«И кто теперь жалеет?»

14 марта 1949 года

Сегодня мне исполнилось 14 лет!

Мама испекла торт, а папа подарил мне велосипед, который получил от Сайласа Райта. После ремонта он как новенький. Я съехал с вершины Голдсфордского холма словно на крыльях.

Билл Годфрей прислал открытку и длинное письмо. Я рад, что мы остались приятелями хотя бы по переписке. Его рассказы о Лондоне замечательны, хотя тот дом, в котором он жил прежде, разбомбили немцы. Билл пишет, что город грязный, еще многое надо отстроить, но его рассказы о друзьях и тех розыгрышах, которые они друг другу устраивают, вызывают у меня сильное желание поскорей увидеть Лондон. Там есть система подземных железных дорог. Уму непостижимо! Ни в Шрусбери, ни в Бриджнорте ничего подобного нет.

Я никому ничего не сказал о том, что хочу съездить в Лондон и, возможно, когда-нибудь там поселиться! Это мой секрет, который я доверяю только моему дневнику. Я обязательно поеду. Клянусь…

Мэтти откинулась назад и уставилась на дневниковую запись. Это было первое упоминание о Лондоне в дневниках деда, но даже эта короткая запись изменила ее представление об отношениях между ним и столицей. Она-то всегда считала, что год, проведенный в Лондоне, был в первую очередь необходимостью. Там дедушка Джо учился своему ремеслу у дяди. Теперь перед ней предстал непрактичный четырнадцатилетний Джо Белл, который начал мечтать о Лондоне семью годами раньше. Не это ли дедушка Джо имел в виду, говоря преподобному Филу о том, что она лучше его узнает?

Мэтти потерла глаза и отодвинула назад стул из столового гарнитура. Ее гостиная представляла собой море коробок, содержащих половину вещей Джоанны, Итана и Авы. Прежде лишенный своего лица дом немного ожил, словно сюда сквозь коричневый картон просачивалось эхо ярких личностей ее сестры, племянника и племянницы. Джоанна привезла остальные вещи утром, а через два дня новые жильцы должны были переехать к ней официально. Она с нетерпением этого ждала. Джоанна уже вносила изменения в веб-сайт «Белл Бибоп». Когда она переедет, в магазинчике будет больше смен. Лори ее сестра нравилась. Пребывая в предвкушении, Мэтти с нетерпением ждала перемен и не сомневалась, что сестра сможет внести в ее бизнес свежую струю.

После того как Джоанна приедет, Мэтти поделится с ней тем, что она узнала из дневника за 1949 год. Новые факты добавляли новые мазки к портрету Джо Белла. Хорошо, что она может узнавать о дедушке все больше и больше. Дневники помогали избавиться от неприятного осадка, оставшегося от последних встреч с дедом. Дневники выдавали старое за новое, смягчали боль утраты, давали обещание из прошлого. Кажется, она начала приходить в себя.

Во время ее четвертого посещения Боувела Рэни Сильвер наконец задала вопрос, которого Мэтти страшилась. Хотя вопрос напрашивался сам по себе, поскольку она не раз упоминала имя дедушки, Мэтти все равно была сбита с толку.

– Так все же, что между вами произошло?

Вопрос, заданный Рэни, был остер, словно разделочный нож, который одним ударом рассек ткань их разговора.

– Что?

– Что-то случилось, когда умер ваш дед. Это написано у вас на лице, дорогуша.

Может ли Рэни Сильвер быть настолько проницательной, чтобы, не зная ее, догадаться об этом? Мэтти постаралась сохранить хладнокровие, но при этом прекрасно понимала, что пожилая леди ее раскусила. Она вздохнула.

– Был мужчина…

Рэни щелкнула зубными протезами.

– Мэтти! Всегда замешан какой-нибудь мужчина. Женатый?

– Что? Нет, он…

– Поймите, дорогуша, я не собираюсь осуждать вас за что бы то ни было. Кто без греха, пусть первый бросит в меня камень, и так далее. Иногда мы встречаем правильного человека в неправильное время, и с этим приходится как-то жить…

– Рэни! Он не был женат.

– Голубой, значит, – глубокомысленно изрекла старушка. – Видала такого. Щеголяет в футболке с радугой. Не нужно выглядеть такой шокированной, дорогуша. В мои времена они тоже были. Правда, тогда предпочитали не светиться, но если вы были девчонкой с берегов Мерси, то знали бы. Мне разбили сердце два парня, а потом выяснилось, что они нежно влюблены друг в друга. Вспомните хотя бы Рока Хадсона. Полмира считало, что он спит с Дорис Дэй, а оказалось, что не тут-то было!

– Ашер не гей.

– Ашер, – неодобрительно повторила Рэни. – А его отца, часом, не Мафусаилом кликали? Как я понимаю, родители сейчас, давая детям имена, вспоминают о былых днях. Когда я родилась, библейские имена были очень популярны. Ладно… И что там случилось у этого Ашера с вашим дедом?

Мэтти пропустила мимо ушей презрительное замечание Рэни насчет имени ее бывшего жениха и начала рассказывать:

– Я познакомилась с Ашером, когда устроилась на временную работу и пыталась накопить достаточно денег, чтобы начать собственное дело. Он полгода преследовал меня, как терьер, прежде чем я согласилась пойти с ним на свидание. Далее наши отношения развивались только по нарастающей. Мне казалось, что между нами есть душевная близость, как бы глупо это сейчас ни звучало. Но дедушка Джо проникся к Ашеру антипатией с первой их встречи.

– Такова уж прерогатива всех дедушек, Мэтти. Лично у меня такого опыта никогда не было, но я могу представить, как бы плохо повела себя на вашем месте…

– Проблема в том, что дедушка Джо никогда прежде так себя не вел. Из всей семьи он был последним, кто выражал отрицательное суждение о ком-нибудь. Он давал человеку второй и даже третий шанс, когда все остальные давным-давно махнули на него рукой. Я не поняла, почему он сразу же так невзлюбил моего приятеля. Даже моей маме Ашер понравился, а угодить ей совсем не просто. Я всеми силами старалась сгладить это недоразумение. Несколько раз мы «случайно» встречались с дедушкой Джо и моей сестрой Джоанной по утрам в субботу, и потом возникало «спонтанное» предложение пообедать вместе. Мой папа не единожды специально приглашал дедушку Джо и Ашера поиграть с ним в гольф в один и тот же день. Мой дядя Сит соврал, что у него сломалась машина, чтобы они вдвоем пришли ему на помощь. Ничто не помогало.

Воспоминания о неудачных попытках семьи сблизить дедушку Джо и Ашера зазвучали похоронным звоном в голове у Мэтти. Неприятно было вспоминать выражение отвращения на лице у деда, когда он увидел внучку в обществе Ашера, словно само это присутствие унижало Мэтти. Никогда прежде она не видела дедушку таким хмурым и враждебно настроенным. Обычно он постоянно улыбался.

– Вы любили вашего парня?

– Да.

– А дедушке об этом говорили?

Мэтти заговаривала об этом раз за разом, пока слова утратили свою значимость, разбиваясь о каменную стену молчания деда.

– А потом Ашер сделал мне предложение. Когда я сказала об этом дедушке Джо, тот поставил мне ультиматум.

Даже сейчас, после его смерти и по прошествии полугода со времени того ужасного разговора, Мэтти с трудом могла в это поверить.

– Вы шутите?

– Если бы… Дедушка Джо сказал, что я должна выбирать между ними. Я молила его не давить на меня, но он ничего не хотел слышать.

Его слова до сих пор звучали у нее в голове: «Я этого не потерплю, Мэтти. Я не потерплю, чтобы ты вышла замуж за этого мужчину. Выбор за тобой: или он, или я».

– Капец! Круто…

От полноты чувств у Мэтти перехватило дыхание. Женщина боролась с подступающими к глазам слезами.

– И что мне было делать? Я любила их обоих, но Ашер хотел быть рядом со мной всю жизнь. Я подумала, что, если со временем дедушка Джо увидит, что у нас все хорошо, он одумается, поэтому предпочла Ашера и порвала с дедом.

Глаза Рэни расширились. Она отправила очередную конфету себе в рот.

– А потом он умер?

Мэтти кивнула. Голос ее перешел почти на шепот:

– Дедушке диагностировали позднюю стадию рака и сделали прогноз, что ему осталось еще месяцев шесть. Он умер спустя пять с половиной месяцев. Дед отказывался со мной разговаривать даже тогда, когда знал, что смерть его близка.

– Упрямый старый чурбан! Держу пари, ваша мама очень расстроилась.

Если бы только…

– Она считала, что мы обязаны были со всем справиться, договориться. Мне кажется, что мама винит меня в том, что рак распространился слишком быстро. Это безумие какое-то.

– А ваш отец? Он с ней согласен?

Мэтти вздохнула.

– Папа у меня молчун. Мне кажется, ему просто нужно было, чтобы никто не мешал ему скорбеть о своем отце. Он знал, насколько опустошена случившимся мама, поэтому счел за благо не вмешиваться. Я не могла ни до кого из них достучаться. И что, прикажете, мне было делать?

– Совсем не весело, судя по тому, что вы мне рассказали. И куда запропастился ваш мужчина, когда все это случилось?

Ашеру следовало встать на ее сторону и поддерживать ее, если уж дед от нее отступился. Если бы жених так поступил, Мэтти было бы гораздо легче, но вместо этого Ашер заявил, что собирается заняться ремонтом дома, который они недавно купили. Надо, чтобы все было готово к их свадьбе. Ее жених во всем добивался совершенства. Мэтти любила его за это, поскольку все остальное вокруг нее рушилось, повсюду царил хаос.

Именно поэтому Матильда ничего не заподозрила, заметив незнакомую машину, стоящую на подъездной дорожке дома, которому вскоре предстояло стать их истинным домом. Она знала, что жених нанял небольшую армию узкопрофильных специалистов, чтобы закончить работы вовремя. Мэтти не удивилась, когда услышала шум, доносившийся из недавно отремонтированной ванной комнаты. Женщина решила, что Ашер, вечно добивающийся совершенства, доделывает плиточную облицовку, на приобретении которой он настоял.

Она представить себе такое не могла!

Крики и стоны ее жениха и какой-то блондинки быстро перешли в вопли негодования, когда Мэтти порывисто распахнула новенькую дверцу кабинки душа. На пол, покрытый дорогой плиткой, шлепнулись два обнаженных, в мыльной пене тела. У Мэтти свело живот, когда в голой блондинке она узнала кассиршу из строительного магазина, в котором они за полгода потратили целое состояние…

Но хуже всего было понимание, что дедушка Джо оказался совершенно прав. Со времени его смерти прошло два дня. Помочь чем-либо уже было нельзя.

– Маленький засранец…

Надо было что-то ответить на прямоту Рэни с учетом фактов, которые стали ей известны.

– Надеюсь, вы теперь ему не даете?

Мэтти рассмеялась, несмотря на то, что боль от случившегося до сих пор была свежа.

– У меня просто не было другого выбора.

– Когда нужна мужская поддержка, мужиков никогда нет рядом, – подмигнув, сказала Рэни. – Все мужики такие. Если что, они сразу в кусты.

Она погладила ее руку, легко коснувшись пальцами с накрашенными ярко-красным лаком ногтями.

– Но теперь я понимаю, почему вы так сильно горюете о дедушке. Это что-то вроде неразделенной любви.

Мэтти никогда не думала об этом в таком ключе, но прикосновение Рэни разбудило в ней зудящую боль, которая с тех пор не покидала ее. Да, подобная боль характерна для сердца, потерявшего любовь, вот только утрата Ашера не вызвала в Мэтти настолько сильного потрясения.

– Ну да… именно такое чувство. Мне не хватает дедушки Джо, Рэни. Теперь я очень жалею, что предпочла Ашера дедушке. Жаль, что я не могу ничего исправить.

– Будь наши желания кирпичами, мир представлял бы собой звездную пыль. Строчка из моей старой песни. Конечно, все это давняя чепуха в основном, но вы, думаю, понимаете, к чему я клоню.

Мэтти кивнула, к своему удивлению, чувствуя, что от этих слов ей становится легче.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что выслушали.

– Дорогуша! Мне уже восемьдесят четыре года. Теперь я только и способна на то, чтобы внимательно слушать. – Сложив кисти рук на коленях, Рэни наблюдала за тем, как старик, постоялец Боувела, борется с подносом, на котором стояли чайные чашки. – Т-с-с-с… Вижу, Тревор играет в Железного Человека. Хочет произвести на меня впечатление. Трев! Дорогой! Помнишь, что док сказал насчет того, что тебе не следует перегружать себя?

Старик от удивления едва не выронил поднос из рук. Он покраснел и, повернувшись к Рэни, сказал:

– Мне не тяжело, спасибо. – Его голос дрожал, поэтому было ясно, что дело обстоит как раз напротив.

Рэни покачала головой.

– Он старается выглядеть бодрячком, думает, что, если не будет горбиться, пока несет свой поднос с чайными принадлежностями, я решу, что он похож на чертова Кларка Гейбла. Трев! Поставь-ка поднос, дорогой! Если Гейнора увидит тебя сейчас, она всыплет тебе по первое число. Эй, Чардонней! – позвала она хмурого вида молодую санитарку. – Перестаньте любоваться лаком на своих ногтях и помогите нашему Треву. Если он повредит себе спину, вы потеряете работу.

Мэтти с интересом наблюдала за представлением, которое разворачивалось у нее на глазах. Санитарка бросилась к идущему нетвердой походкой старику и схватилась за край подноса, который уже накренился под опасным углом. Тревор запротестовал под одобрительные возгласы трех гарпий, сидящих в углу и пытающихся поддержать своего идола. За тот месяц, что Мэтти ездила в Боувел, она уже привыкла к тому, что невольно становилась зрительницей своеобразных мыльных опер, которые устраивались под балками и стропилами бывшего амбара. Если уж на то пошло, ее пожилая подруга находилась в центре всего этого представления. Сидя в своем удобном кресле, Рэни Сильвер то и дело бросала реплики, внимательно следя за происходящим в ее уютном, жарко натопленном королевстве. Иногда вопросительно приподнятых бровей хватало, чтобы добиться своего. На Мэтти поведение Рэни производило неизгладимое впечатление. Она еще больше стала ценить пожилую леди.