Доктор Хирн был сущим дьяволом. Ему было лет сорок, и бог весть сколько он уже пережил на своем веку! Если даже половина того, что о нем рассказывали и что он сам говорил о себе, правда, то и этого с лихвой хватило бы на десяток жизней.

Почему же он до сих пор не остепенился? Вот уже два года как в Марии Орта он нашел женщину, дружбе с которой ему завидовал весь свет. Созданный Мирией образ Кармен был известен как в Берлине, так и в Нью-Йорке. Не только директора больших оперных театров и аристократы вроде Вандербильта, но и истинные потомки рыцарей с богатыми родословными одинаково страстно и безуспешно добивались благосклонности красавицы. Но Мария Орта любила доктора Хирна и была ему верна.

Чем занимался доктор Хирн? Чем он жил? Но ведь я уже сказал, что он был сущим дьяволом. Он представлял себе жизнь как гастрольный спектакль, на который не стоит смотреть серьезно. Если приглядеться к миру, то есть к сцене, где идет этот спектакль, то мир напоминает огромную арену, на которой копошатся миллионы ничтожных пигмеев. И эти пигмеи мнят себя центром Вселенной! Вопреки геологии, которая доказала, что мир существовал миллионы лет до появления человека. Наперекор пастырям, проповедующим, что жизнь человека похожа на легкое дуновение. Наперекор мудрецам, начиная с Платона и кончая Ницше, которые учат людей, что жизнь не стоит того, чтобы смотреть на нее серьезно. Наперекор тому, что люди видят собственными глазами, как великие мира сего, которым они поклонялись, умирают, ничего не унося с собой в могилу и не оставляя заметного следа после себя, — несмотря на все это, каждый культивирует свою значимостью.

Но доктор Хирн думал иначе. Он сознавал свою незначительность так же хорошо, как и незначительность других людей. У доктора Хирна существовало только два убеждения, по которым он жил: ни к чему не относиться серьезно и спасаться от единственной опасности — от скуки. Приличное состояние и природный талант во всех жизненных явлениях, даже самых серьезных, находить смешные стороны давали ему возможность жить согласно этим убеждениям. И так как фрау Орта тоже смотрела на жизнь легко и радостно, то можно было понять, почему доктор Хирн говорил всякому, кто изъявлял готовность его выслушать:

— Если бы мне предоставили выбор, кем я хочу быть, то я хотел бы быть только доктором Хирном, и никем другим.

Хирн любил животных больше, чем людей. Парк, в котором была расположена его кокетливая вилла, напоминал зоологический сад. Он все больше удалялся от людей и поэтому терял свое значение в их глазах. Они смеялись и называли его отшельником, при этом не понимая, что мания людей считать себя венцом творения — вот что было причиной, отталкивавшей от них доктора Хирна. Мария разделяла его воззрения.

У Хирна был тюлень по имени Тони, которого он поймал на песчаной отмели вблизи Копенгагена. Это было чудное, преданное существо. Как только Хирн появлялся возле него, тюлень вылезал из своего бассейна, подползал к хозяину, клал тяжелую голову на колени и смотрел на него своими добрыми глазами. Спокойный образ жизни, который он вел в парке Хирна, достойный уход и хорошее питание — все это сделало из прежнего Тони, ненавидевшего людей, добродушного и благодарного зверя. Кто наблюдал за Тони, тот понимал, что он доволен своей судьбой.

Но с некоторого времени в его глазах поселилась тоска, пропал аппетит, он стал меньше играть. Хирн посоветовался с ветеринаром. Тот прописал лекарство. Но состояние Тони ухудшалось. Хирн вскоре нашел причину этой болезни. На некотором расстоянии от клетки Тони поставили чучело самки тюленя. Уже на следующий день вялая морда Тони ожила, он не отходил от решетки, тянулся по ней вверх и повизгивал. Хирн вошел в клетку к Тони, похлопал его по спине и пообещал найти тюленю подружку.

В тот же день Хирн собрался в Копенгаген. Перспектива долгой разлуки не обрадовала Марию. Хирн предложил ехать вместе, и она попыталась договориться об отмене спектаклей. Однако директор был неумолим. Он заревел в телефонную трубку:

— Если вы уедете, то нарушите контракт и лишитесь права выступать в театре в течение пяти лет!

Мария Орта была в бешенстве. Она так громко затопала своими хорошенькими ножками, что слуги, обедавшие этажом ниже, испуганно вскочили. Она так кусала зубами свой ажурный кружевной платочек, что разорвала его на клочки.

— Плюнь на свое глупое искусство, — советовал Хирн. — Побудь пять лет свободным человеком.

— А через пять лет, — возразила Орта, — я стану старой и уродливой, и ни один директор не захочет меня знать. Нет, это невозможно! Будь милым, Хирн, — молила она нежно, — откажись от поездки. Отложи ее!

— До тех пор, пока ты не станешь старой и уродливой? Нет! Тони не может так долго ждать. Я ему обещал и должен сдержать слово.

— Значит, тюлень дороже меня?

— Как ты можешь так говорить?

— Твоему тюленю нужна самка. Хорошо, я с этим согласна, но мне нужен ты!

Хирн объяснял, что неделя пройдет быстро. Быстрее, чем она выучит новую роль. Но Орта не хотела ничего слушать. Между ними произошла маленькая сцена, и в результате Тони одержал верх.

Петер, преданный камердинер Хирна, служивший у него двадцать лет, упаковывал чемоданы. Мария примирилась с неизбежным и нежно попрощалась с мужем. У Хирна оставалось время до отхода поезда. Он заехал по дороге в гольф-клуб, но не для того, чтобы попрощаться с друзьями, которых ни во что не ставил, а потому, что хотел захватить в дорогу несколько бутылок превосходного шотландского виски. Пока заведующий погребом ходил за виски, Хирн заглянул через высокие стеклянные двери в маленький зал для докладов, расположенный на нижнем этаже. Члены клуба сидели вокруг какого-то господина с резкими и надменными чертами лица. Мужчина говорил, оживленно жестикулируя, и все присутствующие находились под впечатлением от его рассказа.

— Кто этот господин? — спросил Хирн клубного слугу.

— Разве доктор не знает его? — удивленно ответил тот.

— Зачем бы я тогда спрашивал?

— Ведь это мистер Пино! — и так как лицо доктора Хирна ничего не выражало, он добавил: — Знаменитый сыщик.

— Неужели?

— Недавно он задержал трехсотого преступника.

«Тоже юбилей!» — подумал Хирн и осторожно приоткрыл стеклянные двери так, чтобы можно было услышать, что рассказывал знаменитый сыщик. Аудитория была словно загипнотизирована. Слушатели тесно окружили рассказчика и пытались еще ближе подвинуть к нему свои кресла. Взгляды их были устремлены на его губы, и, казалось, они забыли о реальности. Стакан с виски выпал из рук одного из присутствующих, а он этого даже не заметил.

Не прерывая своей речи, Пино, король сыщиков, всунул собственный стакан в его полуоткрытую руку, которая сохранила прежнее положение. Когда же Пино заговорил о том, какую роль сыграл его револьвер во время задержания опасного преступника, и для усиления эффекта вынул из кармана вместо револьвера «вечное перо», многие из присутствующих в испуге вскочили со своих мест и спрятались за тяжелые дубовые кресла.

Хирн несколько раз провел рукой по лбу и спросил себя: «Возможно ли это? В действительности ли я все это вижу и слышу?» История, которую рассказывал Пино, показалась ему нереальной, и поведение членов клуба было для него совершенно непонятно. Пино рассказывал:

— Однажды ночью я шел по пустынной улице. Вдруг вижу, что в одном из домов из окна четвертого этажа свисает веревка. Я моментально взобрался по ней наверх и, достигнув окна, увидел, как в полуосвещенной комнате хозяйничают два бандита. Они вытаскивали все, что было в шкафах, а какая-то женщина, привязанная к стулу, громко стонала. Я осторожно спустился обратно до окна третьего этажа, там обвязал вокруг себя свободный конец веревки и смело влез в комнату четвертого этажа. Бандиты бросились на меня. Завязалась борьба. Во время драки я нарочно запутал веревку вокруг стула, на котором сидела связанная бандитами жертва. Стул опрокинулся, а я начал отступать к окну. Мой расчет оказался верным. Когда бандиты выбросили меня из окна, стул и привязанная к нему женщина последовали за мной.

Мы повисли вместе на веревке перед окном третьего этажа. Я разбил стекло, и мне удалось ухватиться за подоконник. В этот момент бандиты выглянули из окна. Они принялись тащить наверх веревку, на которой висел я и несчастная жертва. Но я успел схватить стул и втащить его на подоконник, а затем перерезал веревку. Бандиты, тянувшие веревку, шлепнулись на пол. Я влез в комнату, поставил стул с жертвой посередине и развязал несчастную, которая находилась в глубоком обмороке. Пока я приводил ее в чувство, бандиты спустились к окну по веревке. Я поспешно разбудил людей, которые спали в соседней комнате, рассказал им все, что произошло, и бросился к окну. Я решил спуститься по веревке, чтобы преследовать бандитов, но веревка оборвалась. К счастью, я еще держался одной рукой за подоконник.

Увидев, как бандиты складывали в автомобиль, ожидавший их, мешки с награбленным, которые они частью стащили, частью сбросили вниз, я достал из кармана парашют, который всегда ношу при себе, и спустился на нем как раз на крышу отъезжавшего автомобиля. Мне удалось встать на ноги. Я незаметно запер обе дверцы автомобиля и пробрался вперед, к рулю. Угрожая револьвером, я заставил шофера выпрыгнуть на полном ходу и направил автомобиль к тюрьме. Мы въехали в тюремный двор, ворота захлопнулись, полиция открыла дверцы автомобиля и предложила выйти оттуда господам преступникам, которые не имели представления, где они находятся. Полиция забрала бандитов и их добычу. Начальник тюрьмы с благодарностью пожал мне руку, я снял шляпу, сказал: «Не стоит благодарности» и удалился.

Хирн с трудом пытался сохранить спокойствие. «Какой хвастун! — думал он. — Какой лгун! У меня появилось непреодолимое желание проучить этого фанфарона».

Это желание усиливалось с каждой фразой, произносимой Пино, и наконец выросло в острую необходимость, которая завладела всем существом Хирна и не давала ему покоя. До отхода поезда оставалось еще около часа. Доктор осторожно прикрыл дверь, вышел из клуба через запасной выход, взял такси и помчался к своей вилле. Недалеко от нее он вышел.

— Скажите, где тут живет профессор Гарт? — спросил он шофера.

Тот оглянулся кругом и указал на дом, к которому была прибита дощечка с фамилией знаменитого врача.

— Спасибо! — сказал Хирн и исчез в воротах дома.

Когда автомобиль отъехал, Хирн вернулся на улицу и стал осторожно пробираться вдоль садовых решеток к своей вилле. Он открыл парадную дверь своим ключом. В прихожую доносились звуки музыки и громкого смеха. Он знал, что жена в театре до десяти часов вечера. Что же означали этот шум и музыка? Он тихо прокрался к дверям зала, откуда доносился шум, и обнаружил, челядь шумно праздновала его отъезд. Сначала он хотел войти в зал, но затем отдернул руку, готовую нажать на дверную ручку. «Один раз, — подумал он, — их можно простить. Тем более что я предпочитаю держать в своем доме веселую прислугу, чем ту, которая ходит с похоронными лицами. Пусть их веселье стоит мне даже самых дорогих вин из моего погреба! Кроме того, этот пир прекрасно подходит к моему плану».

Он решительно повернулся, поднялся по лестнице и скрылся в своей спальне, а там открыл один из огромных стенных шкафов, в которых хранились его одежда и белье, вынул оттуда картонку, заглянул в нее и поставил на место. То же самое он проделал с другой, с третьей, пока наконец не нашел того, что искал. Надпись на крышке картонки красноречиво говорила о ее содержимом — большими буквами на ней было написано «Костюмы для маскарада». Хирн поспешно снял крышку и начал рыться в целом ворохе костюмов, париков, фальшивых бород и шляп. Он вынул костюм апаша, выбрал подходящую бороду и кое-как засунул эти вещи в небольшую картонку. Все остальное он положил на место. Взяв картонку под мышку, Хирн отправился в свой кабинет.

У него оставалось мало времени. Он попробовал открыть один из верхних ящиков ножницами для разрезания бумаги — не получилось, пришлось воспользоваться ключом. Он достал свои бумаги из ящика и начал их разбрасывать. Затем снова стал ковырять ножницами и ножом для разрезания писем замок ящика, пока не появились следы «насильственного взлома». Уже собираясь уходить, он невольно взглянул на свои руки, затем на пол, и ему показалось, что на паркете и на письменном столе, к которым прикасались его руки и ноги, ясно видны его следы. Он провел по ним рукой, потом, так как следы не исчезали, взял подушку с дивана и вытер ею пол. Это было безумие, но следы явно выделялись на прежних местах, как на фотографической пластинке, освещенной солнечными лучами.

— Смешно! — сказал он и провел рукой по глазам. — Симулируешь грабеж, чтобы проучить жалкого хвастунишку, и вдруг переживаешь все психологические симптомы начинающего преступника!

Из плохо прикрытой картонки высовывалась кепка от костюма апаша. Хирн собирался получше спрятать ее, но что-то удерживало его, какое-то непонятное внутреннее сопротивление. Хирн не верил случайностям. Было разумнее положиться на свой инстинкт. Поэтому Хирн вытащил кепку, посмотрел на нее, хитро улыбнулся и небрежно бросил на лестнице.

Когда он пробирался вдоль дома к выходу в сад, то натолкнулся в темноте на открытое окно. Картонка упала на землю. Когда он нагнулся, чтобы поднять ее, до него ясно донесся шум и крики веселившейся прислуги. С молниеносной быстротой он сообразил, что есть какая-то связь между картонкой и окном. Он освободил крючки, прикрыл окно и с размаху ударил картонкой по стеклу. На каменные плиты прихожей с оглушительным звоном посыпались осколки.

В столовой перепуганная прислуга вскочила со своих мест. Раньше всех пришла в себя кокетливая камеристка Фифи. Она повернула голову к дверям, голова соседа сделала такое же движение, и вскоре все уставились на тяжелые дубовые двери. Но никто не двигался, никто не произнес ни слова. Наконец Фифи осторожно приблизилась к дверям. Остальные последовали за ней. И так же цепочкой вышли в коридор.

Хирн, который стоял в темноте и отчетливо видел эту странную процессию, выхватил из кармана шубы револьвер. Он выстрелил в воздух и увидел, как цепь заколебалась. Некоторые от испуга упали, другие опустились на колени. Фифи перекрестилась… Хирн быстро побежал по саду, перебежал улицу, сел в автомобиль и поехал в клуб. В клуб он попал тем же путем, которым и вышел оттуда. На этот раз он спокойно вошел в маленький зал, в котором Пино, окруженный своими друзьями, как раз заканчивал свой неправдоподобный рассказ.

Между тем прислуга доктора Хирна пришла в себя от испуга. Сначала они помогли друг другу встать, затем поднялись по лестнице наверх и осмотрели весь дом. Когда они попали в кабинет, то наперебой закричали: «Грабеж!» Затем стали беспомощно переглядываться. Наконец Фифи коснулась своим нежным пальчиком лба и, сложив губки бантиком, сказала:

— Я знаю, что делать!

Все повернулись к ней, и она продолжала:

— Господин хотел перед поездом заехать в клуб. Может быть, он еще там. Позвоним ему по телефону!

Она подошла к письменному столу, сняла трубку и защебетала в аппарат. Хирн между тем поспешно подошел к своим друзьям. Голос его звучал хрипло и неуверенно, когда он сказал:

— Друзья мои, я еду в Копенгаген и перед отъездом хотел еще раз пожать всем вам руку!

— Надолго едешь? — спросили его.

— Через неделю вернусь, — ответил Хирн.

Ему представили Пино, знаменитого сыщика. Хирн сощурил глаза и еще сильнее закутался в шубу.

— Очень рад, — сипло пробормотал он.

Пино, всецело поглощенный своим успехом, старался произвести впечатление на каждого. Он расправил плечи, откинул голову назад и едва взглянул на Хирна. В это время слуга позвал Хирна к телефону.

— Пойди ты! — попросил Хирн одного из своих друзей. — Вероятно, это какие-нибудь пустяки.

Хирн стоял спиной к Пино, когда его приятель в страшном волнении вбежал обратно в зал. Еще издали он закричал:

— Хирн! У тебя в доме побывали воры!

Хирн тут же изобразил отчаяние.

— Что же мне делать? — воскликнул он. — Наверно, они видели, как я уезжал из дома с чемоданами. Теперь во время моего отсутствия грабитель будет посещать мой дом каждый день.

Все призадумались.

— Вот если бы нашелся такой человек, который сумел бы справиться с этим негодяем! Но это должен быть мастер своего дела.

Все головы повернулись в сторону Пино, который при этих словах приосанился.

— К сожалению, наши сыщики именуют себя великими мастерами только на своих визитных карточках, — продолжал Хирн.

Пино это задело, и он воскликнул:

— Можете спокойно ехать! Через неделю вернетесь, и я предъявлю вам вора.

Хирн недоверчиво улыбнулся:

— Мне приятно это слышать, но я не верю.

Не только Пино, но и все члены клуба приняли слова Хирна, за оскорбление. Пино отступил на шаг и гордо произнес:

— Я никому себя не навязываю.

— Тогда пари! Кто хочет держать со мной пари? — воскликнул Хирн.

Тот самый господин, у которого во время рассказа Пино выпал из рук стакан с виски, торжественно заявил:

— Держу пари на сто пятьдесят тысяч марок, что Пино в течение недели задержит вора.

— Согласен! — сказал Хирн, и они ударили по рукам.

Затем Хирн поспешно удалился, оставив Пино и всю компанию в большом волнении. На этот раз Хирн вышел через парадный вход. Внизу его с нетерпением ожидал Петер.

— Через десять минут отходит поезд.

— Я знаю. — Хирн вскочил в автомобиль. — Пусть шофер гонит вовсю!

Автомобиль остановился у Штеттинского вокзала.

— Отправьте багаж в Копенгаген! — громко распорядился доктор и поспешил к кассе.

— Есть ли в поезде на Копенгаген вагоны третьего класса? — спросил он кассира.

— Нет.

— Тогда ты поедешь вторым классом! — крикнул он Петеру.

Петер удивился, что доктор Хирн против обыкновения говорит настолько громко, что окружающая публика обратила на них внимание.

— Да, чуть не забыл! — сказал он, заметив по дороге вокзального швейцара.

Он достал «вечное перо» и набросал телеграмму:

«Датскому пароходному обществу. Копенгаген. Заказываю на завтра парусную яхту. Направление — Ставангер.

Доктор Хирн».

Петер хотел сам сдать телеграмму, но Хирн обратился к швейцару.

— Может быть, вы будете так добры? — спросил он и протянул ему телеграмму. — Это будет стоить одну марку и восемьдесят пфеннигов. Вот вам три марки.

Швейцар поклонился и обещал тотчас же сдать телеграмму. Затем Хирн и Петер поднялись по лестнице и прошли через контроль.

— Где стоит поезд на Копенгаген? — спросил Хирн, хотя это было ясно написано на дощечке.

Служащий указал ему поезд.

— Спальный вагон, номер одиннадцать, место пятое! — крикнул доктор Хирн Петеру.

Петер, несший вещи Хирна, влез в вагон. Он хотел уже положить чемодан на место, как вдруг Хирн вплотную подошел к слуге и сказал коротко и решительно:

— Раздевайся!

— Как… что… я?

— Живо!

Петер удивленно и растерянно начал раздеваться, а Хирн продолжал:

— Ты поедешь без меня. И поедешь, под моим именем. Теперь вы доктор Хирн.

— Я… я… должен…

Не обращая внимания на растерянность Петера, Хирн открыл один из чемоданов, достал оттуда костюм и продолжал:

— Надевай!

Петер исполнил приказание и в крайнем изумлении натянул на себя брюки доктора Хирна. Затем Хирн подал ему пиджак и жилет.

— В Копенгагене ты наймешь себе лакея и будешь вести себя так, как обычно веду себя я. Мои чемоданы в твоем распоряжении.

Затем Хирн снял шубу и надел ее на Петера, который ничего не соображал.

— Как на тебя шили! — заметил Хирн.

— Я должен в этом…

— Посмотри, что у тебя в правом боковом кармане! — приказал Хирн.

Петер послушно вынул бумажник, который тут же протянул Хирну.

— Нет, бумажник остается у тебя! — решил Хирн. — Ты найдешь там все, что нужно. Из Копенгагена телеграфируй моей жене: «Остановился Метрополь отель, вернусь пятницу вечером 10 часов 32, Лэртский вокзал. Сердечный привет. Хирн». Это все.

Петер беспомощно кивнул.

— В день отъезда вы закажете в фирме «Конс и Ко» живого тюленя, которого тебе доставят в гостиницу. Тюленя ты сдашь в багаж на Берлин.

У Петера потемнело в глазах.

— Веди себя как благовоспитанный человек и окажись достойным моего имени! До пятницы вечером ты останешься в Копенгагене. В субботу вечером в десять часов тридцать две минуты я встречу тебя на вокзале. Если ты не вернешься вовремя или будешь по дороге делать глупости — уволю.

— Но я…

— Без возражений! Ешь и пей, что и сколько захочется, только не заводи по возможности никаких знакомств. В моем бумажнике ты найдешь четыре тысячи крон. Это больше того, что можно израсходовать за восемь дней.

Хирн быстро надел пальто Петера, высоко поднял воротник и надвинул на глаза его фуражку. Затем открыл дверь, подал Петеру руку и, крепко, пожав ее, громко сказал:

— Счастливого пути, доктор Хирн!

Он выскочил из вагона в тот момент, когда поезд тронулся. Хирн, не оглядываясь, направился к выходу из вокзала.

* * *

Между тем в гольф-клубе уже пили за победу Пино, в которой никто не сомневался. Вскоре знаменитый сыщик отбыл на виллу Хирна. Прислуга собралась в передней и ожидала возвращения доктора. Вместо него приехал Пино. Сначала к нему отнеслись с подозрением, но, когда стало ясно, что Пино — сыщик, слуги начали рассказывать, перебивая друг друга, историю нападения.

В конечном итоге Пино пришел к заключению, что тут было совершено не меньше десять различных ограблений — такими разными были показания свидетелей. Пино решил заняться уликами и начал с разбитого стекла. Так как Фифи утверждала, что стекло было выбито после грабежа, за мгновение до выстрела, то знатный криминалист Пино заподозрил фрейлейн Фифи в укрывательстве преступника. К несчастью, часть мужчины подтвердили показания Фифи.

Тогда Пино решил, что хорошенькая камеристка убедила сослуживцев в своей правоте с помощью женских чар или же все эти свидетели тоже принимали участие в заговоре. Пино выказал все свое искусство, спрашивал и переспрашивал, пока не запутал Фифи до того, что она стала отвечать неуверенно и под конец созналась, что, может быть, и ошибается. Таким образом, предположение, что преступник влез в разбитое окно, подтвердилось благодаря вещественным доказательствам и сбивчивым показаниям прислуги.

Большое значение имела кепка, которую внимательный взгляд Пино заметил среди осколков в непосредственной близости от окна. Но Пино не заслуживал бы титула короля сыщиков, если бы бросился необдуманно к этой находке и торжествующе поднял бы ее. Если возлюбленный Фифи действительно был преступником, то у нее было достаточно оснований попытаться спрятать головной убор, который мог бы выдать преступника.

— Поищем в соседней комнате, — сказал он. — А вы, фрейлен, — обратился он к Фифи, — останьтесь, пожалуйста, здесь и внимательно следите за окном. Как только заметите что-нибудь подозрительное, дайте мне знать.

Фифи сделала удивленное лицо.

— Почему именно я? — возразила она. — Я камеристка, а не сыщик, и у меня нет никакого желания подвергаться опасности.

Несколько комплиментов со стороны Пино изменили ее решение. Фифи от страха видела на стенах тени, которые пробегали мимо и казались безгранично высокими и тоненькими, но все-таки они должны были принадлежать живым существам. И вдруг в разбитом стекле отразилась кепка.

— Помогите! Караул! — громко закричала она.

Пино с прислугой стремительно вбежали в комнату.

— Что случилось? — спросил Пино и подошел к Фифи, которая широко открытыми глазами смотрела на злополучную кепку.

— Вот! Вот! — закричала она. — Он потерял ее.

— Кто? — спросил Пино.

— Один из мужчин, которые крались вдоль стен, пока я здесь сторожила.

— Вы уверены в этом?

— Да.

— Вы ясно видели этих мужчин?

Фифи кивнула.

— Куда же они делись?

Фифи повернула голову к лестнице.

— Мне кажется, наверх, — прошептала она.

Пино улыбнулся. Он не верил ни единому ее слову. Она лгала, чтобы обмануть его. Он поднял кепку, внимательно осмотрел ее и спрятал в карман. Затем зажег электричество, взял Фифи за руку и сказал:

— Ведите меня в комнату, где случилась кража. А вы, — обратился он к остальным, — подождите, пока я позову вас.

— Скажите, вы узнали бы преступника? — спросил Пино, поднимаясь с Фифи по лестнице.

Фифи отрицательно покачала головой.

— Даже если бы я пообещал вам большое вознаграждение?

Она не поняла.

— Очень большое вознаграждение! — продолжал он. — Таким образом, вы смогли бы когда-нибудь искупить это маленькое предательство.

— Я вас не понимаю, — растерялась Фифи.

— Вы притворяетесь.

Она удивленно взглянула на него. Пино отпустил ее руку и подошел к ней вплотную:

— Итак, дитя мое, где я найду его? — Он полез в карман и достал оттуда целую пачку банковских билетов. — Здесь две тысячи марок. Разве это вас не прельщает?

Фифи растерянно смотрела на него.

— Разве ваша любовь так велика? — продолжал он. — А если я пообещаю, что ему ничего не будет?

Что тогда? Мне лишь необходимо предъявить его доктору Хирну. А потом я ничего не имею против того, чтобы он бежал. Итак? — Он протянул ей деньги.

Теперь она поняла его.

— Что?! — громко закричала она и побежала вниз по лестнице, громко крича: — Фриц! Фриц! Иди скорее! Этот негодяй подозревает тебя!

И раньше, чем Пино успел последовать за ней, повар Фриц, а за ним и все остальные узнали от Фифи, невесты Фрица, какое нелепое предположение выдвинул Пино. Сыщик попытался разъяснить это недоразумение. Но любовь Фифи, гордость повара и единодушие всей челяди оказались сильнее, чем туманные и неопределенные объяснения Пино.

— Негодяй! — грозно кричали они.

— Он сам грабитель! — решила Фифи.

И все уже собирались наброситься на Пино с кулаками, но в этот момент внизу открылась входная дверь, и фрау Орта вошла в прихожую. Фифи поспешила рассказать хозяйке в нескольких словах все, что произошло. Пино представился. Фрау Орта была расстроена ограблением, но ничего не имела против неожиданного развлечения. Наоборот, она многого ждала от расследования. Орта сняла манто, и Пино последовал за ней на место преступления. Сыщик внимательным взором окинул комнату, выходы, пол и письменный стол.

— Вот так сюрприз! — воскликнула фрау Орта и хотела привести письменный стол в порядок.

— Не трогайте ничего! — приказал Пино. — Это все вещественные доказательства, — заявил он с важным видом. — Все, что преступник оставляет после себя, ведет к открытию не только мотива преступления.

Фрау Орта отступила на шаг от письменного стола.

— Если, например, грабитель выкрал только письма, а бумаги и ценности не тронул, то нужно искать преступника в совершенно других слоях общества. Вот тут, например, лежат нетронутыми бумажные деньги, а тут акция стоимостью в тысячу марок, между тем как здесь, в этой пачке писем, основательно порылись.

Фрау Орта смотрела на письменный стол.

— И какой же вывод, — спросила она, — делаете вы из того, что разбросаны частные письма?

— Очевидно, речь идет о каком-то любовном приключении, например, какой-нибудь обманутый муж хочет добыть доказательства измены своей жены.

— У моего мужа?! — воскликнула Орта возмущенно.

Пино указал на письменный стол и сказал:

— По всем признакам это так.

— Да, но это значит, что мой муж меня обманывает!

— На это я вам через несколько дней смогу дать точный ответ.

— Нет! — возразила фрау Орта решительно. — Я не нанимаю сыщиков для слежки за мужем.

— Я выслеживаю преступника. За сведения, которые я получаю попутно с моей работой, я не требую отдельного гонорара.

— Я не хочу! — воскликнула фрау Орта вне себя от гнева. — Все, что касается только нас, мы решаем наедине с моим мужем.

Но Пино совершенно не заметил, как разволновалась фрау Орта.

— Я сегодня же телеграфирую мужу. Ему, вероятно, известно, кто это сделал. И потому я попрошу вас не трудиться.

Пино покачал головой:

— Невозможно! Речь идет о серьезном преступлении. Грабитель, вероятно, унес с собой добычу, он был вооружен, даже стрелял…

— Это наше дело! — возразила госпожа Орта.

— Вы ошибаетесь, сударыня! Затронуты общественные интересы. Нужно вызвать полицию. Однако если вы не желаете огласки, то предоставьте это дело мне.

Фрау Орта поняла, что он прав.

— Допустим, вы правы и мой муж меня обманывает. Но где же доказательства…

Пино указал на акцию и на три кредитных билета и сказал внушительно:

— Прошу вас!

— Это не доказательства. И я не имею права вступать с вами в союз против моего мужа.

— Моя деятельность не направлена против вашего супруга. Моя задача состоит исключительно в том, чтобы установить личность преступника. Я буду считать свою цель достигнутой, когда предъявлю преступника вашему мужу.

Только тогда фрау Орта дала согласие. Одновременно она составила мужу телеграмму:

«Доктору Хирну. Поезд 32, спальный вагон. Вокзал Варнемюнде. Сыщик Пино предполагает, что ограбление произошло из ревности, чтобы кражей компрометирующих писем приобрести доказательства. Я верю тебе. Но, если ты разделяешь подозрения сыщика, убедительно прошу тебя тотчас же вернуться, чтобы без огласки утрясти личные дела и избежать неприятного вмешательства третьих лиц.

Мария».

Во время беседы с хозяйкой дома сыщик левой рукой небрежно постукивал по столу и вдруг почувствовал под пальцами песок и заметил следы, которые стал разглядывать.

— Какой дурак! — пробормотал он и с самоуверенной улыбкой измерил отпечаток рук, затем обшарил весь пол и обнаружил следы ног. — Новичок! — крикнул он фрау Орта. — Любитель! Потрудитесь взглянуть! — И он указал ей на свои находки. — Мы скоро его поймаем.

Измеряя следы ног на полу, он вспомнил противоречивые показания прислуги. «В конце концов, может быть, это все-таки кто-нибудь из них», — подумал он. Он сказал фрау Орта, что считает необходимым допросить всю прислугу. Фрау Орта вначале возмутилась и заявила, что ручается за каждого из своих слуг. И только когда Пино сказал, что полицейский допрос будет гораздо неприятнее, Орта решилась созвать прислугу.

— Дамы, прошу налево, мужчины — направо! — приказал Пино, как будто речь шла о танцах.

Они встали в два ряда друг против друга. Пино приказал:

— Пожалуйста, прошу дам показать руки ладонями вверх!

Пино сравнил длину руки каждой женщины с приготовленным им отпечатком руки и пальцев преступника и быстро обнаружил, что не только рука Фифи, которая носила перчатки номер шесть с половиной, но и огромные лапы пожилой кухарки были значительно меньше, чем нужно. То же самое произошло и с размером ноги.

— Дамы свободны! — скомандовал Пино и предпринял ту же процедуру с мужским персоналом.

Но ни одна рука и ни одна нога даже близко не соответствовала громадным следам преступника. Пино покачал головой и сказал с важным видом:

— Должно быть, это был великан!

На самом-то деле никакого великана не было и в помине. Был железный рыцарь, стоявший тихо в углу кабинета, — это его руку и ногу доктор Хирн использовал, чтобы оставить угрожающе огромные следы.

Но Пино это даже не могло прийти в голову. Он вытащил из кармана кепку и стал надевать ее каждому на голову. Она была очень маленькой и подошла только старому конюху, шестидесятилетнему робкому и болезненному человеку. Когда фуражка очутилась на его голове, он весь задрожал от страха и, упав на колени, начал клясться и уверять, что он ни в чем не виноват. Пино сделал серьезное лицо.

Тогда Фифи, всегда жалевшая старика, вышла вперед и обеспечила конюху алиби. Она честно рассказала о пирушке, на которой старик присутствовал от начала и до конца, и сослалась в качестве свидетелей на всю прислугу. Все одобрили ее невольное предательство, когда дело коснулось чести их товарища, и единодушно подтвердили показания Фифи. Фрау Орта, на которую все смотрели со страхом, сознавая свою вину, сделала строгое лицо, но затем сказала:

— Тем, что Фифи так храбро созналась во всем, она искупила вашу вину!

Пино в это время определился с внешностью преступника. Разыскать человека со сверхъестественно большими конечностями и головой ребенка не представляло никакого труда такому профессионалу, как Пино.

* * *

Хирн на вокзале сел в автомобиль и назвал шоферу улицу в северной части Берлина. В автомобиле он сменил свою одежду на костюм апаша, который производил впечатление настоящего, а не карнавального. Оставив на сиденье деньги за проезд, он выждал удобный момент и незаметно выскочил из автомобиля.

Приняв вид босяка, в подлинности которого никто не усомнился бы, он обошел доходные дома в поисках меблированной комнаты. Наконец он нашел подходящую на четвертом этаже одного пятиэтажного дома и нанял ее за пять марок в неделю. В ванной он наклеил себе усы и бороду и с радостью убедился, что утратил всякое сходство с доктором Хирном.

Хирн решил установить слежку за Пино и постараться навести его на ложный след. Из ближайшего почтового отделения он позвонил по телефону в контору Пино и потребовал сыщика для переговоров по важному делу. Он не удовлетворился ответом, что Пино занят расследованием уголовного дела и потому не может уделить ему ни минуты времени.

— Мое дело важнее! — крикнул он в трубку.

— Как вы можете судить об этом, когда вам совершенно неизвестно, о чем идет речь?

— Ах, ерунда! Наверняка, какая-нибудь глупейшая брачная канитель. А тут идет речь о миллионах!

— Вот как? — последовал ответ в совершенно другом тоне. — В таком случае я попытаюсь связаться с господином Пино по телефону.

— От этого мне не легче, если вы не знаете, где он, и станете звонить по телефону во все концы света.

— Простите, — любезно ответил служащий, — конечно, я знаю, где его искать. Он сейчас находится на вилле доктора Хирна.

— Это меня мало интересует. Если он в течение получаса не сумеет выехать в Будапешт, чтобы раскрыть крупный банковский подлог, он мне вообще не нужен.

— Вы говорите, что речь идет о миллионах?

— Именно это он и должен выяснить. Возможно, что и меньше. Во всяком случае он может на этом деле заработать десять тысяч марок.

Тон служащего опять изменился.

— Это нас мало интересует! — сказал он высокомерно и повесил трубку, не спросив даже, кто звонит.

Хирн улыбнулся и подумал: «Осел!» Не выдав себя, он узнал, где сейчас находится Пино. Он поехал на свою виллу и спрятался так, что мог наблюдать за всеми, кто входит и выходит.

Между тем Пино с помощью фрау Орта закончил осмотр на вилле Хирна.

— Вы ведь уже не совсем уверены, что речь идет о любовном приключении? — спросила фрау Орта.

Пино, который не хотел терять поддержку фрау Орта, пожал плечами:

— Через два дня мы это выясним. А пока я советую запросить у вашего супруга, хранил ли он в письменном столе деньги и ценные бумаги.

И Орта послала вторую телеграмму вслед за первой:

«Телеграфируй, хранил ли в письменном столе деньги и ценности. Мария».

Держа эту телеграмму в руке, Пино далеко за полночь покинул виллу доктора Хирна. Хирн последовал за Пино. Отправив телеграмму, Пино двинулся к северной части города. Там он спустился в один из многочисленных погребков, излюбленное место сборища преступников и отбросов общества. Из этого Хирн заключил, что его не подозревают в имитации преступления. Из первого погребка Пино перешел во второй. Хирн расхохотался при мысли, что Пино будет чем заняться всю неделю: в Берлине много таких погребков.

Однако Хирн вскоре и сам спустился в один из них. Его мучила жажда, а внешний вид не располагал к посещению ресторана. Он уселся за свободный столик, посмотрел, что пьют другие, и заказал себе бокал пива. У соседнего столика сидела компания подозрительных мужчин и женщин; они играли в кости, громко кричали и стучали кулаками по столу. Одна из женщин сделала удивленное лицо, взглянув в сторону нового посетителя, и толкнула локтем соседа. Тот оглянулся на Хирна и нахально уставился на его руки. Хирн, который был неглуп и при своем превращении в босяка предусмотрительно снял кольца, с удивлением взглянул на свои руки, не понимая, что могло поразить его соседей. Один из парней поднял свой стакан и насмешливо крикнул ему:

— Да здравствует груд!

Только тогда Хирн понял, в чем дело. Он сравнил свои белые, холеные руки с руками остальных, смутился и спрятал их под стол. Все шумно расхохотались, а тот верзила, который заговорил раньше всех, сказал:

— Они у тебя скоро загрубеют.

Затем высокий парень встал, подошел к Хирну и предложил ему присесть к их столу. У Хирна не было причины отказываться, и он пересел к ним. В это время дверь кабачка открылась, и кто-то начал спускаться по лестнице. Вначале были видны только лакированные ботинки.

— Пино! — невольно прошептал Хирн.

Он спрятал руки и ноги под стол, сгорбил спину и наклонил голову к столу.

— Кто такой? — шепотом спросили остальные.

— Я его знаю: это сыщик! — ответил высокий.

— Хитрый?

— Да, но мы еще хитрее.

Пино подошел к барной стойке, вынул из кармана рисунок и спросил хозяина кабачка, не бывает ли у него человек, похожий на этот рисунок, на котором был изображен мужчина с неимоверно большими ногами и руками и с маленькой головой.

Хозяин поклялся всем святым, что такой страшный урод еще никогда не переступал порога его погребка и, пока он будет здесь хозяином, никогда и не переступит. Но Пино был неумолим. Он сравнивал каждого посетителя кабачка со своим рисунком. Наконец его взгляд остановился на компании Хирна. Внимание сыщика привлек высокий.

«Черт возьми! — подумал Пино. — Возможно, это он!»

«Я, кажется, недооценил его!» — подумал Хирн, решив, что Пино ищет именно его. Он уже начал жалеть, что не уехал в Копенгаген.

— Кто этот человек? — спросил Пино хозяина и указал на высокого парня, всецело поглощенного созерцанием кошелька Хирна.

Хозяин пожал плечами и сказал:

— Не знаю.

— Как его зовут?

— Его называют Великаном.

— Это его фамилия?

— Не знаю.

Хирн между тем заплатил за всю компанию, встал и подал всем руку.

— Я пойду с тобой, — сказал Великан, почувствовавший вдруг прилив симпатии к Хирну при виде его туго набитого кошелька.

Они вышли из погребка в сопровождении еще нескольких посетителей, которым присутствие Пино было не особенно приятно, и пошли вдоль ряда домов по направлению к вокзалу. У ближайшего перекрестка Великан сказал:

— Этот негодяй следит за нами.

— Откуда ты знаешь?

— Я чувствую.

— Ты прав, — сказал Хирн, оглянувшись.

— Разойдемся в разные стороны, — предложил Великан и вскочил в проезжавший мимо трамвай.

В этот момент Пино окликнул Хирна:

— Эй, вы! Подождите минутку.

Ничего не оставалось делать, как остановиться. Пино небрежно поклонился и спросил:

— Скажите, кто этот человек?

Хирн решил, что Пино разыгрывает его, пожал плечами и ответил:

— Понятия не имею.

— Ну-ну! Вы же должны знать человека, с которым каждый вечер встречаетесь в кабачке.

— Кто вам сказал, что я каждый вечер…

— Я знаю! — отрезал Пино.

— Вы много раз видели, как я сидел с ним вместе?

— Да.

Хирн с удивлением убедился, что Пино абсолютно не догадывается, кто перед ним.

— Тогда спросите его самого.

Пино полез в карман, протянул ему пять марок, сощурил глаза и произнес:

— Ну?

Хирн невольно улыбнулся, однако, чтобы не выдать себя, быстро потянулся к протянутой купюре, но Пино моментально зажал деньги в кулак.

— Сначала имя! Будете говорить? — спросил он и указал на полицейского, который стоял около дома на углу Линейной улицы.

Хирн демонстративно съежился.

— Ага! Значит, совесть не совсем чиста! Может быть, принимали участие в ограблении?

Хирн сделал глупейшее лицо и взглянул на сыщика. Пино улыбнулся и добродушно похлопал Хирна по плечу:

— Ну, дружище, скоро ли ты заговоришь?

Хирн прикинулся испуганным и таинственно произнес:

— Его зовут Великаном.

— Где он живет?

— Он мне говорил, что ночует на Палисадной улице, дом сто тре, во дворе, третья лестница налево, четвертый этаж.

Пино повторил адрес.

— Но, — продолжал Хирн и пожал плечами, — положиться на это нельзя. Великан — большой обманщик.

Пино, на которого Хирн произвел хорошее впечатление, поблагодарил его и пошел своей дорогой. Хирн, измученный тревогой и событиями дня, отправился на свою новую квартиру. Но уже в подъезде, столкнувшись с подозрительными личностями, принял неожиданное решение:

— Я буду ночевать у себя дома!

* * *

В первые часы неожиданного путешествия Петер пытался освоиться со своим новым положением. Он легко и быстро изменил облик, но с внутренним миром было сложнее. В тесном купе он упражнялся в воспроизведении походки и жестов Хирна и вскоре убедился, что ничего не выходит. Поэтому он решил разыгрывать разбогатевшего Петера с утонченными манерами.

Поезд остановился в Варнемюнде. Петер слышал, как проводник объявил название станции, затем раздался стук беспрерывно хлопающих дверей, и где-то вдали прозвучал мужской голос, выкрикивавший что-то непонятное. Петер натянул одеяло и равнодушно повернулся к стене. Какое ему теперь дело до всего? Он едет в первом классе, и никто не имеет права мешать ему. Но вот Петеру показалось, что кто-то бежит по коридору спального вагона и повторяет одну и ту же фамилию. Он прислушался и различил: «Доктор Хирн».

— Хирн! — повторил он и вскочил. — Ведь это я!

Он открыл двери, высунул голову в коридор и крикнул:

— Здесь!

Разносчик телеграмм спросил:

— Вы доктор Хирн?

— Да! — ответил Петер.

Ему вручили две телеграммы, с которыми он скрылся в своем купе. Петер узнал адреса, и ему стало не по себе. «Открыть или нет? — подумал он. — Ну их! Приятного в них, видимо, мало!»

Он залез в постель, положил нераспечатанные телеграммы под подушку и потушил свет. В этот момент постучали в дверь. Он вскочил. Разносчик телеграмм открыл дверь и вошел в купе.

— У нас осталось две минуты, господин! — воскликнул он.

— То есть?

— Да ведь телеграммы с оплаченным ответом, — сердито сказал разносчик телеграмм.

— Телеграммы? Ах да, верно! — Он порылся под подушкой и вытащил оттуда смятые телеграммы.

— Да распечатайте их наконец! — поторопил его телеграфист.

— Вы советуете? — ответил Петер.

А телеграфист подумал: «Этот господин, верно, не в своем уме».

Петер со страхом открыл и прочел обе:

«Доктору Хирну. Поезд 32, спальный вагон. Вокзал Варнемюнде. Сыщик Пино предполагает, что ограбление произошло из ревности, чтобы кражей компрометирующих писем приобрести доказательства. Я верю тебе. Но, если ты разделяешь подозрения сыщика, убедительно прошу тебя тотчас же вернуться, чтобы без огласки утрясти личные дела и избежать неприятного вмешательства третьих лиц.

Мария».

Петер не понял ни единого слова. Он поспешно вскрыл вторую телеграмму в надежде найти в ней разъяснение.

«Телеграфируй, хранил ли в письменном столе деньги и ценности.

Мария».

«Что сделал бы в подобном случае доктор Хирн?» — спросил себя Петер. И решил, что тот не позволил бы таким пустякам испортить приятное путешествие. И он написал в ответ:

«Все вопиющее идиотство. Оставьте меня в покое. В письменном столе лежат миллионы. Ничего не трогайте. Привет.

Доктор Хирн».

Между тем Хирн добрался до своего дома, он осторожно открыл дверь и прокрался в свою комнату. Орта спала в соседней комнате, отделенной от его спальни только ванной. В первый момент у него было сильное желание броситься к крепко спавшей Орта и заключить ее в свои объятия. Но потом он опомнился и вернулся в свою комнату. Хирн разобрал постель, завел будильник, положил его под подушку и лег спать.

В это время Пино искал Великана. Палисадной улице, казалось, не было конца. После утомительной прогулки он наконец добрался до дома, названного Хирном. Над входными дверьми здания красовалась надпись «Городская богадельня». Пино удивился и дернул звонок. Потом позвонил вторично. Никто не отозвался. Тогда он стал стучать кулаками в дверь. В окне первого этажа появился свет, вслед за этим зажглись огни еще в нескольких окнах.

— Эй, послушайте! — крикнул Пино.

В это мгновение поднялись занавески, и во всех окнах появились растрепанные, заспанные старухи в ночных чепцах. Пино показалось, что он стоит перед воротами ада. В ужасе он пал на колени и, закрыв лицо руками, завопил не своим голосом:

— Пресвятая Мария и Иосиф, помогите!

Окна распахнулись, и тонкие высохшие, как палки руки обрушили на сыщика потоки холодной жидкости. Собравшись с последними силами, Пино поднялся и убежал.

Хирн еще спал, когда раздался звонок у садовой калитки. Он проснулся и, увидев на стуле одежду бродяги, испугался не на шутку. Вспомнив все, доктор поспешно вскочил, бросился к окну, поднял штору и увидел, как почтальон вручил слуге телеграмму, которую тот отнес в комнату камеристки Фифи. Фифи встала с постели, надела свои прозрачные чулочки и пару шелковых туфелек, принадлежавших прежде фрау Орта, накинула легкий цветной капор и отправилась в спальню своей хозяйки. Хирн прокрался в ванную как раз в ту минуту, когда Орта сказала: «Войдите!» Фифи вошла в комнату, Орта вскрыла телеграмму и громко воскликнула:

— Боже мой!

— Что случилось? — Фифи затрепетала.

Фрау Орта прочла телеграмму вслух:

«Все вопиющее идиотство. Оставьте меня в покое. В письменном столе лежат миллионы. Ничего не трогайте.

Доктор Хирн».

— Боже мой! — воскликнула теперь и Фифи.

А Орта спрыгнула с постели и простонала:

— Он лишился рассудка!

Хирн начал догадываться, в чем дело. «Кто знает, о чем она телеграфировала Петеру? — подумал он. — Во всяком случае, он не дурак и сумеет выпутаться».

— Мой пеньюар! — с дрожью в голосе приказала фрау Орта.

Затем он услышал, как она сняла телефонную трубку и потребовала: «Лютцов, номер 1162». Это был номер телефона Пино, знаменитого сыщика.

Пино полчаса назад вернулся домой обессиленный, верная экономка поспешно уложила его в постель, дала выпить рюмку разогретого коньяку. Но только он закрыл глаза и намеревался заснуть, как затрещал телефон. Сыщик сердито крикнул:

— Алло!

Фрау Орта прочитала ему телеграмму своего мужа. Слово «миллионы» подействовали на Пино как удар электрического ток. Он так громко заревел: «Иду!» — что фрау Орта услышала бы его и без телефона. На этот крик вбежала экономка.

— Не ходите! — стала она его умолять. — Не ходите, ведь еще темно на улице. Вы простудитесь насмерть!

— Речь идет о миллионах. — Пино начал одеваться.

Хирн в это время поспешно приводил в порядок комнату. Затем он надвинул фуражку налицо, поднял воротник и повернулся к двери. Он уже взялся за ручку, когда внизу раздался гудок автомобиля. Хирн подбежал к окну. Перед виллой автомобиль остановился. Оттуда вылез Пино и быстрыми шагами направился к дому. Чтобы не столкнуться с Пино, Хирну нужно было пройти через кабинет. В полумраке он наткнулся на одного из рыцарей. Тот с оглушительным грохотом упал на пол. Пино вбежал в кабинет одновременно с фрау Орта.

— Господи! Что тут опять произошло?

— Это мы сейчас установим, — сказал Пино.

На полу во весь рост лежал рыцарь. Зрелище производило жуткое впечатление. Пино уставился на безжизненного колосса. Фрау Орта в страхе прижалась к стене. Пино протянул вперед руку и, указав на конечности рыцаря, полез в карман за рисунком.

— Они подходят по величине! — с ужасом воскликнул он и отодвинулся от железного рыцаря.

Фрау Орта стало плохо.

— Это привидение! — пробормотала она.

Пино кивнул.

— Да, — сказал он, затем достал револьвер и приблизился к рыцарю.

Орта в ужасе отвернулась. Пино ощупал железного колосса, держа револьвер у его груди. Рыцарь не шевелился. Пино набрался храбрости и просунул руку в доспехи.

— Да он пустой! — воскликнул Пино.

— Боже милосердный! — отозвалась фрау Орта.

Пино спрятал револьвер. На лице у него опять появилась уверенная улыбка, и он сказал:

— Я надеюсь, что вы не испугались этой куклы?

— Вы понимаете, что тут происходит? — В ее тоне прозвучал ответ на вопрос Пино.

— Разумеется! — ответил он. — Нет ничего проще. Все обстоит точно так, как я предполагал с самого начала. Преступник, который думает, что никто еще не напал на его след, вернулся сегодня сюда, чтобы забрать остальную добычу. Когда он услышал мои шаги, он спрятался в доспехи рыцаря и потом воспользовался первым удобным случаем, чтобы улизнуть.

— Хорошо! — молвила фрау Орта. — А если он вернется сегодня ночью?

— Тогда он столкнется со мной.

— Вы хотите устроить здесь засаду?

Пино поклонился.

— Если разрешите! — сказал он вежливо. — Возможно, уже завтра я постараюсь найти вам вора.

Хирн незаметно выбрался из дома и очутился на улице. Он решил прогуляться и к полудню снова пришел в кабачок. Великан сидел на своем обычном месте. Он осведомился, к какому результату привело преследование Пино, потом достал из кармана газету, в которой сообщались все подробности вчерашнего ограбления на вилле доктора Хирна.

— Пино — специалист по таким вещам, — добавил он.

— Ты думаешь, он подозревает тебя? — спросил Хирн.

— Возможно.

— Разве это действительно был ты?

Великан ухмыльнулся и сказал:

— Хитрец!

— Почему? — спросил Хирн.

— Тогда я должен был бы вместе с тобой обделать это дельце.

Хирн испугался. Великан спросил:

— Ты думаешь, я сяду за стол с первым встречным, не зная даже, с кем имею дело?

— Не думаешь же ты, что я…

— Конечно, думаю. Мы с тобой еще поговорим об этом, но сначала выпьем. Этих двух кружек пива, — добавил он, указывая на стол, — будет мало.

— Как же ты догадался? — спросил Хирн с изумлением.

— Если тут кто-нибудь появляется, то это либо переодетый сыщик, либо новичок. Ну, а что ты не сыщик, это мы сразу увидели.

— Да? Как же?

Великан снова ухмыльнулся.

— Во-первых, ты был бы назойливее, не заставлял бы просить себя. Кроме того, ты проявил бы больше любопытства. К тому же ты старался бы говорить с нами нашим языком, чтобы мы подумали, будто ты один из наших.

Хирн удивился, как логично рассуждал Великан.

— А почему же ты думаешь, — и при этом Хирн указал на газету, — что я замешан в этом деле?

— Да потому, что ты впервые появился тут как раз в тот день, а раньше тебя здесь ни один человек не видел, и денег у тебя уйма.

— Ну, это еще не доказательство!

— Правильно! — согласился Великан. — Это только подозрения, а доказательства другие.

— Какие же?

Великан улыбнулся, затем покачал головой и сказал:

— Нет! Когда ты будешь работать со мной в команде, я посвящу тебя в суть дела, а раньше — ни за что!

Человек, сидевший напротив них, подал ему знак. Великан оглянулся, Хирн тоже повернул голову. В дверях стоял бледный и невыспавшийся Пино. Великан решил уйти.

— Останься! — сказал Хирн. — Он, Наверно, ищет вора, укравшего миллионы. А раз это не ты…

Пино подошел к столу.

— Разрешите? — спросил он.

— Ничего не имею против, — ответил Великан.

Хирн промолчал. Пино сел и развернул газету.

— Ну, приятель, — молвил Великан, — как делишки?

Пино сделал вид, что не понимает намека. Великан указал на рисунок преступника, который Пино положил рядом с собой, и сказал:

— Хорошо бы такого поймать! А?

Пино тем временем разглядывал руки Великана и его фуражку. Затем сыщик якобы нечаянно уронил сигару, и, поднимая ее, оценил размер ноги Великана. На лице его отразилось разочарование. Великан ухмыльнулся.

— Что это вы снимаете с меня мерки? — спросил он. — Напрасно, только теряете драгоценное время. С этим делом я не имею ничего общего. Если это вас так беспокоит, то у меня есть алиби.

— Не нужно! — сказал Пино и заказал три кружки пива. — Я уже видел следы этого молодца. Это не вы!

— Очень рад.

— Но вы оба можете заработать деньги, если согласитесь помочь мне.

Хирн покачал головой, а Великан сказал:

— Послушаем.

— Даю тысячу.

Хирн спросил:

— На двоих?

— Да.

Хирн покачал головой и потребовал две тысячи. Пино согласился, и они ударили по рукам. Пино рассказал своим новым помощникам все подробности ограбления и продемонстрировал рисунок, на котором были изображены следы преступника.

— Думаю поймать его еще до вечера! — воскликнул Великан.

Его усердие обрадовало Пино, а Хирн подумал, что этот парень может принести немало хлопот. Пино заплатил за выпитое и сказал:

— А теперь я отвезу вас на виллу и все покажу! Но если после осмотра исчезнет хоть камешек из цветочного горшка, вас ждет тюрьма.

— За кого вы нас принимаете? — состроил честную рожу Великан.

Хирн опасался показаться на глаза прислуги, которая отлично знала его голос, манеру говорить, походку и движения и размышлял о создавшемся положении. Насчет Марии Орта он был спокоен — в это утро она была на репетиции. И он решил избежать ненужной встречи.

— Следите за прислугой, — сказал Хирн. — Не исключено, что кто-нибудь из них — соучастник преступления. Думаю, было бы хорошо, чтобы один из нас остался сторожить на улице — вдруг кто-то надумает бежать. Пино одобрил это предложение. Так Хирн остался на улице. Когда после осмотра виллы Пино с помощником вышли наружу, Великан спросил:

— Почему на садовых дорожках не видны следы этих гигантских ног?

— Наверно, — предположил Хирн, — дорожки уже сто раз подмели.

Пино едва держался на ногах от усталости, только поэтому он решил отправиться домой и предложил помощникам встретиться в кабачке на следующий день в двенадцати часам дня.

— Надеюсь, что к этому времени вы уже нападете на преступника.

— Это зависит от вас, — ответил Хирн.

— Каким образом? — спросил Пино.

— Если дадите аванс.

«Вот это номер!» — подумал Великан.

Пино не раздумывая дал каждому из них по двадцать марок. Хирн сделал недовольное лицо, но Великан похлопал его по плечу и сказал:

— Брось, эти-то деньги от нас не уйдут.

Пино отдыхал целый день. Он был уверен, что вора неминуемо потянет и в эту ночь на место преступления, ведь в доме оставалось еще много чего ценного. Когда наступил вечер, Пино направился на виллу Хирна. Фрау Орта встретила его.

— Вы не можете себе представить, как меня успокаивает сама только мысль, — сказала она, — что вы проведете здесь ночь.

Пино поклонился: он был польщен. Орта указала ему на кушетку в кабинете, которую она велела приготовить. Пино улыбнулся.

— К сожалению, я должен отказаться от столь соблазнительного ложа.

— Что это значит? — нервно спросила фрау Орта. — Ведь вы же мне сказали, что будете ночевать здесь?

— Разумеется, но только не здесь!

— А где же?

Он указал на одного из стоявших рыцарей.

— В этих доспехах?

— Да! — Пино влез в доспехи и заявил: — Тут я простою всю ночь и дождусь его прихода.

— Вы вспотеете! Вы упадете!

— Нет! — ответил он и опустил забрало. — Спокойной ночи!

Между тем Хирн, как и в предыдущий вечер, поднялся в свою меблированную комнатку на четвертом этаже и начал уговаривал себя лечь в кровать. Он побрызгал белье одеколоном. Он пытался представить себе, что это его родная кровать, закрыл глаза и приготовился к прыжку. Но какая-то непонятная сила удерживала его, он стоял перед кроватью, как непокорная лошадь перед препятствием. Хирн снова открыл глаза и содрогнулся. Затем повернулся, надел пиджак и, следуя инстинкту, поспешил на свою виллу.

Пино уже два часа стоял в доспехах, обливаясь потом, и прислушивался к каждому шороху, как гончая собака. Но он чувствовал, как с каждой минутой теряет силы. «Я буду здесь стоять и выжидать!» — уговаривал он себя, когда последние силы грозили изменить ему. Но это не помогло. Он даже не услышал, как Хирн прокрался по коридору в свою комнату, поспешно разделся и лег в постель. Но какое-то непонятное волнение заставило его вскочить на ноги. Он любовно посмотрел на дверь, за которой спала Орта. Тоска по Марии одержала победу над усталостью. Он нажал ручку ее двери. Раздался неприятный скрип, дверь была заперта.

В это время рыцарь открыл забрало и прислушался. Он только что ясно слышал, как в соседней комнате двигался человек. Осторожно он сошел со своего пьедестала, но несмазанные члены предательски заскрипели на весь дом. Хирн отпустил ручку двери. Она с шумом отскочила наверх. Рыцарь побежал к этой двери, но Хирн успел закрыть задвижку. В эту же минуту рыцарь застучал железным кулаком и закричал:

— Открывайте!

Хирн схватил кепку, выбежал в коридор и скрылся. Наверху рыцарь уже выламывал дверь мечом. Пино, вбежав в комнату, рассекал мечом воздух, сражаясь с воображаемым преступником. Однако комната была пуста, только дверь в коридор осталась предательски открытой. Прислуга в одном ночном белье сбежалась на шум, обнаружила рыцаря, повалила его на пол и начала избивать его. Только когда на пороге появилась фрау Орта, слуги отпустили свою жертву. Пино вытащили из помятых доспехов; раненого, оборванного сыщика уложили на диван, перевязали и начали утешать.

* * *

Между тем Хирн выбрался на улицу и скрылся в одной из близлежащих аллей Тиргартена. Он сделал несколько шагов, потом остановился и задумался. Бряцание рыцарских доспехов было хорошо знакомо Хирну, и он догадывался, чья железная рука стучала в дверь и добивалась, чтобы ее открыли. Очевидно, Пино влез в рыцарские доспехи, чтобы на месте преступления поймать вора, которого он подозревал в одном из лакеев. Хирн невольно расхохотался при этой мысли, но в этот момент вспомнил, что впопыхах не успел застелить постель. Он испугался: это могло возбудить подозрения против него. Надо во что бы то ни стало отвести подозрение от себя, пока сыщик не успел укрепиться в нем.

Хирн побежал на соседнюю улицу и купил носовой платок с инициалами М. Л. Блестящая мысль пришла ему в голову, когда он увидел эти буквы. Потом он вернулся в парк, вывалял платок в земле и положил в карман.

Тем временем Пино пришел в себя, приподнялся, осмотрелся в спальне доктора и заметил смятую постель. Он постучался к госпоже Орте и попросил ее выйти.

— Чья это кровать?

— Моего мужа.

— А кто спал в ней сегодня ночью?

— Я думала, что вы, — ответила она.

— Нет! — сказал Пино. — Расскажите, как привык спать ваш муж?

При этом он указал на верхнюю подушку. Один из концов ее был загнут, и на нем ясно выделялся отпечаток головы.

— Я никогда на это не обращала внимания, — сказала фрау Орта, — но я почти уверена, что это именно так.

Пино улыбнулся и указал на одеяло, отброшенное налево.

— Ваш супруг обычно встает с постели с правой стороны?

Фрау Орта опять на мгновение задумалась, потом кивнула и сказала:

— Да!

— Это очень странно, так как ночной столик стоит слева от кровати.

— Совершенно верно, — ответила Орта, — но я не совсем понимаю. Ведь вы не предполагаете, что…

Пино нагнулся и поднял окурок папиросы. Не меняя своего тона, сказал:

— Будьте так добры, принесите мне коробку с папиросами, которые обычно курит ваш супруг.

Фрау Орта машинально повиновалась. Она пошла в соседнюю комнату и вернулась обратно с коробкой. Между тем Пино с большим трудом разобрал по окурку фирму и название папирос.

— Что написано на крышке? — спросил он. — Может быть, «Абдуллах», «Леди Гамильтон»?

Госпожа Орта от испуга уронила коробку на пол, и Пино решил:

— Значит, так и есть.

— Ради бога! — воскликнула фрау Орта. — Надеюсь, вы не думаете, что мой муж совершил кражу со взломом в собственном доме?!

Пино пожал плечами, указал на подушку, одеяло и папиросы и сказал:

— По всем признакам это вполне вероятно!

— Да ведь это безумие! — воскликнула фрау Орта и приказала своей камеристке Фифи, которая все время подслушивала за дверью и потому тотчас же после звонка вошла в комнату, принести из столовой утреннюю почту.

В это время Пино обыскивал комнату. Он вынул из платяного шкафа шляпу Хирна, измерил ее величину, сравнил с оттиском на подушке и улыбнулся. Он был убежден, что уже выиграл пари.

Фифи принесла почту. Среди писем не было письма от Хирна, но сверху лежала телеграмма, которую фрау Орта поспешно распечатала. Содержание телеграммы было следующим:

«Копенгаген,

Хирн».

1.11.17 г.

7 часов 50 минут утра.

Остановился Метрополь-отель, вернусь пятницу вечером 10 часов 32, Лэртский вокзал.

Сердечный привет.

Она передала сыщику телеграмму и сказала с язвительной иронией:

— Судя по этому, вы вряд ли напали на настоящий след, господин Пино.

Тот изумился, внимательно осмотрел телеграмму и убедился в ее подлинности.

— Совершенно непонятно, — пробормотал он.

— Как вы это объясните? — спросила госпожа Орта.

У Пино был довольно глупый вид, когда он сказал:

— Сейчас не могу всего объяснить, но постараюсь найти разгадку.

Когда Пино очутился на улице, до его слуха донесся громкий свист. Он обернулся и увидел Хирна, который прятался за деревом и подавал ему какие-то таинственные знаки. Пино подошел к Хирну.

— Полчаса назад какой-то незнакомец перелез через забор. Я последовал за ним, но он вскочил в трамвай, который шел по направлению к Тегелю.

— Как он выглядит? — взволнованно спросил Пино.

И Хирн описал наружность незнакомца, стараясь изобразить его совершенно непохожим на себя.

— Он среднего роста, стройный и худой? — спросил Пино, и Хирн ответил:

— Напротив, он маленький, толстенький, кругленький.

— Бритый?

— Нет, у него борода такая, как у меня, и темные очки. Но это, вероятно, уловка и обман. Я не могу ручаться, что борода не фальшивая.

Мысли Пино совсем спутались.

— Вы видели, как он вышел из дома? Был ли у него ключ? Запер ли он входную дверь за собой?

— Он вылез из окна нижнего этажа, а затем, — Хирн протянул ему носовой платок, — потерял эту тряпицу, когда вскочил в трамвай.

Пино жадно схватил платочек.

— Да тут есть монограмма! — сказал он.

— Может быть, это наведет нас на его след, — предположил Хирн.

«Да, если метка окажется „В. X.!“» — подумал Пино и совсем тихо произнес: «Вольдемар Хирн», но в эту же минуту убедился, что в углу платочка стоят буквы «М. Л.».

— Знаете ли вы человека с подобным именем?

Хирн сделал вид, что припоминает что-то, затем неожиданно воскликнул:

— Мартин Люкс.

— Кто это?

— Укротитель зверей из цирка Саррасани. Этот тип, обладает феноменальной силой.

— Может быть, это был он?

Хирн сделал вид, что размышляет.

— Вряд ли. Он шел сгорбившись, а Люкс всегда ходит прямо.

— Может быть, он только делал вид, что горбится?

— Возможно. Но Люкс совершенно лысый и не носит очков. А мне бросилось в глаза, что у того человека были удивительно длинные волосы.

— Это мог быть и парик, а очки он мог надеть для того, чтобы его не узнали.

Хирн кивнул головой и сказал:

— Я преклоняюсь перед вашей проницательностью.

Пино самодовольно улыбнулся. Потом он спросил:

— Как разыскать этого человека?

— Нет, это, Наверно, не он! — сказал вдруг уверенно Хирн.

— Да почему же?

— Потому что Саррасани переехал со своим цирком уже больше недели в Грейфсвальд.

— А трамвай, которым он уехал, шел на Тегель?

— Да.

— Значит, он проходит мимо Штеттинского вокзала?

— Как будто.

— А оттуда поезд отходит на Грейфсвальд.

Хирн сделал изумленное лицо:

— А ведь и в самом деле!

— Он успеет вернуться туда к началу представления.

— Вы совершенно правы.

Пино вынул из кармана расписание поездов и прочел, что следующий поезд на Грейфсвальд уходит через час. Он сел в автомобиль и крикнул Хирну:

— Ну, скорее!

Хирн тоже вскочил в автомобиль.

— На Штеттинский вокзал! — крикнул Пино шоферу.

По дороге он отдал нужные указания:

— Вы незаметно пройдете взад-вперед по перрону, а я буду следовать за вами на некотором расстоянии.

Как только увидите этого человека, подойдете к нему и попросите у него огня. После этого вы свободны.

— А если его не будет на перроне?

— Тогда вы обыщете поезд. А я все время буду следовать за вами по пятам. Кроме того, вы убедитесь, не заперт ли какой-нибудь туалет в поезде.

— У вас можно многому научиться, — сказал Хирн.

— Это не входит в мои намерения, — сухо возразил Пино.

— А я все-таки постараюсь оказаться достойным учеником.

— Вы бы лучше переменили свой образ жизни.

— Обещаю, что снова начну вести честный образ жизни в тот день, когда разъяснится история этого ограбления и я получу обещанное вознаграждение.

— Лучше всего было бы, если бы вы воспользовались познаниями в этой области и поступили ко мне на службу.

— Благодарю вас. Но я не хочу останавливаться на полдороге. Я хочу избрать себе такую профессию, где мне придется сталкиваться только с приличными людьми.

Хирн обошел весь перрон. Он так внимательно осматривался по сторонам, что все вокзальные чиновники стали обращать на него внимание. Хирн при этом несколько раз смотрел на часы. До отхода поезда оставалось пять минут. Пино, который следовал за ним на некотором расстоянии и заручился поддержкой нескольких полицейских, начал уже терять терпение. Он ждал, пока Хирн обыщет поезд. Но тот, казалось, совершенно забыл об этом и так ловко избегал Пино, что тот не мог даже подать ему никакого знака. Только за две минуты до отхода поезда он вошел в передние вагоны. Пино последовал за ним. В тот момент, когда начальник станции подал знак машинисту, что наступило время отхода поезда, Хирн бросился к изумленному Пино.

— Туалет в третьем вагоне заперт, — прошептал он таинственно.

Поезд тронулся, и Хирн соскочил на платформу, а Пино побежал к запертому туалету. Поезд как раз покинул вокзал, когда задвижка отодвинулась, и из туалета вылетела старая дама — прямо в объятия сыщика. Ему пришлось доехать до первой остановки после Берлина. Там он пробыл до вечера, ожидая поезда, который привезет его обратно в Берлин. За это время он навел справки о Мартине Люксе и узнал, что укротитель Мартин Люкс выступал в цирке несколько лет назад, но был уволен и приговорен к заключению в тюрьму. Отсидел ли он эти годы или бежал из тюрьмы — неизвестно.

Пино отправился в телеграфную контору и протелеграфировал:

«Детективному бюро „Север“

Пино, Берлин».

Копенгаген, Фолькс-гарден, 11.

Телеграфируйте остановился ли доктор Хирн из Берлина с лакеем Метрополь-отеле. Если да, незаметно сфотографируйте его и лакея и пришлите негатив срочной почтой.

В Метрополь-отеле давно обратили внимание на странного постояльца, который сорил деньгами и у которого были странные привычки. Кроме лакея, Петера всюду сопровождали две женщины. Он целыми днями просиживал в ресторане Метрополя за изысканными блюдами и шампанским. С таким поведением мало вязалась его странная манера повязывать салфетку вокруг шеи, неумело обращаться с ножом, обгладывать куриные косточки. Несмотря на большое количество официантов, за его столом все время стоял его лакей и поминутно подавал сигару. Петер несколько раз затягивался и возвращал сигару лакею. Он бесцеремонно обнимал и щипал своих спутниц и рассказывал им, несмотря на то что они не понимали ни слова по-немецки, анекдоты на чистейшем берлинском диалекте, над которыми сам хохотал до упаду. Таким образом, он давным-давно стал предметом любопытства окружающих.

* * *

Благодаря ловкому маневру Хирн на несколько часов избавился от Пино, но ему было вполне ясно, что опасность еще не миновала. Хирн начал обход кабачков в поисках Великана.

— Хочешь заработать деньги? — спросил Хирн.

— Согласен, если не будет много работы, — ответил тот.

— В худшем случае тебе придется посидеть два дня под арестом.

Великан запротестовал.

— Нет, это мы знаем! Если уж эти ребята захватят кого-нибудь, то так скоро не выпустят.

Хирну потребовалось несколько часов уговоров и кругленькая сумма, что на рассвете Великан объявил, что он согласен.

— Чего ты, собственно, хочешь? — спросил он.

— Я скажу Пино, что ты знаешь, кто преступник, но упорно отказываешься назвать его.

— Ну, а дальше?

— Ничего! Ты только должен два дня утверждать одно и то же!

— Ну, если это все!

Хирн дал ему пачку кредитных билетов. И пока Великан жадно пересчитывал деньги, доктор незаметно положил тому в карман портсигар с инициалами М. Л.

Пино был настроен к Хирну не очень дружелюбно, но известие, что Великан знает, кто преступник, сразу изменило мрачное настроение Пино. Хирн потребовал аванс, и Пино дал ему деньги. После этого Хирн ушел, а Пино позвонил по телефону начальнику тюрьмы. Трех полицейских послали в указанный Хирном кабачок. Великан еще сидел за тем же столом, когда полицейские появились в кабачке. Они обменялись несколькими словами с хозяином, затем подошли к Великану и арестовали его.

Пино и начальник тюрьмы уже ждали полицейских, когда они привезли Великана в тюрьму на допрос.

— Вы знаете, кто совершил ограбление на вилле доктора Хирна? — спросил его начальник тюрьмы.

Великан утвердительно кивнул.

— Ну так говорите.

— Нет.

— Что это значит?

— Что я вам ничего не могу сказать.

— А почему?

— Потому что дал слово, что буду молчать.

— Мы вас заставим говорить!

— Не думаю.

— Вы будете сидеть здесь, пока не поседеете.

— Это не имеет значения.

— Мы вас посадим на хлеб и воду.

— Что ж, я не привык к шампанскому и устрицами.

— Мы закуем вас в цепи.

— Ну, этого вы не сделаете! Это не принесет вам никакой пользы. И это не предусмотрено законом. Я буду жаловаться.

Один из тюремных сторожей что-то доложил Пино. В комнату вошла экономка Пино, держа в руках письмо. Пино прочел:

«Обращаться осторожно! Негатив, изображающий доктора Хирна с его двумя спутницами; на заднем плане камердинер Хирна».

Пино скрылся с негативом в темное помещение и, хотя видел доктора Хирна только один раз, и то мельком, сразу убедился, что это не Хирн. Торжествуя, он вбежал обратно в комнату начальника тюрьмы.

— Разгадка найдена! — воскликнул Пино. — Доктор Хирн сам совершил ограбление, а вас, Великан, он подкупил для того, чтобы отвлечь от себя подозрение и навести нас на ложный след.

Это было смелое утверждение, но восклицание Великана «Боже упаси!» прозвучало так убедительно, что начальник тюрьмы, имевший большой опыт в таких делах, не согласился с мнением Пино.

— Обыщите этого человека! — приказал начальник тюрьмы.

При обыске обнаружили столько кредитных билетов, что только подтвердило предположение Пино.

— Ну, сознайтесь! — сказал начальник тюрьмы. — Вы изобличены. Вы знаете доктора Хирна?

— Боже сохрани! Я хорошо знаю того, кто дал мне эти бумажки.

В этот момент один из полицейских вытащил из кармана подозреваемого носовой платок и подал начальнику тюрьмы, который стоял рядом с Пино. Оба осмотрели находку, одновременно увидели монограмму «М. Л.» и спросили:

— Как этот носовой платок попал к вам?

— Понятия не имею! Вероятно, кто-нибудь всунул его мне в карман.

Начальник тюрьмы пришел в негодование и запретил болтать подобную чушь. Пино же вновь занялся поисками Мартина Люкса и к вечеру узнал, что тот на самом деле сидит в Магдебургской тюрьме.

Негатив ясно доказывал, что доктора Хирна нет в Копенгагене. Из этого следовало, что вся история была сплошной обман. Но попытки узнать что-нибудь от Великана ни к чему не привели. Тогда Пино переоделся загримировался преступником и велел запереть себя в одну камеру с Великаном.

* * *

Хирн, расположившись в доме напротив тюрьмы, навел зеркало на окна мрачного здания. Когда зайчики забегали по стенам, Великан, согласно уговору, выбросил маленький смятый клочок газетной бумаги из окна. Хирн увидел это и узнал таким образом, в какой камере сидит Великан. Это произошло незадолго до того, как надзиратель втолкнул «преступника» Пино в камеру предварительного заключения. Но все попытки Пино заговорить с Великаном потерпели неудачу, даже несмотря на то, что он заговорил с ним на воровском жаргоне. Великан сразу раскусил Пино, просто принюхавшись к нему: тонкий запах, исходивший от его волос и лица, слабо подходил к его оборванному платью. Пино наконец отказался от своего намерения, улегся на нары и притворился спящим.

Прошло немного времени, как на улице кто-то начал насвистывать мелодию:

Пино из-под опущенных век покосился на окно и увидел, как кусок смятой бумаги упал на пол камеры. Великан поспешно поднял бумажный шарик, развернул его и прочел:

«Продержись еще два дня! Потом ты свободен! В противном случае лишишься обещанного вознаграждения».

Он положил записку в карман своей куртки. Пино как будто случайно поднялся, взял газету и подошел к Великану показать какую-то статью. Подозрительный Великан заметил, как Пино нащупал рукой его карман, в который он только что спрятал записку. Великан сдавил руку Пино. Завязалась борьба, в которой Великан одержал верх. Только когда прибежал надзиратель, Великан отпустил свою жертву. Пино дал вывести себя из камеры и отправился к начальнику тюрьмы.

С помощью зеркала Хирн видел все, что происходило в камере. В отличие от Великана, он сразу узнал в новом заключенном Пино. Нужно было придумать еще какой-нибудь ход. Он написал очередную записку и снова отправился под окна тюрьмы, насвистывая.

На этот раз мелодия насторожила всех. После первых звуков начальник тюрьмы сам помчался в камеру Великана. Пино следовал за ним по пятам. Великан обернулся к ним в тот момент, когда записка влетела через окно в камеру. Начальник тюрьмы поймал ее. Все трое прочитали:

«Господин начальник!

М. Л.».

Передайте Пино, что, несмотря на все мои старания облегчить его задачу, у него все меньше шансов задержать меня.

Трудно себе представить более глупое выражение лица, чем было у Пино в этот момент. Начальник тюрьмы бросил на него уничтожающий взгляд и вышел из камеры. Великан откровенно издевался, спрашивая:

— Какое вам дело до моей корреспонденции?

— Я заплачу вам сколько угодно, если вы скажете, где я смогу найти доктора Хирна.

— Я не знаю никакого Хирна.

— Кто скрывается под инициалами «М. Л.»?

— Это мое личное дело, я вам это уже сказал.

Пино протянул ему купюру, которую тот быстро спрятал в карман.

— Итак, что означает это «М. Л.»?

— Марта Лосманн.

— Кто это?

Великан покачал головой, сказал «Нет!» и сделал таинственное лицо.

— Какое отношение она имеет к доктору Хирну?

— Никакого, она даже его не знает.

Но Пино был твердо уверен, что бродяга в сговоре с доктором Хирном.

— Вы у меня еще запоете! — пригрозил он и пошел к двери.

* * *

Доктор Хирн, который точно знал, в какое время почтальон проходит мимо его дома и опускает письма в почтовый ящик, воспользовался первым удобным случаем открыть ящик и вынуть корреспонденцию. Он как раз был занят этим делом, когда услышал шум приближавшегося автомобиля. В машине сидел сыщик Пино. Он быстрыми шагами направился к вилле.

— Я привез фотографию вашего супруга, снятую в Копенгагене, — сказал он, поздоровавшись с фрау Ортой.

— Как вы ее достали? — спросила она с изумлением.

— Я поручил одному знакомому в Копенгагене разыскать вашего супруга в Метрополь-отеле и снять его. — Он протянул ей фотографию. — Вот она! Как вы находите, удалось ли уловить сходство?

— Да вы с ума сошли! — воскликнула она. — Это ведь наш лакей Петер!

— Быть не может! — возразил Пино. — Разве он разъезжает под именем доктора Хирна?

— Что за нелепость?

— Будьте добры показать мне что-нибудь написанное рукой доктора Хирна, — сказал Пино.

Фрау Орта дала ему одно из писем. Пино сравнил почерк с запиской, которая влетела через окно в камеру Великана. Потом хитро усмехнулся, протянул фрау Орта записку и спросил:

— Вы узнаете этот почерк?

— Да, он очень похож на почерк моего мужа! — с изумлением воскликнула она.

— Я того же мнения, — ответил Пино.

— К какому заключению вы пришли?

— К тому, что доктор Хирн вовсе не уезжал.

— То есть?

Пино пожал плечами и сказал:

— Не хочу огорчать вас, но если вы настаиваете, то, по моему мнению, он скрылся с какой-нибудь женщиной.

— Как вы осмеливаетесь утверждать подобное! — с возмущением возразила фрау Орта.

Пино изложил ей свои подозрения. Сначала они оживленно спорили, но затем фрау Орта пришлось согласиться с доводами Пино. Сыщик же, в свою очередь, не сомневался, что доктор Хирн был в заговоре с Великаном. В тот же вечер он пришел к начальнику тюрьмы.

— Дайте Великану возможность удрать, — сказал он ему. — Вы увидите, он первым делом отправится к сообщникам.

Предложение было принято. Несколько надзирателей переоделись босяками и должны были совершить побег из тюрьмы, прихватив с собой Великана. Ночью Великан проснулся от шума, который доносился из тюремного коридора. Слышались громкие голоса, звенели цепи, сыпались удары; кто-то громко вскрикнул. Великан тотчас же понял, в чем дело — бунт среди заключенных. «Что-то уж слишком шумно, — подумал он, — так они далеко не уйдут». Потом еще раз прислушался, удивился, что тюремная охрана до сих пор не на ногах, лег на другой бок и закрыл глаза. В этот момент кто-то повернул ключ в замке его камеры, и дверь распахнулась. Надзиратели, переодетые бандитами, с шумом ввалились к нему:

— Эй ты! Идем с нами! Поторапливайся!

Они бросили ему поношенный костюм, чтобы он так же, как и они, сменил свою арестантскую одежду. Сцена была разыграна так натурально, что Великан принялся переодеваться. Но, когда он уже стоял у дверей своей камеры, вдруг вспомнил об указаниях Хирна. Он полез в карман, вынул записку и прочел:

«Продержись еще два дня! Потом ты свободен! В противном случае ты лишишься обещанного вознаграждения».

Великан обернулся к своим мнимым спасителям и заявил:

— Я не пойду с вами!

Уговоры не действовали! «Спасители» даже схватили его за руки, чтобы силком заставить совершить побег. Вне себя от злобы, Великан набросился на своих освободителей и вытолкал их из камеры. Затем он спокойно улегся на нары, закрыл глаза и подумал: «Даже здесь нет покоя».

Пино, который решил, что фрау Орта принимала участие в заговоре с Хирном и прекрасно знала его местонахождение, гадал, как заставить ее выдать Хирна, и ни на минуту не переставал следить за ней. На четвертый вечер он сидел в ложе театра и смотрел на фрау Орта. Неожиданно сюжет оперы подал ему блестящую мысль. Если план удастся, фрау Орта выдаст свою тайну.

На следующий день он проходил мимо виллы доктора Хирна и увидел, как почтальон опускает письма в почтовый ящик.

— Вы всегда оставляете в ящике письма для доктора Хирна? — спросил он почтальона.

Тот с изумлением взглянул на него и ответил:

— Разумеется.

Пино поджал губы и улыбнулся. Так он делал всегда, когда думал, что замышляет что-нибудь очень умное. Так же улыбнулся и Хирн, который ждал почту, спрятавшись в кустах.

Пино позвонил. Один из слуг вышел из дома.

— Кто вынимает почту в отсутствие доктора Хирна? — спросил Пино.

— Я, — ответил слуга, — но за все это время не пришло ни одного письма. Господин, вероятно, просил пересылать письма на Копенгаген.

— Вряд ли, — сказал Пино и указал на полный ящик.

Слуга хотел опорожнить ящик, но Пино приказал ничего не трогать. Сыщик, предположивший, что Хирн явится за письмами, спрятался в одной из боковых аллей и стал ждать. Ждал он напрасно. Хирн разгадал замысел Пино и, мысленно сказав ему: «Жди-жди, приятель, пока не поседеешь», — удалился.

Пино потерял полдня, после чего отправился в кабачок на поиски своего помощника. Когда Пино появился в дверях, Хирн вскочил и поспешил ему навстречу.

— Великан сознался? — с любопытством спросил он.

Пино покачал головой.

— Нет, с ним ничего нельзя сделать. Он находится под влиянием доктора Хирна.

Хирн отвернулся, испугавшись, что рассмеется.

— Я этого не думаю, — сказал он.

— Но я задержу этого Хирна вовремя.

— Может быть, я могу быть вам полезен? — предложил Хирн.

— Вот именно, вы-то мне и нужны.

— Располагайте мной.

Пино стал так внимательно разглядывать Хирна, что тот смутился.

— А что, если вам сбрить бороду? — предположил сыщик.

— Что это вам вдруг вздумалось? — отозвался Хирн.

— Ну, на такую маленькую жертву вы можете легко согласиться.

— С какой целью?

— Чтобы выступить в роли доктора Хирна.

— Я?

— Да, если смотреть на ваше лицо издали и без бороды…

— Я не хочу уродовать себя.

— Да вы будете только моложе.

— Это меня мало прельщает.

— Чего же вы боитесь?

Хирн пристально посмотрел на Пино и ответил:

— Не хочу быть узнанным!

— Кем?

— Вами или вам подобными.

— Все так плохо? Что у вас на совести?

— Неужели вы думаете, что я так глуп, чтобы признаться вам во всем? Я знаю, как вы опасны!

— У меня только одна цель — задержать этого доктора Хирна. Если вы мне поможете, я обещаю оставить вас в покое навсегда.

Хирн раздумывал.

— Дайте честное слово, что не привлечете меня к ответственности за проступок, из-за которого я отрастил себе бороду.

— Зачем мне это?

— Когда имеешь дело с таким человеком, как вы, то нужно обдумать все.

Пино был польщен и дал Хирну требуемое обещание. После этого Хирн спросил:

— А что вы хотите от меня?

— Чтобы сегодня вечером вы сыграли роль доктора Хирна в театре. Вы должны будете опуститься на колени перед женщиной, которая будет сидеть рядом с вами, и объясниться ей в любви.

— Зачем нужна эта комедия?

— Заставить ревновать жену Хирна, чтобы она выдала мне своего мужа.

Хирн был изумлен, эксперимент показался ему по меньшей мере опасным. Он отказался, но Пино пригрозил арестовать Хирна на месте, ведь данное им обещание теперь не имело силы. Договорились о том, что Хирн сбреет бороду, но не усы. Вечером Пино проводил изящно одетого Хирна в ложу, где уже сидела удивительно красивая и элегантная женщина. Пино протянул ей руку и сказал Хирну:

— Вы будете держаться позади. В тот момент, когда дама подаст вам знак, вы упадете перед ней на колени и простоите в таком положении до тех пор, пока она вам не скажет: «Идем!» Тогда вы как можно скорее покинете ложу и уйдете из театра.

Хирн испытал странное ощущение, когда услышал со сцены голос Орта. Он нагнулся вперед, чтобы увидеть ее, но дама сделала резкое движение, и Хирн откинулся на спинку кресла. Но вот дама махнула Хирну рукой. Хирн сделал шаг вперед и упал перед ней на колени. Она обвила его шею руками и повернула его голову так, что та отразилась в огромном зеркале, которое стояло в глубине сцены, изображавшей будуар. Вся ложа отражалась в этом зеркале. Фрау Орта вдруг замолкла посреди арии, растерянно уставилась на изображение в зеркале, громко вскрикнула, высоко подняла руки и бросилась к нему. Сжав кулаки, она начала колотить ими по стеклу и, наконец, упала в обморок под градом осколков. В этот момент Хирн с дамой уже покинули театр.

Фрау Орта в изнеможении лежала на кушетке в своей уборной. Пино был рядом и развлекал ее завуалированным допросом:

— Этот господин в ложе был доктор Хирн?

Фрау Орта печально кивнула.

— Теперь вы мне скажете, где он прячется? Вы видите, что он не заслуживает пощады.

Орта приподнялась и с отчаянием в голосе воскликнула:

— Да ведь я сама ничего не знаю! — И ее голова беспомощно опустилась на кушетку.

Пино вдруг понял, что она говорит правду. И хоть результат этого опыта был отрицательным, теперь он приобрел в лице фрау Орта союзницу.

Хирну было больно, что он причинил горе Орта. Однако он не понимал, как она могла поверить подлинности всей этой жалкой комедии. Но всякая попытка вступить в переговоры с Орта была опасна. После происшествия в театре для него стало совершенно очевидно, что помощники Пино беспрерывно следят за ней.

Пино поздно вечером вернулся из театра. Среди ожидавшей его почты было письмо следующего содержания:

«Спешите! Сегодня — предпоследний день. Завтра Хирн выедет домой.

М. Л.».

Хотя почерк письма мало походил на почерк Хирна, послание не произвело на сыщика никакого впечатления. Он был убежден, что его разыгрывают. Половину ночи Пино ходил взад и вперед по комнате и размышлял. Уже светало, когда на лице его появилось выражение, которое ясно говорило, что ему в голову пришла грандиозная мысль. Он подошел к столу и написал:

«Многоуважаемая фрау Орта!

Преданный вам Пино».

Если вы сегодня не заняты в театре и согласны от 10 до 12 часов вечера заменить сестру милосердия, отозванную по делу, у постели моего больного шурина, доктора фон Ильга, Мокштрассе, 9, я обязуюсь привести туда вашего супруга.

Потом он позвонил лакею, быстро написал еще одно письмо, адресованное на имя господина доктора Хирна, Лихтенштейнская аллея, номер 3, отлепил от старого использованного конверта марку и наклеил ее на это письмо.

— Письмо с маркой, — объяснил он слуге, — вы просто опустите в почтовый ящик, который висит на садовой калитке виллы Хирна. Письмо же, адресованное фрау Марии Орта, вручите даме лично.

Слуга выполнил поручение, но не заметил, что Хирн следует за ним на некотором расстоянии. Перед домом слуга вытащил из кармана оба письма. Одно из них он опустил в ящик. Хирн имел возможность заметить формат письма и серо-голубой цвет конверта; второе письмо осталось у слуги в руках, и он вошел с ним в дом. Хирн осторожно приблизился к вилле, вынул кипу писем из ящика, спрятал в карман и скрылся из виду. Когда он очутился в безлюдной аллее, то распечатал серо-голубой конверт и прочел:

«Ваша жена обманывает вас с неким доктором фон Ильгом, Мокштрассе, 9. Вы можете накрыть их там сегодня вечером между десятью и двенадцатью вечера.

С почтением, одна из подруг вашей жены».

Хирн догадался, что это уловка, и вынужден был признать, что Пино не лишен изобретательности. Хотя он и знал, что эти строки написаны рукой Пино с известной целью и что все это неправда, все же он не мог отделаться от неприятного чувства, охватившего его. Он положил письма обратно в ящик. Пусть Пино выполнит свой замысел. К тому же Хирна подмывало узнать, какую роль во всем этом играет обиженная Орта.

Фрау Орта всю ночь не сомкнула глаз. Шесть лет она жила душа в душу с Хирном. У него было много странностей, но причуды никогда не заходили так далеко. Это происшествие в театре совершенно не шло к его натуре.

«Нет, это невероятно! — мысленно повторяла она себе. — Хоть я все видела своими глазами, но пока Хирн сам не подтвердит мне, что это правда, я не могу в это поверить и буду считать, что я ошиблась. Ведь бывают же поразительные сходства!»

Утром она чувствовала себя разбитой. Когда слуга Пино принес письмо, она никак не могла вникнуть в суть послания. Обещанная Пино встреча с мужем стала решающей. Она подошла к письменному столу, обмакнула перо и написала:

«Многоуважаемый господин Пино.

С большим почтением Мария Орта».

Да, я согласна! Между прочим, у меня возникают сомнения насчет того, что господин, которого я видела в ложе вчера вечером, был моим мужем.

Пино предвидел, что фрау Орта начнет сомневаться, но для сыщика было важно заручиться ее согласием. Получив долгожданный ответ, Пино пошел в кабачок, где должен был встретиться с Хирном.

— Ну, как дела? — спросил Хирн.

— Прекрасно! Вас приняли за доктора Хирна.

— Быть не может!

— Уверяю вас! Отсутствие бороды кардинально изменило вашу внешность. Но, несмотря на это, вам придется сегодня же начать носить бороду.

— Это так быстро не делается! — заявил Хирн. — Пройдут недели, пока она снова отрастет.

— Ну, существуют искусственные бороды.

В душу Хирна закралось недоверие.

— Но ведь сразу же видно, что борода наклеена, — сказал он.

— Я-то пойму с первого взгляда, — заявил Пино, и Хирн опустил голову, чтобы не расхохотаться, — но женщина этого не заметит.

— Какая женщина? — спросил Хирн.

— Жена доктора Хирна.

— Я опять должен явиться перед ней?

— Да, сегодня вы изобразите моего шурина, доктора фон Ильга.

— А кто он?

— Это не важно. Ваша задача в том, чтобы лечь в постель и сделать вид, что вы больны.

— А жена Хирна?

— Будет ухаживать за вами.

— За мной?

— Да. То есть за доктором фон Ильгом.

— Он ее… — Он не смог произнести слово «любовник», но Пино догадался.

— Ее любовник, вы хотите сказать? — закончил сыщик фразу. — Боже упаси! Она его в жизни не видела. Но доктор Хирн попадется на эту удочку.

У Хирна отлегло от сердца. Он с радостью принялся помогать Пино ловить самого себя.

— Вернемся к Хирну. Вы уверены, что он действительно остался в Берлине, а не уехал в Копенгаген?

Пино напомнил ему про фотографию, снятую детективным бюро «Север» в Копенгагене и запечатлевшую камердинера Петера в роли Хирна.

— Что это доказывает? — размышлял Хирн. — Может быть, доктор, о котором вы мне столько рассказывали, страстный охотник и…

— Да? Разве я упоминал об этом? — удивленно спросил Пино.

— Разумеется! Может быть, говорю я, этот доктор Хирн на два дня отправился на охоту и вместо себя оставил в Копенгагене своего слугу.

— Верно! — воскликнул Пино, вспомнив, что фрау Орта что-то рассказывала ему про тюленя.

— Речь шла о тюлене? — спросил Хирн. — Послушайте, я как-то прочел брошюру об охоте на тюленей. Нужно выехать в море и несколько дней провести на какой-нибудь песчаной отмели, чтобы приманить зверей к себе, а потом поймать.

— Да, я знаю, — ответил Пино.

— Следовательно, возможно, что лакей решил воспользоваться отъездом Хирна и несколько дней пожить жизнью своего хозяина.

Пино задумался.

— Не исключено, — сказал он.

— Если бы у Хирна действительно возникло намерение выдать другого за себя, то он скорее попросил бы одного из своих друзей, а не лакея заменить его в этой поездке. Ведь можно догадаться, что слуга будет компрометировать его на каждом шагу.

Пино задумался.

— Игнорировать ваши доводы нельзя, — сказал он.

— Но и ваши аргументы не лишены основания, — милостиво согласился Хирн. — Как бы то ни было, я попробую сыграть роль доктора фон Ильга.

Они обговорили все подробности и даже немного порепетировали. Пино был в восторге от проявленных Хирном способностей.

— Я его вышколю для себя, — решил Пино, когда остался один. — Насколько он может быть полезен мне, настолько он может принести вред обществу, если будет продолжать свой преступный образ жизни.

Хирн покинул Пино с бородой и в прекрасном настроении, но теперь ему нужна была помощь, и он отправился к своему другу Гроссу. Забыв о нынешнем обличье, Хирн столкнулся с тем, что швейцар указал ему на черный ход, а кухарка, выглянувшая в щелку двери, обругала его как последнего нищего. На троекратную просьбу лично переговорить с господином доктором Гроссом явился лакей, который при виде Хирна отступил на несколько шагов, боясь запачкать темно-синюю ливрею.

Только, когда Хирн сказал:

— Я друг молодости доктора Гросса. Уверяю вас, он будет рад увидеть меня, — слуга решился доложить о незваном госте.

Доктор Гросс сам вышел на кухню, чтобы посмотреть на странного посетителя. Когда он увидел перед собой доктора Хирна, он моментально узнал его и пришел в такой ужас, что отпрянул назад, случайно толкнул лакея, тот в свою очередь налетел на толстую кухарку, и получилась сущая неразбериха. Придя в себя, доктор Гросс воскликнул:

— Послушай…

— Не называй моего имени! — прервал его Хирн на полуслове.

— На кого ты похож?

— Я все объясню, — ответил Хирн.

Уже через минуту они сидели в гостиной, и Хирн рассказывал другу все с самого начала. После чего Гросс велел принести шампанского и выпил с Хирном за удачу.

Между тем Пино приготовил в квартире доктора фон Ильга все для решительного удара. Сыщик откинул одеяло с постели, поставил на ночной столик всевозможные скляночки с лекарствами и придвинул к кровати удобное кресло.

Хирн явился ровно в назначенное время. Он позвонил, и Пино сам открыл дверь. Пино заставил Хирна раздеться и надеть на себя пижаму. Хирн лег в постель, Пино закрыл его до подбородка одеялом. Потом он провел несколько раз пуховкой по лицу мнимого больного, так как счел, что у него слишком цветущий вид, надел ему на пальцы несколько колец и спрятал снятую Хирном одежду в один из многочисленных шкафов.

К дому подъехал автомобиль Марии Орта. Пино вышел встретить ее.

— Он уже тут? — громко спросила она.

— Нет еще! Но он будет непременно.

— Вы в этом уверены?

— Конечно! Чтобы все выглядело естественно, сядьте, пожалуйста, у постели моего больного шурина.

— Я не понимаю вас…

— Скоро все поймете, а пока снимите шляпу и пальто, прошу вас, в комнатах очень тепло.

Пино повел ее к больному, который поглубже зарылся в подушки, и представил их друг другу.

— Мой шурин, доктор фон Ильг. Госпожа Мария Орта Хирн, знаменитая артистка. Фрау Орта любезно согласилась на два-три часа заменить у твоей постели сестру милосердия.

Хирн чуть-чуть кивнул. Но фрау Орта сейчас же скорее почувствовала, чем увидела, кто находится перед ней. Это был критический момент. Судьба всей операции зависела от реакции жены Хирна. Если бы она вскрикнула, назвала его по имени или бросилась к нему на шею, победа осталась бы за Пино. И Хирну было очевидно, что она собирается все это проделать. Поэтому в тот момент, когда фрау Орта подняла руки и открыла рот, Хирн приподнялся с постели, уставился на дверь, которая вела в прихожую, и пронзительно завопил:

— Он идет!

Этого-то крика и ждал Пино. С того самого момента, как он обосновался в квартире доктора фон Ильга, его волновало только одно: придет ли Хирн? А вот на фрау Орта восклицание больного подействовало отрезвляюще. Она передумала бросаться мужу на шею. Когда Пино вышел из комнаты, чтобы встретить Хирна, мнимый больной схватил Орта за руку, притянул к себе и зашептал:

— Сделай вид, будто не знаешь меня. Завтра я тебе все объясню.

— Хирн! — срывающимся голосом воскликнула Орта.

— Успокойся! — шепнул Хирн, нежно пожал ей руку и добавил: — Я люблю тебя.

— Ты…

В этот момент Пино вернулся в комнату. Он был разочарован.

— Никого нет! — сказал он.

Хирн опустился на подушки и пробормотал:

— Значит, мне показалось!

Пино заметил растерянность фрау Орта и истолковал ее по-своему.

— Сейчас всего лишь десять часов, фрау! Запаситесь терпением и успокойтесь, ради бога. Не надо так расстраиваться.

Но слова Хирна, а не речи Пино вернули фрау Орта душевный комфорт. Зная своего мужа, она догадалась, что Хирн хочет подшутить над сыщиком.

— Под каким предлогом вы заставите моего мужа прийти сюда?

— Под тем предлогом, что он здесь встретится с вами у постели моего шурина.

— О, я понимаю! — с возмущением сказала она. — Должна признать, вы очень изобретательны.

— Я вынужден быть таким.

— А вы согласились ему помочь? — обратилась к Хирну фрау Орта, которая быстро свыклась со своей новой ролью.

В этот момент раздался звонок.

— Вот он! — воскликнул Пино и стремглав вылетел из комнаты.

— Что все это означает? — спросила Орта, когда Пино скрылся.

— Завтра ты все узнаешь! — пообещал ей Хирн. — Изобрази теперь испуг, когда он войдет!

— Кто? — спросила госпожа Орта.

Но раньше, чем Хирн успел ответить, в комнату вошел элегантный господин в маске. Перед этим он бесцеремонно оттолкнул открывшего ему дверь лакея и практически побежал к комнате, откуда доносились голоса. У полуоткрытой двери в соседней комнате стоял Пино и смотрел, как его жертва попадется в капкан…

— Так это правда! — злорадно прошептал незнакомец и угрожающе протянул руку к фрау Орта.

— Играй же! — прошептал ей Хирн, уткнувшись в подушки.

Тогда фрау Орта выпрямилась, откинула голову назад и сказала голосом великомученицы:

— Стыдитесь!

Настал звездный час Пино. Он торжествующе вошел в комнату, чтобы добить свою жертву. Сыщик слегка поклонился и обратился к незнакомцу в маске:

— Честь имею представиться, господин Хирн! Ваша необыкновенная ловкость заставила меня прибегнуть к последнему средству из моего богатого арсенала. И вот вы проиграли пари! Но ваша супруга лишь жертва моей хитрости, она безвинна. Мужчина, которого вы видите в постели, не доктор фон Ильг, а один из моих помощников.

Незнакомец сделал шаг вперед, медленно снял маску, поклонился и сказал насмешливым и спокойным тоном:

— Моя фамилия — доктор Гросс! Я друг доктора Хирна, который завтра возвращается из своей поездки. Он поручил мне во время своего отсутствия вынимать письма из ящика и просматривать адресованную ему корреспонденцию. — При этих словах он вынул из кармана письмо Пино к Хирну. — Это письмо показалось мне довольно важным, и я, как его друг, посчитал себя вправе, — тут он слегка поклонился в сторону фрау Орта, — убедиться, насколько верно то, что в нем написано.

Он передал фрау Орта, которая великолепно играла свою роль, письмо, поклонился ей и вышел. Фрау Орта, рыдая, последовала за ним. Хирн приподнялся с постели, посмотрел на Пино и сказал:

— Кажется, наш план провалился?

Хирн и Пино остались в квартире доктора фон Ильга и вместе поужинали. Хирн ел с большим аппетитом, Пино же едва притронулся к еде. Затем оба легли спать. Хирн давно не спал так хорошо, как в эту ночь, а Пино мучился бессонницей.

На следующее утро Пино спросил:

— Что нам теперь делать?

Хирн в нерешительности пожал плечами и ответил:

— Ничего.

— Почему я не послушался вас? — жалобно спросил Пино.

— Вы почему-то вбили себе в голову, что поездка доктора Хирна в Копенгаген была обманом. Мне это предположение сразу показалось неправдоподобным.

— Какой позор на мою голову!

— А придумывать теперь новую версию уже нет времени, — сказал Хирн, и Пино согласился с ним. — Значит, вы должны быть последовательным.

— Да, хорошо вам говорить, а я убедился, — ответил Пино, — что доктор Хирн не имеет никакого отношения к этой афере и, согласно нашему договору, вернется сегодня вечером. Но так как не имеет смысла разыскивать новый след, то нужно идти по старому до конца. Если Хирн все-таки виновен — не следует исключать такую возможность, — я думаю, после своих вчерашних успехов он будет действовать очень уверенно и просто появится снова в своей вилле, вместо того чтобы имитировать приезд на вокзал. Удостовериться в этом не мешает. Так как у меня нет другого выбора, то я проведу весь день в наблюдении за его виллой.

— Именно это я и хотел вам посоветовать.

— А что вы будете делать?

— Это зависит от того, сколько вы мне заплатите, — сказал Хирн.

— Сколько вы хотите?

— Я буду следить за всеми поездами, прибывающими из Копенгагена. У меня острое зрение, и по вашему описанию я непременно узнаю Хирна. В случае же, если он не прибудет ни с одним из поездов, а потом неожиданно появится в своем доме, я бы на вашем месте сказал ему напрямик, несмотря на все доказательства, что он сам совершил это преступление.

— Это единственное, что мне остается, — признался Пино.

Затем сыщик сел в автомобиль и поехал на виллу Хирна, а сам Хирн отправился в кабачок, где он за эти восемь дней уже стал завсегдатаем. Здесь он нашел одного очень смышленого паренька по имени Антон и поручил ему одно дело, предварительно одарив воришку серьезной суммой денег. В результате у Антона в кармане оказалось письмо с надписью «Королю сыщиков Пино в собственные руки».

Выйдя из кабачка, Хирн купил себе ливрею, надел ее и поехал на вокзал встречать Петера, который согласно предписанию прибыл в Берлин в 10 часов 32 минуты. Вслед за ним из вагона вышла расфранченная дама. Хирн заметил тотчас же, что они приехали вместе.

— А где же тюлень?

Это был первый вопрос Хирна. У Петера затряслись коленки.

— Ах да! — сказал он, дрожа. — Я впопыхах совсем забыл о нем.

Хирн указал на расфуфыренную особу, которая держалась на некотором расстоянии.

— Тогда я запру ее в клетку к нашему тюленю, — сказал он решительно.

Расфранченная особа упала на руки кому-то из пассажиров.

— Простите! — умолял Петер. — Но это моя невеста…

Хирну пришлось примириться со столь неожиданным поворотом событий. Он посадил Петера и растерянную женщину в автомобиль, нагруженный сундуками. По дороге обменялся с Петером одеждой и отвез его спутницу в гостиницу. Потом он в дорожной шубе и шапке, точно так же, как уехал восемь дней назад, направился на свою виллу.

Между тем Антон добрался до виллы Хирна. После непродолжительных поисков он заметил Пино, который стоял в одной из боковых аллей. Антон перелез через забор так, чтобы Пино мог его видеть. Пино не верил собственным глазам. Он ясно увидел, как Антон крадется по саду и влезает в дом через окно. В Пино вспыхнула последняя надежда. Он кинулся за преступником. Антон пробрался по коридору, потом вверх по черной лестнице и прошел по прихожей до кабинета Хирна. Он осторожно приоткрыл дверь, неслышными шагами добрался до письменного стола, достал отмычку из кармана и начал вскрывать один из ящиков.

— Негодяй! — закричал Пино, бросился на него, схватил его за шиворот и несколько раз с силой тряхнул. — Наконец-то! — сказал он, и в его тоне почти прозвучала благодарность.

В это время внизу затормозил автомобиль Хирна. Фрау Орта с прислугой вышли его встречать. Под руку с Орта он вошел в дом, поднялся по лестнице и остановился в огромной прихожей первого этажа, как вдруг дверь кабинета распахнулась, и на пороге появились Пино и Антон со крученными за спиной руками.

Театральным жестом Пино указал на Антона со словами:

— Разрешите мне, господин Хирн, согласно моему обещанию, представить вам человека, совершившего ограбление в вашем доме.

Все слуги отступили назад, изумленно взглянули на Антона, потом на Пино, и раскрыли рты.

— Вот этого? — спросил Хирн и небрежным движением руки указал на Антона.

— Да! — ответил Пино уверенным голосом.

Хирн покачал головой, улыбнулся и сказал:

— Боже упаси!

Пино посмотрел на него с вызовом.

— Ведь это же Антон! — сказал Хирн.

— Кто? — спросил Пино.

— Вы обыскали его карманы? — поинтересовался Хирн.

— Нет!

— Но ведь это же первое, что делают сыщики!

Пино нервно начал обыскивать карманы задержанного. В правом было пусто, зато из левого сыщик вытащил письмо и прочел:

«Королю сыщиков Пино, в собственные руки».

Адресат вздрогнул.

— Что с вами? — спросил Хирн. — Надеюсь, не случилось ничего неприятного?

Пино распечатал письмо и прочел:

«Податель этой записки приглашен мной сегодня вечером сюда, чтобы доставить удовольствие господину сыщику Пино.

Доктор Хирн».

Пино уронил письмо и опустил голову.

— Ну, что вы скажете? — спросил Хирн.

Пино ответил глухим голосом:

— Я признаю себя побежденным.

Хирн приветливо подошел к Пино, протянул ему руку и сказал:

— Вы задали мне нелегкую работу. — Потом он повернулся к фрау Орта: — А теперь мы уютно поужинаем втроем.

Пино было вовсе не до ужина, но жаркие уговоры фрау Орта и Хирна сделали свое дело — он решил остаться и даже старался делать довольное лицо, несмотря на проигранную партию.

— Извините, я отлучусь на несколько минут, — сказал Хирн. — Хочу привести себя в порядок после дороги.

Фрау Орта и Пино расположились в углу гостиной, а Хирн удалился. Он переоделся в свой ставший уже родным костюм апаша и приклеил бороду.

— А вот и я! — вышел он в столовую, как будто ничего не случилось.

Пино растерянно уставился на него.

— Кто вы? Кто? — спросил он.

Хирн передал ему закрытый конверт.

— Разрешите вернуть вам деньги, которыми вы меня снабжали в течение восьми дней.

Пино взял конверт, не соображая, что делает.

— Вы?! — сказал он протяжно и с удивлением посмотрел на Хирна.

— Да, я!

До поздней ночи все трое вели задушевную беседу и расстались лучшими друзьями.

На следующий день Хирн поехал в Копенгаген, чтобы все-таки привезти самку тюленя для своего питомца. Фрау Орта и камеристка Фифи сопровождали его. Петер остался дома. Зато по дороге они заехали за расфуфыренной особой в гостиницу и отвезли туда, где Петер нашел ее неделю назад.