«Папа смешной, – думала про себя Диана, – и еще красным светится, злится и светится». Эльф послушал, кивнул и зашелестел зелеными крылышками. Прыгал с ножки на ножку и кивал. Ди попыталась дотронуться до него пальчиками. Эльф отпрыгнул и показал язык.
– Аф фот ты как! – воскликнула Диана и прыгнула за эльфом.
Селентий перелетел еще и еще. Ди скакала за ним по полу, как большая лягушка, поджав ноги. Селентий метался, как стрекоза, с тапочки на мячик, с мячика на ножку кресла, с кресла на пол. В какой-то момент запыхавшаяся и раскрасневшаяся Диана ударилась лбом обо что-то большое и мягкое. Это непредвиденное препятствие остановило ее. Она сосредоточилась и поняла, что это папина нога. Подняла глаза к потолку и увидела папу целиком. Он нависал над ней могучей каменной стеной. От головы по-прежнему исходило красное сияние.
– Папа, ты фетофол! – произнесла маленькая Ди.
– Почему это я светофор? – изумился Леонид, свечение стало розовым.
– Потому. – И как ни бился Леонид, более понятных объяснений он от дочери получить не смог.
– Ди, а тебе понравилась Елена Петровна в садике? – мягко спросил он.
– Фто-о? – переспросила Диана.
– Да не что, а кто. Я говорю про Елену Петровну, в садике у вас новая воспитательница.
Диана продолжила скакать по полу, прыгая, как большая жаба.
– Диана! Диана! Ты меня слышишь? Ответь на вопрос. Елена Петровна тебе понравилась? Твоя новая воспитательница. Она хорошая?
Ди наконец перестала прыгать и грохотать по полу.
– Фто-о?
– Елена Петровна, ваша новая воспитательница. Она хорошая? Она тебе понравилась?
– Нет! – сказала Диана.
– А что с ней не так, почему она тебе не нравится?
– Она похая. Она… она эльфов не любит. Она влая.
Ди посмотрела на папу. «Ну вот, опять светофор, даже как малина», – подумала Диана. Леонид по-прежнему нависал над дочерью большим светофором, в задумчивости не решаясь переключить свой красный свет на что-нибудь более приятное. Селентий взлетел ему на плечо и начал делать вид, что дует Леониду в лицо изо всех сил, как будто остужая его пыл. Диане стало смешно и весело. Она вскочила на ноги, схватила папу за руку, потянула на себя.
– Папа, папа! Не влифь. Она не будет… Долго… Я фочу, фтобы она уехала.
Хохочущая Диана прыгала вокруг Леонида и хлопала в ладоши. Леонид никак не мог ее остановить.
– Ди! Ди! – Девочка продолжала прыгать и кружиться.
На долю секунды Леониду показалось, что вокруг Дианы возникло золотисто-зеленое свечение, как пыльца из блесток. Диана все хлопала в ладоши и веселилась. У Леонида отлегло от сердца. «Аутизм? Какой тут аутизм? Ребенок веселится. И совершенно не где-то там, а здесь и сейчас. Сами вы все психи». На этой мысли ему стало совсем легко. Он повеселел.
– Ди! Ди! Ты как обезьянка-попрыгушка скачешь! Давай я тебе один секрет расскажу.
– Фекьет? – сразу же услышала Диана. – Дафай фекьет, я люблю фекьеты.
– Значит, так, я хочу, чтобы о нашем с тобой разговоре никто не знал. Так что никому ни слова. С-сссс…
– Ф-фффф… – повторила Диана.
– Скажи, Елена Петровна расспрашивала тебя сегодня о твоем друге-эльфе?
– Да!
– Она спрашивала, какой он?
– Да. А ефе она фпашивала, фто на нем надето или он голый?
«Вот ненормальная тетка!» – подумал про себя Леонид.
– И ты все ей рассказала?
– Да.
– Ди, у меня к тебе секретное предложение. Давай мы примем эльфа в секретные агенты и он станет засекреченным? И мы больше не будем о нем никому рассказывать.
Диана посмотрела куда-то вбок.
– Мне кавется, фто он не фочет.
– Как ты об этом догадалась?
– Он мотает головой, вот так. – Диана положила ладошки на щеки и начала усиленно мотать головой из стороны в сторону.
«Вот, блин, с современными детьми договориться о чем-то просто невозможно. Если бы передо мной стоял профессиональный переговорщик, я бы мысленно поаплодировал бы. Так вовремя применить прием «пустая лодка», типа я не решаю, за меня уже все решили давно», – подумал с досадой Леонид.
– Хорошо, Диана, эльф не согласен, но могу я тебя попросить никому из посторонних не рассказывать, что у тебя есть друг-эльф? Вдруг они попытаются у тебя его отобрать? – продолжил Леонид.
– Ты фто? Гвупый? Папа! Никто не фмовет его забаать, потому фто никто его не видит. Они не фмогут. Он ве не-фи-ди-мый! Как ты не понимаеф?
Маленькая Диана победоносно смотрела на папу снизу вверх, разведя руки в стороны, как бы показывая, какого размера глупость он только что произнес.
В дверях появилась Катя. Она всегда появлялась, смотрела на всех выжидательно, будто проверяя, не хотят ли ее выгнать. Потом обычно она сразу озвучивала вывод, который получался у нее в результате размышлений и наблюдений. Не всегда было понятно, почему она решает именно так. Не всегда было понятно, что именно означает этот вывод. Иногда проходило много времени, прежде чем кто-то вспоминал, что Катя сказала так-то. Но если это вспоминалось, то всем становилось понятно наконец, что именно она имела в виду и что она в очередной раз была права. Права и не понята. Леонид и Лера пытались поначалу добиться расшифровки Катиных выводов от самой Кати. Но это еще ни разу не удавалось. Катя всегда высказывалась и удалялась в свою комнату, где снова принималась молча рисовать или лепить. И если родители пытались ее расспросить, что она имела в виду, когда сказала так и так, Катя прекращала рисовать, смотрела на родителей своими огромными зелеными глазами и молчала. Один раз Леонид попробовал надавить сильнее, чуть повысив голос. В ответ Катины глаза наполнились слезами, и весь остаток вечера Леонид мысленно ругал себя за то, что обидел ребенка. Вот если бы про Катю Леониду сказали бы в детсаде, что у ребенка аутизм, Леонид бы действительно задумался. Но про Катю никогда ничего подобного не говорили. Для нянечек и воспитателей она была идеальным ребенком. Не бегала как угорелая, не била мальчишек, много тихо рисовала и лепила, внимательно или невнимательно слушала, но в любом случае никто не ставил ей это в вину, потому что она не мешала процессу. Она, так же как младшая, поздно начала говорить, плохо выговаривала буквы, но и это никого никогда не смущало. Все говорили, что она умная, потому что она не говорила глупостей, ничего не придумывала и много молчала. И еще говорили, что она талантливая. А это было самой настоящей правдой.
Дочери было около трех лет, когда Леонид в первый раз отметил про себя, что она использует пять-семь цветов для того, чтобы разукрасить какой-нибудь самый простой предмет. Обычно дети рисуют очень просто – желтый круг в правом верхнем углу – это солнце, полстраницы синим – это небо, еще одно коричневое пятно – это земля. Катя обязательно нарисовала бы землю, используя штук десять разных цветов. Земля была бы неровной, с какими-нибудь буграми и камнями, на земле обязательно росла бы трава, а в зеленых кустах были бы нарисованы две яркие красные точки. На вопрос, что это за точки, был бы неминуемый ответ – это, например, кошка прячется в кустах и наблюдает за всеми. Однажды Катя нарисовала дом, обычный дом с четырьмя окнами. Естественно, он был многоцветным, каждое окошко было с разными занавесками. И что-то еще непонятное там было в этих окнах. Леонид и Лера начали расспрашивать, что там, и Катя рассказала целую историю о том, какая жизнь происходит за каждым из окон. Да, вот такой была Катя.
– Она будет говорить, – четко произнесла Катя, глядя Леониду в лицо немигающими изумрудными глазами, развернулась и удалилась в свою комнату.
«Ну вот, и что это значит?» – подумал про себя Леонид.
– Папа, папа, ты возовый! – произнесла Диана.
«Да уж, пожалуй, хватит на сегодня. Дети начинают и выигрывают».