Когда отец уходил на работу, Андрюша, по обыкновению, ещё крепко спал или дремал. В утреннем полусне мысли были какие-то ленивые, неясные и путаные. Андрюша слышал, как мама и папа о чём-то шептались, как на столе звякали чашки, но, сколько раз он ни пытался проснуться в этот момент и сказать: «Ну, папка, до вечера!» - из этого ничего не выходило. А может быть, проснуться не удавалось потому, что Андрюша знал, что он вечером всё равно увидится с отцом - будет слушать его рассказы о заводе, будет с ним бороться на диване.
Отец всегда приходит с завода усталый. Он медленно щепотью пальцев потирает переносицу, на которой красная полоска от очков, затем складывает на груди руки и, уставившись в одну точку, молчит. Но стоит Андрюше после обеда вспрыгнуть к нему на колени и сказать: «Пап, давай бороться, а?» - усы у отца разъезжаются в стороны, а глаза насмешливо прищуриваются.
- Это с кем бороться? - задорно спрашивает он.- С тобой? Да я тебя сейчас одной левой на обе лопатки положу.
Оба они сопят, задыхаются, иногда сваливаются с дивана на пол. Отец не хочет на лопатки ложиться - старается. Но, видимо, из-за того, что силы у них почти равные, выигрывают борьбу они попеременно. То Андрюша кладёт отца, то отец Андрюшу. А потом отец вытирает пот с лица, поправляет рубашку и говорит:
- Ну, повозились - и хватит, пора работать! - и направляется к себе в комнату.
Там у него на столе чертёжная доска лежит, на стенах висят разные лекала, рейсшины и треугольники. А в шкафу 6 разноцветных переплётах стоят технические справочники.
После такой французской борьбы, говорит отец, ему всегда хорошо работается. Тело становится бодрым, а мысль ясной. Действительно, он засиживается далеко за полночь: вычерчивает какие-то детали, считает на специальной линейке, с цифрами и подвижным стёклышком - такая линейка называется логарифмической,- и роется в справочниках…
Как-то раз, придя с работы, отец за обедом рассказал Андрюше и маме о своих делах на заводе - дела были хорошие - и, помолчав немного, добавил:
- Да, а вот ещё новость… Вызывает меня сегодня директор и говорит: «Семён Петрович, в Узбекистане будет новый завод строиться - хотите ехать?» Я спрашиваю: «Это предложение или приказ?» - «Да как вам сказать… всё от вас зависит. Мне вот предложили подобрать инженеров для командировки, а тут воля моя, кого посылать. По секрету говоря, вы мне и здесь очень нужны».- «Ладно, говорю, надо подумать. Завтра отвечу». Ну, как вы смотрите на это?
И отец почему-то взглянул серьёзно не на маму, а на Андрюшу, будто его слово в семье было самым веским.
- Ура! Едем! - восторженно закричал Андрюша.- Там тигры! Нам пистолеты дадут!
- Подожди, не кричи! Никаких там тигров нет! - сердито сказала мама.- Поехать на строительство - это значит поехать года на два, на три, а может быть, и на всю пятилетку. Это не шутка, как ты хочешь: сразу собраться в дорогу. Надо подумать о том, что нас ожидает…
Андрюша опустился на стул и затих. «Взрослые всегда любят думать,- обиделся он.- А на самом деле нужно так: схватил чемодан и - айда на поезд. А там неважно, что ожидает: пустыня или Ледовитый океан… Хотя, если в Узбекистане будет пустыня, там, наверно, ни кино, ни ребят… Это плохо».
В комнате было отчётливо слышно, как соседка бабушка Авдотья, живущая этажом выше, колола молотком орехи. Удивительная бабушка! Привезла из деревни два мешка орехов и день и ночь их колет.
И вдруг Андрюша тихо сказал:
- Чего тут думать! Никуда я не поеду. Охота была - в какую-то пустыню! А потом, мне нельзя уезжать: я редактор стенгазеты…
- Стенгазета тут ни при чём! -усмехнулся отец.- Ты, наверно, только на готовенькое можешь ехать? Чтобы тебе и ребята были уже там знакомые, и кино с буфетом работало! А как же вот геологи-разведчики* годами не бывают ни в кино, ни в театре, а шагают в пустынях, лазают по горам? Им ведь тоже хочется пожить и в тепле и в уюте, а они для нас стараются. И мы должны постараться. Сами же для себя заводы строим.
- Ну, если б я был геологом, я бы тоже без кино обошёлся…- солидно сказал Андрюша.- Они привыкли.
- Ошибаешься. Мне, конечно, тоже жалко расставаться с удобствами, но я всё-таки поеду… то есть думаю поехать,- поправился отец.- И вообще, хватит мне с тобой разговаривать! - почему-то сердито добавил он и пошёл к себе в комнату.
Андрюша поглядел на маму. Она молча собирала посуду. И Андрюше вдруг стало скучно. Уроки были давно сделаны, папа бороться не захотел,- чем бы таким заняться до сна?
И он пошёл к Серёже Петрову, однокласснику и приятелю по играм, который жил через улицу. Не успев повесить пальто, Андрюша, сам не зная почему, весело соврал:
- Серёжа, ты знаешь, зачем я к тебе пришёл? Попрощаться, вот зачем! Завтра мы с папой уезжаем в Узбекистан завод строить.
- Вот здорово! - восхитился Серёжа.- В Узбекистан? А ты не врёшь?
- Ну, стану я тебе врать! Папа пришёл и говорит: «Собирайся, Андрюшка, завтра вылетаем на стройку!»
- Это не иначе, как по особому заданию,- завистливо проговорил Серёжа.- Так бы специальный самолёт не дали. Вот счастливый! Я бы тоже согласился поехать. В Узбекистане фруктов много, верблюды ходят…
- Верблюды есть. Там, наверно, пустыня, как в Африке,- подтвердил Андрюша и, вздохнув, добавил: - Только вот своих ребят не будет…
- Эх, ты, географии не знаешь, почитай получше! - засмеялся Серёжа.- Пустыни у нас не в Узбекистане, а в Туркмении. Только насчёт своих ребят - это вот да-а… жалко…
При этих словах и Андрюше и Серёже стало грустно. Они только сейчас почувствовали, как дружны между собой… Но в конце концов они же не навек расстаются, и к тому же по письмам можно дружить. Пиши, Андрюша, приглашай своего приятеля на лето в Узбекистан!
Уходя от Серёжи, Андрюша обнял товарища и великодушно сказал:
- Знаешь, Серёжка, мой футбольный мяч и электромоторчик, которые у тебя лежат, возьми, себе на память!..
И хотя Андрюша прекрасно знал, что завтра он никуда не уедет, вернулся он домой совсем в плохом настроении. Ему стало очень жалко расставаться со своим городом, где он родился, со своим домом, где очень удобны полированные перила, по которым можно спуститься с четвёртого этажа за одну минуту. И каток, и лыжи - всего было жалко. Ведь там ничего этого не будет. Да что, впрочем, задумываться? Сказано, что он никуда не поедет, значит, не поедет. Заплачет, отговорит маму, и они с ней останутся.
Андрюша разобрал постель и, уже почти успокоенный, хотел заснуть. Но новые мысли продолжали приплывать помимо его воли.
«А что,- думал он,- если отец на стройку и без нас один поедет?.. Вот он уже уехал и приехал туда. Комната у него пустая, зимой холодная. Некому её прибрать, истопить печку. А ведь папе, видимо, придётся и чертежи чертить. И не с кем ему будет бороться, чтобы хорошо работалось. А раз папе не придётся хорошо работать, завод будет строиться медленно. А что, если правда поехать в Узбекистан всей семьёй?»
Андрюша встал коленками на постель и, протянув руку, вытащил с этажерки тяжёлую книгу. Она называлась «Наша страна». Книгу подарил отец на рожденье, но Андрюша её ни разу не читал - всё другими делами был занят. Новенький том издавал лёгкий запах керосина.
«Узбекская ССР» - нашёл Андрюша по оглавлению и уткнулся в страницы. Читал он недолго. Главным образом рассматривал цветные картинки и фотографии.
На картинках были нарисованы высокие минареты с красивыми мозаичными стенами и куполами. На верблюдах и ослах, одетые в разноцветные халаты, ехали узбеки.
А от снимков Ферганской долины прямо нельзя было оторваться. До самого горизонта, как снежное поле, белел хлопок. На деревьях висели яблоки чуть не с футбольный мяч, а виноградные ветви, поднятые подпорками над землёй, так и пригибались от винограда. Подходи и бери сколько хочешь!
Андрюша уронил книгу на грудь.
«Какая страна! - задумался он.- А я считал… Африка. Там получше Африки жить можно. Вот приезжаем с отцом, вокруг своего дома сажаем яблоки и груши, чтобы потом компот варить. А там уже и стены завода рабочие укладывают. У меня приятель мальчик-узбек, мы с ним после уроков в футбол играем. Правда, для этого у Серёжи придётся попросить футбольный мяч обратно, но он не рассердится: моторчик ведь я не забираю.
Играем в футбол, а вместо лыж на верблюдах катаемся. Папа приходит, в комнате чисто, обед готов. Садись и работай! Так проходит год, два, три, а потом… директор завода вместе с папой от всех рабочих пишут рапорт правительству: «Ваше задание выполнено. Завод построен»,- и ставят свои подписи».
Андрюша потянулся. У отца в комнате горел свет. Было слышно, как он тихонько напевал. Отвернувшись к стенке, спала мама. Большие стенные часы с маятником, похожим на масленый блин, торжественно выбили двенадцать ударов.
Андрюше не хотелось вылезать из постели - там было тепло,- но он, смело откинув одеяло, спустил ноги на пол.
У Андрюши был свой рюкзак. Подарок отца. Чистенький и выглаженный рюкзак, немного полинявший, лежал в шкафу.
Первым делом он опустил в рюкзак свои инструменты: плоскогубцы, молоток, стамеску. За ними пошли гвозди, ржавые и кривые, суровые нитки для змея, поломанные замки без определённого назначения, запасная резиновая камера. Предстояло уложить ещё много вещей, которые бы пригодились на новом месте.
Андрюша так увлёкся сборами, что не слышал, как скрипнула дверь отцовской комнаты и сзади к нему на цыпочках подошёл отец. Он постоял, посмотрел внимательно, как сын аккуратно заворачивал в газету свои тетради, и, ничего не понимая, спросил:
- Ты что это, молодой человек, среди ночи делаешь, а?
Андрюша вздрогнул и обернулся.
- Как - что делаю? - удивлённо вскинулись его брови.- В Узбекистан собираюсь. Мы же ведь едем?
Отец растерянно отступил:
- Кто тебе сказал? Мы с мамой ещё этот вопрос не решили. Поговорили просто и отложили до утра. Утро вечера мудренее…
- Ну вот, «отложили»! - недовольно поморщился Андрюша.- А я уже и футбольный мяч и электромоторчик Серёжке подарил. Не брать же обратно!
- Уже подарил? - вдруг широко улыбнулся отец.- Это правда? Ну, раз такое дело - придётся ехать. Ничего не попишешь. И мы завтра так маме и скажем. Ладно?
И хотя он говорил в шутливом тоне, чувствовалось, что назначенный на утро разговор с мамой уже не понадобится…
Отправился Андрюша в Узбекистан через пятнадцать дней.
На самолёте.
