Ивановский, сидел в кабинете. Разглядывал носки блестящих сапог. Не смотря на зимний месяц мощный кондиционер, гнал поток холодного воздуха. Работал компьютер, телевизор. Эдик читал газету, слушал комментарии новостной программы.

— Завтра в 11 часов состоится пресс — конференция известного предпринимателя Кирилла Позднякова. По имеющейся у нас достоверной информации речь пойдет о продаже части активов компании «Пласт». Подробная информация в ночном выпуске новостей нашего канала.

Эдуард подскочил в кресле: — Так, так, так… Лед тронулся, господа….

Юрис Юркис заметно нервничал, сидя в третьем ряду конференц-зала. Теребил листочки, на которых были записаны заранее обговоренные с Поздняковым вопросы.

Коллеги-журналисты, настраивая аудио, видео аппаратуру, шумели, толкались, раздражали…

Поздняков появился точно в срок. Сел за стол, взяв в руки табличку со своей фамилией, покрутил ее и поставил на место. Рядом с ним опустился на стул Виктор. Пресс — атташе сообщил, что конференция будет короткая — двадцать минут не более. Дал слово настойчиво тянущей руку девушке в розовой кофточке.

Та, представившись, задала первый вопрос:

— Скажите это правда, что Вы играете на саксофоне и гитаре?

В зале раздались смешки:

— По существу… Не в тему…

Кирилл, улыбнувшись, ответил:

— Играю. Друзья говорят, что не плохо получается.

Девушка тут же отреагировала:

— У Вас много друзей?

— Друзей много не бывает, не так ли? — отпарировал Кирилл.

— Да, да… Скажите, Вас часто в последнее время видят в обществе молодой женщины, это Ваша жена или…

— Без комментариев, — ответив за Кирилла, Виктор и предоставил слово другому журналисту.

— Говорят, что Вы бывший военный, служили в разведке.

— Бывших военных не бывает молодой человек. А кто говорит, что я служил в разведке?

Журналист стушевался и сел на место.

Юркис встал с места:

— Скажите Кирилл, как Вы относитесь к Президенту страны?

Кирилл, сделав секундную паузу, ответил:

— К Президенту страны, я отношусь, как к Президенту страны.

— Какое Ваше политическое кредо, господин Поздняков, — не унимался Юркис.

— Конституционный порядок и подчинение властей всех уровней нравственности.

— О! — удивился Юркис. — Власть и нравственность, разве эти понятия совместимы?

— Думаю, что да при условии доверия народа своему правительству и президенту, и при наличии обратной связи, естественно.

Виктор показал жестом Юркису: «Садись, садись, хватит».

— Господин Поздняков, почему Вы решили продать часть активов своей бурно развивающейся компании? Что это означает? Вас вынуждают на такой, скажем прямо, неожиданный для общественности поступок государство? Конкуренты? Правоохранительные органы? — задал, наконец, вопрос по существу зарубежный корреспондент.

— Я хочу сменить приоритеты деятельности. Направить развитие компании в другую отрасль экономики. Для этого мне нужен свободный капитал.

— В какую отрасль? Золото, алюминий?

— Пока об этом рано говорить, — ответил Кирилл и продолжил. — Кроме того, я постепенно отхожу от руководства компании.

По залу пробежал гул…: — Сенсация… вот это да… уходит…

— Кто будет управлять фирмой? Чем будете заниматься конкретно Вы, Кирилл?

— Писать стихи и играть на саксофоне, открою благотворительный фонд, — ответил Поздняков.

— Это не серьезно. Вы шутите? Бизнес так просто не отпустит Вас.

— Интересная мысль, — глядя в глаза оппоненту, ответил Кирилл. — Не отпустит?

Вот мы и проверим.

— Скажите?

Виктор поднялся с места:

— Все, все, господа. Пресс — конференция завершена. Всем спасибо. До свидания.

Охранники оттеснили толпу журналистов. Кирилл, садясь в машину, сказал Виктору:

— Юркис — сукин сын! Набрал номер телефона журналиста:

— Юрис, …не попадайся на глаза. Увижу, яйца дверью зажму. Понял?

Что? Все идет по сценарию? Режиссер херов. Ладно, ладно, не тараторь. Раз в неделю регулярно, чтобы информация поступала в СМИ. Добавь перчика, клубнички, фотографий. Короче говоря, отрабатывай бабки. Все. Будешь мне нужен — вызову. До связи.

Положил трубку, обращаясь к Виктору:

— Вот так, дружок. Давай подумаем, все ли мы предусмотрели, чтобы наша затея казалась убедительной.

Фонд заработанной платы на месторождении увеличили. Не намного, правда, но так будет лучше для правдоподобности. Наверняка сейчас нас начнут проверять налоговые органы, Счетная палата, конкуренты.

Технику мы подтянули к вышкам. Указания начальнику экспедиции я дал, чтобы суетились, создавая имитацию бурной деятельности.

— Не проболтаются? — спросил Виктор.

— Так я им сути не раскрывал вопроса. Сказал, что готовится проверка министерства, — отпарировал Кирилл. — Будем наблюдать, анализировать, думать.

Положил телефон на колено, задумался.

— Тебя что — то еще беспокоит? — задал вопрос Виктор.

— К Славке Свирину я так и не поехал. Надо позвонить ему что ли?

Быстро набрал номер телефона друга.

— Катя, здравствуй, — сказал сконфуженно. — Извини, не могу я сейчас к вам приехать. Нет — нет, ничего не случилось. Запарка на работе. Как Славик? В клинику лег на лечение?

Сам принял решение? Уважаю! Дай Бог, чтобы у него получилось. Как только освобожусь, проведаю вас обязательно. Целую. Дочке привет. До встречи.

— Представляешь, Витя, Славка лег в клинику от алкоголизма лечиться.

— Без силы воли ничего не получится.

— У него получится. Я его знаю. Если что решил — железно добьется.

Прошло десять дней.

Газеты не переставали публиковать материалы о Позднякове и его компании.

Отреагировала активно биржа. Котировки акций компании «Пласт» сначала резко понизились, но затем, поднявшись на несколько пунктов, застыли на вполне приличной отметке. Кирилл с менеджерами внимательно следил за тем, кто скупает часть активов компании. Ситуация складывалась неоднозначная. Большинство игроков были ему известны, это были основные конкуренты. Настораживал другой факт — активно, пожалуй, чересчур активно, вела себя неизвестная до сих пор компания — «Фромакс».

— Что за «Фромакс»? — сидя за компьютером, спросил беспокойно у Виктора Кирилл.

— Хрен его знает, — ответил тот.

— Позови Павла.

Павел не заставил себя долго ждать.

— Ты видишь, что творится? — поинтересовался Кирилл.

— Такая активность «Фромакса» отмечается не первый день, — спокойно ответил, Павел.

— Сможешь войти в их базу данных, Павел?

— Попытаюсь. Не знаю… Смотря, какая у них степень защиты.

— Да уж, наверное, не хуже нашей, — посетовал Виктор.

— Попытка не пытка, как говорится. Это важно, очень важно, пойми Павел. Один из путей к разгадке тайны, к ключу от сейфа, в котором зарыт источник зла напавшего на нас всех в последнее время. Разрешаю тебе привлечь все хакерские умы к решению этой задачи. Действуй, Павел, действуй.

Тот, расстегнув пуговицы на рубашке, закатал рукава:

— Есть сэр!

— Не до шуток Павел. Давай без хохм, а?

— Я постараюсь Кирилл, — ответил уже серьезным тоном Павел и чуть ссутулившись, вышел из кабинета.

— Хакер блин! Геймер… дитятка двухметровая… — сердито вдавливая окурок в пепельницу, ворчал Кирилл.

— Вспомни себя в его годы, — улыбнулся Виктор.

— Я в его годы на брюхе пол страны проползал вдоль морей и океанов.

— Ну и Пашка в Чечне хлебнул по полной программе, — вступился за парня Виктор.

— Знаю, знаю. Это я так, ворчу. Старею, наверное, Витя?

— Брось Кирилл, не хандри. Ты любого еще за пояс заткнешь.

Кирилл поднялся из кресла, ухватил Виктора за шею. Тот попытался вырваться. Тщетно.

— Вот видишь, Кирилл. Есть еще порох в пороховницах, есть.

Кирилл отпустил захват:

— Главное, чтобы не отсырел порох, а хандра… Все мы люди, все мы — человеки.

Поехал я к Крайнику. Говорит, что готовы анализы крови. Остаешься на хозяйстве за меня.

— Все мы люди, все мы человеки, — повторил Виктор, выходя в приемную вслед за Поздняковым.

— Куда это он? — спросила Лиза, склонившись над столом.

Виктор подошел к ней сзади, одной рукой обнял за талию, другой снял ее очки. Затем, круговым движением погладил по груди, сжал пальцами сосок. Опустив руку, прикоснулся к упругой попке. Приподняв юбку, ощутил гладкую поверхность тоненьких трусиков.

— С ума сошел. Люди же вокруг, — попыталась освободиться Лиза.

— А мы закроемся, — ответил тот. Дотянулся до двери и закрыл замок… Повернув девушку лицом к себе, поцеловал в губы. Она обхватила его руками за шею. Виктор коленом развел ее ноги. Рука соприкоснулась с коротко стрижеными волосами на лобке. Не прерывая поцелуя, он гладил лоно, бедра. Волосы на лобке Лизы чуть увлажнились.

Она отстранилась:

— Витюша, стоп… хватит. Воды нет, не та обстановка. Канцелярская… не стерильная.

— Не узнаю тебя, Лиз… Что случилось?

— Ничего мой сладкий.

Виктор провел рукой по ее ягодицам. Ощутил нежную шероховатость кожи.

Лиза аккуратно оттолкнула Подольского:

— Приезжай вечером. Не сейчас, нет настроения.

— Ладно. Нет, так нет, — разочаровался Подольский.

Лиза подошла к нему, поправляя одежду:

— Вечером я тебе устрою шоу. Обещаю!

— Ловлю на слове, Крошка. Надеюсь, шоу будет без зрителей? — с этими словами, отхлебнув газировки из бутылки, открыл дверь и вышел в коридор.

— Только я и ты, — закуривая, загадочно произнесла Лиза.

Кирилл, постучав в стеклянную дымчатую дверь, услышал:

— Да — да, войдите.

Крайник поднялся на встречу. На голове красовалась белая накрахмаленная шапочка. Рыжие волосы смешно выглядывали из под нее. Взгляд профессора был приветлив, но серьезен.

— Присаживайтесь, прошу вас, господин Поздняков. Анализы готовы. Не стану тянуть с ответом, который по-видимому вас очень интересует.

— Естественно, Осип Борисович.

— Экспертиза показала и можно с точностью до 99 процентов утверждать, что вы приходитесь отцом пациентки по имени Виктория. То есть,… она Ваша дочь. С чем могу и поздравить, если именно такой вердикт Вы хотели услышать. Впрочем, это уже ваши личные дела, которые меня по этическим соображениям не касаются.

Кирилл почувствовал, как взмокли ладони, на лице выступили капельки пота.

— Выпейте водички, — Крайник протянул стакан с минералкой.

— Спасибо, Осип Борисович, — сделав большой глоток, поблагодарил Кирилл. — Новость для меня действительно важная и самое главное — приятная.

Профессор, взяв в руки документы с экспертизой, внимательно посмотрел в глаза Позднякову:

— Но это еще не все.

— Что еще? Слушаю вас профессор.

— Дело в том, что у вашей дочери и у вас Кирилл в крови обнаружена ртуть.

— Какая ртуть? Что за чертовщина? Откуда она взялась, — удивленно сыпал вопросами Поздняков.

— Откуда она взялась я не могу знать, сами понимаете, а вот…

Как Вы себе чувствуете? Какое состояние здоровья у Виктории?

— В последнее время я обратил внимание на некое недомогание. Сухость во рту, головокружение. У меня не так давно было ранение, думал, что еще не полностью восстановился…

Вика тоже жаловалась. У нее были схожие симптомы, плюс расстройство сна, нарушение работы кишечника. Черт, черт… Вы думаете, что это преднамеренное отравление профессор?

— Могу только догадываться. Вы же сами с дочерью не пьете ртуть? Нет?

Значит надо искать причину извне. Вернее рядом с вами. Я могу сказать только одно, что концентрация ртути у Виктории в организме очень высока. У вас меньше, но она есть.

Это очень опасно.

— Что вы предлагаете, Осип Борисович? Лечиться?

— Естественно, господин Поздняков, естественно лечиться. Нужно провести дополнительное полное обследование всего организма. Сделать гемосорбцию — очитку крови. Провести комплекс прочих профилактических мероприятий.

— Стационар?

— Безусловно, безусловно.

— Так, так, так… Поступим следующим образом: дочь завтра же ляжет к вам на обследование и лечение. Я буду проходить лечение амбулаторно.

— Но позвольте.

— У меня нет времени валяться в кровати. Спасибо профессор. И прошу Вас никому ни единого слова по данному вопросу, кто бы его не задал.

— Конечно…. Сохранение медицинской тайны я гарантирую, Кирилл.

— Профессор, речь идет не только о медицинской тайне, но и о безопасности. Вашей безопасности в том числе.

— Моей? — удивился Крайник.

— Вашей безопасности в том числе. Ведь Вы располагаете информацией об отравлении. А владение такой информацией…

Очки на носу профессора приподнялись:

— Понимаю, понимаю. Можете рассчитывать на меня. Я буду, глух и нем.

— Нет дорогой, Осип Борисович, если что услышите, увидите, сразу же мне сообщите. Договорились?

— По рукам, — ответил Крайник. — Везите завтра дочку, везите. Не откладывайте в долгий ящик госпитализацию. Жду. Непременно.

Кирилл пожал ему руку: — Спасибо еще раз. До завтра.

Положив документы экспертизы в дипломат, заспешил на выход.

В его голове стоял сумбур: «Ртуть… Как меня все это достало. Жил, работал спокойно. Ан, нет. Сплошная осевая полоса — поворот, разворот запрещен. Только вперед — навстречу к концу. К концу ли? Попробую развернуться наперекор судьбе. Раньше получалось. Рискну. Где наша не пропадала. За себя не страшно. Хотя нет… вру. Страшно, но свой страх — ничто перед страхом за Вику. Только — только нашел дочку, и сплошные неприятности свалились на ее голову по моей вине. За что? Четвертую того, кто осмелится прикоснуться к ней, к моей дочке — единственной, любимой».

Открыл форточку. Свежий и морозный воздух насытил салон автомобиля звуками улиц. Кирилл вдохнул полной грудью: «Куда девать Олесю в такой ситуации? Не оставлять же ее на целый день одну в доме. Охрана охраной, с ней заниматься нужно…»

За окном мелькнули церковные купола. Кирилл затормозил. Машина с охраной остановилась сзади. Поздняков сказал, вылезшему было из машины крепышу:

— Оставайтесь здесь. Я в церковь на минутку.

Церковь была маленькая, но теплая. Сотни свечей и лампад освещали иконы в золотых и серебряных ризах. Блестели драгоценные камни. Стены и потолок расписаны с любовью умелыми художниками. Иконостас выделялся благолепием и богатством. На небольшом возвышении перед алтарем, тянувшимся во всю длину церкви, стоял священник в широкой черной мантии с клобуком на голове.

Кирилл оглядел окружающих его немногочисленных людей. Молодые люди, старушки, дети, молились тихо, шевеля губами. Какая-то успокоенность витала в воздухе. Постояв в задумчивости, Кирилл развернулся. Одна из старушек подошла к нему:

— Так быстро уходите? Не помогло? Не полегчало на душе?

— Полегчало, но не совсем, матушка, — ответил, задержавшись, Кирилл.

— А ты мил человек помолись, свечку поставь под иконку.

— Так не верующий я, — смутился Кирилл.

— Вот плохо — то как. Поэтому тебя червь соблазнов и грехов изнутри точит. Покрестись сынок. Боженька наставит на путь истинный.

— Спасибо матушка. Покрещусь, обязательно покрещусь. А пока вы не могли бы поставить за меня свечку за спасение души близкого человека?

— Могу. За кого молиться, сынок? Что просить у господа Бога?

— За рабу Божью Викторию, чтоб послал ей выздоровление и оберегал от страшных грешников, — сказал Кирилл.

— Ступай с Богом, господин хороший. Помолюсь. Все будет хорошо у твоей Виктории, — молвила старушка.

Кирилл поклонился ей и медленным шагом покинул церковь.

Обернулся. Сильные порывы ветра шевелили ветки деревьев. Серые тучи затянули небо.

— Скоро весна, теплеет, — подумал Кирилл. — К госпиталю МВД, — дал команду охране и сев в машину, запустил двигатель.

Узнав в регистратуре, в какой палате лежит Сухов, поднялся на третий этаж по крутой лестнице.

Стены больничных коридоров были окрашены в темно — зеленый цвет. Деревянные полы досадливо скрипели. Под потолками — засиженные мухами пыльные светильники.

Пахло лекарствами, болезнями, страданиями.

Поискав нужную палату, Кирилл тихонько отворил дверь. Сухов лежал на кровати с провисшей панцирной сеткой и читал книгу.

Увидев Позднякова, присвистнул: — Кого я вижу! Не ожидал, не ожидал. Сюрприз.

Проходи, Кирилл. Бери стульчик.

Кирилл пожал ему руку:

— Как твое драгоценное?

— Лучше всех. Лежу — загораю. Почитываю книжонки.

— Детективы, наверное?

— Упаси Боже. Эрве Базен «Счастливцы с острова Отчаяния». Вещь. Смотри, как пишет:

«К морали Агата относилась строго. Для глубоко набожной Агаты после атомной бомбы — как и все островитяне, она считает ее дьявольским изобретением — на божьем свете нет, пожалуй, ничего более ненавистного, чем деньги…» И так далее… — захлопнул книгу Евгений. Как там моя Леська? Не обижаете?

Кирилл только открыл рот, чтобы возмутится, как Сухов тут же положил ему руку на колено:

— Шучу, Кирилл, шучу. Звонила мне недавно. Полный восторг. Говорит вот бы мне такую маму, как тетя Вика.

— Да, с Викой они подружились. Шушукаются, хихикают, рисуют. Тайны у них от меня какие — то свои, девчоночьи.

Кирилл посмотрел на загипсованную ногу Сухова:

— Болит?

— Уже привык. Ноет иногда, чешется.

— На костылях прыгаешь? — увидев пару костылей у койки, спросил Сухова.

— Прыгаю, словно кузнечик. В сортир вот только неудобно ходить. Что у тебя случилось? — уловив, изменение в голосе Позднякова спросил уже серьезно Сухов.

Выслушав рассказ об отравлении, откинул голову на подушку, затем свесил ноги с кровати и попросил соседа:

— Сашок, не в службу, а в дружбу, загляни в ординаторскую, если наш доктор там, попроси его зайти на пару минут.

Сашок — пузатый дядька лет сорока, кивнул и, надев свитер, прихрамывая, вышел из палаты.

— Что задумал? — спросил Сухова Кирилл.

— Погоди, погоди.

В палату зашел доктор — молодой человек. Из под белого халата виднелась милицейская форма. Увидев Позднякова, возмутился:

— Почему без халата?

— Я на минутку забежал. Извините, доктор.

— Никаких на минутку. Спуститесь в вестибюль и возьмите халат.

— Не кипятись, Гарри Васильевич. Слушай… Выписывай меня. Все равно лечения никакого. Валяюсь и все… У меня проблемы. Если не выпишешь, сам уйду.

— Как это сам? — удивился врач.

— Вот так. Ножками, ножками, — ответил Сухов, показал двумя пальцами, передвигая их по столу. Выписывай, с меня магарыч.

Доктор задумался…

— Когда нужно будет снимать гипс, я приеду, — настаивал Сухов.

Доктор почесал затылок:

— Ладно, койки — места мне нужны свободные вот как, — провел ладонью по шее. — Выпишу. Но смотри, никаких перестрелок, погонь, разборок. Иначе…

— Будь спок, начальник, — расплылся в улыбке Сухов. — Сон — тренаж, массаж и только.

Доктор, махнув рукой, вышел из палаты.

— Слушай Кирилл, значит так: отвези меня домой, я переоденусь, заберу Олесю. У вас своих хлопот хватает. Мы с ней сами справимся. Ходить я уже — хожу помаленьку. Магазин рядом. Сдюжим. Поехали.

Кирилл помог ему собраться и спуститься по лестнице.

В машине спросил:

— Не нашли твои коллеги иномарку, что на тебя наехала?

— Да где там… Серая краска в соскобах и все улики. Криминалисты говорят, что машина несколько раз перекрашивалась. В пару кварталов от дома обнаружили серую «БМВ» с повреждением правого крыла. Отпечатков пальцев нет. Она, не она…

Буду разбираться, одним словом.

Подъехав к дому и поднявшись на нужный этаж, Сухов, вытащив ключ, вставил в замок.

— Что за черт, не поворачивается.

Осмотрел внимательно дверь, потянул за ручку. Дверь, скрипнув, отворилась.

Охранник, сопровождавший Позднякова, вытащил пистолет.

Сухов прижал палец к губам, показывая: — Ни звука.

Кирилл жестом показал ему, чтобы тот отошел от двери.

Сначала охранник, а потом Поздняков осторожно вошли в квартиру.

Проверили комнаты, кухню, ванную, туалет… Посторонних лиц к счастью не было, но вид у маленькой квартирки был такой, как будто в ней что — то тщательно и долго искали. Фикус вырван с корнем из горшка. Земля тщательно просеяна.

Перевернутые стулья, кресла, вспоротые матрацы и подушки, книги, выброшенные из шкафа,…открытый настежь холодильник… Одежда дочки: колготки, трусики, маечки — лежали на полу. Плинтусы оторваны. Линолеум отодран от досок пола. Мамай прошелся по хрущевке Сухова, одним словом.

— Ни хрена себе! — поигрывая желваками, сказал Евгений. — Ублюдки, падлы…

Найду — четвертую, бля буду.

— Похоже, моя вина в том, что у тебя такой шмон в квартире, Женя, — сказал Кирилл.

— Похоже, что и наезд был не случаен, Кирилл, — продолжал уже более спокойным голосом Сухов. Видимо, очень ты им нужен. У меня что искать — то? Ничего не взяли, да и брать — то особенно нечего. Ментовская форма да игрушки дочки. Все — амбец.

Значит, вели они меня тогда ночью от твоей усадьбы. Что могли искать? А, Кирилл?

— Не знай, Женя. Ты извини меня, за все это… Я тебе компенсирую убытки.

— Да ладно…брось. Ерунда. Хорошо, что дочери дома не было. Вот тогда была бы беда. А это? — махнул рукой на перевернутые вещи и мебель. — Это неприятности, которые можно пережить. Что искали? Кто искал? Нет и ниточки даже, чтобы зацепиться. Следов наверняка нет, отпечатков, опять таки — нет. Да… ситуация. Копают под тебя по крупному Поздняков. Учти это. По всему видно, что профи. Ладно, поехали отсюда. Приютишь и меня у себя на десяток — другой дней? Обузой не буду. Покумекаем за одно холостяцкими ночками, как вывести на чистую воду всю эту погань.

— Конечно. Нет вопросов. Поехали. — Согласился Кирилл.

— Давайте соседей спросим, может, кто видел взломщиков, — высказал мысль охранник.

— Спросить то можно, но таких соседей Бог послал — если и видели, ничего не скажут. Мента грабят, туда ему мол, и дорога, — усомнился Сухов. — Давай на всякий случай для очистки совести спросим. Надавил костылем на звонок у двери напротив.

— Кто там? — раздался сиплый мужской голос.

— Милиция! Открывай, Левка! — громко объявил Евгений.

— Ты что ли, Сухов? Чего надо?

— Открывай. Разговор есть.

После некоторого раздумья сосед приоткрыл дверь: — Чего тебе? Музыку громко не включаю, самогон, не варю. Баб не вожу, а хотя бы и водил, тебе до этого, какое дело?

— Не видел тут у моей двери никого давеча посторонних? — спросил Сухов.

— Что влезли? Вот… смех. К менту домушники влезли. Что взяли? Портупею, да кобуру с огурцом вместо нагана?

— Я же говорил, — обращаясь к Кириллу, сказал Евгений. — Толку мало.

— Это с вас — ментов толку мало. А мы народ трудовой — пашем, сеем, у мартена целый день.

— Ладно, не шуми. Знаем, где что ты сеешь, кого пашешь. Не видел, говоришь никого?

Покедова тогда.

— Погоди, погоди, — ночью вчера не спалось мне. Слышу звуки, какие — то посторонние.

Слышимость, сам знаешь в нашем доме какая? Пукнешь, на первом этаже эхо гуляет.

Так вот, в глазок гляжу, у твоей двери двое в милицейской форме стоят.

— Как же ты узрел, что в милицейской форме? Света же нет, как обычно в подъезде, — спросил его Сухов.

— Так они фонариком светили. Номера квартир разглядывали.

— Ну и что дальше было?

— Посветили, посветили, потом спустились на улицу. Я думал тебя коллеги приходили проведать.

— В котором часу говоришь это было?

— Час в три ночи.

— Хороши коллеги… в гости в три часа ночи. Ладно, если еще что вспомнишь, зайду, спрошу.

— Заходи, заходи. Что с ногой — то? Бандитская пуля?

— Ага. Она самая, — ответил в тон Сухов.

В машине Кирилл и Сухов перебросились мыслями:

— В милицейской форме — лихо. Чтоб если что, соседи шума не подняли.

— Степановичу позвоню, пусть за квартирой моей наблюдение выставит, — сказал Сухов. — Хотя второй раз вряд ли сунутся. Найти они не могли того, что искали, потому, как там той вещи или вещей не было априори, значит, будут к тебе плотней подвигаться, Кирилл. Так мой вердикт.

— И с ним трудно не согласиться, — проронил Поздняков.

* * *

Виктор неторопливо ехал по ухабистой дороге. Та часть города, где в небольшом доме, доставшемся ей по наследству от бабки с дедом жила Лиза, представляла собой обычное для многих современных мегаполисов захолустье. Контраст между широкими улицами, напичканными бутиками, офисами, банками, бросался сразу же в глаза, стоило отъехать пару километров в сторону от центра. Дома со ставнями на окнах помнящие, как вдоль них прохаживались барышни с зонтиками в руках, галантные кавалеры в котелках с тросточками, тусклое ночное освещение, запах дыма из печек, надписи на калитках: «Осторожно! Во дворе злая собака!».

На сидении автомобиля шуршал целлофаном предусмотрительно купленный Виктором букет красных роз. «Женщины любят подарки. Лиза будет рада» — думал Виктор. «Что за шоу? Придумает же…

Не первый день знаю, но не перестаю порой удивляться ее непредсказуемости. И вроде бы не супер — модель, ничего особенного, — смазливое личико, часто рассеянный взгляд, придающий ей некий загадочный шарм, обычная фигурка — попка, грудь… Хотя нет-нет, шея у нее, у моей Лиз шея просто обалденная — высокая, тонкая, на вершине которой заслуженное место по праву занимает голова постоянно занятая поиском идей, причуд, фантазий. Моя Лиз…

Надо спросить у нее,…наверное в детстве предпочитала играм в дочки — матери лазанье по деревьям с мальчишками, да казаки — разбойники. Все же хорошо приехать вот так после дневное нервотрепки, суеты в маленький уютный домик, расслабиться, отдаться в нежные руки, забывшись предаться ласкам, подчиняться, трепетать…. Хорошо».

Виктор остановился у металлических ворот. Выйдя из машины, открыл калитку. В окне горел свет. Подумал: «Ждет». Отворил ворота, въехал во двор. Свет в окне погас. Лиза вышла на крыльцо. Черные джинсы, обтягивающий светло — коричневый свитер. Сложила руки, слегка наклонив голову:

— Привет! Ужинать будешь?

— Если на ужин сегодня ты, то буду с удовольствием, — протягивая ей, букет роз, ответил Виктор.

— Я на десерт, — улыбнулась девушка.

— Согласен, — обнял, целуя, ее Виктор.

— Шикарные розы, спасибо, — оценила цветы Лиза. — Проходи в комнату, я сейчас.

Виктор снял куртку, повесив ее в прихожей, вошел в комнату и остановился изумленный на пороге. На небольшом столе стоял огромный торт с одной горящей свечей в центре. Ее пламя, играя светом, отражалась в зеркалах стоящих в углах комнаты. На подоконниках, мебельной стенке, тумбочке стояло еще десятка полтора горящих свечей. Играла тихо — тихо музыка, какое — то танго,… переборы гитарных струн… аккордеон.

Виктор покачал головой: — Ну-ну.

Сел в кресло, откинул голову назад, задремал.

Проснулся от стука открывшейся двери. Лиза, одетая в белый полупрозрачный халатик стояла перед ним, держа в одной руке ведерко с шампанским и льдом, в другой вазу с розами. Ажурные чулки… белоснежный бюстгальтер… улыбка… волосы, стянутые белой лентой. Виктор, потянувшись, притянул девушку, усадил на колени. Лиза поставила цветы и шампанское на ковер:

— Открывай. — Протянула ему бутылку.

— Что празднуем? Почему одна свеча в тортике?

— Открывай, — повторила Лиза.

Виктор взял два бокала со стола, открыл осторожно шампанское. Налил в бокалы.

— Давай на брудершафт за нас! — Торжественно произнесла хозяйка дома.

Виктор, сделав глоток, посмотрел на Лизу. Та зажмурила глаза в ожидании. Он прикоснулся к ее губам, почувствовал, как они трепетно отозвались на поцелуй. Пощекотал ее язычок своим. Допив шампанское залпом, начал расстегивать халатик.

Лиза широко открыла глаза, наблюдая за его движениями.

— Ты сегодня очаровательно выглядишь, — прошептал Виктор. — Впрочем, как всегда.

Слушай, в первый раз вижу на тебе бюстгальтер. Такое необычное зрелище, официальное я бы сказал.

Лиза сдержанно рассмеялась:

— Терпеть их не могу, бюстгальтеры. Снимай быстрей.

— Зачем же надела? — освобождая девушку из плена материи, спросил Виктор, целуя по очереди упругие соски.

— Знаешь, как хотелось в детстве иметь первый лифчик? Страсть как! Помню свой первый — голубой с цветочком между чашечками. И грудей то еще толком не было, так два прыщика, но упросила маму купить обновку. Та говорила рано, мол, тебе еще дочка. Но купила. Вернее деньги дала, а я сама в универмаге выбирала. Гордилась покупкой. Девчонкам в школьном туалете тайком показывала. Смешно да? — расстегивая рубашку Виктора, ответила Лиза. — И ты свою сбрую снимай, — дотронулась до висящего под мышкой в кобуре пистолета. Виктор, сняв перевязь, положил пистолет на ковер.

— Дашь посмотреть? — спросила Лиза, касаясь рукоятки оружия.

Виктор, вынув пистолет, протянул девушке.

— Глок, — вырвалось у нее.

— Ни фига себе, — воскликнул Виктор. — Откуда такие познания марок стрелкового оружия?

— Боевиков насмотрелась, — ответила девушка, держа в вытянутой руке пистолет.

Прицелилась в зеркало:

— Пах… пах… падай, ты убита!

— В себя нельзя целиться — плохая примета, — заметил Виктор.

— Так я же не в себя, а в свое отражение, — отклонила упрек Лиза, продолжая играться. — Он заряжен? Когда ты меня в тир или на природу отвезешь пострелять? Обещал же…

Потом словно опомнившись, воскликнула:

— Витька, я же баню натопила! Неси меня скорей!

Чтобы попасть в баню нужно было пройти по асфальтовой дорожке вглубь двора. Виктор, укрыв Лизу пледом, засунул пистолет за пояс брюк и вышел на улицу.

— Надо дверь в доме закрыть, — остановила его Лиза. — Опусти меня на грешную земельку.

Виктор выполнил ее просьбу. Девушка юркнула, кутаясь в плед в дом. Через несколько минут появилась с шампанским и цветами:

— Забыли.

Закрыла дом на ключ.

В предбаннике Лиза, скинув плед, поставила ведерко с шампанским на скамью:

— За мной, мой генерал. Что стоишь? Раздевайся.

Затем бросила розы в большую деревянную бочку с водой у стены.

Отворила дверь, из которой пахнуло паром и ароматами леса.

— Я полы помыла травами, побрызгала настоями. Запахи…. Аж голова кружится.

Виктор, закрыв входную дверь на крючок, разделся и вошел в парилку.

Лиза сидела, поджав ноги на средней полке, держа в руке веник.

— Ложись на полку, — сказала Виктору.

— Только не больно, — попросил он.

Лег животом вниз. Девушка, плеснув из ковша воды на угли, поддала пару и начала похлестывать Виктора по спине, ногам, ягодицам. Тот некоторое время терпел, охая, потом перевернулся на спину:

— Все не могу, хватит.

— Лежи, лежи, — толкнула его ногой Лиза. — На, прикройся, — дала ему полотенце.

Лиза, прохаживаясь веником по животу, груди, ногам, приговаривала: — Терпи казак, атаманом станешь. Ее лицо и тело раскраснелись, покрылись потом. Она, зачерпнув ковшом воды, поднесла его ко рту, начала жадно пить.

Виктор засмотрелся…. Упругий живот, мускулистые бедра, выбритый лобок, вздрагивающая от жадных глотков грудь.

— Красивая ты девка, Лиза!

— Давай ты меня, — протянула веник.

Подошла ближе, чтобы лечь на полку. Виктор погладил ее по животу, провел пальцами по лобку. Лиза сдернула с него полотенце, посмотрела, хохотнув:

— Понятно, его величество готов. Ничего подождешь, — плеснула воды.

Виктор опрокинул ее на полку. Лиза легла на спину, подняла руки, заложив их за голову:

— Давай хорошенько пройдись.

Виктор сначала легонько, а потом все сильнее и сильнее стал хлестать ее по телу. Лиза прикрыла грудь рукой:

— Хорошо… давай… еще… еще, вот так.

Перевернулась на живот. Виктор обрабатывал ее по полной программе веником, удивляясь, как она терпит.

— Может быть, хватит? — спросил спустя минут пятнадцать.

— Фух, бесподобно, — прошептала, не шевелясь, девушка.

— Дай попить?

Отпила из ковша. Вылила воду на голову.

Виктор подошел ближе. Она взглянула на него покрасневшими глазами.

— Лиза ты как вампир на меня глядишь.

Та вскочила с полки, отворила дверь в предбанник, позвала жестом. Березовые листья от веников смешно прилипли к ее телу. Подбежала к входной двери, открыв ее, встала на маленький стульчик и с визгом плюхнулась в бочку с водой. Несколько раз нырнула с головой.

— Иди ко мне.

— Поместимся? — Спросил Виктор?

— Иди, иди…

Виктор опустился в воду:

— Блаженство.

Спиной, ощущая шершавость дерева, грудью чувствовал, как Лиза прижалась к нему знойным еще телом. Поцеловал ее в губы. Девушка, подтянувшись на руках, выбралась из бочки. Взяв бутылку шампанского, отпила и протянула ее Виктору.

Пока он пил расстелила на полу большую шкуру бурого медведя. Виктор вылез из бочки.

Лиза, посмотрев на него, рассмеялась, показывая пальцем вниз. — Фиговый листочек.

Виктор скосил взгляд и увидел, что лепесток розы прилип к внутренней поверхности бедра.

Лиза подползла на коленках, двумя пальчиками взяв лепесток, наклеила его себе на лоб.

Затем, тяжело дыша, поднялась на ноги, подошла к бочке с водой, окунулась:

— Как тебе шоу?

— Лизка бедный твой будущий муж. Замучаешь парня своими фокусами.

Девушка, положив локти на край бочки, уперла подбородок в ладони:

— Так уж и замучаю, тебе же вот нравится?

Виктор сел, опершись спиной на стенку:

— Ты на что намекаешь? На свадьбу что ли? То — то я думаю,… торт, свечки.

— Не подхожу тебя да? Так и скажи… Распущенная, развратница, не тот социальный статус.

Конечно, кто я такая? Секретутка — давалка…. Всего лишь, ни больше, ни меньше, — расправляя мокрые волосы, сказала твердо Лиза. Окунулась с головой, еще раз поправив волосы, вылезла из бочки.

— Кстати, что — то я проголодался. Тортик…, — попытался сменить тему разговора Виктор.

— Тортик можешь забрать с собой. С Поздняковым поделись. Интересно как он в постели? Лучше или хуже тебя? — расчесываясь, сказала, улыбаясь, Лиза.

Виктор, вскочив, схватил ее за руки.

— Пусти… пусти. Сцена ревности? Мы же не муж и жена. Я свободная женщина, или ты забыл об этом?

Виктор, продолжая смотреть ей в глаза, несколько раз тряхнул Лизу с такой силой, что она, испугавшись, вскрикнула:

— Больно же, ты что с ума сошел? Завтра же назначу Позднякову встречу здесь, чтоб ты знал….

Виктор оттолкнул ее, затем быстрым движение вытащил из пояса брюк ремень, подскочив к Лизе, наклонил ее голову и, зажав между ног, стал хлестать по ягодицам:

— Вот тебе, вот тебе, получи свидание с Поздняковым, получи…

Та попробовала выдернуть голову. Ничего не выходила. При каждом ударе взвизгивала.

Виктор захлопнул дверь, чтобы крики не потревожили соседей. Еще несколько раз ударив,… опустил руку, разжав колени.

Лиза посмотрела на него заплаканными глазами:

— Эх, ты.

— Я же люблю тебя дурочка моя, — ответил тот, тяжело дыша.

Подойдя к ней, обнял и начал целовать с головы до ног.

Девушка обмякла. Ноги ее подкосились. Виктор, подхватив ее, уложил на медвежью шкуру, продолжая целовать в глаза, в грудь… Опустился ниже развел ноги, языком провел по гладко выбритому лобку. Вика, придя в себе начала гладить его.

Он продолжил движения языком, почувствовал, как увлажнилась плоть. Стал на колени…

— Осторожней, Витя, — попросила девушка.

Виктор попытался продвинуться дальше…Почувствовал препятствие, попытался повторить попытку.

— Расслабься девочка моя. Зажалась… Что с тобой?

Услышал смешок Лизы:

— Девочка моя… Прямо в дырочку Витя. Так просто ничего у тебя не получится.

— Не понял? — спросил, отстраняясь, Виктор. — Как это не получится?

— Это называется — гименопластика.

— Что за фигня?

— Восстановление девственности или гименопластика.

Виктор широко открытыми глазами посмотрел на нее:

— Вот это действительно сюрприз, так сюрприз.

Это же операция настоящая. Когда ты успела? И зачем тебе… нам это?

Лиза, поджав коленки, закурила:

— Гименопластика — операция, к которой прибегают многие женщины. Одни по религиозным причинам, другие по иным. 15 минут всех дел для современной медицины.

— И не больно было? — спросил, ошарашено Виктор.

— Абсолютно безболезненно — пуская кольца дыма в открытую дверь, ответила Лиза.

— И какая причина у тебя была, какие основания, чтобы ты решилась на такое? — настаивал Виктор.

— Тебя позабавить. Почувствовать себя юной, непорочной. Начать жизнь с тобой с белого листа.

— Так-так, с белого листа. А как же мне? Что мне сделать, чтобы восстановить непорочность?

— А ничего. Ты мне и так нравишься. Девственность мы нарушим мою, только…

— Что только?

— Обещай, что устроишь нам венчание в церкви: Карета, белые кони, бубенцы…хор. Обещаешь?

— Обещанного три года ждут.

— Ах, так. Тогда… Схватив ремень, обвила его вокруг шеи Виктора: — Тогда повешу тебя спящего, понял?

Виктор тихонько выкрутил ей руку, отобрал ремень, бросил на пол.

Кода поднял взгляд, увидел перед глазами ствол пистолета.

Лиза пятилась, глаза ее были широко раскрыты.

— Лизка, дай сюда оружие.

— Не дам. Венчание будет?

— Это «Глок» Лиза, не вздумай прикасаться к спуску.

— Будет или не будет карета с бубенцами?

— Заладили карета, венчание… Конечно будет. Все будет. Положи пистолет на пол,… прошу,… Лиза.

Девушка аккуратно положила «Глок»:

— Что в штанишки наложил?

— Штанишек то и нет, — ответил, пряча пистолет, Виктор.

— Ой, а я совсем и забыла, что мы с тобой, в чем мама родила, — рассмеялась Лиза. — Пошли торт уничтожать!

Накинув плед, пошла по дорожке, напевая: «Ах, эта свадьба, свадьба пела и гуляла…». Внезапно остановилась:

— Виктор, там какой — то мужик возле дома стоит и в окна заглядывает. Я боюсь.

— Спрячься в бане, — ответил шепотом Виктор, вытащил пистолет и, пригнувшись, пошел к дому.

Подойдя к незнакомцу со спины, остановился в двух — трех шагах. Было темно, и разглядеть лицо мужчины не удавалось. Подумав немного, Виктор тихо сказал:

— Нехорошо в чужие окна подглядывать.

Незнакомец вздрогнул:

— Виктор! Напугал ты меня до смерти.

Виктор вышел из укрытия:

— Пашка — черт. Еще чуть — чуть и саданул бы тебя по башке рукояткой. Какого лешего ты здесь делаешь?

— Звоню, звоню тебе на мобильный. Поехали к Кириллу домой, дело есть срочное.

— Почему у вас все срочные дела по ночам затеваются? — недовольным тоном спросила, подходя, Лиза.

Павел оценил ее наряд:

— Привет! Прикид у тебя что надо, Лиза.

— Нормальный прикид, — придерживая плед на груди, демонстрировала девушка длинные оголенные ноги. — Виктор, торта кусок возьми с собой. Не пропадать же добру?

Пошла в дом, отбросив плед, натянула на голое тело свитер и джинсы. Погасила свечу, горестно вздохнув, ножом отрезала большую часть лакомства, вышла на улицу.

— Держите.

Виктор уже оделся и стоял возле машины:

— Я поехал?

— Езжай, езжай к своему Позднякову — цепной пес. Езжай.

Поцеловала его в губы и помахала на прощание: — Бай, бай…

Когда обе машины скрылись за поворотом, Лиза, постояв еще немного на улице, вернулась в дом и принялась наводить порядок. Глянула в зеркало:

— Представление окончено, господа. Не слышу аплодисментов….

Окунув палец в торт, облизала крем:

— Колокольчики, бубенчики бом — бом.

Швырнув торт в мусорное ведро, ничком упала на диван, уткнувшись в подушку.