Нет ничего лучше, чем начать утро понедельника с чашки горячего свежесваренного кофе. Тем более если можешь позволить себе никуда не спешить и, устроившись на диване, посмотреть утренний — разумеется, не шестичасовой! — выпуск новостей, пройтись босиком по мягкому ковру, постоять у окна, любуясь чудесным видом на долину Сан-Фернандо.

В этот недавно построенный, модный и дорогой квартал под названием Вершина, раскинувшийся на живописных склонах гор Санта-Моника, Линда переехала четыре года назад. Отделенный от суетного мира, квартал был населен людьми, которые могли позволить себе не только «феррари» последней модели, не только наряды от ведущих кутюрье — Линда предпочитала Версаче, — не только украшения от Картье и пару выставленных на показ оригиналов Франца Клайна и Марка Ротко, но и такой вот вид. Правда, сейчас картину несколько портил не успевший рассеяться туман, но ведь это не самое главное, верно? Главное, не то, что ты видишь, а то, что другие знают — ты можешь позволить себе смотреть на это каждое утро. И никому нет дела до того, во что обходится красота, любоваться которой совершенно нет времени.

Линда вздохнула. В том-то все и дело. Возможности и желания почти никогда не совпадают по времени. За последние четыре года у нее впервые появилась возможность никуда не спешить, не мчаться как сумасшедшая на кастинг или съемки и не жалеть о том, что в сутках всего лишь двадцать четыре часа. Хорошо это или плохо?

Она усмехнулась и подошла к высокому напольному зеркалу в золоченой раме венецианской работы. Его купил к новоселью Гарри, ее муж. Точнее, бывший муж, с горькой усмешкой поправила себя Линда. Не забывай, ты уже одиннадцать месяцев как свободна. Женщина в зеркале тоже усмехнулась, и от крыльев носа к уголкам губ моментально пролегли не очень глубокие, но все же заметные морщинки. А ведь год назад, когда они с Гарри расставались, их не было. По крайней мере, сама она их не замечала. Или не хотела замечать? Впрочем, какая разница. Предупреждающих знаков хватало и без этого: тонкие сеточки морщин у глаз, две вертикальные полоски между бровями, сухая кожа на высоких скулах… Раньше Линда успешно скрывала эти тревожные симптомы уходящей — увы, навсегда — молодости, еженедельно посещая дорогущие салоны красоты на Родео-драйв, регулярно занимаясь фитнесом и начиная день с зарядки и бассейна.

И что?

А ничего. Стоило выбиться из графика, сойти с привычной колеи, потерять темп, как маска дала трещины, через которые, как сорняки после дождя, полезли жадные щупальца маячащей на горизонте старости.

Ну-ну, какой еще старости?! Тридцать шесть — старость? Элизабет Тейлор — далеко не праведница — немало снималась и после сорока. Ингрид Бергман получила третий «Оскар» почти в шестьдесят лет. Список можно было бы продолжить.

И все же примеры не утешали. И Тейлор, и Бергман были великими актрисами, а себя Линда даже в приступе оптимизма никак не могла отнести к таковым. Да, отработала в Голливуде восемнадцать лет. Да, снялась в двадцати трех картинах. Да, номинировалась на «Оскар» — по категории «Лучшая актриса второго плана». Да, могла похвастать знакомством с Ридли Скоттом и Брайаном Де Пальмой, дружбой с Сарой Джессикой Паркер и Мэтью Дэвисом. Но…

Неужели все кончилось?

Мысль эта впервые посетила Линду два года назад, когда боссы «Юниверсал» не утвердили ее на главную роль в картине «Разлом», картине, обещавшей стать рекордсменом кассовых сборов. Режиссер Дин Кроуфорд, хорошо знавший Линду по предыдущим совместным работам и пригласивший сыграть в «Разломе», долго извинялся потом перед ней, сваливал вину на продюсеров, пожелавших засветить в фильме юную старлетку, и утешал набившими оскомину фразами о перспективе, характерности, формате и прочих мудреных вещах. К тому времени Линда уже постигла простую истину: чем больше тумана, тем страшней то, что за ним прячется.

Отказ больно задел ее. В пылу обиды она совершила серьезнейшую ошибку: отказалась от двух последовавших друг за другом предложений. Конечно, картины, в которые ее звали, не претендовали на место в верхних строчках хит-парадов, а их бюджеты не шли в сравнение с громадными расходами на «Разлом». Обычные фильмы-середняки. Но их снимали хорошие режиссеры, в них работали первоклассные, пусть и не суперзвезды, актеры и они в конце концов получили неплохие отзывы критиков и успешно прошли по экранам, не только отбив вложенные деньги, но и принеся солидную прибыль.

Только вот ее имя в титрах не значилось.

Линда печально вздохнула, допила одним глотком показавшийся вдруг горьким кофе и только было собралась пройти в ванну, чтобы принять душ, как дверь распахнулась и в комнату ввалилась Кельда.

— Ну вот, опять пьем кофе, — с укоризной произнесла она голосом детсадовской воспитательницы. — Сколько можно говорить одно и то же! От кофе…

— Ох, перестань, — с недовольной гримасой перебила служанку Линда. — Мне тридцать шесть лет, и я сама знаю, что можно, а чего нельзя. Лучше скажи, почему эта чертова лужайка опять не подстрижена.

Кельда всплеснула руками.

— Лужайка! А кто будет ее подстригать, если Джейка нет уже третий день? Может, мне прикажете взять в руки газонокосилку? — Сказано это было таким тоном, словно Линда предложила Кельде выйти на панель.

— Третий день? А что с ним?

— Как что? — Кельда выразительно постучала себя по горлу. — У Джейка одна болезнь.

— Так найди кого-нибудь другого. Неужели так трудно нанять садовника? — Раздражение нарастало, хотя Линда и понимала, что предъявлять претензии Кельде бессмысленно. Строго говоря, наем работников входит в сферу компетенции хозяйки дома.

Кельда, прекрасно знавшая как свои права, так и обязанности, даже не удостоила ее ответом.

— Завтракать будешь? — хмуро спросила она, давая понять, что не пойдет на уступки в принципиальном вопросе.

— Да, пожалуй. — Линда посмотрела на электронные часы-будильник. — Приготовь что-нибудь к половине десятого. На двоих.

— Ждешь Гарри? — с надеждой поинтересовалась Кельда, считавшая бывшего мужа хозяйки самым красивым мужчиной Западного побережья и переживавшая развод едва ли не мучительнее самой Линды.

— Нет, не Гарри. Приедет мистер Ричардсон.

— Фи, — дерзко прокомментировала новость Кельда и, прежде чем Линда успела возмутиться, вышла из комнаты, демонстративно хлопнув дверью.

— Чертова корова, — пробормотала ей вслед Линда, но уже через секунду губы ее растянулись в улыбке.

Кельда работала у нее уже семь лет, с тех самых пор, как Линда купила свою первую приличную квартиру и смогла позволить себе нанять служанку. За прошедшие годы отношения между двумя женщинами прошли через несколько стадий, выдержали немало испытаний и в конце концов выкристаллизовались в то, что лучше всего укладывалось в понятие «дружба». Страстная поклонница кино, Кельда поначалу видела в Линде только обитательницу того сказочного, волшебного, недоступного мира, который зовется Голливудом. Когда в жизни хозяйки появился Гарри Шелдон, Кельда первой интерпретировала его визиты, замаскированные под деловые, как проявление романтического увлечения и сделала все возможное, чтобы начинающий продюсер чувствовал себя в квартире Линды как дома. Она готовила его любимые блюда, ради чего даже купила кулинарный бестселлер «Секреты мексиканской кухни». Она организовывала их встречи таким образом, что таковые сами собой перетекали в свидания. Она не остановилась даже перед тем, чтобы намекнуть верному поклоннику и почти жениху Линды, Брэду Коннелли, на бесперспективность его стараний, чем спровоцировала первый серьезный скандал с хозяйкой.

Нечего и говорить, что развод явился для Кельды сильнейшим ударом, последствия которого ощущались до сих пор. Верная служанка чувствовала себя виноватой в случившемся и делала все возможное, чтобы вернуть то, что, как понимали оба бывших супруга, безвозвратно кануло в прошлое и уже не подлежало восстановлению.

Приняв душ и накинув легкий халатик, Линда спустилась в расположенную на первом этаже кухню. Вода смыла недавнее раздражение, и, переступив порог, она широко улыбнулась, демонстрируя стремление к миру и сотрудничеству.

— Что тут у нас? — Она потянула носом. — Мм, пахнет вкусно.

— Уж и не знаю, чем тут может пахнуть, — проворчала, орудуя у плиты, Кельда. — Твоего Ричардсона чем ни корми, проку никакого. Ему хоть подошву вместо бифштекса положи — результат один.

— Надеюсь, сегодня найдется кое-что получше подошвы? — любезно осведомилась Линда, стараясь не обращать внимания на брюзжание служанки.

— А чего это он так рано? Мог бы заявиться и после завтрака. Вот же привычка у человека — вкуса никакого, но от дармового угощения никогда не откажется.

— Не заводись. Я сама попросила его приехать пораньше. Надо кое-что обсудить.

— Вот как? — Кельда замолчала, обдумывая услышанное. Ранний приезд Клиффа Ричардсона мог означать только одно: Линда получила предложение и собирается обсудить с агентом детали. Провернув в уме все возможные варианты, она уже открыла рот, чтобы задать пару уточняющих вопросов, но тут зазвонил телефон.

Женщины переглянулись.

— Ладно уж, так и быть… — Кельда вытерла руки о передник и сняла трубку. — Алло?

— Кто? — спросила одними губами Линда.

— Да-да, конечно, мистер Шелдон, — проворковала вместо ответа служанка. — Вы же ее знаете… Конечно… — По ее смуглому лицу расплылась довольная улыбка. — Спасибо, мистер Шелдон. Ну что вы… Передаю трубку.

Линда метнула в нее сердитый взгляд. Тысячу раз говорила она Кельде, что не желает больше ни видеть своего бывшего мужа, ни тем более разговаривать с ним, но, похоже, все ее инструкции отскакивают от упрямицы как от стенки горох.

— Могла бы сказать, что меня нет, — прошипела Линда, неохотно беря протянутую трубку.

— Не учи меня лгать людям, — с выражением оскорбленного достоинства ответствовала Кельда. — Это грех.

— Какая праведница! Вы только посмотрите на нее! А кто нагрел на прошлой неделе таксиста на двадцать баксов?

Не найдясь с ответом, Кельда отвернулась к плите и загремела сковородой.

— Слушаю, — бросила в трубку Линда.

— Привет, милая. — Любезный тон, с которого начал Гарри, не предвещал ничего хорошего. — Опять воюешь с Кельдой? Что не поделили на этот раз?

Через раскрытое окно прозвучал сигнал подъехавшего автомобиля, и Линда, ткнув служанку в спину, сделала знак открыть ворота.

— С чего ты взял? Мы с ней прекрасно ладим.

— Неужели? — усмехнулся Гарри. — Значит, мне только показалось. Ладно, послушай. Ты сегодня свободна?

— Пока не знаю. А что?

— Нужно обсудить один вопрос. — Из трубки долетели посторонние звуки, весьма напоминающие звон стекла. — Видишь ли… не знаю, как и сказать…

— Давай не ходить вокруг да около, — рассердилась Линда. — Раз уж позвонил, то, наверное, не для того, чтобы пожелать мне удачного дня. Что там у тебя? Снова на мели? Имей в виду, я не собираюсь…

— Мне поступило предложение, и я намерен его принять, — неожиданно четко, опровергая предположение Линды о том, что он с утра завалился к кому-то из друзей и уже успел пропустить пару стаканчиков, заявил Гарри.

— Предложение? — слабеющим голосом повторила она. — Какое предложение? Надеюсь, ты не собираешься продать дом?

— В десятку, дорогуша, — со смехом подтвердил он. — Так что давай встретимся и обо всем потолкуем. Если хочешь, я приеду к ланчу?

— Нет, — автоматически, как отвечала на все его предложения в последние одиннадцать месяцев, выпалила она.

Спина слушавшей разговор Кельды выпрямилась, выражая крайнюю форму несогласия.

— Хорошо, тогда предлагай свой вариант. — Похоже, Гарри пребывал в добродушном настроении и был склонен к поиску компромисса.

— Э, ты где сейчас?

— В «Плазе».

Линда с трудом удержалась от едкого комментария. Гарри не имел постоянной работы уже около полутора лет и нередко обращался к бывшей супруге с просьбой одолжить то двести, то пятьсот баксов, но, не вернув ни цента долга, легко и даже с некоторой гордостью извещал ее о том, что завтракает в шикарном ресторане неподалеку от Музея современного искусства.

— Я позвоню тебе в течение двух часов, хорошо?

— Буду ждать. Надеюсь, номер еще в памяти?

Не ответив Линда положила трубку и посмотрела в спину Кельды.

— Ну вот… — обреченно произнесла она.

— Что? — Почувствовав по тону, что случилось нечто из ряда вон выходящее, служанка обернулась. — У Гарри проблемы?

— Проблемы скоро будут у нас всех. Он намерен продать дом.

Лицо Кельды исказила гримаса боли, как будто она наступила босой ногой на колючку.

— О нет!

— О да! — передразнила ее Линда. — Твой любимчик получил предложение, от которого не может отказаться, так что скоро нам придется подыскивать…

Звякнул дверной звонок.

Клифф Ричардсон отставил чашку, вытер губы салфеткой и поднялся из-за стола.

— Поговорим в гостиной?

— Да. — Линда повернулась к Кельде. — Какие у тебя планы?

Та пожала плечами.

— Особенно никаких. До ланча пройдусь по магазинам, а потом на урок. — Два месяца назад Кельда, прочитав какую-то книжку, в которой говорилось, что человек без хобби — это асоциальный тип, потенциальный самоубийца и вероятный психопат, твердо решила чем-нибудь увлечься. Перебрав с десяток вариантов, от безобидного вязания до изучения китайского, она записалась на курсы карате и теперь трижды в неделю тренировала свое от природы гибкое тело, доводя до совершенства удары ребром ладони и пяткой. К Рождеству Кельда даже пообещала продемонстрировать настоящий фокус и расколоть на голове кирпич.

— Хорошо, я позвоню после четырех.

— Передай привет Гарри, — напомнила Кельда, когда они с Клиффом уже выходили из кухни.

— Обязательно передам.

— И скажи, что когда он придет, я угощу его потрясающим новым блюдом.

Стрела, рассчитанная на Клиффа, — и с чего только Кельда решила, что он имеет на Линду какие-то виды? — попала в захлопнутую дверь.

Они прошли в гостиную. В ней были два камина, а мебель группировалась в трех местах. Длинная северная стена комнаты представляла собой одну стеклянную панель, за которой открывался великолепный вид на долину. Линда провела гостя к двум повернутым друг к другу диванчикам, разделенным стеклянным столиком. Слева от нее оказался напоминающий грот камин, справа — прозрачная стена с видом на горы Санта-Сьюзен.

Усевшись на диванчик, Ричардсон поставил на пол тонкий черный кейс с блестящими замками.

— Итак? — начала Линда, несколько удивленная тем, что агент не спешит знакомить ее с бумагами. — Ты привез контракт? Как прошли переговоры?

Клифф задумчиво побарабанил по толстому матированному стеклу столика. Взгляд его скользнул по фарфоровой китайской вазе и ушел в сторону камина.

Почувствовав неладное, Линда забеспокоилась.

— В чем дело, Клифф? Проблемы со страховкой? Или что-то не так со сроками? Знаешь, я подумала, что, если Роджерсу уж так нужна блондинка, черт с ним. — Она немного нервно рассмеялась. — Перекрашусь. В конце концов смена имиджа некоторым идет на пользу.

— Проблема не в волосах, — мрачно изрек Ричардсон. — И не в сроках. Даже не в страховке.

— Тогда в чем же? Да не молчи ты!

— Проблема в тебе, Линда.

Она тупо уставилась на него, позабыв закрыть рот.

— Во мне? Объясни.

— Роджерс не хочет тебя снимать.

— Что?! Но ты сам…

Клифф поднял руку.

— Да, я сам. Две недели назад именно Роджерс вышел на меня с предложением. Условия, как ты помнишь, были не самые шикарные, но вполне приемлемые. Мы с тобой договорились, что я попытаюсь добиться улучшения, но, если ничего не получится, мы соглашаемся, так?

— Так, — подтвердила Линда, чувствуя, как начинают покалывать кончики пальцев.

— Сегодня он заявил, что передумал, что ему нужен другой типаж, что финансирование сокращается, что тебе лучше подождать более выгодного варианта и… Короче, ты понимаешь…

Она молча кивнула, боясь, что, если заговорит, голос выдаст ее панику.

— Но это еще не все, — безжалостно продолжал Клифф, по-прежнему сверля взглядом мраморную облицовку камина. — Уже после разговора с ним я столкнулся в коридоре с Диком Спенсером, линейным продюсером. Так вот Дик по секрету сообщил, что босс утвердил на роль Бонни Кларк…

— Бонни Кларк?

— Ты должна ее знать. Девчонке двадцать шесть лет, приехала из Нью-Йорка, играла в каком-то захудалом театре. Дик сказал, что не знает, чем она взяла Роджерса, но тот утвердил ее практически без проб.

— Я знаю, чем она его взяла, — зло бросила Линда. — Тем, что покрутила перед ним задом и почесала в ухе язычком.

— Боюсь, у тебя немного отсталые представления о том, чем берут современные старлетки, — сухо усмехнулся Клифф.

— Ладно, черт с ней, с Бонни Кларк! И с Роджерсом тоже… — Она сделала глубокий вдох и постаралась взять себя в руки. — На нем свет клином не сошелся. Жаль, конечно, но придется обратиться к Минни Стоун.

Клифф промолчал, и это совсем не понравилось Линде.

— Только не говори, что Минни тоже дала задний ход, — с замиранием сердца усмехнулась она.

— Нет, Минни молодец, на нее можно положиться, да вот только ничего больше не решает — теперь там всем заправляет какой-то парень из Миннесоты.

— О боже, — только и смогла пробормотать Линда. — И что же нам делать?

Клифф потянулся за кейсом, из которого извлек на свет две тоненькие папки.

— Почитай и дай ответ к пятнице. Если условия устроят, я попробую поговорить с продюсером. Ничего не обещаю, но…

Растерянность и паника, охватившие Линду в самом начале разговора, отступили вдруг перед поднявшейся волной злости.

— Какого черта, Клифф? Попробую поговорить… Я, конечно, не Гвинет Пэлтроу и не Мелани Гриффит, но за моей спиной двадцать три картины. Я работала с самыми лучшими режиссерами. Снималась в мелодрамах, триллерах, комедиях и даже в одном ужастике. Это что же, ничего не значит? Что ты мне подсовываешь?

— Я… э-э… Линда, послушай…

— Не собираюсь ничего слушать! Ты мой агент. Мне нужна работа. Найди ее для меня! Это твоя работа! Только не предлагай мне прыгать в подтанцовке! Понял?

Клифф тоже поднялся. Забрал кейс. Поправил галстук. Выдохнул.

— Я все понял. Позвоню в пятницу. Но только имей в виду, ты сможешь найти другого агента, но вряд ли найдешь другой Голливуд. И ты не хуже меня знаешь, какие здесь действуют законы: кто не удержался в седле, того топчут копытами. Желающих поучаствовать в гонках всегда предостаточно. Не забывай, что тебе уже тридцать шесть. — Он повернулся и направился к двери.

Она смотрела ему вслед, несколько ошарашенная такой отповедью и все еще ожидая, что вот сейчас он повернется, подмигнет и снова станет тем, прежним Клиффом, милым, добрым и отзывчивым. И только когда дверь бесшумно закрылась, а со двора донесся шум отъезжающей машины, Линда бессильно опустилась на диван и закрыла лицо руками.

Неужели это все?

Кельда уже ушла. Пройдясь по комнатам, Линда вернулась в спальню, переоделась в шелковый брючный костюм, который не надевала по меньшей мере полгода, и, покрутившись перед зеркалом, пришла к выводу, что все не так уж плохо. Надо лишь взяться за себя как следует, возобновить занятия йогой, походить в бассейн и, может быть, сбросить пару фунтов с бедер.

Унижаться перед Роджерсом и ему подобными? Ну уж нет! Лучше взять паузу и дождаться достойного предложения. В конце концов кое-какие сбережения у нее есть, а если Гарри продаст дом, то ее банковский счет пополнится на весьма приличную сумму. Откровенно говоря, Вершина ей никогда особенно не нравилась. Можно купить домик поскромнее, например, где-нибудь в районе Чэтсуорта.

Нет, ничего еще не закончилось.

Подняв такими рассуждениями настроение, Линда позвонила Гарри на сотовый, и они договорились встретиться за ланчем в баре «Македония».

Перед тем как выйти из дому, она заглянула в кухню. Кельда успела забрать утреннюю почту, и на столе лежали две газеты и стопка писем. Обратный адрес на одном из них привлек ее внимание — письмо пришло из городка Анаконда, штат Монтана.

— Бабушка! — вскрикнула Линда. Ее бабушка, Саманта Стоукросс, всю жизнь прожила на одном месте, в далеком провинциальном городке, откуда ее дети — три дочери и сын — разлетелись кто куда. Муж Саманты умер восемь лет назад, и с тех пор дети и внуки регулярно навещали ее каждое лето. Раньше Линда ездила к ней вместе с Гарри, но после развода не была ни разу. Два месяца назад Саманте исполнилось восемьдесят, и на юбилей приехали все родственники. Кроме Линды.

Она вздохнула и, пообещав себе позвонить бабушке вечером, отложила письмо в сторону. Читать газеты было уже некогда, но Линда все же заглянула в «Лос-Анджелес пост». В глаза сразу же бросилось знакомое имя — Ширли Маквей. Ширли добилась известности острыми, порой скандальными статьями о мире шоу-бизнеса. Название ее очередного опуса звучало многообещающе — «Звезды, которые не взошли».

Пробежав глазами статью, Линда уже собралась закрыть газету, когда взгляд зацепился за знакомую фамилию. Ее фамилию.

Интересно! Она вернулась к началу абзаца.

«К упомянутым выше можно добавить Линду Моррисон. После впечатляющего дебюта в картине «Белокурая стрела» она снялась еще в ряде запоминающихся фильмов — достаточно упомянуть «Музыкальный автомат», — которые принесли ей если не славу, то немалую известность, привлекли внимание серьезных режиссеров и заслуженную популярность у зрителей. В 90-е Линда номинировалась на «Оскар» за роль в драме «Дом на окраине». Ее карьера шла по восходящей, но тут в жизни мисс Моррисон появился небезызвестный продюсер Гарри Шелдон. Брак с ним и стал началом конца того, что обещало стать восхождением к высотам подлинного мастерства. В последние два года Линда практически не снимается, что позволяет с достаточной определенностью констатировать заход едва поднявшейся звезды. Развод с мистером Шелдоном, похоже, отправил Линду в глубокую депрессию, выбраться из которой, как показывает опыт, удается лишь немногим. Суровые законы шоу-бизнеса гласят…»

Читать дальше она уже не могла. Газета полетела на пол, а уже в следующую секунду Линда захлопнула за собой дверь.

Похоронили! Они ее похоронили! Да еще и на эпитафию не поскупились!

Первым ее порывом было позвонить Ширли Маквей и…

И что? Прокричать, что она еще жива? А где доказательства? Где новые предложения, контракты?

Тебя списали со счетов. Тебя зарыли живой в землю, Лин, сказала она себе, садясь за руль красного «ауди» с откидным верхом. И только от тебя одной зависит, выползешь ли ты на свет или сгниешь в могиле забвения.

Ладно, она еще покажет им всем!