И вот, меж уставленных книгами стен библиотеки, Кловия принялась за дело. Она усадила преуспевшую в рисовании Дельфинию раскрашивать почтовую бумагу акварелью, а Холли и младшеньких мастерить елочные шары из пряжи. Даже лорд Тедди не остался в стороне и изо всех сил кропел над безупречным завязыванием узлов. Давно уже в библиотеке не звучало такого беззаботного смеха и не царило столь желанного уюта — в кружках остывал горячий сидр, в воздухе витало предвкушение праздника, а Король, занятый написанием речи, удивленно поглядывал на дочерей.
Лишь Азалии было не до веселья. Ее одновременно и радовало и волновало то, что увлеченные рождественскими приготовлениями, девочки позабыли о танцах. Не переставая дрожать, Азалия то и дело кололась иголкой, которой нанизывала сушеные ягоды. В конце концов, в очередной раз поранив большой палец, она извинилась и убежала наверх.
Час стоял поздний. Холодея от страха, девушка шагнула через волшебный переход с единственной мыслью:
«Пожалуйста… Пожалуйста… пожалуйста… пусть с Матушкой будет все хорошо…»
Крепко обхватив плечи шалью, она помчалась через серебряный лес и остановилась только на мосту, сжимая в ладони единственную надежду на спасение — платок. Он ведь волшебный. И, возможно, не позволит Хранителю совершить поистине ужасный поступок. В поддержку своих мыслей Азалия вспоминала, как однажды его передернуло от вида платка.
На серебряном фоне маячил плоский силуэт — это Хранитель бродил по павильону.
— Ах! — воскликнул он и даже не остановился, чтобы поклониться. — Добрый вечер, принцесса. Значит, Ее Высочество все же соизволило удостоить меня сегодня своим присутствием. Потанцевать пришли?
Азалия стояла как вкопанная на мосту и молчала.
— А где остальные?
— Сегодня… день рождения Кловии, — пролепетала она.
— А вчера ночью?
Не зная, что ответить, Азалия отчаянно теребила серебряную ткань.
— Говори же, — настаивал Хранитель. — Простое любопытство. Раньше вы никогда не пропускали танцы.
— Король… прочитал девочкам сказку, и… они заснули.
— Как мило, — процедил Хранитель, облокачиваясь на дверной проем. Между его пальцев мелькала алая вышивальная нить. Азалия зачарованно смотрела на нее, и девушке показалось даже, что нить меняет цвет. — Особенно учитывая как вы всем скопом его ненавидите. И не дергайтесь так, сударыня. Думаете, по вам это не заметно? — усмехнулся Хранитель, нить под его длинными пальцами извивалась и все более походила на паутину. — Если вас это утешит, то я с неменьшим чувством презираю вашего папочку.
— Вы даже не знаете его.
— А должен? Достаточно того, что он генерал Вентуорт. Я живу ненавистью к нему. И эта ненависть придает мне сил, питает меня.
Азалия украдкой взглянула на раскинувшиеся за ней ивовые ветви и еще сильнее скрутила платок.
— Мистер Хранитель, пожалуйста. Насчет Матушки… вы… вы не могли бы… может быть… смогли бы разрезать…
— Не исключено, — оборвал ее Хранитель. — Иди домой и приведи завтра сестер. И больше не пропускайте визитов. Тогда посмотрим. Ты искала?
— Едва ли у меня есть выбор.
— Конечно, нет, глупышка.
Увидев, как в тусклом свете мелькнула свисающая с нитки игла, Азалия вжалась в резные перила моста.
— Теперь уходи. А завтра приводи сестер и продолжайте свои танцульки. Вы ведь больше не посмеете пропустить ни одной ночи, — голос Хранителя звучал пугающе спокойно.
Хранитель поднял руки, держа перед собой сплетенную паутиной нить, и на ней сквозь бледную мглу алела надпись:
3 дня.
— Мастерски! — смеялась Матушка, от ее заливистого смеха легчало на душе. Волосы, по обыкновению, слегка растрепаны, неизменно добавляя ей очарования. — Ты гораздо лучше, чем я! Вверх, выше, выше. Очень хорошо! Дамские плащи — в библиотеку, мужские шляпы в…
— В вестибюль. Да, я помню, — Азалия тоже улыбнулась и поднялась, кринолин шелкового бального платья продолжал колыхаться.
— Замечательно. Мужчины будут сходить по тебе с ума. Танцуй со всеми одинокими кавалерами и выбери для себя самого лучшего.
Подле Матушки даже беседа о ее будущем муже не вызывала столь тошнотворного чувства, как обычно. Матушка, подобно патоке в пироге, подслащивала любые напасти.
— Я очень хочу, чтобы ты смогла прийти, — сказала Азалия.
— Твой отец придет.
Азалия уныло покачала головой.
Быть может потому, что в этот раз Азалия не следовала предписанному сценарию, а может, потому что ей не хватило духа взглянуть Матушке в глаза… но внезапно послышался душераздирающий треск, и покрытые цветочными обоями стены обернулись мрачным, увитым черными колючками павильоном, внутри которого бесновались танцующие пары в масках. По щекам Матушки катились слезы. Она попыталась улыбнуться, но не смогла из-за плотно сшитых губ, и гримаса боли исказила ее лицо.
Азалию сбило с ног волной напудренных париков и объемных кружевных платьев.
Она упала, желудок скрутило…
… и дернувшись, она проснулась. Едва дыша.
Огонь в камине уже потух, и в комнате было холодно. Дрожа, Азалия неуклюже соскочила с кровати и добавила углей. Пытаясь изгнать из памяти разряженных призраков, отпихивающих Матушку, она зажмурившись повторяла:
— Это всего лишь сон. Сон… сон…
Но она все еще могла различить запах детской мази и яичного кекса.
Накануне вечером Азалия, сдерживая рвотные позывы, бессознательно вернулась через переливающуюся завесу. Спустя пару минут явились девочки, восторженно переговариваясь о новых украшениях: расшитом остролисте и шишках с ароматом корицы. Помогая сестрам снять одежды, Азалия натянуто улыбалась, а потом, не раздеваясь, свернулась в кровати калачиком и уснула беспокойным сном.
Решив, что прогулка поможет избавиться от душераздирающего образа Матушки, девушка накинула шаль и ступила в морозное утро.
На рассвете окутанное студеной мглой кладбище мерцало голубоватым светом. Каждая веточка, каждая скамейка и железные ограждения покрывал толстый слой инея. Азалии показалось, что она гуляет по зимнему дворцу, и девушка потеплее укуталась.
Со статуи плачущего ангела над могилой Матушки свисала сосулька, а на голову изваяния упала снежная шапка. Матушка бы нашла это забавным. А Азалия и не думала веселиться. Концом шали она смахнула снег и сбила сосульку. Чувствуя себя покинутой, она уставилась на памятник и, прогнав остатки сна, впала в отчаяние.
Зачем она вообще сюда явилась? Ее вела смутная мысль, что на могилы приходят, чтобы поговорить… или как-то связаться… с умершими. Она надеялась, что каким-то неведомым образом, возле места вечного покоя Матушки, она поймет, как поступить, хотя бы получит намек.
Но теперь, дрожа от холода под голыми деревьями и замерзшей статуей, Азалия осознала, что на кладбище никого, кроме нее, нет. К горлу подкатил комок.
— Где же сейчас эта глубинная магия, Матушка? — срываясь на плач, сокрушалась Азалия. — Где теплая мерцающая искорка? Если бы она существовала, то ты могла бы сделать так, чтобы я хотя бы… хотя бы смогла рассказать кому-нибудь. Ты же говорила, что это сильнее обычного волшебства! Чем мистер Хранитель… и… и…
Едва она произнесла «Хранитель», как острые шипы сковали горло, и девушка, хватая ртом воздух, упала на колени. Покалывание постепенно утихало, и дышать становилось легче.
— Я даже с мертвыми не могу поделиться, — прошептала она и положила голову рядом с изваянием, желая, чтобы ледяной камень обжег ей кожу.
— Глупая клятва. Ну почему я такая безмозглая?
Раздался скрип железных ворот.
На кладбище вошел молодой человек с венком из остролиста в руках. Одет он был в плотный коричневый плащ, на голове — шляпа, а еще от взгляда не укрылись красивый длинный нос и невообразимо взъерошенные волосы.
У Азалии промелькнула безумная мысль притвориться статуей. Однако, понятия не имея, как ее осуществить, девушка вплотную прижалась к изваянию, от всей души желая провалиться сквозь землю. Мистер Брэдфорд сразу заметил несчастную фигурку, ютившуюся у подножья плачущего ангела. И тут Азалия с ужасом поняла, что он, скорее всего, слышал ее вопли.
— Принцесса! — позвал он, снимая шляпу. — Прошу меня извинить. Иногдая я прихожу сюда с утра пораньше до начала мессы. Я вовсе не хотел вам мешать.
— Вы совсем не помешали, — ответила Азалия, словно они беседовали за чашечкой чая, а не дрожали от холода на кладбище. — Я всего лишь… наносила визит.
— Иногда это помогает.
— Нет. Не помогает. Здесь пустота, — не согласилась Азалия.
Мистер Брэдфорд внимательно посмотрел на нее. Затем, шумно ступая по снегу, приблизился к могиле Матушки, встал на колени и положил остролист рядом с Азалией. При этом девушка почувствовала тепло его руки.
— Сударыня, мой магазин расположен неподалеку, и там всегда поддерживается тепло. Могу я предложить вам чашку чая? Вы, кажется, замерзли, а горячее питье вас обязательно согреет.
— Со мной все в порядке, — запротестовала Азалия, пытаясь подняться. — Мне необходимо вернуться во дворец. Нельзя, чтобы меня видели. Траур, сами знаете. Мне идти не далеко.
— Мой магазин ближе. К тому же ваши губы посинели.
— Уверена, что не посинели.
— Ваша правда, больше похоже на фиолетовый.
Азалия поджала губы, пытаясь согреть их и одновременно спрятать, и взглянула на мистера Брэдфорда. Воротник его местами перекрутился, кое-где подогнулся, а темный галстук лежал криво. Удерживая себя от попыток поправить ему одеяние, Азалия вплела пальцы в шаль.
— Прошу вас, — не сдавался мистер Брэдфорд.
А в его глазах — Азалия вдруг поняла, что они цвета коричного хлеба, — читалось столько тревоги, что Азалия смягчилась.
— Знаете, когда-нибудь вы спасете меня, и я не буду так жутко выглядеть.
— Что вы? Вы всегда прекрасно выглядите, — сказал мистер Брэдфорд.
После этих слов Азалия готова была его расцеловать.
Идти и правда пришлось совсем не много — всего один квартал от собора. И слава Богу, потому как ступни Азалии обернулись ледышками, и ее пришлось почти нести. Мистер Брэдфорд с энтузиазмом помогал ей всю дорогу, как если бы она весила легче перышка. Он накинул на девушку свой плащ, через который Азалия ощутила тепло самого мистера Брэдфорда.
В магазине пахло деревом и маслом. Несколько десятков часов — с кукушками, c колокольчиками, с маятниками в форме розы — выстроились вдоль стен и у стеклянной витрины. И в этом чудесном старинном здании непрерывно тлели угольки, — да, здесь могли себе такое позволить.
В то время, как Азалия медленно оттаивала возле печки, мистер Брэдфорд поставил чайник и достал из кладовки под лестницей другие плащи и накидки.
— Вы часто здесь бываете? — поинтересовалась Азалия, удивляясь непринужденному поведению спутника.
— Да, я постоянно помогаю мистеру Грюнингсу с часами, — признался мистер Брэдфорд.
— Помогаете?
— Мне нравится разбирать механизмы.
Вот в чем дело, подумала Азалия. Она вспомнила, как однажды Король переставил все книги в библиотеке согласно определенному порядку, потому что считал, что так ими удобнее пользоваться. Азалия рискнула предположить:
— И потом, вам нравится их иначе собирать?
Мистер Брэдфорд просиял.
— О, да! Некоторые часовые механизмы совершенно устарели, и приходится заводить их, как минимум, дважды в день. Не сомневаеюсь, что и в столь крохотных предметах возможно эффективнее генерировать энергию. — Продолжая улыбаться, мистер Брэдфорд повернулся к отжившей свое верхней одежде. На одном из крючков чулана висел чрезвычайно старый, обветшалый плащ. Мистер Брэдфорд взглянул на ноги Азалии. — Может, еще пальто, чтобы укутать ноги?
Азалия расправила юбки, проследила за его взглядом… и зажмурилась от смущения. Тем темным утром, она, отчаявшись найти ботинки, схватила из корзинки с танцевальной обувью пару, которую она посчитала своей. Что ж, она ошиблась лишь на половину. Одна туфелька, зеленая, и в самом деле принадлежала ей, а другая Брэмбл и была красная. Вид был ужасный и… отчасти даже праздничный.
— Я… я иногда бываю импульсивной… немного, — с досадой призналась Азалия и спрятала ноги под юбки.
— Так значит, слухи не врут. Вы в самом деле танцуете по ночам.
Азалия хотела возразить, но ее внимание привлекло движение за окном. Статная белая лошадь стучала копытами по булыжной мостовой. По ступенькам кто-то поднимался.
Собрав в охапку юбки, Азалия метнулась в ближайшее укромное место — в кладовку.
Мистер Брэдфорд уже ждал ее. Он прижался к стене, а когда она запрыгнула, спрятал ее юбки и закрыл дверцу.
Непроглядная тьма окутала их. Свалилась метла на чью-то голову, судя по всему на голову юноши. Звон колокольчика сообщил о посетителе.
Последовало неловкое молчание.
— Ой, — сказал голос мистера Брэдфорда.
— Простите, — прошептала Азалия, осознав, что навалилась на своего спутника. От него пахло мылом, хвоей и свежим бельем. С трудом она удержалась, чтобы не уткнуться в его галстук и не вдохнуть полной грудью.
— Это, ох, из-за тесноты, мне кажется… — запинаясь промолвил он.
Азалия с жаром зашептала:
— Прошу вас, пожалуйста. Там Фейрвеллер. Не дайте ему меня увидеть. Пожалуйста.
Раздался стук прогулочной трости о стойку. Мистер Брэдфорд взял Азалию за руку.
— Потерпите, — сказал он. Затем, сопровождаемый шелестом юбок, плащей и грохотом злосчастной метлы, он вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Азалия следила за происходящим через щелочку, пропускающую тоненький лучик серебряного света.
— Доброе утро, министр, — поздоровался мистер Брэдфорд. — Магазин еще закрыт. Мистер Грюнингс прибудет где-то через два часа.
— Я увидел свет и решил зайти, — это говорил Фейрвеллер, как обычно без всякого намека на эмоции. — Я заказывал женские часы из Делчестра, их еще вчера должны были прислать. Они к вам поступили?
Женские часы? Азалия наклонилась, желая получше рассмотреть Фейрвеллера.
— Я полагаю, вчера вечером был завоз. Как они выглядят?
— Серебряные. На ленточке. И… — На лице Фейрвеллера что-то промелькнуло. Как же Азалия хотела оказаться поближе! — И нежные. Хрупкие и изящные настолько, что… к ним даже страшно прикасаться, боясь сломать.
От удивления Азалия открыла рот. Фейрвеллер! Фейвеллер влюблен! Она едва не расхохоталась. Ох, бедняжка, издевательски подумала Азалия про возлюбленную Фейрвеллера. Должно быть часики дорогущие, раз он выписал чек. Мистер Брэдфорд извлек из подсобного помещения маленькую коробочку и передал ее покупателю. Тот взял ее с предельной осторожностью и понес словно новорожденного младенца. Изумлению Азалии не было конца и края.
Едва входная дверь захлопнулась, Азалия выскочила из кладовой.
— Святые небеса! В моем чулане леди! — деланно воскликнул мистер Брэфдорд.
— Вы это слышали? — недоумевала Азалия. — Фейрвеллер! Влюблен! Держу пари, часы — подарок на помолвку. Кто же она? Леди Кавершем? Тогда она точно спятила!
Мистер Брэдфорд улыбнулся. Продолжая строить догадки, Азалия помогла приготовить чай, и молодые люди уселись на стулья-стремянки перед чернеющей печью. Закутанная в два плаща девушка постепенно согревалась, попивая горячий чай из старинных кружек.
— Надеюсь, он по-настоящему влюблен в эту даму, — сказала Азалия, задумчиво помешивая напиток. — Да, Фейрвеллер мне не нравится, но я надеюсь, что она его тоже любит. Надеюсь, она не выходит за него замуж из-за денег. Это было бы так… печально. Она должна ценить в нем, прежде всего, разум и душу.
— Вы романтик? — спросил мистер Брэдфорд.
— Нет. Не в этом дело, — возразила Азалия. — Думаю, об этом все мечтают. Например, я бы хотела, чтобы кто-нибудь, вроде…
Она резко замолкла, ужаснувшись, что она сначала говорит, а потом думает. Она едва не сказала: «кто-нибудь, вроде вас».
А потом она осознала весь смысл происходящего.
Она влюблена!
Кружка затряслась в руках, Азалия сморгнула. Влюблена! Она никогда даже не задумывалась о любви — а зачем? Парламент выберет ей мужа. Но вот перед ней он — идеальный правитель (даже сам Король признал бы это) и идеальный джентльмен с добрыми глазами цвета коричного хлеба и утонченными манерами, прагматичным умом, взъерошенными волосами, робкой улыбкой… Какой же он очаровательный.
Азалия внезапно устыдилась и покраснела.
— Согласен, — продолжал разговор мистер Брэдфорд. Даже голос у него приятный. — Думаю, вы правы.
— Ха. Так-то! — выпалила Азалия, испытывая легкое головокружение.
— По правде говоря, мне даже немного жаль вашу старшую сестру.
Тиканье настенных часов обернулось ударами хлыста.
Азалия медленно опустила кружку.
Ох…
Она совсем забыла! Он до сих пор думает, что она Брэмбл! Теперь в голову полезли еще менее радужные мысли. Вероятно, часы его утеряны навсегда. И… с какого перепуга, он ее жалеет?
— Жалеете? — тихо переспросила Азалия.
— Она супруга будущего короля. Сомневаюсь, что в таком союзе можно рассчитывать на искренность.
Азалия крепко сжала чайную ложку.
— Но… что если она… найдет того, кто… возможно… искренне ее полюбит? — не сдавалась Азалия.
— А будет ли он тогда хорошим королем? — ответил мистер Брэдфорд. — Мне кажется…
— Из вас бы вышел отличный король, — перебила его Азалия.
Мистер Брэдфорд явно не ожидал такого ответа и некоторое время просто помешивал чай.
— Сомневаюсь, — наконец изрек он.
— Не сомневайтесь. — Азалия, настолько крепко вцепилась в кружку, что обожгла ладони. — Вы благоразумный и добрый, и разбираетесь в политике…
— Дело в… королевском сане, — краснея, принялся объяснять мистер Брэдфород. — Я… я никогда не хотел быть королевской особой.
Внутри у Азалии всё упало. Сердце, желудок, кровь до последней капли и все остальные внутренние органы человеческого тела рухнули к пяткам. Обескураженная, она пялилась на дно кружки.
— Вы и в самом деле так категоричны? — спросила она.
— Это было бы… жутко, вы не находите?
— Жутко, — повторила Азалия, скрывая за улыбкой наворачивающиеся слезы.
— Ваш отец превосходно справляется, — поспешил уверить мистер Брэдфорд, очевидно поняв, что разговор свернул в другое русло. — Он превосходный король… даже, лучший. Я всего лишь хотел сказать, что…
— Нет-нет, — сдавленно произнесла Азалия. — Вы абсолютно правы. Ни один разумный джентльмен не согласится быть королем. Наследной принцессе очевидно не стоит рассчитывать на многое.
Азалия поднялась, поставила кружку на стеклянную витрину возле чайника и туда же положила ложку. Более ее ничто не задерживает.
— Я всего лишь хотел сказал, что… — пытался закончить мысль мистер Брэдфорд, — что… что… мисс Брэмбл…Он встал, склонился вперед, потом откинулся назад, не решаясь подойти, в конце концов он остался подле печки, все еще нервно помешивая чай — дзинь, дзинь, дзинь.
— Я всего лишь хотел сказать… мисс Брэмбл, я знаю вы в трауре. Но я подумал, что возможно… могу навещать вас. После траура. Конечно, если вы не возражаете. Разумеется. И если ваш отец не возражает. Разумеется.
Дзинь. Дзинь. Дзинь.
Дзиньдзиньдзиньдзиньдзинь…
— Мне пора уходить, — заявила Азалия.
Самообладание напрочь покинуло мистера Брэдфорда. Азалия понимала, что он слишком сообразительный молодой человек, чтобы неправильно истолковать ее ответ.
— Разумеется, — произнес он.
— Мое отсутствие заметят за завтраком.
— Раз-зумеется, — заикаясь согласился мистер Брэдфорд. Неведомым образом ему удалось вернуть серьезный вид и он помог Азалии собраться. — Если желаете, я могу вызвать экипаж и сопроводить вас обратно. Возьмите пальто — на улице мороз.
— Мне не нужен экипаж. Я прогуляюсь.
Азалия едва сдерживала рыдания.
— Нет, — запротестовал мистер Брэдфорд с какой-то незнакомой ноткой в голосе. — Вы замерзнете. Поэтому вы поедете в экипаже.
Азалия круто развернулась, намереваясь посмотреть ему прямо в глаза…
И мистер Брэдфорд добавил:
— Пожалуйста.
Она уступила. Пришлось. Нельзя винить человека за то, что он добр к ней. Азалия укуталась в старомодный женский плащ, а мистер Брэдфорд нанял карету. Через несколько минут они уже катили ко дворцу, сидя друг против друга и пребывая в неловком молчании. Внимание молодого человека, казалось, полностью поглотил лежащий на коленях хлыст. Он все вертел и вертел его в руках, и в итоге прорезал перчатку. Азалия чувствовала себя несчастной.
Как она могла вести себя так глупо? Она же всегда знала, что случится так и никак иначе, она лишь опрометчиво понадеялась, что…
Азалия отвернулась к окну и заплакала. Тихонечко, про себя. Так плачут, когда в горле стоит ком, на душе отчаяние, но еще можно сдерживать слезы.
— Вы на меня сердитесь, — наконец произнес мистер Брэдфорд, и откинувшись на кожаном сидении, нащупал в кармане платок для Азалии. — Я… Я, наверно, поступил неправильно. Надо было сначала спросить вашего отца или попросить тетю, чтобы она позвала вас на чай, или…
— Нет. Вы здесь ни при чем. Обстоятельства так сложились.
Мистер Брэдфорд пару раз сморгнул и продолжил с той самой непривычной резкостью в голосе:
— Обстоятельства. Разумеется. Естественно, так сложились обстоятельства. Вы вольны принимать ухаживания от любого кавалера, правильно я вас понял?
Он снова принялся исступленно вертеть рукоять кнута.
— Раз уж я не позволил вам замерзнуть до смерти, откройте мне эти обстоятельства, мисс Брэмбл. Имеет ли ко всему этому отношение некий мистер Хранитель?
Азалию обуял страх, кровь отхлынула от лица. Она тот час подняла голову, но теперь мистер Брэдфорд уставился в окно, избегая ее взгляда.
— Я слышал вас на кладбище, — промолвил он, наблюдая за мелькающими домиками и кирпичными магазинами — Простите меня, я не должен был подслушивать. Он один из участников вашего Дела Королевской Важности?
Азалия скривилась. Мистер Брэдфорд расценил это как отрицательный ответ.
— Значит, он просто джентльмен.
Азалия попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. Мистер Брэдфорд повернулся, вид у него был явно озадаченный.
— Здесь замешана… магия?
Азалия поперхнулась. Экипаж дернулся и остановился возле дворцовых ворот, и девушка, не дожидаясь помощи мистера Брэдфорда, бросилась к двери.
— Я уже опаздываю. Спасибо за чай. До свидания.
Мистер Брэдфорд выпрыгнул из кареты секундой позже.
— Подождите… мисс Брэмбл…
— Не называйте меня так! — не выдержав, воскликнула Азалия.
В добрых глазах мистера Брэдфорда мелькнули уколы боли.
— Принцесса Брэмбл…
— Я принцесса Азалия. Ради бога, Азалия я, — вырвалось у девушки. — Тогда на празднике я дала вам платок Брэмбл. Я… собиралась рассказать вам. Прошу меня извинить.
Мистер Брэдфорд нахмурился, но тут же его темные брови поползли на лоб. Он открыл рот, но не вымолвил ни слова.
Азалия не могла больше смотреть. Она вбежала в ворота, промчалась вдоль сада, легкие у нее горели, пышные юбки путались под ногами. Она припала к кирпичной стене замка, всхлипывая и пытаясь изгнать воспоминание о мистере Брэфдорде и о том как его ранили ее замечания.
Ей не скоро удалось успокоиться, и, когда уже не осталось ни мыслей, ни эмоций девушка вошла внутрь. Теплый воздух кухни ожег ей щеки. В эту минуту она, как никогда, хотела рухнуть в кровать. Тем не менее, минуя стеклянные двери комнатки за кухней, Азалия замерла. Вместо привычного утреннего зрелища — клюющих носом девочек и просматривающего почту Короля, — она увидела живо беседующих сестер и лорда Тедди, который раздавал всем лепешки. Озадаченный Король сидел во главе стола. Лорд Тедди смеялся и разглагольствовал столь громогласно, что Азалия без труда его слышала через перегородку.
— Кладете ягоды или корицу, или то, что вам по душе и загибаете края… отлично сработано малышка-Холли! Потрясно! О, здоров, принцесса А!
Азалия попыталась скрыться, но в мгновение ока лорд Тедди распахнул стеклянные двери и затянул девушку в комнату.
— Я не очень голодна, — оправдывалась Азалия, усаженная на стул, но не в силах сопротивляться, спросила:
— Чем вы тут занимаетесь?
— Ба! — просиял лорд Тедди с испачканным в муке носом. — Именно это сказал ваш отец. А я как раз объяснял всем, я как раз объяснял, что вчера за завтракам наблюдал за мисс Брэмбл и увидел, как она ненавидит кашу, да и кто может ее за это винить, в самом-то деле? Вот я и подумал, что сделаю умопомрачительный презент! Поэтому мы с Булочкой отправились вчера на рынок и сегодня поднялись ни свет ни заря, и приготовили делчестрийский завтрак. Убийственно получилось, правда, Булочка?
Сложно представить, что на самом деле думала о госте миссис Грейби. Она поставила на стол кувшинчик со сливками, буркнула: «Да, милорд», — и ушла на кухню.
— Мы едим пальчиками! — воскликнула Айви, чьи руки оказались по локоть в повидле.
— Возьмите нож и вилку, — отчеканил Король. — Мы не животные! Столовое серебро, немедленно.
— Нет, это все испортит! — запротестовал лорд Тедди. — Завтрак предназначен для разбрасывания. Иначе, как человеку проснуться?
Король втянул щеки.
— Молодой человек, — произнес он тоном, не сулящим для лорда Тедди ничего хорошего. — Разве ваш корабль не отходит сегодня?
Гость помрачнел.
— Ах… да. Отходит, — он грустно улыбнулся и, запинаясь, продолжил: — Я… я так не хочу уезжать. Последние несколько дней были потрясными. Потрясающе потрясными. Я… я ужасно рад пребыванию рядом со всеми вами. Я… чувствую себя здесь почти как дома.
Лорд Тедди с надеждой взглянул на Короля поверх опрокинутых банок с повидлом.
— Я так хотел бы подольше погостить у вас, — сказал он. — Если бы мне предложили, я бы даже не задумываясь, согласился.
Сохраняя ледяное выражение, Король сложил на груди руки. Азалия поддалась сочувствию и произнесла:
— Возможно, вы сумеете нас навестить в следующем году, лорд Хафтенравеншер.
Лорд Тедди приободрился. Чуть-чуть.
— О… хорошо. Или вы приезжайте ко мне в особняк! Матушка закатит грандиозный бал, у нас ужасающе огромный бальный зал, вам понравится!
После этой речи лорд Тедди обратился к Брэмбл, которая до сир пор не проронила ни слова. Она даже не поздоровалась с Азалией, даже не подняла взгляд от передника, на котором она перебирала потертое кружево манжеты. Она снова и снова лихорадочно приглаживала потрепанные края ткани, а губы ее побелели от усилия, с которым она их сжимала.
— Вам нравится завтрак, Брэмбл? — спросил лорд Тедди. — Правда ведь, гораздо вкуснее каши! Да..? Принцесса. — ведомый надеждой, он придвинул к ней баночку с повидлом.
Брэмбл подняла глаза и вперилась в лорда Тедди таким яростно зеленым взором, что улыбка на его лице застыла.
— Миссис Грэйби! Миссис Грейби! — позвала она. — У нас осталась каша?
— Что? — обескураженно вопросил лорд Тедди. — Вы не желаете…
— Я люблю кашу! — огрызнулась Брэмбл.
— Но…
— Не желаю вашей дурацкой благотворительности! — закричала Брэмбл. — Катитесь в ваш дурацкий особняк! Оставьте нас в покое! И она запустила в него лепешкой, но промахнулась, и лепешка приземлилась на пол повидлом вниз.
— Мисс Брэмбл! Извинитесь, немедленно! — вмешался Король.
Брэмбл оттолкнула стул в сторону и, закрывая лицо руками, выбежала из комнаты. Брэмбл никогда не плакала, в привычном понимании этого слова, а лишь судорожно всхлипывала. И сейчас из холла доносились затихавшие скрипучие вздохи.
Лорд Тедди смотрел на стеклянные двери, потом обвел взглядом завтрак из лепешек, потом снова посмотрел на двери. Он поджал губы, откинулся и отодвинул тарелку.
— Дьявол, — проворчал он голосом, в котором уже не звучали веселые нотки. — Скоро отходит мой корабль, так ведь? Значит, мне нужно поторапливаться! Всего доброго!
Через пару минут Азалия отыскала Брэмбл на банкетке за портьерой. Девушка сидела, сгорбившись, и всхлипывала, тщетно пробуя одной рукой починить кружево на рукаве. В свете дня ее ярко рыжие волосы горели огнем.
— Ненавижу его, — бормотала она. — И себя ненавижу.
Азалия взяла сестру за руку и сама заштопала ей рукав, затем распустила ей волосы и расчесывала их, пока Брэмбл не погрузилась в прерывистой сон. В некоторой степени, Азалия ее понимала.
Поддавшись угрюмому настроению старших сестер младшенькие не преминули закапризничать. Дух Рождества исчез. Судя по всему, Король обратил внимание на плохое настроение дочерей, потому как днем того же дня из холла донесся топот тяжелых ботинок, а также кто-то повелительно раздавал указания. Когда девочки прибежали посмотреть, из-за чего поднялся такой гвалт, то они увидели, как Король, припорошенный снегом и сосновыми иголками, заносит в главные дворцовые двери огромную елку. Сестры запищали от восторга.
— Елка для Кловии!
— Ура!
Девчушки взялись за руки, встали в круг и принялись вразнобой напевать рождественские песни.
— Это не елка! — сурово возгласил Король, и девочки замерли. — Наш дом в трауре. И это обычное дерево, и только. Я просто подумал, что оно будет неплохо смотреться. В холле. Вот и все.
Сестры переминались с ноги на ногу, пока Король устанавливал елку у мезонина, а подтаявший снег уже растекался лужицами по деревянному полу.
— А нам позволено украсить это дерево-которое-не-елка-а-просто-дерево-в-холле? — спросила Брэмбл.
Король смерил взглядом опухшие глаза и впалые щеки Брэмбл и сдвинул брови.
— Коль вы воспрянете духом, барышня, — заключил он, а когда двойняшки притащили из библиотеки корзину с гирляндами и шарами, добавил: — А где мисс Кловия?
Присутствующие удивленно огляделись по сторонам. Кловия отсутствовала.
— Наверное, снова помогает старому Тому в саду, — предположила Дельфиния. — В последние время она частенько туда сбегает.
— Вот еще сидр, — пропищала Холли, неся с кухни кружку разогретого сидра. Азалия накинула шаль и направилась на улицу.
— Я позову Кловию.
Последний раз снег шел несколько дней назад, поэтому на расчищенных тропинках Азалия не нашла следов. Немного поразмыслив, она решила пойти к излюбленным уголкам Кловии — каменным скамейкам возле заросших фигурных деревьев и ступенькам возле пересохших фонтанов, — а по дороге высматривала тележку старого Тома.
Азалия уже почти отчаялась найти сестру, как вдруг что-то привлекло ее внимание. Вдали от пешеходных троп, привязанная к беседке, стояла крупная белая лошадь с белоснежной гривой. ЛедиФейр, лошадь Фейрвеллера!
Старая садовая беседка служила в Исбери чем-то вроде укромного местечка для влюбленных. Детьми их часто бранили за то, что они не давали парочкам поворковать наедине, а подсматривали через решетку, подслушивая, как джентльмены читают стихи или сентиментально признаются в любви своим леди.
Тогда это казалось забавным. Теперь же, испытав первые порывы неопытного сердца, Азалии уже не хотелось шутить на эту тему.
Значит здесь… Фейрвеллер…
Любопытство одержало верх над доводами разума, и девушка по-кошачьи прокралась вдоль дорожки, наклонилась к решетке между кустами и выглянула.
Обзору открылись только ноги, самое интересное скрывала скамейка. Азалия сразу признала начищенные до блеска ботинки Фейрвеллера, а вот обувь леди оказалась не на высоте, чем-то напоминая жесткие ботинки Азалии. Так, значит девушка из бедной семьи, а это исключает леди Кавершем. Азалия терпеливо слушала.
— Вы приставляете ногу обратно, носки вместе, шаг в сторону, — послышался голос Фейрвеллера. — Шаг назад другой ногой. Хорошо.
Он обучал свою даму неизвестному Азалии вальсу. Ноги леди двигались с изрядной долей грациозности. Даже в ботинках, у нее прекрасно получалось. Как и у Фейрвеллера. Азалия помнила, как умело он танцевал на Святках.
Девушка что-то тихо сказала, но Азалия не расслышала.
— У вас очень хорошо получается, — это снова говорил Фейрвеллер. — Вы бесподобны.
По движениям ног девушки, Азалия догадалась, что Фейрвеллер ее закружил. Потом ее ботинки остановились перед ботинками Фейрвеллера. Девушка тихонечко рассмеялась сладкозвучным смехом, а далее…
Молчание. Азалия в ожидании барабанила пальцами по решетке.
— Я обращался к Отцу Бенедикту.
Голос Фейрвеллера прозвучал тихо и сдавленно. Женские ботинки попятились.
— Он сказал, что готов в любое время. Мы можем отплыть сегодня. На моем корабле. Я отвезу вас в Делчестр. Там такие огромные бальные залы, вы там превосходно…
— Нет.
Тон у девушки был решительный, а от тембра ее голоса у Азалии побежали по спине мурашки.
— Сударыня. Ваш отец никогда не одобрит. Я слишком хорошо его знаю.
Азалия приникла к решетке. Побег… запретная любовь… если Фейрвеллер ухаживает за девушкой без разрешения ее отца, то дело окончится дуэлью. Азалия поежилась.
— Так организовывать свадьбы не положено, — возразила его спутница. — На свадьбах должна присутствовать семья. Я никогда не соглашусь на церемонию без моих сестер.
Азалия перестала дышать. В ее ушах застыли слова «моих сестер» и то, как хрустально промолвила их девушка.
— Если ваши сестры придут на нашу свадьбу, сударыня, то только, чтобы убить меня.
Азалия медленно поднялась.
— Что ж, по крайней мере, они придут.
Фейрвеллер засмеялся, — какой незнакомый звук, — и через решетку с засохшим виноградом, Азалия увидела темную фигуру, притянувшую к себе девушку со светло-золотистыми локонами, румяными щечками и улыбкой, сиянием напоминающий ангельский хор.
Кловия.