После такого откровенного признания возражения Салли так и остались невысказанными. В них уже не было нужды. Растерянность окутала его, словно саван, поглотив все эмоции, кроме гнева. Гнев был надежным, знакомым чувством. Вместо ожидаемого прилива жара этот гнев залил холодом и горечью все внутри него. Даже сердце.

Все несоответствия внезапно сложились в четкую схему. Слой за слоем — резкая, нежная, девственница, смертельно опасная. Джесси дурачила его с первой минуты. Вечно выдавала ровно столько, чтобы поддержать его интерес, ровно столько, чтобы уводить его все дальше по тропинке в глубь леса. И в конце концов даже отдала ему свою девственность. И дьявольская ирония заключалась в том, что она никогда и не притворялась невинной. Он сам пришел к этому ошибочному заключению.

— Почему? — Этот вопрос охватывал почти все, что он хотел знать. Ему было все равно, с чего бы она начала.

— Потому что Фил Мунро сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться.

Последний кусочек головоломки встал на место.

— Он нашел второго похитителя, которого не сумела найти полиция, — догадался Салли.

— Вот именно. Фил Мунро нанял меня, когда мне было всего двенадцать лет. Показал мне фотографию второго похитителя. Никогда не забуду его лицо. Потом Фил спросил меня, не хочу ли я закончить это дело. Очень умный подбор слов, тебе не кажется?

Салли очень не нравилось то, что он слишком ясно понимал, как велик для нее был соблазн. Полчаса тому назад он и сам хотел добраться до этого человека, чтобы для нее все кончилось. Это было до того, как он узнал, что Джесси вполне может сама за себя постоять.

— Возможно, это он помахал у тебя перед носом морковкой, — сказал ей Салли, — но это ты ответила "да".

— А что бы ты сказал, Салли? — Джессика наконец-то немного смягчила тон. — Подставил бы вторую щеку? Я не смогла. Око за око. Жизнь за жизнь. Фил продал мне патент на отправление правосудия, и я его купила. А ему нужна была всего лишь моя душа.

— Вся целиком.

— Нет, кусочек я оставила себе. По крайней мере, это та ложь, которую я себе скармливала. Я отказывалась от большего количества заданий, чем соглашалась. Никаких женщин. Никаких детей. Я уничтожала подонков. Наркобоссов, продававших крэк детям. Международных террористов, взрывающих все, что им заблагорассудится, не обращая внимания на то, сколько невинных людей погибнет. Рэкетиров преступных картелей. Отбросы общества. По-настоящему плохих парней, без которых общество может прекрасно обойтись.

— И что же случилось? Патроны кончились?

— Иди к черту!

— Сперва ты! — Он пожалел о своих словах, как только произнес их. Она именно это и собиралась сделать, отправившись в ловушку, устроенную похитителями Фила. — Я не это хотел сказать.

— Нет, это. Ты меня ненавидишь за то, что видишь себя во мне, как в зеркале. Мы не так уж отличаемся друг от друга, Салли. Ты охотишься за плохими парнями так же, как это делала я, и по той же причине, что и я. Только ты нацепил значок и позволяешь им сделать первый ход. Я не прошу у тебя прошения. Чтобы это сделать, тебе придется простить себя самого и избавиться от той ненависти, которую ты носишь в себе.

Джессика скрестила на груди руки и продолжила:

— Поэтому я предоставлю тебе более простой выбор, чем простить меня. Арестуй меня или убирайся с дороги. Мне надо делать дело, а мой пистолет находится в соседней комнате.

— Ты никуда не поедешь.

— Посмотрим. Я тебя знаю, Салли. Видела, как ты справился со своим гневом, когда у тебя были все причины меня вздуть. Существует линия, которую ты никогда не переступишь. Чтобы остановить меня, Салли, тебе придется переступить через эту линию. Тебе придется меня ударить, а этого ты сделать не можешь. Ты можешь бить плохих парней, но и пальцем не тронешь женщину или ребенка.

— Не рассчитывай на это!

Когда Джесси отпустила руки и шагнула вперед, Салли понял, что она все еще не поняла намека. И тогда он объяснил ей, сказал то, что должно было точно остановить ее:

— Я убил собственного отца. Так что с тобой справлюсь.

Джессика застыла на месте, отказываясь верить, что Салли способен на отцеубийство. Но все, что она о нем знала, указывало на жестокую реальность — его гнев, его глаза, которые временами становятся холодными и непрощающими, его слова о том, что у него "есть что скрывать, больше, чем многим". Айрис назвала его охотником, выслеживающим добычу, чтобы убежать от собственной тьмы. В глубине души она знала, что это правда.

Он убил своего отца. И никаких объяснений, никаких оправданий, никаких эмоций. Никакой просьбы о понимании. Салли себя не простил. И конечно, не станет просить об этом других.

— Я тебя предупреждал насчет себя, Джесси.

— Может быть, тебе следовало предупредить своего отца. — Эта колкость вырвалась у нее раньше, чем она сумела остановиться, движимая гневом и не совсем понятным ей самой ощущением, что ее предали.

— Я предупреждал. — Только на долю секунды он стиснул зубы, чтобы не сказать лишнего. — Прямо перед тем, как застрелил его, я предупредил, чтобы он убрал руки с горла матери. Он тоже не послушал. Теперь они оба мертвы.

Джессика зажмурилась, чтобы прогнать из воображения картину, как мать Салли была задушена у него на глазах. Она хорошо знала, каково быть беспомощной и стоять рядом, пока убивают того, кого ты любишь. В его голосе не звучало ни сожаления, ни печали. Только чернота, которую она ощущала в нем. Та же тьма, которая преследовала ее по ночам. Открыв глаза, она спросила себя, что хуже, какой поступок отнимает у человека большую частицу души — убить со страстью, а потом ничего не чувствовать, или убить, ничего не чувствуя, а потом терзаться угрызениями совести?

На секунду гнев Джессики смягчился, а потом она вспомнила, что не может себе позволить слабости. Не может позволить себе понимания. И любви. У нее нет времени отпускать ему грехи. Ей предстоит трудное дело. Она не может позволить Салли связать ее чувствами, иначе может допустить ошибку. Джессика сделала еще шаг к спальне и к своему пистолету.

— Ты никуда не поедешь, — мягко пообещал он, и угроза в его голосе была опасней всего, что ей доводилось слышать. — Я тебя не пущу.

— У тебя нет права голоса. Или ударь меня, или убирайся с дороги.

— Ты так уверена в том, что я этого не сделаю?

— Ты шутишь? Я знаю тебя, Салли. Это единственное, в чем я уверена.

Салли повернулся за ней, когда она прошла мимо, и тихо произнес ей вслед:

— Стоит ли Фил Мунро того, чтобы за него умереть?

Она остановилась, держась за ручку двери.

— Фил вернул мне жизнь, когда я больше не могла мириться сама с собой. С этой работы так просто не уходят, Салли. Контракт разрывают с крайней неохотой. "Пушки" на свободе очень не нравятся агентству. Фил меня защищал. Он единственный, кто меня защищал.

А про себя Джессика добавила: "Кроме тебя. Даже когда ты не хотел меня защищать, ты это делал. И все еще пытаешься — потому что ты защищаешь людей. Именно поэтому ты убил своего отца".

— Я не оставлю Фила погибать там, — сказала она ему. — Я не могу.

Собравшись с духом для нового спора с Айрис, Джессика открыла дверь, ожидая увидеть Айрис сжавшейся в комок на кровати и плачущей в подушку. Или же застать ее подслушивающей у двери. Не увидев ее вообще, Джессика почувствовала, как сердце подпрыгнуло прямо к горлу. Она шагнула в комнату, чтобы посмотреть на окно. Оно было распахнуто.

— О Господи! Салли!

Он был уже в дверях раньше, чем она успела схватить сумочку и проверить, на месте ли пистолет. При виде оружия на какую-то долю секунды ее охватило облегчение. Если у Айрис не будет в руке оружия, может быть, они не станут сперва стрелять, а потом уже спрашивать.

— Что? — Салли смотрел на нее, на пистолет в ее руке, а не в комнату.

У кольта "Питон" была разборная рукоятка — со съемными ручками, чтобы уменьшить вес и объем. "Магнум" с курносым стволом, калибра 0, 357, не был игрушкой, как ее пистолетик. Это было смертоносное оружие. Она поняла, что при виде ее с оружием в руке Салли испытал потрясение. Одно дело знать на словах, другое — видеть воочию. Это зрелище стоило тысячи слов.

— Айрис. Она исчезла. — Джессике пришлось бороться с собой, чтобы не дать эмоциям выплеснуться через край и помешать ей действовать разумно. — Она думает, что может его спасти.

— Это нелепо. — Он осмотрел комнату и увидел открытое окно. Его лицо окаменело. — Она просто удрала. Вероятно, убежала домой. Даже если она нас подслушивала, она не знает места встречи. Ты мне его не называла.

Боясь, что они теряют драгоценное время, Джессика посмотрела на часы, пытаясь прикинуть, насколько опередила ее Айрис. Затем подняла взгляд на Салли. Сейчас ей нужен якорь; она не может потерять еще и Айрис.

— Мне и не надо было называть его в разговоре с тобой. Она подслушала мой разговор по телефону в ту ночь, когда погиб Линкольн. Даже если тогда она не поняла, что все это значит…

— Сейчас она наверняка знает. Куда она поехала?

— На пристань Ландрет.

— Боже правый, эта пристань почти сгнила в морской воде.

— Она может туда добраться?

— При ее фотографической памяти, если она когда-нибудь видела карту острова, то знает, как туда попасть. Пристань на этой стороне, но мы сможем догнать… Черт бы Л все побрал!

Салли резко повернулся и бросился к двери. Старый красный вездеход всегда стоял у дома Хэммондов, наполовину закрытый брезентом. Брезент был на месте. Маленький f магнитный футляр для ключей был небрежно брошен на него сверху.

— Это его мотор мы слышали недавно. — Джесси начала охватывать паника, но она все же сказала в надежде, что так оно и есть:

— На этой развалине она не сможет нас опередить. Даже учитывая, что она выехала раньше, мы еще ее догоним.

Салли повернулся к ней и потащил за собой назад, вниз по лестнице к машинам.

— Мы ее не догоним. Она может добраться туда вдоль берега. Нам придется ехать более длинной дорогой. Поехали.

Джессика понимала, что вмешательство Салли и Айрис ломает все привычные стереотипы ее действий в подобных ситуациях.

— Работа предстоит грязная, Салли. Он колебался не больше секунды.

— А разве бывает другая? Сколько у нас осталось времени до встречи?

— Может, минут двадцать пять. А сколько ей понадобится на дорогу?

— Даже если мы проскочим все светофоры на красный, она все равно будет там раньше нас. Будем надеяться, что твои парни опоздают.

— Они ждут мою машину, — сказала Джессика, так как он направился к своей. Потом скользнула за руль взятого напрокат седана, бросила на сиденье рядом с собой сотовый телефон и повернула ключ в зажигании. Она уже сунула пистолет за пояс джинсов сзади. — Эти ребята никогда не опаздывают. Они приходят раньше. По моим прикидкам, кто-то из команды Фила решил продвинуться по службе, захватив Фила и завладев книжкой.

— Но этот "костюм" оказался крепче, чем казался на вид. Он им ее не выдал.

— Этот "костюм" защищал своего ребенка. — Она тормознула на углу. — Какой дорогой будет быстрее?

— Налево. Потом около шести миль до Уолкера. Поверни направо. Какой у тебя план?

— Думаю, на обмен приедут двое. Один в машине с Филом, а второй встретит меня. Мы делаем первый ход.

— Беру на себя машину. Ты займись тем, кто будет снаружи.

— Нет. — Руки Джессики крепче вцепились в руль. — Мне надо, чтобы ты держался сзади и позаботился о том, которого я не замечу.

— Третий?

— Не сомневаюсь, что он там будет. Сперва он уберет похитителей. Потом займется мной, думая, что у него много времени в запасе. Он решит, что я сердобольная дама, которая останется на линии огня, чтобы помочь Филу. Поэтому тебе надо будет убрать его раньше, чем он уберет меня.

— Компания? Из ЦРУ? Кто-нибудь получше, чем тот парень, которого они послали к тебе вчера ночью? — спросил Салли и выругался, не услышав от нее ответа. — Ну может ли быть хуже?

— Может. — Джессике не хотелось об этом думать, но такая возможность существовала. — Они могут убить Айрис ради развлечения раньше, чем мы туда доберемся.

Айрис в последний раз оглянулась через плечо и вздохнула с облегчением. Если бы они за ней гнались, они бы ее уже догнали. Она в безопасности. Они не смогут помешать ей спасти папу.

Песок иногда колол ее босые ноги и ступни, но ей было все равно. Если она доберется туда первой, все будет в порядке. Джесси не понимает. Что может случиться? Еще светло. Если бы похитители хотели всех убить, разве они бы не договаривались на позднее ночное время? Чтобы у них была возможность удрать? Разве не выбрали бы другое место, а не лодочную пристань, где полно людей?

При мысли о пристани в ее груди появилось одно из дурных предчувствий. Даже ее верный талисман — шар гармонии — не мог рассеять тревоги, которая превращалась в грызущую ее изнутри силу.

Боясь, что опоздает, Айрис прибавила скорость.

Джессика сделала последний поворот по указанию Салли. Пристань находилась в конце прямого участка дороги от этого места. Еще пять минут. Не выдержав больше молчания, Салли задал вопрос, который все время не давал ему покоя.

— Почему ты бросила все это?

— Потому что патроны кончились, — насмешливо повторила она его слова, но тут же прибавила: — И ненависть. У меня кончилась ненависть. Только маленький ее кусочек я сберегла для себя, для того, во что я превратилась. Представляю, Дженни, наверное, гордится своей сестрой до слез.

"Наверное, гордится", — подумал Салли. — Я всегда думал, что твой ангел тоже рыдает… " Как он может уйти от этой женщины, если каждый раз, как она открывала рот, он истекал кровью от жалости?

— Куда же все подевались? — шепнула Айрис, замедляя ход и останавливая вездеход.

Она никогда не бывала на этой пристани, но полагала, что она будет такой же, как пристани на противоположной стороне острова. Здесь должен был быть ресторан и пирс для рыбаков, и лавочка рыболовных принадлежностей. Большой ангар для лодок и мастерская по их ремонту. Должны сновать туда-сюда люди.

Вместо всего этого тут царила тишина, d вывеска была скошена под безумным углом Айрис сморщила нос, почувствовав вонь дохлой рыбы и запущенного пляжа. Плавучие доки пристани Ландрет выдавались в маленькую бухточку, словно позвоночник какого-то гигантского морского животного. Лодочные причалы были почти пусты, отчего длинные пересекающиеся прямоугольники были больше похожи на скопище речных барж, вытащенных на сушу. От доков к площадке для автомобилей вела по песчаному склону широкая дорожка. Выцветшая вывеска на хижине за забором гласила: "Лодки напрокат — на целых полтора дня", но одно из окон было выбито. "У них не оченьто много клиентов", — сообразила она.

Айрис вдруг очень пожалела, что не надела туфли и шорты. Глупо кидаться на выручку отцу в купальнике и майке. Впервые Айрис стало страшно не только за отца, но и за себя.

Она услышала шум автомобильного мотора, а потом увидела бампер и багажник машины, которая задним ходом въезжала на стоянку, обращенную к пляжу. Машина не принадлежала ни Салли, ни Джессике. Должно быть, это те люди, которые захватили ее отца.

— Папа, — прошептала Айрис, и к ней вернулась смелость.

Она побежала вверх по дорожке, отбросив страх. Ей надо только сказать им, кто она, и все будет хорошо.

Оказавшись наверху дюны, она осознала свою ошибку.

— Спустись вниз, — распорядилась Джессика. — На тот случай, если они следят за мной в оптический прицел.

Салли вынул из кобуры свой пистолет и соскользнул с сиденья.

— Я думал, что ты будешь вооружена снайперской винтовкой.

— Она в футляре на заднем сиденье, — бросила Джессика, — но похитители обычно нервничают, если являешься на вечеринку с винтовкой.

— А как насчет нашего незваного гостя?

У него она тоже есть?

— Сомневаюсь. Он должен поражать подвижные цели и захочет быть к ним поближе. И слышать, что происходит. И иметь возможность пуститься в погоню, если промажет. Это операция по зачистке. Он не может позволить себе промахов изза неверного угла прицела.

— Что ты видишь?

— С такого расстояния не очень много. Слева что-то похожее на место для ремонта лодок. Нет… Это прокатный пункт, — уточнила она. — Пара автомобилей на стоянке. Один из них похож на рухлядь. Второй, кажется, наш. Двое мужчин.

— Айрис?

— Нет. — Джессика прикусила губу с такой силой, чтобы слезы у нее на глазах были вызваны болью, а не опустошительным страхом, который лишал ее уверенности. А затем она сморгнула их с глаз. Нельзя, чтобы они мешали ей во время выстрела. — Но мне не виден пляж. Только лодочные доки в бухте.

— Какие предположения насчет нашего гостя?

— Вряд ли он в той хижине слева. — Она старалась как можно меньше шевелить губами. — Слишком очевидно. Может, в одной из бочек у забора или под брезентом одной из лодок. Наш приятель мог уже похудеть фунтов на десять при такой жаре. Представление начинается.

Салли почувствовал, как автомобиль подпрыгнул на въезде в ворота стоянки.

— Развернись и посчитай до трех, чтобы я мог открыть замок своей дверцы одновременно с тобой.

Джессика не ответила, но он знал, что она слышала. Как только машина остановилась, она разжала один за другим три пальца руки, лежащей на рулевом колесе. По ее сигналу дверные замки открылись одновременно, два щелчка слились в один. Но распахнулась только ее дверца.

— Не вздумай мне погибнуть, Джесси, — прошептал Салли так, чтобы она могла расслышать. — Я еще с тобой не закончил.

Джессика почти пожалела, что расслышала его слова. На этот раз за его гневом стояло обещание, которого она еще ни от кого не слышала. Обещание, говорившее о существовании чего-то подлинного, что стоило беречь. О том, что у них двоих, возможно, есть будущее. "Не заставляй меня желать того, чем я не могу обладать, Салли. Просто дай мне возможность сделать свое дело и получить Айрис обратно невредимой".

Она заставила себя выйти из машины, запретив себе думать о Салли и о будущем. Весь ее мир сжался до однойединственной цели. Она не могла надеяться и одновременно думать о том, как ей справиться с предстоящей задачей. Ей следует сосредоточиться на тех двоих, которые уже распахнули дверцы своей машины.

Водитель выбрался из-за руля и теперь приближался — словно злой клоун, выбирающийся из одного из этих маленьких цирковых драндулетов. Ростом он был шесть футов и шесть дюймов или шесть футов семь дюймов, и, судя по виду, ему вовсе не нравилось это место.

— Вы — та самая леди?

Джессика кивнула, быстро шаря взглядом вокруг в поисках Айрис. "Где ты? " На секунду она позволила вспыхнуть надежде. Может, у Айрис кончился бензин, или машина застряла в песке. Потом, подойдя почти вплотную к коротышке, она увидела красный вездеход внизу, на берегу. Не позволяя сокрушительному разочарованию отразиться на лице, она ответила:

— Я — та самая леди.

Вышел второй, одетый во все черное, с пистолетом в руке.

— Нам нужно то самое доказательство доброй воли, о котором мы говорили.

— Вам придется записать его и показать Филу. Я запомнила текст, потому что не хотела вырывать страницу из книжки.

— Мы не так договаривались.

— Планы меняются.

— Тут вы правы. — Коротышка дернул головой в сторону высокого, и тот небрежно распахнул заднюю дверцу машины и вытащил Айрис. — Мы прихватили кое-какую страховку. Если вы сейчас не отдадите то, что нам нужно, Фил это сделает. Как только снова придет в сознание.

Айрис была связана, во рту торчал кляп. Одна коленка окровавлена, словно ободрана при падении, но на ногах она держалась без посторонней помощи. Эти дураки не имели понятия, что у них в руках. Но даже тени тревоги не отразилось в глазах Джессики. И облегчения тоже.

— Эх, ребята!

Притворяясь раздраженной, Джессика уперлась руками в бока, незаметно большим пальцем придвинув пистолет поближе к ладони. Пока она говорила, ее ладони сжались в кулаки — одна из них обхватила рукоятку, но все еще лежала на бедре.

— Как может Фил дать вам то, что вы хотите? Он теперь не знает, где находится эта книжка. Ваша страховка просрочена.

Джессика молилась про себя, чтобы Салли наблюдал за ее спиной, потому что чье-то оружие целилось прямо в нее. Ока это чувствовала. Сейчас разверзнется настоящий ад, и Айрис окажется прямо в самом его центре.

"Молодец, девочка", — подумал Салли, когда она оставила дверцу приоткрытой, позволяя ему видеть здание конторы проката. Он дал Джесси время отвлечь на себя внимание тех двоих, и только потом начал шевелиться. Когда до него донеслись их голоса, он сменил свое положение в машине.

Осторожно вытянувшись на переднем сиденье, потянулся к дверце и медленно, по сантиметру чуть-чуть дальше приоткрыл ее, чтобы видеть все строение. Забор находился от него примерно в двадцати пяти футах. Пара небольших лодок находилась еще в нескольких футах за ним. Если Джесси права, он услышит выстрел раньше, чем увидит этого человека.

Казалось, время еле ползет, пока он лежал, весь напрягшись, на сиденье. Ожидание искажало все звуки, и он знал, что первый выстрел может быть направлен в Джесси. Что бы она ни говорила о логике убийства, это не значит, что тот человек будет ей следовать. Салли каждый день арестовывал преступников, которые забыли о логике, преступников, которые получали удовольствие, испытывая свою удачу.

Когда раздался первый выстрел, сработал инстинкт. Салли среагировал на звук и вспышку в мгновение ока. Его цель встала из лодки, брезент раздвинулся с обоих боков от него, внимание его было приковано к похитителям. Следующие два выстрела раздались одновременно и принадлежали Салли и агенту. Третий выстрел последовал за первыми двумя так быстро, что практически слился с ними.

"Джесси, пожалуйста, пускай это будет твой выстрел. Не умирай! Только не сейчас".

Салли увидел, как человек, в которого он стрелял, упал, и толчком ноги распахнул дверцу. Следующей его заботой были Джесси и Айрис. Он даже еще не ощутил под собой песок, как уже прицелился из пистолета. И через секунду опустил его.

Оба похитителя раскинулись на земле. Джесси и Айрис стояли, прижавшись друг к другу. Вздох облегчения не успел сорваться с его губ. Он превратился в предостерегающий крик, а дуло пистолета снова взлетело вверх.

— Джесси!

Джессика вытаскивала кляп изо рта Айрис, когда услышала предостерегающий крик Салли.

— Джесси!

Она слегка подняла голову. Взглянув за спину Айрис, увидела дуло. У человека в черном еще оставались силы, чтобы поднять свой пистолет.

Это даже не было решением. Ее жизнь, или жизнь Айрис. Никакого сравнения. Одна жизнь хорошая, другая плохая. На этот раз плохая сестра умрет.

Салли смотрел, как Джессика извернулась, отбрасывая Айрис в сторону. Он умер, когда пуля ударила в нее, отбросив назад. За время, равное одному вдоху, Салли понял, что любит Джесси. Невероятный ужас вырвал эту тайну из его души, но было слишком поздно.

Слишком поздно.

Он выстрелил и бросился бежать. Человек на земле больше не шевелился.

Слова стучали в его голове, ломая все, чем он был, перестраивая то, чем он был, в нечто новое. Для прошлого места не осталось. Для ненависти тоже. Осталась только

Джесси.

Когда он подбежал к ней, то попытался убедить себя, что крови немного.

— С тобой все будет в порядке, Джесси.

Обещаю.

— Салли! — Айрис плакала и звала его. — Папа в машине. Сзади.

Заставив себя на секунду оторваться от Джесси, он схватил Айрис и развязал ей руки.

— Дорогая, мне нужна твоя помощь. В машине лежит сотовый телефон. Позвони 911. Сможешь? Пожалуйста. Джесси нужна твоя помощь. Позвони 911, не клади трубку, пока они не ответят, принеси ее сюда, а потом поможешь своему папе. Можешь это сделать, детка? Все в порядке. Но нам надо позвонить.

Она кивнула и помчалась к машине с быстротой, которая доступна только испуганным детям. Салли сорвал с себя рубашку и упал на колени возле Джесси. Приподнял ее на несколько секунд, чтобы найти рану и сделать из рубашки сдавливающую повязку. Он не плакал и не разговаривал с Богом с восьми лет. Гордость больше не имеет значения, понял он, глядя на то, как исчезают краски с ее лица.

"Ладно, Боже, я там, где ты хотел меня видеть, я стою на коленях. Ты хотел, чтобы я простил прошлое. Забыл о гневе. Ну, я это сделал. Не отнимай и ее тоже. Не заставляй меня делать это в одиночку. Не отнимай у меня гнев, если не хочешь заменить его чем-то другим… "

Салли провел тыльной стороной ладони по мокрой щеке.

"Не оставляй меня одного. Теперь, когда я только-только научился быть частью другого. Когда только узнал, что такое любовь".

Айрис прибежала назад, положила рядом с ним телефон.

— Они уже едут, Салли. Они мне сказали пять ми… — Голос Айрис оборвался, когда она посмотрела на Джесси, впервые понимая, что на ее блузке не краска, которая заменяет кровь в кинофильмах. Крупные слезы покатились по ее лицу, но она старалась держаться мужественно. — Джесси?

— Посмотри, как там твой папа, — приказал Салли, вытирая глаза. — Оставайся с ним. Я сам позабочусь о Джесси.

Айрис уже стояла на коленях и тянулась к руке Джесси.

— Это она сделала ради меня, Салли, — шептала девочка. — Ради меня.

— Знаю. Поверь, дорогая, я хорошо знаю, почему она это сделала. А теперь иди к своему папе.

Когда она ушла, Салли попробовал прочесть еще одну молитву. За Джесси, потому что она не могла сделать это сама. Он пригладил ее седую прядь и сказал:

— В этой женщине много хорошего. Больше, чем во мне. Она ненавидит темноту, Боже. По крайней мере, не оставляй ее в темноте. Она терпеть не может темноту.

Время тянулось мучительно медленно. Но он не собирался сдаваться. Ради Джесси. Она принадлежит ему. Единственная из всех в прошлом и настоящем. Она принадлежит ему.

Когда до него донесся вой сирен, он все еще не сдавался.

"Джесси, ты слышишь меня? Не уходи. Останься со мной. Я люблю тебя! Ты не можешь уйти".

Джессике не нравилось то место, где она находилась, но боль ей тоже не нравилась. Мало-помалу боль уходила, а вокруг нее становилось все светлее. Но что-то все время оттаскивало ее обратно, в боль. Вдруг она каким-то шестым чувством ощутила рядом присутствие Салли.

Его голос был таким сильным, и она ухватилась за него, цепляясь, как за якорь. "Останься со мной! " Она уже не одна. Впервые за шестнадцать лет у нее появился человек, которому она может доверять, которого может любить.

"Я люблю тебя. Ты не можешь уйти… " — доносилось до нее сквозь пелену мрака и боль.

Человек, который ее любит. Когда она, наконец, открыла глаза, то была уже не на пристани. Это больница. И Салли несет вахту на стуле, опустив подбородок на грудь. Этот человек нуждался в бритье, стрижке и любви. Последнее ему могла дать она. Если он ей позволит.

Он открыл глаза, и Джессика увидела, что на нее смотрят самые удивительные голубые глаза на свете. Какую-то отчаянную секунду она думала, что все это было только сном. Но когда в его взгляде засветилась нежность и он произнес те самые слова, словно всю жизнь только и ждал момента, чтобы их сказать, она поняла, что не спит.

— Я люблю тебя.

Что-то давно разбитое в ее сердце внезапно снова стало целым. Джессика силилась не плакать, но слезы как будто сами выкатились из глаз, когда она сказала:

— Ты пришел за мной…

— И всегда буду приходить, Джесси. Прошлое не имеет значения. Ни мое. Ни твое. Имеет значение только то, что сейчас, и завтра, и всегда. — Он встал со стула. — Я люблю тебя навсегда.

— Ч-что?

— Я люблю тебя навсегда. Ты эти слова шепчешь уже пару дней. — Салли, наконец, поцеловал ее, очень осторожно, чтобы не причинить боли, но все равно в прикосновении его губ было что-то необузданное, то, что всегда будет существовать между ними. — Теперь ты попробуй сказать.

— Я люблю тебя навсегда. — Так мало слов, чтобы высказать все, что у нее в сердце, и все же этих слов оказалось достаточно.

— Навсегда, — повторил он, и снова поцеловал ее и сплел свои пальцы с ее пальцами. — А теперь, когда ты пришла в себя, мне надо закончить одно дело.

Счастье Джессики немного померкло от его сурового тона.

— Ты имеешь в виду объяснения для полиции?

Он покачал головой.

— Я позаботился об этом, пока ты была в операционной. У тебя из плеча извлекли неприятную пулю. Было плохо, Джесси. Ты потеряла много крови и была слишком близко к смерти… — Его пальцы нежно легли на ее шею, а большой палец прошелся по нижней губе. Салли подумал, что мог бы всю оставшуюся жизнь провести вот так, прикасаясь к Джесси. Так он и сделает. — Ты смелая женщина! Настоящая героиня. Полиция собирается наградить тебя медалью.

— За что?

— За спасение девочки. За спасение Фила. Ему повезло, что у него есть такой старый друг семьи, как ты, знаешь ли. Мы, конечно, предпочли бы, чтобы ты извещала полицию в случае каких-либо похищений в будущем, но их удовлетворила наша с Айрис версия. Дети реагируют так непредсказуемо, когда им звонят насчет выкупа. Ей действительно следовало сказать полицейским раньше.

— Не может быть!

— Может. Эта девочка — законченная лгунья. Насколько я понимаю, Фил так благодарен тебе, что взял на себя оплату всех медицинских счетов.

— Как мило с его стороны. — Джессика попыталась приподняться, но первый же приступ сильной боли убедил ее в нереальности этой идеи.

— Это самое меньшее, что он мог сделать.

— Как Айрис? Скажи правду.

— Тревожится о тебе. Но в порядке. И дальше с ней будет все в порядке. — Его взгляд стал жестким. — Я собираюсь лично об этом позаботиться. Собираюсь объяснить Филу Мунро, как должен отец растить детей.

— Это и есть твое неоконченное дело?

— Я ненадолго. К тому времени, как я закончу с Филом, все случившееся на пляже станет всего лишь неприятным воспоминанием.

— Да, одним из воспоминаний Айрис, — тихо прибавила она.

— Знаю.

Салли двинулся прочь, и Джессика прошептала:

— Что, если он не послушает? Если опять поставит ее под угрозу?

— Тогда он дорого заплатит. Джессика улыбнулась и закрыла глаза, когда Салли исчез за дверью. Он вернется. Он любит ее навсегда!