Как только Джессика набрала код, ворота бесшумно скользнули в сторону. Она сняла ногу с тормоза и нажала на акселератор. Ни толчки во время остановки и движения авто-мобиля, ни повторный оклик по имени не разбудили спящую девочку. Айрис отреагировала на все только приглушенным стоном.

Джессика нахмурилась. Она была уверена, что за этим сном кроется не только желание укрыться от лучей солнца, стоящего над горизонтом в течение почти всей обратной дороги в Джерико. Айрис закрыла глаза не для того, чтобы уберечь их от слепящего света, льющегося в окно, а чтобы отгородиться от реальности. Это был старый трюк и не слишком эффективный. По крайней мере, помогал не больше чем на несколько часов.

К несчастью, каждый вынужден сам делать это открытие. Айрис очень скоро поймет это, и Джессика спросила себя, почему это судьба всегда преподает именно этот урок в таком раннем возрасте. И еще она спросила себя, почему от философских рассуждений у нее вечно начинает болеть голова.

Джессика потерла висок и подъехала к дому, поглядывая в зеркало заднего вида. Салли сидел у нее на хвосте — как и всю дорогу. Она тихо выругалась: устала от преследования, да и вообще устала.

Они выехали из Хьюстона только около пяти. Долгая дорога с остановкой на обед отняла почти два часа, и было уже около семи.

"И все равно осталось еще много времени до конца дня", — с раздражением подумала Джессика.

Странно, насколько экономит время светлая часть суток летом, а сумерки продлевают вечер, отодвигая ночь. Обычно она обожала свет и страшилась темноты. Ночь — это время встречи с прошлым, время кошмаров.

Забавно, как все меняется. Проведя день в обществе Салли, она жаждала наступления темноты, в которой можно спрятаться. После дневного посещения агентства Мунро Салли излучал ледяной холод, словно держал себя в узде, но гнев никуда не делся, он тлел и ждал случая вспыхнуть. В присутствии Айрис за обедом они не смогли продолжить начатый разговор. Поэтому они поддерживали напряженное перемирие, уклончиво отвечая на нейтральные вопросы.

Страшась следующего столкновения, Джессика выбралась из машины. А оно неизбежно, в этом она была уверена. Хоть Салли еще ее не допрашивал по этому поводу, но он наверняка не забыл о тех ребятах в темных костюмах с их коробками. Копы никогда не забывают и никогда не прощают. Особенно такие упрямые копы, как Салли, которые делают свою работу с полной отдачей.

Он уже вышел из своей машины и направлялся к ним широким решительным шагом. Салли был похож на человека, которому есть что сказать и который считает, что для этого наступило самое удобное время. Чтобы ускользнуть от него, Джессика полезла было обратно в машину, собираясь разбудить Ай-ис но Салли остановил ее, и в его голосе слышался упрек.

— Пусть спит. Она выбилась из сил. — Он сделал паузу. — Мне уже приходилось с этим сталкиваться. Это все эмоции. Будет лучше, если я отнесу ее в дом на руках.

— Она слишком… — не успела она договорить, а Салли уже обошел машину и открыл противоположную дверцу. — … большая, — неловко закончила фразу Джессика.

Одной рукой Салли подхватил Айрис под спину, а другую просунул под коленки. Плавным, быстрым движением, так легко, словно она совсем ничего не весила, он вынул ее из машины и прижал к груди. Джессика поняла, что девочка вовсе не такая уж большая. Теперь, когда ее глаза были закрыты и не смотрели вокруг проницательным взором, она выглядела моложе двенадцати лет, казалась хрупкой и невинной.

Джессику пронзило сильное и непонятно на кого направленное чувство гнева из-за того, что Айрис всю жизнь зависела от чужих людей. Окружение из телохранителей, горничных и секретных агентов не могло считаться подходящим обществом для девочки. Разве это семья для ребенка? Ничего похожего. К несчастью, ничего другого у Айрис нет.

Эта малышка так хотела, чтобы ее отец был жив. Айрис его любила, боготворила его. Джессика вовсе не была уверена, что вечно отсутствующий отец, каким был Фил Мунро, заслуживал ее любви. Деньги не имели значения для такого ребенка, как Айрис. Как не имели значения дома, автомобили и частные школы.

Ничто из этого никогда не имело значения и для Джессики. Материальные блага не могли заполнить зияющую пустоту в ее сердце, когда она поняла, что ее собственного отца больше волновали деньги, чем возможность вернуть дочерей живыми. Когда ее спрашивали, какова цена жизни, она могла ответить с точностью до пенни. Четверть миллиона долларов.

Она заплатила бы в десять раз больше, если бы это могло вернуть Дженни. Но это невозможно. Ничто не может вернуть Дженни. Нет способа исправить случившееся.

Джессика заставила себя вернуться в настоящее, когда Салли повернулся, чтобы бедром захлопнуть дверцу. Она видела, что глаза Айрис борются со сном, заставляющим тяжело опускаться веки. Они затрепетали и открылись на несколько секунд, которых хватило ей, чтобы узнать Салли. По крайней мере, так подумала Джессика, но Айрис посмотрела куда-то в сторону — вроде бы поверх его плеча, а не ему в лицо.

— Хорошо, — пробормотала Айрис, и глаза ее снова закрылись. Она улыбнулась Салли и уронила подбородок на грудь. — Ангел-хранитель перестал… плакать.

Озадаченная Джессика сомневалась, правильно ли она расслышала ее слова. Потом она увидела, как напрягся Салли — всего на мгновение. Конечно, это была всего лишь иллюзия. Такой человек, как Салливан Кинкейд, у которого вместо кожи была, казалось, броня, тем не менее казался смущенным и замер, нахмурившись, с сомнением глядя на макушку в русых локонах. Словно боялся, что Айрис скажет что-нибудь еще. Что-нибудь еще похуже.

Джессика подняла брови и захлопнула дверцу машины.

"Что тебе известно, Айрис, что и мне следует тоже знать? " — подумала она. Полусонная девочка без видимых усилий умудрилась потрясти Салли до самых кончиков его ковбойских сапог. Джессика поймала себя на том, что улыбается. Все-таки в нем есть что-то человеческое.

Не успела она спросить его о том, что означает загадочное бормотание Айрис, как из дома вышел Линкольн. Сегодня он выглядел типичным телохранителем. Его безукоризненно накрахмаленная рубашка и зеленые брюки словно сошли со страниц модного журнала, но наплечная кобура и 9-мм "бе-ретта" были прямо из еженедельника "Наемник".

Линкольн придержал дверь, пропуская Салли, и внимательно оглядел Айрис, когда ее пронесли мимо.

— Я уже начал беспокоиться, — вместо приветствия сказал он.

Идя следом за Салли, Джессика сказала ему:

— Можешь продолжать в том же духе, Линк. Похоже на то, что у нас масса поводов для беспокойства. — И хотя надежды почти никакой не испытывала, все же спросила: — Фил звонил?

— Нет. Никто не звонил. — Это был завуалированный упрек. А следующее высказывание было завуалированной просьбой поделиться информацией. — Когда вы уезжали, полицейского с вами не было

— Подожди минуту, ладно? — попросила она и заправила за ухо прядку волос. — Айрис ни к чему все это слушать еще раз.

Салли молча ждал ее у подножия лестницы. Она прошла мимо и провела его в комнату Айрис, уверенно ориентируясь в чужом доме. Составлять мысленный план того места, где она находилась, было еще одной старой привычкой, которая возродилась вчерашней ночью. Айрис объяснила ей расположение комнат перед тем, как они начали тот долгий разговор.

Комната была прохладной и полутемной — долгожданное облегчение после жаркого дня. Над двумя одинаковыми кроватями висели плакаты с изображениями единорога и дорожный указатель с надписью "Перекресток ангелов". Джессика улыбнулась, припомнив свое детское увлечение единорогами, и подошла к одной из кроватей. Потеснила населявшее ее семейство троллей — ей показалось, что с ними справиться легче, чем с кучей разбросанной одежды на второй кровати. Затем откинула фиолетовое покрывало и отступила в сторону.

Несмотря на грубость в обращении с женщинами, Салли, очевидно, был способен проявлять нежность. Это было видно по тому, как он опустил Айрис на матрац. Она приземлилась так мягко, что только поудобнее примостилась к подушке и больше не шевелилась. Даже тогда, когда один локон выбился из основной массы волос и упал на лицо.

Салли протянул руку и бережно поправил его. Детская щека показалась очень нежной по сравнению с его большой ладонью. Словно смутившись, что его поймали на случайном проявлении доброты, он резко отдернул руку и вышел из комнаты.

— Не беспокойся, Салли, — шепнула Джессика, выходя вслед за ним в коридор. — Я никому не скажу, что ты можешь вести себя порядочно, если постараешься.

— Не думаю, что найдется много людей, готовых тебе поверить.

Ощетинившись, Джессика ответила:

— Если этим обидным замечанием ты предполагал меня еще раз оскорбить…

— Нет, Джесси. — Он горько рассмеялся, качая головой. — На этот раз я вонзил нож в самого себя. "Порядочность" — этого большинство людей не ждет от Салливана Кинкейда.

— А чего они ждут?

Он повернулся и загородил ей дорогу вниз.

— Откуда мне знать. Я у них не спрашиваю.

Его стиснутые зубы убедили ее, что он точно знает, чего от него ждут. Его коллеги в Хьюстоне называли его дьяволом и, если верить его довольно откровенному ответу, так же называл его отец. Джессика чувствовала тьму в душе Салли, но не могла заставить себя поверить, что он ее принял. В нем слишком много гнева, поэтому мало покоя в душе. Он сражается с этой тьмой на каждом шагу своего жизненного пути.

Она чувствовала, что он оттащил себя от края пропасти. Тьма не властна над ним, потому что он умеет направлять ее вовне. Джессика завидовала этой его способности. Ее гнев всегда загнан внутрь, сконцентрирован до болевой точки, которая не дает ей покоя.

— Тебя волнует то, что ожидают от тебя другие люди? — наконец спросила она.

Салли не ответил, и молчание сплело вокруг них сеть близости. Мир неожиданно сжался, обволакивая их двоих, и ей это не понравилось. Не понравилось и то, что он заставлял каждую мелочь работать на себя, шаг за шагом завоевывая все новые позиции. Он ждал, когда она сделает какую-нибудь глупость — например, уступит внутреннему порыву, который заставляет ее сделать еще один крохотный шажок к нему.

За секунду до капитуляции Джессика разрушила чары.

— О чем это говорила Айрис, Салли? Кто плачет по тебе?

Многозначительная улыбка промелькнула по его лицу, словно он видел ее насквозь. Когда Салли заговорил, тон его был покровительственным.

— Джесси, Джесси, ты ведь не купилась на эти сказанные во сне слова, правда? Айрис — восхитительная пушинка. Кто знает, куда заносит ее в сновидениях.

— Да, я купилась, — призналась Джессика и протиснулась мимо него. — Купилась, потому что у тебя было такое лицо, будто ты увидел призрак.

Салли дернул ее за руку и развернул лицом к себе, не давая спуститься по лестнице.

— Не призрак, дорогая. Ангела. Наверное, ее лицо выразило недоверие.

Его усмешка стала еще шире, но глаза смотрели абсолютно серьезно.

— Шокирует, правда? Обнаружить, что даже Салливан Кинкейд имеет ангелахранителя. Да, дружок, у Салливана Кинкейда, самого дьявола, есть свой персональный ангел. Во всяком случае, так мне говорят.

— Ангел? Я не понимаю.

— Вчера я потратил день, пытаясь выследить несуществующую мадам Евангелину, обратившуюся в полицию. Что означает, провел день в обществе разнообразных медиумов. Большинство видят ауру, и чувствуют вибрации, и гадают на картах. Но одна из них заявляет, что видит ангелов.

— Тебе повезло.

— Да. Я везунчик. Она мне сказала, что мой ангел рыдает.

"Хорошо. Она перестала плакать".

Холодок прошел по спине Джессики, когда она вспомнила, что когда Айрис произносила эти слова, она смотрела мимо Салли — поверх его плеча. Джессика невольно оглянулась в сторону комнаты Айрис.

— Заставляет задуматься, да? — тихо спросил Салли. — Меня на секундудругую выбило из колеи. Может, тебе стоит спросить у нее о своем ангеле.

— У меня его нет. — Ее ответ прозвучал быстро и уверенно.

— Почему? Неужели твой ангел-хранитель устал плакать и улетел искать когонибудь другого, достойного спасения?

Если в намерения Салли входило ранить ее, то он в этом преуспел. Потому что оказался прав. Ее не стоило спасать; она уже давно это знала. Джессика прикрыла боль от правды шуткой и начала спускаться по лестнице — сглупила Когда святой Петр раздавал ангелов, мне послышалось, что он сказал "манго". Я не люблю этот фрукт, поэтому очень вежливо ответила: "Спасибо, сэр, не надо".

— Какая жалость, — посочувствовал Салли но в его голосе не слышалось сочувст-вия — у меня такое ощущение, что сейчас тебе пригодился бы ангел-хранитель.

— Сейчас уже слишком поздно. Мне он пригодился бы шестнадцать лет назад. — Джессика поняла свою ошибку даже раньше, чем Салли задал вопрос.

— А что произошло шестнадцать лет назад, Джесси?

Единственным признаком ее напряжения были побелевшие костяшки пальцев, вцепившихся в перила.

— Половое созревание.

Когда он рассмеялся, она снова вздохнула свободно, снова ощутила себя в безопасности. На время. До следующего раза, когда она забудет, что эти безобидные на первый взгляд разговоры с Салли имеют цель заманить ее в ловушку. Он слишком ловко умел выведывать ее тайны. Убеждать себя в необходимости быть осторожной в его присутствии было излишне, все равно это было бесполезно. Джессика старалась быть осторожной с их самой первой встречи, но пока что не преуспела в этом.

Она все время попадала в ловушки, или он ее в них умело загонял. Неважно, как она в них попадала, результат оставался тем же. Салли получал еще один кусочек головоломки, еще одну мелочь, которая будила его подозрения. А она еще на шаг приближалась к катастрофе.

Линкольн нетерпеливо ждал их в гостиной. Салли выдал ему очень краткое описание событий: нашли машину Фила, никаких следов насилия и никаких подробностей произошедшего. Линкольн был явно обескуражен новостями, еще больше нахмурился, но его ответ оставался таким же, как и прошлой ночью: "Ничего необычного не произошло за последние несколько дней, кроме незапертой двери кабинета и приезда Джессики".

— Мне бы хотелось осмотреть кабинет, — сказал Салли.

— Стоит ли? Ты ведь не занимаешься расследованием, — напомнила ему Джессика.

— Кто сказал хоть слово насчет расследования? Я просто совершаю небольшую прогулку по дому. Кабинет является частью дома, ведь так, Линкольн?

— Да, но я уже его запер, — извинился Линк. — Это показалось мне правильным. Я вызвал бригаду электронщиков, чтобы осмотреть дом. Они все проверили. Никаких жучков не установили, ничего не пропало. Поскольку это личная комната Фила, я решил что лучше ее запереть. Установил несложный замок, но у меня нет ключа.

— Прекрасная работа, — вздохнул Салли — Мунро не зря платит деньги своим служащим.

Джессика нехотя затянула петлю, которую Салли, кажется, уже надел на ее шею, и предложила:

— Я могу тебя впустить.

Салли резко обернулся, вскинув брови в немом вопросе. Они с Линкольном в один голос спросили:

— У тебя есть ключ?

— Нет. — Она не позволила себе дрогнуть, пока мужчины переваривали ее ответ.

У Линкольна на лице было написано недоверие, но Салли хлопнул себя ладонью по лбу.

— Конечно. Не знаю, как это я сразу не попросил тебя вскрыть замок. Есть такая вещь, которую ты не умеешь делать?

— Пока что моих талантов не хватает на то, чтобы избавиться от тебя, — пробормотала она и пошла за своим набором отмычек. — Линкольн, покажи ему, где находится кабинет.

Когда она вернулась к ним, Салли засек время. Эта леди вскрыла замок менее чем за пять секунд. Впечатляюще. Значит, этот набор отмычек — не новая игрушка. Очевидно, это вообще не игрушка.

Чем дольше он имеет дело с Джессикой Дэниелз, тем больше крепнет в нем уверенность в том, что невинность ее поцелуя была иллюзией. В ее теле не было ни одной подлинной косточки. "И плоть на этих косточках тоже не особенно невинна", — решил он.

Она сняла наверху свои ботинки, и теперь ее голые ноги казались бесконечно длинными.

"Интересно, сделала ли она это специально", — подумал Салли. Какая-то часть его, очень редко напоминающая о себе, надеялась, что да, что она сознательно решила привлечь его внимание. Джессика выбрала именно этот момент, чтобы оглянуться и посмотреть прямо ему в глаза, совершенно не испытывая раскаяния за свое преступное умение. От легкого толчка кончиков ее пальцев дверь распахнулась. Их взгляды скрестились. Она подняла брови, ожидая комплимента, но не дождалась.

— Я тебе открыла, — наконец произнесла Джессика, с вызовом глядя на него.

— Пока еще нет, — шепнул Салли, проходя мимо и не удержавшись от желания лишний раз пощекотать ей нервы. — Но я хотел бы, чтобы открыла.

Как ему этого ни хотелось, Салли не остановился, чтобы посмотреть на ее реакцию. Линкольн уже прошел в кабинет и что-то говорил ему, не подозревая о скрытой в тех словах, которыми обменялись эти двое, чувственности.

— В первый раз мы не смогли определить, все ли здесь на месте, — сказал он, обходя комнату по кругу. — Поэтому-то я и вызвал специалистов по жучкам. Подумал, может, они поставили какие-то устройства.

Бросив быстрый взгляд на Джессику, Салли понял, что она скрыла от Линкольна нехватку листков в настольном календаре. Она пожала плечами и не стала ничего объяснять. Он уже начал к этому привыкать и не настаивал, пока Линкольн не ушел на очередной обход территории.

— Он не знает, что пропало несколько страниц, — сказал Салли, задвигая последний ящик с досье, не представляющими интереса. — Ты перевернула страницы календаря так, чтобы никто другой ничего не заметил.

— И он не заметил. — Джессика бросила рыться в мусорной корзинке и встала. — Не думаю, что нам удастся что-либо обнаружить.

— А что мы ищем? — вежливо осведомился он.

— Фила.

Салли поневоле улыбнулся, с усилием выпрямляясь. Она умеет быстро вскакивать на ноги, но сегодня он не уйдет, пока не получит ответы на пару вопросов. И один из них — что они ищут. А пока он спросил:

— Ты и правда считаешь, что кто-то уже побывал здесь. Почему?

— Офис Фила в Хьюстоне был безукоризненно чистым. А в этом кабинете царил беспорядок. Кто-то обыскивал его, это точно.

— Может быть, Кэрол следит за порядком его кабинета в Хьюстоне.

— Нет. — Голос ее звучал уверенно. — Секретарши, как правило, не имеют отношения к личным делам. Средний ящик его письменного стола в Хьюстоне мог бы быть гордостью самого въедливого аккуратиста. Для всего свое место и все на своих местах.

— Кроме самого человека, — отрезал Салли и вернул разговор к начальной точке. — Ты не сказала Линкольну о календаре.

— Зачем было говорить? Вчера я еще не была уверена, что кабинет обыскивали. Зачем его расстраивать?

— Расскажи мне о Линкольне.

Вместо того чтобы сразу ответить, Джессика поправила на столе пресс-папье. Если бы Салли не знал, что этого не может быть, он подумал бы, что эта женщина нервничает.

— Кажется, он привязан к Айрис. Старательный. Да, еще какой старательный. Вчера ночью почти не ложился. — Она подняла на него взгляд от поставленного точно посередине стола пресс-папье. — Я слышала, как он проверяет весь дом.

— Держу пари, тебя это раздражало.

— Почему это должно меня волновать?

— Разве ты не ждала, когда он уйдет спать, чтобы воспользоваться твоим маленьким набором инструментов и самой обыскать кабинет?

— Нет, просто у меня чуткий сон.

— Не очень в это верится. — Он с минуту рассматривал ее. — Возможно, ты следила за Линкольном. Ты ему доверяешь?

— Не больше, чем любому другому.

— Значит, не доверяешь. — Салли пересек комнату и присел на край стола, вызывающе глядя на нее и ожидая ее протестов.

— Боюсь, что да. — Он мог бы поклясться, что услышал сожаление в ее голосе. Затем она сказала: — Лучше пойду посмотрю, как там Айрис.

Салли поймал ее, когда она проходила мимо. Ему пришлось с усилием отвести взгляд от пуговок на клочке материала, который она называла блузкой. Глядеть в ее глаза было не намного безопаснее. Мужчина может потеряться в таких влажных карих глазах, как у Джесси. Может потеряться и так и не понять этого.

— Есть на свете кто-нибудь, кому ты действительно доверяешь? — мягко спросил он, и его пальцы скользнули вниз по ее руке и обхватили запястье.

— Давно уже не было. — Она посмотрела на свое запястье, потом снова подняла на него взгляд.

— А мне ты не доверяешь, Джесси?

— Ты последний, кому бы я стала доверять, Салли.

— Ты же стоишь здесь.

— Я дура.

— Возможно, тебя можно назвать кем угодно, но только не дурой.

В эту минуту слово "невинная" казалось самым подходящим для нее. Каждый раз. когда он оказывался рядом с нею, равновесие сил между ними слегка сдвигалось. Пока в ее распоряжении было некоторое пространство, она вела в танце. Как только он приближался слишком близко, она забывала простейшие па. Уверенный вид сменялся выражением полной растерянности и незащищенности.

И будь он проклят, если это его не заводило. Женщины никогда так на него не смотрели. Те, к которым он приближался на расстояние поцелуя. Женщины с таким выражением лица, как сейчас у Джесси, пытаются удрать, а она этого не делала. Стояла не двигаясь, так близко, что ему приходилось проявлять осторожность, чтобы не сдвинуть ее руку даже на миллиметр. Если он это сделает, она придет в тесное соприкосновение с определенной частью его тела. Конечно, если они постоят так еще некоторое время, ему

не надо будет даже двигать ее руку. Естество даст о себе знать помимо его воли.

— Бедная Джесси, — неожиданно произнес он. — Твое тело мне доверяет, а мозг — нет.

В ее глазах промелькнула боль, подтверждая его слова.

— Разве это так плохо? — спросил Салли и положил ее ладонь на. свое бедро, подальше от опасности. — Давай начнем с чего-нибудь простого и доберемся до того, что тебя пугает. Расскажи, откуда у тебя в волосах эта седая прядь.

Он увидел, как по ее лицу пробежала тень, и она ушла от ответа.

— С момента нашей встречи.

— Забавно. Кэрол сказала, что она у тебя давно.

Джессика хотела было отодвинуться, но он опять обхватил ее запястье и придержал за локоть. В результате теперь она тесно прижалась к нему, и его бедра терлись о ее бедра.

— Ты говорил с Кэрол? Обо мне? — спросила она раздраженным тоном, даже не пытаясь скрыть свое недовольство.

— У-гу. — Салли кивнул. С игрой было покончено, теперь он говорил совершенно серьезно. — Она просила тебе передать, как ей жаль, что она сразу тебя не узнала, но ее голова просто была так занята этими хлыщами из госдепартамента, что она ничего не соображала.

Из ее взгляда исчезло беспокойство.

— Да ладно. Прошло уже года два после того, как я ушла с работы.

— Да, она так и сказала, что прошло уже года два. — Салли подождал минуту, подождал, пока Джессика не почувствует себя в безопасности, а потом прибавил: — Она также сказала, что ты не работаешь в службе безопасности Мунро и никогда не работала.