По безлюдному краю шла женщина и вела за собой хромую клячу. Дома были брошены и сожжены, поля почернели от горелых колосьев. Повсюду смердели незахороненные тела людей и животных. Перед ней вставала темная стена леса и остов сгоревшей фермы.

Саранья вернулась домой. В Вудбурн.

Шесть лет назад она ушла, поклявшись, что никогда не вернется. Пять лет она прожила за Восточной пустыней и была рабыней воеводы до тех пор, пока не убили его и двоих детей, которых она ему родила. На него напала армия его родного брата. В неразберихе сражения ей удалось незаметно сбежать. Она шла всю ночь, в темноте не зная, куда направляется. Когда рассвело, Саранья увидела, что находится в пустыне.

Шесть лет назад она чуть не умерла, пересекая ее, хотя тогда несла с собой воду и пищу. Сейчас у нее не было ничего. Но она не повернула назад. Лучше умереть, чем продолжать жить в рабстве. На этот раз пустыня, казалось, сама помогала ей. Она обрушила на Саранью два ливня и привела к заброшенному колодцу, где скопилось достаточно воды. Неподалеку Саранья нашла колонию птиц, которые устроили себе гнезда прямо на песке. Набрав яиц и воды, она прошла Восточную пустыню.

Увидев, что произошло в Долине, она поняла, что должна узнать, осталось ли что-нибудь от Вудбурна.

Осталось немного. Полуобвалившаяся труба и недогоревшие стропила. Саранья крикнула. Никто не ответил. Братья, должно быть, мертвы или сражаются со всадниками. Мать и ее сестра, наверное, скрываются в лесу.

Саранья потрогала ногой давно остывшие угли. Она не имела права плакать. По собственной воле она обрубила все, что связывало ее с Вудбурном.

В золе что-то блеснуло. Саранья нагнулась и подняла два золотых пера, связанных красноватым волосом. Она провела по ним пальцами и вспомнила эту глупую сказку, в которую никогда не верила. Саранья думала, мать рассказала ее, чтобы на всю жизнь приковать к Вудбурну. А все оттого, что когда-то Саранья совершила ошибку, признавшись, будто иногда слышит кедры.

Тяжело вздохнув, она повернулась к кляче, которая со вчерашнего дня плелась за ней. Лошадь не могла найти ни еды, ни хозяина и просто прибилась к единственному живому существу, которое увидела. Саранья не гнала ее, потому что это свежее мясо, которое не надо тащить на себе.

— Лошадь есть, — хрипло сказала Саранья. — Теперь не хватает только парня из Нортбека.

Она оглянулась. Тяжело опираясь на посох и прихрамывая, к ней приближался человек. Дожидаясь его, Саранья бездумно пропускала перья сквозь пальцы. Вдруг она почувствовала, что ее руки наполнило странное тепло. Перья и волос, казалось, светились изнутри.

Человек подошел к ней. Это был мужчина около сорока, худой, темноволосый. Левую ногу перевязывала окровавленная тряпка.

— Рибек Ортальсон, — сказал он.

— Саранья Урласдотер. Подержи-ка голову этой кляче. — Она обошла лошадь и встала сбоку. — Не представляю, как это работает. Затем прошептала имя: — Рамдатта.

Ее руки знали, что делать.