Народу в электричке было мало: суббота, время обеденное. Покачиваясь в такт вагону, Белан всю поездку думал о Жюли. Что делать, если вдруг он ее найдет? “Добрый день, вот… э-э, меня зовут Белан Гормоль, мне тридцать шесть лет, я хотел с вами встретиться”. Он не мог позволить себе роскошь изгадить бессвязным лепетом, возможно, единственный шанс познакомиться с девушкой. Был еще один выход: оставить несколько пылких фраз в книге отзывов. Могло прокатить, но тогда его признание рисковало затеряться между чем-нибудь вроде “Ну и бумага у вас, вся расползается!” и “Туалет чистый, но кнопки слива слишком тугие”. Поезд подошел к перрону, оторвав Белана от грез.

* * *

На улице он поднял воротник. Воздух холодил, несмотря на солнце, откровенно и щедро сиявшее в небе. Силуэт металлической башни, в которой плавал большой, закованный в железо шар с названием торгового центра, высился над крышами и манил его к себе, словно маяк. Путь до “Эври-2” занял всего пять минут. Пройдя раздвижные двери, Белан сразу утратил целеустремленный вид, с которым шагал до сих пор. Ему хотелось продлить мгновение, оттянуть миг столкновения с реальностью, о которую могли в очередной раз разбиться его надежды. Он неспешно прошелся по центральной линии, не обращая внимания на кишевшую вокруг толпу. Представлял себе, как Жюли идет здесь ранним утром, совсем одна, и ее шаги звонко отдаются под сводами необъятного пустого собора. От этих мыслей его внезапно отвлекло журчание воды, заглушающее немолчный гул множества голосов и музыку, льющуюся из репродукторов на потолке. В двух шагах от него высился величественный фонтан, испускавший тугие струи из ртов четырех мраморных сомов в центре бассейна. Здравый смысл немедленно охладил его восторг, напомнив, что в любом уважающем себя торговом центре непременно есть фонтан, равно как игровая площадка для детей, киоск с вафлями и центральный эскалатор. Но он поскорей заткнул этого болтливого мистера Зануду, чтобы не мешал сердцу раздуваться от радости. Фонтан находился на пересечении трех главных линий, как и описывала Жюли. Направо или налево? Какая-то женщина с маленькой девочкой рысью устремилась направо, умоляя малышку потерпеть, они почти пришли. Белан последовал за ними. А по пути бросил в не слишком чистую воду красивую большую монетку в два евро, на удачу. В трех десятках метров сияла огнями характерная пиктограмма, обозначающая туалет. Мистер Зануда снова подал голос и попытался умерить его энтузиазм. Да, он в курсе. Пиктограмма означала просто туалет, там не было написано “Добро пожаловать в кабинки Жюли, она сидит у входа”. Тем не менее до сих пор все в точности совпадало с текстом. Лестница в полтора десятка ступенек вела в подвал. Стены были сверху донизу покрыты кафельной плиткой. 14 717, сказал себе Белан, скрестив пальцы. Справа от входа стоял раскладной столик, на нем лежало несколько раскрытых журналов. Горстка мелочи в фарфоровом блюдце. Стул, придвинутый к столу, был пуст. На его спинке висела жилетка. Она появилась, когда он направлялся в мужскую половину. Вышла из кабинки, держа в руках, затянутых в розовые перчатки, тряпку и швабру. Пока она двигалась к чулану, спрятать свои орудия, он рассмотрел ее с ног до головы. Небольшого росточка, чуть полновата; в молодости ее лицо вряд ли оставляло мужчин равнодушными. Седые волосы красивого пепельного оттенка были стянуты сзади тугим узлом. Белан бросил последний взгляд на женщину, о которую разбились его иллюзии, и проскользнул в восьмую кабинку. Сев на унитаз, на котором – он мог бы поклясться! – еще совсем недавно покоилась задница десятичасового толстяка, он обхватил голову руками. Он так верил в этот раз. Он готов был разреветься от обиды.

* * *

– Нужду справлять – не дурака валять, сколько можно повторять этим соплякам?

Фраза звонко прокатилась по кафельным стенам. Нужду справлять – не дурака валять, тетофоризм № 5, любимая фраза Жюли. Ее эхом повторил другой голос, гораздо более нежный. Несмотря на все окружающие помехи – шум спускаемой воды, открытых кранов и сушилок для рук, – Белан сказал себе, что это самый прекрасный голос, какой он когда-либо слышал.

– Нужду справлять – не дурака валять, и наоборот. Прости, тетя, что я так долго, но ты же знаешь, как Жози меня стрижет. Полчаса на стрижку, час на чесание языком.

Белан выбрался из кабинки и поплелся к раковинам. Открыть кран, выдавить в ладонь жидкого мыла, потереть, вспенить. Тело казалось чужим. В зеркале отражалась обалделая физиономия. Он боялся повернуть голову в сторону силуэта, видневшегося справа, на границе его поля зрения. Наполнив раковину целой горой пены, он наскоро сполоснул руки, глубоко вздохнул и направился к выходу. Жюли уже сидела на месте, на стульчике и, чуть склонив голову, что-то строчила в блокноте округлым почерком. Ее наклоненное лицо явило Белану только точеную линию носа, скромную выпуклость скул и, пониже, легкую припухлость губ. Занавес ресниц скрывал глаза. Свободной рукой с короткими, но тонкими пальцами она провела по своей подстриженной макушке. Волосы были цвета меда, цвета горного меда, с глубокими темными переливами. На миг она подняла голову, поглядела на стенку напротив, посасывая колпачок ручки, и снова взялась за свою прозу. Ироничное “А поблагодарить?”, прозвучавшее за спиной, когда он выходил из туалета, пронзило ему сердце. Единственная монетка, с которой он входил в торговый центр, уже минут десять лежала на полуметровой глубине в круглом бассейне фонтана. В голове не оставалось места ничему, кроме единственного откровения: Жюли не была красива, она была восхитительна.

* * *

Снаружи громкоговорители усердно источали весенние мелодии. Вторник, 20 марта, сегодня вторник. Белан улыбнулся. Он сразу понял, что нужно сделать.