Глава 1
Всё это было разочарованием и напрасной тратой времени.
Я не хотел подходить к ней. Нет, вообще-то хотел, но вовсе не за тем, чтобы помочь выбрать фильм. Мне просто хотелось узнать её мнение о сегодняшней погоде. На улице шёл проливной дождь. Веяло прохладой, и было тёмно. Я встал сзади и спросил, не подсказать ли ей что-нибудь. Она на секунду оглянулась на меня, а затем снова вернула свой взгляд на полку с DVD. Поблагодарила и сказала, что нет, не надо, но спасибо.
Сейчас я уже не могу сказать точно, что мне понравилось больше. Интонация её голоса или всё-таки глаза, а может, что-то ещё?
Я отошёл обратно к кассе и не сводил с неё взгляда. Синяя джинсовка отлично смотрелась на ней, как и короткая юбка. Чёрные колготки на ногах манили и дразнили своим видом.
Конский хвост как всегда ей был к лицу, и я начал понимать, что мне очень сильно нравятся, действительно нравятся брюнетки.
Новый фильм Стивена Кинга отсканировали, я оплатил чек и собрался домой.
Мы снова оказались в этом же видеомагазине. Она всегда заходила сюда после шести, рассматривала DVD-картинки, читала рецензии с обложек и постоянно уходила, так ничего и не купив.
Она любила этот видеомагазин.
И я тоже.
1 акт
Мы с парнями сидели на летней площадке кафе-бара. Я курил кальян, и неспособный отвести взгляд от рыжеволосой девушки в белом, мыслями уже начал представлять нашу дальнейшую с ней совместную жизнь. Один из моих товарищей по рюмке, Даниил, заметил, что лифчика на ней нет, и трусиков она тоже не носит. Когда та садилась, он специально обронил этот столовый прибор на землю, чтобы заглянуть под стол. Её пися… да, он видел её и очень внимательно рассмотрел. С ухмылкой сказал мне, что волосы у неё действительно рыжие.
Ха-ха. Смешно.
Абдрахман отвлёк меня. Поинтересовался моими делами и в ответ пожаловался мне, что зачёта ему не видать в этой сессии. Второй друг, напротив меня, Дамир, отхлебнул пиво и нехорошим словом обозвал препода по экономике.
Последовала плоская шутка о жене доцента и пошлой надписи в туалете.
Ха-ха. Смешно.
Но я продолжал смотреть на неё. В какой-то момент почувствовал, что тоже привлёк внимание этой особы к себе. Она ненавязчиво послала сексуальный сигнал в мою сторону. Приятная эрекция хорошо дала мне это понять.
Валентин, его тогда не было с нами, пару недель назад купил себе бэху и на следующий же день влетел в столб. Тачку помял сильно.
Последовала очередная плоская шутка о том, как ему не повезло.
Ха-ха. Смешно.
Я отложил кальян в сторону, неожиданно попрощался с друзьями, а сам встал и направился к её столику. Они пожелали мне удачи, и это была ещё одна плоская шутка, на сей раз направленная в мой адрес.
Ха-ха. Смешно.
Она сидела за столиком со скрещенными ногами. Почти незаметные босоножки слегка поблёскивали и сверкали. Макияж не вульгарный и практически незаметный. В стакане для пива стояла трубочка, ни разу не тронутая к использованию. Шелковистые волосы были зачёсаны назад и тянулись далёко вниз. Два серебряных кольца украшали её левую руку, а декольте приоткрывало вид на грудь. Я пригляделся и обнаружил, что лифчик действительно отсутствовал.
Робко подошёл и поприветствовал её. Она улыбнулась. Почувствовал ответное дружелюбие, и мне показалось вполне уместным спросить разрешения присесть к ней. И я его получил.
Позади нас издалась имитация собачьего воя Буги-вуги.
– Это твои друзья? – улыбнувшись, произнесла она.
– Ну да, почти…
И собеседница задумчиво протянула: «Хмммм».
– Хорошее местечко… – пытаюсь завести я разговор.
Ну что это за писк? Я ведь всего лишь хотел сделать голос нежнее, ласковее, доброжелательнее. Одним словом, чтобы он был хоть немного круче…
Однако она посчитала его забавным и захихикала в ответ.
Захихикала так мило, непосредственно и искренне, что я почувствовал себя гораздо более привлекательным и лучшим человеком, чем я есть на самом деле.
– Ну, да… Ничего… Пойдет… – говорит моя новая рыжеволосая подружка. – …«Местечко» действительно неплохое. Ха-ха.
Затем она направила свой взгляд на стакан пива, словно что-то увидела в нём, решив повнимательней рассмотреть.
Улыбаюсь.
Хочу понравиться.
Пытаюсь войти в доверие.
Хватаюсь за последнее произнесенное слово и превращаю его в вопрос.
– Пойдет?
– Ну…. – она потянула руки ко рту, будто собралась прошептать и раскрыть мне очень важную и ценную информацию.
Она намеревалась пойти в клуб «М», чтобы оттянуться там и повеселиться немного, но найти достойную компанию оказалось настоящей проблемой. Вот и сидит здесь, скучая наедине с трубочкой.
– Клуб «М»?
– Да, Клуб «М», он так называется. Коктейли там дерьмо, но зато сегодня там тусуется диджей Нэйкед Ханна. Очень рекомендую!
Продолжаю улыбаться.
Хватаюсь за последнее слово и превращаю его в вопрос.
– Рекомендуешь?
– Ну… Да… – ответила она, поиграв немного с волосами.
– Да?
– Да! Ха-ха.
Её взгляд был полон соблазна и энтузиазма.
Такой взгляд манит. Такой взгляд будоражит.
Возможно, такой взгляд змей-искуситель оставил женщинам в качестве подарка после того, как мы потеряли дорогу в Эдем.
– Впрочем, если у тебя есть машина…
Немедленно хватаюсь за последнее слово и превращаю его в вопрос.
– Машина?
– Ну… Как я сказала, с достойной компанией у меня выдалась небольшая проблема…
Улыбаюсь. И она улыбается тоже.
– Достойной?
– Какая у тебя машина?
Указываю пальцем на парковку. Там красовался мой черный и блестящий Прадо.
И мы поехали в клуб. Мы танцевали под диско, рэп, американскую попсу, тесно прижимаясь друг к другу. Она случайно облила себя алкогольным напитком, и её коротенького платья стало почти не видно.
Примерно в два часа ночи я отвёз её к себе домой. Там она неожиданно заплакала и сказала, что на самом деле не хотела этого. Алкоголь свёл умственные способности девушки на нет, поэтому я почти сразу отвёл её в погреб. Посадив на стул, совсем немного решил пройтись языком у неё между ног. Не увидев особого эффекта, отправился в койку.
Утро.
Когда я зашёл, то обнаружил, что она уже проснулась и пыталась отчаянно выбраться. Однако верёвки были хорошие, и я крепко связал их в узел.
Под стулом мокроё пятно. Её босые ноги стали грязными и чёрными.
– Понятия не имею, что сегодня ночью было, и мне не особо интересно. Поэтому… Не мог бы ты всё это убрать?
2 акт
Спустя некоторое время она визжала и кричала.
– Развяжи меня! Чёртов псих, тебя посадят, как только узнают, где я!
Взгляд был таким, будто я последнее ничтожество.
Взгляд был таким, будто я убогое и унылое говно.
Вдруг я вспомнил, что так и не спросил имя сидящей передо мной леди, поэтому поинтересовался, как зовут её.
– Кретин!
Я решил ответить плоской шуткой и спросил, действительно ли она Кретин.
Ха-ха. Смешно.
– Нуты и придурок. Я нормальная, я не извращенка! Ты ошибся форматом! Боже мой, у меня раскалывается голова. Какого черта… Где я?! Сейчас же, развяжи меня!
Решительно помотал головой и сказал, что не собираюсь ничего подобного делать. Она продолжила обзывать меня. Выслушивать всё это не было никаких сил, и я подумал оставить её ненадолго.
– Ты… Куда ты?! Только попробуй уйти!
– Я в университет. Вернусь вечером.
Сказав это, я удалился, громко хлопнув за собой. Специально. Иногда поражаешься, сколь большую роль в нашей жизни могут играть двери.
В университете изменений никаких не наблюдалось. Со следующей недели начинался рубежный контроль. После занятий мы с друзьями пошли в бильярд. Они любили играть со мной, потому что очень часто опустошались именно мои карманы. Сегодня парни позвали меня сорваться в очередной ночной клуб, но я вдруг вспомнил, что совершенно забыл покормить её. Она, наверное, проголодалась.
– Мне тут на ушко прошептали… как там ты вчера сам-знаешь-с-кем? – ехидно спросил Валентин.
– А… ничего особенного… – ответил я. – …Мы немного потанцевали, а потом поехали ко мне.
– Ух, негодник…
Последовала плоская шутка о том, какими я и она оказались в постели.
Ха-ха. Смешно.
Валентин пожаловался, что на ремонт тачки ушло сорок тысяч зелёненьких, и что ему в секрете пришлось стащить финансовые средства отца. Если тот узнает о пропаже и о разбитом авто, то ему крышка.
Даниил шутит и говорит, что это очень плохо. Надо обокрасть кого-то ещё. Потом ещё кого-то. И вернуть всё на место, чтобы никто не узнал. Он всегда так делает, когда у него проблемы с деньгами. Кстати, у него сейчас проблемы с деньгами. Большие проблемы.
Все смеются, а я ничего не понял.
Домой постарался вернуться немного пораньше. Купил несколько сэндвичей и заглянул к своей рыжеволосой подруге.
– Привет. Как дела?
Её запястья и пятки были все ободранные до крови. Устало подняв голову и с ненавистью посмотрев на меня, она сквозь зубы прошипела, что я об этом ещё пожалею.
Хватаюсь за последнее слово. Превращаю его в вопрос.
– Пожалею? О чем?
– Что тебе нужно?
– Нужно?
– Псих ненормальный…
Тут я не стерпел.
– Зачем так говоришь? – возмутился я. – Что ты обо мне знаешь?
– Слушай… – запнулась девушка, словно пыталась обдумать, как лучше построить следующее выражение, – … скажи, в чём твоя проблема? Чего ты хочешь? Чего ты добиваешься? Денег, ты хочешь денег? У моей семьи есть бабло. Много. Только скажи.
– Ничего я не хочу и ничего не добиваюсь. С чего ты взяла?
Она как-то странно прикусила губы и надула щёки: «Хорошо, хорошо».
– Есть хочешь?
Я подошёл и положил ей на колени пакет с сэндвичами, хотел достать и тут обнаружил, что платье девушки уже почти высохло. Она не ходила в туалет с самого утра.
– Ты, давай, не играй с этим. Если что, не волнуйся, я потом здесь всё вытру и одежду твою постираю, так что…
Она усмехнулась и покачала головой.
– Извращенец… Ты точно псих…
– Хватит обязываться!
– Сучара, развяжи меня!
– Нет… – сказал я и сжал пакет.
Я надулся и немного отошёл в сторону.
– Если так, то какой смысл вообще кого-то связывать? Ты хоть логически немного думай.
Она застонала и принялась повторять одну и ту же фразу, словно заевшая плёнка:
– Что тебе от меня надо? Что тебе от меня надо? ЧТО ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НАДО?!
– НИЧЕГО!
Пронеслась пауза.
– Успокоилась? – проговорил я и почесал затылок. – Просто… мне скучно. Я люблю общаться.
Узнавать людей. Ты знаешь, я твердо верю, что все мы можем найти общий язык через диалог друг с другом. Давай поговорим немного… Как тебя зовут-то?
– Идиот! Псих! Придурок! ВЫПУСТИ МЕНЯ!
Всё это походило на истерику. Она попыталась носочками дотянуться до пола, чтобы привстать, но стул повалил её набок.
И это выглядело так глупо.
– Ладно, спокойной ночи.
Я решил её пока не трогать. Пускай успокоится. Утро вечера мудренее.
3 акт
На шестой день она рыдала и плакала.
– Знаешь, нам просто нужно привыкнуть друг к другу… – сказал я и положил ей в рот вилку с салатом. – Говорят, что люди, они такие, ко всему приспосабливаются…
Зарина, так звали эту девушку, вяло прожевала зелёную капусту и медленно проглотила её. Слезы покатились с ее щёк, и она снова заныла.
Тембр голоса повысился, она подняла голову и выговорила: «Я никого не трогала. Никого не обижала. За что?».
За что?..
Этот вопрос всегда заведомо ошибочен.
Кто сказал, что обязательно должна быть причина?
А даже если и есть, кто сказал, что обязательно должно быть наказание?
И сколько вещей в мире мы можем действительно объяснить?
Всё предельно ясно и выдумывать ничего не нужно.
Строго взглянув на неё, тяжело вздохнул. Она снова заревела.
– Слушай… – говорю я, держа в руках вилку, словно учитель указку, – …понимаю, что тебе всё это не нравится. Вот ты сидишь тут и каждый божий день отчитываешь, оскорбляешь и обвиняешь меня непонятно в чем. Мне это тоже не нравится. Знаешь, это неправильно. Кто ты такая, чтобы осуждать меня? Я человек, такой же, как и ты. Из плоти и крови. Просто… У каждого из нас своя индивидуальность. Мы все разные! У каждого свои потребности. У каждого свой путь. Если я немного отличаюсь от тебя и где-то в чем-то ошибаюсь, это не значит, что ты можешь смешивать меня с грязью.
Зарина молчит. Ноет. Испуганно смотрит на меня, и я снова изображаю недоумение.
– Чего ты боишься? Скажи мне. Что тебе не нравится? Чем ты недовольна?
Она глотает слёзы, немного успокаивается и с трясущимся тембром голоса проговаривает: «От-от-пусти… М-м-меня… Я-я-я… Прошу… Я… Никому ничего не скажу! Честно…».
Закатываю глаза и досадливо развожу руками.
– Причем тут вообще это? Я спрашивал, что тебе конкретно не нравится. Речь шла о несколько иных вещах. Видишь, дело не во мне. Дело в тебе.
И вот Зарина опять рыдает.
– Так не пойдёт… – встал я, помотав головой, – …так мы не построим диалог, если ты постоянно ревешь. У тебя проблемы с психикой. У тебя очень слабые нервы, скажу я тебе.
– Отпусти…
В ответ молчу, и я понял, как это всё бесполезно. С лёгким чувством раздражения я подошёл обратно к ней и поддел вилкой очередной лист салата.
Еда успокаивает, я знаю, и вот взгляд у Зарины стал немного проясняться. Даю глоток воды, сам тоже отхлебываю приготовленную себе ранее чашку кофе. Оттягиваю рукав и смотрю на свои часы. Уже совсем скоро начнутся учебные пары.
Завизжал мой телефон. Склеиваю ей рот скотчем и отвечаю.
У Абдрахмана просьба. Он вчера немного перебрал и не может подойти. Просит, чтобы я придумал красивую легенду причины его
отсутствия в университете. Соглашаюсь. Дополнительно успокаиваю его, что всё будет в порядке, и причин для беспокойства нет, дружище. Он смеётся. К слову и как бы кстати говорит, что вчерашняя девочка была непочатой. Первые в космосе. Круто! Здорово! Ура!
Абдрахман доволен и горд собой.
Шутит.
Ха-ха. Смешно.
Кладу трубку, смотрю на Зарину. Отклеиваю рот. Её взгляд где-то далеко. Усталый и печальный. Нет сил даже злиться и плакать.
– Это был мой друг… – говорю я. – …Весёлый человек. Ты его видела, может, просто внимания не обратила. Такой, с щетиной. Высокий, стройный.
Молчит.
– Ладно… – вздыхаю я. – …Мне пора.
Собираю вещи. Открываю дверь и уже собираюсь уходить. Достаю ключи.
– Я… Я… Виновата… Я знаю! – с раскаяньем в голосе воскликнула Зарина.
Останавливаюсь.
– В чем? – спросил я.
Она мотает головой и вот-вот опять впадёт в истерику.
– Я… Я… Просто хотела… Я, правда, планировала поступить в колледж… Я пыталась… Я старалась… Честно…
– И что?
– Работать. Завести семью… Быть приличной, достойной девушкой… Найти себе хорошего парня…
– Ну, теперь у тебя есть я.
Недолгая пауза.
– РАЗВЯЖИ, П***Р!!!
Хлопаю дверью. Специально. Просто удивительно, сколь большую роль они могут играть в нашей жизни.
4 акт
– Доброе утро! Как твои дела, Зарин? – спросил я, присаживаясь напротив неё, лицом к лицу, глаза в глаза. – Как настроение?
Девятнадцатый день. Нога на ногу, дарю свою обворожительную улыбку, олицетворяющую мир и согласие. Молчит. Просто пусто и тупо смотрит в пол.
– За-а-а-ар-и-и-и-ин? – попытался я окликнуть её. – Раз, два, три. Алло-о-о-о-о. Приё-ё-ё-ём.
Хочу немного расслабить и разрядить обстановку.
Ха-ха. Смешно.
Реакции ноль.
– Ты меня слышишь?
Она слегка приподнимает свой взгляд. В нём уже не было гнева, страха, желаний, эмоций. И страха в нём тоже не было.
– Ну, как твои дела?
Она возвратила своё внимание обратно на пол.
– Нор – нормально… – отвечает Зарина.
– Точно нормально?
– Д-да… Нормально.
– А как спала?
– Норма-льно… – по-прежнему заикаясь, произносит она.
– Это очень-очень хорошо. Отлично… – делаю я свою оценку, – … знаешь, мои родители всегда говорили мне, что такой вот нормальный хороший сон как у тебя – это залог крепкого и сильного здоровья. Во-о-о-ообще… Я учусь в первую смену, занятия начинаются в девять тридцать. И вот. Короче. Раньше я просыпался где-то около семи утра с та-а-а-а-аким большим трудом, надо сказать, ты не представляешь. Сейчас вставать приходится и того раньше. Нужно ведь что-то приготовить, чтобы… Ну… Ты поела, я поел и так далее. Пообщаться, в общем. Не знаю, как ты, а вот я думаю: «Вернусь домой и сразу же в постель. Спать!».
Ха-ха. Смешно, и я смеюсь.
Боже, как же смешно.
Достаю платок.
Вытираю слёзы от смеха.
– Вот так вот… – говорю я и мечтательно смотрю куда-то в сторону.
– Кстати, снилось что-нибудь сегодня?
– Нет… – проглатывая слюну, Зарина еле-еле качает головой.
– Да ну… – поражаюсь я. – …Мне каждую ночь снятся сны. Иногда такие странные и стремные. Разные и необычные, одним словом. Скорее всего, ты просто не запомнила. Я читал в интернете, что люди всегда видят сны, когда спят. Как бы мозг продолжает работать без перерыва. Ты, наверное, тоже слышала об этом?
Она слабо кивает головой.
– Выходит, тебе всё-таки снилось что-то… – подвожу я итог. – …Просто ты не запомнила.
– Наверно. Наверное.
– А во сколько ты обычно просыпаешься?
Зарина меняется во взгляде, страдальчески морщится и прикусывает верхнюю губу. Это её такая дурная привычка.
– Я… Не знаю. Здесь нет часов.
Осматриваю глазами помещение. Часов действительно нет.
– Ну, примерно, во сколько, как думаешь?
Молчит, и я решаюсь предположить за неё:
– Скорее всего, часов в шесть или пол пятого. Ну, сегодня, по-крайней мере, это точно так.
Молчит, пауза проносится между нами, и я уже не знаю что добавить. Ненавижу такие моменты. Вроде бы хочется продолжить беседу, а темы для разговора нет ни одной.
– Что… – измученно вдруг произносит Зарина.
– А? – переспрашиваю я, попутно радуясь нарушенной тишине.
– Что… со… мной… будет?
Не понял.
– В каком смысле, что ты имеешь в виду?
– Что со мной будет дальше?
– Ну… – вздыхаю я, – …даже не знаю. Странный какой-то вопрос. Я же не ясновидящий. Я не вижу будущего. С таким же успехом я могу спросить примерно то же самое. Например… Ну, я не знаю… Что ждёт меня впереди или там… Скажем… Будет ли солнечная погода завтра и так далее. Как говорится, сегодня ты на коне, а завтра в навозной куче.
Ха-ха. Смешно.
Сегодня ты на коне, а завтра в навозной куче.
Точно. Вся жизнь – одна сплошная неопределенность, и именно это пугает больше всего.
– Зачем… Почему ты меня тут держишь?
– Я рад… Наконец-то между нами начинается диалог. Коммуникация, социализация, общение. Всё это очень важно. А как ты думаешь, почему? Мне твоё мнение интересно.
Зарина всегда начинает плакать в такие моменты.
Ревёт.
Ноет.
Закатывает сцены.
Она спрашивает, что я собираюсь с ней делать. Она спрашивает, собираюсь ли я убить её.
Встаю. Начинаю ходить кругами. Задумываюсь над ответом.
Терпеть не могу такие вопросы. Настоящее невежество. Так и хочется проигнорировать. Просто хлопнуть дверью и уйти.
– Ты говоришь, будто я какой-то маньяк. Не люблю ярлыки. Просто… ну, я не знаю, мне так захотелось. Я решил попробовать. Что в этом такого? Пришел, поговорил, пообщался. Это же здорово, когда кто-то рядом есть.
Пытаюсь её немного подколоть. Вспоминаю «Крёстного отца». Про сделку, от которой невозможно отказаться, а также классику Советов – «Кавказкую пленницу».
Сравнение было совсем неуместным.
Ха-ха. Смешно, и я смеюсь.
Но Зарина никак не реагируют, и я чувствую себя идиотом, сказавшим неудачную шутку.
– В общем… Ну… Вот так вот как-то.
И я замолкаю. Да, как-то вот так вот.
Молчит. Просто молчит. Пусто и тупо смотрит в пол.
Время идет, и я тоже не знаю, что добавить. Начинаю ощущать дискомфорт. Тянусь к своему карману по привычке. Достаю телефон и открываю фейсбук. Листаю новости.
Суббота. Все дурачатся, как могут.
Вот Валентин. Он сделал селфи на фоне своей новой отремонтированной бэхи. Блестит и сверкает. Ставлю лайк и пишу в комментариях, что очки у него клёвые.
На самом деле они стрёмные. Ха-ха. Смешно.
А вот Абдрахман. Ему понравилась картинка с жирным котом, который не может вылезти из узкого дверного проёма. Ставлю лайк и пишу, какой он прикольный. Ха-ха. Смешно.
А вот Даниил. Он выставил демотиватор с изображением Дарта Бейдера из «Звездных войн», сражающегося со своим сыном.
«К экзаменам готов…», – гласит надпись снизу на черном фоне.
Лайкаю.
Ха-ха. Смешно.
Очень, очень смешно.
Сохраняю себе на фотопленку.
А вот Дамир. Его злит и огорчает социальная несправедливость. Он предлагает прочитать длинную статью о том, как его сердце чуть не разбилось от вида бездомного дедушки, который клянчит деньги у прохожих в центре города. Заявляет, что правительство решает совсем не те задачи, которые следовало бы.
Ставлю лайк и пишу, что полностью поддерживаю. И что он молодец. И что у него доброе сердце. Очень мало, кого это волнует в настоящее время. Хорошо, что хоть кто-то пытается обратить наше внимание на других людей, живущих совсем рядом, по соседству.
Это очень, очень хорошо.
А это моя одноклассница. Все мы были без ума от неё в школе. Живет и учится в Майами. Вот она лежит топлесс у моря, отвернувшись своей упругой попой от нас. Сто двадцать три лайка. Девчонки в восторге и пишут, что она хат. Берри, верри, верри хат хия. Я тоже ставлю лайк и спрашиваю, есть ли какое-то определенное название у пляжа.
Меня совсем не интересует название пляжа. Ха-ха. Смешно.
Кручу новостную ленту дальше. Подруга ставит кучу восклицательных знаков и просит сделать репост всех своих друзей, друзей своих друзей и друзей их друзей. Она говорит, что это очень важно.
«!!!!!УШЛА И НЕ ВЕРНУЛАСЬ!!!!!!».
На фотографии Зарина в обнимку с бульдогом. В десять тридцать вечера пятнадцатого числа она ушла из дома на встречу с друзьями и… Догадайтесь что? Она не вернулась. В связи с этим подруга просит всех тех, кто знает или обладает какой-либо информацией о её местонахождении, связаться с родными девушки по телефону, ЛС или почте.
Лайкаю. Делаю репост.
Появляется уведомление о новом непрочитанном сообщении. Эта моя подруга в онлайн. Благодарит меня за то, что я не остался равнодушным к данному вопросу. Не за что, говорю я. Мы все должны помогать друг другу. Никто ведь не знает, что будет завтра. Каждый может оказаться в подобной ситуации. Представляю, каково её семье. Подруга отвечает и говорит, что я абсолютно прав.
Вспоминаю своё выражение:
«Сегодня ты на коне, а завтра в навозной куче».
Я не выдерживаю и смеюсь. Ха-ха. Смешно.
Сегодня ты на коне, а завтра в навозной куче.
Вбиваю в поиск фамилию и имя Зарины. Нахожу её страничку и открываю. Все друзья очень переживают за девочку и успокаивают её родителей. Они уверены, что всё будет хорошо и закончится нормально.
Они говорят, что она самая лучшая.
Они говорят, какая она хорошая.
Они говорят, что такого верного и отзывчивого друга нигде больше не найти.
Пятьдесят шесть фотографий, доступных для публики. Кликаю, увеличиваю, рассматриваю.
Вот Зарина в мантии, оканчивает школу. Вот Зарина в дорогом высокомерном ресторане, держит коктейль в руках. Вот Зарина лежит на кровати и делает снимок себя любимой. А вот Зарина путешествует, стоит и пытается «повалить» Пизанскую башню на землю.
– Вау! Ты была в Риме? – с восхищением спрашиваю я.
Она реагирует и поднимает голову.
– Просто нашел твои фотки в фейсбуке… – информирую я, на минутку показывая ей экран телефона. – …Как там? Красиво? Ни разу не был.
– Не смотри… – заныла она, проглатывая слезы. – …Выйди. Не смотри! Пожалуйста…
– Ну, блин… – говорю я. – …Зачем создавать страничку, если на неё даже посмотреть нельзя?
Открываю информацию о пользователе. Любимые фильмы: «Унесенные ветром», «Грязные танцы» и «Зеленая миля».
– Мне тоже нравится «Зеленая миля»! Обожаю Тома Хэнкса! А ещё этого большого Нигера… Как его звали?
– Пожалуйста, закрой! Делай со мной всё, что угодно. Только закрой! Умоляю… Пожалуйста…
Любимые цитаты: «Знай, если тебе плюют в спину, значит ты впереди».
– Ладно-ладно.
Создалось ощущение, будто я посмотрел что-то интимное и очень личное.
Блокирую телефон и кладу обратно в карман.
– Прости меня… Прости… – молит она. – Я не хотела, папа.
Извини, что я накричала. Извини, что я пошла. Я поняла, я всё поняла. Я… Прости. Если я сделала что-то не так… Я не хотела. Я больше не буду… Я буду слушаться. Я буду хорошей.
Ревёт. Плачет.
Она говорит, что сделает всё. Абсолютно всё, лишь бы я отпустил её.
Она говорит, что никому ничего обо мне не расскажет.
Потом постепенно успокаивается. Хлюпает носом.
Лицо было всё мокрым.
Я беру платок и нежно вытираю ей щеки.
– Не плачь. Меня это тоже расстраивает.
– Убей меня уже…
– Чего?
– Убей уже, пожалуйста… Дай сдохнуть.
– Ты за кого меня принимаешь, Зарина?! – отчитываю я её. – Если ты хочешь умереть, то это твои проблемы! Меня сюда не впутывай!
Она продолжает орать, кричать и призывать непонятно к чему. Я не выдерживаю и беру скотч. Склеиваю ей рот и всем видом демонстрирую, как сильно я оскорблен. Зарина видит, что я иду к выходу. Она провожает меня взглядом, наполненным безумием, пытаясь изо всех сил что-то сказать. Наверняка очередную чушь. В это же время приходит сообщение от Валентина, который зовёт оторваться в ретро-клубе с пацанами. У меня нет времени, – пишу я, и тот обижается. Говорит, что я единоличным стал каким-то, что совсем забыл про друзей.
Всё это начинает действовать мне на нервы, и я хлопаю дверью. Сильно. Специально. Просто удивительно, сколь большую роль они играют в нашей жизни.
5 акт
Вечер понедельника. Начало недели. Напротив видеомагазина на столбе наклеена фотография Зарины. Крупная надпись: «УШЛА И НЕ ВЕРНУЛАСЬ», а далее информация о росте, телосложении и особых приметах. Я даже не заметил родинки на шее.
Холодно сегодня. Совсем не весна. Съёживаюсь. Достаю из рюкзака планшет. Фотографирую вывеску. Мало ли что.
Оглядываюсь по округе и замечаю, как быстрым шагом в мою сторону направляется некая брюнетка. Конский хвост ей был очень даже к лицу. Чёрная кожанка отлично смотрелась на ней, а строгие джинсы подчеркивали фигуру девушки с очень выгодной стороны. Само лицо было уставшим, и виднелись синяки под глазами. Исходила и ощущалась тоска. Не знаю почему, но что-то екнуло внутри.
В моей груди.
В этот самый момент.
Она прошла мимо меня, и через некоторое время я последовал за ней.
Тёплый воздух кондиционера согрел меня и моё сердце.
Как же хорошо жить и быть на этом свете.
От одного прилавка к другому, она брала в руки DVD диски, то один, то другой и рассматривала коробки от них. Открывала, закрывала, читала и возвращала обратно на место. Я делал примерно то же самое, пытаясь не подавать вида, что любуюсь ею не переставая. Неожиданно она заметила и посмотрела на меня. Осознав это, девушка с конским хвостом резко отвернулась, начав более усердно перебирать полки. Странная улыбка проскользнула на её лице. Она озадаченно достала телефон, взглянула на него и поспешила к выходу.
Я любил этот видеомагазин.
И она, как выяснилось, тоже.
Глава 2
6 акт
– Ух, ну и запах. Полегчало немного, Зарин?
Тридцатый день.
Она пописала и сходила в туалет по-большому. Забираю таз с её мочой и какашками. Откладываю в сторону. Говорю, что потом уберу, и чтобы не стеснялась. Всё хорошо. Всё нормально. Мы люди, а что естественно, то не безобразно.
Совсем недавно мне в голову пришла мысль сделать самодельный унитаз из одного из своих деревянных стульев в доме. Купил пилу в строительном супермаркете и вырезал небольшую дырку на нём. Пересадил Зарину, а снизу поставил тазик. Идея мне показалось удачной, и, как выяснилось сейчас на практике, очень даже удобной.
Зарина всегда стесняется в такие моменты. Она отвернулась, и взгляд был в стороне. Злой и смущенный.
Вытаскиваю из сумки влажные белоснежные салфетки и тянусь рукой под стул. Стараюсь как можно тщательней вытереть ей промежность. Говорю, чтобы расслабилась, иначе так и останется грязной.
Ну, вот и всё, а ты боялась.
Выбрасываю бумагу с большим шоколадным пятном в таз. Потом вторую. Третью. Четвертую. Пока пятна совсем не осталось.
Чувствую эрекцию. Мой половой член уперся в ширинку штанов и затвердел.
Гигиена – это очень важно.
Достаю ножницы в среднем отделении сумки. Платье Зарины было грязным и потным, поэтому смысла в нём я больше не видел. Бросаю клочья от одежды туда же в таз.
В моих руках мочалка. С собой я также прихватил спирт, мыло и шесть литров чистой питьевой воды. Собрался обтирать ей стопы. Как следует освобождаю участки между пальцев её ног от грязи. Обливаю Зарину водой и медленно иду дальше. Её лобок, её пися, её рыжие волосы. Быстро двигаюсь выше и перехожу к груди. Я провожу по ней мочалкой и останавливаюсь. Соски. Смотрю и решаюсь слегка дотронуться кончиком языка до одного из них. Солёный привкус резко почувствовался во рту, и я смотрю на свою заложницу. Взгляд Зарины до сих пор находился где-то в стороне. Она изо всех сил прикусила губы, стараясь не выронить ни единого звука.
Она не плакала. Глаза её были полны решимости, гордости и достоинства. Я схватил её за щёки и облизал лицо. Родинка на шее и впрямь придавала ей особую изюминку.
Спускаю брюки, за ними трусы, освобождая на волю свою мужскую сущность. Я пытаюсь раздвинуть проход к её влагалищу настолько, насколько это позволяет конструкция стула и ширина его ножек, к которым привязаны конечности Зарины. Хватаюсь и удерживаюсь за ручки, медленно надвигаясь к цели.
Я уже там.
Я уже в Зарине.
Делаю поступательные движения.
Взад-вперед. Взад-вперед.
Слегка неудобно, но в целом меня всё устраивает.
Непроизвольно издаю стон.
Ощущаю давление в груди и прилив крови в паху.
Увеличиваю скорость.
Я сейчас умру!
Да!..
Как же хорошо жить и быть на этом свете.
Слезаю с Зарины и валюсь на пол. Смотрю на потолок, клонит ко сну. Слегка ухватываю краем зрения свою партнершу. Зарина по-прежнему сидела с отвернутым лицом от меня, а взгляд был таким же отстраненным и гордым.
Я сам по себе.
Она сама по себе.
Слёзы покатились с моих щёк, и я почувствовал себя безмерно одиноким и отвергнутым.
Я всего лишь хотел помыть её.
Я всего лишь хотел отчистить её от грязи.
Я попросил у Зарины прощения и сказал, что на самом деле не собирался и не планировал ничего подобного делать. И я плачу. Я просто тупо смотрю в потолок и плачу, но это уже нисколько не касалось Зарины.
7 акт
При входе кассир улыбнулся и дружелюбно поздоровался с ней. Она взяла коробку с DVD-диском и тут же вернула на место. Ещё одну. Потом другую. Положила обратно. Взяла ещё. Смотрела и внимательно читала.
Я стою у соседнего прилавка и наблюдаю за брюнеткой с конским хвостом, хотя пришел сюда по несколько иным причинам. Я хотел найти экранизацию Стивена Кинга, но, судя по всему, эта новинка к ним пока ещё не поступила. Обращаюсь к консультанту, и он подтверждает мои догадки. Нужно зайти немного позже, может быть на следующей неделе. Поэтому я просто продолжаю наблюдать за брюнеткой с конским хвостом, время от времени уводя своё внимание обратно к полкам.
Её взгляд был уставшим, и она зевнула. Синяки под глазами, казалось, стали ещё больше. Через некоторое время у неё в сумке зазвонил телефон. Она ответила и поспешно ушла.
Она любила этот видеомагазин.
И я тоже.
8 акт
Тридцать седьмой день. Я пытаюсь понять, что произошло, и сижу напротив Зарины. Мне было больно и стыдно после случившегося, поэтому я больше не мог смотреть ей в глаза. С того дня она не проронила ни единого звука и слова.
Весь мой взор был прикован к её обнаженной груди. Затем я опускал взгляд ниже. Руки, ногти на её ногах и рыжие волосы на писе.
Сижу неподвижно. Молчу. И она молчит. Сидит неподвижно.
И этим было сказано всё.
Я не выдерживаю и говорю, что мне очень важно слышать её голос.
Я говорю, что мне одиноко.
Я говорю, что мне плохо.
Я говорю, что меня убивает тишина.
Я прошу, чтобы она не была такой жестокой.
По её ногам слегка пронеслась судорога, и я приподнимаю голову. Лицо Зарины по-прежнему отвернуто от меня в сторону, а взгляд был холодным и бесконечно далеким. Она изо всех сил сжала губы зубами, и маленькая капля крови стекла с её подбородка, упав прямо на колено. Я неуверенно подхожу, долго смотрю на него и робко стираю красное пятно с её тела.
Сажусь на пол между ног Зарины и закрываю глаза. Тянусь носом к рыжим волоскам, глубоко вдыхая аромат её женского начала в себя.
Выдыхаю. Открываю глаза. И снова вдыхаю.
Потом я встаю. Отхожу. Возвращаюсь обратно на своё место и тоже отворачиваюсь в сторону.
Я сам по себе.
Она сама по себе.
Ощущаю боль в груди.
Сижу неподвижно. Молчу. И она молчит. Сидит неподвижно.
И этим было сказано всё.
9 акт
Сорок второй день. Зарина по-прежнему игнорирует меня и смотрит куда-то в сторону. Я же лежу на полу позади неё, а мой взгляд упёрт в потолок. Пахнет сыростью и туалетом от таза с поносом Зарины в углу.
Я повернулся и начал изучать её тело со спины.
Коричневая родинка на шее и небольшая розовая болячка на правом бедре.
Пролежней образоваться не должно. Я очень внимательно следил за этим, часто пересаживал её, а также регулярно делал массаж мышц, чтобы конечности Зарины не атрофировались.
Я просто лежу и молчу. Желания разговаривать у меня тоже больше никакого не было.
Она сама по себе.
Я сам по себе.
Достаю телефон из кармана и, не меняя положения, делаю снимок Зарины. Открываю фотоальбом и смотрю на эту новую фотографию. Нежно провожу пальцем по экранному месту, где запечатлелась её коричневая родинка.
Дзынь. Уведомление. Пришло сообщение от Абдрахмана. Он говорит, что меня уже давно не было видно и спрашивает, что случилось.
Дзынь. Ещё одно уведомление и ещё одно сообщение. От Дамира. Он спрашивает, как мои дела и всё ли в порядке.
Через некоторое время опять дзынь. Третье уведомление и третье сообщение от Даниила. Шутит и говорит, что Валентин очень скучает по мне и совсем потерял аппетит от этого.
А ещё у него критические дни. Ха-ха. Смешно.
Кто-то из них спросил, не заболел ли я. Кто-то из них сказал, что может прийти и навестить, если я сообщу свой домашний адрес. Кто-то из них сказал, что это нехорошо, если я заболел. Кто-то из них сказал, как это плохо, жить одному.
Дзынь. Уведомление и СМС от мамы. Она волнуется за мое питание. Надеется, что я, наконец, образумлюсь и переберусь к ним в Берн.
«Отец уже почти успокоился и не злится».
Никому не отвечаю и закрываю приложение.
Устало массирую виски и снова открываю фотопоток. Двести тридцать восемь файлов и все они – изображения Зарины. Вот её стопы, вот её пятки, вот её пальцы, вот её глаза, вот её грудь, вот здесь вся она сама в полный рост и полный кадр. В какой-то момент меня охватывает сожаление, что ничего из этого я не могу выложить в социальную сеть, что не имею абсолютно никакой возможности с кем-то разделить своих страстей, радости, горести, любви или проблем.
И в то же время я полностью удовлетворен. Всё это только моё, моё и ничьё больше.
Моя женщина, мой человек.
Моя жизнь, моё пространство.
Неожиданно ощущаю на себе взгляд Зарины. Измученный, уставший и наполненный чем-то ещё, что я не мог понять. Она смотрела и впервые за всё это время смотрела действительно на меня.
Меня, меня и только меня.
В моей голове неожиданно пронесся образ девушки с конским хвостом из видеомагазина. Я вспомнил ощущение того, как она мне сильно понравилась, и безумно захотелось рассказать об этом Зарине, но та уже начала отводить взгляд в другое место и подняла его выше к потолку.
Я встаю и говорю, что пошёл. Желаю хорошего вечера и спокойной ночи.
Возможно, завтра утром я вернусь немного позже.
Мне пора.
10 акт
Всё это было разочарованием и напрасной тратой времени.
Я не хотел подходить к ней. Нет, вообще-то хотел, но вовсе не за тем, чтобы помочь выбрать фильм. Мне просто хотелось узнать её мнение о сегодняшней погоде. На улице шёл проливной дождь. Веяло прохладой, и было тёмно. Я встал сзади и спросил, не подсказать ли ей что-нибудь. Она на секунду оглянулась на меня, а затем снова вернула свой взгляд на полку с DVD. Поблагодарила и сказала, что нет, не надо, но спасибо.
Сейчас я уже не могу сказать точно, что мне понравилось больше. Интонация её голоса или всё-таки глаза, а может что-то ещё?
Я отошёл обратно к кассе, и не сводил с неё взгляда. Синяя джинсовка отлично смотрелась на ней, как и короткая юбка. Чёрные колготки на ногах манили и дразнили своим видом.
Конский хвост как всегда ей был к лицу, и я начал понимать, что мне очень сильно нравятся, действительно нравятся брюнетки.
Новый фильм Стивена Кинга отсканировали, я оплатил чек и собрался домой.
Мы снова оказались в этом же видеомагазине. Она всегда заходила сюда после шести, рассматривала DVD-картинки, читала рецензии с обложек и постоянно уходила, так ничего и не купив.
Я стою у дверного прохода, готовясь к эстафете. Добежать до машины, как можно меньше при этом промокнув от дождя. В этот момент выходит она. Именно она. Встаёт рядом со мной и вздыхает. Глаза тоскливые и уставшие.
– Ну и погодка… – завожу я разговор, растерянно почесав затылок.
Ну что это за писк? Я ведь всего лишь хотел сделать голос нежнее, ласковее, доброжелательнее. Одним словом, чтобы он был хоть немного круче…
– Хм, да, «погодка»… – снисходительно улыбнувшись, ответила она.
Я всё-таки спросил её мнение о погоде. Ха-ха. Смешно.
И мы стоим, любуясь на лужи.
Хочу что-то сказать, но ни одной нормальной фразы не приходит ум. Девушка посмотрела на меня и сдержанно улыбнулась.
– Любите кино? – спрашиваю я.
Звучало так, словно я признался, что следил за ней.
Собеседница усмехнулась и сказала, что кино её мало интересует, но понимает, почему создает такое впечатление.
Хватаюсь за последнее выражение и превращаю его в вопрос.
И она говорит, что ходит в этот видеомагазин, поскольку хочет оттянуть возвращение домой. И она говорит, что ничего хорошего её там не ждет. И она говорит, что провела бы лучше это время в каком-нибудь кафе, но не любит в подобных местах уединение. И она говорит, что от этого только хуже. Поэтому. Именно поэтому она каждый день здесь. Именно поэтому она ходит от одной полки к другой. Смотрит обложки от DVD-дисков. Читает. Без цели и без какого-либо намерения. Именно поэтому и только поэтому, а не по какой-то иной или другой причине.
Меня это совсем не интересовало. Ха-ха. Смешно. И мне было плевать.
И я делаю паузу. И я молчу.
Мне больше не нравилась интонация её голоса.
Мне больше не нравились её тоскливые глаза.
Однако перед тем как уйти, я говорю, что тоже ненавижу одиночество. И я говорю, что тоже ненавижу быть один. И я говорю, что мне постоянно нужно, чтобы кто-то был рядом. Потому что я не могу быть один. Не могу. Не хочу. И не буду.
Одиночество – это плохо и так страшно.
Я прощаюсь с девушкой и делаю шаг к машине. Первые холодные капельки дождя коснулись головы и начали впитываться в плечи моего пальто.
И она меня останавливает.
И она на меня растерянно смотрит.
И она меня спрашивает, тороплюсь ли я сейчас домой.
11 акт
Я очень смутно помню, о чем с Дамели мы вели речь в кофейне.
О разных пустяках. О людях, о жизни, о современной системе образования. Обо всём том, что я всегда считал одним сплошным разочарованием и напрасной тратой времени.
Она говорила и говорила.
Я молчал, молчал и не слушал.
Однако я не хотел возвращаться обратно. Туда, где меня ждала Зарина. Туда, где меня отвергали и не принимали. Туда, где были холод и сырость.
Поэтому я продолжал сидеть. Сидеть и изучать Дамели. Никаких украшений на руках. Косметики на лице минимум. Синяки под глазами были, но они больше не казались мне привлекательными. Грудь небольшая, а улыбка смотрелась неестественно в сочетании с тоской.
Я поддакивал и что-то вставлял в небольшие возникающие паузы. Она хваталась за последние произнесенные мной слова и превращала их в вопрос.
Так продолжалось весь вечер, пока она меня не спросила, куда мы поедем.
К ней, ко мне или куда-то ещё?
12 акт
Я жму на пульт и открываю ворота, ведущие на площадку особняка. Дамели выходит из машины, восхищаясь масштабами моего местожительства. Вставляю ключ в замочную скважину, открываю входную дверь, и мы стоим у порога. Она проходит в гостиную, а потом спрашивает разрешения залезть в холодильник.
Она спрашивает, хочу ли я пить.
Она спрашивает, вино или пиво.
Она хватается за последнее произнесенное мной слово и превращает его в вопрос.
– Пиво?
– Пиво! – улыбнувшись, восклицаю я.
Ха-ха. Смешно, и я смеюсь. Что за дура.
Включаю DVD-проигрыватель с новым фильмом Стивена Кинга и располагаюсь на софе. Дамели садится рядом и спрашивает, про что это кино, а я не знаю. Просто оно стало знаменитым ещё до выхода, и люди говорят, что получилось неплохо.
Делаю глоток. Второй глоток. Третий глоток.
Откладываю бутылку и прикасаюсь своими губами к губам Дамели. Медленно валю её на софу. Я ласкаю её шею поцелуями. Она стонет, но я не верю её стонам.
Однако было уже плевать.
Я хотел забыться и спрятаться.
Я хотел уйти и не вернуться.
Голова слегка кружится, теряю координацию. Осознаю, что очень плохо перенёс алкоголь. Я закрываю веки и с трудом их открываю. Закрываю. Открываю. Закрываю. Теперь они закрываются сами насовсем, и я вижу перед собой Зарину.
Вот она ещё ребёнок. Мама забирает её из детского сада и ведет домой. Я вижу себя в школе – тот момент, где родители ведут меня на линейку в первый класс. Снова Зарина. Уже подросток. Она сидит на скамейке со своими подружками и изо всех сил пытается произвести впечатление на них. Через некоторое время появляюсь я. Мне исполнилось восемнадцать. Смотрю и встречаю рассвет с остальными выпускниками, держа в руках бутылку Джонни Уолкера. А теперь Зарина. Она находится дома, в комнате, в своем коротком белом платье и красуется перед зеркалом. Ругается и кричит на мужчину средних лет. Выбегает в прихожую со слезами на глазах, стягивает трусики, снимает лифчик и кидает их на пол, оставшись только лишь в одном этом коротком белом платье. Что-то разъяренно восклицает и уходит, громко хлопая за собой.
Удивительно…
Двери в нашей жизни играют такую большую роль.
А теперь мы вместе.
Зарина сидит передо мной. Я стою перед ней.
Она сама по себе. Я сам по себе.
Глава 3
13 акт
Я слышу чей-то голос.
– Всади мне гребень в жопу, я всегда знал, что он псих!
Ха-ха. Смешно.
Всади мне гребень в жопу.
Боже, как же смешно, и я смеюсь.
– Гляди, смеётся… – слышу я чей-то второй голос, обращающийся к кому-то.
Ощущаю лёгкое раздражение на своих щеках. Сыро. Пахнет туалетом и какашками. Вдруг понимаю, что вокруг совсем нет света, и я нахожусь в кромешной тьме. Пересиливаю себя и пытаюсь раскрыть веки.
Первое, что я вижу, это взгляд Зарины, далёкий и холодный, но смотрящий прямо в мои глаза. Её лицо приперто к полу помещения, а попа приподнята вверх. К ней прижимается пахом человек в черной маске и виляет своим тазом. Взад-вперед, взад-вперед. И я смотрю. Я смотрю в глаза Зарины, не отрываясь, и не способный отвести свой угол зрения в другую точку.
– Ну и вонь здесь. Проснулся?
Голос до боли знакомый, но я никак не мог определить, кому он принадлежал. Передо мной возникает ещё одно лицо в синей маске, и я получаю ещё одну неслабую пощёчину по своему лицу.
– А?! – восклицает он – Что за хрень у тебя тут творится?!
– Я на это не подписывалась! – слышу женский голос и узнаю по нему Дамели. – Никто не говорил мне про эту сучку!
Я слышу, как орёт третий до боли знакомый голос, призывающий всех успокоиться, и в углу, рядом с поносом и мочой Зарины, я замечаю третьего человека в тёмно-фиолетовой маске. Я хочу встать со стула и руками потянуться к своей голове, которая раскалывается от боли. К голове и лицу, которое всё горит от пощёчин. И тут понимаю, что не могу пошевелиться. Что-то мешает, упрямо препятствуя этому. Я смотрю на свои ноги. Я оглядываюсь назад, на спинку стула. Пытаюсь отчаянно выбраться, но верёвки были хорошими и их крепко связали в узел.
Я привязан к своему стулу своими же верёвками. Ха-ха. Смешно. Боже, я не могу. Смешно, и я смеюсь. Угораю от смеха.
Резкая боль молнией пронеслась в области груди. Человек в синей маске нехило ударил меня ногой в солнечное сплетение, и я вместе со стулом повалился вниз. Лежу на боку. Больно. Очень больно. Хочу схватиться за грудь, чтобы хоть как-то облегчить эту боль, но не могу. Кашляю. Сжимаю глаза, начиная понимать, что испытал когда-то Марко Матераци в своей легендарной стычке с Зинедином Зеданом. Только мне ещё хуже.
– Тебе смешно?! – интересуется человек в синей маске.
Я пытаюсь прийти в себя и ищу взглядом Зарину. Человек в черной маске застегнул ширинку и отошёл от неё в сторону со словами, что девочка оказалась просто соком.
Зарина лежит.
Она смотрит на меня.
Я смотрю на неё.
И этим было сказано всё.
– Мы нашли у него всего только десять штук… – говорит один из голосов. – Этого не хватит!
В поле моего зрения попадают ещё чьи-то ноги, и я получаю ещё один удар в живот.
– Где ты хранишь остальное?! Хочешь сказать, что у тебя только десять штук здесь?!
Но я уже не слышу его. Я только смотрю на Зарину, а Зарина смотрит на меня. Её губы постепенно складывается в улыбку и мои тоже. Глаза у Зарины веселеют и мои тоже.
Ха-ха. Как смешно.
Смешно, и мы смеёмся. Я и Зарина.
Боже, как же смешно. Мы сейчас умрём от смеха.
– Что здесь, б**дь, такого смешного?!
«Что здесь, б**дь, такого смешного?!» Ха-ха. Смешно. И мы смеёмся ещё сильнее.
И меня снова бьют в живот. Достали уже. Больно, как же больно, мамочка, но я продолжаю смеяться и слышу, как Зарина тоже смеётся в унисон вместе со мной.
Ха-ха. Смешно.
Дамели кричит. Она говорит, что мы психи, и что она сваливает отсюда, но человек в тёмно-фиолетовой маске встаёт у входа и не позволяет никому никуда уйти. Он грозно ставит своих товарищей в известность, что они все повязаны, и пути назад нет. Теперь они должны завершить начатое.
Мы же продолжаем смеяться. Я и Зарина. Я смеюсь до тех пор, пока не последовала бесконечная череда ударов по моему животу.
– Остановись, ты убьёшь его!
Ах, как же больно, мамочка, папочка… Сделайте уже что-нибудь. Смех Зарины тоже успокоился. Чёрная маска схватила её за
волосы и откинула к стенке; мой мир и моё пространство.
Я говорю, чтобы они не смели её трогать. Я пытаюсь понять их мотивацию и спрашиваю, чего они хотят. Деньги? Бабло? Вам нужны деньги? У моей семьи есть бабло, бери – не хочу, только они сейчас в Берне, а у меня здесь нет ничего.
– Я поражена! – Дамели в фейспэлме. – Вы даже этого не знали!
Вы вообще ни хрена ничего не продумали!
– Да пошла ты, б**дь, на х*й! – отвечает чёрная маска.
Синяя маска говорит, что они знали про Берн. Они знали, что я живу один. Они знали, что у меня нет никого. И они знали, что я повернутый на голову псих.
– Это была твоя идея! Ты сказал, что всё будет нормально! Ограбление века, сука! – жалуется одна из масок.
– Заткнись! – злится тёмно-фиолетовая маска. – У него нет, но у его папаши есть, я знаю.
Тёмно-фиолетовая маска подходит и, наконец, ставит меня и стул в нормальное человеческое положение. Он садится напротив меня. У него в руках мой телефон, и он объясняет, что сейчас я поговорю со своим отцом. Только без шуток. Скажу, что у меня серьёзные проблемы и нужны деньги. Много. Иначе будет хуже. И мне, и Зарине.
Он набирает номер. Он включает динамик. Он приближает трубку к моему рту.
Гудок.
Второй гудок.
Третий гудок.
Четвёртый.
Пятый.
Шестой.
– Алло… – я слышу голос папы.
Я так давно его уже не слышал. Очень-очень давно. Чувствую, что вот-вот заплачу. Вижу, как Зарина медленно приходит в себя. Она открывает глаза, оглядывается во все стороны и останавливается на мне. Она смотрит. Смотрит так непосредственно и искренне, что я чувствую себя гораздо более привлекательным и лучшим человеком, чем я есть на самом деле.
– Алло… – говорю я, медленно проглатывая слюну и слёзы. – …Папа, привет.
Пауза. Тишина в трубке. Молчит.
– Папа… – снова говорю я. – …Ты слышишь меня?
– Да-да, сын! – раздраженно отвечает отец. – Что? Что тебе нужно? Что случилось опять?
– Ничего, папа… Просто… Как твои дела?
– Прерывается связь, что ты сказал там, что?!
Тёмно-фиолетовая маска грозно протягивает трубку ещё ближе.
– Ничего. Просто позвонил. Как твои дела?
Зарина внимательно смотрит.
– Нормально… – произносят на том конце провода.
– Как мама?
– Нормально.
– Как ты?
– Давай ближе к делу уже. Ты же не просто так позвонил. У меня мало времени. Что хочешь сказать?
– Ну, дело в том…
Я смотрю на людей в масках. Дамели грызёт ногти, и я чувствую общую обеспокоенность в воздухе.
– Дело в том, папа, что…
Я смотрю на Зарину, на её тёплый, нежный взгляд и расслабляюсь.
– Дело в том, папа, что… МЕНЯ ПОХИТИЛИ! ХА-ХА! ПА-А-А-А-ПА! Ха-ха. Смешно, и я смеюсь.
– Я сижу тут дома, в погребе!..
Ха-ха. Смешно, и Зарина смеётся тоже.
– Меня связали! Не могу ничего сделать! Ха-ха! Они, ха-ха, просят денег! Много!
– Чёртов распиздяй! Ты что, опять под коксом или ещё под какой-то херней с тёлкой?! Не звони мне больше! Ты не получишь ни гроша, и я продаю дом!
– Алло! Алло-о-о-о-о!
Я смотрю на тёмно-фиолетовую маску и прошу прощения. Кажется, связь оборвалась, и отец бросил трубку.
– Он дебил! – воскликнула Дамели.
Все озадачены и обсуждают, что теперь делать дальше. Мероприятие должно было пройти быстро и гладко. По крайней мере, на первых этапах. Один из них сказал, что не нужно было так торопиться со звонком. Нужно перевезти меня в-то-самое-место. Ругаются, что всё делается через жопу. Другой человек в маске вспомнил, как прочитал в интернете, что девка эта, Зарина такая-то, числится как без вести пропавшая. Может, на ней тоже можно заработать?
– Ничего не изменилось! Действуем по плану.
Тёмно-фиолетовая маска встаёт. Чувствую боль в затылке, и я теряю сознание.
14 акт
Я очень боюсь одиночества.
Я очень боюсь пустоты.
Я очень боюсь тишины, и я очень боюсь молчания.
Это так здорово ощущать, что ты не один. Это так здорово ощущать, что ты любим. В тот день, когда я встретил Зарину, я увидел её. Она была такой-такой красивой, а мне было так-так одиноко и так-так плохо. Я спросил, можно ли подсесть к ней.
Конечно. Конечно, конечно, конечно, – сказала она. Кто ты и как тебя зовут? Позади нас послышалась имитация собачьего воя Буги-Вуги. Мои ли это друзья, – спросила она. Ну да, почти. У меня нет друзей. Я всегда чувствовал огромную и бесконечную пропасть между мной и другими людьми. Именно поэтому я просто подошёл. Просто подошёл и не хотел ничего большего.
По дороге в Клуб «М» она призналась, что поругалась с отцом. Родители – единственные существа, которых Зарина любит на всём белом свете. Однако по факту, в глубине души она знает, что использует их только лишь для достижения своих эгоистичных целей. И это её очень-очень пугает.
Она эгоистка и очень-очень слабая.
Я эгоист и очень-очень слабый.
– Интересное у тебя хобби… – сказала мне как-то раз с ехидной улыбкой Зарина, а сама, я вижу, трясётся-трясётся.
Да, она боялась, ей было страшно, но я твердо верю, что люди могут услышать друг друга.
Я твердо верю, что люди могут понять друг друга.
Спасение, близость, единство – это не больно, но очень-очень страшно.
Одиночество, пустота, тишина – это больно, но очень-очень привычно.
15 акт
Громко звучит музыка. Американская попса.
Голова по-прежнему раскалывается, и я не могу пошевелить ни ногами, ни руками. Лежу в позе эмбриона и ничего не вижу.
Кочки. Неровная дорога. Крутые повороты и очень холодно.
Судя по всему, я в багажнике какой-то машины, и меня везут в «то самое» упомянутое ими место. Но рядом со мной ещё кто-то. Женщина. Её ноги лежат поверх моих ног, а грудь прижата к моей спине. Она пытается выговорить что-то, но не может. По всей вероятности ей рот, как и мне, склеили скотчем. Я тоже издаю малопонятные звуки. Это просто стон, всё от утомлённости и усталости.
– Кто бы мог подумать, а! – слышу знакомые голоса сзади, за спиной, издающиеся из салона автомобиля.
– Да хватит уже!
– Ты сказал действовать по плану, а какой у нас был план?
– Не знаю.
– Что?! Не знаешь?!
– Да всё просто. Не ссы!
– Даниил, мне нужны деньги, как ты не понимаешь. Папаня убьёт меня, как только узнает. Это ты затеял. Изначально мы вообще хотели просто найти дом, стащить бабло и тихо уйти, но нет же, надо идти дальше! Ты же всегда так делаешь! Я не хочу проблем! Нельзя было проследить за ним? Зачем понадобилась Дамели?! Теперь она лишний груз в багаже и лишние неприятности!
Значит Дамели кинули, и сейчас она связана, упакована вместе со мной.
– Лучше смотри на дорогу, Валя, заткнись!
Резкий поворот.
– Не гони так!
– Чего ты паришься, мы на трассе. Здесь ни единой души.
Песня заканчивается. Реклама. Сегодня и только сегодня скидка
девяносто процентов на все товары Lacoste в New Mall.
– Слушай, может, прикрыть её хоть чем-то? – я распознаю голос Дамира. – А то я не могу на неё спокойно смотреть.
И я понимаю, что речь идёт о Зарине. Значит, она жива и пока что в порядке. Я пытаюсь вырваться из верёвок и ворочаюсь, но слишком тесно, и тело Дамели мешает.
– Раз ты не можешь смотреть, пожалуй, я ещё раз всажу ей.
– Бляяя, Абдрахман.
– О, да, детка. Почему бы тебе снова не принять меня в гости?
– Только не в моей машине! А ну слезь с неё!
– Смотри на дорогу, Валентин, ты же вышел на встречную!
– ФУРА!
– ВСАДИ МНЕ ГРЕБЕНЬ В ЖОПУ!
Дамир. Всади мне гребень в жопу. Ха-ха. Смешно.
И я слышу шипение шин. И я слышу свист тормозных колодок.
Меня тянет вперёд, и я всей своей массой и телом упираюсь в Дамели, что немного облегчает удар на спину, но всё равно больно. Что-то железное вкололось мне в бок. Я кашляю и чувствую вкус крови, но сплюнуть не могу и просто проглатываю. Неприятно.
Валентину снова придётся оплачивать ремонт машины. Ха-ха. Смешно.
Первая мысль, в порядке ли Зарина, а затем мне становится страшно.
Холодно, темно, и я один. Совсем один. Я в полной изоляции, закрыт и скрыт от мира. Я хочу кричать. Помогите, помогите мне, пожалуйста!
Не бросайте!
Не уходите!
Не кидайте!
Я хочу позвонить отцу. Я хочу позвонить маме. Я хочу сказать им, как сильно я был не прав и как мне жаль, что я их так расстроил. Я больше не буду. Я буду хорошим. Я хочу извиниться и попросить прощения.
Я хочу крикнуть о помощи, но не получается.
Где мой телефон?
Телефон, телефон, телефон!
ТЕЛЕФОН!
Резкий свет от фонарного столба ослепляет меня. Дверца багажника открывается, и я вижу обнаженную грудь Зарины. Зарина хватается за мою рубашку и всеми силами вытягивает меня наружу.
Падаю на землю.
Больно.
Кашляю.
Глотаю кровь.
Проливной дождь перешёл в мокрый снег. Я смотрю на Зарину. Её тело всё в крови и ссадинах. Она тяжело дышит и стоит на коленях. Смотрит куда-то вдаль, а затем снова вцепляется в плечи моей рубашки и тянет меня на обочину дороги. Бэха Валентина вся всмятку от столкновения с фурой. Ремонту не подлежит. Сам он сидел за рулем, а Даниил спереди. Родителям будет трудно опознать их тела. Сзади Дамир. Стёкла окон вонзились прямо в его горло, а Абдрахман, скорее всего, прикрыл Зарину, когда был на ней.
Я лежу на спине и смотрю на ночное небо. На мой таз садится Зарина.
Она смотрит на меня.
Я смотрю на неё.
Она со мной.
Я с ней.
То, о чем я так долго мечтал. И этим было сказано всё.
Её лицо постепенно скорчивается. Она сжимает руки в кулачки и бьёт меня по груди.
Не надо, мне и так больно.
Я вижу, как её губы шевелятся и трясутся. Пытаются что-то высказать, но не могут найти подходящих для ситуации слов. Она говорит, что я последний подонок. Она спрашивает зачем, почему и за что. У неё не остаётся сил, и она прижимается головой в мою грудь. Прижимается и плачет. Я чувствую и слышу её.
Она сквозь слёзы говорит, что не позволит мне вот так вот просто умереть.
Она сквозь слёзы говорит, что я должен заплатить.
Я хочу обнять её и приласкать. Я хочу сказать ей, что всё будет нормально, и что всё наладится. Я хочу думать, что вся её жизнь изменится к лучшему. Она продолжит учёбу. Помирится с родителями. Устроится на отличную работу. Будет приличной, достойной девушкой. Найдет себе хорошего парня.
Ха-ха. Смешно.
КОНЕЦ
Даты написания: 02.04.2010 – 20.04.2014
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Аллюзия на «Криминальное Чтиво» от Квентина Тарантино