«Спасибо, что не чернила!»

Лан шел по коридору, держа папку чуть на отлете, чтобы не испачкать ненароком. Как вдруг из-за угла вприпрыжку выскочил Ким.

— Привет! Ой… — Он присмотрелся, принюхался…и недоуменно уставился на Лана. — А ты чего такой…красивый?

— Забыл сказать — липкий и сладкий, — без особого энтузиазма усмехнулся Лан, — угостили вареньем, а блюдце дать позабыли.

Ким невольно облизнулся — они с ребятами как раз ждали Дана. И варенья. И тут страшное подозрение охватило мальчишку. Он машинально дотронулся пальцем до большой липкой капли на рукаве Лана, лизнул…

— Смородиновое. — А Даниэля ты не видел?

— Лучше бы не видел, — мрачно ответил Лан.

Ким душераздирающе вздохнул.

— То есть это наше варенье. То есть варенье для нас. — Было… — Уныло констатировал он.

Лан коротко кивнул:

— Остальное на стене и на полу.

— Уронил что ли? — На всякий случай уточнил Ким, хотя догадывался, что не все так просто. — Он нам уже вторую неделю таскает… — Признался он. — С тех пор, как у него в комнате прятались.

Лан ответил не сразу. В число любимых развлечений Дана за последние несколько лет не входило укрывательство друзей и снабжение их продуктами.

— Так он это вам нес?

— Ну да. — виновато подтвердил Ким. — Мы же две недели за обедом без сладкого, а он нам приносит всякое. Только Каро не говори! А когда раздобыть не удается, свою долю отдает. Говорит, что не любит.

— Не любит? — Лан удивился еще больше. Настолько, что передумал уходить, не смотря на то, что надо было поторапливаться.

— Ну да. Мне тоже иногда кажется, что он это нарочно придумал. Ведь мы когда у него отсиживались, ел же он сладкое, да еще как! Слушай, Лан, а ты не знаешь, как балдахины правильно вешать?

— Узнаю, — немного рассеянно сказал Лан. — Повесим. А разве у вас есть балдахин?

— У нас нет. У Дана. Мы ему там оборвали над кроватью… пока спасались. Нечаянно! Он теперь его под столом прячет, говорит, на всякий случай, а то вдруг нам влетит.

— Понятно. — Лан молчал почти полминуты, прежде чем ответить.

Лицо Кима вдруг беспокойно вытянулось. — А Дан где сейчас? Может, ему помощь нужна?

— У Каролины. — Коротко ответил Ланире. Он хмурился и, кажется, думал о чем-то своем.

Ким внимательно следил за его лицом.

— Если у Каро, тогда уже не поможешь… — грустно заключил он. — Достанется ему, наверное… Лан… — он подергал парня за рукав. — А это не из-за нас, нет?

— Вы-то тут при чем? — Все так же хмуро удивился Лан. И успел подумать, что для одного мимолетного разговора слишком много неожиданных новостей.

— Ну, он же нам варенье нес. А то иногда так выходит… Что-то скажешь, или сделаешь, а попадает другому. — Поделился он мыслями. — Хуже нет, если из-за тебя страдает друг. Лан? С тобой все в порядке?

— Что? Да-да…. — Лан, похоже, так глубоко задумался, что забыл о мальчишке.

Ким задумчиво почесал макушку, изучая собеседника. Потом серьезно посоветовал:

— Иди мойся, вон уже желающие на твою персону налетают. — И ткнул пальцем в полосатую упитанную пчелку, влетевшую в открытое окно. Пчелка пошла на второй круг, пританцовывая в воздухе, не веря своему счастью.

Лан все так же рассеяно кивнул и быстро пошел в сторону своей комнаты. Пчела встревожено зажужжала вслед — пир всей ее жизни неожиданно ударился в бега.

Как ни опаздывала Каро на встречу, а после ухода Даниэля, задержалась еще минут на десять. Переодеться и просто немного прийти в себя после случившегося. Если она с таким лицом сейчас заявится к представителю… Он, пожалуй, отправит претензию в межимперскую судебную палату. На предмет недееспособности правительницы Рогнара. Нда… будем надеяться, Лана там еще не съели.

Итак, подведя итоги… Вопрос, почему Даниэль ее сторонится больше не вопрос. Парень влюблен. Каро попыталась понять, чем откликается в ней это неожиданное открытие. Собственно, влюбленные парни ей не в новинку. Но ни один из них не вел себя так… необычно. Каро напоследок пригладила перед зеркалом волосы, и хмыкнула, отвечая своим мыслям. Феномен, на ее голову. Причем со всех сторон, и с ТОЙ тоже. Впервые в ее жизни воспитанник с таким упорством добивался наказания. Уникум… а не жених. Так что вопрос теперь в другом — как ей ко всему этому относится. Одни вопросы…

Каро поспешно натянула на лицо официальное выражение и… не смогла удержаться от улыбки. Все же приятно… как он ее ревнует и вообще… Девушка еще раз хмыкнула — уже над собой и отложила эти мысли до более удобного момента. В приёмную, где ее давно уже ждали спустилась Ее Высочество наследная принцесса Каролина-Амелия Брианнон. Невозмутимая, уверенная, в меру надменная.

Лан, переодетый в безупречный, чистый костюм, привстал ей навстречу и склонил голову в официальном поклоне. Переговоры прошли как в полусне. Каро действовала и говорила на прочно вбитых рефлексах. Мыслями же все время скатывалась к Дану. Лан, умница, за время ее отсутствия не просто занял непрошенных гостей, а практически решил вопрос. Зная их соседа, можно было предположить, что ему пришлось для этого здорово постараться.

Такой талант пропадает, его бы в дипломаты… И ни за что ведь не скажешь, что еще недавно он стоял в коридоре посреди смородиновой лужи, растрепанный и готовый к драке. Каро вспомнила злой, язвительный тон, с которым он говорил о Даниэле. Совсем не похоже на Ланире. Чем же Дан так его довел? Хотя… и одного варенья, пожалуй, хватит за глаза.

Каролина вошла в кабинет со странным чувством. Ланире всю дорогу от приемной шел молча, и сейчас придержал дверь, пропуская вперед принцессу. Зашел следом, прикрыл двери. И все так же молча. Но она заметила, как затвердели его скулы, когда он увидел выдвинутую лавку и обломки прутьев на полу.

— Ваше высочество, вы наказали… Даниэля розгами? — Как-то напряженно спросил он.

Каро только коротко и недовольно кивнула. Она уже пять минут придумывала, как начать разговор, но ЭТУ тему затрагивать вовсе не хотела.

— Тогда вы должны высечь так же и меня. — Вдруг твердо заявил Лан и в упор посмотрел на принцессу.

Принцесса в ответ сделала такие большие глаза, что всем совам на свете впору умереть от зависти. Большие и совершенно ошалелые.

— Сумасшествие заразно… — пробормотала она себе под нос, а вслух спросила: — Вы что, вдвоем об эту банку головами бились?!

Но ее попытка разрядить атмосферу разбилась о сумрачное выражение его лица, не хуже, чем та банка. Ни тени улыбки…

— Я не вижу причин, по которым должен оказаться в более привилегированном положении, — ответил он. И от его тона веяло самым настоящим холодом.

— Ах вот как! Ну так и секи себя сам! Если уж так приспичило. Вы ненормальные оба, что ты, что он!

Не стала бы я его наказывать, — пояснила она видя как на хмуром лице Лана проступает изумление. — Я совсем о другом с ним поговорить хотела. Но он настоял. Уперся, как баран! А теперь и ты туда же!

— Ч-что? Извини, не понял?!

Лан машинально потер указательным пальцем кончик носа — признак того, что он в растерянности.

Каро выдохнула, и задумчиво посмотрела в окно.

— Звучит более чем странно, понимаю… Но он меня практически вынудил взяться за розги… даже не знаю, как объяснить… сказал, что не хочет поблажек, что должен ответить за свой срыв. Я от него не ожидала… представляешь, попыталась отговорить… а он ни в какую. У меня чувство было, что я брежу — ДАНИЭЛЬ уговаривал меня его высечь. Даже не уговаривал — требовал! Он так изменился…

Лан смотрел на Каролину не мигая, напрочь забыв про то, что минуту назад он тоже… требовал. Если ее высочество повернулась, то заметила бы глубокую морщинку, которая пролегла у него на лбу. Но Каро не оборачивалась.

— Я начинаю понимать, почему вы с ним так подружились и… каким он был другом. — Слова упали в растерянную тишину раньше, чем Каро додумала эту мысль. Она обернулась. Ей важно было понять, что чувствует Ланире, и насколько еще сильны его боль и обида.

Лан выдержал ее прямой взгляд.

— Я, к сожалению, не только понимаю. Я еще и помню. Как он был другом. И как потом… — Каро видела, как дрогнули и затвердели его губы. — Слишком хорошо помню.

Они помолчали.

— Он старается, Лан. Я чувствую… собственно… — Принцесса потрогала медальон. — Точно знаю. — И после паузы продолжила: — То, что он сделал трудно простить. Но я очень тебя прошу, не бросай его сейчас! Если уж… не бросил раньше. Дай ему второй шанс. — Каро с тревогой проследила за тем, как Лан нервно провел рукой по волосам, взлохматив свою почти всегда идеально-аккуратную прическу, сорвался с места и направился… нет, не к двери. Просто начал вышагивать по кабинету от окна к столу, глядя то ли под ноги, то ли вообще куда-то внутрь себя.

Похоже, его тяготит этот разговор, удрученно подумала принцесса. Лан всегда мастерски уклонялся если речь заходила про Даниэля… и сейчас словно бежал. Но поговорить надо обязательно! Она хотела добавить еще что-то, очень важное, такое, что поможет Ланире понять происходящее так, как понимает она сама, но не успела — пока подбирала правильные слова, Лан одной фразой завершил разговор и сменил тему:

— Брошу его не брошу, но уж точно В НЕГО не брошу. — Он выжал из себя улыбку. — К словам это тоже относится. Да, извини, что в коридоре перебил вас, этого больше не повторится. Обещаю впредь держать себя в руках. А вот ты опять не обедала, и не собираешься ужинать, я смотрю.

Каро несколько раз моргнула, открыла рот… закрыла. Вздохнула. И подумала, что спешить стоит медленно. Лан услышал, что она хотела сказать, принял к сведению, а дальше… поменять его чувства она все равно не может, он сам должен сделать это. И в глубине души она верила, что Лан все поймет. Что он там… про ужин? А в самом деле… Поднос с едой так и стоит нетронутый на краю стола.

— Спасибо… я забыла совсем. — Каро кивнула, но приступать к трапезе не торопилась. — У меня сегодня день открытий… Это, оказывается, здорово утомляет. Даже если среди открытий случаются приятные. Знаешь что, давай-ка ужинать вместе. Садись-садись, никаких отговорок! А то я не буду есть! То-то же… — Привычный шантаж сработал безотказно.

— Мне так хочется поговорить с кем-то… близким. — Каро проследила, чтобы Лан поровну наполнил обе тарелки — и свою и ее. — Мне не хватает Магди — она мне как сестра. А письма приходят только с караваном… зато у меня есть ты! — Она улыбнулась. — Это так здорово, что я могу поделиться с тобой тем, что меня больше всего волнует… как с родным, понимаешь?

Лан кивнул, и сосредоточенно уставился в свою тарелку. Каро была слишком взволнована случившимся, и не заметила, как напряжён ее друг. А Ланире она давно не пыталась — во-первых, не этично, во-вторых… и в главных! не получилось бы — она сама как-то после нескольких настойчивых просьб научила его ставить хорошую блокировку, а не просто песенки в голове крутить. Для этого было достаточно уметь сосредотачиваться, и настойчиво тренироваться. Лан справился за неделю.

Они сидели и болтали, все вроде как обычно. Только вот говорила в основном Каро, Лан лишь изредка вставлял короткие фразы, и не поднимал глаз. А Каролина не могла удержаться, и все время возвращалась к тому, что не давало ей покоя.

— Знаешь, я хоть и принцесса, но помечтать люблю, как и обычная девчонка. А все обычные девчонки в детстве мечтают о прекрасных принцах. Только вот никогда не думала что «прекрасный принц» может оказаться таким… — Она как-то неловко пожала плечами. — Но… он… же сейчас больше похож на принца, правда? С каждым днем все больше.

Лан не ответил. Да Каро, похоже, и не нуждалась в ответе. Хорошо, что она задумалась. Лан не был уверен, что может сейчас контролировать свое лицо.

Он смотрел поверх ее плеча пристально и безучастно, как будто ее вид причинял боль. На небе собирались тучи. Кажется будет дождь… Все правильно, такой день и должен закончится дождем. Перед глазами возникло лицо Каро там, в коридоре. Как она смотрела на Дана… Что ж, у каждой сказки есть свой конец. И принцессы в сказках не выходят замуж за секретарей…

— Помню, мы тогда сидели у Магди в комнате после того, как я уронила цветочный горшок на голову сыну Верцинианского посла — очень противный был мальчишка, и главное, считал, что я просто обязана без конца выслушивать его хвастливый бред и восторженно хлопать глазками… раз мама велела мне проявить внимание во время визита. Так вот, мы сидели, ждали расплаты и мечтали, что наши принцы никогда в жизни не станут кидаться горшками в кого попало. Умные будут. — Она смущенно хихикнула, и развела руками. — Влетело нам тогда… и за дело. Чуть не прибили идиота — плохо рассчитали соотношение прочности горшка и гостя. В девять лет еще опыта мало было. Нас наказали, скандал едва замяли, зато мальчишка провалялся в постели до конца визита, с огроменной шишкой на темечке, зато нас больше не доставал. — Каро тихо засмеялась.

— И много еще таких неудавшихся принцев было? — Лан тоже улыбнулся, хотя улыбка далась ему с трудом. «- Сегодня список пополнится еще одним…хотя Каро об этом и не узнает»

— С девяти лет? — Засмеялась Каро. — Я их не считала! Зато с каждым новым надоедливым приставалой придумывала своему принцу новое качество. Годам к пятнадцати сбилась. После того, как Магди съехидничала, что если в одного принца запихнуть столько достоинств, то его либо порвет на много маленьких принциков и будет у меня гарем, либо отрастут нимб и крылья и принц улетит от меня… теряя перья от торопливости. Пока я в него еще какое достоинство не попыталась впихнуть…

Лан снова улыбнулся, но глаз на нее так и не поднял.

— Вооот… Они все были такими предсказуемыми и скучными, что я торжественно поклялась Магди выйти замуж за того, кто будет непохож ни на одного из них. — Каро смешно и виновато развела руками. Вот и дожелалась… до помолвки. — Закончила она с некоторым возмущением. — Но я не думала, что он будет НАСТОЛЬКО не похож! Ни на кого вообще. Знаешь, я когда приехала, я его почти ненавидела. А уж после того, как увидела своими глазами, что он творит… Меня в ужас приводила мысль, что с этим чудовищем я должна буду прожить жизнь. А сейчас я понимаю, как он сам был несчастлив все это время. По нему здорово «проехались»…

Лан снова грустно улыбнулся. Кивнул. Не он ли говорил Каро примерно то же самое. Еще недавно. А теперь она словно убеждает его в том, что Дан не так уж плох, не так уж виноват, что… Следующая фраза, сказанная Каро, заставила его сжать в пальцах вилку так, что та едва не погнулась.

— Я была уверена, что лучше вообще не выйду замуж, чем выйду вот за ЭТО. А теперь… я ни в чем не уверена и… и… я не знаю, Лан… Со мной творится что-то странное.

Усилием воли Лану почти удалось не измениться в лице. Он выдохнул и только тогда понял, что не дышал все это время.

«Ты хочешь сказать больше, чем можешь произнести вслух. Но так трудно подобрать слова, верно Каро? — Ты любишь его… пройдет совсем немного времени, и ты тоже это поймешь. Я уверен. Со мной это уже было.»

Лан не удивлялся. Наверное, в глубине души знал, что этот момент настанет. Знал и все-таки надеялся. А вдруг…

Те интонации с которыми Каро говорила о Даниэле, не о формальном женихе-Даниэле, не о воспитаннике-Даниэле, а о мужчине по имени Даниэль, резанули сердце, как клыки дикого зверя. Ревность. Мучительная, болезненная ревность. И чувство вины. Ведь она и должна была принадлежать Даниэлю. А он пытался заслонить, украсть то, что ему не принадлежит. Потому что чувство, которое он испытывал к этой девушке, сжигало его, уничтожало его логику, самообладание и здравый смысл. Но у него все еще есть выбор. Есть…

— И он… он приходил, пока я болела… все-таки приходил! — Каро, казалось, полностью ушла в свои мысли.

— Да, — тихо подтвердил Лан и отвернулся, чтобы она не поняла по глазам, которые уже ничего не могли скрыть, то, что он сейчас испытывает.

Он продержался еще почти полчаса, поддерживая беседу и пряча боль из последних сил. Каро все же заметила, что Лан не в себе и забеспокоилась. Пришлось отговориться усталостью и неловкостью за недавний инцидент… и сбежать. Сбежать… Чтобы не утратить жалкие остатки собственного достоинства. Еще немного и он уже не справился бы с безумным желанием разрыдаться, рассказать ей о своих чувствах, валяться в ногах, что угодно лишь бы остаться рядом.

Но вешать на Каролину еще и это… свои проблемы, свою безнадежную влюбленность и ревность.

Нет. Он не станет. Ей и так нелегко. Да и… что она ему ответит? Как потом пережить ее виноватое сочувствие? Ее неловкость, которая неизбежно возникнет после подобных признаний?

Он несколько секунд постоял на пороге, с силой прикусив губу, потом шагнул в сумрачно посеревший коридор. За окном уже не было солнца, тяжелые грозовые тучи цепляли мохнатыми животами башни замка. Лан судорожно потер руками лицо, пытаясь справиться с собой и не разреветься, как глупый, никому не нужный мальчишка. Это просто гроза… а мысли о том, что из его жизни солнце исчезло навсегда… они пройдут. Пройдут же? А теперь надо идти к себе, не хватало светить по замку трагической миной. Лан горько усмехнулся над самим собой. Поделом.

Сказка кончилась… его, личная сказка. Хватит обманывать себя! «Она не твоя, и никогда твоею не была…» Каждая минута счастья рядом с ней — краденая. А краденое счастье долгим не бывает. Что ж… осталось набраться сил и отойти в сторону. Какая-то часть его не готова уйти. И не будет готова никогда. Но ее уже никто не спрашивает.

Лан медленно с заметным усилием расправил плечи, придирчиво осмотрел свой костюм, поправил воротник рубашки, разгладил складки. Хватит. Надо идти и заниматься своими обязанностями.

И тут из бокового коридорчика, с места недавней «битвы» раздался шорох. Лан еще успел подумать, что это наверняка прислали уборщика, прошел несколько шагов и встал, как вкопанный. Там на корточках сидел Даниэль, и тщательно, но осторожно тер тряпкой гобелен на стене.

Выйдя от Каро, Даниэль зашел к себе. Ненадолго. Только привести себя в порядок. Ему нужно было успеть обратно. Нет, он, конечно, попросил горничную, чтобы она пока ничего не убирала. Но тянуть не стоит. Кто его знает, может туда управляющий забредет. Да его удар хватит от такого смородинового оформления. И уж он точно ждать не станет, нагонит слуг, и те мигом все уберут. Дан вздохнул. Поплескал в лицо водой из таза. Лицо горело. Столько всего произошло за последние пол дня… И, если откинуть постыдность ситуации, которая все еще накатывала на него, можно было радоваться. Его ждали перемены! Подумать только, опять занятия с Каро! При одной мысли, что он будет видеть ее каждый день, сердце начинало вытворять что-то невообразимое. То сжималось и замирало, то пускалось вскачь, как самая резвая лошадь на конюшне. Хвала варенью! От варенья мысли скакнули к Лану и Даниэль слегка сдвинул брови. Так просто он ему Каро не уступит. Он сумеет поставить выскочку на место и без открытых стычек.

Занятый своими мыслями и уборкой, Дан не сразу обнаружил, что у него появился зритель.

Это было последнее, что Ланире ожидал увидеть. Его светлость, который за последние два года даже платка с пола не поднимал — уронит, и стоит ждет, пока с поклоном подберут и подадут — с самым сосредоточенным видом занимался «плебейским делом» — собственноручно убирал за собой.

Это было так непривычно… и так… знакомо. «- Дай тряпку, а то Грена нам уши оборвет! Ну тебе оборвет, а моей светлости не даст больше крема, еще хуже! Ланни, быстрее! Отстань, я сам! Я умею!» Лан сморгнул, но видение не исчезло.

Лан около минуты стоял, пытаясь сообразить, видит ли он это на самом деле, или уже все, галюцинации начались? Потом все так же молча развернулся и ушел. В канцелярию. И вернулся через три минуты с маги-лампой на два светильника. Поставил на пол неподалеку.

Даниэль распрямился. Провел тыльной стороной руки по лбу. Он стоял прямо напротив Лана, глядя на того в упор.

— Спасибо! — Иронично прищурился он, — Весьма признателен! — И настороженность в лице ясно говорила, что он готов дать отпор. Пусть только попробует насмехаться!

— Не за что, — пожал плечами Лан. Отошел на шаг, и остановился, не отрывая взгляда от ведра. Как будто решал что-то для себя. Даниэль, не меняя позы, выжидал какое-то время. Лан все не уходил. Да он… собирается наблюдать? Даниэль скрипнул зубами.

— Нравится? — спросил он, даже не пытаясь скрыть свои чувства, — Здорово, правда, видеть, как бывший герцог моет полы? Ты же теперь влиятельная особа… — Глаза Даниэля сузились еще больше, крылья носа чуть побледнели и раздувались.

Лан стоял, покусывая нижнюю губу, и смотрел непонятно. Даниэль невольно вспомнил, что именно так выглядел Ланни, когда о чем-то напряженно и не слишком радостно думал. Но это было давно. Так давно, что почти неправда.

И все-таки Лан был какой-то… не такой. Только сейчас Даниэль отметил и отрешенный вид и спутанные волосы, нервно переплетенные пальцы и напряжение плеч под черной тканью дорогого костюма. Так не похоже на Лана… гордого, самоуверенного.

Именно эта гордость, эта чертова самоуверенность… просто уверенность! Все четыре года не давали ему покоя, раз за разом вызывая желание согнуть, сломать, подчинить… ну хотя бы понять. Откуда оно берется, и как смеет… он… смотреть так на Даниэля! Своего правителя.

А сейчас у Лана взгляд такой, о каком, черт возьми, Дан и мечтал все прошлые годы. Как будто что-то в нем, наконец, сломалось. И видеть это не просто неприятно, тяжело!

Какое-то время они смотрели друг на друга в упор, и каждый думал о своем. Наконец, Лан решительно развернулся и зашагал прочь. Даниэль проводил его задумчивым взглядом, постоял еще немного и снова взялся за уборку.

Но мысли о Лане не давали ему покоя. Что такого случилось, что ему изменила его стальная выдержка? Он пришел со стороны кабинета… От Каро?! Мгновенно Дана ошпарило ревнивым подозрением, но от тут же отмел его, как несусветную глупость. Чушь! Каро уж точно не стала бы своего секретаря… Да какого черта-то? С чего вдруг здесь-то ревновать? Тьфу… Даниэль даже головой потряс, словно надеялся таким образом навести в ней порядок, и вытряхнуть идиотские мысли. Лучше уж мыть пол…

Лан вернулся минут через пять. Он избавился от парадного костюма, а вместе с ним и от чего-то еще. Дан никак не мог понять, от чего именно. А кай секретарь, поддернув длинный кухонный передник, повязанный поверх серых полотняных штанов, молча пихнул в сторону добровольного уборщика такой же фартук и присел рядом. В руках у него откуда ни возьмись появилась щетка. Даниэль застыл, и вода с тряпки закапала ему прямо на ноги. Какое-то время он смотрел на сверток в своей руке, потом с трудом перевел взгляд на своего неожиданного соседа, который увлеченно тер пятно. Что-то дрогнуло в его лице, как будто он удерживал в себе смех… или боль.

— Почему? — спросил он наконец.

— Одному тебе не справится, — пожал плечами Лан, еще сильнее нажимая на щетку. — Мазали-то вдвоем.

— Герцог, даже бывший, в помощи не нуждается. — Ощетинился Даниэль, даже голову гордо вскинуть попробовал. Не получилось, вовремя сообразил, что на карачках с тряпкой и гордым профилем будет выглядеть совсем по-дурацки. Поджал губы. Он не понимал, почему Лан так себя ведет, даже смотрит иначе. Опять не понимал. И это его злило, раздражало… пугало. За всем этим Дан смутно чувствовал угрозу своей привычной обиде на Ланире. Глядя так Лан отнимал у него право обижаться. Единственное, что защищало его от… от чего?

— Герцогу я и не стал бы помогать. Даже бывшему. — До боли, до судорог знакомым, ворчливым тоном отозвалось забытое прошлое. — Давай мыть. Поздно уже.

«Кому же тогда ты сейчас помогаешь? Мне?» Даниэль не стал спрашивать этого вслух. Что-то витавшее вокруг них его удерживало. Он только с силой сжал тряпку в руках, будто надеялся, что она защитит его от воспоминаний. А они просачивались, как лава через трещину. Падали на него тяжелыми горячими каплями. Лан не мог бы ударить больнее! Если бы он высмеял его, сказал что-то унизительное, да пусть даже избил! Было бы легче. Но он напомнил о том, чем они оба когда-то дорожили и от чего теперь остались лишь осколки. Об их дружбе. Даниэль отвернулся, стараясь, чтобы это не выглядело слишком поспешным. И яростно принялся тереть пол, про себя повторяя только одно: — «Он! Сам! Начал!» — Чем дольше твердил, тем меньше верил. Остановился и сердито провел рукой по лицу, пытаясь отогнать воспоминания, сомнения, которые они у него вызывали и голос совести, который был с ним совсем не согласен.

Лан больше ничего не говорил, просто тщательно тёр одно пятно за другим. Минуты текли, а они двое трудились рядом, словно последних нескольких лет и не было. Но они были. И когда мальчишки случайно соприкасались локтями, оба вздрагивали.

С непривычки Даниэль умудрился ободрать себе руки почти в кровь, но не обращал на это внимания, яростно набрасываясь на каждое пятнышко, как на личного врага. Хорошо, что Грена дала ему специальный порошок, а то ни за что не удалось бы свести варенье со светлых гобеленов обивки.

Он не успокоился, пока не оттер последнее, и не проверил с лампой весь коридор. И только тогда позволил себе разогнуться.

Лан последние пять минут только наблюдал за маниакальным ползаньем носом по стене, но так ничего и не сказал. Только едва заметно кивнул каким-то своим мыслям.

Когда все было отмыто, отчищено и проверено три раза, Даниэль разогнулся, и неожиданно оказался нос к носу со вторым уборщиком. Пару минут они смотрели друг другу в глаза и, кажется, оба не знали что сказать.

Первым нарушил молчание Лан.

— Ну… закончили. Дальше ты сам… справишься. Без меня. — Он помолчал, повернулся уйти и вдруг снова оглянулся. Глаза в глаза. Вынул из кармана сложенный в несколько раз лист бумаги, протянул было Дану, но вдруг остановился. Как-то грустно улыбнулся, повертев в пальцах неизвестно откуда взявшийся карандаш и стремительным росчерком нарисовал что-то на листе.

— Справишься. — повторил он, вручая Даниэлю эту самую бумагу и ушел окончательно.

Даниэль развернул послание. Глаза машинально зацепились за строчки: «8.30. завтрак. В кабинет и проследить, чтоб съела! А то убежит голодная».

— Это что?! — В совершеннейшей растерянности он стал дальше:

«12.00. Восстанавливающий настой и яблоко. Сначала настой, потом яблоко! Наоборот не давать, на жалобы про горечь не поддаваться».

Дан вспомнил, что надо дышать и шумно втянул в себя воздух. Он ничего не понимал, и даже покрутил загадочную бумагу в руках, пока не наткнулся на совсем уж странный рисунок в верхнем углу. Жирненький, умело нарисованный грызун с длинным голым хвостом щурил глазки-бусинки, а поперек его спины располагалась крупная надпись: «Зеленая».

Зеленая крыса… Снова воспоминания. На этот раз ярче и сильнее. Прошлое… полутемный коридор исчез, в глаза брызнуло жаркое летнее солнце. Им было… по семь лет.

— А давай по-честному? — Предложил Данни, с кряхтением почесывая намятые бока. Бурная дискуссия по поводу крысы закончилась потасовкой. Вничью. То есть вопрос, кто будет подкладывать хвостатый сюрприз в корзинку для рукоделия вредной племяннице старшей фрейлины, так и остался открытым.

— Давай. — Ланни так же задумчиво почесал свежую шишку на лбу. — А по-честному, это как?

— А давай…. — Данни усиленно размышлял, пристраиваясь на замшелый валун рядом с другом — а давай… на кого больше ябедничала, того и крыса!

— Хм. — Ланни оценил идею и радостно кивнул. — Точно! — Он вскочил и перегнулся через парапет старой башни. Прицельно плюнул в пролетавшего жука. Не попал, сполз обратно на площадку. — И вообще, знаешь что… — продолжил он воодушевленно — давай никогда-никогда не ссориться из-за… ну из-за крыс, или, там, девчонок. Лучше подумаем вдвоем, кому нужнее. А второй, кто уступает, скажет… ну как в той грениной истории…

— Про рыцарей синей башни! — Обрадованно понял Данни, и тоже вскочил. — Правильно! Мы будем рыцари, а это будет наша башня!

— Только не синяя. — Рассудительно заметил Ланни, ковырнув пальцем пушистое одеяло мха. — Зеленая! Наша Тайная Зеленая Башня!!!

— И наши Тайные Слова! — Данни вскочил на парапет с ногами и простер руку в величественном жесте. Ну, ему так казалось. А Ланни на всякий случай придержал друга за штанину, а то башня, хоть и тайная, и даже полуразвалившаяся, но загреметь с нее в колючие заросли ежевики все равно неприятно.

— И когда два брата-рыцаря встречали Прекрасную Принцессу, они обменивались тайными взглядами и один говорил тайное слово — «Зеленая…» — Данни, вдохновенно декламировавший прямо в ежевичные кусты, запнулся, и продолжил: — «Крыса!» И второй рыцарь знал, что дорога свобо…

— А чего крыса-то? — Удивился Ланни, которому надоело удерживать прыгучего друга на краю парапета. Он сдернул оратора за пояс с опасного места и вопросительно двинул бровями.

— Чтобы непонятно. Ну, слова же тайные. — Обычным голосом пояснил Данни.

— А…. ну ладно, крыса так крыса. — Покладисто кивнул второй рыцарь. — Пошли ловить зверюгу… Да, а Вильенка на меня с утра уже пожаловалась! Что я на грушу лазил… — Он лукаво прищурился.

— Ладно уж… — Вздохнул Дан. — Зеленая крыса! Тебе подкладывать. Пошли!

Дан сложил листок, не в состоянии до конца осознать прочитанное. Мысли и чувства его находились в полном расстройстве, а эта маленькая бумажка только добавила вопросов. Он снова раскрыл листок и пробежал глазами по строчкам. Задержался глазами на крыске. Ты хочешь сказать, Лан, что уступаешь мне Каро? ЧТО ЖЕ ТЕБЯ ЗАСТАВИЛО?!

Яркая вспышка за окном на мгновение осветила коридор до самой лестницы, выдернув из темноты стремительно удаляющуюся фигуру. Первый, еще отдаленный и словно робкий гром совпал с острым желанием Дана понять…

За окном, вслед за укатившимся барабаном грома упруго зашелестели частые струи первого в этом году летнего ливня. Заполнившего все вокруг запахом чистоты, свежести и ясности.

И вслед за этим Даниэля затопило. Как дождевыми потоками — мыслями, чувствами, образами. Не его мыслями.

«Я больше здесь не нужен. Ты справишься без меня… Странно, да? Я столько раз за эти четыре года мечтал сбежать, уехать, забрать сестренку, и… и не мог. Придумывал тысячи причин, отговорок, но не признавался даже сам себе, что не могу тебя бросить. Просто не могу»

Слова путались, наплывали на образы, и сменялись ощущениями. Растерянность, неверие. Боль. Одиночество. Решимость. Обида и судорожные попытки оправдать — «ОН просто не понимает, его обманули.» Злость. «КАК ты можешь?!» Злость. «Я не дам тебе стать такой же мразью!»

Бессилие… усталость… «Нельзя его бросать… нельзя бросать…»

Страх. Какие-то смутные обрывки разговоров, трактирщик с угрюмой физиономией, «таких герцогов предки на воротах развешивали»… Страх.

«Всерьез ведь думал, что придется бежать. Даже стал потихонечку готовиться. Смешно… мешок на голову, поперек седла и через перевал, в Империю. Там хоть не убьют. Прокормить нас троих я бы сумел. Наверное. На первое время немного денег было… дурак. Каро… ты успела вовремя, спасибо. Я могу быть за него спокоен.»

Грустно. Так грустно… но это пустяки. У них все будет хорошо.

«Каро… как же хорошо, что ты успела! И как жаль, что я не уехал тогда, сразу после твоего приезда. Я бы не узнал как это… когда одиночество отступает. И мне не было бы так больно, как сейчас. Каро… Прекрасная Принцесса из воздушного замка… и если уж назвались твоими рыцарями… всегда кому-то приходится говорить Тайные Слова, которые значат — дорога свободна… друг…»