День колдуна начался с диковинного зрелища: он удостоился чести лицезреть таинство рыцарского утреннего туалета.

Как-то так получалось, что верный своей птичьей природе Светомир всегда вставал раньше всех - даже неугомонный Вотий, просыпающийся на рассвете, неизменно оказывался вторым. Когда все еще только протирали глаза, рыцарь уже был весел, гладко выбрит, причесан и напомажен - словом, готов к выходу в свет. Дарилен же придерживался мнения, что спать нужно, покуда дают, и его спутникам каждый раз приходилось прилагать немало усилий, чтобы растолкать сладко спящего мага хотя бы к завтраку. Стоит ли говорить, что он и сам был весьма озадачен происходящим: солнце еще не встало, а он уже растерял остатки сна и теперь лежал, вполглаза наблюдая за священнодействием.

Посмотреть и впрямь было на что. Рыцарская забота о внешности представляла собой целый ритуал. Для начала Светомир, мурлыча что-то себе под нос, аккуратно установил перед подходящим пеньком зеркальце в золоченой оправе, разложил бритвенный прибор и, не переставая напевать, приступил к бритью. Взбил в специально припасенной для этой цели чашечке мыльную пену, старательно нанес ее на щеки, придирчиво осмотрел бритву и принялся тщательно удалять с лица лишнюю растительность, после каждого движения внимательно всматриваясь в отражение.

Побрившись, вдоволь налюбовавшись на результат в зеркало и сбрызнув лицо душистой водой, Светомир взялся за расческу. На приведение в порядок белокурой шевелюры доблестного воина ушло не менее получаса. Колдун мысленно воздал хвалу Тарну: в походной жизни от завивки волос рыцарь отказался (хоть и долго горевал по этому поводу). С кудрями Светомир мог бы провозиться до обеда. Впрочем, маг дорого дал бы за возможность посмотреть на рыцаря в бигудях!

Бритьем и причесыванием Светомир не ограничился. За прической пришел черед усов и бровей. Для них у рыцаря были припасены не только специальные маленькие расчесочки, но и миниатюрные ножнички, которыми вояка принялся подравнивать чересчур, по его мнению, длинные волоски.

Но и это было еще не все. Завершением утреннего туалета стал уход за ногтями: Светомир тщательно вычистил из-под них грязь, подпилил крохотной пилочкой одному ему видимые неровности краев и отполировал и без того безупречные ногти миниатюрной замшевой подушечкой.

Все это рыцарь проделывал, сохраняя неимоверно серьезное выражение лица, видно было, что он подходит к делу обстоятельно и ответственно.

Маг увлеченно следил за разворачивающимся перед его глазами действом со все возрастающим интересом. Сам он на утренние процедуры тратил от силы пару минут - ровно столько, сколько требуется, чтобы умыться, наскоро причесаться и собрать волосы в низкий хвост на затылке.

Вскоре, зевая во всю немалую пасть, сладко потягиваясь и заранее радостно виляя хвостом, с теплого места под хозяйским боком подхватилась зариннина собака.

Фтайка, в отличие от Кисса, особыми талантами не отличалась: телепатией она не владела, способности к магии, равно как и колебания магического фона, не чувствовала, а всех разумных существ делила на хороших и плохих исключительно с позиции их отношения к Зари.

Несмотря на свой возраст (Фтайке было почти пять лет, точнее, как просветила спутников Заринна, четыре года, восемь месяцев и три недели), лохматая белая с рыжими подпалинами псина умудрялась сохранять на морде совершенно щенячье, наивно-радостное выражение, чем бесконечно умиляла свою хозяйку. Соседи в Хворостцах энтузиазма магички не разделяли: односельчан, купившихся на кажущуюся добродушность Фтайки, неизменно постигало жестокое разочарование. Грубого или недостаточно почтительного (с собачьей точки зрения) отношения к Заринне псинка не терпела и не прощала, что незамедлительно демонстрировала. Зато и друзей магички она принимала со всей широтой собачьей души. Как для любой собаки, хозяйка для Фтайки была божеством на земле, и горе было тому, кто осмеливался на это божество косо глянуть, оскорбить или, упаси боги, поднять руку. Заринна могла и сама за себя постоять - но поди-ка объясни это животине!

Помимо всех прочих достоинств, Фтайка была собакой здоровой, подвижной и отличалась отменным аппетитом.

- Уж больно она у тебя прожорливая, - рискнул как-то заметить Светомир, ревниво наблюдая, как в собачьей пасти с немыслимой скоростью исчезают сардельки, позаимствованные путниками из графской кладовой.

- Да уж не больше, чем некоторые рыцари! - окрысилась магичка, заботливо подкладывая своей любимице новую порцию. - Тебя не съест, не бойся!

Вопреки опасениям Дарилена, Кисс пополнение команды воспринял на удивление спокойно. С псиной кот держался с истинно царским величием и достоинством, близко к себе не подпускал и в традиционные кошачье-собачьи ссоры не ввязывался. Хвала богам, обошлось без раздела сфер влияния и выяснения, кто главнее.

С памятной ночи проникновения в замок графа де ла Набирэй прошло неполных две недели. Путь компании пролегал большей частью по лесам и полям, в стороне от городов, селений и оживленных трактов. На то имелись свои причины.

Это не поддавалось разумному объяснению, но факт оставался фактом: простые сиднарцы в одночасье стали на редкость негостеприимны и нетерпимы к чужакам. Странники испытали это на собственной шкуре: в одном неказистом придорожном городишке на них буквально набросилась разъяренная толпа, науськанная очередным пророком, - еле ноги унесли. Урок не прошел даром: путники его усвоили и с тех пор старались держаться на безопасном расстоянии от селений, лишь изредка совершая вылазки за провизией в небольшие городки - в селах народ отличался куда большей подозрительностью к пришлым. В люди путники выбирались по двое или трое, стараясь при этом максимально походить на деревенских, впервые увидевших город - так у окружающих возникало меньше вопросов.

В один из таких "выходов в свет" обряженный крестьянином Светомир умудрился раздобыть "Карту подлунного мира" - здоровенное пергаментное полотнище размером два на три шага, не меньше. В правом нижнем углу карты стоял цеховая эмблема гильдии картографов Сиднара - знак того, что этой картой можно руководствоваться без риска безнадежно заплутать в сиднарских лугах и перелесках.

Это было единственным приятным событием последних дней. Днем было по-прежнему жарко, но с наступлением ночи из оврагов и от воды ощутимо тянуло прохладой. Понемногу приближалась осень - месяц сжатень только начался, а холодное дыхание осеннего ветра уже чувствовалось ночной порой и в утреннем тумане, заставляя путников торопиться - бродить под осенними дождями, которые неизбежно обрушивались на Сиднар в конце сжатня, им не хотелось. Что они надеялись обнаружить на месте некогда сильного, а ныне забытого княжества, от которого, если верить летописцам, не осталось даже руин, они и сами не знали, но почему-то день ото дня в них крепла уверенность: главное - добраться до Хайялина, а там уж беспокоиться о холодах и погоде им не придется. Увы, родина хайяров была близка лишь на карте, а реальность безжалостно омрачала настроение компании: запасы провианта таяли на глазах, денег тоже отнюдь не прибавлялось, а расстояние до цели, казалось, не сократилось ни на мизинец. Как тут не растерять боевой задор?..

Маржана

…Вокруг благоухали немыслимо прекрасными ароматами и пестрели до рези в глазах всеми возможными оттенками цветы. Целое поле цветов! Неприхотливые полевые ромашки соседствовали здесь с капризными неженками-розами, подснежники - с георгинами… Казалось, мир сошел с ума, потому что в реальности такого великолепия просто не бывает.

Невероятное цветочное поле располагалось на окраине города. Очень странного города, под стать полю: вокруг него не было ни городской стены, ни рва, ни даже отряда стражников. Улицы были непривычно широкими и чистыми, вдоль дорог стояли цветочные горшки и кадки с деревьями, окна и двери аккуратных красивых, будто игрушечных, домиков были распахнуты настежь. Кисейные занавески, которые в обычном городе можно увидеть только в богатых кварталах, лениво колыхались в ответ на заигрывания ласкового летнего ветерка.

Вокруг сновали горожане - приветливые улыбчивые люди, красиво одетые, с радостным блеском в глазах. Неподалеку играла стайка детей - чистеньких, умытых и причесанных, с сытыми счастливыми лицами не знающей нужды детворы.

Слева, в двух шагах от меня, росло одинокое деревце - единственное, растущее не в кадке, а на земле, крохотном клочке не заложенного цветными плитками пространства. Оно заметно выделялось на фоне своих "окультуренных" собратьев с пышными роскошными цветами - скромное, с тонким стволом и гибкими ветвями, на которых шелестели серебристые листочки. Я осторожно наклонила к себе ближайшую ветку - с обратной стороны листья были будто отлиты из золота.

Вдалеке виднелся замок - легкий, воздушный, словно мираж. Его украшали бесчисленные изящные башенки, галерейки, непередаваемой красоты цветные витражи. От сказочной картины захватывало дух.

Город был прекрасен. Но, странное дело, его вид вызывал у меня не радость, а чувство щемящей тоски, словно вот-вот должно было что-то произойти - что-то непоправимое, роковое, неотвратимое. Жители города об этом еще не знали. А я знала, но ничем не могла им помочь.

Миг - и все вокруг изменилось. Исчезли веселые довольные люди. Исчезли их пряничные домики. Исчезло цветочное поле за околицей без стены. Все краски мира в одночасье выцвели, поблекли. Теперь вместо города передо мной лежало огромное кладбище.

Среди полуразрушенных каменных надгробий то тут, то там протягивали свои узловатые, скрученные в немыслимые узлы ветви высохшие деревья. Теперь они росли не в кадках, а на земле - темной с ржавым отливом, потрескавшейся, будто запекшаяся кровь. На некоторых ветвях еще сохранились трепещущие на ветру сухие грязно-бурые листья. Кое-где лежали увитые черными траурными лентами охапки почерневших, скорбно поникших цветов. Травы на земле не было и в помине.

Деревце с серебряно-золотыми листьями облетело, пригнулось к земле. Оголенный ствол был похож на скелет, лишенный мышц и кожи.

От прежней красоты остался лишь замок. Но теперь и он был другим: белоснежные мраморные стены почернели под слоем грязи и копоти, гордо вздымающиеся в небо башенки и изящные галерейки были разрушены, живописные витражи - разбиты.

Это было так пугающе неправдоподобно, что я не смогла удержаться - шагнула за выросшую из ничего кладбищенскую ограду, чтобы удостовериться, что столь резкая смена обстановки - не обман зрения.

Чуть слышно скрипнула, открываясь, калитка. Хрустнули под ногами мелкие камушки, которыми были усыпаны белеющие в надвигающихся сумерках дорожки. Зашуршали увядшие цветы. Ветра я больше не чувствовала, но он был: шевелил сухие цветы, сухую листву на иссохших деревьях, выцветшие ленты. Лишь меня он обходил стороной. Это рождало жуткое ощущение чего-то противоестественного, страшного - так бывает в кошмарах. Для этого места я была чужой.

Странное дело: я понимала, что нахожусь на кладбище, в окружении могил и чьих-то фамильных склепов, - но мне не хотелось отсюда уходить. Мне казалось, что я уже бывала здесь, более того - что где-то здесь нашли последний приют тела моих близких. И отчего-то было до боли тоскливо. На душу волной накатило опустошение. Будто я вернулась домой после долгого отсутствия - а вместо родных стен меня встретило остывшее пепелище.

И тут я почувствовала, как что-то потянуло меня вперед, позвало вглубь мертвого города. Это было похоже на воронку, которая засасывает все глубже и глубже, не позволяя противиться. Или на взгляд удава, который гипнотизирует кролика, подчиняет своей воле. Неприятное ощущение - чувствовать себя кроликом. Однако, в отличие от несчастного животного, я могла хотя бы слабо сопротивляться. Я и сопротивлялась из последних сил. Со стороны это, наверное, выглядело так, будто я стояла в нерешительности, не смея сделать шаг, - хотя кто меня мог здесь увидеть? Силы были неравны, незримая воронка оказалась сильнее, я уже почти подчинилась ее воле, смиряясь с неизбежным, чем-то неведомым и оттого пугающим, занесла ногу для шага… И тут меня разбудили.

Айна обеспокоенно склонилась над Маржаной, пытаясь привести ее в чувство. Похлопывание по щекам не дало никакого эффекта, но графиня запретила себе думать, что могут означать мертвенная бледность, разлившаяся по лицу девушки, не прослушивающийся пульс и слабое, почти не заметное дыхание.

- Свет! - с отчаянием позвала Айна. - Она не просыпается!.. Сделай что-нибудь!

Рыцарь обеспокоенно склонился над Маржаной, побрызгал на ее лицо водой. Без толку.

За несколько следующих минут графиня и рыцарь перепробовали все известные им способы пробуждения: трясли Маржану за плечи, хлопали по щекам, обрызгивали водой и изо всех сил кричали над ухом. Они уже совсем было отчаялись, когда щеки Маржаны наконец порозовели, вернулись дыхание и пульс. Спустя еще пару мгновений хайяри сладко потянулась и открыла глаза. Айна шумно перевела дух. Рыцарь облегченно вздохнул и поспешно отошел в сторону.

- Я думала, ты уже никогда не проснешься! Ты выглядела совсем как мертвая, - всхлипывая, пожаловалась графиня, вытирая со щек мокрые дорожки. - Я едва не лишилась рассудка!

- А зачем ты меня будишь в такую рань? - медленно приходя в себя и с трудом соображая, где она находится и что происходит, спросила Маржана.

Успокоившаяся было Айна вспомнила причину их с рыцарем стараний и снова всхлипнула:

- Вотий пропал…

- Что?! - сонливость с Маржаны как рукой сняло. - Как пропал?! Куда пропал?! Когда?!

- Я не знаю… Светомир не заметил, когда он ушел. Он решил, что Вотька в кустики отлучился. А потом мы все проснулись - а Вотий так и не вернулся. Да еще ты спала как убитая…

- А где все? - рассеянно спросила, озираясь по сторонам, Маржана, порываясь бежать куда глаза глядят - все равно куда, лишь бы не сидеть сложа руки.

- Дар и Зари ушли на поиски. А Свет вон, в трех шагах маячит…

Дарилен, наблюдая за рыцарским утренним туалетом, не сразу заметил исчезновение ученика. А заметив, поднял тревогу и отправился на его поиски. Хуже всего было то, что магия на сей раз оказалась бессильна - запускать поисковые импульсы в полном зверья и птиц лесу бессмысленно. Пришлось прибегнуть к старому способу, известному с сотворения мира: самостоятельно обходить лес и кричать, срывая горло, в надежде, что пропажа откликнется. Дарилен призвал на помощь Заринну, и они разошлись в разные стороны, строго-настрого наказав Светомиру в случае чего защищать оставшихся на поляне девушек и не отходить от них ни на шаг. Вместе с Даром ушел Кисс, с Заринной - Фтайка.

* * *

Поиски чародеев затягивались. Прошло уже часа три, а они так и не появились и вообще никак не давали о себе знать. Как в воду канули.

Маржана очень старалась держать себя в руках, но время от времени нервы ее не выдерживали, и тогда она начинала причитать вполголоса, подвывая от ужаса:

- А если с ним что-то случило-о-ось? А вдруг на него напали-и-и? И как я не уследила, не уберегла-а-а?!

Воображение услужливо подбрасывало Маржане жуткие картины расправы, учиненной над беззащитным Вотием лесными братьями, нежитью и диким зверьем поочередно, отчего отчаяние безутешной сестры становилось еще горше, и она с трудом сдерживалась, чтобы не заголосить в полную силу. Айна успокаивала ее как могла. На какое-то время уговоры помогали, потом все начиналось по новой.

Наконец на поляну вышел хмурый Дарилен. Один. У Маржаны тревожно ёкнуло сердце.

Минуту спустя появилась расстроенная Заринна. Маржана была близка к истерике.

Маг, стараясь не выдать собственного беспокойства, принялся успокаивать хайяри тем, что наставнический амулет, связывающий его с Вотием, молчит - а значит, с мальчишкой все в порядке. Если жизни ученика что-то угрожает, амулет учителя дает об этом знать. Была еще одна возможность определить местонахождение исчезнувшего мальчишки - опять-таки с помощью амулета. Дарилен до последнего оттягивал неприятную процедуру - ее рекомендовалось использовать только в крайнем случае, если попытки найти ученика всеми другими способами не увенчались успехом. Рекомендация эта была оправдана в первую очередь крайней болезненностью процедуры и немалыми затратами магической силы. Но маг решил, что в их ситуации едва ли не любой случай может считаться крайним, а потому морально приготовился к боли, от души желая Вотию вытерпеть ее достойно и стойко, как подобает будущему великому чародею.

Колдун уже снял с шеи цепочку с капелькой янтаря, когда на поляне, будто из ниоткуда, бесшумно возник Вотий - грязнее последнего гоблина, в изодранных на коленях штанах, но живой и невредимый. "Искатели" дружно ахнули.

- Где ты был?! - Маржана в один прыжок оказалась возле брата, тряхнула его хорошенько за плечи. На перепачканном грязью лице лишь хитро поблескивали глаза, и разобрать выражение, покаянным оно было или довольным, не удавалось.

- Я… - Вотий замялся. Он не ожидал столь бурной реакции. - Мы вчера вечером мимо поля проходили. То есть мимо деревни, а за деревнями всегда поля есть. Я не удержался, проверить решил, - мальчишка виновато шмыгнул носом, - и вот…

Вотий вынул из-за спины руку: в ней был замызганный, изрядно побитый жизнью кусок ситца, в котором при ближайшем рассмотрении и некоторой доле воображения можно было распознать платок, а в платке… картошка. С десяток картофелин средней величины и россыпь мелочи размером чуть больше горошин.

Окружающие не знали, смеяться им или плакать.

- Добытчик, - насмешливо протянула Заринна. - Кормилец ты наш…

Маржана порывисто притянула брата к себе, чмокнула в чумазую щеку. В семье Лыковицких не жаловали всяческого рода "телячьи нежности", и если Маржана кинулась обнимать-целовать брата, значит, она действительно не на шутку испугалась за его жизнь.

- Никогда больше так не делай, - тихо попросила она его. - Никогда.

- Не буду, - так же тихо ответил Вотий. - Обещаю…

Но Маржана обещанием братца не удовлетворилась - она столько нервов потратила за это утро! Повторение ситуации грозило ей преждевременной сединой.

- Так, - сурово сдвинув брови, сказала она, - с этой минуты - от меня ни на шаг!

Вотий испуганно присел и оглянулся на учителя в поисках поддержки.

- Как же это - ни на шаг? - растерянно забормотал мальчишка. - Я что же, за юбку твою держаться должен?! Меня ведь засмеют тогда!

Кто именно его засмеет, Вотий не смог бы объяснить и самому себе, но был твердо уверен: засмеют, и все тут!

- Ладно, - немного подумав, смилостивилась Маржана. - Если не со мной - значит, будешь с Наставником! И уж от него - никуда!

В другое время Дар непременно запротестовал бы против такого самоуправства, но теперь только покорно вздохнул, смиряясь с неизбежным. Маржана была права. За Вотием нужен был глаз да глаз.

Картошка в мундирах удалась на славу: сладкая, рассыпчатая, сдобренная нежно-зелеными стрелками дикого лука… Ее хватали еще горячей, обжигаясь и дуя на пальцы, нахваливая скромно опускавшую глаза Маржану и покрасневшего от гордости Вотия. Мальчишка, конечно, перепугал всех, но в глубине души спутники были ему благодарны: лесные травы и ягоды им уже приелись так, что смотреть на них было тошно, продукты в селах покупали лишь в случае крайней необходимости (то есть когда удача оставляла путников и от вынужденной диеты хотелось выть на луну, а Дарилен в сердцах заявлял, что он не травоядное и без мяса долго не протянет), так что обед, благодаря хитрому ученику мага, стал для оголодавших странников чем-то вроде праздничного пиршества.

Готовкой, как всегда, заправляла Маржана. Сколько бы она ни пыталась приспособить к этому магичку или графиню, все ее старания ни к чему не приводили. Заринна была не прочь что-нибудь приготовить, но тут уж воспротивились все заинтересованные лица: из всего вареного магичке удавались лишь чай и колдовские зелья. Все остальное было безопаснее есть сырым.

Графиня у котла тоже была безнадежна: она покорно выслушивала объяснения Маржаны, как и что нужно делать, старательно следила за процессом приготовления блюд и даже иногда помешивала варево. Этим все и ограничивалось. Аристократическое воспитание давало о себе знать - графиню учили многому, она могла протанцевать несколько видов вальса, вышить на пяльцах небольшую картину или даже потренироваться с мечом, но кулинария, удел простолюдинов, в число ее умений не входила никоим образом.

Маржана сдалась и оставила надежду только после того, как Заринна предъявила котелок с жуткого вида зеленоватой зловонной жижей, в которой плавали не поддающиеся определению куски, частью расползшиеся на волокна, частью сохранившие исходные замысловатые формы, и гордо назвала это супом, а графиня, вспотев от усердия, испекла на углях зайца - охотничий трофей Светомира. Мясо, дабы не обидеть графиню, долго добросовестно пытались разрезать, но после сломанного ножа и погнутой вилки оставили попытки и решили похоронить безвременно почившего косого целиком, дабы после обеда не составить ему компанию.

После этого Маржане передали бразды правления над котелками и приправами, единогласно утвердив ее в должности бессменного кашевара. Остальные помогали по мере сил и более чем скромных способностей: кто приносил дрова, кто воду, кто добывал съестное растительного, а то и животного происхождения (последнее, впрочем, случалось очень и очень редко). Указания обычно тоже раздавала Маржана, удивляясь, как это ее спутники, такие умные, образованные существа, не могут запомнить ингредиенты самого простенького супчика или хотя бы все тридцать девять трав, входящих в состав ее коронного чая, прозванного Заринной "смерть минушам". Шеф-повару в вопросах приготовления и добычи съестного подчинялись беспрекословно. Иногда возмущался лишь Вотий - по привычке, на правах младшего брата, и Светомир - по причине воинской гордости и врожденной вредности.

Не удержался от комментариев он и в этот раз. Утро выдалось нервным, обед, конечно, был вкусным, но возмутительно быстро закончился, и в довершение всех бед над губой у рыцаря вскочил нахальный прыщик. А тут еще какая-то селянская девица посылает его за водой - его, доблестного кавалера Ордена Летучей Мыши, Светомира Лучезарного из рода Парящего Сокола! Да у него в отчем доме был с десяток слуг и служанок, которые наперегонки мчались исполнять его желания, стоило ему слово сказать! Воспоминание о слугах и в особенности о хорошеньких служаночках несколько смягчило рыцарскую обиду, и он со вздохом взялся за фляги для воды, не преминув, впрочем, огласить свое честное беспристрастное мнение:

- Ишь, главнокомандующая выискалась… Амазонка без роду, без племени… - он пробормотал это вполголоса, не особенно рассчитывая, что его услышат (и, откровенно говоря, от души надеясь остаться неуслышанным).

Однако слух у Маржаны оказался на удивление острым.

- Что ты сказал? - зловеще протянула она. - А ну повтори!

Рыцарь на миг замялся. С одной стороны, ему, доблестному воину, пасовать перед обычной девчонкой очень не хотелось. С другой - были еще свежи воспоминания о расправе над разбойниками в кожаных куртках. В конце концов в ходе несложных умозаключений Светомир пришел к выводу, что жизнь много дороже столь эфемерных понятий, как "доблесть", "отвага" и "рыцарская гордость".

Он уже открыл рот, чтобы принести извинения, - но было поздно. Маржана тоже вспомнила произошедшее на поляне и рассудила, что лучше не доводить дело до беды и отомстить сразу. Решение созрело в тот же миг. Уроки магии, преподанные ей наставником накануне, не прошли даром. В воздух красиво взмыла и плавно опустилась на рыцарскую ногу тяжеленная коряга, как нельзя более кстати попавшаяся Маржане на глаза. Девушка делала удивительные успехи в искусстве левитирования предметов.

Рыцарь взвыл. Ему вторила перепуганная неожиданным шумом Фтайка. Через пару секунд дуэт превратился в трио: к двум голосам добавился гнусавый мяв Кисса - коту просто хотелось развлечься, и он с удовольствием воспользовался поводом продрать горло.

- Ой, - промолвила Маржана, невинно трепеща ресницами. - Прости. Я нечаянно…

- Нечаянно?! - рыцарь грязно выругался, в очередной раз пополнив словарный запас своих спутников.

- Нечаянно, - как ни в чем не бывало, нахально подтвердила девица. - Сама не знаю, как так получилось…

Светомир поначалу жутко обозлился, но дулся недолго - он и сам понимал свою оплошность. Однако, вернувшись с водой, не упустил возможности попенять мстительной хайяри.

- Это была шутка! Понимаешь, всего лишь шутка! Ты бы хоть посмеялась, что ли!

- Ха. Ха. Ха, - мрачно сказала Маржана, зло глядя на рыцаря. Ее притворное смущение как рукой сняло. - Доволен? И больше не смей шутить над моей родословной! Шуток о моей семье я не терплю.

- Светомир, - окликнул воина маг, дождавшись, когда ученица отвлеклась и не могла его услышать. - Ты бы вообще поменьше подшучивал над Маржаной… Шутки шутками, но если вдруг она снова выйдет из себя… Тебе-то потом, положим, уже все равно будет, а она расстроится, может, даже плакать станет. Нехорошо.

Рыцарь надолго задумался. И судя по тому, как в процессе раздумий медленно скисло его лицо, Светомир Лучезарный пришел к правильному выводу.

Дар тоже погрузился в свои мысли, но размышлял он над другим вопросом. В последнее время маг часто начинал невольно прикидывать, какая стихия ближе его ученикам.

Вообще-то притяжение стихии становится более-менее выраженным через несколько лет после начала занятий магией, окончательно же определить ее можно лишь по завершении обучения, - но кто сказал, что учитель не может строить догадки задолго до этого?!

Среди магической братии негласно считалось, что существует прямая связь между основной стихией и характером мага. Правда, это утверждение распространялось на уровне ничем не подтвержденных слухов и сплетен. Официальная магическая наука ничего подобного не доказала - но и не опровергла. И Дарилен строил предположения, постепенно утверждаясь в своем мнении.

Порывистая, своевольная Маржана, на первый взгляд милая и домашняя, но в случае чего вспыхивающая, словно спичка, - огонь. Огонь может мирно гореть в очаге, создавая в доме уют, дремать в тлеющих углях. Но если он вырвется на волю, всему живому лучше убраться с его пути.

Мягкий, уступчивый Вотий. Вода, принимающая форму сосуда, в который ее нальют. Вода, которой со временем суждено стать льдом.

"Лед и пламя", - невольно усмехнулся Дар. Что-то во всем этом настораживало колдуна, что-то было не так, но что именно, он никак не мог взять в толк.

Додумать колдуну не дали.

- Дар, - Маржана неуверенно топталась на месте, пряча глаза. - Мне нужны "карающие звезды".

- Что?! Какие еще звезды?! - поперхнулся маг - он в этот момент неспешно прихлебывал знаменитый маржанин чай.

- Ну… Оружие такое. В форме звездочек. Их швыряют во врагов заместо ножей…

Что такое "карающие звезды", колдун знал. Доводилось видеть их в действии. Но вот так сразу поверить, что Маржана действительно говорит именно об оружии, было решительно невозможно.

- Да зачем они тебе?!

- Нужны, - уклончиво ответила Маржана. - Так, на всякий случай.

- Какой еще всякий случай?! - Дар смотрел на ученицу во все глаза, безуспешно пытаясь определить, кто из них двоих сошел с ума. - Ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Ты с мечом-то не умеешь обращаться - что ты будешь делать со звездами?

- Не знаю, - честно призналась девушка, поднимая на наставника взгляд. Смущенный, растерянный, виноватый. - Я понятия не имею, зачем они мне. Но я чувствую: нужны. Они третий день не идут у меня из головы, я о них думаю постоянно.

- А если бы у тебя из головы не шли настоящие звезды или луна - ты бы решила отправиться за ними на небо? - скептически поинтересовалась Заринна.

Маржана не ответила, окончательно смутившись. Дарилен, внимательно присмотревшись к ученице, вздохнул.

- Я верю, что они тебе нужны, - как можно мягче произнес он. - Но даже если и так - где мы возьмем на них деньги? "Карающие звезды" - оружие не для бедняков. Я уж не говорю о сложностях обучения. "Звезды" не просто "швыряют во врагов", это целая наука. Я не владею этим видом оружия, Светомир, насколько мне известно, - тоже. Кто будет тебя учить?

- В школе воинов нам давали несколько уроков, - встрял Светомир. - Профессиональный воин в идеале помимо основного вида оружия должен владеть еще несколькими более-менее сносно и иметь представление об остальных, даже редких. Но научить пользоваться кэй'ли я вряд ли смогу. Мне и самому, откровенно говоря, тех уроков не хватило.

- Я сама научусь, - шепнула Маржана, мысленно прощаясь со своей сумасшедшей идеей. Что ж, нет так нет, она на другое и не рассчитывала. Но как объяснить спутникам, что с каждой минутой она все отчетливее понимает: без "звезд" душевного покоя ей не видать, как своих ушей?

- У нас нет средств, - повторила Заринна. - На еду-то едва наскребаем, на подножном корму сидим, тут не до оружия…

Маржана совсем по-детски шмыгнула носом.

Светомир помолчал немного, нарочито громко вздохнул и с истинно императорским величием стянул с пальца золотой перстень. Один из многих, унизывающих его холеные пальцы, самый маленький, с мизинца, но все равно стоящий, судя по всему, целое состояние, к тому же по виду - фамильный. До сего дня посягательства на его драгоценности он с негодованием отвергал, заявляя, что перстни - семейные реликвии, и он скорее станет есть землю, чем согласится с ними расстаться. И вдруг - снял сам!

Но еще удивительнее было то, что за этим последовало.

Рыцарь немного помедлил и, подойдя, неловко сунул кольцо в маржанину ладошку. Потрясенная девушка широко раскрытыми глаза посмотрела на кольцо, потом перевела взгляд на рыцаря.

- Ты что?! - испуганно прошептала она севшим от неожиданности голосом. - Зачем? Не надо! Вдруг это и правда - всего лишь мой каприз?

- Я отдаю его не просто так, - пожал плечами рыцарь. - Даже с фамильной реликвией можно расстаться за достойное вознаграждение.

- И что же ты хочешь взамен? - насторожилась Маржана. - Ты же знаешь, у меня ничего нет. Мне нечем с тобой расплатиться.

Рыцарь окинул девушку оценивающим взглядом, явно наслаждаясь ее замешательством, и, не выдержав, расхохотался.

- Я хочу пойти с тобой в оружейную лавку, только и всего!

- Зачем? - Маржана на всякий случай отодвинулась подальше и с подозрением предположила: - Приставать будешь?

Рыцарь возвел очи горе и пробурчал что-то о скудоумии прекрасного пола вообще и некоторых его представительниц в частности.

- Не буду я к тебе приставать! Больно надо! Мне что, по-твоему, жить надоело?! Я всего-навсего хочу посетить оружейную лавку! Мне нужен… Новые ножны для меча мне нужны, вот! Эти уже никуда не годятся…

Рыцарь безбожно врал. На взгляд колдуна, для странствующего рыцаря ножны и впрямь не годились - слишком они были приметны, к тому же, по его мнению, любой уважающий себя вор был просто обязан заинтересоваться сим произведением оружейного искусства. Как до сих пор меч оставался при рыцаре, было непонятно. Ножны, висевшие у рыцарского пояса, были новехонькими, богато украшенными камнями, сверкающими на солнце всеми цветами спектра, к тому же на редкость удобными - но Светомир был неумолим: ему нужны, просто жизненно необходимы другие ножны!

В конце концов решено было, что в ближайший город к оружейнику Маржана и Светомир отправятся завтра поутру - для этого остаток дня и часть ночи компании предстояло провести в пути, но все мужественно согласились с таким раскладом.

Недоволен был только Вотий, он долго канючил, упрашивая сестру взять его с собой - ему так хотелось снова увидеть оружейную лавку! Маржана непременно уступила бы уговорам брата, но Заринна, контролировавшая процесс сборов, была непреклонна:

- Сказано - нет! Девушку с мальчишкой сразу заприметят, пророки о вас двоих на всех перекрестках талдычат! Сиди тут, перетерпишь, от этого еще никто не умирал!

Вотий обижался и дулся, даже хотел было расплакаться, но вовремя вспомнил, что он ученик Дарилена Заозерного, и сдержал подступившие к глазам слезы.

- Я куплю что-нибудь и для тебя, - пообещала вечером Маржана, поглядывая на тревожное зарево заката, предвещавшее ясный, но ветреный день.

- Да ты в оружии совсем не разбираешься, что ты мне сможешь купить… - по-прежнему обиженно буркнул мальчишка, однако на душе у него заметно полегчало. Ученичество ученичеством, но Вотий все же оставался обычным ребенком, любящим подарки и обожающим сюрпризы.

А ночью на них напали.

* * *

Около полуночи путников, уставших, как горные тролли после охоты, разбудила захлебывающаяся лаем Фтайка. Когда чародеи зажгли световые пульсары - Дари и Зари одновременно, - взорам проснувшихся предстало весьма любопытное зрелище.

На ночь вокруг места стоянки были поставлены сразу несколько защитных куполов: чародеи решили подстраховать друг друга, а кроме того, Дарилен, памятуя о том, что лучшее обучение - практика, дал задание ученикам: создать по куполу. Так возле ночевки возникло сразу четыре разномастных защитных купола. Это их и спасло.

Разбойники напали подло - дождавшись, когда все уснули. Они подготовились на совесть, прихватив с собой деактивирующие амулеты немалой силы - защитный купол, и даже четыре защитных купола для них трудности не представляли. От творений обученных магов в два счета не осталось и следа.

Но ученики всегда делают ошибки. Вотий что-то напутал в магической формуле, Маржана от волнения под взглядом наставника произнесла заклинание слишком быстро, невольно изменив характеристики созданного. В итоге ученические куполы все же возникли, но от канонических они сильно отличались. Разбойничьи амулеты против них оказались бессильны - чтобы деактивировать заклинание, необходимо знать его формулу. Предугадать набор наиболее распространенных защит нетрудно - а как предусмотреть ошибку или неправильную интонацию чародея?

Открывшаяся взорам заспанных путников картина была и впрямь занятной. Вокруг уцелевшего внешнего купола стояли человек десять, не меньше. Зверские выражения рож (назвать хмурые, изрядно заросшие оскаленные физиономии лицами как-то не поворачивался язык) не оставляли сомнений в серьезности их намерений. Как и в отсутствии у обладателей щетин интеллекта. Впрочем, для реализации их цели умственные усилия и не требовались. В неверном свете пульсаров тускло поблескивали мечи.

Бандиты собирались тихо перерезать путников, пока они спали. Их надежды пошли прахом, но отступать от задуманного бородачи явно не собирались. Не получилось тихо - зарежем с боевыми кличами, решили они. И кинулись на купол. С воинственными воплями. Потом еще раз. И еще.

Защита не поддавалась. Более того - она упруго пружинила, как резиновая, раз за разом отбрасывая назад покусившихся на ее целостность лесных братьев.

И вот тут-то отсутствие наполнения в черепной коробке сыграло с бандитами злую шутку. От непредвиденной неудачи они озверели, теперь ими двигало лишь одно желание: во что бы то ни стало разрушить купол и меленько нашинковать заказанных "клиентов" с особой жестокостью. И путь к этому нехитрому способу самореализации им виделся только один: продолжать долбить упрямую защиту - авось да поддастся?!

Упомянутые "клиенты" же вели себя на редкость нахально. Нет чтобы возопить от страха, пасть наземь, обреченно закрыть глаза и ждать неминуемой смерти! Не-е-ет, эта компания, как ни в чем не бывало, удобно уселась, будто на представлении ярмарочных лицедеев, гнусные колдуны добавили еще несколько пульсаров, дабы не пропустить ни единой детали "спектакля", и зрители с интересом уставились на "актеров". Время от времени кто-нибудь из них не выдерживал и выкрикивал что-нибудь вроде "давай-давай!", "поднажми!" или "эх, хорошо полетел!". Другие с восторгом подхватывали и через мгновение все дружно вопили хором.

Собака лаяла. Кот спросонья шипел, вздыбив шерсть на загривке и нервно подрагивая поднятым к ночному небу пушистым хвостом. Бандиты рычали от злости и извергали отборнейшую брань и проклятия. Зрители улюлюкали.

Словом, красота!

Веселье продолжалось около часа. Бандиты с тупой сосредоточенностью попрыгали вокруг купола, постучали о него мечами, попытались процарапать в защите дырку, сделать подкоп, кто-то даже всерьез вознамерился прогрызть "колпак", видимо, воображая себя настоящим берсерком.

Но купол оказался стойким и усилиям бандитов не поддавался. Те потоптались еще немного, злобно зыркая на несостоявшихся покойников, плюнули и ушли.

- Это уже просто оскорбительно, - заметил полувампир, отчаянно пытаясь подавить зевок, - наши неведомые враги нас ни во что не ставят! Подосланные убийцы с каждым разом становятся все тупее и тупее…

- Если наши неведомые враги и дальше будут подбирать таких дубиноголовых убийц, то рано или поздно они своей цели добьются - мы просто лопнем от смеха! - хихикнула, вновь укладываясь спать, Заринна.

- А завтра нам еще в лавку идти, - уже находясь на границе яви и сна, пробормотала Маржана. - Надеюсь, они не будут нас у города поджидать…

* * *

Ночных бандитов в городе не оказалось. Да и вообще городок под названием Макхид производил куда более приятное впечатление, нежели встреченные до этого неприветливые селения.

Хайяри и рыцарь, памятуя о неизбежной конспирации, приоделись так, что от крестьян их не смогли бы отличить и родители. Впрочем, для Маржаны это как раз не составило труда: она просто надела любимый сарафан с васильками и лапти, а на голову повязала цветастый платок, чтобы скрыть от посторонних цвет своих волос.

С рыцарем проблем было больше: один раз он уже наряжался крестьянином, и тогда его едва не раскусили - ну не бывает у скромных тружеников полей и огородов идеально чистых ногтей и щегольских усиков!

В конце концов, усы рыцарю сделали накладные, прямо поверх собственных, из-за чего искусственная растительность воинственно встопорщились, а ногти щедро измазали жирной плодородной землей (правда, рыцарь против этого активно возражал, и Дарилену пришлось держать вырывающегося вояку за руки, а Вотию - за ноги, пока девушки, хохоча, свершали свое гнусное деяние).

Конечно, можно было поступить куда проще и изменить внешность "лазутчиков" магическим способом, но, во-первых, заклинания изменения внешности были весьма нестабильны и без постоянной подпитки энергией могли распасться в любой момент, как правило - в самый неподходящий. Маржане эти заклинания были покуда не под силу, а идти втроем значило вызвать у особо бдительных горожан лишние подозрения. И, во-вторых, действующее заклинание могли учуять городские маги, а это тоже не сулило ничего хорошего.

Пришлось Светомиру и Маржане довольствоваться подручными немагическими средствами.

Был еще риск, что неладное заподозрит оружейник - все же не каждый день на крестьян находит блажь приобрести "карающие звезды", - но Светомир заверил спутников, что этого можно не опасаться: оружейники - народ бывалый, видавший всякое. Их неправильными крестьянами не смутить. Кроме того, у оружейников Сиднара существовал негласный закон: не доносить на своих покупателей. Логика была проста: тот, кто покупает оружие, может это оружие повернуть против доносчика. И потом, кто знает, вдруг деревенский недотепа или бродяга в лохмотьях на самом деле - переодетый королевский гвардеец?! Случались и такие капризы у правящей верхушки - надо же как-то выяснять качество обслуживания на вверенных территориях. Донесешь на такого, потом сраму не оберешься…

Оружейная лавка не обманула ожиданий рыцаря и хайяри.

Ассортимент поразил воображение неискушенной девушки - куда до него было гномьей лавке из Предгорья!

Были здесь и ножи с изогнутыми фигурными лезвиями, и немыслимой красоты мечи и сабли, были и смертоносные веера, скрывающие в своих складках остро отточенные стальные пластины вместо деревянных полос. Перечислить все имеющееся в продаже было попросту невозможно.

Светомир посреди этого великолепия едва не позабыл, что вообще-то и он сюда пришел не на товар поглазеть, а выбрать новые ножны для своего меча. Недостатка в ножнах в лавке тоже не наблюдалось, в их разнообразии легко было запутаться, но рассчитывать на помощь оружейника рыцарю не приходилось - тот был занят обслуживанием Маржаны.

Продавец выкладывал на прилавок коробку за коробкой, но Маржана, лишь скользнув глазами по стали, холодно поблескивающей в свете масляной лампы, качала головой: не то.

Оружейник взмок от усердия и выбился из сил, но так и не угодил привередливой покупательнице.

- Ладно, - решился он наконец. - Есть у меня еще один набор. Для особых посетителей, - продавец выразительно подмигнул. - Но он очень дорогой, имейте в виду! Для истинных ценителей держал…

Оружейник нырнул под прилавок, долго там копался и пыхтел, чихая от пыли, и в конце концов вытащил на свет божий большую коробку, обтянутую кожей. Осторожно подул на нее - в воздух взвилось целое облако пыли. Видимо, истинные ценители давненько не захаживали в эту лавку…

Тихо щелкнул замок. Продавец откинул крышку.

Маржана ахнула, впиваясь глазами в выложенные в три ряда смертоносные игрушки, заметно выбивающиеся из вереницы разложенных на витрине ножей, булав и мечей. Кажущиеся удивительно хрупкими, изящные звездочки выглядели в этом окружении, как красавицы-княжны в толпе простолюдинов.

Северные народы называли это оружие "звездами Белого Волка", жители Востока - "легкокрылой смертью". В Сиднаре прижилось название кэй'ли, а в Долине - "карающие звезды". Специалисты могли назвать еще с десяток-другой названий. Но как бы поэтично они ни звучали, Маржана раньше и вообразить не смела, что это оружие может быть столь прекрасно.

При одном взгляде на предмет законной гордости оружейника по коже пробегал легкий морозец, предупреждающий о близкой опасности, и становилось ясно - эти диски, и впрямь похожие на колючие звезды с остро отточенными зазубренными гранями, их владелец просто так не достанет. А если достанет - уже не промахнется. Плавные закругленные линии делали вид опасных игрушек удивительно гармоничным, а гравировка по центру лезвий, затейливая вязь, при ближайшем рассмотрении складывающаяся в староэльфийские письмена, создавала вокруг "звезд" таинственный и притягательный ореол.

В комплекте с кэй'ли шла перевязь - в отличие от самих "звездочек", неброская, без лишних изысков, местами даже потертая. Но, странное дело, никакая другая перевязь, расшитая золотом или еще каким-то образом украшенная, не могла бы подойти к этому оружию лучше.

Маржана кончиками дрожащих от волнения пальцев благоговейно коснулась стали. Кто бы мог подумать еще месяц назад, что отыщется оружие, способное вызвать у нее священный трепет!

Девушка несмело протянула руку. "Звезда" покорно легла в ладонь, прильнула доверчиво, как котенок, еще не знающий, что не все существа вокруг добры и ласковы.

Девушка обернулась к Светомиру, сияя не хуже отполированных до блеска "звездочек":

- Это они.

- Ты уверена? - с сомнением поинтересовался рыцарь, с явной неохотой отвлекаясь от созерцания алебард, расставленных у стены.

Ответом ему был счастливый маржанин взгляд, устремленный на кэй'ли.

Рыцарь со вздохом полез за пазуху.

- Почтенный… Вы драгоценности в уплату берете?

* * *

Как бы ни было спокойно в Макхиде на первый взгляд, все же в городе творилось что-то неладное. Как и в других сиднарских городах, в которых путники успели побывать ранее. Кто-то методично вырезал сиднарских приверженцев Светлой Защитницы. Город за городом, день за днем. Нет, не днем. Ночью. Всегда - ночью. Жертвами неведомого убийцы становились священнослужители, оказавшиеся на неосвещенных улицах в одиночестве. Впрочем, проникновением в дома неуловимый противник Защитницы тоже не гнушался - несколько жрецов были найдены зарезанными в собственных постелях.

Поговаривали, что смерть являлась священнослужителям в виде прекрасной девы, искушающей их и упрашивающей отречься от богини. Если ее мольбы не достигали цели, она хладнокровно убивала своих жертв. Сопротивления ей никто не оказывал - то ли от растерянности, то ли люди просто не успевали отреагировать.

Как ни странно, жрецам Защитницы жутковатая ситуация была только на руку. Люди, видя повышенное внимание загадочной кровожадной девы к культу, начинали верить в россказни пророков о приходе короля-демона Шарона в новом обличье, вспоминали о том, что их предки были истовыми приверженцами Светлой Защитницы, и сами возвращались в забытую веру. Многие боялись, что, перерезав священников, демон примется за обычных людей, и хотели верить в хотя бы эфемерную защиту, которую сулила кроткоглазая богиня своим почитателям. Впрочем, Сиднар был на редкость демократичным в религиозном отношении государством. Вера в Защитницу в умах простого люда с легкостью уживалась с почитанием десяти богов Верховного Круга и уж тем более - с поклонением четырем богам-стихийникам. Если есть десять главных божеств, рассудил народ, то почему бы не быть одиннадцатой богине, пусть чуть пониже рангом, но от того не менее милосердной к своим детям?

Этими соображениями словоохотливый оружейник поделился с покупателями, пока заворачивал их покупки. Он был доволен удачным днем: и кэй'ли, и выбранные странным крестьянином ножны, и кинжал, присмотренный его не менее странной спутницей в придачу к "звездам", стоили немалых денег -отчего же не поболтать со столь щедрыми покупателями? Глядишь, и еще на что-нибудь раскошелятся…

Щедрые покупатели больше ни на что не раскошелились, но услышанное заставило их призадуматься.

- Свет, - выходя из лавки, Маржана едва не плакала, - это ведь не я, правда? Я бы не смогла…

- Конечно, не ты, - успокоил хайяри рыцарь. - Ты ведь была с нами по ночам, никуда не исчезала. Продавец сказал, очередное тело нашли сегодня утром. Если ты еще не забыла, этой ночью на нас напали придурки с мечами - и тебя уж точно все видели. Не переживай.

- Тогда… Тогда почему они говорят, что убийца - девушка?

- Мало ли на свете девушек… Не принимай это на свой счет, вот и все. Выбрось эту ерунду из головы.

- Как я могу об этом не думать?! Я убила восьмерых - там, на поляне! Откуда мне знать, может быть, остальные убийства - тоже моих рук дело?!

- Не говори чепухи, - беспечно отмахнулся рыцарь. Но сразу вслед за тем нахмурился, обеспокоенно огляделся и произнес, понизив голос: - И лучше вообще ничего не говори. Здесь столько ушей, не приведи боги, услышат… В случае чего долго разбираться не будут.

Маржана замолчала, но на душе у нее было по-прежнему тяжело. Она очень болезненно переживала случившееся на лесном привале, хоть и не подавала виду.

И все же, несмотря на то, что Маржана была погружена в свои невеселые мысли, угрозу она почувствовала сразу. Девушка остановилась, стиснув ладонь Светомира.

- Здесь кто-то есть. Кто-то… недобрый.

Они стояли посреди тихого переулка - этот путь добросердечный оружейник указал им как ближайший к приличной и недорогой таверне. В переулок не выходили окна домов, проход между глухими каменными стенами был тесен и грязен. Нестерпимо пахло помоями и кошками.

Светомир растерянно покрутил головой.

- Да нет здесь никого, - убежденно заявил он. - Тебе померещилось. Идем.

- Ошибаетесь, милейший.

Человек появился совершенно бесшумно, с ловкостью лесного зверька выскользнув из-за кучи мусора, возвышающейся у стены ближайшего дома.

Маржана от неожиданности взвизгнула, скользнула за спину рыцаря и уже оттуда рассмотрела незнакомца.

Человеку было лет сорок, может, чуть больше - точному определению возраст не поддавался. Невысокий, худой и гибкий, с мелкими острыми чертами лица, он и впрямь напоминал какого-то небольшого хищного зверька - хорька или куницу. Длинная рыжая челка, падающая на глаза, меняла положение при каждом движении незнакомца, не позволяя как следует рассмотреть его лицо. "И как она ему не мешает?" - мелькнуло в голове у хайяри. У нее помимо воли зачесались руки - так хотелось откинуть волосы со лба куницеобразного. Впрочем, тот, по-видимому, не испытывал ни малейшего неудобства. Он оглядел рыцаря, решительно сжавшего рукоять меча, пока еще покоящегося в новехоньких ножнах, и девушку, испуганно спрятавшуюся за спиной воина. Как-то нехорошо оглядел. Нахально. По-хозяйски. Так, словно за поимку этих двоих лично ему пообещали крупную награду, и он уже прикидывал, на что потратит деньги.

"Вот оно что, - догадалась Маржана. - Он тоже слышал проповеди. И каким-то образом догадался, что ищут меня. Наверное, услышал наш разговор. Какая же я дура, не могла промолчать!"

Предчувствие не подвело Маржану. Незнакомец, рассмотрев их, удовлетворенно кивнул и произнес:

- Позвольте представиться - Алгер, старьевщик. Глубоко верящий сторонник Светлой Защитницы, - старьевщик выдержал многозначительную паузу. - Я вам зла не желаю, ни в коей мере. Но, видите ли, мне очень нужны деньги. А за каждую подозрительную девушку, похожую по описанию на демона, полагается хоть небольшая, но награда. А кто может быть подозрительнее приезжих девушки и рыцаря, гуляющих в глухом переулке? Так что - сами понимаете, - Алгер виновато развел руками, словно извиняясь за свой будущий поступок. Рыцарь напряженно следил за его движениями. Куда клонит старьевщик, он понял сразу, и теперь мучительно раздумывал: ударить сразу или еще подождать?

Маржана выбрала третий вариант. Она ждать не хотела. Биться - тоже.

- Пойдем, - потянула она рыцаря за рукав.

- Э, нет, - весело оскалился похожий на хорька человек. - Вы мне слишком дороги, мои золотые, я вас не отпущу так просто!

В этот день рыцарь понял, что гибкость и ловкость с успехом могут заменить силу, высокий рост и крепкие мышцы. Юркий, вертлявый Алгер с удивительной легкостью умудрялся поднырнуть под руку рыцаря в самый неожиданный момент, уйти от удара и мгновенно вынырнуть из-за спины.

В пылу сражения рыцарь почти забыл о Маржане, прижавшейся к холодной каменной кладке. А вот куницеообразный старьевщик о девушке не забывал и, улучив подходящий момент, когда рыцарь, тряся головой, отходил от чувствительного удара под ребра, прыгнул к ней.

Маржанины попытки отогнать от себя назойливую мысль о лежащих в коробке под мышкой "звездах" пропали втуне. Стоило человеку сделать шаг в ее сторону, как руки сами потянулись к свертку. Глаза заволокло знакомым туманом, в ушах зашумело. О боги, да что же это такое?! Опять?!

Додумать Маржана не успела. Когда в ее руках оказалась уже раскрытая коробка, она не поняла. Кэй'ли сама ткнулась в ладонь, просясь в несущий гибель полет. "Звезде" хотелось чужой крови и чужой смерти. Маржане, вернее, существу, завладевшему ее телом, - тоже.

Легкое, неуловимое движение, солнечный блик на отточенной грани. Всхлип крови и хруст дробящейся кости под натиском вгрызающейся в тело "небесной кары". Эти звуки девушке с выбившимися из-под платка светлыми волосами, со странно жесткими глазами на побледневшем лице показались прекраснее сладкозвучной музыки.

Алгер медленно перевел взгляд вниз. Его рука судорожно зажимала глубокую рану. "Звезда" вошла чуть ниже ключицы, одним своим "лучом" задев кость. Сквозь пальцы толчками, пульсируя, текла темная кровь. Вместе с кровью из тела уходила жизнь. Старьевщик рухнул на колени. Покачнулся, будто в нерешительности, и тяжело завалился набок.

Светлокосая склонилась над ним, с интересом разглядывая.

- Передай привет своей Богине, когда встретишь ее, - прошептала она. Алгер вздрогнул: в голосе девушки ему послышалось змеиное шипение. - А теперь скажи: кто ты? Кто послал тебя?

Алгер умирал. Он стоял на грани, готовый отправиться к Престолу Богов. Но что-то не давало ему уйти, что-то цепко держало в этой жизни угасающее сознание и не желало отпускать. Боль становилась нестерпимой, как и желание отрешиться ото всего, уйти, умереть - только бы не чувствовать больше этой боли, не видеть этих колючих злых глаз, вытягивающих душу. И тогда он, не в силах больше терпеть, выдохнул имя. Одно-единственное - вместе с последним вздохом.

Девушка наклонилась над телом еще ниже. Осторожно пошевелила пальцами. Дождалась, когда из раны, повинуясь ее ворожбе, выскользнет окровавленная "звезда", аккуратно вытерла ее об одежду убитого и вернула назад, в коробку.

И только тут душащая, клокочущая ярость схлынула. Хладнокровие ушло вместе с нею. Маржана снова стала сама собой и в тот же миг поняла, что она наделала. Перевела взгляд на скорчившееся на мостовой бездыханное тело. И завизжала так, словно убивали ее саму.

Светомир, до того остолбенело таращившийся на нее, дернулся от крика, одной рукой ловко перехватил обезумевшую от ужаса девушку, другой крепко зажал ей рот. Маржана билась в его руках, как выброшенная на берег рыба, но сила у нее была снова обычная, девичья. Рыцарю без особого труда удалось оттащить хайяри подальше от злосчастного переулка, в другой - столь же безлюдный - и там, встряхнув ее пару раз за плечи, привести в чувство.

- Ты видел это? - захлебываясь слезами, выдавила Маржана, вновь обретя способность говорить. - Видел?! Я снова убила человека, я - убийца! - ее речь стала прерывистой и неразборчивой. Маржана уткнулась лицом в ладони. Ее трясло. У нее начиналась истерика.

В конце переулка показались прохожие - благообразный старец и дородная женщина, ведущая за руку мальчонку лет пяти. Сзади за ними семенил хиленький мужичонка. Светомир торопливо прижал девушку к себе, чтобы люди не заметили ее слез, наклонился к ее лицу. Со стороны казалось, что влюбленная парочка слилась в страстном поцелуе. Почтенное семейство величественно проплыло мимо. Дама возмущенно пропыхтела что-то о распущенности нравов современной молодежи, но Светомиру в эту минуту не было дела до мнения посторонних, а рыдающая Маржана попросту ничего не заметила.

И только когда Маржана немного успокоилась, вдоволь наплакалась и пришла в себя, она увидела темное пятно, расплывающееся на груди Светомира.

* * *

Первыми их увидела Айна. Будь у графини нервы чуть слабее, она непременно хлопнулась бы в обморок, как это любили делать ее знакомые аристократки. С нервами у Ромиайны было все в порядке, но все же струхнула она не на шутку.

Вернувшиеся из Макхида Светомир и Маржана выглядели так, что любой ужаснулся бы.

Хайяри была перепугана чуть не до полусмерти, лицо ее заливала мертвенная бледность, глаза покраснели, на щеках блестели дорожки слез, на васильковом сарафане темнела россыпь кровавых пятен. У графини мелькнула несвоевременная мысль о том, что, если бы не заклинания очищения ткани, у Маржаны не осталось бы одежды без следов крови.

Рыцарь был еще бледнее, он еле держался на ногах, но мужественно шел, вернее, передвигал ноги, поддерживаемый своей спутницей. Рубашка Светомира из белой превратилась в темно-бордовую, почти черную.

- О боги! Что с вами случилось?! - Айна едва успела подбежать, чтобы помочь Маржане поддержать рыцаря - он медленно заваливался на бок.

- На нас напали, - чужим голосом отозвалась Маржана. - И все из-за меня!

- Перестань винить себя. Я же просил… - прохрипел рыцарь, теряя сознание.

К счастью, рана оказалась не роковой, жизненно важные органы не были задеты. И все же Дарилен и Заринна колдовали над ней два часа кряду. Рыцарь потерял много крови, к тому же была опасность заражения крови.

Чародеям прежде не доводилось лечить такие раны. Они давно усвоили, что целительство к области их талантов не относится. Но раньше они могли обратиться к профессиональным лекарям. Сейчас выхода не было - пришлось осваивать новую ворожбу на ходу, вспоминая когда-то слышанные наставления учителей и доверяясь интуиции.

Они здорово рисковали. Оборотничий организм многие зелья и заклинания переносит иначе, нежели человеческий, реакция могла быть непредсказуемой. Но, к счастью, обошлось.

- У нас прямо передвижной лазарет какой-то, - хмыкнула Заринна, когда стало ясно, что их с Даром старания увенчались успехом. Светомир крепко спал, и сон его обещал исцеление.

Спасители выглядели едва ли не хуже раненого. На Маржану вообще было жалко смотреть. Она упорно твердила, что Светомир едва не погиб исключительно по ее вине, и перестала рыдать, только когда Айна насильно напоила ее успокаивающим отваром. Правда, с дозировкой графиня немного перестаралась, и в лагере стало на одного спящего больше - но разве кому-то вредил крепкий здоровый сон?

* * *

Когда вечер раскрасил небо, будто умелый художник провел кистью с акварелью по листу мокрой бумаги, компания собралась у костра. Светомир то и дело с восхищением дотрагивался до перевязанной груди: импровизация чародеев явно была удачной, утром рыцарю можно было трогаться в путь вместе со всеми, правда, соблюдая осторожность.

Вотий с не меньшим восторгом разглядывал подаренный Маржаной кинжал с простой, но со вкусом оформленной рукоятью в форме драконьей головы, с гравировкой на клинке - опять-таки в виде дракона со сложенными на спине крыльями, судя по всему, вошедшего в штопор. Хаяйри сумела-таки угодить брату.

Чуть в отдалении от компании, привалившись спиной к дереву, сидела Айна. Весь ее вид выражал крайнюю степень усталости: глаза прикрыты, руки бессильно брошены на колени, плечи поникли.

- Устала? - участливо спросил Дарилен, присаживаясь рядом. - Тяжелый был день…

Реакция девушки его удивила. Графиня встрепенулась, испуганно взглянула на Дара и торопливо замотала головой.

- Нет-нет, нисколько!

Колдун нахмурился.

- Ты чего-то боишься?

- Боюсь? Ну что ты, вовсе нет…

- Не спорь. Я не слепой. Что случилось? Чего ты испугалась?

Айна низко наклонила голову - так, чтобы не видно было выражения ее лица. Ее волосы пахли ромашкой. Это зариннина настойка для мытья волос, она сама ею пользуется и снабжает всех желающих. Знакомый с детства запах. Почему же раньше он не вызывал в душе колдуна никаких чувств? И почему сейчас он для него дороже самых изысканных ароматов мира?

Ответ Айны прозвучал так тихо, что маг едва различил ее голос в треске костра.

- Не прогоняй меня.

- Что?

Он расслышал. Просто не сразу смог поверить своим ушам.

- Не прогоняй меня.

- О чем ты? Я вовсе не…

Айна его не слушала. Она торопливо заговорила, сбиваясь и глотая слова, словно боясь, что Дар вот-вот перебьет ее и велит замолчать.

- Я… Я знаю, что я - изнеженная графская дочка, которую зачем-то научили махать мечом - должно быть, потехи ради. Я ничего не знаю, ничего не умею и слишком быстро устаю от ходьбы. В походе от меня мало толку, зато неприятностей сверх меры. Я - обуза для вас. Но пока я иду с вами, мне есть для чего жить. Мы куда-то идем, что-то ищем - и все просто и понятно. Есть цель, есть путь к ней. Я не знаю, что будет, когда мы достигнем цели и получим ответы на все вопросы. Но… не прогоняй меня. Хотя бы пока. Пожалуйста…

- Глупенькая… - теплая усмешка. Айна подняла голову. Что это - нежность в его глазах или причудливая игра отблесков костра? - Никто не собирается тебя прогонять. Я благодарен судьбе за то, что она свела нас с тобой. Это лучшее, что она могла для нас сделать. Помни об этом и не верь никому, кто скажет, будто кто-то из нашей компании думает иначе. Этого просто не может быть. И не смей называть себя обузой! Ты - славная девушка, хоть еще и сама этого не понимаешь.

Словно зверь на мягких лапах, готовящийся к решающему прыжку, подкрадывалась ночь. Где-то в лесу тоскливо затянул лунную серенаду волк. Ему вторил другой, в противоположной стороне. Компания у костра поежилась. Маржана зябко передернула плечами.

- Говорят, летом волки не нападают на людей, - изрекла в пространство Заринна.

- Не забудь сообщить об этом самим волкам при встрече, - откликнулся Дарилен.

- Вам что-нибудь говорит имя Шайнмар? - невпопад спросила Маржана, глядя в огонь.

- Шайнмар… Шайнмар… Что-то знакомое… - маг задумчиво потер подбородок. - Нет, не припоминаю. А где ты его слышала?

- Тот человек, который… ну, которого я… он сказал мне это имя.

- Что, так прямо и сказал? - недоверчиво протянула Заринна. - Сам?

- Нет. Я его… - Маржана запнулась, - попросила. Убедительно.

У костра снова повисло молчание.

Когда сидеть у трепещущего пламени, слушать шум ветра, запутавшегося в кронах могучих деревьев, и волчий вой стало совсем невмоготу, Айна попросила Маржану:

- Спой, пожалуйста. Ты так красиво пела в трактире в Верхних Фумках…

Маржана, вспомнив, что именно она пела в памятную ночь в трактире, зарумянилась, но просьба Айны была и впрямь как нельзя более своевременной. Иногда песня - лучшее лекарство от грусти. Много лучше слов.

Маржана помолчала, прикрыв глаза, вслушиваясь в свое состояние. О чем же спеть? О долге? О грусти? О первой любви?

Слова пришли сами собой. То ли вспомнились, всплыли откуда-то из глубин памяти, то ли сами на ходу сложились в песню. Маржана об этом не задумывалась. Она пела, отдавая песне всю душу, растворяясь в ней и забывая себя.

Голос хайяри то звенел, как первые трели весенних птиц, то затихал, становясь почти не слышным, как шепот легкого ветерка. Были в нем и напевы веселого летнего дождя, льющего сквозь солнечные лучи, и шелест листвы, и неспешный полет тающих под солнцем, словно сахарная вата, облаков. Песня уносила слушателей невообразимо далеко, туда, где нет тревог и проблем, где круглый год светит ласковое солнце и цветут луговые травы, где нет зла, боли и грязи. А еще в этой песне была горечь - от того, что сказочный край навсегда потерян и потомкам его счастливых обитателей суждено вечно скитаться по чужим краям в тщетной надежде вернуть утраченную родину.

Когда песня отзвучала и последние слова растворились во тьме за освещенным костром пространством, притихшие слушатели еще долго сидели молча. После столь проникновенного исполнения продолжение беседы казалось кощунством.

- О чем эта песня? - тихо спросил, обретя наконец способность говорить, Светомир.

Маржана открыла было рот, досадуя на недогадливость рыцаря, но сестру опередил Вотий.

- Она о крае, где рождается радуга, - заявил он.

- И на каком же это языке? - вкрадчиво поинтересовался рыцарь.

Вотий удивленно моргнул. Маржана округлила глаза:

- То есть как - на каком? На сиднари, разумеется! - и осеклась. Песня была не на сиднари, только теперь она это отчетливо поняла. Слова были на другом языке, которого Маржана не знала. Селянские девушки не изучают иностранные языки, они и родным-то в его письменном применении не всегда владеют. Откуда же тогда она знает эту песню? И почему понимает ее слова? И Вотий… Он ведь тоже все понял!

Маржана в замешательстве оглянулась на брата. Тот был озадачен не меньше.

- Мои ученики удивляют меня все больше и больше, - вздохнул Дарилен. - Что ни день, то новые сюрпризы. Я правильно понял, что вы оба этот язык никогда не учили, но понимаете его не хуже родного?

Подопечные мага синхронно кивнули.

- Потрясающе, - сказала Заринна с непонятным выражением: то ли мрачно, то ли просто устало. - Ты прав, Дар, тебе достались не ученики, а коробка с сюрпризами! Ты уверен, что их ищут лишь потому, что они хаяйры? Может быть, кому-то известно о них что-то такое, что пока не известно нам?

Маржана почувствовала укол жгучей обиды. Она шмыгнула носом, изо всех сил стараясь не разреветься

- Я же не специально…

- Ладно-ладно, не огорчайся ты так, - поспешил утешить ученицу колдун. - Никто не хочет обидеть ни тебя, ни Вотия. Вы ни в чем не виноваты. Но вы и впрямь подкидываете нам столько загадок - и ни единой зацепки для разгадки! Вас ищут служители Светлой Защитницы, которые только и думают, как бы вернуть себе прежнюю власть над умами людей. На вас имеют виды какие-то ненормальные маги-сектанты, озабоченные спасением мира. Периодически возникают посыльные некоего "хозяина", требующего отдать ему моего ученика. Кто-то из вышеперечисленных, а может быть, некто неучтенный, время от времени присылает каких-то совсем уж кретинских наемников. При этом я - единственный в мире маг, ставший наставником двух учеников одновременно, моя ученица, - милая скромная девушка, которой снятся странные сны, - если ее хорошенько разозлить, обращается с оружием получше многих профессиональных бойцов, и в довершение ко всему мои ученики распевают песни на незнакомом им языке, - Дарилен помолчал. Его подопечные пригорюнились. И тут маг хитро улыбнулся: - Нет, определенно, день, когда я принял Вотия в ученики, был счастливейшим в моей судьбе! А иначе разве смог бы я жить такой интересной, насыщенной жизнью?

* * *

Ночь вступала в свои права. На бархатное иссиня-черное небо высыпали крупные летние звезды, казавшиеся искрами одинокого догорающего костра, улетевшими слишком высоко. В лунном свете в траве поблескивали крупные тяжелые капли ночной росы.

У костра на окраине березовой рощицы кружком сидели люди, нелюди, белая с рыжими пятнами собака и черный пушистый кот. Сколько таких ночей у костра было в их жизни? Сколько еще будет? Куда приведет их дорога? И что найдут они там, в конце пути? Этой ночью они предпочитали не задумываться.

Над одиноким костром, березовой рощей, Сиднаром, всем миром звенела песня. Песня о потерянной родине на неизвестном певице языке.