Крамер откинулся в кресле.
— Положение, как видите, удручающее. Неизвестная величина, и как ее исключить — непонятно. Идеальная переменная, ни больше ни меньше.
— Идеальная, говоришь? — хмыкнул Гросс. — Ну, какие-то закономерности наверняка есть. Живая ли, мертвая — материя подчиняется необходимости. Да, поведение живых организмов сложнее: факторов нужно учитывать больше и причинно-следственные связи не столь очевидны. Однако законов природы никто не отменял. По-моему, отличие тут не в качестве, а в количестве.
Оба повернулись к стене, где сохли свежепроявленные пластины. Крамер направил карандаш на один из не вполне еще прояснившихся снимков и прочертил в воздухе линию.
— Видите отросток? Это псевдоподия, ложноножка. Перед нами живые существа, и, как показала практика, против этого оружия мы бессильны. Ни один механизм, даже самый совершенный, не может с ними тягаться. От системы Джонсона придется отказаться. Поискать в другом направлении.
— А между тем война продолжается, и конца-краю ей не видно. Ситуация патовая: им нас не достать, но и нам до них не добраться.
Крамер кивнул.
— Живое минное поле — отличная защита. Но быть может, выход все-таки есть.
— И какой же?
— Постой-ка, — Крамер повернулся к своему сотруднику — инженеру-ракетчику, который сидел, уткнувшись в чертежи. — Тот крейсер, что возвращался на этой неделе… Он ведь вроде бы ничего не задел? Подошел вплотную, однако контакта как такового не было?
— Верно, — подтвердил инженер. — Мина была в стороне, в двадцати милях. Корабль шел на автопилоте, прямым курсом на Проксиму. За четверть часа до гибели он отклонился — почему, мы так и не выяснили, — а затем вернулся на заданную траекторию. Тогда-то его и сцапали.
— Отклонился, — повторил Крамер. — Да только недостаточно. Мина следовала за ним по пятам. Вечная история… Но контакт — был он все-таки или нет?
— Хотите знать нашу теорию? — откликнулся ракетчик. — Мы зациклились на контакте, на мысли о том, что где-то в этих отростках заложены детонаторы. Но похоже, дело тут не в физике — в психологии. Мы ищем то, чего нет. Мины сами решают, когда им взорваться. Видят наш корабль, подбираются поближе и… решают.
— Спасибо. — Крамер повернулся к Гроссу. — Вот тебе лишнее подтверждение. Может ли управляемый автоматическими реле корабль уйти от мины, которая взрывается по собственному усмотрению? Вся наша стратегия прорыва держится на том, чтобы не задеть ненароком детонатор. А на деле наш «детонатор» — реакция мыслящего, сложноорганизованного существа.
— Глубина защитного пояса — пятьдесят тысяч миль, — задумчиво добавил Гросс. — Что снимает для них другую нашу проблему — ремонта и техобслуживания. Эти твари попросту размножаются! Стоит одной выйти из строя, на ее месте тут же возникает новая. Интересно, чем они питаются?
— Останками нашего авангарда, надо полагать. Большими вкусными крейсерами. По сути, это умственный поединок — живой организм против автопилотируемого корабля. У корабля нет никаких шансов. — Крамер раскрыл папку. — А теперь послушай, что я предлагаю.
— Выкладывай. Только учти, что десяток гениальных идей я сегодня уже выслушал.
— Моя предельно проста. Эти мины превосходят любой механизм, но только потому, что они живые. Поставь против них другую форму жизни, более развитую, и шансы уравняются. Раз юки смогли окружить свою планету живым щитом, почему бы и нам не использовать биологический потенциал Терры? Ударить по ним их же оружием?
— И какой организм ты предлагаешь использовать?
— По-моему, тут и думать нечего. Самая гибкая из всех известных форм разума — человеческий мозг.
— Но человек не выдержит межгалактического полета! Любой пилот умрет задолго до того, как доберется до Проксимы. Сердце не выдержит.
— А зачем нам сердце? Нам нужен мозг.
— Как это?
— Вся штука в том, чтобы найти человека с высоким уровнем интеллекта, который согласится стать донором. Пересаживают же глаза, руки, ноги…
— Но мозг!..
— В принципе это осуществимо. Подобные операции уже проводились в тех случаях, когда иначе спасти пациента было нельзя. Правда, чтобы вместо тела при этом был корабль — мощный межгалактический звездолет… действительно, такого еще не бывало.
Повисла долгая пауза.
— Оригинально, ничего не скажешь, — протянул Гросс. Его тяжелые, квадратные черты скривились в гримасе. — Но допустим, в твоей идее есть доля смысла… Чей мозг ты предлагаешь использовать?
Странная то была война… С кем они воюют, зачем — никто толком не знал. Юкканийцы вышли на контакт с одной из окраинных планет вокруг Проксимы Центавра. Однако отправившиеся туда исследователи увидели лишь армаду тонких, как иглы, кораблей, которые при их приближении снялись с места и растаяли вдали. Первая настоящая встреча произошла в тот день, когда разведывательный корабль с Терры наткнулся на три такие «иглы». Никто из экипажа не спасся. С тех пор и тянулась эта война — война без правил, до победного конца.
Оба противника в спешном порядке окружили свои системы защитными поясами. Защита юкканийцев оказалась прочнее: весь арсенал Терры был бессилен против живых существ, выстроившихся в кольцо вокруг Проксимы. Реле Джонсона, входившие в стандартное оборудование терранских кораблей, с задачей не справились. Требовалось нечто более эффективное. Нечто новое.
Принципиально новое, думал Крамер, стоя на вершине холма. Теплый ветерок овевал лицо, шелестел в высокой траве. Внизу, в долине, кипела работа: механики снимали последние отражающие элементы с готового корпуса корабля.
Недоставало лишь одной, ключевой детали — мозга умного, изворотливого человека. Вот только согласится ли этот человек с ним расстаться?
Услышав шаги, Крамер обернулся. По дороге поднимались двое: в грузном, степенно вышагивающем мужчине он узнал Гросса, а в его спутнице… С удивлением и досадой Крамер смотрел, как к нему приближается Долорес, его жена. Давно они не виделись…
— Смотри, кого я тут встретил. Мы в город — составишь нам компанию?
— Привет, Фил, — улыбнулась Долорес. — Что смотришь? Разве ты мне не рад?
Крамер кивнул.
— Как дела? Хорошо выглядишь.
Она была по-прежнему красива. И форма ей шла — серо-голубая форма службы внутренней безопасности, вотчины Гросса.
— Спасибо. Полковник как раз рассказывал мне про твой новый проект. Операция «Голова» — так его, кажется, окрестили? И за чьей же головой ты нынче охотишься?
— Хороший вопрос, — Крамер закурил. — По проекту систему Джонсона на этом корабле заменит человеческий мозг. Мы сконструировали специальный резервуар, установили электронные реле, способные улавливать и передавать мозговые импульсы, трубки для подачи питательной смеси. Но…
— …самого мозга у нас до сих пор нет, — договорил за него Гросс. — Вот решим эту проблему, и можно приступать к испытаниям.
По пути к машине Долорес спросила:
— А он не погибнет? Вот так и будет жить, частью корабля?
— Да. Но сознавать себя перестанет. Живое вообще редко обладает сознанием. Звери, деревья, насекомые реагируют быстро, но бессознательно. В процессе пересадки все личностное исчезнет. Для наших целей нужны рефлексы и ничего более.
Долорес поежилась.
— Какие ужасы ты рассказываешь!
— Наш долг — испробовать все средства, — рассеянно возразил Крамер. — Идет война, и если одна-единственная жертва поможет ее остановить, дело стоит свеч. У этого звездолета есть шанс прорваться. Еще пара-тройка таких кораблей, и войне конец.
Они сели в машину и начали спускаться вниз. Гросс спросил:
— Есть у тебя кто-нибудь на примете?
Крамер покачал головой.
— Это не по моей части.
— А по чьей?
— Я инженер и не разбираюсь в таких вещах.
— Но ведь это ты все затеял!
— Свою задачу я выполнил.
Полковник смотрел на него странным взглядом. Крамер отвел глаза.
— И кто займется поиском? Мое ведомство может собрать досье, проверить кандидатов на пригодность и все такое, но…
— Послушай, Фил, — вмешалась молчавшая до этого Долорес. — Мне вдруг подумалось… Помнишь профессора, который преподавал у нас в колледже? Майкла Томаса?
Крамер кивнул.
— Интересно, жив он еще? — Долорес наморщила лоб. — Хотя в таком случае ему уже лет сто, не меньше.
— К чему вы клоните? — спросил Гросс.
— Просто подумала: а что, если старик, которому недолго осталось, но сохранивший ясность рассудка…
— Профессор Томас. — Крамер потер подбородок. — Умен был старик, тут ты права… Но ему уже тогда было за семьдесят. Вряд ли он еще жив.
— Это легко проверить, — заметил Гросс. — Пошлю рутинный запрос.
— Ну как, Фил? — спросила Долорес. — Нравится тебе моя идея? Если на свете и есть человек, способный перехитрить этих тварей…
— Нет. Не нравится! — отрезал Крамер. В памяти всплыл образ — старик с ясными, добрыми глазами сидит за кафедрой. Вот он обводит взглядом аудиторию, подается вперед, поднимает худую руку… — Не втягивай его в это дело.
— А в чем загвоздка-то? — В глазах полковника блеснуло любопытство.
— Во мне, — усмехнулась Долорес. — Это ведь я предложила.
— Не в этом дело, — покачал головой Крамер. — Просто я как-то не думал, что человек, которого я знаю, который многому меня научил… Я прекрасно его помню. Старик был незаурядной личностью.
— Вот и прекрасно, — сказал Гросс. — Такой-то нам и нужен.
— Нет. Мы ведь просим его отдать свою жизнь! И думать забудь.
— Мы на войне, — возразил Гросс, — и, повторяя твои же слова, должны отбросить все личное. Наверняка он вызовется сам; от этого и будем плясать.
— Может, он уже умер, — тихо добавила Долорес.
— А вот это мы скоро выясним, — пообещал Гросс и решительно прибавил газ.
Остаток пути прошел в молчании.
Прежде чем позвонить, они долго разглядывали увитый плющом домик в глубине сада, под сенью исполинского дуба. В сонном городке было тихо, и только изредка с далекого шоссе доносился звук проезжающей мимо машины.
— Вот здесь он и живет, — сказал Гросс. И, скрестив руки, добавил: — Чудной домишко.
Крамер промолчал. Чуть поодаль с профессионально-невозмутимым видом ждали двое в серо-голубой форме.
Гросс двинулся к воротам.
— Пошли. По нашим сведениям, он жив, но очень плох. Из дому почти не выходит, обо всех его нуждах заботится одна женщина. Однако из ума он не выжил. Так мне, по крайней мере, докладывали.
Мощеная дорожка привела их к крыльцу. Гросс позвонил. Тишина. Наконец послышались неторопливые шаги, дверь открылась. На пороге стояла пожилая, закутанная в старенькую шаль женщина и холодно рассматривала незнакомцев.
— Служба внутренней безопасности, — объявил Гросс, помахав удостоверением. — Мы к профессору Томасу.
— По какому делу?
— По государственному.
Полковник покосился на Крамера. Тот шагнул вперед.
— Я бывший студент профессора. Уверен, он не откажется нас принять.
Увидев, что женщина медлит, Гросс шагнул за порог.
— Все, мамаша. Время военное. Некогда нам тут топтаться.
Агенты потянулись за начальником. Поколебавшись, Крамер тоже шагнул внутрь и прикрыл за собой дверь. Гросс прошествовал по коридору и остановился у открытой двери. В проеме виднелся край белого одеяла, деревянный столбик кровати и угол комода.
Крамер вошел вслед за Гроссом.
В полумраке, утопая в бесчисленных подушках, лежал дряхлый старик. Казалось, он спит, но через какое-то время Крамер невольно вздрогнул, встретившись с немигающим, цепким взглядом выцветших глаз.
— Профессор Томас? — спросил Гросс. — Полковник Гросс, из службы безопасности. А моего спутника вы, вероятно, помните.
Взгляд старика переместился на лицо Крамера.
— Как же… Филип Крамер. А ты потяжелел, мой мальчик, — раздался слабый, будто шорох золы, голос. — Женился, я слышал?
— Да. На Долорес Френч. Вы ее знаете. — Крамер подошел к кровати. — Правда, ничего у нас не вышло. Мы расстались. Работа…
— Мы к вам вот по какому делу, профессор, — вмешался Гросс, но Крамер оборвал его нетерпеливым взмахом руки.
— Я сам ему объясню. А вы пока прогуляйтесь.
Гросс сглотнул.
— Как знаешь.
Он кивнул агентам, и все трое вышли в коридор. Дверь закрылась.
Старик молча разглядывал гостя.
— Не нравится мне твой спутник, — произнес он наконец. — Знаю я эту породу. Что ему нужно?
— Ничего. Просто пришел за компанию. Можно присесть? — Крамер огляделся. Рядом с кроватью стоял жесткий стул с прямой спинкой. — Надеюсь, я вас не слишком беспокою. Если…
— Нет. Я рад снова с тобой увидеться. Сколько лет прошло… Жаль, что твой брак распался.
— А вы как поживали все это время?
— Болел. Боюсь, мое краткое пребывание в этом мире близится к концу. — Профессор задумчиво изучал бывшего ученика. — А ты, похоже, далеко пошел. Впрочем, все, о ком я был высокого мнения, преуспели в жизни.
Крамер улыбнулся, но тут же посерьезнел.
— Мы тут работаем над одним проектом, и я хотел бы с вами поговорить, профессор. Это первый проблеск надежды за всю войну. Если наша затея выгорит, войне конец.
— Ну что ж, рассказывай.
— Это всего лишь выстрел в небо. И может быть, холостой… Но мы обязаны попытаться.
— Теперь мне ясно, что тебя привело, — пробормотал профессор. — Продолжай. Я весь внимание.
Выслушав Крамера, старик откинулся на подушки и какое-то время лежал, не говоря ни слова. Наконец он вздохнул.
— Понятно. Мозг, извлеченный из тела добровольца. — Он приподнялся и взглянул на Крамера в упор. — Например, мой.
Крамер промолчал.
— Прежде чем я дам ответ, я должен изучить всю документацию. Расчеты, чертежи — все. Признаться, я не в восторге от этой затеи — по причинам личного свойства. Однако мне хотелось бы взглянуть на материалы. Если ты готов выполнить мое условие…
— Разумеется, — Крамер встал и подошел к двери. — Входите, — позвал он нервно топчущихся в коридоре спутников.
Те гуськом вошли в комнату.
— Гросс, передайте профессору бумаги. Прежде чем принять решение, он хочет изучить материалы.
Полковник вынул из кармана пиджака толстый конверт и протянул старику.
— Пожалуйста. Изучайте на здоровье. Одна только просьба — не затягивайте с ответом. Сами понимаете, время не терпит.
— Сначала я должен принять решение. — Старческая рука сжала конверт. — А оно целиком и полностью зависит от содержания этих бумаг. Если то, что я в них обнаружу, мне не понравится, я устранюсь от всякого участия в вашем проекте. — Профессор раскрыл конверт. — Меня интересует одна деталь…
— Какая? — спросил Гросс.
— Это мое дело. Оставьте номер, по которому с вами можно связаться.
Гросс молча положил на комод свою визитную карточку и направился к дверям. Выходя, Крамер заметил, что профессор Томас уже углубился в первый документ — теоретическое обоснование проекта.
— И что теперь?
Крамер дорисовал очередного человечка и поднял глаза на своего заместителя, Дейла Винтера.
— Ждем звонка. Честно говоря, я в растерянности.
— Почему? — На добродушном лице Винтера отразилось недоумение.
— Понимаешь, Дейл, — Крамер встал и, сунув руки в карманы кителя, нервно зашагал из угла в угол. — Он был моим учителем. Профессором в колледже, где я учился. Но он был не просто ходячим справочником, который бубнит что-то там за кафедрой, — он был личностью. Терпеливый, доброжелательный наставник, пример для подражания… Я мечтал, что когда-нибудь стану таким же, как он. И вот, полюбуйтесь!
Крамер остановился у окна.
— Подумай только, на что я его толкаю. Пожертвовать собой, как будто он и не человек вовсе, а подопытный кролик!
— Так ты думаешь, он согласится?
— Не знаю, — Крамер прижался лбом к стеклу. — И в глубине души надеюсь, что нет.
— Но ведь в таком случае…
— Поищем другую кандидатуру. Кто-нибудь да найдется. И какой черт дернул мою жену…
Раздался звонок. Крамер подошел к видеофону и включил связь. На экране возникло квадратное лицо Гросса.
— Звонил профессор Томас.
— И каков же ответ? — спросил Крамер, уже зная, какую новость принес полковник.
— Старик согласен. И, судя по всему, идти на попятный не собирается. Честно говоря, я даже удивился. С больницей мы уже все утрясли, а его адвокат начал составлять необходимые бумаги.
Крамер уже не слушал.
— Что ж, — устало кивнул он. — Я рад, что все уладилось. Значит, работаем.
— Что-то я не слышу особой радости.
— Понять бы, из каких соображений он согласился…
— Как бы то ни было, настроен старик решительно, — повторил Гросс довольным тоном. — Позвонил ни свет ни заря, поднял меня с постели. Между прочим, это нужно отпраздновать.
— Да, — сказал Крамер. — Ты, конечно же, прав.
К середине августа проект вступил в заключительную стадию. Они стояли на солнцепеке и, задрав головы, разглядывали тускло поблескивающий корпус звездолета.
Гросс похлопал по гладкой обшивке.
— Ну вот, уже скоро.
— А поподробнее не расскажете? — попросил военный в мундире с золотыми нашивками. — Не каждый день видишь столь оригинальные конструкции.
— А там внутри действительно мозг? — поинтересовался невысокий мужчина в мятом костюме — какой-то правительственный деятель. — Живой человеческий мозг?
— Господа, этим кораблем будет управлять не привычная всем нам система Джонсона, а человеческий мозг. Жив ли он? Да. Обладает ли он сознанием? Нет. Он поведет корабль, полагаясь на одни только рефлексы. Человеческий мозг во много крат сложнее, чем любая машина. По гибкости и быстроте реакции он превосходит любой искусственно созданный механизм.
Гросс умолк и прислушался. Двигатели корабля глухо заворчали; мягко дрогнула земля. Крамер стоял в сторонке, скрестив руки на груди, и молча наблюдал. Услышав гул двигателей, он быстро обогнул корабль и остановился у трапа. Рабочие, собиравшие последние доски и обрывки проводов, взглянули на него и тут же вернулись к своему занятию. Крамер поднялся в рубку, где за пультом уже сидели Винтер и пилот из транспортного управления.
— Ну как? — спросил Крамер.
— Порядок. — Винтер встал. — Пилот говорит, лучше поднять его вручную. А дальше уж корабль поведет автоматическая… э-э-э… встроенная система.
— Да, — подтвердил пилот. — Для автопилотируемых кораблей это обычная практика. Думаю, и в этом случае…
— А в общем? Можете сказать что-то определенное?
— Нет. — Пилот замялся. — Я все перепроверил. Все системы в норме. Единственное, что меня смущает… — Он положил руку на пульт управления. — Я заметил кое-какие модификации. Не объясните, в чем их цель?
— Модификации?
— Расхождения с первоначальными чертежами. Чем они продиктованы?
Крамер вытянул из кармана свой экземпляр.
— Давайте-ка взглянем.
Пока Крамер перелистывал страницы, пилот внимательно смотрел, стоя у него за спиной.
— На ваших чертежах их тоже нет. Интересно, зачем…
В рубку вошел Гросс.
— Кто утвердил эти модификации? — повернулся к нему Крамер. — Часть электросхем отличается от проекта.
— Твой старый приятель, кто же еще.
Гросс подошел к иллюминатору и махнул в сторону диспетчерской вышки.
— Приятель?
— Профессор Томас. Он принимал самое активное участие. — Гросс повернулся к пилоту. — Приступайте. Приказано вывести эту посудину за зону притяжения. Пожалуй, оно и к лучшему… Готовы?
— По вашему сигналу, полковник.
Пилот сел за пульт и передвинул несколько рычажков.
— Тогда вперед.
— Профессор… — начал Крамер, но тут раздался оглушительный рев, пол качнулся, и Крамер едва успел ухватиться за поручень на стене.
Поднимаясь из недр корабля, кабину заполнил яростный гул турбин.
Крамер зажмурился и затаил дыхание. Корабль рванулся ввысь и начал набирать скорость, с каждой секундой унося своих пассажиров все дальше в космос.
— Ну что? — нервно спросил Винтер. — Пора?
— Еще немного, — ответил Крамер.
Он отвинтил крышку с контрольной панели и теперь сидел на полу и перебирал провода, сверяя каждый контакт со схемой.
— В чем дело? — спросил Гросс.
— Эти модификации… Я все пытаюсь понять, зачем они ему понадобились. Единственное логичное объяснение, которое приходит в голову, так это то, что по какой-то причине…
— Позвольте, я взгляну, — вмешался пилот. Он присел на корточки рядом с Крамером. — Так вы говорили?..
— Видите этот вывод? Раньше здесь стояло реле, которое срабатывало автоматически, реагируя на изменение температуры. А теперь он подведен к центральной системе управления. Та же история с остальными. Раньше довольно большая часть приборов управлялась механически, в зависимости от температуры, давления, нагрузки. А теперь все ниточки в руках одного кукловода.
— То есть мозга? — спросил Гросс. — Выходит, старик переделал корабль, чтобы получить над ним полную власть?
Крамер кивнул.
— Возможно, профессор не доверял механическим реле. Возможно, счел, что в случае опасности они не успеют сработать. Но некоторым из этих переключателей требуется всего доля секунды. Тормозные двигатели, например, обладают скоростью срабатывания не более…
— Простите, — вмешался следивший за экраном Винтер. — Мы подлетаем к лунным станциям.
Они выглянули наружу. Внизу мерцала изрытая оспинами поверхность Луны. Она стремительно приближалась.
— Позвольте.
Мягко отстранив Винтера, пилот занял свое место, пристегнул ремни и взялся за штурвал. Корабль начал удаляться от Луны, оставив позади наблюдательные станции — точки, рассыпанные по поверхности, — и крошечные квадратики — крыши подземных заводов и ангаров. Снизу подмигнул красный огонек, и пальцы пилота забегали по пульту, реагируя на сигнал.
— Луна пройдена, — сказал пилот через какое-то время. Луна осталась позади, корабль двигался к открытому космосу. — Ну что ж, можно приступать. — И, не дождавшись ответа, повторил: — Мистер Крамер, можно приступать.
Тот вздрогнул.
— Простите. Да, конечно… Начинайте.
И снова задумчиво нахмурился.
— Что-то не так? — спросил Гросс.
— Изменения в схемах. А ты хоть спросил себя, зачем они ему понадобились, прежде чем дать добро?
Гросс покраснел.
— Ты же знаешь, я ничего не смыслю в технике.
— В таком случае ты должен был посоветоваться со мной.
— И что бы это изменило? — усмехнулся Гросс. — Рано или поздно, но довериться старику все равно бы пришлось.
Пилот отступил от пульта. На бледном лице застыло напряжение.
— Вот и все, — сказал он. — Готово.
— Что готово? — спросил Крамер.
— Мозг — я передал управление ему. Старику. — Пилот зажег сигарету и нервно затянулся. — Остается надеяться, что он не подведет.
Корабль скользил в пространстве, управляемый невидимым пилотом: где-то там, в недрах стальной громады, за толстыми стенками резервуара, плавал мягкий серый комочек, над поверхностью которого вспыхивали тысячи крошечных разрядов. Специальные датчики ловили и усиливали эти сигналы, передавая их на реле и дальше, во все системы корабля.
Гросс вытер вспотевший лоб.
— Итак, корабль в его руках. Надеюсь, он знает, что делает.
Крамер загадочно кивнул.
— Можешь не сомневаться.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ничего, — Крамер подошел к иллюминатору. — Мы по-прежнему летим по прямой. — Он взял микрофон. — Им можно управлять голосом — с помощью вот этой штуковины.
Крамер подул в микрофон и, дождавшись сигнала помощника, скомандовал:
— Пол-оборота направо. Сбросить скорость.
Прошло несколько секунд. Гросс взглянул на Крамера.
— Никакой реакции.
— Погоди.
Звездолет начал медленно поворачивать. Двигатели запнулись и загудели снова, уже чуть тише, чем прежде. Звездолет приноравливался к новому курсу. Снаружи мелькнуло облачко космического мусора — и тут же сгорело в пламени сопел.
— Что ж, пока все идет по плану, — прокомментировал Гросс.
Все вздохнули свободнее: невидимый пилот вел корабль твердой рукой. Крамер произнес еще несколько слов, и звездолет повернул снова. Теперь они летели назад, к Луне.
— Давайте посмотрим, как он справится с притяжением, — сказал Крамер. — Старик был хорошим математиком. Можно сказать — выдающимся.
Корабль лег на бок, обходя Луну. Вскоре громадный изъеденный шар остался позади.
— Молодец, — облегченно вздохнул Гросс.
— И последнее. — Крамер взял микрофон. — Возвращайтесь к Луне и посадите корабль на первом же космодроме.
— Боже правый, — пробормотал Винтер. — Зачем вы…
— Тихо!
Крамер встал и прислушался. Двигатели фыркнули, затем натужно взревели и начали разворачивать корабль на сто восемьдесят градусов. Задрав корму, звездолет понесся вниз, к гигантскому лунному шару.
— Что-то он разогнался, — заметил пилот. — На такой скорости ему не сесть.
Луна стремительно росла, и вскоре ее диск заполнил весь иллюминатор. Метнувшись к пульту, пилот взялся за рычаги, но в этот момент корабль дернулся, задрал нос и взмыл вверх, прочь от Луны. Не удержавшись, люди повалились на пол. Наконец они кое-как поднялись и молча переглянулись.
Пилот опустил глаза на пульт.
— Это не я. Я и пальцем ничего не коснулся.
Корабль разгонялся с каждой секундой. Поколебавшись, Крамер проговорил:
— Наверное, лучше перейти на ручное управление.
Пилот щелкнул переключателем, взялся за рычаги, подвигал один, другой…
— Никакой реакции, — обернулся он наконец. — Управление не работает.
Молчание.
— Все ясно, — произнес Крамер ровным тоном. — Старик получил контроль, и так просто он его не отдаст. Этого я и боялся — с тех самых пор, как увидел изменения в чертежах. Вентиляция, люки, сброс мусора — теперь все системы управляются из единого центра. Мы беспомощны.
— Глупости.
Гросс подошел к пульту, взялся за штурвал, повернул… Корабль продолжал двигаться по тому же курсу, унося их все дальше от Луны.
— Отбой! — сказал Крамер в микрофон. — Передать управление! Дальше корабль поведем мы. Отбой!
— Все без толку, — сказал пилот и крутанул бесполезный штурвал. — Управление не работает. Совсем.
— А между тем нас уносит все дальше в космос, — произнес Винтер с глуповатой улыбкой на губах. — Еще пара минут, и мы окажемся за защитным поясом — если нас не подстрелит собственный авангард…
— Надо известить базу. — Пилот включил радиоустановку в режим передачи. — Попробую связаться с одной из наблюдательных станций.
— Лучше сразу с защитным поясом. С такой скоростью мы окажемся там через минуту.
— А потом — в открытом космосе, — добавил Крамер. — Он выводит корабль на межгалактические скорости. Есть здесь ванны?
— Ванны? — удивился Гросс.
— Анабиозные капсулы. При таком ускорении они нам скоро понадобятся.
— Но куда мы, черт побери, летим? — воскликнул Гросс. — Куда… он нас несет?
Попытка наладить связь увенчалась успехом.
— Говорит Дуайт, — сказал пилот. — Мы находимся на корабле, который на высокой скорости идет к защитному поясу. Не стреляйте.
— Поворачивайте, — ответил бесстрастный голос. — Вы приближаетесь к запретной зоне.
— Не можем. Корабль вышел из-под контроля.
— Вышел из-под контроля?
— Это экспериментальная модель.
Гросс взял переговорное устройство.
— Полковник службы безопасности Гросс. Нас уносит в открытый космос. Что-либо предпринять мы не в состоянии. Есть какой-нибудь способ снять нас с корабля?
Невидимый собеседник задумался.
— У нас есть пара скоростных ракет-перехватчиков… Можем выслать навстречу один из них — если вы готовы прыгнуть. Полагаю, они вас разыщут. Сигнальные ракеты у вас есть?
— Да, — ответил пилот. — Давайте рискнем.
— Покинуть корабль? — прищурился Крамер. — Вы же понимаете: больше мы его не увидим.
— А что нам остается? Скорость неуклонно растет. Предлагаете остаться?
— Нет, — покачал головой Крамер. — Проклятье! Должен быть и другой выход!
— Может, попробуете с ним поговорить? — предложил Винтер. — Со стариком? Попытаетесь его урезонить?
— Почему бы и нет, — поддержал его Гросс. — Попробуй.
— Ладно. — Крамер взял микрофон и, подумав, произнес: — Профессор, вы меня слышите? Я Фил Крамер. Если вы меня слышите, немедленно передайте управление пилоту.
Тишина.
— Профессор, говорит Крамер. Вы меня слышите? Помните, кто я такой?
В динамике над пультом раздался треск. Они вскинули глаза.
— Профессор, вы меня слышите? Говорит Филип Крамер! Переключите корабль на ручное управление!
В динамике снова затрещало, затем раздался тихий, как дуновение ветра, шелест. И снова — тишина. Пленники переглянулись.
— Мы только теряем время, — сказал Гросс.
— Постойте… Слышите?
Новая волна помех. И вдруг сквозь треск пробился едва различимый, безжизненный голос.
— …Филип? Где ты? Как тут темно… кто с тобой?
— Да, это я, Крамер. — Он стиснул микрофон. — Профессор, вы должны передать управление нам. Пора возвращаться на Терру. Прошу вас, профессор.
Молчание. Затем голос раздался вновь — слабый, дребезжащий, на этот раз он звучал увереннее, чем прежде.
— Крамер… Все так странно, непривычно… Но я был прав. Сознание — результат мышления. Неизбежный результат… Cognito ergo sum. Сохранить ясность мысли… Ты меня слышишь?
— Да, профессор.
— Я переделал электросхемы. Контроль… Я почти не сомневался в успехе. Любопытно, получится у меня или нет…
Внезапно что-то щелкнуло — включилась система охлаждения. Затем так же внезапно отключилась. В конце коридора хлопнула дверь. Что-то упало. Люди застыли, прислушиваясь. Отовсюду неслись щелчки переключателей. Лампы мигнули и погасли; людей обступила темнота. Затем свет вспыхнул, и в ту же секунду начали меркнуть спирали обогревателей.
— Что за чертовщина! — пробормотал Винтер.
С потолка лилась вода — сработала система пожарной безопасности. Сквозь открытый люк с шипением утекал воздух.
Затем люк с треском захлопнулся, и на корабле воцарилась тишина. Замерцали, накаляясь, спирали. Так же внезапно, как началась, жуткая демонстрация закончилась.
— Я могу все, — произнес бесстрастный голос. — Я контролирую каждую систему. Крамер, у меня есть к тебе разговор. Я… я много размышлял. Мы столько лет не виделись. Нам есть что обсудить. Ты изменился, мой мальчик. Да, нам надо многое обсудить… Твоя жена…
Пилот тронул Крамера за плечо.
— Корабль слева по курсу! Смотрите.
Все бросились к иллюминатору. У борта, держась рядом с ними и помаргивая сигнальными огнями, дрейфовал корабль.
— Патрульные, — сказал пилот. — Пора прыгать. Скафандры…
Он кинулся к шкафу со спасательным оборудованием и повернул ручку. Дверца открылась. Пилот вывалил на пол скафандры.
— Скорее! — крикнул Гросс.
Подгоняемые страхом, они кое-как натянули тяжелые костюмы. Первым управился Винтер. С трудом передвигая ноги, он подошел к запасному люку и встал, дожидаясь товарищей. Вскоре к нему присоединились остальные.
— Вперед! — скомандовал Гросс. — Открывайте люк.
Винтер подергал запор.
— Помогите-ка.
Беглецы дружно навалились на дверь, но та даже не шелохнулась.
— Тащите лом! — крикнул пилот.
— А бластера ни у кого нет? — Гросс лихорадочно крутил головой. — Разнести ее в щепки, и вся недолга!
— Навались, — просипел Крамер. — Давайте, все разом!
— Это вы там, у запасного выхода… — проскрежетал знакомый, искаженный расстоянием голос. — Я чувствую чужое присутствие. Там, снаружи… Корабль? Так вы меня покидаете? И ты тоже, Филип? А я-то надеялся, что мы с тобой побеседуем… Ну что ж, возможно, в следующий раз я смогу убедить тебя остаться.
— Откройте люк! — закричал Крамер, озираясь вокруг. — Открывайте же, черт побери!
Томительное молчание. Наконец люк медленно отъехал в сторону. Воздух с пронзительным свистом рванулся в образовавшийся проем.
Они спрыгнули — по очереди, один за другим. Отталкивающий материал скафандров тут же отнес их на безопасное расстояние, а через несколько минут их уже втягивали на борт патрульной ракеты. Когда последний беглец исчез в люке, покинутый корабль на бешеной скорости умчался прочь. Вскоре он исчез из виду.
Крамер стянул шлем, хватая ртом воздух. Поддерживавшие его под локти матросы начали укутывать его в одеяла. Неподалеку, с кружкой кофе в руках, сидел Гросс. Полковника била дрожь.
— Вот и все, — пробормотал Крамер.
— Попрошу разослать предупреждение, — сказал Гросс.
— А что случилось с вашим кораблем? — полюбопытствовал матрос. — Быстро же он умчался… Кто на борту?
— Придется его уничтожить, — хмуро продолжал полковник. — Другого выхода нет. Одному богу известно, что у этой посудины… что у него на уме. — Гросс обессиленно опустился на металлическую скамью. — Хорошо, хоть живы остались. Надо же быть такими наивными идиотами…
— Что он задумал? — тихо, словно обращаясь к самому себе, пробормотал Крамер. — Бессмыслица какая-то. Ничего не понимаю.
Пока патрульная ракета возвращалась на лунную базу, притихшие беглецы сидели в кают-компании и потягивали горячий кофе.
Первым заговорил Гросс.
— Слушай, Фил… А каким он был человеком, этот профессор? Что ты о нем помнишь?
Крамер поставил кружку.
— Да почти ничего. Все-таки десять лет прошло.
Он мысленно перенесся в прошлое, в те дни, когда они с Долорес учились в колледже Ханта, на факультете естествознания. Колледж был маленьким и провинциальным, Крамер выбрал его только потому, что в свое время в нем учился его отец. К тому же он был близко к дому.
Профессор Томас преподавал там так давно, что все уже и забыли, когда именно он появился. Старик был себе на уме и, как правило, держался особняком. Он многое не одобрял, но своим мнением делился редко.
— Может, припомнишь что-нибудь полезное? Любую мелочь, которая могла бы пролить свет на то, что у него на уме?
Крамер медленно кивнул.
— Был один эпизод…
В тот день они сидели в часовне колледжа и неспешно беседовали.
— Скоро ты доучишься, — сказал ему профессор. — Ты уже решил, куда подашься?
— Не знаю. В один из государственных исследовательских проектов, наверное.
— А потом? Какова твоя конечная цель?
Крамер улыбнулся.
— Ваш вопрос ненаучен. Ибо подразумевает существование столь эфемерных вещей, как «конечная цель».
— Хорошо, попробую перефразировать. Итак… представь, что войны нет и государственных проектов тоже. Чем бы ты занялся в таком случае?
— Не знаю. Помилуйте, профессор, ну как я могу представить нечто столь отвлеченное? Война была всегда, сколько я себя помню. Но наверное, я бы как-нибудь приспособился.
Профессор бросил на него внимательный взгляд.
— Вот как… По-твоему, ты смог бы «приспособиться»? Что ж, я рад. И думаешь, для тебя нашлось бы занятие?
Гросс напряженно слушал.
— И как ты это понимаешь, Крамер?
— Да так, просто вспомнилось. Он был против войны.
— Мы все против войны, — заметил Гросс.
— Он был не таким, как все. Жил очень просто, сам готовил себе еду. Его жена умерла много лет назад. Профессор был родом из Европы, из Италии, потом перебрался в Штаты и взял себе новое имя. Любил Данте и Мильтона. У него даже Библия была.
— Ходячий пережиток прошлого.
— Верно, он жил в прошлом. Раскопал где-то древний проигрыватель с пластинками и слушал старую музыку. Ты же видел его жилище — настоящая антикварная лавка.
— А в вашей картотеке на него ничего нет? — спросил Винтер.
— Нет, по нашему ведомству он не проходил. Политикой не занимался, ни в каких организациях не состоял.
— Верно, — подтвердил Крамер. — По большей части он просто бродил по холмам. Старик любил природу.
— Что для ученого вполне естественно, — заметил Гросс. — Именно так и возникла наука.
— Крамер, так чего он, по-вашему, добивается? — спросил Винтер. — Захватил корабль и исчез в неизвестном направлении…
— Может, после операции он повредился в уме, — сказал пилот. — Может, никакой цели и нет — осознанной цели.
— Но ведь он переделал электросхемы и еще до того, как согласиться на операцию, позаботился о том, чтобы сохранить сознание и память. Уверен, старик изначально что-то задумал.
— А может, он просто хотел продлить себе жизнь, — вмешался Крамер. — Он был стар и болен. Одной ногой в могиле… Хотя…
— Хотя что?
— Ничего. — Крамер поднялся. — Позвоню-ка я кое-кому с лунной базы. Задам пару вопросов.
— Кому? — спросил Гросс.
— Долорес. Глядишь, она что-нибудь вспомнит.
— Хорошая мысль, — одобрил полковник.
— Откуда ты звонишь? — спросила Долорес, когда ему удалось с ней связаться.
— С лунной базы.
— Тут такое болтают!.. Почему не вернулся корабль? Что у вас там стряслось?
— Он его угнал.
— Кто?
— Старик. Профессор Томас.
Крамер вкратце рассказал жене о случившемся. Та слушала, не перебивая.
— Странно… Так, по-твоему, он заранее все спланировал?
— Наверняка. Вспомни: он сразу же потребовал все документы по проекту.
— Но зачем? Чего ради?
— Понятия не имею. Слушай, Долорес, что ты о нем помнишь? Поройся в памяти, а? Вдруг тебе вспомнится нечто такое, что помогло бы распутать эту загадку.
— Например?
— Не знаю. В том-то вся и беда.
Долорес наморщила лоб.
— Ну, кур он держал, на заднем дворе. А одно время у него была коза. — Она улыбнулась. — Помнишь, как эта скотина сбежала и пошла разгуливать по центру города? Все еще гадали, откуда она взялась.
— И это все?
Долорес старательно напрягала память.
— Еще он говорил, что в один прекрасный день купит ферму.
— Понятно. Ну что ж, спасибо, — Крамер поднес руку к рычажку. — Вернусь на Терру, может, заеду тебя навестить.
— Расскажи, чем закончилось дело, ладно?
Крамер нажал на рычаг — лицо Долорес растаяло — и побрел туда, где, окружив электронный планшет, совещались Гросс и несколько армейских чинов.
— Ну что Долорес? — спросил полковник. — Вспомнила что-нибудь интересное?
— Нет. Только то, что он держал козу.
— Взгляни-ка на этот участок, — поманил его Гросс.
Крамер обогнул стол и посмотрел на планшет. По карте метались курсоры, следуя за стремительным передвижением крошечных белых точек.
— Что происходит?
— Эскадрилье за защитным поясом удалось связаться с нашим кораблем. Смотри: сейчас они выстроятся в позицию.
Белые стрелочки стягивались вокруг одинокой черной точки, которая упрямо ползла к краю экрана. Через какое-то время белые взяли ее в кольцо.
— Крейсеры готовы к бою, — объявил сидевший за пультом связист. — Ваши приказания, полковник?
Гросс медлил.
— Черт! Лучше бы на моем месте оказался кто-то другой… Потому что, если на то пошло…
— Это не просто корабль, — сказал Крамер. — Там, в космосе, летит человек. Знать бы еще, что он…
— Решение принято. Рисковать мы не вправе. Что, если он перекинется на сторону юкканийцев?
Крамер изумленно воззрился на полковника.
— Боже правый! Старик на такое не способен.
— Откуда ты знаешь, на что он способен, а на что нет?
— Нет, так поступить он не может.
Гросс повернулся к связисту.
— Передайте приказ: открыть огонь.
— Сожалею, сэр, но объект уже ушел. Посмотрите на карту.
Гросс впился глазами в экран. Заглянув через его плечо, Крамер увидел, что черная точка проскользнула сквозь кольцо преследователей и круто свернула. Белые точки, смешав позиции, беспорядочно метались туда-сюда.
— А он незаурядный стратег, — заметил один из военных, прочертив линию на карте. — Этой уловкой пользовались еще пруссаки. Старый маневр… Однако действенный.
Белые точки поворачивали назад.
— Слишком велик риск наткнуться на юков, — объяснил Гросс. — Полюбуйся, к чему приводит нерешительность. — Он холодно взглянул на Крамера. — Надо было отдать приказ, когда он был у нас в руках. А теперь все, ищи ветра в поле. Вон, гляди, как улепетывает!
Полковник ткнул пальцем в стремительно движущуюся черную точку. Достигнув края экрана, она замерла — дальше лежали неизведанные пространства.
— И что теперь? — спросил Крамер, не отрывая взгляда от экрана.
Так значит, старику удалось уйти. Очевидно, с головой у него все в порядке… Как и с умением управлять своим новым телом.
Вот именно. Корабль стал для него новым телом. Старик попросту поменял дряхлую, умирающую оболочку на мощное орудие из металла и пластика. Обрел величие и силу. Новое тело стоит тысячи человеческих. Но сколько оно ему прослужит? Срок эксплуатации крейсера — десять лет, хотя при бережном обращении можно выжать и двадцать — пока не полетит какой-нибудь жизненно важный блок. И заменить его будет нечем.
Именно так все и кончится. Вопрос только в том когда.
— Так твоя жена ничего не вспомнила? — спросил Гросс.
— Я же говорил — козу. И все.
— Полезная информация, ничего не скажешь.
Крамер пожал плечами.
— Я не виноват.
— Интересно, увидим ли мы его когда-нибудь? — Гросс задумчиво посмотрел на точку, которая по-прежнему маячила в углу экрана. — Покажется он снова в этих краях? Хотелось бы мне знать…
— Да, — сказал Крамер. — Мне тоже.
Ночью Крамер долго ворочался, пытаясь заснуть. Мешало странное ощущение легкости: даже искусственно увеличенная, сила тяжести на лунной базе оставалась непривычной. В голове роились тысячи мыслей.
Что все-таки задумал профессор? Вряд ли они теперь это узнают. Похоже, корабль потерян для них навсегда. Старик ушел, окончательно и бесповоротно, растаял в открытом космосе. Зачем, ради какой цели (если допустить, что у него есть какая-то цель), — эту тайну он унес с собой.
Крамер сел, зажег свет и закурил. Лампа высветила металлические стены тесной кабины, которую ему отвели на лунной базе.
Старик хотел с ним поговорить. Побеседовать, устроить дискуссию. Но в суматохе бегства они думали только о том, как бы поскорей унести ноги. Крамер стиснул зубы. А с другой стороны — что им еще оставалось? Звездолет мчал их в открытый космос, непонятно куда и неизвестно зачем. Они были пленниками на собственном корабле, а рядом стояла спасительная ракета, готовая их подобрать. Еще полчаса, и было бы слишком поздно.
И все же… Что именно старик пытался ему сказать? Что хотел сообщить в те первые минуты, когда, к ужасу находившихся на нем людей, корабль вдруг ожил — каждая заклепка, каждый проводок обрели свою волю, стали плотью живого существа, громадного железного организма?
Даже сейчас одно воспоминание о той жуткой минуте заставило Крамера нервно покоситься на стены кабины. Что же стояло за внезапным одушевлением металла и пластика? В единый миг они очутились внутри живого существа — будто Иона во чреве кита.
Корабль разговаривал с ними — спокойно и рассудительно, — унося их все быстрее и быстрее в открытый космос. Динамики и провода стали его ртом и голосовыми связками, электрические схемы — спинным мозгом и нервами, люки, реле, выключатели — мускулами.
Они были беспомощны. В том, как за какое-то мгновение корабль превратил их в беззащитных пленников, лишил их всякой возможности влиять на происходящее, было нечто противоестественное. Всю свою жизнь Крамер повелевал механизмами и самой природой, направляя их на службу человечеству. Шаг за шагом человек продвигался по пути эволюции, пока не обрел власть над всем сущим. И вдруг его отбросили назад, поставили на колени перед силой, рядом с которой они были как малые дети.
Крамер встал, набросил халат и отправился на поиски сигарет. Пока он шарил по карманам, раздался сигнал видеофона.
— Слушаю.
На экране возникло лицо дежурного.
— Вызов с Терры, мистер Крамер. Срочный.
— Срочный? Хорошо, соедините.
Сна как не бывало. Крамер пригладил волосы. В душе зашевелилось нехорошее предчувствие.
— Филип Крамер? — спросил незнакомый голос.
— Да. Я вас слушаю.
— Я звоню с Терры, из центральной больницы штата Нью-Йорк. Мистер Крамер, к нам привезли вашу жену. Она попала в аварию. Состояние критическое. Нам посоветовали связаться с вами. Вы можете…
— Что с ней? — Крамер стиснул подставку видеофона. — Что-то серьезное?
— Да, мистер Крамер. Так вы сможете прилететь? Чем скорее, тем лучше.
— Да, — кивнул он. — Спасибо.
Экран померк. Подождав, Крамер подергал рычажок.
— Да, сэр, — ответил дежурный.
— Когда уходит ближайший корабль на Терру? Я должен немедленно вернуться. Моя жена…
— Ближайший — через восемь часов.
— А раньше никак нельзя?
— Можно дать радиограмму на корабли, пролетающие через этот район. Иногда крейсеры, возвращающиеся для починки, проходят мимо Луны на пути к Терре.
— Можете послать запрос? Я буду ждать на космодроме.
— Хорошо, сэр. Но нет никакой гарантии, что нам повезет.
Экран погас.
Крамер торопливо оделся, набросил пальто и направился к лифту. Несколько секунд спустя он уже бежал через вестибюль, мимо пустых столов и кресел. У дверей караульные расступились, Крамер шагнул на широкие каменные ступени.
В этот час видимая сторона Луны была в тени. У ног Крамера расстилалось утонувшее в кромешном мраке летное поле — бескрайняя черная пустота. Он осторожно спустился и начал пробираться в сторону диспетчерской вышки, ориентируясь на слабо мерцавшие красные огоньки.
У подножия вышки от стены отделились две тени — солдаты с оружием наперевес.
— Крамер?
— Да.
В лицо ударил луч фонаря.
— Ваш запрос отправлен.
— Откликнулся кто-нибудь?
— Вам повезло: неподалеку как раз проходил боевой крейсер. У него поврежден двигатель, и он на малой скорости возвращается на Терру.
— Отлично, — кивнул Крамер.
От сердца немного отлегло. Он закурил и угостил солдат.
— Сэр, — спросил один из них, затянувшись, — а правду говорят, будто тот экспериментальный корабль…
— Что?
— Вдруг ожил и сбежал. Неужто это правда?
— Не совсем. Дело в том, что вместо реле Джонсона на нем стояла новая и еще не испытанная система управления.
— Но, сэр… Один мой приятель рассказывал, что однажды их крейсер подошел к нему совсем близко. Говорит, тот корабль какой-то странный — точь-в-точь как окуни, которых он ловил однажды на Терре, в штате Вашингтон. Рыба, она хитрая: снует туда-сюда, а ближе — ни-ни…
— А вот и ваш транспорт, — прервал словоохотливого солдата напарник. — Вон, видите?
На поле медленно опускалась огромная смутная тень. Крамер всмотрелся, но различил только цепочку мигающих зеленых огоньков.
— Поторопитесь, сэр. Долго они тут не задерживаются.
— Спасибо.
Крамер побежал через поле, к возвышавшейся перед ним черной громаде. Трап был спущен; Крамер взялся за поручень и тут же почувствовал, что поднимается в воздух. Мгновение спустя он очутился в грузовом отсеке. Люк плавно захлопнулся у него за спиной.
Пока он поднимался на верхнюю палубу, двигатели взревели и подняли корабль в воздух.
Крамер распахнул дверь, шагнул на палубу… И замер, удивленно озираясь вокруг. На корабле не было ни души.
— Боже… — Пораженный внезапной догадкой, Крамер без сил опустился на скамью. Голова шла кругом. — Боже правый!
Корабль с ревом мчался в космос, с каждой секундой унося его все дальше и от Луны, и от дома.
И помешать этому он не мог.
— Так это вы звонили, — произнес он наконец. — Вы, а не больница, — Крамер обвел взглядом пустые стены. — На самом деле Долорес…
— Жива и здорова, — проскрежетал динамик под потолком. — Никакой аварии не было. Прости, что так жестоко тебя разыграл, Филип, но ничего лучше я в тот момент не придумал. Еще день, и ты улетел бы на Терру, а я бы не хотел задерживаться в этих краях дольше, чем того требует необходимость. Все так уверены, будто я прячусь в глубинах космоса, что я без особого риска смог пробраться сюда. Однако даже похищенное письмо в конце концов нашлось.
Крамер нервно курил.
— Чего вы добиваетесь? Куда мы летим?
— Для начала я хотел бы с тобой просто побеседовать. Нам нужно многое обсудить. Я был горько разочарован, когда ты меня покинул вместе с остальными. — В динамике раздался сухой смешок. — Помнишь, как мы, бывало, беседовали — ты и я? Давно же это было…
Корабль стремительно набирал скорость, и вскоре последние мили защитного пояса остались позади. Накатившая тошнота заставила Крамера согнуться пополам.
Дождавшись, пока он придет в себя, голос произнес:
— Прости, что я так резко разогнался, но мы все еще в опасности. Ничего, через несколько минут мы окажемся на свободе.
— А вы не боитесь наткнуться на юков? Это их территория.
— Я уже несколько раз от них уходил. Похоже, они мною заинтересовались.
— В каком смысле?
— Они чувствуют, что я не такой, как другие, что я в чем-то сродни их минам. И это их нервирует. Они стараются держаться от меня подальше и, судя по всему, скоро покинут эти края. Странные существа, эти юкканийцы, — жаль, нельзя изучить их поближе. Такое впечатление, что они вообще не пользуются инертной материей: все их оборудование, каждый инструмент обладает жизнью — в той или иной форме. Они не строят, не мастерят; им чужда сама мысль о том, что можно «создать» некий предмет. Даже их корабли…
— Я хочу знать, куда мы летим.
— Признаться, я еще до конца не решил.
— Не решили?
— В моем замысле остались еще кое-какие прорехи. Непродуманные детали… Но я рассчитываю вскоре разобраться и с ними.
— И в чем же он заключается, этот ваш замысел?
— О, мой план предельно прост, мой мальчик. Не хочешь ли перебраться в кабину и присесть? В мягком кресле тебе будет гораздо удобнее, чем на этой скамье.
Крамер вошел в кабину и сел в кресло пилота. Вид бесполезных кнопок и рычагов вызвал в нем странное ощущение.
— Тебя что-то смущает? — проскрежетал динамик над пультом.
Крамер развел руками.
— Я беспомощен. И мне не нравится это чувство. Вряд ли меня можно за это винить.
— Понимаю… Но потерпи еще немного. Вскоре ты вновь обретешь контроль. Это всего лишь временное неудобство. В мои планы не входило тебя похищать. Но я не учел, что в меня будут стрелять без предупреждения.
— Приказ отдал Гросс.
— Я так и подумал. Мой замысел, мой план пришел ко мне сам собой. Когда ты начал описывать свой проект, я с первых же слов понял, в чем ваша ошибка. Ни ты, ни твои друзья ничего не смыслите в устройстве человеческого разума. Но я-то сразу понял: мозг, пересаженный из человеческого тела в сложный механизм — такой, как космический корабль, — не утратит способности мыслить. А когда человек мыслит, он действительно существует.
Стоило мне это понять, и я увидел возможность осуществить свою давнюю мечту. Видишь ли, Филип, когда мы с тобой познакомились, я уже был стар. Жизнь близилась к концу; впереди меня ждала только смерть, а с ней — потеря всех плодов моих размышлений. Я ничего не привнес в этот мир, ничего не добился. Мои студенты упорхнули, один за другим, ушли в великий государственный проект — изобретать все новое, все более смертоносное оружие.
Наше общество увязло в войнах. Сначала мы воевали сами с собой, потом с марсианами, а теперь вот с этими существами из Проксимы Центавра, о которых ничего толком и не знаем. Война превратилась в общественный институт, в такую же науку, как астрономия или математика; стала частью нашей жизни, почетным ремеслом. Талантливые, думающие юноши и девушки поколение за поколением впрягаются в эту лямку — и так со времен фараонов.
Но заложена ли в нас тяга к войне? Я так не думаю. На свете много народов, не знающих войн. Эскимосам чужда сама мысль, а индейцы так и не освоились с ней до конца.
И что же? Мы стерли этих инакомыслящих с лица земли, и на всей планете воцарился единый образ мысли, единый культурный шаблон. Теперь он у нас в крови.
Но что, если бы где-нибудь возник и укоренился иной способ улаживать противоречия, не имеющий ничего общего с тем наращиванием людских и материальных ресурсов, которое происходит сейчас…
— Что вы задумали, профессор? — прервал его Крамер. — Ваша философия мне известна. Все это было в ваших лекциях.
— Да. В лекции по растениеводству, если мне не изменяет память. А потом ты пришел ко мне со своим предложением, и я понял, что, быть может, мой давний замысел все же осуществится. Если я прав и причина войн в привычке, а не в природной склонности, есть шанс, что общество, созданное вдали от Терры, пойдет по другому пути развития. Оторванное от корней, не обремененное традициями, возможно, оно избежит того тупика, в котором оказались мы. Ибо будущее не сулит нам ничего, кроме новых войн, а в итоге — опустошение и смерть.
Конечно, на первых порах понадобится наблюдатель. Критический момент настанет очень скоро — думаю, уже во втором поколении. Каин явится практически сразу.
Видишь ли, Филип, я тут кое-что подсчитал, и выходит, что, оставаясь почти все время на какой-нибудь планетке, я протяну еще лет сто — достаточно, чтобы увидеть, в каком направлении пойдет развитие новой колонии. А потом… что ж, пускай люди сами решат, скрипеть старику и дальше или нет.
Что, конечно же, правильно. Рано или поздно человек должен взять судьбу в свои руки. Один век — а потом колонисты получат самостоятельность. А может, я ошибаюсь, и война больше, чем привычка. Может, так уж устроен мир, что выжить в нем можно, только сбиваясь в стаи и лишь путем коллективной агрессии.
И все-таки я ставлю на то, что моя теория верна и мы просто привыкли к войне — настолько, что уже не отдаем себе отчета в ее противоестественности. Ну а теперь к твоему вопросу: где? Тут я еще не определился. Нужно найти подходящую планету.
Вот этим-то мы с тобой и займемся. Слетаем в пару галактик поукромнее, исследуем те планеты, которые на Терре вряд ли когда сочтут перспективными. Есть у меня одна такая на примете — о ней упоминалось в журнале экспедиции Фэйрчальда. Вот с нее и начнем.
Ответом ему было молчание.
Какое-то время Крамер сидел, тупо разглядывая металлический пол, подрагивавший в такт оборотам двигателей. Наконец он поднял глаза.
— Допустим, вы правы. Может, наше мировоззрение — лишь результат привычки, — Крамер встал. — Но вы кое-что упустили из виду.
— И о чем же я, по-твоему, забыл?
— Если речь идет о тысячелетней традиции, въевшейся в нашу плоть и кровь, что станется с этим, первым поколением? Смогут ли основатели колонии вытравить из себя нечто, столь прочно усвоенное? Думаю, вы правы, и их дети вырастут иными — при условии, что рядом будет… — Он усмехнулся. — Небесный старик, готовый наставить их на путь истины.
Крамер в упор посмотрел на динамик.
— Как, спрашивается, вы убедите людей покинуть Терру ради этой вашей колонии, когда вы сами же говорите, что нынешнее поколение потеряно безвозвратно и лишь из следующего, быть может, выйдет какой-то толк?
Тишина. Затем динамик разразился тихим смехом.
— Филип, ты меня удивляешь… Такие люди найдутся. Нам много и не надо — достаточно будет и нескольких. — И снова — сухой смешок, а затем голос объявил: — Сейчас я представлю тебе свой ответ.
В глубине коридора скрипнула дверь, послышались неуверенные шаги. Крамер обернулся.
— Долорес?..
Долорес Крамер нерешительно застыла на пороге. При виде мужа она изумленно заморгала.
— Фил! Как ты сюда попал? Что происходит? Мне позвонили, сказали, был лунный взрыв, ты ранен…
Динамик заскрежетал:
— Как видишь, Филип, эта проблема уже решена. Я же говорил: хватит и нескольких. Даже двоих.
Крамер медленно кивнул.
— Двоих… — сдавленно повторил он. — Мужчины и женщины.
— Думаю, у них получится. При условии, что за ними будет кому присмотреть. Не волнуйся, Филип. Я стану помогать вам во всем.
Крамер криво усмехнулся.
— Например, в том, чтобы наречь животных. Ведь, кажется, начать нам полагается именно с этого?
— С радостью, — откликнулся бесстрастный механический голос. — Насколько я помню, моя роль заключается в том, чтобы доставлять их тебе. А названия придумаешь ты.
— Постойте! — воскликнула Долорес дрогнувшим голосом. — Какие еще животные? Куда мы летим?
Крамер медленно подошел к иллюминатору, встал, скрестив руки на груди, и молча посмотрел наружу. За бортом корабля, в бесконечной темной пустоте искрились мириады огней. Планеты, звезды, галактики… Бесчисленные миры, гостеприимно светящиеся во мраке вселенной.
Крамер повернулся к Долорес и заглянул в ее испуганные глаза.
— Куда мы летим? Не знаю… У меня такое чувство, что сейчас это не важно. Кажется, я начинаю склоняться к мнению профессора: главное — результат, — задумчиво произнес он и впервые за много месяцев обнял жену.
В первое мгновение она напряглась, но потом застывший в ее глазах страх вдруг схлынул, и она прижалась мокрой щекой к груди мужа.
— Фил… Думаешь, мы и правда сможем начать сначала?
Ответом ей был поцелуй — сначала нежный, потом страстный.
А тем временем корабль мчался вперед, унося их в безбрежные, неизведанные просторы…
1953
Перевод Г. Валеевой