«Жизнь может быть мечтой»

К тому времени, как они вернулись в гостиницу, Мэтти чувствовала себя ужасно уставшей. Томми основательно прошелся по Рэни, и Мэтти вместе с Гилом, ошарашенно помалкивая, слушали, как на самом деле развалилась «Серебряная пятерка» после того, как Рэни ушла из группы. Картина, нарисованная Томми, была весьма неприятной.

– Мы все так радовались этому выступлению. Помнишь, как мы часами напролет только об этом и говорили? Или ты не помнишь? Может, ты тогда только о себе могла думать?

– Нет, ничего подобного.

– Да неужели? Тогда почему ты больше никогда не разговаривала с Джуной и Элис? Почему не пришла ни на одну встречу, хотя я несколько раз предлагал тебе это? Я знаю, что позже Чак с тобой встречался… Теперь еще придется разбираться с тем, что ты тогда натворила… Если ты довольна тем решением, которое тогда приняла, зачем было выбрасывать нас из своей жизни? Мне кажется, ты совсем запуталась, а потом поняла, что допустила большую ошибку. Однако ты была слишком горда, чтобы признать это. Гордость всегда была твоим слабым местом, детка.

– Я на самом деле сожалею, поэтому хочу, чтобы мы снова встретились.

– И ты думаешь, что они согласятся?

Рэни тяжело сглотнула. Мэтти почувствовала, как ее пальцы сжимаются в кулаки, но она удержалась от того, чтобы броситься подруге на выручку.

– Я не знаю…

– Тем вечером мы не просто расстались. Мы прекратили наше существование, разлетелись вдребезги. Все это очень грустно. Рико отделался от нас, словно от раскаленных докрасна камней. Любой импресарио на его месте поступил бы так же.

– Я думала, что он пристроит вас… Я на самом деле так считала.

– В таком случае ты еще легкомысленнее, чем я прежде думал. У тебя впереди намечалась блистательная карьера, Рэни. Какая ему от нас была бы польза?

– Он мне обещал…

– Обещания Рико не стоили даже бумаги, на которой были написаны. Например, наш контракт утратил силу после того, как ты ушла из группы. Ты об этом знала? Там маленьким шрифтом было набрано примечание, что обязательства Рико остаются в силе только в случае, если никто из группы не уйдет. С твоим уходом контракт утратил всякую юридическую силу.

– Я этого не знала.

Томми устало потер себе глаза, словно воспоминания окончательно вымотали его.

– Это еще можно забыть, однако больше всего меня ранила твоя ложь… Ты мне лгала. Ты говорила, что Рико – всего лишь твой приятель. И знаешь, что хуже всего? Я знал, что ты мне лгала. Мы все это знали. Мне, как и другим, все это было очень неприятно, но я защищал тебя. Я принял твою сторону в ту ночь накануне концерта, несмотря на то, что Джуна, Элис и Чак криком заходились, обвиняя тебя… Я сказал им, что верю тебе, хотя и знал, что ты лжешь.

Краска схлынула с лица Рэни.

– Ах, дорогой, я не знала. Что еще я могу сказать…

Томми покачал головой. Сейчас, когда старик не улыбался, он выглядел лет на десять старше. Темные морщинки вокруг глаз и на лбу углубились.

– Не нужно ничего говорить. Что было, то было. Почему, по-твоему, я все эти годы не терял тебя из виду? Почему я в течение пятидесяти девяти лет присылал тебе на Рождество открытки и приглашал присоединиться к нашим встречам? А потому, что в глубине души я верил, что ты хороший человек и у тебя доброе сердце. Эстрада вскружила тебе голову. Мы все это видели, но я верил, что под всем наносным ты осталась прежней Ирен Сильверман с Вудбайн-стрит в Ливерпуле. С этой девушкой я познакомился за кулисами во время выступления оркестра Теда Фарнсворта, и она помогла мне завязать галстук. Эта девушка для подкрепления духа дала мне отхлебнуть бренди из плоской фляжки, которую стащила у водителя, который подвез ее в Лондон. Сейчас у нее больше денег и одета она получше, но я до сих пор вижу ее, сидящую рядом со мной.

– Ах, Томми…

Рэни смотрела на Томми. По ее щекам текли слезы, оставляя темные дорожки поверх пудры.

– Ах, дорогой… Мне очень жаль.

Пока они наблюдали за тем, как Рэни медленно бредет к расположенному в отеле бару, Гил прошептал Мэтти:

– Это было жестко. Что, каждая встреча у нас будет такой?

– Надеюсь, нет, – ответила женщина, которую никак не оставляло тревожное предчувствие.

Однако за обедом она увидела прежнюю Рэни. От расстройства, вызванного разговором с Томми, не осталось и следа. Старушка снова была на пике формы. Ее рассказы о концертных выступлениях текли так же свободно, как вино.

– Тот менеджер сцены в Роттердаме положил глаз на малышку Элис и попытался затащить ее к себе в постель. Грязный старикашка! В те времена таких было много. Считали нас, девочек, легкой добычей. Он сказал, чтобы Элис вернулась за кулисы поправить костюм. Наверное, думал, что никто из нас не услышит. Ну, мы все притворились, будто уходим, а на самом деле только поменялись местами. Когда старый мистер Игривые Пальчики прокрался в гримерку, которую Элис делила со мной, там его ждали Томми и Чак, переодетые в наши костюмы. После этого нам ни разу не довелось выступать в том театрике. Рико пришел в ярость, когда узнал об этом, но нам было плевать. Передайте бутылочку белого, Гил. Мне оно очень по душе.

Гил сложил руки на груди.

– Мне кажется, на сегодня с вас довольно.

– Да неужто? Ну, у меня выдался трудный денек, дорогой, поэтому подайте-ка вино…

– Может, лучше выпьем кофе? – предложила Мэтти, довольная тем, что Гил поднял тему, которой она не решалась коснуться уже на протяжении целого часа, потому что совсем не горела желанием допустить очередной ссоры между попутчиками. – Уже поздно. Завтра рано уезжать.

– Фи-и-и… Давайте немного расслабимся. Мы ведь празднуем. Один певец подписал договор. Осталось трое.

– Все равно…

Рэни смотрела на Мэтти с видом подростка, у которого только что отобрали водительские права. – Вы оба не умеете веселиться. Увидимся утром.

Вытерев руки салфеткой, она встала из-за стола.

– Последнюю фразу следовало сказать нам, – усмехнулся Гил.

– Вы полностью правы. Я видела сумку с лекарствами, которую она возит с собой. Просто жуть.

– Надеюсь, что смогу обходиться без них, когда мне стукнет восемьдесят четыре.

Они рассмеялись. Мэтти наконец немного расслабилась. Сегодня ей пришлось выдержать настоящий, изматывающий душу марафон. Женщина ощущала себя крайне измотанной. По крайней мере, теперь, когда Рэни ушла, она могла поговорить с Гилом тет-а-тет. Пока они беседовали, Мэтти поняла, почему ее сестра с таким нетерпением ожидает «благословенное послеукладывательное времечко», когда Итан и Ава отправляются к себе баиньки. Теперь, без этих бесконечных вмешательств Рэни в разговор, она и Гил могли спокойно поговорить. Матильда и оглянуться не успела, как в этой беседе минул целый час.

– Мне кажется, Томми сегодня нас спас.

– Согласен. О чем только Рэни думала, когда не уведомила его о нашем приезде?

Мэтти слегка потянулась, сидя на стуле.

– Мне кажется, она думала, что так будет легче. Надеюсь, Томми выбил у нее из головы эту блажь.

– Он хороший человек. Теперь, когда я знаю, что он позвонил остальным и предупредил их о нашем приезде, у меня на душе спокойнее. – Мужчина допил вино в своем бокале. – Как вы себя чувствуете?

Вопрос, казалось, пришел из ниоткуда. Мэтти поймала себя на том, что улыбается Гилу.

– Все в порядке, спасибо. Немного устала, но я рада, что начало положено.

– Вы умеете находить с ней общий язык, хотя Рэни отнюдь не тот человек, с которым легко иметь дело.

– Она вообще-то ничего… Просто вы еще не поладили друг с другом, но со временем обязательно поладите. Я думаю, она изумительна. Никогда прежде мне не доводилось встречать людей, похожих на Рэни. Ее самоуверенность не имеет границ. Она не позволяет никому и ничему сбить себя с толку. Это вдохновляет. Я очень горжусь тем, что она это делает. Согласитесь, не так-то просто признать ошибки, которые ты совершил полжизни назад.

Гил задумался над ее словами. Мэтти поражалась перемене, происшедшей в нем после ухода Рэни. От деловой холодности не осталось и следа. Вместо нее появилась незаметная прежде теплота в обхождении. Даже осанка изменилась, теперь мужчина казался более расслабленным и открытым. Таким Гил ей больше нравился.

– Предлагаю каждый вечер оставаться вдвоем и обговаривать все без мисс Сильвер. – Слова мужчины словно были вырезаны из дружелюбной тишины.

– Я согласна.

– Хорошо. – Гил слегка покраснел и взглянул на свои часы на запястье. – Уже довольно поздно. Наверное, мне следует отпустить вас спать.

– Пожалуй.

Поднимаясь из-за стола вместе с ним, Мэтти, к своему немалому удивлению, почувствовала легкое разочарование. Улыбнувшись мужчине, она потянулась за карточкой-ключом от своего номера и увидела еще одну, накрытую брошенной Рэни льняной салфеткой.

– О нет! Куда она сможет попасть без нее?

– Безумная старуха! Будет лучше, если мы как можно быстрее найдем ее.

Они поспешили обратно к гостиничным номерам в дальней части здания.

Мэтти думала, что, если повезет, больное бедро и алкоголь замедлят Рэни и им удастся отыскать ее прежде, чем она подойдет к своему номеру.

Коридор на втором этаже был пуст, но, когда они добежали до номера Рэни, из-за двери донеслись приглушенные звуки музыки. Конечно, потеря ключа не могла помешать ей сделать то, что она хочет!

– Лучше убедимся, что все в порядке. – Улыбнувшись, Мэтти постучала в дверь.

Дверь отворилась, и на них уставилась испуганная женщина, явно из Восточной Европы.

– Добрый вечер, – затараторила она, покраснев. – Вечерняя уборка. Подождите, пожалуйста, еще две минутки.

– Ничего страшного. Я пришла к мисс Сильвер.

Женщина нахмурилась.

– Здесь никого, кроме меня, нет.

– А-а-а…

Могла ли Рэни вернуться в бар за карточкой-ключом или обратиться к администратору за новой?

– Спасибо.

Дверь закрылась. Мэтти повернулась к Гилу:

– Надо ее найти.

– Куда она могла пойти? – требовательным тоном произнес мужчина, спеша за ней вслед по коридору.

– Не знаю.

– Куда старуха восьмидесяти четырех лет может пойти так поздно? Уже прошел час с тех пор, как она ушла. Где она?

– Я сказала: не знаю, – раздраженно ответила Мэтти, очень сожалея, что не отправилась на поиски Рэни в одиночку.

Она не на шутку встревожилась. Рэни за ужином казалась излишне оптимистичной и самоуверенной по поводу их будущего успеха. Ей сейчас следовало лежать в постельке или по меньшей мере самообольщаться грядущим успехом перед телевизором в своем номере.

У стойки администратора Мэтти позвонила в звонок. Появилась женщина.

– Чем могу помочь?

Мэтти взглянула на бейджик у нее на груди.

– Здравствуйте, Джемма. Я хочу знать, не покидала ли миссис Сильвер, пожилая леди, которая приехала с нами, пределов гостиницы. Вы случайно не видели ее?

Джемма нахмурилась.

– По-моему, нет.

Горло Мэтти перехватило от растущей паники. Женщина заставила себя дышать спокойнее.

– Ладно… А где в гостинице она сейчас может быть?

– Спа закрылся час назад… А в баре ее быть не может?

– Нет, мы оттуда. У нее нет с собой ключа от номера.

– Минутку… Вы давно ее видели?

– Около часа назад.

Лицо Джеммы прояснилось.

– У меня тогда был перерыв. Минутку. Я сейчас спрошу у коллеги.

Женщина исчезла в небольшом офисе позади стойки. Вернулась она с тощим молодым человеком.

– Сэм тогда дежурил. Ты видел, как миссис Сильвер покидала отель?

Молодой человек кивнул.

– Она спросила, куда в это время можно пойти в Альнвике. Я порекомендовал ей «Шипастую розу» через дорогу.

– Многие из наших гостей ходят туда по средам вечером, – пояснила Джемма, закатывая глаза. – Караоке, знаете ли.

Мэтти и Гил переглянулись.

– Караоке!

Оставив озадаченных администраторов, они опрометью выскочили из гостиницы.

– Думаете, она там? – спросил Гил, пока они ожидали, что поток машин чуть схлынет.

– Если нет, то у нас большие проблемы.

– Ее нельзя оставлять одну. Она – на нашей ответственности.

– Гил! Это несправедливо. Мне кажется, Рэни сама в состоянии позаботиться о себе. Перестаньте так паниковать.

– Я не паникую.

– Вам не удается выглядеть спокойным.

В недовольном молчании они перебежали дорогу и направились к пабу в деревенском стиле. Добравшись до входа, они уже точно знали, что Рэни там.

Голос певицы был несколько приглушен, однако ошибиться было нельзя. Звуки отдавались эхом в мощенном сланцевыми плитами коридорчике, ведущем в зал паба. Впрочем, поздравить Рэни с правильным выбором песни Мэтти не могла.

– Это что, «Тинэйджер-подонок»? – приостановившись, спросил Гил, когда Мэтти открывала дверь.

Внутри паба с низким потолком и пересекающимися над головой балками офигевшая публика, состоящая из местных забулдыг, пялилась на бойкую пенсионерку, резвившуюся на сцене. Поблескивающая на свету вязаная кофта на пуговицах сползла с одного плеча. В бокале для коктейлей что-то плескалось, пока старушка пыталась подражать «тяжелому» исполнению хита рок-группы «Витас».

Мэтти оторвалась от этого зрелища и обратилась к не менее офигевшему бармену:

– Она уже давно поет?

– Да, пожалуй, около часа… Начала с «Нью-Йорк, Нью-Йорк», потом спела «Кольцо огня», а теперь перешла на классический хард-рок девяностых. Не помню, чтобы когда-нибудь слышал песни «Фидера» и «Рифа» в пабном исполнении.

Голосовой гимнастике Рэни позавидовала бы Ширли Бэсси. Каждая фраза поражала своей энергичностью. Лично Мэтти хотелось бы знать, сколько из этого обязано жизненному опыту певицы, а сколько выпитому ей вину. Что бы за этим ни стояло, действовать надо было быстро.

– Когда она допоет эту песню, выключите, пожалуйста, аппаратуру, – обратилась она к бармену, который, кажется, был этому только рад. – Мы уведем ее со сцены.

– Мы? – прошипел Гил.

– Да, – твердо произнесла Мэтти.

Пусть он ворчит, сколько хочет, но только завтра. А сейчас ему следует помолчать и помочь ей увести отсюда Рэни.

– Еще одна! – воскликнула Рэни, слегка вздрогнув, когда Мэтти поднялась к ней на сцену. – Матильда! Давай споем дуэтом.

Мэтти подалась вперед и мягко высвободила микрофон из руки Рэни.

– Выступление было просто замечательным, но нам пора возвращаться.

– Я только начала…

– Разве вы не всегда так говорите? – произнес Гил, появляясь с другой стороны и беря старушку под руку. – Пусть остаются в предвкушении…

– Но я еще не исполнила мой лучший хит!

Рэни попыталась вырваться, но оступилась, подвернула каблук и едва не упала лицом вперед.

Мэтти и Гил приняли на себя тяжесть ее тела, а потом, взяв пожилую леди под руки, осторожно увели со сцены. Их сопровождали бурные аплодисменты. Рэни величественно приподняла в ответ руку и помахала слушателям.

Как только они очутились на улице и вдохнули прохладный ночной воздух, Рэни повисла между ними, хихикая и что-то бормоча себе под нос. Мэтти и Гил хранили молчание, пока переводили пожилую леди через дорогу, входили в гостиницу, поднимались по ступенькам лестницы наверх, подводили к ее номеру. Встав у двери, Мэтти вытащила из своего кармана карточку-ключ.

Увидев слезы, текущие из глаз старшей подруги, Мэтти взглянула на Гила:

– Теперь я справлюсь сама. Спасибо.

– Лучше мы оба проследим, – произнес мужчина.

Его глаза мрачно блеснули в сумрачном свете гостиничного коридора.

– Я справлюсь. – Мэтти приоткрыла дверь и обняла Рэни за плечи. – До завтра. Спокойной ночи.

– Баиньки, сынок! – воскликнула Рэни, с трудом помахав ему рукой. – Ах, Гильберт… милый красавчик Гильберт…

– Я Гил, – уходя, пробурчал мужчина.

Успокоившись после его ухода, Мэтти провела Рэни к постели и, опустившись на колени, сняла с нее туфли. Затем она стащила с худых рук поблескивающую на свету кофту. Рэни с угрюмым видом молчала, не мешая ей. В этот момент она была похожа на уставшего ребенка, которого против его воли укладывают спать.

Только улегшись в кровать, она вновь заговорила:

– Правда же было весело, детка? С бабушкой Рэни вечерами не соскучишься…

– Нельзя так, Рэни, – произнесла Мэтти, подумав, что сейчас ведет себя в точности как ее мама.

Матильда вспомнила, как ее и Джоанну, тогда еще маленьких, мама вычитывала за то, что они без спросу отошли от нее и потерялись на ярмарке. Сиюминутное облегчение матери быстро сменилось растущим раздражением, которое напугало девочек. Мэтти отогнала от себя неприятное воспоминание. Ссора никому не поможет.

– Я не собираюсь указывать вам, что делать. У меня и в мыслях такого нет, но вам следует заботиться о собственном здоровье. Пить, когда принимаешь так много таблеток, не самое здравое поведение.

Рэни пьяно фыркнула в пуховое одеяло, натянутое до самого подбородка.

– Ха-а… Вы обо мне волновались?

– Конечно, волновались. Мы подумали, что вы совершили ночной побег.

Озорство испарилось из глаз Рэни.

– Ты и весь остальной мир.

Мэтти выпрямилась, чтобы уйти, но Рэни схватила ее за руку. Неожиданность ее поступка, а также сила старческих пальцев удивили Мэтти. Молча взглянув на Рэни, она вдруг увидела не бывшую суперзвезду, какой та хотела казаться еще минуту назад, а обычную пожилую леди, испуганную и слабую.

Рэни Сильвер была напугана. Еще мгновение назад Мэтти даже подумать не могла о таком. Бледно-серые, широко раскрытые глаза Рэни искали утешения и поддержки.

– Что, если они откажутся? – прошептала старушка.

– Кто?

– Они. Ансамбль… все они… Я не думала, что будет так трудно. Я предвидела неприятный разговор, немного глупого хихиканья, но не сомневалась, что все вернется на круги своя, к тому, что когда-то было. С Томми должно было быть легче всего, а сегодня… – Голос ее дрогнул, словно Рэни боролась с собой и пыталась не расплакаться. – Что, если они просто рассмеются мне в глаза?

Мэтти присела на кровать. Ее сердце наполнила жалость. Она мягко накрыла ладонью худенькую руку старушки.

– Они не рассмеются, честно, не рассмеются, но разговор с ними будет не из легких. И к этому тебе следует подготовиться.

Старушка заморгала.

– Я понимаю.

– Посмотри на ваши отношения под таким вот углом: если бы им было на тебя наплевать, они не злились бы все эти годы. Они махнули бы рукой на свое прошлое и двигались бы дальше. Нельзя обидеть человека, которому на тебя наплевать…

В памяти всплыл образ дедушки Джо, затаившего обиду из-за ее «предательства». Вспомнилась боль в его глазах, которую она видела в последнюю их встречу.

– Это трудно, но то, что ты делаешь, достойно уважения. Ты храбрая. Другие на твоем месте отступились бы. Ты осмелилась поверить, что прошлое не диктует свою волю будущему. Конечно, никто не застрахован от неудачи. Мы, возможно, не сумеем уговорить всех поехать в «Пальмовую рощу», но у тебя уже есть Томми. Я и Гил тебе поможем. Я бы сказала, что у нас хорошие шансы.

– А если не удастся уговорить остальных?

Мэтти попыталась улыбкой замаскировать собственную тревогу.

– Ты – Рэни Сильвер. Ты заслуживаешь этого выступления. И не важно, кто еще будет рядом с тобой на сцене.

Рэни поцеловала руку Мэтти своими дрожащими губами.

– Ты хорошая девочка. Спасибо.

– Не стоит благодарности. Обязательно выпей бутылку воды, прежде чем заснуть. Хорошо? Это поможет от похмелья.

– Да, мам.

Мэтти покачала головой. Пожилая леди вызывала у нее стойкую симпатию, несмотря на весь ее сарказм.

– Спокойной ночи, Рэни.

– Спокойной ночи, детка.

В мягкой безликости коридора за дверью номера вся тяжесть разом навалилась на Мэтти. Она не просто устала, она была измотана до крайности. Эмоциональные и физические нагрузки минувшего дня до последней капли высосали из нее жизненные силы. Все, что ей хотелось, – это упасть на кровать и заснуть. Ее номер на первом этаже показался далеким, словно до него было несколько миль ходу. Вздохнув, она отправилась к себе.

По крайней мере, события вечера теперь обретали хоть какой-то смысл. Рэни не намеревалась создавать неприятности. Она просто спасалась бегством. Алкоголь и музыка были отдушиной, и бывшая певица, которая бóльшую часть своей жизни провела на сцене, с головой нырнула в нее. Из этого проистекали два вывода: во-первых, поездка окажется труднее, чем они предполагали, во-вторых, как ни странно, самоуверенность Рэни покоится на более шатком фундаменте, чем Мэтти прежде думала. Теперь им следует внимательнее присматривать за ней.

– Как она?

Вздрогнув, Мэтти подняла взгляд на человека, идущего к ней.

– Гил! Вы меня напугали. У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

– Извините.

– Я думала, что вы уже пошли спать.

– Я пошел… попытался, но потом решил проверить, как там Рэни.

Выглядел он каким-то растрепанным. Когда мужчина приблизился к ней, Мэтти решила, что он лежал не раздеваясь.

– С ней все нормально… Утром, правда, у нее будет похмелье. Сегодня же у нее был небольшой стресс.

– Хорошо. – Гил перешел на медленный шаг рядом с ней. – И это все, что на самом деле происходит?

– О чем вы?

– Она несколько раз обманула нас, а поездка только началась. Например, мисс Сильвер никому не сообщила о том, что мы приезжаем.

– Она допустила ошибку, но Томми помог нам. Теперь, думаю, все будет хорошо.

Гил приоткрыл дверь, ведущую на лестничную площадку.

– Надеюсь. Мы не можем позволить себе ничего подобного тому, что случилось сегодня вечером.

Плечи Мэтти напряглись, когда она проходила мимо него.

«Разве вы не видите, как она напугана? – хотелось ей сказать. – Вы хоть понимаете, как много для нее значит эта поездка?»

– Больше не будет.

– Хотелось бы. Я подставился по полной с этим концертом: реклама, работа с прессой, не говоря уже о стоимости декораций и оплате танцевального оркестра. Мой брат считает, что у меня крыша поехала. Если мы ничего не заработаем, у клуба будут большие неприятности.

В конце лестницы Мэтти остановилась. Разве Гил не слышал ничего из того, что она только что ему сказала?

– И только в этом дело? – раздраженно произнесла она. – Главное – чтобы ваш клуб заработал деньги?

Гил взглянул на нее так, словно его только что отхлестали по щекам.

– Нет… я не о том…

Но Мэтти услышала достаточно. Она не собиралась извиняться за поведение Рэни и тем более оправдываться перед Гилом.

– Послушайте, с Рэни все в порядке. Наша поездка продолжается, а вашим бесценным инвестициям ничего не угрожает.

– Ну… я…

– Извините, Гил. Я устала и ужасно хочу спать.

– Конечно. – Он опустил голову и позволил ей пройти. – Мэтти!

Она остановилась в дверном проеме.

– Что?

– Скажите мне, зачем вам все это?

– Я хочу помочь Рэни.

Она говорила правду, хотя существовала еще целая гора скрытых мотивов.

– Зачем?

Поймет ли он, если она попытается объяснить? На мгновение ей вдруг захотелось поделиться с ним, однако потом усталость взяла свое.

– Уже поздно. Поговорим позже?

– Хорошо. Спокойной ночи. Приятных снов.

22 марта 1956 года, Лондон

У меня неприятности с дядей Чарльзом. Он узнал, что я вместе с Леном хожу в «Пальмовую рощу», в то время как должен учиться. Он вызвал меня утром к себе в кабинет и объяснил правила: никаких танцулек, никакой музыки и никаких девочек, пока я не сдам первые экзамены.

Он ничего не сообщил маме и папе. За это я должен быть ему благодарен, но несколько месяцев без развлечений будут похожи на сущий ад. А еще в клубе полным-полно симпатичных девушек. Прежде я не знал, как подойти к леди, но в Лондоне я набрался храбрости и сделал несколько попыток. Я сказал Лену на выходных, что здесь я задержусь всего на год, поэтому постараюсь заполучить все, что только смогу.

Пока ложусь на дно, но скоро я вернусь в «Пальмовую рощу»…

Мэтти лежала, подложив подушки себе под спину, и смотрела поверх страниц дедушкиного дневника на оранжевый свет фонарей, который проникал в номер снаружи и уже затопил собой комнату, быстро погружавшуюся в сумерки. Джо никогда не упоминал об этом происшествии, когда рассказывал о событиях, которые произошли с ним во время его пребывания в Лондоне. Мэтти знала, что дедушка почти боготворил своего дядю, относился к нему чуть ли не с бóльшим почтением, чем к родному отцу, который никогда не был по-настоящему близок со своими детьми. Дядя Чарльз вел яркую жизнь, полную привилегий, о чем дедушка Джо мечтал, когда был молод. Пусть ему не удалось достигнуть тех же вершин в бизнесе, что его дяде Чарльзу, но Джо многому у него научился и воплотил свои знания в жизнь.

Вот только, как оказалось, дедушка Джо побывал в «Пальмовой роще» отнюдь не пару раз, как он неизменно говорил Мэтти. Что еще он скрыл от своей внучки? Улыбнувшись про себя, женщина захлопнула дневник и бросила его поверх своей вещевой сумки, в которую она уже все сложила, приготовившись к утреннему отъезду. Сегодняшний день был днем разоблачений. Интересно, что принесут с собой два предстоящих дня в Кембридже?