Помню я мало. Наверное, мы использовали лошадей — как будто из далека, я услышал стук копыт и мое тело неоднократно трясло и встряхивало. Был ли я в повозке, или просто привязан к спине лошади, я не знал.

Следующее что я помню — я сижу на грязной куче соломы, на пыльном чердаке. Он был грязным, и все здесь было в паутине, усыпанной телами засохших мух; пауки сидели в углах, готовые наброситься на свою очередную жертву в любой момент. Дневной свет попадал сюда лишь через одно окно — в крыше, установленное в наклонном потолке прямо надо мной. До меня доносились пронзительные крики чаек, которые ходили по крыше. Я был один в комнате, со связанными за спиной руками — хотя мои ноги были свободными.

Я чувствовал себя ослабленным, но со второй попытки смог зашевелить ногами. Я услышал новые звуки: это был цокот копыт и кричащих людей, скорее всего уличных торговцев. Я подозревал, что мы вернулись в Киллорглин. Я прислонился к дверной ручке, но она была заперта, и я начал двигаться по чердаку по кругу, в надежде найти что–то, что поможет мне сбежать. Возможно, здесь было что–то острое, чем можно разрезать веревки, связывающие мои руки.

Вскоре после начала моих поисков, комната погрузилась в темноту. Что случилось? Густое облако закрыло солнце? Или приближается шторм? Я задумался над этим. Постепенно уличные звуки начали умолкать, и вскоре я ничего не слышал за стенами своей тюрьмы; я был пойман в кокон тишины.

Затем температура начала понижаться; предупреждая меня о приближении тьмы. Я сел в углу спиной к стене, так чтобы меня ничто не могло обойти сзади. Оружия для защиты у меня не было. Если бы только мои руки были свободными, подумал я. Я чувствовал себя совершенно беззащитным, будучи связанным.

Что–то начало шептать мне на ухо. Сначала я подумал, что это может быть джиббер, и мое тело начало трястись от страха, но потом я понял, что это какой–то другой тип духа. Его слова были наполовину понятны, но явно были чем–то злым. Через мгновенье к нему присоединились и другие — насколько я мог быть уверен, я увидел вспышки фиолетового цвета, и они приближались, заполняя чердак. Тонкие пальцы начали дергать меня за уши, а затем сильные руки схватили меня за горло и начали душить. Это был призрак душитель, опаснейший из призраков, и я был бессилен против него.

Седьмой сын седьмого сына имеет относительный иммунитет от таких опасных призраков, но я никогда не сталкивался с таким сильным раньше; я начал задыхаться, мою глотку сжимали невидимые пальцы. Я изо всех сил пытался вдохнуть воздух, пытаясь вспомнить хоть что–то из своего обучения. Я задыхался и чувствовал, что теряю сознание.

Но затем давление на мое горло ослабло и шепот умолк. Но тишина длилась не долго, шепот заменил ужасный, глубокий страшный голос — голос Дьявола.

— У меня твоя маленькая подруга, Алиса, она сейчас со мной, — насмехался он надо мной. — Ты хочешь её услышать?

Прежде чем я успел ответить, я услышал плач. Звуки доносились откуда–то издалека, но я слышал, что плач принадлежит девочке. Это на самом деле Алиса, или какой–то трюк Дьявола? Не зря ведь его называют «Отцом Лжи».

— Она напугана, и она страдает, Том. Ты сомневаешься в этом? Скоро ты присоединишься к ней. Я уже могу почти достать до тебя сейчас. Ты близко — очень, очень близко.

Это была правда. Я не мог видеть его, но я чувствовал его горячее, зловонное дыхание на своем лице и чувствовал близость чего–то ужасающего и огромного. Дьявол сидел на корточках возле меня и пытался схватить.

— Ты хочешь с ней поговорить, Том? Возможно, твой голос немного облегчит её страдания… — прохрипел он.

Против своей воли я окликнул её.

— Алиса! Алиса! Это я, Том! — крикнул я. — Держись, будь сильной. Я как–то вытащу тебя оттуда. Я верну тебя домой.

— Лжец, — закричала Алиса в ответ. — Не лги мне. Ты не Том. Хватит с меня лжи.

— Это я, Алиса, клянусь.

— Дьявол! Демон! Просто оставь меня в покое!

Как убедить её, что это действительно я? Что сказать, чтобы у неё не осталось больше никаких сомнений? Прежде чем я успел сообразить, что сказать ей, она закричала, словно кто–то или что–то причиняло ей страшную боль.

— Пожалуйста, мне очень больно. Прекрати! Прекрати! Я не вынесу больше этого. Пожалуйста, не делай этого!

Она прекратила просить пощады, но продолжала плакать и стонать, словно от сильной боли.

— Ты услышал достаточно, Том? — спросил Дьявол. — Скоро ты сможешь разделить с ней страдания. И то, что она чувствует, намного хуже чем то, что делает ведьма. Подумай о тысяче острых булавок; представь, как тяжелые скалы давят на твою грудь; почувствуй пламя огня, мерцающее все ближе и ближе у столба. Плоть покрывается пузырями, кровь закипает. Это настолько больно, что только смерть приносит освобождение. Для Алисы не будет такой передышки. Она в ловушке вечных мук! Навечно! Это будет длиться вечно! И скоро я приду и за тобой. Мощность баночки уже практически иссякла.

Я почувствовал, как Дьявол отошел от меня, и крики Алисы начали постепенно утихать, пока я снова не остался в тишине. Я ничего не мог сделать, чтобы помочь Алисе; это было больше, чем я мог вынести.

Постепенно все вернулось на круги своя: крики уличных торговцев можно было услышать снаружи и свет постепенно начал пробиваться в окошко. Я с трудом встал на ноги, безумно шатаясь от стены к стене, пока не упал и снова не потерял сознание.

Следующее, что я помню — Тонкий Шон потряс меня за плечо.

Я сидел, опершись спиной на стену возле двери. На полу возле меня стояла чаша, с темной, дымящейся жидкостью и ложкой. Шон медленно опустил ложку в чашу и поднес к моему рту. Я попытался увернуться, но он держал мою голову свободной рукой и протолкнул ложку между губ. Большая часть горячей жидкости пролилась, но по запаху я понял, что это не отравленная каша. На вкус она была как суп их бычьих хвостов.

— Там нет ничего, что навредит тебе, — сказал мне Шон. — Это съедобно, — добавил он со злобной улыбкой, — чтобы ты прожил немного дольше.

Я не был уверен, стоит ли ему верить, но я слишком ослаб и устал, чтобы сопротивляться, и позволил ему скормить себе тарелку супа, пока она не опустела.

Шон открыл дверь и вынес меня с чердака, опять перекинув через плечо как мешок с картошкой. Уже начинало темнеть, площадь была пустынная, не считая группы фигур, которые собрались возле высокой деревянной платформы, установленной в самой высокой точке треугольного рынка. Я понял, что они восстановили деревянную башню с платформой наверху.

Рядом с деревянной платформой, стоял большой прямоугольный камень со странным углублением в его верхней части. Раньше я уже видел такое, в деревне Топлей, недалеко от фермы, где я родился. Они не использовали этот камень уже почти сто лет, но никто не забыл его предназначение. Это была плаха. Жертва должна была положить свою голову на камень, а затем палач рубил её топором.

Тонкий Шон поставил меня на ноги, и я стоял покачиваясь. Чья–то рука схватила меня за плечо, чтобы я успокоился, и я посмотрел в глаза ведьме.

— Скажи привет своему новому другу, — издевательски сказала она. — Вас обоих ждет неприятный сюрприз.

В другой руке она держала за ошейник огромного козла. На его рогах, красовалась бронзовая корона, привязанная к голове колючей проволокой, которая была забрызгана кровью животного.

— Познакомься с королем Пака, — продолжила Скарабек. — Вам двоим, предстоит разделить платформу, безумие и боль сопровождают эту честь. Прежде чем ночь закончиться, мы призовем Пана.

Козла поставили на деревянные доски платформы и крепко привязали за задние ноги серебряной цепью, которая крепилась к железным кольцам. Теперь животное было ограничено и спокойно могло быть поднято вверх с платформой. Меня толкнули на платформу, поставив на колени рядом с козлом, и завязали глаза, руки все еще были связанны за спиной. Деревянные доски платформы начали скрипеть и стонать, когда нас поднимали на вершину, используя систему тросов и шкивов. После того как платформа достигла вершины деревянной конструкции, они закрепили веревки таким образом чтобы они удерживали нас там.

Козел начал блеять и бороться с цепью, но освободиться у него не получилось. Я сел и начал крутить головой, чтобы сместить повязку с глаз. У меня немного получилось осуществить задуманное. Я осмотрел окрестности. Насколько я мог видеть, они не оставили охраны чтобы следить за мной. Я смотрел вниз на мощеный рынок и окружающие крыши. Вдалеке я видел мост через реку. Ведьмак во мне начал оценивать шансы на побег.

Темнота стремительно опускалась на город. Помимо магов и их сторонников, он казался пустым. Вне всякого сомнения, люди прячутся за закрытыми окнами и запертыми дверями. Внизу я услышал пение, и холод побежал по моей спине.

Маги начали призывать Пана.

Сначала воспевания не приносили никакого эффекта, но я заметил, что ветер сначала начал утихать, а потом воздух стал абсолютно неподвижен. Он казался неестественно теплым, словно сейчас была летняя ночь.

На мостовой маги выложили кольцо из свеч, у основания деревянной конструкции — я насчитал тринадцать свечей; затем они образовали круг и начали двигаться против часовой стрелки, их пение начало становиться громче. Козел, который совсем недавно отчаянно блеял и пытался вырваться из своих цепей, сейчас стоял неподвижно и тихо — словно статуя. Но спустя минут десять, я заметил что его тело дрожало. Голоса становились громче и громче, превратившись в пронзительные крики тринадцати глоток.

В этот момент козел вздрогнул и опорожнился; масса растеклась по деревянным доскам, капая вниз на булыжники. Из–за вони меня почти стошнило, и я отодвинулся ближе к правому краю, с благодарностью, что коричневая масса остановилась так и не достигнув меня.

Когда я снова посмотрел вниз, маги уходили. Я понимал, что спуститься вниз со связанными руками будет невозможно, потому решил, что более разумным будет сохранить свои силы. Я оперся спиной на широкий деревянный столб, согнул колени и попытался уснуть. Но напрасно. Под влиянием отравленной каши, я более двух дней провел без сознания и теперь чувствовал себя полностью выспавшимся.

Я провел ночь на высокой платформе, вместе с козлом, отчаянно пытаясь придумать как спастись. Но мне было трудно сосредоточиться — мой разум постоянно возвращался к одним и тем же вопросам. Что случилось с Ведьмаком после того как мы сбежали с замка? Схватили ли его? Но больше всего меня переполняла тоска об утрате Алисы. Эти мысли бесконечно кружили в моей голове, и единственное чего я не испытывал так это страха. Моя смерть не за горами, в ближайшие пару дней я умру — но я почему–то не боялся.

Страх пришел как раз перед рассветом, в слабом свете угасающей луны.

Я заметил, что козел пристально смотрит на меня. Наши глаза встретились и на мгновенье мир начал вращаться. Его лицо начало меняться пока я смотрел, оно растягивалось и скручивалось до неузнаваемости.

Теперь мне было страшно. Он изменялся потому, что Пан входил в его тело? Я наполовину надеялся, что ритуал не принесет успеха, но сейчас, с дрожью, я понимал, что они таки почти добились своего. Я мог разделить платформу со знаменитым Древним Богом, который наводит страх и безумие на тех, кто находится рядом с ним или приблизиться к нему.

Вдруг козел громко заблеял, и мой момент ужаса прошел. Поднялся холодный ветер, который повеял с северо–востока, и меня пробрала дрожь.

На рассвете маги вернулись на площадь и опустили помост платформу на землю. Меня стащили на мостовую, пока кто–то убирал помет козла с досок. Мои руки развязали, и втиснули в них миску горячего супа и два кусочка черствого хлеба.

— Не хочу, чтобы ты умер слишком рано, — со злобой сказал один из магов.

Я с жадностью набросился на еду, козла тоже накормили и напоили. Находясь в окружении десятка бдительных взглядов, у меня не было шанса попытаться сбежать. Когда у меня забрали пустую миску, маги отошли назад, чтобы пропустить вперед огромного, бритоголового человека. Я сразу узнал его.

— Склони голову, мальчик, — прошипел голос в моем ухе. — Это магистр Дулан.

Пока я раздумывал, кто–то схватил мою голову сзади и склонил вниз. Когда я смог снова поднять её, то уже смотрел в глаза одному из самых опасных козло–магов, которого называли Мясником Бантри. Когда наши глаза встретились, увидел, что они действительно были глазами фанатика: они светились уверенностью. Он был человеком с непоколебимым умом, который сделает все, что потребуется для достижения своих целей.

— Ты здесь чтобы страдать, мальчик, — сказал он, повысив голос, чтобы собравшиеся маги услышали каждое его слово. — Твое страдание, наш подарок Скарабек, в благодарность за её щедрое согласие предоставить свою жизнь ради общего дела. Жизнь ученика Ведьмака, будет наиболее полезным дополнением к нашим жертвам. Это так же послужит уроком все тем, кто вздумает противостоять нам.

Он показал на плаху и холодно улыбнулся; затем мне снова связали руки и подняли на вершину конструкции.

В течение часа треугольный рынок заполнился палатками. Крупный рогатый скот гнали по улицам. Становилось все шумнее, людей прибывало всё больше, они сидели у дверей, или стояли, опершись о стены, с кружками эля в руках. Это было первое утро трехдневной ярмарки, и жители Киллорглина — вместе с теми, кто приехал сюда отовсюду — начали наслаждаться торжествами.

К тому времени как солнце скрылось за горизонтом, площадь снова была пуста. Платформу снова опустили и меня стащили на мощеные камни. Магистр Дулан ждал со своим огромным обоюдоострым топором. Он был одет как палач, в черное, в кожаных перчатках и длинный фартук мясника. Кожаные ремни крест–накрест пересекали его тело: к ним крепились ножи и прочие металлические орудия, и это напомнило мне о Грималкин, ведьме–убийце, которая носила свое оружие в подобной манере. Он повернулся и посмотрел на меня сверху вниз, как будто оценивая размер гроба, который мне понадобиться, и одарил меня злобной ухмылкой.

Я ужаснулся, решив, что он хочет казнить меня здесь и сейчас. Но я ошибся. Ведьмы рядом не было видно, но рядом с палачом стоял Кормак, маг которого мы допрашивали. Наверное, настал час его смерти. Свечи были зажжены и маги собрались вокруг камня для казни.

Кормак стал на колени и положил свою шею в углубление на камне. Ниже головы стояло металлическое ведро. Кто–то привел козла и поставил его возле ведра. К моему удивлению, он высунул язык и облизал левую щеку мага три раза, затем тихо заблеял. Маги начали кивать и улыбаться. Казалось, что они поздравляют себя. Видимо ритуал продвигается успешно.

Дулан отодвинул воротник рубашки Кормака, чтобы обнажить его шею. Затем он поднял обоюдоострый топор. Один из наблюдавших магов начал играть на маленьком музыкальном инструменте. Он состоял из пяти тонких металлических цилиндров, связанных в ряд. Звук был тонкий и тростниковый, это напомнило мне свист ветра в камышах на краю озера. Звук был меланхоличным — он был наполнен грустью потери и неизбежности смерти.

Маги начали петь в унисон; грустную балладу. Все как один голоса умолкли, и я увидел опускающийся топор на шею Кормака. Я закрыл глаза и услышал звук ударяющего топора о камень; что–то тяжелое упало в ведро. Когда я открыл глаза, Дулан держал голову Кормака за волосы, и тряс ею над козлом, так, чтобы с разрубленной шеи на него брызгала кровь. Затем козел — словно под действием какого–то темного заклинания — начал жадно пить кровь мертвеца из ведра.

Через пять минут они снова были готовы затащить нас на платформу. В этот раз меня не покормили. В любом случае я не был голоден: я чувствовал отвращение от зрелища, которому стал свидетелем. Тем не менее, они поднесли чашу с водой к моих губам и я успел сделать четыре или пять глотков.

Сверху я наблюдал за магами: процедура была такой же, как и прошлой ночью. Круг за кругом они ходили вокруг свечей, против часовой стрелки. В этот раз, когда пение достигло кульминации, козел повернул голову и посмотрел прямо на меня.

Может ли козел ухмыляться? Мне показалось, что он издевается надо мной, и холод пробежал у меня по спине. Теперь я был уверен, что ритуал работает. В любом момент Пан может войти в тело козла, а я сидел рядом с ним на одной платформе, лицом к страху и безумию.

Ночь казалась бесконечной. Маги ушли, и ветер с завываниями носился над крышами, направляя потоки дождя мне в лицо. Я повернулся спиной к нему, и наклонился вперед, пока мой капюшон не упал мне на голову. Я присел на корточки и пытался укрыться от непогоды, как только мог. Но это было бесполезно, вскоре я промок до ниточки. Козел начал блеять все громче и громче; через некоторое время мне показалось, что он называет мое имя, и безумно смеется. Со связанными руками я не мог заткнуть уши пальцами, чтобы ничего не слышать.

Наконец–то начало светлеть, и в течение часа рынок снова заполнился людьми.

Когда расцвело дождь шёл уже слегка, платформу снова опустили на землю и я ступил на камни. Я дрожал от холода. Я был очень голоден, и был рад тарелке бараньего супа и черствому хлебу, который мне дали, когда мои руки были развязаны. Я с жадностью съел всё до конца.

Мои инстинкты подсказывали мне, что что–то должно произойти. Пришла ли очередь приносить в жертву ведьму? Мой желудок нервно вздрогнул при этой мысли. Перед смертью, она хотела отмстить мне сполна. Но если сейчас очередь её жертвы, то почему они меня накормили? Время шло. Маги начали волноваться. Затем прибыл Дулан с топором на плече.

— Скарабек исчезла, — проворчал он. — Мне трудно поверить, что она так поступила с нами.

— А что с хранителем курганов, сэр? — спросил один из магов.

— Его следов тоже нету, но мы не можем сейчас оплошать, — крикнул Мясник. — Не тогда, когда все так прекрасно. Две жертвы уже были сделаны. — Он повернулся ко мне и посмотрел на меня глазами полными ненависти. — Мы казним мальчика первым, чтобы их было три. За это Пан даст нам немного времени, пока Скарабек не вернется.

Послышался шум одобрения, и Дулан начал натягивать свои перчатки. Грубые руки схватили меня и потащили в сторону плахи.