Вторжение чужеземцев или подражание элит? История дебатов

Не так уж много можно найти в месоамериканистике тем, которые возбуждали бы столь живой интерес и вызывали такую поляризацию взглядов, как проблема контактов Теотиуакана с областью майя. Споры по поводу характера и роли центральномексиканского фактора в становлении одной из самых известных цивилизаций Доколумбовой Америки не утихают десятилетиями. Еще в 1911 году мексиканский исследователь М. Гамио провёл первые стратиграфические раскопки археологического памятника Аскапоцалько в долине Мехико и обосновал существование так называемой «архаической культуры», предшествовавшей появлению Теотиуакана. Впоследствии Г. Спинден выдвинул гипотезу, согласно которой отличительные черты «классических» цивилизаций Месоамерики (маисовое земледелие, производство особых типов керамики и так далее) изначально возникли именно в долине Мехико, откуда носители «архаической культуры» постепенно расселились по всему региону. Таким образом, по мнению Спиндена, все известные культуры Доколумбовой Месоамерики, включая майя, происходили из общего источника в Центральной Мексике. С другой стороны, ведущие майянисты того времени (С. Морли, Э. Томпсон и другие) категорически отрицали возможность любого внешнего влияния на майя вплоть до X века нашей эры, отстаивали тезис о самостоятельном развитии и уникальности этой высокой цивилизации.

Карта области майя с упомянутыми в главе городами

Переломным событием стало обнаружение археологами элементов, характерных для культуры Теотиуакана, в различных городищах майя. Например, в ходе раскопок Института Карнеги (Вашингтон) в Вашактуне (теперь территория департамента Петен, Гватемала), осуществленных между 1926 и 1931 годами, была найдена центральномексиканская по форме и стилю раннеклассическая элитная керамика: цилиндрические вазы с крышками и сосуды-треножники. В 1936—1942 годах значительное количество керамики теотиуаканского типа и памятники архитектуры с элементом талуд-и-таблеро обнаружили на территории Каминальхуйу — крупного центра майя горной Гватемалы. Так исследователи получили надёжные материальные свидетельства взаимодействия между культурами Центральной Мексики и областью майя. В дальнейшем региональные археологические проекты 1950-1970-х годов дали основания вести речь о распространении на другие части Месоамерики политического влияния Теотиуакана. Эталонными с этой точки зрения стали масштабные исследования в Тикале, где в богатых погребениях Северного акрополя нашли образцы покрытой штукатуркой и искусно расписанной керамики с теотиуаканскими символами. Некоторые сосуды могли быть местного производства, другие, вероятно, импортировались из Центральной Мексики. Тогда же У. Ко обратил внимание на специфические мексиканские элементы в одеянии и вооружении персонажей, изображенных на монументах из Тикаля (стелы 31, 32). Свидетельства связей с Теотиуаканом выявили также в Альтун-Ха (Белиз), Бекане (штат Кампече, Мексика) и других городищах. Таким образом, существование длительных и стойких контактов между двумя регионами более не подвергалось сомнению. В это же самое время систематические раскопки собственно в Теотиуакане показали, что в первой половине І тысячелетия нашей эры это был город огромных размеров, доминировавший над прилегающей территорией долины Мехико. Опираясь на полученные факты, мексиканский археолог И. Берналь выдвинул тезис о существовании многоэтничной Теотиуаканской империи, в состав которой входили в частности и земли майя. Еще дальше пошел У. Сандерс, предполагавший основание в Тикале целой «колонии» выходцев из Теотиуакана. Авторы самых радикальных моделей утверждали, что мигранты из Центральной Мексики стимулировали переход майя на государственный уровень политического развития.

Пример украшенного теотиуаканскими символами сосуда-треножника из области майя. Королевский музей Онтарио, Торонто. Фото: Daderot (2013) / Wikimedia

Сегодня представление о Теотиуакане как культуре-«матери», «породившей» цивилизацию майя, можно уже считать анахронизмом. На протяжении нескольких последних десятилетий учёные накопили солидный материал и существенно продвинулись в понимании процессов трансформации общества майя в І тысячелетии до нашей эры, то есть во времена, предшествовавшие возвышению Теотиуакана. Здесь не место подробно останавливаться на проблеме истоков цивилизации майя, но исследования в Накбе, Эль-Мирадоре, Сан-Бартоло, Вашактуне, Тикале и других городищах неоспоримо свидетельствуют о том, что она возникла, прежде всего, как результат долгого и сложного внутреннего развития. Сказанное, конечно же, не означает, что можно впадать из одной крайности в другую и представлять, будто майя развивались в совершенной изоляции от остальной Месоамерики. Напротив, наличие активных межрегиональных контактов не подлежит сомнению, однако они имели разнообразный и двусторонний характер, это не было простое заимствование более «примитивной» культурой элементов чужой высокой цивилизации.

Но в таком случае возникает вопрос: какие именно отношения связывали города майя с далеким Теотиуаканом? Влияние чужаков-мексиканцев проявлялось там, главным образом, в использовании специфической керамики, появлении архитектурных сооружений в стиле талуд-и-таблеро или с характерными элементами декора (например, масками теотиуаканского Бога грозы, которого в литературе ранее часто называли Тлалоком), изображении на монументах воинов в теотиуаканском облачении, а также распространении зелёного и серого обсидиана, добытого на месторождениях, расположенных в Центральной Мексике. С 1960-х годов исследователи получили возможность дополнить археологический материал свидетельствами письменных источников. Именно тогда на качественно новый уровень выходит изучение иероглифических текстов майя. Проанализировав надписи на царских монументах из Тикаля, Т. Проскурякова идентифицировала одного раннего местного правителя, который короновался в 379 году и на стеле 4 имеет черты, характерные для выходцев из Центральной Мексики. Она также пришла к выводу, что в день 8.17.1.4.12, 11 Эб 15 Мак (16 января 378 года) в Тикаль прибыла армия чужеземцев, свергнувшая с трона предыдущего царя и заменившая его своим ставленником. Развивая идеи Проскуряковой, К. Коггинс предположила, что в качестве предводителя завоевателей выступал майянизированный мексиканец из Каминальхуйу — города, находившегося, как тогда считали, под контролем Теотиуакана. Общим для обеих исследовательниц являлось утверждение о прямом военном вторжении и политическом доминировании Теотиуакана в низменностях майя в конце IV века нашей эры. Их многочисленные оппоненты предложили альтернативное толкование появления мексиканских элементов в архитектуре и искусстве майя. В частности А. Стоун считала, что местная майяская элита приспособила к собственным потребностям символы престижной чужеземной идеологии, дабы таким образом легитимироваться и укрепить свою власть над населением, дистанцироваться от простолюдинов. При такой интерпретации влияние Теотиуакана проявлялось не в подчинении или политическом господстве, а в создании определенных образцов, адаптированных правителями майя. Стоун помимо прочего обратила внимание, что на монументах из Пьедрас-Неграса теотиуаканские мотивы часто встречаются даже в VII — VIІI веках, когда вести речь о непосредственном политическом давлении мексиканской метрополии весьма проблематично. Она также провела аналогию с рассказами источников колониальной эпохи о чужеземном происхождении народа майя-ица, царствовавшей в Майяпане династии Кокомов, правящих родов майя-киче и какчикелей в горной Гватемале. Тезис об использовании майяской знатью мексиканской военной символики для решения своих внутренних задач стал мейнстримом в майянистике конца ХХ века. Например, войну 378 года авторитетный эпиграфист П. Мэтьюз интерпретировал как локальный конфликт между царствами майя, в котором Теотиуакан никакого прямого участия не принимал. Именно с таких позиций была написана книга Л. Шиле и Д. Фрейделя — первый развернутый синтез политической истории майя классического периода, основанный на достижениях так называемой «школы условного чтения» иероглифических надписей.

Портрет Йаш-Нуун-Ахиина на стеле 4 из Тикаля. Фото: HJPD / Wikimedia

Острая полемика между сторонниками двух названных подходов продолжается даже сегодня, однако постепенно большинство исследователей отходит от жёстких моделей и поиска простых ответов. Фундаментом для современного понимания проблемы стала опубликованная в 2000 году большая работа Д. Стюарта, который предпринял попытку согласовать противоположные позиции. Основные его выводы были поддержаны и развиты С. Мартином, Н. Грюбе и другими ведущими эпиграфистами. Очевидно, что отношения майя с Теотиуаканом не сводились только к военному завоеванию или идеологическим заимствованиям. Это были двусторонние контакты, в рамках которых можно выделить и социально-экономический, и политический, и идеологический аспекты. Например, в Теотиуакане найдены настенные росписи с иероглифами майя, некоторые исследователи даже допускают существование на территории космополитического города-империи целого майяского квартала. Если говорить о сфере идеологии, то многочисленные царские династии майя ещё помнили о своём происхождении из Теотиуакана во времена, когда сама метрополия уже давно пришла в упадок, и действительно прибегали к использованию мексиканской символики в целях обоснования собственной легитимности. Но, вместе с тем, иероглифические тексты из Тикаля, Копана, Пьедрас-Неграса и других городов убедительно показывают, что с конца IV до начала VI веков Теотиуакан играл ведущую роль в политической жизни царств низменной зоны майя. Ниже мы попытаемся, опираясь на письменные источники и новейшие исследования авторитетных эпиграфистов, изложить нашим читателям историю господства Теотиуакана в этом регионе.

 

Покорение Петена армией Сихйах-К’ахк`а

Всякий раз, когда начинается обсуждение переломных событий, связанных с «прибытием чужеземцев», исследователи обращаются, прежде всего, к свидетельствам из Тикаля — одного из крупнейших городов майя в Петене. В классический период он назывался Йашкукуль и являлся столицей «Священных Кукульских Владык». Местная династия принадлежала к числу древнейших в регионе, а ее основатель Йаш-Эхб-Шоок жил примерно на рубеже І-ІІ веков нашей эры. В 360 году кукульским царем стал Чак-Ток-Ич’аахк ІІ, который, вероятно, может считаться самым могущественным правителем майя своего времени. До наших дней сохранилась фигурка с его изображением, также портретом Чак-Ток-Ич’аахка ІІ украшена крышка раннего сосуда. Изысканность керамики и высокое качество резных каменных монументов убедительно свидетельствуют о подъеме Йашкукуля во второй половине IV века. Несомненно, богатство города отчасти основывалось на длительных торговых контактах с Центральной Мексикой. Импортированный из Теотиуакана зеленый обсидиан и постройки в типичной мексиканской архитектурной форме талуд-и-таблеро появились в Тикале еще во второй половине ІІІ — начале IV веков. К сожалению, по причине отсутствия письменных источников мы мало можем сказать о характере отношений майя с далекой мексиканской метрополией в то время. Позднее правитель Теотиуакана Хац’о’м-Куй женился на кукульской царевне, что позволяет сделать вывод о существовании тесного альянса. В Месоамерике брак воспринимали в качестве средства закрепления политического доминирования — владыки-гегемоны часто брали себе жен из покоренных царств, дабы путем создания общего правящего рода упрочить власть над завоеванными территориями. Возможно, нечто подобное имело место и в данном случае, то есть держава Чак-Ток-Ич’аахка ІІ входила в орбиту влияния Теотиуакана. С другой стороны, при помощи брака часто подтверждались союзнические отношения. Как бы там ни было, в 370-х годах произошли события, коренным образом изменившие дальнейший ход истории майя.

Пирамида в стиле талуд-и-таблеро. Комплекс «Затерянный мир», Тикаль. Фото: Simon Burchell (2010) / Wikimedia

На стеле 39 из Тикаля, установленной Чак-Ток-Ич’аахком ІІ в октябре 376 года, показано, как этот правитель растаптывает связанного пленника. В монументальном искусстве древних майя такие сцены — распространённый способ демонстрации военной победы. К сожалению, в иероглифическом тексте уцелевшего фрагмента стелы отсутствуют какие-либо упоминания о войне, поэтому установить происхождение поваленного на землю врага невозможно. Д. Беляев обращает внимание на то, что побежденный изображен с чертами иноплеменника: бородой и раскрашенным чёрной краской лицом. Трудно сказать, был ли данный успех первым актом большой войны против Теотиуакана, но вскоре Чак-Ток-Ич’аахку ІІ довелось иметь дело с сильным войском, пришедшим в его владения с Запада.

В надписи на так называемом «Маркадоре» из Тикаля сообщается, что в день 8.16.17.9.0, 11 Ахав 3 Вайеб (5 мая 374 года) был коронован Хац’о’м-Куй, «калоомте` Хо’тинамвица». Титул калоомте“ считался высшим в политической иерархии майя, по значению его можно сопоставить с европейским „император“. Что же касается Хо’тинамвица, то помимо „Маркадора“ этот топоним более нигде не встречается, о его значении мы в дальнейшем ещё поговорим. Новый молодой правитель уже через несколько лет отправил на покорение Петена войско, возглавленное полководцем Сихйах-К’ахк’ом. Подготовка к кампании велась с редкой тщательностью: организаторы позаботились об обеспечении благосклонности богов к своим намерениям. Ритуальные действа, предшествовавшие походу, перечислены на резных костях, найденных в погребении позднего кукульского царя Хасав-Чан-К’авииля I (682 — перед 734). Сначала в день 8.16.17.15.11, 12 Чувен 9 Йашк’ин (13 сентября 374 года) Хац’о’м-Куй „вызывал“ солнечное божество. Затем сказано, что в день 8.17.0.15.7, 9 Маник` 10 Шуль (24 августа 377 года) „спустился Сихйах-К’ахк`» (вероятно, с вершины храмовой пирамиды). Еще через четыре дня, 28 августа, состоялась церемония вызывания бога Вашаклахуун-Убаах-Чана. Обряды вызывания или заклинания богов упоминаются в текстах майя довольно часто. В тех случаях, когда надпись дополняется изображением, представлено явление божества перед участниками действа. Вероятно, во время обряда царь и его придворные впадали в транс, и свои видения воспринимали как приход бога.

Видимо, после проведения всех необходимых церемоний войско Сихйах-К’ахк’а отправилось в поход. О его начальном этапе нет определенных сведений, зато заключительный отрезок маршрута армии можно проследить, сопоставив надписи на монументах из различных городищ майя. Под датой 8.17.1.4.4, 3 К’ан 7 Мак (8 января 378 года) Сихйах-К’ахк` появляется в городе Вака` (Эль-Перу), расположенном в 78 километрах на запад от Тикаля. Далее события разворачивались стремительно: уже 16 января он прибыл в Йашкукуль и в тот же день, согласно тексту знаменитой стелы 31 из Тикаля, кукульский царь Чак-Ток-Ич’аахк ІІ «вошел в воду» потустороннего мира, то есть умер. Вероятнее всего, он был убит завоевателями. Прибытию Сихйах-К’ахк’а придавалось огромное значение, это событие упомянуто сразу на нескольких монументах из Тикаля и соседнего Вашактуна, а также на фресках в Ла-Суфрикайе. Лишь немногие эпизоды истории майя увековечены в текстах из разных городов, следовательно, мы имеем дело с исключительным случаем. Русскоязычного читателя может ввести в заблуждение нейтральность глагола «прибыл». Майя использовали его в тех случаях, когда прибывший основывал или обновлял правящую династию, то есть «прибытие» Сихйах-К’ахк’а являлось не обычным визитом, но вооружённым переворотом. Чак-Ток-Ич’аахка ІІ и его прямых наследников, если таковые были, лишили власти, а на кукульский трон возвели ставленника победителей. Как предположил С. Мартин, захватчики не ограничились сменой царя и попытались уничтожить саму память о предшественниках: некоторые монументы с надписями, как стелу 39 из Тикаля, они разбили, другие переместили в периферийные городки, расположенные вокруг столицы. Возможно, перенос памятников сопровождался также переселением старой элиты, вытесненной из центра города.

Вероятно, ещё перед походом Хац’о’м-Куй и Сихйах-К’ахк` заключили некое соглашение о будущем разделе власти над Петеном, поэтому последний, покорив Йашкукуль, не остался править там. В день 8.17.2.16.17, 5 Кабан 10 Йашк’ин (13 сентября 379 года) новым «Священным Кукульским Владыкой» стал Йаш-Нуун-Ахиин І, малолетний сын Хац’о’м-Куйя и местной царевны Иш-Унен-К’авииль. Сихйах-К’ахк`, со своей стороны, получил верховную власть над значительной частью Петена и, подобно правителю Хо’тинамвица, принял высокий титул калоомте`. На «Маркадоре» он назван «правой и левой рукой» Хац’о’м-Куйя, то есть, видимо, представлял в регионе интересы этого владыки, а также осуществлял опеку над его малолетним сыном. Точная дата рождения Йаш-Нуун-Ахиина І неизвестна, но к моменту коронации он еще был ребенком. На стеле 31 из Тикаля в контексте описания календарной юбилейной церемонии, проведённой Йаш-Нуун-Ахиином І в 396 году, этот царь назван «владыкой на первом двадцатилетии», то есть в возрасте до двадцати лет. Отсюда следует, что сын Хац’о’м-Куйя родился после октября 376 года, когда в соответствии с летоисчислением майя подошёл к концу предыдущий юбилейный цикл. Не удивительно, что ему требовалась защита и поддержка со стороны взрослого покровителя: на стелах 4 и 18 из Тикаля Йаш-Нуун-Ахиин І прямо назван подчиненным владыкой, вассалом Сихйах-К’ахк’а.

Фрагмент правой стороны стелы 31, Тикаль. Портрет Йаш-Нуун-Ахиина І, держащего в руках атлатль (копьеметалку) и квадратный щит с образом теотиуаканского воина. Прорисовка Линды Шиле, №2036 (Drawing by Linda Schele © David Schele)

Таким образом, общий ход событий в 378—379 годах вполне понятен. Но где царствовал Хац’о’м-Куй и откуда прибыл в Йашкукуль Сихйах-К’ахк`? В иероглифических текстах майя эти персонажи связываются с двумя топонимами: Хо’тинамвиц и Виинте’наах. Хац’о’м-Куй в 374 году стал четвертым по счёту «калоомте` Хо’тинамвица», а Сихйах-К’ахк` на «Маркадоре» прямо назван «человеком из Виинте’нааха», следовательно, он происходил оттуда. Последний факт заслуживает особого внимания, поскольку доказывает, что главный герой событий 378 года пришёл в Кукуль извне и опровергает популярную когда-то версию о его местном происхождении. Тщательный анализ имеющихся источников даёт основания для вывода, что Хо’тинамвиц и Виинте’наах следует искать далеко за пределами Петена. На костях из погребения Хасав-Чан-К’авииля I сказано, что в день 8.17.2.3.16, 4 Киб 14 Кех (26 декабря 378 года) Йаш-Нуун-Ахиин І «спустился с Виинте’нааха», а еще раньше, 24 августа 377 года, аналогичный «спуск» совершил Сихйах-К’ахк`. Исследователи по-разному истолковывают эти краткие сообщения. В соответствии с распространенной интерпретацией, они означают, что упомянутые лица отправились из Виинте’нааха в Кукуль. Однако А. Токовинин полагает, что на костях речь идет об обряде, видимо, «спуске» с вершины храма. Его версия подтверждается текстом стелы 31 из Тикаля, где говорится о том, как Йаш-Нуун-Ахиин І «поднялся в Виинте’наах» по повелению калоомте`. Дата события спорная, но могла предшествовать «спуску» на 61 день. Кроме того, согласно все той же стеле 31, церемония воцарения Йаш-Нуун-Ахиина І также состоялась в Виинте’наахе, следовательно, он не оставлял это место, а его «спуск» был неким докоронационным ритуалом. Так или иначе, различия в нюансах интерпретации надписей не опровергают ключевого факта: Виинте’наах располагался на значительном расстоянии от Йашкукуля. Если вышеописанные церемонии «спуска» и вызывания богов непосредственно предшествовали началу похода армии Сихйах-К’ахк’а, то на преодоление пути к Кукулю ей потребовалось несколько месяцев. Впоследствии К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` 152 дня путешествовал из Виинте’нааха в Хушвинтик (Копан). Мы теперь уже довольно много знаем о бурной истории майя, особенно в VII — VIII веках, и весьма показательно, что правители Виинте’нааха или Хо’тинамвица не принимали непосредственного участия в политической борьбе. На сегодняшний день не найдено упоминаний о войнах майяских царств против Виинте’нааха, невозможно отождествить этот топоним с каким-либо городищем в низменностях. Зато для «священных владык» майя Виинте’наах служил местом легитимации своей власти, они совершали дальние многомесячные путешествия, чтобы получить там царские регалии и санкцию на правление. Принимая во внимание вышеизложенное, большинство эпиграфистов уже давно пришло к обоснованному выводу, что Виинте’наах и Хо’тинамвиц располагались вне области майя.

Войско Сихйах-К’ахк’а, во всяком случае основная его часть, двигалось с запада на восток. Географическое происхождение завоевателей, вероятно, подтверждается также титулами «западный калоомте`» и «западный К’авииль», принадлежавшими соответственно Хац’о’м-Куйю и Сихйах-К’ахк’у. Их появление в Петене совпадает по времени с возрастанием признаков теотиуаканского влияния. На стелах 4 и 31 из Тикаля Йаш-Нуун-Ахиин І изображен как мексиканский воин, на стеле 5 из Вашактуна также сохранился портрет теотиуаканца, а в тексте повествуется о событиях 378 года. И в Ла-Суфрикайе имеем одновременно изображение мексиканцев и сообщение о прибытии Сихйах-К’ахк’а в Кукуль. Еще одним важным источником наших знаний об обстоятельствах становления нового режима является примечательный монумент, известный в литературе как «Маркадор». По форме он представляет собой каменную копию боевого штандарта, увенчанного оперением и медальоном с изображением совы, удерживающей копьеметалку. Практически идентичный памятник был найден в Теотиуакане, от мексиканского аналога «Маркадор» из Тикаля отличается, прежде всего, наличием двух прямоугольных панелей с длинной надписью, выполненной иероглифами майя. Авторы текста рассказывают об экспедиции Сихйах-К’ахк’а и добавляют существенный факт: вместе с ним в Тикаль прибыл бог Вашаклахуун-Убаах-Чан (в буквальном переводе «Восемнадцатиглавый змей»). Уместно вспомнить, что обряд его «вызывания» предшествовал началу кампании. Очевидно, войско несло в походе изображение или фигурку своего сверхъестественного покровителя, такая практика была распространена в Месоамерике. По мнению К. Таубе, Вашаклахуун-Убаах-Чан — это майяское название теотиуаканского «Змея войны», связанного с храмом Пернатого змея. Если так, то приход завоевателей сопровождался введением в Петене культа мексиканского божества.

Маркадор, Тикаль. (Прорисовка по J.P. Laporte «Architectural Aspects…»)

О прочности связей Тикаля с Центральной Мексикой свидетельствует также осуществлённый недавно К. Хелмке и Й. Нильсеном анализ иероглифов майя на фресках из жилого компаунда Тетитла в Теотиуакане. Росписи Тетитлы, датируемые примерно 472—539 годами, представляют собою смесь мексиканских и майяских мотивов, их выполнил теотиуаканский художник или команда мастеров, хорошо знакомая с письменностью, искусством и мифологией майя. Помимо прочего на стены скопировали иероглифический текст майя, по-видимому, изначально происходивший из Тикаля. К сожалению, сегодня от надписи сохранились лишь мелкие фрагменты, но К. Хелмке удалось в частности распознать в ней имя Сак-Хиш-Муута — божественного предка и покровителя «Священных Кукульских Владык». Мы точно не знаем, как именно художники из Теотиуакана получили майяские образцы для своей работы. Теоретически они могли самостоятельно воспроизвести какой-то известный им случайный текст. В соответствии с другой вполне обоснованной гипотезой, прототип надписи Тетитлы был специально создан писцом из Тикаля, находившимся тогда в Центральной Мексике. Из этого текста аудитория в Теотиуакане узнавала о важных для кукульских царей событиях. Как бы там ни было, собранные вместе факты представляются весьма убедительными, поэтому в последние десятилетия многие исследователи поддержали вывод Т. Проскуряковой и К. Коггинс о чужеземном происхождении коронованного в 379 году кукульского владыки. По мнению Д. Стюарта, Хац’о’м-Куй, отец Йаш-Нуун-Ахиина І, был правителем Теотиуакана. В текстах майя его именной иероглиф имеет вид совы, сжимающей в лапах копьеметалку — оба символа характерны для военной иконографии великого города-империи. На сегодняшний день господствующей среди эпиграфистов является точка зрения, что топонимы Виинте’наах и Хо’тинамвиц служили обозначениями Теотиуакана в надписях майя, а Хац’о’м-Куй властвовал в этой мексиканской метрополии. Конкретно Виинте’наах должен соответствовать какому-то из храмов Теотиуакана, на вершину которого «поднимался» и «спускался» Йаш-Нуун-Ахиин І, возможно, пирамиде Солнца или даже ее адосаде. Установить точное местонахождение Хо’тинамвица сложнее, поскольку такой топоним появляется лишь на «Маркадоре», но там правил Хац’о’м-Куй, следовательно, это должно быть еще одно название Теотиуакана или какой-то его части.

Таким образом, в 378 году возглавляемое Сихйах-К’ахк’ом войско прибыло из Теотиуакана в Петен. Это событие, видимо, показано на чёрной цилиндрической вазе, найденной в Тикале. Неизвестный мастер изобразил группу людей, одетых в мексиканскую одежду и вооруженных дротиками и копьеметалками. Позади воинов другие персонажи в характерных теотиуаканских головных уборах несут сосуды-треножники с крышками. Процессия шествует из некоего места, обозначенного сооружением в форме талуд-и-таблеро, к другому, где её встречают персонажи-майя, а наряду с майяской пирамидой можно увидеть постройку, возведенную в смешанном майя-мексиканском стиле. Считается, что сцена служит иллюстрацией реального факта: прихода группы мексиканцев из Теотиуакана в Тикаль. К сожалению, монументальные тексты майя крайне лаконичны и не дают ответов на многочисленные сущностные вопросы. Мы, например, не знаем, состояла армия Сихйах-К’ахк’а исключительно из мексиканцев, или в Петене к ней присоединились отряды союзников-майя? Впрочем, в последние годы появляется все больше доказательств того, что вторжение чужеземцев было масштабной и тщательно спланированной операцией. Важное открытие недавно совершил А. Лакадена. Он проанализировал надпись на стеле 24 из городища Наачтун и пришёл к выводу, что в ней под датой 8.17.1.4.10, 9 Ок 13 Мак (14 января 378 года) упомянут некий … -Холь, являвшийся подчиненным военачальником Сихйах-К’ахк’а. Наачтун располагается севернее Тикаля и в IV веке, вероятно, использовался в качестве резиденции загадочной династии «Священных Сууц’ских Владык». Очевидно, появление там … -Холя за два дня до прибытия самого Сихйах-К’ахк’а в Йашкукуль — не просто стечение обстоятельств. Соблазнительно предположить, что, пока основная часть теотиуаканской армии наступала с запада, другой её отряд нанес противнику удар на северном направлении.

На ближайшее окружение Сихйах-К’ахк’а проливает свет и другая любопытная находка. В Музее VICAL (Гватемала) ныне хранится цилиндрическая расписная ваза неизвестного происхождения, надпись и изображение которой в 2013 году были проанализированы командой проекта «Эпиграфический атлас Петена». На сосуде можно увидеть фигуры двух стоящих мужчин. Первый держит копье, а также мешочек для ароматической смолы в правой руке и круглый щит — в левой, он одет как вельможа из Теотиуакана. Изображение второго персонажа сохранилось хуже, но он также имеет черты мексиканского воина и обладает жезлом теотиуаканского «Змея войны», что, вероятно, указывает на его правительский статус. Как следует из подписей, владыка с жезлом — это собственно Сихйах-К’ахк`, названный «разбрасывателем курений из Виинте’нааха», а второго воина звали Кукоом-Йо’хль-Ахиин. Титул «разбрасыватель курений» — традиционный для царей майя и связан с обрядом рассеивания комочков ароматической смолы во время юбилейных церемоний. Любопытно, что этот ритуал, согласно одной из версий, имеет мексиканское происхождение. О персонаже по имени Кукоом-Йо’хль-Ахиин в других источниках упоминаний пока не найдено и на вазе он не имеет какого-либо титула. Вероятно, этот воин прибыл из Теотиуакана в армии Сихйах-К’ахк’а и занимал видное место при новом режиме, установленном его командиром в Петене.

Имя еще одного из сподвижников Сихйах-К’ахк’а сохранилось на уже неоднократно упомянутом «Маркадоре». Его текст оканчивается собственно сообщением об установлении самого монумента, «принадлежавшего» Хац’о’м-Куйю. Церемонию освящения «Маркадора» в день 8.18.17.14.9, 12 Мулук 12 К’анк’ин (24 января 414 года) провел некий Мам-Ч’амак, подчиненный владыка Сихйах-К’ахк’а. По предположению Ю. Полюховича, он прибыл в Йашкукуль из Хо’тинамвица, то есть царства Хац’о’м-Куйя, вместе с богом Вашаклахуун-Убаах-Чаном. Более об этом деятеле ничего неизвестно, в Кукуле он никогда не царствовал. Видимо, Мам-Ч’амак принадлежал к ближайшему окружению Сихйах-К’ахк’а, прошел с ним путь из Центральной Мексики, впоследствии получил власть над частью Тикаля и увековечил память о своих покровителях на теотиуаканском по форме монументе. Элитная жилая «Группа 6C-XVI», где найден «Маркадор», могла служить Мам-Ч’амаку в качестве резиденции. Её сооружения, датируемые IV — V веками, построены в форме талуд-и-таблеро, Д. Беляев полагает, что там обитали знатные выходцы из Теотиуакана, которые, в конце концов, майянизировались, но продолжали использовать импортируемую из Центральной Мексики керамику и серый обсидиан. Как бы там ни было, примеры … -Холя, Кукоом-Йо’хль-Ахиина и Мам-Ч’амака подтверждают, что Сихйах-К’ахк` покорял Петен вовсе не в одиночку, а опирался на поддержку группы надёжных соратников-мексиканцев.

 

Подчиненные владыки западных гегемонов

Среди исследователей нет единого мнения по поводу того, в какой степени вторжение чужеземцев повлияло на образ жизни широких слоёв населения в городах майя. Анализ найденных в Тикале остатков керамики, орудий из камня и других предметов показал, что мексиканские элементы в целом играли весьма незначительную роль в местной материальной культуре. Широко распространено мнение, согласно которому война 378 года затронула лишь элиту майяского общества, массового переселения выходцев из Теотиуакана в Петен не произошло и всё ограничилось чисто политико-династическим конфликтом. С другой стороны, как отмечает А. Токовинин, в Ла-Суфрикайе на протяжении лишь года после прибытия армии Сихйах-К’ахк’а был возведён новый дворцовый комплекс, что требовало привлечения к строительным работам практически всего населения в регионе Хольмуля. Принимая во внимание, что раннеклассические поселения в городах майя часто «погребены» под позднейшими археологическими слоями, пока ещё слишком рано с уверенностью утверждать, что в подчинённых центрах не существовало колоний, созданных мексиканскими завоевателями.

Так или иначе, главным заметным следствием событий 378 года стала трансформация политического режима в Петене. Низменности майя прочно вошли в сферу влияния Теотиуакана, там сложилась система отношений, которую в литературе принято называть «Новым порядком». Этот сугубо условный термин был впервые предложен К. Коггинс и применяется для обозначения верховенства мексиканской метрополии. В каких конкретно формах оно проявлялось? Как уже говорилось, имеются основания полагать, что правители майя, в частности кукульские владыки, и ранее поддерживали контакт с Теотиуаканом, но в последней четверти IV столетия во многих центрах Петена произошла стремительная смена правящих династий. Очевидно, Сихйах-К’ахк` и его соратники обеспечили утверждение на местах лояльных царей, как это произошло в Йашкукуле. К сожалению, по причине скудности письменных источников точные пределы «Нового порядка» пока трудно установить, но уже в 390-х годах он, вероятно, охватывал большую часть Центрального и Восточного Петена. Нет пока полной ясности также по вопросу об иерархии и позиции в ней различных субъектов. На стеле 31 из Тикаля описана проведенная в Виинте’наахе церемония коронации Йаш-Нуун-Ахиина І «Священным Кукульским Владыкой» и сказано, что он «взял двадцать восемь провинций» по повелению Сихйах-К’ахк’а. Смысл фразы не вполне понятен, но она может означать получение верховной власти над различными майяскими царствами. Если так, то за кукульскими правителями как потомками Хац’о’м-Куйя изначально признавалась ведущая роль гегемонов и представителей интересов Теотиуакана в мире майя. Впрочем, стела 31 — памятник середины V века, поэтому гипотетически авторы ее текста могли ретроспективно перенести на 379 год реалии позднейшего времени. В надписях, современных событиям конца IV века, в качестве сюзеренов майяских владык фигурируют только Сихйах-К’ахк` и Хац’о’м-Куй. Сихйах-К’ахк` был особенно заметной личностью: его имя появляется на монументах из ряда городищ в Петене, а многочисленные правители майя, в том числе Йаш-Нуун-Ахиин І, именовались его вассалами. Ниже мы попытаемся на основании известных сегодня текстов составить примерный перечень подчиненных владык, признававших верховенство «западных императоров».

В 20 километрах на запад от Тикаля располагается небольшое, но важное городище Бехукаль. Оно известно несколькими резными монументами, прежде всего стелой 2, установленной по случаю окончания семнадцатилетнего цикла 8.17.17.0.0, 11 Ахав 3 Сек (24 июля 393 года). В надписи на памятнике сказано, что местный правитель короновался в день 8.17.4.16.18, 11 Эц’наб 1 Йашк’ин (3 сентября 381 года) как подчиненный владыка Сихйах-К’ахк’а. Эпиграфисты некоторое время дискутировали, к какой именно майяской династии принадлежал этот вассал. Его имя содержит компоненты Ик`-Ахав, напоминающие титул «Священных Владык Ик’а`», столица которых в VII — VIII веках находилась в районе озера Петен-Ица и сегодня известна как городище Мотуль-де-Сан-Хосе. По одной из гипотез, Бехукаль являлся ранней резиденцией царей Ик’а`, впоследствии переместившихся на юг. Впрочем, более вероятно, что запись Ик`-Ахав на стеле из Бехукаля — не титул, а часть личного имени правителя, которого С. Хаустон считает представителем династии «Священных Па’чанских Владык», в данном случае царей Эль-Соца — городища, расположенного в 8,5 километрах на юго-запад от Бехукаля. Их правящий род принадлежал к числу древнейших известных в Петене, первое появление па’чанского «эмблемного иероглифа» в текстах Д. Беляев датирует рубежом ІІ-ІІІ веков нашей эры. В первой половине V столетия «Священные Па’чанские Владыки» из Петена занимали видное место в системе «Нового порядка», они неоднократно упоминаются, среди прочего, как владельцы престижной расписной керамики и других ценных вещей. Возможно, признание верховенства Сихйах-К’ахк’а способствовало возрастанию роли и богатства их царства. Что же касается Бехукаля, то сегодня исследователи считают его чем-то вроде загородной виллы, то есть местом, где па’чанские владыки охотились и отдыхали.

Еще дальше на запад от Тикаля и Эль-Соца находились земли вакских царей. Через их столицу проходил Сихйах-К’ахк`, направляясь к Йашкукулю. Сегодня Эль-Перу является одним из крупнейших археологических памятников Западного Петена, но его история известна мало, так как надписи на тамошних стелах плохо сохранились. Однако показательно, что упоминания царей Ваки о мексиканском полководце имеют ретроспективный характер. Стелу 15 из Эль-Перу, на которой зафиксирован факт пребывания Сихйах-К’ахк’а в городе 8 января 378 года, установили к окончанию двадцатилетия 8.19.0.0.0, 10 Ахав 13 К’айаб (25 марта 416 года). Еще более поздней является датированная днем 9.1.15.0.0, 11 Ахав 18 Сип (10 июня 470 года) стела 16, лицевая сторона которой, по предположению С. Гюнтера, украшена портретом Сихйах-К’ахк’а. Если исследователь прав, вакские цари продолжали чтить память об основателе «Нового порядка» даже через много десятилетий после его смерти. Правда, подпись к портрету плохо сохранилась, а качественная прорисовка монумента пока ещё не опубликована, поэтому Д. Беляев ставит под сомнение отождествление главного героя стелы 16 из Эль-Перу с Сихйах-К’ахк’ом. Так или иначе, изображение на царском памятнике воина в теотиуаканском снаряжении является признаком лояльности к чужеземцам по состоянию на 470 год. Правители Ваки поддерживали также тесный контакт с Па’чаном. Как доказали М. Лупер и Ю. Полюхович, между двумя династиями был заключен брачный альянс: на кубке неизвестного происхождения, хранящемся теперь в музее в Сан-Диего, упомянут вакский владыка Чак-… -Ахк, сын па’чанской царевны. Правитель Ваки К’инич-Бахлам І, который на стеле 15 из Эль-Перу фигурирует как современник Сихйах-К’ахк’а и, возможно, был посажен им на трон, подарил па’чанскому владыке Сихйах-Чан-Ахку пиритовое зеркало. Вполне логично поэтому, что две союзные династии имели в лице Сихйах-К’ахк’а общего сюзерена.

Немало внимания мексиканский военачальник уделял также северному соседу Тикаля — Вашактуну. Этот город стал важным центром цивилизации майя ещё в доклассический период. Примерно на рубеже нашей эры в «Группе Н» Вашактуна соорудили триаду — комплекс из трёх пирамид, возведенных на общей платформе. Другой местный комплекс Эль-Тибурон достигал 32 метров в высоту, а его площадь основания составляла 165 на 115 метров. По оценке М. Ковача, Эль-Тибурон — самое высокое известное доклассическое сооружение в Центральном Петене. Принимая во внимание столь масштабное монументальное строительство, в литературе неоднократно высказывались предположения о подчинённости Тикаля правителям Вашактуна в позднюю доклассику. В иероглифических текстах прямые свидетельства зависимости отсутствуют, хотя, как показали А. Сафронов и Д. Беляев, первый царь Вашактуна жил около 300 года до нашей эры, то есть местная династия была на несколько столетий древнее по сравнению с родом «Священных Кукульских Владык».

Ещё Т. Проскурякова первой обратила внимание на присутствие в надписях из Вашактуна хорошо известной нам даты 8.17.1.4.12, 11 Эб 15 Мак (16 января 378 года). Значительная роль этого царства в событиях конца IV века давно не подлежит сомнению, но исследователи давали весьма различные толкования имеющихся источников. Так, в своё время большой популярностью пользовалась гипотеза, согласно которой Вашактун в 378 году завоевала армия из Тикаля. Впоследствии, однако, Д. Стюарт убедительно доказал, что на стелах 5 и 22 из Вашактуна речь идёт не о войне, а о прибытии Сихйах-К’ахк’а в Кукуль, следовательно, данное событие рассматривалось как определяющее для судьбы всего региона. Благодаря новому документированию и анализу монументальных надписей, осуществлённому Д. Беляевым и А. Сафроновым, удалось выяснить некоторые неизвестные до недавнего времени подробности и пролить свет на характер отношений Вашактуна с мексиканскими завоевателями. Так, в тексте стелы 5 помимо прибытия Сихйах-К’ахк’а упоминается воцарение нового правителя Вашактуна в августе 391 года. Его имя пока еще не дешифровано, А. Сафронов и Д. Беляев условно называют этого персонажа «Подымателем Солнца». В день 8.18.0.0.0, 12 Ахав 8 Соц` (8 июля 396 года) он установил стелу 4 из Вашактуна, на которой прямо титулуется вассалом калоомте` Сихйах-К’ахк’а. Следовательно, «Подыматель Солнца» получил трон как один из многих подданных мексиканского полководца, именно этим объясняется его интерес к событиям 378 года. В настоящее время нет совершенно никаких оснований разделять популярную когда-то в литературе гипотезу, якобы Вашактун служил Сихйах-К’ахк’у столицей — это был просто один из ряда городов, покорённых чужаками и включённых в «Новый порядок». На лицевой стороне стелы 5 сохранился портрет мексиканского воина, но не Сихйах-К’ахк’а. Имя героя записано в его головном уборе, что традиционно для майя, и читается К’инич-Мо`. В городище известно ещё одно упоминание об этом персонаже: на уникальной фреске из «Сооружения В-ХІІІ» «Подыматель Солнца» демонстрирует свою покорность перед К’инич-Мо`, опять-таки одетым по-мексикански. Вероятнее всего, К’инич-Мо` представлял Сихйах-К’ахк’а в Вашактуне и осуществлял надзор или покровительство над местным правителем. Влияние чужеземцев оказалось продолжительным: их прибытие в Кукуль помимо стелы 5 ретроспективно упомянуто на стеле 22 из Вашактуна, датированной окончанием десятилетия 9.3.10.0.0, 1 Ахав 8 Мак (9 декабря 504 года). Очевидно, как и в Эль-Перу, память о Сихйах-К’ахк’е служила источником легитимности для тамошних царей.

О вхождении в «Новый порядок» районов Северо-Восточного Петена свидетельствует появление Сихйах-К’ахк’а в Рио-Асуле. Это городище располагается примерно в 120 километрах на северо-восток от Вашактуна. Небольшое поселение на месте Рио-Асуля возникло ещё около 900 года до нашей эры, но его расцвет приходится именно на раннюю классику. К настоящему времени там найдено лишь несколько резных монументов, зато городище знаменито царскими гробницами с роскошными росписями на стенах, а также замечательной полихромной керамикой. Надпись на стеле 1 из Рио-Асуля начинается с проблемной даты, которая может соответствовать 392 или 393 году, затем в тексте фигурируют имена местного правителя и Сихйах-К’ахк’а. К сожалению, контекст упоминания последнего не вполне понятен. Проводя аналогию с другими городами майя, можно предположить, что речь шла об утверждении мексиканским полководцем очередного подчинённого владыки, но с уверенностью утверждать это пока невозможно. Следует отметить, что помимо стелы 1 перед «Сооружением А-3» нашли три алтаря, украшенные изображениями связанных пленников. Это свидетельство важных военных побед. Мы пока мало конкретного знаем об истории царства со столицей в Рио-Асуле, но не подлежит сомнению его подъём в V веке. Самым красноречивым свидетельством благосостояния служит богатство усыпальниц местных правителей. «Погребение 1» мародёры разграбили еще до первого официального посещения городища археологами, но красочные настенные росписи неоспоримо подтверждают высокий статус хозяина гробницы. Выполненный с каллиграфическим мастерством текст содержит дату 8.19.1.9.13, 4 Бен 16 Моль (29 сентября 417 года). Погребение ещё одного из царей Рио-Асуля датировано по Календарному кругу 450 или 502 годом, к сожалению, его также опустошили «чёрные археологи». Зато две меньшие элитные гробницы, обозначенные номерами 19 и 23 и относящиеся к концу V века, избежали разграбления, благодаря чему там были найдены мексиканские по стилю сосуды с крышками. Следовательно, как и Эль-Перу или Вашактун, Рио-Асуль находился в орбите политического и культурного влияния Теотиуакана не одно десятилетие.

Наличие тесных связей Рио-Асуля с Теотиуаканом подтверждается текстом на ранней вазе неизвестного происхождения, которая в базе Д. Керра имеет номер 1446. Там после «эмблемного иероглифа» правителей Рио-Асуля следует титул «владыка из Виинте’нааха», а также упомянут сын какого-то вассала калоомте`. Из Рио-Асуля, видимо, происходят и украденные мародёрами парные жадеитовые ушные вставки. На этих ценных предметах древний мастер вырезал краткую надпись. Подобно некоторым другим ранним текстам, она местами трудна для понимания, но включает титул царей Рио-Асуля, а также упоминание о маасальском владыке, который назван «вассалом западного калоомте` Хац’о’м-Куйя». Точное местонахождение Маасаля пока неизвестно, хотя он неоднократно упоминается на монументах из Тикаля. Ранее пользовалась популярностью гипотеза, согласно которой Маасаль отождествлялся с Наачтуном, но исследование А. Лакадены показало, что в этом городище правили «Священные Сууц’ские Владыки». Наачтун — важный, но малоисследованный город в Петене, расположенный севернее Тикаля и западнее Рио-Асуля. Судя по упоминанию на местной стеле 24 одного из военачальников Сихйах-К’ахк’а, там также признавали верховенство «западного императора». Подводя итоги, можно констатировать, что, несмотря на нехватку конкретной информации по политической истории региона, имеется достаточно оснований говорить о подчинении мексиканскими завоевателями царств Северного Петена.

Находки новых монументов в последнее время лишь подтверждают и дополняют общую картину. В 2015 году археологи обнаружили фрагменты стелы в Эль-Ачиотале — небольшом городище, находящемся севернее Эль-Перу и в 20 километрах на восток от Ла-Короны. Расцвет Эль-Ачиоталя приходится на позднюю доклассику и раннюю классику, когда он, несомненно, служил некой династии в качестве резиденции. На лицевой стороне стелы изображен местный владыка, а тыльная покрыта иероглифическим текстом, посвящённым празднованию окончания двух двадцатилетий с момента царской коронации. Юбилей имел место в день 8.19.2.12.12, 7 Эб 10 Сак (22 ноября 418 года), а правитель Эль-Ачиоталя, соответственно, сел на трон 20 июня 379 года. Он назван пятым преемником в ряду от основателя династии и занимал подчинённое положение по отношению к какому-то сюзерену. Согласно мнению Д. Стюарта, в 379 году произошло утверждение в Эль-Ачиотале одного из многочисленных вассалов, получивших царство от Сихйах-К’ахк’а.

Сихйах-К’ахк` распространял свою власть и в противоположном направлении. В 25 километрах на юг от Тикаля располагается скромное городище Эль-Сапоте. Его монументальный корпус состоит из семи стел. В частности на стеле 4 изображён воин в теотиуаканском снаряжении с копьеметалкой в руке. Текст содержит дату 8.17.2.5.3, 5 Ак’баль 1 К’анк’ин (22 января 379 года), а также упоминание царя Эль-Сапоте, названного вассалом калоомте` Сихйах-К’ахк’а из Виинте’нааха. Характер события неясен, вероятно, речь шла о коронации очередного подчиненного правителя. Рубеж IV — V веков — это период недолгого подъёма городища, которое тогда имело тесные связи с Теотиуаканом и Тикалем. В тексте установленной 20 ноября 439 года стелы 5 из Эль-Сапоте описана юбилейная церемония, проведённая местной царицей Иш-Ахк-К’инич и «Священным Кукульским Владыкой» Сихйах-Чан-К’авиилем ІІ, а затем, как и на стеле 31 из Тикаля, сообщается о смерти Хац’о’м-Куйя в день 9.0.3.9.18, 12 Эц’наб 11 Сип (11 июня 439 года).

Восточный Петен также не избежал попадания под теотиуаканское влияние. Вскоре после прибытия в регион чужеземцев происходит строительство царского дворца в Ла-Суфрикайе, известного теперь как «Сооружение 1». Стены его комнат покрыты замечательными фресками исторического и мифологического содержания, в частности в одном из помещений показана встреча правителя майя с мексиканскими воинами. Подписи к сценам сохранились лишь частично, но исследователям удалось выяснить, что повествование, вероятно, начиналось с освящения местным царём, носившим необычный титул чак ток вайааб, самого «Сооружения 1» в день 8.17.2.4.16, 11 Киб 14 Мак (15 января 379 года). Затем ретроспективно рассказывалось о приходе Сихйах-К’ахк’а в Кукуль в 378 году, а заканчивался текст, возможно, именем этого выдающегося военачальника. Важно, что дворец освятили спустя год и несколько дней после прибытия Сихйах-К’ахк’а, то есть окончание строительства могли преднамеренно приурочить к празднованию знаменательного события. О контактах с Теотиуаканом свидетельствуют и фасады с элементом таблеро, а также найденные внутри здания цилиндрические сосуды с теотиуаканскими мотивами и зелёный обсидиан, добытый в Центральной Мексике. В дальнейшем в резиденции правили потомки «владыки из Виинте’нааха», которые в первой половине VІ века перенесли свою столицу в Хольмуль. Таким образом, непосредственным результатом прихода мексиканцев в Ла-Суфрикайю стало утверждение там новой династии, основанной выходцем из Теотиуакана, видимо, одним из сподвижников Сихйах-К’ахк’а.

Стела 11, Йашха. Портрет воина в теотиуаканском облачении с квадратным щитом и копьём. Прорисовка Линды Шиле, №7302 (Drawing by Linda Schele © David Schele)

В раннюю классику большим весом в Восточном Петене обладала династия «Священных Владык Йаша`», правившая в одноимённом современном городище. Йашха — третий по размерам город древних майя на территории Гватемалы после Эль-Мирадора и Тикаля. К сожалению, по причине плохого состояния монументов о его царях известно крайне мало, но на стеле 11 из Йашхи замечательно сохранился портрет одетого по-мексикански воина. Какой-либо текст, объясняющий данное изображение, отсутствует. Что же касается Наранхо, столицы традиционных врагов Йашхи, то прямых упоминаний о Виинте’наахе или Сихйах-К’ахк’е на монументах оттуда пока не найдено, однако в ходе раскопок Центрального акрополя городища В. Фиалко идентифицировала сооружения в форме талуд-и-таблеро. Платформы талуд-и-таблеро, изделия из зелёного обсидиана и цилиндрические сосуды-треножники обнаружены также в соседнем с Йашхой Накуме.

В долине реки Пасьон, к югу от Петена, тексты с упоминанием Сихйах-К’ахк’а или Хац’о’м-Куйя к настоящему времени неизвестны, но титулы некоторых царей свидетельствуют о влиянии Теотиуакана на политические процессы и в этой части мира майя. Например, в небольшом городище Трес-Ислас сохранились три раннеклассические стелы с надписями. Все они были установлены на общей платформе в день окончания двадцатилетия 9.2.0.0.0, 4 Ахав 13 Во (15 мая 475 года). Каждый монумент украсили изображением теотиуаканского воина с дротиками в руках, который, вероятно, стоит на древнем названии Трес-Исласа. Сцены дополняются текстами с ретроспективным изложением событий 396—416 годов. К сожалению, надписи сильно разрушены эрозией, поэтому их трудно интерпретировать, но на стеле 2 из Трес-Исласа изображён «Священный Владыка Йахк’инахка, четвёртый преемник владыки из Виинте’нааха». Такая подпись наводит на мысль, что, как и в Ла-Суфрикайе, вследствие появления мексиканцев власть получила новая династия, основанная выходцем из Теотиуакана. Видимо, Трес-Ислас привлёк завоевателей своим выгодным расположением на реке Пасьон, по которой шёл важный торговый путь из горной области в низменности, поэтому какая-то группа чужаков закрепилась там. Так или иначе, во второй половине VII века «Священные Владыки Йахк’инахка» поселились в Халууме (Канкуэн) и на недолгое время покорили соседнюю Мачакилу. Цари последней, восстановившие свою независимость около 800 года, также связывали происхождение собственного рода с Теотиуаканом, о чем свидетельствует принадлежавший одному из них титул «игрок в мяч из Виинте’нааха».

Подведём итоги. Сегодня исследователи имеют уже достаточно оснований связывать деятельность Сихйах-К’ахк’а с экспансией Теотиуакана в низменностях майя. Представляется весьма маловероятным, чтобы какой-то майяский царь мог без существенной внешней поддержки за несколько лет установить контроль над огромной территорией. Вместе с тем, в истории событий конца IV столетия еще предстоит прояснить немало тёмных нюансов. Прежде всего, нет полной уверенности относительно того, какие именно отношения связывали Сихйах-К’ахк’а с Хац’о’м-Куйем? Традиционно первого называют военачальником теотиуаканского правителя, но Сихйах-К’ахк` осуществлял сюзеренитет и фактически опеку над Йаш-Нуун-Ахиином І, а это наводит на мысль, что он должен был приходиться Хац’о’м-Куйю близким родственником, чем и объясняется его высокий статус. Теотиуакан не мог непосредственно управлять таким отдалённым регионом, как Петен, поэтому нуждался там в надёжном представителе своих интересов, который опирался бы на собственные силы. В надписях одни майяские владыки именуются вассалами Сихйах-К’ахк’а, другие — Хац’о’м-Куйя, но пока трудно сказать, различалось ли как-то их положение. Оба гегемона имели наивысший титул калоомте`. Сихйах-К’ахк` упоминается в текстах гораздо чаще, но это ещё не говорит о его превосходстве в иерархии над Хац’о’м-Куйем. Скорее можно предположить, что Сихйах-К’ахк` постоянно проживал где-то в Петене, поэтому с точки зрения майяских царей был более близким и важным, нежели далёкий, почти нереальный, правитель Теотиуакана (последний помимо вышеупомянутых ушных вставок появляется как сюзерен подчинённого владыки на сосуде неизвестного происхождения). Где располагалась столица Сихйах-К’ахк’а пока неизвестно, вполне возможно, что он как гегемон вообще не имел постоянной резиденции и, подобно средневековым немецким королям, перемещался из одного города в другой, навещая своих вассалов и контролируя тем самым их деятельность. Как бы там ни было, после 378 года в низменной зоне майя возник новый политический режим, охвативший регионы Петен и Пасьон. На местах завоеватели утвердили лояльных подчиненных царей, причем, хотя прибытие Сихйах-К’ахк’а в Кукуль явно рассматривалось в качестве ключевого события, Йаш-Нуун-Ахиин І считался таким же вассалом калоомте`, как и остальные. Механизмы контроля над вассалами могли существенно разниться. Например, в Ла-Суфрикайе и Трес-Исласе власть получили совершенно новые династии, основанные, вероятно, выходцами из Теотиуакана. В Йашкукуле, напротив, сохранение старого титула «Священных Кукульских Владык» символизировало преемственность власти. Если правы Д. Беляев и А. Сафронов, то Сихйах-К’ахк` мог поставить над майяским правителем своего мексиканского представителя и надзирателя, как это произошло в Вашактуне. Уникальность и особая ценность письменных источников майя для историков-месоамериканистов заключается в частности в том, что они позволяют пролить свет на формы присутствия Теотиуаканской империи в покоренных землях. Мы видим, что господство метрополии имело косвенный характер, осуществлялось через предоставление власти надёжным союзникам, которые, видимо, платили сюзерену дань и выполняли другие повинности. Впоследствии аналогичным образом будут действовать самые могущественные майяские владыки-гегемоны, создававшие сложную сеть связей с многочисленными вассалами.

Прямым следствием прибытия чужеземцев в область майя стало распространение там некоторых мексиканских культурных черт. Не стоит, однако, прибегать к вульгарным упрощениям и представлять эпоху доминирования Теотиуакана лишь как время угнетения и порабощения царств майя могущественной империей, одностороннего поглощения ресурсов из богатого ценными вещами региона Юго-Восточной Месоамерики. Очевидно, что Сихйах-К’ахк` опирался на поддержку широкого круга майяской элиты, без помощи которой он бы попросту не удержал под контролем удалённые от Центральной Мексики территории. Не следует забывать, что, скажем, Йаш-Нуун-Ахиин І был чужаком только наполовину: как свидетельствует текст стелы 1 из Тикаля, его мать носила традиционный для кукульских владык титул и, следовательно, обеспечила своему сыну связь с прежней династией, а также, видимо, поддержку значительной фракции внутри местной знати. Правители майя вовсе не скрывали своей политической зависимости, напротив, на стелах они открыто именуются подчиненными владыками калоомте`. Более того, на монументах из нескольких городищ Сихйах-К’ахк’а упоминали даже спустя много десятилетий после его смерти, то есть для тамошних династий мексиканский полководец служил источником легитимности и укрепления собственной власти. В памяти последующих поколений эпоха «Нового порядка» осталась как славные годы, а не позорная пора пребывания под чужим игом. Выгода для правящей группы не ограничивалась одной только идеологической сферой. Показательно, что расцвет некоторых царств майя приходится на V век, то есть время активных контактов с Теотиуаканом. Роскошные погребения в Рио-Асуле, изысканная керамика из Эль-Соца, массивные стелы в Эль-Перу не оставляют сомнений по поводу богатства и влиятельности подчинённых владык. Таким образом, отношения элиты майя с Теотиуаканом имели взаимовыгодный для обеих сторон характер.

 

Возвышение кукульских царей

Основным источником наших знаний о переломных процессах, происходивших в области майя на рубеже IV — V веков, по-прежнему остаются тексты из Тикаля, хотя они также малочисленны и порой трудны для понимания. Как уже говорилось, в 379 году «Священным Кукульским Владыкой» стал Йаш-Нуун-Ахиин І. Его коронация прошла в Виинте’наахе, в свое царство юный правитель, вероятно, отправился уже после стабилизации положения в Петене. Собственно же о его пребывании на троне сохранилось крайне мало конкретных сведений. В день окончания двадцатилетия 8.18.0.0.0, 12 Ахав 8 Соц` (8 июля 396 года) Йаш-Нуун-Ахиин І установил перед «Храмом 34» Северного акрополя стелу 18 из Тикаля и, возможно, стелу 4, которая не имеет четкой даты. На обоих монументах подчеркивается его зависимость от Сихйах-К’ахк’а, который прочно удерживал в своих руках верховную власть над Петеном. Сам Йаш-Нуун-Ахиин І изображен как типичный мексиканец, с другой стороны, его женой стала майяская владычица, принадлежавшая, по предположению Д. Беляева, к роду царей Ицимте. Следовательно, был взят курс на достижение согласия с местными элитами и создание смешанной династии. Более об этом правителе ничего достоверно неизвестно, даже по поводу даты его смерти ведутся споры. Текст стелы 31 можно понять таким образом, что Йаш-Нуун-Ахиин І скончался в день 8.18.8.1.2, 2 Ик` 10 Сип (18 июня 404 года), но на «Человеке из Тикаля» он упоминается под 406 годом, правда, в неясном контексте.

Еще К. Коггинс первой идентифицировала расположенное под «Храмом 34» богатое царское «Погребение 10» как место, где обрел вечный покой Йаш-Нуун-Ахиин І. Владыку уложили на деревянные носилки, окруженные телами, по меньшей мере, девяти убитых юношей и детей (на сегодняшний день это самое большое количество человеческих жертв в известных гробницах царей Тикаля). Щедрый погребальный инвентарь состоял из многочисленных предметов: украшений, шипов ската, раковин Спондилуса, расписанной изображениями мексиканских божеств и теотиуаканскими мотивами полихромной керамики (в частности семи сосудов-треножников с крышками), статуэток богов и даже музыкальных инструментов, сделанных из панцирей черепах. На одном сосуде указано, что это «кубок для питья сына Хац’о’м-Куйя». Идентификация Йаш-Нуун-Ахиина І как хозяина гробницы подтверждается также тем, что среди подношений археологи обнаружили жадеитовое украшение в виде маленькой головы каймана, а рядом с царским телом лежал обезглавленный кайман (на языке майя «кайман» будет ахиин). Стоит добавить, что результаты анализа останков из «Погребения 10» послужили причиной некоторого расхождения между археологами и эпиграфистами. Исследование зубов, предположительно принадлежавших хозяину гробницы, показало, что он родился в Петене, тогда как надписи сообщают о пребывании малолетнего Йаш-Нуун-Ахиина І в Виинте’наахе, далеко от земель майя. Впрочем, как уже было сказано, помимо царя в «Погребении 10» нашли тела и других лиц, а поскольку археологи в свое время, к сожалению, не позаботились о надлежащей фиксации и сохранности останков, нет даже полной уверенности, что исследованные зубы действительно принадлежали Йаш-Нуун-Ахиину І.

Вернёмся к текстам. Чрезвычайно интересным, но малопонятным источником по политической истории Кукуля в первые годы V века является надпись на так называемом «Человеке из Тикаля» — скульптуре, имеющей форму сидящего мужчины без головы. Его спина покрыта, будто сложной татуировкой, иероглифическим текстом, рассказывающим о событиях 403—406 годов, а на плечах вырезаны имя и титул Чак-Ток-Ич’аахка II. По мнению С. Мартина, монумент был создан еще до войны 378 года как статуя этого «Священного Кукульского Владыки», впоследствии завоеватели отбили голову побежденного противника, а остальную скульптуру использовали в других целях. Основной текст памятника начинается с описания церемонии воплощения божества или предка и неясного упоминания Йаш-Нуун-Ахиина І, затем сказано, что в день 8.18.7.3.5, 10 Чикчан 18 Сек (6 августа 403 года) под эгидой некоего К’ук`-Мо` прошла церемония коронации. Кто именно стал царем и где правил К’ук`-Мо` — неизвестно, но далее в ход событий вмешался калоомте` Сихйах-К’ахк`, который в день 8.18.10.1.1, 6 Имиш 19 Во (7 июня 406 года) «во второй раз прибыл» в Кукуль. Как интерпретировать эти краткие сообщения? Текст «Человека из Тикаля» очень важен, ведь доказывает, что Сихйах-К’ахк` после установления «Нового порядка» остался в Петене и не вернулся в Теотиуакан. По состоянию на 406 год он все ещё оставался активным действующим лицом. Сихйах-К’ахк` не проживал в Тикале постоянно, но мог появляться там при необходимости. К сожалению, сообщенная в надписи информация о перипетиях политической борьбы уникальна, поэтому без дополнительных источников трудно понять её общий контекст. Мы ничего не знаем о мотивах повторного прибытия Сихйах-К’ахк’а, хотя маловероятно, чтобы это был обычный визит вежливости. Соблазнительно предположить, что после смерти Йаш-Нуун-Ахиина І в Кукуле разгорелся конфликт, потребовавший вмешательства калоомте`. Возможно, на какое-то время потомки Хац’о’м-Куйя утратили власть и вернулись на трон лишь благодаря поддержке своего могущественного покровителя. К настоящему времени любые интерпретации имеют спекулятивный характер, поскольку неизвестны место и обстоятельства коронации 403 года. Однако мы точно знаем, что сын Йаш-Нуун-Ахиина І Сихйах-Чан-К’авииль ІІ взошёл на трон в 411 году, то есть через семь лет после предполагаемой даты смерти отца. Следовательно, имело место долгое и запутанное междуцарствие. На стеле 31 из Тикаля сказано, что церемонию по случаю окончания десятилетия 8.18.10.0.0, 11 Ахав 18 Поп (17 мая 406 года) провёл некий Сихйах-Чан-К’инич, о котором нет никаких других сведений. Гипотетически он мог быть одним из правителей переходного периода или опекуном малолетнего Сихйах-Чан-К’авииля ІІ.

Официальная коронация Сихйах-Чан-К’авииля ІІ состоялась в день 8.18.15.11.0, 3 Ахав 13 Сак (27 ноября 411 года). Как дитя от брака Йаш-Нуун-Ахиина І с аборигенной царевной, он имел двойственное майя-мексиканское происхождение, что наложило глубокий отпечаток на его внутреннюю политику. Сихйах-Чан-К’авииль ІІ уделял значительное внимание обоснованию легитимности своей власти, постоянно обращался к прошлому. Именно в его правление были созданы такие чрезвычайно важные для реконструкции ранней истории Кукуля монументы, как стела 31 из Тикаля и «Маркадор». Сихйах-Чан-К’авииль ІІ стремился показать себя, с одной стороны, потомком Хац’о’м-Куйя, а с другой — законным наследником старой династии, правившей в Тикале до прибытия Сихйах-К’ахк’а, шестнадцатым преемником Йаш-Эхб-Шоока. Для достижения этой цели возник весьма своеобразный новый стиль царского искусства, в котором элементы теотиуаканского милитаризма сочетались с местной культурой. Сущность государственной идеологии, направленной на примирение двух традиций, ярче всего проявилась на стеле 31, установленной по случаю окончания десятилетия 9.0.10.0.0, 7 Ахав 3 Йаш (19 октября 445 года). На лицевой стороне монумента запечатлён момент коронации Сихйах-Чан-К’авииля ІІ. Правой рукой новый правитель поднимает над собой сложный головной убор, майяский по форме, но украшенный теотиуаканской эмблемой с изображением вооружённой щитом и дротиками совы — прозрачный намёк на кровное родство с Хац’о’м-Куйем. Отец Сихйах-Чан-К’авииля ІІ, Йаш-Нуун-Ахиин І, показан на монументе двумя разными способами. В верхней части главной сцены он, словно солнечный бог К’инич-Ахав, наблюдает за сыном с небес, это распространённый в искусстве майя IV — VI веков сюжет. Одновременно на боковых сторонах памятника Йаш-Нуун-Ахиин І изображён в теотиуаканском военном облачении. Тыльная сторона монумента покрыта длинной иероглифической надписью, которая начинается с описания юбилейной церемонии в 445 году. Осуществлённый Сихйах-Чан-К’авиилем ІІ обряд представлен как «продолжение работы» его предшественников на кукульском троне, в частности Чак-Ток-Ич’аахка ІІ, который таким же образом отпраздновал завершение календарного двадцатилетия в 376 году. Данная аналогия потребовалась для подчёркивания преемственности от старой династии. Вместе с тем, видное место в тексте стелы 31 занимают события, так или иначе связанные с Теотиуаканом, например, прибытие Сихйах-К’ахк’а и смерть Хац’о’м-Куйя. Кукульский владыка открыто декларировал, что считает себя наследником обоих правящих родов: местного и теотиуаканского.

Фрагмент левой стороны стелы 31, Тикаль. Портрет Йаш-Нуун-Ахиина І. Прорисовка Линды Шиле, №2037 (Drawing by Linda Schele © David Schele)

На стеле 40 из Тикаля сказано, что Сихйах-Чан-К’авииль ІІ скончался в день 9.1.0.8.0, 10 Ахав 13 Муваахн (4 февраля 456 года). Вскоре трон перешел к его сыну и преемнику К’ан-Китаму. Это было время, когда, судя по имеющимся данным, «Священные Кукульские Владыки» прочно вернули себе позицию предводителей крупнейшего царства в низменностях майя. Археологические материалы подтверждают, что в V веке Тикаль находился на подъёме. Над гробницей Сихйах-Чан-К’авииля ІІ в Северном акрополе возвели пирамидальный «Храм 33», а платформу в его основании украсили большими масками из штукатурки. Лестница вела на вершину святилища, где цари-потомки имели возможность осуществить необходимые обряды и почтить память своего предка. Другое сооружение акрополя, «Храм 22», внутри которого также находилась разграбленная теперь гробница, перестроили и украсили декором. О богатстве и процветании города красноречиво свидетельствуют регулярное празднование календарных юбилеев и создание таких шедевров царского монументального искусства, как стела 31 или стела 40.

Стела 13 из Тикаля с портретом К’ан-Китама. Фото: HJPD / Wikimedia

Расцвет Кукуля проявился не только в оживлённом архитектурном строительстве или установлении стел, но и во внешней экспансии. Еще в начале V столетия с обязанностями гегемона в Петене исправно справлялся Сихйах-К’ахк`, но о существовании каких-либо потомков выдающегося полководца мы ничего не знаем. В текстах он не имеет традиционного «эмблемного иероглифа», то есть, по-видимому, так и не основал собственную династию. После смерти Сихйах-К’ахк’а роль региональных лидеров в рамках «Нового порядка» перешла к «Священным Кукульским Владыкам», связанным с Хац’о’м-Куйем и его наследниками кровным родством. Вероятно, в правление Сихйах-Чан-К’авииля ІІ и К’ан-Китама влияние Кукуля распространялось на большую часть Центрального и Восточного Петена, а также другие области. В качестве важного механизма обеспечения лояльности использовались брачные альянсы. Особенно выгодный союз заключил К’ан-Китам: его избранница происходила из династии царствовавших в Наранхо «Священных Са’альских Владык» и существенным образом укрепила позиции своего мужа в Восточном Петене. Влиятельными союзниками или вассалами Кукуля на протяжении V — первой половины VI веков являлись также соседи са’альских владык, правители города Хушвица` (Караколь). Их преданность, видимо, опять-таки обеспечивалась существованием сети брачных контактов. Как уже говорилось выше, Сихйах-Чан-К’авииль ІІ установил прочный контроль над расположенным к югу от Тикаля Эль-Сапоте, признававшим ранее сюзеренитет Сихйах-К’ахк’а. К числу кукульских вассалов принадлежали также цари Баашвица (Шультун), К’анвицналя (Уканаль) и представители ещё ряда династий в Петене и Петешбатуне. Имеются основания полагать, что «Священные Кукульские Владыки» прилагали усилия к утверждению союзников на периферии низменной зоны майя, о чем мы подробно расскажем в следующем разделе. Таким образом, введённый Сихйах-К’ахк’ом режим пережил своего творца, хотя и существенным образом трансформировался.

Рост могущества Кукуля, естественно, влёк за собой достижение большей политической самостоятельности и накладывал отпечаток на его отношения с Теотиуаканом. Уменьшение чужеземного влияния заметно в остатках материальной культуры, иконографии стел и содержании надписей. Например, хотя гробница Сихйах-Чан-К’авииля ІІ, известная теперь как «Погребение 48», имеет немало общих черт с усыпальницей его отца Йаш-Нуун-Ахиина І, там оставили значительно меньше предметов, выполненных в мексиканском стиле. Тенденция возвращения к аутентичным майяским формам продолжилась и усилилась во времена К’ан-Китама. На стеле 40, установленной в 468 году, он ещё надевает мексиканский мозаичный шлем, но на позднейшей стеле 9 показан уже как типичный владыка-майя. Из иероглифических текстов в Тикале также исчезают прямые упоминания Теотиуакана или подчинённого статуса кукульских царей: в последний раз местный правитель назван вассалом «западного калоомте`» на стеле 28, датируемой владычеством Сихйах-Чан-К’авииля ІІ. Таким образом, перемены очевидны, но как их интерпретировать? В литературе распространена точка зрения, согласно которой во второй половине V века Кукуль обрёл полную независимость от Теотиуакана, С. Гюнтер даже высказал предположение, что около 470 года К’ан-Китам превратился во врага мексиканской империи, и попытался связать эти перемены с внутренней борьбой в самом Теотиуакане. Нам, однако, подобные выводы представляются слишком категоричными. Как будет показано далее, даже в начале VI века «Священный Кукульский Владыка» Чак-Ток-Ич’аахк III, сын К’ан-Китама, действовал, скорее, как союзник Теотиуакана и оказывал поддержку вассалу «западного калоомте`» в борьбе против его врагов. Если К. Хелмке прав и текст для фресок Тетитлы действительно создавал писец из Тикаля, то это ещё одно свидетельство сохранения прочных контактов. Кроме того, не следует забывать, что в Эль-Перу портрет мексиканского воина появляется на стеле под 470 годом, в Вашактуне Сихйах-К’ахк’а упоминали ещё позже. Представляется крайне маловероятным, что К’ан-Китам пошёл бы на риск разрыва с «западными императорами», имея на западе и севере лояльных к Теотиуакану соседей. Гораздо более правдоподобно, что, во всяком случае до смерти Чак-Ток-Ич’аахка III, кукульские цари оставались вассалами или союзниками мексиканской метрополии и защищали её интересы в регионе, то есть перебрали на себя функцию, которая прежде принадлежала Сихйах-К’ахк’у. Исчезновение теотиуаканских мотивов из монументального искусства — не обязательно признак политической нелояльности, а обычное следствие культурной ассимиляции чужаков-завоевателей, растворения их в майяской среде. Мы уже могли убедиться, что это был долгий и постепенный процесс. В первые годы после покорения Йашкукуля захватчики действовали весьма жёстко и агрессивно, как это свойственно оккупационным режимам. Память о прошлом пытались уничтожить, монументы с надписями разбивали либо переносили из столицы. Но уже при Сихйах-Чан-К’авииле ІІ началось то, что западные исследователи называют «майяским ренессансом». Сперва кукульские владыки пытались органично соединить мексиканскую традицию с автохтонной, а впоследствии сделали логичный выбор в пользу последней. Теотиуакан находился слишком далеко от Петена, поэтому представители мексиканской элиты, оказавшись в совершенно иной среде, были вынуждены быстро приспосабливаться к местным реалиям, как это произошло, например, с варяжскими князьями в Киевской Руси. Иначе они бы попросту не удержали власть. Но сама по себе культурная ассимиляция теотиуаканцев ещё не говорит об их враждебности к исторической родине: даже в VIII веке кукульские цари помнили о своём происхождении от Хац’о’м-Куйя и гордились им.

 

Становление новых династий на периферии

В первой половине V столетия произошло значимое событие в истории майя: «Новый порядок» был распространен к югу и западу от Петена. В долине реки Мотагуа, на юго-восточной границе области майя, располагается один из самых знаменитых центров цивилизации классического периода — городище Копан. Хотя оно принадлежит к числу наиболее исследованных археологами памятников майя, пока точно неизвестно, когда именно Копан превратился в столицу самостоятельного царства. На местных монументах сохранились ретроспективные сообщения о календарных церемониях, проведённых между 159 и 416 годами, но неясно, являются ли эти краткие записи отражением реальных событий, или элементами позднейшей легендарной традиции. Так или иначе, на 426—427 годы приходится знаковый поворот: загадочный персонаж по имени К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` основал в городе Хушвинтик (древнее название Копана) династию «Священных Шукуупских Владык». Эти политические перемены совпадают во времени с первой фазой строительства сооружений, образовавших впоследствии знаменитый акрополь Копана. Главным источником наших знаний о ходе событий является алтарь Q из Копана — поздний монумент, созданный в царствование шестнадцатого шукуупского владыки Йаш-Пасах-Чан-Йопаата (763 — после 810). На четырёх его сторонах в точной хронологической последовательности вырезаны фигуры всех шестнадцати правителей из шукуупской династии, сидящих на своих именных иероглифах, при этом Йаш-Пасах-Чан-Йопаат изображён напротив К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`. Помимо портретов в верхней части монумента содержится надпись, в которой изложены обстоятельства становления правящего рода.

Итак, в день 8.19.10.10.17, 5 Кабан 15 Йашк’ин (6 сентября 426 года) К’ук`-Мо`-Ахав «взял К’авииля» в Виинте’наахе. Обряд взятия скипетра с изображением бога молнии К’авииля традиционно выступал одним из этапов сложной церемонии воцарения майяских владык. К’ук`-Мо`-Ахав — это, несомненно, альтернативное либо докоронационное (личное) имя основателя шукуупской династии: помимо алтаря Q «взятие К’авииля» 6 сентября 426 года упомянуто также на иероглифической лестнице из Копана, но там в качестве главного героя события фигурирует именно К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`. Тремя днями позднее, 9 сентября, он отправился из Виинте’нааха в дальний путь и после пятимесячного путешествия в день 8.19.11.0.13, 5 Бен 11 Муваахн (9 февраля 427 года), неся свой скипетр, прибыл в Хушвинтик, где положил начало династии, которая будет править в городе на протяжении последующих четырёхсот лет. С самого начала было зафиксировано превосходство правителей Копана над соседями: на зооморфе P из Киригуа изложена история воцарения Ток-Ч’ич’а, первого тамошнего владыки. Текст содержит те же даты, что и алтарь Q из Копана, но повествует немного о других событиях. 6 сентября 426 года Ток-Ч’ич` отправился из Виинте’нааха, а 9 сентября установил монумент и был коронован как вассал шукуупского царя К’ук`-Мо`. На первый взгляд, надписи из Копана и Киригуа противоречат друг другу, но их можно согласовать, если принять точку зрения А. Токовинина, что топоним Виинте’наах соответствовал не целому городу, известному теперь как Теотиуакан, а более конкретной точке ландшафта, например пирамиде Солнца. На наш взгляд, события могли разворачиваться следующим образом. К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` прибыл в Теотиуакан для подтверждения своего владыческого статуса. 6 сентября Ток-Ч’ич` посетил церемонию «взятия К’авииля» сюзереном, после чего сразу же покинул Виинте’наах, то есть пирамиду Солнца. Будущий правитель Копана находился там ещё три дня, но 9 сентября также отправился из Виинте’нааха, а его вассал в тот же день где-то поблизости получил символы власти над Киригуа. Далее цари, видимо, вместе преодолели путь из Центральной Мексики к своим новым столицам. Превосходство Копана над Киригуа будет сохраняться на протяжении нескольких столетий, положение изменится только в результате войны 738 года.

Алтарь Q из Копана. Фото: Leland Jackson (2008) / Flickr

История путешествия К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` имеет на удивление много общих черт с прибытием чужеземцев в Петен в 378 году. Следуя, очевидно, примеру Йаш-Нуун-Ахиина І, он короновался в Теотиуакане или получил там санкцию на господство в долине Мотагуа. Показательно, что действия первого шукуупского царя и Сихйах-К’ахк’а даже описаны при помощи одинаковых терминов: оба «прибыли» из Виинте’нааха в земли майя, а на алтаре Q К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` назван «западным калоомте`», то есть он имел такой же титул, что и теотиуаканский полководец. Впрочем, между двумя событиями заметны и существенные различия, они в частности связаны с происхождением «Священного Шукуупского Владыки». На алтаре Q и других поздних монументах К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` изображали воином в мексиканском облачении, поэтому среди исследователей в своё время пользовалась популярностью гипотеза, что он родился и вырос в Теотиуакане или Каминальхуйу. Однако в 1995 году команда археологов под руководством Р. Шэрера и Д. Седата проводила раскопки сооружения Хуналь — ранней версии «Храма 16» в Копане. Под его полом обнаружили вероятное погребение первого шукуупского царя. Химический анализ костей хозяина гробницы дал несколько неожиданные результаты: К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` действительно оказался чужаком для долины Мотагуа, но происходил не из Центральной Мексики, а из Петена. Данный вывод хорошо согласуется с другими доказательствами. На раннем памятнике, так называемом маркере Мотмот, К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` предстает в образе типичного майя, а в его имени сочетаются майяские названия двух птиц, обитающих в субтропических лесах Южной Месоамерики: кецаля и попугая ара. Точку в долгих спорах поставил Д. Стюарт, обративший внимание, что на стеле 63 из Копана К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` носит титул «разбрасывателя курений из Хушвицы», а на стеле J назван «владыкой из Хушвицы». Согласно выводу Стюарта, основатель местной династии происходил из Караколя, а в далёком Теотиуакане лишь легитимировал свою политическую власть. Его гипотеза получила недавно неожиданное подтверждение: К. Прагер и Э. Вагнер обнаружили, что на сосуде из «Погребения 2» в Караколе записаны имя «западного калоомте`» Йаш-К’ук`-Мо` и «эмблемный иероглиф» Шукуупа. На стеле 16 из Караколя после перечисления предков царя Хушвицы …н-О’хль-К’инича I текст завершается именем его современника, «Священного Шукуупского Владыки» Бахлам-Нехна. Контекст упоминания не вполне понятен, но, видимо, оно свидетельствует о сохранении тесных семейных связей между династиями в первой половине VI века.

К сожалению, мы практически ничего не знаем о жизненном пути К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` до взятия им скипетра в Виинте’наахе. Судя по владыческому титулу, он принадлежал к правящему роду Хушвицы, возможно, представлял младшую боковую ветвь династии. Высказывалось предположение, что именно будущий царь Копана фигурирует как загадочный К’ук`-Мо` на «Человеке из Тикаля», но, за исключением идентичности имён, подкрепить эту гипотезу другими аргументами пока трудно. Любопытно также, что на стеле 15 из Копана К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` появляется в связи с окончанием календарного двадцатилетия в 416 году, то есть за одиннадцать лет до своего прибытия в Хушвинтик. Место проведения юбилейной церемонии, к сожалению, не указано. Таким образом, будущий шукуупский царь, похоже, стал влиятельной политической фигурой задолго до событий 426—427 годов. Вероятно, значительная роль в утверждении его в долине Мотагуа принадлежала Тикалю. Как мы уже знаем, в дальнейшем цари Хушвицы считались кукульскими вассалами, следовательно, передав союзнику власть над периферией, Тикаль расширил пределы собственного влияния. Кроме того, некоторые косвенные доказательства свидетельствуют о существовании кровного родства между двумя династиями. На ранней стеле 18 из Копана рядом с именем второго местного царя, сына К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`, возможно, присутствует имя кукульского родоначальника Йаш-Эхб-Шоока. Таким образом, основание династий в Копане и Киригуа представляется спланированной акцией, поддержанной Тикалем и Теотиуаканом. Её цель заключалась в распространении модели политических отношений, сложившихся в Петене, на долину Мотагуа. Получив в центральномексиканской метрополии царский скипетр, К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` тем самым подтвердил законность своих претензий на власть над Хушвинтиком. Будучи там чужаком, он, видимо, последовал примеру Хац’о’м-Куйя и легитимировался в глазах местной элиты через брак с аборигенкой, во всяком случае, его предполагаемая жена, погребенная в храме Маргарита, росла вблизи Копана. Неизвестно, произошло восхождение К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` на трон мирно или имело характер вооружённого переворота, подобного войне 378 года, но второй сценарий выглядит более вероятным. Исследование его останков показало, что первый шукуупский царь задолго до смерти получил тяжкие боевые ранения: его правая рука была сломана в предплечье, эта травма так и не зажила на протяжении всей остальной жизни. Как бы там ни было, он появился в долине Мотагуа зрелым человеком и умер вскоре после воцарения, во всяком случае, в ходе празднования окончания календарного четырехсотлетия в 435 году ведущая роль принадлежала уже его сыну и наследнику.

После вхождения Копана в систему «Нового порядка» признаки влияния Теотиуакана там можно обнаружить в архитектуре и погребальном инвентаре. Например, фасад сооружения Хуналь, поминального храма К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`, выполнен в стиле талуд-и-таблеро. В самой гробнице первого царя среди подношений помимо местных изделий найдены три сосуда, изготовленные в Центральной Мексике, а также керамика из горной области майя и Петена. Особого упоминания заслуживает подвеска из раковины, подписанная кратко иероглифами как «ожерелье из Виинте’нааха». Потомки первого царя чтили его усыпальницу и строили над ней новые храмы по принципу матрёшки. В частности сын К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` возвел над Хуналем сооружение Йехналь, а уже над ним в середине V века построили большой храм Маргарита. Исследуя его, археологи нашли самое богатое известное в области майя женское погребение — очевидно, место, где обрела вечный покой царица. Хотя, по причине отсутствия текстов, точно установить её личность невозможно, логично предположить, что в Маргарите с такой невиданной пышностью похоронили жену К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`. Среди принадлежавших царице подношений для нас особый интерес представляет покрытый штукатуркой и расписанный яркими красками центральномексиканский сосуд-треножник с крышкой. На нём изображено сооружение в стиле талуд-и-таблеро, весьма похожее на Хуналь. Известно в Копане того времени и другое женское элитное захоронение, нетипичное для майя, зато имеющее аналоги в Теотиуакане. Контакты раннеклассического Копана с Центральным Петеном и в частности Тикалем не менее выразительны, например, расположенную севернее Хуналя платформу Йаш, положившую начало «Храму 26», возвели в характерном для Петена стиле. Можно еще добавить, что шукуупские владыки, вероятно, соединились узами родства с правителями Северо-Восточного Петена, в частности царями Рио-Асуля. Последние, как мы помним, занимали в «Новом порядке» видное место, то есть данный пример лишний раз доказывает, что на рубеже IV — V веков в низменностях майя сложилась политическая система, в рамках которой представители ряда династий поддерживали друг с другом близкие отношения, а общность их интересов гарантировалась, помимо прочего, существованием разветвлённой сети смешанных браков.

На запад от Петена, в долине реки Усумасинты, первой половиной V века также датируются самые ранние упоминания царского рода, которому в будущем предстояло сыграть очень важную роль. В среднем течении Усумасинты, на территории современного мексиканского штата Чьяпас, крупным политическим и культурным центром стал Паленке. В его ранней истории по-прежнему немало «белых пятен», так как почти все свидетельства о первых правителях имеют ретроспективный характер, сохранились только в позднейшей традиции. Однако в 419 или 431 году (выбор даты зависит от интерпретации текста на главной панели «Храма креста» в Паленке) К’ук`-Бахлам І воцарился в загадочном Токтахне, местонахождение которого неизвестно. Впоследствии его потомки перенесут свою столицу в Лакамху, то есть собственно Паленке. Не исключено, что, как и в случае с К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`, Теотиуакан и Кукуль способствовали утверждению К’ук`-Бахлама І в Токтахне, дабы таким образом укрепить собственное влияние на периферии низменностей майя. В поздней надписи из Дворца Паленке присутствует имя Сихйах-К’ахк’а, но контекст упоминания не сохранился, поэтому трудно даже сказать с уверенностью, шла ли там речь именно о теотиуаканском полководце или его тёзке. Отчетливые теотиуаканские черты присутствуют в некоторых скульптурах Паленке. Впрочем, как отмечает Ю. Полюхович, в отличие от Тикаля или Копана, связи местной династии с Центральной Мексикой, даже если таковые имели место, не особо подчёркивались. Хотя совпадение во времени появления токтахнских владык с экспансией Теотиуакана и Кукуля представляется неслучайным, доступные источники дают слишком мало информации для каких-то надёжных выводов.

Итак, в первой половине V века на другие части низменной зоны майя распространили созданную в Петене модель политических связей. За правителями Теотиуакана, вероятно, сохранялся статус верховных сюзеренов, во всяком случае майяские цари прибывали в этот город, чтобы легитимироваться и получить символы власти. К сожалению, мы пока слишком мало знаем о нюансах отношений между царствами, входившими в «Новый порядок». Очевидно, гегемоны из Центральной Мексики не могли оперативно вмешиваться в текущие вопросы запутанной местной политики. Судя по имеющимся источникам, они делегировали значительные полномочия своим родственникам и ключевым союзникам в регионе, «Священным Кукульским Владыкам». В последние годы появляется всё больше свидетельств того, что многочисленные царства в Петене, Петешбатуне и на Усумасинте являлись союзниками или вассалами Кукуля. Особое внимание уделялось династическим бракам, ведь с их помощью обеспечивалась лояльность подчинённых правителей и создавались смешанные роды, объединённые общими интересами.

 

Окончание гегемонии Теотиуакана

Насколько можно судить, большую часть V века в низменностях майя сохранялась политическая стабильность и никто не ставил под сомнение господство кукульских владык. Во всяком случае, мы не имеем свидетельств о войнах между царствами Петена на протяжении этого длительного времени. Первый тревожный звоночек прозвучал вскоре после смерти К’ан-Китама. В 486 году его преемник Чак-Ток-Ич’аахк III (485—508) воевал против Маасаля. На стеле 10 из Тикаля сказано, что в день 9.2.11.7.8, 4 Ламат 6 Йашк’ин (13 августа 486 года) полководец Бахлам-Мам опустошил Маасаль и семью днями позднее привёл захваченного маасальского царя пред глаза кукульского владыки. На лицевой стороне монумента Чак-Ток-Ич’аахк III изображён триумфатором, растаптывающим пленника. Как мы уже знаем, на рубеже IV — V веков маасальские владыки признавали верховенство Хац’о’м-Куйя, то есть входили в «Новый порядок». Теперь они, видимо, попытались обрести независимость, что и послужило причиной войны. Возможно, к 486 году первые признаки ослабления Теотиуакана уже давали о себе знать, и созданная под эгидой «западных императоров» система сюзеренно-вассальных отношений начала распадаться.

В первых годах VI века важные процессы происходили в регионе Верхней Усумасинты. Там уже не одно десятилетие продолжалась война между двумя сильными противниками: коалицией царей Йокиб-К’ина` (Пьедрас-Неграс) и Ак’е` (местонахождение столицы неизвестно) с одной стороны и «Священными Па’чанскими Владыками» (правителями Йашчилана) — с другой. К сожалению, воссоздать объективную картину течения конфликта крайне трудно, так как мы знаем о нём, прежде всего, благодаря пропагандистским победным реляциям из Йашчилана — перечням пленников, захваченных па’чанскими царями. Как бы там ни было, где-то перед 508 годом девятый по счёту «Священный Па’чанский Владыка» Хой-Бахлам І достиг значительных успехов: пленил военачальника правителя Ак’е` Йат-…на и полководца йокибского царя Йат-Ахка І. Чак-Ток-Ич’аахк III пристально следил за событиями, разворачивавшимися далеко на запад от его столицы, и в конце концов вмешался в войну, но это повлекло за собой трагические последствия. На монументе 160 из Тонины сказано, что кукульский царь скончался в день 9.3.13.12.5, 13 Чикчан 13 Шуль (26 июля 508 года). Лишь четырнадцатью днями позднее его полководец Ах-Бахлам стал очередным пленником Хой-Бахлама І. Едва ли мы в данном случае имеем дело с обычным стечением обстоятельств, скорее Чак-Ток-Ич’аахк III пришёл с войском на Усумасинту как союзник владык Йокиб-К’ина` и Ак’е`, но потерпел поражение и погиб в ходе одной из битв.

Неудача кукульского царя, очевидно, создала угрозу для позиций Теотиуакана в регионе, подтолкнув тогдашнего западного гегемона к активным действиям и поддержке вассалов. Как сообщается на панели 2 из Пьедрас-Неграса, в день 9.3.16.0.5, 8 Чикчан 3 Кех (13 ноября 510 года) Йат-Ахк І взял мексиканский мозаичный шлем ко’хав пред глазами «западного калоомте`» Тахоом-Ук’аб-Тууна. Изготовленные из обработанных раковин мозаичные головные уборы, часто дополненные изображениями «Змея войны», хорошо известны в искусстве Теотиуакана, а на монументах майя появляются в качестве одного из элементов мексиканского облачения. В Пьедрас-Неграсе археологи обнаружили пластинки такого шлема, состоявшего из 209 фрагментов раковин Спондилуса. Остатки мозаичных уборов известны и в других городах майя, в частности Копане и Каминальхуйу, а также собственно в Теотиуакане. Помимо панели 2 взятие ко’хава Йат-Ахком І упомянуто на деревянном ящике, найденном в одной из пещер современного мексиканского штата Табаско. К большому сожалению, ключевые части этого второго текста утрачены, но в нём Тахоом-Ук’аб-Туун назван «владыкой Виинте’нааха», а рядом с именем Йат-Ахка І стоит интервальное число в 155 дней (при помощи таких интервалов майя соединяли даты в своих надписях и последовательно излагали события). Логично предположить, что точно так, как прежде К’инич-Йаш-К’ук`-Мо`, царь Йокиб-К’ина` совершил долгое 155-дневное путешествие в Теотиуакан, где получил важный символ власти. Он взял не скипетр, а шлем, поскольку в данном случае речь шла не о коронации, а о подготовке к военному походу. Мы не знаем, в чём именно заключалась помощь Тахоом-Ук’аб-Тууна Йат-Ахку І, предоставил ли он отряды мексиканцев или ограничился привлечением своих майяских вассалов, но вмешательство Теотиуакана совершенно изменило ход противостояния. Уже вскоре владыка Йокиб-К’ина` одержал большую победу. На панели 12 из Пьедрас-Неграса изображены четыре связанных пленника. Трое из них стоят на коленях перед «вассалом западного калоомте`» и обратили к нему свои лица. Из подписей к фигурам следует, что это владыка Па’чана Хой-Бахлам І, а также цари Санта-Елены и, вероятно, Лакамтууна (Эль-Пальма). Ещё один пленник виден за спиной царя-триумфатора. Таким образом, Йат-Ахк І или его преемник сполна отомстил противникам за унижения предыдущих лет. Точная дата новой успешной войны неизвестна. Панель 12 создали в 518 году, однако ретроспективный текст её начинается с изложения событий за 514 год, следовательно, битва могла иметь место примерно в этом временном промежутке. Стоит добавить, что Хой-Бахлам І, видимо, оставался «Священным Па’чанским Владыкой» и после 518 года, то есть он сохранил трон в обмен на признание политического верховенства Йокиб-К’ина` и Теотиуакана. Так или иначе, сцена панели 12 ярко демонстрирует превосходство Йат-Ахка І над соседями. Опираясь на поддержку могущественного «западного калоомте`» Тахоом-Ук’аб-Тууна, царь Йокиб-К’ина` превратился в регионального гегемона и какое-то время доминировал на Усумасинте.

Таким образом, по состоянию на 510-е годы Теотиуакан оставался ещё достаточно сильным, чтобы вмешиваться в столкновения между царствами майя и оказывать поддержку своим вассалам. Подъём Йокиб-К’ина` исследователи интерпретируют по-разному. Согласно версии С. Гюнтера, Кукуль к тому времени уже обрел независимость от Теотиуакана, поэтому Йат-Ахк І стал новым защитником интересов «западных калоомте`» в низменностях майя. Такая реконструкция представляется нам сомнительной. Судя по источникам, правители Кукуля и Йокиб-К’ина` действовали как союзники в борьбе против общих врагов, прежде всего па’чанского царя Хой-Бахлама І. На наш взгляд, это означает, что возглавляемая Кукулем коалиция майяских царств, признававших верховенство Теотиуакана, к началу VI века ещё существовала. Поскольку Чак-Ток-Ич’аахк III погиб во время похода на Усумасинту и кукульский трон перешёл к его малолетней дочери, калоомте` Тахоом-Ук’аб-Туун сделал ставку на Йат-Ахка І и помог последнему одержать победу. Со своей стороны благодарный царь Йокиб-К’ина` на триумфальной панели 12 несколько раз подчеркнул, что является вассалом западного императора. Влияние Теотиуакана в Пьедрас-Неграсе проявилось в частности в строительстве уникального с точки зрения архитектуры городища «Сооружения R-2», имеющего явные мексиканские черты.

Казалось бы, стабильность «Нового порядка» удалось сохранить, однако надписи из Пьедрас-Неграса — это пока последний известный нам пример непосредственного участия Теотиуакана в политической жизни майя. После 518 года западные гегемоны внезапно исчезают со сцены. В соответствии с археологическими данными, около 550 года неизвестный враг сжёг храмы на пирамидах в центральной части Теотиуакана — крупнейший город Доколумбовой Америки так никогда полностью и не оправился от этого удара. Весьма правдоподобно, что именно роковые перемены в Центральной Мексике, усиленные чередой из нескольких экологических катаклизмов, послужили катализатором, расшатавшим основы политической системы майя. Уход правителей Теотиуакана из этого региона неизбежно ударял по позициям их союзников, прежде всего «Священных Кукульских Владык». После смерти Чак-Ток-Ич’аахка III Кукуль на три десятилетия был ввергнут в тёмную переходную эпоху, связанную, вероятно, с внутренней нестабильностью и борьбой за власть между представителями различных ветвей династии. Одновременно далеко на севере укреплялись его будущие заклятые враги, «Священные Канульские Владыки», резиденция которых тогда располагалась, скорее всего, на месте современного городища Цибанче. После 520 года, параллельно с углублением кризиса в Кукуле, они развернули масштабную экспансию в Петене. Ключевые игроки «Нового порядка», еще недавно кукульские союзники или вассалы (Вака`, Са’аль, Хушвица`), один за другим перешли под покровительство канульских царей. В конечном итоге, в 562 году «Священный Кукульский Владыка» Вак-Чан-К’авииль потерпел сокрушительное поражение в войне против Кануля. После этого кукульские цари окончательно утратили свое ведущее положение, а их столицу, видимо, завоевали либо опустошили, во всяком случае, на протяжении последующих 130 лет в Тикале не был установлен ни один известный монумент. Пьедрас-Неграс также переживал тогда трудные времена: мы практически ничего не знаем об истории династии Йокиб-К’ина` во второй половине VI века, археологические раскопки показывают, что около 550 года дворец и другие сооружения в городе были опустошены и сожжены. Недавние исследования текстов из Копана дают основания сделать вывод, что VI век стал периодом глубокого кризиса и для шукуупских царей. Выдающийся археолог Г. Уилли видел причину трудностей этой эпохи, которую он даже называл «репетицией» коллапса цивилизации классического периода, в упадке Теотиуакана. По его мнению, именно прерывание прямых торговых контактов Тикаля с Теотиуаканом разрушило прежнюю систему отношений и позволило городам на периферии области майя обрести независимость от гегемона. В дальнейшем эпиграфисты несколько скептически относились к данной гипотезе, а кризис середины VI века рассматривали исключительно как внутренний конфликт между царствами майя. Тем не менее, кажется, сегодня имеется уже достаточно оснований, чтобы вернуться к проблеме на новом уровне и задаться вопросом: не стало ли ослабление ориентированных на Теотиуакан династий прямым следствием упадка метрополии? К сожалению, письменные источники пока не дают нам ясного ответа, но можно, по меньшей мере, констатировать распад «Нового порядка» и утрату правителями Теотиуакана своего положения гегемонов в низменностях майя.

 

Теотиуакан как Толлан: память майя о великом городе

Далёкий Теотиуакан постепенно приходил в запустение, поэтому в VII — IX веках о каком-либо его непосредственном политическом влиянии не могло быть и речи, но майя сохранили воспоминание об уже почти легендарной прародине многих правящих династий. Например, в 695 году «Священный Кукульский Владыка» Хасав-Чан-К’авииль І возродил своё царство после долгого периода ослабления, одержав очень важную победу над Канулем. Он пышно отметил этот триумф в собственной столице и через тринадцать дней после битвы в одежде мексиканского воина «представил» захваченных пленников, то есть провёл некий обряд подготовки пленённых врагов к жертвоприношению. Затем в день 9.13.3.9.18, 12 Эц’наб 11 Сак (17 сентября 695 года) состоялась ещё одна торжественная церемония: правитель совершил кровопускание и ритуал вызывания божества. Дату для действа выбрали неслучайно: по Долгому счёту майя тогда истекло ровно тринадцать двадцатилетий после смерти Хац’о’м-Куйя, выдающегося родоначальника «мексиканской» ветви династии. Посредством таких символических манипуляций Хасав-Чан-К’авииль І явно стремился продемонстрировать своим подданным, что является достойным преемником царей «золотого века»: Хац’о’м-Куйя, Йаш-Нуун-Ахиина І, Сихйах-Чан-К’авииля ІІ.

Для Кукуля желание подчеркнуть непрерывную связь со славным прошлым и обращение к теотиуаканской символике представляется вполне естественным. Более неожиданно, что его кровные враги, канульские цари, также не брезговали этой темой. На крышке вазы неизвестного происхождения, хранящейся теперь в Музее всех святых (Museum zu Allerheiligen, Шаффхаузен, Швейцария), самый могущественный представитель династии, Йукноом-Ч’еен ІІ (636—686), посмертно назван «человеком из Виинте’нааха». Этот правитель вышел победителем из внутренней междоусобицы и перенёс резиденцию канульских владык на территорию современного городища Калакмуль, а потому потомки воспринимали его как в некотором смысле родоначальника, основавшего новую эпоху. Мы пока слишком мало знаем о ранней истории Кануля и не имеем каких-то надежных свидетельств его контактов с Теотиуаканом в IV — V веках, но ваза из швейцарского музея доказывает, во всяком случае, что, хотя «Священные Канульские Владыки» блестяще использовали распад «Нового порядка», они вовсе не отвергали теотиуаканское наследие.

Сходного идеологического курса придерживались и вассалы Йукноом-Ч’еена ІІ. В VII веке после долгого кризиса прошлых лет на большую политическую сцену вернулся Пьедрас-Неграс. Утратив поддержку протекторов из Теотиуакана, владыки Йокиб-К’ина` стали теперь важными союзниками Кануля на Усумасинте. В тексте вышеупомянутой панели 2 из Пьедрас-Неграса рассказывается, что в день 9.11.6.2.1, 3 Имиш 19 Кех (24 октября 658 года) местный царь Ицам-К’ан-Ахк III, готовясь к началу большой войны, собрал союзников и взял шлем ко’хав пред глазами канульского бога-покровителя Йаш-Ха’аль-Чаахка. Действо представлено как прямая аналогия к обряду, совершённому Йат-Ахком І в Виинте’наахе в 510 году. Идеологический смысл апелляции к действиям предка вполне прозрачен: точно так, как Йат-Ахк І разгромил своих противников при поддержке «западного калоомте`» Тахоом-Ук’аб-Тууна, Ицам-К’ан-Ахк III достигнет успеха в союзе с Йукноом-Ч’ееном ІІ.

Панель 2 из Пьедрас-Неграса. Фото: Т. Малера (по T. Maler «Researches in the Central Portion of the Usumatsintla Valley», 1901)

Самые глубокие корни теотиуаканская символика пустила в Копане. Там уже при первых преемниках К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` возник подлинный культ основателя династии. При этом, хотя он был этническим майя и происходил из Хушвицы, потомки предпочитали подчёркивать его связи с Теотиуаканом. На позднеклассических монументах К’инич-Йаш-К’ук`-Мо` изображали воином в мексиканском облачении, а в текстах он имеет титулы «владыка из Виинте’нааха», «человек из Виинте’нааха» и так далее. Фасады нескольких сооружений в Копане украшены разнообразными мексиканскими мотивами, например, масками теотиуаканского Бога грозы. Поздняя версия «Храма 16», возведённого над гробницей первого шукуупского царя, по мнению некоторых исследователей, строилась в целях воссоздания адосады пирамиды Солнца в Теотиуакане, предполагаемого Виинте’нааха письменных источников. Но самым ярким примером синтеза майяской и мексиканской традиции служит необычная надпись, размещенная внутри «Храма 26». Исследователей заинтересовало не столько даже её содержание, а форма письма. Выполненный полнофигурными иероглифами текст представляет собою один из наивысших образцов каллиграфического мастерства древних майя и сочетает два типа знаков: наряду со стандартной майяской записью в параллельных столбцах дано такое же количество блоков, состоящих из смеси майяских и теотиуаканских символов. Более того, майяская и «мексиканская» части текста читались отдельно, вопреки стандартному для письменности майя порядку чтения блоков двойными колонками. Следовательно, мы имеем дело с двумя особыми, но параллельными записями. Среди эпиграфистов по-прежнему продолжается дискуссия относительно природы «теотиуаканского» текста: является ли он подлинным переводом майяской части или же вольным набором знаков, призванным создать лишь иллюзию двуязычия? Впрочем, для нашей темы важно подчеркнуть другое: «Храм 26» строили с целью увековечить память о славном прошлом «Священных Шукуупских Владык». Иероглифическая лестница, ведущая к его вершине, содержит самую длинную известную на сегодняшний день надпись майя с перечислением деяний местных царей, а статуи пяти из них, одетых по-мексикански, установили посреди ступеней. Итак, опять-таки в представлении правящей элиты величие династии ассоциировалось с теотиуаканским наследием.

Даже в IX веке, когда уже начался коллапс цивилизации майя классического периода, правители, пытавшиеся продемонстрировать возрождение своего царства, обращались к образам, связанным с возникновением «Нового порядка». Мачакила, один из центров в долине реки Пасьон, на протяжении длительного времени зависела от более могущественных соседей, но около 800 года обрела самостоятельность. Местный владыка взял красноречивое имя Очк’ин-Калоомте` («западный калоомте`»), а его преемник носил титул «игрок в мяч из Виинте’нааха». Даже на последнем известном монументе из Тикаля, датированной 869 годом стеле 11, тогдашний кукульский царь Хасав-Чан-К’авииль ІІ, вероятно, назван потомком «владыки из Виинте’нааха». Осуществляя отчаянную попытку вернуть былое величие, он шёл проторенным путём апелляции к славному прошлому.

Приведённый перечень примеров использования поздними царями майя памяти о давно пришедшем в упадок Теотиуакане вовсе не является исчерпывающим, при желании его можно продолжить. Как отмечает Д. Стюарт, в VII — IX веках Теотиуакан, утратив позиции главной политической силы в Месоамерике и в частности в низменностях майя, в то же время превратился в прототип Толлана — идеализированной столицы легендарных тольтеков и их мудрого правителя Кецалькоатля. Во времена появления в Новом свете испанцев Толлан в сказаниях многих месоамериканских народов, в частности могущественных ацтеков, предстает как своеобразный земной рай, место, откуда берут начало устоявшиеся нормы общественной и политической жизни, происходят царские династии. В ряде колониальных источников раз за разом встречаем воспоминания о прибытии целых народов на новые земли из далекой прародины, часто расположенной на западе. Например, майя горной Гватемалы, киче и какчикели, считали, что происходят из Тулана-Суйвы и достигли места своего теперешнего проживания после длительного путешествия. Вполне логично, что для царей майя в эпоху поздней классики Теотиуакан стал именно таким Толланом, тем более их представления основывались на воспоминаниях о реальных событиях конца IV — начала VI веков: гегемонии «западных императоров» и прибытии основателей многих династий из Виинте’нааха.