В ночные часы большинство улиц древнего города, несмотря на яркое освещение, были немноголюдны. Исключение составляли лишь кварталы развлечений, принадлежавшие торговым кланам, и парки в районах, примыкавших к центру столицы. В этом месте время под звездами безраздельно принадлежало закусочным, чайным, театрам, цирковым аренам, и, конечно же, публичным и игорным домам. А изменить этот порядок, установившийся столетия назад, уже давно не могли ни война, ни эпидемия, ни самая разрушительная природная катастрофа. Казалось, в этом даже заключается часть той воспетой поэтами незыблемости и монолитности, которая всегда ассоциировалась у жителей имперских провинций с самим именем величественной Хэйан–кё.

Южные ворота Медного Тигра запирались каждый день сразу после заката, а их стража в последние недели была особенно бдительна. Недавнее нападение бандитов, затронувшее ворота Бронзовой Черепахи и прилегающий к ним квартал Инаса, где массово селились чужеземные торговцы, еще было очень свежо в памяти у офицеров столичного гарнизона. Мятеж тайпэнто Мори, окончившийся по милости предков небесным воздаянием предателю, тоже не давал хранителям городского спокойствия лишних поводов для небрежения своими обязанностями. Так что не было ничего удивительно, что припозднившегося всадника, подъехавшего в поздних сумерках к огромной каменной арке, прячущейся в глубине многоярусного барбакана, встретили грубым окриком и десятками стальных наконечников, смотревших на одинокую фигуру из многочисленных узких бойниц.

Отношение караульных мгновенно переменилось, едва в желтом свете фонарей сверкнула зелеными искрами полированная нефритовая пластина. Аккуратные темные иероглифы, что украшали поверхность камня, были вытравлены кислотой и заполнены особым лаком, секрет которого в Империи знали писцы лишь одной организации. Красные прожилки, появлявшиеся на черных черточках при застывании редкого состава, были таким же бессменным атрибутом тайной императорской службы, как и черные восковые печати с «пустыми» гербами, украшавшие донесения и доклады всех ее наблюдателей.

Гулкий цокот подков по булыжной мостовой быстро потонул в других звуках, едва всадник промчался под гранитными сводами и свернул на один из малых императорских проездов, что, подобно знаменитому Юсудзаки, вели к древней площади Цы–Сэн и священному Кругу Предков. Вытянувшись идеально прямыми линиями, эти улицы делили столицу на четыре неровных части, но только Юсудзаки имел свое собственное название, а другие так и оставалась по сей день безымянными. Гонец Всевидящего Ока направлялся сейчас в самое сердце Единого государства, и последним препятствиям на его пути, были короткие задержки, случавшиеся у кордонов из деревянных рогаток, с некоторых пор появлявшихся теперь на ночных улицах.

В то же самое время в одном из совещательных залов, спрятанных в недрах Золотого Дворца, шесть человек и существо, не имевшее ничего общего с природой плотского мира, рассматривали южный участок гигантского макета, представлявшего собой невероятно точную и детализированную карту самого большого известного государства, существовавшего на сегодняшний день.

Стены помещения были отделаны чайным щелком и панелями из красного дерева, украшенными филигранной резьбой. Их стоимость могла сравниться лишь с изяществом исполнения, которое проявили лучшие мастера Империи, выполняя один из бесчисленных заказов придворного цзун–гуна. Дорогая мебель, изысканная в своей простоте и качестве, была выполнена в том же стиле, идеально вписываясь в интерьер. Отсутствие окон скрашивали несколько пейзажей, чей холст был заключен в неброские рамы и надежно скрыт под тонким стеклом.

Сиккэн Сумиёси Тэн, первый человек в иерархии дворцовых чиновников и второй человек в государстве, считавшийся таковым не только по статусу, но и по реальному положению вещей, сидел в плетеном кресле чуть в стороне от рельефной карты и, поджав недовольно губы, массировал переносицу большим и указательным пальцами. Здесь, вдали от официальных докладов и церемониальных приемов, в кругу тех, с кем можно было быть самим собой, Всесильный Тэн не прятался под каменной маской отчуждения и актерского грима. Двадцать пять лет, проведенных на этой службе, испещрили лицо сиккэна морщинами и пигментными пятнами, а серебряная седина все быстрее покрывала собой его некогда густые темные волосы. Рукава сапфирного каймон Сумиёси были испачканы в чернилах и сильно измяты, противореча тому образу безупречного начальства, что сложился за долгие годы у его подчиненных, но этот момент был одним из тех немногих, когда верховному чиновнику Империи было наплевать на то, какое он производит впечатление.

Еще два человека в таком же синем облачении служащих и в круглых шапочках, увенчанных драгоценными камнями, заняли место с другой стороны стола. Джэнг Мэй, верховный распорядитель военных запасов, полный и длинноусый мужчина средних лет, перебирал и раскладывал по стопкам бумажные листы из массивных коробок, обтянутых акульей кожей. Количество архивных ящиков с отчетными документами императорских военных складов значительно превышало две полных сотни, и на полу рядом с чиновником высилась настоящая баррикада, разобраться в содержимом которой было бы под силу далеко не каждому бюрократу. Второй человек, чьи черты лица были настолько неброски, что случайному взгляду было попросту не за что зацепиться, напротив пребывал в безучастном спокойствии, лишь прислушиваясь к разговору и делая изредка глотки из большой фарфоровой пиалы, наполненной ароматным чаем. К»си Вонг, глава тайной императорской службы, хорошо знал свое дело и проявлял активность только тогда, когда в этом действительно возникала необходимость.

Трое оставшихся людей принадлежали к числу личных вассалов Императора, о чем говорили их расшитые суо и тяжелые обоюдоострые мечи, висевшие в богатых ножнах на роскошных поясах. Лишь один из полководцев выделялся на общем фоне отсутствием привычного оружия, являвшегося обязательным атрибутом каждого, кто приносил присягу перед Нефритовым троном. Да и его облачение, из добротного прочного полотна, сшитое умелыми руками, бросалось в глаза своей серой невзрачностью. На нем не было ни украшений, ни родовых гербов, ни «трофейных знаков», столь любимых среди молодых тайпэнов, а ведь по возрасту этот парень как раз попадал в число последних.

Впрочем, эти вопросы могли возникнуть только у того, кто не знал, как зовут человека, склонившегося в раздумьях над картографическим произведением искусства. Во всяком случае, в пределах столицы трудно было бы отыскать кого–то, кому не было известно имя Ли Ханя, опального тайпэна Империи, спасителя Ланьчжоу и дзи–клятвопреступника, а согласно народной молве еще и колдуна–демонолога. Последний слух весьма красочно подтверждал факт присутствия на собрании седьмого участника.

Глаза Куанши рад–Шаарад, младшего сына командующего четвертой проклятой армии Ло–тэн, наблюдали за происходящим из–за узких прорезей рогатого шлема, сверкая двумя огненными бездонными провалами. Багровый доспех из ороговелой кожи и тяжелый прямой меч, подвешенной на перевязи из «живых осколков душ», выглядели настолько инородно и чуждо, что не оставляли уже никому ни малейших сомнений в природе происхождения Куанши. Однако само появление демона на военном совете не было чьей–то прихотью или желанием произвести некое впечатление, как решили поначалу тайпэны Ши Цзянь и Васато Вань.

Далеко не сразу эти полководцы, которым было поручено сформировать коллегиальный совет по вопросу отражения агрессии со стороны Юнь, смирились с мыслью, что их третьим соратником в этом деле станет безродный Хань. Лишь явственные заслуги и безграничное доверие со стороны их общего повелителя позволило наследникам старых знатных семей взглянуть на Ли без сословной спеси и презрения, соглашаясь с его правом находиться здесь. Но вот новость о том, что молодой тайпэн фактически станет номинальным голосом другого, совсем уже не пришлась по вкусу вассалам Императора. Разумеется, главным, что взбеленило военачальников, в особенности Цзяня, чьи предки из рода Ханкой сражались против солдат Шаарад еще в те далекие времена, было именно то, что этим «кем–то другим» должен был стать демон.

Пересказ почти сказочных похождений Ли и его спутников за гранью привычного мира, откуда в конечном итоге и был извлечен Куанши, а также объяснение всех нюансов двойственности его нынешней духовной сущности, заняло большую часть вечера. Трудно было сказать, насколько в итоге поверили всему сказанному Васато и Ши, но, по крайней мере, к полуночи все наконец–то приступили к тому, ради чего их здесь и собрали.

Тайпэн Цзянь не стал долго изощряться в словесности и сразу же обратился к теме, которую никто из присутствующих не захотел бы затрагивать по собственной воле.

— У нас просто физически нет солдат. У нас нет ни резервов, ни тыловых соединений, находящихся на учениях или перекомплектации. Мы будем банально проигрывать Юнь из–за их численного превосходства. Несмотря на то, что императорские солдаты более дисциплинированы, лучше обучены и прекрасно оснащены, противник задавит нас количеством и утопит в своей крови. По самым оптимистичным оценкам нашей разведки общая численность войск вторжения превышает сто двадцать тысяч клинков, и хотя у них мало кавалерии и осадной техники, но мы понятия не имеем об их тылах. Между тем общая численность гарнизонов, которая находится в нашем непосредственном распоряжении, не более сорока тысяч. Пять тысяч дворцовых стражников безвозвратно потеряны, но и они вряд ли смогли бы серьезно переломить ситуацию. К тому же не стоит забывать о действиях на море, Центральный флот прикован к обороне побережья Маннай и Хэйан, а Южная эскадра заперта в Таури. Пока город держится, корабли Юнь не рискнут двинуться на север, опасаясь оказаться в тисках, но эта отсрочка тоже не вечна. Мне кажется, что уместно будет подумать о необходимости вступить в переговоры. Противник должен понимать, что не сможет проглотить тот кусок, который он уже откусил, а мы в свою очередь могли бы смириться с некоторыми… потерями. Пойти на уступки в такой ситуации не будет оскорбительным для Империи, и следует без излишних эмоций рассмотреть возможность отхода части южных земель к Юнь, при условии сохранения нашего контроля над ключевыми точками.

— А как же подданные Императора? — Ли Хань оторвался от макета, посмотрев на Цзяня и не скрывая своего нелицеприятного отношения по поводу сказанного. В отличие от других полководцев, привычных к дворцовому этикету, этот юноша не прятался за показным безразличием, да и вообще не стеснялся проявлять эмоции, что несколько смущало остальных. — Как быть с теми людьми, что населяют земли, которые окажутся «под разделом»? Вряд ли им позволят так просто уйти оттуда. Или с их потерей мы тоже можем смириться? Отдать их на откуп Юнь, как скот? И чем тогда мы лучше них или тех же ракуртов–работорговцев?

— Я не зря предложил обсудить этот вопрос, не апеллируя к моральным дилеммам, — Цзянь заметно побагровел, но сумел сохранить спокойный тон. — Речь идет о сохранении целостности Империи, и потеря некоторых окраин кажется мне меньшим злом, чем опасность того, что Юнь начнут грабительские набеги на центральные провинции, едва покончат с очагами сопротивления в Генсоку и Хэйдань. Кроме того, только частично уступив их требованиям и предложив в оплату некоторое количество золота, мы можем почти гарантированно говорить о сохранении своего влияния в Таури. Надеюсь, никому не нужно пояснять важность этого порта и необходимость нашего там присутствия, даже если кругом будут лежать враждебные земли?

— Неужели вы полагаете, что Юнь действительно пойдут на переговоры, и будут спокойно ожидать, когда наша Закатная армия вернется из степных равнин, чтобы смешать их с грязью? — с горьким сарказмом ответил Ли.

— Юнь уже удерживают в руках почти все пограничье, мне неприятны слова Ши, но я вынужден с ними согласиться, — покачал головой Вань. — Нельзя отвергать саму возможность, ни разу не попытавшись. В любом случае, мы ничего не теряем.

— Кроме уважения врага и веры простых людей в Империю, — презрительно выдохнул Хань, заставив обоих полководцев стиснуть зубы от злости.

Цзянь понимал, что мальчишку стоит поставить на место, но сделать это было непросто. Конечно, что может быть легче, чем, находясь в безвыходной ситуации, встать в позу и начать рассуждать о высокой морали, преданности долгу и любви к своей родине? С этой стороны к позиции Ли невозможно было придраться, вот только Ши сам был бы первым, кто поддержал бы Ханя, выскажи он в рамках своего «патриотического курса» хоть одну дельную мысль, а не одни лишь завуалированные обвинения в предательстве.

Спор полководцев прервала поднятая рука сиккэна.

— Оставьте эту дискуссию, высокочтимые, она не имеет под собой основания, — поднявшись рывком из кресла, Сумиёси прошел к столу. — Воля Единого Правителя такова, что мы не станем ни торговаться, ни вступать в переговоры с Юнь, если только речь не пойдет о подписании капитуляции с их стороны. На Империю совершено нападение, и мы обязаны покарать тех, кто дерзнул на это. Кроме того, ни один из южных регионов не может быть оставлен нами без тяжелого удара по имперской экономике, — заметив непонимание на лицах военачальников, Тэн усмехнулся. — Да–да. Этот вопрос стоит куда острее поруганной чести и захваченных приграничных крепостей. За прошедшее тысячелетие Золотой Дворец сумел создать из Единого государства законченный и функциональный механизм, полностью самодостаточный и способный производить огромное количество экспортных товаров. Наши тэккэй, умело поделив между собой внутренние рынки, ежегодно вывозят по Степному Шляху только одного лишь шелка на шестьсот бочонков золотого песка. Почти столько же они получают от чая и сахара, а также от других специй, от бумаги, от фарфора и опия. Благодаря имперским алхимикам, даже сырое железо, перелитое в крицы, пользуется в закатных землях невероятным спросом, настолько оно чище и качественнее. Список того, что сама Империя ввозила к себе за последние годы, на удивление краток. Редкие травы и алхимические ингредиенты, не встречающиеся в наших обширных землях, жемчуг, янтарь, плотная змеиная кожа, рыбий зуб, слоновая кость, курительные смеси из красных и рыжих листьев таба, желтый хлопок и разные предметы роскоши, вроде ковров Срединных царств. Как вы, надеюсь, заметили, большинство из этих товаров поступали к нам с севера и с юга, и если с айтами вопрос уже решен, то торговые связи с Юнь и Умбеем всегда были похожи на танец канатоходца по горящему тросу. Мы ничего не теряем, пока речь не заходит о наших собственных землях, у торговых домов всегда остаются рынки сбыта, да и внутренние перепродажи и перевозки дают треть доходов в государственную казну. Но у нас нет пустых или ненужных территорий, как например у сиртаков. Каждая часть Империи это деталь механизма, о котором я упоминал. И каждая из них важна не меньше, чем иная другая. Генсоку — наш главный источник рыбы и океанского зверя, китобойные эскадры Таури поставляют нам две трети от общего числа мяса и жира морских гигантов. Краб, трепанг, гребешки, осьминоги, кальмары, моллюски, колючие шары, десятки видов водорослей, сотня рыбных пород. Знаете, сколько рыбацких артелей и торговых попечителей кормятся с этого промысла? А сколько возчиков, бондарей, маслоделов и алхимиков, создающих сухой лед, ежедневно участвует в процессе распространения этих продуктов по всей территории Империи? Если источник всего этого морского богатства окажется в руках у Юнь, нам придется не только перейти на сухую айтскую сельд, но и столкнутся с десятками обнищавших семей в каждом маленьком городке от новых южных границ до дремучих хшминских лесов. Наши противники достаточно умны, чтобы самим наложить руку на всю эту торговлю, и не думаю, что они поступят как–то иначе с многочисленными шахтами Хэйдань и чайными плантациями Чжу. Половина сахарного тростника выращивается в Нееро, а лучшая глина для фарфоровых заводов берется по берегам Чаанцзянь. Литейные заводы, прядильные мастерские, бумажные мануфактуры, не говоря уже о посевных площадях, рисовых поймах и скотных дворах, часть из которых удостоена чести быть поставщиками императорского двора. Мы можем позволить себе потерять все это, но не можем позволить отдать нашему врагу. И поэтому, высокочтимые, вам нужно не просто отбросить врага и восстановить честь Империи, но и думать при этом о многих вещах, столь непривычных для вас. Мы давно не вели масштабных войн и стали забывать о тех принципах, по которым следует организовывать подобный процесс. Это не набег кочевников и не вылазки карабакуру, столкновение с Юнь было неизбежно, но только победой над ними Империя смогла бы окончательно утвердить свое право на существование. И пусть ситуация сложилась не лучшим образом, вам придется найти выход, который устроит только нас, а отнюдь не обе стороны.

— Мне кажется, было бы неправильно изначально отвергать саму идею каких–либо переговоров, — заговорил Цзянь, едва стихли последние слова Сумиёси. — Ведь даже сама постановка обсуждения может быть двоякой…

— Тебе же было сказано «нет»! — высокое существо, замершее у дальней стены, утробно рыкнуло, перебив императорского вассала на середине фразы.

До этого момента Куанши был настолько неподвижен и безучастен, что тайпэны уже почти прекратили обращать на него внимание. Внезапное оживление демона заставило людей в комнате вздрогнуть, и только Ли Хань сохранял завидное холоднокровие.

— Когда дается приказ, его следует выполнять, — голос Куанши не изменился, но приобрел какой–то иной оттенок, — выполнять, а не искать способ обойти и сделать все по–своему. Когда–то в Империи этому правилу следовали все, в том числе и сами военачальники.

— И какой же вариант нам следует тогда обсуждать? — поинтересовался Васато, робевший перед сыном Шаарад заметно меньше, чем Ши.

— Раз мирный путь невозможен, то нам следует либо обороняться, либо атаковать самим, — пожал плечами демон. — Но лучше всего, комбинировать эти действия.

— Это слова из наставления, которое я заучивал наизусть еще в детстве, — набрался, наконец, смелости Цзянь. — Но хотелось бы больше конкретики в связи вот с нашей непосредственной ситуацией.

Куанши смерил говорившего плотоядным взглядом, а за маской его шлема отчетливо щелкнули костяные пластины, усеивавшие пасть чудовища. Ши невольно отступил на шаг назад и положил руку на эфес меча.

— Я думаю, у них есть что предложить, — улыбнулся Хань.

Демон в четыре шага пересек комнату и остановился рядом с Ли.

— Ситуация мне видится довольно просто, — загнутый коготь Куанши поочередно указывал на красные пирамидальные фишки, обозначавшие скопления вражеских войск. — Юнь действуют раздроблено, чтобы охватить как можно большую территорию. Они полагают, что имеют в наличии достаточный запас времени для осад, а мы не в состоянии нанести им хоть какой–либо значительный удар по причинам уже названым Цзянем. Тем не менее, двигаться дальше на север они сейчас не могут, следовательно, заниматься укреплением оборонительных рубежей практически не имеет смысла. Нам надо атаковать самим и сорвать их планомерное наступление. Есть две цели, по направлению которых стоило бы направить удар. Циндао и Таури. Сведений о происходящем в Хэйдань практически нет, но это гористая местность, и контролировать ее в принципе сложно, так что пока оставим там все как есть. При выборе цели следует учесть, что второй крепости остается надеяться только на себя, и поэтому предлагаю прорываться к морскому побережью. Я хорошо знакома с архитектурой Циндао, и этот город изначально строился как многоярусное оборонительное сооружение так, что если со времени моего последнего визита там ничего кардинально не изменилось, то при гарнизоне в пятьдесят сотен копий захватить столицу Чжу за четыре месяца не смогут ни двадцать, ни тридцать тысяч воинов. К тому же решительный и несгибаемый характер чжу, граничащий с упертым упрямством, станет для захватчиков не самым приятным сюрпризом.

— Чтобы двигаться быстро и чувствовать себя достаточно вольготно, наша армия должна насчитывать не меньше тридцати тысяч солдат, — Ши Цзянь, прищурившись, следил за движениями демона, задумчиво потирая руки. — Фактически, придется снимать людей из гарнизонов Хэйан, Шенчи, Фуокан и Цинхай. Маннай и Нееро ослаблять нельзя ни под каким видом. Как быстро мы сможем осуществить сбор такого количества бойцов?

— Пять недель, — откликнулся с другой стороны стола Джэнг Мэй. — Ресурсов у нас хватит, весенний ремонт дорог и чистка колодцев, согласно донесениям дзито, проведены в срок, караванные посты торговых домов и привальные стоянки будут подготовлены в течение десяти–двенадцати дней.

— Единственная замена гарнизонам, которая у нас будет, это ополчение, — заметил Тэн. — Как с этим вопросом?

— В Нееро мобилизация уже объявлена, — ответил верховный распорядитель. — Грамоты с распоряжениями по другим провинциям можно разослать вместе с армейскими приказами. Если Император поставит свою печать на соответствующий документ, то все, что осталось в наших закромах с момента сборов Закатной армии, поступит в распоряжение градоправителей и деревенских старост. Новый тайпэнто так и не был назначен, следовательно, любые указания данного совета полководцев могут быть отменены только самим Единым Правителем.

— Будущий военный советник еще должен освоиться в своей нынешней должности, прежде чем приступать к непосредственному руководству, — счел нужным заметить сиккэн, искоса посмотрев на Ханя.

Бывший дзи этого взгляда, похоже, не заметил, однако упоминание о будущем тайпэнто вызвало на его лице яркую гамму эмоций. Единственным претендентом на этот пост сейчас оставался лишь тайпэн Мао Фень, и Сумиёси знал, что никакой взаимной симпатии между этими двумя военачальниками не наблюдалось.

— Силы ополчения придется распылить, малые группы юньских мародеров будут для нас опасны не меньше, чем полноценное вторжение, — Ши быстро указал зелеными флажками несколько направлений, пояснив свои действия. — Большая вражеская армия сможет двигаться через Нееро в Маннай только этими путями, но отряды до сотни сумеют просочиться по проселкам и бездорожью. Ополчению будут нужны хорошие командиры, и часть офицеров следует оставить на местах.

— Что насчет офицеров–наставников в учебных школах Шенчи? — спросил Ли, вспоминая свое прошлогоднее пребывание в крепости Ушань.

— Правильно, — кивнул Цзянь. — Для этих целей они подойдут идеально. Организацию патрульных групп можно перепоручить наемникам торговых домов. Кроме того, в Хэйан–кё остается множество родовых воинов из знатных семей. Большинство поместных родов невысокого происхождения также займутся охраной своих земель, а оставшиеся тайпэны распределят между собой государственные территории. Ресурсы армии, таким образом, высвободятся в достаточной мере, и мы при этом не потеряем возможности контролировать ситуацию в центральных провинциях. Саму армию предлагаю сосредоточить в Вулинь, туда можно доставлять грузы по морю, а кроме того это прямая дорога на Таури вдоль побережья.

— Замечательно, — вновь отрывисто рыкнул Куанши. — Значит, пять недель и тридцать тысяч. А теперь давайте подумаем о вражеском полководце, который, скорее всего, располагает сходной информацией о наших возможностях. Он считает, что у него есть пять недель, и с наибольшей вероятностью он будет ждать нашего выступления по дороге Вулинь–Таури. Он глуп или может быть привык предаваться неоправданному риску?

— Юнь Манчи — многоопытный и прославленный генерал, — сухой и бесцветный голос К»си Вонга был столь же непримечателен, как и его хозяин. — Он аккуратен и педантичен во всем, как и положено истинному Манчи. Он будет ждать описанных действий с нашей стороны, равно, как и десятка других вариантов развития событий.

— Тогда, нам следует поступить так, как мы не можем поступить, согласно его расчетам, — глаза потомка Шаарад сверкнули хищными отсветами. — Мы должны ударить сейчас, в течение двух–трех недель, до того, как вторая армия соберется в Вулинь. И выбрать при этом такое направление, чтобы намерено отвлечь войска Манчи от угрозы с севера.

— Разделение основных сил ничего не даст, — взгляд тайпэна Ваня метался по карте, словно пытаясь поймать ускользающую мысль. — Даже собрав пять тысяч из городов Нееро, нам не удастся провернуть отвлекающий маневр подобного размаха. Хотя… Если бы у нас появилось тысяч семь–восемь лишних бойцов, то используя силы речной эскадры Камо, мы могли бы попытаться спустить их по руслу Синцзян, до ее впадения в Чаанцзянь, и навести там знатный переполох.

— Йосо, — указал Сумиёси. — Небольшой город, который стоит на месте слияния этих двух рек. Там расположена ремонтная верфь для куай–сё малой эскадры Генсоку. Йосо — это ключ к свободному проходу в глубину провинции, если конечно кто–то сумеет быстро овладеть им.

— В городе и его окрестностях стоят два малых полка Юнь, — Вонг впервые приподнялся, заинтересовано «разглядывая» мысленную картину, получавшуюся на макете. — Один большой полк действует на сопредельной территории, и еще один малый захватил главные паромные переправы ниже по течению. Сотня лучших императорских лазутчиков, убийц и диверсантов уже работает в этом месте. По их докладам часть чаанцзяньских джонок успела уйти в воды Синцзян, да и сама эскадра Нееро не сильно пострадала в столкновениях с Юнь. Если усилить их кораблями из русла Камо, то получится мощное соединение.

— По рекам мы сможем выйти к самым стенам Таури, и у Манчи не получится проигнорировать подобную угрозу, — Хань быстро прикинул в уме состав речных флотов согласно их штатному статусу, прописанному в армейском уложении. — Но это всего тридцать джонок и три–четыре тысячи матросов. Слишком мало, чтобы взять Йосо или пробиться через паромные заграждения, а на пути к Таури будут и другие города, занятые Юнь, а также шлюзовые плотины. Нам нужны еще воины.

— Которых у нас нет, о чем я и говорил с самого начала, — недовольно буркнул Ши Цзянь, искренне расстроенный тем, что обсуждаемый план оказался пустышкой.

Громкий стук в дверь ознаменовал появление на пороге одного из телохранителей сиккэна, облаченного в полный пластинчатый доспех и длинный плащ из тигриной шкуры. После битвы, разразившийся в коридорах Золотого Дворца во время «мятежа тайпэнто Мори», личных воинов у Сумиёси осталось всего четверо.

— Явился посланник и предъявил вот это, — солдат продемонстрировал узкую нефритовую полоску на тонкой цепочке.

Сиккэн, быстро обменявшись взглядами с Вонгом, коротко кивнул.

— Пусть войдет.

Гость оказался обычным с виду человеком в простой дорожной одежде и круглой камышовой шляпе, надвитой на глаза. Не обращая ни на кого внимания, он быстро прошел к креслу, где сидел Всевидящее Око Императора, и передал ему короткий бамбуковый тубус, запечатанный черным сургучом. Двигаясь все в той же резкой манере, гонец покинул совещательный зал, так и не проронив ни единого слова.

Вонг внимательно изучил послание, извлеченное на свет, читая столбцы причудливых иероглифов без помощи шифровальной таблицы, являвшейся, как правило, обычной в таких ситуациях. Губы главы тайной императорской службы медленно начали изгибаться в легком подобии улыбки.

— Могу вас порадовать, высокочтимые. В скором времени некоторые силы Юнь окажутся связаны куда более насущными делами в своих юго–западных землях. Не только мы допустили ошибку, уведя основные армейские отряды с дальних границ, и нашим врагам придется оплатить свое вторжение той же монетой.

— Мне казалось, у Юнь перемирие с сиртаками? — заметил Васато.

— С магараджами сиртаков, — уточнил Вонг. — Но есть и другие вожди, которые совсем не против разорвать ту затянувшуюся, по их мнению, полусонную дремоту, что воцарилась по обоим берегам Шаанга.

— Похоже, мне теперь не придется спрашивать, на что пошли перерасходы казны по вашей организации, — усмехнулся Сумиёси.

— Рассчитывать на то, что эта акция отвлечет на себя часть войск из наших южных провинций, я бы не стал, — вытащив с полки из–под столешницы плотный рулон бумаги, Цзянь развернул на краю макета подробную карту царства Юнь. — Но, по крайней мере, все свои резервы, которые они могли бы использоваться против нас, будут перенаправлены в другую сторону. Вот если бы нам еще и удалось реализовать удар вдоль русла Чаанцзянь, с последующим выступление тридцатитысячной армии из Вулинь, тогда ситуация стала бы намного радужнее. Уж во всяком случае, до прибытия союзной кавалерии степняков мы точно не дали бы противнику закрепиться в захваченных землях.

— Нам ведь нужно не так уж и много, четыре–пять тысяч солдат, — обойдя стол, Ли остановился рядом с Джэнг Мэем, по–прежнему перебиравшим свои бумаги. — И кстати, простые солдаты и стражники, в нашем случае, были бы не лучшим решением. По сути, отвлекающей армии нужно будет активно действовать в пределах прибрежных районов, осуществлять быстрые высадки и водные переходы.

То что, Хань говорит все это не просто так, Сумиёси понял сразу же, и вопрос сиккэна не заставил себя долго ждать

— У вас есть какая–то мысль, тайпэн?

— Если позволите, то я хотел бы сам заняться этим речным походом, в то время как уважаемые Цзянь и Вань будут руководить сбором главной армии в Вулинь и общим командованием войсками. Лучшей фигуры, привлекающей к себе внимание Юнь, чем я, у нас нет. А для того, чтобы сделать это поход по Чаанцзянь возможным, и заставить генерала Манчи всерьез отнестись к нашему рейду, мне понадобится всего лишь один указ нашего мудрейшего Императора.

Пальцы Ли Ханя аккуратно подхватили с макета маленький резной кораблик из красного дерева, «прятавшийся» в одном из заливов провинции Хэйан.

— Я надеюсь, мы сможем убедить Единого Правителя, передать под мое командование всех солдат абордажа Центрального флота. Если не ошибаюсь, на судах этого подразделения их как раз должно быть порядка трех–трех с половиной тысяч.