«Любовник-мечта»

21 июля 1956 года, суббота

В сентябре приезжает «Серебряная пятерка». Они будут выступать в «Пальмовой роще».

Я очень хотел послушать их вживую с тех пор, как услышал песню «Ты любишь меня» в доме Лена. Я купил уже четыре их пластинки. Хотя лично у меня не на чем их слушать, у нескольких парней на работе есть проигрыватели. Поскольку экзамены я сдал, дядя Ч., кажется, чуть ослабил правила насчет вечерних отлучек. Теперь я часто после работы хожу к приятелю послушать музыку. Дядя Ч. ничего, разумеется, не знает о «Пальмовой роще». Я уверен, что он не одобрит. Дядя Ч. думает, что я перестал туда хаживать после того, как в марте он запретил мне это делать.

Уна говорит, что ждет меня. Не знаю, насколько долго ее хватит. Я понимаю, что пора принимать решение, но сегодня я счастлив лишь потому, что у меня есть билеты и я в сопровождении красивой девушки увижу выступление своего любимого ансамбля…

Прочитав запись, Мэтти испытала странное ощущение, что все идет к развязке. Когда Джо Белл писал это, он вряд ли мог предположить, что пройдет несколько десятилетий, прежде чем «Серебряная пятерка» вновь получит шанс выступить на сцене «Пальмовой рощи». Что бы он подумал – тогда или сейчас, – узнай о всех тех усилиях, которые его будущая внучка приложит ради памяти о нем?

После всей суеты прошедшего дня Мэтти укрылась в своем номере, чтобы побыть в спокойствии хотя бы несколько часов. У нее было такое ощущение, как будто ей нечем дышать, не хватает кислорода, словно она весь день провела затаив дыхание. После ужасного известия о кончине Чака Пауэлла, после осознания вполне реальной вероятности того, что концерт уже никогда не состоится, неожиданного появления Талии в качестве достойной наследницы дела Чака и бесконечного подспудного беспокойства о том, что же происходит у них с Гилом, Мэтти полностью утратила способность связно думать. Утром им предстояло отправиться в Уэльс. Поэтому ей надо было хотя бы немного осмыслить, что происходит, и вновь взять ситуацию под контроль. Она нуждалась в тишине и покое, чего нельзя найти в тесном автофургоне, в котором рядом сидят еще двое.

Гил пытался уговорить ее провести время с ним. Она едва не поддалась искушению, но сегодня слишком много произошло, и ей нужно было время все хорошенько обдумать. Мэтти сказала ему, что они встретятся после ужина, который по расписанию должен был состояться в половине восьмого вечера. У нее было два часа на то, чтобы принять ванну и немного поспать.

Итак, Джо Белл запланировал сходить вместе с Уной на выступление «Серебряной пятерки»… Сколько бы раз дедушка ни рассказывал о концерте, он никогда не упоминал о том, что должен был присутствовать там не один. Мэтти подозревала, что есть какая-то причина, по которой дедушка Джо не говорил об Уне и ее брате. Почему, в конце концов, он не появился на выступлении, хотя так ждал его?

Дедушка говорил, что не смог присутствовать на концерте, поскольку его друг нуждался в помощи. Был ли этот «друг» Уной или Леном? Могло ли так получиться, что дядя Чарльз обнаружил проделки Джо Белла и помешал его дальнейшим увеселительным прогулкам в «Пальмовую рощу»? Дедушка Джо определенно был очень гордым человеком, поэтому чувство унижения, вызванного вмешательством дяди, вполне могло быть таким же острым, как и несколько десятилетий спустя. В этом Мэтти не сомневалась, вот только после того, что она недавно узнала из дневника, было трудно доверять «воспоминаниям» деда. Что на самом деле тогда случилось? Раскроет ли дневник тайну?

Вздохнув, Мэтти положила дневник на прикроватный столик. На сегодня с нее хватит разоблачений. Поиск ответов на вопросы, которые она надеется найти на страницах тетради с зеленой кожаной обложкой, может подождать еще денек. Сомкнув утомленные глаза, женщина опустилась на гостиничную кровать и мягко погрузилась в глубокий сон.

Когда она, проснувшись, порывисто приподнялась на кровати, комнату заливал солнечный свет. Шторы на окне не были задернуты. Не на шутку сбитая с толку, Мэтти отыскала часы и взглянула на циферблат.

Нет, не может быть!

Настойчивое урчание желудка в полной мере подтверждало ее догадку. После четырнадцати часов сна Мэтти ощущала себя «пьяной». Встав с кровати, женщина по толстому ковру направилась за чайником. Под дверью лежал небольшой бумажный четырехугольничек. Подняв его, Мэтти разглядела свое имя, написанное сверху.

Развернув, она прочла:

Привет!

Скучал по тебе вечером.

Знай, что я о тебе думаю и не дождусь, когда увижу утром.

Сладких снов, Мэтти Белл.

Гил

Мэтти улыбнулась. Записка показалась ей очень милой. Да, Гил определенно очень милый парень. Рэни однажды использовала это слово, описывая Джейкоба Кендрика. Мэтти было интересно, что на самом деле думает Рэни о его внуке. Не может ли схожесть с Джейкобом иногда раздражать ее, когда она смотрит на Гила? Или дело как раз в его непохожести на деда? Мэтти хотелось у нее спросить, но женщина посчитала, что до того, как она и Гил будут готовы рассказать об их отношениях другим, это будет ошибкой.

Мэтти обдумывала это по пути в утреннюю столовую в отеле, когда ее испугал шум поблизости.

– Т-с-с! Мэтти!

Женщина, повернувшись, увидела Гила, который прятался за высокой пальмой в кадке, стоящей в арочном проходе невдалеке от стойки администратора.

– Псих! Ты меня чуть до сердечного приступа не довел! Что ты здесь делаешь?

Гил схватил ее за руку и потянул на себя так, что Мэтти не стало видно из общего зала отдыха.

– Я хотел сделать это прежде, чем ты увидишь Рэни.

Не успев ответить, Мэтти оказалась в его объятиях. Женщина хихикнула, когда мужчина ее поцеловал.

Он выпустил ее из своих объятий, и Мэтти пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть. Она с трудом могла отдышаться после поцелуя и вызванного им потрясения.

– Нас могут заметить, – сказала Мэтти.

– Ну и что? Это наше дело… очень личное, чудесное дело…

Он снова потянулся к ней.

– Гил! Прекрати!

– Я очень по тебе скучал прошлой ночью.

– Знаю. Прочла записку. Спасибо.

– Ну а теперь, когда ты хорошенько отдохнула…

– Это невозможно! Отпусти меня…

Женщина оглянулась через плечо, проверяя, нет ли кого-нибудь рядом.

– Все в порядке. Клянусь, эта пальма в кадке сохранит нашу тайну. – Мужчина посмотрел вниз, и улыбка на его губах стала шире. – Тут есть ламинированная табличка с именем. Эту пальму, оказывается, зовут Горацио. Интересно, кому это пришло на ум? Кто станет давать имена растениям? Что ни говори, а в этом отеле творится много странного.

– В этом и заключается вся прелесть путешествий.

– Лично меня интересует только одна прелесть…

Его губы коснулись ее шеи. Мэтти понадобилась вся ее решимость, чтобы отстраниться от мужчины.

– Нельзя. Рэни может появиться тут в любую минуту.

– Ладно, как хочешь. – Гил поднял руки с таким видом, словно женщина неожиданно превратилась в оголенный провод под напряжением. – Только не говори, что предпочитаешь мне развеселую пенсионерку. Мне трудно в это поверить.

– Как ни прискорбно, но, возможно, так и есть, по крайней мере на данный момент. Не ворчи, Гил. Время не на нашей стороне. Мы должны добраться до Уэльса как можно скорее.

«А мне надо сосредоточиться на одном», – пронеслось у нее в голове.

Неожиданный поворот событий вчера и явное желание Гила ускорить то, что между ними происходит, довели ее чуть ли не до головокружения. Мэтти хотелось полностью сосредоточиться на поездке, в которую она уже вбухала столько времени и сил. Что бы там ни случилось между ними, оно, как надеялась Мэтти, может подождать. Все произошло слишком неожиданно, чтобы женщина смогла определить, все ли это настоящее или ей только кажется. Ей хотелось радоваться этим отношениям, а не анализировать их, но после того, что случилось с Ашером, она понимала, что должна быть осторожной. А для этого ей надо ясно мыслить. Мэтти очень хотелось с головой окунуться в чувства, поддаться химии тела, но следовало быть ответственной.

Гил притворился оскорбленным, но его улыбка подсказывала, что она прощена.

– Понятно. Все будет в порядке. Я тебе обещаю. Я не надеялся найти такую, как ты, и теперь ни за что тебя не потеряю.

Мэтти поспешно подошла к столу, за которым Рэни, как обычно, держала свой королевский двор, состоящий из соседей по столикам. Неутолимая жизнерадостность, ее фирменный знак, вернулась к ней. Мэтти заподозрила, что профессиональная улыбка на губах старушки появилась неспроста, но была рада, что Рэни вновь приободрилась.

– А вот и она, наша маленькая студенточка в академическом отпуске, плохая девочка, – заулыбалась она. – Надеюсь, вчера ночью ты задумала нечто воистину ужасное, Мэтти Белл. Это вернет мне веру в человечество.

– Все верно, – заулыбалась Мэтти, с готовностью принимая правила игры. – Но для этого нам надо сегодня уезжать, хотим мы этого или нет. Бату некоторое время придется перебиваться без меня.

– Убегаешь из города подальше от позора? Узнаю мою девочку! И когда мы едем?

– Как только соберемся. Ехать недолго, но мне кажется, что чем раньше мы приедем в Уэльс, тем лучше.

Мэтти искоса посмотрела на Гила и заметила улыбку на его губах. Ей и самой с трудом удавалось не расхохотаться. Быть может, когда они доберутся до места, она и Гил смогут провести немного времени наедине друг с другом. Это, скорее всего, приободрит ее и оставит в таком состоянии до самого Брекон-Биконса.

Пока Ржавчик вез их по дороге, окруженной поразительно живописным сельским пейзажем, ярко освещенным солнцем, Мэтти постоянно чувствовала на себе взгляд Рэни. Она отважилась чуть скосить глаза налево и сразу же заметила во взгляде старушки подозрение.

– Все в порядке?

– Великолепно, все великолепно, детка.

– Может, нам остановиться где-нибудь? Может, тебе надо отдохнуть?

– А-а-а… О моем пузыре можешь не волноваться, Мэтти Белл. По тебе видно, что есть кое-что более важное, о чем тебе следует подумать.

– И что же это за «кое-что»?

Мэтти сама не верила, что поддразнивает свою старшую подругу. Еще неделю назад она бы ни за что не рискнула шутить, если на карту поставлено личное.

– Понятия не имею. Тебе лучше знать.

– Ладно, буду внимательна при вождении, как ты мне советуешь.

– Вздор говоришь, – улыбнулась Рэни, – но… правда, следи за дорогой, милая.

Мэтти не стала смотреть в зеркало заднего вида, опасаясь, что Рэни по-прежнему наблюдает за ней, но по тому, как заерзал на заднем сиденье Гил, поняла, что он все слышал.

Через полчаса после их отправления из Бата небеса разверзлись. Еще спустя час небо заволокло свинцовыми тучами, дорогу поглотил полусумрак, а дождь перешел в ливень. Барабанная дробь капель, стучащих по крыше Ржавчика, заглушала шум мотора и голоса путников.

Впереди ряд конусов, перегораживающих дорогу, свидетельствовал о том, что проезд закрыт. Сквозь пелену дождя показался первый дорожный знак, указывающий, в каком направлении нужно сделать объезд. Настроившись на местную новостную радиостанцию, Мэтти убедилась, что наихудшие ее опасения оправдались: дорога, по которой она прежде намеревалась ехать, закрыта из-за ливней и в ближайшее время, судя по всему, не откроется.

Раздраженно вздохнув, женщина поехала в объезд.

И потянулся еще один час убийственно медленной езды. Вскоре оказалось, что эта дорога вела в никуда. Из-за густого леса, росшего по обеим сторонам четырехрядной магистрали, было еще темнее. От деревьев на шоссе падали мрачные тени. Мэтти ощущала, как по ее затекшим плечам и шее разливается тупая боль. Пальцы все крепче сжимали руль.

Гил и Рэни давно уже замолчали, и теперь в автофургоне царила тягучая тишина, нарушаемая барабанной дробью дождевых капель по лобовому стеклу и натужным скрипом дворников Ржавчика, которые явно не справлялись со своей задачей.

– Мерзкий денек, – наконец нарушила молчание Рэни, выглядывая в запотевшее стекло автомобиля. – Я буду только довольна, если смогу где-нибудь прилечь и хорошенько выспаться.

– Я тоже, – стараясь избавиться от ноющей боли в шее, недовольно произнесла Мэтти. – Не верится, что кто-то решил, что это нормальный объезд.

– Главное, чтобы на место приехали… Неужели поблизости нет местечка, где можно поесть и отдохнуть? – сказал Гил.

Раздраженная непредвиденными трудностями, Мэтти хотела было настоять на том, чтобы ехать дальше, но мысль о еде заставила ее передумать.

Еще двадцать минут езды, и впереди появилась приветливая вывеска придорожного паба.

Было истинным благословением войти в уютное, теплое помещение паба. В углу гудел огонь. С потолочных балок свешивались пучки сушеного хмеля. Вокруг столов стояли удобные скамейки с подлокотниками, обитые твидовой тканью. Играла умиротворяющая музыка. Несмотря на плотное расписание, Мэтти была рада тому, что очутилась в этом уютном пристанище.

Пока Рэни устраивалась за свободным столиком, она подсела к Гилу за барную стойку.

– Как твое плечо? – поинтересовался он.

– Немного ноет. В такие вот минуты я очень жалею о том, что у Ржавчика нет гидроусилителя руля.

– Не представляю, как ты на нем вообще ездишь, особенно в такую погоду. Лично я впечатлен даже тем, что фургон еще не сломался. Думаешь, он выдержит до конца поездки?

– Конечно, выдержит, – ответила Мэтти.

В ушах ее звучали слова многострадального автомеханика Стива: «Я сделал все, чтобы эта штуковина могла ездить, но я не кудесник. Если дать фургону хорошую нагрузку, он вполне может отказать…»

– Вижу, Рэни устроилась здесь как у себя дома, – улыбнулся Гил, мотнув головой в сторону певицы, которая принялась оживленно болтать с молодой парой, сидящей за соседним столиком.

– В ее коллекцию добавятся очередные души. Как ей это удается? Она просто подходит к незнакомцам, и вот они уже мило беседуют.

– Она любит общаться с людьми. Рэни говорила мне, что после того, как много лет на каждом шагу встречала обожающих ее поклонников, она может завязать разговор с любым человеком. Мне кажется, ей это нравится. В Боувеле Рэни всегда находится в центре всеобщего внимания.

– Держу пари, так оно и есть.

– Мне кажется, она чувствует себя очень одинокой. Совсем не просто из знаменитости превратиться в маленькую старушку, живущую в деревенском доме престарелых.

Угрюмого вида бармен взял у них заказ, а потом принялся наливать выпивку. Мэтти чувствовала на себе взгляд Гила, который откровенно пялился на нее.

– Отчасти именно поэтому ты на все это пошла?

– Возможно… Мне кажется, Рэни просто великолепна. Конечно, иногда она очень раздражает, иногда с ней много мороки, но у нее доброе сердце. Мой дедушка говаривал, что хорошие люди часто прячут свои сердца от других. Но это золото все равно сияет, как бы его ни прятали.

Она подумала о молодом Джо Белле, который отправился в большой город с миллионом планов в кармане, а потом чувство верности Уне увлекло его в Сохо, в тот ночной клуб… Считал ли он себя человеком с золотым сердцем?

– Тебе его не хватает?

– Сильнее, чем я могу это выразить словами, пусть даже под конец мы не говорили друг с другом. – Мэтти стряхнула с себя озабоченность, не желая больше ничего объяснять. – Задним числом легче быть умнее.

– Я занимаюсь клубом в память про деда, – вдруг признался Гил. – Мой брат Кольм думает, что я безумен.

– Почему?

– Мы теряем деньги. Каждую неделю к нам приходят предложения от застройщиков о покупке недвижимости. Кольм считает, что мы и так слишком долго управляем заведением Кендриков. Пришло время забрать деньги и уйти. А вот мне неприятна даже мысль о том, что это здание снесут, а на его месте построят безликий жилой дом, в котором никто не сможет позволить себе купить квартиру. Дед гордился этим клубом. Он тяжело трудился, чтобы добиться успеха. Смириться с поражением будет сродни предательству его памяти.

– А я думала, что ты согласился на концерт ради денег…

– Верно. Нам надо оставаться на плаву. Я звонил сегодня Кольму. Почти все билеты проданы. У нас уже семь лет не было аншлага. Именно поэтому я напросился вас сопровождать. Я должен был убедиться, что концерт состоится.

Мэтти пошла вслед за мужчиной к столику. В мыслях ее царила сумятица.

Матильда помнила, что, впервые увидев этого мужчину в клубе, она обратила внимание на грустное выражение его мягких зеленых глаз. Тогда Мэтти не придала этому должного значения, но теперь задалась вопросом: не с самого ли начала она неправильно судила о его мотивах?

– Эй, ребятишки! Позвольте мне представить вам моих новых друзей, – заявила Рэни, когда Мэтти и Гил заняли свои места за столом.

Молодая парочка пересела за столик Рэни.

– Это Кельвин и Прю. Они попали в неприятности… в настоящую беду.

По губам молодого человека скользнула застенчивая улыбка. Его спутница спрятала свое лицо под вуалью золотисто-каштановых волос. В этот момент она напоминала неприступную крепость: руки сложены на груди, одна нога переброшена на другую, волосы спадают до колен. Единственным ее участием в беседе был легкий кивок. Они казались полными противоположностями. Молодой человек был открыт и общителен, а девушка выглядела очень скованной, но при этом видно было, что они, как ни странно, очень близки. На скамье хватило бы места для пятерых, но парочка держалась вместе, соприкасаясь коленями и локтями, словно куколки из бумаги, которых Мэтти и Джоанна вырезáли в детстве.

– Расскажи им, что с вами стряслось. Уму непостижимо!

– Мы голосовали на дороге и сели к какому-то парню из Бристоля. Он сказал, что отвезет нас домой в Лондон, но потом захотел, чтобы мы ему заплатили. Нам пришлось высадиться…

– Уехал со всеми их вещами и деньгами, – скривив губы, сообщила рассерженная Рэни. – Вообще со всем. Так ведь было, Кельвин?

Молодой человек кивнул.

– У меня в заднем кармане оказалась десятка, а еще айфон в руке. Все остальное осталось в сумке.

– И этим бедолагам пришлось в такую погоду пешком добираться сюда.

– Он забрал ваши сумки?

Золотисто-каштановая вуаль разошлась, явив миру бледное лицо.

– Мы их оставили, – сказала Прю. – Мы выпрыгнули на светофоре еще на автомагистрали, а он уехал с нашими вещами.

– Это много миль отсюда!

Мэтти вспомнила поездку от перегороженного перекрестка по темной дороге первой категории. У них на это ушло больше часа. Сколько времени потратили Кевин и Прю, чтобы преодолеть это расстояние пешком?

– Может, мы позвоним кому-то из ваших знакомых или купим что-нибудь поесть?

– Моя очередь платить, – вскочил Гил. – Все, что хотите.

– Мы отвезем вас домой, – заявила Рэни.

Внезапно Рэни Сильвер оказалась в центре всеобщего внимания. Четыре пары глаз уставились на нее: две пары с ошарашенной радостью, две другие – с неприкрытым ужасом.

– Рэни, – зашипела Мэтти. – Что ты делаешь?

– Я решила немного помочь этим бедолагам.

– Немного помочь – это дать им денег взаймы на билеты на поезд, а не брать их с нами.

– Мы же все равно туда едем, не так ли?

– Только в четверг. Сначала мы должны заехать в Крикховелл, а потом уже вернуться…

Рэни негодующе приподняла подбородок.

– В таком случае ребятишки получат вдобавок небольшую экскурсию.

– Это безумие! У нас нет на это времени. Мы и так опаздываем. Сегодняшний объезд только усугубил дело.

– Вот именно! – Пожилая леди щелкнула пальцами. – Поэтому у нас нет времени заезжать еще на железнодорожную станцию, как ты только что предложила. Я предлагаю оптимальный вариант.

– Поверить не могу!

– Я не оставлю их здесь.

– Рэни! Ты хочешь, чтобы концерт состоялся, или нет? Если хочешь, нам надо поскорее отсюда выехать… без дополнительной нагрузки.

Серые глаза Рэни потемнели.

– Я сказала: они поедут с нами. Мне все равно, нравится это вам или нет. Это я оплачиваю нашу поездку, и я с удовольствием оплачу им номер на эту ночь. Все, что тебе надо, – вести машину.

Мэтти ощутила подступившую к горлу тошноту. Казалось, что пол из сланцевой плитки поплыл у нее под ногами. Прямота Рэни коробила ее. Мэтти не ожидала такого. Она отступила на шаг. Душевная боль и негодование почти не уступали тому, что Мэтти чувствовала после ультиматума дедушки Джо.

– Ладно, – заявила она, – будь по-твоему, но, если мы не успеем на концерт, это будет по твоей вине.

Не дождавшись реакции на свой выпад, Мэтти повернулась к Рэни спиной и вышла наружу. Дождевые потоки хлестали ее по лицу. Сквозь шум ливня женщина услышала звук шагов сзади.

– Мэтти! Утихомирься.

– Эта старуха просто невозможна! Только посмотри, что она только что отчебучила!

– Она, конечно, немного погорячилась, но мы слишком на нее давим.

– Мы? Гил! Я ни разу не видела, чтобы ты, общаясь с ней, настаивал на своем мнении.

– Успокойся, Мэтти. Ты уже и так слишком долго пыталась указывать Рэни. Она меня уж точно не послушает.

– Замечательно, большое спасибо за поддержку.

– Послушай… Я последний, кто встанет на сторону Рэни, но не будь слишком строга с ней сегодня.

– Извини… Ты слышал, что она сказала?

– Мэтти! Она недавно потеряла старого друга, с которым надеялась встретиться. Все ее извинения ничего не стоят. Чака рядом нет, и он не может их услышать. Это очень больно. Она опоздала с извинениями. Не исключено, что Рэни таким образом хочет исправить свои упущения.

«Как я хочу загладить свою вину перед дедушкой Джо», – подумала Мэтти.

Кроме оскорбления, она ничего не видела. Не усугубит ли эта затея ощущение ее вины перед памятью дедушки Джо? Она чувствовала себя ужасно уставшей, словно капли дождя свинцовой тяжестью падали ей на плечи.

– Я просто хочу доехать до Крикховелла. Дорога дальняя, а времени – в обрез.

Гил коснулся ее руки. Маленькое, но такое важное свидетельство солидарности. Мэтти больше не чувствовала себя одинокой.

– Я никогда прежде не бывал в Уэльсе, – сказал Кельвин, когда автофургон проезжал по мосту через Северн.

В темных водах отражались огни по обоим берегам эстуария Северна. Молодой человек, кажется, старался ничего не упустить, снимая на камеру своего телефона все подряд. Рядом с ним сидела Прю, которая по-прежнему хранила стоическое молчание. Мэтти не могла понять, то ли девушка дремлет, то ли просто прячется за щитом из рыжих волос. Молодые люди явно были полными противоположностями. Кельвин беспрестанно болтал, а Прю сидела поглощенная собственными мыслями. Ясно было, что она всецело ему доверяет, вот только Мэтти сомневалась, что девушка часто выражает свое доверие словами. Они явно не были парой, но по тому, как Кельвин смотрел на свою спутницу, видно было, что скрывать свои чувства ему непросто.

– Кендрик! Вы бывали прежде в Уэльсе? – не оглядываясь, спросила Рэни.

– Мой дядя когда-то жил в Харлехе, – ответил Гил. – Для нас, лондонских мальчишек, это означало отличные каникулы, по крайней мере, в течение нескольких лет так и было. Родня со стороны папы жила в Корке, поэтому мы могли всесторонне познакомиться с кельтским наследием.

– Если живешь в большом городе, такое не помешает, – сказала Рэни. – Мой третий муж был валлийцем.

– А теперь я само внимание.

– Ну, тогда слушай, Гил. Я отдыхала на юге Франции с друзьями. Милашка Том Джонс познакомил меня с тем парнем, своим приятелем. Истинный валлиец. Фигура как у брата-супермена, причем даже более клевая. Я как раз недавно развелась во второй раз и немного хандрила. Ну, знаете… Все друзья меня подбивали, особенно Т. Дж. Он мне так и говорил: «Ты все работаешь и почти не развлекаешься, женщина. Езжай, развейся!» Ну, когда Великий Голос Долин говорит тебе такое, ты его слушаешься. Сначала я просто хотела немного развеяться, но Дейви увязался за мной. Скоро мне уже не хотелось говорить, чтобы он отвалил.

– И как долго продолжался этот брак?

– Месяцев восемнадцать… около того. Оказалось, что он слишком любит el vino. Когда я поставила его перед выбором: я или вино, – Дейви это пришлось совсем не по вкусу и он вернулся на землю своих праотцов. Насколько я знаю, он до сих пор там живет.

Мэтти слушала ее с едва сдерживаемым раздражением. Она до сих пор не могла отойти от того, что сказала ей пожилая леди. Создавалось ощущение, что в том месте, где прежде царили мир и согласие, проходит фронт. Рэни сидела рядом с ней на пассажирском сиденье и кивала, когда Кельвин снова пустился в очередные разглагольствования. Понимает ли Рэни, как глубоко задели ее, Мэтти, эти слова? Или ей вообще все равно?

Гил всеми силами старался остудить страсти. Его излишне непринужденные ответы Кельвину резко контрастировали с нервным смехом. Возможно, он прав. Возможно, Рэни и впрямь считает, что помощь этим молодым людям освободит ее от чувства вины после смерти Чака. Мэтти решила, что поговорит с ней по этому поводу утром. Будет лучше, если накануне их последней встречи им удастся разрядить обстановку.

Они подъехали к красивому каменному зданию отеля, стоящему на окраине Крикховелла, в четыре часа дня. Небо над головами немного прояснилось. Гил позвонил заблаговременно. Свободного номера не оказалось, но ему удалось добиться, чтобы Кельвину и Прю позволили переночевать в его и Мэтти номерах. Гил провел Рэни вовнутрь регистрироваться. Прю последовала за ними. Кельвин вызвался помочь Мэтти с багажом.

– Извините, что обременил вас. – Молодой человек рывком вытащил из Ржавчика объемистую спортивную сумку Гила. – Я вам очень признателен. Я уже потерял надежду вернуться.

– У вас что, нет семьи, некому позвонить?

Бледное лицо Кельвина покраснело.

– Они не знают, что я здесь. Мама думает, что я поехал на выходные полазить по горам Озерного края.

– А семья Прю?

Кельвин вздохнул.

– Именно из-за них она сбежала. Прю часто ссорилась со своей матерью. Сколько ее знаю, они постоянно ссорились, но полгода назад ужасно разругались… жуткая ссора. Прю в тот же вечер позвонила мне. Никогда прежде не слышал, чтобы она так сильно на кого-то сердилась. Прю перебралась в Манчестер и поселилась у подруги. Я решил, что все образумится, она поживет там немного, пока пыль не уляжется, а потом вернется, но я ошибся.

– Вы не теряли с ней связь?

Парень кивнул.

– Она мне друг. Я не мог оставить ее в беде. Прю говорила, что у нее все в порядке, что она нашла работу в кафе и подобрала себе неплохое жилье, но потом… в пятницу Прю позвонила мне и призналась, что прежде лгала. Знакомая выгнала ее. Деньги заканчивались. Она боялась… очень сильно боялась. Парень, с которым она начала встречаться, оказался гадким типом. В детали Прю не вдавалась, но об остальном я и так догадался. Она сказала, что хочет автостопом добраться до Озерного края. Я не мог позволить ей делать это в одиночку, поэтому мой университетский приятель подвез меня до Манчестера. Там я ее и нашел… Можно?

Мэтти передала ему рюкзак и заперла автофургон.

– Но почему вы решили добираться домой автостопом? Это очень опасно.

– Знаю. Мы были идиотами. Мне казалось, что я смогу ее защитить… Честно говоря, я вам очень благодарен за помощь.

Мэтти мысленно выругала себя за то, что так долго носится со своей обидой.

– Пожалуйста. Где вас высадить?

– Завтра я позвоню маме и расскажу, что на самом деле случилось. Она с меня три шкуры спустит, я знаю, но приедет и заберет нас. Если вы сможете подвезти нас до биконсфилдской автозаправки на автостраде М-40, это будет очень здорово.

Когда багаж был доставлен в номера, Рэни заявила, что она берет Прю и Кельвина с собой попить послеобеденный чай.

– Мне хотелось бы поговорить с ними кое о чем, – заявила она по дороге в ресторан. – А еще им следует наверстать упущенное. Поверить не могу, но эти детишки никогда не пробовали сливочный варенец и валлийские оладьи. Что за унылую жизнь они ведут!

Мэтти и Гил остались стоять в фойе отеля.

– Как я понимаю, в нас она не нуждается… А ты, надеюсь, не планируешь снова залечь в спячку?

– Нет, я уже выспалась по полной, спасибо. Давай лучше прогуляемся.

Они вышли из отеля и направились по мокрым от недавнего дождя дорожкам и тротуарам к красивому рыночному городку Крикховеллу. После ливня воздух поражал своей свежестью. Аромат свешивающихся из корзин цветов, запах мокрой земли смешивались с дымом из печных труб коттеджей с серыми шиферными крышами. Мэтти очень любила Уэльс. Здесь сельская местность выглядела непривычно красочно после освежающего дождя. Хотя день был будним и дети учились в школе, город заполнили туристы, которых привлекали его красоты, обусловленные близким расположением к национальному парку Брекон-Биконс. Гил предложил зайти куда-нибудь выпить кофе, но Мэтти отказалась.

– Мы уже несколько дней не вылезаем из комнат, отелей и автофургона, – запротестовала женщина. – Мы в красивом городе, в котором прежде не бывали. Тебе, кстати, кофеина на сегодня хватит. Давай просто погуляем?

– Без кофеина я иногда бываю занудой, – предупредил Гил. – Я могу оказаться ужасной компанией.

Мэтти улыбнулась в ответ, получая удовольствие от словесной игры.

– Я согласна рискнуть.

– Ладно. Только не говори, что я тебя не предупреждал.

Гил взял ее за руку. Его пальцы нежно сомкнулись на ее ладони.

– Все в порядке?

Похоже, в этом мужчине таилось множество сюрпризов. Ранимость Гила Кендрика предстала милой неожиданностью. Даже теперь, когда Гил подсмеивался над собственным вопросом, Мэтти ощутила большую признательность. Она была уверена, что другие в нем этого не замечают. Мэтти словно бы очутилась на тайной тропке, вьющейся змеей вокруг горы, которую только она может исследовать.

– Да. Спасибо, что беспокоишься.

– Извини. Я уже давно ни с кем не ходил на свидание. Когда ты управляешь клубом, времени на свидания почти не остается. Не уверен, что помню, как себя надо вести.

– Пока ты ни разу не облажался.

– Ну, я очень этому рад. – И, глубоко вздохнув, мужчина улыбнулся. – Правда здесь замечательно? Мой брат постоянно восхищается этим уголком на Земле. Он часто приезжает сюда со своими приятелями покататься на горных велосипедах. Кажется, он останавливается где-то в Абергавенни. Кольм проводит там все выходные. Если бы не клуб, я бы тоже выбирался из Лондона при малейшей возможности.

– Он всегда этим интересовался?

– Кольм? Нет. Что-то вроде кризиса среднего возраста, вот только у брата все началось лет на десять раньше срока. Это я всегда был активным ребенком, когда рос. Странно, что ни говори: в течение последних лет мы словно бы поменялись местами.

– Он старше тебя?

– Мы одногодки.

Мэтти взглянула на него.

– Вы близнецы?

– Двойняшки. Люди часто путаются, когда имеют с нами дело. Когда ты с ним познакомишься, то, боюсь, ты мне не поверишь, хотя я говорю чистую правду. Он старше меня на шесть минут, однако в нашей семье его старшинство никто не признавал. Кольм всегда был немного отстраненным, пассивным, возможно потому, что он уже выиграл приз «старшего брата» и ему не нужно было особо стараться. А вот я, наоборот, потратил полжизни на то, чтобы что-то кому-то доказать.

– В моей семье быть старшим означало иметь сомнительную привилегию решать проблемы других. Моей сестре Джоанне пришлось через все это пройти. Я росла, радуясь тому, что на меня эти дела не сваливают.

– Вы ладили друг с другом?

– О да. Мы очень любим друг друга. Сейчас она живет у меня дома. Я очень рада, что могу общаться с племянницей и племянником. Пока я здесь, она работает у меня в магазине.

Они вышли на тропинку, которая тянулась вдоль берега реки. Над ней низко раскинула свои ветви бузина.

– Г-м-м-м… Сейчас Кольм держит для меня оборону на месте, поэтому я с нетерпением жду, когда смогу завтра вернуться домой…

Глаза его расширились. Мужчина остановился и повернулся к Мэтти.

– Я не говорю, что спешу уехать… расстаться… что бы это у нас ни было…

Мэтти рассмеялась.

– Все в порядке. Я тоже скучаю по размеренному течению своей жизни. В дороге, конечно, прикольно, но я хочу вернуться к тому, к чему привыкла.

«Что бы только это значило?» – пронеслось в ее голове.

После этого приключения все казалось возможным…

– М-м-м… собственная постелька, – произнес Гил, словно описывал самую соблазнительную роскошь. – Твой сорт кофе с капелькой молока…

– Ну и пакетики с приличным чаем, – согласилась Мэтти, получая удовольствие от шутки, пока ее пальцы удобно покоились поверх руки Гила. – И постель, в которой в последнее время спала только ты.

– Да, подушки, которые не проглатывают твою голову целиком и не шуршат, соприкасаясь с твоей кожей. Легко ли сказать! Заворачивать в каждую наволочку кусочек картона, на котором хвастаются о том, что у тебя есть право «выбора». Неудобство или насилие – выбор небольшой.

– Знаешь, я не обнаружила картонку в свою первую ночь, проведенную в Альнвике, – призналась Мэтти, вспомнив о неудобстве, которое она испытывала первые несколько часов, когда пыталась заснуть на тех подушках.

– И ты так и не догадалась? Это просто уморительно.

– Знаю. Такое узнаешь только в дороге.

– Теперь ты говоришь как истинная профессионалка. Рэни будет тобой гордиться. – Пальцы Гила слегка сжали руку Мэтти. – Честно говоря, мне не хочется расстаться с тобой завтра. Может, продолжим идти и посмотрим, куда это нас приведет?

Мэтти почувствовала опасность. В любую минуту это могло зайти слишком далеко. Желая защитить себя, женщина хихикнула.

– Милая попытка. Тебе надо готовиться к концерту. В котором часу отходит твой поезд?

– В половине пятого из Абергавенни. Надеюсь, к тому времени мы разберемся с Элис Дэвис.

– Встреча назначена на десять утра, поэтому, думаю, так оно и будет. Рэни явно завидует ей, но высказывается об Элис очень тепло. Думаю, обойдется без осложнений, если миссис Сильвер будет хорошо себя вести.

– Значит, она завидует Элис? – несколько саркастично усмехнулся Гил.

– Да. – Мэтти не хотелось сейчас думать о поездке, но брошенный украдкой взгляд на часы подтвердил, что пришло время возвращаться. – Что же до…

– Нет, не говори…

– Гил! Мы должны.

– Не говори этого! Не сейчас! – Он обнял Мэтти и принялся целовать. – Скажи, что задержка неизбежна…

Мэтти хихикнула. Ей сейчас больше всего на свете хотелось спрятаться вместе с ним в этом красивом месте.

– И кто нас задержит? Этот рыбак с удочкой? Он не выглядит способным на такое.

– Скажем, что мы заблудились, пошли на гору, а потом за нами пришлось отправить поисковую партию. На это уйдет несколько часов. Нам ничего не оставалось, как разделить тепло наших тел…

– Ты ужасен! – Мэтти высвободилась из его объятий. – Нам надо идти. Ну же!

– Только пять минут, – взмолился Гил.

И на этот раз первой поцеловала Мэтти.