Глава 1

В черно-серебряном мире наступила ночь, в темноте которой угас серебряный песок и умерил свою мощь океан. В воздухе больше не было ни дуновения, казалось, что какие-то мягкие призрачные чары окутывают и убаюкивают меня, и, наверное, на час-другой я впал в оцепенение, без мыслей и эмоций. Однако вскоре в моей голове вновь стали проноситься смутные образы, обрывки разговоров, медленно складывающиеся в историю последних месяцев…

Получившаяся картина, учитывая все известные мне действующие лица, оказалась совершенно необъяснимой. Поэтому приходилось считать реальностью тот факт, что в этой партии участвуют игроки, мне неизвестные и к тому же весьма могущественные. Причем загадки начинались с первого же дня, с пресловутой покупки Шпаги, ведь получалось, что она не предназначалась ни Кнуту, ни Яромиру, а уж остальные тем паче про нее и слыхом не слыхивали. Так кому же вез ее купец, мне, что ли?.. Последовавшие за этим события: похищение Марции, странное повеление Кнута, погоня за Марком и Гансом, бой у золотых рудников Местальгора – объяснялись легко, но вот засада, подстроенная Яромиром на Золотом тракте, – опять загадка, ведь тот ни при каком раскладе не мог знать, что я там появлюсь. Поездка в Местальгор и две попытки меня убить теперь также не вызывали ни раздражения, ни удивления. А затем…

В голове проносились какие-то неясные обрывки мыслей относительно последних событий, и тут я вдруг заинтересовался двумя моментами, которым раньше должного значения не придал. Во-первых; Оракул… Вспомнив заданные мне вопросы, свои ответы и слова Илайджа, что Оракул – мертвая система, сконструированная Гроссмейстером, я внезапно в последнем очень усомнился, ибо, насколько припоминал знания, полученные в молодости, только биологический мозг способен к нелинейной логике. Во-вторых, моя Шпага. В чем заключается ее необыкновенность и как она связана с Оракулом? Я вытащил свое оружие из песка и еще раз внимательно осмотрел, от кончика клинка до причудливой головы зверя на рукояти, но ничего нового не обнаружил… Ну и кроме этого, меня по-прежнему волновал донельзя насущный вопрос о Королевствах Грез: что это – миры, создаваемые воображением Оракула, или он лишь обеспечивает мгновенные перемещения между самыми фантастическими уголками Вселенной? Я мог строить любые предположения и гипотезы, но не имел ни малейшей возможности их проверить, прикованный к своему пустынному миру. Правда, очень понравившаяся мне теория, что Оракул есть некий живой разум, переворачивала все представления об истории, – ведь это не мог быть человеческий мозг…

Зачем мучить себя вопросами, ответы на которые все равно не найти? И тогда я продолжил анализировать недавние события. Клуб – тринадцать совершенно разных Людей, объединенных весьма сомнительной общей целью и стремящихся каждый к чему-то своему. Конечно, многие из них, едва ли не большинство, были лишь профессиональными воинами, как Илайдж или Вотан, но оставались еще Яромир, Диана, Кнут, возможно Эрсин, ведущие, как мне думалось, весьма крупную игру самостоятельно… Бесполезно было и пытаться раскрыть их тайные помыслы, сидя на камне и вспоминая обрывки немногочисленных разговоров, да и, в конце концов, сейчас меня это не особо беспокоило по сравнению с собственными проблемами…

Завершив таким образом свои археологические изыскания, я решил, что, имея в своем распоряжении некоторое количество исходной информации, могу по примеру Оракула заглянуть в будущее. Безусловно, главными героями дальнейших событий, станут Марция и Джарэт. Марция, юная и прекрасная принцесса Пантидея, являющаяся, как выяснилось, источником жизненной энергии для Оракула, и кажущийся тридцатилетним Джарэт, Король Местальгора, видевший, по его словам, около восьмисот лет назад самого Гроссмейстера. Я постарался поточнее восстановить все связанные с ними происшествия, но ни похищение Джарэтом Марции для уничтожения Оракула, ни погоня и бой с Королем за Фигуру Гроссмейстера не дали мне ничего нового для ответа на два принципиальных вопроса: куда исчезла Mapция из этой Грезы и кто такой Джарэт на самом деле? Последняя встреча с местальгорским Королем также настроения мне не улучшила, ведь рано или поздно Лаура узнает, что он жив, и тогда мои отношения с ней будут испорчены надолго и всерьез…

Ну и кроме того, я мог лишь еще раз отметить два самых фантастических происшествия в моей истории, связанных с персоной черно-красного незнакомца, который, похоже, тоже остался пережитком тех времен, когда Человечества не было еще и в помине. Я невольно усмехнулся – слишком уж много получалось разных доисторических фигур, однако я чувствовал, что близок к истине…

Размышления о будущем вернули меня к главному – своей собственной судьбе. Как действовать дальше? Неужели нет выхода из ловушки? Эти мысли настолько раздражали меня, что я встал и принялся было нервно прохаживаться около камня, но, бросив мимолетный взгляд себе под ноги, оторопел и застыл на месте как вкопанный. Еще немного, и я затоптал бы написанную на песке комбинацию цифр. Написанную кем?! Мной?! Моей Шпагой?! Я затравленно оглянулся, но мир вокруг был по-прежнему пуст и безмолвен. Уже привыкнув к всевозможным чудесам и самым невероятным происшествиям, я вынужден был признаться, что не просто удивлен, а ошеломлен, ведь цифры были написаны Шпагой! Пусть посредством моей руки, но именно самой Шпагой!.. Что же может значить эта странная комбинация?

Как озарение ответ не пришел, и я, немалым усилием воли взяв себя в руки, внимательно изучил цифры, с каждой секундой теряющие свои очертания на песке. Целиком комбинация выглядела так: 28 110 12 132 39. Я понимал: это подсказка, подаренная мне Шпагой, но я не знал, как ею воспользоваться, а задавать вопросы вслух было очевидной бессмыслицей. С трудом припомнив математику, я попытался подыскать какую-то алгебраическую закономерность, но тщетно. Наконец я попробовал рассуждать логически: где в последнее время я сталкивался с числами? Недолгое размышление дало единственно возможный ответ: Доска Судеб. Все эти числа могли быть только координатами клеток Доски!

Я раскрыл магический кубик и осмотрел позицию. Ничего неожиданного, разве что большинство Черных Фигур собралось в Форпосте, на 39-м поле, где уже толком было ничего не разглядеть. Фигуры Джарэта по-прежнему не было, а единственная Белая Фигура Марции и мой Рыцарь свободно парили над полем, не останавливаясь ни в одной из клеток. Это утешило меня по крайней мере тем, что Марция все еще в Грезах и скорее всего ей ничто не угрожает. На клетках, указанных в комбинации, было пусто, за исключением, естественно, 39-й. Слегка волнуясь, я поймал свою Фигуру и поставил на 28-е поле, однако мой Рыцарь вновь отправился в бесцельные блуждания. Впрочем, я иного и не ожидал, ибо наиболее вероятным казался другой вариант действий. Я вновь взял свою Фигуру и быстро переставил ее по пяти указанным в комбинации клеткам и в той же последовательности. Я не успел даже увидеть Рыцаря на 39-м поле, как вдруг черно-серебряный мир раскололся на куски, и я оказался в Последнем Форпосте, у входа в Чертог Оракула.

По моим ощущениям, было уже далеко за полночь, поэтому я, стараясь не шуметь, отправился к себе в комнату, вновь раздумывая над вопросом, что же такое моя Шпага… Я настолько погрузился в свои мысли, что заметил идущую мне навстречу высокую женщину, лишь когда она заговорила со мной.

– Добрый вечер! Вы, наверное, Рагнар? – Голос у нее был звонкий, но не резкий, и звучал крайне приятно.

Я, естественно, остановился, слегка поклонился и окинул быстрым взглядом ее крепкую, но красивую фигуру в черном платье с брошью – серебряный вереск – на левом плече.

– С кем имею честь?

– Меня зовут Елена. Вы, может быть, слышали обо мне… Я редко бываю здесь, но не смогла отказать себе в удовольствии взглянуть на Фигуру Гроссмейстера. – Елена слегка улыбнулась и тряхнула густыми пепельными волосами. – Как вам удалось ее добыть?

– Простите меня, пожалуйста, но за сегодняшний день я смертельно устал и просто мечтаю отдохнуть, – искренне сказал я и, улыбнувшись в ответ, добавил: – Завтра я буду к вашим услугам. А кстати, где Фигура?

– Она на рабочем столике Джейн. – Кивнув мне, Елена прошла мимо.

Я также двинулся своей дорогой, отметив про себя, что теперь познакомился со всеми членами нашего сообщества. Меня, однако, удивило, что Фигуру не положили в какой-нибудь сейф или просто запирающийся ящик, ведь так любой мог бы ее взять. Эта мысль меня откровенно рассмешила, но, проходя мимо полуприкрытой двери в библиотеку, я вдруг остановился. Действительно, сейчас я могу войти в комнату, взять Фигуру, и никто об этом не узнает, но с другой стороны, мне-то она зачем? Я уже собрался было идти дальше, и тут мне пришло в голову, что интересно было бы немного поэкспериментировать с Фигурой Гроссмейстера и Доской. Чуть поколебавшись, я развернулся, нырнул в темную библиотеку и уже через несколько секунд вышел оттуда, унося драгоценную вещицу в нагрудном кармане камзола, рядом с янтарной бусиной. Если бы я тогда мог знать, какие это повлечет за собой последствия, то со всех ног кинулся бы обратно.

Вскоре я добрался до своей комнаты, по дороге заметив, что, несмотря на глубокую ночь, в Форпосте спали далеко не все – в нескольких комнатах горел свет, а из гостиной раздавался приглушенный гул голосов, среди которых я узнал звонкий и веселый смех Юлиана. Уже открывая дверь, я вдруг услышал сзади оклик:

– А, добрый вечер, Рагнар! Вы, значит, уже вернулись из Грез? – Повернувшись, я едва различил в темноте бледное худощавое лицо Эрсина, уставившегося на меня немигающим взором.

– Да, только что… – Ему-то какого черта надо?!

– Извините за назойливость, но как вам удается перемещаться между Грезами и реальным миром? – Лицо Эрсина выражало лишь спокойное любопытство.

Объяснять что-либо не хотелось, да к тому же я действительно устал, но все же разговор с этим Человеком казался мне небезынтересным, поэтому я предложил:

– Заходите! Сидя разговаривать удобнее.

Войдя в комнату, я зажег свет и хлопнулся на кровать, а Эрсин, пройдя мимо двух кресел, присел на край подоконника, напоминая собой собственный герб – черный беркут на голубом флаге. Возникла небольшая пауза, по-видимому, мой гость ждал ответа на свой вопрос, и я решил не обманывать его надежд. В течение минут пятнадцати я старательно объяснял ему, что перемещение в Грезы – это такой своеобразный дар Оракула, и описывал свои ощущения при этом. Не знаю уж, поверил ли он, но, как мне показалось, вид у него был удовлетворенный. Закончил я, в свою очередь спросив:

– А какой талант Оракул подарил вам?

– Я умею видеть прошлое.

– То есть?

– Иногда, встречаясь или разговаривая с человеком, я узнаю, что происходило с ним в прошлом. – Казалось, Эрсин улыбается.

– Не очень этичный дар, если это, конечно, правда, – усомнился я.

– Зря вы мне не верите. Впрочем, смотрите сами, вот вам случай, произошедший лет триста назад в одной из пограничных войн… – Дальше Эрсин в деталях пересказал историю, когда я с небольшим отрядом воинов Пантидея угодил в засаду, подстроенную дахетскими кочевниками. Знать о ней не мог никто – после той жесточайшей схватки в живых остался я один…

Это было, прямо скажем, потрясающе, на мгновение я просто почувствовал страх перед этим Человеком. Он между тем спокойно заметил:

– Что же касается этики, то, как вы сами понимаете, не я этот дар выбирал.

– И много интересного вы узнали о наших друзьях? – Вопросик был, конечно, нагловатый, но из любого ответа можно было что-нибудь извлечь, однако Эрсин лишь пожал плечами и промолчал.

Несколько минут прошло в тишине, пока я раскуривал трубку. Затем Эрсин оторвался от созерцания собственных рук и заговорил вновь:

– Рагнар, вы ведь часто принимали участие в местных войнах, не так ли?

– Да, последние пятьсот лет я воевал за Пантидей во всех вооруженных конфликтах, и на моем веку немало пережитых кампаний.

– А зачем?

– От скуки. Все равно делать нечего.

– Правильно, от скуки. – Казалось, Эрсин ожидал именно этого ответа, и его дальнейшая речь была подготовлена заранее, или же он был просто хорошим оратором. – Так вот, посмотрите, Рагнар, вы – выдающийся, более того, прославленный воин – в течение многих веков сражались за одну Империю, причем временами были в числе ее первейших полководцев. Все или практически все войны Пантидей выигрывал во многом благодаря вам и еще нескольким бессмертным. Вспомните, например, тридцатилетнюю войну с северным Королевством Хадор. Каков был бы ее исход, если бы перед решающей битвой под стенами Дагэрта вы не пробрались в стан врагов и не убили их вождя, совершив один из легендарнейших подвигов в истории этого мира?

Откуда я мог знать, что бы тогда было? Конечно, не исключено, что я прихлопнул бы этого придурка во время битвы, но, честно говоря, у северян было бы больше шансов на победу…

– Не знаю и, главное, не пойму, какое значение это имеет сейчас?

– Как сказать… Представьте, Пантидей без вашей помощи проигрывает войну, и Империя, охватывающая все цивилизованные земли, распадается. Образуется множество мелких княжеств, которые затем развиваются самостоятельно, и общий прогресс цивилизации идет быстрее, так как любой историк-профессионал скажет вам, что чем больше конкурирующих очагов культуры, тем быстрее развивается сама культура… – Эрсин сделал паузу, чтобы передохнуть, а я с интересом ждал продолжения – говорил он далеко не банальные вещи.

Мой гость легко спрыгнул с подоконника и принялся неторопливо ходить по комнате, продолжая говорить и слегка жестикулируя левой рукой.

– Из всего этого я могу сделать единственный вывод, Рагнар: вы, да и многие другие Люди, оказываете серьезное негативное влияние на развитие этого мира, искусственно тормозите прогресс. – Я никогда не рассматривал свою жизнь и действия в таком аспекте, поэтому вполне допускал, что Эрсин может быть прав. – Знаете ли, меня беспокоит судьба Галактики, в которой ныне царят разор и запустение. Ей нужна сильная, молодая цивилизация, способная вновь вдохнуть жизнь в ее просторы. Цивилизация, похожая на Человеческую, когда та вышла в космос… Эта планета, быть может, единственная, пригодна для подобной миссии, а мы, остатки уже отжившей культуры, – согласитесь, спорить с этим трудно, – мы лишь мешаем становлению нового. Разумеется, каждый волен выбирать свой путь, но я – за невмешательство.

– Вы знаете, нечто подобное я уже слышал от Юлиана. – Хотя, надо отдать должное, Эрсин показался мне красноречивее.

– Не совсем… Юлиан утверждает, что ему безразлично все и можно вообще ничем не заниматься. Я же не отрицаю деятельности. Пожалуйста, делайте что угодно, лишь не мешайте.

Я совсем утомился, и, хотя разговор не обманул моих ожиданий, пора было закругляться.

– Простите, Эрсин, но для чего вы мне все эта говорите? Я, конечно, выслушал вас с большим интересом, но боюсь, что это моей жизни ничуть не изменит.

– О, я не столь наивен. – Эрсин дружески улыбнулся. – Просто подумайте над этим, и вот еще над чем. Если вас интересует, как себя чувствует цивилизация, на которую оказывается давление извне, то сейчас вы можете увидеть это на нашем примере.

Эрсин сделал эффектную паузу, а я мысленно поперхнулся, но, стараясь не изменить выражение лица, спокойно обронил:

– Это, знаете ли, требует доказательств…

– Пожалуйста, пожалуйста. Напомнить вам события последних месяцев? Итак, в конце мая на Доске появилась Большая Белая Фигура, тотчас находятся Шпага Гроссмейстера и, извините, вы, Рагнар. Затем, спустя буквально месяц, – Фигура Гроссмейстера, и к тому же вы расшифровываете пластину. Сотни лет – ничего, и вдруг – все сразу. Я в такие совпадения не верю.

Я тоже в такие совпадения не верил и поэтому искренне согласился с Эрсином, который поинтересовался моим мнением по этому поводу.

– Боюсь, что не смогу рассказать вам ничего интересного, – слукавил я, – но если что-нибудь произойдет, то непременно дам вам знать.

– Ладно, думайте! – Эрсин махнул рукой в знак прощания и уже в дверях вдруг снова обернулся. – Знаете, мне бы не хотелось, чтобы содержание нашей беседы стало достоянием коллег.

– Как скажете, – ответил я. Что ж, болтливость в мои пороки не входила.

После нашей встречи у меня остался только один вопрос: как это Эрсин умудрился пройти Оракула с такими взглядами на Человечество и его будущее? Или же его позиция переменилась после Испытания?

Однако это все вопросы теоретические, а практически надо было решать что-то с Марцией. Попытавшись подумать на эту тему, я убедился, что заниматься этим не в состоянии, и решил ложиться спать. Я разделся и с удовольствием растянулся на кровати, только сейчас вспомнив про Фигуру Гроссмейстера, оттопыривавшую карман камзола. Проводить с ней какие-либо опыты в этот момент я просто не мог, относить обратно было лень, к тому же я не сомневался, что до утра Фигура никуда не денется. Уснул я моментально…

Проспал я не больше пяти часов, как вдруг был разбужен шумом за дверью. Прислушавшись, я узнал голос Лоуренсии:

– Кнут, а вы не видели фигуры Гроссмейстера?

– Со вчерашнего дня – нет.

– Она исчезла из библиотеки!

– Не волнуйтесь, Лоуренсия. Право же, я думаю, она быстро отыщется…

– А где Рагнар?

– Понятия не имею, его я также не видел с ужина.

– Черт! – По коридору разнесся звук быстрых шагов Лауры и неторопливых Кнута.

Я подумал было поспать еще, но все же решил, что это будет некрасиво, ведь Лаура, похоже, обеспокоилась всерьез.

Я встал и начал одеваться. Снимая со спинки кресла камзол, я обмер – Фигуры в кармане не было! Следующие несколько минут у меня в голове стоял, что называется, пустой звон, а сам я метался, как молодой носорог, обыскивая комнату. Естественно, я, ничего не нашел, и тут в дверь постучали. Мало что соображая, я накинул камзол, сел на кровать и постарался придать лицу максимально заспанное выражение.

– Войдите!

Дверь моментально распахнулась, и в комнату вошла Джейн, с порога спросившая:

– Рагнар, Фигура Гроссмейстера не у вас?

– Нет.

– И вы не брали ее с моего рабочего столика?

– Нет… – солгал я, не сообразив, что, бесспорно, лучше было бы сказать правду.

– Так вот… Она пропала… Все собираются в гостиной, так что, пожалуйста…

– Да, да, конечно. – Я был совсем растерян.

Джейн ушла, а я еще несколько секунд лихорадочно обдумывал, что же говорить. Рассказывать правду не хотелось но двум причинам: во-первых, чтобы не выглядеть в глазах всего Клуба легкомысленным недотепой, во-вторых, мне могли и не поверить, учитывая, что я только что обманул Джейн, а тогда… Я невольно поежился, но с другой стороны, если они все-таки вычислят, что Фигуру украл Рагнар, то ему, бедному, будет еще хуже…

Так и не придя к выводу, какое из двух зол меньше, я пришел в гостиную. Сразу вслед за мной вошел Вотан – все, как я понял, были в сборе. Никогда доселе я такого количества членов Клуба вместе не видел – в гостиной находилось одиннадцать Человек, все, кроме Илайджа, Марка и Александра. Мы с Вотаном обменялись короткими приветствиями с присутствующими и уселись на свободные места: Вотан у камина рядом с Дианой, а я на подоконник слева от Эрсина. Тотчас же с привычного места у столика поднялась Джейн, и все невольно повернулись в ее сторону.

– Итак, господа, вот мы и в сборе. – Джейн говорила с трудом, медленно подбирая слова, а взгляд ее был прикован к чему-то в глубине камина. – Вы все уже знаете об исчезновении Фигуры Гроссмейстера, ведь так? – Возражений не последовало. – И все вы сказали, что ничего не знаете о ее судьбе, но так быть не может, поэтому я еще раз спрашиваю, господа: кто из вас взял Фигуру?

Все молчали, и я молчал, хотя и чувствовал, что делаю это зря, но мне было просто стыдно.

Тишина продлилась с минуту, в течение которой ни один из собравшихся не поднял головы и не изменил позы, а затем порывисто поднялась Лоуренсия:

– Почему же вы все молчите? Это же попросту бесчестно!

Однако и эта тирада была встречена могильной тишиной, причем мне, надо заметить, стало совсем отвратительно.

– Что ж, сама Фигура уйти не могла, а значит… – начавший было говорить Яромир запнулся.

– Значит, кто-то ее украл! – услышал я свой собственный голос.

 

Глава 2

После моих слов возникла секундная пауза, а затем гостиная словно взорвалась: все вскочили и заговорили разом, горячась и перебивая друг друга. Из общего гвалта до меня долетали лишь отдельные слова, кусочки фраз типа:

– Фигуру украли, но зачем, черт возьми?! – Риторический вопрос Вотана…

– Я всегда подозревала, что среди нас есть изменники! – Пронзительный голос Лоуренсии…

– Этого не может быть… – Непонятно на чью реплику отвечающая Джейн…

– Ну вот, ребята, и доигрались в донкихотов… – Шуточка Юлиана…

Не участвовал в этой перепалке только наш подоконник, а когда я уже окончательно перестал что-нибудь слышать, Эрсин внезапно поднялся и возможно громче произнес:

– Господа, успокойтесь! Не нужно говорить всем сразу. Да замолчите же!

Однако тихий голос Эрсина потонул в шуме, и его призыв не был услышан.

– Рагнар! – Эрсин повернулся ко мне. – Попробуйте их образумить, может быть, у вас получится…

Я кивнул головой и, набрав побольше воздуха, проорал что-то – громко, но безуспешно.

– Жаль… – Я с трудом расслышал своего соседа, и тут он вдруг размахнулся и изо всех сил ударил локтем по стеклу. Звон, дребезг, брызги осколков – но через секунду в зале стало тихо.

– Что за детский сад? – Эрсин вышел на середину комнаты. – Успокойтесь, вы же взрослые Люди прошедшие сотни испытаний! Почему такая паника? Вот вы, Вотан, вы же так не орали, даже когда на вас напал целый отряд кавалерии. – Великий воин смущенно отвел глаза. – А вы, Яромир, вам ли удивляться происходящему… Ну а уж от вас, Диана, я и вовсе подобного не ожидал. Успокойтесь, успокойтесь все, Фигура не могла покинуть пределов замка, а значит, мы ее найдем!

После такой резкой отповеди все затихли и, пожалуй, даже задумались.

– Но, Эрсин, мы же не можем обыскать весь Форпост? – нахмурилась Лаура, все еще взволнованная.

– Разумеется. – Эрсин вернулся к разбитому окну и рукавом смел на пол осколки. – Но мы можем выяснить, кто взял Фигуру.

– То есть вы предлагаете провести расследование, – усмехнулся Юлиан.

Чем дальше в лес, тем больше я чувствовал запах собственной паленой шкуры, теперь оставалось лишь надеяться, что им не удастся меня вычислить раньше, чем я найду настоящего похитителя.

Тем временем разговор опять затих, похоже, все ждали, что Эрсин продолжит играть роль ведущего, но тот вновь стал по обыкновению безучастен. Меня вдруг заинтересовало, кто же возьмет на себя инициативу, ведь самому-то мне явно надо было прикидываться деревом… Я попытался угадать: скорее всего Яромир или, может быть, Юлиан, однако внезапно заговорила Елена:

– Итак, господа, я согласна с Эрсином, предлагающим провести расследование. – Ее хладнокровный и мелодичный голос, казалось, заметно остудил обстановку. – И предлагаю подойти к этому, как в старину. Нам нужно выбрать следователя, дабы избежать излишней сумятицы и ненужных упреков.

– Ну, и кого же вы предлагаете? – опять усмехнулся Юлиан.

Елена пожала плечами.

– Того, кто точно не мог взять Фигуру. Верно?

– Логично, – ответил за всех Кнут и закурил.

Большинство из нас последовали его примеру и вновь расселись на привычные места, только я пересел на диван к Лоуренсии и Клинту, а то уж больно сквозило из разбитого окна.

– Тогда, пожалуй, начать стоит вот с чего, – продолжила Елена. – Кто из нас последним видел Фигуру?

– Я ушла из гостиной в полвторого и перед сном зашла в библиотеку, – сказала Лаура. – Фигура там еще была.

– Я только в два прибыл и сразу отправился посмотреть на нее, – сообщил Вотан.

Остальные молчали, и Елена подытожила:

– Значит, последней была я, потому как видела Фигуру там как раз перед тем, как встретилась с Рагнаром. – Елена приветливо кивнула мне, и я не мог не улыбнуться ей в ответ. – Это было… – Она полуприкрыла глаза и наморщила тонкие брови. – Это было без четверти три.

– Так, теперь надо выяснить, когда она пропала, – подал голос Яромир. – Кто обнаружил исчезновение?

– По-видимому, я… – вновь ответила Лаура. – Где-то в районе полседьмого я прошла через библиотеку на кухню, чтобы помочь Джейн с завтраком, и Фигуры уже не было. Все на столе стояло по-прежнему, а ее не было! – Последние слова она чуть не выкрикнула, и я положил ей руку на колено, чтобы хоть немного успокоить.

– Слишком уж большой интервал времени – пробормотал Яромир. – Боюсь, что Фигуру мог взять кто угодно…

– Нет! – Это Клинт неожиданно резко мотнул головой. – Мне что-то не спалось сегодня, и не позже полчетвертого я заходил в библиотеку взять что-нибудь почитать. Фигуры там не было, но я не придал этому значения, решил, что Джейн ее убрала. Возвращаясь обратно, я как раз встретился с Эрсином.

– Верно, это было сразу после того, как я ушел от вас, Рагнар, – подтвердил Эрсин.

Возникла пауза примерно на минуту, пока все обдумывали сообщение Клинта. Ведь если он говорил правду, что было бесспорно только с моей точки зрения, то время кражи Фигуры сужалось до минимума… С другой стороны, подтвердить его слова не мог никто, но все же возражать Клинту не решались, по-видимому, опасаясь просто получить по зубам. Резюме опять подвела Елена:

– Теперь осталось определить, кто точно не мог взять Фигуру с 2.40 до 3.30.

– Наверное, я подхожу, – заметил Юлиан, – потому как с полуночи и минимум до четырех я безвыходно просидел здесь, и это могут подтвердить многие…

– Я тоже был здесь – перебил его Яромир, но ему возразил Вотан:

– Ровно в три вы куда-то выходили!

– Ну да, справить нужду, – язвительно огрызнулся Яромир, – а вы. Вотан, пошли сразу после меня.

– Стоп, друзья, – решительно остановила их Елена, – не нужно дрязг. Я полагаю, возражающих не будет, если за следствие возьмется Юлиан.

Все дружно промолчали, и я невольно отметил, что, несмотря на кажущееся легкомыслие и подчас излишнюю насмешливость, Юлиан пользуется в Клубе весомым авторитетом.

– Никогда не предполагал оказаться в роли сыщика, – рассмеялся Юлиан, – отыскивая при этом Фигуру столь уважаемого всеми нами Гроссмейстера. Тем не менее понимать это надо так, что отныне командую парадом я?

– М-да, – за всех ответил ему я, укрепляясь в чувстве, что вырыл себе даже не яму, а Марианскую впадину какую-то…

– Тогда действовать будем так, – Юлиан посерьезнел, – я ухожу в библиотеку и там опрашиваю всех по очереди. Попрошу вас не покидать пределов гостиной! Клинт, вы проследите за этим? – Клинт, улыбнувшись, беззаботно махнул рукой. – Хорошо, тогда, Лоуренсия, прошу вас. – Юлиан легко поднялся и, галантно взяв Лауру под руку, вышел из гостиной.

Такой поворот событий подействовал на Клуб весьма благотворно, и через несколько минут в разных уголках комнаты стали завязываться разговоры, как правило, весьма далекие от случившегося. Хорошо в такой обстановке было всем, кроме меня, потому как предчувствие уже который раз подсказывало мне, что Юлиану удастся разрешить предложенный ему ребус… Мне оставалось только немедленно заняться сбором информации, однако, предаваясь размышлениям, ничего нового не узнаешь, а посему я встал и принялся, внимательно прислушиваясь к разговорам, гулять по гостиной.

До возвращения Лауры я так ничего и не разузнал, ибо Диана, Эрсин и Вотан, собравшись у камина, обсуждали преимущества старой архитектуры Пантидея перед новой Местальгора; Джейн, Елена и Яромир, расположившиеся у столика за завтраком, вспоминали историю Клуба, а Клинт весело объяснял Кнуту устройство какого-то оружия, от одного описания которого мне стало жутко. Со мной вроде бы никто особо не изъявлял желания говорить, и лишь когда Лаура сменила на диване Кнута, я подошел и как бы между делом поинтересовался:

– А что утром-то было?

– Я встала, как обычно, в шесть. – Тоже манера вставать в такую рань собачью, чертыхнулся я. – Пока то, пока се, в полседьмого я пришла на кухню, где еще никого не было, и потом решила разбудить Джейн. Когда я вошла, она еще спала, но, как только я спросила о Фигуре, сразу проснулась, ну и началось…

– Что началось?

– Мы побежали всех будить, но я нашла лишь Клинта, Яромира и Кнута, ни Дианы, ни Эрсина не было…

– А остальные спали? – Походило на прямой допрос, но Лаура, к счастью, этого не замечала.

– Я – да! – вставил Клинт, не поворачиваясь ко мне.

– Да, Клинт и Яромир были в постели, а Кнута я встретила в коридоре, но он тоже ничего не знал… – Лаура чуть передохнула. – Вот, собственно, и все, потом я была здесь.

Я пожал плечами.

– Забавно. Все так переполошились…

Лаура вновь прогневалась:

– Ну да, пустячок такой, Фигура Гроссмейстера…

Тут к нам подошла Елена:

– Как удачно, все герои последних дней в сборе, и наконец-то мне расскажут, как была добыта Фигура. Помните, Рагнар, вы же обещали!

Я проклял себя, Елену, Фигуру, еще раз себя и принялся в красках расписывать события во дворце Короля Местальгора. Пока я трепался, в библиотеке побывали Джейн, Яромир и Эрсин, теперь наступила моя очередь. Предложив Лауре досказать историю, я отправился на встречу с Юлианом.

По дороге я решил говорить чистую правду за исключением того, что касалось непосредственно Фигуры, ведь в любом случае запутать следствие, не кинув тень на себя, мне бы не удалось. На мгновение, уже перед дверью, я заколебался: не рассказать ли всю правду? – но один вид сидящего за столом Юлиана сразу отбил у меня подобные желания. Лицо моего, как я считал, друга имело совершенно официальное и отчужденное выражение, лишь взгляд глубоко посаженных глаз выдавал охвативший его азарт, как будто местальгорский егерь травил оленя по свежему следу. Я бы, наверное, даже восхитился его сосредоточенностью, если бы не был тем самым оленем.

Разговор наш получился недлинным, и пересказывать его смысла нет. Я сообщил о своем походе в Грезы, возвращении оттуда и беседах с Еленой и Эрсином. Юлиан задал несколько вопросов, уточняющих время происходившего, я ответил, и, сделав несколько пометок на лежащем перед ним листе, он отпустил меня, попросив пригласить Клинта и в его отсутствие последить за остальными.

Присматривать за кем бы то ни было я счел абсолютно бессмысленным, потому как бежать никому, кроме меня, никакого прока не было, так что, вернувшись в гостиную, я вновь принялся за свое. Бодро проскочив мимо дивана, я присоединился к Джейн и Вотану, занявшимися починкой разбитого окна. Стараясь не привлекать внимания, я попросил Джейн сообщить об утренних событиях, но ее рассказ тоже мало что мне дал.

– Когда Лаура сказала мне, что Фигура исчезла, я встревожилась и пошла будить остальных, предлагая собраться в гостиной. Юлиан и Вотан крепко спали, Елену я застала на кухне, а Эрсин и Диана уже были в гостиной, наверное, их предупредила Лаура. Потом выяснилось, что никто не знает, где вы, Рагнар, и я зашла за вами. – Джейн внезапно резко повернулась ко мне. – А почему вас это интересует?

Промолчав, я помог нахмуренному Вотану вставить стекло и, налив себе стакан вина, вернулся на диван. Клинт уже пришел от Юлиана и болтал о какой-то ерунде с Еленой и Лоуренсией. Думать они мне не мешали, так что я быстренько прикинул утреннюю расстановку сил.

Итак, Джейн, Лаура, Клинт, Яромир, Вотан и Юлиан спали или сделали вид, что спят. В любом случае особое внимание следовало обратить на других, потому как логичнее было предположить, что Фигуру у меня увели ранним утром, а не поздней ночью. Логичнее? Я усомнился… Нет, ночью я спал не так крепко, а утром словно в пропасть провалился… Внезапно мои размышления прервал голос Кнута:

– Простите, Рагнар, я, наверное, помешаю вашим раздумьям, но вы мне не подскажете, что происходило утром?

Я мысленно подскочил и уперся взглядом в мрачновато-непроницаемого Кнута, но тот лишь слегка улыбнулся и повторил свой вопрос. Не ответить было бы невежливо, да и бессмысленно, так что я быстренько пересказал ему услышанное от Лауры и Джейн, а затем поинтересовался, что же делал он. Кнут, как мне показалось, подмигнул мне и заговорил:

– Я проснулся очень рано и зашел сюда перекусить. По дороге обратно я встретил Диану и удивился…

В этот момент сзади совершенно неожиданно раздался голос Юлиана:

– Рагнар, как я выяснил, Фигуру могли взять только вы! Где она?!

Я молниеносно обернулся, засовывая руку в нагрудный карман камзола.

– Не пытайтесь раскрыть Доску или даже пошевелиться, иначе я буду вынужден застрелить вас! – Юлиан навел на меня арбалет, а вставший рядом с ним Клинт сунул руку в кафтан.

– До свиданья! – сказал я всем присутствующим.

Крепко сжимая в пальцах янтарную бусину, ставшую для меня спасительной и роковой одновременно, я рухнул на уже знакомый мне камень и тупо уставился в землю. Из всего происшедшего ясно было одно: увяз я по самые уши. Даже проблесков здравых мыслей в голове не возникало, лишь дувший с моря холодный ветер доверительно сообщал, что торчать здесь вечно я не смогу. К тому же урчащий желудок напоминал о завтраке, про который я как-то позабыл в утренней суматохе. Эти нехитрые намеки приводили к одной мысли: из Грез надо выбираться, а уж потом можно попытаться выяснить, что было на самом деле.

Я бодро поднялся, исполненный твердой уверенности найти Марцию, но, видимо, голод пожрал остатки здравого смысла, потому как я очень бойко направился вглубь дюн и дальше, к горам, совершенно не заботясь о том, что шанс отыскать принцессу таким образом весьма невелик.

Шел я довольно долго, практически не придерживаясь ориентиров, и, когда уже порядком подустал, наконец догадался, что надо не просто шататься, а искать хоть какие-нибудь следы. Я не блестящий следопыт, но долгий жизненный опыт кое-чему меня научил, и скоро я обратил внимание на то, что чуть слева от меня камни имеют странно отшлифованную поверхность, тогда как все вокруг было усеяно осколками черного камня с серебряными отсветами на острых гранях. Пройдя еще немного, я убедился, что это не то остатки дороги, не то тропа какого-то гигантского зверя.

Невольно прибавив шагу, но осторожно оглядываясь по сторонам, я шел вперед к показавшейся вдали оскаленной пасти черной пещеры. Пока я не приблизился почти вплотную, все было спокойно, но тут, как мне показалось, послышался мелодичный смех Марции. Предусмотрительно вынув Шпагу из ножен и отойдя так, чтобы камни у входа прикрывали меня, я заглянул внутрь и остолбенел… от нахлынувшего ужаса.

В пещере возлежал огромный, просто фантастической величины, неизвестный мне зверь, покрытый густой бурой шерстью, с некоторым подобием горбов на загривке и отвратительной плоской мордой. Его рожу украшала безобразно вывернутая нижняя губа, из-под которой поблескивали клыки, по самой скромной оценке превосходившие размером мою Шпагу. Описать его лапищи я затруднился бы, даже поставив себе цель перепугать почтенную публику в замшелом пиратском кабачке-притоне. И в довершение портрета – какой-то немыслимый рог, торчащий на его голове. Чудовище мерно дышало, глаза его застилала сытая поволока, и он лениво помахивал хвостом. Несколько секунд я в нерешительности топтался на месте: судя по всему, зверь был сыт, но вовсе не хотелось сыграть роль клопа, раздавленного этим громилой. Набрав воздуха в легкие, я сделал два шага в пещеру и максимально приветливым голосом проорал:

– Марция, ты где?

В следующую секунду у меня слегка заложило уши, но все же во всепокрывающем реве зверя я услышал и чистые ноты ответного приветствия принцессы, а еще через секунду она показалась откуда-то из глубины пещеры, встав между мной и зверем.

– Нам ничто не угрожает? – поинтересовался я, пытаясь скрыть дрожь в голосе, ибо, надо признаться, от волнения чувствовал себя как отсиженная нога.

– Рагнар, как хорошо, что ты наконец появился! – Марция крепко меня обняла.

Зверюга заголосила и двинулась на нас.

– Берегись! – Прикрывая девушку, я принял боевую стойку.

– Не надо, не надо быть таким жестоким! – закричала она, устремившись навстречу чудовищу, и, всем телом припав к его боку, стала успокаивающе приговаривать: – Не нервничай, Малыш, это друг!

«Дела, я – жестокий, а он – малыш!» – искренне обиделся я. Видимо, успокоенный голосом Марции, зверь недовольно запыхтел, медленно опустился на камни и взглянул на меня чуть более дружелюбно.

– Не надо беспокоиться, он – хороший, мы с ним дружим, – убаюкивала его принцесса. – Рагнар, ты можешь убрать Шпагу и сменить выражение лица на более благодушное? Малыш – хороший, очень добрый, он спас меня от холодной и голодной смерти в этих серебряных песках. У него очень ласковый и приветливый нрав, – втолковывала мне Марция, поглаживая его по физиономии и нисколько не опасаясь близости клыков.

– Мы могли бы побеседовать вдвоем вдали от этого Малыша? – подчеркнуто вежливо поинтересовался я.

– Да, конечно. – Марция сделала какие-то жесты руками, похоже, объясняя чудовищу, что она скоро вернется. Тот недовольно что-то проурчал, но этим и ограничился.

Я весьма поспешно покинул пещеру – боевая мощь новоиспеченного друга мне по-прежнему не внушала доверия. Мы устроились метрах в пятидесяти от входа, на огромном валуне. Я подсадил девушку на выступ, а сам остался стоять, причем так, чтобы постоянно держать под контролем направление возможного появления зверя.

В небе ярко светило солнце, и морской бриз казался теперь не таким уж холодным. У Марции было замечательное настроение, она искренне радовалась встрече, да и вообще ее вид был не в пример моему.

– Почему тебя так долго не было? Прошло уже четыре дня!

«О небо, всего четыре дня, а событий на целый боевик», – подумал я.

– Задержали разные обстоятельства. – Интересно! – Ее глаза загорелись предвкушением восторга. – Расскажи, пожалуйста, только поподробнее.

– Если можно, я сделаю это как-нибудь позже, сейчас меня волнует другое, – Девушка обиженно надула губы, но промолчала. – Расскажи лучше о себе. Что это все значит? Что это за зверь? Вчера я был в этой Грезе, но не нашел даже следов, кроме этого. – Я достал из внутреннего кармана ее белый шарф.

– Я сообщала, что здесь и все в порядке. – Чистая, наивная душа, подумалось мне. – Когда ты исчез, пообещав скоро вернуться, я решила, что это на несколько часов, и отправилась бродить по берегу. Знаешь, здесь очень красиво, но как-то… – Она запнулась. – Это мир чьих-то слез. Я долго гуляла, а потом вдруг появился Малыш. Сначала я испугалась, но он не нападал, а как-то жалобно подвывал. Я подошла ближе и погладила его, поняв, что бедненький совсем одинок и несчастен. – Для молоденькой девушки исключительно крепкие нервы, с удивлением отметил я. – Ты знаешь, он все понимает, у него поразительно отзывчивая душа. Мы стали гулять вместе, а когда стемнело и я очень замерзла, он посадил меня на спину и отвез вот сюда. Рагнар, мне, конечно, здесь неплохо, но ты же заберешь меня?

– Конечно, милая, обязательно.

– Знаешь, я уже хотела воспользоваться бусами, до тогда ты бы очень волновался, не зная, где я. К томy же ты не можешь перейти в другой мир без бус?

– Ты большая умница, и я непременно все тебе объясню. А кстати, что ты здесь ела? – Вопрос был отнюдь не праздный, так как жрать хотелось уже немилосердно, видимо, нервные нагрузки повышают аппетит. – Ты не будешь так любезна подкормить усталого странника?

Марция рассмеялась, легко спрыгнула с камня и, ловко перепрыгивая рытвины, подбежала ко входу в пещеру. Я прислонился спиной к теплой поверхности валуна и прикрыл глаза, а пару минут спустя раздался леденящий душу вой. Я опрометью бросился к пещере, проклиная собственное легкомыслие: «Столько лет, а ума нет!» Увиденное вмиг охладило мой воинский пыл и вызвало чувство жалости. Зверь рыдал от горя, а девушка, по-видимому, пыталась его успокоить.

– Прости, но я должна уйти. Так надо, я обязательно тебя навещу! – В голосе ее звучали слезы. – До свидания!

Девушка отошла в угол, взяла целую груду каких-то плодов и медленно вернулась ко мне.

– Идем к морю, он туда не пойдет, не любит. Оно, наверное, напоминает ему собственную судьбу: много силы и полное одиночество. – Она обернулась и еще раз тихо сказала: – Прости меня, Малыш.

Через несколько минут мы сидели на серебряном песке, и я жадно уплетал плоды, оказавшиеся очень вкусными.

– Совершенно непонятно, откуда он их берет, – сказала опечаленная принцесса. И после продолжительной паузы попросила: – Расскажи мне свою историю, историю Человечества…

 

Глава 3

Я прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. Передо мной проплывали картины прошлого, где величие и красота соседствовали с низостью и уродством. Яркие образы и смутные тени былого.

А что, собственно, я мог рассказать? Мне было двадцать, когда разразилась Последняя Война, подведшая черту под историей Человечества и под историей тех последних могикан, что чудом уцелели, получив в наследство великий дар бессмертия, дар мучений и раздумий. Я мог рассказать только то, что узнал из книг и во время обучения в колледже.

– Видишь ли, мое мнение слишком предвзято, – грустно улыбнулся я. – Давит груз забот сегодняшнего дня… Тяжелая участь – владеть сокровищем истории великой цивилизации и постоянно думать о сохранении собственной шкуры.

– Пойми, Рагнар, это не праздное любопытство, в моей душе что-то происходит, я чувствую свою связь с неизвестными мне событиями прошлого, настоящего и будущего.

– Хорошо, я постараюсь. – И я начал рассказ.

– …Давным-давно была в Галактике небольшая планета, покрытая огромными океанами, зелеными лесами и золотисто-коричневыми пустынями. Как, когда и почему на ней появились Люди, они так для себя и не уяснили. Существовало множество гипотез, но… Люди много и настойчиво трудились, создавали орудия производства, благоустраивали жилища, занимались искусством. Они жили, воюя, страдая, любя и умирая. В общем, это мало чем отличалось от того, что происходит сейчас здесь.

Время шло… Человек, обогащенный знанием, все активнее подчинял себе природу. Голод, холод, болезни уходили в историю, а Человечество, теперь уже с помощью созданных им машин, двигалось вперед. Мне очень тяжело описать, а тебе трудно представить, что это были за машины, но постепенно они стали выполнять любые работы: строить, кормить, возить все, абсолютно все, а Люди лишь управляли ими или создавали новые. Человек с помощью машины поднялся в небо, выше самых высоких облаков, и опустился на морское дно, где царят вечный мрак и тишина. Каждый день – настойчивый и упорный труд, каждый день – что-нибудь новое, каждый день – разноцветные кусочки открытий складывались в панораму великого знания. Это не было царством холодного металла, ибо Люди строили чудесные дворцы, сочиняли книги и стихи, находившие отзвук в самых глубинах души, писали картины, рожденные музыкой сердца, и создавали новую музыку радости, боли, мечты.

Века летел и, и вот уже планета стала мала для цивилизации. Взоры и мысли устремились туда, где холодным светом мерцали звезды. Огромные корабли-ракеты полетели навстречу планетам, к самому Солнцу. Мир вокруг нас так огромен, что все, кажущееся неохватным и бесконечным нам, для него лишь песчинка прибрежного пляжа. Лучу света требуются миллиарды лет, чтобы проникнуть из одного конца Вселенной в другой, да и конец этот – лишь слово. Завороженные музыкой звезд, Люди осваивали новые планеты, покоряли стихии, творили чудеса, и зацветали сады средь безжизненно-ядовитых пустынь, слышался щебет птиц там, где никогда не было места звуку. Люди приносили жизнь туда, где ее не было, и покоряли жизнь там, где она была… Счастливейшие поколения цивилизации! Они жили во времена создания и расцвета Великой Галактической Империи, объединившей множество планет и миров, во времена благоденствия, казавшегося бесконечным. Они были счастливы тем, что живут, они любили жизнь и старались сделать ее еще прекрасней. Наиболее выдающимся и непревзойденным творением гениев того времени была Столица, огромный город на севере Земли, которому не было равных красотой и величием…

Казалось, развитию и совершенствованию нет предела, однако история распорядилась иначе… Кто знает, почему это началось, кто виноват? А может, вирус разрушения и краха был в Людях изначально?.. Со временем, когда почти вся работа была переложена на плечи могущественных машин, а у Людей оставалось все больше времени для развития души, началось медленное сползание в пропасть. Человек имел все, чтобы прожить жизнь беспечно, но беспечно – значит без печали и горя, а не бессмысленно и впустую. А Люди все меньше трудились, лень и апатия правили бал в умах и сердцах Людей, разъедая чувства и помыслы подобно ржавчине. Цивилизация, победившая все болезни – от чумы и холеры до обыкновенной простуды, – почти вся заразилась самой страшной болезнью – скукой! Есть строки… – И странно изменившимся голосом я прочитал неведомо откуда всплывший в памяти отрывок:

Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих,

Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,

Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей,

Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих,

Нет криков яростных, но странно слиты в нем

Все исступления, безумства, искушенья;

Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье,

Оно поглотит мир одним своим зевком.

Люди практически потеряли разум. Да, алчность, скаредность, разврат, жестокость – это было всегда, но раньше мудрость и доброта одерживали верх; каждый старался либо победить свои пороки, либо уж спрятать их как можно дальше. Но освобожденный от труда и ответственности Человек был озабочен лишь одним вопросом: как убить время, получить новое удовольствие, совсем не заботясь о том, что он постепенно тонет в трясине пороков. Развлечения стоили денег, и расцвела жадность; как грибы после дождя выросла уже давно позабытая сеть притонов. Ложь, разврат, пьянство – вскоре это уже стало нормой. Ты слишком молода и чиста, чтобы слушать рассказы об этой грязи…

…Теперь уже тяжелый груз пал на плечи следующих поколений. Дети рождались вялыми, с патологическими отклонениями, зараженные всеобщим скудоумием. Над цивилизацией, покорившей космос, нависла угроза вырождения, а затем начались какие-то странные дележи, грязная борьба за власть, воцарились ненависть, слепая злоба, животная жажда крови…

Разразилась Последняя Война. Гибли планеты, рушились семьи, брат убивал брата! С тупым ожесточением крушилось все то, что веками творили предшествующие поколения, и уже нельзя было разобрать, кто первым объявил войну, кто в ней выигрывает, кто проигрывает. Варвары, владеющие силой атома и лазера, – вот во что превратились Люди. И тогда же произошел последний всплеск научных открытий, Человек разрешил даже загадку смерти, но было уже поздно…

Множество планет, в том числе и Земля, погибли, сообщение между мирами стало невозможным, а осколки цивилизации, напоследок почти нелепо одаренные бессмертием, оказались разметаны по всей Галактике, практически лишенные связи друг с другом, даже находясь на одном материке одной планеты. Мне и самому трудно понять, почему появились так называемый кодекс невмешательства, стремление как можно меньше знать о судьбе собратьев. Может, оттого, что каждый из нас несет непосильную ношу и в любой момент рискует сломать себе шею под ее тяжестью. Мы знаем, что можем прожить долгую, очень долгую жизнь, но мало кто из нас знает – если вообще хоть кто-то знает, – зачем живет. За долгие годы мы как-то подрастеряли способность радоваться, восхищаться, удивляться. Как тяжело каждое утро начинать не с приветствия солнцу и небу, а с давящих мыслей о войне или делах! Понимаешь, я навсегда лишен возможности довериться огромному зверю, слишком прочно въелась в душу привычка составлять уравнение сил. Я медленно превращаюсь в тюрьму для себя самого, и спасает лишь строгий запрет предаваться подобным размышлениям. Я рассказываю достаточно невнятно и сумбурно, лучше сказал поэт:

Ты помнишь дворец великанов,

В бассейне серебряных рыб,

Аллеи высоких платанов

И башни из каменных глыб?

Как конь золотистый у башен,

Играя, вставал на дыбы,

И белый чепрак был украшен

Узорами тонкой резьбы?

Ты помнишь, у облачных впадин

С тобою нашли мы карниз,

Где звезды, как горсть виноградин,

Стремительно падали вниз?

Теперь, о скажи, не бледнея,

Теперь мы с тобою не те,

Быть может, сильней и смелее,

Но только чужие мечте.

У нас, как точеные, руки,

Красивы у нас имена,

Но мертвой, томительной скуке

Душа навсегда отдана.

И мы до сих пор не забыли,

Хоть нам и дано забывать,

То время, когда мы любили,

Когда мы умели летать.

Лишь волны, набегавшие на берег, нарушали тишину, и, казалось, даже песок затушевал свой серебряный блеск.

– «Но мертвой, томительной скуке душа навсегда отдана», – тихо повторила Марция. – Неужели это конец? Неужели это все просто так?..

– Просто так ничего не бывает, – попытался я отшутиться. – Нет, наверное, не просто. Вообще, история, в которую мы оба, прости, влипли, очень даже непроста. Существует Клуб Людей, наделенных немалой силой, причем многих из них ты знаешь – Илайдж, Марк, Кнут, ну и я. То, что они сейчас так настойчиво собираются совершить, наверное, послужит началом событий, последствия которых трудно предсказать. Как знать, может, наша жизнь не столь уж и бессмысленна. Не должна так бесславно погибнуть великая цивилизация, и не исключено, что судьба могикан – свершить нечто важное, оказавшееся не под силу всему Человечеству. Но это всего лишь мои предположения или, если хочешь, предчувствия, вселяющие надежду, ведь восемьсот лет я воюю, а с настоящим врагом так и не повстречался. Должна быть награда за столь показательное терпение? – Я расправил плечи, гордо выпятил грудь и, сверкнув лезвием Шпаги, подмигнул девушке. Она улыбнулась, и я закончил свой рассказ. – Ну а что будет дальше – покажет время!

Несколько минут мы молчали, принцесса, как зачарованная, смотрела на накатывающие на серебряный пляж валы, а я постепенно терял лирический настрой, возвращаясь к реальности, тревожной как никогда. Не говоря уж о Клубе и Фигуре, надо было что-то решать с Марцией, ведь не может же, в конце концов, молодая и прекрасная девушка сидеть в этом очарованном мире с огромным одиноким зверем. С другой стороны, по возвращении в нормальный мир я предвидел крупные неприятности…

– Когда же мы вернемся домой, Рагнар? – Вот-вот, именно этого я и ожидал.

Скрепя сердце я все же решил в первую очередь доставить Марцию в Дагэрт, под защиту отца, а затем уже заниматься собственными проблемами, поэтому мой ответ был таков:

– Мы сделаем это немедленно!

Марция захлопала в ладоши:

– И ты отвезешь меня к отцу?

– Конечно…

Она огляделась по сторонам, словно прощаясь с Грезой, ставшей ненадолго ее пристанищем, и вдруг попросила:

– Рагнар, отдай мне, пожалуйста, бусину, ведь тебе она все равно не нужна. – Я передал ей кусочек янтаря и едва разобрал, как она прошептала: – Не печалься, Малыш, я обязательно вернусь…

– Погоди секундочку! – Мне неожиданно пришло в голову, что неплохо было бы на всякий случай посмотреть на Доску, и, раскрыв ее, я получил очередной сюрприз: на 28-м поле, то есть в Местальгоре, стояла Большая Белая Фигура! Я окинул взглядом все поле и удивился еще больше, потому как еще одна Большая Фигура по-прежнему находилась на 144-м… Мне совершенно расхотелось возвращаться, но я взглянул на Марцию, притопывающую ножкой от нетерпения, и решил рискнуть.

– Поехали…

В следующее мгновение мы уже вновь стояли посреди рабочего кабинета Джарэта, основательно прибранного после побоища, устроенного Клинтом. Я не успел и подумать, что делать дальше, как вдруг услышал хорошо знакомый хрипловатый голос:

– Добрый вечер, Марция! Добрый вечер, Рагнар! Как прекрасно, что вы все же собрались меня навестить!

Я обернулся – за столом, приветливо улыбаясь, сидел, закутавшись в расшитый золотом халат, Король Местальгора.

– Что вы, черт возьми, здесь делаете? Вы должны быть там… – Я на секунду замялся, не зная толком, куда ткнуть пальцем, и в результате покрутил им у виска.

– Там, Рагнар, у нормальных людей мозги, – рассмеялся Джарэт, и вдруг глаза его сверкнули. – Я уже битых два часа сижу здесь, раздумывая, как связаться с вами…

– Зачем? – Я внутренне напрягся и вдруг как-то затосковал: очевидно, предыдущие события были ж более чем прелюдией к тому, что начнется сейчас…

– Я хочу рассказать вам сказку, Рагнар. О, простите, и вам, принцесса, тоже. Это и вас касается.

– Что? – в один голос спросили мы.

– Сказка, сказка, друзья мои! Присаживайтесь, да поудобнее, говорить я буду долго.

– Вы что, смеетесь? – Я был несколько сбит с толку. – Какую сказку?

– Обо мне, Оракуле и еще кое о ком, кто эту сказку испортил. – По лицу Джарэта пробежала мгновенная судорога, а затем он начал:

– Это было давным-давно, Рагнар, когда на вашей родной планете еще не было и намека на разумную жизнь. – Я мысленно разинул рот. – Вы ведь наверняка не имеете ни малейшего представления о тех временах, а вы, Марция, тем паче, – Человечество никогда о нас и не подозревало.

Тогда в этой Галактике существовали две развитые цивилизации: ректифаи на планете Эгрис на этой планете, и мы, кипэ… Наш мир назывался Яфет – это была огромная планета в звездной системе, соседней с этой, и наш мир был стар и прекрасен.. Мы практически достигли совершенства в управлении природой, в знаниях, связанных с разумом и его ипостасями, и все-все сотворенное нами было создано силой ума и души, а не холодными механизмами, как у вас, Рагнар. Мы умели силой мысли перемещаться в пространстве, и лишь великое время было неподвластно нам… – Джарэт внезапно перебил себя: – Черт с ним, это к делу не относится. Ректифаи, наши соседи, были похожи на нас и в то же время другие. Они также не строили механизмов, но больше нас занимались точными науками и в итоге овладели ментальной, или тонкой, энергией и пользовались ею. Они также свободно перемещались в пространстве, используя, правда, другие принципы, но еще они создавали, уж не знаю как, ирреальные, нефизические миры – Королевства Грез… Ни мы, ни они никогда не помышляли о захвате или использовании других планет, нам вполне хватало родных…

Проходили целые эпохи, обе цивилизации неуклонно развивались, достигая все больших высот в знании и искусстве, а затем их энергетики и наши философы обнаружили забавную вещь: как оказалось, наши цивилизации находились словно в системе сообщающихся сосудов, то есть чем лучше жили одни, тем лучше жили и другие, соответственно наши неудачи также были общими. Естественно, после этого открытия наши отношения стали более чем дружескими, мы и ректифаи принялись совместно решать проблемы бытия, и в первую очередь проблемы времени и бессмертия, ведь хоть наш век и был не в пример дольше нынешних жизней малых народов, но все же смерть всегда стояла в конце пути… – Джарэт, казалось, опять укорил себя за лирическое отступление и обретшим твердость голосом заметил: – Впрочем, это все я знаю только из древней истории, собственной древней истории, ибо потом появились сканки. Я и сейчас толком не знаю, где их родина, но находится она за пределами нашей Галактики, да и у нас они обосновались в каком-то медвежьем углу. Сканки были очень мудры и охотно делились своими знаниями, поэтому наши цивилизации с искренней радостью приветствовали их приход. Какая это была ошибка! – Джарэт чуть не сорвался на крик, но – уже который раз! – моментально взял себя в руки. – Вы, наверное, удивитесь, друзья, но о том, что это была ошибка, я узнал пятнадцать тысяч лет спустя, а точнее, сегодня…

Ну ладно, об этом позже, потому как моя сказка продолжается. Сканки гостевали на наших планетах примерно с век, а затем сгинули, будто их и не было! Я тогда был еще совсем молод, но все же помню, сколько споров и гипотез вызвал вопрос: почему они ушли?.. Тем временем жизнь продолжалась, и продолжалась как-то странно. Внезапно у нас стали просыпаться давно забытые чувства: зависть, алчность и тому подобное. – Джарэт невольно поморщился. – Вы, Рагнар, я думаю, меня понимаете, а вам, принцесса, такие знания не нужны. Постепенно все эти негативные устремления обратились на наших соседей, повсюду стали раздаваться голоса, что ректифаи, дескать, обманывают нас, скрывают свои открытия и даже лелеют планы захвата Яфета. Прошло еще немного времени, и наш ослепленный народ стал втихую готовиться к войне с ничего не подозревающими соседями… – Король чуть помедлил, а затем с усмешкой заметил: – Должен сказать, что, к своему глубочайшему сожалению, я тоже поддался этой нелепой пропаганде, и даже более того – принимал активное участие в подготовке внезапного вторжения на Эгрис. Да и вплоть до последних дней я ненавидел их всеми фибрами души и именно поэтому пытался уничтожить последнего представителя этого некогда могущественного народа, как вы его называете, Оракула. Однако бредовым планам моей цивилизации сбыться было не суждено, ибо, как это частенько бывает, нарождающееся чудовище пожирает самое себя… Я не знаю, из-за чего на Яфете вспыхнула междоусобица, я совершенно не следил за политикой, занимаясь научными исследованиями. Война началась и окончилась через три, всего лишь три дня, оставив после себя обугленную планету без единой живой души, возможно, немного кинэ осталось в иных мирах, но их судьба мне неизвестна. Из пребывавших же на Яфете спаслись лишь двое: мой друг Вайар и я. Мы занимались новейшим оружием и попутно, совершенно случайно, открыли возможность отделения сознания от тела. Своей находкой мы ни с кем поделиться не успели, но сами ею с успехом воспользовались… О том, как развивались общегалактические события дальше, я могу лишь догадываться – долгие тысячелетия я блуждал по Вселенной лишь как комбинация полей…

…Теперь о том, что я узнал сегодня. Оказывается, столь трагическим концом моя цивилизация обязана этим подлым сканкам, а ректифаи воистину были наши верные друзья. Дело было так: вскоре после того, как появились у нас, сканки решили, не знаю уж почему, захватить нашу Галактику, но начинать открытую войну побоялись и использовали для уничтожения наших цивилизаций очень древний принцип: разделяй и властвуй. За короткое время была создана сеть шпионов на Яфете, и в итоге произошло то, что произошло. Правда, насколько я понял, сканки рассчитывали на более благоприятный для себя эффект: мы и ректифаи взаимоуничтожимся, будучи связаны энергетической цепью. Однако этот их план, к счастью, рухнул…

– Откуда вы все это узнали? – перебил я Джарэта, старательно переваривая рассказ, который, с одной стороны, напоминал фантастические романы не самого высокого пошиба, но с другой – вполне мог оказаться правдой, очень грозной и печальной правдой…

– Знаете ли, Рагнар, пространство, куда я попал благодаря вашей находчивости, наделено многими удивительными свойствами, в частности по нему можно очень точно перемещаться к Фигурам, стоящим на Доске Судеб. Обнаружив это, я, в силу природного любопытства, – Джарэт усмехнулся, – отправился к черту на рога, то есть на 144-е поле, к Большой Белой Фигуре. Там я рискнул и, высунувшись в реальный мир, обнаружил, что нахожусь на весьма странной мертвой планете, в атмосфере которой ухитрился выжить, лишь используя специальные приемы. Я немного побродил по горам, мало что понимая, как вдруг почувствовал нечто, меня поразившее… Вам это не представить, друзья, но я не зря был одним из ведущих ученых своего народа. Это было похоже на разговор двух очень мощных разумов, и, осторожно настроившись, я их подслушал, узнав таким образом давнюю историю собственного народа и еще некоторые события того времени… Это все я вам и рассказал, за исключением главного: сканки вновь пришли в эту Галактику и вновь мечтают захватить ее, а мы с вами должны остановить их!

 

Глава 4

Минуту-другую в кабинете висела тишина. Джарэт испытывающе смотрел на меня, Марция полузакрыла глаза и казалась дремлющей, а я думал. Конечно, Король мог и беззастенчиво лгать, но, во-первых, я не видел в этом ни малейшей выгоды для него, во-вторых, такими вещами не шутят, и, в-третьих, ощущения подсказывали мне, что весь его рассказ – чистая правда… Но в таком случае возникало множество вопросов, первым среди которых был:

– Почему именно мы, и что мы можем сделать?

– Как я понял из услышанного, – не задумываясь, ответил Джарэт, – лишь на Эгрисе остались силы, достойные дать им отпор, и главными своими противниками они считают Оракула и ваш Клуб…

– Извините, но я не понял ваших слов об Оракуле…

– Вас, по-видимому, удивило, что Оракул – живой разум, а не мертвая система?

Я покачал головой:

– Нет, об этом я и сам догадывался.

Неожиданно в разговор включилась Марция:

– А что вы вообще знаете об Оракуле?

– Оракул – это разум одного из ректифаи, – ответил ей Джарэт. – Я не знаю, почему погибла их цивилизация, почему уцелел он один и как ему это удалось. Я даже не знаю, кто это, а ведь, может быть, когда-то мы были знакомы… Забавно, не правда ли? – Король иронически рассмеялся, а после длительной паузы продолжил: – Я полагаю, что Вайар знал об этом значительно больше, ведь после катастрофы он остался на Яфете. С тех пор мы так и не встречались, но, как я узнал в последние годы, Байар вел с Оракулом и его слугами весьма жестокую войну, окончившуюся знаменитым подвигом Гроссмейстера. Кстати, меня чрезвычайно интересует, как землянину удалось проделать такой трюк и было ли это его гениальной догадкой или инициативой Оракула…

Еще одна важная новость! Теперь я знал то, чего мог не знать сам Гроссмейстер, а именно – кто же этот пресловутый враг Человечества. Однако тут получалась неувязка.

– Погодите, Джарэт, вы говорите, что ваш друг враждовал с Оракулом, а у нас в Клубе принято считать, что он пытался уничтожить Человеческую цивилизацию.

– Чушь! – резко ответил Король. – Вы – неглупый Человек, Рагнар, и должны понимать, что один, пусть даже сверхмощный, интеллект не в состоянии уничтожить целую культуру. Вайар по старой памяти ненавидел Оракула и, естественно, хотел нанести ему ущерб, но Человечество в целом не должно было его волновать. – Это было удивительно, но Джарэт тут же возразил сам себе: – Впрочем, Вайар так же, как и я, мог не жаловать Людей, поэтому точный ответ на вопрос, кому он причинил больше неприятностей, может дать только он сам. Между прочим, стараясь уничтожить Оракула, я надеялся освободить и своего друга, но теперь эти планы придется оставить.

– Вы недовольны? – не удержался я и тотчас же пожалел о сказанном.

Джарэт встал, сверкнув глазами.

– Не прикидывайтесь дубиной! Как вы думаете, какие чувства я испытал, узнав о судьбе своего единственного родича, навеки выброшенного из жизни нашим старым врагом с помощью представителя вновь объявившейся малозначительной цивилизации?

– Не волнуйтесь так! – вмешалась вдруг принцесса. – Вы же сами сказали, что мы должны быть за одно. К тому же разве нет других способов освободить Вайара и Гроссмейстера?

– Для того чтобы вернуть их в наш мир, нужны Шпага Гроссмейстера, его Фигура и…

– Это все я знаю, – перебил меня Джарэт. – Но как это сделать?

Я развел руками:

– Не представляю. Как поговаривают, это знает Яромир!

– Этот толстый козел? – Джарэт расхохотался. – Я вожу его за нос уже добрых лет десять, вытягивая из него информацию о вашем Клубе и обещая одни лишь химеры.

– Так Яромир действительно ведет двойную игру? – полуутвердительно-полувопросительно сказал я.

– Разумеется. Он страдает манией величия и мечтает стать властелином сам не зная чего. Яромир не опасен, так что вернемся к делу.

– Я больше ничего не знаю, – искренне признался я.

– А вы, принцесса, тем более, – подытожил Король Местальгора и задумался, что-то бормоча себе под нос.

Ну что ж, теперь на первый план выходил принципиальный вопрос, уже долгое время занимавший меня, а ныне приобретший особую остроту.

– Простите, Джарэт, я заранее прошу вас спокойно отнестись к тому, что я скажу. Вы уверены в том, что Вайара и Гроссмейстера стоит освободить?

Джарэт внял моей просьбе, но, казалось, слегка удивился.

– Почему же нет? Сейчас, в преддверии серьезнейшей войны, нам стоит собрать как можно больше сил, а уж Вайар с основателем вашего Клуба всяко не окажутся лишними. Более того, я полагаю, что их освобождение – теперь наша первоочередная задача, и главным образом для вас, Рагнар, потому как я здесь бессилен, пока…

– А вы не боитесь, что они могут встать на сторону врага? – Меня очень беспокоила мысль, что Вайар, зараженный идеями сканков, может помочь им, а не нам.

Неожиданно Джарэт задумался всерьез.

– Признаться, мне раньше такая чудовищная мысль просто в голову не приходила, однако, если быть до конца честным, ваше предположение имеет под собой почву.. Хм, а что вы думаете поэтому поводу, Марция?

Я удивился подобному вопросу, предполагая, что юная девушка вряд ли смогла разобраться в этой донельзя запутанной ситуации, тем не менее Марция ответила сразу же и своими разумными словами подложила спору конец:

– Во-первых, вы все-таки оба считаете, что Гроссмейстер и Вайар скорее всего примкнут к силам добра, во-вторых, даже допуская теоретическую возможность ошибки, отказываться от реальной помощи неумно, и наконец, в-третьих, чисто по-человечески, стоило бы вернуть их к нормальной жизни.

Не согласиться с этими доводами было трудно, и я обратился к насущным проблемам:

– Поймите, друзья, все это верно, но на деле мне неизвестна расстановка Фигур, неизвестен сам механизм освобождения, да к тому же Фигура Гроссмейстера вновь пропала!

– То есть как?! – Джарэт аж подскочил.

Я поведал о событиях последнего дня, ничего не утаивая и припоминая мельчайшие подробности. Закончил я предположением:

– Вероятно, Фигуру похитил Яромир, но как это доказать?

– Очень сомневаюсь, – мрачно покачал головой Джарэт. – У Яромира ни ума, ни наглости не хватит. Я боюсь, что в вашем Клубе уже кроется измена, я там не обошлось без сканков. Что же вы собираетесь делать теперь?

Было очевидно: мне необходимо как можно быстрее наладить отношения с Клубом, дабы сообщить им выяснившиеся факты и вызнать все об освобождении Гроссмейстера. Но рядом со мной сидела Марция, которую нужно было доставить домой. По-видимому, принцесса почувствовала мои колебания, потому как вдруг сказала:

– Не беспокойтесь обо мне, Рагнар. Я думаю, Его Величество не откажет мне в гостеприимстве на некоторое время. – Марция взглянула на любезно поклонившегося ей Джарэта и улыбнулась. – К тому же, мне кажется, здесь я буду даже под более надежной защитой, чем дома.

Это была сущая правда, но на миг ко мне вернулась подозрительность: уж не было ли все это тонкой игрой, предполагающей подобный исход? Нет, я вновь почувствовал уверенность в честности Джарэта, к тому же весомым аргументом было и видоизменение его Фигуры на Доске, ее переход в более высокий ранг…

Я кивнул головой в знак согласия. Логика подсказывала, что для выполнения моей миссии необходима помощь Людей Клуба, большинство из которых находились в Форпосте, куда мне путь был заказан. Вне Форпоста оставались Марк, Илайдж и Александр, и так как первые двое для меня интереса в тот момент не представляли, я напряг память, пытаясь припомнить все, связанное с Александром. Ничего конкретного, естественно, в голову не пришло, но в итоге создалось впечатление, будто это именно тот Человек, который мне нужен, поэтому я решил отправиться к нему, в правый нижний угол Доски. Предварительные переговоры, на мой взгляд, смысла не имели, а стоило сразу переместиться к его Фигуре способом, аналогичным тому, каким только что путешествовал Джарэт. Осталось выяснить только одно:

– Джарэт, а вы узнали, когда сканки начнут войну? И что это будет за нападение?

– К сожалению, нет, но, как я понял, это будет скоро…

– В таком случае, я немедленно отправляюсь искать Человека по имени Александр, – сообщил я свое решение, не вызвавшее комментариев.

Как выяснилось, сказать легче, чем сделать, поскольку для осуществления перехода под Доской требуется море энергии, которого у меня, естественно, не было. Сперва я решил обратиться за помощью к Джарэту, но тут вспомнил о Марции, ведь она – живой проводник огромного потока энергии… Я попытался настроиться на этот поток, почувствовать его, однако из этого ничего не выходило. Тогда я закрыл глаза и представил себе картинку: черную скалу с белым замком и стоящую поодаль Марцию, – а затем стал мысленно протягивать от фигурки девушки к Оракулу красную ниточку, олицетворяющую эту самую энергию. По мере продвижения ниточка крепла, и постепенно я начинал что-то чувствовать… В какой-то момент я догадался положить левую руку на рукоять Шпаги, и ощущение текущей силы стало явственней, полней. Я поместил рядом с Марцией фигурку, изображающую меня, и повел к ней тоненькое ответвление. Как только воображаемый поток достиг воображаемой фигурки, ток энергии многократно усилился, по всему телу волной прокатилось тепло, а через несколько секунд открыв глаза, я понял, что покинул пределы реального мира и нахожусь под Доской.

До этого сей способ передвижения был мне знаком чисто теоретически, и я с большим интересом огляделся. Увиденное напрочь переворачивало мои и без того уже изменившиеся представления о пространстве, времени и прочих, как некогда думалось, аксиоматических понятиях. Прежде всего поражало многоцветие мира вокруг, непрерывный калейдоскоп тонов, оттенков и сочетаний цветов, казалось, несовместимых. Все это ежесекундно менялось, переливалось, искрилось, вдруг собираясь вместе и вновь рассыпаясь.

Поразительно, но явственно ощущалось, что все вокруг подчинено некой закономерности и находится в строгом порядке. К тому же здесь абсолютно отсутствовало и такое понятие, как плоскость, и я попросту висел в густой атмосфере силовых полей. Попривыкнув, я уже различал картины, плавно переходящие одна в другую. Вот огромное дерево, полное жизни; его изумрудные листья разговаривают с облаками и ветром, и я слышу их мелодичный шелест, слышу, как гудят соки в могучем стволе, как на коричневой коре, что образует изящный узор, открывается маленькая трещинка, и из нее сочится искрящаяся слеза, вижу, как вздымаются полные сил корни, повинуясь ритму дыхания матери-земли. Но вот дерево уже становится башней, кладка которой покрыта древним мхом; теперь все сумрачно, и лишь на самом верху фигура в красном устремляет руки к солнцу. Уже звучит иная музыка: песня воинской доблести и в то же время какой-то щемящей девичьей скорби. Я видел как-то сразу и всю картину, и малейший завиток чугунной решетки на окне, я ощущал тончайшие запахи и одновременно уже не чувствовал самого себя, словно растворяясь в этой чудесной сказке. Мое тело двигалось неожиданно легко, меня понесло вроде бы никуда, но строго в направлении, выбранном мной. Я чувствовал, как тает усталость, напряжение последних дней, я очищался и набирался силы, а в глубине души вновь распускались цветы давно забытых чувств… Я двигался все быстрее и быстрее, мчался в круговерти цветов и обрывков картин.

Это напоминало мой путь к Оракулу и в то же время было чем-то совершенно иным, ибо Грезы представляли собой пусть фантастические, но все же отдельные и законченные миры, здесь же все перемешалось в единую панораму образов, постоянно меняющих форму.

Так продолжалось довольно долго, час или более, а затем я по-прежнему без всякой своей воли начал замедлять полет и вскоре остановился. Если я правильно понимал происходящее, то согласно моему желанию это сказочное пространство само перенесло меня туда, куда я стремился, то есть к Фигуре Охотника, и оставалось лишь вернуться в реальный мир. Не успел я подумать, как это сделать, и уже оказался стоящим посреди саванны, заросшей густой травой.

Метрах в десяти передо мной располагался небольшой двухэтажный дом, сложенный из отесанных глыб вишневого цвета, причем это было единственное строение посреди гладкой как стол равнины. Значит, здесь, в этом маленьком домике, в неизвестной мне стране, и жил загадочный Человек, помощь которого была мне столь необходима. На всякий случай я раскрыл Доску, и точно – мой Рыцарь стоял рядом с Охотником на 12-м поле.

Я подошел к массивной, окованной железом двери и громко постучал. Подождав минуту-другую и не услышав ответа, я прошелся вокруг дома, выкрикивая имя хозяина. Ни одно из плотно закрытых окон не отворилось, да и вообще изнутри не раздалось ни звука. «Никого нет», – догадался я и, вернувшись, присел на крыльцо у двери. Перспектива ночевать на свежем воздухе посреди голой равнины меня почему-то не вдохновляла, но, с другой стороны, и вламываться в чужой дом не совсем удобно. К тому же совершенно непонятно было, где же хозяин, если его Фигура тут…

Я подождал с часок, но Александр так и не появился. На улице заметно похолодало, и это окончательно утвердило меня в мысли, что в дом все-таки придется войти. Я подошел к двери и внимательно осмотрел замок. Ничего необычного он собой не являл, и будь у меня ключ, я уже был бы внутри. При отсутствии же ключа или отмычек мне был известен лишь один способ борьбы с замками, а именно – взлом при помощи грубой силы. Самым простым мне показалось отогнуть недлинный язычок замка при помощи кинжала, и я, недолго думая, попытался это проделать. Как только язычок под нажимом лезвия чуть-чуть отодвинулся, из щели вылетел сноп оранжевых искр, кинжал в моей руке переломился, а сам я отлетел метра на три назад, сорвался с крыльца и ударился затылком о землю. Через пять минут, когда я встал и отряхнулся, авторитет Александра в моих глазах заметно вырос, а проблема, как попасть в дом, стала значительно острее. Кинжалов у меня больше не было, ибо второй из этой нары я потерял, пытаясь убить Джарэта, да и будь он – получить в лоб еще раз я не стремился. Поразмыслив, я вспомнил слова Клинта, будто моя Шпага способна снять любое заклятье, в том же, что замок был зачарован, сомневаться не приходилось. Но как применить Шпагу в данном случае?.. Я вынул свое знаменитое оружие из ножен и вернулся к двери. Оставался один-единственный способ, но и он относился к разряду чудес: попасть клинком в щель между косяком и дверью и разрубить язычок. Тщательно примерившись, я рубанул. То ли рука дрогнула, то ли глаз подвел, однако я врезал по косяку и чуть не вывихнул себе кисть. Будучи Человеком упрямым, я ударил еще раз и, как ни удивительно, попал. Вновь вылетел рой искр, но никакого удара я не ощутил, а замок был разрублен вчистую.

Осторожно приоткрыв дверь, я вошел в комнату, оказавшуюся гостиной. По-видимому, Александр вполне полагался на прочность своего замка и никаких сюрпризов не подготовил. Я не спеша огляделся и, когда глаза освоились с темнотой, рассмотрел по бокам две двери, а впереди – лестницу, ведущую на второй этаж. Соблазн осмотреть дом немедленно был велик, но все же боязнь вляпаться в темноте в какую-нибудь ловушку урезонила меня, и, уютно устроившись в ближайшем кресле, я решил поспать. Последнее, на что я обратил внимание, – затхлый воздух в комнате и толстый слой пыли на мебели. Все это указывало на то, что, похоже, в доме давно уже не жили…

Я проснулся, когда первые лучи солнца, пробившись сквозь окна, заиграли на стенах комнаты. При ярком свете мои вчерашние предположения подтвердились: дом был законсервирован надолго и уже давно, так что я, не особо волнуясь, принялся его исследовать, благо двери в доме были открыты, да и, наверное, вообще никогда не запирались. На первом этаже находились гостиная, кухня и спальня, и здесь для меня ничего интересного не было, поэтому я отправился наверх. Второй этаж был спланирован так же, как и первый, но центральной комнатой тут была библиотека. Дверь направо вела в еще одну спальню, судя по виду, нежилую, а налево располагался небольшой кабинет с письменным столом у окна. Согласно уже выработавшейся привычке, я в первую очередь подошел именно к столу, и не напрасно…

На нем среди множества других бумаг лежал лист, привлекший мое внимание фосфоресцирующим свечением по краям. Склонившись, я прочитал:

«Тому, кто сумел отыскать мое Завещание».

Почерк угловатый, уверенный, написано шариковой ручкой, самой обыкновенной, если забыть, что последний раз я видел такую лет этак шестьсот назад. Вдруг волной накатило предчувствие и кровь ударила в голову, теперь я уже совершенно точно знал, что передо мной легендарное Завещание Гроссмейстера.

"Сейчас, когда Человечество стоит на грани катастрофы, когда его скорая гибель ясно видна каждому, кто умеет думать, и дальнейшая перспектива развития этой цивилизации не представляется реальной, считаю своим долгом вступить в решающий бой с силой, ведущей войну с любым живым разумом, заранее понимая невозможность полной победы.

Мною движет главным образом надежда на то, что последующие цивилизации, свободные от вмешательства извне, смогут победить не только пространство и время, но и самого страшного врага – свое животное начало.

Уходя, считаю разумным и нужным объяснить некоторые моменты: много лет назад я случайно столкнулся с наделенным разумом субъектом нематериальной природы, знания которого не имели ничего общего со знаниями Людей. Вступив с ним в контакт, я стал носителем этого знания, а созданная мной организация располагала подаренными им возможностями, существовала, поддерживаемая его силовыми полями, действовала под его контролем.

Последующие исследования и наблюдения убедили меня в правильности выбора, в том, что Оракул не только не враждебная структура, но напротив, – желает добра всем живым существам. Ведя свое летоисчисление со времен, когда на планете Земля разумная жизнь даже не существовала, он имеет достоверную информацию о силах общегалактического масштаба, и я счел разумным объявить себя врагом его врагов.

Ныне я считаю делом чести вступить в бой с силой, наделенной возможностью нанести ущерб даже такому титану, как Оракул, с силой, незаметно толкающей Человечество к последней черте.

Однако, допуская возможность ситуации, когда достигшим определенного уровня развития будущим цивилизациям сей враг не будет страшен, считаю благоразумным оставить возможность своего освобождения, надеясь на то, что все атрибуты будут найдены после неминуемою энергетического взрыва. Схема освобождения такова: тот, кто владеет Доской Судеб, моей Шпагой и моей Фигурой, тот, кто считает нужным это свершить и имеет достаточно сил, должен покинуть реальность, достичь Ментального Мира, соответствующего планете Яфет, там раскрыть Доску, где все Фигуры уже занимают положенное им место (те поля, где они находятся в данный момент), и затем поставить мою Фигуру на 77-е поле. Когда рядом с моей возникнет Большая Белая Фигура, освобождающий должен трижды ударить меж ними Шпагой. Не исключаю, что могут возникнуть какие-либо затруднения, впрочем, так же, как и не берусь предсказать возможные последствия для того, кто решится это проделать.

Это Завещание и этот дом я оставляю своему племяннику Александру, рассчитывая на их сохранность неограниченное время.

Только Судьба отныне властвует надо мной, только будущее покажет, была ли необходимость тратить время на написание этой бумаги…"

Подпись отсутствовала, не была проставлена дата, но я совершенно не сомневался, кем и когда это Завещание было написано.

Внезапно у меня перехватило дух, и перед глазами запрыгали разноцветные пятнышки. Все-таки череда потрясений за последние дни, кажется, сильно расшатала здоровье, подумал я и решил, что надо срочно проветрить мозги, иначе свихнусь ненароком. Я устремился вон из дома и, присев на крыльцо, обхватил голову руками, дабы она случайно не разорвалась. Прикрыв глаза, я попытался расслабиться, но…

– Ну и заставил же ты поиграть с тобой в догонялки, – услышал я до дрожи дружелюбный голос Вотана.

 

Глава 5

Я поднял голову и увидел великого воина метрах в десяти перед собой. Вотан был покрыт пылью и грязью, глаза у него запали, будто он не спал всю ночь, но тем не менее вид у него был весьма грозный, и радушная улыбка на широком лице меня никоим образом не обманула.

– Добро пожаловать! – улыбнулся я в ответ. – К сожалению, хозяина нет, так что я побуду за него. Заходите!

– Да нет, спасибо, я уж как-нибудь тут перетопчусь… Думается, я ненадолго.

Ситуация складывалась совсем скверная, более того, по сути безвыходная, потому как драться с Вотаном или объяснять ему что-либо было бесполезно: в бою убьет, словам не поверит. Оставалось разве что очередной раз уносить ноги… Не обладая глубоким аналитическим умом, Вотан все-таки догадался о моих намерениях и поэтому прервал мои раздумья словами:

– Я бы на твоем месте бежать не пытался – все равно я буду преследовать тебя до последнего издыхания, пока не настигну.

Будет, не усомнился я, и настигнет, да и к тому же проводить время в бегах крайне несолидно…

– Ну? – не слишком вежливо поинтересовался я, сильно злясь на весь мир за такие подарки Судьбы,

– Отдай Фигуру и катись к такой-то матери! – Вотан тоже сменил тон.

– Увы, у меня ее нет…

– Тогда скажи, где она, и убирайся туда же!

– Я не знаю, – совершенно искренне ответил я и для пущей убедительности добавил: – Слово чести, я не знаю, где она.

Вотан несколько смутился, все же мое слово определенный вес имело, однако резонно заметил:

– Тогда почему ты сбежал из Форпоста?

– Чтобы не получить стрелу в башку…

Мой бывший соратник, казалось, колебался, но последовавшее затем предложение разбило всяческие иллюзии на мирный исход разговора.

– Рагнар, давай вернемся на базу, и там ты расскажешь все, что знаешь.

– Такой самолет не полетит, – ответил я ему старой пословицей, ибо никаких радужных перспектив меня в Форпосте не ожидало, и к тому же я обязательно должен был поговорить с Александром.

Вотан усмехнулся и взялся за рукоять своего кривого меча, что означало конец переговоров.

– В таком случае, ты не только вор, но и лжец, – спокойно заметил он. – Я разочаровался в тебе и, более того, вынужден биться с тобой. Защищайся, я не могу убить тебя – только ты знаешь, где Фигура, но все же…

Вотан резко выхватил меч и прыгнул вперед с легкостью оленя, однако реакция меня не подвела, и я столь же быстро бросился в противоположную сторону. Нехорошо, конечно, поворачиваться к врагу спиной, но иногда жизнь кажется поважнее принципов. Влетев в дом, я захлопнул дверь и побежал на второй этаж, где заскочил в кабинет Александра и задвинул дверь шкафом перед самым носом Вотана. Весьма разъяренный богатырь нанес град тяжелых ударов по дубовой двери, а я быстренько придвинул к шкафу еще и письменный стол, так что баррикада казалась вполне надежной. Теперь я мог попробовать отсидеться до прихода хозяина, на расположение которого почему-то очень рассчитывал, несмотря даже на этот погром. Вотан с помощью Джейн мог, конечно, притащить еще нескольких членов Клуба, и тогда моя задрипанная цитадель пала бы вмиг, но, как я правильно предположил, гордость не позволит моему врагу это сделать.

Через пару минут удары в дверь стихли, и я peшил, что Вотан перешел от бурного штурма к осаде, а поэтому занялся изучением другого входа в мою крепость, то есть окна. Открыв его и глянув вниз, я вполне удовлетворился: от земли меня отделяло метров пять слегка шероховатой стены, и от соседнего окна было также не добраться. Итак, пока я был в безопасности, если Вотан, конечно, не станет вдруг ангелом.

Время шло… Я сидел на письменном столе, поплевывая в потолок и гадая, что же делает мой противник. Уснул, наверное, устал ведь бедняга, решил было я, но тут же выяснилось, что я явно недооценил выносливость и изворотливость Вотана. Раздавшийся за моей спиной грохот взрыва поверг меня сначала в изумление, а затем – с помощью обломков шкафа – на пол. Как выяснилось значительно позже, Вотан воспользовался откопанной им где-то ручной гранатой, однако в тот момент мне было не до таких тонкостей. Когда я выбрался из-под досок и каких-то вещей, Вотан, изрядно почерневший от копоти, был значительно ближе, чем мне бы хотелось, и наградил меня сильным и грубым пинком. К счастью, серьезных повреждений я не получил и, затормозив вблизи окна, моментально поднялся, выдергивая Шпагу. Вотан, напористо двигавшийся ко мне, остановился и уставился на поблескивающее острие моего оружия, по-видимому вспомнив легенды прошлого, и тень страха на мгновение пала на его сердце. Этой паузы мне хватило, чтобы переметнуться в ближайший угол и занять там позицию, крайне удобную для обороны – теперь моему противнику, при всей его мощи и искусстве, было непросто меня достать, и я успокоился. У Вотана боевой запал также, похоже, пропал, и он подходил очень медленно и осторожно, ни на секунду не замедляя движение меча, описывавшего передо мной горизонтальную восьмерку. Тактика заключалась в том, чтобы загипнотизировать врага блистающим кружевом стали, сделать резкий выпад, и – голова летит с плеч. Зная это, я немного выждал и провел серию коротких ложных выпадов, заставляя Вотана сбиваться с ритма и оступаться. Осознав, что такая уловка не удастся, мой противник сделал ставку на стремительный силовой напор и ринулся вперед, нанося резкие и короткие диагональные удары. Это было именно то, чего я больше всего боялся, ибо если во владении клинком я Вотану не уступал, то в физической силе проигрывал значительно, к тому же и моя позиция имела изъян: до предела сужая Вотану фронт атаки и сковывая его движения, она не давала мне возможности отступить. Оставалось лишь устоять, отбивая натиск врага, и я, сжав зубы, парировал его удары, вкладывая все силы, свои и Шпаги.

Так продолжалось несколько минут, в течение которых я дважды был слегка задет мечом по груди, а третий раз чудом не потерял кисть левой руки, в последнюю секунду отдернув ее от проносящегося лезвия. Затем атака Вотана ослабла, его удары были по-прежнему быстры, но уже не столь мощны, и теперь я без труда отбивал их. А еще через пару минут мой изрядно вымотанный противник отступил, что было неудивительно после бессонной ночи и долгого пути. Воодушевленный подобным успехом, я, не задумываясь, перешел в наступление, стараясь длинными и размашистыми финтами сбить с толку Вотана и, выбив оружие, принудить его сдаться… Вскоре выяснилось, что эта атака была моей ошибкой: Вотан, как он признался мне позже, специально притворился уставшим, дабы выманить меня на более свободное место, и, надо отдать должное, удалось ему это блестяще. Продолжение боя оказалось для меня весьма болезненным. Внезапно, посреди моего лихого нападения, противник словно взорвался – далеко отбив мой прямой выпад, он молниеносно перехватил меч левой рукой, а правой схватил меня за грудки и просто отшвырнул в сторону. От грохота моего падения, я думаю, вздрогнули небеса, и на несколько секунд я оказался выведен из строя. Вотан моментально подскочил к моему малоподвижному телу и замахнулся мечом, собираясь, по-видимому, оглушить меня. Я мысленно простился со своими надеждами, но вдруг богатырь застыл, уткнувшись взглядом куда-то левее моей головы. Скосив глаза, я увидел лежащее на полу Завещание Гроссмейстера… Это был мой шанс! Я собрал все силы, моментально вскочил и врезал Вотану свинг левой. Он не успел среагировать, отлетел метра на полтора, но, к сожалению, не упал, а лишь сильно осерчал, поэтому после его слов: «Ну, теперь, сволочь, берегись!» – я почел за лучшее бежать.

Вотан почувствовал мое намерение, потому как резким рывком преградил мне путь к отступлению через дверь. Но я обманул его ожидания и, разбежавшись, выпрыгнул в окно. Приземление было удачным, но все же в голове шумело, и драться я был не в состоянии. Обернувшись, я узрел в оконном проеме Вотана, также собиравшегося вниз, поэтому незамедлительно бросился бежать вдоль дома.

Теперь по физическому состоянию мы были приблизительно равны, но, по моим представлениям, я должен был бегать значительно быстрее тяжеловесного Вотана, однако оказалось, что и это заблуждение. Мне приходилось напрягать все силы, чтобы только сохранить дистанцию метров в пятнадцать, возникшую в первый момент. Минут десять мы так я наматывали круги вокруг дома, но затем я почувствовал, что начинаю задыхаться, – к сожалению, в беге я не силен. Очутившись в очередной раз напротив крыльца, я остановился и до приближения пыхтящего, как старый слон, Вотана успел слегка перевести дыхание. Теперь бой проходил незамысловато и в то же время невероятно тяжело для меня. Я не мог больше сдерживать могучие атаки и отпрыгивал, уклонялся, уворачивался, стараясь вообще не скрещивать клинки. Ни о каких контрвыпадах речи и быть не могло, но с другой стороны, такая тактика вскорости тоже довела бы меня до полного изнеможения, поэтому я судорожно пытался найти какой-либо выход и наконец решил провернуть отчаянный трюк. Перестав кружить около врага, я начал быстро отступать к дому, пока не взобрался на крыльцо. Здесь, находясь чуть выше, я занял удобную стойку и некоторое время спокойно сдерживал противника, готовясь к неординарному финту. И вот момент показался мне подходящим. Вотан нанес мощный горизонтальный удар справа налево, а я, блокировав его, сделал вид, что чуть не упал, и отлетел к правой подпорке, поддерживающей козырек крыльца. Теперь оставалось самое сложное: прислонившись к столбу и как бы теряя сознание, я приспустил Шпагу, открывая Вотану возможность провести удар в голову. Мой противник не колеблясь воспользовался этим, и будь все на самом деле – остаться бы мне без головы, но я успел в мгновение ока отскочить в сторону, и меч Вотана со свистом врезался в бревно. Однако, вопреки моему расчету, меч не застрял в дереве, – сила удара была столь велика, что Вотан просто перерубил бревно обхватом по крайней мере в метр. Я грязно выругался, но в этот момент падающий козырек огрел меня по голове, и я рухнул с крыльца. Лежа на земле и наблюдая вырастающую перед собой фигуру закопченного и сгорбленного, но по-прежнему грозного Вотана, я попрощался с последней надеждой, как вдруг услышал голос, показавшийся смутно знакомым:

– Не двигайтесь, Вотан! Даже не пытайтесь пошевелиться!

Вотан обернулся и замер, а я, покачиваясь, приподнялся на локтях. У того места, где прежде было крыльцо его дома, стоял подтянутый и бодрый Александр все в том же сером охотничьем костюме. Только на поясе у него висел огромный меч, а в руках он держал гигантский черный лук, нацеленный точно в грудь моего врага.

– Что за черт! – проорал Вотан. – Как это понимать, Александр?

– Это надо понимать так: я хочу, чтобы вы немедленно убрались отсюда, Вотан, – отчеканил Александр.

– Но остальные…

– Мне плевать на остальных! И не пытайтесь меня обмануть, вы прекрасно знаете мою меткость!

Вотан был зол, растерян, но Александра явно опасался, поэтому в его левой руке возникла Доска. Передо мной на мгновение промелькнул силуэт Джейн, процедив: «Это не последняя наша встреча, предатели!» – Вотан исчез.

Я, прямо скажем, был весьма обрадован, но тут острие стрелы переместилось в мою сторону, и отнюдь не подобревшим голосом Александр промолвил:

– Теперь разберемся с вами, Рагнар!

– То есть? – весьма непраздно поинтересовался я.

– Вам я могу предложить лишь одно: оставьте Шпагу и катитесь ко всем чертям.

Я никак не ожидал подобного поворота событий и лихорадочно соображал, что же делать. В конце концов, не мог же я так жестоко ошибиться…

– Побыстрее, пожалуйста! – прикрикнул Александр, и тут у меня появилась идея, на первый взгляд казавшаяся бредовой.

Я спросил:

– Вы знаете, кто такие сканки?

За все время нашего с Александром общения, щедрого на сюрпризы, я лишь дважды видел, чтобы он удивился, и это был первый раз.

– Повторите, пожалуйста, последнее слово вашей фразы, – попросил он, опуская лук.

– С-к-а-н-к-и.

Александр кивнул головой и задумался, а затем пожал плечами.

– Господи, ну а вы-то что можете об этом знать?

– Практически ничего, – честно признался я, – за исключением того, что они вернулись.

– Вы уверены? – Александр занервничал.

– Абсолютно. Я даже видел одного из них.

– Одного из них… – протянул он. – Похоже, я сильно недооценил вас. Извините! Пойдемте-ка в дом, точнее, в его руины, оставшиеся после вашей милой беседы с Вотаном.

Александр протянул мне руку. Не без труда поднявшись, я вложил Шпагу в ножны и пошел за ним. Мы вновь поднялись на второй этаж, где я смог оценить колоссальный ущерб, нанесенный библиотеке взрывом, а затем прошли в кабинет. Здесь я уселся в слегка поломанное, но все же стоящее кресло, а хозяин, не скрывая раздражения, поднял письменный стол и прислонился к нему.

– Нa мой взгляд, Рагнар, лучше будет, если вы расскажете свою версию, а потом я постараюсь ее дополнить или отвечу на вопросы, которые, полагаю, у вас есть.

Предложение, конечно, было здравым, да и капризничать в моем положении не приходилось, поэтому я принялся рассказывать от самого Адама, то есть от приобретения Шпаги. Александр слушал с неослабевающим интересом, и когда я часа через два закончил; свое повествование боем с Вотаном, сообщил:

– Кое-что из происходящего я могу вам объяснить, но, к сожалению, далеко не все. Во-первых, я наконец открою вам секрет, кому предназначалась Шпага?

Постоянная работа мозгами, по-видимому, и вправду делает их живее, потому как ответ на этот вопрос я нашел уже во время собственного рассказа, когда вспомнил нашу первую встречу. Теперь я понял, что удивило меня тогда: Александр внешне был заметно похож на меня.

– Шпага предназначалась вам, – не без иронии заметил я. – Мы несколько похожи, и тот незадачливый торговец нас просто перепутал, ведь верно?

Александр, улыбнувшись, кивнул.

– Но тогда объясните мне вот что, – попросил я. – Где вы откопали Шпагу? Как вам удается перемещаться в пространстве, не изменяя положение своей Фигуры? И каким образом вы оказались в Meстальгоре при первой нашей встрече?

– Что касается Шпаги, то один мой друг, тоже из бессмертных, случайно обнаружил ее на рынке в одном из северных городов Пантидея и просто передал мне в Дагэрт, так что тут я ничего интересного сообщить не могу. В Местальгоре я оказался по просьбе Оракула, явленной мне в виде сна. Стационарное же закрепление Фигуры, о котором вы тоже уже догадались, – штука весьма хитрая, так что рассказ об этом займет слишком много времени… – Видя мое недовольство, Александр сделал примиряющий жест рукой: – Бросьте, Рагнар, если вам понадобится, то я покажу, как это сделать.

Возникла маленькая пауза, во время которой я пытался привести мысли в порядок и сообразить, что же еще меня интересует, но Александр продолжил и без моих вопросов:

– Вам стоит знать вот еще что: уже много лет я веду необъявленную войну с Яромиром. Мне с самого начала были известны его амбициозные планы – он не нашел ничего лучшего, чем предложить мне сотрудничество. – Александр рассмеялся. – Я, естественно, послал его подальше и с тех пор делаю все возможное, чтобы ему помешать, ну и он, разумеется, платит мне тем же. К тому же Яромир каким-то образом проведал, что Завещание Гроссмейстера у меня… В общем, друг другу мы жизнь попортили отменно, а к цели так никто и не продвинулся. – Александр чуть помедлил. – Это сделали вы, как ни странно. Видно, таков уж промысел Судьбы… Надо заметить, наши отношения с Яромиром вам могут быть интересны с точки зрения объяснения той засады на Золотом тракте. Видите ли, ловушка была также поставлена на меня, так как Яромир знал, что я появился в тех краях, хотя и не знал зачем… – Александр вновь рассмеялся. – А ведь я гнался за вами, и поверьте, если бы догнал, вы бы уже ни с кем не разговаривали. Но вы ускользнули от меня в Местальгоре, а потом было уже поздно… Ну что ж, похоже, получилось, как в старой поговорке: все, что ни делается, к лучшему…

– Ладно, черт с ним, с Яромиром. – Я, признаться, уже совершенно разочаровался в этом толстяке, авторитет которого был явно не заслужен, и теперь меня интересовало другое. – Александр, а что вы знаете о сканках?

– О, это очень интересная история, – совершенно серьезно заметил мой собеседник. – Видите ли, этот дом, в котором мы сейчас находимся, очень стар. Мой дядя выстроил его и жил здесь еще в те времена, когда ни о каком Гроссмейстере никто и слыхом не слыхивал. Будучи Человеком чрезвычайно скрытным, дядя никогда ничего не рассказывал, но, как мне кажется, именно поблизости от этого места он нашел свою, а ныне вашу, Шпагу, – Александр задумчиво покачал головой, – или же Шпага нашла его… Ну да ладно, в общем, кроме Шпаги и Оракула от цивилизации ректифаев осталось еще несколько книг, в основном научных, и в свое время я нашел их здесь, – он махнул рукой в сторону соседней комнаты, – в личной библиотеке своего дяди. Не знаю, читал ли их он сам, но мне удалось перевести их, хотя это было непросто. – Я мысленно отдал должное скромности Александра, с моей точки зрения, это было просто невозможно. – К сожалению, не все в них я понял, потому как развитие науки у ректифаи было на качественно ином уровне, как вы, наверное, сами понимаете, но кое-что полезное я все же почерпнул, например новые принципы управления энергией, позволяющие стационарно закрепить Фигуру, переходы под Доской, как вы их называете и многое другое… Самой же интересной оказалась одна-единственная книга по истории, которая, надо заметить, в точности совпадает с рассказом Джарэта, за исключением того, что причина уничтожения цивилизации кипэ там толком не объяснена. По-видимому, ректифаи также не подозревали о подрывной деятельности сканков в соседней цивилизации, но зато в целом относились к ним безо всяких иллюзий. После взрыва Яфета сканки объявили им жестокую войну. Как и с чем фактически воевали ректифаи, я не разобрался, ибо, как сказано в книге, «сканки не имели материальной формы…». – Александр, сделал паузу, предоставляя мне возможность переварить услышанное. – Вы же, похоже, действительно дважды видели одного из них. Здесь какая-то неувязка… Та война окончилась победой ректифаи, сканки убрались, но не были сломлены, и конец книги выдержан в том духе, что, дескать, решающее сражение еще впереди.

Некоторое время висела тишина, как будто мы минутой молчания почтили память двух великих цивилизаций, а затем Александр подытожил:

– Нельзя, конечно, с уверенностью сказать, отчего погибли ректифаи, от войны ли или тоже зараженные вирусом тления, но в любом случае без сканков и здесь не обошлось. Совершенно непонятно лишь, почему же сканки исчезли, вроде бы одержав победу…

– Насколько я вас понял, Александр, вы разделяете опасения Джарэта и надо готовиться к войне?

– К сожалению, я согласен с Джарэтом, хотя бы потому, что он на пятнадцать тысяч лет старше нас, – усмехнулся Александр и добавил: – Да, если появились сканки, значит, быть беде, и нам с вами придется дать им отпор… или погибнуть…

– И вы тоже считаете, что первоочередная задача – освобождение Гроссмейстера?

– Бесспорно, ваши опасения, на мой взгляд, беспочвенны, да вы ведь и сами читали его Завещание. Другой разговор, как это сделать…

 

Глава 6

Александр глянул в окно и, вдруг замолчав, сделал мне знак подойти.

– Смотрите, войско дикого племени куда-то движется в боевом порядке.

Я посмотрел вдаль, где в клубах пыли виднелся маленький черный ручеек, обещавший через несколько минут превратиться в бурлящую реку вооруженных людей.

– В первый раз вижу в этой дыре столько народа. Рагнар, вы следите за политикой?

Я лишь устало махнул рукой.

– И напрасно. – Александр укоризненно покачал головой. – Я вот тоже не слежу, а теперь поди разбери, что от них ждать. Сметут еще ненароком, торопятся уж больно.

– Торопятся, – согласился я, – и, как мне подсказывает интуиция, политика, по крайней мере этой планеты, тут совсем ни при чем. Это гости к нам…

– В таком случае я не жажду оказаться в их дружеских объятиях. Что ж, придется нам договорить где-нибудь в более спокойном месте. Бедный дом, два нашествия подряд… – Он достал из кармана стальной кубик, а я уже взялся за его рукав, но Доска не раскрылась! – Черт возьми!!! Это мне уже не нравится! Такие вещи просто так из строя не выходят, а с подобным я вообще сталкиваюсь в первый раз. Попробуйте вы!

Моя попытка удачей не блеснула, и мы несколько озадаченно переглянулись.

– Ну? – глубокомысленно изрек я.

– Не располагая временем для аналитического разбора данной ситуации и всех заслуживающих внимания аспектов, наиболее интересным я считаю тот факт, что кто-то очень хочет снять тяжесть долголетия с наших плеч и действует, надо заметить, крайне продуманно, а посему, Рагнар, единственное, что остается, – принять бой!

– Драться?! Но их же…

– На мой взгляд, не менее трехсот, и они уже близко. – Александр прищурился, чтобы точнее оценить обстановку, и в этот момент в проеме окна показалась пылающая ехидным восторгом рожа воина. Правда, в следующую секунду сей восторг был погашен ударом рукояти меча, а раздавшийся вопль убедил нас, что нападающий, в лучшем случае, больно ушибся.

– Да, время дорого как никогда. Я понимаю, Рагнар, что вы слегка утомлены чередой событий, но если мы хотим хоть какого-нибудь их продолжения, нам придется продержаться как минимум полчаса.

– А что будет потом?

– До «потом» следует дожить. – По-видимому, Александра моя дотошность порядком раздражала. – От вас, – пояснил мне он, – многого не требуется: лишь внимательно смотреть но сторонам…

Он не договорил: в комнату влетел огромный булыжник, просто чудом просвистевший между нами, а в доме уже раздавался тяжелый топот. Я подскочил было к двери, но Александр безнадежно махнул рукой.

– Сколько вы весите, Рагнар?

От подобного вопроса в такой момент я оторопел, и пока хлопал глазами, Александр уже привязал трос к короткому дротику.

– Так вот, если больше восьмидесяти, то вы сильно рискуете. Не спускайте глаз с двери! – Невзирая на град стрел, Александр вскочил на подоконник и, неимоверно выгнув спину, метнул оружие.

За дальнейшим я наблюдать не смог, так как в комнату ввалился узкоглазый амбал, яростно вопя и размахивая ятаганом. Будь там сторонний наблюдатель, его бы, наверное, немало рассмешила развернувшаяся битва, когда я прыгал как кузнечик, пытаясь низвергнуть эту гору, крушащую и без того потрепанную мебель кабинета. Хорошо еще, что своей тушей он как бы прикрывал меня, мешая торопящимся на выручку сотоварищам.

– На крышу! Быстрее!

Я краем глаза увидел уплывающие вверх ноги Александра, и тут, на свою беду, сам толком не поняв как, умудрился рассечь кочевнику харю. Вконец остервенев от боли, он бросился на меня.

От окна меня отделяло не больше трех метров, и я просто прыгнул к веревке, вцепился в нее руками, но в последний момент, фактически уже в воздухе, был схвачен за ногу. То, что произошло дальше, несколько противоречило моим представлениям о теории вероятности, потому как я не только тут же не свалился, но и почувствовал, что Александр тянет веревку, пытаясь вырвать меня из лап смерти. Что еще более удивительно – нога не сломалась в клещеподобной пятерне и не оторвалась, когда этот монстр ухитрился споткнуться и, не отпуская добычи, рухнуть на меня всей тяжестью своего тела. И что уж совсем невероятно, меня не изрешетили стрелами, хотя лучников внизу было немало. Несколько секунд я ощущал всю прелесть игры в перетягивание каната, и это было малоприятно, учитывая, что сил играющим хватало. Наконец, обезумев от боли, я дернулся, вырвался и просто взлетел по канату, опрокинув на своем пути изрядно вспотевшего Александра.

– Вы неимоверно везучи, – заметил он, перерубая веревку с уже висящим на ней дикарем. – Сейчас ваша задача – обеспечить мою безопасность в течение пяти минут, пока я сделаю кое-какие приготовления. – С этими словами он укрылся между двумя дымоходами.

Я остался стоять посреди крыши, ошалело вертя головой во все стороны и пытаясь разобраться, что же происходит внизу. Стрелы врагов нам повредить не могли, так как их короткие луки сюда просто не добивали. Не без труда, но все же я сообразил, что нападение возможно либо через окна, используя наш метод дротика и веревки, либо с помощью приставных лестниц. Окон, выходящих на крышу, было четыре: два с фасада и по одному с боков… В любом случае оставалось ждать, когда орущие внизу люди, слегка обескураженные сопротивлением, казалось бы, легкой добычи, выработают план нападения и свяжут имевшиеся у них короткие лестницы.

«Сколько людей я гроблю каждый день, и зачем?» – почему-то подумалось мне. Сердце вдруг защемило от неведомо откуда взявшейся жалости к несчастным, что будут гибнуть сами и отчаянно пытаться погубить нас. Ради чего они идут на смерть, пренебрегая своим коротким веком?

Однако мои сентиментальные размышления были пошло прерваны неожиданным появлением на крыше воина, явно не разделявшего мое умонастроение. Черт возьми, не знаю, как жизнь других, но моя сейчас зависела от принципа: либо я его, либо он меня. Какое тут, к дьяволу, человеколюбие! Раздраженный своей философской релаксацией, я быстро сбросил кочевника с крыши, хотя каждое движение давалось измученному телу с большим трудом.

– Как дела? Пока затишье? – Александр вышел из своего укрытия, и вид у него был уставший. – Мне удалось вызвать несколько небольших гроз, и когда они придут, то, управляя ими, мы быстро справимся с ордой. Ну, а минут тридцать-сорок придется надеяться только на силу рук и меткость глаз.

Я согласно кивнул, хотя плохо представлял, на что сейчас способны мои руки, впрочем, еще меньшее представление я имел о том, как можно вызвать грозу или управлять ею. Воспользовавшись паузой, я растянулся на крыше, подставив лицо жаркому дневному солнцу, и с наслаждением расслабил мышцы. Прекрасно понимая, что передышка будет недолгой, я все же попытался урвать кусочек покоя, однако и в этот раз щедрой моя Судьба не была. Неожиданная атака была напористой и по всем направлениям, да к тому же сопровождалась оглушительным шумовым эффектом. Среди кочевников было много сильных и опытных воинов, мастерски орудующих ятаганами, и один точный удар мог стать роковым.

Не уверен, что от нас остался бы даже намек на мокрое место, не обладай мы столь долгой и разнообразной практикой военного дела. Я бегал как угорелый и сбивал всех, кто пытался влезть на крышу, а Александр едва успевал доставать свои огромные черные стрелы, каждая из которых неизбежно попадала в цель. Когда же стрелы закончились, в воздухе замелькал его длинный меч. Теперь каждый из нас защищал свой участок крыши, и мы уже окончательно измучились, но тут ветер стал усиливаться, а небо потемнело.

– Нам осталось уже недолго! – воодушевленно прокричал я, тут же споткнулся о чье-то тело, и обоюдоострая секира просвистела в сантиметре от моей головы.

– Ваша небрежность когда-нибудь вас погубит, – нравоучительно заметил Александр, демонстрируя аккуратность и практическое применение подручного материала. Он сбрасывал убитых на головы ползущих по лестницам варваров, тем самым на время отсекая пути нападения и поддерживая в должном порядке боевую площадку.

Атаки становились все яростнее и яростнее, кочевники уже совершенно обезумели от злобы. Эта адская мясорубка не давала толком возможности перевести дыхание, я едва успевал утирать брызги крови с лица, и мы вертелись как два ужа на сковородке, сбрасывали лестницы, обрубали канаты. Несколько раз от неминуемой гибели меня спасали лишь Судьба, желавшая, видимо, продолжить свои развлечения со столь благодатным материалом, как я, и Шпага. Во многом целостностью своей головы я был обязан ей, моментами мне казалось даже, что это она управляет моими окостеневшими руками. Я уже совсем задыхался, когда с неба упали первые тяжелые капли дождя, а ветер превратился в ураган.

– Нам все-таки удалось спастись! – услышал я, и в это мгновение небо потряс зловещий раскат грома, а воздух прорезала первая молния, направившая свое острие в самую гущу толпы внизу. Ветер достиг такой силы, что устоять на ногах становилось все труднее.

Варваров охватила паника, крик, поднятый ими, достиг порога ультразвука. Теперь умело направляемые Александром молнии сжигали лестницы, убивали сразу десятки людей, но атаки продолжались. Волны штурма сменяли одна другую. Я из последних сил держался на ногах, кроме того, поверхность крыши уже превратилась в каток, и мне казалось, что очередной порыв ветра просто сбросит меня вниз.

– Александр, а нельзя ли как-нибудь убавить ветер? Нет сил на борьбу еще и с ним!

Александр на мгновение даже остановился, и, обернувшись, я увидел недоумение на его лице.

– Когда вся эта заваруха закончится, я попрошу вас как можно более подробно рассказать, каким чудом вам удалось сквозь сотни лет, причем более чем неспокойных, пронести столь мощный запас детской непосредственности, – донесся его голос, заглушаемый воплями очередной жертвы и новыми раскатами грома.

Окончание этой битвы я помню с трудом: все силы уходили на то, чтобы удержаться на ногах, глаза застилал красный туман, а в минуты передышек, что, честно говоря, случались все чаще и чаще, я просто подставлял лицо под холодные капли и дышал, как загнанный зверь. Один раз, поскользнувшись, я едва успел ухватиться руками за карниз, чтобы не шмякнуться оземь.

– Можете отдыхать! Теперь я справлюсь один, осталось совсем немного! – стараясь перекрыть ветер, прокричал Александр.

Я не заставил себя долго упрашивать, тут же улегся и больше не вставал, сам же Александр занялся тем, что молниями громил остатки войска. Желающих продолжить штурм больше не находилось. Я же тем временем закрыл глаза и, кажется, минут на десять отключился. Очнувшись, я увидел лишь несколько десятков всадников, спешно покидавших поле боя. Это было все, что осталось от еще недавно грозного войска. Грома и молнии уже не было, а Александр сидел, прислонившись спиной к трубе, и тоже отдыхал. Лишь ливень хлестал по-прежнему беспощадно.

– Ну что, мы победили? – Я поднялся и отер с лица струйки воды. – Как вы полагаете, кем было спровоцировано это нападение?

– Господином, с которым вы беседовали в той хижине по дороге в Местальгор. – Александр также встал, подошел к краю крыши, плюнул вниз и заметил: – Знаете, Рагнар, меня сейчас волнует конкретный практический вопрос: как нам убраться с этой поганой крыши?

– А разве нет выхода внутри дома?

– Он не предусмотрен. Я забирался сюда по приставной лестнице.

Перспектива прыжка вниз с высоты около девяти метров меня не порадовала.

– Послушайте, Александр, а Доска все еще не работает?

Мой соратник достал кубик, и Доска моментально раскрылась, причем никаких изменений в расстановке Фигур не было.

– Отлично, давайте отправимся туда, где потише и посуше, – предложил я, больше всего на свете желая обогреться и прилечь.

Александр с сомнением покачал головой и спрятал кубик в карман.

– К сожалению, Рагнар, я не умею, как Джейн, совершать очень точные перемещения, да и другого дома у меня нет, так что лучше все-таки придумать, как спуститься.

Я промолчал. Если он такой умный, пусть и придумывает. Неожиданно Александр весело рассмеялся, что в струях ливня выглядело весьма забавно.

– Между прочим, проще всего добраться вниз именно с помощью Доски!

– Это как?

– Насколько мне известно из практики, если передвинуть куда-нибудь свою Фигуру, а затем мгновенно возвратить ее на то же поле, то окажешься почти в исходной точке.

– Вы уверены? – Я невольно отметил, как велики оказались возможности Доски по сравнению с теми, что были широко известны.

– У вас есть другие предложения? – Александр явно не любил рассусоливаний. Поэтому я молча взялся за его рукав.

Все совершилось быстро: наши Фигуры сместились на соседнее, 11-е поле, а затем перескочили обратно. Я успел лишь заметить раскаленную пустыню, но даже не почувствовал жара. Что ж, Александр оказался прав, только это «почти в исходной точке» получилось величиной с километр мокрой травы. До дома, точнее, до его развалин, мы шли молча, ибо если бы я и открыл рот, то только ради величайшего из известных мне ругательств. Когда же мы наконец добрались, Александр, похоже, сжалился надо мной и отправил на отдых в свою спальню, единственную более-менее уцелевшую комнату. Полагаю, нет нужды пояснять, что, очутившись в постели, я моментально отрубился…

– Вставайте, Рагнар! Солнце уже взошло… – Эти слова сопровождались весьма неласковым толчком, и я еще раз проклял всех, любящих подниматься ранним утром.

– Что-нибудь случилось? – Я приоткрыл правый глаз и узрел, как всегда, аккуратного и бодрого хозяина дома.

– Пока нет, но если дрыхнуть до полудня, то можно нажить себе ожирение.

Ну, это, прямо скажем, мне не грозило, однако я встал, оделся и выполз в гостиную, где посреди собранного из обломков стола нас ждал готовый завтрак и дымящийся кофе. Все мое недовольство вмиг сменилось глубокой признательностью, и я с аппетитом принялся уписывать какую-то жареную птичку и овощи. Александр же, напротив, ел совсем немного и казался серьезно озабоченным…

Когда я отзавтракал и придвинул к себе кофе, хозяин угостил меня сигарой – давно невиданная роскошь – и заговорил:

– Не злитесь, Рагнар. Поймите, я разбудил вас не из прихоти, а по необходимости предпринять какие-нибудь активные действия. – Заметив на моем лице невольно возникшую кислую мину, Александр грустно улыбнулся. – О, я понимаю – вы устали, но, боюсь, альтернативы у нас нет, потому как вчерашнее нападение было только увертюрой, а опера – впереди, и сдается мне, не за горами.

– Вы все же считаете, что это… – я замялся, – они?

– Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что существует возможность заблокировать Доску Судеб, то я бы рассмеялся весело и искренне… Такое могут только они!

– И что вы предлагаете делать?

К сожалению, в словах Александра была правда, да и к тому же отдых, завтрак, кофе и сигара постепенно возвращали моему избитому телу силу и бодрость.

– Как мне кажется, в первую очередь необходимо восстановить хорошие отношения с Клубом.

– А я считал, что в первую очередь нам необходимо освободить Гроссмейстера, – механически заметил я.

– Во-первых, у них находится Фигура, во-вторых, мы, к несчастью, не знаем расстановку других Фигур, так что без них нам пока не обойтись.

– Это так, – подтвердил я, но тут мне припомнились слова Джейн о том, как скептически смеялся Александр, глядя на расстановку фигур в Форпосте? – А что вы знаете о расстановке?

Александр кивнул, будто ожидая этого вопроса.

– Я знаю двенадцать полей, а точнее – семь, что известны всем, свое истинное поле и истинное поле Яромира, которое он также скрыл, и еще три.

– А откуда, если не секрет?

– Я просто помню большую часть расстановки, потому как случайно глянул на Доску сразу после исчезновения Гроссмейстера. Тогда мне и в голову не пришло, что это может оказаться важным, иначе я запомнил бы все в точности…

– Погодите, погодите, Александр! – довольно бесцеремонно перебил я его. – Вы можете показать мне эту расстановку?

– Конечно. А что?

– Если повезет, мы можем восстановить ее целиком!

– Вот как, забавно… – Александр приподнялся было, но затем сел обратно и достал из внутреннего кармана куртки блокнот и карандаш. – Боюсь, что разыскать мой прежний листок в этом погроме нереально, так что я нарисую новый.

Пока Александр рисовал, я попытался проанализировать события своего последнего утра в Форпосте, однако тут же объявившаяся головная боль и общая вялость показали, что серьезные раздумья моему многострадальному организму пока противопоказаны…

Наконец Александр протянул мне листок, на котором с неожиданным мастерством были нарисованы фигуры ныне здравствующих и давно погибших Людей. Помимо мне известных, здесь были Гладиатор и Индеец, но был и Гроссмейстер – не хватало только Рыцаря, расшифрованного мной. Это была не полная удача, на которую я надеялся, но тоже ничего, поэтому, попросив карандаш, я дорисовал недостающую Фигуру и вернул картинку. Вглядевшись в мои каракули, Александр очень грустно улыбнулся и пробормотал:

– Значит, вы узнали, где находился бедный Грегори. – Александр полузакрыл глаза, и его благородное лицо стало похоже на высеченный из камня обелиск. – Когда стало ясно, что Последняя Война действительно последняя, мой друг Грегори на моих глазах бросился в море со стен Форпоста, и с тех пор я ненавижу это место… Ладно, черт с ним, с прошлым! Ваша информация, Рагнар, безусловно полезна, но все равно мы не знаем одного поля, более того, боюсь, его не знает никто.

– Отнюдь, – возразил я. – Быть может, его знает Илайдж.

– Думаете?

– Уверен. – И я рассказал ему про пластинку, которую Илайдж в одном из разговоров по дороге к Марции назвал своим страховым полисом.

– Вероятность удачи не столь велика, да и вообще я очень сомневаюсь, что Илайдж согласится сообщить нам свое поле.

– Почему? У меня с ним очень хорошие отношения…

– А у меня – очень плохие! – Видя мое удивление, Александр после некоторых колебаний пояснил, – Илайдж – мой двоюродный брат, и тем не менее теплых отношений между нами не было никогда. Мне претил его образ жизни, манера держаться, его, возможно, раздражало то же самое, ну и так далее… Однако, пока дядя был главой организации, это все было несерьезно, но после его исчезновения между нами произошла крупная ссора по поводу этого дома. Я считал и продолжаю считать, что этот дом мой по праву: я здесь часто жил, и в Завещании дядя указал меня в качестве наследника, правда, Илайдж об этом не знал. Дальнейшие наши отношения напоминали холодную войну, да, наверное, такими и остались, хотя мы и не встречались больше сотни лет. Вот так, Рагнар.

– И все же я уговорю вашего брата, – категорически заявил я, много лет зная Илайджа и не сомневаясь, что здравый смысл возьмет в нем верх над эмоциями.

– Тогда я полагаю, вам стоит поторопиться на встречу с ним, пока он не присоединился к остальным.

– Хорошо, но прежде я хотел бы узнать ваше мнение: кто взял Фигуру?

Александр рассмеялся:

– Кто угодно!.. Я все последние часы размышлял об этом, но так и не пришел ни к какому заключению, слишком мало информации. Проще всего было бы подумать на Яромира, но, насколько я его знаю, у него просто не хватит смелости на такой шаг. Очень маловероятно, что это сделали друзья Илайджа, и практически отпадают Юлиан и Джейн, просто потому, что они – порядочные Люди.

– Наверное, к ним можно отнести и Елену, проронил я.

– Не сказал бы. Она куда сложнее, чем вам показалось на первый взгляд. Она и остальные, по моим оценкам, равновероятны, любой из них мог попасть под влияние философии извне и решиться на такой шаг. Ну а уж доказать вы вообще ничего не сможете, это я вам точно говорю.

«Сам знаю», – про себя огрызнулся я и продолжил допытываться:

– Хорошо, у вас есть личное мнение?

Александр вздохнул:

– Есть, конечно, но я не люблю предположений.

– И все же?

– Кнут или Эрсин! И не просите объяснений.

Я запомнил эти слова и стал придумывать, как побыстрее встретиться с Илайджем, ибо время и вправду не ждало. Оптимальным, естественно, был переход под Доской, но тогда передо мной вставал пресловутый вопрос об энергии. Александр проследил ход моих тяжеловесных мыслей и, не дав мне даже открыть рот, сообщил:

– За энергией час быстрой ходьбы точно на юг. Там ключ – один из целой серии этих загадочных реликтов былого.

Засим я и откланялся, пообещав связаться с Александром при любом повороте событий. Источник в указанном месте нашелся, манипуляции с энергией для меня уже труда не составили, так что через минуту я был в пространстве под Доской.

 

Глава 7

Итак, я вновь оказался в необыкновенном пространстве несозданных миров, где можно было бы увидеть костер в толще океана или лед на солнце.

Как и в предыдущем путешествии, силовые поля сами стали направлять мое движение, оставив мне возможность понаблюдать за фантастическим хороводом образов. На этот раз, до того, как разогнался, я увидел лишь одну цельную картину, но ее красота навсегда запала мне в душу…

Несколько серых гранитных скал, разных по конфигурации, вдруг, словно повинуясь божественной воле, двинулись навстречу друг другу и соединились в единый ансамбль, а затем невидимый мне резец в руке гениального мастера принялся отесывать камень, постепенно создавая абрис огромного замка с возносящейся ввысь мощной цитаделью, пятью ажурными угловыми башнями, многочисленными стрельчатыми окнами и изящными арочными пролетами. Когда оформление дворца было закончено, видение начало вращаться, будто специально ради того, чтобы я мог осмотреть его в различных ракурсах. Совершив же полный оборот вокруг своей оси, дворец, не замедляя движения, стал делаться прозрачным, хрустальным, казалось, его окружал теперь ореол света… Несколько секунд я любовался игрой лучей в хрустальных гранях, а после дворец начал излучать мощный зеленый свет, который, преломляясь и переливаясь, залил все пространство вокруг. Я двигался все быстрее и быстрее, зеленое свечение все нарастало и нарастало, и вдруг, когда замок уже начал терять четкость линий, он взорвался, рассыпав по всему этому сказочному миру зеленые осколки…

Успокоившись после этого фантасмагорического зрелища, я прикинул, что путь от 12-го до 34-го поля займет минут десять-пятнадцать, и попытался быстренько сообразить, как лучше вести себя с Илайджем, однако ход моих мыслей внезапно был грубо прерван. Меня тряхнуло, перевернуло, а затем и вовсе закрутило, как на детской карусели. Попытки как-то сориентироваться, зацепиться за что-то взглядом привели лишь к ломоте в затылке и приступу тошноты. Я чувствовал себя как матрос-новобранец на корабле, попавшем вдруг в жесточайшую бурю… Усилием воли я закрыл глаза и заставил себя думать, невзирая на чувство, что сейчас мое тело будет разорвано на куски. Надеяться на то, что происходящее было только энергетическими флюктуациями данного пространства, сразу показалось мне наивным, и я лихорадочно соображал, как спасти свою жизнь от этого очередного покушения. Учитывая, что в моем арсенале оружия оставались лишь сила воли и воображение, я прибегнул к однажды уже удавшемуся финту. Мысленно представив перед собой поле Доски таким, как видел его последний раз, я поместил свою полупризрачную Фигуру посередине между 12-м и 34-м полями и стал тихонечко передвигать ее к цели. Вертящая меня центрифуга начала останавливать свой бег, и я медленно, рывками, но все же двинулся в определенном направлении. Ободренный таким успехом, мой Рыцарь резко рванул вперед, и за эту ошибку я едва не поплатился жизнью: в схватке противоборствующих сил мое тело смяло так, что я едва не оказался расплющен и лишь благодаря счастливому случаю ничего себе не сломал. С трудом придя в чувства от этого удара, я восстановил воображаемую картинку и упрямо продолжал продвижение в нужную сторону. Очень медленно, преодолевая жесточайшее сопротивление, я, стиснув зубы, полз по нефизическому пространству. И вдруг все кончилось. Я почувствовал запах прелой травы и свежий ветерок…

Открыв глаза, я увидел уже порядком обветшавший шалаш, построенный Илайджем в начале моей одиссеи, когда я был ранен Кнутом. У входа в шалаш горел костер, а у огня с трубкой во рту сидел Илайдж. В следующее мгновение у меня неожиданно закружилась голова, и я рухнул ничком, едва не угодив в пламя.

– Что-нибудь случилось? – поинтересовался мой друг, заинтригованный, видимо, моим эксцентричным поведением.

– Все в порядке, – пробурчал я, не шевелясь, пока предметы не заняли нормальное положение. Надо отдать должное той сволочи, что подстроила мне эту ловушку, – за десять минут под Доской я измотался больше, чем за часовой бой с Вотаном.

– Хорошо, друг мой, – тем временем рассмеялся Илайдж, – скажем так, что именно случилось? Я имею в виду после того, как ты спер Фигуру.

– Много разного. – Я наконец сумел присесть и поддерживать себя в вертикальном положений. – Выпить есть?

– Ты бы еще спросил, есть ли у меня голова… – В мгновение ока Илайдж извлек откуда-то и протянул мне флягу.

Я благодарно кивнул и, сделав несколько больших глотков, чуть не отдал концы. Илайдж потреблял какую-то волшебную гадость, по сравнению с которой горский бальзам казался легчайшим из вин.

– Это что за … ?!

– Настойка кактуса и перца на спирту, – с готовностью разъяснил мой друг и, видя мою перекошенную физиономию, сообщил: – Очень помогает от ран и недомоганий.

Его правоту отрицать было трудно, разгоряченная кровь пришла к каждой клеточке моего тела, и я только что копытом не постукивал от переполнивших меня жизненных сил.

– Короче, слушай.

Я закурил и повел свой рассказ с того злополучного утра в Форпосте. Все события я описывал предельно честно, ибо скрывать что-либо было попросту опасно. Единственное внесенное мной искажение заключалось в неупоминании Завещания Гроссмейстера. По мере моего повествования лицо Илайджа становилось все более и более хмурым, а под конец и вовсе злым. Все же он внимательно дослушал и лишь затем вынес резюме:

– Рагнар, я уже взрослый! Не надо рассказывать мне сказки!

Такой ответ меня не обрадовал, но и не удивил, все происходящее действительно выглядело фантастично, однако я не успел даже подобрать аргументы, как Илайдж продолжил:

– Что касается Фигуры, тут я тебе верю, но все остальное… И Джарэт, и Александр просто преследуют свои корыстные цели, а ты, друг мой, попался на их удочку, как последний простак! Я удивляюсь, что мы еще живы, ведь Марция в руках Джарэта…

– А это не кажется тебе аргументом в пользу Джарэта? Да и прости, пожалуйста, какие же цели тогда он преследует?! – Я не на шутку рассердился: пусть я не титан ума, но все же и не полный дурак.

– Не знаю, и мне плевать на него и на его цели! – Илайджу изменило его обычное хладнокровие, и он резко встал, засовывая руку в карман камзола.

Тут я решил сменить тон, потому как мне совершенно необходим был мирный и благополучный исход дела.

– Постой, не горячись, – как можно вежливее предложил я и знаком попросил дать время на раздумье.

Илайдж отмахнулся, сел и угрюмо уставился в костер. Что ж, как подсказывал многолетний опыт общения с ним, у меня оставалась единственная возможность, причем в случае провала дела мои были бы хуже некуда.

– Давай так. – Я заговорил быстро, не давая ему возможности вставить ни слова. – Ты раздосадован тем, что не можешь отомстить Королю Местальгора, раз. Ты обижен на Александра и на меня, потому что я с ним заодно, два. И наконец, тебя унижает, что все твои многолетние представления о мире – химера, а на деле все не так, три. Я прав?

Моя судьба висела на волоске, но, к счастью, он не оборвался, потому как Илайдж по-прежнему угрюмо, но все же кивнул головой, соглашаясь со мной,

– В таком случае, Илайдж, когда речь идет о столь серьезных вещах, давай забудем об эмоциях.

– Мне нужны доказательства!

Я озадаченно почесал репу, ибо в данной ситуации мне было бы проще найти доказательства к положительному ответу на вопрос: «Есть ли жизнь на Солнце?» Однако поиски решения оказались недолгими…

– О, Илайдж, глянь-ка, доказательства пришли сами! – Я встал и вежливо поклонился тому, кто в этих записках фигурировал как черно-красный незнакомец. – Какими судьбами?

Мой враг, одетый на этот раз в бриджи и сюртук со стоячим воротником, улыбнулся нам и сообщил:

– Я решил, что ради всеобщего блага мне необходимо срочно поговорить с вами обоими.

Илайдж не поднялся с земли, но застегнул камзол, подтянул манжеты и, вынув из шалаша пояс со шпагами, заметил:

– Вы говорите, говорите, не стесняйтесь.

– О да, к тому же у вас столь хороший слог, – улыбнулся и я.

Теперь за исход дела мне волноваться не стоило – как бы наш гость ни был сладкоречив, при любой попытке давления на мозги Илайдж должен был его послать. По-видимому, черно-красный был несколько смущен таким приемом, но все же не стушевался и сразу приступил к делу.

– В последнее время до меня доходят слухи, что вы очень упорно стараетесь освободить так называемого Гроссмейстера…

– Простите, – резко прервал его Илайдж, – кто вы такой?

Черно-красный открыл было рот, явно собираясь вылечить Илайджа, как некогда меня, но тут уж я не смолчал:

– Да бросьте вы стесняться, здесь все свои! Так что представьтесь полным именем: я – такой-то и такой-то, бессмертный, из древней цивилизации сканков, а?

Похоже, это был сильный удар, поскольку черно-красный на время утратил дар речи, а потом пробормотал:

– Вы уже и про это узнали…

– Да, несмотря на ваши потуги помешать мне, я многое узнал!

– Хорошо! Называйте меня Альфред. Это ближе всего к моему настоящему имени… – Я заметил, что, пока мы перекидывались фразами, Илайдж украдкой открыл Доску и убедился, что Большая Белая Фигура стоит рядом с нами на 34-м поле.

– Вернемся к теме нашего разговора. Итак, как я уже сказал, вы стремитесь освободить Гроссмейстера, совершенно не представляя, к чему это может привести, а ведь за восемьсот лет, проведенных в общении с мощным древним разумом, Гроссмейстер не мог не переродиться, и теперь вы рискуете выпустить чудовище. Неужели вы не задумывались об этом?

Я видел, что Илайдж уже вскипел, но здравый смысл в словах новоявленного Альфреда присутствовал, поэтому мой ответ был таков:

– Я думал об этом и не отрицаю такой возможности, но тем не менее мы делаем ставку на благородство и твердость духа, а не на предательство, столь милое вам.

– Что вы имеете в виду? – оскорбился черно-красный.

– А как иначе назвать ваши действия в отношении цивилизации кипэ? Или более свежие события, то есть измена в нашем Клубе. Это как понимать?

Наш гость, глубоко задумался, а Илайдж подтолкнул меня локтем и взглядом предложил снести кое-кому голову, но я знаком же ответил, что всему свое время.

– Почему вы называете подлостью то, что по сути является разумной неизбежностью? – Альфред говорил теперь очень спокойно, даже чуть иронически. Казалось, он вновь обрел уверенность в себе. – Вы вытащили на свет очень древнюю историю, Рагнар, о которой, как я считал, никто уже и не помнит, но вы знаете лишь часть ее. Поймите наконец, что цивилизация кипэ была обречена так же, как и ректифаи, так же, как и вы – Человечество. Они несли в себе зерно, погубившее их, они не смогли найти разумного компромисса с природой, и она уничтожила их.

Даже Илайдж был слегка обескуражен этой отповедью, но это были лишь слова.

– И все же, Альфред, не природа, а вы внесли вирус разложения на Яфет, и, может, спустя тысячелетия он отозвался и в Человечестве!

– Если бы они были достойны существования, они бы не заразились!

– Хорошо, оставим эту тему. Что вы хотите предложить нам? – Переспорить черно-красного мне было не под силу.

– Лично вам… – протянул Альфред. – Скажем так, я предлагаю вам помочь мне исполнить свои планы. Сейчас я поясню, в чем они, собственно, заключаются: эта планета – Эгрис – наиболее перспективна как праматерь будущей всегалактической цивилизации, и я хочу обеспечить и ускорить ее возникновение, руководя происходящими здесь событиями. О, я понимаю, что оскорбляю ваши патриотические чувства, но, согласитесь, к расцвету Человечества возврата уже нет. Кстати, Рагнар, я ведь уже однажды говорил с вами об этом, и вы со мной согласились… На мой взгляд, проявлением высшей мудрости со стороны Людей была бы помощь нарождающейся культуре в духовном и техническом развитии, а не провоцирование все новых и новых бессмысленных войн за утраченные идеалы. – Черно-красный замолчал, ожидая ответа, и я решил, что разговор пора заканчивать, ибо хотя сатана и был великим умницей, но сатаной от этого быть не переставал.

– Ну как, Илайдж, – я повернулся к своему другу и подмигнул, – что мы скажем умному дяде?

– Пошел ты в задницу! – сказали мы хором, и Илайдж встал, вынимая шпаги из ножен.

– То есть вы отказывайтесь идти путем истинно мудрых, – с искренней печалью подытожил наш гость. – Жаль. Вас жаль…

На это уже и я разозлился, поэтому, продемонстрировав синеватое лезвие своей Шпаги, напомнил:

– Вы, кажется, уже познакомились с этим оружием?

Альфред рассмеялся:

– Да, Рагнар, вы действительно каким-то образом проведали массу ненужных подробностей, однако позабыли о том, что тогда эта Шпага находилась в руках воителя, по сравнению с которым вы – безусый сопляк!

– Боюсь, что мне придется нарушить ваши планы раз и навсегда. – Илайдж сделал шпагой жест, приглашающий противника к поединку, и шагнул вперед.

– Увы, доблестный Илайдж, – усмехнулся черно-красный, – мне придется вас разочаровать. Я не буду драться, вдвоем вы сильнее, но не печальтесь, я найду средства стереть вас в порошок!

С этими словами он исчез, просто растаял, оставив нас со светлым взглядом в завтрашний день.

– Ну что, убедительные доказательства? – поинтересовался я.

– Да, ты прав, впечатляющий мужик, – признался Илайдж, – хотя и большая сволочь. Короче, давай приступим к делу: что ты хочешь от меня?

Только теперь я объяснил Илайджу ситуацию с расстановкой Фигур, ибо раньше упоминать об этом было явно преждевременно. Он сразу сообразил, зачем же понадобился мне, и, надо заметить, не обрадовался.

– Видишь ли, друг мой, твоя просьба очень опасна, потому как мы первыми раскрываем карты. Можно остаться в дураках!

– То, что ты назовешь свое поле мне, еще не называется раскрыть карты. К тому же у вас нет альтернативы.

– Сдается мне, что ты прав, но тут есть еще одна загвоздка…

– Какая?

– Я не смог расшифровать это поле. – Илайдж грустно усмехнулся и, достав из внутреннего кармана черную пластинку, передал ее мне. – Держи, может, тебе это удастся.

– Черт возьми! – Такого поворота событий я никак не ожидал. Мне и в голову не могло прийти, что Илайдж может не знать содержание своей пластинки. Теперь вдвойне необходимо было срочно попасть в Форпост, только там я мог раскодировать эту жизненно важную информацию, только там я мог выяснить, знаю ли я расстановку Фигур..

 

Глава 8

– Что ты собираешься делать теперь? – Илайдж присел и принялся раздувать костер, угасший за время беседы с Альфредом. Всем своим видом он давал понять, что сам не собирается делать ничего.

– Думать буду..

– Я могу еще чем-нибудь помочь тебе?

– Можешь, если подскажешь, кто украл у меня Фигуру. – Этот вопрос приобрел сейчас архиважное значение, но, к сожалению, вряд ли Илайдж мог мне помочь.

Как ни странно, мой друг ответил не колеблясь, и его слова меня весьма подбодрили.

– Кнут, Эрсин или Яромир, причем последний навряд ли. Ты, конечно, можешь сказать, что я считаю из-за личных симпатий… Наверное, это так, но иначе я не умею!

– Спасибо, Илайдж. – Я протянул руку и, попрощавшись, отправился в лес, ведь теперь у меня была лишь одна дорога – в Форпост.

Я шел недолго, ибо пробираться по девственному лесу и серьезно размышлять – занятия несовместимые. Найдя удобное поваленное дерево, я присел и закурил, решив мужественно не обращать внимания на жужжащих вокруг кровососов. Несмотря на очевидную насущность вопроса о Фигуре, вначале я задумался о другом. Последняя беседа с черно-красным заставила меня еще раз пересмотреть свои, и без того весьма туманные, взгляды, ведь пусть мы его и послали, но так ли он был не прав…

Джарэт и Оракул, этакие прекраснодушные боги, борцы за добро и справедливость… Но может быть, это лишь маска, прикрывающая стремление отомстить за свои погибшие цивилизации. Ведь Гроссмейстер тоже мстил Вайару за Человечество, которое само себя обрекло. Возможно, Альфред действительно мудрее и, правильно оценивая будущее, старается улучшить его сейчас? Я сомневался, сомневался во всем. Да, предчувствие неоднократно подсказывало мне, что правда на стороне Оракула, но ведь и само предчувствие вполне могло быть управляемо… Я не мог разрешить противоречия, и это не давало мне покоя. Теперь я не знал, что же мне следует делать, но и просто сидеть сложа руки тоже было невозможно. Вдобавок ко всему меня вдруг рассмешила и одновременно напугала мысль, что фактически в моих руках сейчас находится Судьба мира, но, к сожалению, я к этому не готов…

Наконец мне показалось, что я нашел разумный подход. Абстрагировавшись от влияния внешних сил, я решил рассудить, какой вариант будет лучше непосредственно для остатков Человечества. В планах Альфреда Людям отводилась роль мамонтов, обреченных на исчезновение, хотя он и не отрицал, что мы еще можем оказаться полезны. Наши же перспективы, по замыслам Оракула или Джарэта, были вовсе неясны, однако пока Люди стояли на их стороне… Не все, тут же поправился я, кто-то ведь внял уговорам Альфреда, причем хорошо бы знать – кто! Я опять попал в тупик, и на этот раз надолго.

Часок-другой я, не переставая курить, перебирал факты и аргументы, но ничего толкового не вырисовывалось, ведь на деле я не мог довериться ничьим словам, не было никаких гарантий, что Джарэт, например, говорил правду, а Альфред лгал, и так во всем. Тем не менее я все больше склонялся к своей прежней позиции, потому как пусть шаткие, но подтверждения она все же имела, ведь черно-красный же не отрекся от того, что с их помощью погибли кипэ. Немаловажную роль играло, конечно, и то, что мои симпатии, бесспорно, были на стороне обаятельного Джарэта, прекрасной Марции, веселого Илайджа, смелой Лауры и остальных моих друзей. Но все же мне хотелось чего-то более убедительного, и, посидев еще немного, я это нашел.

Конечно, это тоже не было абсолютной истиной, но для меня имело принципиальное значение. Методы! Методы, используемые черно-красным: подкуп, обман, вероломство. Альфред, похоже, и сам не отрицал этого, размахивая флагом неизбежности, но это было не для меня, ибо я не приемлю лозунг, что для достижения цели хороши все средства. Удивившись, почему я не обратил на это внимания сразу, я утвердился в своем выборе, и последовавшие вскоре события подтвердили его правильность.

Теперь уже я вплотную взялся за разгадку своего детектива. Кто мог украсть Фигуру? Данных для анализа у меня было немного, но все же я попытался… Итак, в Форпосте в то утро было одиннадцать Человек: Джейн, Лоуренсия, Елена, Диана, Эрсин, Юлиан, Клинт, Кнут, Вотан, Яромир и я. Я отпадал сразу, а вот у остальных реального алиби не было, хотя с этой точки зрения предпочтительнее выглядели Джейн и Лоуренсия, впрочем, их можно было исключить сразу вместе с Клинтом и Юлианом, поскольку такое предательство с их стороны было просто невозможно. Естественно, менее подозрительными казались те, кто был еще в постели: Вотан и Яромир, хотя, конечно, это вполне могло быть и уловкой. Чуть поколебавшись, я Вотана из списка возможных похитителей все же вычеркнул, ибо этот Человек скорее дал бы отрубить себе голову, чем залез в чужой карман. Что ж, оставались еще Кнут, Эрсин, Диана и Елена, а если принять во внимание, что женщина вряд ли отважилась бы на такое предприятие, то оставались Кнут и Эрсин, к тому же на них мне указали и Александр, и Илайдж… Дальше я довольно долго не мог найти никакой зацепки, но затем мне вдруг вспомнились слова Джейн о том, что утром, когда все уже собрались в гостиной, никто не знал, где же я. Действительно, у меня же не было своей комнаты в Форпосте, а то, что я занял комнату Илайджа, знали только Джейн и Эрсин. Это было уже боже чем серьезно, хотя и не исключался вариант, что об этом мог проведать еще кто-нибудь. Я стал вспоминать все подробности того дня, связанные с Эрсином, и в первую очередь наш разговор. Конечно, это могло оказаться совпадением, но все же тогда Эрсин говорил мне практически то же самое, что я сегодня услышал от Альфреда. Наиболее вероятной мне виделась теперь такая версия: Эрсин, заметив меня выходящим из библиотеки и сразу что-то заподозрив, пошел следом, чтобы выяснить, где я живу. У самого порога комнаты он окликнул меня и навязал первый попавшийся разговор, проверив таким образом, не шел ли я к кому-нибудь в гости. К тому же оттопыренный карман камзола, похоже, подтвердил его догадку. Выйдя от меня, он все-таки решил подстраховаться и зашел в библиотеку, по дороге встретившись с Клинтом. После этого, надо полагать, Эрсин долго радовался подвернувшейся удаче, а утром спокойно взял у меня Фигуру и приложил все силы, чтобы расследование закончилось успехом.

Итак, все получилось очень складно, но у меня не было никаких реальных доказательств, а одними логическими выводами мои коллеги не удовлетворились бы. Проблема оказалась серьезной, и сколько времени было потрачено на безуспешные поиски выхода, точно сказать не берусь, потому как я вернулся к реальности, когда солнце уже приблизилось к закату и в лесу стало холодно. К этому моменту уже было ясно, что своими силами мне не обойтись, но я не представлял, кто и чем смог бы мне помочь, кто бы мог владеть необходимой информацией. И все же я еще раз настойчиво прокрутил события. Поначалу ничего не клеилось, и тут вдруг мое внимание привлек последний эпизод, а именно, наша короткая беседа с Кнутом. Я вспомнил его странное поведение, удивившее меня тогда. Неужели он что-нибудь знал? Конечно, на данный момент откровенный разговор с ним был чрезвычайно опасен и последствия его были непредсказуемы. К сожалению, в моем положении выбирать не приходилось. Я не очень любил риск, но за последнее время научился воспринимать его как очевидную неизбежность.

Я раскрыл Доску, где все было по-прежнему, и долго выискивал Башню Кнута среди скопления Фигур на 39-м поле. Было бы досадно ошибиться, поэтому я тщательно прицелился, и через несколько секунд в воздухе повис туманный кокон, медленно преобразившийся в массивную фигуру Кнута, сидящего на кровати в своей комнате.

– А, Рагнар! Рад вас видеть! – Кнут улыбнулся.

– Взаимно, – ответил я и быстро, но подробно изложил ему историю с Фигурой Гроссмейстера. По мере моего рассказа глаза Кнута заблестели, а улыбка на лице стала заметно шире.

– Прекрасно! Так я и думал! Жаль, что вы не обратились ко мне сразу… Перебирайтесь сюда! Перебирайтесь быстрее! Наконец-то мы разоблачим измену. Наконец-то! – Кнут был в восторге, морщины на его лице разгладились, и в этот момент он был просто красив.

– Хорошо, ждите! – необычайно обрадованный грядущим успехом ответил я и, как только образ Кнута растаял, прикоснулся к Фигуре Всадницы.

Джейн тоже ответила сразу и тоже оказалась одна, так что я мог лишь возблагодарить Судьбу за такие подарки.

– Что вам нужно, Рагнар? – Джейн, естественно, была настроена неприязненно.

– Найдите, пожалуйста, Юлиана и после этого скорректируйте мой переход. Я все вам объясню, но только вам двоим!

Джейн заметно потеплела, но все же спросила:

– Почему только нам? И где все-таки Фигура?

– Где Фигура, я пока не знаю, но скоро узнаю и именно поэтому настаиваю на встрече только с вами.

– Хорошо, ждите моего сигнала. – Джейн повернулась и исчезла.

От нетерпения я не мог усидеть и буквально прыгал вокруг бревна, яростно размахивая руками в тщетных попытках отогнать комаров. Все-таки правильно говорят, что ждать и догонять – занятия для идиотов. Так прошло минут пять, и наконец я почувствовал что-то похожее на осторожное покалывание в висках. Как ни странно, это был первый в моей жизни случай, когда по Доске вызывали меня, и я внутренне раскрылся, давая молчаливое согласие на ответ. Тотчас же прямо передо мной на фоне могучего дерева возникла Джейн.

– Рагнар, вы готовы?

Я кивнул, раскрыл Доску и переставил своего Рыцаря на 39-е поле…

Джейн и Юлиан стояли у письменного стола в большой библиотеке Форпоста, явно ожидая от меня объяснений.

– Добрый вечер! – поздоровался я и, не предоставив им даже возможности ответить, предложил: – Проводите меня, пожалуйста, в комнату Кнута, и мы раскроем вам небольшое предательство, которое у нас тут завелось.

Джейн и Юлиан переглянулись, судя по виду, весьма довольные.

– Значит, все-таки не зря я отказалась помогать преследовать вас, Рагнар. – Джейн улыбнулась и двинулась к выходу из библиотеки.

Мы шли молчат и быстро и, оставшись незамеченными, вскоре уже стучали в дверь комнаты Кнута. Как ни странно, ответа не последовало, и Юлиан дернул за ручку. Дальнейшее показалось мне каким-то кошмаром: с приглушенным возгласом мой друг отпрянул назад, и через раскрытую дверь в слабом свете ночника я увидел распростертое на полу тело Кнута. Из его шеи торчал длинный тонкий кинжал, а у левой руки лежала злосчастная Фигура Гроссмейстера. Я бросился вперед и склонился над телом Человека, еще десять минут назад весело разговаривавшего со мной. Кнут умирал, и у него хватило сил прошептать мне лишь одну фразу:

– Рагнаради приближается… Теперь это твоябитва…