Роджер Бентон неспешно расправил крылья, взмахнул ими несколько раз и взмыл с крыши вверх, в темноту.

Ночь вмиг поглотила его. Далеко внизу с других крыш, очерченных сотнями крошечных огоньков, взлетали люди. Некто в лиловом проплыл по воздуху совсем близко и скрылся в черноте. Бентона идея ночных гонок не привлекала — совсем не то было настроение. Лиловый вновь приблизился и призывно помахал рукой. Бентон отклонил приглашение, поднимаясь выше.

Спустя какое-то время он прекратил подъем и позволил воздушному течению подхватить себя, вознося над городом, что раскинулся внизу, — Городом Света. Восхитительное, пьянящее чувство охватило Бентона. Он то складывал громадные белые крылья, радостно окунаясь в плывущие мимо облачка, то нырял к невидимому дну гигантской черной чаши, над которой летел, и в конце концов спустился к огням города. Время, отведенное для досуга, подходило к концу.

Далеко внизу мигал огонек, намного ярче остальных, — Контрольное управление. Бентон помчался к нему, сложив белые крылья за спиной и вытянувшись в струнку. В какой-нибудь сотне футов от цели он раскинул крылья, нашел ими опору в воздухе и мягко спланировал на плоскую крышу.

Впереди зажегся световой указатель. По его лучу Бентон добрался до двери. Дверь открылась от легкого прикосновения пальцев, Бентон шагнул через порог и сразу начал спускаться, быстро набирая скорость. Внезапно маленький лифт остановился. Выйдя из него, Бентон оказался в кабинете главного инспектора.

— Здравствуйте, — сказал инспектор. — Снимайте крылья, садитесь.

Бентон снял крылья, аккуратно их сложил и повесил на крючок — целый ряд таких крючков тянулся по стене. Затем выбрал самый удобный с виду стул и двинулся к нему.

— Ага! — Инспектор улыбнулся. — Вы цените комфорт.

— Не люблю, когда хорошая вещь пропадает без дела, — ответил Бентон.

Инспектор смотрел мимо посетителя, сквозь стену из прозрачного пластика, за которой располагались самые большие залы в Городе Света. Они тянулись, сколько хватало глаз, и еще дальше. И каждый из них…

Бентон прервал его раздумья.

— Для чего меня вызвали?

Инспектор кашлянул и принялся перебирать шуршащие металлические листки.

— Как известно, — заговорил он, — девиз нашей эпохи — «Стабильность». Развитие цивилизации продолжается уже многие столетия, а особенно — начиная с двадцать пятого века. Однако существует закон природы: цивилизация не стоит на месте. Она либо движется вперед, либо деградирует.

— Знаю, — озадаченно ответил Бентон. — А еще я знаю таблицу умножения. Ее вы тоже будете цитировать?

Инспектор пропустил его слова мимо ушей.

— Тем не менее закон этот был нарушен. Сто лет назад…

Сто лет назад! Неужели и вправду столько времени прошло с тех пор, как представитель Штатов Свободной Германии Эрик Фрейденберг выступил на заседании Международной палаты совета и объявил, что человечество наконец достигло вершины своего развития. Дальнейшее движение вперед невозможно. За последние несколько лет запатентовано всего два крупных изобретения. Все присутствующие видели схемы и диаграммы, где линии графиков спускались все ниже и ниже по клеточкам, в конце концов ныряя к нулю. Иссяк великий источник человеческой изобретательности. И вот Эрик встал и сказал то, что все знали, но боялись произнести вслух. Естественно, после официального сообщения проблему пришлось как-то решать.

Были предложены три способа ее решения. Один представлялся чуть более гуманным — его и приняли. Способ этот был…

Стабилизация!

Поначалу не обошлось без сложностей. В крупных городах случились массовые беспорядки. Обрушился рынок ценных бумаг, экономика нескольких стран вышла из-под контроля. Подскочили цены на продовольствие, за этим последовал голод… Разразилась война — впервые за триста лет! И все же стабилизация началась. Несогласных уничтожили, радикально настроенных деятелей присудили к повозке. Да, жестоко, но иного выхода никто не видел. В конце концов мир удалось зафиксировать в строго контролируемом состоянии, не допускающем перемен. Никакого движения — ни назад, ни вперед.

Каждый житель планеты ежегодно в течение недели сдает сложнейшие экзамены, чтобы доказать, что он не деградирует. Для молодежи ввели обязательное пятнадцатилетнее обучение с интенсивной нагрузкой. Не выдержавшие конкуренции попросту исчезают. Любые изобретения рассматриваются Контрольной комиссией — не могут ли они нарушить стабильность? Если могут…

— Именно поэтому мы не вправе допустить к использованию ваше изобретение, — закончил свою речь инспектор. — Весьма сожалею.

Под взглядом инспектора Бентон вздрогнул, вся кровь отхлынула от лица, и руки задрожали.

— Ну-ну, — ласково проговорил инспектор. — Не нужно так расстраиваться. Займитесь чем-нибудь другим. В конце концов, повозка вам не грозит!

Бентон только хлопал глазами и наконец сказал:

— Вы не понимаете! Нет у меня никаких изобретений. Не понимаю, о чем вы.

— Нет изобретений?! — воскликнул инспектор. — Да ведь вы при мне подали заявку! Я видел, как вы подписывали декларацию на авторство. Вы вручили мне опытный образец!

Бросив долгий взгляд на Бентона, инспектор нажал кнопку на письменном столе и произнес в кружок света:

— Будьте добры, пришлите информацию по номеру 34500-Д.

Через несколько секунд в круге света появился небольшой цилиндрик. Инспектор передал его Бентону.

— Здесь вы найдете подписанную вами заявку. В соответствующей графе — ваши отпечатки пальцев. Никто другой не мог их там оставить.

Бентон, словно оглушенный, вынул из цилиндрика бумаги. Просмотрев и снова аккуратно сложив их, вернул цилиндрик инспектору.

— Да, это мой почерк и отпечатки, безусловно, мои. Не понимаю… Я в жизни ничего не изобрел и никогда раньше не был в управлении! А в чем состоит изобретение?

— В чем оно состоит? — эхом откликнулся изумленный инспектор. — Вы не знаете?

Бентон покачал головой.

— Не знаю, — медленно проговорил он.

— Что ж, если хотите узнать подробности, вам придется спуститься в управление. Я могу сказать только одно — присланные вами схемы получили отказ от Контрольной комиссии. Я всего лишь их представитель. Обращайтесь непосредственно к ним.

Бентон встал и направился к двери. Дверь, как и предыдущая, открылась от легкого прикосновения. Бентон прошел в Контрольное управление. Когда дверь уже закрывалась за ним, инспектор гневно крикнул:

— Не знаю, что вы там задумали, но вам известно, какое наказание полагается за нарушение стабильности!

— Боюсь, что стабильность уже нарушена, — ответил Бентон, не оглядываясь.

Управление было огромно. Стоя на узеньком мостике, Бентон смотрел вниз — туда, где тысячи мужчин и женщин трудились у деловито гудящих машин, загружая в них стопки карточек. Другие работали за письменными столами — печатали длинные отчеты, заполняли таблицы, перекладывали карточки, расшифровывали сообщения. На стенах постоянно обновлялись обширные диаграммы. Воздух звенел напряжением общего труда. Гудение машин, перестук клавиш и гул голосов сливались в негромкое, успокаивающее жужжание. И весь этот огромный механизм, чья бесперебойная работа обходится ежедневно в несчитаное количество долларов, зовется одним словом: стабильность!

Здесь обитает то, что не дает развалиться их миру. Это помещение, занятые работой люди, не ведающий жалости сотрудник, что укладывает отобранные карточки в стопку с пометкой «На уничтожение», — все они функционируют в едином ритме, словно громадный симфонический оркестр. Один человек сфальшивит, собьется с такта, перейдет в иную тональность — и вся конструкция пошатнется. Но никто не фальшивил, все добросовестно делали свое дело. Бентон спустился по ступенькам к справочному столу.

— Передайте мне, пожалуйста, полную информацию о заявке на изобретение Роберта Бентона, 34500-Д.

Сотрудник кивнул, куда-то ушел и через несколько минут вернулся с металлической коробкой.

— Здесь все схемы и небольшая рабочая модель.

Он поставил коробку на стол и открыл ее. Бентон уставился на содержимое. В коробке на толстой пачке металлических листов со схемами помещалось нечто хитроумно-механическое.

Бентон спросил:

— Можно, я это заберу?

— Если вы владелец, — ответил служащий.

Бентон показал ему удостоверение личности. Служащий внимательно изучил документ и сравнил его с данными, указанными в заявке. В конце концов он кивнул, и Бентон с коробкой под мышкой тихо и незаметно покинул здание через боковой выход.

Он оказался на широкой подземной улице, в вихре огней и проносящихся мимо автомобилей. Прикинув направление, стал искать автомобиль общественного транспорта, идущий в сторону его дома. Вскоре машина подъехала, и Бентон уселся. Через несколько минут он осторожно приподнял крышку коробки и заглянул внутрь, пытаясь рассмотреть загадочное устройство.

— Что это у вас, сэр? — спросил робот-водитель.

— Если бы я знал, — уныло ответил Бентон.

Двое крылатых граждан, пролетая мимо, помахали ему, покружили над машиной и исчезли.

— Тьфу ты, пропасть, — проворчал Бентон. — Крылья забыл!

Возвращаться было поздно — машина уже затормозила перед домом. Бентон расплатился, вошел в дом и запер за собой дверь, что делал нечасто. Лучше всего для знакомства с содержимым коробки подходила «комната для раздумий», где он проводил досуг, не занятый полетами. Там, среди книг и журналов, можно будет без помех осмотреть изобретение.

Схемы поставили Бентона в тупик, а сама модель — еще того больше. Он разглядывал устройство со всех мыслимых точек — сверху, снизу, с боков. Пробовал разобраться в технических обозначениях, но все без толку. Оставалось одно. Он нашел выключатель и нажал.

Почти целую минуту ничего не происходило. Потом комната вокруг пошла рябью и начала расплываться. Затряслась, как огромное желе, на миг застыла в неподвижности, а потом исчезла.

Он падал, словно в бесконечный туннель, отчаянно извивался, хватаясь за черноту и тщетно ища опору. Он падал бесконечно долго, беспомощный, напуганный. А потом приземлился, совершенно невредимый. На самом деле падение не могло продолжаться долго. Металлизированная одежда даже не помялась. Бентон встал и осмотрелся.

Место, куда он попал, было ему незнакомо. Это было поле… Он думал, таких уже не бывает. Куда ни взглянешь, тянулось необозримое пространство волнующихся колосьев. А ведь на Земле уже нигде не выращивают злаки в естественных условиях. Да, точно, не выращивают. Бентон прикрыл глаза рукой и посмотрел на солнце. Солнце было такое же, как всегда. Он пошел вперед.

Через час поля кончились, и на смену им пришел огромный лес. Бентон знал из учебного курса, что лесов на Земле не осталось. Они давным-давно сошли на нет. Где же он в таком случае?

Он пошел дальше, все прибавляя шаг. Потом побежал. Впереди показался невысокий холм. Бентон рысью взлетел на него и остановился в изумлении. По ту сторону холма не было ничего — только огромная пустота. Ровная, бесплодная земля, ни деревца и вообще ничего живого, только бесконечная, выцветшая страна смерти.

Бентон начал спускаться на равнину. Земля под ногами была горячая и сухая, а он все равно шел и шел. Заболели ноги, непривычные к долгой ходьбе. Бентон устал и все же твердо решил не сдаваться. Тихий шепоток в мозгу приказывал не сбавлять шаг.

— Не поднимай это, — произнес чей-то голос.

— Подниму, — прохрипел Бентон, обращаясь наполовину к себе самому, и нагнулся.

Голос! Откуда? Он быстро обернулся — и ничего не увидел. Однако голос обращался к нему, и на миг Бентону показалось абсолютно естественным, чтобы с неба раздавались голоса. Он осмотрел предмет, который намеревался поднять: стеклянный шар, примерно с кулак размером.

— Ты уничтожишь вашу драгоценную стабильность, — сказал голос.

— Стабильность невозможно уничтожить, — ответил Бентон машинально.

Стеклянный шар приятно холодил ладонь. Там что-то было внутри, но в жарком слепящем свете солнца все плясало перед глазами и никак не удавалось рассмотреть, что это такое.

— Ты позволил злу подчинить твой разум, — строго сказал голос. — Положи шар на землю и уходи.

— Злу? — удивленно переспросил Бентон.

От жары хотелось пить. Он сунул шар за пазуху.

— Не надо! — сказал голос. — Именно этого они и хотят.

Шар приятно ощущался на груди. Он уютно устроился за пазухой, защищая своей прохладой от палящего солнца. Что там талдычит голос?

— Он призвал тебя сюда сквозь время, — объяснил голос. — И ты подчинился ему без рассуждений. Я — его хранитель, я берег его с тех пор, как был создан этот время-мир. Уходи и оставь его там, где нашел.

Определенно, на равнине слишком жарко. Хотелось уйти, да и шар поторапливал, напоминал о жарких лучах, бьющих сверху, о сухости во рту, о звоне в голове. Бентон двинулся прочь, крепко прижимая к себе шар, и услышал, как призрачный голос зашелся истошным воем, полным злобы и отчаяния.

Остальное почти все забылось. Он помнил, как брел обратно через поля, спотыкаясь на ходу, и наконец вернулся туда, где появился в этом мире. Стеклянный шар за пазухой подсказал поднять с земли маленькую машину времени, нашептал, какой циферблат настроить, какую кнопку нажать, какую рукоятку повернуть. И снова он падал, падал вверх по коридору времени, в серый туман, из которого выпал, назад, в свой родной мир.

Внезапно шар велел ему остановиться. Путешествие во времени еще не завершилось — нужно было всего лишь кое-что сделать.

— Так вы говорите, ваше имя Бентон? Чем могу служить? — спросил инспектор. — Вы, кажется, раньше никогда здесь не были?

Бентон уставился на инспектора. Как это — не был? Он ведь только что вышел из этого кабинета! Или нет? Какой сегодня день? Где он побывал? Бентон ошалело потер затылок и сел в объемистое кресло. Инспектор встревоженно наблюдал за ним.

— Вы хорошо себя чувствуете? Я могу вам помочь?

— Со мной все в порядке, — сказал Бентон.

Он что-то держал в руках.

— Я хочу подать заявку на это изобретение, для рассмотрения Советом по стабильности.

Он протянул машинку инспектору.

— У вас есть чертежи? — спросил инспектор.

Бентон пошарил в кармане и вытащил пачку чертежей. Бросил их на стол инспектора и рядом положил модель устройства.

— Совет без труда определит, что это такое, — сказал Бентон.

У него разболелась голова. Хотелось уйти. Он встал, сказал:

— Я ухожу, — и вышел через ту же боковую дверь.

Инспектор озадаченно смотрел ему вслед.

— Очевидно, — сказал первый член Контрольного совета, — он пользовался этой штукой. Вы говорите, придя впервые, он вел себя так, словно бывал здесь раньше, а во второй раз не помнил о том, что подавал заявку, и вообще полагал, что никогда здесь не был?

— Все верно, — ответил инспектор. — Мне это сразу показалось подозрительным, и только во второй раз я сообразил, что к чему. Несомненно, он воспользовался машиной.

— Согласно показаниям центрального индикатора, вот-вот вступит в действие некий дестабилизирующий фактор, — заметил второй член совета. — Спорим, речь идет о мистере Бентоне.

— Машина времени! — воскликнул первый. — Подобное устройство может нести опасность. У этого Бентона было что-нибудь с собой, когда он пришел, э-э… в первый раз?

— Я ничего не видел, только у него была такая походка, будто он что-то прячет под одеждой, — сказал инспектор.

— В таком случае нужно действовать немедленно. Наверняка он успел запустить цепочку событий, которую нашим стабилизаторам будет непросто оборвать. Пожалуй, следует навестить мистера Бентона.

Бентон сидел у себя в гостиной, уставившись в пространство застывшим взглядом. Глаза его остекленели, и сам он уже довольно давно не шевелился. Шар беседовал с ним, делился планами и надеждами и вдруг остановился.

— Сюда идут, — сказал шар.

Он лежал на диване рядом с Бентоном, и еле слышный шепот поднимался от него, словно дымок, проникая прямо в мозг. Вслух он, конечно, не говорил, только мысленно. Однако Бентон слышал.

— Что мне делать? — спросил он.

— Ничего, — ответил шар. — Они уйдут.

В дверь позвонили. Бентон остался сидеть. Звонок раздался снова. Бентон беспокойно заерзал. Через какое-то время звонившие двинулись прочь и, видимо, уехали.

— Что теперь? — спросил Бентон.

Шар долго молчал и наконец ответил:

— Я чувствую — время почти настало. До сих пор я не допускал ошибок. Самое сложное позади. Труднее всего было перетащить тебя сквозь время. На это ушли годы — страж очень хитер, а ты все никак не отзывался. Только когда я придумал, как сделать, чтобы машина попала к тебе в руки, появилась уверенность в успехе. Скоро ты выпустишь нас из этого шара. Целая вечность прошла…

В глубине дома послышались какое-то царапанье и приглушенные голоса. Бентон встрепенулся.

— Они вошли через черный ход!

Шар сердито зашуршал.

Инспектор и члены совета медленно и осторожно вошли в комнату. Заметив Бентона, они остановились.

— Мы думали, вас нет дома, — сказал первый.

Бентон обернулся к нему.

— Здравствуйте. Простите, что не открыл, когда вы звонили. Я задремал. Чем могу быть полезен?

Он осторожно протянул руку, и шар словно сам собой перекатился, прячась под его ладонь.

— Что это у вас? — внезапно спросил инспектор.

Бентон оглянулся на него, а в мозгу раздался шепот шара.

— Всего лишь пресс-папье, — ответил Бентон с улыбкой. — Садитесь, пожалуйста.

Гости уселись. Первый заговорил:

— Вы дважды побывали у нас. Вначале вы приходили подать заявку на изобретение, во второй раз — по нашему вызову, так как мы не могли одобрить изобретение к использованию.

— И что? — спросил Бентон. — Я нарушил какие-то правила?

— Нет-нет, — ответил первый. — Однако первое посещение для вас было вторым. Тому есть несколько доказательств, но я не буду сейчас вдаваться в подробности. Важно другое — машина все еще у вас. Это серьезная проблема. Где машина? Она никуда не могла деться. Силой забрать ее у вас мы не можем, но рано или поздно мы ее получим, тем или иным способом.

— Это верно, — согласился Бентон.

А где, в самом деле, машина? Он оставил ее в кабинете инспектора. С другой стороны, еще раньше он забрал ее оттуда и унес с собой в иное время, после чего, вернувшись в настоящее, вновь принес машину в кабинет инспектора…

— Ее больше не существует в пределах спирали времени, — зашептал шар, уловив его мысли. — Спираль времени достигла завершения, когда ты оставил машину в управлении. Теперь нужно, чтобы эти люди ушли, — тогда мы сможем сделать то, что следует.

Бентон встал, держа шар за спиной.

— К сожалению, машины у меня нет. Я даже не знаю, где она. Ищите, если хотите.

— Нарушив законы, вы стали кандидатом на повозку, — промолвил инспектор. — Но мы считаем, что вы совершили это неумышленно. Мы не хотим никого наказывать без причины, мы всего лишь стремимся сохранить стабильность. Если она будет нарушена, все остальное потеряет всякий смысл.

— Можете искать, но машины вы не найдете, — сказал Бентон.

Инспектор и члены совета принялись за поиски. Они переворачивали стулья, заглядывали под ковер и за картины, они простукивали стены и ничего не нашли.

— Видите — я говорил правду, — улыбнулся Бентон, когда они вернулись в гостиную.

Член совета пожал плечами.

— Вы могли спрятать ее где-нибудь вне дома. Впрочем, это не имеет значения.

Вперед выступил инспектор.

— Стабильность — вроде гироскопа, — сказал он. — Ее очень трудно сбить с курса, но если все пошло вразнос, процесс уже не остановишь. Едва ли у вас хватило бы сил повернуть гироскоп, но, возможно, такие силы нашлись у других. Увидим. Сейчас мы уйдем, а вам предоставляем выбор: самому прервать свою жизнь или дожидаться повозки. Разумеется, за вами будут наблюдать. Надеюсь, вы не станете предпринимать попыток к бегству — они приведут к вашему немедленному уничтожению. Стабильность необходимо поддерживать любой ценой.

Не сводя с них взгляда, Бентон положил стеклянный шар на стол. Члены совета смотрели на шар с интересом.

— Пресс-папье, — сказал Бентон. — Любопытная штука, правда?

Члены совета потеряли интерес к шару. Они стали собираться уходить. А вот инспектор осмотрел шар более внимательно, даже посмотрел на свет.

— Макет города, вот как? — сказал он. — Мельчайшие детали, такая тонкая работа!

Бентон молча наблюдал за ним.

— Удивительная резьба! — продолжал инспектор. — А что за город? Похож на нечто древнее — скажем, Тир или Вавилон. Или наоборот, далекое будущее. Знаете, он мне напомнил старинную легенду.

Инспектор пристально посмотрел на Бентона.

— В легенде говорится, что был когда-то грешный город… Он так погряз в грехе, что Господь уменьшил его, и заключил в стекло, и поставил стража следить, чтобы никто не пришел и не освободил город, разбив стекло. И должен был город вечно ждать возможности к бегству.

— А здесь, вероятно, модель того города, — продолжил инспектор.

— Идем! — крикнул от двери первый член совета. — Пора. Нынче вечером у нас еще много дел.

Инспектор быстро обернулся.

— Постойте! — сказал он. — Не уходите!

Он подошел к членам совета, держа шар в руке.

— Не время уходить, — сказал он.

Бентон заметил, что, хоть лицо его и побелело, губы решительно сжаты.

Вдруг инспектор вновь обернулся к Бентону.

— Путешествие во времени… Город в стеклянном шаре! Что это означает?

Советники озадаченно смотрели на него.

— Невежественный человек преодолевает время и возвращается с непонятным стеклянным шаром, — сказал инспектор. — Не удивительно ли, что из путешествия во времени он принес именно эту вещицу?

Первый советник неожиданно побледнел.

— Боже всемогущий… — прошептал он. — Проклятый город! В этом шаре?

Он уставился на безделушку, не веря глазам. Инспектор усмехнулся.

— Поразительное дело, как глупы мы бываем иногда. Но в конце концов мы приходим в себя. Не трогать!

Бентон медленно попятился. Руки у него дрожали.

— И что? — спросил он.

Шару не нравилось, что его держит инспектор. Зародившееся внутри шара гудение вибрацией отдалось в руке инспектора. Тот что-то почувствовал и крепче стиснул руку.

— По-моему, он хочет, чтобы я его разбил. Швырнул об пол, и тогда они смогут выбраться.

Инспектор смотрел на малюсенькие крыши домов и острые шпили, проступающие сквозь туман в стеклянном шаре. Такие крохотные, ладонью можно накрыть.

Бентон прыгнул. Уверенным и точным движением — сколько раз он повторял его во время полета. Сейчас ему пригодилось каждое мгновение, проведенное в теплой темноте ночного неба над Городом Света. Инспектор вел сидячий образ жизни, вечно загруженный бумажной работой, ему было недосуг наслаждаться радостями воздушного спорта. Он сразу упал, шар выскользнул у него из рук и покатился по полу. Бентон вскочил. Бросившись к блестящему шарику, он мельком заметил испуганные, недоуменные лица советников и перекошенное болью и ужасом лицо инспектора, пытающегося подняться на ноги.

Шар звал, нашептывал. Бентон шагнул к нему и услышал победные нотки в мысленном шепоте, а потом — дикий торжествующий вопль, когда стеклянная темница хрустнула под ногой.

Лопнувший шар лежал на полу. Из него сочился туман. Бентон вернулся к дивану и сел. Туман понемногу наполнял комнату. Он рос и рос, он ворочался, словно живое существо.

Бентона одолевал сон. Сознание уплывало. Вокруг клубился туман, завивался у ног, добрался до груди и в конце концов подступил к самому лицу. Бентон сидел, ссутулившись и закрыв глаза, и странный древний аромат окутывал его.

Потом он услышал голоса. Поначалу далекие, едва различимые — все тот же шепот из шара, только повторенный несчетное количество раз. Дружный хор шепчущих голосов поднимался над разбитым шаром, переходя в мощное ликующее крещендо. Радость победы! Он видел, как миниатюрный город в шаре поблек и начал расплываться, а потом изменился в форме и размерах. Теперь Бентону было не только видно, но и слышно. Мерный стук каких-то механизмов, подобный бою огромного барабана. Дрожь и лязганье приземистых металлических тварей.

За тварями ухаживали. Он увидел рабов. Потные, бледные, сгорбленные люди корячились, выбивались из сил, ублажая ревущие стальные агрегаты. Картина росла, приближалась и наконец заполнила всю комнату. Рабочие, обливаясь потом, то и дело задевали его. Бентона оглушал рев пламени в печах, скрежет колес и шестеренок. Что-то подталкивало его все ближе к городу, а в тумане злорадным эхом отдавался победный гомон тех, кого он освободил.

К восходу солнца Бентон проснулся. Он вышел из спального кубика еще до того, как прозвонил колокол на побудку. Шагая в общем строю, Бентон то и дело узнавал знакомые лица. Этих людей он где-то видел раньше… Но мимолетное воспоминание не удавалось удержать. Они шли к поджидающим их машинам, шагая в ногу и выкрикивая нараспев немелодичные звуки, которые предки их повторяли столетия за столетиями. На спину давил тяжелый мешок с инструментами. Бентон мысленно подсчитывал, сколько осталось до следующего выходного. Всего-то-навсего три недели, а может, ему еще и премию дадут — если машины сочтут нужным…

Он ведь преданно служил своей машине, правда?

1987

Перевод М.Лахути