Зачем убивать слабого, когда можно сразиться с сильным? Зачем лгать, когда можно сказать правду? Ведьма-убийца должна быть благородной и всегда держать слово.

В последний момент ламия широко раскинула крылья, отвернула от стены и закружила по залу. Потом снова устремилась к нам.

Торн обнажила клинок.

– Не глупи! – Я покачала головой и, схватив ее за руку, потащила за собой в направлении узкого коридора. Там мы были бы в большей безопасности, чем в просторном, с высоким потолком помещении, где ламия могла атаковать сверху. Я помнила, как мой клинок отскакивал от ее чешуи во время битвы на холме Пендл.

Мы уже добрались до коридора, когда ламия опустилась в центре зала и направилась в нашу сторону на всех четырех лапах. Такой тип крылатых ламий – их называют венгириями — встречается довольно редко, но он чрезвычайно опасен. Я предпочла бы не драться с ней, а договориться, но при необходимости, конечно же, я ее убью.

Ламия остановилась футах в шести от нас и, поднявшись на задние лапы, угрожающе замахала передними. Я хорошо знала, сколь быстрыми могут быть эти твари. Преодолеть разделявшее нас расстояние она успела бы за долю секунды. Поэтому я опустила мешок, встала перед Торн и вынула из ножен длинный клинок.

Но ламия, вместо того чтобы атаковать нас, заговорила:

– Кто ты, ведьма? Ты уже во второй раз вступаешь в наши владения!

Торн удивленно взглянула на меня. О своем бесплотном визите на башню я ей еще не рассказывала.

– Я Грималкин, убийца моего клана, владевшего прежде этой башней. Сюда я пришла с миром. Я заодно с Томасом Уордом и, следовательно, на той же стороне, что и ты. Мы все противостоим общему врагу – дьяволу.

– А кто это дитя, что прячется за твоей спиной?

Торн выступила вперед и направила клинок в сторону ламии:

– Мое имя Торн, и я служу Грималкин. Ее желание – мое желание. Ее враги – мои враги. Ее сторонники – мои сторонники. Я ни за кого не прячусь и ничего не боюсь!

– Смело говоришь, дитя. Но одна только смелость не защитит тебя от моих когтей и зубов.

– Ты бы не грозилась, если бы действительно знала, кто такая Грималкин, – сердито бросила Торн. – Из всех убийц клана Малкинов она самая лучшая. Никто из ее клана не смеет бросить ей вызов. Несколько ее врагов умерли от страха в своей постели, узнав, что она охотится за ними.

– Мне известна ее грозная репутация, – проскрипела ламия, – но я живу уже несколько столетий, и историй о моих деяниях хватило бы тысяче менестрелей. Что привело вас в башню?

– Нам нужно временное убежище, – ответила я. – Нас преследуют враги, но за себя мы не беспокоимся. Мы боимся, что вот это может попасть в их руки. – Я подняла мешок. – Здесь отрубленная голова дьявола. Я приковала и погребла его тело в яме далеко отсюда, за морем. Наши враги стремятся соединить его с головой и восстановить его силу. Том Уорд ищет способ уничтожить дьявола окончательно, но быстро такое дело не делается, и ему нужно время. Нам важно сохранить голову.

Ламия на секунду закрыла глаза, как будто глубоко задумалась. Потом медленно кивнула и, выпустив коготь, указала на дыру в потолке:

– Мы чувствовали, что дьявол пленен, чувствовали его боль. Это чувствовали все, кто так или иначе служит Тьме. Я желаю посмотреть на эту голову. И моя сестра желает того же. Поднимайтесь следом за мной в башню.

С этими словами она подпрыгнула и раскинула крылья, а еще через несколько мгновений вылетела через дыру в потолке.

– А не ловушка ли это? – засомневалась Торн. – Мы выйдем из коридора на открытое пространство, а она на нас набросится.

– Возможно и такое, но придется рискнуть. – Я подобрала мешок и, держа в руке свечу, прошла мимо двух ближайших столбов и начала подниматься по винтовой лестнице.

Протиснувшись через рваную дыру в потолке, мы попали в громадное, цилиндрической формы подземное помещение в основании башни. Ламии видно не было. Сверху капала вода, просачивавшаяся между камнями из окружавшего башню рва. Оглядевшись, мы продолжили путь по узкой винтовой лестнице, осторожно ступая по предательски скользким ступенькам. Слева зиял тьмой лестничный колодец, падение в который сулило верную смерть; справа изгибалась каменная стена с врезанными в нее через равные промежутки дверями, за которыми находились сырые и темные камеры. В некоторые я заглядывала, но ничего, кроме пустоты, там не было. Даже костей.

В конце концов мы поднялись к остаткам верхнего люка; здесь тоже зияла рваная дыра, служившая проходом для ламий. За ней располагалась кладовая с мешками гниющей картошки и вонючей вязкой горой чего-то похожего на репу. В свой первый визит сюда, в форме духа, я была, по счастью, лишена обоняния, но теперь вонь ударила в нос со всей силой. Когда башню занимал ведьмовский ковен, такого запаха здесь не было. За дверью, которая вела в большое жилое помещение, тускло горел факел.

Подняв повыше свечи, мы переступили порог. Крылатая ламия восседала на крышке закрытого сундука; ее сестра, заняв стул поблизости, держала в левой руке книгу. Вставленный в стенную скобу факел освещал обеих ведьм слева, и их вытянутые тени касались противоположной стены. Большая часть комнаты оставалась в темноте.

– А вот, сестрица, и наши гости, – скрипучим голосом объявила крылатая ламия. – Ту, что помоложе, зовут Торн. Та, что повыше – у нее смерть в глазах и жестокость в губах, – и есть Грималкин, ведьма-убийца.

Ведьма на стуле попыталась нам улыбнуться, но сумела лишь исказить лицо гримасой. Зубы у нее были чуточку великоваты для ее рта, а дыхание шумное, с хрипотцой. Однако голос, когда она заговорила, оказался мягким и нисколько не резким:

– Меня зовут Слейк, а мою сестру – Винде, как и нашу мать. Вы, кажется, хотите что-то нам показать?

Я положила на пол кожаный мешок и развязала тесемки. Потом осторожно вынула голову дьявола и, держа за ее рога, повернула так, чтобы она была видна сестрам. Обе изобразили гротескные улыбки.

– Зеленое яблоко – это ловко придумано, – одобрительно отозвалась Слейк.

– А мне нравится, что оно в колючках, – добавила Винде.

– Но почему ты просто не уничтожишь голову? – спросила Слейк. – Мы могли бы сварить ее в котле и съесть.

– Лучше съесть ее сырой, – проскрежетала Винде, распуская крылья, и на ее диком, зверином лике проступили признаки волнения. – Я возьму язык, а ты, сестричка, глаза!

– О том, чтобы уничтожить ее, я уже думала, но так и не решилась, – вмешалась я. – Кто знает, какими могут быть последствия… Это же не мертвая ведьма, которую довольно просто вернуть во Тьму на веки вечные – надо только съесть ее плоть. Мы имеем дело с повелителем Тьмы, самим дьяволом. Нельзя исключать, что съедение головы может освободить его. Дьявол способен изменять форму, увеличиваться и уменьшаться по одному лишь желанию. Освободившись, он обретет огромную мощь и способности, может быть даже такие, о которых мы и не догадываемся. Я пронзила его серебряными копьями, обездвижив и лишив сил. Сейчас безопаснее держать голову в целости, но отдельно от тела, чтобы прислужники не смогли воскресить Врага.

– Ты права, – согласилась Слейк. – Когда на кон поставлено так много, рисковать глупо. Мы любили нашу дорогую сестру и обещали защищать ее сына, Томаса Уорда, о котором ты здесь упоминала. Но скажи, приблизился ли он к ответу на вопрос, как окончательно уничтожить дьявола?

Я покачала головой:

– Том в поисках и раздумьях. Он хотел бы знать, нет ли в этом сундуке чего-то такого, что могло бы помочь.

Слейк улыбнулась, показав зубы, и постучала по сундуку книгой, которую держала в руке:

– Я уже рылась здесь, причем с той же целью – найти что-то, что помогло бы покончить с дьяволом навсегда. Пока – ничего. Может быть, вы, пока будете здесь, что-то предложите?

Теперь уже я улыбнулась и кивнула. Все-таки ламии предложили нам убежище.

– Буду счастлива помочь. Но сомневаться не приходится – приспешники дьявола скоро подступят к нашим стенам.

– Пусть себе приходят, пусть собираются под стенами башни, – поскрипела Винде. – Хорошая будет охота. Лучшая за много лет!

В тот вечер мы с Торн хорошо поужинали. Винде, крылатая ламия, добыла овцу и сбросила ее нам на стену – уже выпустив кровь. Я разделала тушу и прихватила самые лучшие куски с собой в комнату – зажарить на вертеле.

Вентиляция в комнате оказалась никуда не годная, и дым расползся повсюду. Хотя меня он особенно не беспокоил и, разъедая глаза, напомнил о счастливых часах, когда я, еще ребенком, смотрела, как слуги ковена готовят блюда для трапезы.

– А кто был первым, кого ты убила? – поинтересовалась Торн, когда мы приступили к нашему позднему ужину.

Я улыбнулась:

– Ты ведь уже знаешь. Я много раз рассказывала тебе эту историю.

– Ну так расскажи еще! Пожалуйста. Я могу слушать ее без конца, и она никогда мне не надоест.

Ну как тут откажешь? Если бы не Торн, я уже лежала бы мертвая где-то к западу от Пендла.

– После того что дьявол сделал с моим сыном, я думала только о мести. Я знала, где и когда с наибольшей вероятностью смогу его найти. В то время он благоволил клану Динов, так что на Хэллоуин я не пошла на праздник своего клана, а отправилась в Роули, деревню Динов.

К месту я пришла уже в сумерках и для начала устроилась в небольшом лесу, откуда открывался вид на их костер. Жители деревушки готовились к шабашу и были заняты своими делами. К тому же я поставила сильную магическую защиту и почти не боялась, что меня кто-то заметит. Соединив силы, ведьмы Динов одним выдохом разожгли костер из костей и дерева. Потом тринадцать самых сильных встали тесным кругом по периметру костра, а другие, те, что послабее, окружили своих сестер.

Едва вонь от горящих костей достигла меня, как Дины принялись проклинать врагов, призывая на них всевозможные несчастья: уродства и увечья, смерть и разрушения. Проклятья – ты должна запомнить это, дитя мое, – не столь действенны, как хороший клинок. Да, кто-то старый и немощный может пасть их жертвой, но в большинстве случаев ритуал проклятия – это пустая трата времени, потому что любая мало-мальски сведущая ведьма способна поставить защиту против такой магии.

Вскоре пламя костра начало менять цвет: желтые и охряные языки сделались ярко-красными – это был первый признак скорого появления дьявола. Я услышала общий вздох предвкушения и сосредоточилась на пламени, в котором он материализовался.

Да, дьявол может выбирать для себя любой размер, от маленького до огромного, но в тот раз он предстал во всем своем грозном величии, дабы произвести впечатление на приверженцев. Он стоял в огне, и пламя тянулось к его коленям; он был высок и широк – раза, наверное, в три больше обычного мужчины, – с длинным извивающимся хвостом и изогнутыми как у барана рогами. Тело его покрывала густая черная шерсть, и я увидела, как ведьмы потянули руки сквозь огонь, чтобы только коснуться своего повелителя.

– А что почувствовала ты? – взволнованно спросила Торн. – Нервничала? Или даже немного испугалась? Я бы точно струсила! Ты вот говоришь сейчас, что ничего не боишься, но тогда-то ты была молода, не старше семнадцати, и собиралась атаковать дьявола на глазах у всего вражеского клана.

– Конечно я нервничала, но меня переполняли волнение и злость. Страх, если и был, прятался так глубоко под всеми прочими эмоциями, что я почти его не чувствовала. Я знала, что в огне дьявол останется недолго. Удар нужно было нанести немедля. Так что я выбралась из укрытия и побежала прямиком к костру. Выскочила из темноты – два клинка в руках, третий в зубах. Я так ненавидела его, что была готова умереть – рассыпаться пеплом или быть разорванной на куски преданными ему Динами.

Я собрала в кулак всю свою волю. Я могла не подпускать его к себе, но поступила наоборот: приказала ему остаться. Пробежала мимо тех, кто стоял дальше от костра. Ворвалась в толпу. Пробивалась как могла – расталкивала локтями, распихивала плечами. Видела их лица, удивленные и сердитые. Когда добралась до ковена, метнула первый кинжал. Клинок поразил дьявола в грудь, войдя по самую рукоятку. Он закричал, громко и протяжно. В моих ушах этот крик боли звучал сладкой музыкой. И тут же он еле заметно сместился, так что два моих следующих кинжала его лишь задели.

Мгновение-другое он смотрел прямо на меня. Я видела его зрачки – вертикальные красные щели, – и у меня не было ничего, чтобы защититься от его удара. Хуже того, не было и сомнений, что теперь он точно найдет меня после смерти и подвергнет мою душу бесконечным мукам. Я мысленно приказала ему исчезнуть. Приказала, а сама подумала: исчезнет или сначала уничтожит меня? Но он просто пропал, забрав с собой пламя костра, так что мы погрузились в абсолютную тьму. Правило сработало. Я выносила его ребенка, поэтому дьявол не мог оставаться рядом со мной, если я сама того не пожелаю.

Что тут началось! Со всех сторон раздавались крики, ведьмы разбегались кто куда. Я тоже тихонько ускользнула в темноте и ушла, зная, что за мной вышлют охотников. А это означало, что я окажусь перед выбором: погибнуть или убить.

Я поспешила на север, покинула Пендл и повернула на запад, к далекому морю. Я бежала, не останавливаясь. Я точно знала, куда направляюсь, потому что заранее спланировала маршрут побега и определила место схватки – на равнине, к востоку от устья реки Вайр. Я укрылась защитными чарами, хотя и понимала, что даже черная магия не убережет меня от преследователей. Некоторые ведьмы обладают особой способностью видеть сквозь магический занавес, поэтому мне нужно было сразиться в таком месте, которое давало бы мне преимущество.

Три деревни, растянувшиеся по условной прямой с севера на юг, соединяет узкий проселок, время от времени непроходимый из-за разлива реки. Со всех сторон деревни окружены топкими болотами. Река приливная, с протяженными солончаками, и к северо-западу от Стаумина, прямо на границе моря, находится Арм-Хилл, небольшая насыпь, возвышающаяся над травянистыми кочками и коварными протоками, превращающимися во время прилива в ловушки для неосторожных.

С одной стороны – река, с другой – солончаковое болото, и ни то ни другое невозможно пересечь так, чтобы тебя не заметили с верхушки холма. Каждая ведьма, отважившаяся зайти туда, испытывает сильнейшую боль, но я стиснула зубы и все-таки перешла на холм, где и стала ждать появления преследователей, зная, что их будет немало.

Преступление, совершенное мною против клана Динов, было, по всем понятиям, ужасным. Если бы они схватили меня, то обрекли бы на медленную, мучительную смерть. Первая из моих преследовательниц появилась на закате; осторожно, глядя под ноги, она медленно пробиралась через высокую болотистую траву. Я ведьма и талантами не обделена. Один из них оказался кстати. Это дар, которым обладаем мы обе, ты и я. Когда приближается враг, мы можем мгновенно оценить его силу и способности. Та ведьма, что шла ко мне через болото, была не из худших, но и не из лучших. Найти меня первой и преодолеть мою магическую защиту ей помог дар следопыта.

Я подождала, пока она подойдет ближе, и показалась ей сама. Поднялась на холм и встала в полный рост – теперь мой силуэт четко вырисовывался на фоне меркнущего красного горизонта. Она выхватила два клинка и побежала ко мне – по прямой, не уклоняясь, не пытаясь хоть как-то усложнить мне задачу. Выбор был прост: я или она. Одной из нас предстояло умереть. И тогда я вытащила из-за пояса любимый метательный кинжал и бросила в нее. Цель была отличная. Кинжал угодил в горло. Она захрипела, упала на колени и рухнула лицом в болотную траву.

Да, дитя, та ведьма стала первым убитым мной человеческим существом, и в какой-то момент ее смерть болью отозвалась в моей груди. Но боль прошла, как только я сосредоточилась на собственном выживании. Я спрятала ее тело на болоте, под кочкой, затолкала поглубже в топь. Ее сердце я брать не стала. Мы сошлись в открытом бою, лицом к лицу, и она проиграла с честью и достоинством. Однажды ночью эта ведьма восстанет из мертвых и поползет по болоту в поисках добычи. Поскольку никакой опасности для меня она не представляла, я решила не отказывать ей в этом.

– Если я умру раньше тебя, – сказала Торн, – пообещай, что заберешь мое сердце. Предпочитаю отправиться прямиком во Тьму. Не хочу задерживаться здесь, мертвой ведьмой шататься по болотам и ждать, пока развалюсь на куски.

Я кивнула:

– Если таково твое желание – что ж, отказывать тебе в нем не стану. Но если я умру первой, ты мое сердце не трогай. Лучше ползать по лощине и охотиться темными ночами, чем претерпевать вечные муки от рук дьявола. Если мы не уничтожим его, он будет ждать меня. А теперь и тебя тоже. Подумай: может, решишь по-другому?

Торн покачала головой:

– Мы найдем способ его уничтожить, а потом спокойно снизойдем во Тьму, где нам и надлежит быть. Когда-нибудь я возрожусь в новом теле, снова стану ведьмой-убийцей и постараюсь превзойти все, чего достигла в этой жизни!

Я улыбнулась. Ведьмы возвращаются не только мертвыми кровожадными чудовищами – иногда они вновь рождаются на свет в новом теле и проживают вторую или даже третью жизнь.

– А теперь, пожалуйста, расскажи эту историю до конца, – попросила Торн. – Они ведь прислали за тобой других, да?

Я кивнула:

– Да. Мне пришлось ждать почти три дня, прежде чем меня нашли следующие. Их было двое, и они заявились вместе. Мы встретились и схватились уже после заката. Помню, он окрасил реку в красный цвет, словно в ней текла не вода, кровь. Я была тогда молодой, быстрой и сильной, но они, ветераны боев, знали приемы, о которых я не догадывалась и с которыми никогда не сталкивалась. Досталось мне крепко. Шрамы от тех ран до сих пор украшают мое тело, но и я тогда научилась многому. Мы сражались больше часа, но в конце концов победа осталась за мной и тела двух Динов отправились в болото.

Прошло три недели, прежде чем я оправилась настолько, что могла путешествовать, но за это время они не прислали больше ни одного мстителя. След остыл, и в ту ночь, когда я сковала дьявола, меня бы уже никто из них, наверное, и не узнал.

– То есть Дины по сей день не знают, что это была ты? – удивленно спросила Торн.

– Да, дитя мое. Ты единственная, кому я рассказала об этом. Будем надеяться, что они никогда и не узнают, иначе дни мои будут сочтены. Охотиться на меня выйдет весь клан. Такое они не простят.