Начальник полиции города Балтиза превыше всего ставил букву закона. Однако, как он ни штудировал, как ни перечитывал руководство для полицейских, в котором есть решения на все случаи жизни, он не мог найти ни слова, ни слога, ни буковки, которые указали бы ему, как следует поступить с животным, которое, свалившись неведомо откуда, разрушило крышу оперного театра и покалечило знатную даму.

Такое обстоятельство вынудило начальника полиции собрать на следующий день своих подчинённых и выяснить, что они думают по этому поводу.

— Сэр, — сказал самый юный лейтенант. — Ведь слониха появилась здесь каким — то образом? Так, может, надо просто подождать, и она сама исчезнет?

— По — моему, она и не думает исчезать, — пробурчал в ответ начальник полиции. — И вообще о чём она только думает?

— Простите, сэр? — Лейтенант сильно удивился. — Боюсь, я не понял вопроса.

— То — то и оно. Слониха ни о чём не думает. А вы ничего не понимаете. Никуда она не исчезнет, это ясно как дважды два.

— Так точно, сэр! — Лейтенант вытянулся в струнку и нахмурился, обдумывая слова начальника. Потом лицо его разом прояснилось. — Понятно, сэр. Как дважды два.

Воцарилась долгая гнетущая тишина. Собравшиеся в кабинете полицейские переминались с ноги на ногу.

— Дело простое, — произнёс один из бывалых офицеров. — Слониха эта — преступница. Значит, она подлежит задержанию и наказанию. В рамках уголовного кодекса.

— А в чём её преступление? — спросил полицейский с большими усами.

— Вот именно, — поддержал его полицейский маленького роста по имени Лео Матьен. — Чем провинилась слониха? А если бы фокусник кинул в окно камень и разбил стекло? По вашему получается, камень виноват?

— Что? — взревел начальник полиции. — Этот фокусник ещё и камнями кидается? Хороши фокусы!

— Вы меня неправильно поняли, сэр, — возразил Лео Матьен. — Я просто хотел сказать, что слониха сломала крышу и покалечила женщину не по своей вине. Слоны — животные разумные, глупостей обычно не делают. У нашей слонихи это деяние непредумышленное. Никакая она не преступница.

— Я вас не за тем собрал! — Начальник полиции обхватил голову руками. — Надо что — то срочно решать!

— Так точно, сэр, — согласился Лео Матьен.

— Я спрашиваю, что с ней теперь делать! — Начальник полиции потянул себя за волосы.

— Ясно, сэр. — Лео Матьен кивнул.

— А вы талдычите про разумных слонов и отсутствие состава преступления!

— Я думал, это имеет отношение к делу, сэр, — пояснил Лео Матьен.

— Он думал! Он думал! — закричал начальник. Он вдруг побагровел и стал так тянуть себя за волосы, что, казалось, вот — вот вырвет клок.

— Сэр, — произнёс другой полицейский. — Может, для этой слонихи нужно найти дом?

— Что найти? Дом? — Начальник медленно повернулся к полицейскому. — И как это я сразу не сообразил! У нас же тут дома для слонов на каждом углу! Немедленно отправить её в «Исправительный дом для слонов, которые совершают противоправные действия не по своей воле»! Это заведение совсем рядом!

— Правда? — опешил полицейский. — А где именно? В наш просвещённый век пооткрывали так много благотворительных за — ведении, их и не упомнишь.

— Вы все форменные идиоты! — завопил начальник полиции и вырвал — таки у себя клок волос, а потом неожиданно тихо проговорил: — Все вон. Без вас разберусь.

Полицейские один за другим потянулись к выходу. Последним выходил маленький полицейский Лео Матьен.

— До свидания, сэр, — сказал он, приподняв фуражку. — Осмелюсь вас попросить, сэр. Не забывайте, что эта слониха виновата только в том, что она — слониха.

— Оставьте меня в покое! — в отчаянии взмолился начальник полиции.

— До свидания, сэр, — повторил Лео Матьен. — До свидания.

Маленький полицейский шёл домой. Вечерело. Он шагал, насвистывая печальный мотив, и раздумывал о судьбе слонихи. Ему казалось, что начальник полиции ставит неверные вопросы. Вот если получить ответы на верные, по — настоящему важные вопросы, судьба слонихи наверняка прояснится. Лео Матьен полагал, что самое главное — разобраться в том, откуда взялась эта слониха и в чём смысл её появления в городе Балтизе.

А что, если вслед за ней явятся другие? Что, если все слоны Африки друг за дружкой пробьют крыши всех оперных театров Европы? А вдруг вслед за ними с неба посыплются крокодилы, жирафы и носороги?

В душе Лео Матьен был не полицейским, а поэтом, вот почему он частенько размышлял о вопросах, не имевших очевидных ответов. Он любил задавать вопросы, которые начинаются со слов: «что, если?», «может, всё — таки?», «а вдруг?».

Поначалу дорога шла в горку. Добравшись до верха, Лео остановился. Внизу, у подножия холма, фонарщик как раз зажигал светильники на главном городском проспекте. Лео Матьен стоял и смотрел, как оживают круглые, словно глобусы, фонари.

А вдруг слониха прибыла в Балтиз неспроста? Что, если это послание небес? Вдруг с её появлением вся здешняя жизнь переменится самым коренным и необратимым образом?

Лео стоял на холме долго — долго, пока весь проспект под ним не засиял большими круглыми шарами. Потом он спустился вниз и, насвистывая, пошёл по этому проспекту в сторону дома — он тоже жил в меблированных комнатах «Полонез».

«Что, если? Может, всё — таки? А вдруг?» — пело его пылкое, неравнодушное сердце.

Питер стоял у окна на чердаке. Он услышал Лео Матьена прежде, чем тот оказался в поле зрения. Так было всегда, потому что полицейский всегда насвистывал.

Дождавшись, пока Лео Матьен появится из — за поворота и подойдёт поближе, Питер распахнул окно и высунул голову наружу.

— Лео Матьен! — закричал он. — Это правда, что с неба упала слониха? Что она пробила крышу оперы? И что её забрали в полицию?

Лео остановился, задрал голову.

— Питер! — обрадовался он. — Питер Огюст Дюшен, квартирант меблирашек «Полонез», чердачный кукушонок! Да, ты прав. Слониха имеется. И занимается ею полиция. Так что в этом ты тоже прав.

— А где она? — спросил Питер.

— Этого я тебе сказать не могу, — ответил Лео Матьен, — Просто потому, что сам не знаю. Это держат в большом секрете. Вероятно, потому, что слоны — самые опасные и вредоносные преступники на свете.

— Закрой окно, — потребовал с кровати Вильно Луц. — Сейчас зима, на улице холодно.

Разумеется, зима. Разумеется, холодно. Впрочем, будь сейчас лето, Вильно Луц говорил бы то же самое. Когда его треплет лихорадка, ему вечно холодно, и он вечно требует закрыть окно.

— Спасибо! — крикнул Питер Лео Матьену и, закрыв окно, повернулся к старому вояке.

— О чём это ты там толковал? — спросил Вильно Луц. — Нёс какую — то белиберду на всю улицу.

— Я спрашивал про слониху, сэр, — ответил Питер. — Это правда. Лео Матьен всё подтвердил. Слониха здесь, в городе.

— Слониха? Чушь! Слоны — это игра воображения, обитатели несуществующих миров, демоны, явившиеся из преисподней. — Старик откинулся на подушку, устав от длинной обличительной тирады, но потом снова встрепенулся. — Чу! Что я слышу? Трещат мушкеты? Грохочут пушки?

— Нет, сэр, — ответил Питер. — Не грохочут.

— Демоны… слоны… игра воображения…

— Не игра, — возразил Питер. — Слониха самая настоящая. Лео Матьен — страж закона. Он врать не будет.

— Чушь! — фыркнул Вильно Луц. — Этот усатый коротышка несёт чушь. И слониха твоя — чушь. — Он снова откинулся на подушки и беспокойно замотал головой. — Я слышу! Слышу! — повторял он. — Бой начался.

— Выходит, всё остальное тоже правда, — тихонько прошептал Питер. — Раз тут появилась слониха, значит, прорицательница не врала. И моя сестра жива.

— Твоя сестра? — Вильно Луц вдруг вернулся к действительности. — Твоя сестра умерла. Сколько раз тебе повторять? Она родилась мёртвой. Не закричала, не задышала. Они все мертвы. Посмотри, посмотри на поле брани! Все мертвы, и твой отец — среди них. Смотри же! Вон он лежит убитый. Ты видишь?

— Вижу, — ответил Питер.

— Где моя нога? — Старый вояка, дико озираясь, принялся шарить рукой под кроватью. — Где нога?

— На тумбочке, — ответил Питер.

— Говори: «На тумбочке, сэр», — поправил его старик.

— На тумбочке, сэр, — повторил Питер.

— Вот она, нашёл. — Вильно Луц нежно погладил деревяшку. — Привет, подруга. — Тут голова его снова бессильно откинулась на подушку, а дрожащие руки потянули одеяло под самый подбородок. — Скоро я прицеплю ногу, рядовой Дюшен, и мы с тобой станем отрабатывать строевой шаг. Мы отправимся на манёвры. Погоди, мы ещё сделаем из тебя доброго солдата. Бравого солдата. Верного и отважного, как твой отец.

Питер отвернулся от Вильно Луца и посмотрел за окно, на потемневший к ночи мир. Внизу, под лестницей, хлопнула входная дверь. Потом хлопнула ещё одна дверь. Потом до мальчика донёсся приглушённый смех. Лео Матьен пришёл домой. Здоровается с женой. Интересно, как это бывает? Как живётся тем, кого дома всегда кто — то ждёт? Каково возвращаться домой, где тебя обнимут и поцелуют?

Внезапно ему вспомнились другие сумерки. Он в саду. На небе ещё красное зарево, но фонари уже зажгли. Он, Питер, совсем маленький. Отец подкидывает его вверх и ловит, подкидывает и ловит. Мама тоже рядом. На ней белое платье, оно отсвечивает розовым от закатного неба. Живот у мамы огромный, как бело — розовый воздушный шар.

— Только не урони его! — смеясь, говорит она отцу. — Не вздумай уронить.

— Ни за что не уроню! — говорит отец. — Никогда. Это же Питер Огюст Дюшен! Он вернётся прямо ко мне в руки.

Отец подкидывает его вверх. Снова и снова. Снова и снова. И каждый раз Питеру кажется, будто он на мгновение замирает между небом и землёй, в пустоте, а потом возвращается — к ароматам трав и цветов, в тёплые надёжные отцовские руки.

— Видишь? — говорит маме отец. — Он всегда возвращается ко мне. Всегда.

На чердаке тем временем стало совсем темно. Старый вояка беспокойно метался на кровати.

— Закрой окно, — потребовал он. — Сейчас зима. Очень холодно.

Сад, где Питер гулял вместе с отцом и матерью, остался далеко, так далеко, что мальчику он казался воспоминанием о каком — то другом, нездешнем мире.

Но, если всё — таки верить гадалке (а верить, судя по всему, надо именно ей), слониха знает дорогу в этот сад. Она может его туда привести.

— Слушай мою команду! — приказал Вильно Луц. — Окно должно быть закрыто. Сейчас холодно, очень холодно, очень холодно…