Преодоление хаоса

У Мао Цзэдуна есть короткое стихотворение 1954 года под названием "Бэйдайхэ". Сейчас это курортное место. Здесь любил отдыхать Мао и другие китайские руководители. Исторически же оно связано с именем первого императора Цинь Шихуана — объединителя семи "воюющих царств" в единую державу. Отсюда он посылал морские экспедиции на поиск острова бессмертия (а открыли они для Китая вполне смертные народы Кореи и Японии). С тех времен (215 год до Р. Х.) здесь сохранились руины его походного дворца. Я семь лет прожил в Бэйдайхэ, однако на смысл этого стихотворения обратил внимание лишь после того, как в 1999 году меня оттуда выгнали китайские органы.

Дальнейший текст, возможно, не мешало бы освободить от некоторых подробностей и комментариев к ним. Но именно они как раз демонстрируют ход непереводимых исторических ассоциаций, которые создают ореол смыслов, стоящих за завуалированными намеками, поэтическими образами и собственно иероглифическими символами китайского стихотворения.

В этом стихотворении Мао, задумавшись о минувшем и обратив взор на море в сторону мифического острова бессмертия, который безуспешно искал Цинь Шихуан, напрямую вспоминает другого великого китайского деятеля, Вэй У-ди. Упомянутое в первой строфе наряду с древним (Юйянь) и нынешнее название этого места (Циньхуандао) означает как раз "остров императора Цинь", а император У династии Вэй — это посмертное имя Цао Цао, блестящего полководца и дипломата, усмирившего хаос, который охватил Китай в конце царствования династии Хань. Тогда, при крушении достигшего вершины конфуцианского процветания государства, население страны сократилось на три четверти! Ничего более страшного китайская история не знает.

Канва символов в стихотворении следующая: хаос, преодоленный Цинь Шихуаном, опять хаос, преодоленный Цао Цао, и, наконец, сам автор, Мао Цзэдун, преодолевающий очередной хаос. Всякий раз в китайской истории хаос подавлялся силой. Подавлялся безжалостно к страданиям и даже жизни людей, зато правитель, совершивший это, приобретал несравненное национальное величие — пусть даже в ореоле злодея.

В 207 году Цао Цао, изгоняя "северных варваров" на восток (к проходу Шаньхайгуань: начало Великой китайской стены — граница империи Цинь Шихуана), "вышел со своими войсками к горе Цзешишань" (ныне окраина Чанли, 35 км западнее Бэйдайхэ). Эта гора высотой около 700 метров с корявыми вековыми соснами и почти отвесным, абсолютно гладким скальным склоном, обращенным к морю, действительно поражает глаз величием натуры.

Мао Цзэдун поминает былые времена и великие деяния Вэй У-ди на фоне открывающейся с высоты этой горы перспективы бесконечной череды волн с седой пеной барашков, под вой ветра и шум ливня безостановочно накатывающихся в белом кипении на длинное песчаное мелководье, а вдали смыкающихся в бескрайнем просторе с сине-черными тучами.

Мысль же о том, что у Мао Цзэдуна за образами штормового моря и управляемой не человеком, но лишь силами стихии (Волей Неба) одинокой лодки, — стоит сопоставление с законами войны и политики, пришла ко мне лишь под влиянием форс-мажорного (кнутом непреодолимой силы) выдворения меня, "северного варвара", обратно в Россию.

Скрытый смысл стихотворения, видимо, состоит в том, что Бэйдайхэ с пятидесятых годов вплоть до настоящего времени было местом регулярного проведения неофициальных закрытых совещаний руководства коммунистического Китая с жесткой "подковерной борьбой" по стратегическим вопросам внутренней и внешней политики. А Цао Цао, как тип национального героя-злодея, был весьма умелым политиком, диктатором-интеллектуалом и спасителем агонизирующей в мятежах конфуцианской империи. Он откровенно сделал ставку на силу и именно с помощью военной силы преуспел.

Видимо, и Мао Цзэдун, глядя на восток (а именно так сориентирован его памятник в Бэйдайхэ на том высоком месте над морем, куда теперь толпы туристов приходят встречать рассвет), слагая стихотворение, о котором идет речь, и поминая военные действия Вэй У-ди, примерял на себя его роль — роль победоносного главнокомандующего. А известная у нас как "Алеет Восток" песня: "Восток заалел, Солнце взошло, в Китае появился Мао Цзэдун", также связанная с тем образом Мао, который воплощен памятником в Бэйдайхэ, символизирует появление новой коммунистической династии современного китайского государства. Мао как правитель Китая включается здесь в традиционную парадигму императора — "Сына Неба". Для сопоставления можно привести лаконичную запись в древнейшей "Книге песен" (Шу Цзин) о возвышении династии Чжоу: "Засветилось, засветилось внизу — заполыхало, заполыхало вверху". Своим стихотворением Мао заявляет о преодолении хаоса западнического государственного строительства, связанного с деятельностью отступившей на остров Тайвань и уже там вернувшейся к конфуцианской традиции Китайской республики во главе с партией Гоминдан.

Примечательно, что почтительно поминаемый Мао Цзэдуном Вэй У-ди получил свое посмертное имя У-ди по ассоциации с великим императором-созидателем У-ди династии Хань. А династия Хань пришла на смену рухнувшей без видимых причин блистательной в государственном строительстве, но очень короткой по продолжительности царствования империи титана китайской истории, объединителя семи "сражающихся царств", приверженца писаного закона и гонителя конфуцианской идеологии государства-семьи Цинь Шихуана (он приказал заживо закопать 460 конфуцианских ученых и публично сжег все старинные книги, кроме книг по сельскому хозяйству, медицине и другим прикладным знаниям).

В 221 г. до Р.Х. Цинь Шихуан объединил нацию в первую формальную империю, провел унификацию письменности, мер веса, длины, денег, колеи дорог, административного деления и т. д., а в 206 г. до Р. Х. эта империя вдруг рухнула, и китайцы стали свидетелями разрушения своего мира и цивилизации. Именно У-ди, озабоченного результатами деятельности своего предшественника, мучили вопросы теории управления. Он хотел получить основательные ответы на вопросы: как Цинь Шихуан сумел покорить весь Китай и что же случилось с Циньской империей почти сразу после его смерти, а, главное, почему?

Ответы на эти вопросы дал императору У-ди конфуцианский философ Дун Чжуншу, изложивший ему в трех меморандумах, составленных на опыте прошлого, универсальный исторический закон последовательной смены трех периодов в цикле развития общества и государства, а именно: установление хаоса, малое процветание, великое единение (и опять хаос).

Конфуцианство с тех пор стало официальной государственной идеологией Китая. И Цао Цао был интеллектуалом из числа конфуцианской элиты. А через две тысячи лет в разгар очередного хаоса теория трех периодов вдохновляла уже старшего современника Мао Цзэдуна Кан Ювэя. В конце XIX века он безуспешно пытался (противники во главе с императрицей Цы Си одержали верх) провести необходимые китайскому обществу реформы так, чтобы новый порядок обеспечил развитие страны без утраты культурной уникальности. Однако с этой задачей справился лишь Мао Цзэдун.

В 1954 году, когда писалось стихотворение "Бэйдайхэ", Мао Цзэдун был на гребне успеха. Милитаристские клики, возникшие после 1911 года на обломках последней империи в разных частях страны, были уже подавлены генералиссимусом Чан Кайши. Унизительное ярмо японского диктата в оккупированных районах и в Маньчжоу-го сброшено. Реформы языка (го юй), денежной системы, бюрократической власти на местах и прочие — уже проведены гоминьданом. А сам режим гоминьдана под натиском революционной стихии во главе с коммунистами, тем не менее, был сметен на Тайвань. Повержены были и соперники Мао в КПК. И, судя по всему, тогда Мао стремился избежать для себя ассоциаций с искавшим физического бессмертия великим тираном Цинь Шихуаном. И явно предпочитал сопоставление с ролью высшего должностного лица Вэй У-ди, лишь после смерти почтительно признанного потомками основателем новой династии, а также его ролью просвещенного стройной идеологией сильного и искусного правителя периода восстаний, войн и политического хаоса в конфуцианских циклах китайской истории.

Однако случилось все же так, что в 1971 году, когда провозглашенный официальным преемником Мао Цзэдуна маршал Линь Бяо после неудавшегося путча бежал из Бэйдайхэ (его самолет вылетел с аэродрома в Циньхуан-дао в сторону СССР, но при загадочных обстоятельствах разбился на территории Монголии), избежать сопоставления с тираном Мао Цзэдуну не удалось.

Линь Бяо говорил, что "правление Мао — это эпоха правления нового Цинь Шихуана", и народ воспринял эту оценку. Да и сам Мао Цзэдун после заговора инициировал компанию "критики Линь Бяо и Конфуция". А параллельно с критикой конфуцианских ценностей началось восхваление Цинь Шихуана.

Еще в известном стихотворении, повсеместно изучавшемся на уроках китайского языка в школах, "великий кормчий" советовал президенту Академии наук КНР Го Можо: "Поменьше ругайте императора Цинь Шихуана. Окончательная оценка сожжению книг еще не дана. Великий предок, хотя и умер, его славное имя известно всем. Конфуцианство имеет высокую репутацию, а на деле представляет из себя всего лишь кучу хлама".

В довершение всего Мао открыто похвалялся тем, что по жестокости превзошел Цинь Шихуана, но сделал то же, что и тот, — покончил с хаосом, объединил китайское общество и возродил империю. Вскоре после смерти Мао Цзэдуна, как и после смерти Цинь Шихуана, в китайском обществе и государстве произошел поворот от жесткой бюрократии, тотального контроля и управления наказаниями к конфуцианским нормам. Хаос, преодоленный насилием, сменился "малым процветанием" в ключе восстановления клановой морали, патриархальных нравов и традиции соотносить поведение с высокими стандартами предков, одновременно ощущая ответственность перед потомками.

Подобные совпадения между случившимся ранее и теперь, конечно, можно отнести к категории случайного. Однако в китайской логике не исключения, но "нахождения третьего" случайное всегда по сущности необходимо. А потому от рассуждений по аналогии ("исторические аналогии не только бесполезны, а иногда и вредны") следует переходить к заключениям по необходимости. Происшедшее — это всегда случившееся, то есть отягощенное непредвиденным, конкретным человеческим выбором, поступком. В то же время, случившись, историческое событие (суть время) становится неотвратимым. И эта неотвратимость, невозможность исправить, свидетельствует о том, что проявленная активность или пассивность участников исторического процесса, и даже черты характера выбившихся в лидеры на каком-то отрезке циклов, в бесконечной сущности "Пути Неба" — необходимы. История — это действительно "наука всех наук".

И с православной позиции промысел Божий в историческом процессе проявляется исподволь, то есть как бы "из-под воли" политических деятелей, полководцев, обладателей больших денег.

Те или иные поступки, реформы, походы начинаются вроде бы от ума первых лиц, как проявление свободной воли личностей. Изначально, может быть, и с благородной целью, без злого умысла, не оформлено в заговор. Однако на каком-то этапе воплощения человеческого умысла и человеческой воли непременно наступает момент выбора, и тут все и решается: либо деятель входит в историю добрым гением, либо злодеем. Выбор личности всегда соответствует либо промыслу, либо попущению. В момент, когда в душе лидера побеждает соблазн "князя мира сего", он становится злодеем, но на все, так или иначе, воля Господня.

Философскую методологию идей самого Мао Цзэдуна лучше всего определить как материалистическую диалектику. Диалектика Мао сложилась под влиянием идей Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, а главное, даосизма. Однако Мао Цзэдун, как и всякий китайский марксист, прежде всего был китайцем, а уж потом марксистом. Справедливо утверждая, что "все делится на две части" (и фэнь вэй эр), он, тем не менее, в реальной политике шел дальше и по-китайски всегда искал и находил третью силу. А после его смерти не "Относительно практики" и не "Относительно противоречия", но "Теория председателя Мао Цзэдуна о делении мира на три части" была объявлена в Китае "величайшим вкладом в сокровищницу марксизма-ленинизма".

Дело в том, что, невзирая на очевидное противоборство во второй половине XX века двух систем, социализма и капитализма (соответственно — во главе со "сверхдержавами" СССР и США), а также на ортодоксально двухполюсное устройство мира тогдашней политики, Мао разделил мир не на две, а на три части. Определил для Китая место в третьем мире (суть третьей поглощающей реактивной силы Инь в связке находящихся в противофазе активных сил движения Ян) и по канону перемен перевернул всю связку в пользу Китая.

Здесь следует еще раз подчеркнуть, что слово "сила" в стандарте западного мышления воспринимается как обозначение способности к активному действию, некая степень напряженности и интенсивности. В стандарте же китайского мышления (точно так же — в физике) оно в равной степени относится и к воздействию бездействием (затухание), и к демпфированию колебаний с эффектом преобразования одного вида энергии в другой (удержание и вбирание в себя). Например, демпфирование механического движения осуществляется увеличением трения в системе; для гашения электрического импульса применяется резистор и т. д. Во всех подобных случаях механическая и электрическая энергия преобразуются в тепловую с повышением температуры демпфера. Поэтому политический термин "полюс силы" (в условиях политико-экономической многополярности, конкуренции и сосуществования) на деле может означать "демпфер поглощения" чужих ресурсов. Это, так сказать, пример конфуцианского "исправления имен".

Примечательно, что идею о том, что "мировой системы социализма больше не существует" и, соответственно, "основное противоречие эпохи: между миром социализма и миром капитализма далее следует рассматривать в новом свете деления мира на три части", озвучил Дэн Сяопин. Сделано это было в апреле 1974 года на специальной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, где Дэн был главой китайской делегации.

Тем самым "преодоление хаоса", заявленное Мао Цзэдуном в стихотворении "Бэйдайхэ" 1954 года, приобрело еще при жизни "великого кормчего" масштабы, выходящие далеко за пределы собственно Китайской Народной Республики и "большого Китая".

Наиболее отчетливо работа китайской идеи деления мира на три части в пользу Китая видна на примерах из военной сферы, на изучение которой я потратил большую часть своих сил и времени, как профессиональный военный разведчик.

 

Третья сила

Заранее оговорюсь, что речь будет идти здесь о двадцатилетии 70-х и 80-х годов, со сроком давности более десяти лет от времени написания этой книги. Наблюдавшаяся мною тогда некоторая несуразица и огрехи в понимании военной силы Китая стратегической разведкой СССР в "новой России" за десять лет "стратегического партнерства" с Китаем, надеюсь, уже выправлены наилучшим образом.

В начале же 90-х годов, после крушения Советской сверхдержавы я отчетливо понимал, что главной концепцией китайской военной доктрины периода гонки ракетно-ядерных вооружений СССР и США была концепция стратегической маскировки и стратегической дезинформации. Эта концепция была хорошо прикрыта "рассуждениями о своем" в официальных заявлениях и средствах массовой информации и поразительно успешна по критерию "стоимость — эффективность". С позиции Канона Перемен маскировка и дезинформация — это, конечно, нечто темное, то есть Инь.

Если следовать тринитарной китайской логике, то между военной доктриной страны и мышлением, волей, памятью (опытом) ее политических лидеров возникают отношения, аналогичные диалектическим категориям явления и сущности. Сознание лидеров (сущность) и сформулированная доктрина (явление) вместе составляют содержание, которое реализуется в формах конкретной политики и собственно войны, как различных вариантах организации добровольного или насильственного повиновения замыслу, интуиции и духу лидеров. Свободная воля или, иначе, случайность того или иного выбора в сознании военно-политического руководства (сущность) при реализации военной доктрины (явлении) всегда, так или иначе, подчинена политической или военной необходимости (форме).

Политику государства определяют личности. Под личные качества политиков аппарат подбирает догмы в наборе на все случаи жизни. Экономические, социальные, военные и прочие вопросы государственного строительства подчинены амбициям руководителей. Стабильность расклада сил и амбиций в руководстве — это стабильность в стране. Однако мир без войны есть состояние баланса угроз и рисков применения силы в расчетах политиков. Угроза объективна в вещественном наличии силы, ее присутствии в том или ином районе и в демонстрации готовности к ее применению по приказу. Риск же субъективен и устраняется способностью руководителей хладнокровно наблюдать, не принимать поспешных решений и лишь с осознанной необходимостью реагировать на угрозы, а главное — в оценке будущей реакции противников на свои угрозы и приемлемости для себя такой реакции. Чтобы как-то ориентироваться в объективных (диктует необходимость) и субъективных (основа случайности) факторах угроз и рисков, формулируется доктрина.

Напомню, военная доктрина — это принятая в государстве на определенное время взаимосвязанная совокупность социально-политических и военно-технических концепций. Причем совокупность, устанавливающая:

— Политическую (власть), экономическую (богатство) и социальную (слава) стратегию национальных целей и путей их достижения. Причем как без применения военных средств (силы), так и с их использованием или угрозой использования (воля). Включая как меры предотвращения войны, так и условия вступления в войну.

— Военную стратегию видов, целей и способов ведения войны на суше, в море, воздухе и космосе, а также умах людей. А также концепции военного строительства и подготовки страны и вооруженных сил к возможной войне.

Так вот, в ряду мер для предотвращения войны, достижения национальных целей с опорой на потенциал силы и создания преимуществ на момент вступления в войну китайцы еще при жизни Мао Цзэдуна выбрали путь стратегической дезинформации и маскировки.

Для сравнения замечу, что в СССР и США аналогичные цели достигались в вещественном виде наращиванием арсеналов вооружений (прежде всего ракетно-ядерных) и лихорадочным добыванием информации о противнике как способе контроля за ситуацией. При этом внимание и тех и других уделялось не дезинформации, а сохранению тайны над истинной информацией, ибо угроза подавалась и воспринималась как дозированная истина!

Особенностью русского подхода к сохранению военной и государственной тайны выступает секретность. При этом секретность понимается как набор способов ограничения доступа к информации. Опечатанный сейф, скрупулезный реестр всех бумаг и обмен запечатанными пакетами по инстанции через живых курьеров — вот наглядные образы российской секретности, "тайны за семью печатями".

Американцы используют другой принцип сохранения тайны, а именно: создание избыточного потока информации, в котором настоящий секрет тонет и становится неотличимым на фоне обилия второстепенных данных. "Белые книги по обороне", масса справочников и специализированных открытых изданий, доведение до своей и чужой общественности навязываемых смыслов национальных интересов, океан Интернета и других электронных потоков сообщений, — вот чем представлены американские информационные технологии манипулирования угрозами.

Китайцы же вместо всей истины подсовывают не часть истины-, но вовсе не истину, ибо исходят из того, что угрозой выступает сама тайна, то есть незнание. Но чтобы противник излишне не волновался и не предпринимал судорожные шаги к ясности, его следует вводить в успокаивающее заблуждение. Заблуждение конструируется во многом официальными данными, ориентированными на систему ценностей некитайцев и изящными подставками под контроль технических средств спецслужб стран, вводимых в заблуждение. А частная информация, циркулирующая в электронных средствах связи и глобальной сети Интернет и могущая пролить для иностранцев лишний свет на затемненные места реальной картины, в автоматизированном виде подвергается цензуре.

Во времена "холодной войны" открытая борьба шла между СССР и США, а выгоды от этой войны получил Китай. В то время, как СССР и США до отдельного танка считали обычные вооружения в Европе и до последней боеголовки торговались на переговорах в Женеве, Вене, на Мальте и в Рейкьявике, китайцы лишь намекали на свою угрозу. Продемонстрировав, начиная с 1981 года, сперва пуск МБР в район островов Фиджи, затем БРПЛ из подводного положения в район Южно-Китайского моря, и, наконец, мобильной БРСД в направлении о. Тайвань, китайцам удалось создать в головах у противников ощущение их уязвимости и поддерживать впечатление, что такие средства у Китая не только существуют, но и о том, что эти средства боеготовы для применения с неприемлемым для противника ущербом.

Стратегические ядерные силы КНР были несравнимы количественно и явно уступали по качеству тому арсеналу, которым обладали СССР и США, особенно на театре военных действий: десятки ракет и боеголовок против более десяти тысяч. Громоздкие жидкостные малоподвижные ракетные комплексы с моноблочными зарядами против русских компактных твердотопливных высокомобильных комплексов с разделяющимися головными частями и американских трудноуязвимых крылатых ракет с сгибанием рельефа местности, базирующихся на бомбардировщиках кругосветной дальности.

Однако находящиеся в глубокой тени китайские стратегические ядерные силы имели тот же эффект ощутимой умах людей. А также концепции военного строительства и подготовки страны и вооруженных сил к возможной войне.

Так вот, в ряду мер для предотвращения войны, достижения национальных целей с опорой на потенциал силы и создания преимуществ на момент вступления в войну китайцы еще при жизни Мао Цзэдуна выбрали путь стратегической дезинформации и маскировки.

Для сравнения замечу, что в СССР и США аналогичные цели достигались в вещественном виде наращиванием арсеналов вооружений (прежде всего ракетно-ядерных) и лихорадочным добыванием информации о противнике как способе контроля за ситуацией. При этом внимание и тех и других уделялось не дезинформации, а сохранению тайны над истинной информацией, ибо угроза подавалась и воспринималась как дозированная истина!

Особенностью русского подхода к сохранению военной и государственной тайны выступает секретность. При этом секретность понимается как набор способов ограничения доступа к информации. Опечатанный сейф, скрупулезный реестр всех бумаг и обмен запечатанными пакетами по инстанции через живых курьеров — вот наглядные образы российской секретности, "тайны за семью печатями".

Американцы используют другой принцип сохранения тайны, а именно: создание избыточного потока информации, в котором настоящий секрет тонет и становится неотличимым на фоне обилия второстепенных данных. "Белые книги по обороне", масса справочников и специализированных открытых изданий, доведение до своей и чужой общественности навязываемых смыслов национальных интересов, океан Интернета и других электронных потоков сообщений, — вот чем представлены американские информационные технологии манипулирования угрозами.

Китайцы же вместо всей истины подсовывают не часть ИСТИНУ, но вовсе не истину, ибо исходят из того, что угрозой выступает сама тайна, то есть незнание. Но чтобы противник излишне не волновался и не предпринимал судорожные шаги к ясности, его следует вводить в успокаивающее заблуждение. Заблуждение конструируется во многом официальными данными, ориентированными на систему ценностей некитайцев и изящными подставками под контроль технических средств спецслужб стран, вводимых в заблуждение. А частная информация, циркулирующая в электронных средствах связи и глобальной сети Интернет и могущая пролить для иностранцев лишний свет на затемненные места реальной картины, в автоматизированном виде подвергается цензуре.

Во времена "холодной войны" открытая борьба шла между СССР и США, а выгоды от этой войны получил Китай. В то время, как СССР и США до отдельного танка считали обычные вооружения в Европе и до последней боеголовки торговались на переговорах в Женеве, Вене, на Мальте и в Рейкьявике, китайцы лишь намекали на свою угрозу. Продемонстрировав, начиная с 1981 года, сперва пуск МБР в район островов Фиджи, затем БРПЛ из подводного положения в район Южно-Китайского моря, и, наконец, мобильной БРСД в направлении о. Тайване китайцам удалось создать в головах у противников ощущение их уязвимости и поддерживать впечатление, что такие средства у Китая не только существуют, но и о том, что эти средства боеготовы для применения с неприемлемым для противника ущербом.

Стратегические ядерные силы КНР были несравнимы количественно и явно уступали по качеству тому арсеналу, которым обладали СССР и США, особенно на театре военных действий: десятки ракет и боеголовок против более десяти тысяч. Громоздкие жидкостные малоподвижные ракетные комплексы с моноблочными зарядами против русских компактных твердотопливных высокомобильных комплексов с разделяющимися головными частями и американских трудноуязвимых крылатых ракет с сгибанием рельефа местности, базирующихся на бомбардировщиках кругосветной дальности.

Однако находящиеся в глубокой тени китайские стратегические ядерные силы имели тот же эффект ощутимой угрозы, что и демонстрируемая напоказ реальная гонка вооружений между СССР и США.

Яркий пример успешного применения концепции дезинформации и стратегической маскировки дает история с так называемыми "буграми", которые до начала 90-х годов более двадцати лет числились советским Генеральным штабом (да, наверное, и Комитетом Начальников Штабов ВС США) за китайские ракетные базы. Эти "бугры" были выявлены из космоса. Правда, и тогда специалисты затруднялись объяснить, как с этих "бугров" можно производить ракетные пуски. Но что-то ведь перед политическим руководством нужно было числить за китайские ракетные базы!

Уже в конце 90-х годов, когда китайцы многое приоткрыли, я прокатился на машине мимо одного такого "бугра", числившегося у нас ранее так называемой "ракетной базой Тяньцзинь". Это действительно была искусственная насыпная гора с ведущими под нее железнодорожными подъездными путями. Но располагался под "бугром" всего лишь защищенный склад мобилизационного запаса зерна на военное время, сооруженный как раз в период фазвертывания первых ракет и лозунга Мао: "Глубже рыть окопы, запасать зерно".

Боюсь, что и сейчас, когда Россия и США, продолжая сокращать стратегические вооружения, дотошно подсчитывают каждую шахтную пусковую установку сторон, специалисты их стратегической разведки вряд ли отважатся со стопроцентной уверенностью утверждать, что они точно знают координаты всех шахтных пусковых установок китайских тяжелых ракет, замаскированных еще во время их строительства в тени бесконечных складок китайских гор, неразличимых в деталях из космоса. А это сомнение как раз и формирует ощущение уязвимости от пусть даже ничтожно малого китайского ядерного потенциала, создает эффект реального устрашения, пусть даже и с негарантированным поражением.

Так или иначе, заняв позицию пассивной реактивной силы и избежав тем самым участия в гонке вооружений, китайцы смогли мобилизовать ресурсы страны на программу модернизации и наращивания своей совокупной мощи.

Политическое мышление, опыт и воля лидеров китайского государства периода "холодной войны" явно исходили из того, что ни СССР, ни США в условиях их противоборства не нанесут по Китаю удара, так как это автоматически превратит его в союзника одной из противоборствующих сторон и существенно изменит в ее пользу соотношение сил. Именно это обстоятельство закладывало основу под длительную перспективу мирного окружения для экономического строительства и наращивания совокупной мощи Китая как контрастной (поглощающей и реактивной) третьей силы в связке.

Стратегическая цель Китая для внутреннего пользования в середине 80-х годов была ясно сформулирована так: "К 100-летию образования КНР (2049) вступить в ряды мощных мировых держав". По мере наращивания совокупной мощи государства "раздвинуть стратегическую границу Китая на континентальный шельф, заатмосферный космос, полярные области". "Перенести возможные военные действия из районов географической границы Китая на стратегические границы, обменяв стратегическое пространство на дорогостоящее время стратегической реакции".

Недвусмысленно китайцами было сказано и о путях достижения цели: "Слепое антиядерное движение, выступающее за безъядерный мир — утопия. Ядерное оружие — объективная реальность, а требовать от ядерных держав полностью уничтожить его это все равно, что просить тигра добром отдать свою шкуру". "Нам нужны стабильное мирное окружение, стабильность и сплоченность внутри страны". "Нам необходимо создать трехсферные (в космосе, в мировом океане и на материковой суше) силы устрашения, способные защитить законные интересы Китая и Действовать на "поле боя" за пределами страны". Только государство, обладающее совокупной мощью в экономической, научно-технической, политической, социальной, военной и дипломатической областях может расширять стратегические границы за рамки географических границ, и только стратегические границы, строящиеся на комплексной основе, являются эффективными и прочными". "Трехсферная стратегическая граница — сложное явление стратегического соперничества в современном мире. В их существовании — суть международной конфронтации. В их формировании — залог обеспечения законных прав и интересов Китая" (газета "Цзефанцзыньбао, 03.04.1987).

Согласитесь, ни о какой интеграции в глобальные процессы, как о национальной цели КНР, ни до 2049 года, ни после китайцами ничего не сказано. Речь же идет о медленном изменении, за счет комплексного самоусиления, существующего положения в пользу Китая, а значит, и о подобающем месте в мире и о праве решающего голоса Китая при обсуждении вопросов, затрагивающих судьбы человечества.

Наращивание влияния на окружающий мир через совокупную мощь страны было названо в Китае "новым выбором". В составе совокупной мощи военный аспект был поставлен в подчиненное и производное положение по отношению к ее общеэкономическому и научно-техническому аспектам. Пройти путь "нового выбора" Китай намерен главным образом за счет опоры на собственные силы. Играя на противоречиях и трудностях России и Запада, взаимно сковывающих друг друга и позволяющих КНР извлекать долговременные выгоды от конъюнктурной опоры на их политическую, экономическую и научно-техническую поддержку, не беря на себя встречных обязательств, Китай оставляет за собой свободу политического, финансового и военного маневра. А главное, свободу определения сроков, необходимых для непосредственной подготовки своих сил и средств к вступлению в открытую борьбу.

Важно заметить, что в КНР никогда не отрицалось и не замалчивалось то, что гарантом мирных условий экономического строительства и защитой от внешних и внутренних угроз выступают боеготовые вооруженные силы. Огражденные от деполитизации, находящиеся под жестким руководством Военного Совета ЦК КПК (он же Центральный Военный Совет КНР), парткомов и политорганов в войсках, Вооруженные Силы Народного Китая обеспечивают следование китайской нации курсом "социализма с китайской спецификой". Причем как в центре, так и на местах, и особенно в подстрекаемых либералами к сепаратизму приграничных автономных районах проживания национальных меньшинств (тибетцев, уйгуров, монголов, дунган, чжуанов).

Концепция "трехсферной стратегической границы" обосновывает необходимость для КНР расширять жизненное пространство за пределами национальной территории. Однако, прежде всего, предусматривается наращивание китайского национального присутствия в пространстве космоса и мирового океана (ближайшая задача — полный суверенитет над островами Наньша). Ибо такое присутствие есть мощный способ по сути военного знания обстановки, контроля и решающего влияния на геополитическую и все более важную "геоэкономическую" ситуацию на планете. Влияния посредством способности собирать, интегрировать и распространять (демонстрировать) информацию о рисках и угрозах в реальном масштабе времени.

Действительно, в прошлом противоречие между аграрным характером китайского общества и ограниченностью ресурсов пахотной земли было причиной многих бедствий для Китая. Ныне же новые технологии, информатизация и коммерциализация общества (информационные и финансовые рычаги воздействия) ведут к расширению жизненного пространства китайской нации без военной оккупации новых территорий.

Китайцы копируют пример Японии, в которой плотность населения еще выше, чем в Китае, но которая практически без наращивания собственно военного потенциала (под американским "зонтиком") лишь в процессе научно-технического и финансово-экономического рывка решила многие проблемы, остающиеся для Китая пока крайне болезненными Тем не менее, подкрепляя слова и хозяйственные замыслы политиков силой, начиная с войны в Корее, КНР применяла свои вооруженные силы именно и только за пределами своих географических границ (1962 год — конфликт с Индией; 1969 год — конфликт с СССР; 1974 год — захват Парасельских островов; 1979 год — удар по Вьетнаму; 1988 год — обострение вокруг островов Спратли; 1995 год — обострение в Тайваньском проливе).

Практика убеждает, что объявленная Западу и России в качестве официальной китайская стратегия "народной войны в современных условиях" — иллюзия, сохраняемая по большей части для иностранного потребления и лишь на невероятный случай гипотетической внешней агрессии против КНР со стороны бряцающих ядерным оружием "бумажных тигров". Однако эта иллюзия опирается на действительно неисчерпаемые и подготовленные к быстрой мобилизации и развертыванию на своей территории людские ресурсы нации.

За срок до 30 суток для решения задач противодесантной обороны побережья и прикрытия сухопутных границ, китайскими мобилизационными планами, в части, не особенно скрываемой от общественности, предусмотрено развертывание примерно ста резервных дивизий. Эти резервные дивизии в угрожаемый период должны начать усиление оперативных группировок войск постоянной готовности, а в ходе первых операций начавшейся войны по мере развертывания обеспечивать эшелонированную глубину китайской обороны на направлениях прорыва вторгшегося противника и восполнять все потери фронта. То есть примерно так, как отмобилизованные за Уралом сибирские дивизии грудью закрыли Москву зимой 1941 года.

Так иллюзия предполагаемых способов ведения войны и реальность численности резервов помогают решать задачи все более осложняющейся дипломатической деятельности КНР во все более непростых отношениях с оппонирующими Китаю "полюсами силы".

Полагаю, что в будущем на фоне дальнейшего укрепления мирного образа китайской державы всегда можно ожидать другую войну: локальное применение Китаем военной силы за периметром своих границ с целью унизить правительство или расстроить экономику страны, где китайским интересам или интересам китайской экономической общины будут пытаться "наступать на ноги".

Такое применение военной силы считается у китайцев законным, приемлемым, справедливым и полезным. Полезным потому, что "препятствует количественному накапливанию острых противоречий, не доводя их до перерастания в крупномасштабную войну". Более того, таким образом, возможность крупномасштабной войны в XXI веке вообще сводится к минимуму.

В звене оперативного искусства, как заметный успех китайской дезинформации и маскировки, вспоминается внедренный в сознание советских военачальников миф о непреодолимости обычными средствами поражения тысячекилометровой полосы укрепленных районов пекинского оборонительного рубежа и устойчивый стереотип необходимости его обхода с флангов.

Летом 1992 года мне довелось проехать на машине насквозь через Чжанцзякоуский укрепрайон (к памятнику советским воинам, павшим на этом направлении в 1945 году в боях с японцами). С точки зрения масштабов проделанных здесь в 60-70-х годах инженерных работ по оперативному оборудованию театра военных действий (противотанковых эскарпов, рвов, стенок) зрелище было на уровне декораций из фильма "Звездные войны". Многокилометровые полосы исполинских бетонных надолбов и противотанковых ежей можно было бы сравнить, пожалуй, лишь с рядами волноломов и причальных стенок громадного морского порта. Вся эта оборонительная красота, контрастная для воздушной и космической разведки, как и Великая китайская стена в прошлые века, вселяла ощущение неприступной твердыни. По уровню воздействия на разум полководца, просчитывающего ожидаемые потери в живой силе и технике, неизбежные при прорыве этой твердыни с ходу, один вид укрепрайона можно сравнить, наверное, с эффектом ожидания применения тактического ядерного оружия.

Неприемлемость величины трудностей, цены их преодоления и риска значительных потерь от лобового прорыва пекинского оборонительного рубежа наталкивала полководцев на идею его обхода с фланга. Эта идея повторялась в решениях командующих войсками "красных", наносящих контрудар по "желтым", на всех советских учениях и тренировках периода "возрастания опасности с Востока". В этом плане показательно крупнейшее командно-штабное учение того времени "Восток-88", проводившееся в Монголии как продолжение войскового учения "Запад-88" в Европе, в ходе которых советский Генштаб отрабатывал первые операции мировой войны на два фронта.

На мой взгляд, созданием глубоко эшелонированного пекинского оборонительного рубежа китайцы, собственно, и преследовали цель обменять в ходе начавшихся боевых действий заблаговременно оборудованное пространство на дорогое время, необходимое сухопутным войскам противника на совершение длинного обходного маневра. Более того, маневра уже не по пустынной, а по густонаселенной территории, охрана тыла на которой от партизанских действий, организуемых массовым народным ополчением, сводила бы на нет наступательный порыв войск.

Одна демонстрация не занятых войсками в мирное время грандиозных инженерных сооружений уже давала эффект планирования их обхода, а не прорыва. Этим достигалась маскируемая цель: затянуть ударную группировку войск противника в густонаселенные районы и "утопить их в пучине народной войны" (две классические стратагемы: "нельзя выйти из Китая, войдя туда" и "мягкое обязательно побеждает твердое").

Иными словами, из опыта советских учений было видно, что СССР как "вероятный противник" неминуемо воспринимал китайскую подставку и сам выбирал неприемлемый для себя способ ведения боевых действий, предусмотренный концепцией "народной войны" Мао Цзэдуна. А она как раз предполагала на первом этапе большой войны "втягивание или заманивание вторгшихся войск на максимально большое количество направлений в глубь Китая с целью распыления (растаскивания) его сил, уничтожения вторгшихся войск путем ведения активной обороны регулярными войсками, занявшими заранее подготовленные позиции, и навязывания противнику партизанской войны на изматывание его сил".

Можно привести и обратный пример воздействия на умы пассивной дезинформации: бесполезности военных средств как фактора сдерживания из-за невозможности их эффективной демонстрации (навязывания информации).

Первыми в этом отношении следует упомянуть химическое и бактериологическое оружие, ибо сложно демонстрировать исходящую от них угрозу в форме находящегося под охраной склада артиллерийских снарядов или авиационных бомб.

Ни фашистская Германия в Европе, ни самурайская Япония в Азии эти виды оружия массового поражения, даже как жест отчаяния перед крахом во Второй мировой войне, не применили. Даже после атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки американцами японские офицеры, осознавшие поражение, но не сломленные, свои химические и бактериологические бомбы не сбросили на войска и население противника, хотя морально их вроде бы ничего уже не сдерживало. Самураи предпочли массовую демонстрацию силы духа через смерть от харакири на площадях после более-менее выгодной для страны капитуляции верхушки, чем демонстрацию конечной жизненной бесполезности результатов применения химического и бактериологического оружия в виде стойкой отравы среды обитания, распространения сплошных эпидемий и мора среди людей без различия по принципу "свой — чужой".

Будучи примененными стороной, терпящей поражение, химическое и особенно бактериологическое оружие становились бы уже не средством достижения политических целей, а усугублением мучений своей нации от ответного применения такого же оружия. То есть концом политики, личной катастрофой авторов политики. Именно из-за невозможности демонстрации угрозы как средства предотвращения войны и конечной бесполезности как средства эскалации уровней угрозы в ходе войны отказ от применения химического и бактериологического оружия, его запрет и программа ликвидации запасов успешно осуществляются мировым сообществом.

Есть и третий вариант: военные средства демонстрируются, а эффект устрашения не достигается. Происходит это тогда, когда дезинформация, маскировка или рассредоточение лишают возможности назначить хоть какие-то достойные для демонстрируемой силы цели поражения.

Так, безуспешную демонстрацию угрозы под конец афганской кампании в 1988 году представлял специально показанный по советскому телевидению зрелищно эффектный пуск оперативно-тактических ракет залпом дивизиона. И вот тут, после паузы, придется констатировать, что целей для поражения баллистическими ракетами не было, и, рванув в афганских горах, боеголовки вряд ли поразили даже отдельных моджахедов, а тем более — уж точно не напугали, не деморализовали и не заставили сесть за стол переговоров с "неверными" их командование.

Хорошим средством устрашения, демонстрации угрозы через само присутствие силы, на уровне мнения элиты государств, выступают американские авианосцы. Они могут подойти к берегам объекта угрозы. С их палубы можно поднять самолеты, которые очень внушительно и эффектно выглядят по телевидению. Однако для борьбы с "народной войной": террористами, повстанцами, боевиками, партизанами, вооруженными стрелковым оружием и время от времени подрывающими американские посольства, эта военная мощь бесполезна. Бесполезна, прежде всего, потому, что для крупных систем оружия в "народной войне" просто нет целей для поражения, они асимметричны.

Приведенные примеры показательны в том же смысле, что и дезинформация и маскировка. Когда нет целей для поражения системами оружия, эффекта устрашения от бряцания оружием не будет, и результат боевого применения оружия окажется нулевым.

Занимаясь пассивной дезинформацией и провоцируя активную борьбу между сверхдержавами: классическим империализмом США и "социал-империализмом" СССР, — Китай обеспечил себе, как реактивной силе в связке трех сил, условия для роста своего могущества. Ибо с 1979 года заполучил все преимущества потенциала, притягивающего на себя активность инвестиций гражданского назначения от Запада, а военно-технического характера с 1989 года — от Новой России. (1+1) +0=0.

Примечательно, что и здесь преимущества были получены Китаем за счет поражения "стратегического партнера" — России. Причем получены именно тогда, когда Горбачев, а затем Ельцин исключили Китай из числа потенциальных противников и перевели в разряд потенциального союзника. Повторюсь: проигрыш российских интересов определялся тем, что в китайской формуле трех сил, выраженной словами: "мы сами, наши враги и наши союзники", китайцы ("мы сами") всегда выигрывают за счет ущерба интересам союзников. Ибо союзники, в сопоставлении с врагом, всегда выступают силой второго разряда, а враги — первого, на то они и враги.

 

Дао Китая на волнах истории

Впрочем, правильное восприятие столь масштабных успехов современного Китая и, главное, его перспектив невозможно без уяснения той системы координат, в которой они действительно происходят.

Общепринято, что Солнце и Луна так воздействуют на Землю и человека, что физические и общественные процессы. Будучи примененными стороной, терпящей поражение, химическое и особенно бактериологическое оружие становились бы уже не средством достижения политических целей, а усугублением мучений своей нации от ответного применения такого же оружия. То есть концом политики, личной катастрофой авторов политики. Именно из-за невозможности демонстрации угрозы как средства предотвращения войны и конечной бесполезности как средства эскалации уровней угрозы в ходе войны отказ от применения химического и бактериологического оружия, его запрет и программа ликвидации запасов успешно осуществляются мировым сообществом.

Есть и третий вариант: военные средства демонстрируются, а эффект устрашения не достигается. Происходит это тогда, когда дезинформация, маскировка или рассредоточение лишают возможности назначить хоть какие-то достойные для демонстрируемой силы цели поражения.

Так, безуспешную демонстрацию угрозы под конец афганской кампании в 1988 году представлял специально показанный по советскому телевидению зрелищно эффектный пуск оперативно-тактических ракет залпом дивизиона. И вот тут, после паузы, придется констатировать, что целей для поражения баллистическими ракетами не было, и, рванув в афганских горах, боеголовки вряд ли поразили даже отдельных моджахедов, а тем более — уж точно не напугали, не деморализовали и не заставили сесть за стол переговоров с "неверными" их командование.

Хорошим средством устрашения, демонстрации угрозы через само присутствие силы, на уровне мнения элиты государств, выступают американские авианосцы. Они могут подойти к берегам объекта угрозы. С их палубы можно поднять самолеты, которые очень внушительно и эффектно выглядят по телевидению. Однако для борьбы с "народной войной": террористами, повстанцами, боевиками, партизанами, вооруженными стрелковым оружием и время от времени подрывающими американские посольства, эта военная мощь бесполезна. Бесполезна, прежде всего, потому, что для крупных систем оружия в "народной войне" просто нет целей для поражения, они симметричны.

Приведенные примеры показательны в том же смысле, что и дезинформация и маскировка. Когда нет целей для поражения системами оружия, эффекта устрашения от бряцания оружием не будет, и результат боевого применения оружия окажется нулевым.

Занимаясь пассивной дезинформацией и провоцируя активную борьбу между сверхдержавами: классическим империализмом США и "социал-империализмом" СССР, — Китай обеспечил себе, как реактивной силе в связке трех сил, условия для роста своего могущества. Ибо с 1979 года заполучил все преимущества потенциала, притягивающего на себя активность инвестиций гражданского назначения от Запада, а военно-технического характера с 1989 года — от Новой России. (1+1) + 0 = 0.

Примечательно, что и здесь преимущества были получены Китаем за счет поражения "стратегического партнера" — России. Причем получены именно тогда, когда Горбачев, а затем Ельцин исключили Китай из числа потенциальных противников и перевели в разряд потенциального союзника. Повторюсь: проигрыш российских интересов определялся тем, что в китайской формуле трех сил, выраженной словами: "мы сами, наши враги и наши союзники", китайцы ("мы сами") всегда выигрывают за счет ущерба интересам союзников. Ибо союзники, в сопоставлении с врагом, всегда выступают силой второго разряда, а враги — первого, на то они и враги.

Впрочем, правильное восприятие столь масштабных успехов современного Китая и, главное, его перспектив невозможно без уяснения той системы координат, в которой они действительно происходят.

Общепринято, что Солнце и Луна так воздействуют на Землю и человека, что физические и общественные процессы периодически повторяются во времени, соотносятся с небесным кругом.

Воздействие активности Солнца на все жизненные процессы на Земле, включая всемирно-исторический процесс, описал основатель гелиобиологии А. Л. Чижевский. На огромном статистическом материале он выявил, что один цикл солнечной деятельности нечетен и равен, в среднеарифметическом выражении, 11 годам.

Наиболее же яркий и бесспорный пример такого воздействия — приливы и отливы: вызываемые силами притяжения Луны и толчков Солнца вынужденные периодические колебания воды в Мировом океане (а также гравитационного поля Земли и атмосферного давления воздуха). Еще в глубокой древности была замечена связь между колебаниями уровня моря и фазами Луны. Наибольшие приливы отмечаются в дни новолуний и полнолуний (когда Луна, Земля и Солнце расположены примерно на одной прямой линии), а наименьшие приливы бывают в дни квадратур (первой и последней четверти Луны, когда направления от Земли к Луне и к Солнцу образуют прямой угол).

У начала Великой Китайской стены в Шаньхайгуань максимальная высота прилива составляет 3–4 метра, а на другой стороне Бохайского залива у порта Байюйцзюань — до 10 метров. За семь лет моей работы в Бэйдайхэ один-единственный раз в марте 1998 года, когда новолуние почти совпало с весенним равноденствием, я сам наблюдал грандиозный отлив со значительным отходом линии уреза морской воды от обычно погруженного в воду основания первой башни Китайской стены.

Приливообразующие силы Луны (в пределах 40 %) и Солнца (в пределах 10 %) вызывают приливные волны (смещения воды от положения равновесия). Постоянные изменения положения Луны и Солнца относительно Земли создают неравенства величин прилива. Неравенство приливов имеет период "круга луны" — примерно 19 солнечных лет (кстати, генетический код человека выстраивается также за 19 витков спирали ДНК, а 1 солнечный год примерно равен 123// лунного месяца или, если без непрерывной дроби, то 235 лунных месяцев = 19 лет). Приливные волны распространяются с востока на запад и, вследствие неравенства длительности суток солнечных (24 часа) и лунных (24 часа 50 минут), а также из-за торможения перемещения волны по поверхности океана преградами материков могут рассматриваться не как одно колебание в едином периоде, а как сумма ряда гармонических колебаний различных периодов. В разных точках земного шара эта сумма будет разной. Чем продолжительнее наблюдения над колебанием уровня и точнее статистика, тем для большего числа составляющих волн прилива можно вычислить гармонические постоянные. Такова точка зрения современной физики.

Напомню, гармоническими колебаниями называются периодические изменения физических величин, происходящие по закону косинуса или синуса. Графически они представляются кривой синусоидой. Время одного полного колебания называется периодом, а размах колебания — амплитудой. При движении точки по линии окружности с постоянной угловой скоростью (цикл) проекция ее на прямую линию, лежащую в плоскости окружности, будет совершать гармонические колебания (выписывать синусоиду). За то время, как проекция точки на прямую линию совершит одно полное колебание, точка на окружности сделает один оборот.

Если сложный Путь исторического процесса в человеческом обществе (Дао), протекающий под Солнцем и Луной подобно безостановочному движению приливной волны (выталкиваемой из равновесия физическими силами небесных тел) представить как сумму ряда гармонических колебаний различных периодов, то цикл всемирной истории по-китайски должен быть общим кратным (Дэ). Для четырех основных периодов, а именно: периода гармонии, периода богатства, периода добродетели и периода долголетия. Именно эти четыре качества традиционно соотнесены в Китае с благополучием человека, семьи и общества.

Гармония — это стройность в многообразии, слаженность различного, соразмерность неравновеликих частей целого. Так, в архитектуре гармоническое деление представлено "золотым сечением" (100 % = 62 %+38 %). А в музыке основной тип гармонического сочетания тонов в одновременном звучании — это аккорд (минимум три звука). Четное двузвучие не является аккордом и гармонию не составляет, гармония — это сложный спектр: чистый тон с призвуками. Несомненно, что минимум для гармонии — это число три. Если так, то период богатства выражается числом 4, добродетели — числом 5 и долголетия — числом 12 (минимальное число, кратное 3 и 4, но некратное 5).

Вопрос теперь в том, что выбирать в качестве единицы масштаба этих периодов в циклах человеческой истории? С позиции метафизики природная и человеческая хронология должны иметь разный масштаб. Для природы масштаб исчисления времени носит природно-астрономический характер и равен году. Для человеческой истории за единицу масштаба следует брать продолжительность активной жизни одного поколения. Она исчисляется в годах, в прошлом неизвестна, а ныне составляет примерно 20–30 лет (по китайскому календарю — 20 лет, а у европейцев — традиционно 30 лет).

Именно в поколениях меряет историю Библия: "Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его; и так всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов" (Мф. 1–2,17). Специально отмечу, что в Писании речь идет о земной родословной Сына Божия, а потому исторический масштаб используется хотя и четный (земной) — 14, но кратный не человеческому — 6, а божественному — 7.

Раз так, то и долголетие конструкции власти (системы управления обществом) может измеряться в поколениях и должно быть связано с ростом и убылью благополучия.

Цикл полной перемены благополучия, считая в поколениях и логике вышеизложенного, равен: 3 — для гармонии; 4 — для богатства; 5 — для добродетели.

Отсюда наиболее быстрым изменениям подвержена гармония (соразмерность), которая нарушается за три поколения (приблизительно 75 лет). Третья сила (третье поколение) в связке с двумя неизбежно нарушает равновесие, создает вектор. По "Канону перемен" одна слабая линия в сочетании с двумя сильными перетягивает их и всю связку делает пассивной. Полная перемена гармонии, новое равновесие (силы делятся пополам, баланс) и новый цикл наступают с четвертым поколением (астрономически примерно через 60–90 лет, в среднем — 75 лет).

Разорение богатства происходит от накопления пассивной, непродуктивной силы. Происходит это в четвертом поколении, когда пассивная сила удваивается. Полная перемена и новый рост богатства наступают с вступлением в силу пятого поколения (астрономически примерно через 80-120 лет, в среднем — 100 лет). Если следовать "Канону перемен", то здесь одна сильная линия среди двух слабых одолевает их и делает связку опять активной.

Устойчивее всего благополучие добродетели. Крайний упадок добродетели в обществе наступает в пятом поколении, а новое равновесие (силы делятся пополам) и новый подъем (полная перемена) начинаются в шестом поколении (астрономически примерно через 100–150 лет, в среднем 125 лет).

При всесветной симметрии (чет) кардинальные перемены проистекают через сочетание трех сил (нечет) в связке из шести, а благополучии у китайцев четыре. Кардинальные перемены поэтому следуют в периоде долголетия (то есть долголетие — суть масштаб благополучия), имея в связке трех сил гармонию, богатство и добродетель (в упадке Инь или на подъеме Ян три благополучия дают шесть состояний) и наступают тогда, когда их синусоиды либо синфазны, либо занимают положение противофазы (то есть, в любом случае, каждая четко соотносится с Ян или Инь). На этих отрезках происходят восстания, реформы, государственные перевороты, революции, смены общественного строя, то есть перерывы долголетия. Период долголетия равен двенадцати поколениям. На этой отметке впервые разные по продолжительности три периода накладываются, имея один в противофазе. Четыре полные трехфазные перемены благополучия гармонии проходят три полные четырехфазные перемены богатства. Только тогда период гармонии в фазе нарушения (Инь) совпадает с периодом богатства тоже в фазе упадка (Инь). При этом добродетель находится в противоположной фазе подъема (Ян), когда гуманность, справедливость и мудрость взывают в сердцах людей к прекращению хаоса дисгармонии и разорения в обществе. Происходит обязательная упорядоченная перемена: одна сильная линия среди двух слабых одолевает их и вся связка становится Ян. Начало фазы одновременного подъема двух благополучии (гармонии и богатства) совпадает с вступлением в силу тринадцатого поколения. Добродетель же в это время переходит в фазу снижения: установление порядка вместо хаоса и перераспределение собственности протекают в жестких условиях, как правило насильственным путем. Астрономически период долголетия равен в среднем примерно 300 годам и в исторической статистике совпадает с продолжительностью так называемых "династических циклов" или, по-конфуциански, со сроком полномочий "мандата Неба".

Поскольку, согласно китайской традиции, в пространственном отношении тройка соотносится с Востоком (Россия и мусульманский мир), четверка — с Западом (США и НАТО), а пятерка — с Центром (Китай), то доминантой в историческом цикле перемен благополучия для России будет период гармонии (три поколения), для Запада — период богатства (четыре поколения), для Китая период добродетели (пять поколений).

Период же долголетия, как масштаб времени, для всех стран и народов одинаков (двенадцать поколений) и составляет один полный династический цикл (20–30 активных лет жизни одного поколения умножить на 12 поколений равно, примерно, 240–360 лет). Например: на Севере — Великая Монголия — 338 лет (1206–1544), а первый хан единой Монголии Чингис-хан был потомком в 12 колене легендарного предка всех монголов Борте-Чино; на Юге — династия Великих Моголов в Индии (331 год, 1526–1857); на Востоке — династия Романовых в России (304 года, 1613–1917); на Западе — династия Стюартов в Шотландии и Англии (344 года, 1370–1714), во Франции — династия Капетингов (341 год, 987—1328), затем Валуа (261 год, 1328–1589); в Китае — династия Тан (289 лет, 618–907), Сун (319 лет, 960—1279), Мин (276 лет, 1368–1644), Цин, включая императора Пу И (301 год, 1644–1945). Династический цикл часто бывает неполным. Благополучие долголетия нарушается и посреди своего периода, одолеваемое другими силами в комбинации связки из шести сил, и говорят о полном династическом цикле, речь идет о максимуме долголетия власти. Примечательно, что круговорот истории по-китайски, как и в Библии, содержит одну из мер счисления — поколение (дай). Так:

— 60-летний круг китайского календаря называется "Эра" (текущая началась в 1984 году) включает три поколения по 20 лет.

— Три эры (верхняя, средняя и нижняя), 180 лет, составляют "Цикл", который делится на 9 поколений (текущий Цикл начался в 1864 году и закончится в 2044 году, а текущее седьмое поколение этого цикла началось в 1984 году).

— 20 Циклов, 60 Эр, 180 поколений, 3600 лет составляют "Эпоху" — самый большой период в китайской системе летосчисления. Со времен Желтого императора (как самая ранняя точка отсчета китайского календаря традиционно фигурирует 2698 год до Р. Х.) миновала лишь одна полная эпоха (нынешняя вторая эпоха началась в 964 году после Р. Х., сейчас идет ее 6-ой цикл и 18-я эра, то есть Уже прошло около трети).

Замечу, что в отличие от христианского летоисчисления, делящего историю на прямые отрезки "до" и "после" Рождества Христова либо на луч "от" сотворения мира, какого-либо заметного рубежа, "зазубрины" на винте времени между двумя китайскими эпохами нет. Примечательно лишь то, что циклы китайского летосчисления начинаются с первой в китайской истории династии Ся почти сразу после потопа, библейская дата которого — 2850 лет до Р. Х. Иными словами, все цивилизации мира имеют примерно одинаковый пятитысячелетний кругозор и с этим масштабом соизмеряют свои деяния.

Если же считать продолжительность активной жизни одного поколения для мировой истории средней между китайской мерой — 20 лет и европейской — 30 лет, то есть равной 25 лет, то полный период долголетия (12 раз по 12 поколений) и составит аккурат одну эпоху — 3600 лет (12х12х25=3600).

То, что Западу соответствует число 4, Китаю — 5, а России — 3, прослеживается и из парадигмы (принятого людьми набора основных физических представлений) их мировосприятия.

Так, физическая картина мира в рационалистической западной мысли включает четыре элемента. Древние греки полагали, что мир состоит из четырех начал: земли, воды, огня, воздуха. В нынешних основах естествознания ученые утверждают, что, в части квантовой механики, мир построен из четырех взаимодействий (сил): сильного, слабого, гравитационного и электромагнитного. А в части теории относительности перешли к четырехмерному пространству-времени.

Китайская мысль, как изложено выше, традиционно придерживается пяти элементов. А русская мысль приняла православную картину творческого созерцания целостности мира, основанную на Божественной троичности Первопричины всех вещей, Живоначальной Троице. С достаточностью трех измерений мира видимого (для прямоугольной системы координат — три расстояния; два расстояния и один угол для цилиндра и одно расстояние и два угла для сферы). С троичностью мира невидимого (Ум — Слово — Дух). Остановилась уже на тройке, как минимально достаточном устойчивом основании, и в натурфилософию не пошла. Тройка у русских присутствует от национально-государственной аллегории с "птицей-тройкой" до стойкой народной привычки выпивки "на троих".

Вопрос теперь заключается в том, как и от какой точки на привычной европейцу прямой линии счисления времени и с каким шагом лет в одном поколении развернуть синусоиды периодов гармонии (3), богатства (4), добродетели (5) и долголетия (12) китайского цикла всемирной истории. Делать это нужно по-китайски, а поэтому Рождество Христово брать за начало отсчета нельзя.

Корректнее всего было бы начинать счисление циклов поколений с развертыванием их на прямую юлианского звездно-солнечного календаря (в 46 г. до Р. Х. объявлен государственным календарем Римской империи Юлием Цезарем) от первого года традиционного китайского календаря. Но эта отметка на винте времени поднимается к дням сотворения Неба и Земли на тысячелетия выше Рождества Христова. А точность хронологии с нашей позиции недоступна проверке на достоверность и подвергается сомнениям (см., например, теорию "новой хронологии" российского академика математики А. Т. Фоменко).

Однако, измерение истории циклами позволяет взять за точку отсчета любую удобную отметку, так как циклы повторяются, описывая круг за кругом (циклы, развернутые в периоды колебаний, см. на графике № 3).

Не отходя далеко от наших дней, я взял за отметку начала отсчета периодов в цикле истории середину XIX века — Тайпинское восстание (1851), пришедшееся аккурат на конец пятого и начало шестого цикла второй эпохи традиционного китайского календаря и ознаменовавшееся его сопряжением в Китае с лунно-солнечным летосчислением. Здесь примечательно, что Книга Бытия Священного Писания указывает одновременно на три ориентира измерения времени: солнце, луну и звезды (Быт. 1, 14–16), что и ввели в традиционный китайский календарь тайпины.

Тогда в Китае завершился большой этап расцвета экономики, культуры, бурного роста населения (со 100 до 400 млн. чел.), военного могущества и широкой территориальной экспансии Цинской державы (присоединение Монголии, Восточного Туркестана, Тибета, Тайваня). На смену расцвету, длившемуся десять поколений (периоды "малого процветания" и "великого единения"), пришел период "установления хаоса".

Фаза подъема "малого процветания" пришлась на императорские правления под девизом "Шуньчжи" — "благоприятное и упорядочивающее" (1644–1662) и особенно "Канси" — "процветающее и лучезарное" (1662–1723).

Подъем "малого процветания" начался после восстановления порядка маньчжурами на месте хаоса продолжительного и мощного народного восстания, государственной измены, национального предательства и политической смуты среди китайских военачальников и чиновников развалившейся династии Мин.

Пик благополучия в Срединном государстве ознаменовался присоединением к империи очищенного от голландцев Тайваня (1683) и единственной за всю историю победой Китая над Россией под Албазином (1685).

При стабильности власти и неизменных ставках умеренных налогов начался период "великого единения", пришедшийся на правление под девизом "Цяньлун" — непоколебимое и славное (1736–1796) и далее. Благополучие же в государстве перевалило в фазу падения. Она ознаменовалась завершением этапа военных побед сокрушительным поражением в походе на Бирму (1768), последующим династическим кризисом, разложением госаппарата коррупцией, навязанным англичанами ввозом опиума, проходивших на фоне прогрессирующего демографического взрыва (роста добродетели).

Следует подчеркнуть, что период "великого единения" в китайском восприятии времени, как счетчика регистрации номеров событий в циклах, есть повторение "высокой древности" не в качестве линейного развития "малого процветания" в богатстве и гармонии до изобилия и совершенства, а в качестве соответствия жизни общества замыслу добродетели, суть которой — правильные взаимоотношения в семье и многочисленное потомство. На этом стоит национальная система духовных ценностей. То есть лучшим периодом в жизни китайского общества с высокой фазой и богатства, и гармонии, и добродетели выступает средний период "малого процветания", а не крайний период "великого единения" в добродетели, срывающийся в другую крайность — "установления хаоса".

Начало периода "установления хаоса" (а фаза снижения идет вниз с пика подъема через пик падения до баланса) ознаменовалось образованием тайпинами "Небесного государства великого благоденствия" (1851–1864). На остальной территории одновременно с ним китайцы жили при императорском правлении под девизом "Сяньфэн" — "всеобщее изобилие" (1851–1861). В 1864 году, когда государство тайпинов пало, начался новый, 6-й цикл традиционного китайского календаря.

Центростремительная сила Инь тогда доминировала в связке сил и начала затягивать в центр (Китай) идеи, получившие развитие за рубежом (на окраине). Тайпинское государство было пиком подъема добродетели: отмена рабства, равноправие женщин, равное распределение земли, — при начале хаоса, дисгармонии и разорения богатства в целом по стране. Сначала некитайская, христианская идея равенства у тайпинов, затем западные идеи буржуазной демократии и либерализма синьхайской революции и, наконец, европейский марксизм-ленинизм, подправленный "идеями Мао Цзэдуна" при коммунистах.

Период "хаоса" (полной перемены добродетели от иностранной опять на китайскую) длился 126 лет (пять поколений) — вплоть до реформ Дэн Сяопина. Затем, с 1978 года начался период доминирования силы Ян, центробежного ускорения, роста китайского влияния на окраинный мир, то есть очередного "малого процветания".

Шаг же периодов благополучия в исторических циклах я взял из православной пасхалии: это 28-летний круг Солнца. Через 28 лет юлианского календаря происходит повторение чисел месяцев и дней недели. Это как раз и важно для пасхалии — ежегодного духовно истинного, с учетом равноденствия (день равен ночи) и полнолуния, празднования соединения времен и сроков седмицы сотворения мира, точно совпадающих с седмицей страдания и воскресения Спасителя.

Духовная истинность православного исчисления сроков подтверждается ежегодным схождением Благодатного огня на каменную плиту Гроба Господня в храме Воскресения Христа в Иерусалиме лишь в день Великой Субботы днем примерно в два часа пополудни накануне православной Пасхи.

Стремление увидеть предустановленную гармонию мира, эту предполагаемую сокровенную взаимосвязь Целого, есть цель настоящего научного знания. И история, если хочет быть наукой, владеющей методом не только сравнения, но и расчета, должна быть не архивом бухгалтерских реестров случайных событий и дат, но точным инструментом раскрытия числовых, математических законов безупречной гармонии мира. У европейцев "наука есть знание об измеримом". А у китайцев "случайное в сущности необходимо".

Для измерения времени современной наукой принята лишь одна эталонная единица — секунда (за эталон длительности с 1954 года принята секунда на момент 1 января 1901 года, а конкретная дата выбрана потому, что астрономическая длительность суток возрастает на 1,64 миллисекунды за 100 лет). В понятиях современных физиков возраст Вселенной составляет десять в минус сорок третьей степени секунды до появления квантов и в многих и многих степенях после. Такое невообразимое линейное понятие времени зиждется на представлении о неизменности скорости света и частоты радиоактивного распада атомов. Отсюда и возникает представление о миллиардах лет эволюции, а не миллионнократной скорости процессов в начале времен.

Однако время для истории людей — это, строго говоря, не одна только чистая физическая длительность (Ньютон). Но и сроки (начало — конец) очевидных ритмов (размеренных чередований) в циклах движений и выбросов энергии солнца, луны и звезд. А главное, производных от них сельскохозяйственных сезонов, "в поте лица" дающих пропитание, и других этапов обыденной земной жизни, которые зафиксированы людьми в календарях для своих практических целей. Для составления календарей используется не физика (длительность событий может быть растянута или сжата), а математика (порядок последовательности событий определен причинно-следственными связями).

Математика — наука о бесконечном. Ее целью является постижение человеком, который конечен, Бесконечного с помощью знаков. Вспомним бесконечное иррациональное число р. Именно математика открывает для мыслящего человека путь к иррациональному источнику закономерной гармонии мира — Создателю.

Мир же устроен как сложная система….нных переменных. Притом, с очевидностью, как система циклическая, суммирующая ряд ритмических колебаний более или менее правильного периода в величинах дней, месяцев, лет, поколений, эр, эпох. А взаимодействие цикличной природы с человеком разумным и составляет историю. Поэтому применение к историческому процессу математики периодов и фаз гармонических колебаний я полагаю правомерным.

Еще в начале XX века на "закон смены поколений через 28 лет" через примеры выдающихся личностей обратил внимание поэт В. В. Хлебников. А кривые колебаний всемирно-исторического процесса в цикле солнечной активности построил ученый А. Л. Чижевский. Понятие абсолютной свободы воли исторических личностей и, соответственно, торжества случайного в истории пошатнулось. Если смоделировать периодичность подъемов и падений благополучия в истории трех мировых цивилизаций с использованием линий синусоид, опирающихся на нумерологию китайской традиции и на ритм "круга солнца" православной пасхалии, то можно получить картину, иллюстрированную графиком № 3.

Если же вернуться к высказанному ранее предположению о том, что в конфуцианских исторических циклах Китай вскоре после смерти Мао Цзэдуна с 1977 года вступил в период "малого процветания", то к 2019 году следует ожидать (конечно, в новом прочтении) повторения ситуации, наблюдавшейся приблизительно в 1683 году (а это — поражение России от китайцев в Сибири под Албазином и первое присоединение острова Тайвань к китайской империи). Таков наш прогноз на основе реконструированной традиции и одновременно — стратегическое предупреждение всем директивным органам и заинтересованным лицам (см. график № 3).

ПОЯСНЕНИЕ К ГРАФИКУ № 3

Синусоиды периодов резонансно принципу конструкции власти характеризуют именно состояние благополучия общества. Войны и революции как времена разрешения противоречий истории не выходят на пиковые моменты благополучия власти и общества, а приходятся на участки либо подъемов, либо падений этого благополучия. Пиковые же моменты благополучия или неблагополучия общества есть не точка, а некоторая длительность, составляющая 3 года (этот масштаб продолжительности максимумов присутствует в солнечных исторических циклах А. Л. Чижевского).

Благополучие для Российской цивилизации — есть фазы установления гармонии между азиатской и европейской частью ее самости в ключе имперской державности.

Так, пики благополучия державы в фазах евразийской гармонии приходятся на:

— 1704 (±3): правление Петра I Великого (1689–1725);

— 1788 (±3): правление Екатерины II Великой (1762–1796);

— 1872 (±3): правление Александра II Освободителя (1855–1881) ознаменовавшееся как Великими реформами (отменой крепостного права), так и присоединением к России Кавказа, Казахстана, Средней Азии, Уссурийского края;

— 1955-57: Советская империя. Фаза 1935–1977 включает: сталинские пятилетки и Великую победу, хрущевский рывок в космос, брежневскую сверхдержаву.

Пики неблагополучия в фазах дисгармонии евразийского курса выпадают на:

— 1662 (±3): раскол русской православной церкви при Алексее Михайловиче (1645-76);

— 1746 (±3): падение шло при Анне Иоанновне (1730–1740) в форме иностранного засилья "бироновщины", а подъем — при Елизавете Петровне (1741–1761);

— 1830 (±3): правление Николая I (1825–1855) вылившееся в режим казарменно-полицейской диктатуры, реакции, гонений и расправ.

— 1913-15: правление Николая II (1894–1917) при котором держава пришла к катастрофическому состоянию;

— 1997-99: правление Ельцина (1991–1999). Падение ознаменовалось "перестройкой", а подъем внутри фазы дисгармонии уже начался.

Благополучие / неблагополучие для Китайской цивилизации, как уже изложено выше, — есть этапы перемен добродетели в государстве.

Пики благополучия государства в фазе торжества добродетели приходятся на:

— 1683 (±3): правление императора "Канси" (1662–1723);

— 1851: установление "Небесного государства великого благоденствия";

— 2019 (±3): цели программы "модернизации и наращивания" Дэн Сяопина, принятой в 1978 году на 40 лет, должны быть достигнуты.

Пики неблагополучия в фазе недостатка добродетели в обществе:

— 1767 (±3): правление императора "Цяньлун" (1736–1796);

— 1934-36: поражение Китайской Советской Республики и Великий поход, марионеточная империя Маньчжоу-го (1932-45), развал в гоминьдановских районах. Выправление неблагополучия началось при Мао Цзэдуне и перевалило в фазу возвышения добродетели в 1976-78 годах.

Благополучие для Западной цивилизации — это фазы экономической мощи с бумами накопления богатства, а неблагополучие — фазы стагнации и разорения.

В XX веке пик неблагополучия пришелся на 1932–1935 годы: конец всемирного экономического кризиса и Великой депрессии. Баланс был пройден в 1962–1963 годах ("карибский кризис"). А пик благополучия выпал на 1991 год: триумф экономической и военной мощи Запада над вконец ослабевшим Востоком (рухнувшей Советской империей и поверженным исламским Ираком). Падение внутри фазы мощи уже началось и перевалит в фазу разорения в 2019 году.

На нижнем графике наложения периодов — годы указывают точки их сопряжения в синфазе и противофазе, отстоящие на 74 года — три "солнечных круга" по 28 лет.

 

Зов сердца и голос крови

В глубинах человеческой природы гораздо больше общего, чем различного. Однако яркие факты китайской инаковости позволяют говорить о специфике китайской души и анализировать эту специфику.

Поскольку люди разумны, они соединяются в общество не только и не столько инстинктами тела, сколько умом и сердцем. В конфуцианской традиции за тело ответственно Инь, а за сознание — Ян.

Ум — это интеллектуальное сознание, производство идей, искание и открытие новых мыслей, рациональное постижение. Ум связан с душой. Помрачение ума — это душевная болезнь.

Сердце — это эмоциональное постижение. Понятие "сердца" занимает центральное место в мистике, в религии и поэзии всех народов. В Библии "сердце" упоминается очень часто; это орган духа, того, что побуждает к действиям, и всех чувств вообще. Оно же — орган воли, который принимает решения. В сердце помещается такая функция сознания, как совесть, "инстинкт правды", "закон, написанный в сердцах". Из сердца исходят как желания ("я хочу"), так и страх ("я должен"); как добро, так и зло; как ненависть, так и любовь. Сердце может быть и бесстрастным. Из сердца же исходят внутренние чувства стыда, жалости, справедливости, зависти, гордости…

Ум и сердце составляют единство сознания, целостность и стержень личности, неповторимую душу. Душа единична по существу и троична в проявлениях доступных восприятию: ум-мышление; память — слово — чувства; дух-воля. В разуме — познавательная способность души, в слове — запечатлевающая и оценивающая, в воле — желательная.

От того, как люди мыслят и как соединяются сердцем в своем общежитии, зависят их взаимоотношения друг с другом, их поведение, их целеполагание, производительность их труда, дисциплина, организация и результаты хозяйственной деятельности.

Цель мобилизует колеблющуюся волю, заставляет принимать решения исходя из перспективы, оправдывает усилия и жертвы на преодоление трудностей. Человек размышляет, взвешивает, колеблется и решает по велению души и влечениям тела. Слушает "зов сердца" и "голос крови".

В соответствии с христианской доктриной, "душа тела в крови" (Лев 17,11), и этим объясняется "голос крови" на генетическом уровне.

Для удобства уяснения различия цивилизаций через их сопоставление я составил таблицу некоторых приоритетов или характерных векторов приверженности тела, ума и сердца на Западе, в Китае и России. Что называется: "душой и телом", "плотью и кровью", "умом и сердцем". Таблица субъективная, поверхностная (доступна для проверки) и преднамеренно форсированная в направленности особенного.

С опорой на координаты китайской традиции западную цивилизацию следует подвести под символ образа "Тигра" (энергия), китайскую — под символ образа "Дракона" (сила). А российскую — под символ образа "Змеи" (воля). На долю остальных цивилизаций планеты приходятся оставшиеся девять традиционных китайских символов-образов животных (суть качеств натуры).

Если же названные 42 характеристики китайской инаковости подвести под обобщающий, единый, наивысший математический символ, то это будет число пять. Число пяти фаз мирового цикла по-китайски.

— Это и число элементов (стихий) картины мироздания, созданной китайской мыслью (дерево, почва, вода, огонь, металл);

— и число нот, на которых строится симфония внутренних чувств в китайской музыке — пентатоника;

— и число костяшек в пятеричной системе китайских счетов;

— и число китайской градации чистого цвета (синий, красный, желтый, белый, черный);

— и число черт, кодирующих информацию слов в иероглифическом виде (горизонтальная, вертикальная, наклонная влево, наклонная вправо, точка);

— и число внешних телесных чувств (света, звука, вкуса, запаха, осязания);

— и число вкусовых ощущений (сладкий, кислый, горький, острый, соленый).

Иными словами, вся китайская специфика, расположенная под рубрикой духовного — Ян, пятеркой сознательного в консонансе совпадает с пятеркой телесного — Инь. Здесь и зарыт корень китайской срединности и постоянства.

Загадочная же русская душа резонирует числом три (принцип некратности небесной первопричины), а рациональная душа Запада — числом четыре (земной квадрат). Их музыка построена на общем основании семи нот, а живопись — на семи цветах спектра солнечного света. Семерка в симфонии внутренних чувств диссонирует с телесной пятеркой внешних чувств. Этот диссонанс и проявляется, соответственно, в правом (небесном) и левом (земном) смещении характерных векторов устремлений "души и тела" людей русской и западной цивилизации от сбалансированной человеческой середины, занятой китайцами.

По части ума душа открывается через символы математики, а в части сердца — музыки.

Специфика китайского ума — это поиск третьего в рациональном постижении пути к цели.

Специфика китайского сердца — это стремление следовать в лад добродетели, как смысл пути.

Если бы у меня было хоть какое-нибудь музыкальное образование, то я продолжил бы попытку описать трепет китайского сердца в символах музыки, как наиболее адекватных сложности избранного предмета описания, но — увы!

"Было бы нелепо играть свадебные мелодии на похоронах", — замечал Конфуций. Неоконфуцианцы полагали, что музыка через резонанс с душой должна упорядочивать поведение людей. Как и что должно быть, объяснял конфуцианский Канон музыки, но текст его утрачен. Поэтому мне остается лишь порассуждать о "зове китайского сердца" в понятиях психологии.

Общество приучило нас опираться на определенные понятия и ценности, и кросскультурные проблемы возникают потому, что "опоры" разные. Более того, понятия универсальны, тогда как представления, кроющиеся за ними, индивидуально различны, да еще и ограничены в опыте словарем языка. Поведению нетрудно подражать, до некоторой степени можно имитировать некоторые особенности речи, но ход мысли и приоритеты воли — это совсем другое дело. Их нельзя увидеть, невозможно услышать; обычно нам, если и приоткрывают их, то с явной неохотой или с притворной искренностью.

Итак, наипервейшая характеристика психологии китайцев — это осознание "лица", суть — чувство собственного достоинства и достоинства других. "Лицо" — то глубоко личное, что идентифицирует душу. Ведь личное можно "уловить" только в личном общении, "лицом к лицу". "Лицо" уникально, и поэтому в любой ситуации взаимоотношений с другими людьми нужно "сохранять лицо", а "потеря лица" — недопустима!

"Лицо" держится на добродетелях сердца, которых у китайцев пять: гуманность, справедливость, долженствование, мудрость и верность.

Суть добродетели состоит в том, чтобы делать то, что правильно, а не то, что логично. В этом же состоит и приверженность китайцев к традиции.

Правда, способная "загнать в угол", причиняет зло личности, означает "потерю лица", что равносильно гражданской смерти, — ведь с этим "лицом" придется жить дальше в окружении своего клана, друзей и врагов. Поэтому ритуал уважения для китайцев предпочтительнее Рационального поиска истины.

Я это особенно сильно прочувствовал, когда китайские власти внезапно лишили меня вида на жительство и вынали из страны. Они сделали так, чтобы я не ощущал "потери лица" и не озлобился. Разбирательства деталей моей деятельности в КНР и поиска правды не было. Просто мне было формально объяснено, что спустя восемь лет после роспуска СССР китайские власти не признают моего советского дипломатического паспорта (а другого загранпаспорта у меня в 1999 году не было). Но, тем не менее, не привлекают меня ни к административной, ни к уголовной ответственности за нарушение паспортного режима и пассивное пользование дипломатическими преимуществами и привилегиями в бизнесе. Я был объявлен "персоной нон грата" и был изгнан из Китая с полным почетом и уважением старого статуса (который и послужил поводом для изгнания).

Со смыслом "сохранения лица" связана и такая особенность китайцев, как склонность к безличному характеру дискуссий, непроницаемости и отсутствию контакта глаз. Примечательно, что русские в личном общении привержены к местоимениям, а на Западе в той же ситуации принято использовать имена.

Образец правильного поведения — семья, которая выступает основанием китайского общества. Приоритет большой семьи и клана над личностью запечатлен в китайских именах, где фамильный иероглиф предшествует имени. Семья держится на соблюдении "пяти постоянных". Отец умудрен жизнью и должен быть справедлив. Мать — источает милосердие и верность. Старший брат должен заботиться о младшем. Младший брат должен слушаться старшего. Все дети должны почитать родителей и уважать всех старших. Наихудшее наказание для китайцев — не иметь потомства, то есть быть лишенным родительского почитания. Патриархальной традицией является стремление обязательно иметь наследника мужского пола. А лучшая награда — долгая жизнь в кругу многочисленной семьи и естественная смерть в глубокой старости.

Достижение гармонии во взаимоотношениях лиц в семье, клане, обществе (слаженности различного, соразмерности неравновеликих частей целого); обходительность и достижение консенсуса, а не реализация амбициозных личных целей в противовес всем, — вот смысл и главная ценность бытия китайцев. Представления же об индивидуальности вне человеческих отношений бессмысленны.

Второй характеристикой психологии китайцев выступает чувство иерархии, которая упорядочивает положение "лица" во взаимоотношениях с другими "лицами" и образует семейные и клановые связи ("гуаньси"), снизу доверху связывающие "лица" круговой порукой сообразно с занимаемым в иерархии местом. Общество-паутину со строгой иерархией моральных и социальных обязанностей как по вертикали, так и по горизонтали составляют связи, образовавшиеся в семье, потом в средней школе, университете, учреждении или компании ("даньвэй"). А возраст и старшинство в этой паутине имеют не только привилегии, но и обязанности. Структура "общества-паутины" при "работе в сети" своей страны дает китайцам преимущества над иностранцами-индивидуалистами, не имеющими подобной опоры и не способными "тянуть связи", уходящие на разные уровни общества.

Китайское понимание непременной ответственности не только отца за сына, но и покровителя — за рекомендуемого я очень хорошо прочувствовал, когда китайцы серьезно требовали от меня выполнения финансовых обязательств по сделке, к которой я юридически не имел никакого отношения. Требовали только на том основании, что эти обязательства по сделке с китайской стороной не выполнил мой младший партнер (другое по отношению ко мне юридическое лицо).

Справедливость такого требования не укладывалась ни в моей голове, ни в нормы контрактного права, но для китайцев европейская логика моей непричастности не имела значения. Раз партнер — значит клан, а клан связан круговой порукой. Китайцы могли списать финансовые убытки, но не могли стерпеть, что их грубо "надули" иностранцы и они "потеряли лицо" прежде всего перед своим окружением, как простофили в бизнесе. "Сохранить лицо" законным путем через суд было невозможно — не было предмета иска, и тогда китайцы напрягли нужные связи и изощренными ударами по самолюбию иностранцев заставили моего партнера испытать чувство глубокого унижения, а меня — чувство морального дискомфорта, заставившее разорвать с ним все отношения. Так китайцы компенсировали свои финансовые потери и "сохранили лицо".

Чувство иерархии у китайцев составляет суть гуманности. Осознание природного неравенства положения "лиц" обеспечивает стабильность общества точно так же, как и в семье. И иероглифический символ гуманности ('г') объединяет смыслы человека и числа два в иерархии верхней и нижней единиц неодинаковой величины. То есть правильное взаимоотношение людей есть иерархия высших и низших (принцип пирамиды, на верху которой — высший руководитель, император). Так одним иероглифическим символом передается у китайцев сама идея гуманности.

Для сравнения, в римской цифре "два" единицы расположены рядом, вертикально, что подчеркивает их равенство между собой (II). А абстрактная гуманность, которую человек не в силах вообразить и может только понять, толкуется на Западе пространно фолиантами слов, в том числе и такими: "признание ценности человека как личности, его права на свободное развитие и проявление своих способностей, утверждение блага личности как критерия оценки общественных отношений".

Третьей характеристикой психологии китайцев выступает чувство смирения. Китайский символ смирения — человек в лодке без весел. Течение реки времени определяет жизнь человека. То есть традиции, государство, природа определяют путь жизни, поэтому весла человеку особенно и не нужны, достаточно руля. Сколько ни выгребай против течения (а в Китае и Вьетнаме против течения часто гребут ногами), но как только сделаешь передышку, течение обязательно понесет тебя за собой.

Примечательно, что китаец, плывущий вниз по течению реки жизни, сидит в лодке лицом к пройденному пути спиной к предстоящему, ожидаемому. Будущее у китайцев находится со спины, течет им в затылок, на котором нет глаз, и потому оно неизвестно и бесполезно для задач настоящего момента. А зримое, уходящее вдаль и скрывающееся за поворотом прошлое влиятельно, так как у него можно учиться извлекать пользу в настоящем и готовиться к неизвестному. Сам же путь — вовсе не прямая дорога, идущая от наших ног вверх к горизонту. Не путешествие вперед к цели со стремлением сделать так, чтобы будущее в намеченный срок сбывалось. Не прямая линия от начала к "концу жизненного пути", попросту разбиваемая на отрезки для облегчения планирования. Китайский путь — это устремленное вниз по извилистому руслу течение в излучинах, поворотах и изгибах, ведущее человека через местность и обстоятельства, очень похожие на те, которые скрылись за предыдущим поворотом. Кривая реки жизни в форме буквы "S" — это, по сути, развернутый в линию синусоиды цикл.

Люди Запада (особенно американцы) считают время, когда не принимались какие-нибудь решения или ничего не сделано, попусту растраченным. Китайцы же не считают такое время потерянным. Они видят время, скорее, бегущим по виткам пружины, на которых могут возникать те же самые возможности, рискованные ситуации и опасности, что и на предыдущих витках, и сейчас, но к предстоящим временам человек станет мудрее.

Согласно китайскому восприятию, события в большей мере провоцируются ситуацией, чем являются результатом намеченного наперед плана. Время здесь выступает как полезный для практики счетчик регистрации номеров событий в поворотах циклов. Таков традиционный китайский календарь, отмеряющий в циклических знаках не длительность, а порядок последовательности времен.

Наблюдая циклическое время, китайцы менее самонадеянны в своих планах на будущее, поскольку полагают, что будущим невозможно всецело управлять и что люди облегчат себе жизнь, придя в гармонию с законами и циклическими событиями природы. Правда, планирование в общей форме возможно, так как смена времен года, фаз луны, восходов и закатов солнца строго регулярна. Отсюда одинаковое с Западом построение коммерческих структур на основе линейного времени, соотнесенного с ценностями: повременная оплата, рента, кредит, процентный доход, амортизационные отчисления, страховые взносы. Однако для всех людей остается непреложным тот факт, что землетрясения, смерчи, шаровые молнии, восстания, финансовые кризисы, авиакатастрофы и тому подобные проявления стихий и комбинаций случайных факторов по времени события непредсказуемы.

Смирение китайцев перед течением реки жизни проявляется в их реактивности, в том, что они редко инициируют действия или дискуссии, не торопятся раскрывать свои карты, предпочитая сначала выслушать и выяснить позицию других, затем откликнуться на нее и сформулировать свою собственную. Китайцы думают и говорят не одновременно, то есть думают молча. Поэтому предоставление китайцу достаточного времени для обдумывания ответа является ключом к достижению прогресса, каким бы медленным он вам ни казался.

Это справедливо как для коммерческих переговоров, так и для оперативного управления хозяйственной деятельностью предприятия. Так, мой китайский заместитель по гостинице в Бэйдайхэ всегда слушал мой монолог в полном молчании, как лекцию, и реагировал на какие-то мои организационные предложения и замечания по делу лишь после долгих размышлений на следующий день, да и то лишь после того, как я специально спрашивал о его мнении.

Смирение китайского сердца проявляется и в способности к кропотливой и монотонной работе в мелких формах (например: в создании изящных безделушек), в невозмутимости в жизненных коллизиях, в терпении, позволяющем "пересидеть" невзгоды, трудные или тупиковые ситуации.

В Китае не принято выступать против начальства. И это — бесспорный пример смирения китайской души.

Наверное, "разрядкой" от гнетущей китайцев пяты смирения (Инь) можно объяснить и склонность их к бессмысленным издевательствам над другими людьми как оборотному смирению средству собственного самовыражения и морального удовлетворения в чувстве хозяина положения. В этом же ряду естественных противоположностей смирению находится и порой исключительно острая реакция китайцев в форме бунта (Ян) на эмоционально окрашенные моменты, а также их всплески ничем не оправданной жестокости и насилия.

Четвертой характеристикой психологии китайцев выступает прагматизм как тип поведения, предполагающий ориентацию на практически полезный результат и силу. Однако китайский прагматизм не чета западному. Китайское сердце тянется к богатству. Но если для Запада богатство — это количество денег, то для китайца — качество жизни. Показателем богатства на Западе выступает капитал. У китайцев же в ориентирах качества жизни богатство — это роскошь, а среди роскоши главная — это роскошный гигантский обед. И именно многочасовой китайский обед более всего контрастирует с быстрой и примитивной едой американских миллионеров. Для сравнения, в России человек, если живет в достатке, то и без роскоши или капитала уже ощущает себя богатым.

Прагматизм в бизнесе означает, что китайцы всегда используют все свои карты: и те, что в руках, и те, что в рукаве. Следует помнить, что и китайская вежливость, обходительность, гостеприимство и щедрые угощения, подарки, развлечения и рассудительный, скромный стиль обсуждения вопросов — являются прагматичной тактикой Для достижения при любой возможности непреложного преимущества.

Приземленный в устремлениях прагматизм китайцев пренебрегает возвышенными категориями морали, равнодушен к правде, но всегда принимает во внимание силу. Поэтому лучшая политика во взаимоотношениях с китайцами — это политика с позиции силы, которая не применяется, но демонстрируется. Отсутствие же демонстрации вашей силы приводит, в конце концов, к выказыванию китайского пренебрежения.

Именно прагматизмом я объясняю и то, что очень многие уголовные и гражданские дела в Китае решаются в соответствии не с буквой закона, а с личным пониманием сути этого закона тем или иным чиновником, облеченным властными полномочиями. Причем не только на местах, но и на высоком уровне. Китай — это страна, в которой начальники поступают так, как им прагматически заблагорассудится.

Мне довелось участвовать и на стороне истца и на стороне ответчика в нескольких судах и арбитражах. Из этой личной судебной практики я и вынес названное мнение. Подтверждением же прагматичному подходу судей к тяжбам является обычная в Китае практика бесконечного откладывания рассмотрения дел и оставления их вовсе без какого-либо судебного решения в случаях, если судью не устраивает решение, которое он обязан вынести в соответствии с законом. Часто причиной этого является сила денег, влиятельность связей ответчиков или даже простое патриотическое нежелание выносить решение в пользу иностранца. Так или иначе, в реальной жизни у китайцев сила всегда стоит и выше правды и выше права.

Пятой характеристикой чрезвычайно исторического самосознания китайцев выступает чувство снисхождения, а порой и презрения к иностранцам. Неравенство лежит в основе картины мира у китайцев, в которой они занимают центр. Срединное государство — страна не только самой большой численности населения в мире, но и самой древней из ныне живых цивилизаций не планете, изумительные достижения которой по многим параметрам не имеют себе равных в мире. Поэтому в глубине души китайцы убеждены в исключительной самобытности центра, одна из сторон которой — интеллектуальное, моральное и культурное превосходство над жителями окраины.

Китайцы за глаза считают иностранцев вообще неполноценными беспринципными, нетерпеливыми, грубыми, продажными и вероломными. По существу — "дьяволами" с белыми лицами (в китайском театре белое лицо — символ порока) При этом в Китае очень хорошо относятся к конкретным людям из-за рубежа. Китайцы вежливы и гостеприимны к ним и даже в современном термине "иностранец" ("лаовай") употребили смысл "почтенный обитатель окраины", признавая превосходство иностранцев в технологии и сноровке. Однако смысл полного китайского термина "иностранец" (вай го жэнь) обычно трактуемый некитайцами, как "человек извне", в логике противоположностей должен был бы иметь контрсмысл "человек изнутри" (нэй), но в жизни-то самоназвание китайцев другое: "человек из центра" (чжун). Смыслу "центр" противоположен смысл "окраина", и так в китайской душе формируется легкое ощущение возвышенного превосходства как бы "столичного жителя" над жителем провинции "этой планеты".

В ключе чувства морального и культурного превосходства китайцев над иностранцами и отмщения за "потерю лица" предков можно воспринимать и всеобщее ликование нации по поводу возвращения Гонконга в состав КНР, названного в материалах отдела пропаганды ЦК КПК "избавлением от столетнего позора".

В этом же ряду находится и факт обособленности китайских общин за рубежом. В Монреале, Нью-Йорке или Москве китайцы не читают местных канадских, американских или российских газет, они живут в рамках своих землячеств и читают издающуюся в стране пребывания иероглифическую прессу, всегда освещающую и события в Китае и дающую китайскую оценку событиям за рубежом. И если китаец при этом смеется, то его смех чаще всего выступает проявлением недоумения или презрения к иностранному, ибо другой источник смеха — иностранный юмор — для китайца совершенно невозможен.

Китайцы обычно очень стремятся получить иностранный вид на жительство. Выходцы из привилегированных слоев, имеющие определенный уровень образования и связей в обществе, решают эту проблему путем брака с иностранкой, но характеризуют это не иначе как "патриотическое действие", как использование иностранцев в китайских целях. Другой популярный способ приобретения иностранного гражданства — через получение статуса беженца, пострадавшего от нарушений "прав человека" в Китае. Однако тех китайцев, кто искренне и последовательно выступает с критикой существующего в Китае положения в области прав человека, большинство "беженцев" называют "предателями Родины".

Получив иностранное гражданство, китайцы очень активно получают образование и быстро продвигаются в структуре бизнеса и в общественных стратегических организациях. Однако практически любой китаец — это такой человек, который может жить за границей, честно платя налоги, всю жизнь, но когда Родина попросит, он сделает для нее все, что сможет.

Я был свидетелем, когда, уйдя на покой, американские миллионеры китайской национальности, родившиеся и разбогатевшие в США, приезжали в Китай, покупали недвижимость и обосновывались заново с тем только, чтобы умереть на Родине предков. А состоятельных китайцев, на закате жизни перебирающихся на жительство на китайский материк из стран Азии, — тысячи.

И в деятельности китайских христианских общин, по свидетельствам самих китайцев, слова священников и прихожан часто расходятся с делом. Видимо, отчасти это можно объяснить тем, что искренне усвоить духовные ценности иностранного происхождения китайцам не так-то легко.

Для сравнения замечу, что тогда как китаец, где бы он ни был, всегда остается китайцем, то русский не везде остается русским, в эмиграции он уже зачастую другой. Только особенно крепкие духом православные староверы где-нибудь в Бразилии, как и китайцы, живут замкнутой общиной и внешне подчеркнуто сохраняют ношение русской окладистой бороды и сарафана. Однако глубокая разница русских с китайцами заключена именно в отношении к иноверцам и инородцам. Русский извиняет их инаковость, а китаец к ней снисходителен.

Глубоко укорененный на Западе европоцентризм исходит из уверенности в том, что Запад есть единственная цивилизация, а все остальные культуры — это недоразвитый Запад ("развивающиеся страны"). При этом "на вершину развитости" возведена жизнь индивидуума, которая, якобы, есть высшая и абсолютная ценность. В русской же цивилизации идеи центризма нет потому, что для православных важнее спасение души, чем земная жизнь. У русских оправдано самопожертвование, геройская гибель ради спасения чего-то более ценного (коммунистической идеи, веры Православной, "нашей советской Родины", товарищей). Идея самопожертвования присутствует и в нравственно-исторических традициях китайцев. Именно в этой идее русский с китайцем противоположны западному индивидуализму, и потому слова из песни Мурадели "русский с китайцем братья навек" не режут ухо диссонансом (в такой мере, как если бы кто-то вздумал говорить о "братстве" русских с американцами, британцами и прочими носителями западных ценностей).

Итак, гармония в "сохранении лица"; гуманность неравенства в иерархии связей; смирение перед судьбой в цикличном времени; прагматизм; высокомерие к некитайскому — вот те пять нот, на которых строится вся музыка, весь трепет китайского сердца. Музыка "коллективного программирования" мыслей и поступков китайцев, образования устойчивого нейрофизического макрорезонатора (формата) для нации в целом.

Чтобы завоевать сердце китайца или хотя бы иметь с ними дела на взаимовыгодной основе, нужно учиться этой музыке, столь непохожей на нашу. Практика же убеждает, что попытки найти в китайском сердце отклик на ноты, не входящие в китайский душевный ряд, как правило, не только абсолютно безрезультатны, но и зачастую противоположны замыслу. На семи нотах чуждой китайской душе октавы — идеалы, сантименты, прямота, юмор, логика, жертвенность, размах — симфонии с вышеназванными пятью нотами созвучного китайскому сердцу ряда на практике достичь не удается.

Под конец этой главы приведу очень точный, с моей точки зрения, рисунок паутины китайских плановых связей и взаимоотношений из книги Р.-Д. Льюиса "Деловые культуры в международном бизнесе".

Рис. № 4

Наверное, в описанной мною "китайской душе" может ощущаться некая оторванность от современной жизни. Может показаться, что сказанное здесь было справедливо для XIX века, времен духовной миссии отца Иакинфа (Бичурина).

Действительно, не описанный выше "абстрактный китаец", а тот гражданин КНР, который сегодня вовлечен в массовые миграционные процессы, вынужден руководствоваться курсом "одна семья — один ребенок", активно (если не взахлеб) вестернизуется. К тому же у китайской нации, как чрезвычайно многочисленной, и в китайской истории, как чрезвычайно продолжительной, есть все, включая тенденции социального утопизма, бунты "младших" против "вышестоящих", детей против отцов, искателей нового против традиционалистов и прочее. Но тем не менее даже сейчас о подавляющей китайской крестьянской массе нельзя сказать, что это "общество людей, лишенных чувства Родины, почвы, веры предков и живущих интересами потребления и зрелищ, которые несет им теле- и видеоэкран".

Подтверждением сказанному для меня выступает работавший со мной в совместном предприятии китаец, выбившийся в управленцы из поваров. Выходец из деревни, окончивший только местную школу в годы культурной революции, он поражал меня глубочайшим знанием китайской традиции, и сам являл образец китайского духа. При проведении специальных экскурсий в музеи китайской мифологии в Бэйдайхэ он был способен в деталях комментировать то сокровенно китайское, что пожилая интеллигентная китаянка из Пекина, получившая высшее образование за границей, ранее служившая редактором в журнале "Китай" и работавшая в нашем СП переводчицей, почти не понимала.

Слова можно опровергнуть словами, но что может опровергнуть опыт жизни человеческой?

 

Золото дракона

Пользуясь любезным разрешением моего друга, культуролога Мартина Мартиросяна, далее привожу следующий текст нашей с ним беседы, опубликованной в газете "Завтра" (2001, № 47).

Мартин Мартиросян. После событий 11 сентября 2001 года в США главный лозунг глобализма по-американски: "е pluribus unum" (из множества — одно), с 20-х годов прошлого века помещенный на бумажной купюре в один доллар, — вновь прояснил свое действительное содержание как уничтожение любой человеческой традиции: национальной, религиозной, культурной. Именно это содержание пояснено другой легендой на долларе: "novus ordo seclorum" ("новый порядок на века"), что заставляет рассматривать доллар как своего рода символ, даже "икону" современного глобализма, поскольку внутри его цифровой оболочки содержится некое "Слово" как генотип соответствующего мышления.

Мы уже говорили о том, что стандарты мышления выступают главным оружием глобализма в уничтожении противостоящих ему традиций. XX век завершился вроде бы очевидной победой пирамиды "нового мирового порядка" во главе с единственной гипердержавой — США. Однако теперь мир вновь разделился: на богатых, довольных всем происходящим, — и на бедных, одержимых идеей борьбы с несправедливостью. Началась реальная война, причем война перманентная: без временных и географических рамок, без ясных целей, без определенного противника.

В этих условиях судьба навязанной человечеству меры богатства в "один доллар США" остается, по сути, единственным критерием, по которому можно судить о развитии ситуации "на фронтах". И здесь мы видим, что доллар наконец-то получил внушительное наполнение военными расходами (для начала — 40 млрд.), покрывающими не виртуальные (Microsoft), но реальные стоимости оружия и его применения. Эти расходы в принципе способны абсорбировать ворох избыточной денежной массы, выраженной пока в электронных и бумажных носителях, и сбросить его в форме натуральных бомб и ракет с целью удержать пирамиду доллара от краха. Сначала военные удары посыпались на "стяжателей милости Аллаха", талибов в Афганистане. Далее мишенью для поражения, скорее всего, окажется Ирак, где нефти больше, чем в Саудовской Аравии, и Пакистан — как убежище для фундаменталистов, да еще обладающее ядерной бомбой — единственной на весь исламский мир.

Между прочим, подобное поведение США вполне укладывается в определенную культурологическую матрицу, когда удары: неважно, финансовые, информационные или военные, — наносятся по недавним протеже и клиентам. "Мавр сделал свое дело — мавр может уйти". Подобное уже за послевоенное время происходило со множеством стран и режимов, принимавших американское "покровительство" и "сотрудничество". Назову среди них только самые известные примеры: Панама (Норьега) и Филиппины (Маркос). Пакистан успел наступить на эти грабли дважды. Первый раз янки устроили показательную порку своим мусульманским союзникам, когда окончательно стало ясно, что СССР выведет войска из Афганистана. Именно на это время приходятся разгром ЦРУ и ФБР базировавшегося в Пакистане международного исламского банка и гибель в авиакатастрофе военного диктатора генерала Зия уль Хака. Второй раз — сегодня. Однако президент Путин как будто не замечает подобной матрицы в действиях руководства США. Во время своего визита в Вашингтон он демонстративно пошел под крыло белоголового орлана, назвав это "новым этапом стратегического сотрудничества". И как теперь понимать недавние договоренности РФ с Китаем? Как воспримут китайцы такой "новый этап"?

Андрей Девятов. Чтобы ответить на ваш вопрос, начну с того, что символ вечности — не прямая прогресса, ибо у прямой есть начало и есть конец. Символ вечности — круг. Отсюда вытекает цикличность исторического процесса как развернутой на плоскость гармоники подъемов и падений. Все повторяется, но в несколько иных обличиях, за которыми стоит извечный "путь вещей". Поэтому китайцы давным-давно и очень хорошо усвоили конфуцианский постулат о том, что исторические примеры ценнее, чем поучения мудрецов.

Многие в России и на Западе считают, что война для США — единственная возможность оттянуть крах доллара как условно-всеобщей меры стоимости и предотвратить крах глобального рынка виртуальных финансовых инструментов. Еще один нередко фигурирующий мотив — скрыть фиктивность нынешнего рынка золота как извечного металлического стандарта меры стоимости.

Но если обратиться к историческим примерам, то выяснится, что бумажные деньги, ассигнации, не имеющие обеспечения металлом, были изобретены не в Европе, а в Китае в 1618 году. Это было время заката династии Мин (смысл имени — "светлый"), тогда заканчивался очередной династический цикл (12 поколений, примерно 240–300 лет). Дела в империи шли из рук вон плохо, поэтому к натуральному налогу (зерно, ткань) был добавлен денежный. Но меди и серебра не хватало, и тогда придумали ассигнации. Однако без натуральной металлической меры стоимости дела пошли еще хуже, народ восстал, и последний император династии Мин в 1644 году покончил самоубийством. Пришла новая династия Цин (смысл имени — "чистый"). Денежный стандарт стал опять исчисляться в лянах серебра (50 грамм), а бумажные деньги как переносный (ненастоящий) символ богатства стали возжигать на день "цинмин" — чистого и светлого поминовения предков. В конце следующего династического цикла, на закате династии Цин, Запад, ведя против Китая опиумные войны, опять разрушил там серебряный стандарт, китайская экономика вновь была подорвана бумажными деньгами, и династия Цин пала в 1911 году, через 267 лет после основания.

Со времени принятия Декларации Независимости США, с 1776 года (кстати, эта дата также помещена под пирамидой на однодолларовой банкноте), прошло уже 225 лет — почти 11 поколений. Американская демократия, согласно китайским циклам перемен, близится к упадку. И поэтому с китайской точки зрения не будет ошибкой утверждать, что нынешнее поколение людей на планете еще увидит и крах доллара, и падение Америки. Отсюда понятно, что любые действия в защиту доллара выглядят из Пекина, по большому счету, как несерьезная попытка воспрепятствовать ходу перемен.

Мартин Мартиросян. Доллар — вовсе не американские, а всеобщие, мировые деньги, результат экономической глобализации. Да, с 1971 года эта валюта никакого обеспечения благородными металлами не имеет. Но мощнейшая долларовая эмиссия и, соответственно, долларовая инфляция налицо. Она служит, как и всякая инфляция, перераспределению собственности, но уже в глобальных масштабах так называемой "мировой торговли". Люди из федеральной Резервной Системы наводнили этими черно-зелеными бумажками весь мир. За доллары можно купить буквально все и везде (кроме уважающих себя стран). Но попробуйте купить что-нибудь за рубли или марки в тех же США.

Да, подобная "сверхконвертируемость" американской валюты всегда обладала эффектом бумеранга, которого опасаются финансовые воротилы Соединенных Штатов. Ведь за доллары можно купить все не только в мире, но и в США, чем активно пользовались японцы и европейцы, немцы по преимуществу, активно приобретающие в Новом Свете недвижимость и промышленные компании.

Поэтому американцы приблизительно раз в пять лет возобновляют дискуссии вокруг необходимости выпуска сугубо "зарубежных" долларов, которые должны иметь ограниченное хождение на территории США. Впрочем, с той же периодичностью подобные проекты и гаснут, поскольку уровень дебилизма в окружающем "американскую мечту" мире, несмотря на все старания "масс-медиа", все же не достиг необходимого для их реализации уровня. "Красные" и прочие "второсортные" доллары, которые желала бы эмитировать ФРС, заранее будут обречены на невостребованность, поскольку доллар в качестве мировой валюты обязан обеспечивать своим счастливым владельцам целый комплекс привилегий по доступу к высококачественным товарам и услугам. Если же мировая валюта такого доступа не дает, то она перестает быть мировой валютой, как это произошло с британским фунтом стерлингов после Первой мировой войны. Поэтому в феврале 1996 года американцы ограничились всего лишь выпуском "новых", "хороших" долларов дополнительно к "старым", "плохим".

Казалось бы, избавиться от оборотной стороны своей чемпионской медали доллару невозможно. И это действительно так. Но создать иллюзию подобной одномерности оказалось вполне по плечу. Именно в этом ключе стоит рассматривать переход Америки на расчеты по банковским карточкам, позволяющий "отсечь" от большинства финансовых операций наличные доллары. Тем самым создались объективные предпосылки для объявления Америкой любой необходимой массы наличных долларов "фальшивыми", а электронных — "криминальными" и "недействительными". Но это — оружие "горячей" фазы финансовой войны.

В условиях длящейся "холодной" фазы гораздо большую эффективность продемонстрировала система "currency board". Суть этой системы в том, что право эмиссии национальной валюты передается через ряд "международных" финансовых институтов в руки ФРС США, в интересах которой, напомним, выпускать "неразменные доллары". Центральный банк страны, попавшей под currency board, продолжает эмитировать рубли, песо и так далее. Но — только в прямом соответствии с объемом имеющихся у него "золотовалютных резервов", то есть на деле — с объемом долларов, выделенных данной стране через МВФ и другие банковские структуры. То есть фактически выпускаются специальные "аргентинские", российские" или "сомалийские" доллары, на которые по определению ничего нельзя купить за пределами этих стран. Что и требовалось доказать.

Возврат долларов из-за границы — не просто экономическое самоубийство Америки, но и подрыв намеченного ее реальным руководством "нового порядка на века". Однако есть ли конкуренты глобальному доллару как символу и "иконе" этого порядка? Европа отказалась от своих национальных валют: фунта, марки, франка, — за каждой из которых стояла мощная национальная традиция. Теперь там вводится обезличенное "евро", за которым нет традиции, и оно, подобно своему предшественнику ЭКЮ (ECU, Europian currency unit), в противостоянии доллару уже по одной этой причине обречено на поражение. Японская иена? Она тоже не конкурент доллару, поскольку находится в его орбите. Три четверти богатств Японии переведены в доллары и хранятся в американских банках. Семь крупнейших японских банков от этого "в долгах как в шелках" (более одного триллиона долларов). Перспективы рубля после 1989 года равны нулю. Остается Китай…

Андрей Девятов. На последней сессии стран Азиатско-тихоокеанского Экономического Сотрудничества, проходившей в октябре 2001 года в Шанхае, прозвучало заявление премьер-министра Малайзии о том, что в АТР пора подумать о замене американского доллара на свою тихоокеанскую единицу меры стоимости товаров. Главный смысл здесь, в полном соответствии с китайской традицией, был не в том, о чем говорили, а в том, о чем умолчали, но на что многозначительно намекнули. Намекнули на то, что в АТР происходит 50 % всей международной торговли и производится 60 % мирового суммарного ВВП. Умолчали же о том, что этнические китайцы (хуацяо) контролируют 50 % частного капитала на Филиппинах, 70 % — в Индонезии, 80 % — в Таиланде и Малайзии, а Сингапур — вообще часть Большого Китая. Совсем не упомянули о том, что именно по каналам хуацяо (смысл имени — "мост на китайский берег") развертывается китайский экспорт в АТР и по всему миру, что армия коммерсантов-хуацяо является стратегическим резервом "всесторонней открытости вовнутрь" материкового Китая после его вступления в ВТО. Я считаю, что в свое время юань легко займет место американского доллара в тихоокеанских расчетах с центром в Гонконге.

Китай сегодня — единственная страна мира, которая имеет две валюты: юань и гонконгский доллар, курсовая Разница между которыми — шесть копеек (фэней). Банк Китая теперь печатает и синеватую бумажку в 100 "народных юаней" и красноватую бумажку в 100 "гонконгских долларов". При этом обе они достаточно эффективно защищены. Управление курсом юаня извне исключено, гонконгского доллара — практически исключено. Курс юаня определяется не "спросом рынка" (то есть не теми, кто хочет вывозить капитал или обменивать юани на доллары), а внутренними ценами на основные виды сырья и полуфабрикатов, производство которых почти полностью находится в руках государства. Гонконгский доллар, выступающий дублером юаня на внешнем рынке, — сверхпрочная валюта. Это означает, что Китай может создавать в мировой финансовой сфере связки трех сил, поскольку две из них находятся в его руках. А там, где возникает связка трех сил, действует китайский Канон Перемен, и победа без сомнения будет за китайцами.

Идея и практика стабильного юаня рассчитана не на стимулирование экспорта (здесь, напротив, результатом являются убытки в форме осознанно упущенной прибыли от снижения текущей конкурентоспособности). Они направлены на сохранение в китайской экономике устойчиво лучших условий для роста капитала, чем в окружающем мире нестабильности, и на формирование стойких стереотипов малой рискованности для притока иностранных инвестиций. То есть конъюнктурные жертвы, вызываемые этой стабильностью, носят абсолютно оправданный характер и являются по сути дела не жертвой, а геройской сверхрентабельной инвестицией в национальное будущее.

Иной вопрос, будет ли новый юань иметь золотой стандарт. Золотовалютный запас КНР официально исчисляется суммой порядка 200 млрд. долларов США (плюс свободный капитал Гонконга более 100 млрд. долларов США). Однако эта не поддающаяся проверке информация исходит от самих китайцев, а потому есть основания считать, что миру объявлено лишь о валютном запасе в долларах США. Причем запас этот, в отличие от Японии или России, хранится не в США, а в Гонконге. А сколько у КНР тонн золота и где оно лежит, — не то что за рубежом, но даже в самом Китае никто из непосвященных не знает. Ведь наращиванием золотого запаса в КНР давным-давно занимаются специальные "войска золотодобычи", и все, что связано с их деятельностью, составляет даже не государственную, а военную тайну! Официально золотой запас Китая не растет. В 1980 г. называлась цифра 398 тонн золота, а спустя 17 лет — 392 тонны (золотой запас США в 1997 г. составлял 8140 тонн, Германии — 2960 тонн, Франции — 2546 тонн, Италии — 2074 тонны). Такая скромная цифра для страны, занимающейся масштабной золотодобычой, как раз и свидетельствует о том, что в качестве реального валютного резерва Китай копит золото (и серебро), но до срока не хочет этого афишировать.

И срок этот, если в расчетах исходить из модели Великой депрессии 30-х годов, близок: все произойдет не позднее 2005 года. Однако ближайшее падение будет не очередным, как в 1929 году, а последним в цикле долголетия конструкции власти. По китайским циклам перемен, пик расцвета Америкой пройден в 1991 году, а к пику полного падения американского благополучия и к смене либеральной "династии прав человека" США подойдут к 2047 году.

Мартин Мартиросян. Доля так называемой "новой", оторванной от натуральных стоимостей, экономики США достигает 30 % ВВП, а спрос на ее продукцию уже в 5–7 раз ниже предложения. Рынок затоварен всякого рода компакт-дисками с программным обеспечением, компьютерными играми, поп-музыкой, а также микрочипами сотовой связи, кредитными картами и т. д. Внутри США вообще не осталось никаких рынков с положительной доходностью, совокупная кредиторская задолженность всех видов составляет фантастическую цифру в 28 трлн. долларов, а развитие идет только за счет притока иностранного капитала. То есть совокупный долг американцев втрое превышает их ВВП — даже с учетом "новой" экономики. При этом инфляции почти нет, а банковский кредит безумно дешев (2 % годовых). В результате все сбережения американцев уходят на спекуляции с бумажными стоимостями акций. В подобной ситуации война для США действительно выступает единственным спасительным кругом. Не буду говорить о талибах, как "удобном" противнике, на которого можно влиять по каналам спецслужб. Не буду также распространяться обо всех плюсах и минусах перевода Америки "на военное положение" — это тема для отдельной обстоятельной беседы. Последний вопрос, который нам предстоит здесь обсудить, — как прореагируют китайцы на закрепление американских военных баз в Средней Азии — в непосредственной близости от собственных границ?

Андрей Девятое. Любая попытка форсировать время приводит к фарсу. А Китай сегодня явно не торопится — и речь, по большому счету, идет вовсе не о реакции Китая, а о реакции Америки на усиление КНР. Ведь не надо забывать, что Бушу пришлось уже пережить публичное унижение после известного инцидента с самолетом-разведчиком. Несомненно, что удары, нанесенные по Афганистану, с точки зрения их организаторов должны были обозначить в первую очередь угрозу смыкания американского кольца вокруг Китая. Однако на сессии АТЭС в Шанхае китайцы продемонстрировали вроде бы полнейшее безразличие к этой угрозе — безразличие, совершенно необъяснимое для американского и вообще западного сознания с дихотомической матрицей "вызовов" и "ответов".

Однако если посмотреть на ситуацию китайскими глазами, подобное поведение официального Пекина выглядит совершенно оправданным — поскольку сегодня своей нарочитой пассивностью он "приглашает к активности" не только США, но и Россию, чьи интересы в бывших среднеазиатских республиках и Афганистане общеизвестны. Американские удары были ведь нанесены, или, что вернее, обозначены — вовсе не по Китаю. Следовательно, никакого реального противостояния между США и КНР нет — есть всего лишь провокационная попытка янки своими действиями вызвать ханьцев на такое противостояние. Однако китайский глаз устроен иначе, нежели глаз западный, и видит он всю картину поэтому несколько иначе, с иной точки зрения, в иной перспективе.

Прежде всего это касается самой концепции "окружения". Китай для китайцев — безусловный центр земли, который и без того "окружен" мировой периферией, куда относится и Запад, и Россия, и мусульманский мир, и Юго-Восточная Азия. Проблема для китайского мышления здесь в том, чтобы на окружающей периферии царило равновесие — в противном случае их "срединное государство" будет испытывать разрушающее давление преобладающего "плеча", как это было в эпоху господства Запада с середины XIX по середину XX века.

Сегодня китайцы видят, что Америка в качестве признанного лидера "западного" мира безусловно активна, что она занимает в Афганистане позицию "ян". Кроме того, китайцы видят, что и Россия вследствие этого постепенно активизируется, переходя на позицию "ян". Следовательно, в китайской логике мышления, согласно "И цзин" ("Книге перемен"), необходимо выждать, занять пассивную позицию "инь" — с тем чтобы одна (четная) пассивная позиция "инь" перетянула и победила две (нечетные) активные позиции "ян", с которыми отождествляются в современном Афганистане Америка и Россия.

В таким образом выстроенной связке трех сил Китай, несомненно, оказывается в выигрыше — потому что столкновение вроде бы сонаправленных (союзники!) активностей РФ и США неминуемо закончится их взаимным конфликтом и ослаблением. С той же китайской точки зрения, Америка может достичь своих целей в Афганистане только если пассивную "инь"-позицию займет и Россия. В этом случае одна (нечетная) "ян"-позиция США перетянет и победит две (четные) "инь"-позиции Китая и России. А вот эта угроза будет воспринята КНР уже весьма серьезно и неминуемо заставит пекинских стратегов активизироваться, поскольку допустить реального закрепления американцев на собственных границах они, вследствие явного "нарушения равновесия", не могут. Даже очевидное вследствие такого распределения ролей усиление России (одна ее слабая, пассивная "инь"-позиция побеждает и перетягивает две сильные, активные "ян"-позиции КНР и США) будет выглядеть в глазах Пекина "меньшим злом", нежели единоличное торжество американцев в Центральной Азии.

Следовательно, России в данной ситуации стратегически просто необходимо сохранять как можно более пассивную позицию, одновременно активизируя и сталкивая между собой позиции США и КНР.

Мартин Мартиросян. Не является ли описанная вами модель одновременно и возможным образцом действий китайской стороны в треугольнике "доллар — евро — юань", который неизбежно образуется после 1 января 2002 года?

Андрей Девятое. Конечно, является. Традиционное китайское мышление в течение нескольких тысячелетий устроено именно так, а не иначе, оно сделало Китай Китаем и в основе своей другим быть не может. Но в случае мирового противоборства трех валют необходимо будет сделать одну весьма существенную поправку. Этой поправкой является заданная активность, "ян"-позиция новорожденного евро, который будет просто обязан "завоевывать место под солнцем". И варианты возможных стратагем будут определяться тем, какую позицию относительно евро займет доллар. Если это будет позиция активного противодействия, китайцы, скорее всего, предпочтут занять для юаня пассивную "инь"-позицию с максимальным выигрышем для себя. Если же будет осуществляться глобальный перелив мировых финансовых активов в евро при полной пассивности и крахе доллара, мы станем свидетелями активизации китайской валюты.

К сказанному выше следует добавить, что китайцы, по сути, копируют модель использования национальной валюты с американского доллара как резервной в международных расчетах. Превращение же юаня в региональную резервную валюту Юго-Восточной Азии и переориентация ее стран с США на Китай опирается одновременно на эффективную военную политику Китая и на доминирование китайской диаспоры в национальных экономиках целого ряда стран региона.

Напомню, что китайцы живут в самом длинном по сравнению с Западом и Россией периоде роста и падения благополучия, и для них долгосрочные интересы важнее сиюминутных выгод. Либеральная финансовая политика формально исходит из принципа соответствия интересам преимущественно краткосрочных инвесторов (которых в прошлом было принято именовать спекулянтами). Китайцев же слишком много, и чужие либеральные принципы просто не по размеру для Китая.

Дезинформацией и маскировкой является также достаточно широко распространенное представление о финансовой слабости современного китайского государства (ВВП которого, по мнению ряда специалистов, уже сегодня превышает ВВП США). А многочисленные загадки китайской финансовой статистики и спрятанные военные расходы лишь подчеркивают принцип: в системе государственных финансов в целом — чем больше госсектор, тем меньше госбюджет (перераспределение ресурсов во многом осуществляется вне бюджета). Иными словами, "дракон" (символ китайского государства) активно копит золото и "пускает пыль" в глаза своих потенциальных конкурентов. О том, как происходят эти процессы на уровне "атомарного" бизнеса, я могу свидетельствовать уже в качестве очевидца.

 

Бизнес по-китайски

Когда меня силой удалили из Китая и новый временный представитель российской стороны, мой хороший Друг, вел переговоры о дальнейшей судьбе совместного предприятия, у него сложилось впечатление, что китайцы удовлетворены сменой неудобного им деятеля и будут продолжать работу с новым человеком. Замечу, мой друг был профессиональным китаистом высочайшего уровня, но он никогда не жил в Китае. Действительная же цель китайцев, что подтвердила практика, состояла в убаюкивании российской стороны с целью избежать контрмер в пик курортного сезона, выиграть время, ликвидировать СП без открытой схватки за раздел капитала, "сохранить лица" сторон и тем самым приток доходной российской клиентуры.

Слыша банальности и обычную лесть, новый представитель поддался мысли о том, что с ним хотят иметь дело. Позднее же, во время переговоров об условиях ликвидации СП, проявилась истинная напряженность, противоречащая, как кажется, имевшим до этого места любезностям. Дошло до того, что другому заслуженному и убеленному сединами русскому представителю, китаисту из бывших старших дипломатов, китайцы поставили в переговорщики девочку-адвоката, которая не являлась на назначенные встречи. Хотя внешне все было гладко, оскорбительных или неприятных высказываний не допускалось, но презрение к иностранцам было продемонстрировано и действием, и умолчанием.

То же касается отношений с любыми деловыми партнерами. Почетный прием, навязчивая забота, роскошный банкет и подношение подарков есть лишь форма, символы и жесты демонстрации уважения, прикрывающего скрытый финансовый и деловой маневр китайцев. Ни сам китайский партнер, ни его иностранный оппонент не должны "терять лица". Целью китайцев, конечно, является победа над партнером в сделке, но форма победы должна быть обходительной, китаец добивается своего, переигрывая партнеров и конкурентов, как правило, в подходящее время и в корректной манере.

Специфично и отношение китайцев к смыслу "контракта". Для человека абстрактно-понятийной западной, да и российской, культуры контракт — главный документ сделки, который подписан сторонами для того, чтобы затем соблюдать его условия. Подписи сторон как бы придают ему смысл окончательного и бесповоротного решения. А китаец смотрит на контракт как на некий документ, который принимается сторонами, чтобы избежать лишних споров, и может быть всегда изменен, дополнен или ра-,зорван в зависимости от изменившихся обстоятельств. Чем шире и неопределенней смысл условий контракта, особенно в части ответственности китайской стороны, тем быстрее он будет подписан китайцами, ибо подпись для китайца придает контракту смысл бумаги не для исполнения, но для представления в арбитраж. По делу же главным для китайцев выступают не условия контракта, как символической канвы сделки, а конкретные условия других документов: аккредитива (как гарантии точной суммы денег, даты и места платежа) и товарно-транспортной накладной (как гарантии получения точного веса, габаритов и единиц количества груза). Реальность важнее плана, так как из нее-то и куется прибыль.

Следует быть готовым, что китайцы будут очень долго кружить вокруг да около поднятых проблем, прежде чем связать себя обещанием. Зато потом, после того как ударят с вами по рукам и будут считать, что чувство взаимного доверия, ясности и решимости достигнуто, они захотят очень быстрого выполнения партнером взятых обязательств.

Все это касается внешней формы сделки, а содержательно формулу успеха можно определить так: перемены возникают от преодоления равновесия контрастной третьей силой. Когда 1+1=0 (нечет + нечет = чет), тогда: (1 + 1) + 0 = 0, а (0 + 0) + 1 = 1. Проиллюстрирую действие этой формулы на примерах. И для начала приведу очень крупную сделку, провал которой является характерным следствием непонимания русским бизнесом спицифики Китая. В этой сделке я непосредственного участия не принимал. Однако хорошо знаю детали, ибо основной участник проекта с российской стороны, компания "Энергомашэкспорт", в 1995-98 годах арендовала в моей гостинице на курорте в Бэйдайхэ несколько номеров для отдыха сотрудников, и у меня сложились приятельские отношения со всеми семьями их замечательного и дружного коллектива, работавшего в пекинском представительстве.

Речь шла об участии российского бизнеса в оснащении внушительного каскада китайских гидроэлектростанций "Три ущелья" на реке Янцзы турбинами, генераторами и другим энергетическим оборудованием. Замечу, что "Ленинградский металлический завод" и другие гиганты отечественного энергетического машиностроения, без всякого сомнения, были способны выполнить китайский заказ на оборудование с наилучшим в мире показателем "качество/эффективность". Как передовые технологии, так и опыт у России с ее великими реками и мощной гидроэнергетикой вполне сравнимы с российскими технологиями и опытом в освоении космоса.

Президентом России Б. Н. Ельциным и председателем КНР Цзянь Цземинем незадолго до того была подписана декларация "О стратегическом партнерстве, направленном в XXI век". Достигнуты масштабные правительственные соглашения об увеличении оборота торговли и экономических связей между Россией и Китаем с 6 до 20 миллиардов долларов в год. Создана и регулярно работала двусторонняя правительственная комиссия по выполнению этих соглашений на уровне вице-премьеров. На столь впечатляющем воображение политическом фоне хоть какое-то участие компании "Энергомашэкспорт" в "конкретных контрактах на оборудование китайских ГЭС "Три ущелья" виделось как само собой разумеющееся следствие.

Однако двусторонние декларации и правительственные соглашения до уровня контрактов в проекте "Три ущелья" не дошли. Китайцы на выполнение этого масштабного проекта объявили международный тендер и тем самым создали связку из трех сил: Китай, Россия, Запад. Сами заняли поглощающее положение Инь (О), а российских и западных претендентов вынудили в погоне за выгодными долгосрочными и масштабными контрактами занять активное положение: оба Ян(1). При этом, что самое интересное, тендер российская сторона в открытой борьбе с западными компаниями выиграла, а вот подряд на сделку, тем не менее, не получила. Не помогло ничего: ни суета посольства России, ни попытки продавливания российских интересов в двусторонней правительственной комиссии, ни личный звонок на самый китайский "верх" премьера Черномырдина.

Российская сторона не получила ни одного заказа: ни на основное, ни на вспомогательное оборудование, ни на одну лопатку от турбины, то есть вообще вчистую "прошла мимо кассы".

Формула успеха (1 + 1) + О = 0, в созданном китайцами раскладе трех сил все одно гарантировала победу китайских интересов. А вот проигрыш российской стороны определялся тем, что в китайской формуле трех сил, выраженной словами: "мы сами, наши враги и наши союзники", китайцы ("мы сами") всегда выигрывают за счет ущерба интересам союзников. Ибо союзники в сопоставлении с врагом всегда выступают силой второго разряда, а враги — первого, на то они и враги. Реактивный потенциал третьей силы (0) побеждает две активные силы (1 + 1), переводя связку трех сил во взаимовыгодное равенство двух сил (0 = О).

Экономически подряд, доставшийся европейской компании, конечно, можно объяснить крупными взятками, вовремя переданными нужным китайским чиновникам. Или соблазнами выгодного кредита, который западная сторона предоставила китайцам под получаемый ею же подряд. Все это так. Однако взятка и кредит — всего лишь финансовые механизмы. У российской стороны не эти, так другие финансовые механизмы и экономические рычаги тоже были, но не сработали.

В координатах логики линейного противоборства, активная российская сторона (1) должна была бороться с западным конкурентом (1), что она и делала к полному УДОВОЛЬСТВИЮ китайцев (0). Ведь "Энергомашэкспорт" участвовал в международном тендере и даже выиграл его. Но в этом случае в связке трех сил российская сторона могла победить только при полном устранении конкурента с рынка, то есть при переводе западной стороны из активного положения "1" в пассивное положение "О". Тогда (0 + 0) + "I = 1. Но такой расклад сил был явно нереален.

Если бы российская сторона действовала в китайской системе координат, то она могла взять верх переносом своей активности с убеждений китайского заказчика в выгодах, о которых он и так знал, на демонстрацию потерь китайской стороны от отказа сделки с русскими в долгосрочной перспективе. Потерь, потенциальную угрозу которых и нужно было рисовать ярко, твердо, но очень корректно. То есть российская сторона в положении активной силы для решения дела в свою пользу должна была бы не взывать к союзническим чувствам китайцев (бесполезным был даже звонок Черномырдина), а угрожать китайцам как "вражья сила".

И смущаться тут нечему. Китайское сердце не откликается на ноту "жертвенной идейной солидарности". Такой ноты в китайской душе нет. Зато есть ноты "презрения к иностранцам" и "прагматического уважения силы".

Российская сторона была бы вообще конгениальна, если бы сумела сама занять позицию поглощающей силы (0). Заставить китайцев проявлять активность(1) и, направив энергию Запада(1) на выделение кредита под производство оборудования для проекта "Три ущелья", получить от двух активных сил и заказ на оборудование, и деньги на его исполнение. Иными словами, своим бездействием вынудила бы выжидающего, но объятого желанием китайского "дракона" сойти с наблюдательной позиции на горе и тем самым перевести ситуацию в обычную для китайской системы координат активную схватку "дракона с тигром" за обладание "жемчужиной" российской технологии и опыта энергетического машиностроения.

Только вот придумать рабочую схему для такого маневра очень трудно. Мне самому в масштабах мелкого и среднего бизнеса, которым я самостоятельно занимался в Китае, построить схему трех сил, в связке которых я занимал бы выигрышную позицию третьей силы, контрастную двум другим, удавалось нечасто. Для примера расскажу "об одной успешной операции по вытягиванию долгов от китайцев.

Не углубляясь в историю вопроса, начну с того, что одна северокорейская компания-посредник в 1993 году поставила из России в КНР крупную партию проката черных металлов, собственником которого была российская компания из Томска. Китайский конечный покупатель с русскими контактов не имел, а с корейцами-посредниками до конца не расплатился, и поэтому образовался долг томичам в размере 800 тысяч долларов, который на момент моего подключения к этой сделке в 1996 году формально висел на корейцах. Однако на деле платить долг русским должны были китайцы, так как российский металл не только получили, но и давно с прибылью продали именно они. Налицо была схема трех сил: активные продавцы русские, поставившие товар вперед оплаты; активные посредники на этом товаре корейцы и пассивные благодетели — плательщики денег за товар" китайцы, которые и оказались в главных барышах. Да еще и формально непричастными к долгу корейцев русским. Взыскивать долг реально нужно было с китайцев, но юридически через суд сделать это было нельзя, а судиться с корейцами — бесполезно.

Отдавать долг русским китайцы не собирались, так как с корейцами у них уже был сделан сложный зачет другим товаром, и неоплаченная часть металла была их чистой прибылью. В этой патовой ситуации китайского неделания я решил сыграть по-китайски: слепить новую схему из трех сил. Самое трудное было сделать так, чтобы российская сторона оказалась в пассивном положении Инь (О), а китайская в активном положении Ян(1). Плюс к этому нужно было включить в связку еще и третью силу Ян(1) — нового активного посредника, теперь уже в вытягивании долгов. С активным китайским посредником ТРУДНОСТИ не возникло: за солидное вознаграждение, выплаченное авансом, и обещание значительного процента от предполагаемой суммы возврата долга, такой посредник с нужными связями, поднажавшими где надо, нашелся. А китайскую сторону удалось расшевелить, подцепив на идее заработать уже на возврате долга, сумму которого для этого пришлось уполовинить. Так две китайские силы проявили активность в достижении замаячившей перед ними цели — стяжании легких денег. Долг русским был официально переписан с корейцев на китайцев. Первая маленькая победа на бумаге была вырвана через маневр долгами.

После этого китайцы, которые и не собирались возвращать долг, приступили к реализации понравившейся им идеи получить деньги с русских еще раз. Суть этой идеи заключалась в следующем. У китайцев в Сингапуре хранилась партия слегка подержанных автомобилей "мерседес-бенц" в количестве 29 штук. Там были машины всех классов: от шикарных представительских до спортивных. Машины эти были куплены китайцами в Германии как раз на прибыль, полученную от продажи упомянутой партии российского металла с целью получить на них еще и сверхприбыль. Однако, пока машины морем везли из Германии, в КНР резко изменилась таможенная политика, и по новым правилам за их ввоз в Китай нужно было заплатить огромную пошлину. Неподъемная пошлина делала ввоз машин в Китай убыточным, и наши китайские контрагенты вынуждены были поставить их на хранение в беспошлинный Сингапур. Теперь же, приняв официально долг за металл на себя, китайцы решили отдать его русским этими машинами. Но китайцы не были бы собой, если бы просто передали права на машины и этим закрыли долг. Во всей схеме китайцев грела идея получить за "мерседесы" деньги. И они выдвинули перед русскими условие: якобы из-за того, что стоимость партии машин превышает сумму долга (для этого и пришлось долг на бумаге уполовинить), русским предлагалось выплатить китайцам солидную разницу (300 тысяч долларов). Согласиться на такое российская сторона, конечно, не могла, и дело зашло в очередной тупик.

Тогда я решил по-китайски собрать новую связку из трех сил. Для этого нужен был новый активный посредник. Играя все на той же струне получения легких денег в форме машин, такой китайский посредник был найден.

Китайцы — владельцы машин — тоже занимали активную позицию. Стало быть, мне для победы нужно было занять пассивную позицию, а для этого неизбежно подставиться под риск полной потери прав на машины. Ибо бороться за машины с их владельцем должен был посредник, и в случае успеха все машины могли оказаться в руках посредника.

Китайский посредник, действуя по-китайски, не собирался платить за машины 300 тысяч и пошел на мошенничество с открытием фиктивного аккредитива (взаимное надувательство и недоверие между китайцами — обычное дело). При этом ответственность за мошенничество посредник планировал втемную спихнуть на меня, а машины заполучить себе. Так или иначе, владельцы машин, получив аккредитив на 300 тысяч, за свои деньги погрузили машины на пароход, и коносамент с правами на их получение в порту назначения отдали мне в руки. Вторая победа на пути к цели была одержана через товар. Теперь задача стояла в том, чтобы ее не упустить.

Мошенничество посредника я видел почти с самого начала и, просчитав порядок действий по сделке, делал шаги осознанно, тогда как китайцы были уверены, что я ничего не замечаю и они меня водят за нос. Две активные силы китайцев, движимые навстречу друг другу желанием получения денег, в результате проиграли третьей силе, которая пассивно ожидала законного возврата долга.

Когда владельцы машин выяснили, что аккредитив фиктивный и денег они с него не получат, разразился скандал, но претензии были не ко мне (аккредитив открывал не я). Когда посредник попытался опорочить меня как лицо, выдавшее фальшивый документ на получение денег по аккредитиву, я был чист перед владельцами машин, ибо я получил от них законный возврат долгов машинами, а все документы, оформлявшие сделку, касались их отношений не со мной, а с посредником. Когда посредник в китайском порту, куда прибыли машины, пытался предъявить на них права, как держатель документов, у него ничего не получилось, поскольку главный товарораспорядительный документ — коносамент — был выписан отправителем на мое имя. Так схема (1 + 1) + 0 = 0 сработала в мою пользу.

Если бы мне всегда удавалось разыграть комбинацию трех сил по-китайски, я стал бы героем экономического фронта "борьбы за Это". Однако бизнес всегда проигрывает государству и, несмотря на мою смелость вступления в бой на участке прорыва, китайское государство устроило мне поражение в другом месте, на участке прикрытия: в совместном предприятии (консалтинговой фирме и гостинице на курорте в Бэйдайхэ).

Мое совместное предприятие, как и многие другие, поначалу выглядело многообещающе. Идея вливания нового капитала и совместная деятельность, происходящая из слияния двух пластов опыта и возможностей, первые годы поддерживали эйфорическое ощущение гармонии между партнерами. Пока внесенный сторонами капитал осваивался (в форме реконструкции зданий и модернизации инфраструктуры "профсоюзного санатория" до уровня классной гостиницы), дело шло гладко, а национальным "причудам" обе стороны не придавали серьезного значения. Однако, как только дошло до распределения доходов и клиентуры, китайцы быстро вернулись к своим глубоко укорененным убеждениям и принялись противодействовать моим методам руководства хозяйственной деятельностью совместного предприятия.

С самого начала в совместном предприятии китайцы в первую голову были озабочены разделом сфер влияния, а не собственно получением прибыли, тем более с риском. Я же исходил из того, что привычное любому китайскому госпредприятию иждивенчество и уверенность, что при неуспехе будут получены дотации сверху (а в ситуации с СП — от российской стороны), более неприложимы к совместной хозяйственной деятельности. Для меня на первом месте была окупаемость затрат, и риск для получения прибыли от коммерческой деятельности был не только вполне приемлем, но и необходим.

У китайцев в условиях жесткой иерархии гибкость обеспечивается принципом, согласно которому руководители должны быть чувствительны к проблемам своих подчиненных, и вина всегда лежит на начальстве. Поэтому китайское начальство заинтересовано не столько в сути решаемых проблем, сколько в сохранении своей власти и влияния в компании и обществе.

Меня иерархия вообще не волновала, а гибкость я понимал, как способность руководства к совершению маневра деньгами, недвижимостью, направлениями коммерческой работы (за которым китайцы видели только подвох со стороны иностранца).

Главным для китайцев была функция власти, а для меня — цель.

Сопереживание, чувство такта, понимание интересов партнера, искренность, разъяснение здравого смысла (а не убеждение в своей правоте), деликатность, позитивный настрой — вот ресурсы в достижении компромисса с китайцами, когда силовые методы оказываются малоэффективными. И эти ресурсы позволяли мне находить компромиссы шесть лет. Однако принципиальное различие взглядов на сущность власти в компании, а также фатальное различие представлений о целях работы и о способах их достижения все же сказались в свой срок.

Когда в руководстве СП начался конфликт из-за риска серьезными деньгами, китайцы не стали требовать снять меня с должности (как же можно игнорировать мнение российского учредителя?!), а просто настаивали на лишении меня права подписи финансовых документов, то есть основного рычага реальной власти гендиректора.

Я поступил по-китайски, поддался. Прекратил коммерческую и консалтинговую деятельность от имени СП, отдал печать и финансовую ответственность в гостинице китайскому заместителю, но, поскольку в моих руках был РОССИЙСКИЙ клиент, просто сменил схему и стал снимать основную выручку до того, как клиент попадал на стойку регистрации. Заняв позицию Инь (О) и перехватив вектор силы в маневре, я в точном соответствии с формальным желанием китайской стороны, на деле резко увеличил доходы российской части СП, ибо прибыль от иностранного клиента в новой схеме уже не подлежала разделу, а она в гостинице была основной. Китайцы достигли своего, но выиграл от этого я. Встретив достойное сопротивление, уяснив суть моего маневра и ощутив бессилие что-либо с этим поделать, китайцы "потеряли лицо", чего мне никак нельзя было допускать.

Китайцев трудно вызвать на открытый конфликт (из-за потенциальной угрозы все той же "потери лица"). Более того, младшие и подчиненные по конфуцианской традиции не могут высказывать негативного отношения к каким-либо поступкам лиц, занимающих более высокое место в социальной иерархии. В Китае вообще не принято выступать против начальства. Поэтому китайцы будут использовать посторонний повод и прикрывать легендой достижение своих целей, идущих вразрез с мнением старших или же подрывающих их авторитет. И китайцы победили меня внеэкономически, лишив вида на жительство по постороннему к СП предлогу. Вместо чувства героя-победителя я потерпел срам и неодолимую досаду из-за потери не денег, но русского присутствия в Бэйдайхэ, начатого сто лет назад первым православным епископом пекинским и китайским Иннокентием.

А вот пример китайского бизнеса уже из современной российской практики. Известно, что лес — один из главных стратегических ресурсов нашей страны. Причем дело здесь не только в древесине: леса русского Севера, Сибири и Дальнего Востока являются продуцентами кислорода глобального значения, одним из двух "легких", оставшихся у планеты Земля, — наряду с тропическими лесами бассейна Амазонки. И уже в ближайшем будущем "кислородные квоты", связанные с массированным выбросом углекислоты странами "золотого миллиарда", могут стать куда более прибыльным товаром, чем продукция собственно лесной промышленности.

Однако использование этого ресурса, ориентированное сегодня в основном на экспорт круглого леса, граничит с преступным разбазариванием. А поскольку лесные богатства Сибири позволяют выбирать лучшее, экспортный ГОСТ предъявляет жесткие требования к качеству "кругляка", и отечественный заготовитель в угоду привередливому иностранному покупателю на лесоповале вырезает только отборные экспортные сортименты. Остальное: могучие кроны, кряжистые комли и вся масса леса среднего достоинства — в лучшем случае сжигается, а чаще просто бросается и гниет на месте. Ущерб усугубляется варварскими рубками на ближайших к станциям погрузки участках лесного фонда, деградацией наличного лесного фонда, отсутствием оборотных средств у российских лесозаготовителей и несоблюдением требований по лесовосстановительным работам.

Здесь необходимо добавить, что не только основные мировые экспортеры леса: Канада, США, Швеция, Финляндия, — продают главным образом переработанную древесину (а финны в большом объеме перерабатывают именно российский лес), но и безлесная Япония перерабатывает у себя российский лес и затем снабжает страны Азиатско-тихоокеанского региона фанерой и картоном, полученными из российского сырья.

Что же касается отношения к лесу со стороны китайцев, то лес для них — величайшая ценность. И неудивительно, что в 2000 году экспорт леса из России в Китай уже перевалил за 6 млн. куб. м, а в дальнейшем будет только расширяться. Однако сложившаяся внешнеторговая практика экспорта российского леса в Китай имеет невыгодный для российской стороны перекос. Ущерб наносит не только то, что в Китай поставляется по преимуществу круглый лес, в себестоимости которого транспортные издержки составляют порой более 50 % от цены; а также фактический базис поставки от станции погрузки леса на вагон в глубине российской территории, что ведет к минимальной для отечественного лесозаготовителя рентабельности торговли. Эти обстоятельства распределяют внешнеторговую выручку в соотношении один к двум в пользу китайской стороны.

Рынок, как известно, отличается от базара тем, что позволяет получать прибыль не в однократной сделке купли-продажи, а в многоходовых комбинациях, где отдельное звено может быть и убыточным, зато вся схема получается архиприбыльной.

Китайцы — прирожденные мастера денежных дел. И в лесном бизнесе они действуют, как правило, через многоходовые комбинации, опирающиеся на национальный юань. Сначала, еще на китайской территории, народный юань, полученный от одного из четырех уполномоченных кредитовать внешнюю торговлю государственных банков КНР, переходит в стоимость ширпотреба, поставляемого в Россию. Затем китайские "тапочки и тряпочки" на базарах и в лавках по городам и весям России переходят в наличный рубль. Аккумулированные китайской диаспорой, внедрившейся в отечественное хозяйство, наличные рубли чемоданами отвозятся на лесозаготовительные пункты и кредитуют лесозаготовку. Круглое бревно, купленное китайцами чуть ли не на корню у российского заготовителя за наличные рубли, отправляется на экспорт в Китай. Рублевые цены закупки мизерны и фактически лишь чуть-чуть перекрывают себестоимость. Да и долларовые цены, фигурирующие в экспортных контрактах, смешны в сопоставлении с мировыми. По российской таможенной статистике, средняя цена одного кубометра нашего экспортного пиловочника хвойных пород в три раза меньше, чем цена аналогичного леса, заготовленного на североамериканском континенте. С низкой экспортной цены и таможенная пошлина, остающаяся российскому бюджету, низка.

Зато государственный доход китайской стороны в виде налогов и сборов на ввозе куда выше, чем у российской стороны на вывозе, и здесь соотношение уже один к шести в пользу китайцев. Кроме того, все доходы от переработки леса на китайской стороне достаются китайцам, и дисбаланс в абсолютных цифрах совершенно удручает. Перейдя китайскую границу, российское круглое бревно отменного качества там распиливается в доски, и уже солидная добавленная стоимость пиломатериала на китайском внутреннем рынке опять переходит в народный юань, поскольку доллар внутри Китая в расчетах не используется. Заметьте: китайское государство включило станок и напечатало бумажные юани. Ведь денежная эмиссия — это монопольная и плановая деятельность государства, даже в самом свободном, либеральном и рыночном хозяйстве! Кредитовало ими собственных экспортеров ширпотреба, стоимость которого составляет в основном овеществленный труд китайских рабочих. Помогало китайской диаспоре в ее нелегкой коммерческой деятельности в России. Обеспечило грандиозную, по сравнению со стоимостью бумажных юаней, прибыль, причем почти всю эту прибыль в форме реальных стоимостей пиломатериала оставило на китайской территории у китайских же хозяйствующих субъектов, да еще с высоких юаневых цен на эти материальные стоимости сняло пошлины, налоги и сборы в бюджет. А часть российского леса, уже как китайский товар, по высокой цене продается дальше в Японию, на Тайвань и в другие страны. Примерно так прирастает богатство китайской нации на примере лесного дела. А чтобы этот механизм работал без сбоев, действуют специальные схемы обеспечения.

Так, китайцы умудряются держать на границе невероятно низкие цены за счет продуманной деятельности на российской территории. Тучи мелких китайских предпринимателей делают свой трудный бизнес в местах лесозаготовки. Это и лесное браконьерство, когда самовольные рубки прикрываются подложными документами. Российские органы порой изымают даже поддельные сертификаты и лесные порубочные билеты, снабженные защитными голограммами, изготовленными в Китае на высоком технологическом уровне. И "отмывка" леса тоже происходит "по китайскому сценарию": на заранее известный объем незаконно заготовленного круглого леса в Китае делают документы. Лес перемещают на склад, который содержат китайцы, туда же привозят поддельные документы, и на пограничный переход лес в вагоне уже приходит как бы на вполне законных основаниях. И на продукцию лесопереработки цены сбиваются за счет поставок доски, вырабатываемой китайцами на своих пилорамах, которые открыты повсюду, особенно много в Иркутской области. А для ориентировки китайские газеты, издающиеся в России на китайском языке, регулярно публикуют текущие цены на лес на границе. Вспомните: если прибыль куется в юанях на китайской территории, то низкая долларовая цена, по которой товар заявлен в российском паспорте сделки, не имеет никакого значения для конечного экономического эффекта. То есть китайские власти активно и постоянно помогают своим предпринимателям минимизировать коммерческие риски и всегда их защищают. А наши власти до сих пор от регулирования рынка самоустранялись: "чем меньше государства, тем лучше", — и десять лет ждут от частного капитала "соблюдения всех интересов".

 

Предварительные выводы

Если известную мне практику бизнеса с китайцами рассматривать как взаимодействие активных и пассивных сил и подвести под общий знаменатель принципов достижения успеха, то получится следующая схема шести способов изменить связку сил в свою пользу и одолеть китайского противника. Три из них предусматривают принятие активной позиции Ян(1) и три — пассивной Инь (0).

Способ № 1 (Ян). Прямое действие с целью переломить противника заведомо большей силой.

Способ № 2 (Ян). Фантастически завышать планку и противиться тому, с чем разумно было бы сразу согласиться. Китайцы все одно заподозрят обман. Поэтому нужно дать китайцам поторговаться, выиграть бой и понизить планку до уровня, который изначально был приемлемым. Иначе китайцы все равно снизили бы планку, но до неприемлемого для вас уровня.

Способ № 3 (Ян). Выдвигать дикие требования, противные истинным намерениям, чтобы китайцы, противоборствуя, вывернули направление на то, что и подразумевалось в тайном замысле.

Способ № 4 (Инь). Поддаваться силе и, перехватив вектор китайской силы на конечном отрезке витка, выворачивать ее в безопасное направление.

Способ № 5 (Инь). Искренне говорить китайцам все, что думаешь, и все, что намереваешься делать. Все одно — китайцы вам не поверят, ваши предложения отвергнут, а тем самым проявят действие и выйдут из неделания.

Способ № 6 (Инь). Ждать "не делая". Заставить китайцев проявить активность и тем самым подставиться.

Для выбора и успешного применения того или иного способа требуется собрать данные о партнере и оценить ваши и его позиции в сделке в категориях сил Ян(1) и Инь (О). Затем, в случае тупика, памятуя, что перемены следуют в связке не двух, а трех сил, заполнить недостающую позицию для достижения просчитанного результата.

Здесь искушенный читатель может заметить, что такой метод, как надувательство путем введения "третьего", можно, конечно, увязать при желании и с "Книгой Перемен", но ведь он был описан, скажем, Ильфом и Петровым в "Золотом теленке". Мои рассуждения насчет схем "Инь-Ян" и связок "трех сил", конечно, отчасти могут напоминать, как в ходе китайской "культурной революции" конкретику жизни подгоняли под цитаты Мао Цзэдуна. Например, шахтер говорил, что выполнил или перевыполнил свою норму потому, что прочел статью Мао "Юй Гун передвигает гору", а парикмахер — что хорошо стрижет потому, что прочел статью "Служить народу". При желании можно было бы под "Инь-Ян" подогнать и трюки с оффшорными счетами в банках или с фиктивными компаниями, практикуемыми в Америке…

Однако я подчеркну: та или иная подмена тезиса, подгонки, оффшоры и подставные компании — это всего лишь разбивка схемы действия своей силы против другой противной силы, а не введение третьей силы с самостоятельным вектором интересов, самостоятельной энергией и желанием действовать. Иными словами, это разные законы бытия и мышления.

Что же касается приведенных примеров, то они, так или иначе, говорят об особой модели китайского бизнеса (частного предпринимательства при государственном социализме и протекционизме, т. е. "экономического национализма"), предназначенной специально для "экономического космополитизма" либеральной России.

Товарооборот Китая со всеми странами мира растет — и только с новой Россией (в денежном выражении) нет! Происходит это не столько из-за того, что товара продается мало или он плох, сколько из-за целенаправленного и умелого занижения цен китайцами. Именно на этом направлении сконцентрированы самые отъявленные китайские авантюристы, выражающие скоординированные государством интересы своих многочисленных кланов. А партнеры-россияне перед ними разрознены и часто беззащитны, ибо в условиях предельной рыночной либерализации не имеют ни опоры на клан, ни практической поддержки своего государства. В результате — обогащение и усиление общества в КНР, и — разорение, ослабление и подрыв общества в России.

"В ситуации поражения рецептов западного беспочвенного космополитизма в экономической жизни России мне представляется полезным для россиян спрятать подальше былые амбиции "старшего брата" и учиться, где это уместно, специфике национальной политической экономии, ее житейскому пониманию и применению у китайцев.