Скользящий

Дилейни Джозеф

Эта история произошла к северу от Графства, покой которого хранят старый ведьмак Джон Грегори и его ученик Томас Уорд. Жители этих земель беззащитны перед созданиями Тьмы. И отчаянное положение заставляет получившего смертельную рану фермера заключить жуткий договор с одним из чудовищ. В обмен на право распоряжаться жизнью его старшей дочери Нессы монстр, который называет себя Скользящим, проводит двух других дочерей фермера к родным. Это жестоко, но позволит спасти хотя бы двух девушек от опасностей северных земель… Несса должна это понять.

Джозеф Дилейни

Скользящий

* * *

Кобалы

Из заметок Джона Грегори

Кобалы не люди. Они прямоходящие, но больше похожи на лис или волков. Туловище покрыто темной шерстью. Согласно обычаю, лицо и руки они бреют. Маги-кобалы носят пальто с прорезью сзади, что позволяет им выпускать наружу хвост, который они используют как еще одну конечность.

Эти маги – одинокие существа, которые остерегаются даже своих соплеменников. Обычно они селятся за границами холодного королевства кобалов, которое находится далеко на севере континента, называемого Европой. У каждого имеется хайзда, которую они считают своей собственностью. На землях хайзды в деревнях и на фермах живут по несколько сотен человек. Маги правят людьми при помощи страха и волшебства. Они завладевают человеческими душами и копят энергию. Обычно маг живет в стволе старого дерева, гханбалы. Днем он спит, а по ночам странствует по землям своей хайзды и для поддержания сил пьет кровь людей и животных. Он может менять физическую форму и размеры тела, принимая облик различных зверей. Маг такого вида является также внушающим ужас воином, излюбленное оружие которого – сабля.

Кобалы – свирепая, воинственная раса, которая, за исключением вышеназванных магов, обитает в Валькарке, городе, расположенном на Северном полярном круге. Название «Валькарка» означает «Город Окаменевшего Дерева». Его населяют многочисленные чудовища, созданные черной магией. Стены Валькарки постоянно обновляются существами, которые никогда не спят и способны размягчить во рту камень для постройки. Кобалы верят в то, что стены их города будут расширяться постоянно, до тех пор, пока Валькарка не разрастется на весь мир.

Приведенный выше текст основан на записках одного из самых первых ведьмаков по имени Николас Браун. Он совершал путешествия далеко за пределы Графства. Помимо его записных книжек, никаких других свидетельств того, что эти сведения правдивы, нет, но нам следует отнестись к ним без всякого предубеждения. Мир велик и еще не до конца исследован.

Пролог

Ночной комшар Нессы

В моей комнате очень темно. Фитиль догорел, воск растекся лужицей. Пламя мигнуло и погасло. Здесь еще и холодно, не спасают даже вторые одеяла. Зима была долгой и самой суровой на моей памяти. Сейчас весна, но на полях и на дворе фермы все еще лежит снег. Даже окна в моей комнате и те покрыты изнутри льдом.

Зато завтра у меня день рождения. Мне исполнится десять лет. Я с нетерпением жду праздничного торта. Я должна постараться задуть на нем все свечи с одного раза – надо просто дунуть изо всех сил. Если мне это удастся, отец вручит мне подарок. Это платье, красное платье с белыми кружевами на воротнике и подоле. Я хочу спать. Я крепко закрываю глаза и пытаюсь уснуть. Лучше поскорее уснуть, чтобы быстрее настало утро. Я открою глазу и увижу, как солнечный свет льется в мое окно и в его лучах танцуют похожие на крошечные солнца пылинки.

Внезапно я слышу какой-то звук. Что это? Как будто кто-то скребет пол у деревянной перегородки. Неужели крыса?! Они такие ужасные – огромные, серые, с малюсенькими глазками и длинными усами. Больше всего на свете я боюсь, что такая тварь может забраться в мою постель.

От страха сердце начинает бешено стучать, и я хочу позвать отца. Но два года назад умерла моя мама, и ему приходится одному заниматься фермой. Он работает с утра до ночи и сильно устает. Ему необходимо выспаться.

Нет, я должна быть храброй. Эта крыса скоро убежит прочь. Что ей делать в моей постели? Тут ведь нет никакой еды.

Но скрежет острых когтей о дерево раздается снова. От страха сердце готово выскочить из груди. Звук раздается ближе, на полпути между окном и моей кроватью. Я лежу, затаив дыхание, прислушиваюсь. Вдруг он повторится? И он повторяется, причем совсем рядом, под кроватью! Если посмотреть вниз, я наверняка увижу, как эта тварь смотрит на меня злыми глазами-бусинками.

Я должна встать. Я убегу в комнату отца. Но что, если крысиные усы коснутся моих ног? Что, если я наступлю на длинный крысиный хвост?!

Теперь звуки еще громче. Я чувствую, как кто-то тянет за край одеяла, и вздрагиваю от страха. Цепляясь когтями, крыса карабкается ко мне на кровать. Охваченная паникой, я пытаюсь сесть. Но не могу. Меня как будто парализовало. Я открываю рот, чтобы закричать, но с моих губ не срывается ни единого звука.

Крыса уже забралась на кровать. Сквозь одеяло я чувствую, как ее острые когти впиваются мне в кожу. Сидя у меня на груди, она бьет хвостом, причем все быстрей и быстрей, как будто в такт моему сердцу.

Неожиданно я чувствую что-то еще, нечто омерзительное и пугающее.

С каждой секундой крыса становится тяжелее, она давит мне на грудь, я задыхаюсь. Неужели такое возможно?! Разве она может быть такой большой и тяжелой?!

В темноте я чувствую, как ее мордочка приближается к моему лицу. Даже не мордочка, а морда. Я ощущаю кожей жаркое крысиное дыхание. Но есть кое-что еще более странное, чем ее размеры и тяжесть. Ее глаза светятся в темноте. Они красные и огромные, и в их жутковатом свете я ее вижу.

Оказывается, это не крыса. Передо мной лисья или волчья морда с длиной челюстью и острыми зубами. И эти зубы впиваются в мою шею. Боль длинными тонкими иглами пронзает горло.

Я кричу. Кричу снова и снова. Кричу беззвучно. Мне кажется, что я умираю, соскальзывая из нашего мира в кромешную тьму.

Внезапно я просыпаюсь. Тяжесть с груди исчезла, и я могу пошевелиться. Я сажусь в постели и плачу. Вскоре до меня доносится звук тяжелых шагов по деревянным половицам коридора.

Дверь распахивается, и в спальню со свечой в руке входит отец.

Он ставит ее на столик возле кровати, и в следующий миг я оказываюсь в его объятиях. Я рыдаю и рыдаю, и он гладит меня по волосам и по спине, пытаясь утешить.

– Все в порядке, все в порядке, доченька, – бормочет он. – Это был лишь дурной сон, всего лишь ночной кошмар.

Внезапно он отстраняет меня от себя и внимательно осматривает мое лицо, шею и плечи. Затем достает из кармана носовой платок и осторожно промокает мне шею. Потом комкает и засовывает платок обратно в карман.

Но не слишком быстро – я успеваю заметить на белой ткани пятна крови. Неужели ночной кошмар закончился? Я проснулась? Или все еще сплю?

Глава 1

Мы договорились?

Я проснулся, мучимый жаждой.

Мне всегда хочется пить, когда я просыпаюсь, так что в этом не было ничего необычного, никакого намека на то, что этот день запомнится мне навсегда.

Я вылез из дупла, расположенного высоко в стволе моей гханбалы, и посмотрел вниз на белую замерзшую землю.

До восхода солнца оставался целый час, и звезды все еще были видны на небе. Я знал названия всех пяти тысяч звезд, но Кугис, Собачья звезда, была моей любимой. Красная, словно налитый кровью глаз, глядящий сквозь черный бархатный занавес, который набрасывает на небо Повелитель Ночи.

Я провел в спячке почти три месяца. Я всегда сплю в это время года – в самую темную и самую холодную часть зимы, которую мы называем шудру. И вот я проснулся и захотел пить.

Рассвет был слишком близок, чтобы мог испить крови людей в моей хайзде, тех людей, которых я развожу на ферме. Моим вторым предпочтением была охота, но охотиться еще не на кого. Пока ничто не способно утолить мою жажду. Впрочем, был способ. Я всегда мог пойти и припугнуть старого Роулера, чтобы он согласится выполнить наш договор.

Я снова протиснулся в дупло и сунул в ножны на груди два моих самых острых кинжала. Затем натянул длинное плотное черное пальто с тринадцатью пуговицами, сделанными из отличнейшей кости.

Полы пальто доходят до коричневых кожаных башмаков, а длины рукавов хватает, чтобы скрыть мохнатые руки. Я весь покрыт шерстью. Впрочем, есть у меня еще кое-что, о чем я должен упомянуть. Нечто, что отличает меня от вас.

У меня есть хвост. Не смейтесь, не делайте удивленное лицо и не качайте головой. Если подумать, вы должны пожалеть себя, потому что у вас его нет. Видите ли, мой хвост – он длинный и сильный, он даже лучше, чем третья рука.

И еще кое-что. Меня зовут Скользящий, и прежде чем закончится мой рассказ, вы поймете почему.

Наконец я завязал шнурки на башмаках, выбрался через дупло на ветку и шагнул в открытое пространство.

Я досчитал до двух и освободил хвост. Он тотчас собрался кольцом и напрягся. Задев им о нижний сук, я содрал чешуйки коры. Словно черные снежинки те полетели вниз. Я несколько секунд висел на хвосте, пока мои зоркие глаза изучали снег. На замерзшем насте не было никаких следов. Впрочем, я и не ожидал их увидеть. Слух у меня острый. Я просыпаюсь при малейшем звуке, но всегда лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.

Я снова прыгнул, а приземлившись и ощутив под ногами замерзшую почву, со всех ног пустился бегом, глядя, как под моими пятками земля превращается в сплошное размытое пятно. Еще несколько минут – и я буду на ферме Старого Роулера.

Я уважал Старого Роулера. Уважал в той степени, чтобы превратить безжалостный захват в осторожную сделку. Для человека ему было не занимать храбрости. Ему хватило ее, чтобы жить поблизости от моего дерева, тогда как многие другие его соплеменники сбежали из этих мест. Ее хватило, чтобы заключить договор.

Я прошел вдоль деревянной ограды его участка, но как только дошагал до вымощенного камнем двора, раздулся до размеров, которые неизменно воздействуют на большинство людей – не слишком огромен, чтобы напугать, но и не слишком мал, чтобы у Старого Роулера возникли нехорошие мысли. В общем, стал таким, каким был сам фермер до того, как его старые кости начали слабеть, а спина согнулась под грузом прожитых лет.

Я тихонько постучал в дверь – своим особым ритмичным стуком. Не слишком громко, чтобы ненароком не разбудить трех его дочерей, но вполне различимо, чтобы фермер, пыхтя, спустился вниз по лестнице.

Открыв дверь на ширину своей мозолистой руки, он сунул в образовавшуюся щель свечу и посветил мне в лицо.

– Что на этот раз? – грозно спросил он. – Я надеялся, что больше никогда тебя не увижу. С тех пор как ты заявился ко мне в последний раз, прошло уже несколько месяцев. Я так надеялся, что это не повторится!

– Я хочу пить, – сообщил я. – А охотиться пока еще рано. Мне нужна хотя бы росинка, чтобы согреть на несколько часов мой желудок.

С этими словами я осклабился, обнажив острые зубы и обдав его горячим дыханием, которое облачком пара взметнулось в холодный воздух.

– Мне нечего тебе дать. Времена нынче тяжелые, – покачал головой фермер. – Такой суровой зимы я давно не припомню. Я потерял весь свой скот, даже овец.

– А как поживают три твои дочери? Надеюсь, они в добром здравии, а? – спросил я, открывая рот еще шире.

Как я и ожидал, свеча в руке Старого Роулера задрожала.

– Держись подальше от моих дочерей, Скользящий! Слышишь меня? Держись подальше!

– Я лишь справился об их здоровье, – вкрадчиво произнес я. – Как твоя младшая? Надеюсь, кашель у нее прошел.

– Не трать попусту мое время! – оборвал Роулер. – Живо говори, зачем пожаловал!

– Мне нужна кровь. Нацеди мне воловьей крови, совсем чуть-чуть, чтобы мне согреться. Хотя бы полчашки.

– Я же сказал, зима была долгой и тяжелой, – ответил он. – Для выживших животных сейчас голодное время. Им нужны силы, чтобы дотянуть до весны.

Видя, что так я от него ничего не добьюсь, я вытащил из кармана пальто монету и покрутил ею, чтобы она блеснула в огоньке свечи.

* * *

Старый Роулер не сводил с меня глаз. Я же плюнул на воловий бок, чтобы эта часть туши онемела и, когда я сделаю на шкуре маленький точный надрез, вол ничего не почувствовал. Вскоре потекла кровь. Чтобы не потерять даже капли, я подставил под ее струйку металлическую чашку, которую мне дал сам хозяин фермы.

– Ты же знаешь, я не причиню вреда твоим дочерям, – сказал я. – Они для меня почти что члены семьи.

– Что ты знаешь о семье! – буркнул в ответ фермер. – Ты, если проголодаешься, сожрешь родную мать. А что ты скажешь о дочери Брайана Дженсона, что живет на ферме у реки? Она исчезла в начале прошлой весны, и с тех пор ее никто не видел. Слишком много моих соседей пострадало от твоих рук.

Я не стал оправдываться, равно как и подтверждать его обвинения. Всякое случается. Обычно я владею собой, когда пью человеческую кровь, и разумно расходую ресурсы моей хайзды, но иногда желание берет верх, и тогда я забираю слишком много крови.

– Эй, погоди! Мы договорились о половине чашки! – запротестовал Старый Роулер.

Я улыбнулся и прижал палец к ране, чтобы остановить кровь.

– Верно, – согласился я. – И все же три четверти кружки тоже неплохо. Скажем так, это хороший компромисс.

Не сводя глаз с лица фермера, я сделал долгий глоток. На нем было длинное пальто, и я знал, что под полой у него спрятана острая сабля. Если его напугать или спровоцировать, старик без колебания пустит ее в ход.

Не то чтобы Роулер, пусть даже вооруженный, представлял для меня большую угрозу, но схватка с ним разрушит наш договор. Будет жаль, потому что от людей вроде него есть польза. Я, конечно, предпочитаю охотиться, но домашний скот, особенно волы, к которым я питаю немалую слабость, значительно облегчает жизнь в трудные времена. Я сам не готов держать скотину, зато ценю роль фермера при таком порядке вещей. Он единственный в моей хайзде, с кем я когда-либо заключил договор.

Может, я старею? Когда-то я бы разорвал горло человеку вроде Роулера, причем без малейших колебаний. Увы, молодость осталась позади, зато теперь я неплохо подкован по части управления хайздой. Я уже стал адептом.

Но двухсотое лето было опасным временем для мага хайзды. Порой мы страдаем от того, что называем скайум. Дело в том, что такая долгая жизнь меняет ваш образ мыслей. С годами становишься мягким, начинаешь понимать чувства и нужды других – что магу хайзды совсем ни к чему. Многие не в состоянии пережить эти опасные годы, ибо утрачивают кровожадность, да и зубы становятся менее острыми. Поэтому я знал, что должен проявлять бдительность.

Теплая кровь стекала по горлу в желудок, наполняя меня новой силой. Я улыбнулся и облизал губы. Минимум один день мне не придется охотиться. Я вернул кружку Старому Роулеру и направился прямиком на мое излюбленное место. Это была опушка небольшого леса на южных склонах, откуда открывался вид на ферму. Затем я сам, вместе с пальто и башмаками, сжался до самого малого своего размера – обычно в таком виде я провожу зимнюю спячку – и стал не больше серой крысы.

Однако воловья кровь сохранила свой прежний объем, и мой желудок был полон. Хотя я только что пробудился от спячки, сочетание полного желудка и только что поднявшегося солнца навеяло на меня сонливость.

Я лег на спину и вытянул ноги. В моем пальто есть специальная шлица, что-то вроде короткого рукава, позволяющая мне выпускать наружу хвост. Когда я бегу, охочусь или сражаюсь, он кольцом прижимается к спине, но иногда, летом, когда светит солнце и меня клонит в сон, я ложусь на нагретую траву и вытягиваю его сзади. Счастливый и довольный, я и сейчас поступил так же и почти мгновенно уснул.

Обычно с таким полным желудком, как сейчас, я крепко сплю целые сутки. Но перед самым закатом воздух острым клинком прорезал чей-то крик и разбудил меня. Я сел и замер, принюхиваясь. Мои ноздри затрепетали.

Кровь…

Я поднял хвост, чтобы разузнать как можно больше. Все складывалось как нельзя лучше, и у меня потекли слюнки. Согласен, воловья кровь сладка и вкусна, но это была самая аппетитная кровь из всех – свежепролитая человеческая кровь, – и ее запах исходил со стороны фермы Старого Роулера. Ко мне внезапно вернулась жажда. Я вскочил и бегом бросился к далекой ограде. Делая длинные прыжки, я вскоре оказался возле границ фермы и, нырнув под ограду, мгновенно принял обычные человеческие размеры. Я снова воспользовался хвостом для поиска источника запаха. Тот шел со стороны Северного пастбища, и я точно знал, чей он.

Я был довольно близко от старика и мог учуять кровь сквозь его сморщенную кожу, услышать, как она течет по узловатым венам. Пусть это и старая кровь, но когда дело касается человеческой крови, я не слишком разборчив.

Да, это был Старый Роулер. Он истекал кровью. Затем я различил еще один источник крови, правда гораздо более слабый. Это был запах крови молодой женщины.

Я снова побежал, чувствуя, как от волнения сердце колотится в груди. Когда я достиг Северного пастбища, оранжевый шар солнца уже повис точно в середине небосвода. Чтобы понять, что случилось, мне хватило одного взгляда.

Похожий на сломанную куклу, Старый Роулер лежал на земле возле ствола высокого тиса. Даже с расстояния я уловил запах крови на траве. Над ним склонилась чья-то фигура. Я пригляделся. Это была девушка в коричневом платье, с длинными волосами цвета ночи. Я почуял и запах ее юной крови. Она казалась куда слаще и вкуснее, чем кровь Старого Роулера.

Я узнал ее. Это была Несса, его старшая дочь. Она рыдала, склонившись над стариком. Потом я увидел на соседнем поле вола. Он сердито топал копытами и мотал рогатой головой. Должно быть, это он боднул фермера. Несмотря на ранение, старик сумел добраться до ворот и закрыть их за собой.

Внезапно девушка обернулась и увидела меня. С криком ужаса она вскочила на ноги и, подобрав подол длинной юбки, бегом бросилась к дому. Я легко мог бы ее догнать, но теперь мне было совершенно некуда спешить. Я зашагал к телу старого фермера.

Сначала я подумал, что старик мертв, но мой острый слух уловил подрагивающий ритм слабеющего сердца. Ошибиться было невозможно: старый Роулер умирал – под ребрами в боку зияла рана, из которой на траву, пузырясь, вытекала кровь.

Когда я опустился рядом с ним на колени, он открыл глаза. С перекошенным от боли лицом он все же попытался заговорить. Я был вынужден нагнуться ниже, и вот мое левое ухо почти коснулось окровавленных губ старика.

– Мои дочери… – прошептал он.

– Не беспокойся за своих дочерей, – сказал я.

– Но я беспокоюсь, – произнес умирающий фермер. – Ты помнишь условия нашего первого договора?

Я не ответил. Но я их прекрасно помнил. Уговор был заключен семь лет назад, когда Нессе только что исполнилось десять.

«Пока я жив, держись подальше от моих дочерей! – предостерег он меня тогда. – Но если со мной что-нибудь случится, можешь взять себе старшую, Нессу, в обмен на то, что отвезешь двух других на юг, в Пуденте, к их тетке и ее мужу. Они живут в деревне Стоунли, рядом с последним мостом перед Западным морем…»

«Я позабочусь о них, – пообещал я, понимая, что это может стать началом многолетнего и весьма полезного для меня договора с фермером. – Буду обращаться с ними как со своей семьей».

«Договор, – еще раз уточнил старик. – Ведь мы с тобой заключили договор?»

«Да, – согласился я. – Заключили».

Это была хорошая сделка. Согласно закону Биндоса, каждый гражданин-кобал раз в сорок лет обязан продать на невольничьем рынке хотя бы одну пурру – человеческую девушку, – если не хочет стать изгоем. В этом случае ему придется сторониться своих соплеменников, ибо те имеют право убить его на месте. Будучи магом хайзды, я не интересуюсь рынками и не желаю владеть женщинами, как это принято. Но я знал: настанет время, когда я буду вынужден исполнить долг или же испытать на собственной шкуре все последствия пренебрежения им. Стать отступником, существом вне закона, преследуемым моим собственным народом… Роулер стар, и, когда он умрет, я смогу продать Нессу.

И вот теперь он лежал передо мной, доживая свои последние минуты. Несса теперь моя.

Фермер закашлялся, отхаркивая сгустки мокроты и крови. Долго он не протянет. В считаные мгновения Старый Роулер умрет.

На то, чтобы доставить двух девушек их родне, уйдет не меньше недели. После этого Несса станет моей. Я смогу силой отправить ее на север, на невольничий рынок, а по пути буду не спеша лакомиться ее кровью.

Внезапно старик принялся шарить дрожащей рукой по карманам пальто. Наверно, ищет оружие, решил я.

Но нет, он вытащил коричневую записную книжицу и карандаш. Затем, даже не глядя на страницу, дрожащей рукой стал что-то писать. Для умирающего он сумел написать довольно много слов. Закончив, старик вырвал листок и протянул его мне. Я осторожно подвинулся ближе и взял его.

– Это для Нессы, – прошептал Роулер. – Я написал ей, что делать. Ты можешь взять себе все что хочешь – ферму, домашний скот и Нессу. Помнишь наш договор? Главное – отвези Сюзан и Бриони к их тетке и ее мужу. Ты сделаешь это? Ты обещаешь?

Я быстро пробежал глазами записку. Закончив читать, я свернул листок пополам и положил его в карман пальто. Затем улыбнулся, показав лишь самые кончики зубов.

– Мы заключили договор, и я даю слово чести, что выполню свои обязательства, – сказал я.

Я ждал, когда Старый Роулер умрет. Ждать пришлось дольше, чем я предполагал. Хватая ртом воздух, пытаясь дышать, он как будто не хотел уходить из жизни, хотя и испытывал жуткие мучения. Солнце уже опустилось за линию горизонта, когда он наконец испустил дух.

Я не сводил с него глаз. Любопытство не отпускало меня. Семь лет назад я заключил со Старым Роулером договор, но плоть и кровь непрозрачны и скрывают истинную душу, заключенную в их оболочку. Я часто думал о том, каким упрямым, храбрым, а порой вздорным бывал старый фермер. И вот теперь наконец я узнаю, каков он на самом деле.

Я ждал, когда его душа отлетит от тела, – и не был разочарован. Над смятым пальто начал вырисовываться серый силуэт. Едва различимый, он был гораздо меньше самого Роулера, слегка светился и имел форму завитка. Мне и раньше доводилось видеть человеческие души. Я любил дожидаться того мгновения, когда душа прощается с телом.

Интересно, кто он, Старый Роулер?

«Верх» или «низ»?

Я ловец душ. Я хватаю их и, извлекая из них энергию, пополняю ею мой собственный дух. Поэтому я приготовился протянуть руку и схватить душу старого фермера. Сделать это не так-то просто, даже при полной сосредоточенности. Это получается, только если душа ненадолго задерживается в нашем мире. Но эта душа не стала медлить.

С еле слышным свистом она по спирали устремилась в небеса. Такое не часто увидишь. Обычно души стонут, или воют, или ныряют в землю. Так что Старый Роулер несомненно был «верхом». Я упустил новую душу, – хотя какая разница? Он умер, и мое любопытство было удовлетворено.

Я принялся обыскивать его. Нашлась лишь одна монета. Возможно, та самая, которую я дал ему за чашку воловьей крови. Затем я снял с него саблю. Рукоятка слегка заржавела, но мне нравился вес этого оружия, да и лезвие было острым.

Я несколько раз взмахнул саблей. Она хорошо лежала в руке, и я осторожно спрятал ее за подкладку пальто. Закончив, я мог приступить к главному делу этой ночи.

Дочерям Старого Роулера…

Глава 2

Никаких манер

Когда я добрался до фермы, уже начало темнеть. Сегодня ночью луна не появится. Единственный источник света был в доме – слабое мерцание свечи за старыми занавесками передней спальни.

Я в два прыжка подскочил к двери и трижды громко постучал. Для этого я воспользовался черной колотушкой, украшенной головой одноглазой горгульи. По идее, она должна была отпугивать всех чудовищ, прячущихся в ночи. Конечно, это все чепуха и суеверия. Мой тройной стук эхом прокатился по всему дому.

Ответа не последовало. У этих девчонок плохие манеры, подумал я.

Рассердившись, я встал на четвереньки и трижды обежал вокруг дома против часовой стрелки. Всякий раз, пробегая мимо двери, я издавал леденящий душу вой.

Затем я вернулся к входной двери дома и увеличил себя до размеров втрое больше человеческих. Прижался лбом к холодному стеклу окна спальни и закрыл один глаз.

Левым глазом в узкую щелку между занавесками я смог увидеть мое наследство – Нессу и двух ее сестер. Они сидели на кровати, прижавшись друг к другу.

Несса сидела посередине, обняв за плечи Сюзан и Бриони. Я и раньше не раз тайком подглядывал за ними. Думаю, не было ничего такого, чего бы я о них не знал.

Нессе исполнилось семнадцать, Сюзан на год ее моложе. Но Сюзан потолще Нессы, и волосы у нее цвета спелого зерна. На невольничьем рынке за нее дали бы самую большую цену. Что до Бриони, то она еще ребенок, лет восьми, не больше. Если готовить ее на медленном огне, то ее мясо будет сочным, даже вкуснее молоденького однодневного цыпленка, хотя многие кобалы предпочли бы такое нежное мяско в сыром виде.

Увы, самое печальное, что из них троих Несса была дешевле всех. Зато продав ее, я выполню мой долг согласно закону Биндоса. Уговор дороже денег, я всегда держу слово. Поэтому я съежился до человеческих размеров и одним мощным ударом левой руки выбил входную дверь.

Дерево разлетелось в щепки, дом содрогнулся, замок развалился, и старая дверь со стоном распахнулась внутрь. Не дожидаясь приглашения, я шагнул через порог и поднялся по деревянной лестнице.

Несса

Мне было стыдно, что я оставила отца умирать на пастбище в полном одиночестве. Но я так испугалась зверя, что ничего не могла с собой поделать. Вбежав в дом, я заперла все двери и отвела Сюзан и Бриони в мою спальню. От душевной боли и ужаса я почти полностью лишилась дара речи, но, оказавшись дома, молчать не могла.

– Отец мертв! – заплакала я. – Его забодал вол!

Сестры разрыдались. Мы забрались на кровать, и я обняла их, пытаясь утешить, насколько это было возможно. Вдруг мы услышали снаружи какие-то пугающие звуки. Сначала кто-то трижды громко постучал в дверь, потом раздались леденящие кровь завывания, от которых волосы на затылке встали дыбом.

– Закройте уши! Не слушайте! – велела я сестрам.

Мои руки лежали у них на плечах, поэтому сама я была вынуждена слушать этот страшный вой. За окном кто-то тяжело задышал, и на какой-то жуткий миг мне показалось, будто через щелку между занавесками меня разглядывает гигантский глаз.

Но разве такое возможно? Зверь был не настолько огромен. Я видела его раньше, когда он приходил к нам на ферму, и он казался не выше отца.

Внезапно снизу донесся страшный удар. Мое сердце забилось еще быстрее. Я точно знала, что это такое. Это зверь выбил входную дверь.

На лестнице раздались громкие шаги. Он явно направлялся к нашей спальне. Дверь была заперта, но по сравнению с входной, уже выбитой им, она была хлипкой. Эта преграда его не остановит. Я задрожала всем телом.

Дверная ручка медленно повернулась. Я в ужасе не сводила с нее глаз.

– Несса! – прорычал зверь. – Открой дверь и впусти меня. Теперь я твой отец. Будь послушной девочкой и впусти меня!

Я оторопела от ужаса. Как может это чудовище утверждать, что стало моим отцом?!

– Твой отец оставил эту ферму мне, Несса, – продолжал зверь. – Вместе с тобой. И если ты будешь послушной, я не стану обижать твоих пухленьких сестер. Он попросил меня отвезти их к вашей тетке и ее мужу, чтобы они жили там и ни в чем не знали нужды. Я пообещал ему это сделать, а я всегда держу слово перед мертвыми. Но ты теперь моя, Несса! Почему ты не отвечаешь? Или ты мне не веришь? Тогда прочти вот это, это завещание твоего отца.

Я не могла поверить ни единому его слову. Сестры рыдали в ужасе. Как мог отец согласиться на такое?! – думала я. Я всегда считала, что он любит меня. Неужели ему было все равно, что с нами будет?!

Зверь сунул под дверь листок бумаги. Я слезла с кровати, подняла его и начала читать.

Несса!

Я пообещал зверю, что ему достанутся ферма и ты. В обмен на это он пообещал отвезти Бриони и Сюзан к твоим тете и дяде. Я пытался быть хорошим отцом, и, если бы понадобилось, отдал бы ради вас жизнь. А теперь ты должна пожертвовать собой ради младших сестер.

Твой любящий отец.

Хотя письмо было написано дрожащим неровным почерком, я узнала руку отца. И все же мне пришлось перечитать написанное трижды, прежде чем смысл его дошел до моего помутившегося сознания. На листке были пятна крови – должно быть, отец писал эти строки в последние мгновения жизни.

Мысли путались у меня в голове, однако я понимала, что должна выманить зверя из дома. Если я не соглашусь исполнить завещание отца, эта жуткая тварь разнесет в щепы дверь спальни и, возможно, убьет нас всех. Поэтому, прежде чем заговорить, я сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться.

– Я принимаю условия отцовского завещания, – сказала я. – Но мои сестры напуганы. Поэтому прошу тебя: уйди и на время оставь нас одних. Пожалуйста, не заходи пока на ферму.

– Я согласен, Несса, – ответил зверь, удивив меня неожиданной покладистостью. – Тебе, конечно, требуется время, чтобы пережить смерть отца. Но ты должна прийти ко мне завтра перед закатом. Я живу в самом большом дереве гханбала на том берегу реки. Его нельзя не заметить. Мы поговорим о том, что нам предстоит сделать.

На следующий день я сдержала данное зверю обещание и пошла к нему. Мне было страшно. Еще больше меня пугало то, что он велел мне явиться к нему в конце дня, перед самым закатом. Весь день я занималась привычными делами на ферме, вдобавок к тем, что обычно выполнял отец. Но, несмотря на это, мне так и не удалось избавиться от страха и горестных мыслей о будущем. Скоро стемнеет, и я окажусь наедине с чудовищем, всецело в его власти.

Время от времени наши соседи куда-то пропадали, но отец всегда отказывался говорить об этом. Однажды я спросила его, не думает ли он, что к этому как-то причастен зверь.

«Никогда не говори таких вещей, дочь! – предостерег он меня. – В нашем доме мы в безопасности, так что будем благодарны за это».

Увы, оставаться в доме уже было небезопасно. Если я не приду в логово зверя, он вернется на ферму. Что может быть страшнее этого? Не исключено, что он сожрет меня прямо на месте. В конце концов, отец отдал меня ему в собственность в обмен на жизнь сестер.

Я сказала Сюзан и Бриони, что если я не вернусь до рассвета, то пусть они бегут к соседям на другой конец долины. Хотя даже там им будет грозить опасность. Кто поручится, что зверь сдержит слово?

Дойдя до берега реки, я приблизилась к броду. И тотчас поняла, что логово зверя именно здесь. Он был прав – такое нельзя не заметить. Его жилище было в два раза больше остальных деревьев в округе – гигантское дерево гханбала с широким стволом и огромными переплетенными ветвями. На фоне угасающего дня оно показалось мне зловещим.

Я зашагала к дереву, и когда подошла к нему ближе, уже почти стемнело. Его крона была такой плотной, что скрывала последние лучи света. Неожиданно где-то сзади раздался мягкий удар. Я в ужасе обернулась и оказалась лицом к лицу со зверем.

– Здравствуй, Несса! – произнес он, обнажив в мерзкой улыбке острые зубы. – Какая же ты славная, послушная дочь! Сдержала обещание. Завтра, в доказательство моей признательности, я похороню твоего бедного отца, чтобы крысы не успели окончательно его обглодать. Боюсь, что глаз он уже лишился, хотя они ему уже больше и ни к чему. К сожалению, крысы успели отгрызть и два пальца на ногах и три на руках. Но ничего страшного! Его тело скоро будет предано земле. Я обложу его могилу камнями, чтобы его ненароком не выкопало какое-нибудь голодное животное, так что не беспокойся. Ему будет тихо и спокойно в темноте, где его будут медленно глодать черви, как то, собственно, и положено.

От этих бесчувственных и жестоких слов к моему горлу подкатил комок. Я едва не задохнулась. Я понурила голову, не желая встречаться со зверем взглядом. Мне было стыдно, что я не нашла в себе мужества вернуться на Северное пастбище и похоронить отца. Когда же я подняла глаза, он еще раз нахально ухмыльнулся, вытащил из кармана ключ, трижды на него плюнул и вставил в замок в стволе дерева.

– Я редко пользуюсь этой дверью, – пояснил он. – Но для тебя это единственный способ проникнуть в мое жилище целиком. Иди вперед, а я следом. Ты моя гостья. Добро пожаловать!

Опасаясь, что он может напасть на меня сзади, я все же повернулась к нему спиной и вошла в дверь.

– Большинство моих гостей уже были мертвы, когда я притаскивал их сюда, но ты, Несса, гость особенный. Я сделал все что мог, чтобы украсить мой дом к твоему приходу!

Его слова повергли меня в ужас. Сердце затрепетало, но все же я с любопытством огляделась по сторонам. Просто невероятно, что внутри дерева может находиться такое прекрасное, отлично обставленное жилище. Я насчитала тринадцать свечей, каждая в причудливом подсвечнике. Они стояли на обеденном столе, столь искусно отполированном, что в него можно было смотреться как в зеркало.

– Не желаешь бокал вина, Несса? – спросил зверь своим грубым голосом. – На многие вещи проще смотреть через дно бокала.

Я попыталась отказаться от его предложения, но когда открыла рот, то лишь испуганно ахнула. Его слова заставили меня вздрогнуть – это была одна из поговорок моего отца. Кроме того, я заметила, что это отцовское вино. Я знала, что прошлой осенью он продал зверю десять бутылок. Сейчас они выстроились на столе в ряд позади двух бокалов.

– Вино – вторая вещь после крови из всех, что есть свете! – заявил он и вновь показал зубы. Он уже открыл все бутылки, и теперь они были неплотно заткнуты пробками. – Мне жутко хочется пить, и я надеюсь, что ты не выпьешь больше положенного. Четырех бутылок для человека достаточно, ты согласна?

Я покачала головой, отказываясь. Внезапно во мне вспыхнула искорка надежды. Если он предлагает мне вино, значит, в его планы не входит меня убивать?

– Это хорошее вино, – заметил зверь. – Твой старый отец сам делал его. Так что я буду только рад, если ты выпьешь со мной. Мы же не захотим, чтобы оно пропало зря, верно, малышка Несса?

И вновь у меня не нашлось слов, но я еще внимательнее оглядела комнату, старясь запомнить самые незначительные мелочи. Ряды бутылок и банок на полках. Длинный стол в дальнем углу, украшенный, как мне показалось, черепами маленьких животных и птиц. Наконец мой взгляд остановился на трех ковриках из овчины, брошенных на пол. Причем каждый был ярко-алым. Вряд ли это краска. А если нет – значит… кровь?

– Вижу, тебе нравятся мои ковры. Требуется немалое умение, чтобы они сохраняли свой цвет. Вне тела кровь недолго остается красной.

При этих словах меня с головы до ног пробрала дрожь.

– Скажу честно, Несса, я был бы не прочь испить сейчас твоей крови. – Я в страхе отшатнулась, но зверь невозмутимо продолжил: – Но как бы то ни было, придя сюда, ко мне, ты оправдала мое доверие. Я убедился в том, что ты станешь выполнять условия договора, который я заключил с твоим отцом. Именно поэтому я и пригласил тебя сюда. Ты с честью выдержала испытание, убедив меня в том, что ты человек слова и умеешь его держать. А еще с твоей стороны было благородно отказаться от вина, так что я оставлю все десять бутылок себе. И позволю тебе вернуться домой.

Будь готова завтра к закату, – сказал он мне, когда я задышала более или менее свободно. – Забей и засоли трех свиней, а всю их кровь до последней капли собери и наполни ею бидон из-под молока – во время поездки мне наверняка захочется пить. Возьми в дорогу сыр, хлеб, свечи и два больших котелка. Смажь маслом колеса самой большой вашей повозки. Я приведу лошадей, но ты должна приготовить запас овса.

И захвати побольше теплой одежды и одеял. Снег может пойти еще до конца недели. Мы доставим твоих сестер к родственникам, как я и обещал. А после я отвезу тебя на север и продам на невольничьем рынке. Твоя жизнь будет короткой, но полезной для моего народа.

Я медленно шагала домой, оглушенная тем, что узнала. Но мне нужно было продумать массу мелочей – например, что делать с нашим домашним скотом. Разумней всего отдать его кому-нибудь из соседей. Мне предстояло сделать немало дел, прежде чем моя жизнь изменится до неузнаваемости. Я стану рабыней зверей и вряд ли проживу долго.

Глава 3

Темная башня

Я как и обещал, пришел на ферму на закате, и с радостью обнаружил, что все три сестры Роулер готовы к путешествию.

Во дворе стояли три массивных дорожных сундука. На самом маленьком, нервно выдергивая нитки из шерстяных варежек, сидела Бриони. Позади нее, обиженно надув губы, стояла Сюзан. Несса нетерпеливо расхаживала туда-сюда по двору. С каждой минутой становилось все холоднее. Они благоразумно надели самую теплую одежду, но их пальтишки были тонкими и изношенными и не слишком защищали от холода.

Я остановился в открытых воротах, посмотрел на девушек и едва сдержал слюну. Приглядевшись внимательнее, я понял, что плоть самой юной из них так нежна, что ее и правда лучше употребить в сыром виде. Даже без всякой варки и жарки она будет легко отделяться от костей. Что касается Сюзан, то на ее костях мяса будет побольше, а ее кровь даже слаще. Мне потребуется все самообладание, чтобы выполнить условия нашего с Роулером договора.

Выбросив эти мысли из головы, я дал шпоры моему вороному жеребцу. Цокая по булыжнику копытами, тот вошел во двор. За собой я вел белую кобылу и здоровенного тяжеловоза. Его предстояло запрячь в повозку, в которой поедут младшие сестры. Всех трех лошадей я украл в этот же день.

Прежде чем остановиться, я трижды объехал двор по кругу, после чего наклонился к сестрам и довольно осклабился. Сюзан и Бриони съежились от страха, однако Несса храбро подошла ко мне и указала на сарай позади хлева.

– Повозка стоит там, – сказала она, гордо вскинув подбородок. – Мы уже погрузили в нее припасы, но сундуки слишком тяжелы для нас…

Я спешился и прямо у нее перед носом сжал и разжал волосатый кулак, так, что хрустнули суставы. Затем буквально за минуту запряг в повозку тяжеловоза и закинул в нее сундуки. Ну и слабаки же эти люди! Их сундуки были легкими как пушинки.

Вдруг Несса заметила у меня на поясе остро отточенную саблю, ту, что раньше принадлежала ее отцу. Я нагло усмехнулся.

– Это сабля моего отца! – воскликнула она.

– Она ему больше не нужна, – возразил я. – Да и вообще – у нас нет времени копаться в прошлом. Кстати, эта белая кобыла для тебя, Несса. Я специально ее выбрал.

– Мои сестры поедут в повозке? – спросила она.

– Разумеется. Согласись, это лучше, чем идти пешком! – заявил я.

– Но ведь Сюзан не умеет обращаться с лошадьми. Ей будет трудно управлять повозкой, тем более зимой! – возразила Несса.

– Не бойся, малышка Несса, тяжеловоз послушен моей воле и не причинит вреда твоим сестрам. Они могут просто сидеть в повозке.

Для меня было минутным делом дохнуть тяжеловозу в ноздри и с помощью магии добиться его послушания. Конь будет идти вслед за мной, причем лишь тогда, когда я буду двигаться, и останавливаться тоже вместе со мной.

– Ты обещал похоронить моего отца, – внезапно укорила меня Несса. – Но утром его тело все еще лежало на пастбище. Можешь не беспокоиться, – мы все сделали сами. Но я поняла, что ты не держишь своих обещаний.

– Я честно выполняю условия договора, Несса, но это совсем другое дело, просто любезность с моей стороны, и я намеревался ее выполнить. К сожалению, я был занят поиском лошадей и мне не хватило времени. С другой стороны, даже лучше, что ты сама предала его тело земле. Считай это компенсацией за то, что ты убежала, оставив его умирать одного.

Несса ничего не ответила, но по ее щекам скатилось по слезинке. Отвернувшись от меня, она кое-как забралась в седло, а ее сестры залезли в повозку. Вскоре мы уже ехали в сторону перекрестка. Между тем стало еще холоднее, а трава от мороза побелела.

Было нелегко раздобыть за такое короткое время сразу трех лошадей. Я стараюсь не убивать и не красть в моей хайзде. Чтобы разжиться лошадками, я был вынужден отъехать довольно далеко. Я надеялся, что Несса не заметит темное пятно крови на левом боку белой кобылы.

Вражда между моим народом и людьми длится вот уже пять тысяч лет. В периоды расширения владений кобалов она выливалась в настоящие войны. Теперь же это тихая взаимная ненависть.

Моя вотчина, моя хайзда, обширна. На ней расположено немало ферм и несколько небольших хуторов, которые меня кормят. Но за ее пределами я становлюсь одиночкой и легко привлекаю к себе нежелательное внимание. Вне всяких сомнений, увидев принадлежащих мне пурр, люди объединят силы и попытаются отобрать их у меня. По этой причине я должен проявить осторожность и передвигаться в основном по ночам.

На исходе третьей ночи пошел снег. Поначалу легкий, он почти не покрывал прихваченную заморозками землю. Однако постепенно он повалил сильнее, крупными хлопьями, а с запада подул резкий ветер.

– Мы не можем ехать в такую погоду! – запротестовала Несса. – Нас занесет снегом, и мы замерзнем!

– У нас нет выбора, – возразил я. – Мы должны двигаться дальше. Я закаленный, мне не привыкать, но стоит нам остановиться, как вы, слабые людишки, замерзнете и умрете!

Несмотря на свою похвальбу, я знал: погода скоро вынудит нас сделать остановку. В таких суровых условиях девушкам не прожить и нескольких дней. В общем, я был вынужден изменить свои планы.

Хотя небо у нас над головой уже было серым, предрассветным, я решил рискнуть. После короткого привала мы продолжили путь. Теперь мы ехали на запад, прямо навстречу поднявшейся метели.

Сначала Сюзан и Бриони сидели съежившись под брезентом в задней части открытой повозки. Обе жаловались на холод, но я бы не стал их за это винить. Затем, спустя примерно час, они заявили, что когда укрываются от непогоды под брезентом, их укачивает и тошнит. По этой причине остаток дня они ехали, высунув головы наружу, навстречу лютому холоду и мокрому снегу. Еще пара часов такой езды – и они замерзнут насмерть.

Когда стало смеркаться, мы въехали в густой хвойный лес и вниз по склону двинулись к берегу замерзшей реки. На другой ее стороне был виден еще более крутой берег.

– Нашим лошадям ни за что не преодолеть подъема! – крикнула Несса.

Она была права.

На дне ложбины слева виднелись ворота с пятью перекладинами. Здесь, одарив пурру кривой улыбкой, я спешился. Изрядно повозившись со снегом и подергав ворота, я сумел их открыть, причем довольно широко, чтобы в них проехали лошади и повозка.

Вдоль берега реки тянулась выжженная дорожка. Снег не залеживался на ней – снежинки таяли при первом же прикосновении.

От дорожки поднимался пар. На моих глазах Несса спешилась и провела свою кобылу в ворота. Войдя, она нагнулась и пощупала поверхность дорожки.

– Какая горячая! – ойкнула она, быстро отдернув руку.

– Конечно горячая! – со смехом подтвердил я. – Иначе почему на ней тает снег?

Несса подошла к повозке и поговорила с сестрами.

– Вы в порядке? – спросила она.

– Я так замерзла, – пожаловалась Сюзан, – что не чувствую ни рук, ни носа.

– А меня тошнит, – добавила Бриони и спросила: – Мы скоро остановимся?

Несса ничего не ответила и посмотрела на меня:

– Куда мы едем?

– В гостиницу, – ответил я.

Я не стал снисходить до объяснений, а лишь вскочил на своего скакуна и снова взялся за поводья.

Вскоре ели и сосны уступили место сикоморам, дубам и ясеням, которые, сбросив листву, ждали наступления короткого лета. Деревья как будто давили на нас, темные и огромные. Их мощные сучья словно когти впивались в серое небо. Было странно видеть эти деревья так далеко на севере.

Вдруг нас окутала странная тишина. Ветер внезапно улегся, и даже стук копыт и грохот колес как будто вязли в покрытой пеплом дорожке.

Бриони, младшая из сестер, расплакалась от холода. Прежде чем к ней подъехала Несса, чтобы ее утешить, я обернулся и шикнул на нее – мол, ни звука! – и для выразительности прижал палец к губам.

Через несколько секунд я увидел среди деревьев слабый фиолетовый свет. Он то гас, то снова вспыхивал, как будто где-то далеко открывался и закрывался гигантский глаз. Наконец впереди замаячила какая-то постройка.

Вскоре перед нами возникла темная башня в окружении высоких крепостных стен с зубцами и подъемными решетками. Проникнуть за стены крепости можно было лишь по перекидному мосту через ров.

– И ты называешь это гостиницей? – сердито спросила Несса. – Я надеялась, что это будет постоялый двор с огнем в очаге и чистыми комнатами, где можно укрыться от снегопада и хорошо выспаться. Мои сестры едва не умирают от холода. Что это за странная башня? Готова спорить, ее построили чьи угодно руки, но только не человеческие.

Сама башня была высотой в девять этажей и размером в три больших фермерских дома. Сложенная из темно-фиолетового камня, она вся сверкала, потому что по ее бокам вниз стекали ручьи воды. Хотя с темного неба по-прежнему валил снег, земля вокруг башни была голой. При этом от стен и земли исходил пар, словно где-то внизу, в глубине, бушевал исполинский огонь. Крепость была возведена над подземным гейзером, который нагревал ее камни.

Как-то раз, почти сорок лет назад, я провел ночь в этой башне по пути на невольничий рынок, чтобы выполнить свои обязательства согласно закону Биндоса. Правда, в то время здесь правил некто, кто уже давно ушел из жизни, убитый Нунком, Верховным магом, который и был нынешним властителем башни.

Я посмотрел на Нессу и улыбнулся:

– Это гостиница не для таких, как ты. Но нищие не выбирают. Это кулад, крепость, построенная моим народом. Держитесь поближе ко мне, если хотите пережить эту ночь.

С этими словами я подвел их к башне. От моего уха не укрылось, как испуганно ахнули младшие сестры Нессы. Подъемный мост начал пониматься. Были явственно слышны звон цепей и скрип храповика, но привратника нигде не было видно. Никто не вышел поприветствовать нас или грубо осведомиться, что нам нужно.

Через двор круглой крепости я повел девушек в направлении конюшен. Здесь для лошадей нашлись свежая солома и навес, под которым повозка могла укрыться от коварства стихии. Затем сквозь узкую дверь я подвел их к винтовой лестнице, уходящей ввысь, в темную башню.

Через каждые десять ступенек нам встречались зажженные факелы в железных скобах, прикрученных к стене. Хотя воздух внутри башни был неподвижен, их желтое пламя плясало и подрагивало. Но даже оно было бессильно разогнать темные тени над ними.

– Мне здесь не нравится, – захныкала Бриони. – Я чувствую, как на нас смотрят чьи-то глаза. В этой темноте притаились чудовища!

– Тебе нечего бояться, – сказала ей Несса. – Это всего лишь твое воображение.

– Но здесь могут быть насекомые и мыши, – пожаловалась Сюзан. Пусть эта пурра и такая сочная, но ее писклявый голос уже начал меня раздражать.

Мы двинулись дальше. На некотором расстоянии друг от друга в стене были деревянные двери. Вскоре нам попались три, расположенные рядом, и я выбрал их для Нессы и ее сестер. В каждой имелся заржавленный замок, из которого торчал массивный железный ключ.

– Вот теплые спальни для каждой из вас, – сказал я, задрав от раздражения хвост. – Чтобы вам никто не мешал, я на всякий случай запру двери. Попытайтесь уснуть. Ужина не будет, но вскоре после рассвета подадут завтрак.

– Почему мы не можем втроем спать в одной комнате? – потребовала ответа Несса.

– Комнаты слишком малы, – пояснил я, открывая первую дверь. – И в каждой только одна кровать. Молодым растущим девушкам нужно больше места, чтобы выспаться.

Несса заглянула внутрь, и я прочитал на ее лице испуг. Комната на самом деле была маленькой и тесной.

– Там грязно, – недовольно пожаловалась Сюзан.

Бриони начала тихонько плакать:

– Я хочу остаться с Нессой! Я хочу остаться с Нессой!

– Пожалуйста, позволь Бриони остаться в моей комнате! – взмолилась Несса в последней отчаянной попытке. – Она слишком мала, чтобы спать одной в таком месте…

Пропустив ее слова мимо ушей, я скривился в свирепой ухмылке и, втолкнув ее внутрь, захлопнул дверь и повернул ключ в замке. Потом проделал то же самое с младшими сестрами.

Хотя жестокость – часть моей натуры, отнюдь не она двигала мною в эти минуты. Я сделал это ради их же безопасности, заперев каждую по отдельности как три разных предмета моей собственности, согласно законам моего народа.

У меня не было иного выхода, кроме как привести их сюда. Останься мы снаружи – девушек вскоре уже не было бы в живых. Последние человеческие жилища остались далеко позади. На данный момент башня была единственным возможным пристанищем. Согласен, это место опасно даже для мага хайзды. Крайне сомнительно, что здесь нас ждет ласковый прием. Теперь, согласно обычаям, мне следовало подняться на верх башни, чтобы выказать почтение ее владыке, Нунку. У него была репутация жестокого тирана, и своими подданными он правил, внушая страх.

Нунк был Верховным магом – у кобалов это самый высший ранг. Будучи одиночками, обитающими в своих собственных владениях вдали от Валькарки, мы, маги хайзды, не вписывались в эту иерархию. Я не боюсь Верховного мага, но обязан засвидетельствовать ему почтение. Случись мне сразиться с ним, я не взялся бы предсказать исход этой схватки. Тем не менее мне было любопытно узреть Нунка во плоти и крови, увидеть своими глазами, таков ли он, как о нем рассказывают. Говорили, будто во время одного набега на царство людей он сожрал семь сыновей тамошнего властителя. Сделано это было прямо на глазах у отца, после чего Нунк голыми руками оторвал ему голову.

Я поднимался по винтовой лестнице все выше и выше. С каждым шагом воздух становился все более теплым и сырым, а мое беспокойство усиливалось. Такова особенность Верховных магов: чтобы доказать свою стойкость, они частенько селились в самых неподходящих для жизни местах.

Хотя я уже почти добрался до самого верха, я не заметил ни одного стражника. И все же мой хвост подсказывал мне, что охранники Нунка где-то рядом, возможно в подземелье под башней.

На лестничной площадке была всего одна дверь. Я толчком распахнул ее и оказался в передней. Это была баня, в которой слуги и гости Нунка могли омыть тела, прежде чем проследовать дальше.

Правда, такую баню я видел впервые. В банных помещениях нередко бывает чересчур жарко, но здесь жар был нестерпимым. Воздух был полон удушающего пара. Я почувствовал, что задыхаюсь.

За исключением каменной полосы по его периметру и узкого арочного мостика, дававшего возможность перебраться на другую сторону, помещение являло собой огромный бассейн, полный крутого кипятка. Неудивительно, что тот на моих глазах превращался в клубы пара.

Нунк, Верховный маг, был по самые подмышки погружен в бассейн, но его колени торчали из-под воды, а на них покоились его огромные волосатые руки. Его очень толстое лицо было выбрито согласно обычаю кобаловских магов. Короткая щетина на лице была черной, за исключением длинной седой полосы, тянувшейся по низу лба, – шрам от дуэли, которым он очень гордился.

Хотя Нунк был огромен, раза в два больше меня, я не испытывал перед ним страха. Рост – вещь относительная. Как маг хайзды я могу в один миг сравняться с ним ростом.

– Залезай в воду, гость, – пророкотал Нунк. – Мой дом – твой дом. Мои пурры – твои пурры.

Нунк обратился ко мне на бэльском языке, обычном разговорном языке кобалов. Я не слышал его уже много лет, и моему уху он показался непривычным. Я так долго прожил рядом с людьми, что свой собственный народ воспринимал едва ли не как чужеземцев.

Это тотчас насторожило меня. С Нунком мы ни разу не встречались, и то, что кобал заговорил с незнакомцем на бэльском, означало расположение и гостеприимство, однако часто за этим следовало предложение сделки. Мне нечего было предложить ему на обмен.

Я поклонился и, сняв пояс и саблю, которую осторожно прислонил к стене, расстегнул все тринадцать пуговиц пальто и повесил его на крючок на двери. Пальто было тяжелее обычного, потому что за подкладкой лежали три ключа от комнат девушек. Затем я снял ремни и ножны с двумя короткими кинжалами и положил их рядом с саблей.

Наконец я стянул ботинки и приготовился войти в бассейн. Я знал: мне потребуется огромная сосредоточенность и сила воли, чтобы выдержать кипяток, – но, увы, чтобы соблюсти законы гостеприимства, я должен хотя бы на короткое время окунуться в воду. Нельзя давать Нунку повод считать себя оскорбленным.

В этом кипятке недолго было свариться заживо – но что делать? Я заставил себя скользнуть в него. Увы, другие мысли уже мешали мне сосредоточиться. Я вспомнил приветствие Нунка, и мне тотчас стало не по себе: ведь в нем он упомянул пурр.

Пурры – это женские особи людей. Обычно их разводят в загонах-скличах в Валькарке, иногда для того, чтобы продать в рабство, но чаще в качестве пищи. Слово это применимо и к другим человеческим женщинам, вроде трех сестер, дочерей старого фермера. В башне Нунка наверняка имелись пурры, в этом не было ничего удивительного, но с порога предложить их полуночному гостю – это знак явного неуважения.

Впрочем, предложение это было сделано на бэльском языке, и это свидетельствовало о том, что он желал заключить сделку. Его следующие слова подтвердили мою догадку.

– Предлагаю тебе трех моих самых ценных пурр, но требую от тебя кое-что взамен – мы заключим сделку. Ты должен отдать мне трех своих пленниц.

– Увы, с самой искренней вежливостью и почтением я, к моему великому прискорбию, должен отклонить твое щедрое предложение, – учтиво ответил я. – Я связан данным мною обещанием. Я должен доставить этих пурр их родственникам в Пуденте.

Нунк издал недовольный рык:

– Любое обещание, данное человеку, здесь не имеет никакой силы. Как Верховный маг я требую твоего беспрекословного подчинения. Этой ночью мне нужна самая младшая – для пира в честь Талькуса Нерожденного. Ее лакомая юная плоть станет украшением сей трапезы.

– При всем моем уважении к твоему высокому рангу, властитель, – произнес я как можно более учтиво, – лично я тебе ничем не обязан. Эти пурры – моя собственность, и согласно законам кобалов я имею естественное право распоряжаться ими по своему усмотрению. Так что извини, но я вынужден отклонить твое предложение.

Это правда: я обязан уважать Нунка как Верховного мага, но я имею все права отклонить подобное требование.

По идее, на этом наш разговор должен был завершиться. Но не успел я произнести последние слова, как тотчас почувствовал в левой ноге, ближе к лодыжке, острую боль. Меня словно укололи кончиком клинка, а потом резко повернули его в ране.

Я инстинктивно нагнулся и потрогал ногу. В следующий миг что-то скользнуло мимо моих пальцев и, извиваясь, поплыло прочь.

Я проклял собственную глупость. Ведь это меня укусила водяная змея! Кипяток и пар притупили мои чувства, иначе бы я ощутил присутствие этой твари, когда только-только вошел в комнату.

Подними я хвост – наверняка бы обнаружил ее, но такое поведение было немыслимо. Этим я бы серьезно нарушил этикет и нанес оскорбление хозяину. Я никак не ожидал от Нунка подобного коварства.

Опасаясь за свою жизнь, я повернулся и попытался выбраться из бассейна. Увы, слишком поздно. Чувствуя, как стремительно немеет все тело, я вновь соскользнул в воду. Я дышал уже с трудом – мою грудь как будто сдавило тугим обручем.

– Ты умираешь, – громогласно произнес Нунк, и его голос раскатистым эхом отскочил от стен. – Зря ты отказался принять мое предложение. Теперь твои пурры стали моими – мне же ничего не нужно давать взамен.

Содрогнувшись от боли, я провалился в кромешную тьму. Я не боялся смерти, но мне было ужасно стыдно, что я позволил так легко себя провести. Я допустил ошибку, недооценив Нунка. Скайум подкралась ко мне практически незаметно. Я действительно слишком размяк. Я больше недостоин быть магом хайзды.

Глава 4

Кобаловский зверь

Несса

«Ты должна быть храброй, Несса, – повторяла я себе. – Если тебе когда-либо требовалось мужество, то это сейчас, ради тебя самой, но еще больше – ради сестер!»

Я была заперта в маленькой узкой каморке без окон. К ржавому железному шипу, торчавшему из стены, был прилеплен огарок свечи. В его дрожащем свете я с трудом разглядела окружающее пространство.

Мне тотчас стало страшно – это было не что иное, как тюремная камера. Никакой мебели. Лишь в дальнем углу валялась охапка гнилой соломы.

Каменные стены были в темных пятнах, как будто по ним разбрызгали какую-то жидкость. Я с ужасом подумала, что это может быть кровь, и, содрогнувшись, присмотрелась внимательнее. Тотчас же я почувствовала, что от стены исходит тепло. По крайней мере, здесь я не замерзну. Но это было слабым утешением.

Дыра в полу, прикрытая ржавой металлической крышкой, явно служила для того, чтобы в нее справляли нужду. Я также заметила кувшин с водой, но никакой еды.

На миг, окинув взглядом эти голые стены, я едва не впала в отчаяние, однако тотчас его сменил гнев. Почему моя жизнь должна закончиться, по сути, так и не начавшись?! Глубокое горе, в которое меня повергла внезапная смерть отца, превратилось в тупую боль невосполнимой утраты. Я любила его, но вместе с тем была на него сердита. Неужели ему совсем не было до меня дела? Что он там сказал в своем письме?

Если бы понадобилось, я отдал бы ради вас жизнь. А теперь ты должна пожертвовать собой ради младших сестер.

Как самонадеянно с его стороны приказать мне пожертвовать собой! С какой легкостью он это сказал! От него такой жертвы никто никогда не требовал. Теперь он мертв и свободен от этого ужасного мира. Мои же страдания только начались. Я стану рабыней этих зверей. У меня никогда не будет своей семьи – ни мужа, ни детей…

Я проверила дверь. Ручки изнутри не было, но я слышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Отсюда мне никогда не выбраться. Я тихонько заплакала, но не от жалости к себе, пришедшей на смену гневу, – это я оплакивала моих сестер. Ведь каково сейчас бедняжке Бриони сидеть одной в тесной голой клетушке! Наверняка она трясется от страха.

Как же быстро после нескольких лет относительного счастья на нас обрушились невзгоды и страдания! Наша матушка умерла в родах, давая жизнь Брионии. После того горестного дня отец делал все, что в его силах, чтобы мы жили в достатке. Он даже храбро заключил договор со зверем-кобалом – он называл его Скользящим, – чтобы тот нас не трогал. Мы почти не общались с соседней деревней и ближними фермами, однако знали: зверь держит в страхе всю округу. Мы же благодаря отцу были избавлены от мук и унижений, которые выпали на долю наших соседей.

Мне показалось, будто я услышала плач Бриони в соседней комнате, но когда приложила ухо к стене, по ту сторону было тихо.

Я громко позвала ее по имени, потом еще раз. Затем опять прижалась ухом к стене, но вновь ничего не услышала и не получила никакого ответа. Спустя какое-то время свечной огарок погас. Оказавшись в кромешной тьме, я вновь подумала о Бриони. Наверняка свеча в ее каморке тоже погаснет, и она испугается. Бедняжка всегда боялась темноты.

В конце концов я уснула, но среди ночи меня разбудил скрежет ключа в замочной скважине. Дверь медленно, со скрипом отворилась, и в камеру проник слабый желтый свет.

Ожидая увидеть перед собой Скользящего, я вся напряглась, готовая к тому, что может произойти дальше. Однако вместо него в дверном проеме возникла молодая женщина с факелом в руке. Свободной рукой она поманила меня к себе.

Она была первым человеком, кого я увидела с тех пор, как мы покинули ферму.

– О, спасибо! – воскликнула я. – Мои сестры…

Улыбка мгновенно слетела с моего лица, стоило мне увидеть, как свирепо она на меня смотрит.

Она пришла сюда не как друг.

Ее голые руки были сплошь в шрамах. Некоторые были красными, еще не зажившими. Позади нее стояли еще четыре женщины. У двух шрамы были даже на щеках. Откуда они взялись? Неужели они дрались между собой? – задумалась я. У трех в руках были дубинки, у четвертой – хлыст. Все они были относительно молоды, но глаза их полны злости, а лица бледны, словно они никогда не видели солнечного света.

Я встала. Женщина снова поманила меня. Когда же я на миг застыла в нерешительности, она шагнула в камеру и, схватив меня за руку, грубо потащила к выходу. Я закричала и попыталась сопротивляться, но она была гораздо сильнее меня.

Куда они меня уводят? Я не могла допустить, чтобы меня разлучили с сестрами.

– Сюзан! Бриони! – крикнула я.

Когда я оказалась за порогом, мне завели руки за спину и силой повели вверх по лестнице. В конце концов мы остановились перед еще одной дверью. Женщины грубо толкнули меня в спину, и я, потеряв равновесие, упала. Пол оказался гладким и теплым и был выложен причудливыми изразцами с изображениями экзотических созданий, каких только смог вообразить себе художник. В помещении было жарко и сыро, вокруг клубился пар, и когда я приподнялась на колени, то увидела впереди огромный бассейн.

Втолкнув меня внутрь, женщины снаружи заперли за собой дверь и спустились по лестнице вниз. Я кое-как поднялась и стояла теперь на дрожащих ногах, с ужасом думая о том, что будет со мной дальше. Зачем меня привели сюда?

Пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь завесу пара, я заметила узкий мостик, перекинутый над бассейном, который вел к большой ржавой двери на другой стороне. Вдруг я услышала чей-то крик. При мысли о том, что может быть за этой дверью, мне стало страшно. Что за ней прячется?

Дрожь усилилась, и мужество окончательно оставило меня – мне показалось, это был голос Сюзан. Неужели там моя сестра? Из камеры я ничего такого не слышала. Но крик повторился, и я поняла, что да, это Сюзан. Что с ней происходит? Кто-то причиняет ей боль. Должно быть, как и меня, ее приволокли сюда те женщины.

Но почему? Ведь зверь пообещал защищать нас. Отец всегда говорил, что зверь хозяин своему слову, что он верит в то, что называет «договором», и всегда с честью выполняет обещанное. Если это так, то как он мог допустить такое? Или же зверь солгал и сейчас именно он делает больно моей сестре?

Я прошла вдоль края бассейна. Внезапно я остановилась, впервые заметив на крючке на двери черное пальто, а под ним когда-то принадлежавшую моему отцу саблю на ремне. Неужели Скользящий сейчас по ту сторону двери и мучает Сюзан?!

Я должна была что-то сделать. Я быстро обвела взглядом комнату, стараясь не смотреть на дверь. И тут я заметила рядом со стеной слева от меня что-то темное. Что это? Похоже на какое-то мохнатое животное, плавающее в воде мордой вниз…

Создание это показалось мне слишком маленьким, чтобы быть зверем, называвшим себя Скользящий, – примерно раза в четыре меньше его. Но потом я вспомнила, как отец как-то раз рассказывал мне, что с помощью черной магии маги хайзды могут менять свой рост. Подглядывая в окно сквозь щель между занавесками, когда зверь приходил к нам на ферму, я сама убедилась в этом, потому что всякий раз он бывал то больше, то меньше. Мне также вспомнился огромный глаз, который я увидела в окно, когда Скользящий пришел к нам в дом после смерти отца. Тогда я подумала, что это у меня от страха разыгралось воображение. Но что, если это действительно был зверь? Неужели он и вправду мог становиться таким огромным? Если да, значит, он вполне мог и сжиматься в размерах.

Но если в бассейне плавает Скользящий, то кто сделал это с ним? Как так получилось, что он утонул? Внезапно мне показалось, будто левая нога зверя чуть дернулась, и я подошла ближе.

Неужели он все-таки жив? При этой мысли какая-то часть моего «я» захотела толкнуть его под воду, чтобы он захлебнулся. Ничто не доставило бы мне большего удовольствия, тем более что сейчас он был совершенно беспомощен. Вряд ли у меня появится вторая возможность его прикончить. Но увы, это невозможно. Мы оказались в опасном месте, где обитали такие же звери. Без его защиты нам отсюда живыми не выйти.

Поэтому, выбросив из головы эти мысли, я наклонилась над водой и крепко схватила Скользящего за загривок. В следующий миг к моей руке что-то метнулось. Я инстинктивно разжала пальцы и выпустила зверя. Это была маленькая черная змейка с тремя желтыми точками на голове. Я и раньше видела змей на полях, но такая юркая мне ни разу не попадалась.

У меня на глазах она неторопливо поплыла прочь, но сквозь пар было трудно разглядеть, куда она скрылась. Зная, что она может в любую секунду вернуться, я не стала понапрасну терять время и, крепко вцепившись в шерсть, схватила зверя обеими руками – одной за загривок, другой за поясницу.

– Ну, давай! – сказала я себе и что было сил потянула его к себе.

Бассейн было полон до самых краев, но все равно мне стоило немалых трудов вытащить это создание из воды. Сделав последнее усилие, я кое-как втащила его на край бассейна и, дрожа от изнеможения, опустилась на колени. Из-за двери снова раздался крик. На этот раз я была уверена, что кричит Сюзан, которую кто-то мучает.

– Пожалуйста! Умоляю вас! – кричала она. – Не делайте этого! Не надо! Мне больно! Помогите! Пожалуйста, помогите мне, или я умру!

Мое горло сжалось. Мне была невыносима мысль, что кто-то сейчас издевается над ней.

Скользящий обещал защищать нас – он был связан этим обещанием, – и без него мы целиком и полностью были во власти обитателей башни.

Увы, когда я посмотрела на его мокрое тело, оно не проявляло никаких признаков жизни. Меня охватило отчаяние. И вновь за дверью раздался крик Сюзан. Объятая яростью, осознавая свою беспомощность и невозможность прийти на выручку сестре, я обрушилась на Скользящего с кулаками. От моих ударов у него изо рта хлынула вода, и вскоре возле головы образовалась небольшая бурая лужица.

Цвет жидкости навел меня на одну мысль. Я поняла, что это было, а также, что нужно делать, чтобы его оживить.

Кровь! Человеческая кровь! Отец однажды сказал, что в ней главный источник силы Скользящего. Я вскочила и бросилась к двери, на которой висело черное пальто зверя. Схватив приставленную к стене саблю, я отнесла ее туда, где лежал Скользящий, и, опустившись на колени, перевернула его.

Я окинула взглядом его тело, поросшее густой черной шерстью. Рот зверя был открыт, и наружу, почти до самого левого уха, вывалился длинный язык. Меня передернуло от отвращения.

Зная, что будет больно, я подняла над ртом Скользящего дрожащую руку и быстрым движением вонзила в нее кончик лезвия. Сабля была острой. Порез получился глубже, чем я предполагала. Руку пронзила острая боль, и кровь, словно капли дождя, закапала в открытую пасть зверя.

Глава 5

Я должен напитать себя силой!

Именно пятое чувство, вкус, вернул меня из темной бездны, в которую я провалился. Мой рот был полон теплой, сладкой крови.

Я поперхнулся и закашлялся, но затем сумел-таки сделать первый глоток. Еще миг – и густая жидкость устремилась в желудок, возвращая меня к жизни. Вскоре вернулось и обоняние. В ноздри ударил пьянящий запах женской крови. Ее источник был рядом, полный этого вкуснейшего напитка, который продолжал стекать мне в рот.

Следующим вернулось осязание, начавшись с покалывания в конечностях, которое быстро превратилось в обжигающую боль. Казалось, будто все мое тело горит огнем. В следующий миг я вновь обрел слух и услышал, как рядом кто-то плачет. Открыв глаза, я с удивлением увидел склонившуюся надо мной Нессу. По ее лицу ручьем текли слезы. Затем я увидел в ее правой руке саблю. Голова моя все еще была как в тумане, и на миг мне показалось, будто она собралась меня убить.

Я попытался вскинуть руки, чтобы защититься, но был слишком слаб и даже не смог откатиться в сторону.

К моему удивлению, она не нанесла удара. Я лежал, глядя на нее, и пытался понять, что же происходит. Постепенно до меня дошло, почему она все еще держит саблю. Я наконец связал острое лезвие с глубоким порезом на ее руке.

Затем, когда память вернулась ко мне, я вспомнил коварство Нунка… укус водяной змеи. Я умер. Или мне так показалось. Кровь все еще капала мне в рот, но ее было уже меньше. Сделав очередной глоток, я приподнялся, пытаясь схватить Нессу, чтобы притянуть ее руку к своим губам. Мне требовалось больше крови, но движения мои были медленными. Несса же с явным отвращением отдернула руку.

Впрочем, кровь сделала свое дело: я сумел перевернуться и встать на колени, после чего, разбрызгивая во все стороны капли воды, отряхнулся, словно пес после купания. Теперь мой разум заработал быстрее. Я начал думать. Начал понимать, какое великое дело сделала для меня Несса.

Она дала мне свою кровь. Эта человеческая кровь укрепила мою магию шакамура, даровав противоядие от змеиного яда и тем самым буквально вернув меня с порога смерти. Но почему она так поступила? И что она здесь делает, почему не заперта в своей комнате?

– Моя сестра. Кто-то там за дверью мучает мою сестру. Помоги ей, прошу тебя! – взмолилась Несса, указывая на дверь по другую сторону мостика. – Ты обещал, мы будем в безопасности…

И тогда я услышал другой звук – сдавленный девичий голос, который донесся из-за двери, ведущей в личные покои Нунка.

– Ее отвели туда! – от отчаяния Несса уже срывалась на крик. – А где Бриони? Какие-то ужасные женщины притащили меня сюда и закрыли дверь. Я только что спасла тебе жизнь, и теперь ты мне обязан! Помоги нам, прошу тебя!

Нетвердо стоя на ногах, я поднял хвост. С его помощью я уловил присутствие Нунка и понял, почему кричала Сюзан. Он пил ее кровь! Я был в ярости оттого, что Нунк, поправ законы кобалов, насильно завладел чужой собственностью. А еще я чувствовал себя в долгу перед Нессой. Она права – я обязан ей жизнью.

Было непривычно признавать подобную вещь. Человеческая самка – это ничто. В Валькарке она всего лишь чья-то собственность, вещь. Тогда почему я испытываю к ней благодарность? Что, если это скайум, размягчение моей хищной натуры? Нет-нет, что угодно, только не это!

Я повернулся к Нессе. Я убью Нунка и тем самым вновь закалю свой характер. В этот момент для меня не было ничего важнее.

– Дай мне саблю! – приказал я и начал увеличиваться в размерах, чтобы стать на голову выше девушки. Не переставая плакать, Несса протянула мне клинок. Пальцы ее дрожали, но кровь из левой руки уже перестала течь, а рана начала затягиваться. Я не стал сразу забирать у нее оружие. Вместо этого я повернулся к ней спиной и направился к пальто и ботинкам.

Первым делом я обулся, аккуратно зашнуровав ботинки, затем закрепил на груди и плечах ремни и проверил, надежно ли лежат в ножнах два коротких кинжала. После этого я облачился в пальто и тут же понял, что все три ключа исчезли. Я как раз застегнул последнюю из тринадцати пуговиц, когда из-за двери снова раздался крик Сюзан.

– Прошу тебя, поторопись! – взмолилась Несса.

Но я знал: в таких делах важно избегать ненужной спешки. Хоть я и был зол, я должен подкрасться неслышно и верно рассчитать момент удара – тогда он придет точно в цель. Нунк сейчас с девушкой один, но в подземелье башни могут быть расквартированы три десятка воинов, готовых встать на защиту Верховного мага.

– Кто привел тебя сюда? – спросил я, застегивая ремень. – Не воины-кобалы?

– Нет, это были женщины.

– Сколько их было?

– Пять.

Я протянул руку за саблей. Значит, Сюзан к Нунку отвели пурры, чтобы он мог медленно пить ее кровь, смакуя каждый глоток. Несомненно, когда он увидел Нессу, на уме у него был иной вид наслаждений, ибо она слишком худа и кровь ее будет жидкой. Он бы воспользовался ею, чтобы попрактиковаться во владении клинком, – постарался бы нанести ей как можно больше порезов, не давая, однако, умереть. Но в конце концов она все равно умерла бы от болевого шока или потери крови. Что касается Бриони, то я был почти уверен, что ее отдали воинам, чтобы те приготовили ее к пиру.

Теперь я чувствовал себя гораздо лучше. Я стал сильнее, но все равно не настолько, как хотелось бы. Еще одна порция крови пошла бы мне на пользу. Я знал: проще всего насильно взять ее у Нессы, но что-то во мне упорно противилось этому.

И вдруг я вспомнил про змею! Подойдя к краю бассейна, я опустился на колени и опустил руку в обжигающую воду.

– Будь осторожен! – воскликнула Несса. – Там змея!

– Знаю, малышка Несса. Испытал ее укус на собственной шкуре. Это из-за нее я оказался в том незавидном положении, в каком ты меня нашла. Даже не представляю, что было бы со мной, не приди ты сюда. Теперь настал черед пострадать этой змее!

Скорее всего, меня укусила маленькая черная змейка, скулка. Все ее очень боятся, так как ее укус вызывает быстрый паралич. Скулка – любимое оружие наемных убийц. Стоит яду попасть в кровь, как жертва тотчас становится беспомощной, а потом умирает в ужасных мучениях. А обнаружить в крови мертвеца ее яд практически невозможно. Думаю, Нунк выработал у себя невосприимчивость, принимая его в малых дозах. Эта змейка, скорее всего, ему хорошо знакома.

Я задрал хвост – он куда более «зоркий», нежели глаз или ухо. Вот и сейчас он точно подсказал мне, где находится змея. Извиваясь в воде, она устремилась прямо к моей руке.

Но как только скулка открыла пасть, чтобы ядовитыми зубами впиться мне в руку, я ловко выхватил ее из воды. Сжав змейку чуть ниже головы, чтобы она не смогла укусить меня, я поднял ее в вытянутой руке и – под испуганный крик Нессы – откусил ей голову, которую затем выплюнул в воду. Теперь я мог спокойно высосать кровь из ее тела.

Увы, змеиной крови оказалось недостаточно, и я, оторвав от скулки кусок мяса, медленно его сжевал.

Глупая девушка пыталась побороть отвращение.

Неужели ей непонятно, что это нужно для того, чтобы спасти ее сестру? Прожевав, я проглотил кусок змеи, и тут из-за двери снова раздался крик Сюзан.

Я с улыбкой повернулся к Нессе:

– Прояви терпение, малышка Несса! Мне нужна сила. Если я буду слаб, мы все погибнем.

Доев змею, я прошел по узкому мостику и приблизился к ржавой железной двери. Как я и ожидал, она была не заперта. Открыв ее, я шагнул в узкий коридор, в конце которого виднелась еще одна дверь. Ее я тоже открыл и вместе с Нессой, которая следовала за мной по пятам, вошел в личные покои Нунка.

Просторная комната служила Верховному магу кобалов одновременно рабочим кабинетом, личным арсеналом и опочивальней и потому являла собой забавную мешанину суровой простоты и роскоши. На голом каменном полу стоял резной дубовый стол, края которого были окованы тончайшим серебром, происхождение которого я тотчас же узнал: пятьдесят три года назад это превосходное серебро было захвачено в дерзком разбойничьем набеге на дальние южные земли, населенные людьми. Подвиги Нунка были хорошо известны. Он добился многого, но его эгоизм был притчей во языцех. Движимый гордыней и тщеславием, он делал все для того, чтобы его слава распространилась как можно дальше.

На противоположной стене висели щиты, копья, боевые топоры и разнообразные клинки, в том числе иноземные. Под ними стоял огромный стол, заваленный картами и стопками бумаг, придавленными массивными пресс-папье из синего агата.

В комнатах моей гханбалы тоже имелось немало вещиц, на которых приятно остановить глаз. Однако в отличие от карт и оружия Нунка, нарочно выставленных напоказ, они отражали мои личные интересы и пристрастия: кувшины с травами, снадобья, гербарии и чучела животных – все это помогало постичь разнообразие природы и было полезно для моей магии.

Здесь же стены были увешаны столь плотно, что голого камня вообще не осталось. Кое-где виднелись высеченные изображения воинов в полных боевых доспехах, в том числе и портрет короля Валькарки, павшего от руки наемного убийцы.

Я увидел Нунка. Крепко схватив Сюзан, он впился зубами в ее шею. Девушка уже была без сознания. Несса вскрикнула у меня за спиной. Этот ее крик и помог Нунку заметить угрозу, то есть меня. Он мгновенно выпустил Сюзан и отпрянул назад.

Сюзан рухнула на пол. Нунк же схватил со стены огромное копье и вскинул его над головой, целясь в меня. Готовясь к предстоящему пиру, он уже переоделся в церемониальное платье. На мою беду, на нем была дорогая кольчуга, как мне показалось – слишком толстая, чтобы разрубить ее саблей. С другой стороны, он готовился пировать, а не воевать, так что его голова и шея оставались уязвимы для разящей стали.

– Владыка Нунк! – грозно крикнул я. – Ты взял кое-что, что принадлежит мне, и обязан вернуть мою собственность!

Произнося эти слова, я поднял хвост, чтобы он заранее мог предупредить меня о намерениях врага. Задрав его, я поступил правильно. Внешне ничто не говорило о том, что Нунк собирается атаковать – у мага не дрогнул ни один мускул, – но вместо ответа он метнул копье прямо мне в голову. Как я уже сказал, хвост предупредил меня, так что я был готов к такому повороту событий. Когда в меня полетело копье, я шевельнул лишь одной частью тела – вскинул руку и искусно отбил копье саблей, повернув клинок плашмя. Отлетев, копье ударилось о стену и, звякнув, упало на каменный пол.

Сюзан открыла глаза и, с трудом поднявшись на колени, безумным взглядом смотрела на происходящее. Из ее горла вырвался крик ужаса, а в следующий миг Нунк бросился к дальней стене, сорвал с нее саблю и щит и повернулся лицом ко мне. Он был несомненно силен – судя по мышцам торса, Верховный маг каждый день упражнялся в боевых искусствах.

Когда я был моложе, до того как стать магом хайзды, я также тренировался каждый день. Но теперь я поддерживал форму охотой, а в бою предпочитал полагаться на инстинкт, а не следовать приемам, предписанным кобалам.

Хотя Нунк наверняка уже не так силен и ловок, как в былые годы, он по-прежнему был опасен. К тому же я понимал, что укус змеи отнял у меня часть сил. Мне не выдержать долгой схватки. Чтобы победить, я должен действовать как можно скорее.

Левой рукой я стремительно расстегнул три верхние пуговицы и вытащил короткий кинжал. Вооруженный двумя клинками, я обошел вокруг стола и медленно двинулся навстречу магу.

Краем глаза я заметил, как Несса бросилась к Сюзан. Я подумал, она решила утешить сестру, но, к моему изумлению, девушка подобрала с пола копье и метнула его в Нунка.

Когда копье ударилось о щит, не причинив Верховному магу никакого вреда, он, использовав его как дубинку, замахнулся на Нессу.

Удар пришелся ей в плечо, и девушка отлетела к стене. Я понял: более удачного момента может и не представиться. Надо действовать! Нунк совершил ошибку, которая будет стоить ему жизни. Воспользовавшись безрассудным поступком Нессы, я бросился на Нунка и молниеносным движением полоснул его саблей по горлу.

Он попытался было прикрыться щитом, но, увы, опоздал. Быстрота и сила моего удара были таковы, что еще немного – и голова слетела бы с плеч. Нунк рухнул на пол, и я, отбросив саблю и кинжал, опустился на колени рядом с умирающим Верховным магом.

Я должен напитать себя силой. Его кровь давала мне энергию, и это был наш шанс убежать из крепости.

Кровь била из горла Нунка фонтаном. Я жадно приник к ране, упиваясь горячей сладкой влагой, и с каждым глотком мое естество наполнялось жизненной силой.

Глава 6

Убийца-шайкса

Насытившись, я выпрямился и смачно отрыгнул. Лучше переесть, чем остаться голодным!

Несса уже поднялась на ноги и, держась за плечо, морщилась от боли. Скажу честно, ее храбрость произвела на меня впечатление. Еще бы, ведь она помогла мне справиться с Нунком! Ее лицо было белым как мел, но, если не считать синяков, можно сказать, девушка отделалась легким испугом и с ней все будет в порядке. Пурры обычно живучи. Я улыбнулся ей, но она ответила мне хмурым взглядом. На ее лице были ужас и отвращение. Я облизал губы, вернулся в комнату с бассейном и опустился на колени возле воды.

Нагнувшись как можно ниже – так, что едва не касался ее лицом, – я обеими руками принялся смывать кровь со щек и волос.

Когда я почти закончил, Несса и Сюзан рука об руку вошли в комнату и встали позади меня. Я обернулся, посмотрел на них и снова улыбнулся. Но они глянули на меня так, словно я сделал им что-то плохое, а не спас от неминуемой гибели. Впрочем, нужно учитывать их состояние. Вдобавок к ушибленному плечу половина лица Нессы была сильно ободрана. По всей видимости, щит Нунка скользнул по ее щеке. Сюзан была смертельно бледна. Она потеряла так много крови, что оказалась на грани жизни и смерти.

– Пойду раздобуду одежду для вас обеих, – сказал я. – Теплую, чтобы вы не замерзли в метель. А потом мы сразу покинем крепость.

Сюзан открыла было рот, но не смогла произнести ни слова. После того что с ней сделал Нунк, ее по-прежнему била дрожь. В отличие от младшей сестры, Несса была настроена решительно.

– А Бриони? – спросила она.

– Не волнуйся, Несса, я прихвачу одежду и для нее. Но нам нужно поскорее покинуть крепость. Если вы хотите уйти отсюда живыми, вы должны делать в точности то, что я вам скажу.

К чему заранее расстраивать ее, сообщив, что Бриони, скорее всего, уже нет в живых? Она и сама это скоро узнает. Держа перед собой саблю и кинжал, я повел их вниз по каменным ступеням. При этом мой торчащий вверх хвост слегка подрагивал, стараясь вовремя обнаружить любую опасность, которая может подстерегать нас впереди.

В кладовке, где хранилась одежда живших в башне рабынь, я захватил одежду для обеих девушек: теплые пеньковые штаны, кофты из толстой шерсти и водонепроницаемые накидки с капюшоном, какие носят пурры, когда выполняют свои обязанности во внутреннем дворе.

Взяв все это, я начал спускаться дальше. Я не стал ничего брать для малышки Бриони – да там и не было одежды такого маленького размера. Впрочем, Несса взяла эту охапку в руки, ничего не заподозрив.

Наконец мы оказались возле тех трех комнат. Ключи снова были в замочных скважинах, но все три двери открыты нараспашку. Я остановился, а Несса с криком забежала в каждую, осмотрев комнату одну за другой, в поисках младшей сестры.

Наконец с безумными от горя глазами она подбежала ко мне:

– Где она?! Куда они ее забрали?!

– Забудь о ней, малышка Несса. Надеюсь, она уже упокоилась с миром.

– Она ведь еще ребенок! – гневно бросила мне в лицо Несса. – Ты обещал, что она будет в безопасности!

– Забудь. Нам нужно поскорее убираться отсюда. Промедление смерти подобно. Если ты хочешь жить, следуй за мной. Иначе скоро будет слишком поздно.

– Я никуда не пойду без нее!

Она испытывала мое терпение.

– Тогда ты умрешь здесь. Ты изменишь свое мнение, когда почувствуешь, как сабли распарывают твое тело. Они будут убивать тебя очень медленно…

– Я спасла тебя, – сказала Несса едва ли не шепотом. Внезапно она протянула руку и, схватив меня за шерсть, притянула к себе. Мы почти соприкоснулись лбами. – Ты обязан мне жизнью. Я спасла тебя, чтобы ты спас обеих моих сестер!

Это было странное чувство. Ее слова не должны были тревожить меня, но было именно так. Несса сказала правду – правду, которую я не смел отрицать. Но она не должна получить надо мной власть. Было непривычно оказаться так близко друг к другу, непривычно чувствовать, как она вцепилась в мою шерсть.

Странно, но мне это даже понравилось. Соприкоснуться с ней лбами было приятно. Еще ни один человек не оказывался ко мне так близко. Ни один не осмеливался на подобное. Большинство старались держаться от меня как можно дальше. А девушка почти прижимала мою голову к своей и смотрела мне прямо в глаза.

Неожиданно Несса выпустила меня и, отпрянув назад, уткнулась лицом в ладони.

На миг мысли спутались у меня в голове. Затем я услышал собственный голос. Он исходил откуда-то издалека, словно это говорил не я, а кто-то другой.

– Ступай вниз и выведи наших лошадей из конюшни. Седлай их, но повозку не трогай. Ее придется оставить, так как снег слишком глубок. Если твоя сестра жива, я приведу ее к внешним воротам. Если к тому времени, когда ты выведешь из конюшни лошадей, я не вернусь, уходите без меня и двигайтесь на юг. Через пару дней погода изменится, и я догоню вас.

С этими словами я отвел девушек к двери, которая выходила в большой внутренний двор. Я открыл ее; с небес по-прежнему падал снег. Вдали я разглядел конюшню. Желтый свет горевшего внутри фонаря отражался в лужах на каменных плитах. Я обернулся и сунул в руку Нессе кинжал:

– Если вдруг тебя остановит какая-нибудь пурра, пригрози ей вот этим. Ножей они боятся пуще всего на свете, ибо знают, как больно те режут. Их приучили опасаться острых клинков.

Несса кивнула и решительно зашагала по снегу. Сюзан последовала за ней. Один раз Несса оглянулась, и ее глаза блеснули в темноте словно две далекие звезды. И вновь я удивился тому, что делаю, тому, какие чувства вызывает у меня эта пурра.

В мой прошлый приезд сюда я запомнил планировку башни. Большой подвал использовался для пиров. Я спустился по ступенькам вниз и вскоре оказался перед массивной дубовой дверью. Она была не заперта. Достаточно лишь повернуть огромное железное кольцо в центре двери и толчком распахнуть ее. Те, кто сейчас находятся за ней, не опасаются незваных гостей.

Крепко сжимая в правой руке саблю, я повыше задрал хвост, выискивая опасность внутри подвала. Первым делом я нашел ребенка. К моему великому удивлению, девочка была жива, хотя жить ей, похоже, оставалось считаные секунды. Ей собирались перерезать горло.

Я оценил силы противника. Кроме поваров, оруженосцев и разнорабочих оставалось тридцать девять хорошо обученных воинов. Да, боюсь, силы неравны; численный перевес явно не на моей стороне.

Хотя я ни на миг не усомнился в своей победе, шансы заполучить Бриони живой были невелики. В пылу битвы может произойти все что угодно.

Левой рукой я осторожно повернул кольцо вправо. Затем так же осторожно толкнул дверь. Скрипнув старыми петлями, она чуть приоткрылась.

В дальней стене зала был устроен огромный открытый очаг. Поэтому все, кто находился здесь – воины-кобалы и прислуга, – сидели или стояли ко мне спиной. Зал гудел от оживленных разговоров. Между дверью и очагом стояли длинные столы, уставленные блюдами и кружками. Хотя на тарелках была еда, главным занятием пирующих было питие крепкого эля в больших количествах.

Алкоголь притупляет чувства – маг хайзды никогда не осквернит им себя. Впрочем, их глупость была мне только на руку, так как повышала мои шансы на победу.

Главное блюдо еще не подавали. Более того, его еще предстояло приготовить. Мясо не было насажено на вертел, но ждать оставалось недолго. Рыдающую Бриони заставили опуститься возле очага на колени, а под голову ей поставили деревянное ведро, чтобы в него стекла кровь. Правда, чтобы она не видела того, что с ней собираются сделать, ей завязали глаза – скорее из практических соображений, чем из милосердия. Повара тут же точили нож, который через несколько секунд перережет ей горло.

Затем мой взгляд выхватил палача. Я сразу же обратил внимание на его черные, заплетенные в три длинные косы волосы – верный знак того, что передо мной опасный противник, один из шайкса, братства отборных убийц, подотчетных лишь Триумвирату Верховных магов Валькарки. Это сильно усложняло задачу спасения девочки.

Скрип дверных петель потонул в гуле голосов, но я намеренно сделал его громче, чтобы он наполнил комнату наподобие раската грома. Все тотчас дружно повернулись, чтобы посмотреть на источник столь странного шума.

Я смело шагнул вперед и громким вызывающим голосом обратился к присутствующим, чтобы все точно поняли смысл моих слов.

– Отдайте мне этого ребенка! – потребовал я. – Это моя законная собственность! Ее отняли у меня вопреки моей воле и вопреки всем обычаям гостеприимства и законам кобалов!

Глава 7

Укол клинка

Несса

Я повела дрожащую от холода и страха сестру к конюшне. Ветер швырял снег нам прямо в лицо, но вымощенный камнем двор был мокрым, от земли поднимался пар.

– Как ты смогла прикоснуться к нему, Несса? – спросила Сюзан. – Нежели тебе не было противно даже приблизиться к нему?

– Я сделала это, чтобы спасти Бриони, – ответила я.

Сказать по правде, я и сама не могла поверить в собственную храбрость – как я схватила зверя за шерсть и притянула к себе так близко, что мы с ним чуть не стукнулись лбами… Он мог убить меня на месте. Но я сделала это не думая, движимая страхом за младшую сестру. Как ни странно, но это сработало и я осталась жива.

С тех пор как мама умерла в родах, Бриони стала для меня словно собственным ребенком. Я должна ее спасти.

В конюшню вели две двери, и когда мы подошли к ближней, Сюзан захныкала от страха. Я обернулась и сердито шикнула на нее.

Мне тотчас стало стыдно. Я повела себя точно так, как повел бы себя зверь. Но услышь нас кто-то из кобалов – мы нашли бы здесь свою смерть. Я подумала о бедняжке Бриони. Мне очень хотелось надеяться, что Скользящий успеет спасти ее. Осторожно вступив в круг желтого света, отбрасываемого фонарем, я заглянула в конюшню. Воздух там был теплее и крепко пах сеном и навозом.

Я насчитала примерно три десятка стойл. Все до единого были заняты. Заглядывая в каждое, я медленно двигалась вперед, стараясь найти наших лошадей. Я точно не знала, вошла ли я в ту дверь, которой мы воспользовались раньше. Может, следовало зайти с другой стороны? Я решительно двинулась дальше.

Затем произошли две вещи, вынудившие меня замереть на месте. Я услышала резкие гортанные голоса, доносившиеся откуда-то из дальнего конца конюшни. Я не смогла никого разглядеть, равно как и понять смысл слов, но судя по всему, это были кобалы. Затем я заметила кое-что еще – первые пять или шесть лошадей были оседланы и на каждую навьючено по два небольших мешка, скорее всего с провизией. Почему бы не взять их и не тратить время на поиски своих лошадей? – подумала я.

Я быстро отступила от двери и, схватив за уздечку первую из лошадей, вывела ее из конюшни

– Бери эту! – сказала я, подведя ее к Сюзан.

– А наша повозка и наши сундуки? – закапризничала сестра. – Там вся моя лучшая одежда!

– У нас нет времени искать их. Нам нужно спасать свою жизнь, – резко ответила я и повернулась к ней спиной. Вывести из стойла еще двух лошадей – таких же пегих, как первая, – было делом нескольких секунд. Я уже собиралась вывести из конюшни четвертую, когда услышала у нас за спиной чьи-то шаги. Кто-то спешил к конюшне через мокрый двор.

Мне стало страшно. Сердце бешено застучало в груди. Что, если сейчас на нас нападут свирепые кобалы, вроде зверя, который терзал Сюзан?! Что я могу сделать? На мгновение меня охватила паника. Я была готова пуститься наутек. Но затем подумала о Сюзан и Бриони и устыдилась своего малодушия. Разве я могу их бросить?

Чтобы взять себя в руки, я сделала глубокий вдох, обернулась и еще крепче сжала рукоятку кинжала.

К моему удивлению, к нам приближалась одна из тех свирепых женщин, которые отвели меня в бассейн, где я нашла Скользящего. В руке у нее была дубинка, глаза пылали гневом. Выхватив дрожащей рукой кинжал из-за пояса, я нацелилась им в нее. Один только вид стали заставил пурру остановиться в пяти шагах от меня.

Я опасалась ее дубинки, но, похоже, мой кинжал пугал ее еще больше. Шагнув ей навстречу, я сделала вид, будто собираюсь напасть на нее. Она тоже сделала шаг, правда назад, отступая.

– Сюзан, выводи лошадей! – крикнула я, оставаясь между женщиной с дубинкой и своей сестрой.

Со второй попытки Сюзан удалось-таки вывести из конюшни во двор всех трех пегих кобыл. Осторожно пятясь, я последовала за сестрой. Я не сводила глаз с женщины с дубинкой. Та в свою очередь шаг за шагом повторяла мои движения. После первого испуга в ее глазах снова вспыхнула решимость.

Ее лицо и руки были сплошь в шрамах. К рабскому подчинению этих пурр приучали остро заточенными лезвиями – так сказал мне Скользящий. Стань я рабыней, меня ждала бы та же участь.

Я решила испробовать новую тактику.

– Почему бы тебе не пойти с нами? – предложила я и даже заставила себя улыбнуться. – Тебя больше не будут мучить, не будут издеваться над тобой. Убежим с нами!

Она не ответила, лишь прорычала что-то невнятное. Неожиданно я поняла: если я убегу, да еще уведу лошадей, ее накажут, может даже убьют. Своих хозяев она боялась больше, чем меня. Но теперь я уже во дворе и должна защищать своих сестер.

– Ворота! Веди их к воротам! – крикнула я Сюзан, указывая, куда ей идти.

Рабыня все так же, шаг за шагом, приближалась ко мне, но нападать не решалась. Неожиданно я услышала другие женские голоса. К нам бежали еще несколько пурр, в том числе и их предводительница – женщина с факелом.

– Я не хочу умирать! Я не хочу умирать здесь! – закричала Сюзан. – Чем мы заслужили такое?! Я хочу обратно на ферму!

Я знала, что все кончено. Сюзан права – скорее всего мы найдем здесь свой конец. Но я не хотела показывать врагам свой страх и отчаяние. Зачем давать им повод для злорадства?

Я вскинула руку с кинжалом, давая понять, что без борьбы не сдамся.

Размахивая дубинкой, первая пурра бросилась на меня. Я испугалась, но полная отчаянной решимости, успела полоснуть ее по руке, когда дубинка уже опускалась на мою голову.

Острое, как бритва, лезвие распороло ей руку. Пурра вскрикнула и выпустила дубинку. Кровь из раны закапала на каменную дорожку. Теперь женщина смотрела на меня полными боли глазами. На мгновение все замерли, но затем остальные рабыни снова двинулись на меня.

Где же Скользящий? – подумала я. Удалось ли ему спасти бедняжку Бриони?

Глава 8

Только один шанс

В подвале мне противостояли тридцать девять воинов-кобалов. Тридцать девять воинов-кобалов застыли между мной и человеческим ребенком, на которого я предъявил свои права. Все как один в доспехах, но без шлемов, как обычно и принято на пирах.

Длинная шерсть на их лицах закрывала рты. И среди них был самый главный противник, убийца из шайксы с тремя косичками, который держал нож у горла Бриони.

В зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием поленьев в очаге. Но уже через мгновение воины вскинули над головой обоюдоострые мечи и со злобным ревом устремились ко мне, готовые одним ударом лишить меня жизни.

Я до самой последней секунды даже не сдвинулся с места. Отступив вправо, я увернулся от занесенного надо мной меча, а сам ударил саблей. Клинок вонзился противнику в шею и перерубил ему позвоночник. Мой незадачливый убийца замертво повалился на пол у моих ног.

Затем я медленно размял костяшки левой руки так, что хрустнули суставы, и с широкой злорадной улыбкой выхватил из-за подкладки второй кинжал. Теперь я мог противостоять врагу, имея по клинку в каждой руке.

– Отдайте мне то, что по закону принадлежит мне! Отдайте то, что я требую! И поживее – глядишь, тогда я пощажу некоторых из вас!

Я рявкнул так громко, что на столах задребезжали блюда и подпрыгнули вилки и ножи. Слова эти понадобились мне лишь для того, чтобы отвлечь противников. Не дожидаясь ответа, я вскочил на ближайший стол и, сбивая ногами серебряные блюда и золотые кубки, побежал по нему к очагу. Вся моя воля была нацелена на единственную задачу – не допустить, чтобы убийца перерезал Бриони горло.

Сделать это было нелегко, тем более что здесь он был не один. Убийц шайксы обучают различным ментальным приемам. Порой они способны противостоять даже воле мага. Поэтому, даже когда я спрыгнул с последнего стола на пол, он прижал лезвие к горлу Бриони.

Повязка слетела с глаз девочки. Увидев нож, она закричала. Но я сделал выпад и стукнул убийцу рукояткой кинжала в висок. Оглушенный, он повалился навзничь, и нож выпал из его руки.

Я не стал убивать его. Это было бы неразумно. Шайкса никогда ничего не забывают, и даже если он близок к смерти, его умирающий мозг передает на далекое расстояние своим собратьям имя и местонахождение его убийцы. Так что мной руководил прагматизм, а отнюдь не милосердие.

Я схватил девочку на руки. Бриони в ужасе вскрикнула, но я применил магический прием, называемый боска: изменил химический состав воздуха в своих легких и быстро дохнул ей в лицо. Бриони мгновенно погрузилась в глубокую кому.

Затем я повернулся лицом к врагам. С искаженными яростью лицами и с саблями наголо они надвигались на меня. Я начал увеличиваться в размерах. Одновременно я напряг волю и швырнул в них дергающийся импульс ужаса, чтобы, когда я сделаюсь еще больше, их глаза вылезли из орбит, а нижняя челюсть отвисла.

Затем волевым усилием я погасил все тринадцать факелов, освещавших подземелье. Пиршественный зал мгновенно погрузился во тьму, но мои глаза мага не утратили зрения. Для меня комната была освещена серебристым призрачным светом.

Таким образом мне удалось избежать острых сабель врагов. Я был уже почти рядом с дверью, когда спиной почувствовал опасность. Это был убийца-шайкса. Он быстро пришел в сознание и, в отличие от других воинов, мог сопротивляться моей магии. Зажав в левой руке саблю, а в правой боевой топор, он бросился за мной вдогонку. Каждая клеточка его естества горела желанием меня уничтожить.

Будь у меня такая возможность, я бы остановил его, задействовав минимальную силу. В бою обычно имеешь выбор из нескольких видов обороны. Но его ярость, его решимость убить меня были столь велики, что у меня оставался только один шанс, и я был вынужден использовать его для спасения собственной шкуры.

От первого удара его сабли я увернулся, однако понял: от второго мне не уйти. Шайкса уже занес боевой топор, намереваясь отрубить мне голову. Не оставалось ничего другого, как вогнать клинок прямо ему в сердце. Удар оказался точен – топор выпал из его руки, а в следующее мгновение на пол рухнуло и само мертвое тело.

Эта победа спасла мне жизнь, но навсегда изменила ее. Убив Верховного мага, я стал изгоем в глазах Триумвирата, а умертвив шайксу, навлек на свою голову гнев всего его клана. Его собратья по кровавому ремеслу постараются отомстить за его смерть. Они будут преследовать меня во всех уголках мира и не успокоятся, пока не убьют.

Я выбежал во двор вовремя. Несса и Сюзан уже вывели из конюшни трех лошадей. Несса неуверенно держала в руке кинжал, пытаясь защититься от четырех пурр, которые угрожающе надвигались на нее. Сюзан истерически кричала.

Но я заметил и пятую рабыню. Она поддерживала раненую руку, из которой обильно текла кровь. Значит, Несса проявила мужество и нанесла по меньшей мере один удар.

Однако я понял: еще несколько секунд – и все было бы кончено. Потрясая кинжалом, я набросился на рабынь. В следующее мгновение с громким криком они уже бежали обратно в конюшню.

Я взглянул на трех пегих кобыл – это были совсем не те лошади, которых мы привели в крепость.

В чем-то это было даже хорошо – эти были подкованы на кобаловский манер широкими подковами, что придавало им большую устойчивость, не давая вязнуть в грязи или в снегу. Единственным препятствием для них мог стать лишь мягкий свежевыпавший снег.

Остальное было плохо, очень плохо. Все они были оседланы, но на них не было переметных сум с запасом еды. Как не было корма и для самих лошадей. У каждой кобылы было лишь по два небольших мешка с ошером, который им можно скормить лишь в самом крайнем случае. Ошер – это смесь овса со специальными добавками, которые придают вьючному животному выносливость при долгих путешествиях. Правда, потом лошадки умрут. Так что ошер применялся лишь как последнее средство.

Но был ли у Нессы выбор?

Ругнувшись, я вскочил на спину ближайшей лошади и положил спящую девочку на луку седла.

– Слава богу! – воскликнула Несса.

Впрочем, даже теперь воины еще могли выбежать, чтобы опустить решетку и помешать нам выехать с внутреннего двора. Я указал на ворота и, пришпорив свою лошадь, поскакал по мокрым каменным плитам. С трудом подсадив в седло свою рыдающую сестру, Несса быстро взобралась на другую лошадь. Через считаные мгновения мы вылетели из открытых ворот и сквозь снегопад галопом поскакали по выгоревшей дорожке вниз по склону.

Какое-то время мы скакали молча, если не считать безумных рыданий Сюзан. Я думал и думал о последствиях того, что только что совершил.

– Почему мы направляемся на север? – наконец не выдержала Несса.

Я не удостоил ее ответом. Север – мой единственный шанс спастись. Пусть даже весьма слабый. Я мог выбрать лишь одно из двух: стать беглецом и прятаться до тех пор, пока не иссякнут силы, или ринуться прямо в сердце опасности и сразиться с врагами. Иными словами, отправиться в Валькарку.

Глава 9

На север к Валькарке

Мы двигались на север. Это был наш единственный шанс остаться в живых. Через два часа мы добрались до развалин какой-то фермы. Она оказалась жутко старой и была разрушена два тысячелетия назад, когда изменился климат. В то время мой народ расширил свои границы далеко на юг, почти не встретив сопротивления со стороны слабых, крошечных и разобщенных королевств людей.

Теперь от фермы оставались лишь две крепкие каменные стены с подветренной стороны крутого склона холма. Приблизившись к руинам, я что-то почувствовал, некое незримое зло. Я остановился, чем вызвал вопрос Нессы:

– Почему мы остановились? Мы должны зайти внутрь!

Ничего ей не ответив, я поднял хвост, чтобы отыскать источник опасности. В следующий миг мне на голову и плечи посыпался дождь мелких камешков.

Я сразу же понял, в чем дело. Это был бихон, дух, умеющий управлять материей. Некоторые из них очень опасны и умеют с большой точностью кидаться огромными валунами – по крайней мере, достаточной, чтобы убить свою жертву. Но этот бихон оказался довольно слабым. Я мысленно оттолкнул его, и он забился в какой-то темный угол. Потом я шепнул ему, но так, чтобы меня не могли услышать мои пурры:

– Мы скоро уйдем отсюда, и тогда можешь снова считать это место своим домом. Веди себя смирно, не вынуждай меня выгонять тебя отсюда навсегда. Принимаешь мое предложение?

Каменный град прекратился, и я счел молчание бихона за согласие. Воспользовавшись старыми досками, валявшимися вокруг в большом количестве, я первым делом соорудил навес, чтобы укрыться от снегопада, оставшиеся же поджег силой мысли – получился неплохой костер, дававший живительное тепло.

Две мои спутницы, те, что постарше, были одеты вполне тепло, но когда я вынес из крепости приготовленную для пира Бриони, она была почти голой. Боска погрузила ее в глубокую кому, но слишком долго оставаться в таком состоянии было опасно для жизни, и я был вынужден ее разбудить. Вскоре Бриони уже дрожала от холода и тихонько плакала. Было ясно: долго она не протянет.

Я легко переношу даже самый лютый холод и вполне мог обойтись без моего длинного пальто.

Впрочем, я, как маг хайзды, ношу его не только для тепла. Оно знак моей профессии и статуса, а его тринадцать пуговиц символизируют тринадцать истин, познать которые мне помогли долгие годы обучения. Мне не хотелось с ним расставаться, но я знал: еще немного – и ребенок замерзнет до смерти. Я не мог этого допустить, у меня ведь был договор со старым Роулером. Поэтому я снял пальто, укутал в него девочку и передал ее Нессе. Приняв у меня сестру, она села с ней поближе к костру и стала что-то нежно шептать ей на ухо.

– Малышка Несса, – спросил я, – где твои переметные сумы? Где пища, которая поддержит наши силы?

Несса печально повесила голову.

– Я испугалась, – ответила она. – Мы взяли первых попавшихся лошадей. Я услышала голоса кобалов в дальнем конце конюшни, а потом нам помешали эти свирепые женщины… Я пригрозила им кинжалом, а одну даже ранила. Но они продолжали наступать на нас. Сюзан плакала от страха. Тогда мне показалось, что я поступила правильно.

Я понял: она сомневается в правильности своих поступков.

– В таком случае я сделаю лишь то, что смогу, – сказал я. – Мой кинжал все еще у тебя?

Несса кивнула. Достав из складок плаща мой кинжал, она протянула его рукояткой вперед. С полуулыбкой взяв его у нее, я приготовился к тому, что должен был сделать.

Я снял ботинки и, оставив на себе лишь тонкий пояс с ножнами для двух кинжалов, двинулся вверх по склону холма навстречу снегопаду.

Если честно, я люблю непогоду. Для кобала метель – это наслаждение. Вскоре я выбрался на огромное болотистое плато. Здесь я опустился на все четыре конечности и, задрав хвост, стрелой помчался вперед в поисках добычи.

В снегопад все застыло в неподвижности. Я почуял песцов, мышей-полевок и несколько стойких северных птиц, но все они были слишком далеко. А затем я уловил присутствие волков.

Это была большая стая, шедшая вслед за бураном на юг. Они сейчас пройдут в трех лигах к западу от меня, но я усилием воли подозвал их к себе. Почуяв легкую добычу, они устремились в мою сторону. Чтобы еще больше раззадорить их, я развернулся и большими скачками побежал прочь по снегу.

Лишь когда они были готовы наброситься на меня, я прибавил скорости. Я бежал все быстрей и быстрей до тех пор, пока только вожак стаи, огромный белый волк, сильный и мускулистый, поспевал за мной. Вместе мы оторвались от остальных. Оставшись без вожака, волки вскоре выдохлись от быстрого бега и отстали, бесцельно мечась туда-сюда и воя на невидимую луну.

Волк уже был готов наброситься на меня, но я повернулся к нему лицом. Оскалив зубы, мы сцепились в смертельном поединке и покатились по глубокому снегу. Противник впился зубами мне в плечо, но я не ощутил боли. Мои собственные зубы вгрызлись ему в горло. Белый снег моментально окрасился алой кровью.

Вожак стаи бился подо мной в предсмертных судорогах. Я же жадно глотал горячую волчью кровь, пока не выпил ее всю без остатка. Утолив жажду, я вытащил кинжал и отрезал волку голову, хвост и лапы. Выпрямившись во весь рост, я взвалил на плечи его тушу и понес к развалинам старой фермы.

Сев рядом с огнем, я под удивленными взглядами сестер освежевал мою добычу, разрезал на небольшие куски и закопал их в горячие угли.

В ту ночь все три сестры отведали жареной волчатины, и лишь Сюзан пожаловалась, что ей, мол, трудно жевать полусырые, плохо прожаренные куски. Но Несса быстро заставила ее замолчать – она понимала, что я дал им надежду на спасение.

Перед рассветом я подбросил в костер дров, и Несса проснулась. Она встала, подошла к огню и села напротив меня. Наши взгляды встретились над языками пламени. Странно, но этой ночью она не казалась мне чересчур тощей. Особенно соблазнительной была ее шея. У меня потекли слюнки, и я был вынужден сглотнуть.

– Мне здесь не нравится, – пожаловалась она. – Постоянно кажется, что за нами кто-то подглядывает. А еще я слышала какой-то звук, как будто кто-то бросался камнями. Вдруг это какой-нибудь опасный домовой? Наверное, это его логово.

– Домовой? Это еще кто такой? – заинтересовался я.

– Это дух. Часто они бывают злыми. Некоторые из них бросаются камнями, иногда даже огромными валунами. Они опасны и легко могут убить человека.

– Как же вы с ними справляетесь? – спросил я.

– Я бы даже не стала пытаться, – ответила Несса. – Говорят, что далеко на юге, за морем, якобы живут ведьмаки. Это такие люди, которые умеют договариваться с такими созданиями.

Судя по ее словам, домовой – человеческое название бихона. Но за все годы обучения мне ни разу не приходилось слышать ни о каких ведьмаках. Интересно, какой магией они пользуются?

– Не волнуйся, малышка Несса. Ведьмаки нам здесь не понадобятся. В таких темных местах часто таятся незримые создания, которые любят наблюдать за тем, что происходит вокруг. Но со мной ты в безопасности.

– Когда мы отправимся в путь? – спросила она. – И почему мы едем на север?

– Возможно, мы двинемся в путь завтра на рассвете или самое позднее днем, – ответил я. – Но без фуража наши лошади долго не протянут. В маленьких мешках есть ошер. Он ненадолго придаст им сил, но потом убьет. Не пройдет и недели, как мы будем есть конину. Она жуется легче, чем волчатина, так что у твоей сестры не будет повода жаловаться. В конце концов, чтобы выжить, нам, возможно, придется съесть одну из твоих сестер. Лучше Сюзан, так как она толще и выше и у нее больше мяса на костях.

Несса возмущенно ахнула:

– Как ты смеешь даже думать такое?! Это ужасно!

– Потому что пусть лучше умрет кто-то один, нежели погибнут все остальные. Так заведено в мире кобалов, так что давай привыкай к нему, малышка Несса.

– А как же твое обещание?! – воскликнула она. – Ты согласился переправить моих сестер в безопасное место!

– Верно, согласился и приложу все усилия, чтобы выполнить обещание, которое дал твоему бедному отцу.

Пару секунд помолчав, Несса посмотрела мне в глаза:

– Если будет нужно, съешь лучше меня, а сестер не трогай.

И вновь я поразился ее храбрости, но…

– Боюсь, я не смогу это сделать, – покачал я головой. – Видишь ли, мне принадлежишь только ты, а я не намерен терять свою собственность. В любом случае, давай поговорим об этом позже, если возникнет необходимость. Нам предстоит долгий путь на север. Я скажу тебе, почему мы идем именно туда. Нам нужно попасть в Валькарку. Там я обращусь в суд и постараюсь отстоять мои права. Это моя единственная надежда сохранить жизнь. Чтобы спасти твоих сестер, мне пришлось умертвить Верховного мага и асассина-шайксу. Его собратья попытаются отомстить мне за него и станут охотиться за мной до тех пор, пока не найдут меня и не убьют. Но те, кого я убил, посягнули на мое право собственности. Если мне удастся отстоять его в суде Триумвирата, они не посмеют тронуть меня.

– Что такое Валькарка? Еще одна крепость?

– Нет, Несса, это город. Наш город! Это самое красивое и самое опасное место на всем белом свете! – ответил я. – Даже человек со слабым зрением, полуслепой, не сможет не оценить его красоты. Но ты не бойся, я защищу тебя от многих его опасностей.

– Не лучше ли умереть здесь, – горько сказала Несса, – чем попасть в город, в котором полно таких, как ты?

– Умереть? Умереть, малышка Несса? Кто тут что-то сказал о смерти? Ты вернула меня к жизни, и в благодарность за это я, как и обещал, буду оберегать тебя и двух твоих толстушек-сестер. Мы съедим одну из них лишь в самом крайнем случае и лишь для того, чтобы остальные могли жить. Я дал обещание, но я могу сделать только то, что в моих силах. Ты ведь не раздобыла корм для лошадей, как я тебе наказывал!

По лицу Нессы пробежала тень. Она явно устыдилась, однако ничего не сказала, погруженная в собственные мысли.

– Но ведь ты, после того как справишься с делами, доставишь их в безопасное место?

Я улыбнулся, правда зубы показывать не стал:

– Конечно. Разве я не обещал? А теперь давай спать. Что еще делать таким, как вы, как не спать, когда идет сильный снег?

– Отец говорил мне, что ты спишь всю зиму напролет. Он называл это зимней спячкой. Зачем тебе это делать, если ты так любишь холод?

Я пожал плечами:

– Маг хайзды спит в шудру, глухую зиму, ради познания. Пребывая в глубоком сне, он собирает мысли и извлекает из полученного опыта новые знания. Мы спим, чтобы узреть истину в сердце жизни.

Несса отвернулась и посмотрела на своих спящих сестер. Бриони все еще была плотно укутана в мое пальто – виднелись лишь ее рыжеватые волосы.

– Какая она, Валькарка? – спросила Несса, обернувшись ко мне.

– Она огромна, – объяснил я. – Мы думаем, что наш город никогда не перестанет расти и будет увеличиваться в размерах до тех пор, пока не поглотит весь мир. Тогда не будет видно ни камня, ни дерева, ни травинки. Все остальные города рухнут под ее разрастающимися стенами!

– Но ведь это ужасно! – воскликнула Несса. – Это ненормально. Вы изуродуете весь остальной мир!

– Ты ничего не понимаешь, малышка Несса, так что не суди, пока не увидишь все собственными глазами.

– Но это в любом случае бессмысленно. Как может город стать таким огромным? Перерасти море? Да и вряд ли найдется столько строителей, чтобы выстроить этот ужас!

– Стены Валькарки постоянно достраиваются и ремонтируются созданиями, которым не нужен сон. Они выплевывают изо рта мягкий камень. Это наш главный строительный материал. Сначала он похож на древесные опилки, затем от соприкосновения с воздухом застывает. Отсюда и название самого города. Валькарка означает «Город Окаменевшего Дерева». Это удивительное место, полное существ, созданных магией, – таких ты больше нигде и никогда не встретишь. Будь благодарна судьбе, что сможешь все это увидеть. Все остальные люди, которые входят в его ворота, – это рабы или те, кто отмечен знаком смерти. Ты же можешь надеяться, что уйдешь из Валькарки живой.

– Ты забыл, что я еще и рабыня, – сердито произнесла Несса.

– Верно, рабыня, малышка Несса. Но в обмен на твое рабство две твои сестры получат свободу. Разве это тебя не радует?

– Я в долгу перед отцом и готова пожертвовать жизнью ради моих сестер. Но нет, это меня не радует. Я надеялась прожить счастливую жизнь, но ее у меня отбирают. Как же можно этому радоваться?

Я не ответил. Будущее Нессы, или, вернее, отсутствие такового, даже не стоило обсуждать. Я не сказал ей, насколько плохи мои дела. Шансы на удачу были ничтожно малы. Меня, скорее всего, схватят и убьют или по пути к Валькарке, или по прибытии туда. Вряд ли я проживу достаточно долго, чтобы добиться правды в суде. Если я умру, то в лучшем случае эти три девушки станут рабынями. В худшем – из них выцедят кровь, а потом съедят.

После моих слов Несса притихла. Она уснула, даже не пожелав мне доброй ночи. Людям, таким как Несса, часто не хватает хороших манер, так что я не особенно удивился.

Глава 10

Воин-гиб

Примерно через час после рассвета ветер стих и снегопад сменился легким кружением снежинок, лениво падавших с серого купола неба.

– Мне нужно мое пальто, малышка Несса, – сказал я. – Вам с Сюзан придется поделиться с младшей сестрой своей одеждой.

Рано или поздно мне придется вступить в схватку. Ради этого я хотел облачиться в длинное черное пальто, символ моего статуса, чтобы враг сразу мог оценить силу того, с кем ему придется сойтись в поединке. Я заметил, что одеждой с Бриони поделилась Несса, а не Сюзан. Младшей сестре досталась даже ее влагонепроницаемая накидка. Все вещи были ей слишком велики и не слишком удобны.

На лютом холоде Нессе придется нелегко. В отличие от нее, Сюзан не проявила желания расстаться с теплой одеждой.

Как обычно, перед тем как сесть на лошадь верхом, я трижды быстро вдохнул ей в ноздри воздух.

– Что ты делаешь? – спросила Несса. Ей явно стало интересно, однако хватило мудрости не спорить с моими причудами.

– Я пользуюсь тем, что у магов называется боской. Прежде чем вдохнуть его лошади, я изменил состав воздуха в своих легких. Тем самым я вселил в животное покорность и храбрость. Теперь, если мне придется сразиться с врагом, моя лошадь не дрогнет и поведет себя достойно.

– Сразиться с врагом? Неужели тебе угрожает опасность? – удивилась Несса.

– Да, малышка Несса, такое возможно. А пока нам пора двигаться вперед и надеяться на лучшее.

– И как долго мы еще будем в пути? Все дни неотличимы друг от друга. Я потеряла счет времени. Ощущение такое, будто прошло уже несколько недель.

– Это всего лишь пятое утро. Лучше не думать о том, что нам еще предстоит. Воспринимай каждый день таким, какой он есть.

Оставив развалины фермы позади, мы вскоре оказались в пустынной каменистой местности. Снег здесь уже растаял. Из трещин в земле поднимался пар. Время от времени земля подрагивала, а в воздухе пахло гарью.

– Что это за место? – спросила Несса, ехавшая рядом со мной.

– Это разлом Фитцанда, область землетрясений. Это южная граница наших земель. Скоро мы окажемся в стране моего народа.

По этой дымящейся, дрожащей земле мы двинулись дальше на север. Наши лошади нервничали даже больше, чем три пурры. Местность была бескрайней, и по ее дрожащей каменистой поверхности было тяжело ехать. Те, кто бросился за нами в погоню из крепости, наверняка рассчитывали, что мы отправимся на юг, а не на север, где меня ждала верная гибель, – и в этом заключалось мое преимущество.

Но скоро за мной начнут охоту и другие. Мысли умирающего шайксы наверняка уже достигли его собратьев. Они знают, кто убил его. Кто-то из них уже притаился в снежной пустыне или даже где-то совсем рядом. Поняв, где я нахожусь, они очень скоро возьмут меня в кольцо. Триумвират Верховных магов вполне мог отправить из Валькарки и других убийц.

Стоит им меня обнаружить, как они попытаются убить меня на месте. Мне же, чтобы получить право на рассмотрение моего дела в суде, нужно непременно добраться до города целым и невредимым.

Однако всерьез меня тревожило лишь одно. Хватит ли мне мужества и безжалостности, чтобы победить врагов? Или я уже заразился скайумом, что видно по моей мягкости в отношении Нессы?

И враг вскоре нашел меня. Но это был не посланец братства шайкса, которого я ждал. Верховные маги выслали мне навстречу другое создание.

Убийца поджидал нас впереди. На первый взгляд – вооруженный всадник-кобал, но и с ним самим, и с его скакуном было что-то не так. И дело не только в том, что на коне не было седла. Я не заметил между ними границ. Передо мной было не два создания, а одно – опасное и смертоносное.

– Что это за чудовище? – содрогнувшись, спросила Несса. Сюзан испуганно захныкала, а Бриони от ужаса потеряла дар речи.

– Наверно, это наша смерть, – ответил я. – Держитесь сзади, я попытаюсь сделать все, что смогу.

Передо мной был воин-гиб, гибрид кобала и лошади, выведенный специально для боя. Верхняя часть этого создания, мускулистая и волосатая, сочетала в себе необычайную силу и выносливость, а также способность рвать противника на куски. Руки его были специально приспособлены для борьбы. В правой руке гиб держал пять длинных и тонких клинков, но я знал, что это когти, которые он по собственной воле может втягивать в пальцы или выпускать наружу. Левая рука сжимала булаву – дубинку с набалдашником, из которого торчали острые, как иглы дикобраза, шипы.

Нижняя часть тела гиба двигалась быстрее лошади и имела на передних ногах костяные шпоры, которыми он обычно вспарывал живот коню своего противника.

В дополнение ко всему гиб был облачен в доспехи – его лицо полностью закрывал шлем, оставив открытыми только злобные красные глаза. Туловище – как верхнюю, так и нижнюю часть – защищали рифленые латы высочайшего качества.

Шлем выдавал истинную форму головы гиба с длинной нижней челюстью, которая была скорее лошадиной, чем кобаловой. Сейчас оба рта были открыты, и из них на холодный воздух вырывались облачка пара. Затем обе глотки исторгли низкий гортанный рев, который эхом пророкотал от горизонта до горизонта. Без всяких церемоний чудовище бросилось нам навстречу по узкой тропинке между двух огромных столбов пара, бивших из вулканической породы.

За моей спиной раздалось испуганное ржание. Это, учуяв необычность и злобу гиба, бросились в разные стороны, унося с собой своих наездниц, лошади пурр. Но мой скакун, ободренный магией боски, не дрогнул ни единым мускулом.

Гиб вскинул над головой булаву, но я понял: это всего лишь уловка, призванная отвлечь мое внимание. Стоит мне поднять голову, как жуткое создание выбросит вперед длинные тонкие когти – подобно тому, как гадюка выбрасывает язык.

Я именно это и ожидал и потому был готов ко всему. Подняв хвост, я бросился вперед навстречу гибу. Вскоре мы были на расстоянии фута друг от друга. Подняв вверх острые когти, гиб наклонился ко мне, целясь прямо в сердце. В ответ я усилием воли материализовал яркий магический щит и повернул его так, чтобы он отбил нападение пяти смертоносных когтей.

Я не сразу нанес ответный удар. Направив моего скакуна вперед, я выхватил саблю и упредил следующий маневр гиба до того, как тот набросился на меня.

Я ударил его по голове рукояткой сабли с такой силой, что его шлем зазвенел, и сразу же попытался кинжалом попасть в относительно уязвимое место – туда, где его шлем соединялся с латами.

Увы, я промахнулся. Мы галопом проскакали мимо друг друга. Гиб стремительно развернулся и опять налетел на меня. Однако на этот раз, несмотря на его проворство и скорость, я был лучше подготовлен и, отбив когти щитом, нанес ему удар.

Ограниченное пространство не позволило мне вложить в горизонтальный режущий удар всю свою силу, зато на этот раз мне повезло.

В момент, когда я взмахнул клинком, из земли вылетел столб пара, причем почти прямо под моим противником. Лошадиная часть гиба заржала от боли, верхняя часть туловища пригнулась, чтобы ей не ошпарило голову. Гиб на мгновение ослабил внимание, и моя сабля ударила его по плечу. Отскочив от рифленых доспехов, клинок нашел узкий зазор между шлемом и наплечником и впился моему врагу в шею. Гиб качнулся в сторону и выронил булаву из онемевших пальцев.

Не желая упускать момент, я воспользовался моим магическим щитом словно молотом. Удар получился мощным. Все четыре ноги гиба подкосились, и он завалился на бок. С глухим ударом он упал на землю, перекатился по снегу и замер.

Я спешился и осторожно приблизился к врагу. Я полагал, что победить гиба будет гораздо сложнее, и потому ожидал подвоха. Я посмотрел на нижнюю часть его тела: по бокам гиба висели ножны с самым разным оружием.

Теперь он был в моей власти. Я снял с него шлем и приставил кинжал к его горлу. Гиб был без сознания, веки плотно закрыты. Чтобы не терять понапрасну времени, я вогнал ему в мозг магический шип. Вскрикнув, гиб очнулся. Глаза чудовища широко распахнулись, сверкнув злобным красным блеском.

На миг мне сделалось муторно. Пальцы, сжимавшие кинжал, ослабели, а весь мир начал кружиться. Что это со мной? – подумал я.

На мое счастье, я вовремя успел понять, что опасность исходит от глаз гиба, и с трудом отвел взгляд, преодолев искушение смотреть в них до бесконечности. Взгляд гиба обладал гипнотическим действием, благодаря чему он мог полностью лишить вас воли. Время как будто переставало существовать.

Поборов минутную слабость, я перевел взгляд на его полный зубов рот. Я заговорил нарочито медленно, на тот случай, если эта тварь все еще была оглушена моим ударом.

– Слушай меня внимательно, – начал я, прижимая кинжал к горлу гиба, чтобы показались первые капельки крови. – Меня оскорбили, покусились на мою собственность, и я должен изложить мое дело Триумвирату в Валькарке. Это мое право.

– Нет у тебя никаких прав, маг! – прохрипел гиб, выплевывая слова мне в лицо и лязгая огромными лошадиными зубами. – Ты лишил жизни одного из Верховных магов, и тебя самого следует убить на месте!

– Он пытался помешать мне, когда я на законных основаниях хотел вернуть себе мою собственность. Он совершил преступление и, кроме того, зашел еще дальше. Я был вынужден его убить. Но у меня нет личной неприязни ни к тебе, ни к Верховным магам. Дай мне слово, что не будешь больше преследовать меня, и я отпущу тебя. Если хочешь, сможешь выступить свидетелем по моему делу в суде в Валькарке.

– Тебе конец, маг, считай, что ты мертв, и не важно, от чьей руки, моей или чьей-то еще. Как только ты меня отпустишь, я распорю тебе брюхо и выпью твою кровь!

– Тогда твое время закончилось, – сказал я, свысока глядя на гиба. – Это я пущу тебе кровь, а не ты мне. Это я буду резать, а ты будешь истекать кровью. Скоро я напьюсь ею досыта. Все просто. Тебе не осталось ничего, кроме боли.

И я убил его. Убил под душераздирающие крики. Нет, гиб не издал ни единого звука. Он умер храбро, как я и ожидал. Иначе и быть не могло. Это кричали Несса и ее сестры. Увидев, что опасность миновала, они сумели приструнить лошадей и вернулись. Бриони перестала рыдать лишь через час.

Я велел девушкам угомониться и далее ехал в молчании, размышляя о схватке с гибом. Что с ним было не так? Он недооценил мои возможности? Или же ему просто не повезло?

Я решил, что причина в последнем. Столб пара отвлек гиба, и это сыграло мне на руку. Увы, это умалило чувство гордости, которую я, по идее, должен был испытывать от победы над столь сильным и опасным врагом. Похоже, скайум не отпускал меня. Я должен вырваться из его объятий и поскорее восстановить силу боевого мага.

Три пурры избегали смотреть мне в глаза, а на их лицах было написано отвращение. Неужели они не способны понять, что убийство гиба было необходимо? Ведь тем самым я спас жизнь им самим!

В эту ночь я нашел для нас пещеру. Дров мы не раздобыли, и потому нам пришлось жевать куски холодной волчатины, оставшейся с позавчерашнего дня.

– Так жить невозможно! – жаловалась Сюзан. – Ну почему отца больше нет?! Вот если бы это просто был ночной кошмар, а наутро мы бы проснулись в теплой постели!

– Нам не изменить того, что случилось, – сказала ей Несса. – Наберись мужества, Сюзан! Будем надеяться, что через несколько недель у нас начнется новая жизнь. Тогда это путешествие покажется нам дурным сном.

Голос Нессы звучал твердо и уверенно, но когда она обняла сестру за плечи, чтобы успокоить ее, я заметил в ее глазах печаль. В ее новой жизни будет только рабство.

Спустя какое-то время я оставил сестер одних – пусть утешают друг дружку, – а сам сел перед входом в пещеру, глядя на звезды. Ночь стояла ясная. Мне были видны все пять тысяч звезд, и среди них самая яркая, словно налитый кровью глаз. Кугис, Собачья звезда, моя любимая.

Внезапно северный небосклон озарился полосой света, скользнувшей с востока на запад. Я понял, что это где-то над Валькаркой. Существовало поверье, будто такая падающая звезда предрекает смерть или свержение кого-то из магов. Те, кому грозила опасность, восприняли бы это как предзнаменование собственной кончины. Однако я не верю в такие глупости. Поэтому я выбросил эту вредную мысль из головы, зато постарался собрать в кулак свою волю.

Я медитировал, пытаясь укрепить разум для противодействия скайуму, когда из пещеры вышла Несса и села рядом со мной. Она дрожала, несмотря на то что куталась в наброшенное на плечи одеяло…

– Зря ты покинула пещеру, малышка Несса. Здесь слишком холодно для слабого человеческого существа.

– Да, холодно, – согласилась она едва ли не шепотом. – Но я дрожу по другой причине. Как ты мог так поступить при мне и моих сестрах?

– Что ты имеешь в виду? – спросил я. Может, я слишком громко чавкал, когда жевал волчье мясо? Или нечаянно рыгнул, или пустил ветры?

– То, как ты убил это существо и лакал его кровь… это было ужасно. Даже хуже того, что ты сделал в башне! К тому же ты получал от этого удовольствие!

– Буду честен с тобой, малышка Несса. Мне была приятна победа над воином-гибом. За последние дни я убил Верховного мага, асассина-шайкса и воина-гиба. Такими успехами может похвастаться далеко не каждый из моих собратьев! Я предложил ему свободу, но он отказался и наверняка бы продолжил покушаться на мою жизнь, а также твою и твоих сестер. Что мне еще оставалось? Не стану лукавить – да, его кровь была вкусна. И, наверное, мне следует извиниться за то, что я слишком жадно ее лакал. Но в остальном я вел себя вполне достойно.

– Достойно?! – негодующе воскликнула Несса. – Это было чудовищно! И вот теперь ты ведешь нас в город, населенный тысячами таких, как ты!

– Ошибаешься, – возразил я. – Я маг хайзды. Сейчас таких, как я, найдется не более десятка. Мы не горожане, мы живем на дальних окраинах земель кобалов. Мы разводим людей и следим за тем, чтобы они были довольны и счастливы.

– Разводите?! Ты хочешь сказать, что вы разводите людей?!

– Тебе не о чем волноваться, Несса. Почему тебя это так тревожит? Да, твой отец, твои сестры и ты были частью моего хозяйства, так называемой хайзды. Поэтому я зовусь магом хайзды. Мы добываем кровь для нашего питания, а также прочие материалы, которые могут нам пригодиться. Твой покойный отец знал, как обстоят дела, но не рассказывал тебе, не желая расстраивать. Он заключил со мной договор, чтобы я не докучал вам своим присутствием. Ты пребывала в уверенности, что я – хищное создание, которое живет по соседству, но на самом деле я был вашим хозяином.

– Что?! – воскликнула Несса и в ужасе схватилась за щеки. – Ты брал кровь у моего отца и сестер? И мою кровь тоже?

– Поначалу да, я это делал, но потом прекратил. Я уважал твоего отца и, вместо того чтобы брать то, что было моим по праву, заключил с ним договор. Он снабжал меня красным вином и бычьей кровью. И то и другое мне очень нравится. Наш уговор устраивал нас обоих. Но да, остальные люди в хайзде дают мне кровь. Правда, большинство даже не догадываются, как это происходит. Обычно я забирал кровь по ночам, когда они спали.

Я делался совсем крошечным и проскальзывал к ним в дом сквозь щель в крыше или в стене. Затем раздувал себя до удобных размеров, заползал к ним в кровать, садился человеку на грудь, наклонялся и, слегка прокусив шею, высасывал немного крови. Но я никогда не делал так, чтобы это вредило их здоровью. Совсем как фермер – человек, который заботится о своих животных. Вот и я разумно и заботливо пользовался тем, что мне принадлежало.

Самое худшее, что могло с ними случиться, это небольшой ночной испуг, вроде дурного сна, в котором демон садится им на грудь, затрудняя дыхание.

В редких случаях по утрам в первые минуты после пробуждения у них может кружиться голова, главным образом у тех, кто быстро выпрыгивает из постели. Следы укусов на шее быстро заживают и в утреннем свете похожи на укусы комаров. Большинство людей на фермах даже не ведают о том, что происходит.

Несса молчала. Взглянув на нее, я увидел, что она не сводит с меня полных ужаса глаз. Заговорила она не сразу.

– Ты сказал «прочие материалы». Что еще ты забираешь?

– Души, малышка Несса. Иногда я использую души твоего народа.

Прежде чем что-то сказать, она оглянулась на пещеру, видимо желая убедиться, что ее сестры по-прежнему спят.

– Как ты можешь «использовать» души? – наконец выдавила она. – Это звучит чудовищно!

– Их хозяева не возражают, потому что, когда это происходит, они всегда мертвы. Мертвые души обычно пребывают в растерянности, не зная, куда им податься, где их дом. И пока они еще рядом, я забираю небольшую часть их энергии. Можно сказать, одалживаю ее у них.

– Их «дом» – что это?

– Тут бывает по-разному. У кого-то это «верх», у кого-то – «низ». Первые молча устремляются в небо. Вторые, со стоном, криком или воплем, уходят в землю. Я не знаю, где их дом, но все они кажутся мне несчастными, когда возвращаются в него.

– Ты был на пастбище, когда умер мой отец?

– Да, я был рядом, Несса. Он умер не сразу и долго мучился. Это была тяжелая смерть, потому что ты убежала, бросив его умирать в одиночку. Но я был терпелив и оставался с ним до конца.

– Ты одолжил у него душу?

– Нет, у меня не было такой возможности. Некоторые души ничуть не растерянны. Они, не мешкая, устремляются домой.

– Куда же устремилась душа моего отца?

– Вверх, малышка Несса. Так что порадуйся за него. Его душа взмыла в небеса без малейшего стона.

– Спасибо, – тихо произнесла Несса. Затем встала и, не сказав больше ни слова, вернулась в пещеру.

Конечно, я солгал, сказав, что беру души в долг. Стоит забрать у них силу, как от них почти ничего не остается. Когда ты выпускаешь их на свободу, они несколько секунд кружатся, затем всхлипывают и исчезают. Они не попадают домой – им приходит конец. Может, для тех, кто уходит в землю, это и неплохо, но для других, для «верхов», это огромная потеря. Старому Роулеру повезло, что его душа не стала мешкать в этом мире.

Глава 11

Его огромная вонючая пасть

Несса

Я вернулась в пещеру и подождала, пока мои глаза привыкнут к темноте. Наконец я разглядела спящих сестер. По их дыханию я определила, что спит только Бриони.

Не проронив ни слова, я легла рядом, плотно укуталась одеялом и попыталась уснуть. Но я была расстроена, узнав, как умер отец, и никак не могла выбросить печальные мысли из головы. Мне было стыдно, что я убежала, оставив его наедине со зверем.

Но меня мучила не только эта мысль. Я постоянно думала о словах Скользящего – о том, как он забирает кровь и души людей. Постепенно мне кое-что вспомнилось. Дурной сон, который я часто видела по ночам в детстве. И вот теперь все стало понятно. Раз за разом мне снилось, что я, словно окаменев, лежу в постели, не в силах даже позвать на помощь, а на груди у меня сидит что-то мерзкое и, мешая дышать, сосет из моей шеи кровь.

Когда я стала старше, эти кошмары стали посещать меня все реже и реже, а затем и вовсе прекратились. Тогда я объяснила их тем, что, подглядывая у себя в спальне в щель между занавесками, видела зверя, когда тот приходил к нам на ферму. И вот теперь я узнала правду. Это был не сон, а явь. Неудивительно, что мои ночные кошмары прекратились после того, как отец заключил со Скользящим сделку, потребовав, чтобы зверь оставил нас, детей, в покое.

Неужели отец и впрямь пообещал зверю, что после его смерти Скользящий получит меня как плату за безопасность Сюзан и Бриони? Мне с трудом верилось, что я должна пожертвовать собой ради сестер. Любил ли меня отец? – спрашивала я себя.

И тотчас отбросила сомнения. Конечно, любил. Разве он не написал, что, если бы потребовалось, он бы отдал ради нас собственную жизнь? И вот его жизнь закончилась, а спасти сестер должна я.

– Ой, мне страшно, так страшно! – раздался голос Сюзан.

– Шшш! – шикнула я. – Замолчи, не то разбудишь Бриони!

– Что нам делать? – спросила Сюзан, на этот раз тихо. – Он ведет нас на север к своему народу. Он и один страшен, а что будет, когда вокруг окажутся сотни и даже тысячи таких, как он? Они убьют нас и съедят. Ты заметила, как зверь смотрит на меня? Он все время поглядывает на мою шею. Ждет не дождется той минуты, когда сможет впиться в меня зубами!

Сюзан права, но до сих пор Скользящий сдерживал свои кровавые желания.

– Он дикарь, это верно, – согласилась я. – Но он определенно хозяин своему слову. Он пообещал нашему отцу, что не тронет тебя и Бриони даже пальцем. И у меня нет оснований сомневаться в его честности. Разве он не сражался со своими соплеменниками, спасая нас? Мы должны сохранять спокойствие и верить в лучшее.

Свои сомнения я оставила при себе. В башне нас на каждом шагу подстерегали опасности. Зачем нам теперь идти в Валькарку, где нас могут лишить жизни другие звери?

– Можем ли мы быть счастливы, когда наш отец мертв, а мы навсегда покинули родной дом? Здесь так холодно, а с каждой милей все становится только хуже. Найдем ли мы когда-нибудь тепло и уют? – захныкала Сюзан. Ее голос грозил вот-вот сорваться на крик. – Мы оставили наши сундуки в той ужасной башне, а в них мои лучшие платья. У меня уже никогда не будет таких красивых нарядов!

Мы все-таки разбудили Бриони. Она проснулась и тихо расплакалась. Внезапно я рассердилась. Сюзан всегда думала только о себе – еще бы, ведь она была любимицей отца! Я была самой старшей, но новую одежду отец покупал только ей. Я же, предварительно их ушив, донашивала ее старые платья. Даже то платье, что сейчас было на мне, когда-то носила Сюзан.

– Ты вечно думаешь только о себе и ни о ком больше! – резко оборвала я ее. – Ты разбудила сестру и напугала ее. Тебе должно быть стыдно, Сюзан!

Сюзан расплакалась. Бриони зарыдала еще громче.

Я тотчас устыдилась своей вспышки гнева. Мы должны заботиться друг о друге. Я понимала: Сюзан гораздо труднее привыкнуть к новой обстановке. Я помогала отцу работать на ферме – доила коров, пасла овец, кормила кур. Если было нужно – брала в руки лопату и вилы, мне случалось даже чинить ограду. Я трудилась в основном на свежем воздухе, тогда как Сюзан только убирала постели и подметала полы.

Конечно, стряпню и мытье посуды она оставляла мне, не утруждая себя лишней работой. Неудивительно, что наша новая жизнь в обществе зверя давалась ей нелегко. Мне нужно помнить об этом и быть снисходительнее.

– Тише, тише! – произнесла я уже гораздо ласковее. – Иди ко мне, Бриони! Посиди со мной, и я расскажу тебе сказку.

Пару секунд Бриони молчала, затем, волоча за собой одеяло, перебралась ко мне и села рядом. Я обняла ее и прижала к себе.

– Расскажи мне еще раз про ведьм, Несса, – попросила она.

Бриони обожала сказки про ведьм. Темными зимними вечерами, сидя перед очагом на кухне, я с удовольствием рассказывала ей разные истории – те, что когда-то слышала от мамы. Бриони не знала ее. Мне же было приятно занять на кухне материнское место и делать то, что делала бы мама, будь она жива. Истории эти были про ведьм из Пендла. Это место находилось далеко на юге, в чужой стране за холодным морем. Младшей сестре нравилось слушать про разные виды магии, которыми они пользовались, – например, некоторые из них отрезали у своих врагов большие пальцы, чтобы похитить их магическую силу.

Это были страшные истории, но рассказывали их в уютном и счастливом доме. В те дни Бриони и слыхом не слыхивала ни о каком Скользящем. Я же делала все для того, чтобы она не видела зверя, когда он приходил к нам на ферму.

Но теперь все изменилось. Нас на каждом шагу подстерегали опасности. Мы были во власти зверя, который мало чем отличался от тех ведьм. Может, не стоит сейчас о них рассказывать? Зачем лишний раз пугать сестренку?

– Сегодня я расскажу тебе другую историю, Бриони. Это добрая сказка о прекрасном принце.

– Вот здорово! Расскажи мне добрую сказку, Несса, – попросила Бриони. – Только пусть в ней будет счастливый конец.

Я была не в том настроении, чтобы придумывать счастливую сказку, – но что поделать? Я ведь сама ее пообещала сестре.

– Жил-был злой великан. Однажды он украл принцессу и спрятал ее в башне…

– А какой он был? – прервала меня Бриони.

– Он был большой и страшный, – ответила я, – с огромным, налитым кровью глазом посреди лба. Но весть о похищении принцессы вскоре достигла принца. Он оседлал коня и отправился ее спасать…

– А принц был очень красивый? – уточнила Бриони.

Мне было трудно сосредоточиться: снаружи, у входа в пещеру, расхаживал зверь, да и сама я не большая мастерица выдумывать сказки. Но по крайней мере я сумела успокоить сестру.

– Да, он был высокий, со светлыми волосами и голубоглазый. У него был меч с серебряной рукояткой в кожаных ножнах.

– У него были красивые зубы и приятное дыхание? – снова уточнила Брионии.

– Да, его дыхание было слаще благоухания весенних цветов.

– Значит, лучше, чем дыхание зверя, – вступила в разговор Сюзан. – У того изо рта воняет тухлятиной и кровью.

– Шшш! – шикнула я. – У него острый слух.

– И еще у него острые и длинные зубы, – добавила Бриони.

Я вздохнула и попыталась закончить сказку, но Сюзан вновь прервала меня:

– Давай я расскажу ей сказку, Несса! Твои сказки всегда скучные и предсказуемые.

Я слишком устала, чтобы что-то на это возразить, и позволила ей продолжить с того места, где я остановилась.

– Прекрасный принц поскакал к темной башне, – начала Сюзан. – Ему повезло, потому что свирепого великана с длинными острыми зубами и зловонным запахом изо рта не было дома. Принц выломал дверь и поднялся на верх башни. Здесь он быстро поцеловал принцессу, спустился с ней вниз по лестнице и посадил перед собой на коня.

Услышав про поцелуй, Бриони хихикнула. У меня слегка отлегло от сердца.

– Но великан затаился в лесу позади башни. Увидев принца, он выскочил из чащи и набросился на него. Принц выхватил меч… – продолжила Сюзан.

– …и отрубил великану голову? – подхватила Бриони, едва ли не задыхаясь в предвкушении счастливого конца.

Возникла пауза. Я должна была догадаться, куда клонит Сюзан, но не поняла, а вмешиваться было уже поздно.

– Нет, – ответила Сюзан. – Великан открыл свою огромную вонючую пасть и откусил принцу голову. После чего проглотил лошадь, а принцессу оставил на десерт.

Бриони вскрикнула и разрыдалась. В этот момент в пещеру влетел зверь.

– Молчать! – свирепо рявкнул он. – Заканчивайте свои глупости! Утром вам понадобятся силы!

Мы тотчас испуганно умолкли. Я долго лежала, вслушиваясь в дыхание сестер. Наконец они уснули. Грубый храп зверя поглотил все звуки. Вскоре я и сама погрузилась в сон.

Неожиданно я чувствую что-то еще, нечто омерзительное и пугающее.

Глава 12

Сторож врат

На следующий день мы проделали приличное расстояние. Правда, в конечном итоге нам пришлось зарезать одну лошадь, чтобы разжиться едой.

Несмотря на слезные протесты Нессы, я выбрал ее кобылу, так как она была самой слабой из трех. Конечно, когда я начал пить ее горячую сладкую кровь, пурры очень расстроились. Однако это не помешало им есть конину, которую я потом приготовил для них. Чтобы выжить, они сделали то же самое, что и я. Тогда зачем отворачиваться от меня с отвращением?

После этого Нессе и Сюзан пришлось ехать вдвоем на одной лошади, а маленькую пурру вез я.

Несса запротестовала и предложила, что сама поедет со мной, чтобы Бриони оставалась со старшей сестрой, но я отказался. Не исключено, что я буду вынужден в любой момент вступить в бой, и поэтому должен поберечь моего скакуна. Бриони была легкой и, к счастью, не особенно возражала против того, чтобы ехать со мной, хотя и сжалась в комочек от страха.

Наконец, через неделю пути, вдали замаячили стены Валькарки. Был полдень, и хотя на этой широте солнце поднималось невысоко, все равно было светло и ясно.

– Что это за огни? – спросила Несса и, подъехав ко мне, смело взглянула мне в глаза. Сестра крепко держалась за ее спину, но, в отличие от нее, отвернулась, чтобы не смотреть на меня.

На горизонте мерцал и переливался всеми цветами радуги небесный занавес. Время от времени он как будто распахивался, открывая взгляду абсолютную черноту.

– Свет исходит из глаз и ртов тех существ, что строят город, – ответил я. – Скоро мы увидим стены Валькарки. Это зрелище порадует ваши взоры и наполнит сердца восторгом.

Я гордился нашим городом, но, выбрав своим призванием ремесло мага хайзды, жил вдали от него, чтобы познавать истину и развивать магические умения. Если честно, я был даже рад, что живу вдали от его суеты и интриг, но все равно было приятно время от времени возвратиться в то место, где я родился.

Чем ближе мы подъезжали к городу, тем труднее было трем сестрам смотреть на него – так ярко он сиял. Они не смогли по достоинству оценить и красоту трудолюбивых шестнадцатиногих хускоров, которыми кишели окраины Валькарки. Хускоры заняты нескончаемым расширением городских границ. Глаза этих существ грациозно покачивались на длинных черных стеблях, а их коричневый мех колыхался на ветру. Размягчив во рту камень, хускоры тонкими передними конечностями начинали искусно его обрабатывать, наращивая новые участки городских стен.

Мы приближались к городу с юга. Южные стены были разной высоты, находясь, по всей видимости, на разных этапах строительства.

– Что за жуткие существа ходят по стенам! – воскликнула Несса, указывая на хускоров. Что касается Бриони и Сюзан, то они онемели от ужаса.

– Они такие огромные, и их так много! Мы не можем пойти туда! Не можем! Уведи нас отсюда, пожалуйста!

Протесты и мольбы испуганных сестер я пропустил мимо ушей. Мы поехали дальше по дороге, которая вела к главным воротам. По обе ее стороны тянулись стены. Чем дальше мы углублялись в город, тем его стены становились древнее.

В ходе нашего путешествия, которое продолжалось почти полдня, мы миновали несколько ворот во внутренних оборонительных стенах. Все они были гостеприимно распахнуты, но я обратил внимание, что стоило нам проехать в них, как они мгновенно захлопывались, отрезая нам путь к отступлению.

Из узких верхних бойниц за нами следили чьи-то глаза, и я понимал: это глаза отнюдь не друзей. Мы, маги хайзды, жили и трудились вдали от групп инакомыслящих и непостоянных союзов городских жителей.

Наконец мы достигли главных ворот. Здесь стены вздымались ввысь так высоко, что терялись среди облаков. Покрытая снегом и льдом, Валькарка была похожа на отвесный бок горного пика. Открытые ворота казались входом в темную волшебную пещеру, полную неведомых наслаждений.

По обе стороны этих огромных ворот с копьями на изготовку стояли два конных шайкса, но у них были соперники, готовые посостязаться с ними в поимке меня. Три десятка пеших ополченцев были развернуты строем. Во вскинутой на традиционный манер над головой руке, чтобы была хорошо видна красная печать Триумвирата, их капитан держал ордер на мой арест. Кстати, печать на нем была не чем иным, как плевком засохшей крови.

При виде такой «торжественной» встречи дочери старого Роулера испуганно вскрикнули. Впрочем, никто из моих врагов не посмеет даже пальцем прикоснуться ко мне, если Триумвират разрешит мне беспрепятственно въехать в город.

Я не терял надежды, что так и будет, но сначала нужно было заняться главным стражем, хранителем врат, известным как Кашилова. В данный момент он, извиваясь, направлялся к нам. Его тело ощетинилось шипами и пульсировало. Из ноздрей, повисая в холодном воздухе огромными облаками, вырывался пар. Я не сразу заметил его из-за снежного вихря, поднятого тысячью его ног. Но когда снежинки плавно опустились на землю, я смог разглядеть его полностью. И сам Кашилова, и мириады хускоров были созданы для того, чтобы обслуживать нужды города. Все это было частью волшебства Верховных магов.

Напуганная этим жутковатым зрелищем, самая младшая из сестер заревела во всю силу легких, и Несса поспешила ко мне, чтобы ее успокоить. Но не успела она утешить Бриони, как лишилась чувств Сюзан. Нессе стоило немалых усилий удержать сестру, чтобы та не свалилась с лошади.

Но даже храбрая Несса содрогнулась и застонала от ужаса, когда, приблизившись в нам, хранитель врат дотронулся до ее лба длинным языком, спиралью выскользнувшим у него изо рта.

На самом деле он просто пробовал на вкус ее кожу, чтобы определить, можно ли пропустить Нессу в Валькарку. Лично мне не понятно, что в этом такого пугающего. Все пурры, проезжающие через город, подвергаются строгой проверке здоровья, чтобы не допустить проникновения в город заразных болезней.

Обе наши лошади были обучены кобалами, однако близость хранителя врат их напугала: они дрожали, фыркали и раздували ноздри, а их глаза выкатились из орбит. Впрочем, ничего удивительного – когда Кашилова зевал, изображая скуку, его пасть открывалась так широко, что он мог проглотить их целиком.

– Говори! – приказал Кашилова, устремив на меня сто своих глаз. Его голос прогремел как раскат грома. Он произнес лишь одно слово, но со стены над воротами обвалился десяток длинных сосулек. Одна такая ледяная пика пронзила незадачливого воина, и его кровь тотчас обагрила снег. Восхитительное по красоте зрелище – оно напомнило мне ковры из овчины в моем старом дереве гханбала, и у меня тотчас потекли слюнки. Я поймал себя на том, что никак не могу сосредоточиться на сути моего дела.

К моему счастью, своим движением Кашилова встревожил массу крылатых паразитов, обитающих между его острых шипов. Я выкинул руку и ловко поймал в воздухе несколько таких особей, прежде чем они успели опуститься на место, и сунул их в рот. Их собственная кровь в сочетании с кровью их хозяина оказалась весьма вкусной и слегка утолила мой голод.

Я кое-как собрался с мыслями. Не желая выглядеть запуганным, я спешился и раздул себя до самого большого размера. Мои глаза оказались на одном уровне с зубами хранителя врат. Я также усилил голос, сбив тем самым еще несколько сосулек. Правда, на сей раз никто не пострадал – воины благоразумно отскочили на безопасное расстояние.

Все, кто в данный момент находился возле ворот, знали, кто я такой и зачем пожаловал в Валькарку. Тем не менее потребовалось сделать официальное заявление.

– Я требую допуска в Валькарку! – крикнул я. – Я пострадал от Верховного мага и банды его подручных, в том числе от убийцы-шайкса, которые сговорились незаконно отнять у меня для собственного пользования трех принадлежащих мне пурр. Я требую рассмотрения дела Триумвиратом!

– Где этот Верховный маг, который, как ты утверждаешь, отнял твою собственность? Кто эти три пурры, что прибыли сюда вместе с тобой? Они те самые, о ком ты говорил? Если это так и они остались в твоей собственности, то как было совершено преступление? – начал расспрашивать Кашилова.

– Да, это те самые пурры. Я вернул их, ибо имел на это право, применив минимальную силу. К несчастью, защищая себя, я был вынужден убить Верховного мага и убийцу-шайкса. Кроме того, на пути в Валькарку дорогу мне преградил воин-гиб, которого мне тоже пришлось убить, что было весьма прискорбно, однако необходимо.

– Твоя история крайне сомнительна. Как мог маг хайзды, такой как ты, вступить в бой с шайксой и убить его, а также Верховного мага и гиба? Как твое имя?

Он уже знал мое имя, но формальность требовала задать такой вопрос, и я не мог на него не ответить. Таков был ритуал, без которого невозможно попасть в город.

– Мое имя Скользящий, и я сделал то, что от меня требовалось. Возможно, красный глаз Собачьей звезды благосклонно посмотрел на меня, и этим объясняется моя победа.

– Скользящий? Что это за имя?

Кашилова вдруг перестал выказывать причитающееся мне уважение. А я никому не позволю насмехаться надо мной. Поэтому я ответил ему зловеще и угрожающе. Именно так, как он заслуживал.

– Это имя, которое я выбрал для себя, как только наступила моя семнадцатая весна. Это звук, который я издаю, когда раскачиваюсь, повиснув на хвосте, на высокой ветке моего дерева гханбала. Это звук, который я издаю, когда становлюсь совсем крошечным и проскальзываю сквозь щель в стене или полу в какое-нибудь закрытое, тайное или уединенное место. Это тот звук и то ощущение, которое испытывает враг, когда я заползаю в его мозг. Позволь мне показать тебе!

Оскорбленный тем, что страж врат публично усомнился в обоснованности моего имени, я плюнул в ближайший из его сотни глаз, предварительно смешав слюну с двумя веществами, которые мгновенно вызывают раздражение и зуд. Одновременно мой разум проскользнул в его мозг.

Реакция стража врат показалась мне чрезмерной. По всей видимости, у него был низкий порог терпимости к боли. Кашилова мгновенно отскочил назад. При этом большинство из его тысячи ног запутались. В результате он потерял равновесие и завалился на бок, на снег, подмяв под себя еще одного незадачливого ополченца.

– Как тебе мое скольжение? – спросил я, произнося слова прямо ему в мозг.

– Хватит! Довольно! – возопил он. Правда, из всех разумных существ, находившихся рядом, слышал его только я один. Его мысли вибрировали в моем сознании.

– Предоставь мне мои права! – потребовал я. – Впусти меня в Валькарку на заседание суда Триумвирата, и я освобожу тебя от рези в глазах и выскользну из твоего мозга.

– Да! Да! Я пускаю тебя! – прокричал он.

Как и было обещано, я выскользнул из его головы. Кашилова снова встал почти на все ноги и приблизил ко мне свою голову. Мой скакун задрожал сильнее прежнего, а малышка Несса вскрикнула от ужаса.

Я снова плюнул в ближайший ко мне глаз. На сей раз слюна содержала противоядие, снимавшее раздражение. Правда, Кашилова заговорил не сразу, и на мгновение я испугался, что он обманет меня.

– Я должен проверить правдивость твоих заявлений! – пророкотал он.

Я кивнул в знак согласия. Теперь настала моя очередь ощутить прикосновение его длинного языка к моему лбу. Тем самым Кашилова определит, говорю я правду или лгу. Наконец язык вернулся в похожую на пещеру пасть.

– Тебе кажется, что ты говоришь правду. Но порой ложь бывает скрыта магией. Твои заявления требуют дальнейшей проверки. Ты согласен подвергнуть себя основательному прощупыванию? – спросил он.

– Охотно, – ответил я.

– В таком случае я позволяю этому магу хайзды войти в город и явиться на слушание! – громогласно объявил Кашилова, пропуская нас.

Я нагнулся и шепнул Нессе на ухо:

– Как видишь, ничего страшного. Я обещал твоему отцу присматривать за тобой, и я сдержу обещание!

Итак, мы получили разрешение на въезд в Валькарку, и наши враги были бессильны этому помешать. Обе младшие сестры были в панике, и даже храбрая Несса явно не испытывала восторга. Почему-то их не прельщала возможность посетить наш прекрасный город. Поэтому я дохнул каждой из них в лицо боску и погрузил в глубокий сон.

Пока я жив, они в безопасности. У себя в жилище я буду держать их в отдельных комнатах и, как то полагается, всегда сопровождать на публике. И тогда закон будет защищать их.

С гордо понятой головой я проехал в ворота. Что касается сестер, то их несли слуги-кобалы, выделенные для этого Кашиловой. Мы, маги хайзды, редко бываем в Валькарке, но на всякий случай держим здесь жилье и некоторое число слуг. Через час я уже был у себя дома, и пока сестры спали, слуги позаботились обо всех моих потребностях.

Как им все-таки повезло с таким добрым хозяином, как я!

Сначала я попытался разбудить Нессу. Я уже дохнул им в лица, чтобы снять действие боски, однако ее глаза все еще оставались упрямо закрыты.

Казалось, ее невозможно разбудить. Я даже на миг испугался, что в спешке сделал усыпляющую смесь слишком сильной и тем самым повредил ее мозг. Такое случается крайне редко, но риск существует. Впрочем, моя ошибка была бы простительной. В конце концов, я был занят переговорами со стражем врат и должен был думать о куда более важных вещах.

Я вгляделся в ее лицо, мысленно призывая ее проснуться. Безрезультатно. Моя тревога усилилась. Я позвал ее по имени.

Глава 13

Хаггенбруд

Несса

– Проснись, малышка Несса! – крикнул чей-то голос. Он донесся как будто издалека. Я была погружена в глубокий приятный сон и хотела, чтобы меня оставили в покое. Затем кто-то грубо тряхнул меня за плечо.

Стоило открыть глаза, как меня мгновенно охватил ужас, какой бывает, когда ночной кошмар не исчезает после пробуждения. Я тотчас вспомнила жуткие картины у врат Валькарки и пугающее ощущение удушья, когда Скользящий дохнул мне в лицо. Решив, что умираю, я провалилась в темноту. Но не это заставило мое сердце затрепетать, а все мое тело вздрогнуть. И не звериный рык прямо в лицо, когда он встряхнул меня.

Отпрянуть в дальний угол кровати меня заставило то, что я увидела за спиной зверя.

– Тебе нечего бояться! – грубым голосом успокоил меня Скользящий. – Ты в безопасности. Здесь тебе ничто не угрожает. Это жилище магов хайзды, которые прибывают в Валькарку.

Сделав несколько неглубоких вдохов, я указала ему за плечо, на ужасное создание на стене. Зверь оглянулся, а затем одарил меня жутковатой улыбкой.

Существо на стене напоминало огромную человеческую голову с шестью тонкими членистыми ножками, росшими оттуда, где полагалось быть ушам. У него были длинные волосы, но отсутствовали глаза и нос. Для них просто не оставалось места.

Почти все лицо занимал огромный овальный рот, из которого торчали три длинных тонких языка, покрытых скошенными назад колючками. Издавая резкие ритмичные звуки, существо облизывало ими стены.

– Так как это жилище используется редко, в нем часто заводится грибок. Перед тобой всего лишь безобидный склатч, так мы называем мелких слуг. Он выполняет свои обычные обязанности – чистит стены языком и высасывает всякую грязь. Не стоит его бояться, малышка Несса. Это просто прилежный слуга, но если он пугает тебя, то я немедленно отошлю его прочь.

С этими словами он звонко хлопнул в ладоши. Жуткое существо прекратило уборку и подняло две передние антенны, которые до этого были спрятаны в его длинных волосах. Они дернулись и стали медленно вращаться.

Скользящий еще трижды хлопнул в ладоши, и существо, мгновенно спустившись по стене вниз, удалилось в узкую щель возле плинтуса.

– Склатч с его мягкими коричневыми волосками, тонкими длинными ножками и умелыми языками прекрасно приспособлен для выполнения своей главной работы, малышка Несса. Я не перестаю удивляться, как такому массивному существу без всякой магии удается проникать в такую узкую щель. Кстати, как ты себя сейчас чувствуешь?

Внезапно мне стало стыдно. Для меня на первом месте были мои собственные страхи, и я забыла про Сюзан и Бриони.

– Где мои сестры? – потребовала я ответа, поднимаясь на колени.

– Они в безопасности, но согласно обычаю кобалов каждая из них содержится в отдельном помещении. Я обязан поступить здесь точно так же, как и в куладе. К тому же твои сестры все еще спят.

– В башне ни о какой безопасности и речи не было. Почему здесь может быть иначе?

– Не бойся, Несса. Это Валькарка. Здесь правит закон и все друг за другом присматривают. В том куладе властвовал непорядочный Верховный маг, не уважавший чужую собственность. Уверяю тебя, здесь все будет иначе.

Я недоверчиво покачала головой.

– Как долго я спала? – спросила я.

– Самое большее несколько часов. Пока ты спала, меня выслушали и подвергли мой разум глубокому зондированию. Скажу честно, это довольно болезненно. Однако оно того стоило. Маги быстро приняли решение.

Я ощутила прилив надежды:

– Значит, мы можем прямо сейчас покинуть это место?

– Мне жаль, но все не так просто. Было доказано, что я говорю правду, и Триумвират был готов снять с меня все обвинения, однако братство шайкса выдвинуло формальное возражение. Они предоставили фальшивое свидетельство, которое, однако, невозможно опровергнуть. Шайкса озвучили предсмертные мысли асассина, которого я лишил жизни. Он обвинил меня в воровстве, заявив, что Нунк, Верховный маг, хорошо мне заплатил за тебя и за двух твоих пухленьких сестер.

Я не обвиняю мертвого асассина во лжи. Возможно, он лишь повторил то, что сказал ему Нунк. Однако его больше нет, и поскольку он мертв, осталось лишь его лживое слово против моего честного.

Скользящий на мгновение умолк. Затаив дыхание, я ждала, что он скажет дальше.

– Мне придется выдержать испытание боем. Каждый год бывает немало разбирательств, и спор по поводу прав на владение пуррами – лишь один из видов гражданских конфликтов. Большая их часть разрешается Триумвиратом прямо на месте, но в трудных случаях обвиняемый должен пройти испытание. Возмутительно, что я поставлен в такое положение, – и мне нужно дать выход гневу. Теперь я получил возможность сделать это публично.

– Тебе придется сражаться? Против другого мага? – Мое сердце снова сжалось от страха. Если он проиграет, что будет с нами?

– Нет, малышка Несса. Будь оно так, я бы не переживал. Мне придется сойтись в поединке с хаггенбрудом.

Мне не понравилось само звучание этого слова.

– Что это такое? – спросила я. – Некое существо вроде тех, что строят город? – По-моему, те были сущими уродами.

– Отчасти ты угадала. Но хаггенбруд был создан силой Верховных магов специально, чтобы сражаться в ритуальных поединках – это единственный смысл его жизни. Хаггенбруд состоит из трех воинов, рожденных от плоти пурр. У всех троих общий разум. Так что в известном смысле это одно существо.

– Ты можешь победить его?

– Пока что это никому не удавалось.

– Но ведь это нечестно! Если ты обречен на поражение, какое же это «испытание боем»?

– Так уж повелось. Это дает малую надежду и более почетно, нежели подвергнуться казни. И конечно, нельзя полностью исключать победу. Что-то всегда бывает в первый раз. Давай не будем заранее предаваться унынию.

– Но если ты погибнешь, мы станем рабынями или нас убьют, верно? – Я заставила себя произнести этот вопрос, хотя отнюдь не горела желанием получить на него ответ. – Ты мог бы сдержать данное моему отцу обещание и до испытания отправить моих сестер в безопасное место?

– Хотел бы, но не могу. Да и кто согласился бы сопровождать вас из города? Такое просто немыслимо. Без меня вы здесь никто. Любой может предъявить на вас права и взять в рабство или съесть. Если я погибну, вы умрете на арене вместе со мной, растерзанные клыками и когтями хаггенбруда. Я должен защитить вас от этого чудовища или погибнуть. Пойдем, я покажу тебе, как подготовить разум к тому, что нас ждет.

Его слова потрясли меня до глубины души. Хотя Скользящий и вызывал у меня омерзение, моя жизнь была всецело в его руках. Зверь ненадолго вышел из комнаты, оставив меня наедине с моими мыслями, но вскоре вернулся с длинной тонкой цепью и медальоном.

– Подойти ко мне! – приказал он. – Я должен повесить это тебе на шею.

– Зачем? – спросила я. – Я не стану никуда убегать. Да и куда мне бежать? Как ты только что сказал, без твоего покровительства меня убьют на месте!

– В Валькарке пурра может появляться на публике только в присутствии своего хозяина, с цепью на шее. Без цепи тебя заберет себе первый встречный, и я совершенно не смогу ничего сделать. Таков закон.

Я хмуро посмотрела на него. Увы, выбора у меня не было. Мне оставалось лишь подчиниться. Он осторожно повесил мне на шею холодную металлическую цепь и прикрепил к ней небольшой медальон. Затем взял свободный конец цепи, как будто я была животным, и указал на дверь.

– А теперь, пурра, я отведу тебя на арену! – сообщил он и повел меня по нескончаемым мрачным коридорам, освещенным мигающими факелами. Впрочем, в отдельных местах стены как будто сами излучали белый свет. Кобалы, мимо которых мы проходили, в большинстве своем не обращали на нас внимания и смотрели прямо перед собой. Но стоило кому-то бросить на нас любопытный взгляд, как Скользящий резко дергал за цепочку, заставляя меня смотреть вперед. Один раз от боли с моих губ сорвался невольный крик, а на глаза навернулись слезы.

Но когда мы снова остались в коридоре одни, зверь повернулся ко мне и, понизив голос, сказал:

– Я бережно с тобой обращаюсь, малышка Несса, и цепь не очень тугая. Некоторые хозяева так сильно затягивают ее на шее, что у пурры краснеет лицо и она задыхается. Не теряй присутствия духа. На арене тебе понадобится мужество!

Он отвернулся, снова потянул за цепочку, и мы зашагали дальше. Город был огромен, но настолько мрачен, что мне казалось, будто мы идем под землей. Даже открытые пространства, через которые вели коридоры, напоминали гигантские пещеры. Правда, их стены были идеально гладкими и явно построены из какого-то материала, а не высечены из горной породы.

Один раз мы прошли через то, что я приняла за огромный рынок еды. Кобалы передавали монеты и получали в обмен на них какие-то металлические миски. В некоторых из них было нечто похожее на коренья или грибы, в других шевелились крошечные червяки. Покупатели жадно засовывали их в рот и глотали. От одного только вида и запаха этой «пищи» меня едва не вырвало.

Затем я увидела массивные чаны и, приглядевшись, с ужасом поняла, что они наполнены кровью, от которой поднимается пар. Вокруг каждого чана, толкая друг друга, толпились кобалы. Черпая кровь металлическими ковшами, они жадно хлебали эту дымящуюся жидкость, и та, стекая по их подбородкам, капала на землю.

Чья же это кровь? Валькарка была поистине ужасным, пугающим и уродливым местом. И если в будущем этот город поглотит весь мир, как некогда хвастался Скользящий, на земле разверзнется ад, и каждая травинка, каждое деревце, каждый цветок и каждое живое существо будут вытеснены этими чудовищами.

Вокруг нас я видела не только кобалов. Здесь были и другие создания, один вид которых повергал меня в дикий ужас, и даже присутствие Скользящего не создавало ощущения безопасности. В большинстве своем чудовища были похожи на насекомых. Правда, самое маленькое из тех, кого я видела, было размером с овчарку, а самое крупное могло в два счета откусить мне голову. Оставалось лишь надеяться, что сестры сейчас спят в своих комнатах и на их жизнь никто не покушается.

Некоторые из существ стремглав бегали по потолку на многочисленных ножках – по всей видимости, вестовые, доставляющие срочные сообщения. Другие, наоборот, двигались не спеша. Эти, похоже, чистили стены, как и тот, что убирал дом Скользящего.

Но одного я понять не могла. Я видела кобалов и видела женщин-рабынь, которых те вели на цепочке, – но почему мне ни разу не попались на глаза кобальские женщины? Неужели им запрещено появляться на публике? У кобалов были мохнатые звериные морды с длинными челюстями и острыми зубами. Может, их женщины выглядят точно так же и я просто не замечаю различий?

Мы долго брели по запутанному лабиринту улиц. Наконец очередной коридор вывел нас к широкой, сверкающей белизной лестнице. Преодолев четыре пролета, мы подошли к воротам, таким огромным, что в них легко могло пройти существо в десять раз выше меня.

– Вот мы и пришли, малышка Несса. Здесь мы или умрем, или победим! – объявил Скользящий, увлекая меня за собой.

Я оказалась на треугольной платформе, окруженной со всех сторон рядами пустых сидений.

– Вся арена сделана из скойи. Ее выплевывают хускоры, и как только образуется холмик, они придают ему нужную форму. Для этого у них имеются многочисленные руки с девятью пальцами.

– Она такая белая! – восхитилась я, чувствуя, как белизна слепит глаза.

– Скойя может быть разного цвета, малышка Несса, – пояснил Скользящий, – но здесь она белая по очень веской причине: так на ней лучше видна красная, свежепролитая кровь. Красный цвет возбуждает моих соплеменников.

Место было поистине гнетущим. Я ничего не ответила, лишь обвела арену взглядом, размышляя о том, с какой целью здесь все так устроено. Например, мне бросились в глаза белые столбы в каждом углу.

– Для чего они? – спросила я.

– К этим трем столбам привяжут тебя и твоих сестер. Количество столбов может быть разным, и для каждого нового испытания арена меняет форму. Но она всегда остается белой, чтобы на ней зрелищнее смотрелась кровь побежденного. Вас привяжут к столбам, и хаггенбруд попытается выпить вашу кровь, а затем съесть вас. Я со своей стороны сделаю все, что в моих силах, чтобы вас спасти.

При одной только мысли об этом мой желудок скрутило узлом. Что это за хаггенбруд такой? На что он похож? В одном я не сомневалась: и я, и мои сестры встретим на этой арене свою смерть.

– Видишь? – спросил Скользящий, указывая на круглую решетку в центре пола треугольной арены.

Меня тотчас охватили дурные предчувствия. Я вздрогнула. Мне не хотелось смотреть внутрь решетки, не хотелось даже приближаться к ней. Увы, выбора не было.

Зверь зашагал к решетке и потянул меня за собой. В ноздри тотчас ударило зловоние. Мне стало страшно. Я боялась подойти ближе и замерла на месте, и Скользящий дернул за цепочку. Впрочем, подтягивать меня к себе он не стал, а, напротив, сам шагнул ко мне:

– Что тебя тревожит, малышка Несса?

– Этот отвратительный запах! Что это? Он исходит снизу? – спросила я и указала дрожащей рукой на решетку.

Скользящий повернул голову и принюхался.

– Да. Это запах хаггенбруда. Отсюда появится и он сам. Подойди ближе и посмотри, – сказал он и направился к центру арены.

Я замешкалась, и цепь натянулась снова. Но на этот раз зверь сильно ее дернул, и я неохотно пошла следом. Вскоре мы остановились у края ямы.

– Загляни вниз сквозь эту решетку и скажи, что ты видишь.

Решетка была белая, с крупными отверстиями, но внутри, на дне ямы виднелось что-то темно-коричневое. Это нечто покрывал слой чего-то крайне омерзительного. Вонь была невыносимой, и я, насколько позволяла цепь, отпрянула от края ямы.

– Хаггенбруд выделяет эту бурую слизь из трех своих тел; это часть его пищеварительного процесса. Эта слизь и есть источник зловония. Не бойся. Подойди ближе, и ты лучше его разглядишь.

Я осторожно приблизилась к краю ямы и заглянула во тьму. Я сильно нервничала. От страха у меня дрожали ноги. Зачем Скользящий требует, чтобы я подошла ближе? На вид решетка была слишком хрупкой, чтобы выдержать мой вес. Внезапно рука зверя легла мне на плечо, и я испугалась, что он хочет столкнуть меня вниз.

– Там что-то шевелится! – вскрикнула я, дрожа всем телом. Внизу, во тьме, я увидела три пары светящихся глаз, и все они смотрели на меня!

В следующее мгновение существо подпрыгнуло вверх, и в решетку вцепились длинные чешуйчатые пальцы огромной руки. Злясь, что не может впиться зубами в мое тело, чудовище издало свирепый рык. Я успела заметить оскаленную пасть, злобные глаза и острые уши.

Так вот какая смерть нас ожидает! Мои колени задрожали сильнее прежнего. Сердце было готово выскочить из груди. Какие шансы на победу могут быть у Скользящего в поединке с таким чудовищем? Можно считать, мы уже мертвы.

Но зверь, похоже, не чувствовал страха. Нахмурившись, он встал прямо на середину решетки и склонился над оскалившимся хаггенбрудом.

– Знай свое место! Я хожу по земле, а ты барахтаешься в грязи! – крикнул он и ударил ногой по вцепившимся в решетку пальцам.

Со злобным рыком хаггенбруд отпустил решетку и свалился в яму.

– Никогда не показывай страх перед такими тварями, малышка Несса! – посоветовал он мне. – Всегда будь храброй! Пусть знает, с кем он встретится на арене!

– Он такой быстрый и свирепый, – сказала я, испуганно качая головой. – Как ты надеешься победить их троих? Ты ведь будешь один. Или тебе кто-то поможет?

– Несса, слушай внимательно, что я тебе скажу. Все обстоит даже хуже, чем ты думаешь. Как я уже объяснил, хаггенбруд – это одно существо. Один разум управляет тремя телами, тремя «я». Он согласует атаки всех троих с той же легкостью, с какой я одновременно владею всеми моими пальцами.

Для пущей убедительности Скользящий опустил свою волосатую руку и тремя пальцами быстро побарабанил мне по виску. Стало больно, и я вскрикнула. Затем он ритмично похрустел суставами. Я вздрогнула.

– Вы будете обездвижены, привязаны к столбам, я же смогу за один раз быть только в одном месте. Хотя я приложу все усилия, возможно, мне не удастся защитить всех троих. Я буду один, потому что таковы правила. Лишь мне и моим пуррам дозволено предстать на арене перед хаггенбрудом.

– Тогда не беспокойся обо мне, – ответила я ему. – Защищай моих сестер.

Эти слова вырвались у меня сами, но я не отреклась бы от них. Хотя я отчаянно боялась хаггенбруда, мне была невыносима мысль о том, что это чудовище может сделать с моими сестрами.

– Весьма благородно с твоей стороны, малышка Несса, но все зависит от того, как хаггенбруд расположит трех своих воинов.

– Разве ты не можешь перехватить инициативу и атаковать первым? – спросила я.

– Мне объяснить тебе снова? Таковы правила, и я ими связан. На разных испытаниях разные правила. Все зависит от количества участвующих в них пурр. Так у нас заведено, и мы обязаны следовать традициям. Сначала снимут решетку, и хаггенбруд вылезет из ямы. Как только три воина займут места, дадут сигнал начинать. Я могу лишь отбивать их выпады, которые будут нацелены на любую из вас троих. Или же все трое могут наброситься не на вас, а на меня. И если я погибну, хаггенбруд вволю полакомится тобой и твоими сестрами. Если же он нападет сначала на вас и две из вас погибнут, я буду вынужден сложить оружие и позволить хаггенбруду убить меня. Таковы правила этого испытания.

Мне с трудом верилось, что мы обсуждаем нечто столь жестокое.

– Каким оружием тебе разрешено пользоваться?

– Каким угодно количеством клинков.

– Тогда отвяжи меня от столба и дай мне клинок. Мои движения отвлекут хаггенбруда, и это даст тебе шанс. Мы должны спасти моих сестер.

И вновь слова слетели с моих губ сами, помимо моей воли. Но подумав, я решила, что они были вполне разумны. Это дало бы сестрам шанс остаться в живых. Да и вообще – лучше умереть с кинжалом в руке, нежели погибнуть беспомощной, привязанной к столбу жертвой.

Похоже, зверь не ожидал от меня такого. Он нахмурился, как будто размышляя над новой возможностью.

– Это разрешено? – настойчиво спросила я, нарушив возникшее было молчание.

– В правилах нет ничего, что запрещало бы отвязать тебя от столба, – признал он. – Твое предложение воистину великодушно. Но хаггенбруду запрещено покидать арену, а ты легко сможешь это сделать. И здесь кроется опасность. Если ты убежишь, испытание тут же закончится, и мы все лишимся жизни. Хватит ли тебе храбрости, малышка Несса? Ты выдержишь, когда тебе в лицо вопьются зубы и когти?

– Да, – тотчас же ответила я. – Тогда у нас всех появится шанс.

Но так ли это на самом деле? Хватит ли у меня мужества привлечь к себе внимание этого страшного и мерзкого хаггенбруда?

– Даже если хаггенбруд не разорвет тебя в клочья, у него есть железы, которые выделяют смертельный яд. Стоит ему ранить тебя хотя бы кончиком когтя, тебе грозит киррос, или, как мы его называем, «рыжая смерть». Выглядит это отвратительно, но еще мучительнее сами страдания. Противоядия нет. Сумеешь ли ты подчинить свое слабое человеческое тело своей воле, малышка Несса? Вдруг от страха оно не станет тебе повиноваться? Если ты сбежишь с арены – нам конец. Достаточно одного твоего шажка.

Я вздохнула. Да, я сделаю это. Несмотря на всю мою неприязнь к Скользящему, обстоятельства сделали нас союзниками. Придется слушаться его, если я хочу дать моим сестрам хотя бы крошечную надежду на спасение.

– Я уверена, что не сбегу. Для меня главное – спасти сестер.

Скользящий в упор посмотрел на меня.

– Отвязать пленника во время испытания боем – такого еще никогда не было, – промолвил он. – Это всех сильно удивит, в том числе и самого хаггенбруда.

Не сказав больше ни слова, он потянул за цепь и повел меня обратно через всю Валькарку в свое жилище.

Глава 14

Слухи и новости

Взяв в руки точильный камень, я один за другим принялся затачивать клинки, которыми намеревался сражаться на арене. Я выбрал два кинжала, а также саблю старого Роулера – она быстро стала моим любимым оружием.

Пока я занимался этим, Несса внимательно наблюдала за мной. Я продолжал думать над ее недавним предложением. Вне всякого сомнения, она была храброй пуррой, гораздо храбрей всех ее соплеменниц, которые попадались мне раньше. Однако риск оставить ее на арене несвязанной был слишком велик. Если она обратится в бегство, то прощай моя жизнь. Я чувствовал: она хочет сказать мне что-то важное, и, как вскоре оказалось, не ошибся.

– Хочу попросить тебя об одной любезности, – наконец произнесла она.

– Говори, – ответил я. Хотя мое внимание и было сосредоточено на заточке клинков, я был готов ее выслушать.

– Можно привязать моих сестер к столбам, не будя их? – спросила она. – Я бы хотела избавить их от ужаса арены.

– Это невозможно, малышка Несса. Такое просто не разрешат, ибо это лишит зрителей удовольствия услышать, как они будут кричать. Гораздо приятнее смотреть, как кто-то истекает кровью и умирает, будучи в сознании. Спящие они никому не доставят радости. Будет просто неинтересно.

В молодости мне довелось побывать на таком испытании. Закончилось все очень быстро, и все равно мне понравилось, как хаггенбруд расправлялся со своими жертвами, как во все стороны летели брызги крови, оставляя на белом покрытии арены великолепные красные узоры.

Но после того как я выбрал свое ремесло, в мои редкие приезды в Валькарку мне даже в голову не приходило побывать на еще одном таком испытании. Мне было хорошо одному. Я занимался моей хайздой и предпочитал держаться подальше от подобного рода зрелищ и толп соплеменников. С некоторых пор меня это просто утомляло.

– Неинтересно?! Как ты можешь употреблять это слово, когда речь идет о жизни моих сестер?! Да что вы за изверги такие?!

– Просто у нас так принято, малышка Несса. Мы сильно отличаемся от людей. Так уж заведено у моего народа, и я должен жить согласно обычаям и традициям кобалов. Не в моей власти избавить тебя и твоих вкусных сестер от неизбежного страха и боли, которые вас ожидают.

Меня не переставало удивлять то, что Несса готова пожертвовать собой ради сестер. Ведь даже если она и предстанет перед одним из воинов хаггенбруда с ножом в слабой руке, конец будет предрешен. Она умрет прежде, чем поймет, что случилось. Впрочем, я решил, что подобная храбрость заслуживает награды.

Интересно, чего ей сейчас хочется больше всего? – задумался я. В следующий миг я уже знал ответ на этот вопрос. Я ненадолго могу нарушить одиночное заключение трех сестер.

– Хочешь, я разбужу твоих сестер, чтобы вы могли побыть вместе? Ведь это может быть ваша последняя встреча, – предложил я, что, как мне показалось, было великодушно с моей стороны.

– Да, я буду только рада, – ответила Несса. – Сколько времени остается до испытания?

– Почти целый день, так что радуйтесь и наслаждайтесь тем временем, что у вас есть. Я приведу сюда твоих пухленьких сестер, а потом оставлю вас одних, чтобы вы могли немного пообщаться без посторонних.

Выполняя свое обещание, я свел трех сестер вместе. Разумеется, я не оставил их совсем одних. Мне было любопытно услышать, о чем они станут говорить. Поэтому я сделался совсем крошечным и через сливное отверстие в полу просочился в комнату.

– Как жаль, что у меня нет чистой одежды и голубой ленты в волосах, – посетовала Сюзан.

– У тебя будет все, что только пожелаешь, как только доберемся до Пуденте, – ответила Несса. – Что бы ни случилось, вы непременно останетесь в живых. Ты должна в это верить!

– Прости, – ответила Сюзан и покачала головой. К ее глазам подступили слезы. – Я стараюсь, но я не такая храбрая, как ты, Несса. Я попытаюсь быть лучше, честное слово!

Оставаться в комнате дольше не имело смысла – сестры не скажут друг дружке ничего интересного. Несса старалась сохранять спокойствие, но после того как Сюзан назвала ее храброй, стоило ей заговорить, как ее нижняя губа начинала дрожать, как будто жила отдельной от лица жизнью.

Когда же она наконец сумела произнести несколько фраз, все трое неожиданно расплакались и все оставшееся время рыдали, крепко обнимая друг дружку. Какое бессмысленное зрелище!

Впрочем, мне тоже было жаль расставаться с жизнью. Теперь мне уже никогда не достичь вершин могущества. Чтобы полностью овладеть магией хайзды и довести боевые навыки до наивысшего уровня, мне требовался еще почти целый век. Ведь как приятно было бы узнать, что я преодолел опасную угрозу скайума, что избежал слабости, дурно влияющей на некоторых магов.

Тем не менее я решил прожить последний день своей жизни на этом свете как можно лучше и поэтому отправился в свою комнату, где пять раз щелкнул пальцами, вызывая Гома. Гом – это разновидность гомункула и, пожалуй, самый интересный слуга магов хайзды из всех, что есть в Валькарке. Он собирает слухи и сплетни, принимая для этого самые разные формы, которых у него множество.

Одна из них – обитающая в канализации крыса: это дает возможность его чутким ушам слушать разговоры по всему городу. Находясь под землей, Гом способен подслушивать даже сквозь толстые полы и стены, сделанные из скойи.

Другой его облик – птица. Благодаря сильным крыльям он может взлетать высоко над городом, разглядывать крыши домов и видеть любого, кто въезжает в Валькарку или покидает ее.

Докладывает об увиденном крошечная фигурка, похожая на мужскую человеческую особь. Гом покрыт длинным коричневым мехом, спасающим его от холода, и всегда обитает в нашем квартале магов хайзды, тогда как другие его ипостаси странствуют повсюду. Выбравшись из своей норки, Гом вскарабкался на стул напротив моего.

– Доложи мне обо всех магах хайзды! – приказал я.

Во время моих предыдущих приездов в Валькарку мне ни разу не встретился ни один маг хайзды. В последний раз я повстречался с одним из них много лет назад, путешествуя по окраинам заселенных людьми земель далеко на юго-востоке. Мы провели вместе несколько часов и обменялись лишь формальными любезностями – по натуре мы оба были скрытными. Но каждый маг хайзды, прежде чем покинуть Валькарку, докладывал Гому о своем отъезде. Таким образом, сегодня я мог получить интересующие меня сведения.

– Помимо тебя за последние тридцать лет город посетили и доложили мне об этом одиннадцать таких, как ты, – сообщил Гом. – Несомненно, тебе будет интересно узнать, что полтора года назад Шершавый Хвост нанес сюда, как он полагал, последний визит. Ему уже почти восемьсот лет, и он опасается, что силы постепенно оставляют его. Когда он уверится в этом окончательно, то, видимо, сведет счеты с жизнью.

Гом был прав в своем предположении, что известие о Шершавом Хвосте будет мне интересно. В конце концов, ведь это он был моим наставником в годы моего тридцатилетнего ученичества, когда начинается постижение ремесла. По окончании этого срока маг хайзды обучается уже сам. Шершавый Хвост был строгим, но справедливым учителем, и я искренне опечалился, услышав, что силы его на исходе. Это в обычаях магов хайзды – в определенный момент самим прерывать свою жизнь. Долгому угасанию мы предпочитаем смерть.

Затем Гом доложил мне, что ему было известно о других десяти магах. Когда он закончил, я уже изрядно устал и потому потребовал сведения о Валькарке и ее обитателях.

– Что бы ты предпочел услышать, хозяин, новости или слухи? – поинтересовался Гом тонким гнусавым голосом.

Новости обычно были вполне предсказуемы – вариации событий, которые повторяются в городе раз за разом в течение столетий. Например, скорость ежегодного расширения Валькарки. В отдельные годы она замедляется, и это неизменно становится причиной тревоги для тех, кого это волнует. Затем есть статистика казней пленников, в основном преступников. Лично я нахожу ее в высшей степени скучной.

Иное дело слухи. Обычно они подтверждают кое-какие факты.

– Расскажи мне самый интересный слух, – велел я. Кстати, я обратил внимание, что Гом выглядит довольно скверно: мех его потускнел и сбился колтунами, а кое-где в нем стала заметна седина. Он изрядно постарел, и вскоре его заменит другой слуга.

– Сейчас, хозяин, все только и делают, что говорят про огромный звездный камень, упавший на Землю неподалеку от города. Пока он летел через слои воздуха, он сильно нагрелся и сделался малинового оттенка, из чего следует, что он состоит из металла, идеально подходящего для изготовления мечей. Многие готовы отправиться на его поиски.

Звездный камень представляет огромную ценность, но, думаю, его поиски окажутся пустой затеей. Скорее всего, он сгорел еще до того, как упал на Землю, или же на самом деле был другого цвета. Подобные небесные тела с их зрелищными пиротехническими эффектами наблюдались часто, а вот находили их редко. Возможно, это был тот же самый камень, который я видел на севере. Но в любом случае он не был малинового цвета.

– Что-то еще? – спросил я.

– Поговаривают, будто в том месте, где упал звездный камень, видели одинокую пурру. Ее поймали и взяли в плен, но это дорого обошлось Оуссам. Говорят, она сопротивлялась и убила минимум четверых.

А вот это по-настоящему интересно, хотя и невероятно.

Оусса были гвардейцами и подчинялись непосредственно Триумвирату – трем самым могущественным Верховным магам Валькарки. Чтобы кто-то в одиночку убил четырех элитных гвардейцев… это было даже невероятнее, чем то, что я умертвил асассина-шайкса. В конце концов, я все-таки маг хайзды, а не женщина-одиночка.

Неожиданно меня обуяло любопытство.

– Хотелось бы увидеть ее труп, – сказал я. – Известно, где он сейчас?

– Говорят, ее схватили живьем и держат в самом надежном каземате в тюрьме Оуссов.

– Живьем?! – воскликнул я. Это было еще более невероятно. – Разузнай об этом побольше, – велел я. – Доложишь мне сразу, как только узнаешь. Хочу знать, где именно содержат эту пурру.

Гом юркнул в свою норку, я же занялся приготовлениями к поединку с хаггенбрудом. Начал я с ментальных упражнений – мысленно представил себе ступеньки, ведущие к победе. Сначала я поместил себя на арену, затем увидел, как хаггенбруд в лице трех своих уродливых «я» вылезает из ямы. Сосредоточившись лучше, я не только увидел его, но и почувствовал его мерзкий запах. Постепенно я отрегулировал свое дыхание, чтобы сделать мысленный образ четче. Увы, я успел завершить лишь предварительную последовательность действий, выйдя на первый уровень концентрации, когда снова появился Гом и уселся передо мной на стул.

– Говори! – скомандовал я. – Что ты узнал?

– У меня есть что добавить и к слухам, и к новостям. Оусса нашли звездный камень, они же доставили его в город вместе с пуррой. Местонахождение небесного камня неизвестно, а пурру содержат в Центральной тюрьме округа Якса, на тринадцатом уровне, в камере номер сорок два.

Это была самая надежно охраняемая тюрьма во всем городе, а камеру номер сорок два всегда оставляли для самых опасных и изобретательных узников. С какой стати обыкновенная пурра удостоилась такой чести?

Мне сразу же захотелось увидеть ее своими глазами. Чтобы завершить приготовления к поединку, времени у меня было более чем достаточно – так почему же не позволить себе небольшое удовольствие? Быстро отпустив Гома, я тут же направился в Центральную тюрьму округа Якса.

Будучи связан словом чести, пообещав, что не стану увиливать от испытания поединком, я мог свободно передвигаться по городу. Правда, стоит мне приблизиться к охраняемой территории, как меня, скорее всего, допросят или даже арестуют, если я, несмотря на запрет, попытаюсь идти дальше.

Поэтому я, насколько это было возможно, сделался крошечным, а затем, задействовав магию, скрыл себя от посторонних взглядов. Теперь меня могли разглядеть лишь самые зоркие соглядатаи из числа магов и убийц. Стражники могли проникать взглядом под обычные маскировочные приемы городских магов, но ведь я маг хайзды, и, к счастью, наши уловки знакомы далеко не всем.

Я начал спускаться все ниже и ниже. Сначала коридоры и проходы были полны кобалов. Я шел через пышные и красочные торговые галереи, где богатые купцы выложили на продажу товар для еще более богатых покупателей, тогда как остальные могли лишь глазеть на их сокровища, открыв рот.

Тремя уровнями ниже тянулись съестные ряды, где торговцы едой вразнос готовили на открытом огне кровь, кости и требуху, наполняя воздух резкими запахами.

Моим любимым местом здесь были чаны с кровью: заплатив два валькрона, можно было пить ее сколько хочешь. Высунув подлиннее язык, я насытился самой густой частью этой восхитительной жидкости, после чего, с полным животом, продолжил спуск вниз.

Спустя какое-то время толпы кобалов остались позади, и мне лишь изредка попадались стражники. Будучи замаскированным, я с легкостью сумел проскользнуть мимо них. Когда я достиг двенадцатого уровня, мне навстречу стали попадаться только хускоры и им подобные создания. В одном месте я заметил что-то вроде огромного червя. Он глядел на меня из устья темного туннеля: его единственный гигантский затуманенный глаз следил за моими передвижениями. Как называется это существо, я не знал.

Это явно было что-то новое, доселе не виденное мной – результат нового волшебства, разработанного Верховными магами. Меня сразу же насторожило то, что это создание видело меня, несмотря на маскировку. Впрочем, затем оно медленно скрылось в туннеле и больше не проявляло ко мне интереса.

До тринадцатого уровня я добирался почти час. Еще через пять минут я уже стоял перед дверью камеры номер сорок два. Коридор освещал тусклый свет факелов. Сырые стены, из которых они торчали, были сделаны не из скойи – эти темницы были вырублены в толще материнской породы глубоко под городом. Вокруг раздавались стоны, а иногда тишину прорезал крик, от которого мой рот наполнялся слюной. Затем я услышал чью-то мольбу.

– Нет! Нет! – крикнул кто-то. – Не мучайте меня! Я признаю свою вину! Я действительно сделал то, в чем вы меня обвиняете! Прошу вас, не надо! Я все расскажу!..

Мольба превратилась в истошный вопль, означавший, что пытка продолжилась и даже сделалась еще мучительнее.

Для моих ушей это была музыка, но, признаюсь честно, я никогда бы не стал пытать того, кто слабее и кто оказался в моей власти. Я предпочитаю причинять боль в бою, испытывая себя в схватке с противником, который проявляет умение и храбрость.

Эти сладостные звуки раздавались из камер, где содержались враги Валькарки. Их там пытали, и вполне заслуженно. Как же приятно слышать их крики! Но из камеры номер сорок два не доносилось ни единого звука. Неужели пурра мертва? Наверняка она оказалась слишком слаба, чтобы выдержать изобретательные пытки тюремщиков.

Я скользнул под дверь и обнаружил, что все обстоит совсем не так, как мне представлялось. Во-первых, пленница была жива. Более того, несмотря на мою магическую маскировку, она меня увидела. Она посмотрела на меня сверху вниз, и у меня не осталось на этот счет никаких сомнений. Казалось, в ее глазах я не более чем насекомое, которое можно раздавить пяткой.

Разумеется, она при всем желании не могла это сделать, так как была прибита к стене серебряными гвоздями – по одному на каждое запястье и стопу. Кроме того, вокруг шеи была туго затянута серебряная цепь, крепившаяся к огромному потолочному крюку. Не говоря уж о том, что губы пурры были сшиты серебряным шнурком, чтобы она не могла говорить. Я почувствовал, что ей больно, и удивился, что она не стонет.

Я увеличился в размерах, чтобы поговорить с этой пуррой лицом к лицу. Мне очень хотелось сделать это.

А еще на ней не было юбки – обычной одежды городской пурры иди жительницы других земель. Вернее, была, однако разорвана сверху донизу, и каждая половинка плотно обмотана вокруг ног. Торс прикрывала короткая коричневая сорочка, завязанная на талии узлом.

Я не сомневался: губы ей зашили не случайно. Снимать швы, конечно, рискованно, но мне очень хотелось узнать как можно больше. Поэтому я достал кинжал, острием перерезал серебряный шнур и рывком выдернул его. Опухшие губы пленницы тотчас открылись.

Увидев, что у нее во рту, я опешил. Зубы пурры были сточены острыми треугольниками.

– Кто ты? – строго спросил я.

Она улыбнулась мне. Нет, это не была улыбка беспомощной, связанной пленницы. Выражение ее лица как будто говорило, что пленник теперь я.

– Я ждала, когда ты придешь, – сказала она, не ответив на мой вопрос. – Почему же мне пришлось ждать так долго?

– Ждала меня? – удивился я. – Как такое может быть?

Ее лицо сделалось строгим и властным, что никак не приличествовало пурре.

– Я призвала тебя два часа назад, маленький маг, – ответила она.

Что за безумие?! На мгновение я лишился дара речи.

Затем она широко улыбнулась, обнажив заточенные зубы.

– Я Грималкин, – сказала она.

Глава 15

Грималкин

Я недоуменно посмотрел на нее.

– Ты произнесла свое имя так, будто я должен его знать. Но я отродясь не слыхал про пурру по имени Грималкин. Говоришь, что призвала меня? Это еще что за глупости?! – строго спросил я.

– Это истина, – ответила она. – Когда-то я узнала все, что хотела о тебе узнать. И призвала тебя с помощью чар принуждения! Вот что мне помогло.

Она быстро повела бровью, указывая в дальний угол камеры. Там валялась одна из крысиных ипостасей Гома. Глаза его были закрыты, а тонкий хвост подергивался, словно у него был припадок.

– Даже с зашитыми губами мне не стоило большого труда взять верх над этим глупым существом. Когда он явился сюда, разыскивая меня, я высосала из его крысиных мозгов все знания, какие мне были нужны. После этого привести тебя сюда было парой пустяков. Я знаю о тебе буквально все, маг. Знаю, в какие неприятности ты угодил. И я готова помочь тебе. Но для этого мне нужны от тебя три вещи.

– Помочь мне? Да ты никому не способна помочь! А вскоре вообще будешь мертва. Четверо гвардейцев Оуссы лишились жизни, чтобы посадить тебя под законный арест. Твой смертный приговор уже подписан. Я не сомневаюсь, что Триумвират отложит твою кончину и как можно дольше продлит твои мучения, чтобы выведать о тебе как можно больше.

– В моем аресте нет ничего законного, – возразила пурра. – Они украли у меня кусок звездной руды, который был моей собственностью. Но у меня отобрали и другие, куда более важные вещи. Если тебе нужна моя помощь, ты должен вернуть мне их.

Так значит, эта пурра нашла звездный камень! В таких случаях действовало правило «кто нашел, тот и владелец», но гвардейцы Оуссы вряд ли согласились с тем, что одинокое человеческое существо, тем более пурра, которая оказалась в непосредственной близости от Валькарки, может рассчитывать на какие-то права. Звездные камни – вещь редкая, ценная, и заполучить их всегда немало охотников. Изготовить из них оружие было по силам лишь самым умелым кузнецам. Однако после правильной обработки такой клинок никогда не утрачивал своей остроты и сломать его было невозможно.

Но даже если бы не звездный камень, эту пурру все равно схватили бы на месте, после чего съели бы или продали в рабство. То, что она оказала сопротивление, означало верную смерть.

Согласно всем правилам, я должен был предоставить ее судьбе, но меня мучило жуткое любопытство, и я хотел узнать больше. На меня также произвели впечатление ее мужество и боевые умения. Не каждый может похвастать тем, что уложил четверых гвардейцев Оуссы.

– Будь ты свободна, как бы ты мне помогла? – спросил я.

– Тебя ждет испытание боем с существом, которое ты называешь хаггенбруд. Он никогда не знал поражения, и, вероятней всего, ты проиграешь и умрешь…

Я было вскинул руку в протестующем жесте, однако она заговорила раньше, не дав мне даже открыть рта:

– Даже не пытайся отрицать. Я знаю о тебе все – эту информацию я выудила из головы твоего крохотного шпиона. Мне известно, что тебя ждет, и я придумала, как тебе помочь. Я могла бы занять на арене место одной из трех девушек – той, которую зовут Несса. Она больше остальных похожа на меня телосложением и ростом. У меня в голове есть ее портрет. Опять-таки, спасибо твоему шпиону. Разрежь мои путы и дай мне в руки клинок, который ты хотел вручить ей. Я буду сражаться бок о бок с тобой. Хаггенбруд погибнет. Ты сможешь уехать из города и увезти всех трех девушек.

– Глупости, – сказал я, в ужасе оттого, что она проникла ко мне в голову. – Не знаю, зачем я трачу драгоценное время, выслушивая тебя. Даже будь у меня возможность освободить тебя из этой темницы – тебе не кажется, что все заметят подмену? Увидят, что ты никакая не Несса?

Пурра улыбнулась, и ее тело как будто замерцало. У меня же на миг закружилась голова, и перед моим взором предстала… да-да – малышка Несса! Руки и ноги проткнуты серебряными гвоздями, вокруг шеи плотно намотана серебряная цепь.

– Ну как? Теперь ты мне веришь? – спросила Грималкин голосом Нессы. Я тотчас узнал знакомую интонацию. Разумеется, я поспешил задействовать собственную магию и попытался прощупать эту иллюзию, но безрезультатно. Образ Нессы даже не дрогнул.

– Как ты это делаешь? – спросил я. – Ты ведь не видела Нессу и не слышала ее голоса.

– В голове хранятся не только слова, – ответила она, – но также образы и звуки. То, что мне было нужно для начала, я позаимствовала у твоего крошечного шпиона. Остальное же, пока мы с тобой говорили, я взяла прямо из твоей головы!

Возмущенный такой наглостью, я попытался проникнуть в голову к ней. Я намеревался сделать ей больно, заставить ее вскрикнуть. Увы, у меня ничего не вышло. Я словно наткнулся на барьер, который не смог пробить. Эта ведьма была сильна.

– Что ж, пожалуй, ты могла бы выйти на арену в облике Нессы и обмануть зрителей – даже Верховных магов, – нехотя признал я. – Но почему ты уверена, что, сражаясь бок о бок, мы с тобой победим?

– Потому что я Грималкин, убийца из клана Малкинов. Я ведьма и владею мощнейшей магией. Более того, я искусный воин. При необходимости я могла бы победить хаггенбруда и в одиночку.

Мне хотелось посмеяться над ее самонадеянностью, но я не стал этого делать. Никогда не слышал ни о каком клане Малкинов, ни о ведьмах-убийцах. Но от этой пурры исходила аура уверенности в своих силах. Нет, она действительно не сомневалась, что победа будет за ней. К тому же разве не она уже уложила нескольких отборных гвардейцев?

– Проблема в том, как вывести тебя отсюда и довести до моего жилища, – сказал я. – Эти подземелья надежно охраняются. Я смог попасть сюда лишь потому, что стал совсем крошечным – впрочем, ты сама это видела. Я легко могу прошмыгнуть в щель в стене или под дверью. А ты могла бы это сделать?

Она покачала головой, и все ее тело замерцало. Передо мной вновь возникла пурра с заточенными зубами.

– Я умею создавать иллюзии, но меняться в размерах не способна. Если ты ослабишь серебряную цепь у меня на шее, остальное я сделаю сама. Но взамен я хотела бы получить от тебя три вещи.

– Говори какие, – сказал я.

– Во-первых, я хочу вернуть назад свое оружие. Это десять клинков и специальные ножницы. Мне также нужны ремни и ножны к ним. Во-вторых, я требую назад кусок звездного камня, который был у меня отнят.

– Будет нелегко вернуть тебе твое оружие. А о звездном камне и речи быть не может – такое просто невозможно. Он представляет огромную ценность и теперь находится под строжайшей охраной. Я более чем уверен, что его поместили в сокровищницу, самое надежное подземное хранилище в этом городе.

– Я требую назад то, что принадлежит мне по праву!

– Пурры не имеют прав собственности. Оставь свои глупые требования и довольствуйся одним лишь оружием.

– Маг, – насмешливо произнесла она, – разве не вопрос собственности причина того щекотливого положения, в котором ты сейчас оказался? От твоего слуги я узнала, как ты убил Верховного мага и асассина-шайксу – и все ради того, чтобы вернуть себе этих трех девушек. Я знаю, что ты опытный и отважный воин, потому и оказываю тебе уважение, в котором бы отказала другим. Но мы с тобой представители разных культур и рас. В Пендле, откуда я родом, нет рабства, никто не владеет людьми, зато женщина может обладать собственностью. Поэтому мы с тобой смотрим на мир под разным углом. Согласись с моими правами – и я соглашусь с твоими. А теперь мы подходим к моему третьему требованию. Ты должен принести мне большой кожаный мешок, в котором лежит нечто крайне опасное. Из тех трех вещей, которые я требую вернуть, эта самая важная.

– В таком случае скажи мне, что в нем лежит.

– Тебе лучше оставаться в неведении, но я вижу тебя насквозь и потому знаю, что любопытство – твой самый большой недостаток. Именно этим я воспользовалась, когда чарами заманила тебя к себе. Даже если я промолчу, ты все равно сунешь туда нос. В этом мешке лежит голова дьявола, самого могущественного из всех обитателей Тьмы.

Ее слова меня озадачили. Я отродясь не слышал ни про какого дьявола, равно как и не знал, что это за обитатели Тьмы. За границами этого мира находился мир духов, Аскана, обиталище наших богов. Но что касалось душ кобалов и людей, то куда они попадали после смерти – то было нам неведомо. Они либо устремлялись вверх, либо уходили вниз, и ни одна душа не вернулась назад, чтобы рассказать, что там происходит на самом деле. Хотя все считали, что уйти вверх было лучше, чем вниз.

– Что такое Тьма? – спросил я.

– Это обиталище демонов и богов, а после смерти и тех, кто им служит. Это то место, куда возвращаемся мы, ведьмы.

– Выходит, в твоем мешке лежит голова бога? – удивился я.

– Да, в принципе можно его и так назвать. Существует много старых богов, и, будь он цел, он был бы гораздо могущественнее всех их, вместе взятых. Тело его опутано цепями и находится далеко – чтобы оставаться порознь с головой. Не хотелось бы, чтобы слуги его воскресили, ибо месть его будет ужасной.

– Мне ничего не известно про твоих богов, – сказал я. – У нас достаточно собственных. Лично мой самый любимый бог – Кугис, бог с песьей головой. Но многие мои соплеменники поклоняются Олки, богу кузнечного ремесла. У него четыре железные руки и медные зубы. А самый наш величайший бог – Талькус. Его имя означает «Тот, кто еще придет». Он пока еще не родился, но мы все с нетерпением ждем, когда это произойдет.

Пурра по имени Грималкин улыбнулась мне, обнажив заточенные зубы.

– У твоего народа свои истины, у моего – свои. У нас очень непохожие верования, – сказала она. – Но я готова уважать твою веру, а взамен прошу тебя уважать мою. Голова в мешке должна быть возвращена мне. Это самое главное. И в любом случае – не вынимай ее из мешка, ибо это крайне опасно. Обуздай свое любопытство, если тебе дорога жизнь.

– Прежде всего я должен его найти, – ответил я, указывая на корчащуюся на полу крысу. – Выпусти его из оков своей магии, чтобы он нашел мешок и другие нужные тебе вещи.

Пурра кивнула. Гом тотчас перестал дрожать, перекатился на все свои четыре крысиные лапки и, подергав усами, поводил носом. Я быстро дал ему указания:

– Мне необходимо знать точное число предметов, отнятых у этой пурры гвардейцами Оуссы. Самый важный из них – большой кожаный мешок. Займись им в первую очередь. Во-вторых, отыщи звездный камень. А кроме него – некое количество оружия, а также ремни и ножны для его ношения. Как только выполнишь задание – немедленно мне доложишь.

Гом повернулся и, сердито хлестнув тонким хвостом, покинул подземелье.

– Сколько времени ему понадобится? – спросила пурра.

– Гораздо меньше, чем мне, чтобы получить то, о чем ты просишь. Но сюда он не вернется – хотя он и наделен тончайшим слухом и острейшим зрением, в этой форме он лишен способности говорить. Так что теперь я вынужден тебя покинуть и вернуться к себе в жилище, чтобы выслушать донесение от той его ипостаси, которая говорить умеет.

– Прежде чем ты уйдешь, давай уточним условия нашего договора, – сказала пурра.

Я озадаченно посмотрел на нее.

– Мне известно, насколько договор важен для твоего народа, – продолжала она. – Если ты постараешься вернуть мне отнятые у меня вещи и поможешь освободиться, я в свою очередь помогу тебе одолеть хаггенбруда. Более того, как только мы уйдем из этого места, я не стану мешать тебе в том, что ты считаешь своим законным делом. Как тебе такие условия?

– Мне требуется время, чтобы над ними поразмыслить. Но я не отказываюсь.

– Времени в обрез! Прежде чем уйти, хотя бы ослабь цепь на моей шее! Прямо сейчас!

Я покачал головой:

– Нет, пока я этого делать не стану. Сначала я попробую найти отнятые у тебя вещи. Если мне повезет и у меня это получится, то я вернусь и выполню твою просьбу.

Я пока еще не доверял этой пурре. Мне требовалось основательно все взвесить. И, как я уже сказал ей, я хотел убедиться, что смогу добыть отнятые у нее вещи и таким образом выполнить свою часть договора.

Пурра сердито нахмурила брови, однако я, не добавив ни единого слова, сжался до самых крошечных размеров и выскользнул под дверь.

Глава 16

Мертвая ведьма

Я быстро вернулся к себе и стал дожидаться Гома с его отчетом. Внезапно меня охватили сомнения. Там, в темнице, договор, предложенный мне пуррой со спиленными зубами, казался вполне разумным. Теперь же я почувствовал себя круглым дураком.

Как случилось, что я едва не заключил договор с какой-то там пуррой? Что стало тому причиной? Неужели скайум? Произошло то же самое, что и во время моего разговора с Нессой, когда она прижалась лбом к моему лбу. Я позволил себе расслабиться и неразумно попытался спасти ее младшую сестру, в результате чего убил Верховного мага и асассина-шайксу, что, собственно, и стало причиной моего нынешнего положения. И вот теперь со мной происходит то же самое, только на этот раз из-за этой странной пурры!

А может, она владеет некоей магией, дающей ей власть над моими мыслями и поступками? В конце концов, что мне известно об этой ведьме и ее возможностях? Неудивительно, что мои обычные защитные механизмы дали сбой.

Я сделал глубокий вдох и, на минутку отбросив все страхи, попытался сосредоточиться и разумно оценить обстановку. Не было ни малейшего сомнения в том, что эта ведьма способна сотворить магическую иллюзию, чтобы окружающие приняли ее за Нессу. Я был готов развязать девушку, чтобы отвлечь внимание хаггенбруда, – но зачем мне делать то же самое с этой пуррой? Она убийца из клана ведьм. Одно то, что она смогла уничтожить четверых гвардейцев Оуссы, говорило о том, что передо мной настоящая воительница.

Я знал, что смогу вновь проникнуть в подземелье незамеченным и ослабить петлю на ее шее – как она меня и просила. Чего я не понимал, так это как она сбежит оттуда и доберется до моего жилища, чтобы сопровождать меня на арену? Впрочем, это уже ее забота. Если ее поймают и разоблачат, я просто заберу трех сестер и буду действовать по первоначальному плану.

Гомункул вылез из дыры и снова взобрался на стул.

– Докладывай! – приказал я.

– Оружие и звездный камень хранятся в Зале Трофеев Триумвирата, – доложил Гом.

Зал Трофеев – точнее не скажешь. Таково было официальное название хранилища. Как я и предполагал, оружие и звездный камень попали именно туда. По сути дела, это была сокровищница Триумвирата, где хранились все конфискованные предметы, представлявшие особый интерес или ценность. Понятное дело, Зал Трофеев надежно охранялся и попасть в него было практически невозможно. Я при всем желании не смогу вынести оттуда то, о чем просила ведьма со спиленными зубами.

– Ты обнаружил местоположение кожаного мешка? – спросил я у Гома.

– Его выкинули – выбросили в один из мусорных желобов.

– Ты уверен? – уточнил я. Как может столь ценная вещь – по крайней мере, в глазах той пурры – быть выброшена как обыкновенный хлам? Странно. Очень странно.

– Да, мешок был открыт, и в нем лежала отрубленная голова, причем настолько разложившаяся, что и ее, и сам мешок поспешили выкинуть.

– Немедленно говори, где этот мусорной желоб! – потребовал я. Не было никакого сомнения, что гниющая, вонючая голова, лежащая в мешке, принадлежала тому злобному богу, о котором говорила мне пурра. По ее словам, это была самая ценная из ее вещей. И если я сумею объяснить ей невозможность вернуть остальное, вдруг ее удовлетворит хотя бы этот мешок с головой? Сдается мне, вернуть его будет несложно.

– Район Северный Боктар, тринадцатый уровень, мусоропровод номер сто семьдесят девять, – отрапортовал Гом.

– Я немедленно отправлюсь туда. Пусть одна из твоих ипостасей ждет меня там и отведет к этому мешку.

До мусорного желоба номер 179 я добрался довольно быстро. Тот работал на полную мощность. Внешне это был огромный вогнутый полуцилиндр с овальной дырой в центре – в нее из болтающихся сверху труб постоянно высыпались отбросы. Как легко догадаться, вонь здесь стояла страшная – воняло костями, слизью, требухой и фекалиями. Белую скойю покрывал слой желто-коричневой слизи, на которой то здесь, то там зеленела плесень. Я был рад, что мне не нужно лезть в сам желоб. Здесь была целая система лестниц, предназначенная для обслуживающих его работников, обязанных следить за состоянием труб, чтобы те не засорялись и отбросы проходили по ним беспрепятственно. Помимо этого, время от времени они должны были спускаться под мусорный желоб и с помощью тележек и лопат разбрасывать отбросы: в противном случае растущая куча просто забила бы весь цилиндр.

Я окинул взглядом лестницы. Сверху я заметил лишь одного кобала – с груженной доверху тележкой тот выходил из-под желоба. Присутствие рядом с мусорным желобом мага хайзды легко могло вызвать подозрения. Я же не хотел быть замеченным. По моим прикидкам, при каждом желобе был десяток кобалов и каждый время от времени должен вывозить прочь груженую тележку. Если мне повезет, то меня никто не заметит. Поэтому я решил не тратить попусту свою магию и не стал применять скрывающие чары.

Энергично подергивая крысиным хвостом, Гом, как ему и было велено, сидел у основания лестницы. Не дожидаясь дальнейших указаний, он тотчас же поспешил дальше. Я последовал за ним по коричневой жиже, и вскоре мои ботинки уже покрылись грязью. Спустя какое-то время мы были у цели. Найти ее не составляло труда. Проблема заключалась в другом: кто-то уже опередил нас. Впереди маячили две фигуры, причем в руках у одной из них был пресловутый мешок! Они о чем-то переговаривались и поначалу не заметили моего приближения. Когда нас разделяло не более двадцати шагов, фигура, держащая мешок, резко обернулась.

К моему изумлению, это оказалась пурра – но не из Валькарки, а откуда-то еще. В отличие от той, со спиленными зубами, одета она была в длинную юбку, доходившую ей до лодыжек, и грязную куртку из лисьего меха, которая застегивалась у шеи. Она была босиком, и коричневая жижа чавкала у нее между пальцев. Лицо ее было перекошено злобой.

Поначалу я решил, что передо мной сообщницы Грималкин – другие ведьмы из рода людей. Если так, то каковы их магические и боевые способности?

– Бросайте мешок и ступайте прочь отсюда! – скомандовал я. – Вам нечего делать в этом городе. Но я, так и быть, сохраню вам жизнь.

Вторая пурра стояла чуть в стороне от первой, и я не сразу разглядел ее лицо. Зато тотчас услышал ее злобный смех. Первая пурра отбросила мешок, вытащила кинжал и угрожающе двинулась на меня. На лице ее читалась решимость. При этом она что-то бормотала себе под нос, и я понял: перед мной действительно ведьма из человеческого племени и она пытается использовать против меня свою магию. В считаные мгновения ее внешность изменилась до неузнаваемости: язык вытянулся, став длиной примерно в фут, и раздвоился, как у змеи. Само лицо сделалось каким-то звериным: над нижней губой нависли огромные клыки, почти достигавшие подбородка, а волосы превратились в гнездо копошащихся змей.

Я не понимал цели этого перевоплощения. Возможно, оно было призвано отвлечь меня, ослабить мою бдительность? Безусловно, я отметил про себя, что ведьма сделалась еще уродливее, однако это ни в коей мере не заставило меня расслабиться.

Я отступил назад, собрал мысли и чувства в кулак, и прежде чем ее кинжал достиг моего тела, выхватил саблю и снес ведьме голову с плеч.

Из шеи тотчас брызнул фонтан крови. Обезглавленное тело рухнуло на землю. Ногой отшвырнув голову прочь, я повернулся лицом ко второй ведьме.

Эта двинулась ко мне медленно. Она продолжала смеяться, как будто происходящее забавляло ее.

– Я ведь могу сохранить себе жизнь, не так ли? – прохрипела она. – Вот только что это будет за жизнь?

Я сразу не понял, что она хочет сказать, но когда она приблизилась на десять шагов, в ноздри мне ударил запах тлена, запах мертвой гниющей плоти. Спутанные волосы покрывала засохшая корка, под которой копошились черви. Внезапно из ее левого уха, извиваясь, медленно выползло нечто мерзкое – как оказалось, толстый серый земляной червь.

Я навострил уши и весь обратился в слух. Пурра слегка сипела, хотя дыханием это вряд ли можно было назвать. Не расслышал я и ее сердцебиения. Это могло означать лишь одно: ведьма права – жизни в ней уже нет. Она мертва. В следующий миг она вытянула вперед руки и бросилась на меня, готовая растерзать в клочья своими когтями.

Я быстр и увертлив, но мертвая ведьма оказалась проворнее. Ее неожиданная атака застала меня врасплох: когти промахнулись мимо моего правого глаза на толщину крысиного уса. А вот ее вторая рука не промахнулась. Когтистые пальцы сомкнулись на моем левом запястье. Я попытался высвободить руку, но, увы, ее железная хватка сделалась только сильнее. Еще ни разу я не сталкивался с такой мощью.

Сжав в кулак свободную руку, я вогнал его ей в лицо, но она даже не поморщилась. Ее пальцы сжимали мое запястье подобно железному обручу, впиваясь в плоть до самой кости. Вскоре кисть онемела. Пальцы разжались, и сабля упала в чавкающую грязь.

Глава 17

Так значит, договор?

Я маг, посвятивший много лет изучению оккультных наук. Но увы, я не имел опыта общения с существами, которые могли функционировать, обитая внутри мертвых тел.

В этот момент я понял, сколь велик этот мир и сколько мне еще предстоит о нем узнать. Мы, кобалы, имеем богатую историю борьбы с человеческим племенем. При этом мы знаем, что люди значительно превосходят нас численно. Возможно, для нас это даже к лучшему – ведь они разделены на множество враждующих между собой государств, – но мы практически ничего не знаем о том, пользуется ли кто-то магией в отдаленных уголках этого мира. Вот и я ничего не знал ни о ведьмах, ни об их магических способностях. Мне также не давал покоя вопрос: могу ли я убить того, кто и так уже мертв? Свободной рукой я выхватил кинжал и вогнал его в горло мертвой ведьме. Увы, безрезультатно. Зато ее когти вновь устремились к моему лицу.

Я резко дернулся в сторону. Ведьма по-прежнему сжимала мою руку, и я ощутил, как наши тела напряглись. В следующий миг я снова включил логику. Моя рука с зажатым в ней кинжалом очертила в воздухе дугу. Лезвие прошло аккурат через запястье ведьмы, отсекая ее кисть от остальной руки. Ведьма пошатнулась и навзничь рухнула в мерзкую жижу. Впрочем, даже отсеченная, ее кисть продолжала сжимать мне запястье. Но уже в следующее мгновение она задергалась, и постепенно ее хватка стала ослабевать. Я без особого труда стряхнул кисть с себя и отбросил в сторону. Правда, к этому моменту мертвая ведьма уже успела подняться на ноги. Но и я был готов – стоял, вскинув зажатую в левой руке саблю. Мне не оставалось ничего другого, как искромсать ее на мелкие кусочки – как иначе можно было остановить эту тварь?

Вскоре у нее уже не осталось ни рук, ни ног. Она не могла даже ползти. Крови тоже не было, только мерзкая черная сукровица. На всякий случай я отсек ей голову и поднял ее, держа за волосы. Она смотрела на меня с ненавистью и злобой. Губы кривились, словно она пыталась мне что-то сказать. Зрелище было столь омерзительное, что я отшвырнул голову как можно дальше, после чего, подняв мешок, начисто вытер саблю о торс расчлененной ведьмы и зашагал назад к лестнице. Гом увязался за мной.

Вскоре я уже был дома. Прежде всего я убедился, что с тремя сестрами все в порядке – они мирно спали, обняв друг друга. Затем я внимательно рассмотрел мешок и взвесил его в руке. В нем действительно лежало что-то тяжелое и большое. Я помнил предупреждение ведьмы со сточенными зубами. Но любопытство оказалось сильнее – меня так и подмывало взглянуть на голову самого могущественного из их богов. Кроме того, несмотря на донесение Гома, никакой вони из мешка я не ощутил и потому развязал тесемки и сунул руку внутрь.

Моя рука тотчас наткнулась на что-то острое и как будто сделанное из кости – каких-то два крученых предмета. Тогда я заглянул в мешок. Это оказались рога. Выходит, их бог был рогат. У нас тоже имелись такие. Например, один, по имени Унктус. Но он был второстепенным божеством и ему поклонялись лишь самые низы общества, выполнявшие грязную работу.

Я вынул голову из мешка, поставил ее перед собой на стул и внимательно рассмотрел. Неудивительно, что люди выбрали его своим главным темным богом. Он впечатлял куда больше, нежели изображения Унктуса в молельных гротах. Я не заметил никаких признаков тлена и разложения. Что касается рогов, то они чем-то напоминали бараньи. Когда-то их владелец был могуществен и даже красив, несмотря на свое почти человеческое обличье. Впрочем, сейчас он был жестоко изуродован. Один глаз отсутствовал, другой зашит. Рот был набит колючими ветками и крапивой.

Удовлетворив свое любопытство, я уже приготовился положить голову назад в мешок, когда зашитые веки единственного глаза задергались и я услышал глубокий стон. Причем звук исходил не из головы, а от пола под стулом. Странно, очень странно. Как может отрубленная голова находиться в сознании? Или же божественная сущность не огранивается одной головой? Насколько мне известно, у некоторых существ сознание может быть разлито вне их тела.

Рот головы был насильно раскрыт и набит побегами терновника и крапивой. Я принялся осторожно их вытаскивать, бросая на пол под стулом. Вскоре моему взору предстали новые свидетельства насилия: зубы были выбиты, остались только желтые пеньки. Не успел я вытащить последнюю ветку терновника, как раздался очередной стон. На этот раз он точно исходил изо рта, а не из пола.

Челюсть задвигалась, губы задрожали. Сначала до меня донесся вздох, затем хрип, после чего голова заговорила четко и властно:

– Я прощаю тебе то, что ты сделал с моими слугами. Это вполне понятно, ибо в твой город они проникли незаконно. А сейчас выполни мой приказ, и я вознагражу тебя так, как ты даже не можешь мечтать. Если ослушаешься – я навлеку на тебя бесконечные муки!

Я вздохнул поглубже, чтобы успокоиться, и, прежде чем ответить, оценил ситуацию. Возможно, ведьма была права: открыв мешок, я совершил глупость и подверг себя ненужному риску. И уж точно она была права насчет моего любопытства. Каюсь, это мой главный порок. Хотя кто знает. Порой, чтобы получить знание, приходится идти на риск. Я знал, что должен быть храбрым, и смело посмотрел в лицо изуродованному богу.

– Ты не в том состоянии, чтобы кого-то вознаграждать, – заявил я голове. – Насколько мне известно, когда-то ты был могущественным богом, но сейчас ты беспомощен. Думаю, тому, кто привык быть выше всех и вся, нелегко смириться со столь впечатляющим падением.

Сказав это, я не стал ждать, пока голова начнет сыпать новыми угрозами в мой адрес, и, снова запихав ей в рот терновник и крапиву, сунул ее обратно в мешок.

* * *

Я вернулся в Центральную тюрьму округа Якса, на тринадцатый уровень, в камеру номер сорок два, опять сделавшись совсем крошечным и проскользнув под дверь. Подняв голову, я встретился взглядом с ведьмой и поспешил вырасти, чтобы мы могли быть на одном уровне. Ее глаза сверкали злобой.

– Ты добыл то, что по праву принадлежит мне? – холодно спросила она.

– У меня есть кожаный мешок с отрубленной головой твоего бога, – ответил я. – Правда, я оставил его у себя дома. Местонахождение твоего оружия и звездного камня мне также известно. Но тебе придется обойтись без них, поскольку они хранятся в самом надежно охраняемом месте этого города. Но вот это, – я положил на пол перед ней два клинка, – думаю, тебе пригодится.

– То есть между нами договор? – уточнила она.

– Да, договор. Даю тебе слово.

И мы с ней заключили сделку, чем лично я остался доволен. Сражаясь бок о бок с ведьмой, я имел реальный шанс победить хаггенбруда. Разумеется, оставались и кое-какие препятствия. Сможет ли ведьма сбежать из тюремной камеры и благополучно добраться до моего дома?

– Ну что ж, маг, спасибо тебе за клинки и за то, что добыл для меня голову. Это самое главное. А теперь всего лишь ослабь цепь у меня на шее.

– Я могу сделать и больше, – ответил я, снимая с нее цепь. Сейчас ее удерживали только четыре серебряных гвоздя.

Она улыбнулась, показав спиленные зубы:

– Благодарю. Я попрошу тебя еще об одном – пусть кто-то отведет меня в это ваше хранилище. Отряди мне в помощь своего пронырливого крысенка.

– Даже не думай! – сердито воскликнул я. – Твое оружие и звездный камень хранятся в Зале Трофеев Триумвирата. Любая попытка проникнуть туда означает верную смерть!

– Триумвирата? Звучит громко. Что это такое?

– Это правящий орган Валькарки. Он состоит из трех самых могущественных магов во всем городе.

– Не сомневаюсь, если с ними что-то случится, им быстро найдут замену. Не хочется, чтобы столь прекрасный город остался без руководства, – голос ведьмы буквально сочился сарказмом. – Присылай крысеныша! Договорились? И тогда я выйду с тобой на арену. А теперь ступай! Будет лучше, если ты уйдешь отсюда до моего побега.

Разгневанный ее словами, я тем не менее сжался до самых мелких размеров и выскользнул из каземата. Я вернулся к себе, буквально кипя злостью из-за ее самонадеянности. Однако время поединка неуклонно приближалось, и мое беспокойство росло. Поэтому я вызвал Гома и велел ему, чтобы одна из его крысиных ипостасей выступила проводником ведьмы.

Впрочем, затея наверняка окажется бесполезной. Я не мог представить, как она освободится от серебряных гвоздей, не говоря уж о том, чтобы ворваться в Зал Трофеев. Раздувшись до своего любимого боевого размера, став на голову выше Нессы, я приступил к приготовлениям.

Первым делом я собственноручно почистил свое толстое черное пальто – столь ответственное дело я не поручу никакому слуге – и до блеска натер все его тринадцать костяных пуговиц. Саблю я заткнул за пояс, два моих наточенных кинжала заняли свои места в ножнах у меня на груди. Третий кинжал я сунул в карман пальто.

Примерно через полчаса из своей дыры выбежал Гом и вскарабкался на стул. Было видно, что он запыхался и его глаза горят волнением.

– Вот это новость так новость! – воскликнул он. – Пурра сбежала из тюрьмы и прорвалась в Зал Трофеев! Один из членов Триумвирата мертв!

Я в замешательстве посмотрел на Гома. Как ей это удалось?

– Где она сейчас? – строго спросил я.

– Ушла, хозяин. Убийца сбежала из Валькарки и теперь держит путь на юг. В погоню был выслан отряд гвардейцев Оуссы с приказом поймать ее быстро, а вот убивать медленно.

Я буквально клокотал от злости. Эта обманщица с самого начала задумала побег и для этого использовала меня! Но почему она не взяла с собой голову рогатого бога? Она ведь утверждала, что для нее нет ничего важнее. Наверняка и об этом она солгала тоже.

Наступило время будить Нессу и ее сестер. Менее чем через час нам всем предстоит испытать на себе остроту зубов и когтей хаггенбруда. Но стоило мне ступить в коридор между двумя комнатами, как я тотчас ощутил опасность и потянулся за саблей.

– Спрячь свой клинок, маг, – раздался хриплый голос. Я узнал его в ту же минуту. – Прибереги его для арены.

В следующий миг из тени шагнула ведьма и широко улыбнулась мне, обнажив заостренные зубы. Грудь ее крест-накрест опоясывали кожаные ремни, к которым были прикреплены ножны.

– Где кожаный мешок? – требовательно спросила она.

– В надежном месте, – ответил я.

– В надежном? В этом городе нет ничего надежного. Я без труда открыла ваш Зал Трофеев и взяла то, что принадлежит мне по праву. Моему примеру вполне могут последовать и другие. У меня есть враги среди людей – ведьмы и маги, которые служат Врагу. Не пройдет и пары часов, как они явятся сюда вслед за мной.

– Две ведьмы здесь уже побывали. Когда я их встретил, мешок уже был у них в руках. Одну я убил, а вторую, мертвую, разрубил на шесть частей. Теперь ей приходится терпеть неудобства, зато она больше не представляет угрозы.

– Что ж, маг, ты потрудился на славу. Но будут и другие. И они никогда не остановятся. Верни мне мешок.

Я провел Грималкин назад в комнату, где вручил ей кожаный мешок. Она быстро его открыла, заглянула внутрь и трижды втянула носом воздух. Голову бога извлекать она не стала.

– А теперь оставь меня одну на пару минут. Мне нужно это спрятать от посторонних глаз.

Ее слова оскорбили меня. Разве мы не заключили с ней договор? Ведь теперь мы союзники. Впрочем, я тотчас выбросил обиду из сердца.

Комната была обставлена скупо – диван, два кресла и стол. Мешок здесь при всем желании не спрятать, разве что при помощи магии. Я выполнил просьбу ведьмы и вернулся в комнату спустя пять минут.

– А теперь попробуй его найти, – тихо сказала она.

Я попытался, правда безуспешно, хотя и задействовал собственную магию. Это, конечно, вовсе не значило, что будь у меня чуть больше времени, чтобы применить дополнительные силы, я бы его не нашел. Тем не менее я был впечатлен: эта пурра и впрямь отлично его спрятала.

– Да, не так-то просто его найти, – был вынужден признать я. – Скажу честно, я не надеялся увидеть тебя снова и решил, что ты меня обманула. По словам Гома, ты бежала из города и теперь тебя преследуют гвардейцы Оуссы.

– Но ведь у нас с тобой договор, не так ли? Я, как и ты, привыкла держать свое слово. Я пообещала помочь тебе на арене – и да, я буду сражаться с тобой бок о бок. Направить кого-то по ложному следу для меня пара пустяков. А теперь давай ближе к делу – когда нам предстоит сразиться с хаггенбрудом?

– В течение ближайшего часа. Мы должны сказать старшей из сестер, что ты займешь ее место.

– Да, я хотела бы поговорить со всеми тремя. Мы все четверо люди и чужие в этом городе. Я должна успокоить их, что все будет хорошо, и потому хочу поговорить с ними наедине.

– Как скажешь. У нас принято держать пурр в раздельных комнатах, но, принимая во внимание грозящую нам опасность, я в порядке исключения разрешил им собраться вместе. Пойдем. Я отведу тебя к ним.

Глава 18

Весьма интересный вопрос

Несса

Я, как могла, пыталась утешить Сюзан и Бриони, но они были напуганы и беспрестанно рыдали. В результате я не сразу осмелилась сказать им, что ждет их на арене. Меня тоже душили слезы – но что толку? В общем, я прикусила нижнюю губу, чтобы она не дрожала, и сказала то, что должна была сказать.

– Как только мы выйдем на арену, нас привяжут к столбам, – начала я. Уж лучше предупредить их заранее, чтобы они смогли приготовиться.

– Что ты сказала? Нас привяжут к столбам? – переспросила Сюзан. Ее хорошенькое личико было перекошено от страха. – И эти звери будут смотреть на нас?

Я кивнула:

– Так здесь принято. Думаю, будет лучше, если вы закроете глаза, чтобы не видеть того, что происходит. Не бойтесь, все завершится быстро – Скользящий в два счета разделается с врагом. Вы сами видели, какой он умелый воин. Как только все закончится, вас освободят и вы отправитесь к дяде и тете. Все закончится хорошо. Вы будете вспоминать случившееся как дурной сон.

– Как можно говорить, что все закончится хорошо, если тебя с нами не будет? – дрожащим голоском возразила Бриони.

– Что ж, давайте надеяться, что в один прекрасный день я стану свободной и вернусь к вам, – сказала я, тщетно пытаясь придать голосу уверенность. – Или же найду способ убежать отсюда, и мы снова будем вместе. Так что не бойтесь.

Несмотря на все мои храбрые слова, я знала: похоже, нам ни за что не уйти с арены живыми. Даже если случится чудо и мы уцелеем, мне никогда не увидеть стен дома моих тети и дяди. Зверь продаст меня на невольничьем рынке – если, конечно, сам не убьет. Я видела, какими глазами он смотрит на нас троих. Было видно: ему все труднее сдерживать себя, чтобы не впиться зубами нам в горло.

Услышав в коридоре шаги, мы все повернули головы к двери. В комнату вошел Скользящий, но не один. К моему великому удивлению, его сопровождала высокая женщина свирепого вида. Ее тело опоясывали кожаные ремни, с которых свисали ножны с кинжалами. Юбка на ней, разделенная на две полы, была обмотана вокруг ее ног. Неужели это одна из тех свирепых служанок, с которыми мы столкнулись в башне? Но что она здесь забыла? И почему Скользящий привел ее к себе в дом?

Ее появление явно не сулило ничего хорошего. Вдруг она улыбнулась. Увидев ее острые зубы, я в ужасе отпрянула назад. Сюзан и Бриони поспешили спрятаться за мою спину.

– Это Грималкин, и она поможет нам, – произнес Скользящий. – Она ведьма и, как и вы, из человеческого племени.

Сказав это, он вышел. Мы же остались наедине с этой странной женщиной. Несколько секунд она молча сверлила меня взглядом. Неужели зверь сказал правду и она действительно нам поможет? И если да, то как?

Грималкин указала на пол.

– Давайте сядем и поговорим, – предложила она. – Нам нужно кое-что обсудить.

Почему она здесь? О чем нам говорить с этой свирепого вида особой?

В комнате было пять стульев, но она, скрестив ноги, села на пол и жестом пригласила нас последовать ее примеру:

– Времени у нас в обрез! Садитесь!

В ее голосе прозвучали властные нотки. Похоже, она привыкла командовать. Мы сели на пол напротив нее. Сюзан тихо заплакала, но странная женщина даже не посмотрела в ее сторону.

– Скажите мне, что случилось и как вы оказались в собственности у Скользящего? – властно спросила она, в упор глядя на меня. – А также на что вы рассчитываете в будущем?

Я выполнила ее повеление. Свой рассказ я начала со смерти отца, потом сказала про договор, который он заключил со Скользящим.

– То есть ты будешь продана на невольничьем рынке, но твои сестры получат свободу? Как ты к этому относишься?

– Это лучше, чем умереть всем троим, – ответила я. – Но, если честно, я бы хотела вместе с сестрами оказаться в доме дяди и тети. Жизнь рабыни ужасна. Я видела, как звери обращаются с ними.

– А теперь расскажи мне о вашем путешествии сюда.

Сестры примолкли, испуганно глядя на странную гостью, а я во всех подробностях поведала про наше пребывание в башне и про то, как нам удалось бежать оттуда. Коротко описав сражение Скользящего с человеком-лошадью, я рассказала о том, какой ужас ожидал нас по прибытии в Валькарку.

– Несомненно, этот ваш кобал по имени Скользящий – бесстрашный воин, – сказала ведьма. – Я буду сражаться рядом с ним на арене, а потом вы сможете покинуть этот город.

– А разве нам разрешат? – спросила я.

– Эти кобалы кое-чего не знают, – ответила Грималкин с мрачной улыбкой. – Несса, твое место на арене займу я.

От удивления я разинула рот, но прежде чем успела сказать хотя бы слово, воздух задрожал и замерцал, а тело и лицо ведьмы стали словно размытыми. В следующий миг я увидела перед собой… себя. Казалось, будто я смотрюсь в зеркало.

Бриони и Сюзан ахнули и растерянно посмотрели сначала на меня, затем на преобразившуюся Грималкин. Спустя мгновение воздух в комнате задрожал снова и перед нам вновь возникла ведьма:

– Надеюсь, теперь тебе понятно, что произойдет?

Мы все трое молча кивнули. От растерянности я словно проглотила язык.

– Она стала совсем как ты, Несса! – взволнованно воскликнула Бриони, как только к ней вернулся дар речи. – Вы были как близнецы!

– Но ведь это магия, – возразила Сюзан. – Нехорошо заниматься такими вещами. От них одно зло.

– Вот как? – удивилась ведьма. – То есть ты предпочитаешь умереть на арене?

Сюзан ничего не ответила, лишь снова уставилась в пол и расплакалась.

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы победить хаггенбруда и защитить твоих сестер, – продолжала между тем ведьма, все так же сверля меня взглядом. – Я также сделаю все для того, чтобы вас не разлучили и вы все трое благополучно добрались до ваших родственников. Нет, я не обещаю, что так и будет, но я приложу к этому все свои силы.

– Спасибо! – Я заставила себя улыбнуться сквозь слезы.

Впервые за много дней в моем сердце блеснул лучик надежды. Не знаю почему, но я прониклась доверием к этой грозного вида ведьме.

– Когда ты займешь мое место, я останусь ждать здесь? – уточнила я.

– Да, – кивнула Грималкин. – Насколько я понимаю, это частное жилище и без разрешения самого мага хайзды сюда никто не смеет войти. Да и с какой стати им что-то подозревать? Так что ты будешь в безопасности. А теперь, – добавила она, – позволь задать тебе один вопрос. Кобалы держат женщин в рабстве и называют их пуррами. Большинство из них дочери рабынь, рожденные в неволе. Другие – таких гораздо меньше – были пойманы и проданы в рабство. Но я ни разу не видела женщин-кобалов. Их где-то прячут?

– Я тоже ни разу их не видела, – призналась я. – По улицам их города ходят только мужчины. Иногда кто-то из них словно животное тащит за собой на цепи пурру. Боюсь, у меня нет ответа на твой вопрос.

Ведьма кивнула.

– Тем не менее, это весьма интересный вопрос, – задумчиво произнесла она. – Думается, что когда мы узнаем ответ на него, то поймем этих тварей гораздо лучше.

Глава 19

Злобные голодные глаза

Увидев ведьму, все три сестры дружно пришли в ужас и отшатнулись от Грималкин как от страшного чудовища. Лично я не понял почему. В конце концов, все четверо были людьми. Когда же спустя полчаса я вернулся к ним, они уже успокоились и о чем-то мирно беседовали.

Я отметил, что Несса выглядит гораздо счастливее. Хм, что, если они что-то замышляют? Вдруг ведьма, в отличие от меня, не уважает условия нашего с ней договора? Впрочем, это не имеет значения. Сейчас для меня самое главное – выжить в схватке с хаггенбрудом. Остальными проблемами можно заняться и позже.

Грималкин объяснила им, что нужно делать. Несса заметно успокоилась, узнав, что та заменит ее на арене. Было видно, она доверила ведьме судьбу обеих своих сестер. Интересно, что такого сказала ей Грималкин?

Настало время идти на арену. Сестры обнялись на прощание. Все трое плакали. Грималкин с помощью чар замаскировала себя под Нессу. Когда же они наконец отпустили друг друга, я с удивлением отметил про себя, что самая спокойная среди них Сюзан. Она быстро вытерла слезы, расправила плечи и даже заставила себя улыбнуться Нессе, глядя ей прямо в глаза.

– Извини, что от меня были сплошные неудобства и я вечно ныла и жаловалась, – сказала она. – Если только я выживу, обещаю – я стану другой!

– Ты скоро вернешься, – заверила ее Несса. – Вот увидишь, мы обе останемся живы, ты и я, и плохие времена наконец кончатся.

Что, если она права? – подумал я. Впрочем, размышлять было некогда. Настал момент встретиться лицом к лицу с хаггенбрудом.

Арена уже была полна возбужденных зрителей, которые, увидев нас, принялись выкрикивать насмешки и оскорбления. Они явно жаждали нашей крови. Известие о моем испытании быстро распространилось по всей Валькарке. Сказать, что толпа была враждебно настроена к нам, – значит, ничего не сказать. Мы были здесь пришлыми, и наши жизни, а также мое призвание и род занятий – управление хайздой и постижение тайн бытия – были чужды и непонятны большинству местных жителей. Да и вообще маги хайзды не пользовались в городе большой любовью. Что еще хуже – всем было известно, что я убил одного из Верховных магов, причем того, кто когда-нибудь мог стать членом Триумвирата. Валькарка насквозь патриархальна. В глазах ее жителей я убил одного из отцов города. В ходе испытания, по мере нарастания всеобщей истерии, это чувство сделается еще более личным: каждому зрителю будет казаться, что я убил его родного отца.

Разумеется, многие пришли сюда лишь затем, чтобы насладиться зрелищем проливаемой крови, как когда-то, в годы юности, я сам. Кое-кто наверняка уже предвкушает удовольствие.

Пока их вели к столбам, все три девушки выглядели испуганными и рыдали в голос. Невозможно было поверить, что настоящая Несса осталась ждать в моем доме. Это было наглядным свидетельством мощи ведьминых чар.

Маг хайзды должен черпать знания везде, где только можно, – и от друга, и от врага. Если только останусь жив, я непременно поучусь у этой пурры ее искусству.

Тем временем кобалы, состоящие на службе у судьи, привязали моих пурр к столбам. Я терпеливо ждал, стоя рядом с ямой, в которой сидел хаггенбруд. Мучимый любопытством, я посмотрел вниз сквозь решетку, но ничего не увидел. Никакого движения. Хаггенбруд находился под действием сонного зелья. Он проснется, лишь когда сдвинут решетку и прозвучит первый из трех сигналов горна. Чудовище захочет взглянуть, кто же сегодня его противник. После второго сигнала он выползет из ямы, а после третьего восстанет во всей своей ярости и жажде крови и ринется в бой. Так он запрограммирован.

Все было довольно предсказуемо, но лишь до известного момента. После того как схватка начнется, ее исход будет зависеть от многих обстоятельств.

Еще готовясь у себя дома к предстоящему бою, я вошел в транс, чтобы вызвать в голове картины всех испытаний за последние пятьдесят лет. Хаггенбруд вышел победителем во всех трехстах двенадцати схватках, ни разу не повторив тактику нападения. Большинство побед было достигнуто в первую же минуту.

Облаченный в черную мантию, положенную ему по сану, на арену вышел судья и поднял обе руки, призывая публику к тишине. Ему пришлось ждать несколько минут, прежде чем толпа угомонится и ритуал можно будет продолжить. Громким голосом он начал зачитывать обвинение:

– Маг хайзды, известный под именем Скользящий, обвиняется в убийстве Верховного мага, известного как Нунк, а также в краже у последнего трех пурр, которых вы сейчас видите своими глазами.

При этих словах трибуны взорвались ревом возмущения. Судья был вынужден снова поднять руки, чтобы утихомирить разгневанных зрителей.

– Кроме того, он обвиняется в незаконном убийстве асассина-шайксы, который пытался воспрепятствовать его бегству вместе с украденными пуррами. В-третьих, он обвиняется в незаконном убийстве воина-гибрида, который был выслан ему навстречу с тем, чтобы казнить его за совершенные им ранее преступления.

Зрители в очередной раз громким ревом выразили свое возмущение. Судья вновь был вынужден вскинуть руку и держать ее в таком положении еще дольше, прежде чем народ угомонился. Лишь когда установилась полная тишина, он продолжил зачитывать обвинение:

– Маг хайзды отметает все эти обвинения на том основании, что эти три пурры были и остаются его собственностью и что убийства совершены им на законных основаниях – с целью защиты его прав. Более того, подвергнув его сознание основательному исследованию, мы выяснили, что он убежден в своей правоте и не лжет. По этой причине его полагается отпустить с миром, однако Братство шайксы высказало свое несогласие, ссылаясь на свидетельства, переданные сознанием умирающего асассина, погибшего от руки этого мага.

Согласно этим свидетельствам, властитель Нунк заплатил Скользящему за его пурр и те перешли в его законную собственность. Но властитель Нунк мертв, и у него невозможно взять показания. И поскольку это противоречие не разрешить, мы постановили провести испытание поединком.

С этими словами судья указал на меня. Когда зачитывалась заключительная часть обвинения, все притихли и сидели затаив дыхание. Наконец наделенным властью голосом – таким громким, что он смог достичь ушей каждого из присутствовавших, – судья выкрикнул:

– Выбирай!

Это мне предлагалось выбрать исходную позицию, в которой следовало находиться напротив одного из столбов. Разумеется, я выбрал ее задолго до того, как выйти на арену. Я быстро занял место напротив «Нессы». В моем распоряжении была сабля. Я вытащил ее из ножен и приготовился к поединку. Кроме сабли у меня имелись еще три клинка плюс четвертый в моем кармане, предназначавшийся для ведьмы. Впрочем, я знал, что у нее были собственные кинжалы. Но для поддержания магической иллюзии было важно, чтобы все видели, как я вручаю ей оружие.

Использование магии, тем более чар сокрытия, было запрещено правилами арены. Оставалось лишь надеяться, что ведьмины чары никто не заметит. В противном случае меня тотчас объявят проигравшим поединок, и тогда прощай жизнь – как моя собственная, так и трех сестер.

Судья снова вскинул руку, давая сигнал. На этот раз на арену вышли три кобала. Втроем прошествовав к тяжелой решетке, они хорошо заученным движением сняли с ямы крышку и с видом собственной значимости понесли ее прочь. Теперь перед зрителями зияла темная пасть ямы.

Судья поочередно подошел к каждому углу треугольной арены и церемонно поклонился зрителям. Четвертый его поклон предназначался мне – тому, кто должен был умереть. Вместе с этим поклоном сначала негромко, но затем с каждым мгновением нарастая, послышался гул голосов.

Ответив на его поклон, я выпрямился и твердо посмотрел ему в глаза. Я смотрел до тех пор, пока он, не выдержав, не отвел взгляд. Наконец он ушел с арены и высоко поднял над головой руку. В ответ на этот жест раздался первый сигнал трубы. Эхом отскакивая от стены к стене, он, казалось, заполнил собой все пространство.

При этом звуке несколько тысяч зрителей мгновенно умолкли. В гробовой тишине было слышно лишь, как младшая из сестер шмыгает носом.

Затем из темных глубин ямы со мной заговорил хаггенбруд.

Я услышал ритмичное не то потрескивание, не то пощелкивание или постукивание, в котором, однако, угадывался смысл. По крайней мере, я воспринял его как речь. Казалось, будто некий древний, как мир, кобал открывал и закрывал искривленные артритом челюсти, а его высохший мозг тем временем натужно пытался отыскать в своих опустевших глубинах хотя бы обрывки воспоминаний. Затем эти звуки обрели четкость и превратились в слова, понятные всем присутствующим.

Хаггенбруд заговорил на лосте – языке, которым пользовались и кобалы, и люди. Сначала в его голосе были явственно различимы три компонента, однако вскоре они слились в один трубный глас – это ко мне одновременно обращались все три тела чудовища. Три пасти дружно открывались, подконтрольные одному мозгу, который решил проверить мою храбрость и выдержку.

– Ты маг хайзды, – прогудел хаггенбруд. – Давненько я не пробовал никого из твоих собратьев!

– Сколько можно говорить о еде! Ты только что съел свой последний обед! – крикнул я в ответ. – Сегодня я разрежу твою плоть на мелкие кусочки и скормлю их стервятникам, обитающим в канализационных трубах города. Потом я расплавлю твои кости в печи и пущу их на клей. Не будет никаких отходов! Ты будешь полезен нам до самого конца!

Услышав мои слова, зрители разразились одобрительными возгласами. Впрочем, я не обольщался: вряд ли они на моей стороне. Как раз наоборот – все как один жаждали моего поражения. Однако мой ответ вселил в них надежду увидеть настоящий поединок и продлить их удовольствие от кровавого зрелища чуть дольше, чем обычно.

– Ты говоришь храбро, маг хайзды, но вскоре ты зайдешься в крике. Сначала я откушу твои конечности и вылижу культи, чтобы остановить кровотечение. Потом подвергну тебя медленной, мучительной смерти, чтобы все успели насладиться твоей агонией. И наконец я не спеша срежу плоть с костей твоих пурр и буду смаковать каждый ее кусочек!

Услышав эти слова, все три пленницы забились в истерике, тщетно пытаясь вырваться из пут. Я не стал отвечать хаггенбруду. Довольно разговоров. Поступки куда красноречивее слов.

В следующий миг раздался второй сигнал горна. Зрители притихли. В воцарившейся тишине было слышно, как хаггенбруд зашевелился. Вскоре из ямы показалась первая его ипостась. Я отметил про себя его заостренный клюв и две руки с острыми когтями. Еще пара мгновений – и первое чудовище полностью вылезло из ямы и уставилось на меня злобными голодными глазами.

Ни разу в жизни я не стоял так близко к хаггенбруду. Скажу честно, это ощущение не из приятных. Чудовище оказалось гораздо страшнее, чем я предполагал. Хотя каждая ипостась имела всего четыре конечности и длинную змеиную шею, внешне они скорее напоминали гигантских насекомых. Тело отливало матовым блеском, словно смазанное некоей липкой субстанцией. Бока и руки покрывали костяные пластины, похожие на латы Верховных магов, какие те надевают во время схватки. Исходящий от хаггенбруда запах тоже стал другим. В нем чувствовались нотки голода и готовность вступить в бой.

Я сделал глубокий вдох, расправил плечи и собрал в кулак все свое мужество. Я ведь маг хайзды, непобедимый воин. Победа непременно будет за мной.

Не прошло и минуты, как все три ипостаси приняли боевую стойку и приготовились к прыжку. Впрочем, прыгнуть они могли лишь после того, как прозвучит третий сигнал.

Я уже собирался разрезать на ведьме путы и, как она и просила, передать ей кинжал. Я вот-вот был готов это сделать, однако в самый последний миг передумал и оставил кинжал лежать в кармане. На это имелись свои причины.

Глава 20

Рыжая смерть

Изучив предыдущие испытания, я узнал лишь о двух случаях, когда хаггенбруд первым делом набрасывался на своего противника, откладывая убийство пурр на потом, когда тот уже был мертв.

В каждом случае противнику удавалось нанести чудовищу ранение. Кроме того, хотя в обоих случаях поединок продолжался недолго, однако действия противника так или иначе меняли его привычный ход. Если я смогу привлечь внимание хаггенбруда исключительно к моей персоне, то вмешательство ведьмы будет еще эффективнее по причине неожиданности.

Над ареной, эхом отлетая от стен, прозвучал третий сигнал. Двенадцать конечностей хаггенбруда распрямились, и со свирепым рыком все три ипостаси встали на две ноги. И ринулись в бой. На меня, а не на пурр.

В следующее мгновение я тоже пришел в движение – шагнул чудовищу навстречу. В левой руке я держал саблю старого Роулера, в правой – мой любимый кинжал.

Пять шагов, каждый стремительнее предыдущего – и я уже был возле края ямы, откуда мог острием дотянуться до моего тройного противника. Элемент неожиданности был теперь на моей стороне. Хаггенбруд явно не ожидал такой прыти.

Лязгнули челюсти, и меня обдало зловонным дыханием. Когтистые пальцы промахнулись мимо моего лица лишь на толщину крысиного уса. И вновь настал мой черед.

Я нанес два удара, один за другим. Первый выпад, саблей, пришелся мимо цели – мой противник оказался на редкость прытким. А вот мой любимый кинжал свою цель нашел. Его острие попало чудовищу в глаз. Толпа взревела. Три глотки одновременно взвыли от боли. Как же приятно было это слышать!

Теперь у хаггенбруда было одним глазом меньше – пять вместо прежних шести.

Между тем я перепрыгнул яму и оказался на другой ее стороне. Подняв для устойчивости хвост параллельно спине, я был готов к новой атаке.

Раскрыв пасти, все три ипостаси чудовища устремились ко мне. Лица всех трех были перекошены от ярости. Но прыгнуть через яму не осмелилась ни одна. Все три предпочитали держаться ближе к ее краю – две слева от меня, третья справа. Выждав до самого последнего момента, я сделал сальто назад и вновь оказался на противоположной стороне. Потом быстро подбежал к столбу, к которому была привязана «Несса», разрезал на ней путы и вручил кинжал.

Толпа ахнула. Прежде такого никогда не происходило. Впрочем, правилами это никак не оговаривалось, следовательно, было вполне законно.

Мы встали с ведьмой плечо к плечу лицом к яме. И вновь все три ипостаси хаггенбруда принялись медленно ее обходить. Все пять глаз буквально испепеляли меня злобой.

Порой во время схватки мы не отдаем себе отчета в своих действиях – уклоняемся от ударов или же сами наносим их инстинктивно, гораздо быстрее, чем мысль поспевает за нашими действиями. Воин как будто впадает в транс: его тело движется, повинуясь собственной воле, еще до того, как спланирован следующий шаг.

Вот и сейчас было точно так же. Но появилось и кое-что новое. Когда я сражался бок о бок с ведьмой, казалось, мы наделены общим сознанием. Благодаря чарам или же напряжению боя, но мы с ней как будто переместились в другое измерение, наши тела действовали, повинуясь единой воле. Так это было или нет, я не знаю. Но то, как мы с ней сражались, в чем-то было сродни слаженным действиям трех ипостасей хаггенбруда.

Моя сосредоточенность была абсолютной – я даже не слышал рева возбужденной толы. Мы с Грималкин дрались в гробовой тишине. Ведь всего одно прикосновение чудовища – и нас ждал бы киррос, рыжая смерть. Когда мы с Грималкин атаковали хаггенбруда, его когти промахнулись мимо моего лица на считаные дюймы; кожу обожгло его омерзительное дыхание. Наши клинки сверкнули. Чудовище вскрикнуло. Мы смогли его ранить, пустили ему кровь.

Я ощущал удары Грималкин как свои собственные. Не сомневаюсь, что то же самое было и с ней. Наши действия были общими. Мне казалось, что я воспарил над собственным телом и с высоты наблюдаю за поединком. Помню, на какой-то миг я подумал о том, как воспринимают наш поединок зрители. Наверняка они видят его совершенно иными глазами.

Ибо как пурра Несса могла сражаться с такой яростью и умением? Наверняка ведьма скрыла это от их взглядов, отчего им казалось, будто в схватке сошлись только я и хаггенбруд. Если честно, трудно определить, чей вклад в сражение был большим, ее или мой. Как я уже сказал, мы словно стали единым целым. Мои руки были ее руками, ее кинжалы – моими кинжалами. Несказанное удовольствие – сражаться бок о бок со столь искусным воином.

В считаные секунды от двух ипостасей хаггенбруда остались одни ошметки, раскиданные по всей арене. Победа уже была почти нашей, однако в следующий миг баланс сил уже грозил измениться.

Последнее тело чудовища бросилось прочь от нас к столбу, к которому был привязана Сюзан, старшая из двух сестер. Этот маневр застал нас врасплох. До этого хаггенбруд не выказывал никакого интереса к пленницам. Несчастные пурры полными ужаса глазами наблюдали за происходящим.

Фактически чудовище уже потерпело поражение и вряд ли могло рассчитывать на победу – для этого ему требовалось убить обеих пурр. Но на это уже почти не было времени. Скорее всего им руководила обыкновенная месть.

Я не дал этому осуществиться, глубоко вогнав саблю в его левый глаз. Хаггенбруд дернулся и забился в предсмертных конвульсиях. Еще несколько мгновений – и жизнь окончательно покинула последнее тело. Мы одолели хаггенбруда! Мы победили!

Эта неожиданная победа вызвала настоящий фурор, который грозил вылиться в беспорядки. Впрочем, на трибуны тотчас выскочили около сотни смотрителей и дубинками принялись утихомиривать разбушевавшихся зрителей. Многим буянам размозжили головы. Было видно, что смотрители делают свое дело с удовольствием – на трибунах текло даже больше крови, нежели на самой арене. Знали бы вы, как я упивался этим зрелищем! Впрочем, моя радость была недолгой. К сожалению, вскоре зрители вновь заняли места на трибунах.

Как только порядок был восстановлен и тела погибших убрали, на арену вышел судья и официально объявил мою победу. Правда, вид у него при этом был не слишком радостный: он явно был далеко не в восторге от моего неожиданного триумфа. Да что там! Он с трудом скрывал свое потрясение и досаду. Увы, ему ничего не оставалось, как подтвердить мою победу.

Кстати, делал он это не зачитывая с листа. Он явно подготовил лишь одно заявление – о моем поражении и смерти. Говорил он медленно, как будто, прежде чем произнести вслух, взвешивал в уме каждую фразу:

– Стоящий перед вами маг хайзды победил в поединке, чем, безусловно, доказал свою правоту. И Братство шайксы, и Триумвират должны признать эту победу. Маг волен покинуть город и взять с собой своих пурр. Они официально признаны его собственностью. Так гласит закон, и никто не вправе его оспорить.

В общем, мне оставалось лишь схватить свою собственность, вернуться домой и как можно скорее покинуть стены Валькарки.

Первым делом я разрезал путы на младшей сестре, Бриони. Но когда приблизился к столбу, к которому была привязана Сюзан, то с ужасом увидел, что произошло.

Когда я перехватил третье тело хаггенбруда, то не заметил, как он когтем царапнул Сюзан руку. Это решило ее судьбу. Ее кожа стала желто-коричневой и сухой, как древний пергамент. Лицо исказила страдальческая гримаса, из горла вырывался невнятный клекот. Было видно, что она испытывает страшные муки. Когда я подбежал к ней, она сделала последний, предсмертный судорожный вздох. Увы, я был бессилен ей чем-то помочь. Противоядия против кирроса нет.

Младшая сестра издала крик ужаса и горя. В следующее мгновение глаза Сюзан запали глубоко в глазницы, кожа пошла трещинами и начала опадать с тела. Под этой хрупкой коркой плоть пурры расплавилась, став похожей на топленое масло, и, стекая вниз по костям, начала просачиваться сквозь трещины в коже, образуя у ее ног зловонную лужу.

Так Сюзан погибла от рыжей смерти.

Глава 21

Сларинды

Несса

Я была одна в доме Скользящего. Одолеваемая тяжкими мыслями, я беспрестанно расхаживала из угла в угол отведенной мне каморки. Дверь была заперта, и мне оставалось лишь ждать их возвращения.

Вспомнив арену, я представила, что на ней произойдет: Скользящий описал мне это в мельчайших подробностях. Мысленным взором я увидела, как когтистая лапа хаггенбруда цепляется за решетку. Скользящий встал на нее ногой, демонстрируя свое презрение к чудовищу. Увы, оно еще никогда не знало поражений. Удастся ли магу справиться сразу с тремя его телами?

И что же Грималкин, ведьма-убийца? Свирепая воительница, она владела искусством черной магии. А еще она была уверена в себе и ничуть не сомневалась в победе. Но что, если все-таки победит хаггенбруд и мои сестры умрут?

Вскоре я услышала шаги и возбужденные голоса. К дому приближались Скользящий и ведьма. А потом я услышала детский плач. Кажется, это была Бриони. Младшая сестра явно еще не отошла от кровавого зрелища. Несмотря ни на что, мое сердце затрепетало от радости. Они возвращаются! Значит, они победили!.. Ведь иначе они были бы мертвы. Но они одолели чудовище, и вскоре мы сможем покинуть этот проклятый город!

Затем в замке повернулся ключ, и дверь в мою комнату распахнулась настежь. Я сделала шаг им навстречу. Увы, в следующий миг во мне словно что-то оборвалось. Где же Сюзан?

– Я сделал все, что мог, малышка Несса, – сказал Скользящий, впервые не осмеливаясь посмотреть мне в глаза, – но твоя бедная сестра стала жертвой рыжей смерти. Ее мозг расплавился, глаза запали в глазницы, а плоть превратилась в жижу и стекла с костей. Ей выпали страшные муки, но теперь они закончились. И мы должны быть благодарны за это.

– Что?! – вскрикнула я. – Что ты хочешь сказать? Где Сюзан?!

– Она мертва, что я и пытаюсь тебе объяснить. Одна жертва – не слишком высокая цена за столь доблестную победу. Согласись, это лучше, чем если бы погибли мы все.

– Но ведь ты обещал! – возразила я, чувствуя, как сжимается горло и я задыхаюсь. – Ты ведь обещал моему отцу, что с нами ничего не случится!

– Я сделал все, что мог. Но наши шансы на победу были слишком малы. На большее нельзя было даже рассчитывать.

К моим глазам подступили слезы. Я упала на колени рядом с плачущей Бриони и прижала ее к себе. Я чувствовала себя преданной. Я пожертвовала собой, как мне завещал отец, – но ради чего?

– Больше ничего не говори, – велела Скользящему Грималкин. – Словами горю не поможешь.

Я смутно слышала, как они отошли в дальний конец большой комнаты, оставив меня наедине с младшей сестрой и нашим горем. Я словно одновременно находилась в двух разных местах. Воображение беспрестанно рисовало смертные муки бедняжки Сюзан, в то время как вторая половина сознания прислушивалась к разговору Скользящего и ведьмы, который едва доносился до моего слуха.

– Обе девушки заслуживают того, чтобы жить в мире и спокойствии у своих родственников, – сказала Грималкин. Она хоть и ведьма, но была на нашей стороне.

– Я сдержу свое слово в том, что касается младшей пурры, – возразил Скользящий. – Но я намерен продать Нессу на невольничьем рынке. Это мое право. В конце концов, она моя законная собственность. Я должен подчиниться закону Биндоса, если не хочу стать изгоем. Ведутся записи, и после моей блестящей победы на арене ко мне будет приковано внимание. За мной будут следить. Верховные маги под любым предлогом попытаются уничтожить меня. Или ты намерена мне воспрепятствовать?

Я подняла глаза и увидела, как ведьма покачала головой:

– Мы заключили договор, и я его выполню. Я всегда держу слово. Так где тот невольничий рынок, о котором ты говоришь?

– Он внутри стен большого кулада под названием Карпота, в семидесяти лигах на юго-запад отсюда, в предгорьях хребта Дендар.

– И много там содержится рабынь?

– Это самый крупный рынок пурр, но их число колеблется в зависимости от времени года. В конце зимы объявляют первые аукционы. Примерно через неделю там откроется крупный весенний рынок. На нем будут проданы и куплены сотни пурр, после чего их в цепях вновь доставят в Валькарку.

Грималкин умолкла, погруженная в свои мысли. Помолчав минуту, она заговорила снова.

– А где живут ваши женщины? – спросила она. – В стенах этого города я почему-то не заметила ни одной.

По лицу Скользящего промелькнуло недовольное выражение. Он даже отпрянул, словно этот вопрос оскорбил его до глубины души.

– Кобалы не говорят о таких вещах, – гневно произнес он. – Задать такой вопрос – значит грубо нарушить благопристойность.

– Но ведь я чужестранка, – в свою очередь возразила Грималкин. – Я незнакома с вашими верованиями и обычаями. Поэтому я и спрашиваю тебя, чтобы больше узнать о твоем племени.

– Мне тоже хотелось бы знать ответ! – крикнула я из другого угла комнаты. – Готова спорить, что ты что-то скрываешь!

Скользящий быстро посмотрел в мою сторону, но ответ его предназначался Грималкин:

– Мы называем наших женщин слариндами. Но их нет вот уже более трех тысяч лет.

– Их нет? Что же с ними стряслось? И как вы без них продолжаете свой род? – удивилась Грималкин.

Скользящий ответил на ее последний вопрос:

– Кобалы рождаются от пурр – человеческих самок, которых мы содержим в загонах-скличах.

Грималкин кивнула.

– А почему сларинды вымерли? – не унималась она.

– Это история одного безумия. Однажды у кобалов помутился разум. И мы казнили всех наших женщин на огромной арене. Если плотно закрыть выходы, арену можно залить водой. В тот день всеобщего помешательства она была залита кровью.

– Что?! Вы убили всех своих женщин?! – в ужасе выкрикнула я, крепко прижимая к себе Бриони. – Да вы просто гнусные чудовища!

От меня не укрылось, как Скользящий дернул хвостом, что бывало, когда что-то его раздражало или ему грозила опасность. Впрочем, он даже не взглянул в мою сторону, как будто я не произнесла ни слова.

– Женщин группами стащили вниз по ступеням, – медленно произнес он. – Им перерезали горло и подвешивали на цепях, свисавших с крыши стадиона. Они висели там, пока кровь до последней капли не вытекла из их тел, образовав на льду арены озеро. Она не замерзала, потому что из воздуховодов по бокам арены подавался теплый воздух.

Все делалось быстро и четко. Как только в теле не оставалось крови, его снимали с цепей и уносили на ступени, после чего его место занимало другое. Наши женщины не сопротивлялись. Большинство покорно встретили свою смерть. Лишь некоторые кричали в страхе, увидев нож. И крайне редко огромное пространство стадиона оглашалось истошным воплем ужаса.

Работа продолжалась семь дней. Постепенно арена наполнилась кровью почти на высоту плеч. Время от времени маги, помешивая, добавляли в нее другие жидкости, чтобы она не свертывалась. Наконец это безумное деяние завершилось.

В конце седьмого дня была убита последняя женщина, и наше племя состояло исключительно из мужчин. Путь был расчищен, слабость вырвана с корнем, позорные пятна смыты. По крайней мере, так нам тогда казалось.

– Ничего не понимаю, – произнесла Грималкин. – О какой слабости ты говоришь?

– Мы считали, что женщины делают нас слабыми. Что они размягчают нашу волю, ослабляют свирепость, которая так необходима воину.

– И ты в это веришь? – спросила Грималкин, глядя Скользящему прямо в глаза.

Тот покачал головой:

– Воин всегда должен быть начеку, чтобы не допустить размягчения своей натуры, причиной чему могут быть самые разные вещи. Согласен, массовое убийство женщин было актом безумия, но такое может случиться с любым сообществом.

Мне стало не по себе. Однако я удивилась еще больше, когда Грималкин сказала:

– Пожалуй, ты прав.

– Конечно, подобные события невозможно предсказать, но что касается моего собственного народа, то я уверен, что безумие еще вернется. И мне известно, при каких обстоятельствах это случится.

– У тебя есть какие-то доказательства? Или для кобалов это просто общеизвестный факт? – уточнила Грималкин.

– Это вера, за которую они слепо цепляются. Но мы, маги, попытались заглянуть в будущее, и считаем, что такое вполне может повториться.

– И когда же это произойдет?

– Я не знаю когда, но знаю почему, – ответил Скользящий. – Когда родится наш бог Талькус, сила кобалов утроится. Мы выйдем из стен Валькарки в священной войне, которая сотрет род человеческий с лица земли. Так считают мои соплеменники. Они алчут безумия всеобщей войны.

– Похоже, ты говоришь правду, – сказала Грималкин. – История твоего народа ужасна. И это объясняет, почему вы крадете человеческих женщин и превращаете их в рабынь. Но хотя я против этого всеми фибрами моей души, я сдержу свое слово в том, что касается продажи Нессы. Я тайком покину твой город, однако вскоре снова присоединюсь к вам. Сначала я вместе с тобой доставлю младшую сестру на юг родственникам, после чего мы вместе отправимся к горам Дендар. Хочу увидеть кулад Карпоты, где на рынке продают человеческих невольниц.

Услышав ее слова, я невольно всхлипнула. На миг мне показалось, что Грималкин потребует у Скользящего, чтобы тот отпустил меня вместе с Бриони. Увы, теперь я поняла: эта ведьма сдержит данное ему обещание, она такой же зверь, как и он сам. Кобалы убили своих женщин, и вот теперь меня продадут одному из этих мерзких чудовищ.

Глава 22

Кангадон

Мы покинули Валькарку на хороших скакунах, подкованных на кобаловский манер так, чтобы им было легче ступать по снегу. В переметных сумах, притороченных к седлам, у нас было зерно, чтобы кормить в пути лошадей, и на всякий случай некоторое количество ошера. Была в них и наша собственная провизия.

Ведьмы нигде не было видно. Похоже, она поступила как и обещала – тайком покинула Валькарку и двигалась впереди нас.

Обе пурры наконец прекратили лить слезы, но были бледны и не решались поднять глаз, – судя по всему, они по-прежнему горевали. Видя их глупость, я лишь покачал головой. Что случилось, то случилось. Какой прок постоянно думать об этом? Воистину слабые существа эти люди!

У городских ворот Верховный маг Балкай, старший в Триумвирате, холодно попрощался со мной и проводил меня недобрым взглядом. Я знал: маги хайзды не пользовались его благосклонностью. Ему было не по нраву, что мы жили сами по себе, вдали от города, что лишало его возможности следить за нами и контролировать наши действия.

– Ты покидаешь город победителем, – произнес он и, наклонившись к моему правому уху, чтобы окружающие его не слышали, шепотом добавил: – Возможно, твоя магия и помогла тебе на арене, но дни твои сочтены.

– Я не пользовался на арене никакой магией, – ответил я и не покривил душой. – Однако прежде чем приехать сюда, я на законных основаниях воспользовался ею, чтобы получить назад принадлежащих мне пурр. Это мое право. Это часть моей натуры!

– Мы никогда не забудем того, что ты сделал, – вам, магам хайзды, следует преподнести урок. В этом нет ничего личного, но я обязан сделать это для поддержания нашей власти. За тобой придет Эбис, глава шайксы, и он будет вооружен Кангадоном, Копьем, которое невозможно сломать.

– Я обелил свое имя, сражаясь с хаггенбрудом. Пурры были признаны моей собственностью, мне же было даровано право беспрепятственно уехать из города. Высылая мне вслед асассина, ты нарушаешь закон! – с вызовом прошипел я.

– Послушай, ты, дурень! – продолжил Балкай, шепча мне прямо в ухо. – Мы, члены Триумвирата, всегда исходим из собственных интересов и, когда нам это выгодно, издаем или нарушаем законы. Желаю тебе удачного пути, пока смерть тебя не настигнет.

Я поклонился и одарил его язвительной улыбкой:

– Спасибо тебе за хорошие новости, повелитель! Как только я убью Эблиса, я повешу его уродливую голову на самом высоком суку моей гханбалы. Сейчас в моей хайзде ранняя весна, и вороны голодны. Думаю, они сочтут его глаза отличным лакомством.

Не удостоив мага даже взглядом, я запрыгнул в седло и направил коня вдогонку Нессе и Бриони, прочь из Валькарки. Я скакал, чувствуя, как глаза Баклая сверлят мне спину. Верховный маг буквально кипел от злости. Я же был готов петь от радости.

Честно говоря, я надеялся уехать из города, увенчанный славой, оставив за спиной все те неприятные вещи, которые мне довелось здесь пережить. Однако некоторые кобалы злопамятны и не так-то легко забывают обиды. Похоже, Балкай задумал предпринять еще одну попытку разделаться со мной.

Эблис был главой Братства асассинов и самым грозным из них. Он был известен как Тот, Кому Неведомо Поражение. Всякий раз, когда один из членов Братства погибал в бою, его предсмертные мысли даже на расстоянии сообщали остальным, как именно он погиб, а его знания становились достоянием всей шайксы.

Некоторые из них наверняка тщательнейшим образом изучили мое поведение на арене, и теперь мой стиль боя им известен. Возможно, они заметили кое-какие мои слабости и наверняка не преминут этим воспользоваться.

При помощи магии они создали опасное оружие, Кангадон, также известное как Копье Власти, или Копье, Которое Невозможно Сломать. Другое его имя – Убийца Короля, ибо именно им был убит последний король Валькарки. Увы, личная физическая сила правителя и его магическая защита оказались бессильны оградить его от столь грозного оружия. Об этом копье ходили самые разные слухи, но никто, за исключением членов Братства, не видел его, не говоря уж о том, чтобы лицезреть его в бою.

Я смогу проверить, верны эти слухи или нет, лишь когда сам встречусь с угрозой. И сейчас я выбросил ненужные мысли из головы и повел сестер на юг. Я постараюсь сдержать обещание и вернуть младшую пурру ее родственникам. Говорить девушкам о новой угрозе не было смысла. Если я умру до того, как расстанусь с ними, их вернут в Валькарку, где или съедят, или превратят в рабынь.

Дул южный ветер, принося с собой запахи весны. На пятый день пути мы въехали в сосновый лес. Среди высоких стволов елей то здесь, то там попадались лиственные деревья. На их голых ветках уже зеленели набухшие почки, а кое-где даже раскрылись листья.

Ближе к вечеру мы устроили привал. Я развел костер и сварил суп для пурр. От котелка, щекоча ноздри, вверх поднимался ароматный пар. Обе пурры молчали, погруженные в свои мысли. Поручив Нессе мешать варево, я оставил сестер у костра, а сам отправился поохотиться. Мои потребности были иными – кровь и сырое мясо.

Снег на земле лежал тонким слоем, и сквозь него кое-где уже пробивались побеги травы. И все же он был достаточно глубок, чтобы на нем можно было разглядеть свежие следы. У меня в животе рокотало от голода. Вскоре я уже почти настиг свою первую добычу. Она попыталась было забиться в нору, но та была неглубокой, и я без труда вытащил зверька за хвост. Это была анхиетта, взрослая особь длиной почти с мою руку. Ее кровь была горячей и сладкой. Я жадно пил ее, а потом стал обгрызать с ребрышек нежное мясо. Под конец я разгрыз, разжевал и проглотил вкусные косточки ее задних лап. Слегка утолив голод, я повернулся, чтобы по собственным следам возвратиться назад. Вдруг я заметил на коре ближайшего дерева какой-то знак. Причем сделан он был совсем недавно. Я присмотрелся и провел по нему пальцем. Это было примитивное изображение ножниц.

Зачем кому-то понадобилось вырезать на дереве ножницы? Или это значило, что за ними будут еще и другие?

Внезапно я вспомнил, что у ведьмы в кожаном футляре были ножницы! Неужели этот знак вырезала она? И если да, то зачем?

Грималкин сказала, что будет сопровождать нас на юг, а потом поедет вместе со мной на невольничий рынок в кулад. Однако это был первый знак, указывавший на то, что она где-то поблизости.

И вновь я подумал: а стоит ли доверять ведьме? Почему она не явилась сама? Озадаченный, я зашагал обратно к месту нашей стоянки.

На следующий день, после того как пурры поели, я снял с лошадей зимние подковы, и мы продолжили путь на юг.

Через два дня мы вышли в довольно теплую долину. Укрытая горами от северных ветров, она имела свой собственный микроклимат. Лиственных деревьев здесь было больше, чем хвойных, и их ветви уже покрывала нежная зеленая листва. Снег успел растаять, и под копытами кое-где чавкала черная жижа.

Заходящее солнце на безоблачном небе светило ярко, слепя глаза. Над нашими головами пели птицы, гудели насекомые. Мы ехали медленно, высматривая место для ночлега. Неожиданно над долиной повисла странная тишина. Птицы прекратили пение. Даже насекомые и те умолкли. Было слышно лишь дыхание лошадей и медленная поступь копыт по мягкой размокшей земле.

И тогда я понял почему. Прямо впереди виднелся одинокий дуб. Он был старый, черный и перекореженный. Зимы и холода выстудили из него жизнь. А под деревом нас поджидал шайкса.

Он сидел на черном жеребце, держа длинное копье. Руки его были затянуты в черные кожаные перчатки, древко копья лежало на плече. Его черные латы были самого превосходного качества. Пластина плотно примыкала к пластине, защищая шайксу от самого острого, самого крепкого клинка. Голову воина в черном покрывал шлем с опущенным забралом. Единственным уязвимым местом оставалась шея. Балкай оказался верен своему слову: как и обещал, он отправил против меня асассина.

Глаза шайксы были мне не видны. Меня всегда раздражает, когда я не могу заглянуть противнику в глаза. Возникает ощущение, что преимущество на его стороне.

Шею асассина украшало тройное ожерелье из черепов. Некоторые, хотя и отличались малым размером, явно были человеческими. Шайксы умеют при помощи магии уменьшать черепа побежденных противников. Таким образом, они имели возможность украсить себя трофеями своих побед, не утратив при этом свободы движений. Судя по количеству черепов, передо мной был Эблис, самый страшный и самый жестокий из всего Братства. А копье, которое он держал в руках, было тем самым Кангадоном. Именно им девять веков назад был убит последний король Валькарки.

За моей спиной раздался топот копыт. Это сестры мудро предпочли отвести своих лошадей в сторону, подальше от предстоящей схватки.

Я решил взять инициативу в свои руки. Выхватив два клинка, я устремился навстречу Эблису. Несмотря на мягкую землю, конь тотчас взял с места в карьер. Моя атака была столь неожиданной, что шайкса не сразу среагировал на нее. Я набросился на него раньше, чем он успел нацелить на меня копье.

Мои клинки сверкнули в лучах солнца. Металл с лязгом ударился о металл. Кинжал, зажатый в моей правой руке, нашел сочленение между двумя пластинами на груди Эблиса, и я с силой вогнал острие в узкую щель.

Не знаю, достал ли я до его плоти. Трудно сказать. Но вот лезвие в моей левой руке от столкновения с латами шайксы сломалось, и я отшвырнул бесполезную рукоять прочь. Затем развернул моего скакуна и, готовый к новой атаке, обнажил саблю.

Увы, на этот раз преимущества неожиданности у меня не было. Эблис подготовился к нападению и устремил своего коня мне навстречу. Острие Кангадона смотрело мне прямо в сердце. Я отклонился в сторону, чтобы оно не достигло цели, однако при этом лишился возможности нанести ответный удар.

Развернув лошадей, мы оба вновь устремились навстречу друг другу. Асассин снова привел копье в горизонтальное положение. Из-под копыт его скакуна взлетали фонтаны грязи.

Я был сама сосредоточенность и создал вокруг себя магический щит, подобный тому, который спас меня от когтей гибрида. Небольшой, но яркий, он блестел и переливался в воздухе на расстоянии не более чем в ладонь от меня. Однако я расположил его именно так, чтобы, наткнувшись на него, копье, несмотря на свои магические свойства, тотчас же отклонилось в сторону.

Увы, в момент столкновения я понял, каким образом девятьсот лет назад Эблис одолел короля Валькарки. Король, вне всякого сомнения, тоже использовал магический щит, причем куда более мощный, чем мой. Однако в момент своей смерти он наверняка узнал истинную силу Кангадона – ничто не способно было помешать копью достичь своей цели.

Точно так же случилось и сейчас. Острие копья пронзило щит как нож масло и попыталось найти мое сердце. От смерти меня отделяли доли секунды. Оставалось лишь одно: пусть я не в силах отклонить удар копья, зато могу сам уклониться от него.

Я извернулся в седле. Острие копья просвистело рядом со мной на расстоянии толщины крыла бабочки. Я вылетел из седла. Правда, при падении я, плотно прижав к телу руки и ноги, быстро перекатился вперед.

После растаявшего снега земля была мягкая, и это слегка ослабило удар. Однако при падении воздух вылетел у меня из легких, сабля выпала из руки, а сам я растянулся на земле. Мой противник никак не мог упустить такую возможность – развернув коня, он вновь налетел на меня.

Мне кое-как удалось сесть, однако голова моя шла кругом. Эблис был уже почти рядом, острие Кангадона по-прежнему было нацелено мне в сердце. Я уже было решил, что настал мой конец, когда услышал топот копыт и на Эблиса слева налетел какой-то размытый силуэт. Белый конь и незнакомый ездок.

Теперь они были между мной и асассином, приняв на себя всю силу его атаки. Белая лошадь заржала, встала на дыбы и повалилась на бок. Ее всадник, точнее, всадница вылетела из седла словно тряпичная кукла. Прежде чем упасть на землю, она перевернулась в воздухе, и я увидел ее лицо.

Это была малышка Несса! Они пришла спасти меня и теперь заплатила за это дорогую цену. Ее лошадь заржала снова и, прежде чем встать, перекатилась на другой бок. Я посмотрел на Нессу, неподвижно распластавшуюся на земле лицом вниз. Ее смерть была быстрой и милосердной. Это гораздо лучше, чем то, что ждало бы ее после того, как шайкса разделается со мной. Из трех сестер ей повезло больше всех. Рыжая смерть тоже была быстрой, но мучительной – кишки пузырились и плавились, плоть слезала с костей.

Я понял, что не сдержал данного Старому Роулеру обещания. Как только я умру, младшую из сестер тоже ждет смерть – асассин перережет ей горло. Она умрет той самой смертью, какая была уготована ей в башне. Я лишь оттянул неизбежное. Я был зол. Еще бы! Ведь меня ждало поражение. Все мои усилия оказались тщетны.

Взяв копье на изготовку, Эблис медленно развернул коня. Между тем в голове у меня стало проясняться, и я оглянулся по сторонам в поисках сабли. Пусть не в моих силах отразить удар копья, но я, по крайней мере, умру с оружием в руках. Увы, ноги отказывались повиноваться. Как я ни старался, я смог лишь подняться на колени.

Шайкса поднял забрало и улыбнулся мне. Он хотел, чтобы я увидел его лицо – лицо того, от чьих рук я приму смерть. Я не стал понапрасну тратить слова и постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Но внутри у меня все кипело и клокотало от гнева. Этот Балкай добился своего! Сражаясь с хаггенбрудом, я доказал свою правоту, однако Верховный маг подослал ко мне асассина. Каким же порочным и беспринципным нужно быть, чтобы пойти на такое! Я был оскорблен до глубины души.

Нет, я знал, что мгновения мои сочтены, но все равно хотел умереть с саблей в руке. Я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы навредить Эблису. Пусть он навсегда запомнит эту нашу с ним встречу. Смерть не минует никого. Погибнуть же от руки асассина-шайксы – Того, Кому Неведомо Поражение, – считалось достойной смертью.

Он вновь ринулся на меня. Я уклонился, но острие копья пронзило плечо. Эблис резко дернул его вверх, поднимая меня на ноги. На какой-то миг я стал абсолютно беспомощен, не говоря уж о боли, однако, учитывая мой вес плюс длину древка, он вряд ли сможет удерживать меня в таком положении более нескольких секунд. В тот момент, когда он опустил копье, я соскользнул с наконечника, рухнул на землю и откатился в сторону.

Когда я снова поднялся на колени, по моей руке, стекая в грязь, струилась кровь. Еще немного – и я буду мертв. И все равно я не собирался сдаваться и попытался подползти по чавкающей жиже к лежащей в отдалении сабле.

Путь к ней показался мне вечностью. Эблису ничто не мешал в любой момент вновь обрушить на меня копье – возможно, на сей раз прямо в сердце.

Я мучительно медленно полз к своей сабле и все это время не сводил с него глаз. Он тоже смотрел на меня, однако не предпринимал никаких действий. Неожиданно все как будто замерло. Внезапно до меня дошло, что он смотрит не на меня, а мимо… Я рискнул быстро обернуться через плечо.

Позади, чуть левее, я увидел еще одного всадника на вороном жеребце, столь же мощном, как и тот, на котором сидел Эблис. Я тотчас узнал его.

Это была Грималкин, ведьма, пурра-убийца.

Глава 23

Тот, кому неведома смерть

Ее шею украшало ожерелье – почти такое же, как у Эблиса, только не из высушенных черепов, а из костей. Вероятно, это были кости поверженных ею врагов. Грималкин поглаживала их и постукивала по ним, словно исполняла некий таинственный ритуал. Затем, оставив кости в покое, она вытащила из ножен длинный кинжал и направила коня к нам. Ее скакун аккуратно ступал по чавкающей грязи.

– Поднимись с колен, Скользящий! – скомандовала она. – На, убей им врага. Убей прежде, чем он убьет тебя. Никогда не бросай оружия! Никогда не сдавайся!

С этими словами они кинула мне кинжал. Тот полетел по дуге, вращаясь в воздухе. Вскрикнув от боли, я вскинул руку и успел поймать его рукоятку.

Было в этом оружии нечто странное. Мой поднятый хвост подсказал мне, что лезвие изготовлено из сплава серебра, а глаза сообщили нечто еще более удивительное.

Рукоятка была выполнена в форме головы скелта с глазами-рубинами. Передо мной было изображение нерожденного бога Талькуса. И тут из рубинов потекли кровавые слезы. Они капали в грязь у моих ног, смешиваясь с моей собственной кровью. Вне всякого сомнения, это было могущественное оружие. Я чувствовал, как из него исходит магическая сила.

Грималкин улыбнулась и отвела коня в сторону. Наполненный новой надеждой и силой, я поднялся на ноги. Эблис, который до этого пристально наблюдал за Грималкин, вновь сосредоточил внимание на мне – своей главной цели.

В следующий миг он вновь ринулся в атаку. Вдохнув поглубже, я даже не сдвинулся с места, целиком и полностью сосредоточившись на том, что произойдет через пару мгновений. Как только острие копья было в переделах досягаемости, я, чтобы не быть растоптанным вороным скакуном, сделал шаг в сторону, вскинул руку и молниеносным движением ударил кинжалом по острию.

К моему великому удивлению, клинок остался цел. Он не только отбил в сторону острие копья, но и, разбрасывая в разные стороны фонтаны искр, заскользил вдоль всей длины древка. Когда же он достиг перчатки асассина и нашел его руку, тот в ужасе вскрикнул и разжал пальцы. Кангадон как будто почувствовал свободу и, вращаясь, взмыл ввысь.

Затем, в момент уолакаи, озарения, – а надо сказать, что такое случается с магами хайзды не часто, – перед мной предстали все нюансы происходящего.

Я понял, что должен сделать! Занеся руку чуть в сторону, я молниеносным движением – таким быстрым, что его вряд ли мог уловить глаз, – нанес по вращающемуся копью косой удар и расщепил Кангадон надвое. Он перестал быть Копьем, Которое Невозможно Сломать.

Впрочем, Эблис неспроста возглавлял шайксу и смог прожить более двух тысяч лет. Пусть он лишился копья и сам был ранен, однако он собрал все силы и атаковал вновь.

Теперь он, размахивая двумя длинными клинками, попытался меня затоптать. Я вновь нанес удар кинжалом с рукоятью в виде скелта, а сам проворно отскочил в сторону, чтобы не попасть под копыта его жеребца. Фыркая и пуская из ноздрей облака пара, конь помчался дальше. А вот Эблис вывалился из седла и, ударившись о землю, остался лежать.

Я подошел ближе и, посмотрев на поверженного врага, изумился, увидев, что тот все еще жив. К моему собственному удивлению, я не решился его прикончить. Это не было сознательным решением. Но что-то внутри подсказало иной исход нашей схватки. Не выпуская из рук кинжала, я ждал. Пролежав какое-то время на земле, Эблис перекатился на живот и поднялся на ноги. Он был безоружен – клинки он выронил при падении. Я терпеливо ждал, когда он поднимет их из грязи, которую взбили копыта его жеребца.

Мы вновь сошлись в поединке, но уже пешем. Силы были равны, так что схватка продолжалась долго. Солнце склонилось к закату, начало смеркаться. Вскоре мы уже сражались в темноте. Чтобы лучше видеть противника, я был вынужден применить магию шакамуры. Мне также пришлось задействовать мои магические резервы для поддержания сил. Наверняка Эблис тоже применил магию – его клинки прорезали воздух с поразительной точностью, и поначалу мне было нелегко отражать их удары. Мы сражались молча – в темноте раздавались лишь лязг оружия и чавканье грязи под нашими башмаками.

Впрочем, постепенно чаша весов начала склоняться в мою сторону. В финале я поверг противника на колени и занес над ним кинжал, намереваясь нанести последний удар.

В следующий миг мне на плечо легла чья-то рука.

– Ты победил, Скользящий, но теперь он мой, – прошептал мне на ухо голос Грималкин. – Верни клинок в мою руку!

Разве я мог не подчиниться? В конце концов, я одержал великую победу, которой был обязан этой странной ведьме. Если бы не она, я бы давно валялся мертвым в грязи. Поэтому я без всяких возражений вернул ей кинжал, а сам отошел к тому месту, где лежала Несса, и опустился рядом с ней на колени.

Она еще дышала, но жизнь постепенно покидала ее. Сражаясь, я израсходовал почти весь свой запас магии. Я положил руку ей на лоб, чтобы влить в нее то немногое, что у меня еще оставалось. Я не убирал руки, пока не убедился, что жизненные силы возвращаются к ней. Спустя какое-то время я помог ей сесть. Несса открыла глаза.

– Ты умирала, малышка Несса, но я оживил тебя, поделившись с тобой собственной жизненной силой. Думаю, мы в расчете.

Когда-то она спасла меня после укуса змеи, теперь я вернул ей долг. Несколько мгновений она растерянно смотрела на меня, затем раскрыла рот, словно хотела что-то ответить. Впрочем, никаких слов я не услышал. В следующую секунду за моей спиной раздался звук, от которого шерсть у меня на загривке встала дыбом.

Асассины-шайксы умирают молча. И все же Эблис, храбрейший, сильнейший и самый безжалостный из них, зашелся в истошном крике, которому, казалось, не будет конца.

Несса вопросительно посмотрела на меня. Вопли Эблиса оказались музыкой для моих ушей, чего никак нельзя сказать о ней. Грималкин убивала асассина методично и медленно, и его предсмертные мысли уносились ко всем остальным членам Братства. Даже когда он умрет, их знания об этом мире обогатятся. Но что именно они узнают?

В очередной момент уолакаи я понял, что происходит. Они не просто пополняли свои знания. Грималкин преподносила им урок. Она недавно вырезала на коре дерева изображение ножниц, пометив тем самым свою территорию: мол, врагу сюда лучше не заглядывать. И вот теперь она передавала это предостережение всему Братству шайксы.

Ведьма рассказывала им, кто она такая и на что способна. Она сообщала, какие мучения их ждут, если они к ней не прислушаются. Затем, для пущей убедительности, она повторила свое предостережение вслух.

– Держитесь от меня подальше! – заявила она. – Иначе я сделаю с вами то, что только что сделала с вашим собратом. Того, кто попытается преследовать меня, ждет точно такая же смерть. Я – Грималкин!

В общем, Копье, Которое Невозможно Сломать, было сломано, а Тот, Кому Неведомо Поражение, пал в бою и покинул мир, в котором прожил более двух тысяч лет, осиянный славой непобедимого асассина-шайксы.

И в этот миг я понял: такого искусного воина, как эта ведьма, я еще ни разу не встречал. Передо мной замаячил вызов: рано или поздно, но я должен вступить с ней в схватку и одолеть ее. Это стало бы моим самым большим успехом как мага хайзды.

Позже я внимательно осмотрел тело Эблиса – хотелось узнать, что именно вынудило его на такой долгий и мучительный крик, – но ничего не увидел. Да, Грималкин вырезала у него на лбу знак ножниц, но это, пожалуй, и все. Я был вынужден признать, что у этой человеческой ведьмы есть чему поучиться.

Глава 24

Дочь Тьмы

Все тело Нессы было в синяках, но благодаря моей помощи она все же осталась жива после падения с лошади. Самой сильной ее болью была утрата сестры, Сюзан. Позднее, проплакав какое-то время, они с Бриони уснули. Мы с Грималкин остались сидеть возле костра, коротая время за беседой.

– Этот чудесный кинжал, которым я победил Эблиса, – откуда он у тебя? – спросил я.

– Он принадлежит не мне, – ответила ведьма. – Мне он лишь отдан на хранение, и я должна вернуть его законному владельцу.

– Могу я взглянуть на него еще разок? – попросил я.

Ведьма мрачно улыбнулась. На какой-то миг мне показалось, что она ответит отказом. Но она вытащила кинжал и протянула мне. Осторожно взяв его, я повертел кинжал в руках. И тотчас ощутил его силу.

– Это не простое лезвие. Кто его выковал? – спросил я.

– Один из наших богов, мой маленький маг. У нас есть свой собственный бог кузнечного дела. Его имя Гефест.

– Странно, что он выбрал для рукоятки голову скелта, – заметил я. – Талькус, наш бог, Которого Еще Нет, в момент рождения примет его обличье.

– Я помню твои слова, – сказала Грималкин, нахмурив брови. – Твой народ начнет войну и попытается оттеснить нас в море.

– После чего мы станем править всем миром! – добавил я.

– Интересное, однако, будет время! – усмехнулась ведьма. – Только попробуйте – и мой народ окажет вам самое яростное сопротивление. А потом мы наверняка разрушим стены Валькарки и избавим мир от кобалов. Но будем надеяться, что этот ваш Талькус родится еще не скоро.

Я молча вернул ей кинжал, но в следующий миг мне в голову пришло сразу несколько мыслей.

– Звездный камень – он представляет для людей ценность, верно? – спросил я. – Именно поэтому ты пришла на нашу территорию и даже приблизилась к Валькарке? Тебе не кажется странным совпадением, что камень упал рядом с нашим городом?

– Это не совпадение. Я знала, где и когда он упадет, – ответила ведьма.

– Ты узнала это с помощью магии?

– Мы, ведьмы, иногда способны заглянуть в будущее. Мы также умеем почуять приближающуюся опасность. Но скажу тебе правду. Падение камня я увидела в одном странном сне. Сон этот был совсем как явь. Мне даже подумалось, что я проснулась, разбуженная слепящей вспышкой света. Я даже испугалась, что она выжжет мне глаза. Затем какой-то голос сообщил мне, где и когда упадет этот камень и что потом, когда я добуду его, я должна с ним сделать.

– Этот голос, вещавший из вспышки света, предостерег тебя об опасности, исходящей от моего народа?

– Я уже знала, что кусок руды упадет на землю рядом с твоим городом, – ответила Грималкин. – И он упал там, где и было предсказано, но я ждала, пока он остынет, чтобы забрать его и уйти с ним на юг. При этом я почуяла приближение ваших воинов. Я вступила с ним в схватку, но численный перевес был на их стороне.

– Камень снова в твоих руках. Что ты намерена с ним сделать?

– Этот клинок пришел из Тьмы и не совсем подходит тому, кто должен взять его в руки! – воскликнула она, показывая на рукоятку в виде головы скелта. – Поэтому я выкую новый – еще более мощный, более сильный!

– А кто должен взять его в руки? Какой-то король?

– В настоящий момент он лишь ученик ведьмака, который знает, как противостоять Тьме и ее слугам. Он единственный, кто способен навсегда уничтожить дьявола. Этот темный клинок – один из трех, которые нужны ему для достижения этой цели. И если он останется жив, его ждут и другие дела.

– Какие именно?

– Я заглянула в будущее и знаю, какие вызовы ждут его там. Впрочем, это еще неточно. Предсказания – несовершенное искусство. Он может погибнуть, сражаясь с дьяволом. Пытаясь увидеть его будущее, я заглянула в зеркало, однако картина была туманная и размытая. Но клинок для него я выкую в любом случае.

– Ты надеешься выковать клинок лучше, чем это сделал ваш бог кузнечного дела? – спросил я и даже покачал головой по поводу такой самонадеянности. – В моем народе такие тщеславные замыслы называются гибрисом. Гордыня – самый великий грех, он способен навлечь на голову гордеца гнев сразу всех богов.

– Тем не менее я попробую, – усмехнулась она. – Так велел мне тот голос. Я должна выковать клинок Света. Он будет называться Звездным клинком.

– Ты принадлежишь к тому, что сама называешь Тьмой, но тем не менее собираешься выковать клинок Света? Воистину странно, что дочь Тьмы берется за такое дело! – заметил я.

– Мы живем в непонятные времена, – возразила ведьма. – Разве не странно, что я, человек, вступила в союз с врагом моего племени? А свело нас вместе вот это. – С этими словами она подняла кожаный мешок, в котором лежала голова ее темного бога. – Дьявол должен быть уничтожен. Это самое главное.

Глава 25

Прощание с сестрой

Несса

Мы продолжили наш путь на юг, направляясь в деревню Стоунли, на краю Пуденте. Мы с Бриони ехали на одной лошади. Мое сердце кровью обливалось при мысли о том, что сейчас мы с ней так близки, что я могу обнять ее. Но вскоре я сделаю это в последний раз.

Я наклонилась вперед и прошептала ей на ухо:

– Постарайся сохранить в сердце надежду, Бриони. В один прекрасный день я найду способ вернуться к тебе. Клянусь!

– Я даже не сомневаюсь, что так и будет! – с улыбкой воскликнула она. – Ты ведь умная. И я уверена, что это произойдет совсем скоро!

Несмотря на детский оптимизм сестры, я знала: скорее всего, мы с ней больше не увидимся. Но, по крайней мере, впереди Бриони ждала долгая и счастливая жизнь. Мне до сих пор с трудом верилось, что Сюзан больше с нами нет. Ведьма сражалась рядом со зверем, и вместе они одолели хаггенбруда, но какой ужасной ценой! Бедная Сюзан испытала такой ужас, не говоря уж о том, какой страшной смертью она умерла. Мысль об этом болью отозвалась в моем сердце. Будь у меня возможность поменяться с Сюзан местами, я бы сделала это не раздумывая, лишь бы только она осталась жива!

– Что, если тетя и дядя будут жестоки со мной? – внезапно сказала Бриони.

– Они же наша родня и потому должны быть добры к тебе. Я в этом совершенно уверена, – тихо возразила я.

По правде говоря, я не была уверена ни в чем. Настали трудные времена, и, если тетя и дядя едва сводят концы с концами, живя на самой границе владений кобалов, вряд ли они придут в восторг оттого, что теперь им придется кормить еще один рот.

Вечером, сидя у костра, мы обсудили, как лучше передать Бриони нашим родственникам.

– Если они увидят нас, это вызовет переполох, – сказала Грималкин, обращаясь к зверю. – Ты кобал, а я ведьма. За нами наверняка отправят погоню, и мы будем вынуждены убить наших преследователей, среди которых могут оказаться и родственники девочек.

Что ж, она права. Именно так и будет. Я кивнула в знак согласия.

– Предлагаю замаскироваться, – продолжила Грималкин.

– Вряд ли в этом будет необходимость. Давай посмотрим, какая там местность. Отправим младшую пурру вперед одну, а сами проследим за ней издалека, – предложил Скользящий.

– Да, но мы должны убедиться, что ей не отказали в гостеприимстве, – возразила я. – В конце концов, мы никогда не видели этой родни. Вдруг они не пожелают принять ее? Может быть и так, что они уже давно умерли. Нет никакой гарантии, что жители крошечной деревушки, которые сами едва сводят концы с концами, согласятся взять на себя лишнюю обузу. Нет, я должна твердо знать, что моя сестра будет в безопасности.

Все последующее утро мы обсуждали последний этап пути к дому наших родственников.

Двигаясь вниз по течению вдоль левого берега реки, мы приблизились к последнему мосту перед Западным морем, которое уже виднелось вдали. Между нами и мостом был небольшой лесок. Места лучше просто не отыскать.

– Отлично! – заявила Грималкин. – Можно спрятаться на опушке среди деревьев и оттуда проследить за тем, как Бриони перейдет мост.

– Если дядя и тетя согласятся тебя принять, ты должна вернуться на мост. Помаши нам рукой, чтобы мы знали, что у тебя все хорошо, – сказала я. – Обещай!

– Обещаю, – ответила Бриони со слезами в голосе. – Но ведь они наверняка спросят меня про тебя и Сюзан. Что я им скажу?

Я задумалась. Насколько мне было известно, отец никогда не переписывался со своими родственниками в Пуденте. Вряд ли те что-то знают про его дочерей, равно как и том, что нашей матери давно уже нет в живых. И все же, подумалось мне, будет лучше, если сестра скажет правду, пусть и не всю.

– Ты должна быть храброй, Бриони, – ответила я. – Расскажи им, как умер наш отец. Про сестер скажи, что они остались дома на ферме, но в будущем постараются ее продать. Скажи, что времена настали трудные и им кажется, что они не смогут о тебе позаботиться. Однако они не теряют надежды, что в один прекрасный день приедут за тобой или же пришлют кого-нибудь вместо себя. Скажи, что тебя сопровождали странники. Что они согласились проделать этот путь, чтобы доставить тебя к родным, но им дорога каждая минута и они должны возвращаться, но перед этим хотят убедиться, что у тебя все хорошо. Сможешь это сказать?

– Я сделаю все, что смогу, Несса. Я постараюсь! Очень постараюсь!

Было видно, что она пытается быть храброй.

Мы спешились и немного подождали среди деревьев. Мы с Бриони, чтобы всплакнуть на прощание, немного отошли от Грималкин и Скользящего. Судя по всему, прощание затянулось: я краем глаза заметила, как зверь недовольно расхаживает взад-вперед. Похоже, терпение его было на исходе.

Наконец, обняв меня в последний раз, Бриони шмыгнула носом и направилась к реке. Едва сдерживая слезы, я смотрела ей вслед. Я знала, чего ей стоит оставить меня здесь, и гордилась ее мужеством. По мере приближения к мосту, фигурка сестры становилась все меньше и меньше. Наконец она перешла мост и окончательно исчезла среди небольших домиков, которые, как я поняла, и были деревней Стоунли.

Мы молча ждали. Скользящий выказывал все большее нетерпение. Примерно через час на мосту появились три фигуры и через луг посмотрели в нашу сторону. Я увидела мужчину и женщину. Между ними стояла моя сестра Бриони. Она подняла руку и трижды помахала нам.

Это был условный сигнал, что у нее все хорошо: дядя и тетя приняли ее в свою семью. Я узнала все, что мне было нужно. Теперь мы могли отправиться на север, на невольничий рынок, при одной мысли о котором у меня холодела душа.

Жизнь Бриони только начиналась. Моя почти подошла к концу. Проданная в рабство, я вряд ли долго проживу среди кобалов.

Глава 26

Невольничий рынок

Пока мы ехали, я пребывал в приподнятом настроении. Я знал: как только Несса будет продана, я смогу возвратиться в свою хайзду. Я не мог дождаться минуты, когда наконец вернусь домой. Однако Несса постоянно отравляла мне настроение своими бесконечными слезами, что не могло не вселять тревогу. Угроза скайума никуда не делась.

Как я ни старался, я не мог выбросить из головы память о некоторых ее поступках. Она дала мне кровь, когда меня укусила скулка. И бросилась между мной и Эблисом, чем, безусловно, опять спасла мне жизнь. Эти ее поступки объяснялись тем же, что и ее просьба дать ей в руки кинжал, чтобы помочь одолеть хаггенбруда: она просто старалась защитить сестер.

Но я никак не мог забыть, как она прижалась лбом к моему лбу – не каждая пурра решится на такое. Впрочем, и этот поступок можно объяснить ее желанием спасти Бриони. Дело кончилось тем, что я убил Нунка, а затем асассина-шайксу. И все равно я не мог забыть этого ощущения – соприкосновения ее кожи с моей.

Некая часть меня хотела дать ей волю, чтобы она жила вместе со своей сестрой. Увы, это было невозможно. Я был магом хайзды. Мне положено быть сильным и искоренять в себе самые малые проявления слабости. В любом случае, я должен продать рабыню, чтобы выполнить закон Биндоса. Иначе я рискую снова стать изгоем.

И мы отправились на север. На этот раз мы без всяких приключений пересекли разлом Фитцанды, ощутив лишь легкие сотрясения земли под копытами лошадей. Вскоре наш путь снова пролегал по снегу. Он покрывал землю тонким слоем, поверх которого застыла тонкая ледяная корка. Небо было ясным. Даже в землях кобалов бывает короткое лето, и оно, похоже, держало путь в наши края!

Вскоре мы уже ехали вверх через предгорья Дендар. Ближе к концу второго дня вдали замаячила Карпота – самый большой из куладов, где проводятся невольничьи рынки: массивная темная башня, вздымавшаяся к небесам, за стенами которой скрывался внутренний двор. Именно в нем располагались загоны с пуррами.

Мне хотелось одного: как можно скорее покончить с этим делом и, продав Нессу, вернуться в родную хайзду и пополнить запасы магии. Они и впрямь серьезно истощились. Именно по этой причине я решил не применять маскировочных чар, чтобы спрятаться от родственников Бриони. На это у меня почти не осталось магических сил. Кто знает, на что еще потребуются их остатки…

Мы разбили лагерь под выступом скалы. Я сказал ведьме, что вскоре после рассвета отвезу Нессу в кулад и продам ее там. Грималкин ничего не ответила и долго сидела, глядя в огонь. Обстановка вокруг костра была холоднее, чем северный ветер. Мы поели молча. Наконец, не сказав ни слова, Несса завернулась в одеяло и направилась прочь из-под выступа скалы. Как только она отошла от нас, ведьма заговорила.

– Где ты раздобыл такое пальто? – спросила она. – Ни разу не видела ничего подобного.

– Это знак моего ранга, – ответил я. – Как только маг хайзды завершает новициат, он получает такое пальто. Тринадцать пуговиц на нем символизируют тринадцать истин.

– Тринадцать истин? И каковы они?

– Если ты их узнаешь, ты тоже станешь магом хайзды, – ответил я. – Возможно, когда-нибудь я открою их тебе. Но понимание их займет тридцать лет твоей жизни, если не больше. Подобное знание не для недолговечных людей.

Ведьма мрачно улыбнулась:

– Боюсь, у меня нет лишних тридцати лет на постижение твоей премудрости. Но в один прекрасный день я наведаюсь к тебе снова. Может, ты обучишь меня хотя бы части своего искусства. Мои сестры по ремеслу не принимают новшеств и предпочитают жить по-старому. Но я люблю узнавать все новое, пусть даже чужое, и обогащать свои колдовские знания… А сейчас я вновь обращусь к тебе с вопросом, который в данный момент заботит меня больше всего. Я в очередной раз прошу тебя не продавать эту девушку на рынке. Она проявила мужество и храбрость, и некоторые ее поступки спасли тебе жизнь. Я одолжила тебе кинжал, которым ты поразил Эблиса лишь затем, чтобы спасти жизни обеих девушек.

– Ты говоришь разумные вещи, – согласился я, – однако я должен тебе отказать. Разве я уже не объяснил, в какой ситуации оказался? Или у тебя короткая память? Деньги мне не нужны, но закон кобалов, так называемый закон Биндоса, требует, чтобы раз в сорок лет каждый гражданин продал на невольничьем рынке пурру. Ведется тщательный учет этих сделок. Тот, кто не исполнит требований закона, лишается всех прав и изгоняется из Валькарки. Путь назад ему закрыт. Таким образом, он становится изгоем, и его может убить любой, кто увидит.

– То есть, согласно этому вашему закону, ты становишься участником работорговли, которая лежит в основе всего вашего общества? Хитрый, однако, закон, призванный связать вас всех общими ценностями.

– Верно, – согласился я. – Без работорговли мы не можем иметь потомство. Не будь его, мы бы давно вымерли.

– А есть среди вас несогласные?

Я кивнул:

– В городе существует группа, называющая себя скапиен. Говорят, единой организации у них нет, они действуют в рамках небольших независимых ячеек. Чего они пытаются достичь или хотя бы что намерены предпринять, никто не ведает. Время от времени какой-нибудь член группы во всеуслышание заявляет о себе, и после короткого суда его казнят как предателя, подрывающего устои государства.

– Ты лично знаешь кого-нибудь, кто был за это казнен?

– Нет, – ответил я. – Я редко бываю в городе, и помимо слуг вроде Гома, который приносит мне информацию, у меня нет ни друзей, ни знакомых.

– А другие маги хайзды? Ты поддерживаешь с ними связь? Общаешься с ними?

– Только при случайной встрече, – честно признался я.

– Выходит, твоя жизнь воистину одинока.

– Таков мой выбор, – ответил я. – Другой жизни я не желаю. А теперь позволь задать тебе один вопрос. Ты обещала не препятствовать мне. Ты сдержишь слово?

– Да, сдержу, – ответила Грималкин. – Завтра утром ты можешь войти в кулад и продать рабыню, это будет означать, что ты выполнил свой гражданский долг. После этого наш уговор будет расторгнут. Ты меня понял?

– Ты хочешь сказать, что с того момента мы враги?

– Думаю, что не враги, не союзники, а нечто среднее. Но с той минуты каждый из нас пойдет своим путем.

Вскоре после этого разговора мы легли спать, однако позже я проснулся, разбуженный тихими голосами. Ведьма и Несса о чем-то шептались. Я навострил уши, чтобы услышать, о чем они говорят, но они тотчас умолкли. Мне показалось, они что-то замышляют, хотя, похоже, волноваться не было причин. Кем бы ни была эта Грималкин, она оставалась верна своему слову. Завтра утром, без всяких потех и вмешательств, я продам Нессу на невольничьем рынке и могу спать спокойно еще сорок лет. Свой долг я выполню.

Остаток ночи я проспал глубоким сном. В какой-то момент мне пригрезился сон, один из самых странных, какие мне когда-либо снились. В нем я спасал Нессу от смертельной угрозы. Все было как наяву.

Я запомнил его весь, кроме самого конца. Это был приятный сон. А то, что произошло в конце, было приятнее всего…

Проснувшись на рассвете, я обнаружил, что ведьма уже покинула наш лагерь. Скорее всего, она не хотела видеть, как ее соплеменницу продадут в рабство. Но, по крайней мере, она сдержала слово и не стала мне препятствовать. Мы с Нессой не стали тратить время на завтрак, а молча сели на своих лошадей, и я повел ее к куладу.

Вид у нее был печальный. Пока мы ехали, я дал несколько советов, которые, я надеялся, помогут ей в новой жизни рабыни.

– Как только перейдешь в чужую собственность, малышка Несса, будь всегда почтительна и покорна. Никогда не смотри своему новому хозяину в глаза. Это очень важно. Когда начнется аукцион, распрями плечи и стой на платформе, высоко подняв голову, но при этом смотри на доски под ногами и не смей поднимать глаз. Благодари за каждый удар кнута и за каждый надрез на коже. Так положено. Таким образом ты не только ублажишь всех присутствующих и за тебя дадут более высокую цену, но и продлишь себе жизнь, насколько это возможно для пурры.

– А как долго живут рабыни? – спросила Несса.

– Созрев, некоторые пурры живут десять, а иногда даже двенадцать лет. Но как только их плоть начинает увядать, а кровь становится менее сладкой, их убивают, а их стареющие тела скармливают хускорам, многоногим строителям Валькарки.

– В таком случае мне не к чему стремиться, – печально заметила Несса. – Нехорошо так обходиться с людьми.

Я ничего не ответил. Над нами уже высились темные камни внешнего кулада. Настало время заняться делом. Дорогу в крепость лошадиные копыта и ноги закованных в цепи рабынь превратили в грязное месиво.

Подъехав к воротам, я представился, объявил цель приезда и был впущен внутрь. Оказавшись внутри стен башни, я не стал мешкать и подтолкнул девушку вперед. Если честно, от мысли о том, что я продаю Нессу, мне было не по себе, и я хотел завершить это дело как можно скорее.

Несмотря на ранний час, во дворе кулада уже шла бойкая торговля. Закованных в цепи пурр подводили к трем деревянным платформам, вокруг которых уже собралось довольно много купцов. Здесь же стояли с десяток вооруженных гвардейцев Оуссы. Вид у них был недовольный. Они явно считали свое присутствие здесь ниже собственного достоинства. Не сомневаюсь – они наверняка предпочли бы преследовать ведьму. Поговаривали, что та бежала на юг. Думаю, им до сих пор было не по себе оттого, что, когда они поймали ее в первый раз, она лишила жизни четверых их собратьев.

Я поймал на себе несколько взглядов, едва ли не уважительных. Уверен, они видели, как я победил хаггенбруда.

Я спешился, бесцеремонно стащил Нессу с ее лошади и поволок к ближайшей платформе. Будь я один, я бы с удовольствием проявил в обращении с ней большую мягкость – но увы. Вокруг были толпы народа, и мне не оставалось ничего другого, как подчиняться правилам нашего общества. Сделку с купцом я заключил менее чем за минуту.

– Предлагаю за эту пурру сто валькронов, – сказал он, потирая руки.

Валькрон – это дневное жалованье пехотинца самого низкого ранга. Я знал, что на аукционе он получит за пурру минимум вдвое больше. Но я не был настроен торговаться и хотел завершить сделку как можно скорее. Деньги меня не интересовали. Я просто хотел выполнить свой долг и уехать.

Поэтому я кивнул, принимая предложение. Купец отсчитал мелкую монету.

– А сколько ты дашь за лошадь? – спросил я, указывая на кобылу, на которой приехала Несса.

– Двести двадцать валькронов, – с улыбкой ответил купец и вновь принялся довольно потирать руки – дурацкая привычка всех купцов. Они почему-то считают, что так положено при сделках. Скажу честно, лично меня это раздражает.

Он отсыпал кучку монет в сумку и протянул мне. Сделка была завершена.

Таким образом, за лошадь я выручил больше, чем за Нессу. А все потому, что она тощая. За таких пурр никогда не дают много.

Впрочем, куда важнее было то, что сделка была зарегистрирована на мое имя и теперь эта запись сохранится в архивах. Я исполнил свой гражданский долг.

Слуги купца потащили Нессу и поставили лицом к нему. Я был рад, что она последовала моему совету и уважительно опустила глаза, чтобы не смотреть на него. Меня всегда беспокоила ее привычка встречаться со мной взглядом. Выдрессированная пурра никогда так не поступит. Она должна или смириться со своим положением, или жестоко страдать.

Купец достал из-за пояса нож и быстро сделал на руке Нессы два надреза. Она даже не поморщилась. Затем я явственно услышал, как она сказала:

– Спасибо, хозяин.

Что-то внутри меня восстало против этого. Пока Несса была в моей собственности, я не сделал на ее коже ни единого надреза. Увы, теперь ничего не поделаешь.

Я поскакал прочь. У ворот я с трудом сдержался, чтобы не оглянуться, зная, что всеми силами должен бороться с коварным скайумом. Это было нелегко, но я не поддался соблазну.

Глава 27

Крик в ночи

Выехав из ворот, я посмотрел на небо и нахмурился. С севера летели стаи туч. Снежные бури редки ранней весной, но порой они налетают с ужасающей яростью.

Я бы мог вернуться в кулад и переждать буран за его стенами, но что-то внутри меня отказывалось видеть Нессу в ее новом положении. Увы, вскоре я не смогу двигаться вперед из-за непогоды. Я повернул коня назад, к скальному выступу, возле которого мы провели предыдущую ночь.

К этому моменту поднялся сильный ветер. Не успел я укрыться под скалой, как со свинцового неба повалил снег. Еще пара мгновений – и вокруг уже бесновалась метель.

Как обычно и бывает с весенними снежными бурями, эта была яростной, но довольно короткой.

Часов через шесть она начала стихать, и к вечеру небо прояснилось. Приближение темноты вынудило меня отложить отъезд до первых лучей зари. Хотя для меня не в новинку путешествовать ночью, в предгорьях наметет высокие сугробы, что сделает передвижение в темноте опасным.

Спешить мне было некуда. Накормив коня, я расположился на ночлег. Дело свое я сделал. Мысль же о том, что вскоре я вернусь в родную хайзду, наполняла меня спокойствием и удовлетворением. Отдохнув и очистившись, мозг заработал четко и ясно. Я прокрутил перед мысленным взором события последних недель, стараясь свежим взглядом оценить свою роль в них.

Мне казалось, что я вел себя честно и достойно, проявил завидное мужество и полностью выполнил свой долг перед Старым Роулером. В том, что Сюзан умерла, моей вины нет. Я сделал все, чтобы ее спасти. Я в одиночку одержал победу над Верховным магом, шайксой и опасным воином-гибридом. Да, позднее я работал в паре с человеческой ведьмой, но лишь потому, что иначе я бы погиб.

Сражаясь плечом к плечу с Грималкин, я одолел хаггенбруда. Согласитесь, оно того стоило. Затем, взяв у нее кинжал с рукояткой в виде головы скелта, я поставил на колени могущественного Эблиса. Так почему потом я больше всего страшился приступа скайума? Теперь же, пребывая в душевном спокойствии, я счел саму мысль об этом абсурдной. Как воин-маг я практически достиг совершенства.

Таким образом, уже не чувствуя угрозы скайума, я мог позволить себе быть щедрым. Я вновь подумал о малышке Нессе и был вынужден признать, что она помогала мне на каждом шагу. Конечно, делала она это ради сестер, но ее помощь всегда приходила в нужный момент.

Внезапно я понял, как мог бы отплатить ей. Выкупить ее назад у того купца я не мог. Такие вещи запрещены. Даже если бы я дал ему взятку и он пошел бы на такую сделку, первоначальная продажа была бы объявлена недействительной. Считалось бы, что свой долг я не выполнил. Но был и другой путь.

Как только Несса будет продана новому владельцу, мне ничто не мешает выкупить ее у него, без нежелательных для меня последствий. Разумеется, это обойдется мне вдвое больше полученной за нее цены, но в данном случае деньги не главное. Я всегда возьму все, что мне нужно, в моей хайзде. Более того, эту сделку я заключу без особых хлопот. Из-за снежной бури новый владелец наверняка еще не выехал из Карпоты.

В общем, я решил вернуться в кулад с первыми лучами зари и, выкупив Нессу, отвезти ее на юг, к сестре. Конечно, по дороге я чуть-чуть отведаю ее крови. Совсем немного, чтобы не навредить ей.

Вряд ли она станет возражать, правда?

Проснувшись примерно за час до рассвета, я не мог избавиться от ощущения, что в ночи только что раздался крик какого-то животного. Я навострил уши и прислушался.

Через пару мгновений крик повторился – высокий и пронзительный. Но это не был крик животного. Кричал или человек, или кобал. Я приподнял хвост. Но, к сожалению, ветер, который дул с севера, был все еще свеж и уносил от меня все запахи.

Вскоре последовали новые крики и вопли, но я зевнул и проигнорировал их. Скорее всего, это наказывают каких-нибудь пурр, из числа тех, что не приглянулись покупателям. Поделом им. Наверняка они вели себя не так, как положено. В отместку владельцы или стегали их кнутом, или вырезали острыми ножами куски плоти в тех местах, где это не будет видно под одеждой.

На рассвете я сел верхом на своего скакуна и направился в Карпоту. Я должен был попасть в кулад до того, как новый владелец Нессы покинет его. Как только я въехал на холм и бросил взгляд на кулад, я тотчас понял, что там что-то не так. Ворота башни были открыты.

Подстегнув коня, я поехал дальше по свежему снегу. Вскоре я увидел следы, много следов, и все они вели на юг. Снег был смешан с грязью и утратил свою первозданную белизну. Казалось, будто в южном направлении проследовала большая партия невольниц. Но почему? Я терялся в догадках. По идее, их следовало гнать на восток или на запад, к другим невольничьим рынкам, или же на северо-восток, в Валькарку. Куда угодно, только не на юг.

Затем я увидел первые тела. Они принадлежали отряду гвардейцев Оуссы, которые сопровождали рабынь в Карпоту. Один из воинов лежал лицом вниз. Снег под его головой и торсом превратился в красное месиво. Я понял: ему перерезали горло.

Рядом с воротами я увидел еще двух мертвых гвардейцев, а потом отпечатки ног. Все они вели прочь от города, главным образом на север. Лошади тоже ушли в том же направлении.

Что случилось? Почему они бежали? Внутри кулада повсюду валялись мертвые тела – купцов-кобалов и гвардейцев Оуссы. Деревянные платформы стали скользкими от крови. И никакого движения. В живых не осталось никого.

Рабынь тоже нигде не было видно. Куда они подевались?

И вдруг я заметил вырезанный на столбе знак. Ножницы. Те самые ножницы, которые ведьма носила в кожаном чехле. Но как она могла оставить здесь этот знак? Неужели она вернулась?!

Нет, она не вернулась! Она была здесь все это время. Я понял, что здесь произошло. Нет, не Нессу продал я на невольничьем рынке. Я продал Грималкин!

Глава 28

Мы встретимся вновь

Каким же я был болваном, доверившись этой ведьме!

Несса покинула лагерь до того, как я проснулся, а Грималкин, приняв ее обличье, заняла ее место, как уже делала на арене. Перерезав в куладе гвардейцев и купцов, ведьма повела рабынь на юг – к соплеменникам и свободе.

А что же наш договор? Она нарушила свое обещание не мешать мне, и вот теперь я должен догнать ее и призвать к ответу!

Ведьму и беглых пурр я настиг менее чем через час.

Грималкин скакала верхом впереди колонны рабынь. Рядом с ней я заметил еще одну конную фигуру. Несса! – догадался я. Следом за ними, неся на себе мешки с провизией, колонной по двое шагали более сотни пурр. Все как одна были тепло одеты и защищены от непогоды.

Первым делом я решил расправиться с ведьмой и поскакал вдоль левого фланга колонны. К моему великому удивлению, пурры сломали строй, загородив от меня мою противницу. Но это еще не все. Затем они с криками принялись кидать в меня снежками. Лошадь подо мной испугалась и встала на дыбы. Я не верил собственным глазам. Где это видано, чтобы пурры позволяли себе подобную дерзость?! Мой конь, закаленный магией даже против асассинов Братства шайксы, дрогнул, не выдержав атаки комьев мокрого снега.

Я был вынужден отвести несчастное животное назад, чтобы оно успокоилось. Увы, к тому моменту, Грималкин уже неслась на меня, сжав в обеих руках по кинжалу. Их лезвия зловеще сверкали в пасмурном утреннем свете. Впрочем, я успел вытащить саблю и поскакал ей навстречу. В следующее мгновение мы сошлись в конном поединке.

Никто из нас не нанес другому ранений, и мы были вынуждены повторить маневр. Ведьма проскакала очень близко слева от меня и, пылая злобой, сумела сделать выпад клинком. Но я успел задействовать последние остатки магии и создал магический щит, причем расположил его так, что ее клинок со звоном отлетел от него, а сам щит едва не снес ей голову.

Увы, в последний миг она отклонилась в сторону, и удар пришелся мимо цели. Зато я успел кольнуть ее в плечо острием сабли, пустив кровь. При виде этого зрелища мое сердце запело от радости. Когда мы сойдемся в следующий раз, я ее точно прикончу!

Когда же мы вновь оказались лицом к лицу, в руках у нее был только один кинжал. Нет, второй не рассыпался от удара о мой щит – но тогда почему она не взяла его? Или рана, которую я нанес ей в плечо, мешает ей держать оружие в левой руке? Но нет, кинжал был зажат именно в левой…

Приглядевшись, я увидел, что в правой рукой она вынимает из ножет кинжал с рукояткой в виде головы скелта – тот самый, который переломил Кангадон. То же самое сейчас ждет и мой щит. Не говоря уж о том, что мне было страшно сражаться против оружия, чья рукоятка изображала бога Талькуса, который, родившись, станет самым могущественным из наших богов.

Было в этом нечто зловещее. Что, если это предрекает мою смерть? В эти мгновения мне меньше всего хотелось думать о подобных вещах, и я, собрав в кулак волю, вновь пришпорил коня и помчался навстречу ведьме. Расстояние между нами неуклонно сокращалась, из-под копыт в холодный воздух летели фонтаны снега. По левому плечу Грималкин струилась кровь, но на губах играла улыбка! Сейчас моя сабля сотрет эту улыбку с ее лица, подумал я.

Внезапно между нами оказалась еще одна лошадь со всадником, вынудив меня отклониться влево. Это была Несса. Она галопом понеслась вслед за мной. Проскакав некоторое расстояние, мы оба остановились. Я обернулся: ведьма тоже остановила лошадь и пристально смотрела в нашу сторону.

– Ты безумец! – крикнула Несса. – Немедленно прекрати, или она тебя убьет! Зачем тебе умирать здесь? Возвращайся к себе в хайзду и не мешай нам продолжать путь на юг!

Моей ярости не было предела. Она обозвала меня безумцем! Кто она такая, чтобы разговаривать со мной в такой манере?! Но не успел я дать выход своему гневу, как к нам подъехала Грималкин и остановилась рядом с Нессой.

– Не смей приближаться! – предупредила она, направив в мою сторону острие кинжала. – Наш договор выполнен, маг, и я могу тебя убить!

– Но ведь ты утверждала, что сдержишь слово, разве не так? – сердито возразил я.

– Я его сдержала! – заявила ведьма. – Разве я не была верна своему слову? Разве не помогла тебе одолеть хаггенбруда? А когда мы покинули твой мерзкий город, я не мешала тебе осуществить то, что ты считал своим законным делом.

– Это всего лишь слова! – крикнул я. – Я сказал тебе, что намерен продать Нессу на невольничьем рынке, ибо это мое право. Она была моей собственностью. И ты ответила, что не станешь мне препятствовать!

– Ты продал в Карпоте рабыню и тем самым исполнил свой долг согласно закону Биндоса, а это самое главное. Тот факт, что этой рабыней была я, ничего не значит. Продажа состоялась. Действие нашего договора завершилось, и я могла освободить из кулада рабынь. Знай и запомни навсегда – я не позволю твоему народу держать в рабстве женщин! Я объявляю кобалам войну. Я выкую Звездный меч. Но как только завершу свое дело, – крикнула она, поднимая мешок, – я вернусь с моими сестрами, разрушу стены Валькарки и убью всех живущих там кобалов! Так что оставайся лучше в своей хайзде, маг! Держись подальше от этого проклятого города, и, возможно, ты проживешь чуть дольше! А теперь, на тот случай если мы оба погибнем раньше времени, ответь на мой вопрос. Зачем ты вернулся в Карпоту и увидел то, что я там сделала?

– Я вернулся к скале и переждал там снежную бурю, – ответил я.

– Да, это тебя задержало. Но тебе не было нужды возвращаться в кулад. Я хочу знать, зачем ты это сделал. Ты ведь хотел выкупить Нессу, не так ли?

Ее слова потрясли меня. Откуда ей это известно?

Я кивнул. Грималкин улыбнулась:

– В таком случае, что, собственно, случилось? Несса получила свободу, которую ты хотел ей дать, причем это не стоило тебе ни единого валькрона. Я же верну некоторых из этих женщин в их родные края. Другие, в том числе и те, что родились в скличах, обретут среди людей новый дом. Что до Нессы – то пусть она воссоединится с сестрой. Ты же вернешься к себе и припеваючи заживешь дальше. Тебе ведь не терпится вернуться к себе в хайзду, признайся честно?

Я снова кивнул. Затем, вновь обретя голос, приподнял свою саблю и направил ее острие на Грималкин.

– В один прекрасный день я сведу с тобой счеты, это я тебе обещаю!

– Принимаю твое обещание, а пока ступай себе с миром, Скользящий. Когда-нибудь мы встретимся снова, но сегодня нам нет необходимости проливать кровь. Меня ждут мои собственные дела. А ты пока хорошенько подготовься к моему возвращению! Копи ресурсы, совершенствуй свое боевое мастерство, изучай магию. Когда мы снова сойдемся в поединке, то будем биться не на жизнь, а на смерть, чтобы раз и навсегда доказать, кто из нас сильнее. Я с большим удовольствием нанесу поражение столь славному воину. Мы договорились?

– Договорились! – крикнул я, поднимая в салюте саблю.

Ее слова были полны мудрости. Я растратил запасы магии и должен был восполнить их кровью. Уж если сойтись с ведьмой в бою, то лучше тогда, когда я буду на пике моих сил. Я стану с нетерпением ждать этого момента.

Грималкин улыбнулась, обнажив заостренные зубы, а потом вернулась во главу колонны. Несса осталась стоять на месте.

– Это правда? Ты на самом деле намеревался выкупить меня и дать мне свободу? – спросила она.

– Это правда, малышка Несса. Грималкин не лжет, хотя мне кажется, она слишком вольно отнеслась к условиям нашей сделки. Я же привык следовать букве договора.

Несса улыбнулась:

– Зато, по-моему, она точно следовала его духу, не так ли?

У меня ушла почти неделя, чтобы добраться до своей хайзды. Мой путь слегка затянулся, потому что вечером третьего дня я ощутил сильную жажду. Она была столь неодолимой, что я был вынужден впиться зубами в холку собственной лошади и напиться ее крови.

Обычно я умею противостоять подобным порывам, но после долгих дней и ночей, когда я был вынужден сдерживаться, чтобы не прыгнуть на одну из пухленьких сестер Нессы, чтобы без остатка выпить из них кровь, я за себя не отвечал. После длительного воздержания необходимо дать выход инстинктам. Это естественно для кобала.

Вновь приближается зима, и я готовлюсь залечь в спячку. Короткое лето я провел у себя дома в хайзде – пил кровь, собирал души, оттачивал боевые умения, укреплял магию. Вскоре наступит последняя стадия моих приготовлений – сон. Он поможет мне подготовиться к возвращению ведьмы. Каков бы ни был исход нашего поединка, я жду того мгновения, когда снова смогу сойтись с нею в бою. Это будет высшая точка моего искусства как боевого мага. Тем более что она пригрозила разрушить Валькарку.

Хотя между мною и кое-кем из его обитателей нет взаимной симпатии, я должен хранить верность своему народу. Возможно, именно мне судьбой предписано покончить с этой угрозой.

Скользящий

* * *

С каждым днем солнце пересекает небо все ближе и ближе к горизонту. Вскоре короткому лету настанет конец.

Теперь моему дяде известно все о том, как умерла Сюзан, а меня едва не продали на невольничьем рынке. Он страшно рассердился, узнав об этом, но и был напуган. По его словам, наш мир остывает, и это внушает тревогу. Когда-то дед и бабка рассказывали ему страшные истории о долгой зиме, которые передавались из уст в уста, из поколения в поколение…

Когда Голгоф, Властелин Зимы, проснулся в последний раз, ледяной покров увеличился в размерах, и кобалы начали двигаться на юг вслед за ним, убивая на своем пути мужчин и мальчиков, однако щадя женщин и девочек, которых уводили в рабство. Мой дядя уверен, что так будет снова, и молится о том, чтобы этого не произошло при его жизни.

Мои дядя и тетя добрые, отзывчивые люди. Они приютили нас с Бриони. Теперь это мой дом. Мы с ней трудимся не покладая рук. Но точно так же я трудилась и в отцовском доме. Так что в этом отношении мало что изменилось.

То, что произошло с нами после смерти моего бедного отца, было сущим кошмаром, зато открыло мне глаза на то, сколь велик этот мир, как мало мы знаем о нем и как много нам еще предстоит узнать. Я все чаще ловлю себя на том, что мне трудно усидеть на месте и все время заниматься одним и тем же. Хотелось бы попутешествовать, посмотреть мир…

Возможно, я когда-нибудь еще раз увижу Грималкин и Скользящего. У меня такое предчувствие, что однажды наши пути пересекутся вновь. Я очень на это надеюсь.

Несса

Сон Скользящего

Малышка Несса знак дает, Ладошкой по колену бьет, Спаси меня, она зовет. И я иду ее спасти И из темницы увести. Но как? Я вижу прутьев ряд, Что на пути моем стоят. Я должен волей их согнуть Чтоб проложить в темницу путь. Решетка ох как велика, И высока, и широка — От пола и до потолка. И пусть сейчас я очень мал, Я горы магии впитал! Не устоит пред ней металл. Смогу решетку я согнуть, Открою милой Нессе путь. Я прутья гну, они дрожат — И вот у ног моих лежат, Как те пожухлые цветы, Что в поле часто видишь ты. Гибки, как кошка иль змея, Но кое в чем уверен я: Живые, в том, сомненья нет, Я знаю этот их секрет. Но путь открыт! О, слава мне! И Нессу я маню к себе. Мы вверх спешим – скорей, скорей! Туда, где будет нам светлей. Но что за тень там впереди? Куда нам от нее идти? Свернулась кольцами, растет, Дыханьем жарким обдает, Как змей, дракон или паук, Как нечисть с сотней ног и рук, Что, в злобе шастая в ночи, Из подземелья нам стучит. Клинок мой остр, клинок мой смел, Взрезает тьму как туча стрел. Он жаждет крови, он привык Алкать ее, как мой язык. Трус дрогнул бы, но я не трус. С врагом, не дрогнув, я сойдусь! Крик шатека в ночи звучит, И войско в ужасе бежит, Все на своем пути круша… У шатеков одна душа: Три головы, но ум един, Чудовище зовется джинн. И он рожден, чтоб дальше вить Вкруг солнца паутины нить. И тычет острою иглой Все, что душой живет живой. Взлелеяв ненависть во тьме, Коросты плащ он взял себе И стал, ты только погляди — Ну просто темный Джибберди. Малышке Нессе как назло Ужасно с ним не повезло. За то, что видела его, Чтоб не сказала ничего, С собой ее он утащил И в подземелье заточил. В темницу деву бросил он, И запечатал выход вон. Но цель его было иной — Сразиться он хотел со мной Под древом, что который год, Над логовом его растет; К нему ведет ступеней ряд, И тенью целый край объят. Осклизлый плод его таков, Что ядовитей всех плодов, А лист дрожит весенним днем И опадает злым дождем. Он травит душу, сушит грудь И мертвым не дает уснуть, Взрыхляя землю их могил, Сей джинн, он никому не мил. Но мой клинок и остр, и смел, Острее он разящих стрел. И острие его в ночи Соткало яркие лучи. Он кровь давно лакать привык — Совсем как жадный мой язык. В моей руке он как живой, Он – песнь моя, всегда со мной. И он готов разить… Но вдруг Из-под земли я слышу стук — Наружу рвется гниль и тлен, Чтоб взять кобала душу в плен. Не страшен мне их мерзкий вид — Мой меч со свистом их разит! Не раз такое делал я. Не дрогнула рука моя. Чего я только не видал, Пока с врагами воевал: И окровавленный песок, Клинка звенящего бросок, И горы тел, и тучи стрел, И лица, бледные как мел, Рыданье дев и Хоба смех — Я видел все, я видел всех. И то, где мать его лежит, Где мерзкий труп ее смердит В могиле темной и сырой, И где жужжит мушиный рой. Я видел грифов надо мной, Я знаю, как они кружат, Получше, чем дорогу в ад! Но мой клинок и остр, и смел, Острее он разящих стрел, И острие его в ночи Соткало яркие лучи. Свирепой яростью объят, Воздел я меч; за мной следят Три пары глаз из темноты. Шатек, пойми: не страшен ты! Так пой, мой меч, танцуй, мой меч, — И голова слетела с плеч! И вновь удар, на этот раз Две головы я снес за раз. И по ступенькам как мячи Те с визгом скачут вниз в ночи О ты, всех гнусностей родня! Как глуп ты был, дразня меня! В пучинах я разил акул, Кишки их через рот тянул, Гнездо орла я разорял Вампиров злобных усмирял, И великанов сокрушал. В лицо смеялся Сатане — А значит, страх неведом мне. О, обитатель темноты, Признай, злодей: бессилен ты! Сильней тебя ее любовь, Что расцветает вновь и вновь. И не успеет солнце сесть, Как мир мою услышит весть: Свободна Несса! Но мой враг Не прекратил своих атак! Гримасой злобной искажен, Убить меня вновь тщится он. Но вправо шаг и влево шаг — Не победить ему никак. Мой меч сверкает и поет. Ты, что под деревом живет, Как глуп ты был, дразня меня! Ведь не страшна ему броня! Без промаха, наверняка Мой славный меч разит врага. Пусть суждено погибнуть мне — Победу я возьму себе. Мне не преграда темный грех. Есть место, что приемлет всех. Тот мир зовется Киндерквест. О, это лучшее из мест! Там даже самый гнусный сброд Всегда покой себе найдет, Чтоб провести хоть тыщу лет В глубоком сне – там страха нет. Пока, уставши отдыхать, Он ввысь не воспарит опять. И там, в небесной синеве, Свои мечты откроет мне. Я победитель, я герой, Но дельце есть одно за мной. Малышка Несса в свой черед Все так же манит и зовет. Беру я руки острый нож — На мясника я с ним похож — И отрезаю тесаком Кусочек сочный за куском. Чтобы вкуснее сделать плоть, Кладу я пряностей щепоть. Затем варю, чтоб вышел суп. Я не злодей, и я не глуп. Люблю понежиться я с ней В постели пуховой моей. И на нее я не сердит, Но я люблю, когда я сыт!

Перевод Т. Бушуевой

Отрывок из тетрадей Николаса Брауна, ведьмака древних времен

Глоссарий мира кобалов

Анхиетта – млекопитающее, обитающее в норах в северных лесах на краю линии снегов. Кобалы считают сырое мясо анхиетты деликатесом. Животное мелкое, и мяса на нем мало, однако кобалы с аппетитом обгладывают его ножки.

Аскана – обиталище кобаловских богов. Возможно, всего лишь иное наименование Тьмы.

Балкай – первый и самый могущественный из трех Верховных магов кобалов, которые после убийства короля образовали Триумвират и теперь правят Валькаркой.

Берсеркеры – воины-кобалы, давшие клятву умереть в бою.

Бихон – кобаловское название духов, известных в Графстве как домовые.

Боска – дыхание кобаловского мага. С его помощью можно вызвать у человеческого существа внезапную потерю сознания или приступ парализующего ужаса. Маг может изменить эффект боски, меняя химический состав своего дыхания. Иногда боска используется для того, чтобы изменить настроение животных.

Бэлик (бэльский язык) – разговорное наречие кобалов, используемое лишь в ситуациях неформального общения, например между членами семьи или друзьями. Истинный язык кобалов – лоста. Им также владеют человеческие существа, обитающие на приграничных территориях. Если незнакомец заговорит с другим кобалом на бэлике, это будет означать расположение и симпатию. Иногда это делается перед заключением договора.

Валькарка – главный город кобалов. Расположен внутри полярного круга. Название переводится как «Город окаменевшего дерева».

Валькрон – мелкая монета, часто называемая коротко вальк, имеет хождение по всему Южному полуострову. Чеканится из сплава, содержащего одну десятую часть серебра. Валькрон составляет дневное денежное довольствие кобаловского пехотинца.

Гибрис – грех гордыни по отношению к богам. Тот, кто, несмотря на повторные предостережения, продолжает коснеть в своей гордыне, рискует навлечь на себя их гнев. Сам акт превращения в мага есть не что иное, как проявление гибриса, и редко кому удается прожить в этом качестве дольше, нежели период новициата.

Гибуск (гиб) – особый вид воинов, выведенных кобалами, гибрид кобала и лошади. Однако он наделен и другими свойствами. Его мускулистое мохнатое тело обладает необычайной силой и скоростью. Гибуск способен растерзать противника в клочья. Его руки также приспособлены для ведения боя.

Гомункул – небольшое существо, которое разводят от пурр в специальных загонах-скличах. Как и хаггенбруды, они часто имеют несколько тел или ипостасей, обладающих общим разумом. Однако в отличие от хаггенбрудов, их ипостаси не идентичны: каждая имеет специализированную функцию, и только одна из них способна говорить на языке лоста.

Горы Кумуляр – высокий горный хребет, который служит северо-западной границей Южного полуострова.

Горы Дендар – высокий горный хребет примерно в семидесяти лигах к юго-западу от Валькарки. В его предгорьях расположен большой кулад, известный под названием Карпота. Здесь продается и покупается больше рабов, нежели во всех других крепостях, вместе взятых.

Гханбала – листопадное дерево, излюбленное обиталище магов хайзды.

Гханбальзам – смолистое вещество, получаемое магом хайзды из дерева гханбала. Используется в качестве основы для мазей, таких как хааль.

Декстураи – кобаловские подменыши, рожденные от человеческих женщин. Хотя внешне эти существа ничем не отличаются от людей, они полностью покорны воле любого кобала. Они очень сильные и выносливые и часто становятся великими воинами.

Договор. Хотя денежной единицей кобалов является валькрон, многие, особенно маги хайзды, предпочитают использовать не деньги, а систему договорорв и обменов. Это может быть обмен товарами или услугами, однако лишь к этому система не сводится. Договор – дело чести, и каждая стороны обязана держать слово, даже если это грозит ей смертью.

Загоны-скличи – загоны внутри Валькарки, в которых кобалы содержат человеческих самок-рабынь. Последние служат пищей либо используются для выведения новых видов и гибридных форм, также находящихся в подчинении у кобалов.

Закон Биндоса – кобаловский закон, согласно которому каждый гражданин должен раз в сорок лет продать на невольничьем рынке хотя бы одну пурру. Несоблюдение этого требования делает нарушителя преступником и изгоем, с которым остальные кобалы перестают общаться.

Зал Трофеев – специальное помещение, где Триумвират хранит имущество своих жертв, отобранное при помощи магии, силой оружия или судебного решения в его пользу. Это самое надежно охраняемое место в Валькарке.

Кангадон – Копье, Которое Невозможно Сломать, также известно как Убийца Короля. Мощное копье, созданное Верховными магами кобалов. Существует мнение, что на самом деле его выковал бог-кузнец Олки.

Карпота – кулад в предгорьях гор Дендар, в котором находится крупнейший невольничий рынок пурр. Торги обычно проводятся весной.

Кастаранд – на языке кобалов это слово означает Священную войну, которую те однажды начнут, чтобы избавить свои земли от людей, по их мнению являющихся потомками беглых рабов. Война не может начаться до тех пор, пока не родится бог кобалов Талькус.

Кашилова – привратник Валькарки, отвечающий за допуск в город. Выдает разрешение или отказ. Огромное существо с тысячью ног. Был специально создан при помощи магии для выполнения этой функции.

Киррос – «рыжая смерть», которая настигает жертв хаггенбрудов.

Кугис – божество с собачьей головой, чью красную звезду можно увидеть на небе.

Кулад – оборонительная башня, построенная кобалами в той или иной стратегической точке на границах их владений. Те из них, что расположены в глубине страны, часто используются как невольничьи рынки.

Ледник Ганнар – огромный язык льда, который берет свое начало в горах Кумуляр.

Ленклевт – второй из трех Верховных магов Триумвирата.

Лига – расстояние, которое скачущий галопом конь может покрыть за пять минут.

Лоста – язык, на котором говорят все обитатели Южного полуострова, в том числе кобалы, которые утверждают, будто язык этот был украден и испорчен людьми. Словарный состав кобаловского варианта лосты на треть больше словаря людей, что в известной мере делает подобные утверждения обоснованными. Безусловно, это лингвистическая аномалия, когда два разных вида существ пользуются одним и тем же языком.

Маги. Существует много типов магов-людей. То же самое верно и в отношении кобалов. Стороннему наблюдателю порой трудно заметить какую-либо разницу между ними. Тем не менее самый высший ранг – это Верховный маг. Один тип, а именно – маги хайзды, не вписывается ни в какую иерархию. Это изгои, обитающие в собственных владениях вдали от Валькарки. Их магические способности с трудом поддаются оценке.

Маги хайзды – редкий тип кобаловского мага. Они обитают в собственных владениях вдали от Валькарки и постигают мудрость на территории, которую пометили как собственную.

Мандрагора – корень, формой напоминающий человеческое тело. Иногда используется магами-кобалами для того, чтобы сфокусировать силу, таящуюся в их разуме.

Мельджанн – третий Верховный маг Триумвирата.

Море Галена – расположено к юго-востоку от королевства Комберсарка, между ним и Пеннадой.

Новициат – первая стадия обучения мага хайзды. Обычно длится около тридцати лет. Кандидат постигает секреты магии под руководством одного из старших по возрасту и самых могущественных магов. Если новициат завершен удовлетворительно, маг должен продолжить обучение в одиночку.

Олки – бог кобаловских кузнецов. У него четыре руки и бронзовые зубы. Считается, что он выковал Кангадон, волшебное копье, которое не знает промаха.

Оусса – элитная гвардия, которая служит Триумвирату и охраняет его. Кроме того, на Оуссу возлагается охрана рабов, когда тех везут из Валькарки на продажу в кулады.

Ошер – субстанция, которая в экстренных случаях может быть использована как корм для лошади. Готовится из овса. Ошер содержит специальные химические добавки, которые позволяют вьючному животному выдержать длительный путь. К сожалению, применение ошера значительно сокращает продолжительность жизни животного.

Пурра (мн. ч. пурры) – термин, обозначающий чистокровных человеческих самок, которых кобалы разводят в качестве рабынь. Этот термин также применим к женщинам, обитающим в границах хайзды.

Разлом Фитцанда – также известен как Великая Расщелина. Область постоянных землетрясений и сдвигов земной коры, на самом юге владений кобалов.

Река Шанна – ее русло когда-то служило границей между северными человеческими королевствами и владениями кобалов. Теперь кобалов можно встретить и к югу от нее. Договор о границе давно нарушается обеими сторонами.

Саламандра – тульпа огненного дракона.

Северные королевства – собирательное название небольших королевств, таких как Пуденте и Уэйаленд, расположенных к югу от Великой Расщелины. Однако чаще это название используется для обозначения всех королевств к северу от Шалотты и Сервенции.

Скайум – период, когда маг хайзды сталкивается с опасным смягчением своей хищной натуры.

Скапиен – небольшая тайная группа кобалов внутри Валькарки, не согласных с торговлей пуррами.

Скелт – существо, обитающее возле воды. Убивает жертв следующим образом: засунув свое длинное рыло глубоко в их тело, выпивает кровь. Кобалы считают, что именно обличье скелта примет их бог Талькус при рождении.

Склатчи – существа, используемые кобалами в качестве слуг. Их основное назначение – очищать стены и потолки жилищ Валькарки от быстро нарастающей плесени.

Скойя – строительный материал, который вырабатывается внутри тел хускоров. Из него построена Валькарка.

Скулка – ядовитая водяная змея, укус которой вызывает мгновенный паралич. Популярна у асассинов: они используют ее для обездвиживания жертвы, которую затем убивают. После смерти токсины в крови жертвы обнаружить невозможно.

Сларинда – обозначение особи женского пола у кобалов. Сларинды вымерли более трех тысяч лет назад, точнее – были уничтожены кобалами-мужчинами из секты женоненавистников. Теперь мужчины-кобалы появляются на свет от пурр, человеческих самок-рабынь, которые содержатся в загонах-скличах.

Талькус – великий бог кобалов, которому еще предстоит родиться. Внешне он будет напоминать существо, известное как скелт. Имя «Талькус» означает – Бог, Которого Еще Нет. Иногда его также называют Талькус Нерожденный.

Терсколд – порог, на который было наложено заклятье. Важная составляющая защиты хайзды и потому опасен – даже для человеческого мага, если он попытается через него переступить.

Триумвират – правящий орган Валькарки, в который входят три самых могущественных Верховных мага города. Впервые был сформирован после того, как от руки Эблиса, асассина-шайксы, погиб король Валькарки. По сути дела, является диктатурой, которая любыми средствами стремится сохранить свою власть. Другие маги ждут своей очереди, чтобы сменить нынешних трех в этой роли.

Тульпа – существо, создаваемое в сознании мага и иногда получающее воплощение во внешнем мире.

Уиддершинс – движение против часовой стрелки или против солнца. Считается противоречащим естественному порядку вещей и иногда используется кобаловскими магами для утверждения своей власти над космосом. Исполненное гибриса, оно несет в себе огромный риск.

Ульска – смертельный, но редкий яд кобалов, который сжигает жертву изнутри. Его также выделяют железы, расположенные в основании когтей хаггенбрудов. Результатом является киррос.

Унктус – второстепенное божество кобалов, которому поклоняются лишь самые низы. Обычно изображается с крошечными, загнутыми назад рожками на голове.

Уолакаи – видение того, что есть. Особый вид восприятия, который бывает у Верховного мага или у мага хайзды. Момент озарения, момент откровения, когда некая ситуация открывается магу во всей своей полноте и сложности, со всеми причинами, которые привели к ней. Кобалы верят, что это вид зрения, который маги передают своему богу Талькусу, Богу, Которого Еще Нет, с целью облегчить ему появление на свет.

Хааль – субстанция, используемая магом хайзды для контроля за реакцией его жертвы, человеческого существа.

Хаггенбруд – воинственное существо, рождающееся из плоти человеческой самки. В его функции входит ритуальный бой. Имеет три тела (ипостаси), обладающие общим разумом. По большому счету, все три – это одно и то же существо.

Хайзда – территория обитания мага хайзды. Здесь он охотится и разводит принадлежащих ему человеческих существ. Он берет у них кровь, а иногда и душу.

Хускор – собирательное название существ, подвластных кобалам, которые заняты бесконечной работой по расширению города Валькарка. У них шестнадцать ног, восемь из которых также могут использоваться как руки, в частности, для придания формы скойе, мягкому камню, который они выплевывают изо рта.

Шайкса – братство кобаловских асассинов высокого ранга. Если кто-то из членов братства погибает от оружия, честь обязывает остальных выследить и уничтожить убийцу.

Шакамура – магическое искусство магов хайзды, которое черпает свою силу в человеческой крови и заимствовании человеческих душ.

Шатек (также известен как джинн) – воин, имеющий три ипостаси, подчиненные одному разуму. Отличается от хаггенбруда тем, что был создан специально для боя. Некоторое их количество восстало и теперь не подчиняется власти кобалов. Они обитают вдали от Валькарки, сея смерть и ужас на соседних землях.

Шудру – термин, означающий суровые зимы северных королевств.

Эблис – ассасин, уже долгое время возглавляющий шайксу. При помощи волшебного копья Кангадона он убил последнего короля Валькарки. Считается, что ему более двух тысяч лет. Известно также, что он никогда не знал поражения в бою. Члены Братства называют его двумя другими обозначениями – Тот, Кто Не Может Быть Побежден, и Тот, Кто Никогда Не Умрет.

Эрестаба – равнина, расположенная к северу от реки Шанна, в границах владений кобалов.