Начать придётся издалека, – но это только на первый взгляд кажется далёким, ибо всё, что касается человека, необычайно переплетено и взаимосвязано. Уже много лет я разрабатываю концепцию существования видовых различий в человечестве. Базируется она на антропологическом учении Бориса Фёдоровича Поршнева (1905-1972 гг.). Этому великому русскому учёному удалось совершить действительно казавшееся уже невозможным, перед загадкой происхождения человека учёный мир, расписавшись в собственном бессилии, опустил руки. Б.Ф.Поршнев создал науку палеопсихологию – объединил весь комплекс разрозненных знаний о человеке (от палеоантропологии до патопсихологии и социологии) и выдвинул самую достоверную на сегодняшний день гипотезу происхождения человека (антропогенеза) [1].

Суть её состоит в том, что предки человека – т.н. троглодитиды (от австралопитеков и до палеоантропов) не были никакими охотниками, убийцами. Это были всеядные, в немалой степени растительноядные, но преимущественно плотоядные высшие приматы, пользующиеся обкалываемыми камнями как компенсацией недостающих им анатомических органов для расчленения костяков и разбивания крупных костей животных и для соскрёбывания с них остатков мяса. Однако для умерщвления животных никаких – ни анатомо-морфологических, ни нейрофизиологических – новообразований у них не было.

Это были некрофаги, падальщики: они лишь выискивали кости крупных травоядных животных, павших или убитых настоящими хищниками, и своими пресловутыми «орудиями труда» – каменными рубилами – раскалывали их и добывали таким образом костный мозг. Отсюда – и прямохождение (нужно было носить или камни или кости), и огонь (при обработке камней сыпались искры), и почти полная потеря волосяного покрова (от постоянного общения с огнём и воздействия солнечной радиации). Итак, прямоходящие бессловесные приматы, использующие камни в качестве орудий, но не для охоты или какого-то там труда.

Непосредственные же предтечи же человека (палеоантроповые гоминиды, или троглодиты) во времена последнего ледникового периода, попав в экстремальные экологические условия, расщепились на два подвида на почве возникновения редчайшего среди млекопитающих феномена – «адельфофагии». что переводится как «поедание собратьев». Все признаки каннибализма у палеоантропов, какие известны антропологии, прямо говорят о посмертном поедании черепного и костного мозга и, вероятно, всего трупа подобных себе существ. Произошёл переход части популяции – «кормимых» – к хищному поведению по отношению к представителям другой части популяции – «кормильцев». Пра-человек из поедаемой, пассивной группы «кормильцев» приобрёл рассудок от страха быть убитым существом внешне очень похожим на него.

В основе человеческого мышления, речи лежит т.н. дипластия, или словесный образ, заменяющий в сознании каждый воспринимаемый объект внешнего мира по принципу тождества «и-и». Ничего подобного нет в знаках животных. Слово одновременно – и тождественно обозначаемому предмету, и полностью отлично от него, что совершенно абсурдно. Логика и синтаксис, практическое и теоретическое мышление есть не что иное, как деабсурдизация. «Я могу быть убит таким же существом как и Я!» От этой жуткой «первомысли» предок человека как бы «сошёл с ума», стал невротиком. Это и явилось первичной дипластией: «Федот, да не тот!» Именно это потрясение и стало первым проблеском гоминизации животного, появления у него само-осознания, т.е. способности посмотреть на себя со стороны, вырваться из рамок конкретно-предметного интеллекта животных. Человек «овладел собой как предметом» [44]. Начался бурный, лавинообразный процесс становления второй сигнальной системы, полностью перестроившей высшую нервную деятельность этого удивительного примата, взорвавшей всю его видовую судьбу, ставшую небезызвестной нам историей человечества.

Одновременно при этом само-осознании (иначе говоря – при рождении рассудка) происходит и неизбежное запечатление, или т.н. «импринтинг» хищного поведения, в результате которого убийства себе подобных предстают перед рассудочным человеком на долгие века как естественные. В этом плане страшный «импринтинг человекоубийства», ставший величайшим трагическим заблуждением человечества, видится как высочайшая цена, уплаченная людьми за приобретение ими рассудка.

Значимость поршневского палеопсихологического открытия состоит ещё и в том, что выводы его теории полностью применимы и к современности, они позволяют объяснить истинные причины существования морального и социального зла в жизни людей. Из этой концепции антропогенеза с очевидностью следует основополагающий вывод о моральной (видовой) неоднородности человечества, по своему поведению (вернее, по его мотивам) разделяющегося на стадных, правильнее будет говорить общественных людей, и хищников, точнее, хищных гоминид. Этих последних нельзя называть людьми в этическом смысле этого понятия. Они, по определению Гегеля, «морально невменяемы», а если что и отличает людей от животных, так это – нравственность, понятие к животному миру неприменимое. Эта мысль уже сотни лет витает в воздухе. Ещё Конфуций утверждал, что для человека существуют понятия «хорошо» и «плохо», а для животного – нет. Чарльз Дарвин как бы подытоживает: «Я вполне согласен с мнением тех писателей, которые утверждают, что из всех различий между человеком и животными самое важное есть нравственное чувство, или совесть. Мы видим в нём благороднейшее из всех свойств человека» [5].

Современные хищные гоминиды – это нелюди – суперанималы (superanimals – сверхживотные) и псевдолюди – суггесторы (suggest – внушать), манипуляторы-приспособленцы. Хищническая установка включает две зоопсихологические черты: злобность и коварство [54]. Человеческих хищников можно идентифицировать и выявлять уже в детстве, что убедительно продемонстрировал российский педагог, врач Пётр Францевич Лесгафт. Он выявил в своих многолетних исследованиях детского поведения т.н. «школьные типы». «Честолюбивый тип», «лицемерный». «злостно-забитый» – детишки этих типов не имеют и не будут никогда иметь нравственности – таков вердикт учёного в их отношении. «Утром, убив родителей, они вечером заснут сном праведника» [18]. Это и есть подрастающие на горе людям суперанималы и суггесторы. Суггесторов будет точнее всего считать специфическими паразитами, они полностью подпадают в своём поведении под определение зоолога Лейкарта: «являются паразитами в отношении более крупных и сильных организмов, а в отношении равных себе и слабейших они ведут себя как настоящие хищники». Представители всех «элит» обществ ведут себя именно так.

Поэтому столь несхожие существа, какими являются хищные гоминиды и нехищные люди – диффузный вид и неоантропы (у Лесгафта это – «добродушный» и «угнетённый» типы), имеющие различные генотипы, ответственные за диаметрально противоположные поведенческие установки, не могут обладать в то же время хоть как-то совпадающими нравственными параметрами. Отсюда-то и возникает всечеловеческая трагедия – извечная борьба «добра и зла». Усугубляется положение ещё и тем, что часть нехищных людей, из числа обладающих слабо развитым нравственным чувством или попавших в неблагоприятные социальные условия, поддаются влиянию хищности, охищняются, и чаще всего становятся пешками в чужой страшной игре.

Вот в таком прискорбном, но истинном свете предстаёт межвидовая борьба в человеческой истории. В различные времена и эпохи её называли по-разному. Это – и борьба «Добра и Зла», и «Бога и дьявола», и «Света и Тьмы». На самом же деле всё это лишь разные, по-детски наивные, названия смертельного противоборства безнравственной, морально невменяемой кучки хищных паразитов и всего остального – нехищного – человечества.

Самое же страшное в этом извечном противостоянии то, что никакое примирение здесь невозможно. Образумить человеческих хищников нельзя – они действительно невменяемы. В лучшем случае их можно держать в «ежовых рукавицах», но для этого потребовались бы согласованные совместные усилия всего человеческого сообщества, а это пока что является лишь несбыточной (?) мечтой. Поэтому людям нужно быть готовыми к самому худшему варианту развития событий. А пока что необходимо срочно вырабатывать и претворять в жизнь некую мощную, непременно коллективную, стратегию уже не отпора и протеста, а окончательного обезвреживания «внутреннего» врага человечества. Возможно, это будет создание некой жёсткой системы духовной кастовости, вплоть до введения статуса «неприкасаемых», париев для кое-кого из ныне «избранных».

Хищные гоминиды считают собственную моральную ущербность некой «позитивной силой», как это следует из манифестов их «духовных» лидеров. Вот что пишет академик Н.Амосов в статье «Моё мировоззрение» («Вопросы философии», N6, 1992). «Человек есть стадное животное с развитым разумом, способным к творчеству. За коллектив и равенство стоит слабое большинство людской популяции. За личность и свободу – её сильное меньшинство. Но прогресс общества определяют сильные, эксплуатирующие слабых».

Именно в этом русле эксплуатации, всяческого подавления «слабых людей, стоящих за справедливость», и развиваются все события в истории человечества. Но хотелось бы спросить у этого высокоумного учёного, несомненного представителя «сильного, прогрессивного» меньшинства в нашем хилом стаде: в чём именно состоит их сила, помимо заведомого отсутствия совести, сострадания к ближнему и чувства справедливости? И как это в популяции стадных животных могут вдруг появляться особи, напрочь лишённые стадного чувства – кто они в таком случае, если не выродки?!

Существует иллюстративное и очень символичное и поучительное в этом плане этологическое наблюдение К.Лоренца за рыбами – речными гольянами. Если у одной рыбы удалить передний мозг, отвечающий за все реакции стайного поведения, то такой гольян ест и плавает, как нормальный. Единственный отличающий его поведенческий признак состоит в том, что ему совершенно безразлично, если никто из товарищей не следует за ним, когда он выплывает из стаи. «Гольяну без переднего мозга это совершенно безразлично; если он видел корм или по какой-то другой причине хотел куда-то, он решительно плыл туда – и, представьте себе, вся стая плыла следом. Искалеченное животное как раз из-за своего дефекта стало несомненным лидером» [3]. Вот такой печальный научный факт из области ихтиологии, но и у людей то же самое горе – нравственные калеки правят миром.

Совесть, нравственность – это во многом такое же чувство, как и другие: слух, зрение. Следовательно, можно быть «нравственно слепоглухими» от рождения, каковыми и являются хищные гоминиды. Или – «настроить», усилить нравственное чувство позитивным /само/воспитанием, наподобие выработки музыкального слуха, на что всегда способны нехищные люди диффузного вида – лишь бы создались для этого подходящие условия. Неоантропы – это люди, можно сказать, с «нравственной врождённой грамотностью». Высшая ступень духовного развития – это «этическая функциональная грамотность», позволяющая человеку разумному правильно понимать Книгу Жизни, различать, что именно есть добро, и безоговорочно принимать его сторону.

К сожалению, люди очень поздно начали осознавать то, что в их бедах виноваты не некие Высшие Силы, а конкретные морально невменяемые субъекты – то самое «амосовское сильное» меньшинство, или точнее, рыщущие повсюду своры хищных гоминид, превращающие жизнь простых – да, стадных! – людей в кромешный ад. Не менее трагично и положение неоантропов: прекрасно всё понимая, они осознают и собственное бессилие перед лицом мирового зла. Всё же во многом именно от их усилий общий вектор этического развития человечества с т.н. «осевого времени» направлен в сторону «добра». Карл Ясперс определяет «осевое время, таинственно начавшееся» почти одновременно в течение немногих столетий (от 800 до 200 гг. до новой эры) в Китае, Индии и на Западе, как тот исторический момент, когда возникает новое осознание человеком своего бытия и самого себя. «В осевое время происходит открытие того, что позже стало называться разумом и личностью» [48]. Эта «тайна одновременного начала осевого времени» в нескольких точках Земли видится Ясперсу поразительной и неразрешимой мировой загадкой вселенского масштаба.

Более правомерной видится постановка этого вопроса в совершенно иной плоскости: до какой же степени недоумно человечество, что так поздно и почему-то всего лишь в трёх-четырёх местах Земного шара прорвалось, наконец-таки, осознание людьми (да и то – единицами!) ужаса того мира, в котором они оказались, а точнее, который они сами себе создали! Другими словами, началось медленное-медленное рассеивание кровавого тумана «импринтинга человекоубийства».

Но хищные гоминиды всячески пытаются «вывернуть» в другую сторону – «назад к адельфофагии!», и в последнее время эти усилия стали предельно очевидными, в связи с их крупномасштабностью.

Таким образом, всё в человеческом мире обстоит с точностью до наоборот, в сравнении с господствующим мнением, с официальной точкой зрения, исходящей от властных кругов, от пресловутых «элит» обществ. Кто считали и считают себя выше других, «избранное и прогрессивнее». те на поверку оказались самыми настоящими животными, недочеловеками в чистом виде, буквально и безо всяких преувеличений. То, в чём они постоянно обвиняли других, оказалось имманентно присуще лишь им самим, да и ещё в самых чудовищных формах.

Удивительно и страшно смотреть сегодня на то, сколько интеллектуального труда и энергии глубоко мыслящие люди потратили на совершенно беспочвенную, «a la Амосов», апологию существования зла в мире. Неустранимость морального зла из жизни человеческого общества они аргументировали тем утверждением, что «добро существует лишь постольку, поскольку существует и зло». И эта аргументация по сей день не потеряла своих горячих сторонников и стойких приверженцев. Вот лишь некоторые из сентенций мыслителей прошлого и их современных последователей.

Августин Блаженный (354-430 гг.): «Из совокупности добра и зла состоит удивительная красота вселенной. Даже и то, что называется скверным, находится в известном порядке, стоит на своём месте и помогает лучше выделиться добру. Добро больше нравится и представляется более похвальным, если его можно сравнить со злом».

Мнение такого видного авторитета, каким был Августин, не могло, по утверждению современного философа Л.Е.Балашова [33|. не сыграть свою зловещую роль, оно эхом разнеслось по истории вплоть до нашего времени. Профессор теологии в романе Томаса Манна «Доктор Фаустус» говорит, развивая мысль Августина: «Но чем стало бы добро без зла»? Оно потеряло бы критерий для сравнения своего качества. Зло становится ещё злее, если есть добро, а добро ещё добрее, если есть зло. Вот почему Августин говорит, что функция зла заключена в том, чтобы сильнее оттенить добро. Святость, господа, немыслима без искушения".

Якоб Бёме (1575-1624 гг.): «Зло – необходимый момент в жизни и необходимо необходимый… Без зла всё было бы так бесцветно, как бесцветен был бы человек, лишённый страстей: страсть, становясь самобытною, – зло, но она же – источник энергии, огненный двигатель. Доброта, не имеющая в себе зла, эгоистического начала – пустая, сонная доброта. Зло есть враг самого себя, начало беспокойства, беспрерывно стремящееся к успокоению, т.е. к снятию самого себя».

Бернард Мандевиль (1670-1733 гг.): «То, что мы называем в этом мире злом, как моральным, так и физическим, является тем великим принципом, который делает нас социальными существами, является прочной основой, животворящей силой и опорой всех профессий и занятий без исключения: здесь должны мы искать истинный источник всех искусств и наук: и в тот самый момент, когда зло перестало бы существовать, общество должно было прийти в упадок, если не разрушиться совсем».

Иоганн Гёте (1749-1832 гг.): «Всё. что мы зовём злом, есть лишь обратная сторона добра, которая необходима для его существования, как и то, что Zona torrida должна пылать, а Лапландия покрываться льдами, дабы существовал умеренный климат».

Позиция этих авторов выглядит убедительной и даже неоспоримой, они, действительно, по-своему правы. Зло существует в реальной жизни. Но выслушаем категоричный, но по-философски четкий и безукоризненно логичный «методологический совет» уже упомянутого Л.Е.Балашова.

"В самом деле, добро и зло могут выступать как полюсы моральной действительности. Однако, можно ли на этом основании считать верным утверждение, что добро «имеет смысл лишь постольку. ПОСКОЛЬКУ существует ещё и зло»?! Нет, нет, и ещё раз нет! Да, добро и зло соотносительные категории. Но соотносительность их можно понимать по-разному, как соотносительность действительно, в равной мере существующих полярных начал подобно соотносительности северного и южного полюсов, и как соотносительность действительного и возможного, подобно соотносительности здоровья и болезни (человек может быть действительно здоровым и лишь потенциально больным, и наоборот, если он действительно болен, то лишь потенциально здоров). Бывают, конечно, эпохи, периоды в истории и просто ситуации, когда добро и зло в равной мере существуют и противоборствуют, когда трудно оценить, что сильнее: добро или зло. В таких случаях можно говорить об этих категориях как полярных началах моральной действительности. Но на этом основании нельзя утверждать, что существование зла всегда, во всех случаях необходимо для существования добра, что добро только тогда является положительной моральной ценностью, т.е. добром, когда оно противостоит реально существующему злу. Безусловно, зло может оттенять добро и «способствовать» его возвеличиванию, но отсутствие или исчезновение зла из реальных отношений между людьми не влечёт за собой исчезновение добра, нравственности. Подобно тому, как люди предупреждают наступление болезни, голода, принимая различные меры, они научатся и будут предупреждать появление зла, не позволяя ему перейти из сферы возможности в сферу действительности. Добро является отрицанием зла не только в том смысле, что оно преодолевает существующее зло или противоборствует ему, но и в том смысле, что оно может выступать как профилактическая мера, как предупреждение возможного зла.

Бетховен создал свои гениальные симфонии. Этим он оказал великую услугу человечеству. Разве это его добродеяние имеет смысл лишь потому, что существует ещё и зло? Какая нелепость! Добро имеет самостоятельную ценность и не нуждается в том, чтобы зло его оттеняло и возвеличивало. Мы вдохновляемся музыкой Бетховена независимо от того, существует зло или нет. Есть много на свете проблем и дел, где нужна человеческая энергия, страсть, воля к победе и где моральное зло только мешает.

Нацисты во время второй мировой войны уничтожили в лагерях смерти миллионы людей. Разве мы можем хоть в какой-то мере оправдать это преступление против человечества ссылками на то, что злодеяния необходимы для придания смысла добру, для его оттенения и возвеличивания?! Ф.М.Достоевский отказывался верить в то, что зло нельзя победить. «Люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей».

Итак ясно, что добро и зло нельзя рассматривать только в плане сосуществования: их необходимо рассматривать в более широком плане, а именно, в плане возможности и действительности, действительного и возможного существования. Они могут сосуществовать и противоборствовать как полюсы моральной действительности, а могут соотноситься как действительное и возможное (в частном случае, как норма и патология)".

Вот здесь-то и лежит ключ к пониманию человеческих социально-психологических проблем. Не трагическое и благородное противостояние сил «добра и зла», «света и тьмы», не «единство и борьба противоположностей». а именно – норма и патология. Другими словами, добро и зло – это не «два сапога одной пары», а хорошая, добротная обувь в гадкой грязи. Это справедливо и в отношении к непомерной агрессивности, и вообще к асоциальному поведению части человеческих индивидов (хищных), и точно так же – к сексуальным извращениям.

Конечно же, легко возразить, что раз прачеловеческая хищность стала первотолчком для становления Homo Sapiens, то её ни в коем случае нельзя считать патологией, и она должна иметь полное право на дальнейшее существование. По-видимому, именно такого рода позиция в неявной, неосознанной форме и лежит во всех вышеприведённых «похвалах злу». Люди несомненно чувствовали естественность (природность, врождённость) злобности, потому и пытались как-то «пристроить» её к человечности, гуманности. В этом заключается «методологический» просчет. Если что-то является причиной некоего следствия, то это вовсе не означает, что причина обязана всегда сосуществовать со своим следствием. Первая ступень космической ракеты – очевидная и несомненная «первопричина» полёта, но если её не отбросить, то вряд ли тогда спутник выйдет на орбиту. Точно такая же ситуация с человеческой хищностью, разве что пострашней неудачного ракетного старта: если агрессивность в человечестве в ближайшее время не будет обуздана и отброшена, то для землян наступит всеобщий крах.

Поэтому представляется очень важным рассмотрение сексуальной сферы, как одной из производных агрессивности человека (точнее, его жизненной энергии) и, в первую очередь, рассмотрение аномальной сексуальности, как несомненной патологии. Здесь: норма – продление рода, естественные сексуальные отношения мужчины и женщины, всякое отклонение – патология.

Агрессивность напрямую связана с сексуальностью – это, так сказать. «анатомический» факт (от любви до ненависти, как говорится, один шаг). Они как бы, соответственно, первая и вторая производные функции – F – жизненной энергии (animal spirits), т.е. общей энергичности, настойчивости человека. И вот если эта самая агрессивность – F' – патологически направлена на существ внешне похожих или на таких же (хищные гоминиды, надо сказать, беспощадно атакуют всех без разбора, в том числе – и друг друга), то и сексуальное влечение – F'' – должно иметь такую же весьма специфическую направленность.

Моя мысль в отношении к половым извращениям предельно ясна и проста. Но далеко не всякая простая и ясная мысль бывает правильной, поэтому доказательству и обоснованию этой «ясной как солнечный день» мысли посвящена вся эта книга. Раз человеческая агрессивность прочно связана с эротическим влечением, а у хищных гоминид эта агрессивность патологична и/или гипертрофированна, то точно так же должна складываться у них ситуация и на «сексуальном фронте». Неслучайно, видимо, даже общепринятый символ любви – пробитое стрелой сердце (изображённое на нижнем колонтитуле) – представляет собой не что иное, как «ранение, несовместимое с жизнью», как выражаются патологоанатомы-криминалисты. Действительно, любовь, овладение женщиной метафорически достаточно легко сравнить с некой битвой, даже – кровавой (дефлорация). Брак – форма закабаления (увод в рабство), а символ супружества – пересекающиеся кольца – это, очень похоже, кандалы.

Понятно, что это соответствие носит «обратимый» характер, т.е. от сексуального извращенца следует с очень большой долей вероятности ожидать и патологии в сфере «внесексуальных психофизиологических взаимодействий» людей. Здесь, как и в знаменитом некогда «основном вопросе философии» о соотношении материи и сознания, невозможно выявить «что первично, а что вторично»: агрессивность или сексуальная извращённость. Примеров этого «изоморфизма» (или «гомоморфизма»?) можно привести несчётное множество.

Когда люди сталкиваются с беспричинной (т.е. «бескорыстной»: без напрашивания на «мзду») несправедливостью чиновников, что квалифицируется психиатрами как «должностной садизм», то первое, что автоматически приходит на ум пострадавшим, так это предположение: уж не педераст ли этот строгий и придирчивый господин-товарищ. Если же подобное должностное лицо – женщина, то в её адрес также следуют непроизвольные и нелицеприятные – устные или мысленные – сексуально окрашенные определения: «блядь», «сука», «курва» и т.п. И вообще, матерная ругань – это первейшее и очевидное проявление связи между сексуальностью и агрессивностью. А по тому характеру, какой носит эта непристойная брань, можно также достаточно определённо судить о хищности или степени охищнения матерящегося субъекта – гетеросексуальная (именно матерная) брань или же извращённая нецензурщина – всяческая там анальная, оральная, зоофилическая и т.п. словесная похабщина.

Очень любопытный факт взаимосвязанности секса и агрессивности отмечает Фридрих Энгельс. В каждом крупном революционном движении (на любом участке социального спектра) вопрос «любви» выступает на первый план. Даже «хлебные» и «медные» бунты, не говоря уже о «винных революциях», всегда сопровождаются сексуальным разгулом (обычно групповым, «свальным грехом»), что, впрочем, больше похоже на безответственные действия нехищных людей, опьянённых и неожиданной «свободой» и буквально – алкоголем, т.е. оказавшихся в охищненных условиях, созданных всё теми же хищными – «революционерами», зачинщиками, подстрекателями.

Обратили своё внимание на эту связь и психиатры, отметив, что проявления её можно найти во многих областях человеческих чувств. Приведём лишь высказывание выдающегося русского психиатра Петра Борисовича Ганнушкина (1875-1933 гг.). «Религиозное чувство и жестокость иногда могут быть рассматриваемы как заменители всесильного сексуального инстинкта».

По большей части, хищные индивиды встречаются на доминантных социальных позициях, они – если не владыки, так «вожди оппозиции», «народные трибуны»: на худой конец, – зачинщики бунтов или террористы. На протяжении всей истории именно они занимали и, к сожалению, занимают поныне большинство властных структур, образуют чудовищный конгломерат «сильных мира сего» [12]. Для иллюстрации ставшего уже банальностью пристрастия правителей к извращённому сексу достаточно будет нескольких примеров, которыми кишмя кишит вся история человечества. Перенесёмся на минуту в Древний Рим. Правление знаменитого императора Луция Нерона. Наш гид – Гай Светоний Транквилл [37]. Вот краткое, «экскурсионное» описание сексуальных пристрастий знаменитого императора.

«Мало того, что он жил и со свободными мальчиками и с замужними женщинами: он изнасиловал даже весталку Рубрик)… Мальчика Спора он сделал евнухом и даже пытался сделать женщиной: он справил с ним свадьбу со всеми обрядами, приданым и с факелом, с великой пышностью ввёл его в свой дом и жил с ним как с женой… Он искал любовной связи даже с матерью, уверяют даже, будто разъезжая в носилках вместе с матерью, он предавался с нею кровосмесительной связи… А собственное тело он столько раз отдавал на разврат, что едва ли хоть один его член оставался неосквернённым. В довершение всего он придумал новую потеху: в звериной шкуре он выскакивал из клетки, набрасывался на привязанных к столбам голых мужчин и женщин и, насытив дикую похоть, отдавался вольноотпущеннику Дорифору, крича и вопя как насилуемая девушка. За этого Дорифора он вышел замуж, как за него – Спор».

Легко возразить, что Нерон – не доказательство, мало ли безумцев бывает на венценосных постах, можно ещё и чудовище Калигулу с маразматиком Тиберием сюда же добавить, как и многих других власть имущих изуверов, но всё равно это ничего не доказывает. Время-де было такое. Но дело в том, что уж очень много совпадении такого рода в истории, здесь необходимы статистические данные, которые, к сожалению, история обычно утаивает, хотя и не всегда ей это удаётся. Так, вся, приводимая тем же Светонием, родословная нашего Луция Нерона – аж от прапрапрадеда – описывает предков «безумного» императора как субъектов крайне безнравственных. Дай им ту же свободу, что и Нерону, они наверняка выказали бы не меньшую «сексуально-политическую доблесть». Кроме того, существует и «обратная связь»: непомерная жестокость присуща многим сексуальным извращенцам. Вряд ли это случайно, взаимосвязь здесь существует, и, несомненно, очень прочная, хотя, возможно, и причудливая. Можно вспомнить одно из «откровений» А.Р.Чикатило: впервые он испытал оргазм во время созерцания падающего с горного обрыва автобуса с находящимися в нём детьми.

Сейчас у нас в стране сложилась необыкновенная, доселе небывалая нигде в мире ситуация – Россия вновь «впереди планеты всей», в этот раз не по балету, а по бестолковой распущенности двух, прежде так или иначе, но жёстко упорядоченных, общественных структур: властных элит и сексуальных меньшинств. Власть имущих все ругают почём зря, в том числе и в первую очередь, они сами хают друг друга. И никого из таких, как объективных критиков, так и безответственных горлопанов особо не трогают, как будто так и надо. В то же время, и извращенцы всех мастей сейчас получили большую свободу действий: у них объединения, деньги, печатные издания и т.п. Мало того, их сейчас все хвалят, а СМИ этих «героев дня» прямо-таки на руках носят. Мне кажется, что во всём этом наметилась определённая тенденция. Тут можно высказать одну идею, возможно, фантастичную и несбыточную, но всё же заслуживающую внимания.

В своих взаимоотношениях с собственным хищным подсемейством человечеству давно уже пора «сбросить маски», или «поднять забрала», или «поставить точки над i», не знаю как здесь сказать точнее. Одним словом, сейчас у хищных гоминид появилась прекрасная возможность «сыграть в открытую» с обычными людьми – с нехищным большинством. Человечество давно уже «засекло», что оно играет со злобными, коварными шулерами в навязанные теми игры, но не акцентировало особо своего (и их) внимания на этом обстоятельстве, а так – лишь слабо и невнятно роптало, недовольно «вякало». Но вот сейчас пришло время – хищных шулеров схватили за руку и сказали им прямо в глаза, что их игра принимает неприятный и очень опасный для всех оборот. Так что нужно или менять правила, или прекращать игру вовсе. Надо, наконец-то, начать называть всё своими именами: политики-подлецы, финансовые аферисты-проходимцы, мафиози-нелюди, сексуальные маньяки-зверьё и т.д. Всё это должно само собой разуметься и фиксироваться документально: не хочешь жить по нравственным законам большинства человечества – записывайся в соответствующую «группу риска» и действуй официально: воруй, насилуй, грабь, прячься. Но если попадёшься, то не нужно будет оправдываться, всё честно – это твой «бизнес», просто тебе не повезло – ты как бы «обанкротился», и тебя будут судить. Не запишешься – наказание на порядок тяжелее – ведь ты вне закона, и таких нельзя будет защищать от народных расправ, самосудов по типу «судов Линча», и даже, возможно, специально выдавать их пострадавшим – для совершения немедленного и юридически необременительного для государства возмездия.

Кстати, сама идея «народной расправы» с извергами всегда была, остаётся и будет предельно популярной в народе. В 1997 г, осудили некоего Косарева за изнасилование малолетних детей. Он изобличён и сознался более, чем в 150 преступлениях, им совершённых. Его приговорили к 15 годам лишения свободы (по году за десяток считали, что ли?). Родственники потерпевших просили выдать его им для того, чтоб разорвать изверга на куски. Но, понятно, – не выдали. Раньше у нас в стране была статья, по которой за изнасилование детей полагалась смертная казнь. Но теперь у нас демо/но/кратия, – отменили. Чисто логически: ну кто, в здравом уме будучи, может ратовать за отмену такой статьи? Только – хищные гоминиды, они все потенциально способны на подобное, и у них это не вызывает бурной психологической реакции, типа всплеска негодования и ненависти к чудовищу. Они, видимо, рассуждают примерно так: «Ну, изнасиловал… Ну, ребенка… Ну, сотню-другую… Одним больше, одним меньше… Чего тут страшного? Вот убивать за это меня… гм… такого – вот это преступление!»

Чуть позже поимки Косарева, правоохранительные органы выловили Дмитрия Карпова, ещё незадолго до того – весьма популярного директора детского интерната. Его методиками воспитания детей восхищались многие педагоги. Оказался растлителем-педофилом и садистом. Ещё – и «артистом»: снимал свои сексуальные «подвиги» на видеоплёнку. Его «настоятельно, изо всех сил» (некие хищные силы определённо стоят за всеми такими чудовищами) пытались признать невменяемым, психически ненормальным, и в декабре 1997 г, в институте им. Сербского определили-таки его «больным человеком», предполагалось, что после двух-трёх лет «лечения» его можно будет спокойно выпустить на свободу. Реакция детей – бывших подопечных этого монстра – на такое «гуманное» решение властей вполне понятна: «если его выпустят, он начнёт нас убивать, единственный выход – это нам самим собраться и убить его!» Этих детей можно понять, но как нужно понимать защитников подобных извергов?!

У сторонников «гуманного» отношения к преступникам всегда нелады с логикой. Их главный довод за отмену смертной казни: убивая преступника, общество само-де становится убийцей. Ещё есть много «мелких». дополнительных аргументов, совершенно несуразных, типа – «смертная казнь обходится обществу дороже, чем пожизненное заключение» (расходы на штат палачей, техническое оборудование и т.д.). Тем более никак не может быть дороже многолетнего содержания на казённом коште матёрого убийцы простенький ритуал забития чудовища камнями и закапывания его в землю, с учётом несомненной бескорыстности исполнителей этих «похоронных обрядов». Да и землю нужно выбирать бросовую, из самых-самых неудобий, быть может, на ней потом что и вырастет – всё ж удобрения-то из подобных монстров, бесспорно, хорошие («хоть шерсти клок»).

Ведь это же – оборона, общественная самозащита! Главное здесь – кто первый начал, он-то и должен получить адекватный и назидательный для других потенциальных агрессоров ответ. Именно таков принцип оборонительных войн. По абсурдной же логике лже-гуманистов выходит, что факт нападения на нас гитлеровской Германии не давал нашему народу морального права убивать фашистов, ибо мы в этом случае тоже становились такими же убийцами, как и они. Мы должны были бы, наверное, обращаться в Лигу Наций за разъяснениями, а немцев, соответственно, приговорить к пожизненному проживанию на нашей территории (до Урала, как они хотели).

К слову сказать, если учесть, что война России с Западом тогда не закончилась, а продолжилась в «холодном» виде, и мы её практически проиграли, то следует ожидать именно захвата нашей земли, что и проводится в жизнь путём узаконения её купли-продажи. «Мировой наркобизнес с годовым оборотом 600-800 млрд. долларов уже приготовил огромные суммы „горячих“ денег для приобретения нашей земли. Это считается самым выгодным способом „отмывания“ денег. Бешенный напор „демократов“ не должен удивлять: ежегодно наркобизнес выделяет 100 млрд. долларов на подкуп политиков и журналистов и на контракты наёмным убийцам для устранения неподкупных. В мутной воде преступности наши политики продавливают приватизацию земли» [34].

Конечно, ввести подобные правила «открытой игры с саморегистрацией» в отношении к преступникам – это, видимо, нереально. Хотя, в принципе, и не исключено, что многим суггесторам («честолюбивому» подвиду) и уж тем более «гордым» суперанималам понравятся подобные «честные» правила в бесчестной и аморальной игре – «кто кого?!» Большинство суггесторов, особенно – коварного, «лицемерного» подвида, конечно, на такое дело не пойдут, либо только сделают вид согласия, и в любом случае они будут продолжать маскироваться под честных людей. Так же точно наверняка будут избегать «регистрации» и разного рода маньяки, типа Чикатило или упомянутых выше Косарева и Карпова. Все они окажутся автоматически выключенными из юридических игр. Побоятся (и это отрадно!) участвовать в них и многие нехищные люди, которые в других бы условиях оказались в объятиях преступного мира. Это всё усложнит игру, сделает её для «зарегистрированных» хищных гоминид ещё более привлекательной и, наконец-то, по-настоящему престижной: «Я – Зорро! Ловите меня! Я вам не какой-нибудь мерзкий подпольщик Чикатило! Я – вор в настоящем законе! У меня – отметка в паспорте!»

Для такого дела, кстати, можно было бы использовать отменяемую ныне в России «пятую графу» в паспорте: «национальность». Указывать видовую принадлежность – у хищных гоминид ранняя видовая самоидентификация, они прекрасно чувствуют своё отличие от других («избранность»), способность оказывать на окружающих негативное психическое воздействие, в отличие от нехищных людей, которые зачастую всю жизнь так и проводят в бесправии и нищете, и тем не менее наивно полагают, что «все люди братья». Не хочет хищный индивид «светиться» – пусть «пишется по матери»: «честный человек». И положение очень схожее: ну кто, скажите на милость, человек какой на Земном шаре национальности может быть против того, чтобы регистрировали его национальную принадлежность?! Грузин, чеченец, наверное, убил бы того чиновника, который посчитал его евреем, русским или поляком, да ещё и записал ему это в паспорт, как, вероятно, обиделся бы и курд, если его обозвать турком, испанцем или армянином. Хотя, в принципе, есть множество людей относящихся совершенно безразлично к собственной национальности, обычно это – представители очень смешанных национальных «кровей».

Такое положение дел, и вправду, полностью совпадёт с функционированием шпионских структур, все уголовники будут «в официальных званиях». подобно «разведчикам» – таким же жуликам и проходимцам, но – на государственной службе. Собственно, многие крупные воротилы подпольного бизнеса именно по таким правилам уже и орудуют: полиции они прекрасно известны, но «взять по закону» их не могут. Мелкие уголовники тоже практикуют нечто подобное: ходят в вызывающих, приметных нарядах, не говоря уже о татуировках-"ксивах". В Чикаго времён Аль Капоне гангстеры были приметны «по одёжке», как и в СССР 20-х годов уголовную шпану тоже сразу было видно по «фартовым» кепочкам и пиджачкам – мол, «расступись народ. Федька Рваный идёт!» Да и теперь, многие наши нынешние «новые русские бандиты» носят специфическую одежду, чуть ли не униформу, их сразу видно. До последнего времени они носили малиновые пиджаки и длинные кашемировые пальто, но «мода» и здесь быстро меняется.

Всё это – типичное проявление «актёрского» тщеславия, желание признания толпы, стремление сорвать пусть хоть какие, но всё же – аплодисменты. Где-то здесь же, очень близко – «комплекс Герострата». Ведь артисты тоже в большинстве своём суггесторы – тщеславные, самолюбивые существа, им просто не хватает смелости войти в другую группу риска (помимо, понятно, гомосексуальной или алкогольно-наркотической). Но когда сильные мира сего приглашают артиста на роль политика, то он радостно соглашается, и если у него достанет дисциплинированности (не дебоширить, не «смолить», приходить вовремя и не очень пьяным на саммиты и т.п.), то он становится вполне приличным политиком (С.Говорухин, М.Ульянов), вплоть до президента (Д.Рейган) или императора (Л.Нерон). На высших должностях артисты уже иногда могут позволить себе «расслабиться», и «покуролесить».

Мафиозные кланы давным-давно стремятся к подобной «официальной части»: у них есть звания – солдаты, офицеры и т.п. Но общественное мнение не признаёт этой субординации – теневого «табеля о рангах», и «благородным» гангстерам это, должно быть, очень обидно. А следует признать и объявить официально воину – народ против хищных угнетателей, стадо буйволов против стай гиен и шакалов. Сейчас признаны лишь политики и финансисты, постепенно получают свои права «сексуальные меньшинства», осталось лишь дело за уголовниками, и они должны, наконец-то, получить свои нелюдские права. В принципе, это не что иное, как создание в обществе кастовости, или сословности, адекватной реальному положению дел.

К тому же надо признать, что т.н. гражданское («правовое») общество есть не что иное, как порождение именно уголовных структур, их «законнорождённое» детище. Через беспредел – к правосознанию, прямо-таки, «через тернии к звёздам», – в уродливой миниатюре. При бесконтрольном разгуле уголовщины невозможно создать приемлемое общежитие из-за перманентного взаимного смертоубийства. И вот почти все, во всяком случае большинство граждан, поневоле соглашаются беспрекословно подчиняться общему для всех Закону. Подобное произошло в США, когда дикий разгул беззакония со стороны тамошних «ковбоев» и гангстеров довёл общество до крайности.

Правда, если бы «СУДЫ Чарльза Линча» получили для себя хотя бы неофициальное признание и стали повсеместными, то тогда возможно было бы создание в Америке «традиционного» общества, как и в России. Вспомним, как российские крестьяне расправлялись с конокрадами – с помощью «пер-анусного» деревянного кола: а отводи бы они их каждый раз в околоток, те бы там откупались у продажных чиновников и вновь оказывались бы на воле. Зато в итоге в России появились бы «права личности». Но в США бандитов (т.е. хищных гоминид) оказалось слишком много, к тому же постоянно прибывало иммиграционное «подкрепление», и для создания традиционного общества необходимых условий не создалось. «Суды Линча» получили на некоторое время распространение, но приобрели в основном расистскую, анти-негритянскую направленность. Америка стала Америкой: империей – главным средоточием и экспортёром мирового зла.

А то, что пальму первенства в этом «соцсоревновании» США настойчиво отдавали СССР, являлось чисто отвлекающим маневром, по типу «валить с больной головы на здоровую» (хотя тоже бывшую не очень уж и «здравой»). В резолюции совещания промышленных магнатов США, проведённого сразу же после знаменитой речи Черчилля в Фултоне, положившей начало «холодной войне», было заявлено: «Россия – азиатская деспотия, примитивная, мерзкая и хищная, воздвигнутая на пирамиде из человеческих костей, умелая лишь в своей наглости, предательстве и терроризме». Если заменить первые слова резолюции на «США – американская». то ничего, в сущности, не изменится. Вот уж, действительно, неясно что здесь: не то «держи вора!», не то «нечего на зеркало пенять, коли рожа крива», а может быть – «вор у вора украл дубинку».

Точно так же, как в гангстерской Америке, в лагерных зонах беспредел устраняется лишь признанием власти «авторитета» – общего для всех пахана. Кстати, если в зоне авторитетом бывает суперанимал (обычно «суровый, но справедливый»), то там царит порядок, справедливость (конечно же, своеобразно понимаемая, с «местным колоритом» как бы), если же у власти в зоне оказываются суггесторы (как правило, коварные и беспринципные), то тогда неминуемо наступает знаменитый «беспредел». Точно так же обстоят дела и с высшей государственной властью. Там нередко оказываются такие чудовища, что просто диву даёшься – как же это люди не понимают, что ими правят нелюди, которым если и есть где место на Земле, так это – в нешироких, но достаточно глубоких ямах, в которых их удобнее забивать камнями: и не вылезти, и не промахнёшься!!

В более поздние исторические времена культура и цивилизация несколько повлияли на поведение (но не нравы!) правителей, но – лишь внешне, нисколько не изменив их психологическое нутро. Внутренний агрессивный и сексуальный извращённый «реликтовый» фон остался полностью нетронутым. Он лишь приобрёл для себя сублимационные формы, – нравственный прогресс здесь невозможен. Агрессивность и сексуальная извращённость перетекли в политику – внутреннюю и внешнюю. Если Нерон, Калигула не стремились «хорошо» вести войны, удовлетворяясь «дворцовым разгулом» (в периоды их правления империя терпела военные неудачи), то верховные чудовища Средневековой. Новой и Новейшей истории не могли их не вести, другого выхода для своих агрессивных потенций у них не было. Все они стали заложниками друг у друга, ибо финансовые воротилы мира создали новые правила игры, и никто не мог их нарушить. Как только кто-то из них начинал впадать в естественный для себя царственный разгул и разврат, то это немедленно сказывалось на положении государства и его правителе. Хотя, конечно же. «счастливые» исключения бывали. Например, «Король-Солнце» Людовик XIV довольно-таки счастливо скоротал свой солнечный, действительно безоблачный королевский век, доведя, правда, Францию до крайнего истощения.

Если бы предоставить возможность всем современным высшим сановникам беспрепятственно предаваться любым формам разврата и дать выход для их агрессивности, к тому же сделать их «бессменными», дабы они не боялись смещения со своего государственного поста, то внешняя политика прекратила бы течение своё. Конечно же, при этом государственным мужам ещё и необходимо быть подлинными хозяевами в своём доме, что далеко не всегда обстоит именно так, правят бал не они. Образно говоря, если бы Рейган пил и плясал, подобно советским правителям брежневского периода, то холодная война так и закончилась бы вничью, выдохлась. Но Рейгану такой возможности «расслабиться» не давали его финансовые кукловоды, а Брежневу, наоборот, ими же предоставлялся «режим наибольшего благоприятствования» в протекании его – государственного звучания – маразма. Горбачеву те же силы потворствовали в его говорильном пороке, «спикеризме», как вероятной сублимации его латентной (скрытой) орально-генитальной гомосексуальности. Так же точно и Ельцину подливала в стакан некая невидимая «окаянная рука», и он пропил и СССР, и Россию в буквальном смысле. Так пропивают ради шумной гулянки с многочисленными сомнительными «дорогими друзьями» единственную корову-кормилицу, а на закуску пускают последнюю курицу (Курилы, острова на Амуре).

Второй момент (в плане развития темы «нелюдской проблематики»). Та же закономерность (хищное, безнравственное доминирование) прослеживается и в творческой человеческой деятельности, ибо сексуальность связана и с творчеством, как с одной из своих собственных сублимаций. Можно говорить, что творчество (весь созидательный труд) – это как бы третья производная – F"'– всё той же базисной функции жизненной энергии (animal spirits), и также зависит от степени и характера имманентно присущей человеку агрессивности. Вот почему столь много творится мерзости и непотребства в художественном творчестве, в сферах «высокого искусства». Там тоже заправляют хищные «творцы» и их приспешники (эпигоны). «Каков поп – таков и приход».

Некогда, в XIX веке искусствоведами поднимался вопрос о «культурном терроризме», присущем всему европейскому художественному творчеству, о диктате немногочисленных «классиков», законодателей мод, которому вынуждены подчиняться все остальные. Искусство, литература на 90% отображают или воспевают зло как таковое, откровенно паразитируют на нём. Но это тема требует для себя особого, более полного освещения, чему будет посвящена книга «Хищное творчество. Этические отношения искусства к действительности» (здесь использован парафраз с известной магистерской диссертацией Н.Г.Чернышевского, одним из первых серьёзно «зацепившего» хищных «творцов»).

Можно определённо утверждать, что хищные гоминиды побеждают человечество на двух фронтах: у них в руках практически вся финансовая и политическая (в ряде обществ дополненная мощнейшей религиозной догматикой) власть в мире, и также почти полностью они доминируют в сфере массовой культуры (искусство, литература, СМИ). Лишь сексуальная сфера всё ещё противостоит им. Численность нехищных людей, их норма – «уверенная» гетеросексуальная ориентация – оказываются хищным гоминидам не по… зубам, «фигурально» выражаясь. Демографический взрыв есть не что иное, как высвобождение диффузного и неоантропического видов из-под биологического контроля их численности хищными гоминидами. Хотя вполне вероятно, что эти последние могут готовить человечеству некий «убийственный сюрприз».

Натиск хищных гоминид в сексуальной области не только не ослабевает, но всё усиливается. Если бы не было этой экспансии, то, конечно, правильнее всего было бы оставить их в покое (не тронь – смердеть не будет), как и прочих уродов, не несущих никакого зла обществу. К сожалению, извращенцы далеко не безобидны, они опасны. Мужчинам свойственна полигамия, этот этологический механизм уродливо перенёсся и на взаимоотношения извращенцев, в частности, на гомосексуализм (правильнее было бы, наверное, говорить «полигомия»), и поэтому экспансия извращенцев неустранима, происходит постоянное заражение общества развратом. И как нетрудно догадаться, в «генитальном» авангарде этого глобального извращённого секс-наступления находится всё тот же Запад, точнее, часть стран Западной Европы и, главным образом, США, пытающиеся и в сексуальной сфере навязать всему человечеству свой безнравственный новый мировой порядок. Вот лишь несколько примеров, недавних фактов из «новейшей сексуальной истории» США.

«В 80-90 годы в Америке становятся модными содомистские свадьбы. Тысячи геев и лесбиянок заключают „однополые браки“, в некоторых штатах им предоставляется преимущество в усыновлении детей. Содомистские лидеры потребовали, чтобы их браки освящались церковью. Первыми на требование содомитов откликнулись реформаторские синагоги, в которых без особых формальностей „освящали“ браки гомосексуалистов и лесбиянок. В Филадельфии собралась Центральная конференция раввинов реформаторских синагог – всего 1750 раввинов – и официально одобрила „содомистские свадьбы“. „Решение конференции, – заявил раввин А.Кролов из синагоги Эммануэль в Фистфилде (Нью-Джерси), – имеет обязательный характер“. Содомитство было также одобрено многими христианскими церквами США, в частности лютеранами, кальвинистами, евангелистами, а также епископальной церковью, унитариями и методистами» [70].

Католические епископы США в 1997 году выступили с требованием отменить абсолютно все запреты в отношении гомосексуализма, тем самым добиваясь полной «свободы гомоисповедания». Здесь необходимо учитывать распространённость гомосексуализма и садомазохизма вообще среди (не только западного) духовенства, монашества (вспомним мнение Ганнушкина о религиозности), в определённой мере обязанной целибату, обету безбрачия. Понятно, что целибат, как феномен, лишь свидетельствовал об извращённости духовенства, главная же причина – хищность религиозных «владык», в основном – суггесторов. Наверное, те первосвященники, которые пошли на введение безбрачия, и тем паче на признание отношения Церкви к женщине, как к сосуду греха, тоже были далеки от «исповедания» гетеросексуальных норм, скорее всего – «полигомны».

А чуть раньше (и нет ли между этими событиями известной корреляции?). в том же 1997 году в США была выпущена в массовую продажу кукла «друг Барби» – пластмассовый гомосексуалист Билл (уж не по образу ли и подобию Клинтона?). Спрос на ЭТУ изопропиленовую пакость – необычайный, и он всё растёт. Вот она – американская прогрессивность и деловая предприимчивость.

Ну и, конечно же – американский размах. "Летом 1997 года содомиты всего мира отмечали столетие организованного содомистского движения, увенчавшегося победой над христианскими «предрассудками» В течение четырёх месяцев содомиты проводили массовые мероприятия на главных улицах Сан-Франциско, которые были увешаны флагами геев и лесбиянок – «радуга». Улицы города были заполнены толпами с транспарантами, флагами, сатанинскими и содомистскими знаками и символикой. Содомистские «праздники» отмечались в концертных залах, культурных центрах, библиотеках и музеях. «Культурная программа», в частности, включала:

– цикл лекций по истории и практике гомосексуализма и лесбиянства в Большом зале масонского темпла Калифорнии;

– показ классических фильмов о жизни геев и лесбиянок в кинотеатрах города;

– проведение конкурсного фестиваля содомистских фильмов в главном кинотеатре содомитов в районе Кастро:

– открытие Музея сексологии имени Магнуса Хиршфельда.

Кульминацией содомистских торжеств стал большой гей-парад по главным улицам международной столицы содомитов. По официальным данным, в содомистском шабаше участвовало от 500 до 700 тысяч человек с 10 утра до 18 вечера. Хотя гей-парады проходят в Сан-Франциско ежегодно с 1970 года, все жители в один голос говорили, что такого они ещё не видели. Первое, что сразу же поражало, – это массовость и хорошая организованность. С первого взгляда было видно, что сюда вложены очень большие деньги – десятки миллионов долларов" [70].

В тех же США ныне практикуется ставший необычайно модным у средних американцев «культурный отдых трудящихся масс»: они приезжают на спец-курорты, где предаются всяческим формам секса (группового, извращённого). Называется это свинство очень подходяще, прямо-таки символически (хотя всё же достаточно обидно для свиней): «свининг» (swinging – жизнелюбие). К сожалению, для не владеющих русским языком развратных янки эта символичность недоступна.

Дополнительная же опасность извращённого секса для человечества состоит в том, что это непотребство является деструктивным для нормальных взаимоотношений полов. И хотя извращенцев не так уж и много, – в процентном, понятно, выражении (цифры чуть далее), – их аморальное влияние на людей нельзя недооценивать: в абсолютном исчислении их – легионы! Уже одно только перечисление тех мерзостей, которыми они занимаются, не может не оставить в нормальном человеке следов психологической травмы. Но врага надо знать не только в лицо, не помешает и его «генитальный словесный портрет». Итак, перед нами во всей своей «красе»: