Часы уже показывали половину девятого, но за окном не гудели автомобили и не кричали дети. Городок будто не торопился просыпаться. Тихий, немного старомодный пенсионер, которому некуда спешить…

Тихий? А три убийства на прошлой неделе? А нападение на Линду в парке вчера вечером? Странный случай. Впрочем, у него свои дела, а о Линде Шеппард пусть заботится местная полиция. Или кто-то другой.

Кайл решительно поставил чашку на стол, но жест получился чересчур резкий, и остатки кофе, всколыхнувшись, пролились на полированную поверхность.

Возьми себя в руки, приятель. Прими душ, остынь, загляни в участок и берись за работу. Твоих дел за тебя никто не сделает.

Наметив таким образом план действий, Кайл целенаправленно приступил к его реализации. Без четверти девять он спустился в фойе, где место Кейт Бенсон занимал молодой длинноволосый парень в голубой рубашке с короткими рукавами и в очках а-ля Джон Леннон. Бейджик на кармашке рубашки сообщал, что его обладателя зовут Брайан.

— Доброе утро, сэр, — вежливо приветствовал гостя Брайан. — Как спали?

— Не могу пожаловаться, — ответил Кайл, задумчиво глядя на парня. — Все отлично, не хватало разве что цикад и стрекоз.

Улыбка, скользнувшая по губам юноши, свидетельствовала о наличии у него чувства юмора.

— Скажите, Брайан, а где тут у вас можно подработать? Хочу задержаться в вашем милом городке на пару месяцев, а вот наличности не хватает.

— Ну, так сразу сказать трудно. — Парень пожевал губами, почесал затылок, а когда эти магические действия не произвели нужного эффекта, посмотрел в потолок. — Есть грузовая станция на реке. Там всегда требуются грузчики. Но работа тяжелая, да и нрав у мистера Даррелла довольно крутой. Можно попробовать устроиться в какой-нибудь бар. У нас в городе их десятка два. Есть еще…

— Вот что, приятель, — перебил его Кайл и неуловимым жестом фокусника извлек из кармана двадцатку, — получишь еще столько же, если обзвонишь бары и узнаешь, где и кто требуется. И на станцию тоже позвони, хорошо?

— О'кей. — Парнишка явно обрадовался возможности заработать, не сходя с места. — Вы когда вернетесь, мистер? Моя смена до семи.

— Тогда все в порядке.

Кайл подмигнул ему и быстрым шагом прошел к выходу, успев, однако, заметить, что ключ от двести восьмого номера, еще накануне висевший на доске, отсутствует. Похоже, у него появился сосед.

Кайл не стал забирать со стоянки мотоцикл, решив прогуляться до полицейского участка пешком. Он шел по тихой, обсаженной тополями улице, с рассеянным видом поглядывая по сторонам и стараясь сосредоточиться на делах, которые привели его в Блэкфилд, но мысли постоянно возвращались к происшествию в парке, а перед глазами вставало лицо Линды Шеппард.

Разумеется, фамилия Шеппард была хорошо ему знакома — как-никак он и сам жил в этом городе до десяти лет, когда его семья в силу разных причин перебралась в Денвер. Кайл даже припоминал, что знал когда-то и саму Линду. Может быть, они учились в одной школе? Если так, то сейчас ей не меньше тридцати.

О Шеппардах в Блэкфилде говорили разное и относились к ним тоже по-разному. Ходили слухи, что они появились здесь еще в ту пору, когда городок состоял из одной-единственной улицы и носил другое название. Собственно, свое нынешнее имя Блэкфилд получил во многом благодаря им. Впрочем, прошлое никогда особенно не интересовало Кайла. Другое дело Линда…

Он и сам не мог объяснить, почему накануне вызвался проводить ее до дома. Еще большей загадкой представлялось то, что она согласилась. Далеко идти не пришлось — едва выйдя из парка, они оказались перед старым, сложенным из прочного красного кирпича и увитым побегами плюща двухэтажным зданием под черепичной крышей.

— Вот мы и пришли, — сказала Линда. — Спасибо, что проводили. И, конечно, за то, что спасли меня. Теперь я перед вами в долгу.

— Ну что вы, — пробормотал он, смущенно отводя глаза. Взгляд уперся в дом, и Кайл лишь тогда обратил внимание на то, что в нем нет света. Темные стены, темные окна… — Разве вас никто не ждет?

Вопрос, наверное, застал Линду врасплох, потому что она растерялась и, обернувшись, посмотрела на дом, словно и сама не знала, ждут ее там или нет.

— Извините, — поспешно добавил Кайл, пытаясь исправить оплошность. — Извините.

— Ничего, — тихо сказала она. — Меня действительно никто не ждет.

Может быть, ему только показалось, или в ее глазах и впрямь блеснули слезы.

— Какой старый дом, — пробормотал Кайл, чтобы хоть что-то сказать. — Лет, пожалуй, сто, не меньше.

— Сто двадцать, — рассеянно уточнила Линда. — В этом доме всегда жили только Шеппарды.

Почему она говорит об этом с такой грустью?

Не зная, как отреагировать на последнюю реплику, Кайл промолчал, и она, похоже, интерпретировала это на свой лад.

— Еще раз спасибо, Кайл, и спокойной ночи. — Линда протянула руку, прощаясь, и он, осторожно сжав тонкие, кажущиеся в темноте призрачными пальцы, вдруг почувствовал…

То, что он почувствовал, не поддавалось описанию. В какой-то момент ему показалось, что взгляд ее словно проник в него, в его голову, мысли, душу. Но самое удивительное — ему это понравилось. Линда не сразу отпустила руку, словно ожидая окончания этого невероятного зондирования. Глаза ее расширились, губы приоткрылись, как будто она хотела что-то сказать, но тут далеко вверху, за плотно закрывшими небо тучами ударил гром, и на плечо Линде упала крупная капля.

Она разжала пальцы.

— Вам лучше поспешить, чтобы не промокнуть. Прощайте.

— До свидания.

Линда взбежала по ступенькам, проворно открыла дверь, обернулась и, махнув Кайлу рукой, переступила порог. Дверь закрылась.

За первой каплей последовала вторая, третья… К раскатам грома добавились вспышки молний. И все же Кайл не спешил. Перейдя на другую сторону улицы, он остановился и стал наблюдать за домом. Свет загорелся сначала внизу. Потом погас. Минуты через три осветилось окно на втором этаже. Затем на фоне светлого прямоугольника появилась женская фигура. И снова темно. Постояв еще пару минут, Кайл пожал плечами и уже собрался было взять курс на «Фишермен инн», когда заметил на темном фоне бледное пятно лица.

Прижавшись к стеклу, Линда Шеппард смотрела на него.

— Ваше имя?

— Кайл Уоррен.

— Где живете?

— В Денвере.

— Где работаете?

— Безработный.

— С какой целью приехали в Блэкфилд? Всякому терпению приходит конец: у Кайла оно истощилось после третьего вопроса.

— Послушайте, детектив… как вас там…

— Детектив Моррис. — Сидевший за ободранным столом верзила, выражением физиономии напоминавший Майка Тайсона в момент нокаута, мрачно посмотрел на Кайла.

— Так вот, детектив Моррис, во-первых, я что-то не припоминаю, чтобы мне предъявили какое-то обвинение. А во-вторых, если вы намерены в чем-то меня обвинить, то позаботьтесь об адвокате.

— Что-то ты больно ершист для безработного. — Детектив постучал ручкой по листку бумаги. — И вообще, быстрее ответишь на мои вопросы, быстрее выйдешь. А может, и не выйдешь. — Он ухмыльнулся. — Понял?

Наживать врагов среди полицейских в планы Кайла на данном этапе не входило, поэтому он лишь пожал плечами.

— Ладно, валяйте.

— Повторяю: с какой целью приехал в Блэкфилд?

— Ищу работу. Ну, и на праздник.

— А в Денвере работы на тебя не хватило? — съязвил Моррис.

— Надоело жить в большом городе, потянуло ближе к природе.

— Ладно. Справки о тебе мы наведем. Что делал вчера в парке?

— Шел поужинать в «Три луны». — Кайл не мог назвать подлинную причину того, почему оказался в парке, отклонившись от прямого маршрута, соединяющего «Фишермен инн» и «Три луны», так что рассчитывать приходилось только на невнимательность детектива. Надежда не оправдалась.

— Ты, похоже, романтик. Или был не сильно голоден, раз выбрал кружной путь? — Моррис вдруг понизил голос. — А может, это ты напал на мисс Шеппард?

— Это уже обвинение?

— Дойдем и до обвинения. — Моррис выдвинул ящик стола, достал пачку сигарет «Филипп Моррис», которые курил, наверное, чтобы придать себе важности, и чиркнул зажигалкой. — Итак, во сколько ты вышел из «Фишермен инн» и кто тебя видел?

Кайл устало вздохнул.

— Я вышел из отеля примерно без четверти девять. Это может подтвердить Кейт Бенсон. Думаю, она видела, как я уходил.

— Ладно. Пойдем дальше…

Она бежала по темному тоннелю, бежала к крохотному пятнышку света, бежала, зная, что не успеет.

Шаги за спиной ближе… ближе… Она слышала надсадное, хриплое дыхание. Но чье? Свое? Или — его?

Пятнышко света не становилось ближе — наоборот, отдалялось, делалось все меньше, мутнее, растворяясь в темноте.

Она бежала, не чувствуя под собой ног, понимая, что обречена, что стоит только споткнуться…

И, разумеется, споткнулась.

Больно не было. Не было даже страшно. И лежала она не на мокрой гальке в узком туннеле, а на широкой, казавшейся бескрайней кровати.

Когда только он успел снять с нее одежду?

— Ты такая красивая. У тебя такая чудесная кожа. — Его рука опустилась ей на живот, и она содрогнулась. Палец очертил окружность вокруг впадинки пупка и медленно двинулся ниже. — Ты принадлежишь мне. Только мне, и никому больше. — Голос, звучавший только что негромко, с хрипотцой, вдруг взлетел почти до визга: — Как ты могла предать меня?! Как ты могла увлечься этим ничтожеством, Стэном Брэдли?! — Она сжалась. — Но ничего, теперь ты моя. Вся моя. Навсегда моя. — Рука мужчины задержалась между ног. — Ну же, расслабься. Так… так… Раскройся… Давай!

Она вздрогнула, как от удара плетью, и сжалась.

Он наклонился, навис над ней — огромный, сильный, с широкими плечами и могучей грудью с перекатывающимися под кожей буграми мышц.

Она приоткрыла глаза и попыталась рассмотреть его лицо, но лица не было. Глаза, нос, рот — были, но существовали как бы по отдельности, сами по себе.

Грубо и властно он раздвинул ей ноги коленом.

Она вскинула руки, чтобы защититься, оттолкнуть, и вдруг увидела, что запястья перехвачены белым шелковым шарфом. Запах жасмина ударил в нос…

— Нет!

Линда вскочила, рывком отбросив простыню, и обнаружила, что сидит на своей кровати. Сердце стучало, как колеса курьерского поезда. Ночная рубашка намокла от пота и облепила тело.

Опять этот кошмар! Боже, за что?

Часы на тумбочке показывали начало девятого. Солнце уже заглядывало в спальню через щель между неплотно сдвинутыми шторами. Безоблачное небо и отсутствие ветра обещали еще один жаркий день. Вечерняя гроза прошла стороной, уронив на город всего несколько капель. С погодой определенно творилось что-то неладное. Линда протянула руку к стакану с водой. Чертова жара. И чертов вентилятор. Она купила его всего лишь в прошлом месяце, а он уже отказывается работать и приступает к исполнению обязанностей только после того, как получит пару тумаков. Она отвесила двойную порцию и наконец-то получила в качестве вознаграждения слабый ветерок. Боже, эта погода ее доконает.

Приняв душ — к счастью, вода из крана лилась исправно, — Линда надела белый топ и джинсы цвета южного неба. Пора на работу. И еще надо выкроить время, чтобы сходить в полицию.

Она прошла в кухню.

Кухня представляла собой забитое до отказа помещение. Буфеты, полки и сервант, до краев заполненные утварью, занимали все стены. Кастрюли, сковородки, тарелки, стаканы, дуршлаги, украшенные цветной эмалью, терки, заварочные чайники, поваренные книги, кувшины, и еще много-много всего. Для хорошей хозяйки у Линды в кухне было слишком мало порядка.

Все это изобилие досталось ей в наследство от бабушки, которая любила и умела готовить. Линда помнила, что когда-то каждый уголок, каждое свободное место занимали горшочки с цветами, с потолка свисали пучки сушеных трав, а от смешавшихся пряных ароматов кружилась голова.

После смерти бабушки кухня начала приходить в упадок. Мать Линды пыталась следовать традиции, но получалось у нее плохо. Сначала исчезли требовавшие постоянного внимания цветы, потом постепенно пропали травы, опустели баночки, в которых хранились экзотические приправы, крупы, фруктовые чаи. Оставшись одна, Линда не раз порывалась привести кухню в порядок, придать ей достойный, современный вид и выбросить рухлядь, но в последний момент всегда малодушно отступала. Ну как избавиться от фарфорового чайничка в форме слоника с поднятым хоботом — пусть даже и с отбитым хвостом, — если ты еще помнишь, как бабушка наливала тебе из него ароматный густой чай с мелиссой?

Время торопило, так что Линда ограничилась чашкой растворимого кофе «Фолджерс» и бутербродом, на который ушла завалявшаяся в холодильнике ветчина и крошечный кусочек сыру. Потом, не выдержав, отправила вдогонку бутерброду кусок вишневого пирога. К черту диету!

Она усмехнулась, вспомнив, что решилась на эту бесчеловечную пытку после первого электронного письма от Роберта.

Бедняжка Роберт, пострадал ни за что! Всего лишь попытался поцеловать девушку — и на тебе, попалась недотрога! Интересно, а как бы она отреагировала, если бы то же самое сделал ее вчерашний спаситель?

— Кайл, — медленно произнесла Линда, словно пробуя имя на вкус. — Кайл…

Телефон остановил ее в тот момент, когда она уже сняла предохранительную цепочку. Поколебавшись секунду, Линда взяла трубку.

— Да?

— Лин, как ты? — Клэр старалась говорить спокойно, но голос ее все же прозвучал немного напряженно. — Я только сейчас услышала…

Да, тут уж ничего не поделаешь: новости в Блэкфилде распространялись быстро. Тихий городок похож на застывший пруд: брось камешек, и круги моментально разойдутся во все стороны.

— Со мной все в порядке, так что не волнуйся.

— Если хочешь, я приеду. Может быть…

— Клэр, спасибо, но я действительно в порядке.

— А что говорит полиция?

— Пока ничего. Кстати, я сейчас как раз туда и собираюсь.

— Ты не думаешь, что это… ну тот маньяк? Понимаешь, о чем я?

Линда вздохнула.

Три убийства на одной только неделе! Ничего подобного в Блэкфилде не случалось на протяжении всей его истории. Город, где даже банальная кража считалась серьезным преступлением, был шокирован, потрясен, напуган.

Все началось со смерти Джейка Донована, бармена, работавшего в пользовавшемся дурной репутацией заведении «Красный лис». Основными клиентами «Лиса» была заносимая попутным ветром разношерстная публика в лице шоферов-дальнобойщиков, матросов с проходящих иногда по реке грузовых барж и туристов-экстремалов, направляющихся в горы. Когда однажды утром Джейка обнаружили на берегу реки с вывернутыми карманами и дыркой в голове, изумленные горожане списали убийство на счет транзитного гостя. Но уже на следующий день у себя в квартире был застрелен служащий местного отделения «Банка Колорадо», двадцатипятилетний Грэг Уиллоуби, приятный во всех отношениях молодой человек, не замеченный до сих пор ни в чем предосудительном. Как цинично пошутила Дорис: «Надо же так испортить себе репутацию!» На этот раз полиция взялась за расследование, засучив рукава, а из столицы штата прибыл опытный следователь. Не успел он, однако, развернуться, как убийца нанес третий удар, продемонстрировав редкую дерзость:

в своем офисе средь бела дня была задушена управляющая крупнейшим в Блэкфилде супермаркетом Хельга Свенссон. Вот тогда-то в городе и заговорили о маньяке.

— Нет, не думаю. — Линда бросила взгляд на часы — почти десять. — Извини, мне надо бежать. Дорис еще дома?

Клэр усмехнулась.

— Что ты, конечно нет. Как только узнала о случившемся, сразу же помчалась в магазин. Просила передать, чтобы ты ни о чем не тревожилась.

— Какая молодец! — искренне похвалила Линда. — Пожалуй, мне придется повысить ей зарплату.

— Ты только ее не балуй, — предупредила Клэр. — О, кстати, мне звонила Сандра.

— Да-да, извини, у меня совсем вылетело из головы. Мы же договаривались… Послушай, Клэр, созвонись с ней, договоритесь о месте и времени, а потом дай мне знать, ладно?

— Конечно, милая. Береги себя. Целую.

— Пока. — Линда повесила трубку, схватила со столика сумочку, заглянула в зеркало и вышла из дому.

Наверное, она ничего бы и не заметила, если бы не наклонилась поправить ремешок босоножки.

Уже выпрямляясь, Линда увидела сбоку от коврика веточку жасмина.

Город понемногу, неторопливо и с достоинством готовился к главному событию года. На Гэллоус-сквер устанавливали трибуну, с которой мэр обратится к согражданам и гостям с приветственной речью. На улицах появлялись сувенирные палатки. Линда обратила внимание, что почти все они соседствуют с передвижными киосками, в которых продают прохладительные напитки и мороженое. Солнце припекало, и она решила, что стаканчик фисташкового ей совсем не помешает.

— Мисс…

Линда оглянулась — в трех шагах от нее сидела в моторизованной инвалидной коляске пожилая женщина в черном платье и в черной косынке на голове. Эльвира Муркок. В городе ее за глаза называли то черной вдовой, то Кассандрой, то чокнутой. Получая скромную пенсию, Эльвира подрабатывала гадалкой. К левому подлокотнику коляски крепился специальный деревянный ящик, в котором хранились необходимые каждому предсказателю атрибуты: хрустальный шар, серебряная чаша, карты Таро и все такое прочее. Неделя Блэкфилда была для Эльвирьг настоящей золотой порой, когда она зарабатывала, как утверждали знатоки, две, а то и три тысячи долларов. В остальное время года гадалка не особенно утруждала себя, выезжая «на работу» на два-три часа в день.

— Да?

— Подойди ко мне, — строго приказала старуха, и Линда невольно подчинилась. — Дай мне руку.

Линда покачала головой.

— Извините, но я не верю в предсказания и к тому же очень спешу. — Она смягчила резкость слов слабой улыбкой.

— Ты ведь Шеппард, верно? — Гадалка усмехнулась. — В вашем роду все такие… гордые.

Линда остановилась.

— Откуда вы узнали, что я Шеппард?

Эльвира пожала плечами.

— Ну, это совсем не трудно. У вас одинаковый профиль. Это во-первых. А во-вторых, ты же проходишь мимо меня едва ли не каждый день. И, в-третьих, голос у тебя точь-в-точь как у матери.

— Вы знали мою мать? — удивилась Линда.

— Конечно. И Шейлу, и ее мать, твою бабку, Сьюзен, и даже Грейс. Ты-то ее, должно быть,

не застала. — Она вздохнула. — Все были гордячки. Думали, что уж кто-кто, а они судьбу переломят. Не вышло… Линда сделала шаг назад.

— А вы знали моего отца? — нерешительно спросила она и невольно напряглась в ожидании ответа.

— Криса Бейкера? Видела пару раз. — Предсказательница огляделась и поманила Линду пальцем. — Хочешь узнать, что с ним случилось?

Боже, что я делаю?! — мелькнуло вдруг у Линды в голове.

— Не сейчас.

— Что ж, иди, — бросила ей вслед старуха, — но только помни: опасность у тебя за спиной. Остерегайся человека из прошлого.

Человека из прошлого? А есть ли оно у нее, это самое прошлое?

Когда-то у нее было все, что и у каждого нормального ребенка: отец и мать, бабушка, подруги, детские игры и ощущение единства с окружающим миром. Первым ударом по фундаменту благополучия и безмятежности стало исчезновение отца.

Ей тогда не исполнилось и года. При желании Линда могла бы предъявить судьбе длиннющий список претензий, на первом месте в котором значилась бы именно эта утрата. Какая несправедливость, думала она, лишить человека даже воспоминаний о своем родителе. Конечно, в доме сохранились его фотографии, письма, написанные в период ухаживания за матерью Линды, вещи, хранившие его запах, и иногда, разглядывая эти артефакты, эти косвенные доказательства существования отца, Линда воображала, что помнит его улыбку, голос, жесты. Об отце рассказывала бабушка, мать же почему-то избегала этой темы, и только потом, повзрослев, Линда поняла, в чем дело: Шейла так и не простила мужа, восприняв его исчезновение как предательство.

Позже Линда поняла и кое-что еще: мать не верила в его смерть. Отказываясь говорить с дочерью о ее отце, она хранила в себе обиду, а вместе с обидой и невысказанную, робкую надежду на то, что он жив, что когда-нибудь, пусть по прошествии многих лет, Крис Бейкер осознает свою вину перед ними и вернется. Возможно именно поэтому Шейла так и не вышла больше замуж, хотя уж чего-чего, а желающих заполучить ее руку и сердце хватало всегда.

Лишившись сначала отца, потом бабушки, затем матери и, наконец, так и не родившегося ребенка, Линда чувствовала себя оторвавшимся от ветки листком, зданием без фундамента, человеком без прошлого.

Так о какой опасности могла говорить старуха в инвалидном кресле?