Непривычное явление разбудило Азалию — солнечный свет.

А еще она проснулась среди бесчисленных взбитых подушек. Она приняла бы это за сон, если бы не ломота и боль во всем теле. Она лежала не в своей спальне, да и вовсе не во дворце, а в фешенебельных апартаментах какого-то поместья с полосатыми обоями на стенах и делчестрийскими створчатыми окнами.

Азалия припомнила эйфорическое счастье, появление джентльменов на лестнице башни, снегопад, а потом… тьма. Ах, она упала в обморок. Снова.

Ждавшие у изножья кровати Флора и Злата, радостно подпрыгнули, когда Азалия шелохнулась и потянули ее за руки в разные стороны, как любимую тряпичную куклу, при этом не умолкая ни на секунду.

— Ты проснулась!

— Ты проспала почти два дня!

— Сэр Джон сказал, что ты поправишься, тебе только надо как следует отдохнуть.

— Ой! — Флора шлепнула себя по губам. — Они заставили нас пообещать, что мы их сразу позовем!

Двойняшки убежали, а через несколько минут комната наполнилась сестрами Азалии. До сих пор одетые в черное, немного потрепанные и бледные — они пребывали в прекрасном расположении духа. Даже Дельфиния, чье хорошенькое личико пересекал неровный порез, улыбалась. Девочки не помнили себя от радости, увидев старшую сестру бодрствующей. Азалия тоже сияла от счастья.

— Добро пожаловать в особняк Фейрвеллера, — сказала Брэмбл, скалясь и подсовывая под нос Азалии чашечку мятного чая. — Очень модный и очень опрятный. К безумному восторгу слуг мы уже успели заляпать ковер в столовой.

— В настоящее время, мистер Фейрвеллер расположился в своем городском доме. — Кловия подала сестре красивую печеньку с цветочком на верхушке.

— Ага, до той поры, пока Король не отыщет меч, чтобы обесчарить дворец, — подтвердила Брэмбл. — Или пока Король не прикончит Фейрвеллера.

— Пока Папа не прикончит Фейрвеллера, — пискнула Холли.

— Ага. Папа. Именно он, — ухмыльнулась Брэмбл. — Папа, Папа. Нам надо уже привыкнуть к этому.

Азалия улыбнулась забитым печеньем ртом. Значит, с Королем все в порядке.

Девочки попросили слуг наполнить для сестры ванну и без умолку тараторили, помогая ей раздеться. Азалия никогда не видела такой ванны — по сути это была целая комната, а от воды в ванной шел пар. Погрузившись по шею в мыльную пену, она аккуратно сняла повязки с предплечий и ладоний и смыла засохшую кровь. Младшенькие играли с пузырьками, а старшие рассказывали о произошедшем.

— Нам следовало тебя послушать, — сказала Ева. От влажности и высокой температуры очки ее запотели. — Когда ты не пускала нас в павильон. Ты была права.

Азалия отмахнулась.

— А что случилось, когда вы прошли через переход?

Лица всех девочек помрачнели.

— Павильон… уже не был таким как раньше, — вот и все, что ответила Брэмбл.

Азалия представила темный шатер, забитый танцующими получудовищами-полулюдьми, вспомнила костлявые руки, хватающие за лодыжки. Она подумала, каково им было попасть в такое пекло, а потом оказаться заточенными в зеркалах. Она поежилась.

— Уже неважно, — произнесла она. — Давайте не вспоминать об этом.

Тем не менее, девочки заставили Азалию поведать ее историю, и она начала с самого начала — про бал с привидениями, про Матушку, про то, как узнала правду о Хранителе и закончила призрачным плащом и магией броши. К окончанию рассказа вода в ванной совсем остыла, а девочки сидели, прижав колени к груди, и не мигали.

— Вот это история, — ахнула Брэмбл. — За такую «Геральд» удавился бы!

Слуги принесли еще горячей воды, а вместе с ними показалась и Дельфиния с охапкой шелковых и бархатных тканей. Привыкшая к черному Азалия жадно уставилась на ярко-розовые, фиолетовые и голубые оттенки. Едва слуги скрылись за дверью, все поспешили к Дельфинии, и расправив разноцветные свертки, выяснили, что это — платья всех размеров.

В результате суетливого распределения пышных юбок и блузок каждый наряд попал в нужные руки. Дельфиния, зардевшись от волнения, отложила для Азалии юбку и кружевную блузку на стул возле ванны и широким жестом добавила подходящий бант на воротничок.

— Портниха говорит, что она уже давно их закончила и надеется, что они нам впору! О, Ева, оно выгодно подчеркивает твои глаза! А лавандовый до нельзя подходит близняшкам, вам так не кажется?

— Но откуда они взялись? — спросила Азалия.

— Король! — ответила Флора. — Он их прислал.

— П-папа, — поправила Злата, расстегивая пуговицы на черном платье Флоры.

— Да, Папа. Он сказал, что это был наш подарок на Рождество!

— Правда? — Азалия нахмурилась. Король ведь хотел продлить траур. — Этот точно он?

— Мы же не хотим больше напоминать порождения Фейрвеллера, — оскалилась Брэмбл. Однако, ухмылка сползла с ее лица, когда она увидела выражение Азалии. — То есть… ты же рада, да?

Азалия зачерпнула ладонями пузырики, а затем в задумчивости погрузила их в воду.

— Да, просто… просто не так давно он сказал мне, что еще не готов снять траур.

— А теперь готов, — просияла Дельфиния. Но и ее улыбка растаяла перед лицом Азалии; Дельфиния прижала к груди свое новое розовое платье.

— Он никогда не помнил про наши дни рождения.

— А мы помнили про его?

Дельфиния покраснела.

— Ну… это совсем не одно и то же.

Азалия потерлась подбородком о прохладный фарфор.

— Я просто подумала, что он всегда дарит нам подарки на Рождество, но… мы никогда и ничего ему не дарим.

Брэмбл пожала плечами: — Он никогда ничего и не просил.

— Просил. Только, по-своему. Он же наш папа, правильно? — Азалия подняла брови, и легкая улыбка коснулась ее губ. — Что ж, давайте теперь и вести себя соответсвенно.

Азалия гордилась своими сестрами. Она не могла им ничем помочь, и оставалось только гордиться. Все без исключения, даже Дельфиния, согласились опять облачиться в черное. Ни одна из них и не предполагала, как долго Король пожелает пребывать в трауре, но никто не жаловался. Они носились по особняку Фейрвеллера, в котором пахло перечной мятой, полы были натерты парафином и повсюду встречались кружевные салфетки и коробки с шоколадными конфетами, — и задергивали шторы. Даже слуги вызвались помочь, когда Кловия объяснила им суть происходящего.

— Прощай, солнечный свет, — вздохнула Дельфиния, задвигая занавеси в галерее. На портреты родственников Фейрвеллера, всех одетых в черное, упала тень. — Прощай, день.

— Солнечный свет, день, — причитала Брэмбл. — Вздор! — и она демонстративно передвинула портьеры соседнего окна.

— Брэмбл, — вдруг обратилась к ней Азалия. — А ты уже писала лорду Тедди?

— Кому?

— Лорду Тедди. Ты просила меня написать ему. Разве не помнишь?

— Что за чепуху ты несешь? — и Брэмбл улыбнулась ей, сдвигая брови.

Азалия взглянула на руки сестры, сжимавшей занавески. Костяшки пальцев Брэмбл побелели.

— Что тут творится?

От звука этого голоса Азалия, невзирая на всеохватывающую ломоту, едва не подпрыгнула от радости. Король стоял на другой стороне галереи, тяжело опираясь на прогулочную трость, на плече висела военная сумка.

— Папа! — воскликнула Азалия, когда сестры налетели на него словно воробушки на хлебные крошки. — Ох, присаживайся скорее. Ты сейчас упадешь.

— Вовсе я не падаю. — Но девочки уже усаживали Короля в ближайшее кресло. Поморщившись, он устроился поудобнее на золотом бархате. Был он помятым, бледным, запыхавшимся, но! — с ровной бородкой. Хороший знак. Уж если он в состоянии бриться, несмотря на многочисленные бинты, то с ним определенно всё в порядке.

— Вы наконец-то проснулись, мисс Азалия, — заключил Король после тщательного осмотра хлопотавшей вокруг него дочери. — Выглядите значительно лучше.

— Ты выглядишь значительно лучше, а ведь в тебя стреляли! — воскликнула Азалия, когда девочки расселись вокруг него на деревянном полу.

— Пуля попала в пуговицу камзола, — сообщила Ева. — Так сэр Джон сказал.

— И… поранила кожу. — Не похоже, что Брэмбл сама верила своим словам.

— Чего-чего? — изумилась Азалия. — В пуговицу камзола? Вы что не видели кровь?

— Азалия, — произнес Король.

— Вы все видели! Она растекалась по всему полу! Пинтами!

— Азалия, — снова произнес Король, и что-то в его тоне заставило ее замолчать. Она взглянула ему в глаза. Они сияли неведомым светом, и девушка вспомнила обжигающий снег.

— Ты как? — спросила она.

— Неплохо. — Король слабо улыбнулся.

— Какая тяжелая у тебя сумка, — пропищала Холли, которая уже возилась с застежками. — А что в ней? Покажи.

Король улыбнулся и, стянув сумку с плеча, достал из нее сверток. Он развернул материю и на древесину ценной породы со звоном упал длинный тяжелый кусок серебра. Он еще раз встряхнул тканью и на пол вывалилась рукоять.

— Мы обыскали всю реку, — пояснил Король.

— Меч! — Азалия подобрала выпавшие предметы. — Я его угробила!

— Как сказать. И да и нет. Он бы и так сломался рано или поздно. Конечно, обстоятельства могли сложиться и благоприятнее, но… — Король улыбнулся, и Азалия увидела, что улыбается он с перекосом, почти как Брэмбл. — Починить его можно. А теперь объясните, что происходит? Окна завешены. И что с платьями? Разве вам не принесли новые?

Девочки прижали ладошки к коленкам и смущенно опустили глаза. Заговорила Азалия:

— Это наш подарок. Тебе. Мы знаем, как важен для тебя траур. И… мы действительно пришли к единому мнению. Мы обойдемся без танцев и прочего еще какое-то время.

— Особенно учитывая наш Знатный туфельный переполох, пробудивший мертвеца и едва не разрушивший дворец, — подметила Брэмбл. — За такое можно и наказать запретом на танцы, как минимум на час. Как бы то ни было. С Рождеством… П-папа.

— С Рождеством, — прочирикала Холли.

— Счастливого Рождества, — хором вторили девочки.

На лице Короля застыло непроницаемое выражение. Он открыл было рот, но вскоре закрыл, положив руку на темные кудряшки Лилии. Малышка обсасывала его штанину, оставляя мокрый след. Он усадил ее на колено.

— Мы никогда не думали о твоих чувствах. — Азалия сжала кулачки, чтобы не видеть красные рубцы на ладонях. — Мы исправимся. Я исправлюсь.

Король опустил могучую руку на плечо Азалии. Она посмотрела ему в глаза и увидела, что свет, исходивший из них, почти такой же как у Матушки.

— И я, — сказал он. — Ты станешь хорошей королевой, Азалия.

Азалия залилась краской от неожиданной похвалы, но лучилась счастьем, когда сестры хихикали и подталкивали ее локтями. Король встал, Лилия обвила его за шею.

— Траур окончен, — заявил он. — Я серьезно. Раздвиньте шторы. Ваша матушка не хотела бы, чтобы он так затягивался.

Ликуя и пританцовывая, девочки оттягивали Короля за пиджак, когда тот собирался помогать им с портьерами.

Меч починили и в парламенте на нем дали клятву. Несмотря на хромоту и повязки Король, при участии мистера Пудинга и военных, взялся за восстановление дворца. Что не удалось обесчарить посредством ослабшего меча — сожгли или перенесли в безопасное место. Вооруженные топорами солдаты вырубили колючие кустарники, зажимавшие дворец и сады. Люстры-пауки уничтожили, а зеркала и окна заменили. Потолок тоже обновили, а купидоны жались по углам, пока их не закрасили белым. Удивительно, говорил Король, сколько успел заколдовать Хранитель за столь краткое время.

Каждый день Король возвращался намного позже заката солнца и переступал порог особняка Фейрвеллера, тяжело опираясь на прогулочную трость. Ожидавшие его девочки обступали отца и вели в столовую, где подавали на стол горячего фазана и прочие фейрвеллеровские явства, и они ужинали как семья.

— Все эти строительные работы и ремонт, разве мы можем себе такое позволить? — спросила как-то вечером Азалия, когда на столе стояли артишоки и жареный перепел.

— Парламент выделил средства, — ответил Король, — а мы милостиво их приняли. Время от времени дворцу необходима реконструкция.

— А мы можем пойти завтра с тобой? Ну, пожалуйста, — пропищала нараспев Флора.

— Нет.

— Ох, но мы так по нему соскучились! — добавила Злата.

— Пожалуйста, возьми нас!

— Пожалуйста, ну, пожалуйста!

Девочки повскакивали с мест и столпились вокруг Короля, дергая его за пиджак.

— Пожалуйста, Папа! Папа! — заголосили они разом. — Ну, Папочка, пожалуйста!

И они пошли.

Дворец изменился. И дело было не в толкотне сновавших туда-сюда подъемных кранах и рабочих, и не в стекольщиках, которые ремонтировали фасады, башню и окна и кланялись, когда девочки заглядывались на их работу. Да и не в рьяном корреспонденте «Геральда», который осаждал ворота дворца с чернилами наизготове и умолял впустить его, но в ответ от Короля получил только захлопнувшуюся дверь. И дело было даже не в том, что солнце теперь светило во дворце как раньше.

В прошлом году над ним нависла туча, окутывая своей темнотой. Но теперь она сгинула вместе с плотными портьерами. С тех пор, как Матушку сразил недуг, дворец еще никогда не казался таким радужным.

— Большую часть дворца обесчарили, — пояснял Король, направляя их к галерее в восточном крыле. — Однако, вы у меня очень наблюдательные. Если увидите, что я что-то пропустил — кричите. И не наступайте на ковер, он немного… голодный.

Предусмотрительно избегая ковровую дорожку, Азалия осматривала знакомую галерею и хотела обнять каждый, пусть даже самый незначительный, запачканный и поверженный, предмет мебели и расцеловать все портреты. К облегчению Азалии, лица на них немигающе смотрели перед собой. Взглянув на портрет двоюродной тетушки Хризантемы во второй раз, Азалия уловила какую-то перемену. Косоглазие?

— А, — среагировал Король, проследив за взглядом дочери. — Я обесчарил ее в неподходящий момент, к сожалению.

— Пап? — позвала Флора, когда девочки собрались возле нового портрета, прислоненного к стенной панели. Это была изумительная работа — плотные мазки и насыщенные цвета. Азалия, раззинув рот, смотрела на картину: непослушные каштановые волосы, сладкая улыбка и свет в глазах, который без малого не искрился на холсте.

— Святые камзолы, — промолвила Азалия, желая заключить портрет в объятья. — Как похоже на нее!

— Знаю, — сказал Король с болью в голосе.

— А это за какие шиши нам досталось? — Брэмбл провела пальцами вдоль шедевра, словно касаясь. — Как пить дать, нарисовано в Делчестре.

— Мисс Брэмбл!

Оклик прокатился по галерее. Тотчас все обернулись. Брэмбл побелела.

В дверном проеме стоял лорд Тедди. Он побежал навстречу, перепрыгивая через ковер, и притормозил в нескольких шагах от Брэмбл. Девушка крепко вцепилась в юбки, руки дрожали.

— Лорд Хафтенравеншер, — произнесла она, не улыбнувшись.

Лорд Тедди сник. Он засунул руки в карманы, потом вынул их и снова засунул. Кивнув на портрет, он сказал:

— Я… только привез его. Я… надеялся застать вас здесь. Вам нравится? Я видел вашу маму много лет назад, и когда я узнал, что она… ну вы поняли… она… короче, я подумал, что будет зашибенно собрать всевозможные ее изображения и поручить Карривегу, Карривег — наш семейный художник, ее нарисовать. И тем самым сделать для вас всех сюрприз. Потому что, так вышло. И у вас теперь нет мамы.

Брэмбл сжала губы. Кулачки ее все еще тряслись.

— Заберите его обратно. — Она смотрела на пол, но слова ее больно жалили. — Нам не нужна ваша картинка. Мы не нуждаемся в вашей благотворительности. Заберите его обратно!

Тедди выпрямился в полный, неуклюже возвышающийся над всеми, рост и воскликнул:

— Н… к черту…О! Это не благотворительность и я не заберу его обратно! Это подарок! Подарок, к черту всё! Потому что мне нравилась ваша мама! И мне нравятся ваши сестры! И вы, Брэмбл! Я вас люблю!

Слова отдавались эхом. Все пялились на лорда Тедди, прикрыв рты руками, а он задыхался от волнения, но держался уверенно. Брэмбл все еще сжимала губы. Белые губы.

— Молодой человек, — деликатно произнес Король. — Ваш корабль скоро отходит?

Азалия подумала, что теперь уж Король аннулирует любые договоренности между Брэмбл и лордом Тедди, который потерпел полнейшее фиаско. Ирископодобная фигура лорда Тедди сгорбилась. Он развернулся и пошел прочь; от его оживленности не осталось и намека.

— Это правда?

Лорд Тедди вмиг развернулся. Губы Брэмб все еще напоминали тонкую линию, но она смотрела перед собой, сверкая желтыми глазами.

— Господи, да. Я люблю вас так сильно, что у меня сводит суставы!

— Ох! — Брэмбл закрыла рот ладонями и согнулась пополам. — Ох, ой-ёй-ей! — Её лихорадило. Сложно было определить то ли она плакала, то ли кашляла, то ли ей вообще не здоровилось. — Ох!

Брэмб подпрыгнула, хлопая юбками. Она исполнила гран жете, достойное прима-балерины Делчестра. Приземлилась она прямо на лорда Тедди, которому оставалось лишь поймать ее, и Брэмбл обвила руками шею джентльмена. Затем, к всеобщему потрясению, она прижалась губами к его губам.

— Вот это… да, — прошептала Кловия.

Но больше всех удивился лорд Тедди, который попятился под натиском Брэмбл. Нетвердой походкой он прошествовал по зачарованному ковру. Взметнулось расплывчатое красное пятно, и ковер вмиг поглотил парочку, словно красный львиный зев.

Такая конструкция, потеряв равновесие, глухо повалилось на пол.

Внутри ковра движения не наблюдалось. Зрители некоторое время стояли молча.

— Прошу прощения, — нарушила тишину Ева. — А что сейчас было?

Из коврового свертка донеслись сдавленое ммм ммм мммфф.

— Нам бы надо их оттуда достать, — предложила Азалия. — Пока их не переварили.

Азалия и Кловия раскручивали коврик, пока не показалась Брэмбл; она прижалась к лорду Тедди и уткнула нос в его ярко-зеленый галстук, едва не плача.

— …окна бальной залы, и когда я увидела вас, то подумала, что разревусь, вы так храбро себя вели…

— Ну и ну! — недоумевал лорд Тедди. — Вот тебе на!

Король подхватил Брэмбл за талию и вырвал из объятий лорда Тедди. Конец ковра выскользнул из рук Азалии и снова обмотался вокруг лорда.

— Брэмбл, как это понимать! — воскликнул Король.

На лице Брэмбл красовалась самая большая улыбка, которую Азалия когда-либо замечала у сестры.

Король не знал, что сказать. В растерянности он водил пальцами по волосам. Азалия, понимая, что Матушка нашла бы выход из сложившейся ситуации, подалась вперед.

— Лорд Тедди. Не желаете присоединиться к нам за чаепитием?

— Еще бы! — ответил ковер.

До отъезда лорду Тедди позволили целый час погулять с Брэмбл по саду в сопровождении мистера Пудинга. Девочки из окон видели, как лорд Тедди и Брэмбл с жаром что-то обсуждали, а затем убежали, оставив мистера Пудинга блуждать по заснеженным тропинкам. Девочки тщательно их разыскивали и в конце концов через час сладкую парочку обнаружили в лесу бабочек — Брэмбл сидела на перевернутом ведре и хихикала, а лорд Тедди целовал ей пальчики. Мистер Гасперсон на пару с Королем оттягивали пылкого влюбленного, дабы тот не опоздал на корабль, а Брэмбл, прислонившись к балясине перил, беззаботно улыбалась.

Беспрерывная болтовня сестры о лорде Тедди только усугубляла состояние Кловии. И пусть Азалии не нравился Фейрвеллер, но сердце ее сжималось, когда по ночам она слышала рыдания Кловии. Аппетит у Кловии тоже пропал — нехотя ковыряя вилкой в тарелке, она почти все отдавала Айви. Азалия не на шутку беспокоилась.

— Честное слово, Кловия, я никак не пойму, чем он вообще тебе нравится, — сказала Дельфиния в один из последних дней января. Они уже переехали во дворец, в котором стояли новые окна, и радовались возвращению в свою обыденную обесчаренную спальню. И пока девочки одевались, повсюду играли золотые лучи яркого солнца.

Кловия сидела на краю кровати, укутавшись в шаль, и молчала.

— Давай посмотрим фактам в лицо, — предложила Брэмбл, завязывая на воротнике зеленую ленту. — Мы с Рождества о нем ничего не слышали. А это было целую вечность назад! Он о тебе забыл.

Кловия покрепче закуталась в шаль.

— Ой, стойте, — пискнула Айви, которая смотрела на главный двор через западное окно. — А вот и не забыл… Фейрвеллер здесь!

Кловия бросилась к окну. Остальные толпились рядом. Внизу по гравийной дороге прогуливались джентльмены, а ЛедиФейр стояла привязанная к балюстраде.

— И дворецкий его здесь.

— Ой, смотрите, Король вышел поздороваться.

— Ага, с оружием.

Сестры подались вперед.

— Пистолеты! — воскликнула Кловия и выбежала из комнаты.

— Кловия… дуэли не… постой, — позвала Брэмбл. — Она точно сейчас что-нибудь учудит. Хм, по крайней мере, отсюда мы все увидим.

Через две секунды Кловия мчалась вниз по мраморной лестнице главного входа, за ее спиной развивались юбки. Джентльмены только приступили к выяснению отношений, как рыдающая Кловия с разбега кинулась Королю на шею.

Через окно голоса доносились приглушенные. Девочки приникли еще ближе к стеклу.

Кловия упала на колени и поцеловала полу плаща Короля.

— Ох, ну не надо перегибать палку, — пробормотала Брэмбл.

Фейрвеллер снял свой плащ и накинул на плечи Кловии; Король скинул плащ Фейрвеллера и укрыл дочь своим плащом. После чего жестом показал Фейрвеллеру следовать за ним.

Девочки расхаживали перед библиотекой, ожидая, когда Фейрвеллер, Кловия и Король закончат переговоры. Иногда из-за двери доносился голос Короля — преимущественно разгневанный. Долетал и сладкий голосочек Кловии — уверенный и без заикания. Однако, сестры не разобрали ни единого слова.

Еще через какое-то время дверь открылась, и показался Фейрвеллер с таким выражением, будто его только что спас ангельсий хор. Оцепеневший, с растрепанными волосами, он озирался по сторонам невидящим взором. Кловия сияла от счастья.

— И ни днем раньше… — прорычал Король.

— Конечно, разумеется, — ответил Фейрвеллер. — Как скажете, Ваша светлость.

— И ты уедешь…

— Да… прямо сейчас. Как скажете.

Он низко поклонился Королю. И к глубочайшему удивлению Азалии, он поклонился ей и другим девочкам. Затем он нежно заключил руки Кловии в свои ладони и коснулся их губами. Уходил он, не чуя под собой ног от радости.

— Ах, Папочка! — Кловия обняла Короля, едва закрылась входная дверь. — Спасибо тебе!

— Не… не… не надо! Я очень сержусь на вас, молодая леди! Азалия!

Когда Кловия разжала обьятия и принялась танцевать и кружить младшеньких, Король склонился к Азалии.

— Ты будешь представлять Кловию джентльменам на балах и суаре, да и вообще везде, — тихо сказал он. — И так, пока ей не стукнет семнадцать. Ты должна ее познакомить с другими джентльменами. Предпочтительно с теми, кого сама одобряешь.

— Хорошо. — Азалия посмотрела на счастливых девочек рядом с Кловией. Через небольшое оконце над дверью проникал солнечный свет, озаряя золотыми бликами головку улыбающейся Кловии — такой красивой Азалия ее еще не видела. — Только… знаете. Он ведь и в самом деле ее любит.

— Предатель, — пробурчал Король.