С момента великих и ужасных событий на лестнице прошло несколько дней. Маленькое частное расследование, прерванное было безумными приключениями двух влюбленных, можно считать законченным.

Ланире отложил тетрадь, где по пунктам были расписанный все его действия и результаты, и откинулся на спинку кресла. Поздним вечером в канцелярии никого уже не было, даже неугомонного трио. Никто не мешает думать.

Как он и предполагал, фамильная герцогская трость попала в жадные лапки известного скупщика кая Виро. Толстый Виро давно ходил по краешку, по слухам, не брезгуя и краденным, но всегда умудрялся выскользнуть из щекотливой ситуации. И прижать его будет трудно… без денег.

Шестьдесят золотых. Плюс стандартный один процент в месяц — его берут все скупщики. то есть, Виро наверняка озвучил больше, но это уже его проблемы. Жадничать вредно. И как раз от жадности ему очень поможет пристальное внимание императорской гвардии, которое обещали организовать знакомые сыскари. Будем надеяться, кай скупердяй окажется разумным человеком, и… в том, что хитрый выжига еще никуда не сплавил государственную реликвию, Лан был уверен, толстый прохвост слишком умен для этого.

Осталось понять, где раздобыть нужную сумму. Очень кстати пришлась выписанное пару дней назад денежное поощрение — его получили почти все служащие канцелярии, а так же гвардейцы, несущие службу на границе. Лану как-то хитро насчитали и за то, и за это, и, как ему показалось, просто за красивые глаза. Почти тридцать пять золотых — с ума сойти!

Вопреки собственным принципам, на этот раз Лан не стал отказываться и объяснять, что его заслуги не стоят таких денег. Это ведь больше половины от нужного!

Еще десятку притащили три усердных муравья, которые уже месяц вечерами постигали тонкости лакейского ремесла. Что-то там у них в копилке было, а что-то честно заработали. И охотно вступили с Ланом в «секретный сговор», то есть не отнесли монеты Даниэлю, а потихоньку вложили в общую кучку.

Осталось собрать вроде и не так много, но и не три грошика. Очередное жалование секретаря, за вычетом того, что надо послать Кетти и самых скромных расходов на месяц — это еще семь золотых. Все равно не хватает.

Лан вздохнул, сгреб монеты в кошелек и решительно вышел из канцелярии. Остался только один выход! Очень трудный, неудобный, вообще почти невероятный… если не хватит сил перешагнуть через себя — через свое все еще не зажившее сердце и свою раненную гордость.

Каро сегодня допоздна в кабинете… а Даниэля она уже выставила спать, твердо пообещав «еще только вот это письмо и все». Наивный, в который раз поверил.

Лан остановился у дверей, чтобы собраться с духом. Он объяснит все, и Каролина это «все» поймет правильно. Надо только решиться и постучать…

Рассвет все еще сонно ворочался где-то над самым горизонтом, когда Его светлость наследника разбудил очень странный звук. Странный — потому что знакомый и в то же время совершенно, абсолютно невероятный.

Даниэль оторвал голову от подушки и ошалело поморгал. Приснилось что ли? Он вздохнул и хотел было поуютнее свернуться под одеялом, когда негромкий стук в окно и такой же тихий свист в три ноты раздались снова. Как давно это было в последний раз? Сто лет назад, в другой жизни…

Не сон?! Да быть не может!!!

Как был, в одних подштанниках, растрепанный и помятый спросонья, Даниэль соскочил с кровати и кинулся к окну. Распахнул створки и едва не вывалился в предрассветные сумерки.

— Тихо ты… — раздалось откуда-то снизу. — Вылезай, сонная королева, дело есть!

И все-таки Даниэль не был до конца уверен, что не спит. Хотя и ущипнул себя уже три раза. Лан? Постучал к нему в окно? И зовет его совсем как… Как будто пять лет назад. На этом месте Даниэль оставил рассуждения, как неблагодарное, бессмысленное занятие. Сон, так сон. Но черт возьми, сон приятный!

— Одеться-то хоть можно? — проворчал он совсем как тот Дан, пятилетней давности. И что-то защемило в груди так резко, что он даже запнулся.

— Можно! — хмыкнули снизу. — Корону не забудь.

— Обязательно! — Даниэль одевался с такой скоростью, будто его Грено палкой подгонял. Нет, даже еще быстрее! При этом он не переставал улыбаться во весь рот.

Невозможно было поверить, невозможно…

На пол пути между окном и кроватью ему попалось зеркало. Это немного помогло вернуть улыбку в рамки лица. Все-таки, когда до ушей — выглядит несолидно!

— Ну? — он все-таки не мог сдержать дурацкой счастливой мины. — Опять приличным людям спать не даешь в такую рань?

— Где ты тут видишь приличных людей, дрыхоня в короне! Все приличные люди при виде нас давно разбежались… — проворчал все тот же невидимый голос из густых зарослей. — Ты вылезешь уже, или тебя оттуда на руках выносить?

Даниэль с забытой ловкостью перемахнул через подоконник, прошел по карнизу и мягко спрыгнул в мокрую от росы траву. Он смотрел на Лана так, как будто впервые его видел. И кажется улыбался опять по-дурацки, но это уже не имело никакого значения.

— Ты точно не сон? И даже не привидение? — спросил он наконец.

— В лоб или по лбу? — тут же предложил Лан, и улыбнулся, точно так же, широко и знакомо, как… как тогда.

Они пробрались через сад все так же перебрасываясь шутками. Вышли на дорогу, все мокрые от росы…и вдруг замолчали. Как-то оба одновременно осознали, что это на самом деле…

Так и шли дальше молча, и было совершенно не важно куда они идут, главное — вместе!

Трость удалось выкупить, правда не без труда. Были и угрозы, пришлось выслушивать мольбы и жалобы на бедность «несчастного, всеми гонимого скупщика». И поторговаться пришлось. И пригрозить пристальным вниманием гвардии к этому маленькому доходному дельцу. Но результат стоил того! Скупщика просто корежило от жадности, но пришлось признать, что сверх законных процентов ему ничего не положено.

А еще… это непередаваемое чувство — когда не сговариваясь понимаешь, что надо сказать и как посмотреть!

У них так было, давно. Когда два проказника могли шкодить и веселиться, даже не сговариваясь заранее, каждый знал свою роль и чувствовал друга, как самого себя. И вот сейчас … снова… словно и не было ничего!

Не было страха, обиды, злости, разочарования… предательства. Ничего не было!!!

Они шли по узкой мощеной серым камнем улице, а город вокруг просыпался, распахивал ставни, отражался ликующим солнечным зайчиком от начищенной до блеска медной вывески над лавкой колбасника, пах свежей выпечкой и молоком, и немножко лошадиным навозом — фермерские коняшки бойко цокали копытами в сторону рынка.

И они двое тоже словно просыпались от тяжелого, долгого и болезненного сна, который длился больше двух лет… и сгинул этим утром туда, куда кошмарам и положено убираться с приходом солнца.

Надо же как бывает порой. Какой-то невидимый щелчок и все изменилось. Один его прекрасный сон на яву с Каро, который длился вот уже несколько дней сменился другим, не менее прекрасным, хотя и гораздо более неожиданным. Настолько неожиданным, что он боялся даже задуматься о причинах. Не спугнуть бы…

Он тайком поглядывал на Лана, словно пытался убедиться, что тот настоящий и не рассеется вместе с утренним туманом. До этого момента удивляться было некогда. Как и задуматься над происходящим. Они спешили, коротко обговаривали ситуацию, потом разыгрывали спектакль… И вот только теперь… Впрочем, Лан кажется рассеиваться не собирался. Шагал рядом и тоже улыбался каким-то своим мыслям. Как будто они каждый день так вот выходили прогуляться в город. Лан… Неужели ты смог простить все. Ведь я так ничего тебе и не рассказал о том, что чувствую и о том, что понял за все это время… Даниэль поймал себя на мысли, что вот теперь ему в жизни, кажется мечтать больше не о чем.

Их уютное молчание было нарушено отчаянным детским визгом из соседнего проулка. Герцог отреагировал первым, он был ближе. Не раздумывая, бросился на звук, влетел в узкую щель между каменных заборов, и… едва не растянулся во весь рост, запнувшись о прочную бечевку, натянутую у самой земли.

Равновесие он все же удержал, тренировки не прошли даром, и целоваться с грязными булыжниками не пришлось. Вот только пока он махал руками, пытаясь удержаться, пресловутая герцогская трость, как живая, вырвалась из пальцев и красиво отправилась в полет. Прямо в глубь проулка, где и встретилась со стеной, с сухим треском отскочив от препятствия.

Откуда взялась рыжая бестия не смог потом вспомнить на сам хозяин трости, ни его запоздавший спутник. Только всклокоченный огненные вихры и грязные пятки мелькнули в воздухе, а это существо уже сидело на самом высоком заборе, сжимая в руках вожделенную добычу.

— Что упало, то пропало, олухи! — звонко крикнуло оно тем самым детским голосом, и исчезло по ту сторону забора.

— Ты это видел? Бродяжка! — Лан стремительно подскочил к забору, и уже вознамерился на него влезть, когда Даниэль, наконец, осознал, что случилось.

— Да черт с ней, с этой палкой! — он рассмеялся с таким облегчением и так заразительно, словно вся эта операция по спасению реликвии была затеяна с единственной целью — вручить ее лично в руки рыжему чудовищу. — Лан! Ланни… пошли… давай… сто лет на башню не лазили… а?

Лан отошел от забора, мимолетно улыбнулся, и проходя мимо, хлопнул Даниэля по плечу.

— Пошли.

И опять они почти ни о чем не разговаривали, пока не добрались до затянутых плющом развалин. Перекинулись парой фраз на ходу — это же не считается. Но молчание вовсе не было натянутым или давящим, им просто хорошо было вместе. Как раньше.

Они уже миновали предместья и выбрались на тропинку, уводящую в горы — чтобы не пробираться через замковый двор и сад, которые хорошо охранялись с момента появления здесь принцессы. Но у тех, кто провел здесь детство было достаточно своих путей-дорожек. Общих…

Замшелые валуны, раскатившиеся с обрушенной стены попадались все чаще, вот-вот из-за деревьев вынырнет зубчатый парапет старой башни, и тогда…

— Стой! — Внезапно напрягся Ланире и схватил спутника за рукав. И лицо у него стало такое, что Даниэль поневоле вздрогнул.

— Что такое? — он недоуменно уставился на резко посерьезневшего и даже встревоженного Лана.

— Земля… свежая. Видишь? — Лан за рукав притянул своего спутника поближе и вполголоса продолжил: — Я точно знаю, тут не ведется никаких работ, и троица не собиралась искать клад. Это очень… странно…

Даниэль тоже замер, а потом, ведомые одной и той же мыслью, парни медленно отступили и скрылись за одним из камней. Еще недавно такое солнечное утро словно слегка померкло, хотя на небе не было ни облачка. Мирный склон, заросший шиповником и диким виноградом вдруг словно ощетинился, а за каждым кустом теперь чудилась опасность.

— Ты думаешь?

— Старый ход… он ведет прямо в подвал, где сейчас библиотека… — Даниэль невольно поморщился, вспомнив о своем «умном» решении перенести в сырость.

— И начинается он здесь… за пределами магического круга, — Лан хмурился все больше. — Отсюда теоретически можно попасть в замок, минуя охрану. Но ход старый, местами завален и не известно можно ли там вообще пройти…

— Надо проверить!

— Куда! Совсем рехнулся? Если там кто-то есть, он нам точно не обрадуется! Куда ты собрался, после яркого солнца ты в темноте ни черта не разглядишь, и тебя подстрелят, как глупую куропатку! — такую длинную речь Даниэль от друга не слышал уже давно, но бы вынужден признать его правоту.

— И что тогда?

— Руки в ноги и бегом в замок! И не смотри так! Кто-то должен остаться и проследить… земля свежая, но видишь? Комочки уже подсыхают… не меньше чем полчаса прошло. Если они попытаются выбраться…

— То что ты сделаешь? — Даниэль рассвирепел не на шутку. — Кулаком погрозишь? Я тебя одного не оставлю!

— Не прыгай, не кошка! — отмахнулся от него Лан, все так же настороженно поглядывая в сторону предполагаемого противника. — Вывел бы я тебя в город с пустыми руками. Я еще в своем уме… Твоя Светлость! — усмешка вышла добродушной и теплой не смотря на напряженность момента. А потом Лан вынул из кармана небольшой пистолет и до автоматизма отработанным движением взвел курок.

Почему-то именно этот сухой металлический щелчок словно встряхнул пространство, и Даниэль окончательно осознал, что это не сон, это реальность. Разом пробежали по спине колючие мурашки. Эйфория последних нескольких дней раскололась и брызнула в разные стороны стеклянными острыми гранями.

Даниэль не мог себе объяснить почему так не хочется уходить. До того не хочется, что даже ноги отказываются выполнять такие простые движения. Но Лан прав, если там что-то происходит даже вдвоем они ничего не смогут сделать. Нужна подмога! Даниэль вздохнул.

— Ты же не сунешься туда один? Обещай, что не сунешься! — Даниэль с тревогой всмотрелся в черный зев, заброшенного хода. Почему-то именно он вызывал необъяснимый, почти панический страх.

— Нашел дурака, — проворчал Ланире. — Беги! Чем быстрее приведешь помощь, тем лучше!

Даниэль еще раз недоверчиво оглянулся на друга. Друга?! Неужели снова ДРУГА? И бегом припустил по тропинке. В сторожевую будку, она ближе всего! А дежурный уже поднимет тревогу. Тогда Дан сможет вернуться.

Почему-то он места себе не находил, представляя как Лан там у этой пещеры. Пещеры? Почему он подумал пещеры?! Даниэль затормозил так резко, что чуть не упал. И, резко сменив направление рванул обратно, не рассуждая и ни о чем больше не думая. Пещера из снов! Вот на что был похож вход в подземелье, вот откуда это подсознательное беспокойство!

Лан в это время очень осторожно переместился поближе к темному зеву подземного хода. Нет, лезть внутрь он не собирался. Наоборот, искал удобное место, откуда можно было наблюдать и, если надо, отстреливаться.

Перемещаясь в поисках укрытия, Лан в какой-то момент отвлекся и не заметил опасности.

Уже подбегая к башне, Дан понял, что опоздал. Там в глубине темного провала блеснул метал. Как во сне! Все точно как во сне! И Лан ничего не подозревает! А он еще далеко, слишком далеко!

— Лааа-аан! Назад! — крик и выстрел грянули одновременно.

И наступила тишина. Или это только Даниэлю так показалось. В этой жуткой, тишине, где само время замедлило ход, он видел, как покачнулся Ланире, как расплывается алое пятно на его рубашке, как…

И только в этот момент он вспомнил! Вспомнил странный, навязчивый сон во всех подробностях, вплоть до резко-кисловатого запаха сгоревшего пороха. Лан покачнулся. но устоял, медленно разворачиваясь в сторону опасности и силясь поднять пистолет. И Дан понял, что сейчас будет. Еще один выстрел. Последний в жизни его друга…

Он был уже совсем близко. И все-таки не успевал. И времени на размышления у него не было. Совсем. Кажется их там двое… отстранено подумал он, делая единственное что мог в этой ситуации сделать — отчаянно выпрыгивая вперед, сбивая Ланире с ног и закрывая его собой. Он еще успел выпрямиться и увидеть проблеск металла в темноте подземного хода, а потом сильнейший в его жизни магический импульс устремился в сторону пещеры.

«Стреляй вверх!!!»

Выстрел прогремел, потом еще один… кажется… или больше? И эхо откликнулось низким гулом, дрожью каменных обломков под ногами, порывом затхлого воздуха… и грохотом обвала, заглушившего вопли ужаса.

И стало тихо-тихо, как в том самом сне. Только кровь на рубашке Ланире, на его руках, была горячая и до ужаса настоящая. Она обжигала пальцы, которыми раненый зажимал левый бок, сочилась алыми каплями и расплывалась по рубашке неровным пятном беды.

А потом тишина взорвалась, лопнула, разлетелась на кусочки, как разлетается стекло, в которое попали камнем. Вернулись звуки, запахи, чувства…мысли.

Первой неосознанной мыслью Даниэля было — ПОЛУЧИЛОСЬ! Первый раз получилось! За ней тут же пришла вторая — ЛАН!!! В два скачка он оказался возле друга и опустился рядом с ним на колени. ЖИВ!!! Лан силился приподняться, но не смог. Даниэль почти до крови закусил губу и оглянулся. Черт, неизвестно, что вообще происходит, кто враг, где он… а на склоне, куда упал Лан, спрятаться сложно, их светлые рубашки выделяются на фоне зелени, как мишени.

Сначала остановить кровь…или нет? Сначала убежище? Черт! Так трудно сосредоточиться и вызвать в памяти все, чему учил старый лекарь! И не только он… как правильно? А если от этого решения зависит жизнь? Он быстро убедился, что кровь не хлещет. Нет, сначала укрытие! Там можно будет осмотреть рану. Куда же?! Куда спрятаться?!

Он все-таки бегло осмотрел раненого. Дыхание частое, поверхностное, но ровное, красной пены на губах нет… так!

Даниэль лихорадочно шарил глазами по зарослям у полуразрушенной стены. И вдруг…

— Я сейчас! Держись, я быстро! — стремительный бросок к зарослям, рука сама нащупала чуть влажный от плесени, но еще крепкий деревянный шест в самой гуще листвы… вот тут должен был быть вход… если отодвинуть завесу вьющихся растений, и…

— Порядок, там нас никто не найдет! — вернулся Дан так же стремительно, и теперь старательно воскрешал в памяти способы переноски раненых.

Это было трудно, прежде всего потому, что он до обморока боялся сделать что-то не так, навредить Лану еще больше… а вдруг внутреннее кровотечение? Но все обошлось, и зеленая стена скрыла двух мальчишек от любых недоброжелателей надежнее, чем каменная кладка.

Он буквально содрал с себя камзол и бросил поверх брошенных на землю веток. Осторожно уложил на импровизированное ложе раненного.

— В кармане… пакет… в кармане… — перемещение далось Лану нелегко, хотя Даниэль фактически тащил его на себе, и он злился на собственное ротозейство и слабость. — Первой… помощи… пистолет возьми…

— Да не пропадет твой пистолет! — Дан собрался с духом, торопливо убрал растрепавшиеся волосы с лица, собрал их и сунул сзади под ворот рубашки, чтобы не мешали. И взялся за рубашку Лана.

Расстегнуть, отодвинуть… уже начала прилипать к ране… края рваные и следы ожога, плохо… но зато крови немного меньше…

— Тебя вообще нельзя оставить без присмотра… На пять минут отошел и вот… — Даниэль говорил без умолку, дрожащими пальцами прощупывая края раны и вокруг нее. Уффф! Он испытал такое облегчение, что едва сам сознание не потерял. Рана оказалась поверхностной, пуля чиркнула по ребрам, задев, похоже, одно из них, но без смещения, легкие целы.

— Жить будешь! — заверил он бледного до синевы друга. А тот, видимо, не совсем осознавая окружающее, только бессмысленно водил глазами по зеленым стенам убежища.

— На вот, выпей. — Он чуть приподнял голову Ланире и влил ему в рот несколько капель из крохотного темного фиала. Теперь сосчитать до пятидесяти. Потом на рану. Не раньше, иначе слишком больно… это остановит кровь. На время. Вот теперь можно. Жидкость на ране сразу запузырилась зеленым, а Лан слабо дернулся.

— Тихо… тихо… скоро будешь в порядке! Это я тебе обещаю. Ведь не может же быть, что я только-только тебя нашел и снова…

Кажется он сам не особо осознавал что говорит. Потому что мысли Даниэля в этот момент были совсем о другом. Зелье — временное решение. И если не доставить Лана в лазарет…

Какое-то время Лан лежал тихо, зелье начало действовать. В ближайшие несколько часов за него можно не волноваться. А потом… Больше Даниэль сделать ничего не мог. Надо во что бы то ни стало добраться до своих… до лекаря. Он хотел было встать, но резко навалившиеся слабость и головокружение не позволили это сделать. Даниэль бессильно привалился к стене. Сейчас пройдет… сейчас…

— Нашел? — Ланире, словно очнувшись, еще раз огляделся вокруг, потом его взгляд остановился на Даниэле. Пару секунд этот неверящий взгляд впивался в «спасителя», а потом Лан, резко переменившись в лице и заорал:

— Какого черта!?!

Даниэль с округлившимися глазами тут же отлепился от стены и проворно заткнул ему рот. Голова в ответ на рывок опять пошла кругом.

— Тише ты! Если сюда сейчас кто-то нагрянет, повторить такой трюк я уже не смогу!

— Какой трюк! — яростно хрипел Лан, выворачиваясь из под зажимающей рот ладони. — Придурок! Болван! Какого черта! — пытаясь подняться, он оттолкнул незваного спасителя, но непослушное тело отказывалось сотрудничать. — Какого дьявола ты здесь?! А если бы в тебя… пошел отсюда!

— Куда пошел-то, мы в убежище, тут нас не найдут. А трюк…акробатический прыжок с ментальным сопровождением. Исполняется впервые! Сработало, между прочим! В первый раз приказать получилось!

— Первый раз? То есть ты хочешь сказать, что оно могло не сработать?! — у Лана волосы на голове зашевелились от осознания и запоздалого ужаса. Этот… этот… он же стал прямо под выстрел!!!

— Придурок! Болван! Идиот! — Лан вдруг снова взорвался в новом приступе бешеной ругани, но шепотом, сообразил, что привлекать внимание к укрытию не нужно. — Ты вообще понимаешь?? Кто тебя просил! Черт, дай мне только на ноги встать, я тебя сам убью!!! Зачем ты это сделал?!

— Я законченный эгоист, Лан… — Даниэль улыбнулся какой-то особо светлой задумчивой улыбкой, — не мог же я позволить тебе умереть… до того, как ты меня выслушаешь…

— О небо! — правой рукой Лан пошевелить не мог, бок сразу схватывался резкой болью, и он закрыл глаза левой. — Ты последний… у меня слов нет!!!

— Зато у меня есть. Я так много хочу тебе сказать… Сейчас, конечно, не самое подходящее время, но я не знаю будет ли у нас вообще другое…

— Да-а… более подходящего момента и не придумаешь, — Лан немного успокоился. Прилег, откинул голову на моховую подушку, затянувшую камень. — Вполне в твоем стиле! Как ты мог так рисковать! Прыгать под пулями, чтобы не дать мне уйти от разговора! — голос все еще был хриплым от ярости, но Даниэль слышал, чувствовал, что Лан на самом деле уже не злится.

— Помнишь, когда-то в детстве Грена рассказывала нам сказку про художника? — Без всякого перехода спросил Даниэль, — Он рисовал картину, лучшую картину в своей жизни, но не закончил и продал ее богачу. Соблазнился на золото. А богач испортил картину, потому что не умел рисовать и от злости залил всю картину черной краской. И тогда художник понял, что потерял самое ценное в жизни и никакое золото этого не заменит…

Лан помалкивал, и руки от лица не отнимал.

— Знаешь, я тогда все думал, как бы помочь художнику все исправить. Ведь это же лучшая картина, другой такой уже не будет! И я придумывал другие концовки для сказки, чтобы дать ему шанс. Иногда с неба шел волшебный дождь и смывал черную краску, иногда была добрая фея. — Дан тихонько засмеялся, — много-много хороших концовок…

Он ненадолго замолчал. Потом прочистил горло.

— Жизнь, конечно, не сказка… но оказалось и в жизни бывают ситуации, когда мучительно хочется смыть черную краску! Позволь мне, Лан… Пожалуйста! Хотя бы немного…

С минуту было тихо. Лан лежал все так же, не меняя позы и не убирая руки от лица. Наконец с его стороны послышалось что-то не членораздельное.

— Ы-ы-ы-ы!!! — в этот звук Лан, вложил просто море эмоций. — Р-романтик на мою голову… какая картина, какие, к дьяволу, краски! Ты же, идиот, под пули за мной полез! Для того, чтобы сказку мне рассказать?!

— Выходит, что так… — немного озадаченно произнес Дан.

Лан, наконец, убрал руку от лица, и стало понятно, что злости уже окончательно нет, а есть… он улыбается? Нет, зараза такая, смеется!

— С-светлость ты моя… безголовая!

— Надо же, ничего не поменялось! — Даниэль даже не делал попыток сдержаться и тоже залился заразительным, слегка истерическим смехом — Как был ты бесчувственным занудой, так и остался! Ничего не изменилось!

— Не смей ржать, мы в засаде! — строго прошипел Лан, и сам тут же затрясся от нового приступа хохота, сменившегося стоном:

— С-с-с… больно…

Смех оборвался так же резко, как и начался.

— Смейся, не смейся, а на помощь звать придется, — задумчиво выдал Дан в пространство, — я ведь до гвардейцев так и не дошел. Попробую через медальон сейчас, может получится… — Даниэль понимал, что после такого сильного выплеска шанс не велик, но попытаться все равно стоит. Ну почему не додумался воспользоваться медальоном до нападения?! Связаться с Каро, вот что он должен был сделать первым делом!

Даниэль сел поудобнее, опять ощущая спиной сыроватые камни старой кладки, закрыл глаза…медальон был прохладным и… ему показалось или нет, что живого пульсирующего тепла в нем стало… меньше? Наверное из-за того, что магический резерв истощен. Итак, собрались… Концентрация. Равновесие по трем точкам и… первая же попытка взорвала голову такой болью, что его повело и он едва не упал прямо на Лана.

— Эй! — встревожился раненый. — Ты чего? А, черт… — он вдруг вспомнил, какой бледной была Каро после того, перенапряглась, разыскивая одного беглеца с помощью магии. — Надорвался? Тогда брось! Не хватало, чтобы ты тут мне упал… брось, говорю!

Ланире с огромным трудом, стараясь не потревожить рану, подтянулся и сел рядом, опираясь спиной на стену. — Где мы вообще?

— А ты не узнаешь? — Даниэль справился с головокружением и болью, и осторожно потрогал медальон кончиками пальцев. Холодный… не отзывается. Видимо, он и правда слишком потратился. — Это же логово лесных стрелков.

— В самом деле?… — уважительно хмыкнул Лан. — Заросло, смотри ты… я и правда забыл.

Это было давно, перед самой ссорой… во всяком случае, незадолго до нее. Максимилиан принес несколько крепких деревянных шестов, и установил у стены, вкопав один конец в мягкую от перегноя землю, а второй прочно заклинив между камнями кладки. А потом заботливо пересадил к нижним концам шестов ростки дикого винограда и плюща…

Убежище должно было «поспеть» только к следующему лету. Но до лета случилось так много всего! И мальчишки забыли, как они мечтали устроить здесь «тайное логово лесных стрелков».

Лан завозился и с некоторым трудом вытянул из кармана те самые знаменитые часы — «фамильные», как они называли их в детстве.

— Мы здесь уже… — он наморщил лоб, пытаясь сообразить, — совсем недолго! Десять минут прошло… снаружи — он прислушался — тихо вроде. Непонятно, что это было, но… ты идти сможешь?

— Смогу… думаю, что смогу. Сейчас… Пойду «тропой разведчиков», там спрятаться можно в случае чего. Ланни, а тебе лучше тут пока… Тебя я сейчас… не подниму.

— Даже не думай! — отмахнулся Лан. — Меня тут никто не найдет. А вот ты… — было видно, как сильно ему не хочется отпускать «Свою светлость» одного. — Будь осторожен.

Вроде бы всего два слова, а он столько в них вложил!

Какое-то время они смотрели друг на друга и Даниэль подумал, что никогда наверное так не сумеет — не сказать ничего и сказать так много.

— Лан…

— Данни, забудь. Иди. Все будет хорошо! — ну вот опять! Понятно, вот до самого нутра, до печенок пробирает — «забудь», «все будет хорошо» — это не только про опасность и тревогу, это… про все. Разом.

— Ланни — не в силах больше что-то сказать или о чем-то думать, Даниэль одним движением обхватил его за плечи и осторожно притянул к себе. Всего на секунду, но этого хватило, чтобы почувствовать, как тот стискивает его здоровой рукой в ответном объятии, и как эта рука дрожит, не желая отпустить… и не смея удержать.

— Будь осторожен! — хрипло повторил Лан.

Даниэль молча кивнул и двинулся к выходу из убежища. Уже на выходе он на секунду задержался и быстро провел рукой по глазам.

Только выбраться он не успел. Снаружи, совсем близко, раздались шаги, треснул сучок под чьим-то тяжелым сапогом, и двое друзей замерли, почти не дыша.

— Тут тоже никого. Кивен, проверь наверху. Кайл, посмотри на склоне. Стреляли где-то здесь, я уверен!

— Свои! — скорее выдохнул, чем произнес Лан.

И словно в подтверждение, снаружи раздался голос Грено.

Ланире уже унесли в лазарет, гвардейцы прочесывали местность, Грено, забрав часть людей, куда-то исчез… а Даниэль, устало опустившись на первый попавшийся стул в гвардейской, опять не мог отделаться от смутной тревоги. Что-то было не так… Что-то… эти осторожные взгляды в его сторону. Тихие голоса. Даже кай лекарь, влив в него двойную дозу того самого мерзко-горького отвара, которым отпаивали Каро после ранения, как-то нехорошо отводил глаза и быстро ретировался. И генерал ушел, ничего не сказав…

Надо найти Каро, и… Каро?!

Страх кипятком плеснул в горло, руки, потянувшиеся к медальону, задрожали…

Медальон. Он снова чувствовал его, только… только теперь он не чувствовал ее! Медальон был холодным, нет не так — ледяным. Таким ледяным, что обжигал кожу, распространяя холод до самых внутренностей. Каро…

— Где Каро?!!!!

На секунду люди вокруг застыли, как на плохой картине. Краски смазались, звуки полиняли. А потом кто-то из гвардейцев — Даниэль не мог различить его лица — тихо сказал:

— Ваша Светлость… Это была попытка похищения. Они пришли через подземный ход, и напали на Ее Высочество в спальне. Она не успела позвать на помощь, ее… она наверное сразу потеряла сознание. Ее пытались вынести тем же путем, но… в подземелье стреляли, и свод обрушился. Генерал Грено и его люди пытаются найти Ее Высочество, может быть… ее не успели унести далеко вглубь.

Словно нажали на курок. Кажется он что-то еще кричал. Кажется его пытались удержать и… не смогли. Мир смазывался полосами так быстро он бежал. Кто-то шарахался с его дороги. Подземелья. Вход внизу. Казалось, если замедлится, если успеет задуматься и осознать что случилось в полной мере, то не выдержит, умрет. Тут. На месте. Стреляли… Свод рухнул…Каро… Дальше этих мыслей он себя не пускал. Ему нельзя умирать! Тело, каким-то непостижимым образом это понимало, словно отделилось от помутненного страхом сознания и действовало само по себе. Ну а слабость и боль давно и безнадежно отстали от него еще в лазарете.