Виктория, поджав ноги, сидела в кресле, глядя на Хому, застывшего на ветке.

Павел сидел рядом, смотря в пол.

— Рассказывай Вика.

Слушая, не перебивая дочь, Кирилл нервно ходил по комнате. Отдергивал тяжелые портьеры на окнах, заглядывал во двор, курил.

— Это все? — спросил, когда Вика закончила говорить.

— Все.

— Виктор, Павел, Вика, — прошу всех максимум бдительности и внимания. Мы вступили на тропу войны с сильным и незнакомым противником. Все свои поступки и действия согласовывать со мной. Ограничить общение с внешним миром. Работа, дом… работа… дом. Все ясно?

— Ясно то ясно, но… — попытался возразить Павел.

— Никаких, но! — отрубил Кирилл. — Виктор помнишь, мы с тобой устанавливали в моем старом доме сигнализацию? Как её… «Крокус»…

— «Фикус — М1», — ответил молчавший до этого Виктор. Армейский вариант сигнализации по защите стратегических объектов.

— Точно — «Фикус».

У нас остались запасные экземпляры?

— Кажется, пара штук еще есть.

— Завтра же … нет сегодня за ночь, пусть ребята из охраны ее установят и наладят, чтобы вся территория была охвачена защитной зоной от проникновения. Видео — камеры конечно хорошая штука, но мало ли? Заснут,… прозевают…. И отдельно завести в дом этот «Фикус», чтобы гарантировать двойную безопасность.

Кирилл подошел к Виктору вплотную:

— Анализ крови мы так и не сдали с Викой сегодня.

— Все равно кровь натощак нужно сдавать, Кирилл. Давай завтра с утра пораньше этим и займемся.

Зазвонил телефон.

Кирилл поднял трубку. Выслушав доклад охраны, сказал:

— Следователь Сухов пожаловал собственной персоной. Встречайте господа!

«Волга» Сухова подъехала к парадному подъезду. Евгений вышел из машины, озираясь по сторонам.

— Хорошо живут… Фонтаны, бассейны…. Эх…

Поздняков встретил его в холле натянутой улыбкой.

— Проходи подполковник. Все домочадцы на месте, слава Богу.

Евгений взглянул на картину, висящую на стене:

— Красивая женщина! Красивая… Кого-то она мне напоминает. Вот только кого?

Поднимаясь по лестнице, два дюжих молодца в комбинезонах протащили мимо Позднякова и Сухова тяжелый ящик зеленого цвета с надписью на боку — «Фикус».

— Цветочки, на ночь, глядя сажать, собираетесь ребята? — спросил следователь.

— Ага, — ответил один, тяжело дыша.

— Тут такие дела, Евгений… пошли в кабинет по пути расскажу.

Войдя в кабинет Позднякова, Сухов удивился спартанской обстановке: длинный стол, несколько жестких стульев, диван в углу, книжный шкаф у стены.

— Армейская привычка, — перехватив взгляд Сухова, ответил Кирилл.

— Так говоришь, за дочкой следил незнакомец? И как он выглядел? Приметы… рост…возраст…

— То-то и оно, что ничего особенного Павел не успел заметить. Юркнул за деревья тот и след простыл…

— Надо понаблюдать хорошенько. Усилить охрану. Я бы дал тебе пару своих ребят, но сам понимаешь….

— Своими силами справимся, Евгений, — поблагодарил Кирилл.

— Зови домашних,… покажу им фотографии.

В кабинет вошли Вика, Павел, Виктор.

Сухов поздоровавшись, разложил на столе аккуратным рядком 20 снимков.

— Прошу ознакомиться… Если кого опознаете, откладывайте в сторону.

Вика подошла и тщательно просмотрела все снимки, отложила в сторону один:

— Это Вагиф.

Павел:

— Не встречал…. Не знаю…

Виктор отобрал один из снимков:

— Это главарь банды… точно. У него одного глаза не было. Только здесь он моложе гораздо.

Павел покрутил еще раз все снимки:

— А хрен их знает… В тот день я ведь в машине сидел. Они все в масках были.

А так… если по нашему рынку пройтись, там таких мордашек смуглых полно. Все на одно лицо, близнецы — братья.

— Все да не все, — ответил Сухов, собирая фотографии. — Значит кроме главаря и бандита, который называл себя Вагифом, никого не узнаете?

— Нет.

— Уголовное дело мы открыть-то открыли… Тела убитых уже захоронены… Уцелеть удалось немногим. Ищем.

— Кто ищет, тот всегда найдет? — ухмыльнулся Кирилл.

— Будем стараться. Хотелось бы знать, кому было выгодно похищать Вику. Был ли это обычный наезд на Вас, Кирилл с целью получить выкуп или акция преследовала иной характер. Нападавшие субъекты явно не рассчитали силы. Понадеялись, что смогут вас запугать. Просчитались… Вы конечно молодцы. Хитрый план операции разработали.

Похоже, что теперь организаторы нападения будут более тщательно продумывать дальнейшие ходы. Но ошибиться они все равно должны. Наследить… проговориться…

То, что был убит Граф — охранник Ивановского, конечно дает повод думать о том, что банкир, и является мозговым центром провокации. Но… первое: это может быть отнюдь и не так. Возможно, у Графа была личная связь с боевиками. Второе: пока не будет улик у нас на руках явных против Эдуарда, мы не сможем предъявить ему обвинений.

Он в то время в стране отсутствовал. А подозрения к делу не пришьешь, как говорится.

Развалится шитое белыми нитками…

Надо выжидать, сохраняя максимум осторожности. Возможно, отправить девушку за границу отдохнуть, нервишки подлечить.

— Это мысль! — сказал Кирилл, посмотрев на дочь.

— Никуда я не поеду, — буркнула Вика. — Мне рядом с тобой спокойней. И нервы у меня в порядке.

— На веревочку я же тебя не привяжу к себе, Вика? И за мной, кстати, следят постоянно, так что вот как раз близость ко мне и может тебе навредить! — рассерженно ответил Кирилл.

— Н — е п — о — е — д — у.

— Еще как поедешь! Усажу в самолет, билет в зубы… Поговори у меня… — крикнул Кирилл на дочь.

Вика рассердившись, выбежала из кабинета, хлопнув дверью. Через секунду вернулась и сев на стул, сказала:

— Приковывай меня к кандалам и вези… Только рот не забудь завязать, а то на мой крик, все бандиты сбегутся… спустятся с гор Кавказских… и ….

С этими словами она расплакалась, отвернувшись к стене.

Сухов подошел к Кириллу:

— Ты не дави на девчонку. Мягче… мягче…

— Тоже мне знаток… Детский сад…

— Кстати разреши мне позвонить. Дочка у меня одна дома, а время уже позднее.

— Звони.

Сухов набрал номер домашнего телефона:

— Олеся, как дела? Чем занимаешься? У компьютера сидишь, наверное? Угадал?

Когда я приеду? Через пол — часа. Что тебе купить вкусненького? Йогурт с ананасом?

Хорошо любовь моя, хорошо…

Целую крепко… жди…

— А где же мама… жена…? — спросил Сухова Кирилл.

— Нет у нас мамы, нет и жены.

— Прости. Но как же так? Что случилось? Умерла?

— Лучше бы умерла, — скупо ответил Евгений. — Бросила она нас два года назад, когда Олеська еще совсем малая была…

Ай — ай — ай, — прижав ладони к лицу, прошептала Вика. — Надо же… разлюбила?

— Ага,… говорит, что разлюбила.

— А дочку, что же не забрала?

— Кто же отдаст? Фигушки с маслом… Дочку ей… Да и не нужна Олеся ей. Сбился со счета, сколько раз с ней… с бывшей пытался толковать… Меня не любишь, говорю, о дочери подумай. Живи ради нее.

«Хочу жить только ради себя. Ты хороший отец, сумеешь ее воспитать, на ноги поставить» — отвечает. Говорю, опомнись, дурочка! Вспомни, как мы жили!

«Как мы жили, как мы жили… зарплата двести рублей, квартира — конура. Ты мне как брат старший все эти годы был. Давил авторитетом, интеллектом. А теперь, когда я встретила равного по возрасту мужчину, который меня понимает, я ухожу, улетаю на крыльях счастья».

Олеся умоляла ее… плакала: «Мамочка вернись…».

Какое там… «Считайте, что я в отпуске бессрочном…».

— И что не приходит к дочери, не видится с ней? — уточнил до этого молчавший Павел.

— Почему не приходит? Приходит раз в неделю, принесет конфеток граммов сто, десять рублей всунет в карман, чтобы я не видел. Минут двадцать побудет и пошла….

— Ужас, — возмутилась Вика. — Такого я еще не слышала.

— Мало того, — продолжал Сухов. — Еще и часть квартиры задумала с новым хахалем у меня отсудить, после того, как я ее перестал к Олесе пускать. Угрожать сопляк тот начал по телефону. «Ты, когда сдохнешь, не выдержишь, что она ушла ко мне, я на твою могилу приду и плюну» — говорит. Сволочь…

— Да, ситуация! — сокрушалась Вика. — И как же вы справляетесь один? За дочкой ведь нужен уход: кормить, учить, стирать…

— Вот и кручусь, как белка в колесе. Допросы, слежка, стирка…

— А Олеся к матери тянется? — спросил Виктор.

— Поначалу скучала. А сейчас привыкла, что мы вдвоем с ней… Помогает по хозяйству. Учится отлично.

В последний раз даже не вышла к бывшей матери на встречу. Та и плакала и умоляла.

А дочь ей и говорит: «Не нужно было нас с папой обижать».

— Умница у тебя дочь, Евгений, — одобрил Кирилл.

— Ну, мне пора… засиделся я у вас тут, заболтался, — сказал Сухов и пошел к выходу.

— Подождите, — догнала его Вика. — Я сейчас… мигом… подождите…

Сухов с Поздняковым спустились вниз. Евгений еще раз взглянул на картину:

— Где — то, я ее видел эту женщину?

— Кто она Кирилл?

— Раньше знал,… думал, что знаю. Теперь… трудно сказать.

По лестнице сбежала Вика с большим пакетом в руках:

— Евгений возьмите для дочки. Здесь игрушки… конфеты…фрукты…

— Спасибо, Виктория.

— Привозите Олесю к нам. Здесь ей понравится….. хотя…

— Вот именно Вика, как раз сейчас, когда у нас осадное положение, дочке Евгения здесь делать нечего, — согласился Кирилл.

— Когда все кончится — привозите, Евгений.

— Привезу, привезу… — пообещал Сухов.

Вика, помахав ему на прощание, слегка покачнулась.

Кирилл подхватил дочку под локоть:

— Что с тобой?

— Голова закружилась. Знобит. Наверное, простудилась.

— Может, перенервничала сегодня?

— Возможно. Пойду я лягу.

— Я тоже себе не очень комфортно чувствую. Давайте отдыхать, — зевая, сказал Кирилл.

Свет фар выхватывал нечеткую осевую линию. Сухов ехал неторопливо, обдумывая события минувшего дня, курил:

— Разоткровенничался я что-то. Кому нужно чужое горе? Конфетки… игрушки…

День действительно завершился, предстояла ночь…

Два человека сидевшие в «БМВ» перекинулись парой фраз:

— Сумел прослушать хотя бы часть разговора? — спросил брюнет в коричневой потертой кожанке.

— Ни хрена… глушат так, что только сплошной хрип стоит в наушниках, — ответил сидевший за рулем лысый худой парень.

— Что будем докладывать начальству?

— Так и ответим.

— Угу, ответим…. по головке не погладят. Блин… проторчали здесь даром.

Жрать охота, спать охота…

— Может, мента этого тряханем? Глядишь и расколется?

— Битый он и ушлый больно. Не расколется. Да и шеф говорил, чтобы самодеятельностью не занимались.

— Откуда он — то узнает? Тряханем Сухова, информацию сольем шефу. С мента не убудет. Пара синяков. А нам шеф плюсик поставит.

Брюнет подумал немного: — Ладно, трогай за ним только близко не подъезжай. Сориентируемся по обстановке.

В большой комнате ярко мерцал экран компьютера. Смуглый мужчина, играя в популярную стрелялку — «Дельта Форс», то и дело поглядывал на часы:

— Что — то мои засранцы приумолкли. Как бы херни не напороли…

Взял мобильник:

— Первый час ночи, где вы там? Что? Глушат? Мать их… Сухова до подъезда доведете и по домам. Не слышу!

Что? Вот именно, что утро вечера мудренее. Конец связи.

— Ну вот, баба с воза… — пробурчал лысый.

Сухов скатился с горки к подъезду. Выключил двигатель. Посмотрел в окна.

В спальне Олеси горел свет. — Ждет. Открыл багажник «Волги», чтобы достать пакет.

В этот момент его ослепил свет фар приближающейся машины.

— Мудила. Куда прешь?

— Тормоза… тормоза отказали, — закричал лысый в «БМВ».

— Выворачивай влево, — орал напарник.

Сухов попытался отскочить в сторону. Это почти удалось, но…

«БМВ» на полном ходу врезалась в «Волгу». Сухов почувствовал резкую боль в правой ноге, прижатой к покореженному багажнику.

— Ё…

Лысый дернулся за рулем, пытаясь выйти из машины.

— Сиди, не рыпайся, — одернул его брюнет. — Не хватало еще, чтобы он нас срисовал. Погнали отсюда.

— Как погнали? Тормозов же нет!

— Отъезжай… отъезжай. Ручник работает?

— Работает.

— На ручнике… на первой скорости трогай. Через пару километров бросим ее в подворотне.

«БМВ» сдав назад, неуклюже дернула носом и медленно поехала вдоль домов.

— Суки, — произнес Сухов. Попытался встать и опереться на ногу.

— Уу… Гадом буду… перелом. Только этого мне не хватало.

Из подъезда вышел сосед с первого этажа:

— Ни хрена себе. А я слышу удар…. Гляжу твоя «Волга».

— Помоги до квартиры дошкандылять, — улыбаясь через силу, сказал Сухов.

— А эти значит, на иномарке слиняли? Номера запомнил? — поддерживая Евгения, спросил сосед.

— Грязью замазаны номера. Успел понять, что «БМВ» серого цвета, а может и не серого.

Искры в глазах… свет фар…

Еле — еле взобравшись по лестнице на третий этаж, вставил ключ в замочную скважину, поблагодарил соседа:

— Спасибо тебе.

— Не за что. Может «Скорую» вызвать?

— Спасибо. Сам разберусь.

Сухов, открыв дверь, поставил пакет с подарками на пол. Олеся зевая, вышла в коридор:

— Что ты так долго опять сегодня?

— Дела, дела дочь. Набери в ванную холодной воды, пока я разденусь.

Олеся широко открыв голубые глаза, недоуменно посмотрела на отца:

— Купаться будешь в холодной воде?

Затем увидела его грязные джинсы:

— Кровь? Подрался?

— Леська, воду открой в ванной, и бинт найди в аптечке, — еще раз попросил дочку Сухов.

Девочка метнулась в ванную комнату. Сухов услышал шум воды. С трудом стянув окровавленные джинсы, глянул на ногу:

— Н — да… картина Репина — приплыли…

Олеся, увидев рану на ноге отца, всплеснула руками:

— Ой,… мамочки.

— Мамочки говоришь, — хромая в ванную спросил ее Сухов.

— Пап… случайно вырвалась. Давай я тебе помогу. Стульчик принести?

— Стульчик не надо, умничка ты моя. Йод и ножницы тащи.

Обмыв ногу холодной водой, Сухов продезинфицировал кожу возле раны. Наложил тугую повязку:

— До утра потерпим, а там видно будет.

* * *

Виктор удивлялся каждый раз, как меняется Лиза, сняв очки, распушив волосы, занимаясь с ним сексом, превращаясь из занудной фру в женщину полностью лишенную предрассудков.

Вот и сегодня, сбросив халат, элегантно спустив колготки, скатав их в почти невесомое колечко, отпила из бокала коктейль, взяв в белоснежные зубы виноградину, плюхнулась рядом с ним в бассейн.

На поверхность вспылили белые трусики. Надкусив ягоду, поцеловала …. Терпкий сок разлился по губам, языку. Прильнула высокой грудью. Нырнув, ухватила его за бедра острыми ногтями…. Прикоснулась губами. Виктор, почувствовав прилив страсти, опустился под воду, поднырнул под девушку, поднял над поверхностью. Лиза, покачиваясь, словно в седле запрокинув голову, терлась о его шею. Виктор по мокрым ступенькам вышел из бассейна, взял ее за бедра, развел ноги и резким движением подбросил в воздух. Подхватив,…уложил на большой и толстый резиновый матрац животом вниз. Лиза выгнулась, приподняв таз. Виктор увидел отражение в зеркалах… У него закружилась голова, поплыл потолок пред глазами…

Очнулся от холодного прикосновения к щекам и резкого запаха ударившего в нос.

Застонал… Открыл глаза. Лиза стояла перед ним на коленях в халате. Держала в одной руке лед, в другой ватку с нашатырем:

— Витька, Витька? Вот и напугал же ты меня. Такой здоровяк и отключился.

— Сейчас все будет нормально. Окунусь в бассейне.

— Никаких бассейнов. Еще утонешь, — ответила Лиза, помогая ему подняться.

Виктор огляделся по сторонам. Ощупал себя…

— Лиза? Я спал? Мне все ЭТО приснилось? — сделал круговое движение рукой.

— Что ЭТО? — спросила девушка.

— Ну,… мы с тобой… пили шампанское.

— Да, пили шампанское, купались, целовались, танцевали….

А ЭТО… если хочешь, считай, что…ЭТО тебе приснилось. Впрочем, я бы не отказалась увидеть твой сон. А может и мне, все ЭТО приснилось, приснилась Любовь? — закончила Лиза уже холодным и твердым голосом. — Как знать, как знать. Надев очки, закурила, сев в кресло, закинула ногу за ногу.

— Ты ведьма, Лиза!

— Ха. Спасибо Витюша за джентльменский комплимент. Мне пора. Ты завтра… — Взглянула на часы. — Нет сегодня, скажи Позднякову, что я задержусь. Приеду после обеда на работу. Хорошо?

Виктор подошел к ней:

— Обиделась?

— Не бери в голову, Витя. Бери… Все нормально.

Виктор попытался обнять ее. Лиза увернулась. Встав на цыпочки, чмокнула в щеку:

— Бай…. Милый.

Виктор, обессилено откинувшись в шезлонге, задремал.

Несмотря на молодость, Лиза уверенно шла к четко поставленной цели — стать успешной женщиной. В вопросах между полами не придерживалась веками сложившихся представлений. За деньги она не продавалась в прямом смысле. Выбирала себе партнеров тщательно, придирчиво. Ей нравились сильные и уверенные мужчины, достигшие определенного положения в обществе. К таким принадлежал и Виктор. Педантичный, уверенный в себе аскет, в ее руках в непринужденной обстановке становился мягким, послушным, податливым. Ей нравилось роль женщины — вамп, женщины — мамки…

Виктор ей нравился. Выходить за него замуж? Если и выходить, то за того человека, с которым будешь, счастлива много лет, которым можно управлять с одной стороны, а с другой — чувствовать сильную руку и волю при принятии важных решений, не требующих отлагательств. Быть счастливой, короче говоря. Счастье в ее понятии, это не только достаток, комфорт, но и душевный подъем от присутствия рядом конкретной уравновешенной личности. Когда можно быть одновременно любовницей и женой, но, сохраняя при всем этом финансовую независимость — паритет, чтобы не зависеть от случайностей. Тогда только можно было бы подумать и о появлении детей. Иногда Лизе казалось, что Виктор понимает ее стремления, но старается пока обходить стороной вопрос о возможной женитьбе, на что она себе отвечала: «Ничего время терпит,… пока терпит».

Немного отдохнув и придя в себя, Виктор нырнул в бассейн, достал мобильный телефон.

Попытался включить, чтобы посмотреть, кто ему звонил. Экран трубки ожил… и тут же потух. Виктор посмотрел на часы:

— Пора.

Быстро оделся и сев в машину поехал к Позднякову.

Войдя в дом, увидел, что охранники возятся с проводами.

— Настроили «Фикус»?

— Заканчиваем.

— Поторапливайтесь,… поторапливайтесь. Сел в холле в кресло и закурил.

Кирилл, проснувшись, заправил постель, посмотрел в окно. На снегу виднелись следы сторожевых собак спускаемых охраной на ночь. Солнце лениво вставало над лесом. Потянувшись, надел халат и спустился в холл. Увидев Виктора, спросил:

— Что — то у тебя сегодня вид далеко не театральный?

— Спал плохо, — затягиваясь едким дымом, ответил тот.

— «Фикус» ребята настроили?

— Сейчас будем проверять, — жестом подозвал охранника Виктор.

— Готов? Если готов — включай.

— Прошу никого не двигаться, — попросил охранник присутствующих в холле. Включил пульт управления. — Так… нормально. С этим словами пошевелил пальцем руки. Тут же сработала сигнализация. Раздалась сирена и на пульте забегали огоньки светодиодов.

— Работает, — удовлетворенно произнес Виктор.

— Мне кажется, что система настроена очень чутко. Мышь проползет, птица у окна пролетит, сразу же аппаратура сработает, — возразил Кирилл.

Обращаясь к охраннику, продолжил: — Попытайтесь настроить так, чтобы «Фикус» реагировал на движения рук, ног,… на более существенные колебания воздушной среды.

— Сделаем, босс. Не волнуйтесь.

— Я и не волнуюсь. Я вам доверяю свою жизнь и жизнь близких мне людей, поэтому требую четкого выполнения указаний. Ясно?

— Извините. Так точно, ясно.

Кирилл, подойдя к охраннику, похлопал по плечу:

— Вот и хорошо, мой друг. Старайтесь, старайтесь.

Поднялся по лестнице и несколько раз, постучав в дверь, вошел в комнату Вики.

Девушка, открыв глаза, увидела стоящего на пороге Кирилла:

— Что там за сирена, папа? Воздушная тревога?

Села в кровати, придерживая на груди ночную рубашку.

— Как твое самочувствие Вика?

— Пока не сориентируюсь с спросонья. Вроде бы ничего, но сухость во рту, какая — то, наверное, все — же простудилась вчера при верховой езде.

— Давай вставай, и едем кровь сдавать. Не передумала еще учиться летать?

Вика вскочила:

— Я передумала? Ты плохо еще меня знаешь. Такого не может быть потому, что не может быть…

Подбежав к музыкальному центру, включила музыку на полную мощь:

— На зарядку становись! Раз… два…. Раз… два.

Кирилл сбавил громкость:

— Тише Вика. Спокойней… не торопись. Улыбнувшись, вышел.

Кирилл хронически не любил опаздывать. Всегда старался выходить заранее, оставляя временной интервал на всякие осложнения вроде транспортной пробки, отключения электричества в метро. Вот и сейчас они с Викой приехали на 10 минут раньше в медицинский университет, где по договоренности их должен был ждать местный светило — профессор Крайник Осип Борисович. Светлые потолки и стены, цивильные медсестры в стерильных халатах и повязках на лицах. Негромкие разговоры, порой переходящие в шепот. Время шло…. противно тикая механизмом настенных часов, ритмично дергаясь секундными стрелками. Вика сидела в пластмассовом кресле, Кирилл ходил в зад и вперед, заложив руки за спину.

Наконец распахнулась одна из дверей. Из нее в сопровождении уже далеко не молодой медсестры показался Крайник — с рыжей коротко стриженой шевелюрой на голове, с шаркающей походкой, делающей его похожим на профессора Плейшнера в молодые годы. Увидев ожидающих его посетителей, Осип Борисович виновато засуетился:

— Прошу извинить меня. Знаете… дела… дела… Зашиваюсь… Столько больных… Люди стали так часто болеть. И старики и дети. Стремительный век, знаете ли. Некогда на себя, на профилактику обращать внимания…

— Поздняков, — протянул руку Кирилл, обрывая пламенную речь профессора на полуслове. — Мне сказали, что Вы можете быстро и качественно провести расширенный анализ крови.

— Конечно. Наша лаборатория обладает всей необходимой аппаратурой, которая позволяет производить быстро и качественно доступную современной медицине диагностику.

Кирилл взял Крайника под локоть, уводя в сторону от Вики:

— Понимаете Осип…

— Осип Борисович.

— Да, да… Осип Борисович, я хочу, чтобы Вы провели генетический анализ моей крови и крови вот этой девушки.

— Вы хотите узнать родственница она Вам или нет, я правильно понял?

— Вот именно. Только есть одно но…

— Какое?

— Она не должна знать на предмет чего у нее будут забирать кровь. Обычный анализ, якобы и все….

— Нет проблем.

— Сколько на это понадобится времени? — уточнил Кирилл.

— Несколько дней, — ответил Крайник.

— А конкретней?

— Неделя Вас устроит?

— Вполне. Сколько все это будет стоить?

— Посмотрите по прейскуранту в регистратуре. Не думаю, что сумма Вас сильно удивит.

— Спасибо, господин профессор.

Крайник крикнул в приоткрытую дверь:

— Марта Стефановна — голубушка! Займитесь пациентами.

Вика поднялась с кресла:

— Папа, ты тоже кровь будешь сдавать?

— Давно обследование не проходил. Дай думаю, с тобой за компанию проверюсь.

Через пол часа, зажимая ватки локтями, Кирилл и Вика сели в машину.

— Не больно было, дочка?

— Нет, папа. Совсем не больно.

— Поехали?

— Поехали, — ответила Вика и уточнила: — Меня в редакцию подбрось.

Кирилл выехал из университетской арки, взяв курс в центр города.

Сухов всю ночь не спал. Нога дергала болью, пульсировала, ныла. Обложив ее льдом со всех сторон, Евгений думал: «Видимо придется ложиться в госпиталь. Куда девать Олесю?» Соседка, на которую он оставлял дочь в случае командировок и дежурств, приболела и лежит в городской больнице. Что делать ёлы — палы?

Промучившись до утра, дополз до кухни, увидел на столе пакет с подарками.

— Нет-нет, навязываться Позднякову… С какой стати… Хотя….

Взял телефон и набрал номер начальника:

— Степаныч? Сухов говорит. Слушай начальник, тут на меня наезд вчера совершили.

Что ржешь! Не привыкать к наездам? Машина меня блин придавила… Жив, коли, с тобой беседую. Тебе хохмачки да шуточки все… Подчиненный в беде понимаешь. Короче,… Степанович эскулапов ко мне вызови на дом, сам я не доберусь.

Еще вот и Олеську девать некуда…. Знаю, что у тебя места нет. К тебе никто и не напрашивается. Придумаю, что нибудь. Давай, Степанович, организуй хотя бы медпомощь…

Зевая, Олеся подошла к отцу:

— Фиговые наши дела папочка?

— Фиговые? Не то слово дочь.

Постучал телефоном по столу:

— Ставь чайник.

Набрал номер Позднякова.

— Алло… Кирилл? Доброе утро! Я тут заболел маленько. Да нет, не простудился. Потом расскажу. Ты не мог бы Олесю взять к себе на некоторое время? Вот спасибо дорогой… спасибо.

— Олеся!

— Что папуля?

— Если меня уложат в больничку, поедешь к одному моему знакомому дяде?

— К тому дяде, что подарки мне дал вчера?

— Подарки его дочь тебе передала. Так поедешь или нет?

— Другого же выхода нет, — по взрослому ответила Олеся.

— Другого нет. У них там хорошо. Комнат много. Лошади…

— Я лошадок люблю. Правда только по телевизору их видела…

— Вот и хорошо, у дяди Кирилла вживую посмотришь.

— Дядю Кириллом зовут? А дочку его? А сколько ей лет?

— Дочку зовут Вика. Она уже большая девочка. Лет двадцать пять, наверное. Может меньше чуток, — ответил Сухов. — Собирайся Олеся.

Зеленый «Уазик» — санитарка и «Мерседес» Позднякова одновременно подъехали к дому Сухова. Кирилл пропустил вперед мужчину в серой куртке, из под которой выглядывали полы медицинского халата.

Уточнил: — К Сухову?

— К нему, к нему — голубчику. Вечно встрянет куда нибудь…. Возись потом с ним…

Дверь, обитую потертым дерматином, открыла девчушка лет десяти с косичками. Осмотрела звонивших внимательным взглядом:

— Вы за папой?

Врач вошел в квартиру, не разуваясь, поздоровался с Евгением, который лежал на диване, положив ногу на стул.

— Так… глянем что у нас тут, — ворчал эскулап, разбинтовывая ногу. — Повязку хорошо положил.

— Твоя школа, — пытался шутить, морщась от боли, Сухов.

Олеся увидев кровь, зажмурилась.

— Пошли на кухню, — держа девочку за худенькое плечо, позвал Кирилл.

— Вы дядя Кирилл?

— Да. А ты вот какая, значит, Олеся?

— Какая?

— Красивая!

— Какая я красивая? Вот Алсу красивая девушка, это да!

— Алсу? Разбираешься в поп — звездах? Молодец!

— Кофе хотите дядя Кирилл?

— Свари, свари кофе дочка, — прокричал из комнаты Сухов.

— Вам по турецки или с молоком?

— Евгений, — заходя в комнату, сказал Поздняков — у тебя не дочь, а богатство.

— Вот этим богатством и живу. На том и стою.

— Стоять ты теперь, похоже, долго не сможешь, Женечка, — завершив осмотр, констатировал врач.

— Хреновы дела?

— Точно скажу после рентгена. Но похоже на множественные осколочные переломы костей голени и стопы.

— Да… И сколько продлится лечение? — спросил, закуривая Сухов.

— От месяца и более.

— Степанович меня зарежет.

— Начальник? — спросил его Кирилл.

— Начальник… начальник…

Олеся внесла в комнату три чашечки с ароматным кофе:

— Угощайтесь, пожалуйста.

Может анестезинчику принять? — кивнув на буфет, спросил Сухов.

— Нам с товарищем можно, а тебе ни — ни. Иначе анальгетики не подействуют.

— Да ладно тебе. Достань бутылочку коньяку, — попросил Сухов доктора.

Открутил пробку початой бутылки…

— Папа! — укоризненно произнесла Олеся.

— Чуть — чуть дочка. На посошок. Налил в кофе коньяк:

— Ну…. За медицину!

Мужчины выпили, закусив лимоном.

— Все … по коням… — сказал Сухов и, одевшись, опираясь на врача, вышел, припрыгивая на одной ноге из квартиры.

У санитарной машины обернулся: — Олеся…

Девчушка подбежала к нему, обняла:

— Папа я тебя так люблю, так…

— Я тебя тоже. Иди,… слушайся тетю Вику и дядю Кирилла.

Кирилл взял девочку за руку и повел к машине. Она несколько раз обернулась, на глазах появились слезы.

Сухов погрозил ей кулаком и улыбнулся. Дочка вытерла глаза, ухватилась за руку Позднякова. Кирилл, распахнув заднюю дверку «Мерседеса», помог девочке взобраться на сидение, махнул рукой Сухову и поехал домой.

Сухов набрал номер телефона начальника:

— Степаныч, «Волгу» мою отгоните в гараж, а то разуют ее здесь без меня. Пусть криминалисты сделают соскоб краски с багажника, может, выйдем на след иномарки, которая меня подкосила.

Тем временем Вика, решив дела в редакции, вышла в коридор, подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Когда тот поднялся на пятый этаж из дверей вышел Ивановский. Увидев Вику, воскликнул:

— Ба,… какие люди. Вика, сколько лет сколько зим. Попытался обнять девушку, но та сделала шаг назад.

— Забегала в редакцию? — сделал вид Ивановский, что не заметил холодной реакции Вики по поводу их встречи. — Есть новые рисунки? Как там Поздняков себя чувствует после ранения? Какие у тебя планы? Продолжаем сотрудничать? Отойдем в сторонку — побеседуем?

— Эдик вообще-то я спешу, — ответила Виктория.

— Ничего, пару минут не больше. Я слышал, ты заграницу собралась?

— Откуда такая информация? — удивилась Вика.

— Разведка донесла, — жеманничая, хохотнул Эдуард.

— Даже если и собралась, тебе что до этого?

— В штаты, во Францию?

— В круиз…

— Деловое предложение у меня. Ты же знаешь, что по пустякам я не стану тебя беспокоить.

Так вот, если будешь в Париже, то там, в скором времени будет проходить крупный аукцион по продаже художественных ценностей — картин, скульптур известных мастеров пост — модернизма. Давняя приятельница Эмма Ладур обещала каталог мне прислать. Напомни ей обо мне, Викуля.

Договорились?

— Ничего не могу обещать, Эдуард.

— Ну, Вика… я тебе заплачу, — канючил Ивановский.

— Хорошо, — ответила Вика. — Схожу к твоей Эмме.

— Другой расклад, золотце, — расцвел Эдуард, вытащил из кармана блокнот, черканув пару предложений, вырвал листок и протянул Виктории. — Я побежал. Целую.

Помахал пухлой рукой и растворился за углом.

— Сволочь, — выругалась Вика, подержала листок в руках, хотела выбросить в урну.

— Париж… аукцион… — затем аккуратно сложив бумажку, положила в сумочку.

Выйдя из здания, увидела машину Павла, который сидя за рулем, ел мороженое, пил сок. Постучала по стеклу:

— Але… дядя, чего стоим, кого ждем?

— Садись тетя. Сок хочешь?

— Угу. Представляешь, с Ивановским нос к носу сейчас столкнулись.

— Да? Что говорит?

— Интересовался, как мы поживаем, как здоровье Кирилла. Уверенный такой весь из себя, деловой.

— А что ему волноваться? Даже если и есть повод, то он вида не подаст. Поехали домой, папА подружку тебе привез.

— Какую еще подружку?

— Олесю — дочку следователя. Его вчера ночью машина сбила.

— Как? — воскликнула Вика.

— КАком кверху… У дома собственного… иномарка.

— Так что же мы стоим. Поехали, увалень ты эдакий, — скомандовала девушка.

Вика не снимая дубленки, взбежав по лестнице, открыла дверь кабинета Кирилла.

Поздняков сидел за столом. Рядом с ним симпатичная девчушка, что — то, напевая, рисовала карандашом в альбоме.

Увидев Викторию — насторожилась. Та медленно подошла к столу:

— Давай знакомиться? Меня зовут Вика. А ты Олеся, я знаю. Мне твой папа про тебя рассказывал вчера.

Услышав — «папа» Олеся подобрела.

— Смотрите, какой у меня рисунок получился! Дядя Кирилл говорит, что Вы художница. Ну и как мое творение?

Виктория подвинула к себе рисунок: дома, машины, снеговик с морковкой — носом.

— Творение на уровне. Любишь рисовать?

— Да. Вы меня станете учить?

— Олеся говори мне «Ты» пожалуйста, — попросила Вика.

— Хорошо. Ты научишь меня быть художницей, Вика?

Вика рассмеялась: — Я буду стараться, Леся.

— Вот и папа меня Лесей или Леськой называет.

Кирилл поднялся и на цыпочках направился к выходу.

— Дядя Кирилл ты на работу? — увидев его маневр, спросила девочка.

— Да, — ответил Кирилл. — Я к вечеру вернусь. Не скучайте.

— А можно мне папе звонить?

— Конечно можно. Когда хочешь и сколько хочешь, звони.

Выйдя в коридор, столкнулся с Павлом.

Тот ему сообщил, что Вика виделась с Ивановским.

Кирилл почесал затылок:

— Опять этот Эдик — педик…