БАЗОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ: DOES THE CHIMPANZEE HAVE A THEORY OF MIND? Premack, D., & Woodruff, G. (1978). The Behavioral and Brain Sciences, 1, 515-526.

Когда дело касается ментальных состояний, люди обнаруживают весьма интересную привычку играть в языковые игры. Под «ментальными состояниями» я подразумеваю такие составляющие душевного мира, как убеждение, знание, хотение и размышление. У всех нас есть ментальные состояния. У всех нас есть убеждения, знания, желания и мысли. Когда я говорю что-то наподобие «Я вам верю», я использую слово верить для описания внутреннего ментального состояния, возникающего в ответ на сказанные вами слова. В данном случае «Я вам верю» означает, что я принимаю сказанное вами за чистую монету. Также я мог бы сказать «Я вам не верю», и это означало бы, что мое внутреннее ментальное состояние является состоянием неверия, когда ваши слова не кажутся мне правдивыми. Употребление мною в данном случае слов о состоянии — это прием, посредством которого я даю вам знать, что я думаю о сказанном вами.

То есть достаточно просто использовать одно слово о состоянии для того, чтобы говорить об одном ментальном состоянии. Мне абсолютно несложно построить предложение, содержащее одно такое слово, а вам абсолютно несложно его понять. В качестве примера можно привести предложение «Я люблю вас». мог бы даже слегка повысить уровень сложности, совместив два подобного рода слова в одном предложении, например, таком как «Я хочу вам верить». В данном случае я не говорю, что я вам верю, и не говорю, что не верю. Я говорю о том, что у меня есть желание принять ваши слова за чистую монету. Когда предложение содержит сразу два слова о состояниях, нам становится немного труднее уловить его смысл, но, тем не менее, мы постоянно пользуемся этим приемом. Вам нужно лишь внимательнее следить за моими словами. Но что, если я еще больше усложню задачу, добавив в предложение третье такое слово? Как бы вы обошлись с предложением наподобие этого: «Я думаю, что хочу вам верить»? В данном предложении я не говорю, что хочу вам верить, и не говорю, что не хочу. Я лишь говорю, что склоняюсь к тому, чтобы хотеть вам верить. Хотя данное предложение является усложненным, я уверен, что немного над ним подумав, вы все равно можете его понять.

Языковые правила накладывают совсем небольшие ограничения на то, сколько слов о состояниях мы можем свести вместе. Вероятно, мы ограничены лишь количеством внутренних ментальных состояний, которые способны переживать. Мы можем совмещать такие слова самым разным нелепо усложненным образом. Мы начинаем подходить к границам нашего понимания, вероятно, не раньше, чем достигаем порядка четырех ментальных состояний. Как бы вы поняли мои слова, если бы я сказал что-то подобное: «Я неуверен, думаю ли я, что хочу вам верить»? С точки зрения грамматики, в этом предложении нет ничего неправильного; оно абсолютно приемлемо. Но чтобы понять смысл предложения, несомненно, требуется дополнительная работа мозга. Когда я вырос, то понял, что моя мать являлась мастером использования подобных слов. Она всегда тратила целые часы на телефонные разговоры с родственниками и друзьями. Будучи ребенком, я никогда не был уверен в том, что именно было сказано человеком на другом конце провода. Но, поразмышляв, я понял, что у меня не было уверенности также и в том, о чем именно говорила моя мать. Она, бывало, строила такие предложения, которые и по сегодняшний день ставят меня в тупик. Она легко могла сказать что-то вроде: «Я просто не думаю, что Мардж знает, что Джеффри верит в то, что Кэрол хочет услышать извинения», или «Я искренне надеюсь, что Тед понимает, что его босс верит в то, что Хелен не знала, что Тед думал о последних пожеланиях Хелен». Ну, как? Думаю, мне нужна наглядная схема.

Будучи людьми, мы занимаем уникальное положение среди остальных видов, выражающееся не только в осознании внут- ренних ментальных состояний, но и в способности сообщать 0 них другим людям посредством использования языка. Мы ис~ пользуем специальные слова для того, чтобы говорить о своих мыслях, взглядах и желаниях, но мы также наделены способностью понимать что-либо о мыслях, взглядах и желаниях других людей и говорить об этом. Более того, мы можем использовать язык, чтобы сообщать о том, как наши собственные ментальные состояния соотносятся с ментальными состояниями других людей. Произнося такую простую фразу, как «Я знаю, о чем вы думаете», я сообщаю вам о том, что мое ментальное состояние подсоединено к вашему ментальному состоянию. Возможно, мы являемся единственным видом на планете, обладающим данной способностью!

Считается, что современные детские психологи, изучающие то, как дети узнают о ментальных состояниях, занимаются изучением детских theories of mind — концепций о душевном мире. Такие концепции есть у всех взрослых. Это означает, что мы обладаем способностью понимать как собственные ментальные состояния, так и ментальные состояния других людей, и что мы можем использовать наше знание о ментальных состояниях для того, чтобы предугадывать возможные действия других людей, исходя из того, какие ментальные состояния, как мы думаем, они переживают. Если я знаю, что вы хотите конфет, то, исходя из моей концепции о том, что же означает чего-то хотеть, я могу предвидеть, что вы предпримете какие-то действия для того, чтобы достать конфеты. Таким образом, концепция о душевном мире во многом похожа на научную теорию. Научные теории используют абстрактные идеи для составления прогнозов в отношении того, что должно произойти, когда это должно произойти и при каких условиях. И наши личные концепции о душевном мире используют наше абстрактное понимание ментальных состояний для составления прогнозов в отношении того, что другие люди собираются делать, когда они это собираются делать и при каких условиях они это будут делать. Конечно же, если взрослые способны иметь такие концепции, то детскому психологу хочется знать, способны ли к этому дети. И если нет, то когда развивается эта способность? В наши дни исследования концепций о душевном мире крайне популярны. Эта тема столь актуальна, что ей в 1997 году предоставили официальное место в Тезаурусе базы данных PsycINFO. О, это большое упущение, что данная теория не включена в список на фондовой бирже NASDAQ! Я снял бы все деньги со счета в своем пенсионном фонде и вложил их в это дело! Цо по интересному стечению обстоятельств статья, которая, как казалось, начиналась с рассмотрения вопросов, посвященных развитию присущих детям концепций о душевном мире, была вовсе даже и не о детях. Она была о шимпанзе, и шимпанзе эТу звали Сара. В своей работе 1978 года, признанной одной из самых революционных в детской психологии с 1950 года (20 место), исследователи шимпанзе Дэвид Премак (David Pre-mack) и Гай Вудрофф (Guy Woodruff) открыли новую эру исследований, посвященных пониманию детьми ментальных состояний. Они начали с простого вопроса: есть ли у шимпанзе ментальная жизнь? Введение

Премак и Вудрофф начали свою статью с разговора о хорошо известных способностях шимпанзе к решению задач. Например, шимпанзе способны составить коробки друг на друга, чтобы достать подвешенный к потолку фрукт, или они могут соединить две короткие палки в одну, достаточно длинную для того, чтобы подтащить ею пищу, расположенную за пределами клетки. И они могут решить обе эти задачи при первом же предъявлении, без предварительного обучения решению. Это выглядит как возникновение внезапного инсайта о том, какие манипуляции произвести с окружающей средой для удовлетворения собственных желаний.

Хотя это отличные примеры способностей шимпанзе манипулировать физическим миром, Премак и Вудрофф были более заинтересованы тем, что шимпанзе знают о психологическом мире. Они хотели понять, возможно ли, что у шимпанзе есть theories of mind. Авторы писали: «Говоря о том, что у индивида есть концепция о душевном мире, мы имеем в виду, что индивид приписывает себе и другим ментальные состояния. Система выводов подобного рода правомерно рассматривается как теория, во-первых, потому что такие состояния недоступны прямому наблюдению, и, во-вторых, потому что систему можно использовать для составления прогнозов, в особенности в отношении поведения других организмов».

Премак и Вудрофф предупредили своих читателей о том, что было бы преждевременным задаваться вопросом, находятся ли концепции о душевном мире у шимпанзе на том же уровне, что и у людей. Другими словами, им было неважно, «хороша или совершенна теория шимпанзе, (и) делает ли шимпанзе выводы обо всех ментальных состояниях, о которых делаем выводы мы, и делает ли шимпанзе это так же точно... именно в тех же случаях, что и мы». Для них было достаточно лишь разобраться с тем приписывают ли шимпанзе ментальные состояния вообще. (Попутно замечу, что слово приписывать имеет в большей или меньшей степени значение вменять. Если я говорю «Вы счастливы» то я вменяю, или приписываю вам ментальное состояние счастья). Как мы уже видели, даже у людей имеются когнитивные ограничения, когда дело доходит до вопроса о том, сколько ментальных состояний они могут одномоментно переживать. Проблемы у людей начинают возникать тогда, когда происходит совмещение четырех ментальных состояний, как, например, в такой фразе: «Мэри думает, что Джон верит в то, что Френсин счастлива, поскольку Джиму известна правда» (хотя я думаю, что у моей матери с этим предложением затруднений не возникло бы). Таким образом, Премаку и Вудроффу было достаточно лишь разобраться с тем, может ли шимпанзе приписывать одно ментальное состояние.

Далее я привожу описание трех взаимосвязанных исследований, проведенных Премаком и Вудроффом с целью изучения сущности концепций о душевном мире, присущих шимпанзе. Хотя в действительности авторы описывают большее количество исследований, но те три, о которых пойдет речь, служат прекрасной иллюстрацией набора методик, использованных в попытках понять диапазон имеющихся у шимпанзе концепций о душевном мире.

Эксперимент 1 Методика исследования Участники

Как я уже говорил, в данном исследовании был лишь один участник. Сара была четырнадцатилетней, родившейся на воле самкой африканского шимпанзе. Она была задействована и в ряде других работ, проведенных Премаком, и приобрела международную славу за участие в эксперименте, когда ее учили «разговаривать» при помощи пластмассовых символов на магнитной доске; тогда ей было всего лишь около пяти лет. Хотя у Сары не было предшествующего опыта решения задач, использованных в данном эксперименте, но на протяжении последних 10 лет жизни 5 раз в неделю Саре предлагалось решать разнообразные когнитивные задачи. Для этого исследования важно также и то, чГ0 у Сары был большой опыт просмотра коммерческих телевизионных каналов! Материалы

Материалы, использованные для изучения того, что же за концепции о душевном мире есть у Сары, включали в себя четыре 30-секундные видеозаписи, на которых был запечатлен человек-актер внутри клетки, похожей на клетку Сары. В каждой видеозаписи было показано, как находящийся в клетке актер прилагает усилия, чтобы достать несколько бананов, расположенных вне пределов его досягаемости. Видеозаписи различались между собой тем, как изображались бананы, находящиеся вне пределов досягаемости актера.

Видеозапись 1: Бананы были прикреплены к потолку и расположены вертикально, так что человек не мог до них дотянуться.

Видеозапись 2: Бананы находились за пределами клетки и были расположены горизонтально, так что человек не мог до них дотянуться.

Видеозапись 3: И снова бананы находились за пределами клетки, но на этот раз в пределах досягаемости. Проблема заключалась в том, что внутри клетки у стенки стоял ящик, выступавший препятствием, мешающим достать бананы.

Видеозапись 4: Обстановка та же самая, что и в видеозаписи 3, за тем лишь исключением, что на ящик поставлены тяжелые бетонные блоки. Помимо видеозаписей, Премак и Вудрофф сделали также фотографии актера, предпринимающего действия, с помощью которых можно решить каждую из задач. Для видеозаписи 1 была сделана фотография актера, забирающегося на ящик. Для видеозаписи 2 — фотография, изображающая лежащего на боку актера и просовывающего через прутья клетки палку. Для видеозаписи 3 была сделана фотография актера, отодвигающего ящик в сторону. И для видеозаписи 4 была сделана фотография, изображающая актера, снимающего с ящика бетонные блоки. Ход исследования

Чтобы исследовать, как Сара понимает каждую из задач, ей показывали видеозапись, останавливая ее буквально за 5 секунд до окончания. После чего Саре давалась пара фотографий. На одной из фотографий изображался актер, демонстрирующий правильное решение задачи, на другой — актер, демонстрирующий одно из неправильных решений. Каждая видеозапись была показана в общей сложности шесть раз, и каждый раз сопровождалась предъявлением фотографии правильной и фотографии неправильной. Интересным было то, каким образом Премак и Вудрофф выдавали Саре пары фотографий. Они не просто подавали ей фотографии, а клали их в коробку. Помещая фотографии в коробку, они избегали тем самым того, чтобы давать Саре какие-либо непреднамеренные социальные сигналы о том, какое из изображений представляет собой правильный выбор.

Задача Сары заключалась в том, чтобы вытащить обе фотографии, произвести выбор между ними и положить ту фотографию, которая, по ее мнению, содержит правильный ответ, рядом с телевизором. После того как выбор был сделан, она звонила в колокольчик, сообщая, что задача решена. Это был ее способ сказать «Окончательный ответ». Затем в помещение входил тренер и говорил: «Хорошо, Сара, это правильно», или «Нет, Сара, это неправильно», используя при этом такой тон голоса, «который мы бы использовали в общении с маленьким ребенком». По окончании каждого сеанса тренер давал Саре йогурт, фрукты или другую любимую ею пищу. Результаты Сара нашла правильное решение в 21 случае из 24. Сара всегда допускала ошибки в случае демонстрации видеозаписи, где фигурировали бетонные блоки. Премак и Вудрофф сделали забавное наблюдение, что для взрослого шимпанзе такого, как Сара, перемещение блоков было, вероятно, совсем необязательным шагом, предшествующим отодвиганию ящика в сторону. Лишь тщедушные люди столь слабы, что не могут отодвинуть в сторону ящик, если на нем лежат бетонные блоки. Поэтому, с точки зрения Сары, к данной видеозаписи ей предлагались две фотографии, обе описывающие неправильные решения! Обсуждение Конечно же, вопрос заключается в том, почему Сара столь часто давала правильные ответы? Было ли это потому, что у нее есть концепция о душевном мире? Была ли она достаточно умна, что- бы понимать, чего хотел актер? На данные вопросы можно ответить по-разному. Если бы у Сары была упомянутая концепция, то это означало бы, что Сара способна приписывать (и снова здесь это слово) актеру два ментальных состояния. В таком случае она знала бы: 1) что у актера есть намерение и 2) что актер знал, как решать задачу. Несомненно, это было бы потрясающим открытием. Такое положение дел доказывало бы, что если касаться знаний о ментальной жизни, то люди в этом мире не одиноки. К сожалению, существовало еще одно, намного менее интересное объяснение поведения Сары. Второе объяснение Премак и Вудрофф назвали «классическим ассоциа-низмом».

За объяснением в духе классического ассоцианизма стоит примерно следующая логика. Когда человек или разумное животное наблюдает за знакомым действием того или иного рода и видит, что это действие прервано, его естественное побуждение состоит в том, чтобы завершить действие. Если у животного есть ранее полученный опыт решения задачи, то оно знает не только то, что происходит в начале действия, но и то, как действие должно завершаться. Другими словами, животное научилось ассоциировать первую часть действия с конечной частью.

Премак и Вудрофф допускают, что у Сары был большой опыт решения задач подобного рода, хотя она никогда ранее не видела, чтобы они решались человеком. Поэтому когда Сара увидела, что актер столкнулся с задачей доставания бананов, ей было известно, каким должно быть ее решение. Соответственно, когда она выбирала фотографию, описывающую правильное решение, она могла делать это, основываясь исключительно на собственном опыте того, «что за чем идет».

Если это именно то, что делала Сара, тогда в действительности ей не требовалось ничего знать о ментальных состояниях актера.

Чтобы решить, на каком из объяснений — классическом ас-социанизме или наличии концепции о душевном мире — остановить выбор, Премак и Вудрофф провели второе исследование. Целью второго исследования было расширение первого посредством увеличения круга задач. Все задачи, представленные Саре в первом исследовании, были построены вокруг актера, пытающегося достать некоторую пищу (бананы). Во втором исследовании был представлен ряд менее знакомых задач, где решение не вращалось вокруг темы доставания пищи. Эксперимент 2 Методика исследования

Участники

Сара.

Материалы

Снова в ход пошли видеозаписи, на которых был запечатлен человек-актер. Актер сталкивался с четырьмя разными задачами.

Видеозапись 1: Показывается, как актер пытается выбраться из запертой клетки.

Видеозапись 2: Показывается, как актер пинает чуть теплящуюся печь, смотрит на нее с кривой улыбкой и, поеживаясь, обхватывает себя руками.

Видеозапись 3: Актер пытается прослушать аудиозапись при помощи не подключенного к розетке проигрывателя (Премак и Вудрофф называли последний «фонографом», но я не уверен, знаете ли вы, что это такое).

Видеозапись 4: Актер пытается вымыть грязный пол, но шланг не подсоединен к водопроводному крану.

Кроме того, снова были сделаны фотографии «правильных решений», но на этот раз на них не был запечатлен актер, предпринимающий какие-либо действия. Вместо этого были сфотографированы предметы, которые могли бы быть использованы для решения задач. Для видеозаписи 1 правильным ответом являлась фотография ключа. Для видеозаписи 2 правильным ответом была свернутая подожженная бумага (которую мы бы стали использовать, чтобы поддержать еще не окрепший огонь в печи). Для видеозаписи 3 правильным ответом была фотография электрического провода, воткнутого в розетку на стене. И для видеозаписи 4 правильным ответом была фотография шланга, верно присоединенного к водопроводному крану.

ПоСле проверки умения Сары решать задачи с использованием этих фотографий Премак и Вудрофф провели исследование еще раз, но уже с использованием второго набора фотографий. Второй набор был предназначен для увеличения сложности задачи. Вместо того чтобы давать шимпанзе задание просто сделать выбор среди фотографий с изображением ключа, свернутой подожженной бумаги, воткнутого в розетку электропровода или прикрепленного к крану шланга, Премак и Вудрофф предлагали Саре несколько версий каждого правильного решения. К видеозаписи 1 были сделаны три фотографии ключей: кдюч неповрежденный, ключ согнутый и ключ сломанный. К видеозаписи 2 были сделаны три фотографии свернутой бумаги: бумаги горящей, бумаги еще не подожженной и бумаги уже сгоревшей. К видеозаписям 3 и 4 были сделаны фотографии, соответственно, электрического провода или шланга, либо воткнутого в розетку (или прикрепленного к водопроводному крану), либо в розетку не воткнутого (или не прикрепленного к водопроводному крану), либо в розетку воткнутого, но перерезанного (или прикрепленного к водопроводному крану, но перерезанного).

Процедура исследования

Процедура была той же самой, что и в первом эксперименте. Сара просматривала каждую видеозапись полностью, за исключением последних пяти секунд. Затем ей давались на выбор две фотографии. Одна фотография расценивалась в качестве правильного решения задачи; другая — неправильного. В случае с первым набором фотографий неправильная фотография была просто одной из оставшихся трех (являвшихся правильными ответами к трем другим задачам). Но в случае со вторым набором на неправильной фотографии был изображен правильный предмет, но в неправильном состоянии. Например, к фотографии, где изображался неповрежденный ключ, прилагалась и фотография с изображением сломанного ключа. Результаты

В случае с первым набором картинок «Сара не допустила ни одной ошибки». По-видимому, данный набор фотографий был для Сары слишком прост. Вот почему Премак и Вудрофф продолжили работу и прибегли ко второму набору.

Второй набор фотографий был таков, что Саре предстояло делать намного более сложный выбор. Например, просмотрев видеозапись 1, она не могла просто выбрать картинку с изображением ключа, поскольку ей всегда предлагалось на выбор два разных изображения ключа. Чтобы решить эту задачу, Саре нужно было знать не только то, что правильным ответом является фотография ключа, но и то, какое именно из изображений ключа является правильным ответом. Забавно, что несмотря на возросшую сложность задачи, Сара допустила лишь одну ошибку. И когда она допустила эту ошибку, вероятно, это произошло по причине плохого качества фотографии. Делая фотографии, Премак и Вудрофф уменьшали их с размеров 8 х 10 до размеров 3 х 4. По -видимому, качество фотографии с изображением согнутого ключа было не очень хорошим, поэтому он весьма сильно походил на неповрежденный ключ, и из-за этого Сара выбрала в качестве правильного ответа фотографию с изображением согнутого ключа. Обсуждение Результаты второго исследования Премак и Вудрофф приняли за доказательства, опровергающие объяснение в духе классического ассоцианизма, поскольку картинки, среди которых Сара должна была выбирать, не изображали человека-актера, выполняющего какие-либо действия. На картинках лишь были запечатлены трехмерные предметы. Это увеличивает вероятность того, что Сара действительно обладала концепцией о душевном мире и знала, что хотел сделать актер. Но, возможно, что когда Сара выбирала правильные картинки, она делала выбор, исходя из собственных индивидуальных предпочтений. Другими словами, можно предположить, что она не понимала, что правильные картинки являются решениями задач. Напротив, быть может, правильные картинки ей просто больше нравились. Но Премак и Вудрофф отвергли подобную возможность, поскольку в противном случае возникает вопрос, почему произошло так, что Саре нравились исключительно правильные фотографии? Это кажется не слишком правдоподобным. Таким образом, у Према-ка и Вудроффа осталось весьма реальное объяснение, что Сара делала выбор на основе своего знания о желаниях актера. Возможно, Сара все же обладала примитивной концепцией о душевном мире.

Далее у Премака и Вудроффа возник вопрос, не делала ли Сара выбор на основе своего желания видеть, как актер достигает успеха в некотором деле. Оказалось, что актером, изображенным на всех видеозаписях, был парень по имени Кит, являвшийся одним из любимых тренеров Сары. Возможно, как только Сара понимала, чего хочет Кит на каждой из видеозаписей, она выбирала правильные фотографии потому, что хотела видеть, как он успешно справляется со своим заданием. Тут возник вопрос, связанный с тем, а что Сара стала бы делать, если бы ей нужно было находить решения для кого-то, кто не нравился бы ей столь же сильно? Данная возможность была проверена Премаком и Вудроффом в третьем эксперименте. Эксперимент 3 Методика исследования

Эксперимент 3 был организован так же, как и эксперимент 1, за исключением того, что был изготовлен новый набор видеозаписей и фотографий с участием нового актера, которого Премак и Вудр°ФФ назвали «Биллом» (имена были изменены с целью соблюдения права на анонимность участия), дополнивший прежний набор видеозаписей и фотографий. Билл был настоящим тренером в повседневной жизни Сары, но нельзя было сказать, что он ей особенно нравился. Чтобы проверить, станет ли Сара выбирать разные решения задач для хорошего Кита и плохого Билла, Премак и Вудрофф в сложившейся ситуации использовали два типа фотографий. На фотографиях из первого набора было запечатлено то, как актеры реализуют успешные решения, и их Премак и Вудрофф назвали «благоприятными» исходами. А на фотографиях, вошедших во второй набор, было показано, что актерам не удается достичь желаемого решения, и в некоторых случаях они даже расстраиваются по этому поводу. «Хорошие» фотографии состояли из тех же самых фотографий, которые использовались в эксперименте 1, за исключением того, что на части фотографий был запечатлен Билл. «Плохие» фотографии будут описаны далее. Участники

Сара. Материалы

В данном эксперименте использовался исходный набор видеозаписей, на которых был изображен Кит в четырех проблемных ситуациях, но, кроме того, был изготовлен новый набор из четырех видеозаписей, представляющих Билла оказавшимся в тех же самых четырех проблемных ситуациях. Напоминаю, что на видеозаписях было показано, как либо Кит, либо Билл: 1) пытается достать висящие над головой бананы; 2) пытается достать лежащие за пределами клетки бананы при помощи палки; 3) пытается достать лежащие за пределами клетки бананы при условии, что путь ему преграждает ящик; и 4) пытается достать лежащие за пределами клетки бананы при условии, что путь ему преграждает ящик, а на ящике лежат бетонные блоки.

Четыре фотографии «благоприятного исхода» были того же самого типа, что и фотографии, использовавшиеся в эксперимен- те 1: 1) показывалось, как либо Кит, либо Билл забирается на ящик, чтобы достать бананы; 2) показывалось, как либо Кит либо Билл лежит на боку и просовывает через прутья клетки длинную палку для того, чтобы достать бананы; 3) показывалось как либо Кит, либо Билл отодвигает ящик в сторону; и 4) показывалось, как либо Кит, либо Билл снимает с ящика бетонные блоки.

Четыре фотографии «неблагоприятного исхода» появились в эксперименте 3 впервые, на них было представлено, как либо Кит, либо Билл оказывается в ситуации, предполагающей переживание некоторой неудачи. Для видеозаписи 1 неблагоприятный исход представляла фотография, на который был запечатлен актер, рассеянно перешагивающий через ящик. Для видеозаписи 2 неблагоприятный исход был представлен фотографией актера, лежащего на боку и пытающегося достать бананы при помощи палки, которая слишком коротка. Для видеозаписи 3 неблагоприятный исход представляла фотография, на которой было изображено то, как актер спотыкается о ящик. И, наконец, для видеозаписи 4 неблагоприятный исход был представлен фотографией актера, лежащего на полу под свалившимися бетонными блоками.

Ход эксперимента

Процедура исследования была той же самой, что и в эксперименте 1. Каждая видеозапись с каждым из актеров показывалась Саре практически до конца, за исключением последних пяти секунд. После остановки видеозаписи Сару просили выбрать между фотографией с благоприятным исходом и фотографией с неблагоприятным исходом для каждого из актеров. По окончании очередного сеанса в комнату возвращался тренер и давал Саре награду за любой сделанный ею выбор. Другими словами, вариантов, которые расценивались бы как неправильные, не было.

Результаты и обсуждение

Удивительно, но когда в качестве актера выступал Кит, который был любимым тренером Сары, она в восьми случаях из восьми выбрала для него благоприятный исход. Но когда в качестве актера выступал Билл, она в шести из восьми случаев выбрала для него неблагоприятный исход. Это было практически так, как если бы она задавала себе вопрос: «Хм, чего бы я хотела, чтобы произошло с человеком, который мне нравится, и с человеком, который мне не нравится?» В целом, кажется, что Сара способна понять, что хочет сделать актер, то есть у нее есть некоторые знания о ментальном состоянии актера. Но, кроме того, по-видимому, У нее есть также некоторые идеи о том, чего бы ей хотелось, чтобы произошло с человеком, в зависимости от того, как сильно он ей нравится. Общее обсуждение

Результаты данных экспериментов позволили Премаку и Вуд-роффу прийти к весьма гипотетическому выводу, что шимпанзе могут обладать способностями к формированию, по меньшей мере, очень простой концепции о душевном мире. Хотя этот вывод о ментальной силе шимпанзе далеко неоднозначен, ученые проявляют заведомую осторожность, когда речь заходит о смелых революционных заявлениях. Премак и Вудрофф порекомендовали, прежде чем делать более основательные выводы, сначала провести ряд необходимых дополнительных исследований. К сожалению, здесь нет места для обзора всех их работ. Но большая часть этих исследований предвосхитила многие исследовательские работы, проводимые современными детскими психологами с целью изучения концепций о душевном мире.

Например, Премак и Вудрофф написали о том, как их методику можно легко адаптировать для того, чтобы выяснить, знают ли шимпанзе что-нибудь о ментальном состоянии знания. Как мы уже видели, их исследование с участием Сары позволяет предположить, что у шимпанзе есть способность приписывать людям-актерам ментальное состояние желания. То есть Сара знала, что Кит и Билл хотели сделать. Но данное исследование ничего не говорит о том, знала ли Сара, что же знали Кит и Билл. Поэтому Премак и Вудрофф предложили провести в будущем исследование, при помощи которого можно было бы проверить, может ли шимпанзе ощутить разницу между знанием взрослого и знанием ребенка о ситуации, требующей решения. Например, если шимпанзе увидит, что довольно-таки маленький ребенок увлечен решением задачи поиска бананов, то будет ли шимпанзе более предрасположен к ожиданию неудачи, чем в случае, если бы этот шимпанзе увидел, что решением той же задачи поиска бананов занят взрослый? Если это так, то мы получили бы доказательства того, что шимпанзе знают о том, что дети знают не столь же много, сколько взрослые. Подобное открытие могло бы означать также и то, что шимпанзе знают кое-что о том, как знание развивается]

Кроме того, Премак и Вудрофф показали, как можно проверить, знают ли шимпанзе о том, является ли человек лгуном или он просто неосведомлен (liar or just a fool — термины авторов) Ко времени публикации их статьи в 1978 году Премак и Вуд-рофф были заняты изучением знания шимпанзе о лжи. Суть их методики состояла в том, что шимпанзе пыталась отыскать контейнер, в котором находилась награда, среди 100 светонепроницаемых контейнеров. Хитрость заключалась в том, что перед тем как шимпанзе делала выбор, либо «лгун», либо «неосведомленный» советовал ей, какой контейнер выбирать. «Правильным» контейнером был контейнер, в котором лежала награда (правда, в точности неизвестно, что именно использовалось в качестве награды). Разница между лгуном и «неосведомленным» в данном исследовании была в том, что шимпанзе знала, что лгун знает, в каком из контейнеров лежит награда, поскольку шимпанзе видела, что лгун присутствовал там, где пряталась награда. Шимпанзе было также известно о том, что «неосведомленный» не знает, в каком из контейнеров лежит награда, поскольку она видела, что этот человек не присутствовал там, где пряталась награда. Как лгун, так и «неосведомленный» высказывали шимпанзе неправильные предположения о том, какой из контейнеров следует выбирать; лгун давал неправильные советы в 100% случаев, а «неосведомленный» — в 99% (поскольку ему иногда случайно везло). Важным был следующий вопрос: «Разовьются ли у шимпанзе разные установки по отношению к двум этим людям?» Очевидно, что так оно и оказалось. Премак и Вудрофф описали это так: «Уже после двух или трех опытов с участием [лгуна], агрессивные проявления [Сары] в его адрес были такими, что мы посчитали опасным продолжать эксперимент. Игрушки и прочие объекты, лежащие рядом с клеткой, многие из которых были острыми и тяжелыми, стали проноситься на опасно больших скоростях мимо [лгуна], едва его не задевая».

Имея такие результаты, сложно не прийти к выводу, что Сара знала, что лгун знал, и начинала злиться, когда лгун поступал так, как если бы он не знал.

Выводы Хотя сложно определить точное место, с которого современные исследования концепции о душевном мире стали занимать видное положение, практически нет никаких сомнений в том, что где бы это ни произошло, опубликованная в 1978 году статья Лремака и Вудроффа должна находиться где-то поблизости. ^ склонен считать эту статью самой созидательной статьей, исходя из того, что столь много специалистов в области детской психологии называют ее одной из самых революционных исследовательских работ и выбирают ее в таком качестве. Но не принимайте мои слова просто на веру; что уж я вообще знаю? Известный историк и исследователь концепции о душевном мире Джон Флейвелл (John Flavell) также считает, что статья Према-ка и Вудроффа явилась истоком волны исследований по рассматриваемой проблеме.

Но также понятно, что и другие исследования были движущей силой, вносящей вклад в формирование ажиотажа вокруг концепции о душевном мире. Главным среди них было знаменитое исследование, проведенное австрийскими психологами Джозефом Пернером и Гейнцем Виммером в 1983 году (Josef Perner and Heinz Wimmer). Их классическая работа, вероятно, столь же искусная, что и исследование Премака и Вудроффа, была построена вокруг одного простого вопроса: «Что думают дети о том, что думают другие дети?» Флейвелл тонко описывает исследование Пернера и Виммера: Психолог показывает пятилетнему ребенку коробку из-под печенья, на которой нарисовано печенье, и спрашивает у него, что находится внутри нее. «Печенье», — ответ тут же готов. Затем ребенок заглядывает в коробку и, к собственному удивлению, обнаруживает, что на самом деле там лежат карандаши, а не печенье. «А что бы думал другой ребенок, который еще не открывал коробку, о том, что в ней лежит?» — спрашивает экспериментатор. «Печенье!» — говорит ребенок, забавляясь над шуткой. Экспериментатор пытается провести туже самую процедуру с трехлетним ребенком. В ответ на первый вопрос звучит уже ожидаемое слово «печенье», но ответ на второй вопрос неожидан: «Карандаши». Что еще более удивительно, ребенок также настаивает на том, что он с самого начала думал, что в коробке лежат карандаши». В этом типичном сценарии пятилетний ребенок способен понять, что другой ребенок был бы обманут изображением печенья на крышке коробки. Он также понимает, что другой ребенок придерживался бы о содержимом коробки другого представления, которое отличалось бы от собственного, полученного в итоге опыта, представления первого ребенка. То есть первый ребенок знает, что знает (или в данном случае не знает) другой ребенок. А трехлетний ребенок, напротив, по-видимому, не способен отделить свои собственные представления от представлений другого ребенка. По-видимому, он не понимает, что у другого человека может быть ментальное состояние, отличное от его собственного, или что у другого человека может не быть тех знаний, которые есть у него самого. Что еще более интересно, так это то, что он, как кажется, не понимает, что его актуальное состояние знания отлично от его прежнего состояния знания. Хотя первоначально он думал, что в коробке лежит печенье, но, по-видимому, он забыл тот факт, как в один прекрасный момент он обнаружил, что на самом деле в коробке лежат карандаши.

То, что описывает Флейвелл, широко известно как «задача наложное представление» («false-belief task»). Исследователей, изучающих концепцию о душевном мире, задача на ложное представление привлекает так же, как мед — пчел. В 1999 году опубликована обзорная статья, подытоживающая все проведенные к тому времени исследования по проблеме ложных представлений; в ней имеются данные о том, что в 77 опубликованных исследовательских статьях представлены сведения о 177 проведенных исследованиях, содержащих 591 условие задачи на ложное представление! Задача на ложное представление занимает у исследователей концепции о душевном мире столь важное место, поскольку открывает путь к пониманию того, что, по мнению детей, думают другие люди. При помощи задачи на ложное представление вы можете привести в действие своего рода физическую трансформацию, свидетелем которой будет лишь ребенок, а затем проверить, что он думает по поводу того, что подумают другие люди, не присутствовавшие при данном событии. Задача на ложное представление может принимать самые разные формы и размеры. В одной из ее самых известных версий (той, которую использовали Пернер и Виммер), двоих детей приводят в помещение, где находятся два контейнера. Оба ребенка наблюдают за тем, как экспериментатор кладет в один из контейнеров игрушку. Затем один из детей выходит из комнаты, и после его ухода экспериментатор забирает игрушку из первого контейнера и кладет ее во второй. Конечно же, оставшийся ребенок наблюдает за перемещением игрушки. Ключевой вопрос, задаваемый ребенку, присутствовавшему при трансформации, таков: «Где другой ребенок станет искать игрушку?» Тут обнаруживаются те же самые возрастные различия. Лишь начиная с пятилетнего возраста, дети думают, что другие дети будут думать, что игрушка лежит все еще в первом контейнере. Дети более младшего возраста думают, что другие дети будут думать, что игрушка находится на своем новом месте. Открытые закономерности позволили исследователям прийти к выводу, что где-то меЖДУ тремя и пятью годами дети начинают формировать личные концепции о душевном мире, по меньшей мере, концепции, включающие в себя уверенность как одно из ментальных состояний, которые дети способны приписывать другим.

А как бы с задачей на ложное представление справились шимпанзе? На основе работы Премака и Вудроффа мы знаем о том, что шимпанзе способны приписывать другим что-то наподобие желания или намерения. Но способен ли шимпанзе понять, что кто-то другой может разделять ложное представление? Премак попытался ответить на данный вопрос на страницах опубликованной им в 1988 году книги. Клетка Сары была оснащена таким образом, что к одной из стен крепился шкаф с выдвижными ящиками. В левой стороне этого шкафа хранились разнообразные вкусные вещи, в частности пирожные, которые Бонни, бывшая тренером Сары, съедала вместе с ней во время дневного чаепития. В правой стороне шкафа хранились всевозможные «плохие вещи», включая резиновых змей, порченую отвратительно пахнущую резину и старую чашку. Эксперимент был устроен таким образом, что прежде чем Бонни могла открыть какую-либо из сторон шкафа, Сара должна была нажать на кнопку. Каждый день на протяжении 18-ти дней Бонни подходила к левой стороне шкафа и ждала, когда Сара нажмет на кнопку, после чего Бонни уже могла достать пирожные и начать их есть вместе с Сарой. Среднее время реакции Сары, затрачиваемое на нажатие кнопки, было равно семи секундам. В один прекрасный день «злодей», одетый в специальный костюм и маску, пробрался в комнату Сары, при помощи лома взломал шкаф, и поменял местами содержимое левой части шкафа и содержимое правой части. Пятнадцать минут спустя, когда наступило обычное для чаепития время, пришла Бонни. Что станет делать Сара, зная о перемещении содержимого шкафа? Понимает ли она, как понимают пятилетние дети, что Бонни ничего не знает о перемещении содержимого шкафа? Откажется ли она нажать на кнопку, чтобы Бонни не смогла открыть шкаф и испытать омерзение, увидев его содержимое? Увы, нет. Когда Бонни вошла в комнату, Сара не обнаружила абсолютно никаких изменений в своем поведении. Либо Сара не понимала, что знание Бонни отличается от ее собственного, либо она это понимала, но не проявила заботы. Понятно то, что поведение Сары не предлагает никаких доказательств того, что шимпанзе способны использовать уверенность в рамках своей концепции о душевном мире, какой бы она ни была. Со времени совместной с Вудроффом публикации статьи в 1978 году у Премака появилась возможность поразмышлять над той научной революцией, которая произошла с его помощью десятью годами ранее. В одной из глав опубликованной в 1988 году книги он вновь возвращается к вопросу о том, можно ли считать, что шимпанзе обладают концепцией о душевном мире. В уклончивой манере автор сделал вывод о том, что если у шимпанзе и есть концепции о душевном мире, то эти теории обязательно должны быть слабее даже тех, которые обнаруживаются у пятилетних детей. Теории шимпанзе построены, вероятно, на основе более элементарных состояний, таких как смотрение, хотение и ожидание. Шимпанзе могут знать, что видят другие, и способны делать прогнозы в отношении поведения других людей, исходя из этого знания, но, по-видимому, они не способны понять, в чем уверены другие люди. Уверенность может быть совершенно отличным ментальным состоянием — состоянием, которым наши ближайшие родственники в животном царстве просто не способны наслаждаться.

Опубликованная в 1978 году статья Премака и Вудроффа была революционной, поскольку она, будь то отчасти или полностью, инициировала развитие целого нового движения в детской психологии. На научных конференциях по проблемам детской психологии довольно легко можно получить впечатление, что все заняты исследованием концепции о душевном мире. У этой теории есть привкус никогда не умирающего увлечения. Флейвелл приравнивает доминирующее положение, занимаемое сегодня в детской психологии учеными, изучающими концепцию о душевном мире, к доминирующему положению, занимаемому поколением назад учеными, являвшимися приверженцами теории Пиаже. Чем можно объяснить столь большой интерес к концепциям о душевном мире, имеющимся у детей? Вероятно, это объясняется тем, что ментальная жизнь имеет грандиозное значение, когда дело касается определения того, что значит быть человеком. Представьте себе, что бы было, если бы мы не приписывали другим людям ментальные состояниям Флейвелл приводит пример того, как эту возможность любит изображать другой теоретик, изучающий концепцию о душевном мире, Эли-сон Гопник (Alison Gopnik): представьте себе, на что бы это было похоже, если бы вы читали лекцию слушателям, но понятие о ментальных состояниях у вас отсутствовало бы. Слушатели могли бы представляться вам наполненными мясом мешками с двумя маленькими дырочками наверху. Вы видели бы эти мешки, и то, как что-то блестящее в их дырочках бегает туда-сюда в непредсказуемой манере, которая сбивает вас с толку и ужасает, хотя, конечно же, вы не понимаете, что сбиты с толку и ужасаетесь, потому что у вас нет никакого представления о том, что такое ментальные состояния.

Библиография

Flavell, J. Н. (2000). Development of children's knowledge about the mental world. International Journal of Behavioral Development, 24,15-23.

Hughes, C. (2001). Essay Review: From infancy to inferences: Current perspectives on intentionality./owrrcfl/ of Cognition and Development, 2, 221-240.

Premack, D. (1988). «Does the chimpanzee have a theory of mind?» revisited. In R. W. Byrne & A. Whiten (Eds.), Machiavellian intelligence: Social expertise and the evolution of intellect in monkeys, apes, and humans. New York: Oxford University Press.

Вопросы для обсуждения

Каким образом обладание концепцией о душевном мире может обеспечить людям имеющее ценность для выживания преимущество перед другими видами?

Почему у шимпанзе возникают сложности, когда дело касается уверенности других людей, хотя они, как кажется, хорошо справляются с распознаванием намерений других? В чем разница между уверенностью и намерением*?

У шимпанзе Премака Сары было две части жизни, которые она прожила в качестве испытуемой. В первой половине жизни Сара прошла через интенсивное обучение языку, составленному из пластмассовых символов. Во второй части жизни ее исследовали на знание о ментальных состояниях других. Возможно ли, что во второй жизни на показанные ею результаты в ходе исследования концепции о душевном мире повлияло обучение языку, проведенное в первой жизни? Почему? Какие другие результаты, отличающиеся от результатов Сары, могли быть показаны другими шимпанзе в ходе исследования концепции о душевном мире?