На благотворительный вечер, который подруга Клементины Мэри Скотт устраивала в своем особняке, Вик ехал далеко не в самом радужном настроении. Вся эта история с женщиной-сантехником и ее детишками не шла у него из головы. Он понимал, что был далеко не на высоте, что нельзя было быть таким грубым с детьми и женщиной, хоть бы она и была сантехником с мужским характером.

На этой истории неприятности, увы, себя не исчерпали: припарковав машину за воротами особняка Скоттов, Вик столкнулся с бродягой, который принялся весьма назойливо канючить у него деньги и даже осмелился похлопать его, Вика, по спине своими грязными ручищами… В общем, вечер был безнадежно испорчен, даже не успев начаться. Вик чувствовал себя полным идиотом и был немного зол на Клементину за то, что она оставила его разбираться с домашними проблемами.

Да и сам благотворительный вечер, надо сказать, не вызывал в Викторе должного трепета. На нем обыкновенно присутствовали и женщины, и мужчины. Женщины хвастали своими нарядами и изощрялись в колких шуточках по поводу своих более успешных подруг; мужчины сонно слонялись по залу, не зная, куда деваться от подчас назойливого внимания со стороны прекрасного пола. Все это, разумеется, проводилось под эгидой благотворительности: распродавались бездарные картинки и нелепые поделки, смастеренные детьми тех, кто принимал участие в организации сего действа, разыгрывались никому не нужные вазы, статуэтки и прочие безделицы, потом все деньги складывались в инкрустированный какими-нибудь затейливыми каменьями ящичек и объявлялось, что сбор средств для помощи детям, старикам или бездомным прошел успешно.

Клементина, которая никогда особенно не интересовалась ни теми, ни другими, ни третьими, обыкновенно принимала в организации благотворительных вечеров самое деятельное участие. Вик не имел ничего против: в конце концов, ей ведь нужно было чем-то разнообразить свою скучную жизнь. Ему бы это тоже не помешало, но, увы, благотворительные вечера не входили в число приятных для него развлечений. Вику нравилось, например, кататься на яхте, и он даже купил себе бело-голубую красавицу, которую назвал «Веста», но это увлечение очень скоро ему надоело — вечеринки на яхте были такими же однообразными, как вечеринки в особняках многочисленных друзей.

Мэри Скотт и ее супруг Дагги встретили Вика с распростертыми объятиями. Прежде чем узнать о том, где в этот момент находится его супруга, Вику пришлось выслушать, сколько средств было собрано на благотворительность и как чудесно начался вечер. После этого Вик выслушивал то же самое от всех, кого встречал в роскошной гостиной Скоттов. Перед ним мелькали десятки лиц, но, в сущности, говорили они одно и то же. Вику почему-то пришло в голову, что если бы здесь был рыжий демон, который чинил сегодня его джакузи, то у этих респектабельных и обеспеченных господ появились бы новые темы для разговоров.

Он досадовал из-за того, что никак не мог найти Клементину, но даже обрадовался, когда среди гостей мелькнуло хорошо знакомое ему женское лицо — лицо его тетушки по отцу, Лиз Гудроу.

Лиз была довольно язвительной и ироничной особой, но к племяннику всегда относилась с большим теплом. Она была единственной из немногих, кто позволял себе критиковать Генри Гудроу. Особенно часто ее критика касалась воспитания племянника — Лиз считала, что ее брат слишком уж давит на сына и даже «порабощает» его.

— Тетя… — Вик чмокнул Лиз в щеку, удивительно свежую для возраста ее обладательницы. Тетя Лиз никогда не была замужем и любила шутить, что именно поэтому ей удалось продлить свою молодость. — Не ожидал тебя здесь увидеть…

— Я и сама не ожидала, что приду, — хмыкнула Лиз. — Мэри Скотт понадобилось, чтобы я занялась украшательством ее праздника, а мне было так скучно, что я согласилась… Впрочем, здесь еще скучнее, чем дома, — мой Тинто куда более остроумный тип, чем все эти господа… — Тинто был любимым котом Лиз, с которым Вик частенько забавлялся, когда бывал в гостях у тети. — Уже собиралась уходить, но Клементина сказала, что ты скоро приедешь… Как ты себя чувствуешь, Вик?

— Не хуже, чем в последнюю нашу встречу, — натянуто улыбнулся он. — А почему ты спрашиваешь? У меня болезненный вид?

— Скорее удрученный, — сообщила тетя. — Я кое-что хотела с тобой обсудить, но потом струсила и решила отдать тебе вот это… — Тетя Лиз залезла в сумочку и, вытащив из нее большой желтый конверт, протянула его Вику.

— Что здесь? — изумленно покосился он на тетушку.

— Думаю, тебе будет интересно на это взглянуть, — полушепотом ответила тетя. — Только обещай, что откроешь его, когда я уйду, и не станешь делать глупостей. Просто хорошо подумай над тем, что увидишь, и не делись ни с кем этой информацией. Ни с кем — слышишь, Вик?

Вик оторопело кивнул.

— А завтра, когда ты… все обдумаешь, мы с тобой серьезно поговорим. Ты хорошо меня понял?

Вик снова кивнул.

— Будь умником. — Тетя поцеловала его в щеку и принялась маневрировать между участниками вечера, разбившимися на небольшие группки.

Вик с опаской покосился на конверт. Что в нем может быть такого? Из-за чего тетя Лиз напустила на себя столько таинственности?

— Чудно, — пробормотал он и тут же увидел Клементину, которая помахала ему рукой и направилась в его сторону.

Вик поначалу замешкался, а потом спрятал конверт за спиной. Наверное, не нужно, чтобы жена его видела. Начнутся расспросы, а он обещал тете ничего не говорить о содержимом конверта. Впрочем, он и сам не знал, какая «начинка» у этого странного «пирожка»…

— Привет дорогой. — Клементина сложила губы трубочкой — она не слишком любила целовать мужа на людях. — Ну как тебе? По-моему, вечер удался. Не зря старались. А знаешь, сколько мы собрали средств?

Вик изображал удивление, восхищение, но сам все время думал только о конверте, который был спрятан у него за спиной. От Клементины не ускользнуло, что он чем-то взволнован.

— Дорогой, с тобой все в порядке?

— Да. Не обращай внимания. У меня был трудный день. Сантехник, которого нам рекомендовали, оказался женщиной.

— Что? — глаза Клементины округлились.

— Женщиной, — кивнул Вик, — и эта женщина такое устроила… Впрочем, лучше я расскажу тебе об этом дома.

— Женщиной? — Глаза Клементины сузились — так всегда бывало, когда ей казалось, что Вик о чем-то недоговаривает. — Она была хорошенькой?

— Хорошенькой? — Вик едва сдержал смех. — Если ты считаешь хорошенькой дамочку с клоунскими волосами, грязными руками, одетую в огромный комбинезон, то да — она была просто красавицей.

Клементина расслабленно улыбнулась.

— Ну ладно. Меня утешает, что тебе она не приглянулась. Смотри мне, — она шутливо пригрозила мужу пальцем, — ты знаешь, что я очень ревнива… Слушай, Вик, — Клементина посерьезнела, — тебя разыскивает Кит. Помнишь, я говорила, что он хочет подписать какие-то бумажки?

— Ах да, — кивнул Вик и снова вспомнил о конверте. — Я найду его, только сначала мне нужно кое с кем поговорить… Пусть подождет.

— Хорошо, — кивнула Клементина и снова сощурила глаза. — А с кем это ты собрался говорить? Уж не со своей ли сантехникшей?

— Успокойся, не с ней, — улыбнулся Вик. — Так, ерунда, тетя попросила.

— Ах, твоя тетя, — немного сердито покосилась на него жена. — Я видела ее. Она была холодна со мной, как никогда. Можно подумать, я виновата в том, что твой отец оставил тебе все свое состояние.

— Брось, Клем, мы столько раз это обсуждали. Тетя Лиз не нуждается в деньгах. И никогда не была на них помешана.

— Все мы делаем вид, что деньги — тлен, — хмыкнула Клементина. — Но на самом деле жить без них не можем… Иди, только не забудь найти Кита.

— Конечно, дорогая…

Единственным безлюдным местом в доме Скопов оказался бассейн. Уже наступила осень, и никому не хотелось мерзнуть на улице. Хотя Вик подумал, что голубое зеркало воды смотрится особенно красиво в обрамлении золотистых листьев.

Он присел на шезлонг, который хозяева не успели убрать, и открыл конверт. Судя по его плотности, в нем лежали листы бумаги или фотографии. Вик не стал медлить и извлек содержимое конверта. Это действительно были фотографии, и на первом же снимке он увидел хорошо знакомые ему лица: лица Кита Торнтона и его, Вика, жены. Все было бы ничего, все было бы вполне объяснимым и приемлемым, если бы не то обстоятельство, что на фото эти двое вдохновенно… целовались.

Может, свет не так падает? Виктор не верил своим глазам и даже покрутил в руках фотографию, словно свет фонаря смог бы убрать со снимка сладострастное выражение на лице его жены. Но со светом, к несчастью, все было в порядке. А все другие снимки говорили только об одном: у его жены Клементины и его лучшего друга, его бывшего однокурсника, его правой руки (и левой, если уж честно, тоже) был страстный роман, о котором сам Виктор Гудроу даже не подозревал.

А вдруг фотомонтаж? — скользнуло в голове у Виктора, который все еще не мог поверить собственным глазам. Все знают, на что способны современные чудо-технологии. Пятидесятилетнюю упитанную тетку могут представить стройной светловолосой секс-бомбой, так почему бы и не…

Нет, он отмахнулся от слабого утешения. Фотографии ему передал не кто-нибудь, а тетя Лиз. Стала бы она мухлевать со всякими там фотошопами? Лиз Гудроу никогда не испытывала нежной привязанности к жене племянника, но додуматься до такого… Да и зачем ей все это понадобилось? Если только поверить в слова Клементины о том, что тетя Лиз и впрямь хотела получить от своего покойного брата больше, чем скромный домик в пригороде…

Поначалу Вик подумал, что найдет Клементину и покажет ей снимки. Может быть, ее реакция подскажет ему, где правда, а где ложь? Потом Вик вспомнил о просьбе тете Лиз и решил, что ему совсем не хочется прилюдного скандала с женой, а если уж говорить начистоту, то и вовсе не хочется видеть ни Клементину, ни Кита.

Вик чувствовал себя опустошенным, смятым и раздавленным. О том, чтобы вернуться ко всем, улыбаться знакомым и выслушивать разглагольствования о пользе и прелести таких благотворительных вечеров, не могло быть и речи. Он решил, что ему лучше незаметно выскользнуть из дома Скоттов и заглянуть в какой-нибудь не слишком шумный бар, чтобы выпить, посидеть в одиночестве и подумать о том, что делать дальше.

Выбравшись через черный ход, Вик пошарил по карманам, но ключей от машины в них не обнаружил. Наверное, уронил где-нибудь у Скоттов. Да черт с ней, с машиной… В конце концов, он собрался выпить, а значит, ему лучше вызвать такси.

Отойдя от особняка на безопасное расстояние, Вик позвонил и вызвал такси. Через полчаса он уже сидел в баре на окраине Паркстауна и пил дешевый виски, от которого воротило не меньше, чем от снимков, где его жена целовалась с его же другом. Мобильный Вик отключил. Что, если Клементина или ее любовник примутся ему названивать? Впрочем, сейчас ему уже хотелось верить в то, что все им увиденное было какой-то нелепой ошибкой или неумной шуткой тети Лиз. В конце концов, завтра он придет в себя и потребует от тети объяснений, и, может быть… может быть, все снова уладится и будет, как раньше.

Осушив бог знает какой по счету стакан, Вик не без удивления осознал, что его не так пугает измена Клементины и предательство Кита как страх, что в его спокойной и ровной жизни произойдут перемены. Но эта вспышка откровенности с самим собой длилась недолго — очередная порция виски окончательно избавила Виктора Гудроу от способности размышлять…

— Может, вы меня… э-э-э… хоть куда-нибудь привезете… Ик… Я… э-э-э… — ик! — хочу наконец оказаться дома… Не-ет… Домой я — ик! — не хочу. — Вик снова икнул, приложил палец к губам и заговорщическим тоном прошептал водителю: — Там жена, а она мне и… и… изменяет…

Водитель, судя по всему, был равнодушен к страданиям своего пассажира, который вот уже битый час заставлял его колесить по Паркстауну и всякий раз, когда они приезжали по адресу, им же названному, заявлял, что в этом доме его — ик! — не ждут… Если бы водитель был личным шофером Виктора или таксистом, то он, пожалуй, постарался бы оставить эти выходки без внимания. Но пассажир, подобранный им на окраине Паркстауна, не был его работодателем, а потому порядочно разозлил полусонного водителя, который уже давно надеялся получить свои деньги и вернуться домой.

— Черт возьми, — не выдержал наконец водитель, — может, определишься, куда тебе надо? А еще лучше, если наконец расплатишься со мной… Я катаю тебя уже больше часа.

— Эт-то что еще за тон? — раскрыв слипающиеся глаза, поинтересовался Виктор. — Я п-плачу тебе деньги, ты — ик! — меня в-везешь…

— Вот и я о деньгах… Может, рассчитаешься за то, что мы с тобой накатали?

Виктор, возмущенный нахальным поведением водителя, отхлебнул виски прямо из бутылки и пошарил по карманам. Наличных не было, осталась только карточка, которую Вик как ни в чем не бывало протянул водителю. Тот уставился на него так, словно вместо карточки пассажир протянул ему пустую бутылку.

— Это еще что?

— Что значит «что»? — пробормотал Виктор. — Обыкновенная карта. У вас есть… э-э-э… тем… терн… тер-ми-нал?

— Какой еще терминал? — выставился на него водитель. — Где деньги?

— Там. — Виктор ткнул пальцем в карточку. — Их… э-э-э… надо снять.

Первой мыслью водителя было наподдать этому пьяному бездельнику, который почем зря мотал его по всему Паркстауну, но потом он передумал. Зачем марать руки, когда можно проучить этого типа так, что он вовек не забудет?

— Ладно, — кивнул водитель. — Я отвезу тебя домой или куда тебе там надо. Можешь пить свое виски и не беспокоиться…

— Правда? — обрадованно улыбнулся Виктор. — Ладно, тогда завези меня — ик! — к моей тетке.

Нет, друг, я отвезу тебя не к тетке, а к чертовой бабушке, хмыкнул про себя водитель и бросил недобрый взгляд на пассажира, хлещущего виски, как обычную воду…