Кровь, кости и магический фамильяр работают для большинства ведьм, но не только старые способы путь к силе. Нет ничего плохого в традициях, но я отзывчива и гибка. Я Грималкин.

— Пожалуйста, пожалуйста, попробуй еще, — я слышала просьбу Торн. — Она всё еще борется, всё ещё сильна. Грималкин заслуживает ещё один шанс.

Я старалась не заснуть, но в конце концов снова потеряла сознание, медленно погружаясь в более тёмный, глубокий сон, чем когда–либо раньше.

Была ли это смерть? Если это так — Торн осталась одна. Как долго она будет в состоянии держать голову Дьявола вдали от его сторонников? Я рассказала ей немного о моём союзе с Алисой Дин, Томом Уордом и Джоном Грегори. Поймёт ли она, что нужно пойти к ним и там искать помощь?

Я пыталась докричаться до Торн, чтобы скачать что нужно делать, но не могла говорить. Я оказалась в ловушке глубоко внутри моего тела, вынуждена терпеть боль, которая все время усиливается.

Я не собиралась оставаться лежать здесь в муках, в то время как тело медленно теряло свою власть над жизнью. Был способ спастись. Я могла выйти из тела, чтобы встретить свою смерть. Я имела некоторый навык в искусстве магии шаманов.

Большинство ведьм Пендла глубоко консервативны в своих привычках: в раннем возрасте они проходят проверку в клане, чтобы определить, к какому типу тёмной магии — крови, костяной или магии фамильяров — они имеют склонность. Они никогда не думали, чтобы выйти за рамки этих вариантов. Но я другая. Мой ум гибкий и открыт для альтернативы. Я охотно изучаю новые вещи.

Может быть потому, что во время своей жизни в качестве ведьмы убийцы я много путешествовала и сталкивалась с другими культурами и способами использования темной магии. Одной из таких встреч была встреча с румынской ведьмой, которая жила в северо–восточной части графства. Именно она научила меня кое–чему из шаманства.

Конечно, можно потратить всю жизнь изучая секреты и практиковать это ремесло. Я всего лишь несколько месяцев посвятила этому, так что сосредоточена была только на одном аспекте — умении проектировать душу вне тела.

Это действие несёт определённый риск. Один практикующий маг спроектировал свою душу в тьму и был поглощен демоном. Также вы можете не найти обратный путь в тело. По этой причине, я пользовалась этим умение редко, и с большой осторожностью.

Какое это имеет значение сейчас? Я умираю. Туманы лимба окутали бы меня достаточно быстро вне зависимости того оставила ли я своё тело или нет. По крайней мере, я могла бы снова видеть — некоторым образом.

Процесс, как правило, включает в себя несколько ключевых слов произнесённых с определенной интонацией, но не менее важным моментом будет возвращение.

Я потеряла контроль над своим телом и не могла даже пошевелить губами, чтобы произнести слова заклинания. Моего желания, движимого отчаянием, оказалось достаточно. Через несколько мгновений я плыла в нескольких футах над кроватью, на которой лежало моё тело. Торн сидела в кресле, обхватив голову руками, кожаный мешок был рядом. Свечи мерцали на столике рядом с ней.

Я посмотрела на своё усталое лицо: рот открыт, чтобы делать быстрые неглубокие вдохи. Я никогда не думала, что всё так закончится. Это не кажется правильным. Грималкин не должна была умереть в тёплой постели — она должна встретили свой конец в бою, как воин. Но, подумав, я поняла, что так оно и получилось. Кретч убил меня. Царапины от его отравленных когтей стали моментом моего поражения — началом моей смерти.

Я поплыла и прошла сквозь закрытую дверь. Я была не более, чем небольшим светящимся шаром света, невидимым для большинства людей. Сильные ведьмы и ведьмаки могли бы увидеть меня, но только в очень темном месте. Даже свет свечи делал меня почти невидимой.

Тем не менее, я могла ясно видеть даже в темноте, хотя только в одном цвете. Все было оттенком зеленого, и живые существа пылали, освещенные своей жизненной силой. Гостиная дома Агнессы была такой же, как я её помнила: удобной, чистой, но загроможденной. Все стены были в полках, полных книг или рядов банок, содержащих мази, сухие травы и корни. В первую очередь, Агнесса целитель.

Она сидела в небольшой гостиной, читала книгу. Я подплыла ближе и прочитала название на корешке: Антидоты смертельных ядов.

Таким образом, она послушала Торн и ещё не разочаровалась во мне. Даже при том, что мои враги создали кретча, специально нацеленного убить меня, это не обязательно означало, что они придумали полностью новый яд. Создание существа израсходовало бы большую часть их силы и ресурсов. Его могли наделить различными инструментами, чтобы убить меня, и яд был всего лишь одним из них; они могли просто выбрать один из самых смертоносных. Если бы Агнесса смогла определить его — у меня был бы шанс.

Я плыла дальше, легко пройдя сквозь стену дома. Впереди лежал огромный холм Пендл. Я стремительно ускорилась. Я могла бы умереть в любой момент, но должна надеяться. Было то, что я могла сделать сейчас, что может помочь мне держать голову Дьявола в безопасности.

Я решила посетить башню Малкин и посмотреть обстановку там — где проживали две ламии. Я полетел в сторону Вороньего леса паря над верхушками деревьев, невидимая для жестоких ворон, что расположились на покрытых листвой ветках.

Ярко–зеленый полумесяц пролил свой болезненный свет на башню. Она представляла собой мрачное укрепление, окружённое рвом, увенчанная зубцами и была защищена огромной, окованной шипами дверью. Она была когда–то домом клана Малкин, но сейчас там жили две дикие ламии. До войны и вражеской оккупации, мне было поручено ковеном убить их и вернуть башню. Я отказалась, потому–что ламии были слишком сильны и попытка их убить привела бы к моей смерти.

Одна из ковена скривила лицо в усмешке. — Я не думала, что придёт день, когда у Грималкин появится слишком сильный враг! — прошипела она.

В отместку, я сломала ей руку и посмотрела на каждую из ведьм. Они боялись меня, и быстро опустили глаза.

Но я солгала. Полностью вооруженная и подготовленная, я была уверена, что могла бы победить ламий — особенно, если их разделить по одной и выбрать подходящее место. Однако, сейчас для моей цели нужно, чтобы они находились в башне. В пределах башни находятся сундуки, принадлежащие моему союзнику — Тому Уорду. Один из сундуков содержит знания и артефакты, доставшиеся Тому от матери: в один прекрасный день они могут помочь нам в борьбе против Дьявола и его слуг. С ламиями, в качестве охранников, сундуки с содержимым были в безопасности.

Если бы я приближалась к башне во плоти, то использовала бы туннель, который ведёт в подземелье. А от туда поднялась бы в башню. Встреча с ламиями в ограниченном пространстве было бы моим преимуществом. Обе ламии–хранительницы могли летать, и не было бы мудро встретиться с ними на открытом пространстве.

После того как ковен завершил ритуал призвания Дьявола, я приняла участие в сражении на холме Пендл. Мы были атакованы сбродом из деревни Даунхем и покончили бы с ними быстро, но вмешательство ламий было решающим. Несмотря на точность моих клинков, они упорно атаковали. Мои ножи нашли свою цель около полудюжины раз, но чешуя ламий была лучше самой тяжёлой брони. Многие ведьмы погибли той ночью.

Когда я подошла ко рву, то почувствовала рывок, как–будто что–то тащило меня обратно к телу. Никогда я не отходила так далеко от него. Тонкая, невидимая связь, которой я связан с ним может порваться и это сразу приведёт к смерти. Я всегда этого боялась. Может быть, по этой причине некоторые шаманы не смогли найти свой путь назад и умерли, они зашли слишком далеко, и связь оборвалась… Но разве это теперь имеет значение? В любом случае я была близка к смерти. Если Агнесса не нашла лекарство, мне осталось недолго.

Я пересекла ров и прошла через толстые каменные стены башни, чтобы найти жилые помещения в состояние хаоса, такого же, как когда солдаты пользовались 18-фунтовой пушкой для разрушения стены.

Мой клан бежал через туннели, оставив недоеденную еду. В течение короткой оккупации Маулдхилла, брешь в стене была заделана прежде, чем ламии изгнали захватчиков. Пол был усеян мусором и в прилегающей кладовой лежали мешки гниющего картофеля и заплесневшей моркови, мне повезло, что дух не чувствует запахов. Паутины, покрытые скоплениями сушеных мух, весели в каждом углу. Тараканы и жуки удирали через дыры.

Среди мусора валялись драгоценности, принадлежащие матери Тома. Здесь было безопасно.

Вдруг я заметила то, что заставило меня задуматься. Сундук был свободен от паутины. На нём даже не было пыли. И рядом стояла небольшая кучка книг. Они были вынуты из сундука? Если это так, то кто их читал?

Потому что его охраняли ламии, Том Уорд оставил сундук открытым. Но кто–то был здесь недавно, и без сомнения заглядывал внутрь. Я почувствовала прилив гнева. Где были обе ламии? Как это могло произойти?

Я поплыла вверх по лестнице на зубчатые стены, где увидела ещё два сундука. В них когда–то находились спящие ламии. Заброшенные, они были открыты и покрыты мхом, как каменные плиты под ними. Все виделось в оттенках зеленого и было трудно сказать древесина сундука была гнилая или нет.

Я оглядела окрестности. С каждой стороны башня была окружена деревьями Вороньего леса. Всё было тихо и неподвижно. Но вдруг я услышала отдаленный крик, который звучал как крик мёртвой птицы, но несколько глубже — как будто он вышел из горла гораздо большего существа. Затем тёмная фигура пролетела на фоне зелёного полумесяца. Это ламия возвращалась обратно в башню.

Она летела на меня — четыре крыла, черная чешуя на нижней части тела, когти что–то сжимали. Она облетела башню дважды, затем бросила добычу на зубчатую стену недалеко от меня. Туша упала с грохотом на камни и кровь брызнула во все стороны. Это была мёртвая овца. Ламия была на охоте. Но где её сестра? Мне было интересно.

Существо вернулось к башне и я инстинктивно достала нож. Затем вспомнила о своём нынешнем состоянии. Даже во плоти это не лучшее место для встречи с ламией.

Она приземлилась на сундук, изогнутые когти обхватили дерево — он явно не был гнилым. Ламия была опасным существом и её было бы трудно победить, даже если бы она не могла летать. Она была больше меня — может быть девять или десять фунтов, если бы когда–нибудь встала вертикально. Задние конечности были сильные и с когтями, в состоянии нести тяжелый груз, например, овцу или корову, но передние конечности были более человеческие — тонкие руки, которые могут держать оружие; когти были немного больше, чем ногти женщины, но чрезвычайно острые — в состоянии разорвать лицо или разрезать шею.

Ламия смотрела прямо на меня и, вдруг я поняла, что она может меня видеть. Была ночь, но луна, несомненно, давала достаточно света, чтобы сделать меня невидимой. Либо у неё исключительно острое зрение, либо пользуется тёмной магией.

Это существо открыло рот, обнажив острые клыки и заговорила со мной хриплым, скрипучем голосом:

— Кто ты, ведьма? Что тебе здесь нужно?

Я не смогла ответить. Возможно был способ бесплотному духу общаться, но это шаманский навык, которого я не знаю. И я была озадачена тем, что дикая ламия может говорить. Возможно, это означает, что она начинает медленно преобразовываться в ‘домашнюю’ форму. В таком виде, только полоса жёлто–зелёных чешуек по всей длине позвоночника может выдать её истинную природу.

— Сестра, я думаю у нас здесь шпион. Отправь её обратно!

Дикая ламия больше не смотрела на меня; она наклонила голову и глазами с тяжёлыми веками посмотрела на дверь.

Я повернулась следя за её взглядом. Там стояла женщина и смотрела на меня. Я присмотрелась и поняла, что на самом деле, в ней было больше зверя, чем женщины. Другая ламия уже преобразовалась в форму, где уже имела руки и ноги и могла выпрямиться. Тем не менее, она все еще была чудовищем, и нужно было ещё пройти определенный путь, чтобы завершить преобразование. Она тяжело дышала, как хищный зверь весной, ее руки были слишком длинными — они свисали ниже колен. Лицо было диким, но разрез глаз, высокие скулы показывали зачатки красоты.

Она крикнула одно слово, ‘Avaunt!’ – бросая в меня ощутимой силой.

Это было слово из старого языка — заклинание. Альтернативное слово для этого заклинания ‘Уйди’. Она отправила меня прочь и в форме духа я не могла сопротивляться.

Я почувствовала затягивание невидимого шнура, который связывал меня с умирающим телом, и я была отправлена в обратном направлении от зубчатых стен. Но не раньше, чем увидела что–то ещё.

Другая ламия держала в левой руке книгу в кожаном переплёте. Это она открывала сундук матери Тома?

Внезапно меня понесло над деревьями Вороньего леса обратно. Всё стало размыто, и с глухим стуком я вернулась в своё тело и снова почувствовала боль. Я попробовала открыть глаза, но была слишком уставшей. Затем я услышала ещё стук и поняла, что это биение моего сердца Это был медленный, тяжелый удар; мне казалось, что это было на грани провала, уставший держать кровь бегущую через моё умирающее тело.

Моя жизнь в качестве ведьмы–убийцы закончилась. Но я хорошо учила Торн. Есть кому занять моё место.

Я закрыла глаза и провалилась в темноту, принимая смерть. Всё закончено и не было ничего больше, что я могла бы сделать.