— И что за выбор у меня есть? — спросил Конгер. — Говорите, мне интересно.

В комнате царило молчание; все взгляды были прикованы к нему, Конгеру, которого доставили сюда прямо в серо-коричневой тюремной робе. Спикер медленно наклонился к Конгеру:

— Перед тем как отправиться за решетку, вы довольно успешно торговали — вне закона, само собой, — получая немалую выгоду. Теперь у вас не осталось ничего, только перспектива провести в камере следующие шесть лет.

Конгер нахмурился.

— Сложилась определенная ситуация, очень важная для нашего совета, и разрешить ее можно, применив особые таланты. К тому же она вполне способна заинтересовать вас. Вы ведь были охотником, правда? Добились значительных успехов, выслеживая добычу, скрываясь, дожидаясь ее в ночи… Вам, должно быть, немалое удовольствие доставляют охота, погоня, преследование…

Конгер вздохнул, скривив губы.

— Понял, — сказал он. — Оставьте трепотню и сразу переходите к делу. Кого я должен пришить?

Спикер улыбнулся.

— Всему свое время, — тихо произнес он.

Машина плавно остановилась у тротуара. Была ночь, на улице не работал ни один фонарь. Конгер выглянул в окно.

— Где мы? Куда вы меня привезли?

Охранник надавил ему на руку.

— Двигай. Выходи через ту дверь.

Конгер ступил на мокрый камень поребрика. Следом вышел охранник, затем — Спикер. Конгер вдохнул полную грудь холодного воздуха и оглядел здание, перед которым встала машина.

— Знакомое место. Я его видел прежде. — Он напряг зрение, ожидая, пока глаза адаптируются к темноте. И тут вспомнил. — Это же…

— Ну да. Первая церковь. — Спикер подошел к ступеням здания. — Нас ждут.

— Ждут? Здесь?!

— Да. — Спикер стал подниматься по ступенькам. — Знаете, нам в их церкви вход заказан.

Он остановился. Впереди, у дверей показались двое вооруженных солдат — по одному с каждой стороны входа.

— Все готово? — спросил Спикер, и солдаты кивнули.

Дверь в церковь была открыта. Внутри Конгер увидел еще солдат: молодых, во все глаза глядевших на иконы и святые образа.

— Понятно, — сказал он.

— Так нужно, — продолжил Спикер. — Сами знаете, в прошлом наши отношения с Первой церковью складывались особенно неудачно.

— Сила не поможет.

— Оно того стоит. Сами увидите.

Из коридора они прошли в маленький зал с алтарем и молельными местами. Спикер на алтарь даже не взглянул. Он открыл маленькую боковую дверь и поманил к себе Конгера.

— Сюда, — позвал Спикер. — Надо спешить. Скоро начнет собираться паства.

Моргая, Конгер вошел в небольшую комнатку с низким потолком. Стены были обшиты панелями потемневшего от времени дерева; в воздухе пахло пеплом и тлеющими благовониями. Конгер принюхался.

— Что это за запах?

— Он исходит из чашек на стене, но что в них — точно не знаю. — Спикер торопливо прошел в дальний угол. — Если нам верно сообщили, нужная вещь где-то здесь. Спрятана возле…

Конгер огляделся. Повсюду он видел книги, листы бумаги, священные знаки и образа. По телу волной прошла неясная дрожь.

— Собираетесь заказать мне кого-то из церкви? Если так, то…

Спикер обернулся и удивленно спросил в ответ:

— Неужто вы верите в Основателя? Как такое возможно? Убийца, охотник…

— Нет. Разумеется, нет. Вся эта бредятина насчет смирения со смертью, отказа от насилия…

— Тогда в чем дело?

Конгер пожал плечами.

— Меня учили не связываться с церковниками. У них странные способности, и думают они по-другому.

Спикер задумчиво посмотрел на Конгера.

— Вы неверно представляете себе задание. Никого из присутствующих мы убивать не хотим. Уничтожая церковников, мы лишь умножаем их число.

— Тогда зачем мы здесь? Уйдем.

— Ну нет. Мы пришли забрать кое-что очень важное. Оно поможет определить нужного человека. Иначе вы объект не найдете. — Тень улыбки промелькнула по лицу Спикера. — Дело слишком важное, поэтому промахи нам не нужны.

— Я не ошибаюсь, — Конгер выпятил грудь. — Послушайте, Спикер…

— Ситуация весьма необычная! Понимаете ли, человек, которого мы вам заказали… которого посылаем найти, может быть опознан исключительно при помощи предметов, находящихся в этой комнате. Они единственный след, единственное средство идентификации. Без них…

— И что же это такое?

Конгер приблизился к Спикеру, и тот отступил в сторону.

— Смотрите, — сказал он, открывая скользящую крышку в стене. Указал в образовавшийся люк квадратной формы. — Оно здесь, внутри.

Присев на корточки, Конгер вгляделся в темноту отверстия.

— Это же череп! — нахмурился он. — Скелет!

— Человек, заказанный вам, умер два столетия назад, — сказал Спикер. — И это все, что от него осталось. В помощь вам, для опознания.

Долгое время Конгер молчал, вглядываясь в темную нишу, где хранились кости. Как можно убить того, кто умер два века назад? Как можно выследить его и настичь?

Конгер жил охотой — жил себе в удовольствие, как хотел и где хотел. Торговал шкурами и мехами, привозя их из Провинций на собственном корабле, проникая сквозь таможенное кольцо вокруг Земли. С ходу пролетал его на большой скорости.

Он охотился в горах Луны, рыскал в опустевших марсианских городах, исследовал…

Тишину нарушил Спикер:

— Солдат, отнеси скелет в машину. И смотри, не потеряй ничего.

Солдат присел перед нишей и принялся бережно вынимать из нее кости.

— Надеюсь, — обратился Спикер к Конгеру, — что вы проявите верность. Мы всегда предоставляем гражданам возможность восстановить репутацию, обелить себя в глазах общества. И для вас это неплохой шанс. Лучшего, думаю, уже не представится. Если вы успешно выполните работу, мы, разумеется, возместим вам убытки.

Двое посмотрели друг на друга: тощий и неухоженный Конгер и Спикер, безупречный в своей форме.

— Я все понимаю, — сказал Конгер. — В смысле, понимаю ту часть, где про шанс. Но как можно убить человека, умершего двести лет назад?..

— Объясню чуть позднее, — оборвал его Спикер. — Сейчас пора уходить.

Солдат уже собрал все кости и завернул их в плед, бережно вынося на руках.

Спикер направился к двери.

— Идем, — позвал он. — Прихожане догадались, что мы здесь, и в любой момент могут заявиться.

Сбежав вниз по влажным ступеням, они все погрузились в машину. Через секунду водитель поднял автомобиль в воздух и полетел над крышами домов.

Откинувшись на спинку сиденья, Спикер начал:

— У Первой церкви любопытное прошлое. Вы, полагаю, с ним знакомы, однако я хотел бы поговорить о вещах, имеющих отношение к делу.

Культ зародился в двадцатом веке во время очередной войны. Он развивался быстро, подпитываемый общей верой людей в суетность земного бытия, осознанием того, что любая война ведет к войне еще большей и конца такой цепочке не видно. Культ предлагал простое решение проблемы: без надлежащей подготовки и без оружия войн быть не может. А если нет технологий и сложной научной технократии, не будет и оружия.

Учение проповедовало, что, готовясь к войне, мира не добьешься. Что человек проигрывает своим же технологиям и науке, что они выходят из-под контроля, ввергая человечество в еще более масштабные конфликты. Отвергните общества! — кричали церковники. Отвергните науку и фабрики! Еще несколько войн, и от мира почти ничего не останется.

Кто такой Основатель — неизвестно. Имени его мы тоже не знаем. Он был родом из городка на Среднем Западе. Известно только, что однажды он стал проповедовать свою доктрину: отказ от насилия, непротивление злу жестокостью. Основатель предлагал отказаться от войн, перестать платить налоги, идущие на развитие военной промышленности. Выступал против всех исследований, кроме медицинских. Он говорил: живите мирно, тихо, работайте в саду и не лезьте в дела социума. Пусть вас заботят только личные дела Живите неизвестными, бедными. Раздайте имущество и покиньте город, учил он. По крайней мере, такие постулаты выведены из его доктрины.

Машина опустилась на крышу здания.

— Основатель принес людям свою веру или ее зародыш. Нельзя с уверенностью сказать, что добавили от себя последователи. Естественно, местные власти быстро арестовали Основателя, испугавшись распространения его веры. Осудили насмерть, а тело тайно похоронили. Казалось бы, движению конец.

Спикер улыбнулся.

— К несчастью, нашлись последователи, утверждавшие, будто видели его после смерти. Слух быстро разошелся и победил весть о гибели. Число уверовавших росло, и вот мы имеем то, что имеем. Первая церковь ширится, подрывая устои общества, прогресса, и сеет семена анархии…

— А войны? — спросил Конгер. — С ними что?

— Войны? Их больше не было. Надо признать, в этом есть заслуга доктрины ненасилия. Однако на войну можно взглянуть и под иным углом. Что в ней дурного? Война выполняет важную селективную роль, в точности следует принципам теории Дарвина, Менделя и прочих. Не будь войн, число бесполезных, необразованных и необученных жить людей росло бы неконтролируемыми темпами. Война срабатывала как средство сокращения их числа — как те же бури, землетрясения, засухи. Природа сама избавляется от неугодных.

Когда не стало войн, низшая прослойка общества разрослась без всякой меры. Стала угрожать прослойке развитой, образованной, получившей научные знания и призванной руководить массами. Люди низов не имеют ни малейшего почтения к науке или научному сообществу, ведомому логикой и разумом. И вот церковники стремятся им помогать и укрепляют в их невежестве. Лишь когда властью наделены ученые…

Взглянув на часы, Спикер распахнул дверь.

— Идем, остальное дорасскажу на ходу.

Они выбрались из машины и прошли по неосвещенной крыше.

— Нам известно, кому принадлежат кости и за кем вы охотитесь. Он вот уже два века как мертв, этот невежда со Среднего Запада, Основатель. Трагедия в том, что власти того времени не успели вовремя среагировать, дали ему шанс начать проповедь, распространить свое учение. Если культ начал жить, его уже не истребишь.

Однако что, если бы Основатель умер, так и не начав проповедовать? Что, если бы ни одно его слово не достигло ушей народа? Основатель говорил только раз. Всего одну проповедь успел он прочесть. Затем власти забрали его, а он и не думал сопротивляться. Подумаешь, какой-то маленький инцидент.

Спикер посмотрел на Конгера.

— А вот последствия этого маленького инцидента мы расхлебываем до сих пор.

Они прошли в здание, где на столе уже был разложен скелет. Его окружили солдаты; их юные лица выдавали сильное напряжение.

Конгер протиснулся мимо военных к столу и склонился над скелетом.

— Так значит, это его останки? — пробормотал он. — Кости Основателя, которые церковь укрывала две сотни лет?

— Именно, — подтвердил его мысль Спикер. — Теперь они у нас. Следуйте за мной.

В конце комнаты имелась дверь — Спикер открыл ее перед Конгером. Техники, трудившиеся внутри, оглянулись. Повсюду жужжали и вращались механизмы; стояли на столах реторты. В самом центре лаборатории мерцала кристальная сфера.

Спикер передал Конгеру слем-пистолет и предупредил:

— Важно вернуться вместе с черепом — для сличения и доказательства. Поэтому цельтесь как можно ниже, в грудь.

Конгер взвесил оружие на ладони.

— Хорош, — сказал он. — Знакомая модель. В смысле, я такими не пользовался, но видел раньше.

Спикер кивнул.

— Вас научат пользоваться и оружием, и кабиной. Предоставят все данные по нужному времени и месту. Отправитесь в Хадсонз-Филд, небольшое поселение возле города Денвер, в штате Колорадо. Год примерно тысяча девятьсот шестидесятый. Запомните: череп — ваше единственное средство опознания. Есть отличительные черты, на которые следует ориентироваться, в частности левый резец…

Конгер слушал его вполуха, глядя, как люди в белом бережно упаковывают череп в полиэтиленовый пакет и кладут в кристальную кабину.

— Что, если я ошибусь? — спросил Конгер.

— Поймаете не того? Тогда продолжайте искать и не возвращайтесь, пока не убьете Основателя. Не позволяйте ему начать проповедь, такова настоящая цель! Бейте на упреждение. Не упустите шанс, стреляйте сразу, как поймете, что перед вами — Основатель. Он должен выглядеть необычно. Скорее всего, в той местности он был чужаком и его не знали.

Конгер выслушал Спикера, сохраняя мрачное выражение на лице.

— Ну как, все поняли? — подытожил Спикер.

— Да, я все понял, — ответил он и вошел в хрустальную сферу, где сел и положил руки на реле управления.

— Удачи, — пожелал Спикер. — Мы с нетерпением будем ждать результата. Есть один философский момент: якобы на прошлое нельзя повлиять. Вот мы и узнаем, так оно или нет.

Конгер пробежался пальцами по кнопкам на пульте.

— Да, кстати, — вспомнил Спикер. — Не пытайтесь использовать кабину в целях, не предусмотренных нашим договором. Мы за ней постоянно следим. Надо будет — вернем назад. Еще раз — удачи.

Конгер ничего не ответил. Дверь в кабину закрылась, и он слегка повернул реле.

Он все еще смотрел на полиэтиленовый пакет, когда комната снаружи исчезла.

Долгое время Конгер не видел ничего, кроме кристальных ячеек. Мысли в беспорядке проносились в голове: как узнать Основателя? Как выделить его заранее? Как он выглядел? Как его звали? Что он делал перед тем, как произнести речь? Обычный он человек или какой-нибудь ненормальный?

Конгер взял пистолет и прижался щекой к гладкому холодному металлу. Попробовал прицелиться. Отличная пушка. Настолько прекрасная, что Конгер чуть не влюбился в нее. Вот если б с такой да в марсианскую пустыню, когда долгими темными ночами лежишь в засаде, дрожа и немея от зверского холода, поджидая крадущихся в темноте тварей…

Отложив пистолет, Конгер проверил показания приборов. Снаружи проявилась и стала закручиваться спиралевидная дымка. Вокруг все замерцало и задрожало.

Сквозь хрустальную решетку проникли цвета и звуки. Тогда Конгер отключил приборы и встал в полный рост.

Он оказался на холме с видом на небольшой городок. Солнце стояло в зените. Воздух был чист, свеж и прозрачен. По дороге двигались редкие машины, а вдали виднелись ровные поля. Выйдя из сферы, Конгер принюхался, затем вернулся внутрь.

Постояв перед зеркалом, проверил, надлежащим ли образом выглядит. Бороду только подровняли — сбрить ее Конгер не дал. Его причесали и одели в костюм, типичный для середины двадцатого века. Странный покрой; и ботинки — из кожи животного. В кармане лежали деньги этой эпохи, больше ничего и не требовалось.

Ничего, кроме особого навыка Конгера, его хитрости. Однако прежде он свой талант для таких дел не использовал.

Конгер стал спускаться к городу.

Первым делом он заметил газетные лотки. Датой последнего выпуска значилось пятое апреля 1961 года. Конгер был уже недалеко от города. Огляделся: заправка, гараж, закусочные и магазин типа «тысяча мелочей». Дальше по улице виднелись продуктовая лавка и какие-то общественные здания.

Через несколько минут Конгер уже поднимался по ступеням общественной библиотеки. Открыв дверь, вошел в теплое помещение.

Библиотекарша улыбнулась незнакомцу.

— Добрый день, — поздоровалась она.

Конгер в ответ лишь улыбнулся. Заговаривать с библиотекаршей не решился, сочтя, что его речь покажется ей необычной. Прошел в глубь помещения и присел за столик, на котором громоздилась кипа журналов. Какое-то время он их листал, затем вскочил на ноги и подошел к широкому стеллажу возле стены. Сердце учащенно забилось.

Газеты. Много газет. Прихватив несколько выпусков, Конгер вернулся за столик и принялся их бегло просматривать. Печать старая, буквы странные, а некоторые слова и вовсе непонятны.

Отложив выбранные номера, Конгер вернулся к стеллажу, где рылся, пока не нашел то, что нужно, — выпуск «Черривуд газетт». Открыл первую страницу. Ага, вот оно:

«ЗАКЛЮЧЕННЫЙ ПОВЕСИЛСЯ

Этим утром в тюрьме при офисе окружного шерифа был найден мертвым неизвестный, которого арестовали по подозрению в преступном синдикализме…»

Дочитав статью, Конгер понял, что она бесполезна. Отнес газету обратно и, помявшись немного, решился подойти к стойке библиотекаря.

— Еще, — попросил он. — Еще газет. Старых.

— Насколько старых? — нахмурилась библиотекарша. — И каких вам газет?

— За месяц. Можно старше.

— «Черривуд газетт»? У нас только эти. А что вы хотите? Что ищете? Может, помочь?

Конгер молчал.

— Выпуски постарше можно спросить прямо в редакции, — посоветовала женщина, снимая очки. — Сходите туда. Правда, и я могла бы помочь, если скажете, что ищете…

Не отвечая, Конгер вышел вон.

Офис «Черривуд газетт» располагался в конце боковой улочки. Пройдя по разбитому тротуару, Конгер вошел в здание. В дальнем конце небольшого офиса горела лампочка обогревателя. Навстречу Конгеру к стойке подошел грузный мужчина.

— Что угодно, мистер? — спросил он.

— Старые газеты. За месяц. Или больше.

— Купить? Вы их покупать будете?

— Да, — ответил Конгер и достал из кармана несколько купюр.

Воззрившись на них, грузный сказал:

— О да, конечно. Погодите минутку. — Он торопливо вышел куда-то и вернулся, нагруженный здоровенной кипой газет. Лицо его побагровело от натуги. — Вот кое-что, — пропыхтел он. — Принес все, что нашел. Тут за весь год, но если надо еще…

Конгер схватил газеты и вышел. Присел у дороги и стал просматривать статьи.

Нужное событие отыскалось в сообщении четырехмесячной давности. Случилось оно в декабре, а заметка была так мала, что Конгер едва не пропустил ее. Руки тряслись; там, где попадались архаичные слова, Конгер использовал небольшой словарь.

«АРЕСТОВАН ОРГАНИЗАТОР НЕЗАКОННОЙ ДЕМОНСТРАЦИИ

В Купер-Крик задержан неизвестный мужчина. Как сказал окружной шериф Дафф, он отказался назвать свое имя. Человек появился в округе недавно, и за ним постоянно наблюдали…»

Значит, Купер-Крик, декабрь 1960-го. То, что нужно. Сердце Конгера заколотилось. Он поднялся, встряхнулся и потопал ногами по холодной земле. Солнце уже опустилось к самым холмам. Конгер улыбался; теперь-то он знает и место и время. Надо лишь настроить кабину, скажем, на ноябрь 1960-го, Купер-Крик…

Конгер пошел обратно через главную часть города, мимо библиотеки, мимо продуктовой лавки… Самая тяжелая часть работы сделана, осталось самое легкое. Снять квартиру, затаиться и ждать, пока явится Основатель.

Свернув за угол, Конгер увидел идущую навстречу женщину с продуктами. Уступил ей дорогу, но тут женщина заметила его лицо… и побледнела. Уставилась на Конгера, раскрыв рот.

Конгер побежал. Обернулся — женщина все еще смотрит. Да что с ней не так? Стоит и пялится на него, обронив пакеты. Конгер ускорил бег, свернул за угол и пошел вверх по боковой улице. Женщина не отставала. К ней подошел какой-то мужчина, и вдвоем они побежали за Конгером.

Оторвавшись, Конгер покинул город. Он шел легко и пружинисто, вверх по холмам. Достигнув кабины, остановился. В чем прокол? Может, с одеждой непорядок?

Конгер пытался найти ответ. А когда солнце село, он вошел в сферу и устроился у пульта. Какое-то время медлил, затем, внимательно следя за показаниями приборов, слегка повернул реле.

Кабину окружила серость.

Но ненадолго.

Мужчина окинул его пристальным взглядом.

— Лучше вам зайти, — сказал он. — Не стойте на холоде.

— Спасибо, — сказал благодарный Конгер, входя в небольшую гостиную.

Было тепло от небольшой керосиновой печки в углу. В этот момент из кухни вышла огромная бесформенная женщина в платье с цветочным узором. Вместе с мужчиной они оценивающе смотрели на Конгера.

— Комната у нас хорошая, — сказала женщина. — Меня зовут миссис Эпплтон. В комнате есть обогреватель. В это время года он не лишний.

— Да, — кивнул Конгер и огляделся.

— Поедите с нами?

— Что?

— С нами за стол присядете? — нахмурился мужчина. — Вы ведь не иностранец, а, мистер?

— Нет, — улыбнулся Конгер. — Родился я в этой стране. Правда, далеко на западе.

— В Калифорнии, что ли?

— Нет, — сказал Конгер и, подумав, выдал: — Я из Орегона.

— А как у вас там? — осведомилась миссис Эпплтон. — Говорят, деревьев много и прочей зелени? Тут пусто больно. Я, знаете ли, сама из Чикаго буду.

— Это же на Среднем Западе, — сказал ей муж. — Какая из тебя иностранка?

— Так и Орегон — не другая страна, — вставил Конгер. — Он входит в США.

Мужчина кивнул. Конгера он не слушал — пялился на его одежду.

— Костюмчик на вас забавный, мистер. Где достали?

Конгер растерялся. Помявшись, он неловко выдал:

— Обычный у меня костюм. А я лучше пойду, коли мне здесь не рады.

Мистер и миссис Эпплтон протестующе замахали руками.

— Мы просто красных боимся, — улыбаясь, объяснила женщина. — Правительство велит сохранять бдительность.

— Красных? — удивился Конгер.

— Правительство говорит, они повсюду. И нам положено докладывать обо всем необычном и обо всех, кто ведет себя странно.

— Вроде меня?

Хозяева смутились.

— Ну, — сказал мистер Эпплтон, — для меня вы на красного не похожи. Это я так, из осторожности. Трибун говорит…

Конгер слушал его краем уха. Дело оказалось еще проще, чем он ожидал. Местные жители настолько подозрительны, что о появлении Основателя известно станет тотчас. О нем молниеносно разнесут сплетни и слухи; остается лишь затаиться и ждать, подслушивая разговоры в универмаге. Или даже здесь, на квартире у Эпплтонов.

— Покажете комнату? — спросил Конгер.

— Ну конечно, — ответила миссис Эпплтон, направляясь к лестнице. — С радостью покажу.

Они пошли наверх. Там было холодно, но не так, как снаружи, и не так, как в марсианских пустынях. Чему Конгер очень обрадовался.

Незнакомец неспешно прохаживался по залам универмага мимо холодильных лотков с консервами, охлажденной рыбой и свежим, отмытым от крови мясом.

Эд Дэвис решил подойти к нему.

— Вам помочь?

Мужчина был странно одет и к тому же носил бороду. Эд просто не сумел сдержать улыбку.

— Не надо, — ответил незнакомец с каким-то забавным акцентом. — Я сам осмотрюсь.

— Как угодно, — ответил Эд и вернулся за прилавок.

К нему как раз подкатила тележку миссис Хэкет.

— Это еще кто? — спросила она, оглянувшись и поведя острым носом, словно принюхиваясь. — Никогда его прежде не видела.

— Понятия не имею.

— Забавный какой. Бородатый… Кто в наше-то время бороду носит? Видно, с головой у него непорядок.

— Вдруг ему так нравится? Вот был у меня дядя, который…

— Погодите-ка. — Миссис Хэкет напряглась. — А разве… Этот, как там… Старик из красных, как бишь его? Он ведь тоже с бородой ходил. Маркс его звали. У Маркса борода была.

Эд рассмеялся.

— Ну это-то не Карл Маркс. Я видел его фото.

В ответ миссис Хэкет уставилась на Эда.

— Серьезно?

— Ну да, — слегка покраснев, признался Эд. — Что в этом такого?

— Я бы хотела побольше узнать о новеньком. Думаю, нам всем полезно будет узнать о нем. На всякий случай.

— Эй, мистер! Подвезти?

Конгер быстро развернулся, машинально кладя руку на пояс. Ложная тревога. Просто двое молодых людей — парень и девушка — предлагают помощь.

— Подвезти, говорите? — расслабившись, переспросил Конгер. — Да, спасибо.

Сев в машину, Конгер захлопнул дверь, а Билл Уиллет надавил на педаль газа, и автомобиль понесся вниз по улице.

— Спасибо, что подобрали, — осторожно произнес Конгер. — А то собирался прогуляться до соседнего города, и дорога оказалась длинней, чем я думал.

— Вы откуда? — спросила Лора Хант, симпатичная смуглая девушка небольшого роста в желтом свитере и синей юбке.

— Из Купер-Крик.

— Купер-Крик? — нахмурившись, переспросил Билл. — Странно, что я вас раньше не видел.

— Так вы сами оттуда?

— Родился там и всех знаю.

— Я недавно приехал. Из Орегона.

— Из Орегона? Разве у тамошних есть акцент?

— А он у меня есть?

— Вы слова как-то странно произносите.

— В смысле?

— Сам не пойму. Но я ведь прав, Лора?

— Вы глотаете слова, — улыбнулась девушка. — Скажите еще что-нибудь. Мне интересны диалекты.

Она улыбнулась Конгеру белозубой улыбкой, от которой у него сжалось сердце.

— У меня дефект речи.

— Ой! — округлила глаза Лора. — Простите.

Пока машина ехала, парень с девушкой бросали любопытные взгляды на Конгера. Он же думал, как их расспросить о чем нужно и не вызвать при том подозрений.

— Люди в город, поди, нечасто приезжают? В смысле, чужаки?

— Нет, — покачал головой Билл. — Нечасто.

— Спорю, что я чуть ли не первый за последнее время.

— Похоже на то.

Подумав, Конгер сказал:

— Один мой друг, знакомый собирался приехать ко мне. Как думаете, где бы я мог… — Он помедлил и решил выразиться иначе: — Есть в городе кто-нибудь, кто встретил бы его? У кого спросить, не приехал ли мой друг?

Своим вопросом он озадачил молодых людей, и они посоветовали:

— Просто смотрите в оба. Купер-Крик — городишко небольшой.

— Ну да, вы правы.

Дальше ехали молча. Конгер любовался формами девушки. Должно быть, она любовница парня. Или его пробная жена. Погодите, а в это время уже практиковали пробные браки? Конгер забыл. Но девушка — с такой-то внешностью! — уж точно чья-то любовница. Ей шестнадцать или около того. Если они с Конгером еще когда-нибудь встретятся, он ее обо всем расспросит.

На следующий день он прошел вдоль главной улицы Купер-Крик, миновал универмаг, две заправки и почту. На углу обнаружился кафетерий.

Конгер остановился. Лора еще не вышла из кафе. Она болтала о чем-то с официантом, смеясь и раскачиваясь на табурете взад-вперед.

Толкнув дверь, Конгер вошел, и его тотчас омыло волной теплого воздуха. Лора пила горячий шоколад со взбитыми сливками. Конгер присел рядом, и девушка удивленно посмотрела на него.

— Прошу прощения, — сказал Конгер. — Я не помешал?

— Да нет, — покачала головой Лора, глядя на Конгера большими темными глазами. — Совсем не помешали.

Подошел официант.

— Вам что-нибудь принести?

Взглянув на кружку Лоры, Конгер ответил:

— Того же, что и девушке.

Лора разглядывала Конгера, положив сложенные руки на стойку. Потом улыбнулась и сказала:

— Кстати, я так и не представилась. Меня зовут Лора Хант.

И она протянула Конгеру руку. Тот неловко взял ее за пальцы, толком не понимая, чего от него хотят.

— А я Конгер, — пробормотал он.

— Конгер? Это имя или фамилия?

— Имя или фамилия? — переспросил Конгер. — Фамилия. Полностью меня зовут Омар Конгер.

— Омар? — рассмеялась Лора. — Прямо как поэт, Омар Хайям!

— Не знаю такого. Я вообще поэтов мало читал. Мы восстановили только небольшую часть достояний искусства. Обычно ими церковь интересуется… — Тут он осекся. Лора смотрела на него во все глаза, и Конгер покраснел. — Церковь… ну, там, где я родился.

— Любопытная у вас церковь. Чья она?

— Просто церковь, — смущенно ответил Конгер.

Подоспел шоколад, и он, благодарно кивнув, принялся прихлебывать горячий напиток.

— Вы и сами необычный, — заметила Лора. — Правда, Биллу не понравились. Но он вообще не любит все необычное. Он такой… прозаичный. Вам не кажется, что с возрастом человек должен бы расширять свои горизонты, мировоззрение?

Конгер кивнул.

— Билл говорит, чужакам тут не место, пусть сидят по домам. Но вы-то не чужак. Билл про восточных людей так высказывается. Ну, вы понимаете.

Конгер снова кивнул.

Позади них отворилась дверь-ширма, и вошел Билл. Уставившись на Лору и Конгера, он произнес:

— Ну и ну.

— Привет, — обернулся Конгер.

— Ну и ну, — повторил юноша, присаживаясь за стойку. — Привет, Лора, — сказал он девушке и обратился к Конгеру: — А вас я тут не ожидал увидеть.

Конгер напрягся. От мальчишки прямо-таки разило агрессией.

— Есть проблемы?

— Нет, все нормально.

Повисла неловкая пауза, которую нарушил Билл.

— Лора, собирайся, уходим.

— Уходим? — удивилась Лора. — Почему?

— Просто уходим! — Юноша схватил ее за руку. — Идем! Машина снаружи.

— Что я вижу, Билл Уиллет! — сказала вдруг Лора. — Ты ревнуешь!

— Кто этот тип? — завелся Билл. — Ты не знаешь о нем ничего. И на бороду его посмотри…

— И что? — вспыхнула Лора. — Что с того, что он не ездит на «паккарде» и ходит в Купер-Крик пешком?!

Оценив комплекцию Билла, Конгер решил: такой здоровяк наверняка работает на гражданскую службу контроля.

— Простите, — сказал Конгер. — Я сам уйду.

— Что вам надо в городе? — спросил Билл. — Вы зачем приехали? И чего третесь вокруг Лоры?

Посмотрев на девушку, Конгер пожал плечами.

— Просто так приехал. До встречи.

Он развернулся… и замер. Билл пошел за ним следом. Рука Конгера метнулась к поясу. «Вполсилы, — сказал себе охотник. — Вполсилы, не больше».

И стиснул руку на поясе. Комната будто подпрыгнула. Сам Конгер носил защиту — пластиковый каркас под костюмом, так что его не задело ударом.

— Боже мой… — простонала Лора, хватаясь за голову.

Черт, и ее зацепило. Ну да ладно, пройдет. Удар вполсилы последствий не вызывает, только простое покалывание.

А еще — временный паралич.

Конгер вышел из кафе и двинулся прочь, не оглядываясь. Лишь на углу он обернулся — Билл выбрался на улицу, держась за стену, словно пьяный.

Ночью Конгер шел один по улице, и тут впереди выросла тень. Конгер встал, не смея дышать.

— Стой, кто идет? — спросили впереди.

Конгер хранил напряженное молчание.

— Кто вы? — повторил голос. В руке у человека что-то щелкнуло, и в сторону Конгера ударил луч света.

— Это я, — ответил Конгер, попятившись.

— Кто — я?

— Меня зовут Конгер. Остановился на квартире у Эпплтонов. А вы кто?

Человек медленно приблизился. На нем была кожаная куртка, на поясе — пистолет.

— Я шериф Дафф. Похоже, вы тот, кого я искал. Надо потолковать. Вы сегодня были в «Блумсе» около трех часов?

— В «Блумсе»?

— Кафе, там ребятишки зависают.

Дафф подошел совсем близко, светя фонариком Конгеру прямо в лицо.

— Уберите фонарь, — жмурясь, попросил Конгер.

Помолчав, шериф согласился:

— Ладно, — и отвел луч фонаря в сторону. — Значит, вы там были? И повздорили с парнишкой Уиллетом, верно? Из-за его девицы…

— Мы просто разговаривали, — осторожно сказал Конгер.

— Тогда что же случилось?

— А в чем дело?

— Интересуюсь вот. Ребята говорят, вы какой-то номер откололи.

— Номер отколол? И какой же?

— Не знаю и потому спрашиваю. Говорят, сверкнула вспышка, и вроде как что-то случилось. У всех померкло в глазах, наступил паралич.

— И как дети?

— С ними все хорошо.

Конгер не ответил.

— Ну? — надавил шериф. — Так что случилось? Вы бомбу взорвали?

— Бомбу? — Конгер расхохотался. — Нет, просто у меня зажигалка потекла, и бензин загорелся.

— А вырубились все почему?

— От газов.

Пока шериф молча переваривал сказанное, Конгер неуютно переступил с ноги на ногу. Пальцы сами собой медленно потянулись к поясу… Дафф глянул вниз и крякнул.

— Ну, даже коли так, — сказал он, — все равно никому вреда вы не причинили. — Он отступил, давая Конгеру пройти. — А Уиллет тот еще склочник.

— Ну что ж, доброй ночи вам, — сказал Конгер, проходя мимо.

— Один момент, мистер Конгер, — вспомнил шериф. — Пока вы не ушли, позвольте взглянуть на ваше удостоверение личности.

— Да, конечно, сейчас. — Конгер вынул из кармана бумажник и передал шерифу.

Тот посветил себе фонариком и стал разглядывать содержимое, над которым специалистам из времени Конгера пришлось потрудиться: изучить документы и образцы этой эпохи, реликты, бумаги…

Конгер от волнения дышал мелко и часто, пока Дафф наконец не вернул документы.

— Все в порядке. Простите за беспокойство. — Шериф убрал фонарик.

Когда Конгер вернулся на квартиру Эпплтонов, хозяева сидели перед телевизором. На жильца они даже не взглянули. Конгер задержался у двери и спросил у миссис Эпплтон:

— Могу я задать вопрос?

Миссис Эпплтон медленно обернулась.

— Какой сегодня день?

— День? — уставилась на него женщина. — Первое декабря.

— Как — первое декабря? Ведь был же ноябрь!

На него уставились две пары удивленных глаз. И только тогда Конгер вспомнил: в двадцатом веке люди все еще делили год на двенадцать месяцев. Ноябрь переходил сразу в декабрь, и между ними не было квартамбря.

Конгер судорожно вздохнул. Значит, завтра. Завтра наступит второе декабря! Прямо завтра!

— Спасибо, — сказал он. — Спасибо.

Конгер поднялся к себе. Дурак, ну дурак! Как мог забыть о календарной разнице? Завтра Основателя схватят, если верить газетам. Завтра, через двенадцать часов Основатель выступит с единственной речью перед народом и его арестуют.

День выдался солнечный и теплый. Башмаки Конгера хрустели по насту, пока охотник шел между деревьями, ветки которых сгибались под тяжестью снега. Взобравшись на холм, Конгер, скользя, спустился с него по другую сторону.

Остановившись, он огляделся. Никого. Тогда Конгер снял с пояса тонкий жезл и повернул рукоять вокруг оси. Какое-то время ничего не происходило, а потом воздух замерцал.

Материализовавшись, кристальная сфера мягко опустилась на снег. Конгер вздохнул с облегчением, — ведь это единственный путь домой.

Поднялся на гребень холма и, уперев руки в бока, осмотрелся. Отлично. Долина Хадсонз-Филд раскинулась перед ним как на ладони, до самого начала города. Она была совершенно открытая и ровная, присыпанная тонким слоем снега.

Сюда придет Основатель. Здесь обратится к народу. И здесь его арестуют власти.

Вот только увести его не успеют — Основатель умрет прежде. Умрет, так и не успев заговорить.

Открыв дверцу кристальной сферы, Конгер вошел внутрь и взял с полки пистолет. Передернул затвор. Оружие готово — готово выстрелить и убить. Может, взять его с собой прямо сейчас?

Нет, Основатель появится только через несколько часов. Что, если до этого Конгера станут обыскивать? Сначала Конгер увидит, как Основатель подходит к полю, и только затем вооружится.

Взглянув на полку еще раз, Конгер заметил там небольшой пакет. Взял его и развернул.

Череп Основателя. Держа его, Конгер невольно ощутил неприятный холодок. Ведь это череп человека, который все еще жив и ходит по земле. Который придет сегодня сюда и станет говорить с народом всего в пятидесяти ярдах от того места, где стоит Конгер.

Что, если основатель увидит свой череп? Прямо сегодня? Эту старую кость возрастом в два столетия? Станет он тогда говорить? Увидит оскал пожелтевших зубов, и какие слова придут ему в голову? С каким посланием он обратится к народу?

Какой человек не задумается о тщетности всех своих действий, взглянув на собственный пожелтевший от времени череп? Он поймет, что лучше жить, пока живется.

Человек, взявший в руки собственный череп, уже не поверит ни в какое дело, ни в какое движение. Он лишь станет проповедовать от обратного…

С улицы донесся какой-то звук, и Конгер отложил череп на полку. Схватил пистолет. Снаружи кто-то шагал. Конгер метнулся к двери, чувствуя, как бешено колотится сердце. Может, это он пришел, Основатель? Хочет выбрать место, подумать над словами, отрепетировать речь?

Вдруг он увидит то, что держал в руках Конгер?

Подняв пистолет, Конгер толкнул дверь.

Лора!

Конгер пораженно уставился на девушку. Одетая в шерстяную куртку, та прятала руки в карманы. Из ее рта и ноздрей вырывались облачка теплого пара. Запыхавшись, девушка тяжело дышала.

Они молча смотрели друг на друга, пока Конгер не заговорил первым.

— Что такое? — спросил он, опустив пистолет. — Ты здесь зачем?

Вместо ответа Лора указала куда-то пальцем. «Онемела, что ли?» — нахмурившись, подумал Конгер.

— Что там? — посмотрел он в сторону, куда указывал палец Лоры. — Что ты хочешь? Я не вижу ничего.

— Они идут.

— Они? Кто — они? Кто идет?

— Они. Полиция. Ночью шериф разослал машины, и они перекрыли дороги. Полиция вообще повсюду. Их сюда еще человек шестьдесят идет. Со стороны города и с тыла, — Лора перевела дыхание. — Говорят… говорят…

— Что говорят?

— Говорят, ты вроде как коммунист. И…

Вернувшись в кабину, Конгер убрал на полку пистолет. Затем спрыгнул на землю и подошел к девушке.

— Спасибо. Ты пришла помочь мне? Предупредить? Не поверила, что я коммунист?

— Не знаю.

— Ты одна?

— Нет. Джо меня подвез на грузовике. Из города.

— Джо? Кто он такой?

— Джо Френч. Сантехник, папин друг.

— Идем.

Вместе они поднялись на гребень холма и пошли к полю. Там, примерно посередине, стоял фургончик, а за рулем сидел коренастый мужичонка и курил трубку. Завидев Конгера и Лору, он выпрямился.

— Вы тот самый тип? — спросил Джо Френч.

— Да. Спасибо, что предупредили.

Сантехник пожал плечами.

— Ну, я даже не знаю. Просто Лора говорит, вы человек хороший, — Френч огляделся. — Вам, наверное, интересно будет узнать, что сюда идут еще люди — правда, уже не предупредить. Полюбопытствовать.

— Еще люди? — Конгер посмотрел в сторону города, откуда к полю приближались темные на фоне снега фигуры.

— Из города. О погоне прознали, вот и приперлись. Мы же слушаем полицейское радио. Вот и эти услышали, и Лора. Кто-то разнес слух…

Фигуры приближались. Конгер сумел разглядеть среди них Билла Уиллета — парень шел в компании других ребят из школы. Позади плелись Эпплтоны.

— Эд Дэвис, и тот пришел, — пробормотал Конгер.

Владелец магазина с трудом шагал по заснеженному полю в компании еще трех-четырех горожан.

— Всем до черта хочется узнать, кто вы и что вы, — подытожил Френч. — Ну, пора мне домой. Не хочу, чтоб машинку издырявили пулями. Идем, Лора.

Девушка широко раскрытыми глазами смотрела на Конгера.

— Идем же, — позвал Френч. — Сама знаешь, тебе тут ни за что нельзя оставаться.

— Почему?

— Будут стрелять. Иначе зачем народ собирается? И вы, Конгер, это прекрасно знаете, да?

— Знаю.

— Оружие у вас есть? Или вам плевать? — легонько улыбнулся Френч. — В свое время они много народу повязали. Вы не первый.

Нет, Конгеру не плевать! И он никуда не позволит себя увести. Останется здесь, ждать Основателя. Придет ли этот человек с горожанами? Вдруг он встанет в стороне и будет следить за тем, что творится в поле?

Или Основатель — это Джо Френч? Или кто-то из копов? Любой из толпы может оказаться пророком, и всего несколько слов, произнесенных им сегодня, перевернут мир.

И потому Конгер должен остаться, ждать, пока первое слово не сорвется с губ Основателя.

— Мне не плевать, — сказал Конгер Френчу. — А вы езжайте. Заберите девушку.

Лора, будто неживая, забралась на пассажирское сиденье грузовика. Заведя мотор, Джо Френч заметил:

— Вы только посмотрите на них. Одно слово — стервятники. Ждут, пока кого-нибудь прикончат.

Лора, онемев от страха, сидела на переднем сиденье, а Конгер смотрел вслед удаляющемуся грузовику. Затем развернулся и пошел мимо деревьев, к гребню холма.

Бежать? Легко и просто — надо лишь сесть в кристальную кабину и настроить время. Но Конгер не побежит, у него есть дело. Очень важное дело здесь и сейчас.

Добравшись до сферы, Конгер прошел внутрь и взял пистолет. Переключил его в режим полной мощности. Слем-пистолет решит проблему махом. Цепной реакцией расплющит всех до единого — и полицейских, и любопытных, и варваров горожан…

Не видать им Конгера! День еще не закончится, а они все подохнут. И жить будет Конгер — слиняет, если, конечно, захочет…

На глаза попался череп.

Внезапная догадка осенила охотника. Отложив пистолет, он схватил череп и возле зеркала поднял его на уровне лица, присмотрелся к зубам. Обнажил свои.

И все понял.

Он держал в руках собственный череп. Собственный череп он прижал сейчас к своей, пока еще живой щеке.

И умереть сегодня должен сам Конгер. Он и есть Основатель.

Отложив череп на полку, он выждал какое-то время. Лениво перебрал рычажки на пульте, вслушиваясь в приглушенный рев моторов снаружи, к голосам. Может, вернуться в свое время, туда, где его дожидается Спикер? Попытаться бежать…

Бежать?

Конгер еще раз взглянул на череп. На пожелтевшие от времени кости. Куда бежать, если он вот сейчас держал в руках собственный череп?

Ну отсрочит он свою смерть на месяц, год или полвека — и что? Время ничего не значит. Он пил горячий шоколад с девушкой, которая родилась за полтора столетия до самого Конгера. Бежать? Если только ненадолго.

По-настоящему скрыться не получится. Не выиграет он себе времени больше, чем выигрывал или выиграет кто-либо когда-либо в мире.

Разница в том, что Конгер держал в руках свой череп, свои кости. Голову собственной смерти.

Другие же — нет.

Покинув кабину, Конгер, безоружный, двинулся навстречу поджидающим его людям. Их собралось много — стоят и смотрят. Приготовились к бою, потому что знают: Конгер прихватил с собой нечто. Слышали про случай в кафе.

Пришло много полицейских — с оружием и слезоточивым газом. Они спускались по холму, шли сквозь заросли деревьев. Подбирались все ближе и ближе. Знают свое дело, им не привыкать.

В Конгера чем-то бросили. С улыбкой он посмотрел себе под ноги — камень.

— Ну давай! — крикнули из толпы. — У тебя что, бомбы нет?

— Кинь бомбой! Ты, бородатый! Разбомби нас!

— Да, разбомби!

— Кинь пару атомных бомбочек!

В толпе засмеялись. Конгер упер руки в бока, и смех прекратился. Люди поняли: незнакомец желает что-то сказать.

— Прошу прощения, — сказал Конгер. — Бомбу я не прихватил. Вы ошиблись.

Люди зашептались, забормотали.

— Зато у меня есть пистолет, — продолжал Конгер. — Хороший пистолет. Его создали ученые гораздо умнее ваших. Но я и его не стану использовать.

— Почему? — недоуменно выкрикнули из толпы, с самого края которой стояла женщина и смотрела на Конгера.

Знакомое лицо…

Ну конечно! В тот день, возле библиотеки. Конгер свернул за угол и наткнулся на нее. Женщина тогда посмотрела на Конгера, обомлев, а он и не понял почему.

Теперь же он улыбался. Смерти, которую охотник сейчас добровольно принимает, получится избежать. Толпа стоит и смеется, смеется над человеком вооруженным, но оружие не применяющим. А ведь этому человеку, благодаря причудам науки, суждено предстать перед ними спустя пару месяцев, когда его кости уже будут гнить, погребенные на тюремном кладбище.

Затейливым образом Конгер обманет смерть. Сегодня погибнет, а после воскреснет — ненадолго, всего на полдня.

Но и того людям хватит, чтобы увидеть его и понять: он выжил и неким образом вернулся в мир.

Потом он вновь родится, но уже два века спустя. Целых два века спустя.

Родится, как ни в чем не бывало, в маленькой охотничьей деревушке на Марсе. И вырастет, учась охотиться и торговать…

К краю поля подкатила полицейская машина. Толпа чуть попятилась, а Конгер поднял руки.

— У меня для вас любопытный парадокс, — сказал он. — Те, кто отнимает жизни, теряют собственные. Те, кто убивает, гибнут сами. Однако те, кто отдает свою жизнь, живут дальше!

Все засмеялись — как-то нервно, негромко. Тем временем полиция подошла совсем близко. Конгер улыбнулся. Он сказал все, что хотел. Оставил такой маленький парадокс, над которым людям предстоит еще думать, который им предстоит помнить.

Улыбаясь, Конгер ждал заранее уготованной смерти.

1952

Перевод Н. Абдуллина