На ступеньках было холодно и неудобно. По моим подсчетам, ночь уже сменилась днем. Я проголодался, во рту пересохло от жажды.

Сколько еще мне придется провести здесь? Сколько времени пройдет, прежде чем Ведьмак вернется? Что, если он все еще слишком плохо себя чувствует, чтобы прийти сюда? Потом я начал тревожиться из-за Алисы. Что, если она вернется в дом, разыскивая меня? Она-то ведь думает, что ламия по-прежнему заперта в подвале. Знать не знает, что та на чердаке и вообще свободно разгуливает по дому.

Наконец наверху послышался шум. Не отвратительное царапанье, а человеческие голоса, топот сапог в направлении подвала и такой звук, как будто по ступенькам тащат что-то тяжелое. За углом замерцал свет свечи. Я вскочил.

— Эй, Эндрю! Похоже, тут для тебя работы нет, — произнес голос, который я мгновенно узнал.

К воротам спускался Ведьмак, таща за собой обмотанную серебряной цепью дикую ламию. Рядом с ним шел Эндрю — видимо, собирался снимать замок.

— Парень, не стой, разинув рот, — сказал Ведьмак. — Открой ворота и впусти нас.

Я торопливо сделал, что мне было сказано. Хотел тут же рассказать ему о Мэг, но стоило мне открыть рот, как он покачал головой и положил мне на плечо руку.

— Давай делать все по порядку, парень. — В его голосе звучали добрые, понимающие нотки, как будто он уже знал, что именно я натворил. — Всем нам пришлось нелегко, и многое предстоит обсудить, но этим можно заняться и позже. Прежде надо сделать дело.

Эндрю со свечой спускался в подвал первым, вслед за ним мы. Когда мы добрались до живой ведьмы, Эндрю остановился, и свеча в его руке задрожала.

— Эндрю, отдай свечу парню, — распорядился Ведьмак. — И вообще поднимись-ка лучше наверх и подожди у двери, пока прибудут каменщик и кузнец. Скажешь им, что мы здесь, внизу.

Испустив вздох облегчения, Эндрю протянул мне свечу и быстро устремился наверх. Мы же продолжили спуск и вскоре оказались в подвале с низким потолком, с которого густо свисали полотнища паутины. Ведьмак зашагал прямо к яме дикой ламии. Прутья там были широко раздвинуты, и опустить ее вниз не составляло труда, что Ведьмак и собрался сделать, не откладывая.

— Держи посох наготове, парень!

Я встал рядом с ним, со свечой в правой руке и рябиновым посохом в левой.

Держа ламию над ямой, Ведьмак рывком сдернул с нее серебряную цепь. Марсия пронзительно закричала и упала во мрак. Ведьмак тут же опустился на колени и начал затягивать серебряной цепью отверстие над ямой, обвивая ею прутья. Ламия сердито шипела внизу, но не пыталась выбраться наверх. Спустя несколько мгновений дело было сделано.

— Это удержит ее до прихода каменщика и кузнеца, — сказал учитель, поднимаясь. — Теперь посмотрим, как там Мэг…

Он направился к ее яме; я шел следом со свечой в руке. Он посмотрел вниз и грустно покачал головой. Мэг лежала на спине, глядя на нас широко распахнутыми, полными гнева глазами, однако говорить не могла, поскольку цепь по-прежнему плотно обхватывала ее.

— Мне очень жаль, — сказал я. — Правда, жаль. Я всего лишь…

Ведьмак вскинул руку, останавливая меня.

— Побереги свои объяснения на потом, парень. Просто мне больно видеть это…

Чувствовалось, что горло у него перехватило. Я увидел глубокую печаль у него на лице и поспешно отвернулся. Долгое время никто из нас не произносил ни звука. Наконец учитель протяжно вздохнул.

— Что сделано, то сделано, — печально произнес он, — хотя я никогда не думал, что до этого дойдет. После всех этих лет… Ладно, пойдем и займемся третьей.

Мы вернулись на лестницу, к Бесси Хилл.

— Здорово придумано, парень! — воскликнул Ведьмак, кивнув на полоску соли и железных опилок. — Отрадно видеть, что ты такой смекалистый.

Бесси Хилл медленно повернула голову влево и, похоже, попыталась заговорить. Ведьмак грустно покачал головой и кивнул на ее ноги.

— Значит, так, парень. Ты берешь за правую ногу, я за левую, и мы медленно тянем ее вниз. Осторожно, понял? Чтобы она не стукалась головой…

Так мы и сделали. Не очень-то приятное занятие: нога у Бесси была холодная, влажная и склизкая. Пока мы тащили ведьму вниз, она начала сопеть и плеваться. Правда, надолго все это не затянулось, и вскоре она уже была в своей яме. Теперь оставалось лишь заменить погнутые прутья — и все, ей на волю не выбраться.

Мы помолчали; я предположил, что Ведьмак думает о Мэг. Вскоре, однако, вдалеке послышались мужские голоса и тяжелый топот.

— Ну вот, парень, это кузнец и каменщик. Я было подумал попросить тебя разобраться с Мэг, но это неправильно, и мне не пристало увиливать от своего дела. Поэтому поднимись наверх и разожги огонь пожарче во всех комнатах нижнего этажа. Ты все сделал хорошо… Позже поговорим.

Поднимаясь, я встретился с кузнецом и каменщиком.

— Мистер Грегори в самом низу, — сказал я им.

Они стали спускаться дальше, физиономии у них были кислые. Еще бы — им предстояло жуткое дело, но его следовало сделать.

Позже я спустился вниз сказать учителю, что развел огонь. Мэг по-прежнему сидела в своей яме, но серебряная цепь была уже у Ведьмака, и он без единого слова протянул ее мне. Крышку из камня и железа поставили на место, укрепив с помощью металлических костылей, утопленных глубоко в землю.

Теперь Мэг оказалась в заточении под железными прутьями, так же надежно отрезанная от мира, как остальные ведьмы. Мистеру Грегори наверняка было очень тяжело делать это, и все-таки он не отступил. Почти целая жизнь потребовалась ему, чтобы решиться на это, но в конце концов он связал Мэг.

Когда кузнец и каменщик закончили свои труды и отбыли, дело уже шло к вечеру. Закрыв за ними дверь, Ведьмак посмотрел на меня, почесывая подбородок.

— Прежде чем поесть, надо еще одно дело сделать, парень. Поднимись на чердак и наведи там порядок.

Даже после всего, что произошло, я не забыл о гримуаре. Не забыл, что Морган может сделать с папой. И теперь у меня появился шанс! Чувствуя, как трясутся руки при мысли о том, что я собираюсь предать Ведьмака и украсть гримуар, я отправился наверх с ведром и шваброй. Я закрыл световой люк и начал со всей возможной быстротой убирать и мыть пол. Когда с этим будет покончено, понадобится всего несколько мгновений, чтобы взломать письменный стол и спрятать гримуар у себя в спальне. На моей памяти Ведьмак ни разу не поднимался на чердак — значит, он может и не заметить исчезновения книги.

Покончив с полом, я занялся письменным столом, искусно сделанным, богато украшенным, но прочным. Прочным, но не настолько, чтобы мне пришлось с ним долго возиться. Я достал из кармана ломик, вставил его в щель между дверцами и…

… услышал шаги за спиной. Я подскочил как ужаленный и обернулся. В дверном проеме стоял Ведьмак. Он был сердит и как будто даже не мог поверить своим глазам.

— Так, парень, что тут происходит?

— Ничего, — пролепетал я. — Просто протираю старый стол.

— Не лги мне, парень. В мире нет ничего пакостнее лжи. Вот, значит, зачем ты вернулся в дом. А девочка-то никак не могла понять…

— Морган велел мне взять гримуар из вашего стола на чердаке! — выпалил я и от стыда повесил голову. — Я должен отнести ему книгу в часовню на кладбище вечером во вторник. Простите… Мне очень жаль! Я не хотел предавать вас, просто мне была невыносима мысль о том, что он сделает с папой, если я не принесу книгу.

— С твоим отцом? — Ведьмак нахмурился. — Как может Морган причинить вред твоему отцу?

— Папа умер, мистер Грегори.

— Да, девочка вчера вечером рассказала мне. Очень, очень жаль.

— Так вот, Морган вызывал дух папы и нагонял на него ужас…

Ведьмак вскинул руку.

— Успокойся, парень. Хватит мямлить, говори медленно и толком. Где все это произошло?

— У него в комнате на ферме. Сначала он вызвал свою сестру, а она привела папу. Это был папин голос, и Морган заставил его думать, что он в аду. И еще раз он сделал то же самое уже в Адлингтоне — я точно слышал папин голос у себя в голове. И Морган сказал, что будет и дальше мучить отца, если я его ослушаюсь. Я вернулся в дом, чтобы взять гримуар, но на чердаке оказалась дикая ламия, обожравшаяся птиц. Я бросился вниз по лестнице, однако там меня ждала Мэг. Первый раз я промахнулся, бросив цепь, и подумал, что мне конец…

— Верно, парень, это запросто могло стоить тебе жизни. — Ведьмак осуждающе покачал головой.

— Я был в отчаянии…

— Это меня не волнует, парень. — Ведьмак снова поскреб в бороде. — Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты держался от него подальше? Ты должен был рассказать все мне, а не кидаться воровать что-то по первому слову этого глупца!

Слово «воровать» больно задело меня. Я понимал, что он прав, но слышать это было ужасно тяжело.

— Я не мог рассказать — Мэг же держала вас в заточении. Кроме того, вы-то не рассказали мне все! — взорвался я. — Почему вы не говорили, что Морган ваш сын? Как мне было разобраться, кому доверять, когда у вас кругом секреты? Вы сказали, он сын мистера и миссис Хёрст, а это не так. Он ваш сын и Эмили Бернс, к тому же седьмой. Я делал все это, потому что люблю папу, а вот ваш сын для своего отца никогда такого не сделает. Он ненавидит вас, хочет уничтожить, называет вас старым дураком!

Я понимал, что зашел слишком далеко, но Ведьмак лишь мрачно улыбнулся и покачал головой.

— Иногда я и впрямь веду себя как старый дурак, но что касается всего остального… — Он вперил в меня сверкающий взгляд зеленых глаз. — Морган мне не сын! Он лжец! — Внезапно Ведьмак стукнул кулаком по крышке стола, его лицо исказилось от гнева. — Был, есть и всегда будет. Он просто пытается сбить тебя с толку, чтобы было легче вертеть тобой. У меня нет детей, и иногда я сожалею об этом, но неужели ты думаешь, что я отказался бы от своего ребенка, если бы он у меня был? Разве твой отец отрекся хоть от одного из вас?

Я покачал головой.

— Хочешь выслушать всю историю, раз это так важно для тебя?

Я кивнул.

— Что ж, я не отрицаю, что увел Эмили Бернс у собственного брата. Как и то, что тем самым здорово напакостил своей семье. В особенности брату. Мне нечего сказать в свою защиту — разве что сослаться на молодость. Я хотел ее, парень, и должен был заполучить ее. Придет день, и ты поймешь, что это такое, но на мне лежит лишь половина вины. Эмили была сильной женщиной и тоже хотела меня, однако очень скоро я ей наскучил, точно так же, как прежде наскучил мой брат. Она бросила меня и нашла себе другого.

Его звали Эдвин Форнер, и хотя он был седьмым сыном седьмого сына, но работал кожевенником. Не все, кто судьбой предназначен для этого, следуют путем нашего ремесла. Все шло хорошо, около двух лет они были счастливы вместе. Однако вскоре после рождения второго ребенка он уехал почти на год, оставив ее перебиваться как сможет, с двумя маленькими детьми.

Лучше бы уж он совсем не приезжал, но он то и дело возвращался, чтоб ему пусто было!.. И каждый раз, когда снова уезжал, оставлял ее в тягости. Всего их родилось семь, и да, Морган седьмой сын Форнера, который после этого сгинул навсегда.

Ведьмак устало покачал головой.

— У Эмили была трудная жизнь, парень, и мы по-прежнему оставались друзьями. Я помогал ей, чем мог. Иногда деньгами, иногда находил работу для ее подрастающих парней. Что еще я мог сделать? Отца-то у них, почитай, и не было. Когда Моргану исполнилось шестнадцать, я пристроил его работать на ферму «У пустоши». Хёрсты так привязались к нему, что в конце концов усыновили. Своих сыновей у них не было, и ферма досталась бы ему. Однако он частенько отлынивал от работы, и чем дальше — тем больше. Это продолжалось около года.

Как я тебе уже говорил, у Хёрстов была дочь, примерно ровесница Моргана, по имени Эвелина. Ну, дело молодое, и они влюбились друг в друга. Ее родители были против, потому что хотели, чтобы они оставались братом и сестрой, и всячески изводили влюбленных. Сделали их жизнь такой, что и жить-то не стоило. В конце концов, не в силах все это выносить, Эвелина утопилась в озере. После этого Эмили принялась умолять меня забрать Моргана оттуда и взять к себе учеником. Это казалось вполне разумным решением, однако у меня уже тогда были сомнения, и я оказался прав. Он продержался три года, а потом вернулся к Эмили, но его так и тянуло на ферму «У пустоши». Он частенько живет там — по крайней мере, когда не творит пакости где-нибудь в другом месте.

Сестра, видимо, задержалась тут, на земле, оказалась из тех, кто не способен перебраться на другую сторону. И по этой причине он обрел над ней власть. Без сомнения, он становится все сильнее. Он определенно обрел некоторую власть и над тобой. Давай-ка расскажи подробно, что именно произошло между вами.

Так я и сделал. Ведьмак то и дело прерывал меня, выспрашивая подробности. Начал я со встречи с Морганом в кладбищенской часовне на краю пустошей, а закончил нашим разговором у могилы Эмили Бернс.

— Понимаю, — сказал Ведьмак, выслушав мой рассказ. — Теперь все ясно. Я уже говорил, что древний курган просто зачаровал Моргана. Если покопаться там подольше, что-нибудь да найдешь. И вот он, когда ходил у меня в учениках, однажды нашел там запечатанный сундук с гримуаром. И в этом гримуаре среди прочего описан ритуал, с помощью которого можно пробудить Голгофа. Ну, Морган и попытался это сделать. По счастью, я успел прервать ритуал до того, как он зашел слишком далеко.

— А что случилось бы, если бы Морган довел ритуал до конца? — спросил я.

— Об этом даже помыслить невозможно, парень. Между прочим, один-единственный огрех в ритуале — и Моргану пришел бы конец. Но все равно это было бы лучше, чем если бы он преуспел. Видишь ли, он точно следовал указаниям и на полу своей комнаты на ферме нарисовал пентакль — пятиконечную звезду внутри трех кругов. Находясь в нем, сам он был бы в безопасности. Но вот беда — Голгоф-то материализовался бы снаружи и смог бы подчинить себе все Графство. Его не просто так прозвали Властелином Зимы. Может, прошли бы годы, прежде чем лето вернулось бы. Многие умерли бы от холода и голода. В тот раз Морган приготовил ему в качестве жертвы фермерского пса. Голгоф даже не прикоснулся к нему, но бедный пес умер от страха.

Так вот, как я сказал, я вовремя остановил Моргана. На этом его ученичество закончилось. Гримуар я у него отобрал. Потом мы с его матерью добились от него обещания, что он оставит Голгофа в покое и не будет снова пытаться пробудить его. Она поверила этому обещанию, и ради нее я дал Моргану шанс, надеясь, что он не обманет эту ее веру. Однако, поскольку я остановил его посреди ритуала, какая-то часть могущества Голгофа уже пробудилась и перешла на Моргана. Твоя мать права — это будет очень суровая зима. И по моему глубокому убеждению, для этого немало постарались Голгоф и Морган. После того как я выставил Моргана, он переметнулся на сторону тьмы, и с тех пор его мощь неуклонно возрастает. Он убежден, что гримуар наделит его безграничной властью.

Он уже может делать такие вещи, которые человеку не под силу. Некоторые из них — всего лишь колдовские трюки вроде похолодания или потепления в комнате, рассчитанные на то, чтобы произвести впечатление на легковерных. Однако теперь, похоже, он научился подчинять своей воле мертвых — не только призраков, но и духи тех, кто застрял в лимбе между этой жизнью и другой стороной. Мне больно говорить это, парень, но дело скверное. Боюсь, Морган действительно способен причинить боль духу твоего бедного отца…

Ведьмак посмотрел на световой люк, перевел взгляд на письменный стол и грустно покачал головой.

— Ладно, парень, пошли вниз, там поговорим.

Четверть часа спустя учитель сидел в кресле-качалке Мэг; в кастрюле булькал гороховый суп.

— Проголодался, парень?

— Я не ел со вчерашнего дня.

Ведьмак усмехнулся, обнажив щербину на месте переднего зуба, который ему выбил домовой, поставил на стол две миски и разлил в них суп. Я набросился на вкусный, источающий пар суп, макая в него хлеб. Ведьмак к хлебу не притронулся, но миску свою опустошил.

— Мне очень жаль, что твой отец умер. — Он отодвинул пустую миску. — Этого никак не должно было случиться — чтобы он боялся чего бы то ни было после своей смерти. Не такой он человек. К несчастью, Морган использует силу Голгофа, чтобы причинить твоему папе страдания и таким путем подчинить тебя. Но не волнуйся, парень, мы сделаем все, чтобы остановить его. А что касается прочей чепухи, то Морган мне не сын и никогда им не был. — Он посмотрел мне в глаза. — Ты мне веришь?

Я кивнул, но, наверно, вид у меня был не слишком убежденный, потому что Ведьмак вздохнул и покачал головой.

— Пойми, парень, — один из нас лжет, либо он, либо я. И тебе лучше раз и навсегда решить, кто именно. Если между нами нет доверия, ученичество у меня теряет для тебя всякий смысл. В одном можешь не сомневаться — к нему я тебя не отпущу. Прежде возьму за загривок, отнесу к твоей матери, и пусть она всыплет тебе хорошенько, выбьет дурь из головы.

Он говорил резким тоном, и после всего происшедшего я по-настоящему расстроился.

— Вы не сможете отнести меня к ней за загривок, — с горечью сказал я. — Я опоздал на похороны и не повидался с ней. Сразу после похорон она ушла куда-то… может, к себе на родину. Не думаю, что она вернется.

— Дай ей время, парень. Она только что потеряла мужа, ей нужно время, чтобы оплакать его и подумать. Но я уверен — ты еще увидишься с ней и довольно скоро. И это никакое не пророчество, а простой здравый смысл. Если она захочет уйти, то уйдет, но, уж конечно, перед этим попрощается со всеми своими сыновьями… Как бы там ни было, то, что вытворяет Морган, ужасно, но не волнуйся — я найду его и пресеку все эти безобразия раз и навсегда.

Я слишком устал, чтобы отвечать, поэтому просто кивнул, от всей души надеясь, что он прав.