Я открыл глаза; в доме было темно, и я лежал на холодном твердом полу. Огонь потух, но на каминной полке горела одна единственная свеча.

Я чувствовал себя усталым, и все что чего мне хотелось это снова провалиться в глубокий сон. Я почти это сделал, но потом заметил то, что заставило меня ахнуть от беспокойства. Колыбель ребенка лежала перевернутой на полу.

Младенец наполовину выпал из колыбельной, по–прежнему завернутый в шерстяное одеяло. Я пытался позвать его мать, но когда открыл рот, все что из него вырвалось — нечто похожее на слабый хрип. Я понял, что мое дыхание участилось; мое сердце в груди билось с необычно бешеным ритмом, я стал волноваться, что оно может остановиться в любую минуту. Я был не в состоянии пошевелить конечностями.

Может я серьезно заболел? Я задумался об этом. Может это какой–то вид лихорадки, которую можно подхватить на болотах?

Мне показалось, что я увидел, как ребенок движется. Он начал дергаться, затем ритмично подниматься и опускаться, и я решил, что ребенок все еще дышит и благополучно пережил падение. Я снова попытался позвать его маму, но снова ничего не вышло, я выдавил только слабый крик; усилия заставили биться мое сердце быстрее, я начал дрожать всем телом, в страхе решив, что я умираю.

Я вдруг понял, что шерстяное одеяло теперь движется по–другому. Казалось, оно медленно ползет ко мне. Сколько лет этому ребенку? Неужели он достаточно взрослый, чтобы ползать? Он был полностью укрыт одеялом, и я не мог видеть его, но он двигался точно на меня. Может, услышал мое дыхание? Ищет утешения. Почему госпожа Скарабек не пришла проверить в порядке ли он?

Следующее что я услышал — странный звук. Он доносился от ребенка. Не смотря на полнейшую тишину в комнате, я не слышал его дыхания — только своего рода ритмические щелчки. Было похоже на скрежет зубов. Меня охватил страх. У маленьких младенцев еще нет зубов!

Нет, наверное, это что–то другое. Пока я размышлял над этим, по моей спине пробежал холодок, предупреждая меня о том, что что–то принадлежащее тьме было очень близко. Я отчаянно пытался пошевелиться, но мои конечности всё еще меня не слушались. Я лежал абсолютно беспомощен, и все что мне оставалось, это наблюдать.

Когда ребенок дополз до меня, он остановился, и я услышал глубокий вздох, потом одеяло начало содрогаться под ритм дыхания, наверное, ему потребовалось много сил чтобы добраться до меня, и теперь необходимо их восстановить чтобы продолжить движение.

Он достиг моей ноги и остановился на несколько мгновений. Я снова услышал звук похожий на глубокий вдох, но на этот раз я определил этот звук; мое первое предположение было ошибочным. Он нюхал — словно ведьма, пытаясь узнать, обо мне больше. Затем оставив в покое мой ботинок, он пополз дальше, остановившись возле моей груди. Снова громко принюхался.

Я вздрогнул, когда он медленно забрался мне на грудь. Я почувствовал четыре маленьких конечности на себе. Даже сквозь одежду я чувствовал, что они были холодными, как глыбы льда. В конечном счете, он добрался до моего лица и я начал паниковать: мое сердце дико стучало в груди. Что это такое? Что за ужасное существо скрыто под шерстяным одеялом?

Я хотел откатиться в сторону, но не нашел в себе силы. Все что я смог сделать, это немного поднять голову. Я не мог столкнуть его руками — они беспомощно лежали вдоль тела, а ручейки пота стекали по моему лицу. Я был не в состоянии защитить себя.

Он достиг моего горла и немного поднялся на своих крошечных ручках, чтобы заглянуть в мое лицо, в результате чего одеяло спало назад, и я тоже увидел его лицо.

Я ожидал увидеть монстра, и мои страхи были не напрасны — но совсем не такие, как я ожидал.

Его голова была не больше чем у ребенка двух–трех месяцев, но лицо выглядело так, словно он был стариком; оно было наполнено какой–то чрезвычайной потребностью и недоброжелательностью. Он был похож на Тонкого Шона, на торфяника, который направил меня сюда подкрепиться. И вдруг я понял, что как каша стала пищей для меня, я должен стать пищей для этого странного существа. Наверное, в каше было какое–то снотворное, которое сделало меня слабым и беззащитным. Рот существа широко открылся, и я увидел его белые игольчатые зубы, которые были нацелены на мое горло.

Я почувствовал маленькие холодные пальцы на своей шее; затем тонкие зубы прокусили мою плоть. Он с шумом стал высасывать мою кровь — а с ней и мою жизнь.

Сил чтобы сопротивляться у меня не было. Было немного больно, и я чувствовал как смерть моя все ближе и ближе. Как долго это продолжалось, точно не скажу, в комнату целенаправленно вошла госпожа Скарабек, её тень мерцала на потолке в свете свечи. Она пересекла комнату и осторожно отняла существо от меня; когда она его забирала, я почувствовал, как сжалось мое горло, когда его зубы покидали мою плоть. Она положила его в колыбель, которая до сих пор лежала на боку, и снова запеленала в шерстяное одеяло.

Тихим голосом она начала напевать ему колыбельную, которые поют чтобы успокоить ребенка. Затем она поправила колыбель и оставила существо внутри, тщательно закутав под одеялом, чтобы держать его в тепле.

Затем Скарабек повернулась ко мне и я увидел что в её лице что–то изменилось. Ранее, она, наверное, использовала какие–то чары, чтобы скрыть свой истинный образ. Теперь правда была раскрыта и я сразу узнал её. Не было сомнений — это была кельтская ведьма их моих снов. Это были те самые глаза — один голубой, второй зеленый, которые я видел в облаке, когда мы приближались к Ирландии на судне и когда столкнулись с джиббером в Дублине, и я содрогнулся от злобы исходящий от её взгляда.

Но как такое возможно? Как она вернулась из мертвых, если её сердце Аркрайт скормил собакам?

— Том Уорд, собственной персоной! Как легко ты попался мне в руки. С тех пор как вы высадились у берегов Ирландии, я ждала этого момента. Наблюдала и ждала. — Воскликнула она. — Потребовалось простейшее заклинание, чтобы заманить тебя в свой дом. И как хорошо, что ты повиновался мне, и оставил свой посох снаружи. Теперь ты полностью в моей власти. Моя жизнь скоро закончиться, я принесу себя в жертву Пану. Ты тоже умрешь, но только после того как хорошенько пострадаешь за то, что сделал с моей сестрой.

Сестры… Они были близнецами? Они были очень похожи. Я хотел её спросить, но был слишком слаб, даже чтобы нормально вдохнуть. Сколько моей крови высосало из меня то маленькое существо? Я задумался. Я боролся, чтобы остаться в сознании, но моя голова закружилась и я провалился в сон. Ведьма обещала причинить мне страдания, но я чувствовал, что я уже близок к смерти — но страха не было; просто ужасная усталость.

Как долго я пролежал без сознания, не знаю, но когда я пришел в себя, то услышал голоса: спокойно разговаривающих мужчину и женщину. Я пытался понять, о чем они говорят — что–то о курганах и путешествии на север. Наконец мне удалось найти в себе силы, чтобы открыть глаза. Они стояли надо мной — Скарабек, ведьма и человек назвавший себя Тонким Шоном.

Но действительно ли он был человеком? Капюшон был откинут назад, открывая истощенную голову, которая походила на голову трупа. Череп был четко виден через тонкую, как пергамент, пересохлую кожу, его лысая голова была покрыта сухой отслаивающейся кожей.

— Он скрывает смертельное оружие в левом кармане плаща, — сказала Скарабек, — Забери это у него, Шон. Я не могу прикоснуться к этому.

Шон полез ко мне в карман. У меня не было сил сопротивляться, и он вытащил мою серебряную цепь. Я увидел боль на его лице, когда он доставал её, затем он бросил её на землю вне моей досягаемости.

— Он использовал её, чтобы связать мою сестру, прежде чем убить. Но он никогда больше не сможет, ей воспользоваться. Его жизнь в качестве ученика Ведьмака окончена. Мы возьмем его на север, Шон, — сказала ведьма. — Я собираюсь причинить ему столько боли, сколько будет нужно чтобы он понял какую боль испытала я.

Я был встревоженный тем, что теперь был лишен серебряной цепи, но по крайней мере баночка с кровью все еще не была обнаружена.

Тонкий Шон взял меня и перекинул через плечо и понёс, как мой хозяин носил связанных ведьм, перед тем как бросить их в яму. Он держал меня за ноги так, что моя голова свисала вниз с его спины. У меня не хватало сил на сопротивление. От него исходил странный затхлый запах, каких–то сырых подземелий. Но, что действительно меня встревожило — его тело было очень холодным; хотя я и мог слышать его дыхание, все выглядело так, словно меня нёс мертвец.

Не смотря на то, что я еще был слаб, мой ум стал более бдительным. Я попытался использовать то, чему меня учил Ведьмак и изучал ситуацию.

Мы покинули дом и направились на север, Скарабек несла маленькое чудовище в шерстяном одеяльце, прижав его к своей груди, словно он был человеческим ребенком. Наверное это её приживала. Как правило ведьмы дают приживалам свою кровь, но кровь жертв тоже подходила иногда. Наиболее распространенными приживалами были кошки, крысы, жабы и птицы, но иногда ведьмы использовать нечто более экзотичное. Я не знал, что она несла на руках; о таком в Бестиарии Ведьмака не упоминалось. Я имел дело с ведьмой не из моих краев, и её силы и привычки были почти мне неизвестны.

Небо на востоке уже начинало светлеть. Должно быть, я проспал весь день и большую часть ночи. Поднимался туман и я мог видеть лишь вершины гор впереди и справа. Потом я увидел еще что–то — могильный курган — мы двигались прямо к нему. Он был сравнительно маленьким, в два раза выше роста человека, и полностью был покрыт травой. Когда до него оставалось ярдов пять, вспышка яркого желтоватого цвета ослепила мне глаза. Когда она потускнела я смог рассмотреть лишь серый силуэт ведьмы, на фоне округлых дверей.

Спустя несколько мгновений ветер утих и стало немного теплее; мы были окружены темнотой, внутри кургана. Ведьма зажгла черную свечу с помощью магии. В кургане стоял стол, четыре стула, и кровать на которую она указала.

— Брось его на кровать, — сказала она Шону, и он не церемонясь кинул меня на неё. — Пришло время кормежки…

Я снова лежал и пытался двигаться. Но паралич все еще сковывал меня. В то время как Шон молча остался стоять подле меня и пронизывать меня своим мертвым взглядом, ведьма ушла в другую комнату кургана. Я начал чувствовать в себе больше силы, дыхание и сердцебиение начало восстанавливаться. Но потом понял, что Скарабек хочет снова накормить меня кашей, с добавкой какого–то яда. Если бы только мне удалось получить контроль над своими конечностями.

Она вернулась через несколько минут и принесла маленькую миску.

— Подниму ему голову, Шон — скомандовала она.

Правой рукой Шон схватил меня за плечо и поднял верхнюю часть моего тела почти в вертикальное положение. На этот раз у ведьмы была деревянная ложка, она взяла меня одной рукой за лоб, в то время как Шон левой рукой держал мой рот широко открытым.

Ведьма засовывала мне кашу в рот, пока я не вынужден был её проглотить, или захлебнуться. Когда смесь исчезла в моем горле, она улыбнулась.

— Этого достаточно — отпусти его, — сказал она. — Слишком большая порция убьет его, а у меня есть на него другие планы.

Тонкий Шон опустил меня на кровать и стал рядом с Скарабек. Они смотрели на меня сверху вниз, пока у меня во рту не пересохло и комната не закружилась.

— Идем на улицу и найдем девчонку, — сказала ведьма, — Здесь он будет в безопасности.

Девчонку? Какую девчонку? Я задумался. Может они говорили про Алису? Но потом я почувствовал, что мое сердце опять бешено стучит и я снова провалился во тьму. Я не знаю, сколько времени я проспал, но у меня были странные сны. По какой–то причине я был вынужден спрыгнуть с обрыва, разведя руки широко, словно у меня были крылья как у птицы. Но затем я начал падать вниз, и земля стремительно приближалась.

Я почувствовал, как кто–то трясет меня за плечо; мое лицо облили холодной водой. Я открыл глаза и увидел Тонкого Шона, который склонился надо мной, я почувствовал неприятный запах из его рта. Он отступил назад, чтобы я увидел что в комнате есть еще кто–то. Ведьма стояла позади него; рядом с ней была Алиса.

Мое сердце покачнулось. Алиса выглядела растрепанной и её руки были связаны за спиной.

— О, Том, что они с тобой сделали? — воскликнула она. — Ты выглядишь так болезненно…

Но ведьма не дала ей договорить.

— Побеспокойся лучше о себе, дитя. — Сказала она. — Твоё время на этой земле почти окончено. В течение часа я отдам тебя твоему отцу, Дьяволу.