Уже минула середина лета. Каро получила письмо от Магдалены, к которому прилагался кристалл с картинками — со свадьбы. Порадовалась за подругу, немного погрустила от того, что ее там не было… но совсем немного.

Проблема с Альденором решилась даже проще, чем она думала. Недоброжелатели заткнулись сразу как только увидели восстановленного в правах герцога Рогнарского. Надо было видеть как вытянулись их лица, когда он как гром среди ясного неба появился вдруг на слушании. Не ждали?

Затянутый в черный с серебром мундир, специально сшитый по такому случаю, Даниэль прошествовал через весь зал и потребовал права слова. Сколько они с Каро продумывали этот момент! Оказалось, что в таких вопросах каждая мелочь имеет свой смысл.

Черный с серебром — недвусмысленно говорил о том, что Рогнар держит сторону Империи. Военный мундир — то, что Империя ведет разговор с позиции силы и в случае чего пустит ее в ход. И, наконец, кинжал на боку, выбранный лично Каро… черные, усыпанные гранатами ножны и огромный рубин, украшающий рукоять. Для незнающих просто богатое украшение. Для тех кто понимает, прямой намек — остерегитесь, или будете уничтожены! Империя за ценой не постоит.

Даниэль был великолепен! Он так убедительно выступил со своей гневно-обличительной речью, что у международной комиссии вопросы отпали сами собой.

Каро почти слышала как скрежещут зубы представителей Альденора. Теперь надо быть готовыми ко всему. Эти господа так просто не отступятся…

Даниэль, который к тому моменту уже закончил, поймал ее взгляд и улыбнулся ей одними глазами.

Такой уверенный, решительный, настоящий герцог! В жизни не догадаешься, что накануне его трясло так, что стул ходуном ходил, а Каро приносила ему от лекаря капли… и круги под глазами замазывала срочно заимствованной у одной из горничных пудрой…

Еще бы! Две недели интенсивной учебы и нервотрепки! Даже спал урывками, бедный. Но теперь все позади, теперь можно будет и отдохнуть… Она тоже подарила ему улыбку. Мы молодцы!

Вышло все как и планировали — Даниэль успешно сдал экзамен на совершеннолетие, а комиссия, куда пригласили не только имперцев, но и международного наблюдателя (генерал Грено сопровождал его от границы лично) заверила документ своими подписями.

Все было хорошо. Даниэль был бы абсолютно счастлив, если бы не одно но…

И вот однажды утром Каро решила разобраться с этой важнейшей для нее и Даниэля проблемой. Ланире. Он… но ведь он вернулся! Значит, надо разобраться с этим вопросом раз и навсегда.

Если принцесса на что-то решалась, откладывать было не в ее привычках. Она предпочитала действовать прямо и незамедлительно. Поэтому следующим же утром, на пробежке, легко оторвавшись от основной группы бегущих, догнала Ланире, который все время держался чуть впереди. Догнала и окликнула.

Спина перед ней закаменела. Казалось, ее владелец решает повернуться ему или нет. Потом все же медленно повернулся.

— Лан, нам надо поговорить. О Даниэле…

Для самого Даниэля этот злополучный день начался с того, что он проспал — впервые за долгое время. Ночью его опять мучили кошмары, он страшно не выспался и чувствовал себя совершенно разбитым. Задевая углы, и пробуксовывая на поворотах, парень помчался во двор, но все равно не успел, все уже отправились на пробежку. Запыхавшийся еще до тренировки Дан кинулся было следом, но его остановил язвительный оклик Грено. Вернувшийся генерал с удвоенной силой принялся гонять своих учеников, и поблажек привычно не делал никому, не смотря на титулы.

— Три штрафных круга, соня! — приказал мужчина. — Чтобы неповадно было спать до полудня, как изнеженная кайса! — как назло последний эпитет он высказал именно в тот момент, когда вся группа пробегала мимо, заканчивая первый круг. И конечно, они все слышали…

Даниэль про себя выругался, но внешне ничем не проявил своей досады — сам виноват, что поделаешь. Догнав бегущих, он разыскал глазами Каро и с огорчением обнаружил, что она поглощена беседой с Ланом. Почему это его огорчило? Ведь радоваться надо. За Лана. Сам же хотел чтобы он… и вот сейчас Лан выглядит таким счастливым, каким его давно уже не видели, а у Даниэля кошки на душе скребут!

Но… они были так увлечены друг другом, что он вдруг опять остро почувствовал себя лишним. Лишним в их паре! Как ни старался Даниэль, как ни вспоминал слова Каро о том, что тревожиться ему не о чем, о том, что она любит Лана по-дружески, о своей недавней готовности, наконец, Лану ее уступить… как ни старался, а беспокойство снова и снова хватало его за горло. И какой процент ревности был в этом беспокойстве не поддавалось подсчету. Кого из них к кому он ревновал? Он не смог бы ответить…

А Каро ничего не замечала, увлеченно обсуждая с Ланом все то, что за последние недели обсудить не успела. Как-то само собой получилось, что разговор у них перекинулся на другие темы. Принцессе искренне не хватало этой дружбы, по Лану она скучала. Не так много в ее жизни было настоящих друзей. Так что сейчас, когда ошарашенный ее инициативой Ланире дрогнул, и не смог удержать свою ледяную маску, она пользовалась моментом. Оба пользовались. Лан ведь тоже скучал… он сам не понял, как это вышло, но тоска по первой любви была как-то… отдельно что ли? Отдельно от щемящего чувства потерянной дружбы. И сейчас, когда она сама, первая шагнула навстречу, он мысленно махнул на все рукой и ответил тем же.

Дан не стал им мешать. Нельзя поддаваться глупому чувству. Он тихонько бежал сзади, стараясь не смотреть. Но взгляд почему-то все время соскальзывал в их сторону. Наконец пробежка закончилась. Для всех, кроме Даниэля, которому предстояло пробежать еще три штрафных.

Вбегая во двор, Каро оглянулась на продолжающего бежать Дана, и даже слегка задержалась, чтобы легко хлопнуть его по плечу, когда он пробегал мимо. Она подмигнула и у Даниэля отлегло от сердца. В самом деле, ну что за ерунда в голову лезет! Наверное от недосыпа. Он улыбнулся в ответ и сделал смешной жест, украдкой показывая на Грено. Мол, увидит, что я остановился, и мне крышка.

Но когда опоздавший закончил пробежку, его постоянное место рядом с Каро оказалось занято. Обычно он успевал пристроиться поближе, и хотя каждый занимался по своей программе, смотреть и ловить ее взгляды было удобнее. А теперь пришлось занять оставшееся свободным место у самой стены — отсюда Каро было почти не видно. Мало того, принцесса смеялась и увлеченно фехтовала с Ланом.

Даниэль снова удержал быстро разраставшуюся досаду. Зато выплеснул все свои чувства в поединке, яростно нападая на партнера. Однако это сослужило ему плохую службу — он быстро устал. И как на зло, Грено, не видевший, как успешно Даниэль провел первые спарринги, прекрасно заметил все его ошибки и промахи в последних и не преминул во всеуслышание их прокомментировать.

Когда пришла пора сменить партнера, Дан попытался переместиться поближе к Каро, а там и, воспользовавшись моментом, встать с ней в пару. Не тут-то было. Всевидящий Грено зарубил его поползновения на корню, заявив, что нечего устраивать из тренировки балаган, и лезть к неравноценному партнеру.

А потом заставил Дана, как в первые дни, стать в пару с собой и безжалостно тыкал того носом в каждую ошибку, сопровождая замечания болезненными тычками тупой рапиры. Остальные только косились сочувственно — заполучить такое «повышенное» внимание мог любой, кто не ко времени расслабится, и все отлично знали, как это неприятно.

Но Дан не бросил рапиру, и не сбежал с тренировки, как сделал бы это раньше. Он дождался конца и только тогда ушел к себе — переодеться. Настроение было хуже некуда.

За завтраком, правда, тучи слегка разошлись над его головой, и день прошел было по привычному распорядку. Если не считать кошмарных видений, которые стали теперь преследовать его и среди бела дня. Стоило только остаться одному, как перед глазами тут же возникала пещера или разрушенный «домик» Каролины. Одни и те же сюжеты, но ужас, который они вселяли только возрастал с каждым днем.

А ближе к вечеру разразилась буря — в канцелярию влетел старший письмоводитель, полыхающий возмущением и размахивающий письмом с характерным сине-желтым вензелем самого вредного и скандального соседа, того самого, из-за «лысой горы».

В канцелярии как раз присутствовало множество народу: Каро, Лан, еще трое секретарей, которые уже заканчивали разбор писем, и сам Даниэль.

— Ну и кто из вас так постарался? — воинственно осведомился старший письмоводитель, грозным оком обводя притихших секретарей. — Вы только послушайте! — обратился он к принцессе.

— «…либо уважаемая наследница слегка повредилась в рассудке, либо ей следует выпороть того нерадивого писаря, что путает Элодир с Элориром и не знает разницы между Карасским договором и Карасскими соглашениями…»

Даниэль вскочил, заливаясь краской. «Нерадивым писарем» был он.

Корреспонденции за последнее время скопилось столько, что канцелярия трудилась дни напролет и все равно они не успевали отвечать на все. Новой обязанностью герцога, его гордостью, стала эта работа. Не просто сортировать и переписывать, нет! Самостоятельно отвечать кляузникам так, чтобы ни один больше не сунулся. Отвечать вежливо, по всем правилам дипломатической науки.

Это лишний раз подчеркивало его новое положение — он больше не бездельник, не глупый мальчишка! Он взрослый мужчина, отвечающий за серьезное дело.

Дан был счастлив. И вдруг такой прокол! Такая грубая непростительная ошибка! И надо ж было такому случиться, чтобы именно это письмо было адресовано самому вредному из соседей. Теперь Каро не доверит ему, Даниэлю, даже конверты клеить!

Незадачливый писарь встретился с чуть растерянным взглядом старшего письмоводителя и, не смея взглянуть на остальных, сгорая от стыда, выскочил из комнаты. Он вовсе не хотел этого, но вышло так, что дверь за ним захлопнулась с громким стуком.

Пролетев два лестничных пролета вверх, Даниэль чуть сбавил темп. «Болван!» — Выругал он себя. «- Надо было тебе оставаться в неурочное время! Хотел побольше написать! Написал… Не видать тебе больше доверия Каро, как своих ушей!» Вспомнив, что свидетелем его позора стала не только Каро, мальчишка застонал сквозь зубы. А ведь так все хорошо шло!

Невеселые мысли Даниэля были прерваны каким-то странным шумом, доносившимся сверху. Слегка нахмурившись, Даниэль прислушался, пытаясь понять, что там происходит, но так и не понял. Поэтому двинулся вперед в надежде увидеть.

Филипп Ранон Элире Корнеро, или просто Фико, страшно гордился тем, что его единственного из всего приюта взяли на работу во дворец. Даже Кота не взяли, а ведь тому целых десять лет! Самому Фико до этой, несомненно, знаменательной даты было еще как до неба — целых полгода!

Во дворце было интересно. А еще тут была красивая принцесса и добрая Грена, которая нашла очередного подопечного, которого можно откармливать вкусненьким, рассказывать сказки, журить за шалости и ласково гладить по лохматым вихрам.

И то, откормить этого тощего, как палка, и мелкого, как головастик, мальчишку, не мешало бы — он словно весь состоял из конопушек, темных жестких вихров дыбом, локтей, коленок и бог знает еще откуда берущихся в детском организме острых углов. Даже форменная ливрейка младшего лакея, сшитая по мерке, висела на мальке, как на вешалке.

В данный конкретный момент Фико скучал. Он уже вытер пыль со всех завитушек и мраморных украшений на главной лестнице, и должен был смирно стоять на площадке между этажами, дожидаясь управляющего. Но вокруг никого не было… дворец словно вымер. Фико честно переминался с ноги на ногу целых три минуты. А потом не выдержал — широкие мраморные перила давно манили его открывающимися возможностями.

Воровато оглянувшись, малек взлетел на этаж выше и с тихим гиканьем вскочил на перила верхом — спиной вперед. Оттолкнулся, и дух перехватило от восторга — как по самой лучшей снежной горке понесся вниз по блестящему мрамору.

Вот только Фико не подумал, как он остановится. И большой фарфоровой вазе в нише между пролетами пришлось заплатить за его легкомыслие: мальчишка на полной скорости, взвизгнув от страха, влетел в нишу, сбивая изящную амфору на пол. На лету его чуть развернуло — зацепился ногой за балясину перил — и приложило лбом о подставку.

Дан успел в аккурат к развязке. Рефлексы сработали быстрее мысли и, прежде, чем голова успела понять что же все-таки тут произошло, ноги одним прыжком подскочили к месту происшествия, а руки успели ухватить нечто мелкое, взъерошенное, падающее прямо на осколки.

— Ты что?! Совсем ошалел?! — от неожиданности рявкнул он на мальчишку, разворачивая того к себе лицом.

Фико вздрогнул от резкого окрика, непонимающе обвел глазами осколки вазы, машинально подумал, что она, наверное, очень дорогая…была. Потом его одновременно словно двумя молниями ударило: ужас содеянного и острая боль. Фико схватился за ссадину на лбу и с нескрываемым страхом уставился круглыми глазами на того, кто его поймал.

Даниэль тут же спохватился — нашел на кого орать!

— Откуда ты такой тут взялся? — спросил он уже мягче, убирая руку мальчишки и рассматривая его лоб. На правом виске в добавок к здоровенной ссадине, вздувалась шишка.

— Ндааа… — только и протянул Даниэль. — Ну ты и постарался…

Фико зажмурился. Это был самый настоящий герцог!!! Взрослый, всегда серьезный и ужасно главный! Малек всхлипнул раз, другой, и заревел в голос. Ой, что буууудет!!!

И Дана просто скрутило жалостью к этому маленькому, тощему и нелепому. Он лихорадочно соображал, что же делать дальше, машинально продолжая держать мальчишку за шиворот. Первое — шишку надо обработать. Как именно Дан знал, уроки с лекарем всплывали в памяти словно сами собой. Но вот нужные настои есть только у мэтра.

— Пойдем-ка — Дан решительно потянул разбивателя ваз к лестнице.

У Фико мгновенно подкосились коленки, и он почти повис в руках герцога. Перед глазами возникло ведро с розгами и страшная лавка — ее местные мальчишки показали новенькому в самый первый день, а управляющий строго предупредил, что за шалости и провинности тут наказывают.

Куда уж провиннее провинность! Сейчас этот страшный большой парень отведет Фико прямиком к лавке и его выпорют розгами!

Не то чтобы Фико никогда не шлепали… но розги! В ушах противно зазвенело, и сквозь звон послышался устрашающий шепот одного из местных старожилов: «А кай управляющий нарушителей не лю-ю-бит… ка-а-ак пропишет прутьями, аж кожу всю сдерет, знаешь, как больно? Не знаешь? Ничего-о-о, скоро попробуешь! К лавке прикрутят и будут бить, пока живой!»

Впечатлительного Фико после этого рассказа, в спальне младших лакеев, трясло от страха еще полчаса, он с трудом заснул и полночи мучился кошмарами. «Пугатель» уже сам не рад был, что нагнал на малька такого страху, но признаваться и не подумал — не ронять же авторитет из-за какого-то новенького задохлика! Всех так пугали по-первости, подумаешь!

Только представив себе грядущий ужас, и без того перепуганный мальчишка заревел с новой силой:

— Не на-адо!!!! Я нечаянно, честное сло-ово!!! Не надо розги-и!!! — Фико больше не висел кулем — задергался и попытался хоть за что-то ухватиться, упереться ногами в пол.

Даниэль растерялся. Ведь, в самом деле, за вазу высекут без всякой жалости. Правила есть правила, это признавали все, даже Каро. Принцесса вообще не вмешивалась в дела управления замком без особой надобности и с большим уважением относилась к новому управляющему. Тот справлялся со своей работой отлично — совсем недавно Даниэль слышал, как Каро об этом говорила. Как и о том, что порядок есть порядок, и кай управляющий это хорошо понимает.

Вот же угораздило бесенка! Еще какую вазу выбрал — старинную Вольминскую! Которой цены нет! Нет, что попроще бы разбил… Он попробовал успокоить мальчишку: вытирал слезы, градом катившиеся из глаз, гладил того по голове, обещал, что они что-нибудь придумают — все тщетно. Перепуганный головастик и не думал останавливаться, напротив ревел еще громче. И тут Даниэль вспомнил, что полагается делать в случае истерики. Он снова ухватил мелкого за шиворот и сильно тряхнул, прикрикнув:

— А ну-ка, замолчи!

— Это что такое? — Раздался у них за спиной грозный окрик. — Фико! Ты что натворил, маленький негодник? — тут же сзади охнули, видимо, заметив осколки. — Вольминская ваза!

Управляющий! Фико при его виде чуть не рухнул на пол, резко затих и, кажется, впал в ступор, почти полностью повисая на руках Даниэля.

— Ничего, кай управляющий. Всего лишь маленькое недоразумение, — услышал Даниэль свой голос. Давно он уже не говорил так… властно.

Управляющий окинул взглядом лестничную клетку, и остановился на Фико, которого Даниэль все так же держал за шиворот.

— Недоразумение? — возмущенным тоном начал он, не заостряя внимания на том, с кем сейчас разговаривает. — Эта ваза стоит… очень дорого! И она разбита! Сию секунду отвечай, как это случилось! — повысил он голос, теперь обращаясь конкретно к младшему лакею.

— Это мой замок, кай, — холодно напомнил о себе Даниэль, покрепче перехватив тот самый шиворот и слегка встряхивая его — молчи. — И моя ваза. Если я сказал, что ничего не произошло, значит, НИЧЕГО НЕ ПРОИЗОШЛО!

Каро вышла из канцелярии почти сразу вслед за тем, как ее покинул Дан. Наскоро закончив беседу, девушка поспешила, чтобы успокоить парня. Ну, подумаешь, заработался настолько, что немного напутал — с кем не бывает! Соседу этому язык бы вырвать!

Внезапно с главной лестницы послышался громкий детский плач. Недоумевая, Каро взбежала по мраморным ступенькам. Остановилась площадкой ниже и прислушалась. И не поверила собственным ушам. Это… Даниэль? Это его голос, да, но… но… эта интонация, это надменное растягивание гласных… Каро на секунду закрыла глаза — да нет, этого быть не может, этот голос исчез навсегда!

— Но, Ваша Светлость! — все еще возмущенно вскинулся управляющий. — Я отвечаю за порядок, и я должен буду поставить в известность ее высочество… — закончить ему Даниэль не позволил:

— Вы смеете со мной спорить? Вы забываетесь, кай «управляющий», — Дан голосом выделил последнее слово, наполнив его сарказмом. Тьфу! Противно-то как! Зато подействовало — собеседник явно стушевался.

— Ее высочеству о том, что здесь случилось знать не обязательно! — вспомнить и вернуть надменные, презрительные интонации оказалось так легко… сам удивился. — Это МОЙ замок и тут распоряжаюсь я. Я, а не Ее Высочество. Вам хорошо это понятно? — а ведь раньше он так разговаривал все время. Не верится…

— О чем мне знать не обязательно? — спросила Каро, пытаясь сделать вид, что ничего особенного не происходит, и она всего лишь идет по своим делам… и случайно услышала последнюю фразу. Как будто секунду назад и не срывалась со своего места, где стояла и слушала… не веря собственным ушам. Не выдержала, и решила увидеть глазами — что это, наваждение? Или там вообще не Даниэль, и она тихо сходит с ума, уже повсюду слыша его голос?

У Даниэля волосы встали дыбом. Небо! Давно она тут? Час от часу не легче! Она слышала? Или нет? Что теперь делать?!

«Ничего, малыш, ничего…» — твердил про себя Даниэль, — «сейчас что-нибудь придумаем…», — но от волнения ни одна мало-мальски подходящая мысль не приходила ему в голову. А тут еще мальчишка раскрыл рот, явно пытаясь что-то сказать. Молчи, дурачок! Все ведь испортишь!

Даниэль снова тряхнул его за шиворот, но так как это не помогло, сказал с самым грозным видом, на какой был способен.

— Тебе никто рта открывать не позволял!

— «Понял он намек или нет? Если не понял, то может хоть из страха промолчит. Нда… Похоже, после всей этой истории малек будет бояться меня, не меньше управляющего…» — грустно подумал он. Ну да ладно, лишь бы его спасти.

— Ваше Высочество, — «Что же ей сказать… что сказать…» — он обернулся к Каролине, глядя куда-то в район ее шеи и боясь встретится с ней глазами. — Дело совершенно не стоит вашего внимания. Я пытался объяснить это каю управляющему. Но этот… гхм… почтенный кай никак не может взять в толк.

«Каро, ну поверь, пожалуйста!» — про себя взмолился он, уже чувствуя, что затея обречена на провал. Разве он сам бы поверил в подобную ерунду?

— Что здесь происходит? — уже совсем другим тоном, повторила Каролина, тоном в котором прорезались стальные нотки, не предвещавшие ничего хорошего.

Даниэль мысленно застонал. Как же она… не вовремя! Правду говорить нельзя… он перехватил свирепый взгляд управляющего, направленный на мальчишку и буквально почувствовал, как сжалось и задрожало под этим взглядом щупленькое тельце. От этого ему стало совсем не по себе.

Жалость и страх за этого нелепого головастика напрочь вытеснили здравый смысл. Нет, он не скажет правду. Но и врать Каролине Даниэль не мог. Не мог! Он на мгновенье встретился с ее потемневшим взглядом и виновато отвел глаза. Продолжая лихорадочно перебирать варианты.

Мысли скакали в пустой голове, как горошины в погремушке, гулко отскакивая от стенок:

«Если я скажу… что это я разбил вазу по неосторожности или от злости… идеальный вариант, это все равно моя ваза, но почему мелочь с шишкой и зарёванной физиономией это не объяснит. Значит надо и его как-то объяснить…»

Каро молча ждала, отчаянно давя в себе тяжелое беспокойное предчувствие. И было в этом молчании что-то от затишья перед бурей. Даже управляющий проникся, перестал охать у нее за плечом, только сверлил младшего лакея взглядом — он не сомневался, что именно непослушный мальчишка все это натворил! Ох и получит он на орехи!

Фико не выдержал этих взглядов. Задрожал крупной дрожью и отчего-то обратился не к управляющему, не к принцессе, а к державшему его за шиворот парню:

— Я больше не будуууу… не надо большееее… — чего больше не надо, он и сам не знал — было просто страшно. Очень.

Тянуть дальше было нельзя. Перепуганный мелкий мог все испортить! Стоит ему сказать чего именно он больше не будет и сам Пресветлый не в силах будет его спасти. Ибо порядок есть порядок, и ему подчиняются все — даже принцесса.

И Даниэль решился. Он мысленно обозвал себя тупоголовым кретином, но лучшего объяснения придумать так и не смог. Времени не хватало даже задуматься над тем, почему его так корежит от одной мысли, что мелкого уложат на лавку, и… он маленький! И такой беззащитный, испуганный… зато Даниэль вполне может пережить еще одну порку, не переломится. Каро тогда сказала, что в случае чего разбираться с ним будет Грено. Потому что формально он, даже став герцогом, оставался учеником генерала, и до совершеннолетия тот имел право его наказывать.

Обещание принцессы он помнил хорошо, хотя и был уверен, что никогда не даст повода его исполнить. Забавно все обернулось… ну что ж, Грено, так Грено. Дан вздохнул. Зато инцидент будет исчерпан, все вопросы решены, разбитая ваза «оплачена» и малек в безопасности.

А Каро он все объяснит, сразу после! И она поймет, обязательно….

Для убедительности еще раз встряхнув мальчишку, не глядя на Каролину (на это ему не хватало смелости) он резко произнес, имитируя раздражение и злость:

— Ничего особенного не произошло! Мальчишка получил по заслугам! Неповадно будет торчать посреди лестницы.

— За что он получил по заслугам? — Каро не верила тому, что она слышала. Это какая-то ошибка… ошибка… — «Ну, разубеди же меня, Дан!»

А он и не думал разубеждать. Напротив.

Бесконечный допрос выматывал. Ну почему она тянет из него жилы, почему просто не отправит к Грено! От невозможности завершить эту тягостную сцену, от страха, что притихший малек может все испортить, Даниэль взорвался:

— Я, кажется, ясно выразился! — теперь он уже смотрел на Каролину с вызовом, — этот лакей стоял у меня на дороге! Я от…отодвинул его. Долго мне еще тут торчать, отвечая на одни и те же вопросы?!

У Каро расширились зрачки, а рука невольно потянулась к амулету, но бессильно опустилась на полдороги. Она даже побледнела слегка, но тут же сжала губы, беря чувства под контроль. И все еще не веря тому что слышит, спокойно переспросила:

— Отодвинул? Так отодвинул, что ребенок голову разбил?! — управляющий снова охнул, но теперь по совсем другому поводу.

— «Господи! Что я делаю!» — подумал Даниэль тут же, глядя на закаменевшее, облитое бледностью лицо Каролины — человека, мнением которого он дорожил больше всего на свете. — «Что я делаю…»

Он с грустью отметил как гаснут столь любимые им солнечные блики в ее глазах, превращая серые озера в штормовые. Глянул мельком на мальчишку-лакея. Тот, как ни странно молчал.

На какое-то время повисла тишина, чуть было не раздавившая Даниэля. А потом вновь раздался ее голос:

— И тряс его, заставляя молчать, вместо того, чтобы отвести к лекарю? — принцесса выговаривала каждое слово медленно и четко, всей душой надеясь, что сейчас он скажет, сделает что-то такое, что опровергнет всю эту идиотскую, нереальную картину

Но Даниэль молчал, всем своим видом давая понять — он сказал все, что хотел.

Каролина вдруг поняла, что едва дышит от какой-то непонятной, но почти невыносимой боли. То, что эта боль зовется разочарованием, она не знала. Боги миловали, не сталкивалась раньше.

Ей вдруг страшно захотелось зажмуриться, закрыться от всего мира, исчезнуть…и тут же в ответ на такие мысли, словно щиты взметнулись вбитые годами рефлексы. Ее лицо закаменело и утратило всякое выражение. Глаза превратились в два стальных клинка. И все равно она еще не верила до конца, не могла поверить! Ее Даниэль… такой простой, открытый, доброжелательный, такой… Больно. И страшно. Чтобы не расклеиться прямо здесь, ей пришлось стиснуть изо всех сил зубы.

— Кай Барно, отведите ребенка в лазарет и успокойте. — Тихо сказала принцесса и по мрамору лестницы почти слышно зашуршали снежинки, предвестники лютой стужи. Так должно быть разговаривала Снежная Владычица из детской сказки перед тем как заморозить свою жертву. Управляющий молча кивнул, быстро шагнул вперед и забрал обмякшего от ужаса и совершенно ничего не понимающего Фико. Подхватив малыша на руки, он коротко откланялся и исчез.

Даниэль, только что сам добивавшийся именно этого, потрясенно замер. Как же так? «Каро, неужели ты и в самом деле думаешь, что я мог так поступить?! Каро! Каро!» Он с ужасом смотрел, как поменялось ее лицо, взгляд… что же он натворил… как она могла поверить?!

В ее лице не осталось ни единой черточки от веселой или сердитой, понимающей или ворчливой, живой и настоящей Каро. Только Принцесса, Наследница Престола.

И самое страшное — он ничего уже не может изменить… шагнув с этой горы, он теперь вынужден был катиться под откос, не имея возможности даже притормозить.

— Зайдите ко мне в кабинет, Даниэль, — Каро коротко и рвано вздохнула, и, уже сделав несколько шагов, добавила: — через полчаса.

Ей необходимо… подумать. Понять… объяснить себе самой… да просто отдышаться!

Не дожидаясь больше реакции Дана, она развернулась и твердыми шагами направилась прочь.

— «Полчаса! Смерти она моей хочет, не иначе…» — за легкомысленностью Даниэль пытался скрыть нешуточное беспокойство. Как она посмотрела на него! Даже, если он в ее глазах виноват… неужели она готова так вот легко отказаться от него? Значит, она не верит, что он мог измениться? После всего, что произошло между ними за этот месяц. Или… для нее ничего не произошло?

Каро шла по коридору к кабинету, и едва сдерживала слезы. Снежная Владычица осталась на лестнице, там, где ее мог кто-то видеть. А у девчонки, что заняла ее место, дрожали сжатые губы и намокли ресницы. И она, эта девчонка, все еще не верила тому, что видела минуту назад. Не верила, не хотела верить, сопротивлялась любым фактам и логике.

Сейчас… сейчас, только добраться до кабинета, закрыть дверь… и можно будет… можно будет пореветь от души, а потом успокоиться и тогда обдумать все с самого начала. И наверняка все окажется не так страшно, наверняка!

С этой мыслью Каро все ускоряла и ускоряла шаги, почти бежала.

— Каро, как хорошо, что я тебя нашел! — Лан и сам не мог бы объяснить какая сила выдернула его из канцелярии и заставила разыскивать принцессу… и Даниэля. Недоброе предчувствие… именно оно сейчас заставило его забыть о той дистанции, которую он проложил между собой и Каролиной. И обратится к ней по имени, а не привычным в последнее время «ваше высочество».

— Каро, ты Даниэля не видела? Я составил набросок для ответа этому… излишне остроумному всезнай… Каро! Пресветлый, Каро, что случилось?!

Каролина резко остановилась, и несколько секунд смотрела словно через возникшего вдруг в коридоре Лана. Он шагнул ближе и двумя руками взял ее за плечи, ни о чем больше не спрашивая, только с тревогой заглядывая ей в лицо.

Каро словно очнулась, и сделала попытку опять спрятать взбунтовавшиеся чувства за маской. Не получилось — боль и смятение проступали сквозь все усилия, и эти попытки становились на редкость мучительными — не помогало ничего, ни судорожно сжатые кулаки, ни закушенная губа. Каро на мгновение даже глаза зажмурила. Да что ж такое! Почему?! Почему именно сейчас, именно из-за него… почему ТАК больно, что все чертовы годы чертова самоконтроля просто летят к чертям?!

Больше Лан вопросами не задавался. Да, он поклялся себе держаться на расстоянии. Да, его по-прежнему волновала ее близость. Но сейчас случилось что-то очень плохое. Настолько плохое, что даже представить себе страшно. Он никогда не видел Каро такой… Может что-то с матерью-императрицей? Да что бы ни было! Он нежно привлек девушку к себе и крепко прижал.

И Каролина сдалась. Вцепилась в него обеими руками, как в последнюю свою надежду на спасение, уткнулась лицом в плечо и разревелась прямо здесь, в коридоре, как обычная девчонка — слезы градом, нос наверняка распухнет… плевать!

Каро только прижалась к нему еще крепче.

Даниэль, почти бежал по коридору.

Он так и не смог выждать эти полчаса, лишь проследил, как управляющий увел тощего головастика во владения кая лекаря, и опрометью кинулся к кабинету. Он сам не знал еще, что скажет сейчас Каролине, потому что не понимал, зачем она его позвала. Отругать? Расспросить? Опять лишить титула, чтоб он провалился тридцать три раза??? Боже, какая чушь лезет в голову… а следом за нею и сомнения, и… обида

Сомнения… сомнения… сомнения… чем дальше, тем сильнее одолевали они юного герцога. Одолевали до такой степени, что вытеснили даже мимолетное удивление — почему она сразу не отправила его на порку к Грено?

Этот месяц был очень счастливым, даже не смотря на смутное ощущение тревоги, преследующее его в последнее время. На эти сны дурацкие, о которых он так никому и не рассказал.

Каролина принимала его ухаживания. Он думал, что принимала. Она улыбалась, когда он приносил ей цветы. Она радовалась его приходу, он это видел! Но означает ли это нечто большее, чем дружеское участие? И… она ничего не ответила на его письма, ничего… Возможно не хочет ранить его чувства так же, как не хотела ранить чувства Лана.

Лан! Возникшая перед глазами картинка, заставила Даниэля думать, что он опять нечаянно словил чьи-то мысли. Но нет, это невозможно пока медальон на нем. Значит… Даниэлю показалось, что изнутри его пробил острый шип и теперь медленно поворачивается, бередя рану. Лан и Каро! Он обнимет ее и она отвечает! Она прижимается к нему, прячет лицо на его груди… Вот значит как… Стоило ему оступится и…

Он чуть не кинулся вперед, чтобы прокричать им обоим, что он не делал этого, не делал! То, из-за чего она готова от него отречься. Не толкал этого мальчишку и эту трижды проклятую вазу!

Но он не станет унижаться перед ней и перед ним. Если таково ее отношение, что ж…

Конечно же Даниэль понимал, что сам сделал все, чтобы убедить принцессу в собственной виновности, но при этом было ужасно горько осознавать, что она могла поверить…вот так легко…

Юный герцог сжал кулаки, и едва сдерживаясь, смотрел, как Каролина, выскользнув из объятий Лана, потянула того за руку в сторону кабинета. Дверь за ними закрылась, оставляя в его душе дикую смесь горечи, боли, обиды… злости. При первом же случае… при первом же удобном… вот так сразу… она кинулась в объятия Лана! И сейчас они там… вдвоем… А может это у них уже давно… просто он раньше не замечал? Не видел очевидного? Некстати вспомнилась сегодняшняя тренировка. Каро и Лан, так мило беседующие рядом.

Даниэль прислонился к стене спиной и попробовал успокоиться. Не получалось, стоило только бросить взгляд на закрытые двери кабинета, и… он с силой несколько раз стукнулся затылком об стену, хоть так выплескивая эмоции, пока они не разорвали его на части.

Опубликовано: 25.02.2016

Автор: Джейд