал. На этот раз дал обнаглевшему пьянице хорошего пинка. Удар ноги пришелся по челюсти, которая сломалась, а зубы посыпались на стол к Цеппелинам.

На следующее утро Лори появилась в “Continental Riot House”, как и всегда, чтобы позавтракать с Джимми. Но у дверей лифта ее схватил за руку Ричард Коул. Один из малолетних соглядатаев сообщил ей минутой ранее: «Лори, Бейбе наверху у Джимми». А Коул заявил: «А Джимми только что ушел на Бульвар Голливуд, чтобы купить книг и просил тебя подождать у меня в люксе». Но Лори ответила: «Я не буду ждать у тебя, ведь у меня есть ключ от нашего номера». Но Коул оставался непреклонным, и Лори последовала за ним. После ухода Ричарда, Лори выскользнула из комнаты и отправилась к люксу Джимми. По ее словам, она застала Пейджа и Бейбе в кровати. Джимми взглянул на Лори и произнес: «Боже мой, не думал, что все так выйдет». «Меня как будто оглушили», — вспоминает Лори. «Это было ужасно». Она убежала. Спустя несколько часов девушка, окруженная толпой поклонниц гитариста, постучала в дверь Джимми. Дверь открыла Бейбе, на которую сразу же напала Лори, схватив фаворитку за волосы, пытаясь вытащить ее из комнаты под одобрительные возгласы дежуривших рядом поклонниц, ненавидевших Бейбе за то, что та не была местной. Спокойно наблюдая за тем, как его две подружки пытаются выдрать друг у друга волосы, в душе Джимми был восхищен. Позже, он сказал, что зрелище было шумным, веселым и неповторимым.

Через пару недель в Англии “Melody Maker” поместил отчет об открытии фирмы “Swan Song” в Лос-Анжелесе и о происшествии в “Rainbow”. Рядом поместили фотографию Роберта и его сияющую молоденькую подругу. Журнал дошел до жен музыкантов. Что тут началось! В фальшивом маршруте указывалось, что презентация состоится в Денвере! Гневный Питер Грант вызвал Дэнни Голдберга и распорядился узнать — как такая информация просочилась в прессу. Пытаясь скрыть страх, Дэнни предложил следующее: если Зеппелины хотят остаться в тени, то им не следует появляться в таких салонах группи, как “Rainbow Bar” на Сансет Стрип.

Лето 1974 года прошло без особых событий, так как участники, в основном, отдыхали и лишь время от времени играли. Джон Пол Джонс принял участие в бесплатном концерте Роя Харпера в Гайд-парке, где первый играл на бас гитаре. Джо Массо выразили презрение за его проект фильма о Лед Зеппелин; его обвинили в хаотичном показе приоритетов группы. Помимо этого, он истратил слишком много денег на съемку во время гастролей. Величайшим грехом Массо стала неполная съемка “Whole Lotta Love”. При монтаже фильма Массо заменили австралийцем Питером Клифтоном. 14 сентября музыканты посетили концерт мастодонтов рока Crosby, Stills, Nash and Young, который состоялся на стадионе Уэмбли. Бонзо оделся в облачения английских сквайров. Джимми и Роберт все еще любили калифорнийский кантри-рок. Давая в этом году интервью, оба признавались в большой любви в Джони Митчелл и ее тогдашней пластинке “Court and Spark”. На вечере, состоявшемся после концерта, Джимми играл вместе во Стивеном Стиллзом и Грэмом Нэшем. Через неделю Пейдж улетел в Штаты, где выступал совместно с Bad Company в техасском городе Остин и Центральном Парке Нью-Йорка. Жесткий, спартанский хард-рок Bad Company с хитами типа “Can’t Get Enough” был встречен отлично, что и ожидалось. К концу сентября пластинка заняла 1-е место в американских чартсах. Довольно редко случалось, чтобы неизвестная группа вылезала на вершину, имея в запасе лишь дебютный альбом. И было неслыханно, чтобы такая акция происходила под крылом другой именитой рок-группы. Волшебство Лед Зеппелин продолжалось. Джимми, Роберт и Бонзо прилетели в Лос-Анджелес, чтобы выступить в джеме с Bad Company. Все остановились в отеле “Beverly Hills Hilton”. По пути из отеля в «Форум» автомобиль Роберта оказался зажатым в пробке. Роберт опустил тонированное стекло и выглянул наружу. И моментально был узнан фанами, находившимся поблизости. Роберт стал бить себя в грудь кулаками и кричать: «Мои люди!!», пока более трезвые люди не затащили певца обратно в машину.

Дома в Сассексе, Джимми все больше и больше отдалялся от дел, лишь иногда испытывая желание поработать. Многочисленные связи с женщинами смущали музыканта. В это же время группа решила отправиться навестить друзей за границу в конце года. Британская налоговая полиция считала необходимым отнимать большую часть дохода у наиболее высокооплачиваемых поп-музыкантов. Другие рок-звезды типа Рода Стюарта и Стоунз жили за пределами страны — во Франции или Америке. И хотя музыканты были очень привязаны к семьям и домам, они решили окончательно разобраться с налогами в этом году.

Джимми вдруг сбежал с Крисси Вуд. Однажды Рон Вуд и его хорошенькая жена-блондинка приехали в Сассекс, чтобы навестить Джимми и Шарлотту. Джимми и миссис Вуд пошли прогуляться и исчезли. И они не вернулись. Через некоторое время Пейдж переехал в Tower House — свое кенсингтонское владение в Лондоне. Среди сюрреалистичных, поразительных вещей он был очень одинок. Бейбе приехала навестить его и преисполнилась благоговейного страха от самого вида дома и тематических комнат. Спальня была увешана картинами с изображениями бабочек, на окнах витражи опять же с бабочками. Рядом находилась комната, посвященная океану, а в ней — импозантные русалки, поддерживающие зеркало. В зеркале отражался камин. Зал астрологии имел все знаки зодиака, изображенные на потолке. В столовой — стойка с полками для закусок. Внизу Кен Энгер пытался завершить работу над фильмом “Lucifer Rising”, работая на дорогом немецком столе, купленным для фильма о Цеппелинах. Джимми предоставил Энгеру полуподвал, который режиссер назвал «дьявольским фантастическим бункером». Джимми преследовала навязчивая идея, что с обстановкой дома может что-либо случиться, поэтому Энгер был практически заперт у себя. Чтобы подняться наверх и выпить чашечку кофе, надо было сначала отключить сигнализацию. Джимми, работая в своей домашней студии в Пламптоне, завершил работу над 30-ю минутами музыки для фильма. «Я просил его об интимности и силе, ритмах и контрритмах», — говорит Энгер. «А он выдал мне короткий фрагмент монотонного пения и звуков, достаточно болезненных и мрачных. Казалось, он не обращал внимания на мои просьбы, и все время выглядел отрешенным».

Ранее Джимми спонсировал книжный магазин Кенсингтона, занимавшийся продажей книг по астрологии и оккультным наукам. Пейдж самолично приносил в магазин товары на продажу: книги по магии и оккультизму. Их он привозил из различных концов света. Книжный магазин назывался “Equinox” в честь оккультного журнала, выпускаемого Алистером Кроули. После побега Пейджа с Крисси Вуд, Шарлотта зашла в магазин всего один раз. Крисси поселилась в Tower House. Однажды, когда Пейдж отсутствовал, сумасшедшая американская девчонка пробралась в дом, но сработала сигнализация. После ареста она объяснила полиции, что к ней явилось привидение Джимми Хендрикса и приказало ей приехать в Лондон, чтобы выйти замуж за Джимми Пейджа. Позже, рассказывая о происшествии Дэнни Голдбергу, Джимми выразил ужас от того, что могло бы произойти. Дэнни подумал, что гитарист беспокоился о Крисси Вуд, но оказалось, что это не так. «Что, если бы она порезала гобелены!», — заявил Джимми.

Тогда же Пейдж сделал несколько неофициальных записей с Кейтом Ричардсом и Роном Вудом в доме последнего “The Wick”, ранее принадлежавшему актеру Джону Миллсу. После побега с Крисси, Джимми думал и гадал о реакции Вуда, но его опасения улетучились, когда однажды ему позвонил Вуд и как ни в чем не бывало, поинтересовался: «Как там наша птичка?» Сейшен с Кейтом и Вуди произвела на свет песню “Scarlet” в честь дочери Джимми.

Первый блин “Swan Song” в Англии — альбом “Silk Torpedo” группы Pretty Things. Пластинка была представлена на богохульном празднике Хеллоуин 31-го октября в “Chislehurst Caves”. Голые женщины подчеркивали краской углубление своей пещеры и откидывались назад у алтаря. Стриптизерши, одетые под монахинь, сбрасывали черные сутаны, тряся обнаженной грудью. Глотатели огня и волшебники бродили в толпе. Все были вдребезги пьяны. Праздник закончился тем, что Бонзо и роуди измазали друг друга желатином.

“Silk Torpedo” был удачным альбомом, а Цеппелины предсказывали, что он (как и сама группа) будут пользоваться успехом. Казалось, инстинкты не подводили Питера Гранта. Он вынудил “Atlantic” выпустить сингл Bad Company “Can’t Get Enough” и песня сразу же заняла первое место в чартсах.

Лед Зеппелин покинула Англию, отправившись в так называемую «налоговую ссылку» в начале 1975 года. Предполагалась отлучка на целый год с концертами в Америке, Австралии и, возможно, Южной Америке. Репетиции к такому небывалому турне начались еще в конце ноября 1974 года в театре на западе Лондона. Прошло почти 18 месяцев с тех пор, как группа в последний раз выступала перед зрителями. Утомившись от тягот любви, Джимми остался стоиком. «В 1974 году практически ничего не случилось», — подытожил он. «1975-й должен быть лучше».

 

Глава девятая: Ничья вина

Через 2 дня после 31-й годовщины «скромного, нервного металлического» юнца Цеппелины опять приступили к работе. Они дали несколько пробных концертов перед гигантским по масштабам турне, которое должно было начаться в Миннеаполисе 18 января 1975 года. Оно станет самой амбициозной кампанией музыкантов за всю историю Лед Зеппелин. Сорок шоу в 26 городах должны были принести прибыль свыше 5 миллионов долларов. За минувшие 2 года публика изголодалась по группе — ни выступлений по ТВ, ни концертов или новых альбомов. Билеты раскупались яростно и безумно. В Нью-Йорке была ограблена касса с билетами на Лонг-Айленд. В Вашингтоне фаны швыряли в полицию бутылками. Блюстители порядка лишь пытались упорядочить очередь за билетами. В Бостоне руководство “Boston Garden” пожалело тысячи подростков, собравшихся за билетами на морозе и разрешило им спать на неохраняемой арене, которую фаны подвергли разорению. Мэр Бостона отменил шоу на следующий день, что очень огорчило группу, так как Бостон являлся как бы парником Лед Зеппелин во времена головокружительных оргий в “Tea Party”.

Несмотря на всякие проволочки, билеты на 700000 мест были распроданы за 1 день. Альбом “Physical Graffiti” был выпущен с опозданием в один год. Посчитали, что за этот 6-й по счету двойной альбом Лед Зеппелин (8 новых песен, сработанных в Хэдли Грандж и 7 старых композиций) можно было выручить 15 миллионов долларов. В чартсах журнала “Billboard” пластинка находилась на 3-м месте. Невероятно, но в начале 1975 года у Лед Зеппелин было 9 альбомов и все они находились в чартсах. Восторг от надвигавшегося визита Лед Зеппелин приподнял все 6 альбомов, а также три пластинки, выпущенных на “Swan Song” (Bad Company, The Pretty Things и Мэгги Белл), которые тоже занимали почетные места. 9 пластинок явились высшей точкой деловой карьеры Лед Зеппелин и беспрецедентной удачей. “Physical Graffiti”, возможно, самый тяжелый альбом из все произведенных ранее, занял первое место в Америке и оставался на этой строчке многие недели. Оформление обложки было запутанным: сдаваемый в аренду многоквартирный дом из коричневого кирпича, на окнах которого можно видеть различные произведения иконографии (книжные иллюстрации). Картины Филдса и Ли Харви Освальда соседствовали с фотографиями группы, сделанных как раз до прихода Стиви Вандера в упомянутом случае. Заказы на альбом были очень высоки. Один нью-йоркский магазин, например, продавал по 300 штук в час.

В нью-йоркском офисе “Swan Song”, находящимся на верхнем этаже здания “Newsweek”, царило обычное оживление. Дэнни Голдберг сидел на софе в углу своего кабинета, который он украсил плакатами с изображением голубого индийского бога Кришны. «Лютик» был переименован Робертом Плантом в «Говинду» в честь одного из многих перевоплощений голубого бога. Говинда разговаривал по телефону: «Вот что я тебе скажу, Макс. Я не могу дать тебе работу телохранителя Джимми Пейджа, так как ты относишься к той категории людей, от которых собственно и защищается Пейдж. Я не могу разговаривать … Очень занят. Буду занят около года, по крайней мере, 6 месяцев, позвони потом. Да благословит тебя бог. Пока». Обычная жизнь Дэнни Голдберга нарушалась сотнями телефонных звонков: большинство людей просили билеты, интервью с музыкантами, фотографии, то есть то, что было связано с самой крутой группой рок-н-ролла в мире. Материально-техническая база гастролей была просто сногсшибательной. “The Starship” был арендован снова, правда, за более высокую плату. 44 роуди заботились об аппаратуре общей мощностью в 310000 ватт, включающей 150 подсветок (3 криптоновые лазерные пушки), 5 осветительных вышек плюс стандартные взрывные устройства, дымовую аппаратуру и аппараты с сухим льдом. Система звука была компьютеризирована и оснащена новой системой задержки функций на 1 разряд, способной извергать потоки обратной связи, завывавшей как фурия и обеспечивавшей синхронные гармоничные эффекты для пения или игры.

Обычные несчастья и неудачи начались еще до отъезда из Англии. Выходя из поезда на вокзале Victoria Station, Джимми сильно прищемил палец дверью купе. Гастроли обещали быть слишком важными и серьезными для группы; отложить их могла лишь смерть. И Пейдж решил применить трехпальцевую технику, а на период первых концертов вычеркнул из репертуара трудную “Dazed and Confused”. Возникли и другие осложнения. Роберт простудился, а у Бонзо возникли проблемы с желудком (непонятное стечение обстоятельств). По этим и другим причинам в турне взяли молодого врача. В свое время врач работал у Rolling Stones. С собой он прихватил два огромных саквояжа с медикаментами. Он был в состоянии лечить от огнестрельных ранений до депрессии и алкогольных отравлений. Музыканты со смехом сообщали друзьям, что врач дал им сексуальные стимуляторы (сообщив также, что он большой «сластена»): его привлекали многочисленные девчонки, тусовавшиеся в холле чикагского отеля “Ambassador” и других временных пристанищах Лед Зеппелин. Музыканты приземлились в Чикаго, неподготовленные к морозной погоде января американского среднего Запада. Роберт ступил на землю в рубашке и кожаном пиджаке; простуда вскоре перешла в грипп. В спешном порядке перед отъездом в Миннеаполис были приобретены шубы. Новый концерт опять начинался с Рок-н-ролла и новыми незнакомыми публике вещами с “Graffiti” — “Sick Again”, “Kashmir”, “Trampled Underfoot”, плюс старыми хитами Цеппелинов. “In My Time Of Dying” отличалась болезненным блюзовым характером и гитарой, шипевшей подобно разъяренной кобре. Здесь присутствовал длинный акустический сет и гиперкинетические взрывы. Сет завершался не “Whole Lotta Love”, которая теперь была лишь остаточной 8-ми тактовой прелюдией к “Stairway To Heaven”. К 1975 году “Stairway” заняла положение поп-гимна, а для фанов имела неземную, духовную окраску. Диск-жокеи с радиостанций FM сообщали, что песня пользуется неизменным успехом у домохозяек в дневное время, а вечерами у тинэйджеров. Часто радиостанции получали заявки на песню и во время похорон подростков. Песня Лед Зеппелин стала духовной дорогой многих людей. Спустя 10 лет после ее выпуска многие американские жокеи еще считали “Stairway” песней № 1 в рок музыке.

Лед Зеппелин вернулась в Чикаго и дала три мрачных концерта на чикагском стадионе. Палец гитариста работал лишь благодаря врачу Джеку Даниэлю. Роберт выходил на сцену с высокой температурой. Но, каким-то образом, трудности преодолели. Специальные эффекты, в особенности лазерные лучи толщиной с карандаш, сглаживали некоторые ошибки группы. Первые концерты включали “The Wanton Song” и “When The Levee Breaks” (в последствии, их заменили другие композиции). Конечно юнцы приходили не только для того, чтобы услышать музыку, но и увидеть мистику живьем. Шелковые одеяния Джимми казались неистовыми с изображенными на них драконами, злобно алевшими маками, звездами, полумесяцами и эзотерическими символами — эмблемой “Zoso”, знаками скорпиона и 666 — библейским числом дьявола, которое сперва Кроули, а затем и Джимми Пейдж взяли в качестве личного знака отличия. Композиция “Moby Dick” — барабанное соло Бонзо скрепляло весь концерт воедино. Если космическая заумь Пейджа и призывы Роберта не работали, то на помощь приходил Бонзо, всегда получая продолжительные овации молодежи. Вне сцены он был чудовищем Гренделом, прятавшегося от посторонних глаз. На концертах Бонзо не делал ошибок, одетый в свои обычные одежды разнузданного терроризма — белый накрахмаленный костюм и черный котелок посетителей клуба “Clockwork Orange”. В Чикаго он пришел в ярость, узнав, что его номер находится под комнатой Карен Карпентер — звездой “Playboy”. Джимми выглядел подавленным из-за больного пальца; ему приходилось трудно во время игры на концертах. Плохо все и теперь он «пожинает плоды судьбы». Гитарист жаловался, что отвратительно переносит перелеты и у него выработались новые проблемы — клаустрофобия и головокружения. После концерта Ричард Коул доставил группу в отель на чай перед необходимыми визитами в местные дискоклубы. Каждый чувствовал себя больным или тоскующим по дому. И все же гастроли медленно набирали обороты.

В Чикаго Роберт и Джимми беседовали с Камероном Кроувом — молодым журналистом из “Rolling Stone”, который всегда отлично писал о группах, с которыми хоть когда-нибудь имел дело. Роберт с горечью говорил о надвигавшейся старости, об изменении ситуации в Лос-Анджелесе, где почти все старые коллеги либо разъехались или умерли от передозировок. Обвиненный журналистами в «невнятном детском лепете», Роберт выразил свое негодование: «Смысл нашей поездки — желание мира, равновесия и идиллии. Каждый мечтает об этом, как же можно по иному выразить свои чувства?» Джимми тоже отверг критику группы. Ему задали вопрос — как он представляет себя в 40 летнем возрасте. Джимми ответил, что и не думает дожить до такого возраста (еще раньше он не предполагал дотянуть и до 30-ти). «У меня есть такие опасения … но я не боюсь смерти», — сказал Пейдж. «Это самая большая загадка из всех. И так будет всегда. Это борьба со временем. Никто не знает, что может произойти». В итоге Пейдж заявил: «Я похож на ангела со сломанным крылом». Из Чикаго Лед Зеппелин вылетела на концерты в кливлендский “Coliseum” и “Arena” Индианаполиса. Репетициями к гастролям по Америке послужили 2 концерта в Роттердаме и Брюсселе: музыканты играли, в основном, песни с “Graffiti”. Грипп Роберта достиг своего пика, а концерт 27 января в “St. Louis” отменили. Врач уложил Планта в постель и на 4 дня был взят тайм-аут. Остальные музыканты во главе с Питером Грантом отправились из холодного Чикаго в солнечный Лос-Анджелес на своем верном “Starship”. Группа платила за самолет, по крайней мере, 2500 долларов в сутки. Почему бы и не слетать в Калифорнию? Не повезло только Роберту. В самолете только Джонси сидел мрачный и подавленный, так как хотел побывать не в Лос-Анджелесе, а на теплых Багамах. Но огромное желание Джимми повидать своих подружек победило. Бонзо выпил целую бутылку шотландского виски и уже 2 часа, как он находился в одной из спален самолета. После пробуждения скверное настроение барабанщика не улучшилось. Незаметно появившись из ванной, одетым только в халат, он схватил хорошенькую стюардессу, которая в тот момент шла между рядами. Ничего не подозревавшая девушка сперва подумала, что над ней подшутили, но Бонзо принялся связывать ее ремнями безопасности и задрал платье. Объявив, что намерен трахать ее раком, Бонзо распахнул свой халат (ситуация походила на изнасилование). Перепуганная насмерть стюардесса принялась визжать. Из спален немедленно появились Питер Грант и Ричард Коул, оторвав Бонзо от девушки. Роль благородного успокоителя взял на себя мудрый Джимми Пейдж. Ему потребовалось 10 минут, чтобы поговорить с девушкой и полностью укрепить ее расходившиеся нервы.

На борту самолета присутствовали несколько журналистов, включая Криса Чарльзворта из “Melody Maker” и фотографа группы Нила Престона. Когда самолет пошел на посадку, в салоне появился Коул и объявил приказ: «Я не хочу, чтобы хоть одно ебаное слово о происшествии было напечатано. Понятно?». Коул пристально посмотрел на мужчин. Журналисты поняли. В Лос-Анджелесе все прямиком поехали в “Rainbow”. Большинство английских групп, приезжавших в Лос-Анджелес, были крайне предусмотрительными (за исключением Элтона Джона). Цеппелины же окружали себя самыми грубыми и отъявленными группи, будто те были духовными сестрами музыкантов. Порой, здесь происходили сумасшедшие сцены. Один пьяный приблизился к Цеппелинам и крикнул Джимми: «Ты ни хуя не умеешь играть на гитаре! Пошел к ебеней матери!» Джимми приподнялся, чтобы ударить обидчика, но был отстранен Грантом, который очень беспокоился о хрупких руках Пейджа. Пьяный продолжал выкрикивать оскорбления. Грант покраснел, вышвырнул парня на улицу, где и надавал пиздюлей. Только Питер собрался добавить парню еще, как к гиганту подошла худенькая девушка и кротко спросила: «Мистер Грант, я могу попросить у Вас автограф?».

Ричард Коул славился тем, что очень быстро собирал группу после концерта, и музыканты немедленно уезжали. Но в данном случае, сотни фанов закупорили все выходы и Коул никак не мог вывести машины из пробки. Местные шоферы быстро стушевались при виде бегущих юнцов. Лопнуло лобовое стекло у «Кадиллака», затем — другое. Крыша машины, в которой находилась группа, начала прогибаться под тяжестью навалившихся фанов. Была видна лишь масса корчившихся лиц и тел. Фаны не собирались уходить и Питер Грант выкинул перепуганного шофера, заорав во все горло: «Я поведу!» За первой машиной находилась вторая, которой управлял роуди Deep Purple по имени Магнет — друг детства Роберта, исполнявшего заодно и функции шофера. Грант принялся таранить полицейскую машину, стоявшую поперек дороги. Коп приказал прекратить, а Питер завопил: «Если ты, бля, не освободишь дорогу, то я тя снесу к хуям!» Наконец, автомобили выбрались из затора, царившего вокруг концертного зала. Тут заметили, что за машинами Цеппелинов неотступно следует целый эскорт автомобилей со скоростью 80 километров в час и отдельные машины фанов стараются прижаться как можно ближе, чтобы заглянуть внутрь лимузинов. Наконец подъехали к “Starship”, мокрые и блестящие на свету прожекторов. Грант настолько успокоился, что даже сделал круг почета у мирно стоявшего самолета.

Следующая остановка была в Нью-Йорке. Лед Зеппелин осела в знаменитом, аристократическом отеле “Plaza”. Перед регистрацией Бонзо администрация потребовала сумму в 10000 долларов в качестве залога за возможные разрушения. Обычные пианино и стереоприемники поставили в люксах музыкантов. Бонзо потребовал бильярдный стол, чтобы иметь возможность попрактиковаться в снукере. Джимми жаловался на свой номер, похожий на искусственный Версаль. Роберт сделал несколько вылазок в индийский ресторан «Нирвана» в Central Park South, где напомнил официантам, что женат на индийской женщине.

Дэнни Голдберг организовал двустороннее интервью между Джимми и писателем Вильямом Берроузом. Пленка с записью беседы послужила материалом для статьи о Лед Зеппелин, опубликованной в журнале “Crawdaddy”. Конечно же Пейдж испытывал тревогу и опасения. Как и Кроули, Берроуз был местным выдающимся Люцифером, современным магом, легендарным наркоманом и актером, чьи интересы простирались далеко за пределы литературы и музыки, живописи и кино. Берроуз присутствовал на первом концерте Лед Зеппелин в “Maddison Square Garden” и сидел в 13-м ряду, отказавшись от хлопчатобумажных затычек для ушей, хотя группа играла на полную громкость своего оборудования. В статье потрясенный Берроуз указывал, что зрители Лед Зеппелин были «рекой молодости и единым организмом — чистое послушное тело рабочего парня». Он сравнивал музыку Лед Зеппелин с трансовой музыкой короля марокканских музыкантов Джаджоукой, который играл громкие трубные вещи на рожках под ураганный бой барабанов. Марокканская музыка применялась для психологического воздействия. Так и публика Лед Зеппелин использовала музыку своих кумиров для астральных путешествий и духовного восстановления. На ужине Берроуз горячо убеждал Джимми побывать в Марокко. Писатель был поражен отрешенностью Пейджа … Берроуз продолжал болтовню об отрицательных и положительных эффектах ультразвука, известных случаях гибели людей на перуанских футбольных стадионах. Джимми был рассеян, говоря лишь свои обычные «Хм, да-а, не-а.»

В “Plaza” Джимми включил кинопроектор и показывал кадры из фильма “Lucifer Rising” друзьям, пытаясь получить как можно больше идей о музыке. Телевизор вышел из строя, так как капавший со свеч стеарин испортил его. Было организовано множество вечеринок, включая и специально устроенную для группы фирмой “Atlantic” в “Penn Plaza Club”. Вечернее шоу прошло нормально: группа звучала как того добивался Джимми. На концерте присутствовали кое-кто из Rolling Stones. Они также готовили турне в этом году. Мик Джаггер появился на одном из шоу в Maddison Square Garden и мог воочию наблюдать методы работы Питера Гранта. Рон Вуд представил группу фармацевтическому магнату, который любил устраивать вечера для британских рок-звезд. В качестве допинга предлагалось неограниченное количество разрешенного медицинского кокаина.

Одновременно Лед Зеппелин продолжала выступать в городах восточного побережья. Джимми и Питер обычно сваливали грязное белье в одной из спален “Starship”. Бонзо отдыхал или буйствовал по соседству, а Джонс был поглощен игрой в трик-трак. Роберт, слишком активный, чтобы сидеть на месте, шатался по самолету, разговаривая с корреспондентами Дэнни или смотря видеофильмы типа “Flash Gordon” и “Don’t Knock the Rock”. В итоге Бонзо вышел из-под контроля. Во время перелета в Детройт он напился и стал мрачным. Без видимой причины он сорвал очки с носа перепугавшегося регионального менеджера “Atlantic Records”, сжав их так, что они хрустнули. После чего швырнул осколки стекол на ковер. Не сказав ни слова, Бонзо развернулся и ушел в хвостовую часть самолета. Музыканты, наблюдавшие эту сцену, подавленно молчали. Немедленно прислали Ричарда Коула на усмирение распоясавшегося пассажира. На каждом концерте происходили какие-то неприятности. Смертью угрожали теперь повсеместно. Поэтому двое вооруженных до зубов телохранителей (из бывших агентов ФБР) всегда находились с группой. В зале “Spectrum” в Филадельфии напротив сцены во время исполнения “Stairway To Heaven” разгорелась ожесточенная драка. Юнец подбежал к сцене, надеясь сфотографироваться на фоне музыкантов. Двое среднего возраста охранников набросились на него и принялись избивать парня кулаками. Джимми подошел к краю сцены и уже собирался огреть одного из извергов своей гитарой с двойным грифом, но вовремя сдержался. К счастью, гитару было практически невозможно снять без посторонней помощи. Подоспел Роберт, размахивая микрофонной стойкой, как клюшкой для гольфа. Жестокость была наказана сильным ударом стойки по голове. Концерт продолжался. Скоро, раненого охранника увидели за кулисами. Он на чем свет стоит ругал Планта, вызывая певца на поединок. Роберт настучал о происшествии Питеру Гранту, допивавшему третью бутылку “Blue Nun”. Создали бригаду немедленного реагирования из роуди, которые отловили обидчика и вышвырнули из его же здания.

Гастроли затем пронеслись над Кливлендом, Питтсбургом, Монреалем и Вашингтоном. Грипп Роберта прошел — он опять находился в форме. Концерты теперь продолжались по 2,5 часа. Волосы рассыпаются, кимоно развевается, открытая грудная клетка лоснится от пота. Роберт стал самим собой, неподдельным распутником, демонстрировавшим свой торс. Бонзо, как бык, всегда шел вперед в своей грубой и неуклюжей манере, разговаривая на очень трудном мидлендском диалекте, который так и прорывался через искусственную вежливость. Джонс продолжал находиться в тени, однако он и Бонзо пожаловались Дэнни Голдбергу, что не занимают должного места в группе. Их мнения и слова до сих пор оставались за рамками публичных интервью. Дэнни обратился к Джимми — тот перепасовал журналиста к светотехнику. Последний свою очередь заявил, что имеет строгие указания Джимми и что ни Бонзо ни Джонси не должны освещаться на сцене. Так началась внутренняя борьба за власть в группе. 10 февраля группа вылетела в Вашингтон на концерт в громадном «Capital Centre”. Джимми никогда не спал днем и всегда удивлялся, как музыканты могут отдыхать, свернувшись калачиком в углу специально построенной сцены. Зал был неосвещен, усилители подключены и жужжали, публика развлекалась фейерверками и хлопушками. Казалось, что войска Сайгона захватили город. Джимми трясся как лист. Он не любил ожидать за кулисами начала концерта, предпочитая выскакивать из лимузина и через несколько секунд уже быть на сцене. Бонзо внимательно прислушивался к громоподобному шуму толпы. «Удивительно», — сказал Бонзо. И, наконец, все услышали: «Леди и джентльмены — Лед Зеппелин!»

После двух концертов в Нью-Йорке, группа объявила 10-дневный перерыв в гастролях. Джимми и Роберт отправились на Доминику, остальные разъехались по домам.

Через 2 недели гастроли возобновились. Все отдохнули, а Джимми с Робертом привезли из поездки россказни о том, как они ели желеобразные вареные фрукты, вызывавшие галлюцинации и абсолютно отказались от «травки». Теперь Лед Зеппелин путешествовала по Техасу и югу страны. Перед концертом в Остине на сцене была поставлена еще одна барабанная установка для Саймона Кирка — ударника Bad Company, вступавшего в дело во время бурного исполнения “Whole Lotta Love”. Как обычно, южные фаны Лед Зеппелин оказались самыми горячими. В “Baton Rouge” служба безопасности конфисковала у них 3 пистолета и 20 ножей. Удивительно, но Джон Боннэм вел себя вполне прилично. Еще в Техасе Ричард Коул приставил одного телохранителя приглядывать за Бонзо во избежание эксцессов. Джек Келли — бывший агент ФБР (в 60-х он шпионил за радикалами в Бостоне), неотступно следовал за Бонзо между концертами в Далласе. Однажды днем во время поездки по городу, Бонзо случайно увидел сверкающий автомобиль “Corvette” 1959 года выпуска, стоявший на улице. Страсть Бонзо к редким машинам была общеизвестна. «Джек», — сказал Бонзо Келли, — «я бы хотел, чтобы ты подождал у машины, пока не появится ее владелец. Скажи ему, что господин Боннэм предлагает ему выпить. А если он не согласится, подумай, можно ли его арестовать». В тот день Бонзо заплатил 18000 долларов наличными за автомобиль, хотя на обычном рынке мог купить то же самое и за 10000. Права барабанщика на вождение в Англии были аннулированы, поэтому ему не разрешили управлять и в Америке. Пришлось перегонять машину в Лос-Анджелес, где ее поместили в подземном гараже “Riot House”. А высокооплачиваемый адвокат группы провел целых два дня в офисе регистрации автомобилей, пытаясь выбить страховку и временные номера. Между тем, Бонзо часами сидел в машине с Миком Ральфом из Bad Company, пробуя двигатель. Через две недели Боннэм приобрел восстановленную модель Т «Форд» и оба автомобиля были отправлены кораблем на Уостерширскую ферму “Old Hyde Farm”.

Лед Зеппелин поселилась на своем обычном этаже в “Riot House”, но обычных ожидаемых администрацией загулов не было. Напрасно девочки собирались в фойе гостиницы: им больше не разрешили подниматься наверх. Роберт даже и не жил в отеле — он уединился в “Malibu Canyon” со своей подружкой. Даже беспокойные цеппелиновские роуди стали вести себя потише. Старинная традиция Лед Зеппелин постепенно отмирала. Может, тому было причиной употребление героина во время турне. Некоторые из музыкантов — друзей Джимми предлагали ему героин. Однажды, когда Дэнни Голдберг находился в люксе Джимми, Игги Поп — рок-певец и протеже Дэвида Боуи, предложил Дэнни героин. Пейдж обиделся. «Джимми, он не выносит это», — сказал Пейдж (настоящее имя Игги Попа было Джимми Остерберг). «Как ты можешь предлагать героин такому! Успокойся». Ричард Коул подтверждает, что героин начинал потихоньку побеждать и доминировать в окружении Лед Зеппелин во время этой поездки.

В Лос-Анджелесе группа переутомилась после пары 4-х часовых марафонов в Техасе. Музыканты чувствовали себя подавленными, так как крупный концерт во Флориде был отменен: его организаторы не сумели встретиться и договориться с Питером Грантом. Цеппелины разочаровались, потому что только за это шоу им предлагалось 0,5 миллиона долларов. Джимми целыми днями торчал в люксе с опущенными шторами и зажженными свечами. Он дал несколько интервью, сидя за кофейным столиком, на котором в беспорядке лежали пружинные ножи. Во время разговора руки Пейджа беспокойно двигались. Телефонная трубка была снята.

Ричард Коул позвонил в “Dom Perignon” и пищу привезли на дом. Рядом стояла Крисси Вуд. Пластинки и записи валялись практически везде; в тот момент Пейдж прослушивал “Bunin” — альбом группы The Wailers. У дверей люкса круглосуточно дежурила вооруженная охрана: Пейдж вел замкнутую жизнь монаха. По ночам он почти не спал, держа в руках гитару. Он заявил репортеру: «музыкант ожидает вдохновения».

Роберт с энергией, бившей через край, был настроен тепло, по-дружески. По просьбе Дэнни Голдберга он приехал из “Malibu” и дал интервью. В Лос-Анжелес из Лондона и Нью-Йорка первым классом прилетела группа журналистов. Их встретили на автомобиле и отвезли в предназначенные апартаменты “Riot House”. Номера, так или иначе, примыкали к люксу Бонзо. Главная задача Бонзо — не давать спать всю ночь журналистам, что он и делал, исправно заводя пластинку с записями барабанного соло Альфонса Моузона на полную громкость. Ослабевшие от бессонницы писатели были неожиданно удивлены, увидев вошедшего Роберта с Лори Мэддокс на руках. Лори, одетая в цветастые «птичьи» одежды, тоже стремилась поразить газетчиков в то время, как Плант пил чай с лимоном. Роберт представил девушку: «Она старая наша сожительница». Всегда очень деятельный, Плант обычно начинал интервью следующей фразой: «Вообще-то, я бросил употреблять кокаин сегодня утром». Он говорил о своей концепции Лед Зеппелин, объяснял связь группы с артурианской силой доброты и познаниями кельтов, разглагольствовал о собственных сверхъестественных ощущениях. Часто отмечал, что чувствует присутствие какой-то высшей силы, управляющей его рукой с карандашом. Однажды во время интервью он вышел на балкон, созерцая огни Голливуда, лежавшие внизу и сверкавшие подобно гигантской гирлянде. «Я золотой бог», — крикнул Роберт в темноту, хрустнул пальцами и поправил волосы. В комнате, журналист и фотограф недоуменно переглянулись. Для кого эта игра? Нормальный ли это парень?

Первый калифорнийский концерт состоялся в Сан-Диего. Ричард Коул решил лететь туда на самолете. Продолжительность полета — 20 минут, а на машине ехать несколько часов. В 5 часов вечера Цеппелины с подручными появились в фойе отеля и прошли мимо строя женщин и прихлебателей, надеявшихся на место в одном из 6-ти авто (Коул называл их «блядскими тачками»), стоявших у обочины. Из лифта вышел рассеянный Джимми Пейдж, и фаны кинулись к нему, крича: «Джимми, ты улетаешь от нас?» Джимми остановился и подумал секунду. «Вы хотите сказать, что я вихрь?», — спросил он.

Коул быстро разместил людей в автомобилях. Музыканты сели в царственный Mercedes Pullman 600 с 6-ю дверями и дымчатыми стеклами. Грант и адвокат залезли в «Линкольн» золотого цвета с баром. Доктора, журналистов и прихлебателей запихнули в черный «Кадиллак». По пути в аэропорт пришлось останавливаться 4 раза на заправочных станциях, так как Бонзо прохватил ужасный понос. Врач выглядел очень несчастным, так как Бонзо не выполнял его требований и постоянно раздражался. Положение врача во время гастролей вызывало сомнения. Коул ненавидел его и когда напивался, то хватал за шею как цыпленка. В последствии он обвинит Джимми в воровстве наркотических средств из саквояжа. Желудок и кишечник доставляли Бонзо много проблем: он стал путешествовать в причудливом туристическом автомобиле, оборудованном туалетом. “Starship” вылетел из Лос-Анджелеса в разгар грозы. Летчик, необремененный инструкциями безопасности коммерческих перелетов, рассчитывал избежать попадания в эпицентр тучи. На борту самолета напитки проливались мимо из-за крутых виражей, а пассажиры в страхе вжимались в кресла. Во время короткого перелета между рядами показался Грант в светло-голубой рубашке «кимоно», скрывавшей необъятный живот. На голове менеджера красовалась фиолетовая пастушья шляпа с синим пером. (В другие дни он носил кепку из шкуры енота.) Пальцы были унизаны серебряными перстнями с бирюзой. Браслет с огромными каменьями бирюзы весил почти полкило. Он выглядел капитаном капера времен королевы Елизаветы, приехавшим для обновления капитанского свидетельства. Когда менеджер прошел мимо, Плант объявил журналистам, что Грант — последний настоящий разбойник. Среди журналистов находился Ник Кент — английский рок-писатель (прозванный музыкантами Ником Бентом (Кривым)), который должен был написать детальный обзор “Physical Graffiti” для “New Musical Express”. Чуть ранее на одной рок-тусовке Коул и Бонзо опрыснули Кента «кровавой Мэри» и он обиделся. «Твоя жизнь не стоит и мочи», — заорали ему оба пьяных Цеппелина. Джимми пригласил Кента в Сан-Диего, чтобы всех примирить. Но журналист продолжал подвергаться нападкам со стороны Бонзо и поэтому старался быть рядом с Джимми, Робертом и поставщиком кокаина, который усиленно угощал всех своим снадобьем, пытаясь одновременно продать Роберту «Шевроле» 1955 года выпуска. Другим журналистом был редактор “Circus” — нью-йоркского рок-журнала. Джимми пожелал переговорить с ним и пригласил издателя в свою машину. Случилось так, что “Circus” опубликовал тонкую брошюру под названием «Роберт Плант» и этот факт вызвал некоторую зависть Джимми.

Тряский полет в Сан-Диего и особенно посадка самолета вызвали беспокойство пассажиров, которые в тот момент слушали “Teddy Bear” Элвиса. Самолет встряхнуло, и Роберт спокойно заметил, что возможно Лед Зеппелин окончит дни свои под музыку Элвиса Пресли, ведь и начиналась-то группа именно с нее. «О, Боже мой!», — воскликнул Плант во время посадки. «Мы приземлились на супермаркет».

Но “Starship” остановился у края темного аэропорта и автомобили, ожидавшие у трапа, увезли группу на очередное буйство. Выезжая из ворот, Цеппелины увидели стайку фанатов, толпившихся у своих мокрых от дождя автомашин. Их лица искажены, а губы приоткрыты в немом приветствии. Музыканты всегда удивлялись фанам, готовых положить жизнь за своих кумиров, ожидая часами под проливным дождем в надежде лишь секунду потрогать мокрую машину своих богов.

Костюмерная “Sports Arena” в Сан-Диего скорее напоминала сумасшедший дом. Музыканты переоделись в свои концертные костюмы среди гвардии роуди, доброжелателей, местных операторов и диск-жокеев, пытавшихся представить музыкантам своих детей. Роберт попросил чаю с медом, не обращая внимания на горы жареных цыплят, свежих фруктов и корзин с дарами фанатов, сваленных в углу. Перед выходом Цеппелины отправились в душ, чтобы хоть немного освежиться. Затем они открыли концерт традиционным рок-н-роллом. Зал буквально взорвался. Толпа немедленно вскочила с мест и подалась вперед как можно ближе к сцене. В разгар шоу девушки взобрались на плечи своих приятелей. Многие поклонницы срывали с себя топики, потрясая оголенною грудью, вызывая суету за сценой, так как все роуди были непрочь понаблюдать за этим. В конечном итоге, аполлонские намерения Цеппелинов превратились в грязную дионисийскую похабщину. Многие слабели в давке и падали в обморок. Люди предпочитали быть затоптанными ногами, чем находиться вдалеке от музыкантов. Поэтому все старались пробраться сквозь кордон охранников. Буйное поведение фанатов подхлестывало группу. Джимми приступил к исполнению “The Crunge” и размахивал терамином, как настоящий шаман. Роберт также был на высоте, и концерт превратился в подлинный шедевр. После того, как музыканты покинули сцену в последний раз, зажегся огромный неоновый стенд — Цеппелины как бы передавали свое духовное послание зрителям.

“Starship” вылетел на север в Ванкувер и Сиэттл, где менеджер “Edge Water Inn” сообщил Питеру Гранту о том, что делегация молодых методистов даже превзошла безобразия Цеппелинов. Методисты распороли ковровые дорожки в коридорах и выбросили их на пляж из окна. 3 концерта в «Форуме» были представлены Линдой Ловелас — актрисой, снявшейся в фильме “Deep Throat”. И снова Саймон Кирк из Bad Company играл на барабанах, добавляя изумительную ритмику к ритмам Бонзо, будто взятых из эпохи каменного века.

Джимми вспыхнул от удовольствия, будучи представленным Джони Митчелл в ресторане “Greenhouse”. Произошла короткая беседа, но Пейдж остался доволен встречей с одной из немногих своих кумиров. Роберт тоже воспользовался возможностью встретиться с Митчелл на вечеринке, поведав, что был слишком смущен, чтобы разговаривать.

Между тем Ричард Коул подружился с Джерри Шиллингом — телохранителем Элвиса. Год назад, когда Цеппелины оставались дома, Коул подрабатывал тур-менеджером у Эрика Клэптона. В Мемфисе они встретились с Королем. Сейчас Коул решил повидаться с Элвисом снова. Пресли жил тогда в одном из своих поместий в Bel Air. На пороге дома их предупредили даже и не заговаривать о музыке с Королем. Аудиенция была рассчитана на 20 минут. Коул вошел в комнату Элвиса, держа в обеих руках по бутылке холодного “Dom Perignon”. Музыканты увидели Элвиса, небрежно развалившегося на кушетке. Ноги в мягких домашних тапочках. Король и его свита смотрели телевизор. Коул перед встречей немного выпил. «Ебеныть, что тут происходит?», — миролюбиво спросил он. Элвис не любил, когда посетители выеживались в его доме. «Парень», — сказал Король, — «что значат эти ругательства?» Но Коул принялся подшучивать над Элвисом. «Сидишь тут в своих ебаных шлепанцах, а хуев Чарли Ходж (секретарь Элвиса) крутит в руках задроченный карандаш. И вообще, что это за блядский тусман?»

Большего Элвис выдержать не мог. Он встал в позу каратиста и ударил Коула по запястью ногой. Коул также сделал несколько выпадов. Во время контакта, золотые часы Коула “Tiffany” упали на пол. Элвис поднял их. Он любил часы, поэтому немедленно одел их на руку. «Отлично», — сказал Король. «Ну и забери их на хуй», — сказал Коул. Элвис выбежал из комнаты и через минуту возвратился с другими часами. «Вот», — протянул их менеджеру. «Меняю, бля, на эти!» Часы были также золотыми, украшенные 32-мя бриллиантами. Затем, Пресли взглянул на Джонса и произнес: «А у тя чо есть? Давай сюда часы». Джонс вручил Королю свои «Микки Маус». Элвис опять исчез и вернулся с часами, на которых были 2 циферблата (для 2-х поясов времени). Они назывались “Baume and Mercier”. Корпус их выпонен из куска лазурита. Элвис никак не мог остановиться. «Что еще есть?», — спросил он. Коул снял с руки бразильское кольцо с аметистом. Элвис достал свое: «Носи это», — и бросил Коулу бриллиантовое двухкаратное кольцо с выгравированной на ней надписью — «С любовью, Линда». В конечном итоге, Коул и Джонс находились у Короля более трех часов. Он проводил их до автомашины прямо в пижаме и даже открыл дверь. Водители и слуги обомлели, увидев такую картину. Элвис, никогда не покидавший своего дома, самолично открыл дверцу машины своим гостям.

Завершив лос-анжелесские концерты в конце февраля, Лед Зеппелин осталась в Калифорнии. Группа находилась в «налоговой ссылке» из-за драконовых законов о налогообложении. Государство обирало удачливых музыкантов, требуя чуть ли не 95 % доходов от продажи пластинок в казну. Поэтому Цеппелины и не поехали домой. Как и всегда, в Голливуде к ним стекались различные путешественники, чтобы просто потаращиться на музыкантов. Много позже Дэнни Голдберг скажет: «Марк Дэвид Чэпмен (который застрелил Джона Леннона) был парнем, который просто сделал это. Он воплотил в жизнь идеи жестких рок фанатов». Если посетители объявлялись в фойе “Riot House”, спрашивая о Лед Зеппелин, то их отсылали в люкс Дэнни. Однажды утром перед концертом в дверь постучала девушка с пепельно-серыми волосами. Нервный тик сильно портил ее лицо. Она сказала, что хочет повидать Джимми Пейджа, так как чувствует зло. Возможно, это зло восторжествует сегодня на “Long Beach Arena”. Она поклялась, что это уже однажды было, когда на ее глазах застрелили человека. Девушка явно была сумасшедшей. Дэнни убедил ее написать записку Джимми, после чего та неохотно ушла, убедившись, что переговорить с Пейджем не удастся. Записку сожгли непрочитанной. В “Long Beach” какие-то идиоты подобрались совсем близко к сцене, попав рулоном туалетной бумаги в голову Джимми Пейджа. Через неделю Дэнни увидел приходившую девушку в теленовостях. Она покушалась на жизнь Джеральда Форда — президента Соединенных Штатов. Ее звали Сквеки Фромм — любовница Чарльза Мэнсона.

Бонзо немного тронулся умом. Трезвый, он улыбался и бывал в прекрасном настроении … и превращался в ужасное чудовище после возлияний. А ведь напивался он каждый вечер. «Он был очень эмоциональным», — говорил Ричард Коул. «Его тянуло к жене и сыну. Он не желал покидать них, но это приходилось делать из-за проклятых налогов. Бонзо впал в состояние депрессии, а на любое замечание он немедленно лез в драку». Джон регулярно участвовал в потасовках в “Rainbow”. Здесь у него завелась подружка, которая иногда путешествовала с группой. Если же в заведении находились роуди, всегда готовые поддержать Боннэма, то схватки происходили неминуемо. В одиночестве Бонзо вел себя осторожнее и просто скромно напивался. Громкий и неуправляемый, Боннэм всегда смущал других музыкантов. Если планировали пойти на ужин в “Dar Mahreb”, то говорили: «Т-с-с, не говорите Бонзо». У Питера Гранта и Джимми Пейджа даже имелись секретные комнаты на других этажах отеля, где они спасались от пьяного и агрессивного Бонзо. Организовывали, к примеру, вечеринку у местной телки, и никак нельзя было отказаться, то говорили: «Не сообщайте Зверю».

В марте Цеппелинов пригласили на вечер в лос-анжелесский “Shrine” в честь Pretty Thing, чей новый альбом, выпущенный на “Swan Song”, упорно карабкался к вершине чартсов. Была и Bad Company, чей первый альбом был распродан только в США тиражом в 1,5 миллиона экземпляров. Присутствовала и дюжина журналистов. The Pretty Things в третий раз была реанимирована Филом Мэем: новый состав включал 6-х музыкантов. Тем не менее, группа испытывала трудности. Клавишник утерял нить сочинительства, поэтому группа пока бездействовала. Роберт умолял их не распадаться.

На вечеринке Бонзо сидел рядом с баром, когда к нему приблизился Энди Макконелл — невысокий, аккуратно одетый репортер из британской музыкальной газеты “Sounds”. Джон Боннэм являлся одним из музыкальных героев писателя. Наконец Энди набрался смелости и подошел к Бонзо: «Мистер Боннэм, меня зовут Энди Макконелл, я представляю “Sounds”. Просто хотел сказать Вам, что Вы — величайший барабанщик в мире. Я всегда мечтал пожать Вашу руку». Бонзо повернулся, схватив репортера за лацкан пиджака, и закричал в лицо несчастного человека: «Я и так нахлебался говна от вас, пиздюков, в прессе!!!» Все вскочили, а ополоумевшего Бонзо с трудом оторвали от журналиста. Поздно ночью Дэнни Голдберг был разбужен громким стуком в дверь. Сначала, он подумал, что начался пожар. Потом понял, что у дверей мечется Бонзо, пытаясь выломать дверь. «Лютик, я знаю, ты у себя!», — во всю глотку орал барабанщик. «Я знаю — ты у себя! Хочу, чтобы ты позвонил этому ебаному маленькому старикашке из “Sounds”. Скажи, что я ему такое, бля, интервью устрою! Ха-ха-ха-ха! Я дам этому гнусному маленькому разъебе такое интервью, которое он никогда не забудет!»

Дэнни перепугался. Ведь Бонзо являлся одним из работодателей Голдберга. Он не сомкнул глаз, пока не услышал удалявшиеся шаги барабанщика. До сих пор Джон Боннэм не мог примириться с прессой. И мстил журналистам постоянно: вылил содержимое стакана на журналиста британской ежедневной газеты и заставил фотографа разгуливать без штанов в “Starship”. Потрясения и неурядицы окружили группу. Что-то происходило не так. И Ричард Коул почувствовал это. «Год, когда мы отправились в «налоговую ссылку» был началом конца группы», — говорит он. Даже Джимми сообщил Лайзе Робинсон, что чувствует, как слетаются стервятники. «Я бы хотел играть еще 20 лет. Но просто не представляю, как это может произойти. Не знаю, почему. Просто не могу объяснить это словами. Это инстинкт. Предвидение …»

В мае Лед Зеппелин приехала в Англию в первый раз за последние 2 года. По условиям налоговой ссылки, музыкантам было разрешено только несколько дней провести дома. Было объявлено о 3-х предстоящих концертах в огромном зале “Earls Court Arena”. Билеты ушли так быстро, что добавили еще 2 концерта. Точно такое же шоу музыканты давали и в Штатах. Первая песня — “Rock and Roll”, затем — “Sick Again”. Джимми подключил старую гитару “Danelectro” для исполнения “In My Time Of Dying”, которую Плант с определенной долей сарказма посвятил Дэннису Хейли — британскому канцлеру казначейства (Министру финансов, отвечавшему за налоговую систему, выкинувшую Лед Зеппелин из страны). Для “The Song Remains The Same” и “The Rain Song” Джимми подключил свой вишневый Гибсон с двумя грифами. В перерывах Роберт пускался в разговоры с аудиторией. Представляя “Kashmir”, он сказал: «Однажды, мы репетировали новый альбом. Вдруг Бонзо предложил удивительный и неповторимый темп». Джон Пол Джонс играл длинное соло из “No Quarter”, а музыканты сидели у края сцены, ожидая акустического сета. Вся четверка слилась в гармонии “Tangerine”, композиции, которая почему-то никогда хорошо не выходила в Америке. Затем они играли “Going To California”, “That’s The Way” и “Bron-Yr-Aur Stomp”, посвященной собаке Роберта. “Trampled Underfoot” и “Moby Dick” шли дальше. После соло Бонзо Роберт воскликнул: «Джон Боннэм — владелец кож! Единственный человек, умеющий совмещать игру на барабанах и петь «Последний Вальс». «Джон — выходец из семьи циркачей … Боже, как может такая тяжелая группа быть такой глупой! Эта песня напоминает о нашем начале. Бонзо отказался присоединиться к нам, так как он уже получал 40 фунтов у Тима Роуза. Я послал 8 телеграмм в “Three Men In A Boat” в Уолсолл … Никто не верил в New Yardbirds». Бонзо прогудел из-за своих барабанов: «Ничего не изменилось!» И Роберт продолжил: «Никто не верил. Джон Пол Джонс только что закончил гастроли с Гретой Гарбо. Джимми Пейдж вышел из сортира. Мы отлично себя чувствуем в Англии … вы знаете, как здорово быть рядом с Дэннисом Хейли. У нас частное предприятие и больше артисты не вернутся в страну. Хейли должен быть проклят и осужден».

Лучи толщиной с карандаш исходили из лазерных установок, они пронизывали воздух во время смычковой секции, а Роберт пел отрывки из “Woodstock”. Потом, последовали “Stairway To Heaven”, “Whole Lotta Love” и “Black Dog”. Вот такой концерт могли видеть зрители на протяжении пяти вечеров. После пятого концерта в понедельник, группа закатила пышную вечеринку для старых друзей. Пришел Джефф Бек и оставался с музыкантами до четырех утра. Это было примирением. Лед Зеппелин вступила в новый этап своей эволюции. Критик журнала “Observer” Тони Палмер наслаждался Цеппелинами: «Больше нет такого театра, таких красок, способных передать подходы музыкантов к свету и звуку. Только убийственный сплав талантов мог достичь этого. Если Битлз создали свою поп-музыку из бессодержательности среднего класса, людей среднего возраста, шишек бизнеса, то Лед Зеппелин выдвинули рок-н-ролл и поставили его в авангард достижений искусства 70-х годов». Касаясь “Stairway To Heaven” Палмер спрашивает: «Видели ли вы любую другую песню при первом аккорде которой вся 20-тысячная публика спонтанно встает не похлопать или порадоваться, а в знак признания события жизненно важного для каждого слушателя?» Конечно, были и противоположные мнения. Мик Голд — британский журналист комментировал: «… жестокие эмоции наиболее четко прослеживаются в их музыке. Здесь нет места непринужденности и радости, как у Stones или Faces. Нет отдыха. Лед Зеппелин разыгрывает спектакль, опираясь на динамику и ритм, которые они слабо контролируют. Концерты хорошо организованы, но удовлетворения не приходит. Это музыка тела, но так как нет мелодии, то нет и танцующих. Она нацелена на эмоции, а не на ноги. Ее главный эффект — ожесточение».

После концертов в “Earls Court” Роберт с семьей отправился на отдых в Марокко. Остальные Цеппелины уехали в ссылку в Монтре. Через три недели Джимми Пейдж улетел в Марракеш — древний, обнесенный красной стеной конечный пункт следования караванов, находящийся на краю Сахары в предгорьях Атласа. На большой торговой площади Джемма-Эль-Фна, они смотрели на людей, превращавших себя в козлов. Изначально хотели взять портативные магнитофоны, чтобы записать пронизывающие, острые берберийские ритмы, но мысль отпала сама собой. На автомобиле «Range Rover” Роберт и Джимми поехали на юго-восточное побережье Атлантического океана. Достигнув Атлантики, они повернули на юг в Эссаойру, Тарфайю и Тан-Тан, намереваясь проникнуть в испанскую Сахару. К сожалению, время поджимало. Король Марокко только что аннексировал огромную, богатую фосфатами территорию и вдоль границы поставил длинную цепочку местных жителей, вооруженных только красно-зелеными марокканскими флагами. Испанская армия ушла без огня и стрельбы, но марокканские войска и жандармерия установили жесткий контроль на дорогах. Через каждые пару миль Роберт и Джимми останавливались перед армейским шлагбаумом и смотрели на дула автоматов, нацеленных на них. Музыканты яростно размахивали паспортами и объясняли, что едут лишь на ближайший пляж. Через 20 миль вышеописанный сценарий повторялся. Чем ближе они подъезжали к границе, тем больше становилось шлагбаумов. Наконец, дорога оказалась полностью перекрытой, и музыканты были вынуждены развернуться на 180 градусов. Переправились на пароме через Гибралтарский пролив, пересекли Испанию и Францию и, наконец, прибыли в Швейцарию, где находились остальные участники группы. Поездка освежила после упорной работы в Америке. Год «налоговой ссылки» шел неплохо.

В Монтре были намечены планы на будущее. Группа еще даст 30 концертов в Америке и впервые отправится на гастроли в Южную Америку. Обсудили возможность визита в Японию и Австралию. Роберт и Джимми хотели вернуться в Марокко, чтобы записаться в Атласских горах. Джимми также желал посетить в Каир и поработать совместно с египетскими музыкантами. Поговаривали о необходимости послушать музыку в Нью-Дели. Лед Зеппелин со своими неограниченными ресурсами и полной независимостью находилась в зените славы и совершенства. Любые мечты, как правило, воплощались в реальность.

И вдруг начались кошмары …

В июле после джаз-фестиваля в Монтре Джимми вернулся к семье — Шарлотте и дочери Скарлет. Семья Пейджа присоединилась к близким Роберта — Морин с двумя детьми. Они решили отправиться отдыхать на греческий остров Родос. Вместе с компанией была также сестра Морин с мужем. 3-го августа Джимми покинул Родос, чтобы посмотреть старый фермерский домик Алистера Кроули и аббатство в Сисили, которые были выставлены на продажу. Джимми планировал встретиться в Париже через несколько дней. 4-го августа за рулем арендованной автомашины находилась Морин Плант. Роберт сидел рядом с ней. Дочь Джимми и дети Роберта расположились на заднем сиденье. Неожиданно машину занесло на узкой дороге. Морин свернула в сторону и не смогла справиться с управлением. Машина обогнула пропасть и врезалась в дерево. Катастрофа была ужасной.

Роберт взглянул на свою находившуюся без сознания жену и решил, что она погибла. Удар пришелся по голове и в область таза. У Роберта оказалась сломанной лодыжка и локоть. Дети получили ушибы и ревели. Скарлет Пейдж отделалась легким испугом. Клиники поблизости не было и местному фермеру потребовалось несколько часов, чтобы доставить всех в больницу на грузовом прицепе. На следующий день в лондонском доме Ричарда Коула раздался звонок. Шарлотта Мартин рассказала ему о катастрофе. Морин Плант находилась в тяжелом состоянии и ей требовалась кровь. Такой редкой группы крови невозможно было достать на Родосе, а сестра женщины просто не могла дать необходимое количество. Шарлотта сказала, чтобы Ричард нанял самолет, вылетел на Родос и забрал оттуда пострадавших. Если Морин не попадет в нормальную больницу, сказала Шарлотта, то она умрет. Коул повесил трубку и сел, обдумывая сложившееся положение. Он устал от криков и визгов Шарлотты, решив, что она преувеличивала. Питер Грант и Бонзо находились в «налоговой ссылке» вместе с семьями на юге Франции. Ричард сел на телефон и принялся обзванивать ведущих врачей и хирургов с Харли Стрит. Позвонил бухгалтеру “Swan Song”, чтобы добыть наличные деньги для частного авиарейса. Там ему сказали, что без разрешения Питера Гранта деньги получить невозможно. «Ебаные хуесосы!», — взвился Коул. «Погибают семьи музыкантов!» К счастью, один из хирургов лечил Роберта Маккалпина из “McCalpine Aviation”, который согласился предоставить самолет в долг. Коул вылетел на Родос с двумя врачами и свежей кровью для жены Роберта. Их встретил Фил Мэй из Pretty Things, у которого был собственный дом на Родосе, и пострадавших в аварии отправили в больницу. «Роберт говорил связно и последовательно», — вспоминал Коул, — «а его жена находилась в бессознательном состоянии; ноги и руки детей были в ушибах». Возникли и другие проблемы. Владелец арендованного автомобиля утверждал, что Морин была пьяной на момент аварии. За большие деньги пришлось нанять греческих адвокатов, чтобы уладить дело. Коулу требовались еще наличные деньги, и он позвонил Клоду Нобсу в Монтре. Одновременно Коул приказал летчику быть готовым к вылету, а сам отправился в больницу, чтобы избежать всяких осложнений с законом. Коул объявил сотрудникам больницы, что их пациентов немедленно забирают на самолет. В кармане Коула находился флакон с кровью, которую было необходимо перелить в организм Морин. В аэропорт добирались в грузовом вагоне, где все пострадавшие лежали вповалку. Оттуда вылетели в Рим, и, наконец, Коул доставил всех в Англию. Прогнозы оказались самыми мрачными. Тяжело раненая Морин Плант проведет недели на больничной койке. Роберт скажет потом: «Если бы нам не хватило денег на перелет в хорошую английскую больницу, уверен, что моя жена не выжила бы». Самому Роберту объявили, что он не будет ходить, по крайней мере, полгода.

Возникли и другие нюансы. Согласно условиям «налоговой ссылки», Роберту дозволялось находиться в Англии только несколько дней в году, а ведь он уже использовал свое время. Задержка на родине сверх установленного времени могла вызвать наложение крупных штрафных санкций. И Ричард позвонил в “British Airways”, организовав отправку Роберта на остров Джерси, находящегося в проливе Ла-Манш. На машине скорой помощи Роберта доставили в аэропорт, с ног до головы облепили пластырем, чтобы никто не смог узнать певца. Ричард прошел вперед, за ним последовал роуди певца Бенджи Лефевр, который будет целых 6 месяцев возить Планта в инвалидной коляске. На Джерси уже ждала машина скорой помощи, которая отвезла Роберта в дом его друга. Именно здесь он будет отбывать свою ссылку. «Мы отправили его всего за несколько часов до окончания срока пребывания в стране», — говорит Коул, — «оказали ему медицинскую помощь, а также спасли его миллионы».

Остальные Цеппелины приехали повидать Роберта на Джерси: их лица были мрачны. Естественно, что столь выгодные гастроли по Америке были отменены, также как поездки по Южной Америке и Азии на неопределенный срок. Миллионы долларов оказались потерянными безвозвратно. Решили восстановить фильм-концерт двухгодичной давности, пригласив нового режиссера и записать новый альбом как можно скорее. Все согласились встретиться в сентябре в Калифорнии и приступить к репетициям. В начале месяца Роберт и Джимми вылетели из Джерси в Лос-Анджелес на самолете немецкой компании «Люфтганза». Сначала они поселились в “Riot House”, но отель уже прискучил музыкантам, поэтому сняли курортные домики в Малибу. Роберт приступил к написанию текстов и восстановлению здоровья. Неожиданно пришла телеграмма от Элвиса.

Своим друзьям Роберт говорил о лживости слухов, циркулировавших в лондонской прессе. Газетчики говорили о том, что увлечения Джимми черной магией отдалило от него семью. Плант ковылял по пляжу или смотрел на звезд кино, гулявших около его дома. Он стал необычайно суеверным человеком и поверил в то, что отрицательное отношение к музыке Лед Зеппелин преследует его, принося несчастья. Когда октябрьский шторм снес крыльцо его домика, Роберт заявил Дэнни Голдбергу, что «это плохая карма», о которой пелось в “The Ocean”. Другим своим друзьям он говорил о колдовской “In My Time Of Dying”. Песни воздействовали на Роберта … отрицательно. В это самое время Роберт повстречал нью-йоркскую фотомодель Линду. Однажды Роберт заперся в ванной комнате своего домика, но кто-то пришел и взломал дверь. Плант терзался угрызениями совести и винил себя в том, что его семья стала жертвой чего-то, что вышло из-под контроля. Джимми также находился в “Malibu Colony Drive” и вел уединенный образ жизни. Никто даже не знал его номера телефона. Между тем, девушка по имени Ро всегда сопровождавшая Питера Гранта, попала под влияние очарования Джимми, пробралась в дом гитариста и … осталась там. Джимми просто не представлял, как себя вести.

Планируя новый репертуар, Джимми уделял время и бизнесу. “Swan Song” подписала контракт с лос-анжелесской группой Detective, чьим вокалистом был английский друг Пейджа — Майкл де Барр. С обычной щедростью “Swan Song” выдала новой и неизвестной группе миллион долларов на запись пластинки и 250000 — на ее выпуск. Более 9-ти месяцев потребовалось на выпуск и репетиции. «Когда Бонзо имеет пятую часть прибыли это что-нибудь да значит». «Подписав контракт, мы ни разу не видели Цеппелинов за 2 года и имели дело лишь с Дэнни Голдбергом. Мы старались приблизить звук нашей группы максимально к звучанию Лед Зеппелин», — говорит де Барр. Музыканты окружили себя героином. Наркотик присутствовал везде и помогал Цеппелинам чувствовать себя в безопасности. Басист Чарльз Мингус однажды заявил: «Если Бог и создал нечто лучшее, он оставил это при себе». Примерно половина лос-анжелесских музыкантов употребляла героин. Но Джимми, как всегда, осторожничал. Во время встречи с Detective он клевал носом и вдруг … заснул. Когда его разбудили, он сказал: «М-м, надо прекращать принимать снотворное». Музыканты переглянулись в удивлении. Кого хотел одурачить Джимми?

В конце октября на репетиции группы в Лос-Анджелес прилетели Джон Боннэм и Джон Пол Джонс. У Джонса рука была в гипсе. Он сломал ее сразу же после случая с Робертом. Бонзо все это время находился с семьей. В июне его жена родила дочь, которую назвали Зо. И Бонзо едва переносил разлуку. Коул вспоминал: «Он ни хуя не думал о деньгах. Он просто хотел быть рядом с женой». Находясь вдалеке от жены, Бонзо опять вернулся к роли «зверя», выискивая новые жертвы в “Sunset Strip”. Трезвый, он бывал очаровательным стариной Джоном Боннэмом, полным мидлендской доброты и уверенности, грузный и неуклюжий, всегда улыбавшийся в густую бороду. Постоянно пьяный в Америке, Бонзо походил на пороховую бочку. Взрывоопасный, он уничтожал все на своем пути. И если он не лупил агрессивно по барабанам, то выплескивал свою энергию на окружающих. В таком состоянии другие музыканты обычно избегали его, зная, что он способен на все. Для остальных музыкантов Лед Зеппелин дни публичных оргий и дебошей в барах канули в вечность. Для остальных, но не для Бонзо. Что-то происходило с ним в Америке, где, находясь вдали от близких ему людей, он превращался в опасного сумасшедшего. Группа относилась к Америке как к фантастическому источнику денег, стране греха и изобилия. Дома они находились в уюте и могли заниматься делами по дому, антиквариатом, детьми или просто уединяться. В Америке же к ним относились по-королевски: там они могли делать все, что заблагорассудится. А Бонзо просто был не в состоянии выдержать испытания вседозволенностью. Здесь в роли колдуна выступил Джимми Пейдж, который вытащил молодого музыканта из грязи и в один вечер превратил его в звезду и миллионера. Джон Боннэм оказался учеником колдуна, он взял на себя непосильный труд и сломался. Талант Бонзо использовали для создания неограниченной власти, международной славы. Он так и не сумел удержаться от соблазнов. По словам Дэнни Голдберга: «Бонзо был крупным, сильным мужчиной с эмоциями шестилетнего ребенка. Его толкали на такое поведение, которое порой плачевно отражалось на нем и окружающих».

В Лос-Анджелесе после работы над новым альбомом, Бонзо опять овладело безумие. Однажды вечером он приехал в “Rainbow”, вломился в бар и громко приказал принести ему 20 коктейлей «Черномазый русский». Выпив с десяток горячительных напитков и закусив рукавом, он уселся на вращающийся стул, обдумывая план действий. Первым человеком, на кого положил глаз Бонзо была Мишель Миер, работавшей впоследствии на импрессарио Кима Фоули. Она частенько появлялась в баре. Спокойно сидя за столиком, Мишель оглянулась и заметила Джона Боннэма — великого барабанщика Лед Зеппелин. Женщина улыбнулась ему.

И тут Бонзо взбесился. Он прыгнул к столику женщины, как разъяренная горилла. Надвинувшись на перепуганную даму, Бонзо заорал: «Что ты, блядь, сказала?» Так как Мишель возмутилась такому обращению, Бонзо ударил ее по лицу, и женщина растянулась на полу. «Никогда больше не смотри на меня так», — сказал он ей через плечо и опять отправился к стойке допивать свои коктейли. На следующий вечер в “Rainbow” он затеял драку с вышибалой. Обычно, Бонзо бывал смел только с женщинами, либо имея за спиной полдюжины роуди. На этот раз Джон был один. Он решил, что легко справится с коротышкой-вышибалой. Но парень оказался каратистом и Бонзо ту ночь провел в больнице. Вышибала хотел подать в суд за оскорбление (у него имелись свидетели), но затем изменил свое мнение.

Джон Пол Джонс тоже приносил беспокойства. В назначенный час на репетицию в Голливуд приехал даже Роберт Плант, а Джонс исчез. Полностью независимый от группы, он появлялся и уходил по своему собственному расписанию. Обычно, все сходило с рук, но на этот раз разозлился Джимми. «Если увидишь Джона Пола Джонса», — сказал он Дэнни Голдбергу, пытавшегося найти бас гитариста, — «просто пристрели его». В беседе с журналистом Джимми проявил скрытность: «Поверьте мне — иногда было очень трудно работать с Джоном Полом Джонсом».

Репетиции проходили в голливудской студии “S.I.R.” и новая музыка была великолепной. Усилия и энергия, затраченные на предыдущих гастролях, стали толчком к созданию новой музыки. Лед Зеппелин произвела на свет упругий фанк, столь неожиданный для поклонников группы. Марокканская мелодия сливалась с музыкой Нового Орлеана. Мелодии были жесткими и утонченными одновременно. Партия Бонзо была как и всегда очень грубой, а Роберт пел, сидя в инвалидной коляске. К тому времени Лед Зеппелин должна была платить налоги в казну США, либо убираться из страны. Поэтому решили записываться в мюнхенской студии “Musicland”. По дороге в Европу Джимми, Роберт и Бонзо всего на несколько дней завернули в Нью-Йорк. К тому времени Роберт избавился от инвалидной коляски и ходил с тростью. Гремя множеством индийских браслетов, Плант давал оптимистичные интервью. Он, например, сообщил Лайзе Робинсон: «У меня было время все обдумать. Раньше меня всегда смущала стремительность наших действий, мобильность и скорость процессов, происходивших вокруг нас. Это выбивало из колеи … Мне пришлось взвесить события по-новому и изменить свое мнение о наших безумствах».

Он продолжает: «Выходит так, что новые тексты пришли на ум в период размышлений, когда я спрашивал у Бога — «Христос, неужели все прошло? Неужели все кончилось?» И чем больше энергии заключено в альбоме, тем больше сил потрачено на борьбу с самим собой». Джимми восторгался черным блюзовым гитаристом по имени Бобби Паркер, которого представили Пейджу как непризнанного таланта. Гитарист выступал на окраинах Вашингтона. Джимми давно хотел привлечь блюзмена в “Swan Song”. Вместе с Дэнни Голдбергом они вылетели в Вашингтон на прослушивание, где Дэнни с трудом оторвал Пейджа от преследовавших его журналистов. Они увидели Бобби Паркера, игравшего ритм-н-блюз с группой в клубе “NCO”, находившегося на территории военной базы в Вирджинии. Джимми вынул дешевый магнитофон на батарейках и записал сет. Паркер пригласил Пейджа на сцену для совместного исполнения джема из старых блюзов. Джимми неохотно согласился. Пейдж фальшивил — настроя на игру не было. Бобби Паркер был шокирован. Еще бы — обнаружен самой Лед Зеппелин!!! Сразу же после записи, Дэнни и Джимми отправились в Нью-Йорк. Роберту с Бонзо музыка и запись не понравились вовсе. Ничего интересного они не услышали. Бобби Паркера позабыли.

Отдельно друг от друга музыканты вылетели в Европу. Бонзо всегда путешествовал со своим роуди — Миком Хинтоном, выполнявшим также функции камердинера, слуги, сестры милосердия и даже дуэньи барабанщика. Хинтон — веселый славный кокни, ветеран британского рока (он работал еще у Джинджера Бейкера), а теперь стал слугой Бонзо. Боннэм даже одеваться его заставлял точно так же. Во время предыдущих гастролей оба носили белые накрахмаленные костюмы, солдатские ботинки и черные котелки, присущие членам клуба “Clockwork Orange”. Во время перелета в Европу Бонзо разместился в 1-м классе и принялся угощаться шампанским, в то время как Хинтон находился в хвосте самолета. В течение одного часа Бонзо опорожнил две бутылки шампанского, пригрозил стюардессе, орал и приставал к другим пассажирам. Затем, упившись, он уснул. Перед ужином все пассажиры потребовали, чтобы Бонзо не будили. Спустя 2 часа Бонзо проснулся и обнаружил, что переусердствовал с шампанским — штаны и кресло оказались мокрыми. И он принялся звать на помощь своего раба. «Хинтон! Хинтон! Иди сюда!» Мик Хинтон прилетел в каюту 1-го класса и Бонзо зашептал ему на ухо. «Быстрее, пиздюк, прикрой меня спереди», — рычал он. Боннэм поднялся и отправился в туалет вместе с Хинтоном, пытаясь скрыть позор от остальных пассажиров, чье первоначальное удивление сменилось негодованием, так как от кресла Бонзо исходил крайне неприятный запах. В сумке Хинтона всегда имелась пара запасных брюк для своего начальника. Роуди был похож на заботливую мать, менявшую пеленки своему малолетнему сыну. Затем, Бонзо заставил Хинтона сесть на свое мокрое кресло, в то время как хитрющий «лучший барабанщик мира» занял место роуди в хвосте самолета и вконец успокоенный, мирно уснул.

Песни для седьмого альбома Лед Зеппелин “Presence” были записаны всего за 18 дней в ноябрьском Мюнхене. Студия помещалась под отелем “Arabella”, где остановились Цеппелины. Ричард Коул, который не видел музыкантов со времен происшествия с Робертом, приехал в Мюнхен с горой аппаратуры. Он организовывал обычные развлечения для музыкантов, которые таким образом сбрасывали напряжение. “Musicland” оказалась непритязательной студией звукозаписи и все остальные «ссыльные» британские музыканты хотели работать там. Через 2 недели после приезда Лед Зеппелин здесь также появились Rolling Stones, которые намеревались записать свой новый альбом. В прошлом цеппелиновские записывающие сессии происходили крайне медленно, со всей грацией и нервными обсуждениями. Профессионал Пейдж впал в состояние сильного напряжения. Звучание новой музыки было тяжелым и бескомпромиссным. На альбоме были записаны визгливые, многопластовые соло на электрогитаре. И никакого упоминания об акустической музыке. Новые композиции отражали постоянные разъезды и настроение группы в год ссылки. Тексты говорили о страданиях Роберта и, как бы ни странно это звучало, о раскаянии.

Открывала альбом песня, которая впоследствии станет заглавной на диске. “Achilles Last Stand” — кульминация желания Джимми построить конструкцию из одновременно звучащих гармоничных гитар — структуру движения и эмоций. Предшественниками композиции являлись “Stairway To Heaven”, “The Song Remains The Same” и “Kashmir”, а также вдохновение от марокканского путешествия. Джимми разместил здесь мириады голосов гитары, поверх которых настоящие ценители Зеппелин могли наслаждаться величайшим ритмом Боннэма. Роберт изобразил грохот сражения, могучие силы Атласа и спящий Альбион, который когда-нибудь воспрянет ото сна. Ритмы меняются: от типичной цеппелиновской помпезности к замысловатому и вечному испанскому болеро. Как и большинство песен альбома, “Achilles Last Stand” представляет собой странные пассажи гитары с мрачной кодой, напоминавшую полночный бой часов. “For Your Life” медленная песня о кокаине и сверхдозах в Лос-Анжелесе. Джимми извлекает мрачные звуки волынки, устремляющиеся на слушателя, слышится повествование Роберта о заигрывании с наркотиками и потерях, но она с трудом поддается пониманию из-за тяжелых, шумовых валов гитарного звучания. Очень сложные тексты и у “Royal Orleans”, которые красочно описывали приключения Джона Пола Джонса в Новом Орлеане двумя годами ранее. Не мудрствуя лукаво, Лед Зеппелин присвоила название песни группы The Meters “Cissy Strut”, а Роберт вспомнил историю судьбы человека, который отправился в Луизиану, там опустился и окончил дни свои в компании пьяниц. Жертву нарекли Джоном Камероном, который на самом же деле был старым коллегой Джонса, работавшего на Микки Моста.

Самыми шокирующие словами альбома были у песни “Nobody’s Fault But Mine”, обработки старой блюзовой мелодии Блайнд Вилли Джонсона. После гитарного вступления и секции Джона Боннэма, Роберт выдает поразительные слова о раскаянии и болезни. Он изображает дьявола-искусителя и обещает постараться спасти свою душу. Жалуется на присутствие демона за спиной и упрашивает изменить путь. Запоздалые признания следовали за кустарным и необработанным джемом. Здесь присутствовали неумолимые элементы чистого рока, которые еще никогда не применялись группой. “Nobody’s Fault But Mine” стала “Hellhound on My Trail” Лед Зеппелин. Для Роберта и других музыкантов это был процесс очищения от дьявольщины. Фанаты, которым удалось расшифровать затемненные тексты, были убеждены, что когда-то Роберт продал свою душу дьяволу, а теперь захотел выйти из игры.

Другие вещи, включая тяжелые “Candy Store Rock” и “Hots On For Nowhere” с прекрасными каскадными мелодиями и наиболее причудливым гитарным соло на пластинке. Альбом завершался “Tea For One” — грустным минорным блюзом с испанскими обертонами и плачем утешающих гитар. “Tea For One” — еще один ранее неиспользованный цвет радуги Лед Зеппелин. Песня объявляла о крушении одиночества и депрессии.

Своим великолепием “Presence” более всего обязана панике, в условиях которой пластинка создавалась. Когда Цеппелины использовали студийное время, Пейдж подсчитал, что им необходимо дополнительных три дня на доработку гитарных овердаббов. Пейдж позвонил Мику Джаггеру, объяснил ситуацию и попросил еще 2 дня для работы в Мюнхене. Джаггер согласился. На протяжении двух недель Джимми работал по 18-ть часов в сутки. Он задержался на пару дней и сделал овердаббы для всей пластинки. Бесчисленные гитарные овердаббы к “Achilles” были созданы за один вечер. Остальной альбом был завершен на следующий день. Странное соло в “Hots On For Nowhere” имело отчаянный подтекст. Усталый и истощенный Джимми закончил альбом в обещанные сроки. Диск, по его словам в журнале “New Musical Express”, стал «контролем жизненного стиля». Для Джимми Пейджа он явился проявлением чистой воли. Другому журналисту он сказал: «В конце дня пришли Стоунз и поинтересовались — закончили ли мы? Я ответил: «Отлично, я закончил. Спасибо за два дополнительных дня». Они спросили: «Песню сделал?» Я ответил: «Нет, всю пластинку полностью». Но они никак не могли поверить».

Полностью альбом был записан и смонтирован менее чем за три недели. Единственный неприятный момент: Роберт споткнулся о звукозаписывающую кабину и поранил плохо сросшуюся лодыжку. «Я никогда не видел, чтобы Джимми был таким резвым», — скажет он позднее. «Он был вне монтажной будки и подхватил меня через секунду, хрупкий, как и обычно. Во время организации работы, он становился педантичным и точным, как немец. Меня опять отвезли в больницу, и если я опять сломал лодыжку, то навсегда останусь хромым».

В декабре группа вылетела в ссылку на Джерси, чтобы хоть немного быть ближе к Британии. 10 декабря музыканты вышли на сцену в пабе “Behau”, где играли старые, любимые всеми вещи. За день до Рождества Роберт, Джонс и Бонзо улетели домой к семьям, а Джимми отправился в Нью-Йорк, чтобы сделать монтаж музыкальных композиций для возрожденного фильма о Лед Зеппелин. В последний день года Роберт шел по кухне своего дома и в первый раз за долгое время не опирался на трость.

 

Глава десятая: Мощь, загадка и молот богов

Хотя царствование было успешным, империя Лед Зеппелин начала потихоньку разрушаться в 1976 году. Казалось, ужасы, обрушившиеся на семью Роберта Планта, нанесли удар по удачливой группе. Несмотря на то, что Лед Зеппелин еще выпустит 2 альбома и длинный фильм в этом году — все самое лучшее останется в прошлом. Цеппелин уходил с дороги и знатоки понимали это. В образовавшийся вакуум хлынули имитаторы, в основном, американские группы, копировавшие музыку Джимми Пейджа с блондинистыми вокалистами. Они перелицовывали тексты, отдававшие псевдомистической чепухой. Эти плагиаторы чувствовали тень Цеппелина над Америкой. Первой выступила группа Boston с одной из многочисленных маленьких “Stairway” — своим гимном “More Than A Feeling”, который стал хитом года в Америке. Группа под названием Heart, основанная двумя сестрами из штата Вашингтон играла сырые копии цеппелиновского материала и даже открывала свои шоу песней “Rock-n-Roll”. “Free Bird” ансамбля Lynyrd Skynyrd стала гимном американских радиостанций и даже отодвинула “Stairway”. Другая группа из Массачусетса Aerosmith даже возродила “Train Kept A-Rollin’” и имела успех. Лед Зеппелин отступила, но их музыка жила и исполнялась другими музыкантами. (Фанаты шутили, что двумя лучшими цеппелиновскими синглами стали хартовская “Barracuda”, которая заимствовала бас секцию и барабанный ритм из “Achilles Last Stand” и “Lonely Is The Night” Билли Сквайра). Но даже это было ничего по сравнению с новейшим американским софт-роком. Открытием года стали Питер Фрэмптон и Fleetwood Mac — бывшие ученики английской блюзовой школы, перебравшиеся в Америку. Между тем, в недрах поп-музыки в Лондоне и Нью-Йорке зародились группы нового направления, осыпавшие бранью Лед Зеппелин и их поколение. Через год произойдет «революционный переворот» и во главе его будут стоять панк группы Sex Pistols, Clash, Generation X и Лед Зеппелин капитулирует. <з> После нескольких драгоценных дней, проведенных с семьями в январе 1976 года, Роберт Плант, Джон Пол Джонс и Джон Боннэм вылетели в Нью-Йорк для дальнейшей работы в «ссылке». Они устроились в отеле “Park Lane” на Central Park South и постоянно горько сокрушались о своей судьбе. Роберт говорил о том, что «величайший британский талант» живет в Нью-Йорке, так как не может заплатить английские налоги. Он подчеркнул, что Мик Джаггер поселился в 4-х кварталах от цеппелинов на Вест Сайд и проворчал: «Наградой за все, что я сделал должно бы быть возвращение к Морин и детям». Но Роберт жил в Нью-Йорке, в то время как семья была в Англии. Люди, работавшие в “Swan Song” и хорошо знавшие Планта, говорили о существовании 2-х Робертов. Один преклонялся перед кельтской стариной и спиритуализмом, другой — был грубой рок-звездой со всеми вытекающими отсюда пороками, присущими его профессии.

Первой и главной задачей Лед Зеппелин было завершение работы над фильмом. Третья попытка его воплощения в жизнь была названа “The Song Remains The Same”. Новый режиссер Питер Клифтон собрал отрывки, снятые еще Массо и соединил их в документальный фильм, имевший некий уклон в оккультизм. Используя грим и специальные эффекты, Джимми предстает здесь столетним старцем, как и Отшельник. «Девичьи страданья» Роберта исчезают после кровавой борьбы. Бонзо показан со своими гоночными автомобилями. Джонс изображен в процессе исполнения какой-то неясной миссии на средневековом кладбище. Питер Грант и Ричард Коул — веселые гангстеры, обстреливающие дома из автоматов. С менее волшебной музыкой, записанной в Нью-Йорке во время неудачного окончания гастролей 1973 года, фильм казался ограниченным в музыкальном плане. Но это было все, что имела группа. Фильм хотели выпустить в этом же году.

Во время работ по озвучиванию Бонзо тоже занимался делами, но очень уж по-своему. Однажды вечером он появился за кулисами в “Nassau Coliseum” на Long Island прямо во время концерта Deep Purple. Бонзо был пьян и находился в приподнятом настроении. Он заметил свободный микрофон, рванулся вперед и оказался на сцене прежде, чем роуди группы успели схватить его. Удивленные музыканты прекратили играть, а Бонзо схватил микрофон и заорал: «Меня зовут Джон Боннэм из Лед Зеппелин и я просто хочу сказать вам, что у нас скоро выходит альбом “Presence” и это заебись!» После этой речи Бонзо собрался уходить, но вдруг повернулся и напоследок оскорбил гитариста Deep Purple: «А Томми Болина — хуевый музыкант».

“Presence” выпустили в апреле — первый альбом, достигший «платины» (миллион пластинок и записей было продано только в Америке). Месяцем раньше в Англии, Джимми попытался объяснить все чувства, вложенные в эту работу: «Пластинка была записана во времена постоянных переездов, технических проблем — никакой базы, никакого дома. На что можно было положиться, так это на перспективу и содержимое музыкального багажа. Поэтому здесь так много движения и агрессии. Плохие предчувствия оказались выдвинутыми на передний план». Название передавало чувство экстрасенсорного воздействия, которое Лед Зеппелин представила на обложке альбома — рисунок маленького черного памятника, изображенного в качестве талисмана для духовного восстановления. Этот предмет сразу же стал загадкой, еще одним непостижимым цеппелиновским явлением. Журналисты звонили в лондонский офис “Swan Song” и интересовались, что означает сей предмет. На звонки отвечал Ричард Коул, говоря, что этого не знают сами музыканты. В основу легла гипнотическая концепция, используемая при оформлении различных пластинок. В своих интервью Роберт назвал предмет “Kubrickian”, имевшего отношение к эпохальной мешанине, представленной в фильме «2001: Космическая Одиссея».

Отклики прессы были диаметрально противоположными. Многие критики справедливо считали, что альбом сделан слабее предыдущих пластинок. Диск-жокеям он понравился больше (месяцы “Achilles Last Stand” можно было услышать каждый вечер по лондонскому радио “Capital”), а вот продажа упали. Возможно, что “Presence” многим показался слишком серьезным. Кадансы Роберта в “Achilles” напоминали, что «Илиада» была воспета еще за 1000 лет до ее написания. Тем не менее, “Presence” стал единственным альбомом Лед Зеппелин, который слабо раскупался любителями. Однако это не означало, что группа потеряла свою популярность. В 1976 году корреспонденты, проводившие опрос общественного мнения в Америке в период предвыборной кампании выяснили, что Лед Зеппелин пользуется успехом, как у демократов, так и у республиканцев! Дочь президента Сюзен Форд заявила в программе “The Dick Cavett Show”, что Лед Зеппелин ее любимая группа. Выступая на заседании “National Association of Record Manufactures”, Джимми Картер сообщил, что, будучи еще сенатором Джорджии, он слушал Лед Зеппелин в перерывах между заседаниями. В мае произошли изменения в руководстве “Swan Song”. Дэнни Голдберга уволили с поста Вице-президента компании из-за отказа организовать гастроли Bad Company. Дэнни счел такой шаг неэтичным. Никому не разрешалось перечить Лед Зеппелин! Питер Грант выразил свое недоумение: «Не думал, что когда-нибудь доживу до дня, когда сам скажу: Дэнни Голдберг уволен!» В скором времени распалась The Pretty Things. Цеппелины умели достигать моментального успеха. И не было желания тратить долгие годы на создание, воспитание и развитие карьеры музыкантов. Роберт и Джимми сосредоточились на своем большом успехе — Bad Company, чей второй альбом “Straight Shooter” был таким же удачным, как и первый. Цеппелины выступали в джеме на нескольких концертах Bad Company 26 мая, как раз перед возвращением в Англию. Роберт и Джимми летели первым классом, пили шампанское, очень скоро напились и принялись одолевать других пассажиров. Актеру Терри Саваласу, игравшему в пустом и бессодержательном детективе “Kojak”, нанесли оскорбление, но Роберт и Джимми заявили, что «это была только шутка».

Летом на Джимми обрушился с нападками Кеннет Энгер, который устал ждать, когда Джимми завершит музыку для фильма “Lucifer Rising”. За несколько лет Джимми удосужился сделать лишь 28 минут музыки, которую Энгер посчитал приемлемой. Никто не отрицал, что мелодии были необычными — мрачные, гипнотические, связанные тесно с “No Quarter”, “Kashmir” и “In The Evening”. Композиции отличались сложностью, использовали волынки и унылые напевы, флейтообразные мелодии и синтезированную игру смычка на гитаре. Основными примочками здесь стали сатанинское заклинание с шумом грозы (использование эффекта обратной связи) и удаленный колокольный звон. Сделанное оказалось лишь необходимым фрагментом того, о чем просил Энгер. Режиссер выразил свое негодование в прессе. Он обвинил Джимми в саботаже и чрезмерном употреблении наркотиков. Основной упрек Энгера: Джимми избегает встреч с режиссером и, поэтому, с ним невозможно иметь дело. «Я почувствовал, будто мой сотрудник умер», — скажет Энгер позже. Телефонные номера строго хранились в секрете. Да и сама “Swan Song” как бы ушла в подполье, ведь Питер Грант находился в ссылке в Монтре. Офис компании в Челси молчал. Всем звонившим предлагалось связаться позже. «Эгоизм и невнимание к другим были потрясающими», — говорит Энгер. Даже разговаривая с Пейджем, Энгер чувствовал, что гитарист витал в облаках, а это затрудняло общение. «Легче разбить металлическую тарелку. Джимми все больше и больше превращался в недисциплинированного, богатого дилетанта, далекого от волшебства и серьезной веры в Алистера Кроули». Энгер чувствовал, что Джимми стал представителем «магии, сшитой на скорую руку, едва понятной и неподвластной воле». Алистер Кроули злоупотреблял как кокаином, так и героином, но Кроули мог это делать благодаря могучей физиологии. Джимми Пейдж выглядел опустошенным. «Он был не в состоянии выдерживать такие нагрузки», — отмечал Энгер.

Давая интервью, Джимми контратаковал — выглядел обиженным и искренним. Он объяснял, что предложил Энгеру свой рабочий стол и место для творчества. Пейдж подчеркивал, что ждал, пока режиссер завершит свою работу. Но Энгер раскрыл карты объявив, что Джимми снюхался с «белой леди», то есть стал употреблять героин, ставшим главной причиной его апатии. В сентябре Джимми и Бонзо находились уже в Монтре, где они записали соло на барабанах с элементами синтезированного звука. Они намеревались использовать его на одном из последующих альбомах Лед Зеппелин. Затем Джимми вылетел в Англию, чтобы решить проблему с Энгером и побыть с Шарлоттой, которая сильно заболела. Нужно было выселить знакомых из Tower House. Муж с женой, страдавшие манией, вообразили, что они стали Джимми и Шарлоттой. Они всегда были очень странными, как впрочем, и все посетители Джимми. «Болескин» был переделан знаменитым сатанистом Чарльзом Пирсом, который вскоре после этого покончил жизнь самоубийством, а новый смотритель сошел с ума и был помещен в психбольницу.

Бонзо провел большую часть лета на юге Франции, но после записи в Монтре — отослал жену и детей в Англию со своим шофером Мэттью. Совместно с Миком Хинтоном и своей подружкой компания отправилась повеселиться в Монте- Карло. Коул вспоминал: «Бонзо искренне любил свою жену и семью и не хотел покидать их надолго. Поэтому, он напивался и совершал поступки, о которых сожалел на следующее утро. Однажды вечером, приняв большую дозу спиртного, он принялся измываться над Хинтоном. У Бонзо подмышкой висел газовый пистолет, скрытый белым костюмом. Барабанщик расхрабрился, вытащил револьвер и направил его на Хинтона». «Если вы знаете “Jimmys”», — продолжил Коул. «Сюда приходят всякие Онассисы, Сауди и прочие. Здесь собираются богатые ебаные турки, мафия и крутые разъебы корсиканцы. У всех этих крутых ребят есть с собой оружие. Теперь представьте длинноволосого парня в белом костюме, вытаскивающего пистолет, а все, блядь, наблюдают за тем, как кто-то хочет убить кого-то без всякой на то причины».

«Бонзо принялся оскорблять Хинтона и поучать его. Я сказал: «Отъебись от него». Он ответил: «Заткнись, пиздюк, а то и тебя пристрелю». Удар. Коул изо всех сил ударил Бонзо кулаком. Бонзо упал со сломанным носом, все вокруг было залито кровью. Пистолет лежал на полу. Коул прошипел подружке Хинтона: «Возьми этот ебаный пистолет и выброси его в туалет. Спрячь, избався от него!» Приехала полиция, арестовала всю честную компанию, продержав целых три часа в участке. Полиция интересовалась пистолетом, но все утверждали, что оружия не было. Между тем, Коул с Бонзо страшно перетрусили, так как не знали, что делать с лежавшим у них в карманах кокаином. Но все обошлось и их отпустили. На следующий день Бонзо позвонил своему шоферу в Уостершир. «Слушай сюда! Бегом хуячь к портному и достань мне другой белый костюм. Этот пиздюк Коул опять залил меня кровью!» Позже, посмотрев в зеркало, Бонзо поблагодарил Ричарда за дважды сломанный нос. «Ептыть, то что и нужно!», — проговорил Бонзо в изумлении. «Он опять охуенно прямой».

В конце октября 1976 года Лед Зеппелин вылетела в Нью-Йорк на премьеру фильма "The Song Remains The Same". (В салоне 1-го класса вели себя безобразно — Коул в кого-то кинул открытым ножом, поэтому, после приземления местные власти задали ему много вопросов). Позднее, пьяный Коул затеял драку с нью-йоркским корреспондентом “Melody Maker” Крисом Чарльзвортом и был вышвырнут из бара “Ashley”, где происшествие имело место. На следующий день Плант извинился перед Чарльзвортом, сказав, что Питер Грант жестоко наказал Коула за оскорбление дружески настроенного английского журналиста. Принес извинения и Плант. Двумя днями ранее компания звукозаписи выпустила фильм-концерт. Реакция снова оказалась полярной. Фаны, пришедшие на просмотр в кинотеатры, вставали и аплодировали соло Бонзо “Moby Dick”. Даже после просмотра фильма фанаты устраивали беспорядки у прокатных залов. И в таком сублимированном виде, могущество Лед Зеппелин внутренне зажигало 17-летних, готовых умереть за свою любимую команду. Фильм представлял собой тайно-мистическую смесь номеров, взятых с неизвестно каких концертов и которые даже группа находила очень скучными. Вокруг группы опять начались споры, как во времена смутного времени. Критики пророчествовали. “The Song Remains The Same” был шаблонно приготовлен, передавал ужасные кошмары и беспредельную самовлюбленность музыкантов. Дэйв Марш — критик "Rolling Stone” указывал: «Фильм-концерт — далекое от совершенства цеппелиновское творение, дань ненасытности и невнимания к людям. В то время как музыка Лед Зеппелин остается достойной уважения, чувство эгоизма музыкантов вызывает только презрение». Судя по откликам, фильм имел умеренный успех и в скором времени исчез, отданный какой-то шоу компании на юге США. (Влияние его прочувствуется спустя годы на MTV, где топорный фильм о Лед Зеппелин служил моделью для видеклипов тяжелых металлических групп, появившихся на волне Цеппелинов.) Альбом же стал платиновым.

В октябре и ноябре 1976 года Джимми Пейдж дал массу интервью, в которых он опроверг слухи о распаде Лед Зеппелин. Джимми также назвал свой собственный фильм неудачным, ссылаясь на то, что метры отснятой пленки явились далеко не лучшими, полными «вопиющих ошибок». С другой стороны, он оправдывал проект налоговыми трудностями и адекватным итогом деятельности Лед Зеппелин во времена, когда их концерты завершались “Whole Lotta Love”.

Роберт Плант вместе с женой и детьми возвратился на уэлльскую овцеводческую ферму. Они жили в древнем каменном доме, имели около 300 тысяч акров земли с большим стадом овец и свинью по имени Мадам. После автомобильной катастрофы на Родосе Роберт решил продать всех лошадей. Жизнь на ферме была идиллией, хотя приходилось много работать. Нога Роберта заживала, а его дети выглядели замечательно. Плант сказал журналисту о своем пятилетнем сыне: «Мы зовем его Бейбе Остин в честь этого человека. Он ничего не боится, не имеет чувства страха. Я завидую ему».

Лед Зеппелин приступила к работе почти через 2 года после происшествия с Робертом. Репетиции начались в конце 1976 года с “Achilles Last Stand”, которую полностью сделали в студии (она лишь требовала небольшой аранжировки). Репетиции завершились в январе 1977 года в фулхэмском театре, принадлежавшем Эмерсону, Лейку и Палмеру. Предстояли крупнейшие по времени, количеству концертов и охвату гастроли Лед Зеппелин перед более чем миллионом зрителей. Турне должно было стать 11-м по счету и настроение музыкантов от предвкушения встреч улучшалось. Любимым числом Алистера Кроули было 11. Кроули даже писал слово “magick” через «к», так как эта буква являлась 11-й по счету в алфавите.

Лед Зеппелин не выступала в Америке длительное время, а климат поп-музыки коренным образом изменился. Панки, так называемые молодые группы «новой волны» ворвались в самый центр деморализованной музыкальной сцены. На одном полюсе было диско, на другом — ураган динозавров хард-рока. Молодые группы, такие как The Sex Pistols, The Clash, The Damned, The Stranglers, Generation X обосновались, в основном, в новых клубах Британии, где эта музыка и зародилась. Удачливые группы старшего поколения — Лед Зеппелин, Стоунз, Род Стюарт, Yes, Genesis постоянно оскорблялись и осмеивались панками и их прессой. Музыкантов классического рока называли «нудными, старыми пердунами». В особенности доставалось Лед Зеппелин и Элтону Джону за их успех, могущество и богатство, отказ от моды и приверженность Америке. Хуже всего было то, что их называли наркоманами, одурманенными миллионерами, не имевших связи и взаимной привязанности к подросткам для которых они играли. Новые группы являлись частью их собственной аудитории — рабочая молодежь, отрицавшая все и вся, характерной особенностью которой стала крайняя степень очерствения. Лед Зеппелин откликнулась на вызов, проглотив обиды. Они выбрали наиболее придурковатую и скабрезную из всех английских панк-групп The Damned и принялись посещать их концерты в “Roxy”. Иногда, музыканты появлялись и на сборищах панков. Однажды в конце января Джимми и Роберт отправились туда вдвоем. Спустя 2 дня Роберт захватил с собой Бонзо. The Damned играли порочную скачкообразную музыку на полной громкости и производили четко выраженный отрицательный эффект. Барабанщика группы звали Чесоточная Крыса.

11-е турне планировалось начать в марте. Весь февраль музыканты Лед Зеппелин готовились к этой кампании. Инструменты и оборудование отправили морем, а Джимми распродал многие из своих устаревших гитар. “The Starship” отстранили от полетов, и Питер Грант нанял другой роскошный самолет “Caesar’s Chariot”, принадлежавший владельцам “Caesar’s Palace” (казино в Лас-Вегасе). Далласская компания “Showco” опять отвечала за свет, звук и спецэффекты, включая и гигантский видеоэкран, до этого использованный только один раз в 1975 году на “Earls Court”. За несколько дней до вылета в Техас на первый далласский концерт у Роберта воспалилось горло — был поставлен диагноз тонзиллит. Столкнувшись с этой проблемой, руководство группы отложило гастроли на месяц. Несколько недель Цеппелины бездействовали и даже не проводили репетиции, так как все имущество уже отправилось за океан.

Гастроли 1977 года начались в Далласе на День Смеха. Концерты продолжались более 3-х часов — музыканты исполняли 15 песен и, как правило — 2 композиции «на бис» (“Whole Lotta Love” и “Rock and Roll”). С самого начала стало ясно, что это турне в корне отличалось от всех предыдущих. Джимми приехал в Америку каким-то ослабевшим. Питера Гранта оставила жена, и это сказалось на настроении всей группы. В прошлом, Грант был цеппелиновским Веселым Роджером, всегда стараясь поднять дух музыкантов. Теперь же, он был унижен и оскорблен. «Думаю, что она сбежала с одним из парней, работавших на ферме», — говорит Коул. «Считаю, что это стало окончательным пиздецом всему. Смешно сказать, но я ненавидел эти последние гастроли. Я чувствовал … что-то очень плохое. Во всем виноваты наркотики … Наркотики … Может быть, но что-то еще не складывалось». Работы у Коула даже прибавилось. Ричарду и Пейджу необходимо было добиться четкой работы персонала, который также погряз в героине. Сокращений штата не произошло. В дополнение к опущенным шторам, зажженным свечам и FM радио, Джимми теперь требовался героин. «Со временем, героин стал привычкой», — сказал Коул, — «и я также принимал его».

После шоу в Оклахоме-Сити, Лед Зеппелин вылетела в Чикаго для 4-х концертов на стадионе города. Концерты становились все длиннее и интенсивнее. «Добрый вечер», — говорил Роберт, — «добро пожаловать на три часа психоза». Так и было. Концерт начинался с “The Song Remains The Same”. Затем, шла “The Rover” — цеппелиновский недооцененный гимн. За ним следовала “Nobody’s Fault But Mine”, которая обычно посвящалась Блайнд Вилли Джонсону. Этот сет заканчивался “In My Time Of Dying”, который по неясной причине Роберт решил исполнить в конце. “Dazed and Confused” вообще убрали из концерта. Вместо нее Джимми поставил смычковую соло секцию, включавшую колдовские темы на электроволынке и иногда — “The Star Spangled Banner”. Композиция переходила в “Achilles Last Stand” — быструю, яростную эпопею путешественников. Следующий сет Джимми играл на старой “Danelectro”, настроенную в восточном ключе. “White Summer” и “Black Mountain Side” плавно перетекали в монументальные “Kashmir” и “Ten Years Gone”. Песни длинного акустического сета шли в следующем порядке: “Battle Of Evermore”, “Going To California”, “Bron-Yr-Aur Stomp” и “Black Country Woman”. Музыканты садились у края сцены, а Роберт ставил больную ногу на стул. Полностью сосредоточенный, Пейдж колдовал над своей мандолиной. Бонзо играл на тамбурине, а Джон Пол Джонс на новой гитаре с тройным грифом. Небольшой гриф мандолины располагался выше шести и двенадцати струнных грифов.

“No Quarter” теперь превратилась в сардонический злобный фоно-рецитал, включающий «Марш деревянных солдат». “Sick Again” тем, кого Роберт называл королевами Лос-Анджелеса. Через некоторое время Лед Зеппелин начинала финальную бомбардировку “Whole Lotta Love”. Фанаты торжествовали.

С самого начала чувствовалось некоторое отчуждение. Однажды вечером, Джимми вышел на сцену в форме нацистского штурмовика. После концертов музыканты посещали клубы, где собирались поклонники Вилли Диксона. Диксон постоянно хворал и композиция “Nobody’s Fault But Mine” почти всегда посвящалась этому музыканту. На третий вечер Джимми заболел. Для исполнения “Ten Years Gone” ему потребовался стул, а затем он вообще удалился, страдая от сильных болей в животе. Концерт отменили. Позже выяснилось, что всему причиной стало пищевое отравление.

На следующий день Джимми почувствовал лучше. Он пил теплую содовую “Dr. Pepper” у себя в люксе, а Коул тем временем разгуливал по отелю в пижаме. Джимми дал интервью. «Я всегда играл, когда мог. Я просто не могу не играть. Это похоже на балансирование у края пропасти. Лучше прожить один день львом, чем тысячу лет ягненком». Коул открыл окно, чтобы проветрить помещение. «Не выпрыгни, Ричард», — заметил Пейдж. «Ты произведешь плохое впечатление на Чикаго». Спросили, почему на концертах больше не играют “Dazed and Confused”. Джимми ответил, что он больше не чувствует себя смущенным и проклятым. «Лед Зеппелин», — заметил он, — «бесконечный праздник, который никогда не завершится … Это не последние гастроли. Мы здесь и всегда будем возвращаться сюда. Развалить эту группу — преступление».

В течение апреля Лед Зеппелин в который раз подтверждала права на свои владения — города американского среднего запада. Публика изголодалась по музыкантам. Происходили обычная конфронтация и стычки между полицией и молодежными бригадами Цеппелинов. Были и мелкие потасовки между безбилетниками и блюстителями порядка. Имели место некоторые волнения в Сент-Луисе, Индианаполисе и Атланте. На трех концертах в Клинтоне композиция “Over The Hills And Far Away” была посвящена Робертом «одному из величайших мечтателей в мире Джону Биндону». Посвящение было скрытой шуткой. Биндон был эффектным, пользовавшийся дурной славой лондонский гангстер и законченный убийца, который теперь занимал положение главы политических убийств в глазах Цеппелинов. «Большим удовольствием было возвращение домой после трех концертов», — сказал Плант публике после третьего шоу в Кливленде, — «но все мы смертны». Через 2 дня Лед Зеппелин играла для 76000 бесновавшихся подростков в “Pontiac Silverdome” Мичигана, побив свой собственный рекорд посещаемости четырехлетней давности. Даже Питер Грант не настаивал на получении наличных денег. После концерта Ричарду Коулу вручили чек на 800000 долларов. В мае последовал двухнедельный перерыв. Джимми подумывал о поездке в Каир (по следам Кроули), но, как и всегда, он проявил нерешительность. Пейдж укрепился в своем решении лишь после просмотра телепрограммы о загадках пирамид. Неожиданно, в одном старом документальном фильме, Джимми увидел цеппелин, нависший над древними памятниками. Решение о поездке как-то сразу созрело. Перед возвращением к семье в Англию, Пейдж 4 дня находился в Каире. 12 мая вся группа собралась в лондонском отеле “Grosvenor House” для получения награды — статуэтки «за колоритный и энергичный вклад в британскую музыку».

Вторая часть гастролей началась в южной части Алабамы. В Форт-Уорт они играли “It’ll Be Me” Джерри Ли Льюиса. В Тампе произошел очередной погром. Через 20 минут после начала концерта дождь усилился, и группа была вынуждена покинуть сцену из-за опасности электрошока. Цеппелины еще помнили о печальной судьбе Леса Харви и происшествии с бывшим певцом Yardbirds Кейтом Релфом, который попал под напряжение, играя дома на гитаре. Даже перед концертом в Тампе роуди проверили и перепроверили электрические провода и соединения. Когда же дождь усилился, Питер Грант отменил шоу. Поначалу хотели выступить на следующий вечер, но разочарованная толпа в количестве 70000 человек произвела значительные разрушения на стадионе и выступление Лед Зеппелин было запрещено властями.

7 июля Лед Зеппелин дала первый из 6-ти запланированных концертов в “Maddison Square Garden”. Джимми Пейдж выделывал акробатические трюки с гитарой, а Роберт играл на электрогармонике, позволявшей ему контролировать голос и производить неожиданную вокальную пиротехнику. До нью-йоркских концертов Роберт очень бережно относился к больной ноге. Дикая, постоянно двигавшаяся рок-звезда — теперь была, в основном, неподвижна. Но от режущих глаза красок Бродвея, Роберт стал прежним и начал опять чудить на концертах. Давая интервью, он размахивал своим нераскаявшимся флагом хиппи, если вопрошали об уместности взаимодействия Лед Зеппелин с безыдейными панками. На вопрос о том, что Плант любит слушать, он упомянул Роберта Джонсона, Бакку Уайт, Элмора Джеймса и болгарскую народную музыку. Джимми находился в люксе отеля “Plaza”, где он на полную громкость запускал пластинку группы The Damned. Гости пожаловались, а администрация немедленно пригрозила, что вышвырнет музыканта вон. В середине июня группа вылетела в Калифорнию. По пути в Сан-Диего Джимми настолько ослабел, что его почти внесли в самолет. Казалось, что он жил в нереальном мире героина и транквилизаторов. Врач Цеппелинов обвинил его в краже наркотических средств из аптечек. Пейдж приказал доктору заткнуться и пригрозил увольнением.

В Лос-Анджелесе Цеппелины поселились не в “Riot House”, как обычно, а в менее модном “Beverly Hilton”. Там время от времени, Джимми принимал журналистов, с которыми разглагольствовал о Стравинском, новой волне, гитаристе Берте Джанше (страдавшим артритом) и о своих любимых гитарах — “Gibson Everly Brothers” (подарок Рона Вуда) и модели “Les Paul” 1959 года выпуска, которую гитарист Eagles Джо Уолш презентовал ему. После комментария статьи, помещенной в журнале “Guitar Player”, он отметил, что 4-й альбом без названия до сих пор является его любимым произведением и сообщил: «Мое призвание в большей степени — сочинение музыки. Создание гармонии, использование гитары, оркестровка гитарных композиций. Я имею в виду современную оркестровку, хотя точно так же создается и классическая музыка». Затем Джимми уселся в своем затемненном люксе, в то время как фотограф Нил Престон печатал снимки музыкантов во время концертов. Джимми отбирал свои наилучшие фотографии. А найдя — браковал, постоянно находя недостатки в своей анатомии: «Живот! Ноги как циркули!» Наконец, у Джимми поинтересовались — чего же он хочет конкретно. Сразу же последовал ответ: «Мощи, загадки и молота богов».

Обычно Цеппелины всегда веселились в “Rainbow”. На этот раз, настроение было подавленным. По словам Лори Мэддокс — даже Бонзо изменился. «Я любила Бонзо», — сказала она. «Трезвый — самый лучший парень в мире, а пьяный он превращался в маньяка. Чистый зверь. Но он еще проявлял интерес к людям и время от времени поучал меня. Однажды вечером в “Rainbow” в 1977 году он принялся говорить: «Лори, я приезжаю сюда 7 лет. И все семь лет вижу одни и те же лица. Но я не хочу приехать сюда через 7 лет и увидеть тебя здесь снова». Это был отличный совет. В тот вечер Бонзо многое изменил во мне».

6 концертов в лос-анжелесском “Forum” произвели фурор. Роберт снова стал неуправляемым и чувственным. Он стонал: «Джимми, о Джимми!» во время витиеватых соло Пейджа. На одном из концертов во время исполнения “Whole Lotta Love” к группе присоединился Кейт Мун. Единственная проблема возникала со зрителями. На этот раз фанаты даже помолодели, но стали еще более беспокойными и чокнутыми. “Melody Maker” называла воздействие Лед Зеппелин, произведенное на нью-йоркскую молодежь «пьяным параличем». В Калифорнии юнцы превратились в варваров. Фанаты прорывались на сцену во время акустического сета, мешая сконцентрироваться Джимми. Любители фейерверков бросались к сцене и кидали зажженные предметы в лица музыкантов. «Каждому из нас досталось на сцене», — сказал Роберт, — «но хуже всего были эти фейерверки. Это вселяло страх».

После второго двухнедельного перерыва в июле последняя и заключительная часть гастролей Лед Зеппелин 1977 года началась в “Kingdom” Сиэттла. А через неделю они дали 2 концерта в оклендском “Coliseum”, где шоу продюсировал небезызвестный Билл Грэм. Как и обычно, ветераны службы безопасности Грэма оказались не в ладах с цеппелиновской охранкой. На протяжении 10 лет Питер Грант и Билл Грэм называли за глаза друг друга обманщиками. Первый концерт 23 июля в Окленде стал генеральной репетицией.

Все началось с сына Питера Гранта — Уоррена, который в течение ряда концертов находился с отцом. На двери одного из автоприцепов, служившего костюмерной и стоявшего за сценой, кто-то краской написал “Led Zeppelin”. Юный Грант попросил охранника Грэма стереть надпись. По словам Ричарда Коула, мужчина грубо оттолкнул мальчика. Находившийся в тот момент за кулисами Бонзо увидел это, обругал обидчика, надавал ему пинков, после чего — вышел на сцену. Питеру Гранту сообщили, что кто-то избил его сына. Грант с подручными отловили охранника, затащили его в прицеп и немилосердно отдубасили. Ричард Коул в тот момент стоял на шухере. Кто-то из людей Грэма поспешил своему коллеге на помощь, но при попытке проникнуть в прицеп был жестоко избит Коулом. Когда, наконец, охрана Грэма попала в прицеп, весь забрызганный кровью, а жертва лежала на полу в бессознательном состоянии после последовательного и продолжительного избиения. Беднягу отправили в больницу.

Второй концерт состоялся на следующий день 24-го июля и только после того, как Билла Грэма вынудили написать бумагу, страховавшую Лед Зеппелин от возможности нового акта. Конечно же, документ не имел юридической силы, так как Грэм не имел права действовать от лица своего госпитализированного сотрудника. Джимми Пейдж весь концерт просидел на стуле, чего ранее никогда не случалось. На следующий день Лед Зеппелин собиралась отбыть в Новый Орлеан, когда Ричард Коул выглянул в окно и увидел спецподразделения полиции, кольцом окружившие здание гостиницы. Ричард ухитрился спрятать кокаин. А еще через несколько секунд Джон Боннэм, Питер Грант и сам Коул были арестованы. 25-го июля им предъявили обвинение в нанесении телесных увечий, правда скоро отпустили под залог в 1000 долларов. Со стороны жертвы был подан гражданский иск на 2 миллиона долларов.

После происшествия группа разъехалась. Джон Пол Джонс вместе с женой отправился в путешествие по Калифорнии. Джимми с Питером Грантом остановились в Сан-Франциско. Роберт, Бонзо и Ричард Коул вылетели в Новый Орлеан и остановились в гостинице “Royal Orleans”. «Помню — мы зашли в фойе отеля», — говорил Коул, — «и я стал заниматься оформлением документов музыкантов. Вдруг, Роберту позвонила жена. Я сказал: «Твоя старуха на проводе». Он ответил: «Отлично, давай». Плант отправился в номер, чтобы разговаривать оттуда наедине, а через 2 часа позвонил мне и сказал: «Мой сын умер». Примерно так. Это было как … а, черт! Иисус Христос, бля!»

Постараюсь вкратце изложить детали. 26-го июля Кэрэк Плант сильно заболел. Диагноз — респираторное заболевание. На следующий день самочувствие ребенка резко ухудшилось; вызвали скорую помощь, но мальчик скончался по дороге в госпиталь Киддеминстера. Лондонская пресса подняла шумиху, сообщив, что «загадочный вирус» убил сына рок-звезды.

Роберт был просто уничтожен горем. Он попросил Бонзо и Ричарда Коула отправиться с ним вместе домой. Коулу с трудом удалось нанять самолет. “Caesar Chariot” не имел права перелетать через Атлантический океан, а принадлежавший “Atlantic Records” самолет в данный момент использовал президент Картер. И Коул отправил всех в Нью-Йорк коммерческим рейсом, а оттуда — в Лондон обычным на “British Airways”. Из Хитроу Ричард заказал частный полет, чтобы доставить Роберта и Бонзо домой. В аэропорту Бирмингема журналист поинтересовался у отца Планта о его реакции на трагедию. «Во всем виноваты успех и слава», — ответил старший Плант, — «но что они значат? Ничего, по сравнению с любовью и семейными отношениями».

Через несколько дней Коул отправился в Бирмингем на похороны Кэрэка Планта. После церемонии трое ветеранов рока — Роберт, Бонзо и Ричард сидели на зеленой лужайке перед крематорием, почти ничего не говоря и уставившись вдаль.

В начале рокового турне, чьи последние концерты были отменены, Ричард Коул чувствовал, что что-то должно произойти. «Все было охуенно плохо», — говорил он печально, — «что-то не клеилось. Этого не должно было случиться. В последствии, спираль раскрутилась. До этого не происходило ничего подобного. Никогда. И вдруг — все взорвалось. Будто кто-то сказал: «Вот вам, разъебаи!»

 

Глава одиннадцатая: Вечером (На закате)

Очень скоро, клеветнические домыслы и слухи зажужжали, как комары во время заката солнца. Утверждалось, что Роберт Плант обвинил Джимми Пейджа в порче и назвал его главным виновником всех ужасов, обрушившихся на семью Роберта. Говорили, что Роберт поссорился с Джимми и что группа вот-вот развалится. Наступали худшие времена для музыкантов. Элвис скончался от сверхдозы барбитурата в своем мемфисском доме в августе этого года. Событие нанесло жестокий удар по Лед Зеппелин, черпавшей вдохновение для новых песен из творчества Элвиса. Музыканты даже называли себя незаконными племянниками дядюшки Элвиса. В следующем месяце машина Бонзо соскочила с шоссе поблизости от дома и барабанщик сломал три ребра, получив удар от собственной судьбы.

В конце октября Джимми Пейдж дал целую серию болезненных интервью британской музыкальной прессе, где он опровергал слухи о распаде Лед Зеппелин. Несчастья Лед Зеппелин и сыпавшиеся на них удары судьбы вызвали к жизни предположения, что группа несет свой крест. Джимми перешел на шепот: «Все такие утверждения отдают безвкусицей … Судьба здесь не при чем. Ударов судьбы музыканты бы не выдержали. Мы просто пытались выйти, порадовать людей и отлично провести время». Джимми признал, что тучи сгустились вокруг группы, но утверждал, что «карма» — не то слово, которое бы годилось в данной ситуации. Лед Зеппелин не заслуживала наказания. О музыке Джимми заявил, что он регулярно прослушивает записи с концертами Лед Зеппелин, которые собирает с самого первого выступления группы. Он считает, что наступило время для выпуска настоящего «живого» цеппелиновского альбома, чтобы как-то компенсировать выпуск посредственного фильма. Он рассказывал о своей новой студии — лаборатории с компьютерным банком данных. Пейдж упражнялся на новом гитарном синтезаторе фирмы “Roland” и создал целую оркестровую сюиту для «преобразованных» гитар, которые могли звучать как “Les Paul”, “Django Reinhardt” и даже имитировать голос гитары Хендрикса в одно и то же время. Тексты, по его словам, относятся ко всем четырем сезонам года. К сожалению, работа прекратилась из-за кражи коробки с кассетами, полной экспериментальных записей Пейджа. Во всех интервью Джимми делал упор на то, что беспокоило его в первую очередь — обвинению в «плохой карме». Он заявил “Melody Maker”: «Просто скажите, что Джимми Пейдж расстраивается, когда слышит слово «карма». Я не знаю, что происходит».

В феврале 1978 года, не взирая на попытки адвокатов, Джон Боннэм, Питер Грант, Ричард Коул и Джон Биндон были признаны виновными в нанесении тяжких телесных повреждений охраннику в Окленде. На всех четверых наложили штрафы, хотя заключение под стражу и отменили. Билл Грэм взбесился, узнав, что Цеппелины опять ушли от ответственности. «Так их никогда и не проучат», — с горечью произнес он.

Роберт Плант всю зиму провел с семьей, а уже в конце весны Морин Плант была беременной. Боль от потери постепенно проходила. Большую часть времени Роберт фальшивил на пианино и пил так много пива, что даже располнел. В апреле Бонзо сказал Роберту о необходимости собраться хотя бы для репетиции. (К тому времени Рой Харпер дал интервью одному английскому сельскохозяйственному журналу. Беседа, в основном, касалась овец Харпера, но он также заметил, что работал с Джимми Пейджем над текстами нового альбома Лед Зеппелин. Плант ознакомился с интервью (он выписывал этот журнал) и буквально взорвался. Он позвонил Пейджу в первый раз за несколько месяцев). Лед Зеппелин собралась в снятом для этой цели Clearwell Castle у самой границы Уэльса, где они несколько часов разминались после 10-ти месяцев затишья. К июлю Роберт пел в местной уостерширской команде, исполняя ритм-н-блюзы в заведениях типа "Wolverly Memorial Hall”. В августе он выступал с группой Dr. Feelgood в клубе “Amnesia” на острове Ибиза. В сентябре состоялись свадьбы Ричарда Коула и Саймона Кирка. Роберт присутствовал на бракосочетании в Фулхэме вместе с Джимми и Джоном Полом Джонсом. «Каждый глядел на Перси во все глаза, надеясь почувствовать его состояние», — говорил Коул. Скоро всем стало ясно: с Перси все в порядке и Лед Зеппелин еще вернется. В сентябре 1978 года скончался Кейт Мун — легендарный барабанщик группы The Who от передозировки наркотиков. Наркотики отвлекали Кейта от алкоголя. В ноябре вся группа приехала в Лондон для репетиций альбома, который был записан в следующем месяце в стокгольмской студии, принадлежавшей группе ABBA. Джон Пол Джонс одержал верх в музыкальном направлении этой пластинки. Большинство новых песен построены на основании идей и аранжировок, которые Джонс привез с собой. Для мелодий Плант написал тексты, отражая в них свой настрой и эмоции. Впервые Джон Пол Джонс получил право на лидерство и в композиционном плане. Репетиции оказались на редкость удачными и слаженными, а музыканты поняли, что способны на многое. Лед Зеппелин презрительно осмеяли, назвали музыкальными Голиафами, налоговыми арестантами, долгое время сидевшими в анальном отверстии. Инициаторами оскорблений выступили панки и представители «новой волны». Теперь Цеппелины опять могли бороться. Они поняли, что это их лучшая, наиболее изощренная и изобретательная музыка. В соседнем репетиционном зале к гастролям готовилась панк-группа Generation X. Когда однажды вечером Цеппелины покидали студию, молодой певец с торчавшими волосами бросил в их сторону презрительную улыбку. Бонзо поинтересовался — кто был этот парень. Ему ответили, что имя певца Билли Айдол.

В начале декабря Лед Зеппелин вылетела из Англии в Стокгольм. В Швеции музыка для 9-го альбома группы была записана в студии “Polar” — удобной, с «живым» звуком, где АББА добилась звука с эхом. За крепким пивком Цеппелины сделали альбом за три недели. Настроение на сейшенах было подавленным. Даже Ричард Коул был не в состоянии организовать дикую вечеринку или выход в свет. «Холодно и нудно», — говорит он о стокгольмских сейшенах. Как и большинство лучшей музыки Лед Зеппелин, новые мелодии были записаны в декабре. Что-то очень важное решалось в судьбе Лед Зеппелин в эти длинные зимние ночи.

С серьезным, рассудительным Джонсом процесс звукозаписи происходил быстро. Многие песни имели прерывистое и бурное звучание гитар и код, что явилось отражением тогдашнего вкуса Джимми. Некоторые из них, такие как тонкая очаровательная “In the Evening”, открывающая альбом, была взята из заготовок к фильму “Lucifer Rising”. “In the Evening” была просто великолепна, с бесконечно повторявшимся гитарным строем и конвульсивно стонавшим Робертом («мне больно»). Песня обладала поистине ужасным волшебством, поистине симфонической грандиозностью. Все в ней создавало ощущение музыки нового типа. Другие композиции также впечатляли. “Fool In The Rain” начиналась как чистый и стабильный Лед Зеппелин, но под влиянием Джона Пола Джонса постепенно трансформировалась и напоминала музыку бразильских уличных музыкантов — исполнителей самбо, но сильно осложненной свистом и криками. Сюрреалистические мотивы и раненое воображение текстов уводили в состояние задумчивой меланхолии, превалировавшей почти во всех песнях пластинки. Были вещи попроще и полегче. “South Bound Suarez”, написанная Джонсом и Плантом — простая, ритмичная мелодия, поверх которой Джимми наложил одно из своих типичных диссонансных соло. “Hot Dog” — веселая пародия на хейдаун, наполненная воспоминаниями Роберта о подруге из Техаса по имени Одри Гамильтон.

Две композиции казались музыкантам наиболее сильными. Эпизодичная “Carouselambra” с многократно повторявшимися темами и синтезированными джазовыми программами. Песня напоминала быструю, но неудачную езду на автомобиле. Тексты Роберта, глубоко внедренными в плоть композиции были почти бессвязны. Возникали четкие ассоциации со строгими и торжественными похоронами вождя северного народа. Очень чистой и ясной вышла “All My Love” — сложная песня печали и порождения себе подобных, смерти и возрождения. Сверкающая искусственным звучанием гитары и органным соло, “All My Love” стала надеждой Роберта на будущее, отказом от унылого настроения. Альбом заканчивался монументальной цеппелиновской блюзовой композицией “I’m Gonna Crawl”. После вступления, напоминавшего музыкальное описание природы Ральфа Вогэна Вильямса, следует синтезированная река оркестровки, поверх которой Пейдж наложил свое бескомпромиссное блюзовое соло. Создавалось впечатление, что на этом альбоме Джимми Пейдж стремился уйти от своих мыслей, повернувшись лицом к солнечному блюзу. Казалось, что соло плакало, жаловалось и взывало к раскаянию. По крайней мере, 3 других вещи были записаны в Стокгольме. Две из них — “Ozone Baby” и “Wearing and Tearing” выявляла Лед Зеппелин в новом обличье направления «новой волны». Песни были наполнены неукротимой энергией. Последняя по композиции и скачкообразной мелодии сильно смахивала на “Train Kept A-Rollin’”. A “Darlene” стала демонстрацией мастерства Бонзо и Джонса с хорошей фортепианной секцией, пародией на джаз и старые рок-н-ролльные клише. Запись альбома, получившего название “In Through The Out Door” завершилась за несколько дней до Рождества, а музыканты вылетели домой к семьям. Перед отъездом из Швеции, им позвонили и сообщили, что их прежний охранник — Джон Биндон находился в брикстонской тюрьме по обвинению в убийстве человека ножом в ночном клубе. (В конце концов, он был оправдан и освобожден.)

Реабилитация, описанная в “All My Love”, завершилась 21-го января 1979 года, когда Морин Плант дала жизнь сыну, которого назвали Логаном Ромеро Плантом. На следующий месяц Роберт, Джимми и Бонзо возвратились в Стокгольм для доработки диска “In Through The Out Door”. Роберт был в восторге от поистине панковской энергии “Wearing and Tearing” — песни, которая не вошла на пластинку. Он даже захотел немедленно выпустить сингл. Роберт заявит позже: «Этой песней мы хотели сказать — «отлично, мы динозавры, нудные и старые пердуны. А попробуйте-ка это!» Но у Джимми был другой план, который заключался в выпуске сразу трех вещей, не уместившихся на альбоме, перед зарубежными гастролями Лед Зеппелин, планируемых на следующее лето. В мае 1979 года было объявлено, что Цеппелины собираются дать два концерта в Knebworth Park (Хертфордшир) к северу от Лондона. В это же самое время выходит “In Through The Out Door”, причем у альбома было 6 вариантов обложек. Лед Зеппелин пыталась доказать, что самое большое чудо шоу бизнеса — возвращение.

Пресса и «нововолнисты» приняли эту новость издевательскими насмешками. “New Musical Express” сообщала, что «манера, в которой старые суперпердуны Цеппелины играют соответствуют никому не нужной дармовщине» … В большей степени такое полное неприятие объяснялось не тем, что группа опустилась, а тем, что Джимми Пейдж — бывший студент художник понимает в музыке значительно больше новых идолов — панков». Пол Саймонон — бас гитарист наиболее «грозной» группы того времени Clash, постарался объяснить неприятие Лед Зеппелин большинством новых групп. «Лед Зеппелин?», — спросил он. «Мне не нужно слушать их музыку. Достаточно взглянуть на обложки альбомов и сразу чувствуешь приближение рвоты!»

Лед Зеппелин пыталась не обращать внимания на такие выпады. Джимми дал множество интервью о концертах в Knebworth. Он даже и не упомянул о нападках панков на группу. Он попивал пиво, затягивался «Мальборо» и разглагольствовал о своих усилиях предотвратить экологическую катастрофу любимого им озера Лох-Несс. Еще раньше Пейдж поддержал кампанию по строительству ЛЭП вокруг озера. В мае его пригласили разрезать ленточку на открытии “Phillips Harbour” в Гетнессе. На церемонии открытия поднялся один лейборист и попытался извлечь свою политическую выгоду из события. Джимми разочаровался в лейбористах и их налоговой политике. Он встал и сухо заметил, что рыбаки, восстановившие порт, сделали это, используя свои собственные ресурсы, в то время как местные власти отказались финансировать проект.

Между тем, Роберт Плант выступал в местной команде из Сторбриджа, по-разному называвшей себя — Melvin’s Marauders, Melvin Giganticus и Turd Burglars. Все музыканты Лед Зеппелин проявили себя в той или иной благотворительной деятельности, которая охватывала войну в Камбодже и похищение детей. “Swan Song” тем временем отыскала новую звезду — Дэйва Эдмундса, отличного рокабильного гитариста из группы Rockpile, который выпустит здесь 4 пластинки и поможет дебютировать группе Stray Cats, с которой он выступал когда-то. “Swan Song” продолжила выпуск альбомов Bad Company. Предыдущий проект фирмы — Pretty Things к тому времени уже распался. Помимо этого, компания выпустила в свет 2 альбома Detective, прежде, чем эта лос-анжелесская группа Майкла де Барра распалась. Основная проблема “Swan Song” заключалась в том, что никто не курировал фирму. Совладельцы виделись редко, не выработали совместного плана действий. Ричард Коул продолжал отвечать на телефонные звонки. Но общее бездействие просто сводило его с ума. «Они никому не разрешали предпринимать собственную инициативу», — вспоминал он. «Люди приносили записи в офис, а я отсылал их. Так ничего и не вышло. Мне казалось это удивительным. И я подумал: «Какого хуя я тут сижу? Становишься мрачным и только пьешь».

В конце июля Лед Зеппелин дали два концерта (по сути дела — репетиции) в копенгагенском “Falconerteatret”. Музыканты использовали датскую публику в качестве лакмусовой бумажки для возвращения в Англию. Первое за 2 года шоу было схоже с репертуаром концертов 1977 года с добавлением лишь двух новых песен — “In The Evening” и “Hot Dog”. Снова появилась “Dazed and Confused”, только теперь драматический эпизод со смычком был в качестве прелюдии к “In The Evening” с симфоническим звучанием электрогитары.

Дома в Англии группа собралась в киностудии для работы над освещением сцены в Knebworth. Наибольшее впечатление производили лазерные лучи, создававшие подобие пирамиды вокруг Джимми, игравшего в тот момент смычком на электрогитаре. В следующий раз собрались уже на пока пустынной поляне в Knebworth. Во время исполнения “Trampled Underfoot” Джон Боннэм посадил за ударную установку своего 11-летнего сына, а сам уселся напротив послушать группу. Джейсон Боннэм играл громадными барабанными палочками своего отца «Людвиг» («деревья» — на жаргоне ударников) и удивил остальных музыкантов тяжестью своих ударов. «В первый раз я увидел Лед Зеппелин со стороны», — сказал Бонзо.

Первое шоу состоялось 4-го августа, и Цеппелины очень волновались, ведь с 1975 года они в первый раз выступали в Англии. Роберт сказал: «Не думаю, что есть нечто большее, способное удовлетворить ожидания людей. Лично для меня потребовалась половина концерта, чтобы осознать свое выступление, прочувствовать все происходившее. Мои голосовые связки рвались от напряжения».

В первый вечер сотня тысяч одетых в х/б юнцов дико ревели. Перед Цеппелинами они прослушали группу Тодда Рандгрена и Commanober Cody. К трехчасовому шоу добавили “Celebration Day”. “Heartbreaker” исполнялся на «бис». “Communication Breakdown” — седовласый «отец» прогрессивного рока, завершал концерт. Через неделю они выступили снова, на этот раз после группы Рона Вуда New Barbarians. Шел дождь и шоу оказалось смазанным по техническим причинам (не работал терамин). Поэтому “Whole Lotta Love” вышла довольно слабой и была затем жестоко обругана английской музыкальной прессой. Композицию обозвали «безнадежным упражнением музыки динозавров». Одна газета заявила, что Лед Зеппелин — вымирающий вид.

“In Through The Out Door” предполагалось выпустить до концертов в Knebworth, но обычные задержки помешали этому. Не удалось выполнить и желание Джимми — выпуск миньона с тремя песнями. “In Through The Out Door” практически спасла застойную американскую индустрию звукозаписи от банкротства. В предыдущем году, пойдя на поводу у прессы, которая славословила группы «новой волны», компании звукозаписи напечатали большое количество пластинок музыкантов, с трудом имевших представление о музыкальных инструментах. Только некоторые из этих групп — Sex Pistols и Clash, имели достаточное количество мятежного духа и животного магнетизма, поэтому смогли преодолеть факт отсутствия музыкальных способностей. В Америке никто не покупал этих пластинок. Парни с окраин, раскупавшие миллионные тиражи рок альбомов, превращая музыкальный бизнес в многомиллиардную индустрию, ненавидели панков и презирали «новую волну». Им нужны были Лед Зеппелин и их сателлиты — Black Sabbath, Heart, Cheap Trick и Foreigner (которые стали даже популярнее Bad Company). В высших учебных заведениях музыку «новой волны» и панков слушали лишь неудачники или тупые. В университетах конца 70-х годов Лед Зеппелин и Pittsburgh Steelers (по словам писателя Дэвида Оувена) «шли рука об руку, получая барыши, скоростные машины и престиж». В то время, когда музыкальные магазины Америки не изобиловали покупателями, вдруг появилась “In Through The Out Door” и молодежь вновь наводнила магазины. Заглохшая было индустрия, встрепенулась снова, так как юнцы принялись раскупать другие пластинки и записи хард-роковых групп. Журнал “Billboard” публиковал статьи, в которых подчеркивал, что Лед Зеппелин спасла музыкальный бизнес от разорения. “In Through The Out Door” имела шесть различных обложек. Каждая изображала сцену из разорения бара гостиницы “Dear John”. Соло Джимми были впечатляющими, но истинные фанаты распознали большое влияние на пластинку Джона Пола Джонса. Альбом получился мягким, более загадочным и мутным.

С годами на первый план вылезла проблема с наркотиками. Ричард Коул был настолько выбит из колеи, что не мог нормально работать. «Я организовал Knebworth», — говорил он. «И это последнее, что было сделано мною. Сознание находилось под воздействием героина. Я даже не мог держать в руках деньги или что-нибудь другое». Спустя несколько месяцев 19-летний парень — «друг группы», скончался дома у Джимми от сверхдозы героина. И сразу же Джимми стал подыскивать новое место для проживания, желательно поближе к водоемам.

Пока Джимми размышлял, отдыхая на Барбадосе, остальные участники группы пытались заняться благотворительностью, организовав концерты для ЮНИСЕФ. Роберт, Джонс и Боннэм появились в редакции журнала “Melody Maker”, чтобы забрать причитавшиеся Цеппелинам призы. (Штат этого журнала ничуть не спасовал перед штурмовыми атаками “New Musical Express”, восхвалявшим группы «новой волны». Последний огорчился, узнав, что их многочисленные подписчики приветствуют Лед Зеппелин). Роберт приехал на лэндровере, в то время, как Джонс и Бонзо прибыли на роллс ройсах. Затем Бонзо напился и жаловался, что высшая награда была присуждена группе Police и принялся во все горло распевать отрывки из “Message in a Bottle”. На кнопках куртки Джонса красовались надписи «Рок против журналистики».

В апреле 1980 года Лед Зеппелин опять стала готовиться к короткому турне по Европе. План был такой: в июне дать 14 концертов в Германии, Бельгии и Швейцарии. Это были первые европейские концерты Цеппелинов с 1973 года. Осенью 1980 года группа предпримет менее ответственное турне по США. Не будет продюсирования новых пластинок и лазерных эффектов, никакого самолюбования. Просто Лед Зеппелин — мощь, загадка и молот богов. И больше не будет с ними Ричарда Коула.

Коул говорил, что наркотический туман все больше и больше сгущался над “Swan Song”, чей основной офис находился в Челси. Ричард вспоминал, что однажды в помещение фирмы привезли героина на 6000 долларов. Прибыль от продажи шла на приобретение новых партий. Но весной 1980 года дела с героином шли плохо и кто-то умер от наркотиков. Ричард Коул и его приятель Бобби Бакли заплатили за порцию героина по 10 фунтов. Покупка состоялась в магазине на Кингз Роуд. Бонзо также присутствовал. «Джон Боннэм был здесь (с роуд-менеджером Лед Зеппелин) и покупал наркотик, потому что Бонзо тоже употреблял героин», — говорит Коул. В тот вечер Джон Биндон, освобожденный из тюрьмы, где он содержался по подозрению в убийстве, пришел с известием, что Бобби Бакли был обнаружен мертвым с иглой, торчавшей из вены ноги. Биндон искал дилера, продавшего Бакли героин, убившим их товарища. Коул приказал Биндону явиться к нему домой, так как дилер должен был заскочить к Коулу по делу.

На следующий день, когда Биндон и Коул ожидали дилера, в доме Ричарда появился Джимми Пейдж. «Он тоже стал наркоманом, как и мы все». Коул объяснил ситуацию Пейджу и приказал ему уходить, так как пребывание здесь становилось опасным. После ухода Джимми, появился торговец, и Джон Биндон его укокошил. Через несколько дней, дом Коула был окружен вооруженной полицией. Еще раньше, на улице, где жил Коул, убили колумбийскую девушку. Кто-то сообщил полиции, будто Коул хвастался в баре, что задавил девушку машиной и бросил где-то на мостовой. Коул отрицал обвинение. Его спросили, знал ли он, что Бобби Бакли кумер от злоупотребления наркотиками. Коул ответил, что ничего подобного он не слышал.

Ричард Коул поссорился со своим работодателем Питером Грантом еще до европейского турне. Грант решил, что Коул слишком опустился, чтобы выполнять свои обязанности и на его место взяли Рекса Кинга. Вне себя от гнева, Коул стал произносить угрозы в адрес детей Гранта и они дошли до ушей Питера. Грант не мог простить такого, и Ричард был немедленно уволен. Оставшись без работы, Ричард со своей подругой вылетел в Италию, чтобы приобрести героин. Они остановились в римском отеле “Excelsior”. На рассвете сотрудники полиции из отдела по борьбе с терроризмом неожиданно ворвались в номер Коула. Они конфисковали два ножа с выкидными лезвиями, 3 шприца, ложку, лимон и 8 унций кокаина. Ричард признался, что все это принадлежало ему. Коула обвинили в терроризме и отправили под большой охраной в тюрьму “Regina Coeli” неподалеку от Рима, где он проторчал целых полгода.

17-го июня в дортмундском зале “Westfalenhalle” открывались первые гастроли Лед Зеппелин с момента смерти сына Роберта Планта. Турне было лишено помпезности — отсутствовал видеоэкран, стало меньше дополнительных эффектов. Джимми появился на сцене — болезненный, худой и хрупкий, в накрахмаленном костюме и панковском кожаном галстуке. Играл он в необычной для себя манере, как бы экономя силы. Джон Пол Джонс носил короткую стрижку, волосы он зачесывал назад и был бесспорным лидером группы, играя на электроклавишных инструментах и органе в дополнение к пианино и бас гитаре. Бонзо отрастил длинную бороду и если чувствовал себя хорошо, то играл великолепно. Роберт Плант был подавлен, по сравнению с живостью прошлых лет, но он все равно много танцевал и двигался, демонстрируя разнообразные позы. Плант был одет в шелковую майку, джинсы и теннисные туфли. Репертуар опять претерпел некоторые изменения: сейчас шоу начиналось с “Train Kept A-Rollin’”, причем в исполнении, приближенном к версии старых Yardbirds, чего раньше никогда не было. Затем следовали “Nobody’s Fault But Mine” и великолепная “In The Evening” без скрипичного вступления. “The Rain Song” представляла Цеппелинов периода расцвета, за которой следовали новые “Hot Dog” и “All My Love”. “Trampled Underfoot” — опустошительный хард-рок, слегка смягчаемый “Since I’ve Been Loving You”: отчаянный крик Роберта о потерях, полный эмоций. Белый свет и дым заполняют сцену во время исполнения “Achilles Last Stand”. После соло в “White Summer” (тщательно выполненном как-то на испанский манер, нежели в индийском ключе) группа приступила к “Kashmir”. Концерт завершился “Stairway To Heaven” — универсальным гимном тинэйджеров. В зависимости от публики на «бис» исполнялись “Rock and Roll”, “Communication Breakdown” или “Whole Lotta Love”.

Концерты были какими-то странными, беспорядочными и проходили в городах Колог, Брюсселе и Роттердаме. Иногда Джимми появлялся на сцене «потрепанным, небритым, всклокоченным» по словам одного журналиста, освещавшего гастроли. На других концертах он прыгал, экстравагантно передвигался по сцене, особенно в заключительной части песен и даже разговаривал со зрителями. И что совсем уж необычно Пейдж объявлял названия песен своеобразным гундосым голосом. Раньше этого никогда не случалось.

За кулисами царило некоторое уныние. Без Коула, стимулировавшего Лед Зеппелин, обычные безобразия почти не происходили. Всем музыкантам перевалило за 30. Удачливые британские бизнесмены продавали длинные волосы и прогрессивный рок европейский молодежи американским солдатам, заполнившим 10-ти тысячные залы Франкфурта и Мангейма, державших плакаты с надписью — «Ядерную бомбу на Иран». 27 июня в Нюрнберге Джон Боннэм упал со своего стула после третьей песни. Официальное объяснение — переутомление. Через несколько дней во Франкфурте он подошел к краю сцены во время исполнения “White Summer” для того, чтобы обнять только прибывшего Ахмета Эстергана. Толпы были такими буйными и неуправляемыми в этом городе, что Джимми даже прекратил играть, подошел к микрофону и принялся упрашивать: «Пожалуйста, дайте возможность доиграть!» Из-за шума, Цеппелины даже не слышали своей музыки.

Джимми курил сигарету за сигаретой. Он заявил, что просто хочет играть и играть в своей группе, никогда не останавливаясь. За кулисами Пейдж казался более тревожным и менее замкнутым, чем раньше. Однажды вечером в баре мангеймской гостиницы, где остановились музыканты, появился Джимми, что было крайне редко после концертов. Он немного выпил, поговорил с фанатами, среди которых присутствовал редактор и издатель журнала для фанов о Лед Зеппелин по кличке Скупой, Но Бедный. Издатель попросил автограф. Джимми вытащил ручку и написал: «Скупым, но бедным читателям с благодарностью за поддержку. Надеюсь, что мы будем всегда оправдывать ваши ожидания. Джимми Пейдж из Лед Зеппелин.»

Последние гастроли Лед Зеппелин завершились 7-го июля 1980 года в Берлине, после того, как Пейдж отменил ряд концертов во Франции. Бонзо попросили прокомментировать этот шаг. Он ответил: «Каждый из нас крайне недоволен ходом этих гастролей».

Менее чем через 2 месяца Лед Зеппелин приступила к репетициям надвигавшихся гастролей по Америке. Музыканты собрались в новом доме Джимми в Виндзоре: в прошлом, огромной мельнице на берегу Темзы, окруженной высокой каменной стеной. Это жилище Пейдж приобрел у актера Майкла Кейна почти за миллион фунтов. Дом отвечал двум главным критериям Пейджа: он находился рядом с водой, имел помещение для репетиций и студию, где можно было разместить все необходимые для того приспособления. Здесь 24 сентября 1980 года в Виндзоре на улице Old Mill Lane, Цеппелины собрались в последний раз.

Надежды на полное восстановление группы были очень велики. Неделей раньше Джимми заявил журналисту: «Чувствую, что предстоит большая работа, и наша группа будет процветать". К тому времени Бонзо прекратил употреблять героин, но очень много пил, а также принимал наркотик под названием “Motival”, уменьшавшего раздраженность и поднимавшего настроение. Друг Боннэма позже сказал, что Бонзо выглядел очень обеспокоенным по поводу поездки в Америку, потому что последнее турне Цеппелинов было просто ужасным, да и судебное разбирательство висело над Джоном.

Рекс Кинг вез Бонзо на машине в то утро. Он хотел доставить Боннэма домой на “Old Hyde Farm”, но барабанщик настоял на своем и они перед репетицией отправились в паб. В пивной Бонзо выпил около 350 грамм водки с апельсиновым соком и съел пару ломтей ветчины. Во время репетиции в беркширской студии он продолжил пить водку. Играть стало невозможно. Джон Боннэм никогда не опаздывал на работу. За все 12 лет работы в Лед Зеппелин он никогда не пропустил концерт, был всегда аккуратен, вовремя являлся на репетиции, где работал с полной отдачей.

Позже Бонзо продолжил пьянку на встрече группы в виндзорском доме Джимми. Он опорожнил 2 или 3 бокала виски еще до полуночи, прежде чем его уложили на софу. Помощник Джимми Рик Хоббз видел такое и раньше. Он почти дотащил Бонзо до спальни и посадил на кровать, обложив со всех сторон подушками. Затем выключил свет.

На следующий день в полдень Бонзо не объявился. Бенджи Лефевр, работавший на Роберта, отправился будить барабанщика. Но лицо последнего было синего цвета и напоминало маску мертвеца. Пульс не прощупывался. Вызвали скорую помощь, но еще до ее приезда стало ясно, что Джон Хенри Боннэм скончался ближе к утру. Ему было 31 год.

После получения такой убийственной новости, Цеппелины и их окружение разъехались. Роберт отправился на север к Пэт и детям Боннэма. Джонс поехал домой, а Джимми остался в Виндзоре. Смерть Бонзо вызвала международный отклик. Скоро, небольшая толпа фанов устроила молчаливое ночное дежурство у стены дома Джимми. И сразу же стали распространяться проклятые слухи. Журнал фанов утверждал, что густой дым валил из дома Джимми на следующий день после смерти Бонзо. Гитарист пришел в неописуемую ярость, услыхав такие байки. Болтали также, что Джимми заказал большое количество пленки и записал какую-то вещь в память Бонзо. Всплыла старая «утка» о существовании “Black Album” Лед Зеппелин. Этот слух касался записи альбома: смерть — блаженство. Один немецкий журналист утверждал, что тексты песен переведены им из древних швабов. Через 2 дня после смерти Бонзо лондонская газета “Evening News” напечатала статью «Загадка «Черной Магии» Лед Зеппелин». Ссылаясь на известный источник, писали: «Звучит дико, но Роберт Плант и все окружение группы утверждают, что занятия черной магией Пейджа, привели Бонзо к смерти, а также к другим трагедиям в группе … Думаю, что трое оставшихся музыкантов побаиваются грядущих событий».

День памяти Бонзо состоялся через 2 недели 10-го октября в церкви “Rushock”, неподалеку от фермы Боннэма. Тело барабанщика кремировали почти сразу после смерти. Присутствовала служба безопасности, но только 8 местных юнцов стояли под моросящим дождем на похоронах. Маленькая церковь была набита и несколько местных жителей стояли поодаль, не в состоянии попасть вовнутрь. Местные музыканты из Electric Light Orchestra и Wings находились около Пэт Боннэм и ее детей — Джейсона и Зо.

Следователь сделал запрос и патологоанатом доложил, что Джон Боннэм скончался от передозировки алкоголя, выпив 40 порций водки за 12 часов (1 литр 200 граммов примерно), а затем захлебнулся собственной рвотой во время сна. Джимми засвидетельствовал, что Бонзо был сильно навеселе уже к моменту приезда на репетицию. Он добавил, что трудно сказать, сколько именно выпил Бонзо, так как он пил все время. Рекс Кинг, Рик Хоббз и Бенджи Лефевр также дали свои показания. После этого следователь из Восточного Беркшира вместе с полицией произвели обыск в доме Джимми Пейджа, но не нашли ничего подозрительного. И следователь дал заключение о смерти — «несчастный случай — непреднамеренное самоубийство».

В римской тюрьме “Regina Coeli” один заключенный подошел к Ричарду Коулу и сообщил: «Умер один из твоей группы». «Бедный Пейджи», — подумал Коул, решив, что этим несчастным был Джимми. Но главный вдохновитель был жив, а его подмастерье нет. Были статьи в прессе о том, что трое уцелевших члена группы решают вопрос — распадаться или нет. Согласно слухам, именитые английские барабанщики — Кози Пауэлл, Карл Палмер, Энсли Дунбар решают: а не заменить ли им Боннэма из Лед Зеппелин. Джимми не видел смысла продолжать с кем-то другим. Полностью устраивал только Джон Боннэм. К другим не лежала душа. 4-го декабря 1980 года, когда зимние дни стали еще более короткими, Лед Зеппелин опубликовала следующее, как всегда туманное заявление в прессе: «Потеря нашего дорого друга и глубокое чувство гармонии между нами и нашим менеджером, заставило нас прийти к выводу, что мы не думаем оставаться такими же, какими были раньше».

 

Глава двенадцатая: Кода

После смерти Бонзо осколки когда-то могучей Лед Зеппелин стали медленно возвращаться к текущим делам и постепенно закружились в водовороте событий. Джимми почти немедленно приступил к работе. Его сосед — кинорежиссер Майкл Виннер попросил Пейджа записать мелодию к ужасно безвкусному продолжению фильма “Death Wish”. Ленту “Death Wish — II” необходимо было завершить в максимально короткие сроки и Джимми прибег к своему старому, испытанному трюку: взял и переделал “In The Evening” в другую песню, которую назвал “Who’s To Blame”, спетой старинным приятелем Крисом Фарлоу. “The Release” — проба Цеппелинов без участия Бонзо. Мудрые звукоинженеры пользовались классикой, например «Прелюдией № 3» Фредерика Шопена, теперь просто превращенную в «Прелюдию», печально исполненную на электрогитаре. Основной важной чертой музыки к кинофильму “Death Wish — II” был ужасный акустический монтаж «пугающих звуков», который придумал Джимми для создания беспокойных эпизодов: нисходящие шумы волынки, которые как бы проводили грань между пустотой и комфортом.

В сентябре 1981 года Джимми купил студию звукозаписи в Беркшире, принадлежавшую Гасу Даджеону — продюсеру Элтона Джона. С этого момента на целый год Пейдж уходит в подполье, отказываясь беседовать с работодателями и даже близкими друзьями. Он изучал описание синтезатора “Roland”. Джимми заявил работнику этой фирмы, что не выступает из-за тяжелых переживаний по поводу смерти Бонзо. Пройдут целых два года, прежде чем появятся новые упоминания о Джимми Пейдже.

Совсем не появлялся и Джон Пол Джонс. Исчез поп-музыкант и звезда сцены. Джон Болдвин вернулся к оседлой семейной жизни в сельском районе Англии. Имевшие дело с Лед Зеппелин, знали, что Болдвин единственный, кто не пострадал. Он не умер, не терял детей и никогда не злоупотреблял наркотиками. Джон вернулся к своим фермам — удачливый и с чувством собственного достоинства. Время от времени удача Болдвина связывалась с легендарным дьявольским сговором. Даже такие умные и интеллигентные друзья Лед Зеппелин, как Дэнни Голдберг и Бено Готье не отрицали такой возможности. «В конце концов, Джимми мог сделать это», — говорит Готье. «Не удивлюсь, если все окажется правдой. Все они были очень молоды, но двое парней были вне игры. Они не собирались превращать дело в бизнес, а Джимми являлся для них легендой. Уверен, что он сумел убедить Джона (Боннэма) … Я не удивился: достаточно посмотреть, кто умер, кто пострадал, а кто — выжил. Верю, что это дело рук Сатаны. Логично и безумно, с другой стороны. Джимми не мог до конца управлять Джонсом».

Говоря о последних годах жизни Бонзо, Готье говорил: «Думаю — он уже на небесах или где-то еще, думая о том, что над ним неплохо подшутили. Можно представить, как он говорит: «Ну что — выпьем как следует, а потом сыграем в дартс. Смешно, не правда ли?»» Плант очень долго переживал о смерти Бонзо. Друзья вместе росли, и Роберт привел Джона Боннэма в Лед Зеппелин. Через 2 года Плант так отзывался о смерти Бонзо: «Это наиболее тяжелый, убийственный для меня момент. У меня был отличный, сердечный, добрый друг, которого уже никогда не будет. Это … конец. Я никогда даже и не задумывался серьезно о будущем группы или музыки». Роберт лишь немного оживился через несколько месяцев после смерти Бонзо. С весны 1981 года он стал иногда появляться с ритм-энд-блюзовой группой Honeydrippers, возглавляемой гитаристом Робби Блантом — старым другом из Киддеминстера, игравшим в свое время в Silverhead и Chicken Shack. The Honeydrippers занимались муссированием ритм-энд-блюза 50-х годов — музыки Альберта Кинга, Отиса Раша и Джина Винсента. Выступали в ночных клубах на севере страны — Шеффилде, Ноттингеме и Дерби. В то же самое время, Роберт стал коллекционировать собрание рокабильных песен на четырехдорожечном магнитофоне. В конце года он почувствовал себя готовым к уходу от обычного ритм-энд-блюза. Работая вмести с Робби Блантом, они стали вырабатывать собственное музыкальное лицо. Это ему нравилось больше, чем кажущаяся пышность Перси в прошлом. Песни Планта носили отпечаток арабской музыки. Прежде, чем отправиться со своей женой в путешествие по Марокко, он отдал Робби Бланту кассету с оркестровыми одами позднего Ома Калхтум — египетской певицы и пан-исламской героини, приказав гитаристу учиться играть под ее пение. В Марокко Роберт и Морин посетили город Гулемин на юге страны, где они слушали берберийские ритмы и мелодии известной тогда “Blue Woman”. Затем они отправились дальше на юг, достигнув самого края Сахары.

Вернувшись в Англию, Роберт взял Робби Бланта и группу мидлендских музыкантов на Уэльс для записи первого соло-альбома. Как и Джимми, он привлек к работе поздний шедевр Цеппелинов “In The Evening” для главного хита альбома — “Burning Down One Side”. Арабский классицизм Ом Калхтум проглядывался в “Slow Dancer” и “Pledge Pin”. Когда основные вещи были готовы, где использовались различные барабанщики и простенькая блюзовая гитара Робби Бланта, Роберт привез записи к Джимми на консультацию. «Было очень эмоционально», — скажет он позже журналисту. «Мы просто сидели, и я положил руку на его колено. Мы оценивали материал вместе. Он знал, что я работаю над музыкой, опираясь на помощь других людей. Все, о чем я мечтал, чтобы он тоже продолжал творить». В том же интервью Роберт признает: «Я не хотел, чтобы меня называли старым пердуном в возрасте всего 34-х лет».

В мае 1982 года Джимми и Роберт выступили на «бис» в мюнхенском концерте группы Foreigner. Они испонили песню Литтл Ричарда “Lucille”. Через несколько месяцев, первый соло-альбом Роберта вышел на “Swan Song’. “Pictures at Eleven”, несмотря на плохие предчувствия Роберта, имел успех. Пластинка вошла в Top 1 °CША и оставалась там в течение пяти недель, поднявшись до третьей строчки. В Англии альбом занял второе место. Роберт не желал исполнять песни Лед Зеппелин («Это было бы глупо и бессердечно», — заявил он.), поэтому турне в поддержку альбома не состоялось. Примерно в то же время Джимми сказал в интервью журналу “International Musician”: «Было бы глупо продолжать играть в Лед Зеппелин. Это оскорбило бы память о Джоне. Я не сумел бы выступать, оглядываясь на человека, сидящего за барабанами. Это было бы нечестно». Песни, которые Роберт Плант написал для “Pictures at Eleven” выражали освобождение и утешение. Казалось, что Роберт наконец-то освободился от мрачной тени Лед Зеппелин.

К середине 1982 года через 2 года после распада группы, Лед Зеппелин опять вызвала очередные споры в обществе. “Stairway To Heaven” исполнилось более 10 лет, но до сих пор она оставалась наиболее популярной песней американских FM станций. Этот факт обеспокоил группу баптистских проповедников юга и юго-запада страны. Один известный баптист использовал даже свой радиопередатчик для утверждения, что песня несет действующие на подсознание послания Сатаны. Во время воскресной заутреней он проиграл 2 варианта “Stairway To Heaven”. Первый — обычная версия, звучала так, как ее привыкли слушать бодрые американские тинэйджеры, считая гимном рок-музыки. Другой вариант прослушивался на медленной скорости, и тогда отчетливо слышались слова: «Добро пожаловать к Сатане». В конце песни, тот же призрачный голос, казалось, говорил: «Пойдет снег». Проповедник приводил это в качестве доказательства, что рок-музыка является инструментом Антихриста. В апреле 1982 года Комитет штата Калифорния проиграл “Stairway To Heaven” наоборот прямо на заседании сессии в надежде, что неясный голос Дьявола будет услышан на пленке. Некоторые члены Комитета клялись, что они отчетливо слышали слова: «Я живу для Сатаны» при слушании композиции в положении реверса. Лед Зеппелин немедленно объявили посланниками Дьявола, ввергавших миллионы молодых людей в проклятие, заставляя совершать невольные ошибки по наущению Антихриста и сил тьмы.

Эдди Крамер — продюсер и звукоинженер, работавший над четырьмя альбомами Лед Зеппелин, говорил, что такие обвинения полностью беспочвенны и глупы. Да и зачем тратить столько дорогого студийного времени на всякую ерунду. Крамер настаивал на том, что никакой маскировки при реверсе быть не может и что Цеппелины никогда не делали скрытых посланий в своих песнях. Также он подчеркивал, что любой проповедник может взять “Stairway To Heaven” в студию и наложить на песню все, что вздумается для подтверждения своей дурацкой теории.

В декабре 1982 года Джимми выпустил последний альбом Лед Зеппелин, который стал финальным и для фирмы “Swan Song”. “Coda” — собрание 8-ми песен, записанных в разные годы за 12 лет полета Цеппелина. “We’re Gonna Groove” (одно время даже открывала концерты) — относилась ко временам “Led Zeppelin II” 1969 года. “Poor Tom” — пришла из времен Bron-Y-Aur 1970 года, в то время как “I Can’t Quit You Baby” была сделана в «Альберт Холле» в том же году. “Walter’s Walk” осталась от старгровских сейшенов 1972 года. Вторая сторона включала три вещи, записанных в Стокгольме — “Ozone Baby”, “Darlene” и “Wearing and Tearing” да барабанное соло “Bonzo’s Montreux”, которое Джимми смонтировал в своей новой студии в 1982 году и приписал к «Ударному оркестру Джона Боннэма».

Альбом выпустили безо всяких пышностей. Обложка почти напоминала надгробие со старыми фотографиями группы на внутреннем конверте. Как и обычно, критики распекли альбом. “The New York Times” отмечала, что “Coda” первая новая музыка Лед Зеппелин, появившаяся после смерти Боннэма, «и ответ на мольбы владельцев музыкальных магазинов, обеспокоенных падением продаж записей и пластинок, ответ на запросы тинэйджеров». “Coda” появилась в американских чартсах и заняла 4-ю строчку сразу же после выхода. Она хорошо распродавалась весь последующий год.

За лето 1983-го года Роберт Плант выпустил свой второй сольник “The Principle of Moments”. Написанный в Ибизе и выполненный опять же на Уэльсе с барабанщиками Филом Коллинзом и Кози Пауэллом, он был менее авантюрным, чем “Pictures at Eleven”. В результате, успех даже превзошел ожидания. Одновременно вышли 2 таинственных видеоклипа для поддержания пластинки. Видеоклип хита “Bit Log” очень меланхоличен: он рисует Роберта, остановившегося на автозаправочной станции в американской пустыне и просматривающего старые фотографии. Вот он пробирается через разрушенный город, стоит в думах над кошачьей корзинкой, прежде, чем, наконец, явиться в лучах заходящего солнца. В видеоклипе “I’m In The Mood”, Роберт Плант выделывает разные позы, серьезно уставившись на лимон.

“The Principles Of Moments” был выпущен на “Atlantic”, а не на “Swan Song”. Питера Гранта одолели личные проблемы. Он так никогда и не посетил репетиции Роберта или записывающие сейшены. Таким образом Роберт объявил о своей полной независимости от Лед Зеппелин, оставив "Swan Song”. Спрашиваемый о Гранте репортерами, Роберт отказался комментировать свой поступок, добавив, что уважает Питера Гранта за их сотрудничество в прошлом.

В июне 1983 года Роберт подогнал свой большой коричневый «Мерседес» к студии “Shepperton” неподалеку от Лондона, чтобы порепетировать свое первое американское турне, предстоявшее в сентябре. Барабанщиком на гастролях должен был стать Фил Коллинз, а Ричи Хэйворт (впоследствии — Little Feat) будет работать в плантовском турне по Англиии в конце года. Через несколько дней Плант записал выступления для программ “Top of the Pops” и “A Midsummer Night’s Tube”. Выступление в “Tube” было неудачным, поэтому он решил его забрать и с другой программы. Роберт отправился в Америку в сентябре, где он находился 2 месяца, играя вещи с двух сольных альбомов. Несмотря на многочисленные просьбы, вокалист отказался играть музыку Лед Зеппелин. Большинство концертов завершалось исполнением регги Боба Марли “Lively Up Yourself”. В интервью Плант подтвердил, что ушел от жены и теперь живет один. И рад быть соло исполнителем, потому что в Лед Зеппелин чувствовал себя слишком изолированным. Он также рад, что его новые альбомы восприняты серьезно. Несколько раз Плант отвергал все слухи, касавшиеся Джимми Пейджа и его интересов к оккультизму. Это касалось и историй о его антипатии к увлечению Пейджа Алистером Кроули. Роберт рассказывал о себе, как о человеке, обожавшим играть в теннис и путешествовать. Он жалел, что не вел дневник Лед Зеппелин — записи о поездках и приключениях за долгие годы. Он также презрительно говорил о новом поколении имитаторов Лед Зеппелин в лице Def Leppard. Американские концерты собрали аншлаг. Юнцы стали слушать новую «звезду» — Планта. В прессе о нем писали, как о «жизнерадостном, немелодичном поэте» и «артистичном, мелодраматичном экзотике». Ричард Коул, проживавший тогда в Лос-Анджелесе, решил, что концерт Планта был лишен пластики. Как заметил Коул, фаны просто сидели, никаких лихорадочных действий, как в былые времена Лед Зеппелин. Перед возвращением в Англию, Роберт появился на MTV — кабельного музыкальном канале. Улыбавшийся, раскованный, с мешками под глазами в результате гастролей он спел из Элвиса, Дэйва Эдмундса и Stray Cats, Visage и Duran-Duran, чей стиль и элегантность так воспевал.

В октябре Роберт, Джимми и Джон Пол Джонс встретились в Лондоне, чтобы обсудить дальнейшую судьбу умиравшей “Swan Song”, которая не будет больше выпускать пластинки, чьи офисы в Нью-Йорке и Лондоне были закрыты. Но троица так и не выработала единого решения по закрытию фирмы. «Они не изменились», — сказал Роберт другу о своих бывших коллегах. «Они все никак не могут собраться с мыслями».

В конце сентября Джимми Пейдж появился из своей добровольной ссылки, чтобы играть на бенефисе всех звезд в «Альберт Холле». Это произошло, потому что Ронни Лэйн (бывший басист Faces) — владелец передвижной студии, где однажды записывалась Лед Зеппелин, страдал склерозом. Лэйн прошел курс нетрадиционного лечения гипербарическим кислородом. Лечение требовало дорогостоящего оборудования. Прежде, чем привести к желаемому результату, препарат вызывает побочные эффекты и ослабление организма. Ронни попросил Эрика Клэптона устроить бенефис в Лондоне, чтобы приобрести специальный аппарат для излечения и для всех страдающих заболеванием. Клэптон согласился. Глинн Джонс согласился продюсировать шоу и пригласил Яна Стюарта из Стоунз, который, в свою очередь, привел Чарли Уоттса и басиста Билла Уаймена. Позже во время вечеринки в доме у Джеффа Бека туда пригласили и Джимми Пейджа. Прошлым летом произошло воссоединение Yardbirds в “Marquee”, организатором которого выступил Пол Самвелл-Смит: участие приняли Джим Маккарти и Крис Дрейа. Джеффа Бека, Эрика Клэптона и Джимми Пейджа даже не известили о событии. Пейдж обиделся. На вечеринке Ян Стюарт обсуждал выступление Ронни Лэйна с Джеффом Беком. Джимми бродил и жаловался: «Никто не просит меня больше играть. А почему я не могу играть здесь?» Стюарт подначивал: «Давай, давай». Скоро и другие музыканты — Джо Коккер, барабанщик Кенни Джонс и Стив Винвуд играли в акции, но козырной картой шоу стали три ярдбердовские гитары — Клэптон, Бек и Пейдж — в первый раз после долгих лет вместе на сцене.

Шоу состоялось в последнюю неделю сентября. Эрик Клэптон был за хозяина и открыл его сетом своих мастерских блюзов и южным роком. Джефф Бек и его импровизирующая группа, выступавшая в стиле фьюжн (с Яном Хаммером на клавишных) в течение часа играли электроджаз. Джимми очень долго не был на людях. Он вышел, освещенный прожектором под ураган радостных криков, снял пиджак, попробовал струны, закатал рукава рубашки. Рукоплескания не смолкали. Тощий, с длинными развивавшимися волосами, он начал с «Прелюдии» Шопена, сопровождаемый ритм-секцией ударника Саймона Филлипса из группы Джеффа Бека и бас гитаристом Фернандо Сондерсоном. Стив Винвуд спел “Who’s To Blame” и другие песни из фильма “Death Wish — II”. Наконец Джимми берет «Гибсон» с двойным грифом и исполняет “Stairway To Heaven” как инструментальную композицию без текстов. Она все равно звучала волшебно и динамично даже и без голоса Роберта. Выступление завершалось 12-струнной кодой и игрой смычка. Затем Джимми вышел уже с Джеффом Беком и Эриком Клэптоном. Три гитариста исполнили “Layla” — известную песню о любви Эрика Клэптона. Музыкантам было около сорока лет, все они испытывали стрессы этого среднего возраста, но в тот вечер казались целеустремленными и деятельными. Во время шоу кто-то ограбил костюмерную Пейджа. Через три месяца бенефис Ронни Лэйна состоялся в четырех американских городах — Далласе, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и Нью-Йорке под покровительством Билла Грэма. Джимми Пейдж тогда сообщил друзьям, что прекратил употреблять героин.

Американское турне началось с репетиций и 2-х концертов в Далласе. У Стива Винвуда оказались и другие дела, поэтому Джимми пригласил вокалиста Пола Роджерса. Два года назад Bad Company поменяла состав. Роджерс выпускал сольники, пытаясь стать одним из лучших рок певцов. Одно время Джимми и Пол подумывали о создании собственной группы. Во время этих гастролей они приступили к написанию длинной песни, состоявшей из 4-х частей. Композиция так и осталась незавершенной и безымянной, но кое-какие ее куски все же использовали. После Далласа выступления переместились в Сан-Франциско, где Джимми вел жизнь отшельника в своем люксе, чтобы хоть как-то успокоить нервы (он никак не мог приспособиться к другим музыкантам). После концертов другие звезды собирались за кулисами, беседовали и отдыхали, а Джимми садился в ожидавшую его машину и возвращался в отель. Одна местная газета даже назвала его «самым переоцененным гитаристом рока». На следующий вечер стоя у микрофона, он сказал: «Добрый вечер. Приятно смотреть на дружеские лица». Отвечая на уколы прессы, Джимми великолепно отыграл свой сет. После исполнения Шопена на черном Телекастере, он вытащил смычок и дотронулся до струн. Толпа принялась стонать от удовольствия: «Смычок!» Джимми, вдруг, отшвырнул его в толпу, не сыграв и единой ноты, будто смычок являлся бессмысленной мишурой далекого прошлого. Затем он представил Пола Роджерса и сыграл “Who’s To Blame” и “City Sirens” из кинофильма “Death Wish — II”. Далее следовала “Mama Loves To Boogie” с сольной пластинки Пола Роджерса. Потом он представил «совершенно новую вещь, над которой я и Пол продолжаем работать. Надеемся, что она вам понравится». Композиция имела несколько названий — “Midnight Moonlight” или “Bird On The Wing”. Новая песня стала примером гитарного маньеризма Пейджа. Сидя на стуле, полностью сосредоточившись на игре, Джимми играл волнующий кровь хард-рок, фолк, психоделические вещи и новый стиль — гармоничный фанк. Когда песня набрала крутые обороты, Джимми встал, чтобы продемонстрировать свои типичные телодвижения, отбрасывая назад волосы, откинувшись назад, жестикулируя руками в такт мелодии. Он расхаживал с важным видом по сцене и улыбался, наслаждаясь собой. Пейдж как бы остался в прошлом. Во всех городах песню встретили столпотворением. Пейдж превратил игру на гитаре почти в спортивное состязание. Джимми завершил сет (как и в Лондоне) инструментальной “Stairway To Heaven”, которую Роберт отказался исполнить во время американских гастролей двумя месяцами раньше. На этот раз Джимми предложил толпе подпевать. «Будь моим гостем», — сказал он. Для исполнения взрывного финала “Stairway”, на сцену вышли Клэптон и Бек. После “Layla”, Билл Грэм представил зрителям всех музыкантов, которые сменяли на сцене друг друга, ну и, конечно же, Ронни Лэйна. Услышав имя Джимми Пейджа публика буквально взревела от восторга и крики продолжались целых пять минут. Джимми был растроган. Опять Пейдж выиграл шоу.

Приехав в Лос-Анджелес несколькими днями позже, Джимми остановился в “Sunset Marquis” под именем Джеймса Макгрегора. С ним путешествовала молодая танцовщица-стриптизерша, которую Джимми подцепил в ночном винном магазине Сан-Франциско. Прибыв в город, Пейдж позвонил Коулу, жившему в Голливуде. Ричард в это время пропивал 200000 долларов, доставшихся ему от Лед Зеппелин. Перед освобождением из итальянской тюрьмы его навестили английские детективы, задавшие ему вопросы о нераскрытых убийствах. В скором времени, арестовали Джимми Пейджа за небольшое количество кокаина.

Друзья предостерегали Коула о том, что Питер Грант охотится за ним. Это вынудило Коула перебраться в Калифорнию сразу же после освобождения из тюрьмы в начале 1981 года. «Тогда он был таким худым», — вспоминал Коул, — «что между воротником рубашки и шеей можно было просунуть руку». На этот раз, когда Коул отправился с Джимми в отель, Пейдж был таким же тощим, но не просил наркотиков у Коула. Взор у гитариста был ясен. У Джимми продолжалась связь с Лори Мэддокс, которой к тому времени исполнилось 25 лет. Она все так же сильно продолжала любить Джимми. Они встретились в “Rainbow” и целовались, сидя за столом. Лори попыталась отвести гитариста на стоянку автомобилей, чтобы сфотографироваться, но он отказал девушке. Пейдж отвез Лори к себе в номер и два старинных любовника долго беседовали. Лори сильно обиделась, узнав, что Джимми бывал в городе, но за 2 года так ни разу и не позвонил ей. «И вот что он мне ответил», — вспоминала она, пытаясь передать интонации его голоса, — «Лори, последние 7 лет жизни я был так напичкан наркотиками, что даже не хотел видеть тебя. Теперь я покончил с этим и знаешь сколько времени потребовалось на это? 4 дня».

Лори продолжила: «Скажи, а ведь наша любовь была особенной. Я — ангел со сломанным крылом и со смущением говорю это». «Знаешь, никому об этом не говорила и надеюсь, что он не разгневается на меня, так как я до сих пор обожаю его. У него доброе сердце и неповторимая душа. Я буду всегда любить Пейджа. Я выросла рядом с ним, это было началом моей жизни». «Грустно видеть его таким худым и бледным», — говорит она. «Я даже не поверила. Меня поразил его вид в самое сердце. Думаю, что он был очень несчастлив, сотворив с собой такое. Всякие сучки довели Джимми до такого состояния. Я также узнала, что на некоторое время он превратился в импотента, потому и искал забвения в героине. Он не был больше прежним Джимми. Но теперь он стал постепенно превращаться в обычного Пейджа.» «Он сообщил мне, что принимал героин ежедневно на протяжении семи лет, а теперь заявил, что с этим покончено. И я верю ему. Нет причины обманывать. Очень беспокоился обо мне. Сказал: «Лори, а ты продолжаешь принимать эту дрянь?» «И когда я ответила отрицательно, он воскликнул: «Слава Богу!»»

В Лос-Анджелесе Джимми опять играл великолепно. Когда он достал свой смычок, толпа опять пришла в неистовство. Пол Роджерс — коренастый, искренний, размахивавший микрофоном, как тинейджер-вокалист из группы Free 15 лет назад. Пол делал большие успехи. За кулисами у Джимми была своя костюмерная. Коул поинтересовался судьбой Питера Гранта: «Как там Фэтсо (Толстяк)?» Джимми ответил: «Я уволил этого толстого пиздюка. Пусть идет к ебеней матери, раз заслужил это. Забудь этого долбоеба!»

На следующий вечер к Джимми пришли старые друзья — мисс Памела и певец Майкл де Барр. Парочка поженилась и жила в Лос-Анджелесе. Майкл создал новую группу Chequered Past со Стивом Джонсом, экс-гитаристом врагов Цеппелинов Sex Pistols. За кулисами Барр старался вести непринужденно и одновременно он умолял Пейджа сыграть несколько мелодий из первого альбома новой группы. Стив Джонс сказал Джимми: «Ты всегда был моим кумиром. Пейдж отреагировал: «Угу, угу», проявив полную рассеянность. В последствии, Джимми сообщил мисс Памеле, что одинок и не имеет друзей. «Так он лгал всегда», — комментирует мисс Памела.

После Лос-Анджелеса гастроли переместились в Нью-Йорк. И опять Джимми вызвал овации публики, правда поделив восторги с двумя другими гитаристами Yardbirds, которые всегда пытались конкурировать с Пейджем. (“The Rolling Stone”, освещая турне, сообщал: «Имели место трения между Клэптоном, который «завязал» с наркотиками с десяток лет назад и Пейджем, о котором нельзя было этого сказать».) Отзывы о Джимми, как и всегда, были прямо противоположными. Один критик сказал, что Пейдж похож на «кусок тощего мяса из «Макдональдса»». Другой заявил, что новая совместная песня Джимми и Пола Роджерса, если она будет выпущена, то моментально станет «платиновой».

После гастролей Джимми отправился домой, а затем — в Сингапур и на остров Бали, чтобы немного развеяться на Рождественские праздники. Перед отъездом он сообщил прессе, что возможно приступит к формированию новой группы с Полом Роджерсом где-нибудь в 1984 году. Может выпустит пластинку и вернется в музыку. «Я слишком уж долго без работы», — заметил он. Вернувшись из Сингапура, Пейдж позвонил Ричарду Коулу в Калифорнию и сообщил ему о декабрьских гастролях Роберта в Англии. Во время бристольского шоу на сцене в джеме принимал участие и Джон Пол Джонс. Джимми решил присоединиться к выступлениям Роберта в Лондоне. Коул сказал Джимми следующее: «Я собирался прийти к концу концерта. Но затем мне позвонил Джонси и сказал «нет». Пейдж добавил: «Приходи к началу, так как после 4-го номера будет довольно уныло»», «Пейджи совсем не изменился», — говорит Коул. «Он проговорил: «О, этот ебаный Перси. С ним говорить все равно, что с религиозным фанатиком»». Через несколько месяцев Ричард Коул был арестован во второй раз за управление автомобилем в нетрезвом виде и должен быть помещен в тюрьму согласно калифорнийским законам. Несмотря на это, он вылетел в Лондон ночным рейсом. Перед отъездом он задумался о том, что часто называл «ебаными стигматами Лед Зеппелин». На вопрос — верит ли сам во все это — отреагировал: «Не думаю, что кто-то из группы охуенно выиграл. У меня, бля, никогда не было удачи после развала. Плант ушел от жены, его сын умер. С Пейджем и Джонсом все в порядке. Бонзо умер. Грант вышел из игры … Вся эта история охуенно покрыта мраком».

Раны Лед Зеппелин стали зарубцовываться. 1984-й год продолжался и Джимми истомился от ничегонеделания. В возрасте 40 лет Пейдж опять засучил рукава. Он играл на сейшенах Стивена Стиллза, выпустившего сольный альбом, выступил вместе с Робертом Плантом и подбил диско-фанк продюсера Найла Роджерса поработать в студии над альбомом классического рок-н-ролла. Сейшены соединили вновь не только Роберта и Джимми, но и Джеффа Бека для дуэли двух солирующих гитар, что было еще во времена Yardbirds. Первые 5 вещей из этих сессий были выпущены осенью 1984 года на пластинке под названием “The Honeydrippers/ Volume 1” на новой фирме Роберта “En Paranza”. Материал “Honeydrippers” включал и новые варианты Hank Ballard and the Midnighters “I Get A Thrill”, новоорлеанскую классику “Sea of Love”, “I Got A Woman” Рэя Чарлза (которую последний заимствовал у Southern Tones и представлявшую собой старый госпел “It Must Be Jesus”), “Young Boy Blues” Бена Е. Кинга (написанную Филом Спектором) и резкую, пронзительную гитару на мотив “Rockin’ At Midnight” Роя Брауна. Хотя и выпущенная инкогнито, пластинка выдавала голос Роберта. Скоро появились и видеоклипы, в которых Роберт представал задумчивым, мечтательным, романтичным на фоне природы Балеарских островов. Музыка не была «крутой», но старинные фаны узнавали чистый энтузиазм, так схожий с цеппелиновским напором прошлых дней. Альбом имел коммерческий успех, оставаясь многие недели в американской “Top 10”. Даже Бонзо участвовал в создании пластинок из могилы. В Англии ливерпульская группа Frankie Goes To Hollywood лидировала в списках с хитом “Relax”. Тяжелые барабанные аранжировки для песни были сделаны нью-йоркским инженером на синтезаторе “Fairlight” после соединения двух вещей с “Led Zeppelin II”. Убийственная ирония.

В конце 1984 года полиция обратила внимание на человека в состоянии полной прострации в здании вокзала. Им оказался Джимми Пейдж. Во время обыска у него обнаружили пакетик с кокаином. Владелец наркотика был арестован. Это был второй арест за хранение наркотиков в течение двух лет. Возникли опасения, что Пейдж будет заключен под стражу. Во время слушания дела Джимми находился в наручниках. Судья произнес: «Вообще-то, это случилось во второй раз и Вы должны отправиться в тюрьму. Но если так произойдет, то это может печально отразиться на Вашей профессии». Джимми оштрафовали на 450 фунтов. Он был слишком известным музыкантом и имел слишком много долларов, чтобы отправиться в тюрьму. В конце месяца Пейдж объявил, что занят организацией группы под названием The Firm. Альбом и гастроли стали неизбежными.

Вслед за этими событиями, поп-мир, который так хорошо знали Цеппелины и на который влияли, перестал существовать для них. Юные фанаты теперь попали под влияние плохого вкуса или иными словами — сели на диету британских синтез-групп, опущенных трансвеститов и метал-групп. Теперь видеомагнаты и расисткие радиопрограммы вещали поп-музыку. Лед Зеппелин проклинали опять, именуя гангстерами. Истинные хулиганы и громилы вылезли на поверхность. Всем стало ясно, что Цеппелины скорее умрут, чем попадут под пяту этих людей.