Я посмотрел поверх сундуков: в солнечном свете плавали пылинки; стояла тишина. Где же солдаты?
— Здесь как-то слишком спокойно.
— Да уж, — согласилась Алиса. — Давай посмотрим.
Пройдя в дверь, мы оказались в большой комнате, где обитали Малкины. На полу — грязные простыни и тюфяки, у стен — груды костей животных и тухлой еды. Хотя, похоже, тут ели и совсем недавно: пол был усыпай разбитыми тарелками и остатками пищи. Такое впечатление, будто стену пробили, когда Малкины завтракали, и им пришлось бежать, побросав все.
К высокому потолку тянулась винтовая лестница. Пахло стряпней, но гораздо сильнее ощущалась вонь немытых тел и гнилых продуктов; слишком много людей слишком долго жили тут в тесноте. Вывалившиеся из стены камни разбили стол, разметали горшки и ложки. Сквозь брешь виднелся Вороний лес.
В узкую дыру как раз мог пролезть человек. Похоже, солдаты уже побывали внутри: большая дверь крепости была распахнута, а подъемный мост опущен. И там, вдали за рвом, я разглядел военных в красных мундирах, снующих, словно муравьи. Они впрягали в лафет шайров и вроде бы собирались уезжать. По крайней мере, так это выглядело. Но почему они не преследовали Малкинов? Они бы без труда взломали люк и спустились на нижние уровни. Почему, приложив столько усилий, они ограничились дыркой в стене? И где судья, господин Ноуэлл?
Услышав шлепанье босых ног по холодным плитам, я обернулся и увидел Маб с победоносной улыбкой.
— Все получилось как нельзя лучше! Мы отравили воду не только ради твоего спасения, — ликующе заявила она. — Была еще одна причина. Мы не хотели, чтобы этой ночью артиллеристы заметили сигнальный огонь на Пендле. Утром они должны были вернуться к пушке и пробить дыру в крепости. Только через нее можно вынести сундуки. А теперь из казарм в Колне пришло сообщение — их вызывают обратно. Что ж, нам они больше не нужны. Пусть солдатики отправляются на войну и погибают.
— На войну? — переспросил я. — На какую войну?
— На войну, которая изменит все! — воскликнула Маб. — Захватчики пересекли море и высадились на юге. И хотя это очень далеко, все округа должны объединиться и принять участие в сражениях. Я все видела! Видела, как сигнальные огни, перепрыгивая с холма на холм, передают солдатам приказ возвращаться в казармы. Видела, что надвигается война. Видела в зеркале, вот так! Однако важнее всего было точно рассчитать время. Выходит, я лучше Тибба!
— Ох, прекрати хвастаться! — одернула ее Алиса. — Ты не можешь видеть все. Ты и вполовину не такая умная, как воображаешь. Ты не видишь, что в сундуках Тома. Ты не увидела тайный путь в крепость и поэтому пытала бедную Мэгги. И вайта ты тоже не увидела!
— Но в целом я ведь неплохо справилась! Но да, могло получиться еще лучше. Все зависит от ритуала. От ночи, когда смотришь в зеркало. От того, чьей крови напьешься, — с хитрым видом заявила Маб. — Маленькая племянница Тома даст свою кровь на Ламмас, и я смогу увидеть все. Все, что захочу! А теперь, Том, гони мне ключи от сундуков и убирайся.
Чувствуя тошноту от всего услышанного, я вскинул посох и нацелился Маб в голову, но девчонка лишь нагло улыбнулась и ткнула пальцем в сторону большой двери. Мой взгляд скользнул за ней, и за подъемным мостом я увидел то, отчего сердце у меня провалилось в пятки.
Военные в красных мундирах ушли. Не видно было ни шайров, ни пушки. Вместо них из-за деревьев выходили женщины. Некоторые уже добрались до подъемного моста. Все — в длинных платьях и с ножами в руках. Да, Маб спланировала все до мельчайших деталей.
Малкины сбежали через туннели. Солдаты, не доведя дело до конца, отправились на войну. И Маулдхиллы пришли за сундуками. Маб с самого начала собиралась вынести их из крепости именно так. Ей удалось увидеть в зеркале достаточно, чтобы победить. Нашим с Алисой тайным планам не суждено было сбыться. Маб перехитрила нас. От огорчения у меня свело живот. Элли и Джек снова станут пленниками, и угроза в отношении Мэри совершенно реальна.
— Подумай вот о чем, — снова заговорила Маб. — Ты обязан мне. Я ведь могла вместе с другими дожидаться в лесу, пока уйдут солдаты. Я же знала, что они уйдут. Вместо этого я рискнула собственной жизнью и провела тебя в крепость, чтобы ты спас своих родных. Я видела, что произойдет — убегая, Малкины постараются перерезать им глотки. Видела это так ясно, как сейчас вижу нос на твоем лице. Видела, как Малкины с ножами входят в камеру. И помогла вызволить твоих родных. Но я сделала это не просто так. Мы заключили договор, и я свое слово сдержала! Я всегда держу слово и жду того же от тебя!
— Ты чересчур хитрая — себе же во вред! — воскликнула Алиса и внезапно схватила Маб за плечо. — Но это еще не конец. Пошли, Том! У нас есть фонарь. Мы сбежим через туннели.
Она погнала Маб в кладовку. Я шел следом, лихорадочно соображая, что предпринять. К тому времени, когда мы доберемся до выхода в склепе, Малкины наверняка будут уже далеко. Это давало нам крошечный шанс. Все лучше, чем, оставшись здесь, сдаться на милость Маулдхиллов.
Элли стояла на коленях рядом с Джеком, который лежал, закрыв глаза и тяжело дыша. Мэри, готовая снова расплакаться, цеплялась за юбку матери.
— Поднимайся, Элли, — негромко сказал я. — Наши беды еще не кончились. Нужно снова спуститься в туннели, и тебе придется помочь мне нести Джека.
Элли посмотрела на меня с болью и недоумением.
— Нельзя снова тащить его, Том. Тем более вниз. Он слишком слаб… Он не выдержит…
— Придется, Элли. Выбора нет.
Маб расхохоталась, но Алиса сильно дернула ее за волосы.
Я зашел с другой стороны, чтобы подхватить Джека под мышки, однако Элли упала ему на грудь. Не зная, как убедить ее, я подумал, что стоит рассказать об угрозе, нависшей над ее дочерью, но…
Было уже слишком поздно. Маулдхиллы хлынули внутрь-десятка полтора, наверное, и среди них сестры Маб, Бет и Дженнет. Они подходили со всех сторон, вперив в нас холодные, безжалостные взгляды, с ножами наготове.
Алиса в отчаянии посмотрела на меня. Я беспомощно пожал плечами, и она отпустила Маб.
— Надо бы убить тебя прямо сейчас! — гневно крикнула та Алисе. — Но уговор дороже денег. Как только сундуки будут открыты, можешь уходить вместе с остальными. Ну, Том, дело за тобой.
Я покачал головой.
— Нет. Сундуки принадлежат мне.
Маб наклонилась, схватила Мэри за руку и оттащила от матери. Бет бросила нож, ведьма ловко поймала его и приставила к горлу малышки. Та расплакалась, Элли кинулась к Маб, но успела сделать всего два шага — ее сбили с ног и коленом придавили к полу.
— Отдавай ключи, или я убью девчонку! — приказала Маб.
Я вскинул посох, прикидывая расстояние между нами, но понял, что вряд ли успею нанести удар. Но если даже успею, остальные тут же набросятся на меня.
— Том, отдай ключи! — закричала Элли. — Умоляю, спаси Мэри!
Исполняя долг перед Графством, я однажды уже поставил под удар семью Элли. Но сейчас малышка истерически рыдала; чем ей грозит нож, она не могла понять, зато хорошо чувствовала состояние матери. Маб готова была убить ее у меня на глазах, и этого вынести я не мог. Я выпустил посох и в отчаянии склонил голову.
— Маб, не трогай ее, — попросил я. — Пожалуйста, отпусти девочку. Позволь моим близким уйти, и я отдам ключи.
Алису, Мэри и Элли увели из крепости в дальний лес; две ведьмы несли Джека, словно мешок с картошкой. После того как я согласился отдать ключи, Алиса не проронила ни слова. Ее лицо ничего не выражало. Я даже предположить не мог, о чем она думает.
— Они останутся под охраной, — заявила Маб, — и смогут спастись, лишь когда откроются сундуки. Ни мгновением раньше. Однако ты, Том, никуда отсюда не уйдешь. Нам будет лучше без Алисы, этого отродья Малкинов и Динов, которое только мешается под ногами. А теперь давай ключи.
Я не возражал, чувствуя себя совершенно беспомощным. Вся ситуация походила на ночной кошмар, из которого не вырваться. Я подвел Графство, Ведьмака и маму. С тяжелым сердцем я снял с шеи связку и отдал Маб. Она подошла к сундукам, я встал рядом. С нами остались лишь Бет и Дженнет, однако вооруженные Маулдхиллы охраняли дверь снаружи.
— Какой лучше открыть первым? — улыбнулась Маб.
Я пожал плечами.
— Три сундука, и нас трое, — сказала за спиной Бет. — По одному на каждую. Выбирай, Маб, а потом мы заглянем в свои. Я следующая.
— С какой это стати? — возмутилась Дженнет.
— Не волнуйся, — успокоила ее Бет. — Если я ошибусь, тебе же лучше.
— Нет! — рявкнула Маб, развернувшись к сестрам. — Все три принадлежат мне. Если вам повезет, получите подарок. А теперь уймитесь и не портите мне удовольствие. Эти ящики дорого мне обошлись.
Близнецы отпрянули. Маб опустилась на колени и вставила один из трех ключей в средний замок, но он не поддался. Без тени раздражения она попробовала другой сундук. С тем же результатом. Дженнет захихикала.
— Третья попытка, сестра! — язвительно заметила она. — Сегодня явно не твой день.
Однако и последний замок не открылся. Маб встала и повернулась ко мне, гневно сверкая глазами.
— Может, это не те ключи? Смотри не обманывай меня, а не то пожалеешь!
— Попробуй другой ключ, — предложил я.
Маб так и сделала, снова без толку.
— Считаешь меня идиоткой? — закричала она и посмотрела на Дженнет. — Приведи девчонку!
— Нет! — воскликнул я. — Пожалуйста, не надо. Может, последний подойдет.
От волнения у меня вспотели ладони. Мало того что я согласился отдать ключи, так если они не сработают, месть Маб будет ужасна, и начнет она с Мэри. Что не так? Может, открывать должен я?
Маб снова опустилась на колени. Первые два сундука не поддались, но в последнем ключ в конце концов повернулся. Она победоносно улыбнулась и медленно подняла крышку.
Сверху содержимое сундука было аккуратно прикрыто белой тканью. Маб подняла ее, развернула, и стало ясно, что это платье. Свадебное платье, внезапно понял я. Мамино? Скорее всего. Иначе зачем бы она стала его хранить?
— Мне велико! — ухмыльнулась Маб, приложив его к себе; подол волочился по полу. — Что скажешь, Том? Идет мне?
Она держала наряд спинкой ко мне, и я с удивлением заметил ряд тянущихся от ворота до самого пояса пуговиц. Костяных! В последний раз я видел такие на платье Мэг Скелтон, ведьмы-ламии, которая жила с Ведьмаком в Англзарке. Возможно ли, чтобы свадебное платье моей матери застегивалось на такие же костяные пуговицы, как одежда ламии?
Маб бросила платье Дженнет.
— Это тебе! Когда-нибудь дорастешь, просто имей терпение.
Дженнет с отвращением поймала наряд.
— Не нужно мне какое-то старье! Оно твое, Бет.
И она сунула платье двойняшке.
Маб между тем вытащила из сундука второй предмет одежды и снова приложила к себе, прикидывая размер. Несомненно, это была мужская рубашка.
Я мгновенно понял, что именно ею отец укрыл маму от яростных солнечных лучей, когда нашел ее прикованной к скале серебряной цепью — цепью, которая была у меня, пока ее не отобрал Ноуэлл. Мама сохранила рубашку в память о папином поступке.
— А эта заплесневелая тряпка — подарок тебе, Бет!
Маб с издевательским смешком бросила рубашку сестре.
Конечно, так лучше, чем если бы пострадала Мэри, но все же было больно видеть, что с мамиными вещами обращаются без всякого уважения. В сундуке хранилась ее жизнь, и я бы с удовольствием сам не спеша перебрал каждый предмет, а не наблюдал, как Маб лапает их. К тому же Тибб считал, что здесь хранится что-то чрезвычайно важное — и Маб могла в любой момент обнаружить это.
Она снова занялась сундуком, жадным взглядом изучая его содержимое.
Банки и запечатанные бутылки, все с наклейками. Снадобья? Может, среди них есть то, что облегчит страдания Джека?
Множество книг разного размера в кожаных переплетах. Некоторые походили на дневники; интересно, их вела мама? Один в особенности большой том привлек мое внимание. Что, если в нем описание ее с папой жизни на ферме? Или даже рассказ о том, что с ней происходило до замужества?
Еще там были три брезентовых мешка, перевязанные кожаными ремешками. Маб подняла один и поставила на пол; послышался звон. Ее глаза возбужденно расширились. Она торопливо развязала ремешок, сунула внутрь руку и вытащила горсть золотых гиней.
— Наверное, тут целое состояние!
От жадности глаза Маб чуть не вылезли на лоб.
Она быстро проверила два других мешка. Во всех были золотые монеты — достаточно, чтобы много раз выкупить ферму Джека. Мне никогда даже в голову не приходило, что мама оставила такую уйму денег.
— Каждой по мешку! — воскликнула Бет.
На этот раз Маб не стала возражать.
— Деньги — это, конечно, хорошо, — сказала она, не сводя взгляда с сундука, — но спорю на свою жизнь, там есть кое-что получше. Может, эти книги? Может, в них полезные сведения — заклинания и все такое? Уж очень сильно Вюрмальд хотела заполучить сундуки. Мечтала о власти, которой обладала твоя мама. Значит, здесь должно быть что-то очень стоящее.
Она взяла самую большую книгу, именно ту, которая заинтересовала меня, открыла ее наугад и… Нахмурилась. Перелистывая страницы, она хмурилась все сильнее.
— На иностранном языке! Ни словечка не понимаю. Ты можешь прочесть? — спросила она и бросила мне том.
Еще не глядя, я понял, что это не латынь, ее ведьмы хорошо знают. Это была мамина книга, и, естественно, она была на ее родном языке — греческом. На языке, которому она учила меня с малых лет.
— Нет, — ответил я как можно убедительнее. — Тоже ничего не понимаю.
Однако в этот момент на пол упал заложенный между страницами маленький конверт. Маб схватила его, поднесла ко мне, и я прочел:
Моему младшему сыну, Томасу Дж. Уорду
Она надорвала конверт, достала письмо, развернула его и… Снова нахмурилась.
— Плохо, Том, — презрительно усмехнулась Маб. — Ты поступаешь нечестно. Сначала нарушаешь сделку, а теперь врешь. Я была о тебе лучшего мнения. Письмо написано на том же языке, что и книга. Стала бы мать обращаться к сыну на языке, которого он не понимает? Давай говори, что тут, а иначе твоя родня отправится прямиком в могилу!
Я взял листок и свободно прочел:
Дорогой Том,Мама
это первый сундук.
Остальные можно открыть только при лунном свете и только твоей рукой. В них спят мои сестры, и лишь поцелуй луны пробудит их к жизни. Не бойся. От знают, что ты моей, крови, и будут охранять тебя, если понадобится, даже ценой своей жизни.
Скоро тьма обретет плоть и снова будет разгуливать по земле. Однако ты, воплощение моих надежд, имеешь волю и силы, и, как бы дорого это тебе ни обошлось, в конце концов победишь.
Просто следуй велениям совести и доверяй инстинктами. Надеюсь, когда-нибудь мы встретимся, но, что бы ни случилось, помни — я всегда буду гордиться тобой.