Запись в капитанском журнале.

Заболел доктор Флокс – видимо, той же самой болезнью, которая поразила обитателей Оана. "Энтерпрайз" оказался под угрозой возможной эпидемии, лишённый помощи от своего начальника медицинской службы.

В неярком ночном освещении медотсека Арчер и энсин Катлер стояли по обе стороны кровати, глядя на лежащего без сознания доктора Флокса. Лицо денобуланина было болезненно-жёлтым, щёки ввалились. Арчер взглянул на показания приборов на диагностической панели над изголовьем, тщетно пытаясь понять, что они означают.

Тут же стояли Т'Пол и Странник – не то, чтобы от них мог быть какой-то толк, мрачно подумал Арчер. Всё же он вызвал их в медотсек – на всякий случай.

– Вы уверены, что это то же заболевание, которое поразило Оани? – спросил Арчер у Катлер.

Ответом ему был вздох. Энсин Катлер была молодая женщина, с широким разрезом глаз и тёмно-золотистыми волосами. Она всё ещё не слишком уверенно чувствовала себя на корабле и уж точно не была врачом. Ей не доставало знаний и опыта; но когда корабль готовили к запуску, Арчеру в голову не пришло, что команде в шестьдесят человек может понадобиться более одного врача; не пришло это в голову и ни одному из тех больших начальников, что отбирали экипаж.

Теперь капитан мог лишь удивляться, как могли они допустить такое упущение.

Катлер изо всех сил пыталась сохранять сугубо ледовой вид, но Арчер знал, что ей сейчас особенно тяжело: ведь по роду своей работы она была связана с Флоксом теснее, чем кто-либо другой. В карих глазах промелькнула тревога и тотчас исчезла, когда Катлер подняла взгляд на Арчера.

– Похоже на то, сэр – судя хотя бы по тому, что нет никаких симптомов, кроме постепенного ослабления жизнедеятельности.

– Что вы можете сделать? – спросил Арчер.

На мгновение она отвела взгляд; она не хочет лишать его надежды ответом "ничего", понял Арчер. Но Катлер тотчас распрямила плечи и взглянула ему в лицо.

– Мы можем поддерживать деятельность жизненно важных органов, сэр. Пока не нарушена работа мозга…

То есть искусственное поддержание жизнедеятельности организма.

– Вы применяли обычные методы лечения лучевой болезни для денобулан?

– Нет, сэр. – Лицо Катлер немного прояснилось. – Я попытаюсь.

Арчер кивнул, прекрасно сознавая, что это, скорее всего, окажется бесполезным; но хотя бы даст какую-то надежду хоть на некоторое время.

– Обследование и противорадиационные прививки всем членам экипажа. Это может помочь – и уж во всяком случае, не повредит.

– Да, сэр.

– У вас будет много работы, – продолжал Арчер. – Я отряжу несколько человек вам в помощь.

– Благодарю вас. – Пауза. – Начнём с вас, сэр.

Арчер отмахнулся, кивнул на дверь.

– Сейчас у меня нет времени, энсин. Думаю, важно, чтобы остальные на корабле…

– Сэр. – Катлер вытянулась во весь рост и твёрдо продолжала. – В данную минуту я являюсь исполняющей обязанности начальника медицинской службы. И в качестве таковой обязана указать вам, что у членов группы высадки больший риск заболеть лучевой болезнью. Стены корабля дают нам определённую защиту, сэр – но вы были на поверхности планеты.

– Она совершенно права, – вмешалась Т'Пол: Арчер метнул на неё недовольный взгляд. Она подняла брови с выражением лёгкого удивления и продолжала. – Мы долее других находились под действием радиации, капитан. Следовательно, предполагая, что мы находились под её воздействием достаточно долго, мы заболеем раньше остальных. – Она на миг умолкла. – Денобулане более землян подвержены лучевой болезни. Неудивительно потому, то доктор Флокс заболел первым.

– Ладно. – Арчер указал Т'Пол на энсина Катлер и диагностическое оборудование. В таком случае я приказываю вам пройти обследование первой.

– Вулканцы обладают большей устойчивостью к лучевой болезни, чем земляне, – парировала Т'Пол.

Катлер согласно кивнула.

– Не спорьте, капитан. Это займёт всего минуту.

Взяв медицинский сканер, она провела вдоль тела Арчера, отошла в другой угол и стала готовить гипоспрей.

Капитан со вздохом закатал рукав, но при этом обернулся к Т'Пол.

– Вы следующая. А пока вы ждёте, свяжитесь с Хоши и Ридом и скажите им, чтобы шли сюда – одна нога здесь, другая там.

К счастью, Т'Пол не стала спрашивать, что означает эта метафора, а прямо направилась к интеркому.

И чувствуя холодный металл гипоспрея, который Катлер прижала к его руке, Арчер подумал: не то, чтобы это сильно помогло, но всё же…

Хоши снился сон на языке оани.

Сны на других языках снились ей нередко, и в этот раз, как всегда в таких снах, она говорила бегло и понимала легко.

Она находилась в приёмном покое больницы – там, где группа высадки обнаружила десятки оани, которые умерли, пока сидели, терпеливо ожидая чего-то. Но во сне в зале не было никого, кроме неё, Урока и Кано.

Они все трое сидели, скрестив ноги, в отсвечивающем перламутром зале на покрытом чем-то мягком полу. Урока и Кано приветливо улыбались ей, а она что-то говорила им, поглядывая время от времени на противоположную стену – совершенно прозрачную, сквозь которую был виден блестящий под солнцем берег и сине-зелёный океан с его медленно перекатывающимися волнами.

Вам незачем больше о нас беспокоиться, произнёс Урока своим глубоким, звучным баритоном. С нами больше ничего не может случиться. Теперь мы счастливы.

Подавшись вперёд, Кано взяла его за руку – двенадцать пальцев переплелись – и кивнула.

Да, мы счастливы, но мы очень беспокоимся за вас.

Голос у неё был мягким, но ниже, чем ожидала Хоши.

За меня? Хоши удивлённо тряхнула головой. Но ведь я жива.

Видите? Спросил вдруг Урока и кивнул на прозрачную стену.

Хоши проследила за его взглядом. Блестящий белый песчаный берег исчез; начался прилив; вода плескалась у стеклянной стены здания, и глубины там было примерно по щиколотку.

Она будет прибывать, безмятежно произнесла Кано, пока нас не затопит.

Слова эти наполнили Хоши невыразимым ужасом. Некоторое время она следила, как медленно поднимается вода, затем перевела взгляд на Кано – маленькую и хрупкую рядом со своим высоким, могучим мужем.

Что это значит? Требовательно спросила Хоши.

Но Кано молчала, и Урока лишь кивнул снова на стеклянную стену.

А вода всё поднималась, и волны становились сильнее. Снова и снова ударяли они о стену, и скоро Хоши уже не могла видеть ничего, кроме воды… затем стекло лопнуло, вода хлынула в зал. Течение захватило её и оани; Хоши почувствовала, что задыхается. Она закричала, но не услышала ни звука…

Кроме сигнала интеркома рядом с койкой. Она разом села на кровати, оглядываясь вокруг, пытаясь отделить явь от сна. Наткнувшись взглядом на мигающий сигнал, она нажала кнопку интеркома и произнесла, стараясь не хватать ртом воздух.

– Сато слушает.

– Энсин. – Бесстрастный, размеренный голос Т'Пол разом вернул Хоши к реальности. – Немедленно явитесь в медотсек. Конец связи.

Включив свет, Хоши стала натягивать форму. Перед глазами её всё ещё стояли поднимающиеся волны.

Стоя в медотсеке и остро чувствуя, как за его спиной энсин Катлер хлопочет над доктором Флоксом, Арчер прекрасно сознавал, какое у него, должно быть, сейчас лицо. И когда в медотсек вошёл Малкольм Рид, а за ним, с интервалом в несколько секунд, Хоши, капитан заговорил не сразу, наблюдая за их реакцией.

Рид бросил один-единственный взгляд на Флокса, и лицо его сделалось каменным; он выпрямился и застыл по стойке смирно. Хоши даже не стала скрывать волнения.

Секунду-другую никто не произносил ни слова; тут всё ясно и без слов, подумал Арчер, но всё же сказал то, что его люди уже поняли.

– Доктор Флокс в состоянии комы. У него те же симптомы, что и у оани: замедление пульса и дыхания, постепенное угасание деятельности внутренних органов. – Он вдруг почувствовал, что не может говорить, и вынужден был прокашляться. – Я приказал провести стандартную профилактику для всего экипажа. Прежде всего для группы высадки: мы были на поверхности планеты и больше других подверглись воздействию радиации.

Пока он говорил, Катлер отошла от Флокса и направилась к ним с гипоспреями в руках.

На миг Риду явно стало не по себе; но он тотчас взял себя в руки и обернулся к Хоши.

– Дамам без очереди.

– Дамам без очереди? – Хоши недоумённо взглянула на него. – Это что, английская поговорка?

– Точно не знаю, – отвечал Рид. – Так говорила моя бабушка, когда хотела, чтобы её пропустили без очереди. – Он сделал приглашающий жест. Пожав плечами, Хоши закатала рукав.

Через несколько секунд с инъекциями было покончено.

– Да, кстати, – сказал Арчер, – я приказал всем членам экипажа явиться сюда для получения прививок. Катлер справиться с этим гораздо быстрей, если кто-нибудь согласиться помочь ей.

Он сказал это не столько потому, что Катлер действительно нуждалась в помощниках, сколько потому, что хотел, чтобы Хоши и Рид находились в медотсеке – на случай, если кто-нибудь из них заболеет.

Но только чем это им поможет? Чем это помогло доктору Флоксу?

– С вашего разрешения, капитан, – сказала Хоши. – Я заканчиваю прослушивание медицинских записей оани, осталось совсем немного. Я хотела бы закончить это сейчас. – Она не стала говорить очевидного – что ей не хочется возвращаться к себе; и что если она не закончит свою работу сейчас, она может её уже никогда не закончить. – Просто… Я не могу объяснить этого, сэр. Даже если они так и не узнали, от чего умирают, у меня такое чувство, что мы сумеем кое-что узнать, если просмотрим все их записи. Считайте это интуицией.

– Идите, энсин. Я верю в интуицию. – Арчер кивнул, и она вышла.

– С вашего позволения, сэр, – официально произнёс Рид. – Я хотел бы закончить одно личное дело. Это займёт всего минуту…

– Вы свободны на столько времени, сколько вам понадобиться, – мягко сказал Арчер.

– …после чего вернусь сюда помогать энсину Катлер.

– Идите.

Проводив Рида взглядом, капитан ещё какой-то миг смотрел на закрывшиеся двери, затем вздохнул, шагнул к интеркому и нажал кнопку связи по всему кораблю.

Сигнал от входной двери застал Трипа Такера сидящим на койке и протирающим глаза. Ему снилось коралловые рифы; во сне он плавал среди них много часов, как вдруг внезапно заметил, что на нём нет акваланга – и в этот миг голос капитана по общему каналу связи разбудил его.

– Войдите, – простонал он и прокашлялся, прогоняя сонливость из голоса.

Двери открылись, и на пороге появился Малкольм Рид, одетый по всей форме и аккуратно причёсанный.

– Малкольм, – сказал Трип, – что это ты такой отглаженный?

Рид взглянул на него с недоумением; начальник службы безопасности выглядел озабоченным и откликнулся без тени юмора.

– Отглаженный?

– Ну да, отглаженный. Как антоним помя… – Трип оборвал себя на полуслове и присмотрелся к Риду повнимательнее. – Как это ты умудрился так быстро вскочить и привести себя в божеский вид?

– А, это. – Рид шагнул в каюту, позволяя двери закрыться. – Я… Я уже давно встал. Именно об этом я и хочу поговорить с вами, коммандер.

– А это не может немного подождать? Капитан как раз приказал всем явиться в медотсек… – Трип с усилием поднялся на ноги и, стащив с вешалки форму, стал натягивать её.

– Да, знаю. Я как раз оттуда. – Рид помолчал секунду и вдруг заговорил торопливо, не переводя дыхания. – Помнишь, когда мы были закрыты в гондоле шаттлов и думали, что "Энтерпрайз" погиб, и мы тоже погибнем, и ты услышал, как я записываю завещание…

– О, ради Бога, – сказал Трип. – Об этом ты пришёл говорить? А ты не думаешь, что это несколько преждевременно? – Он запрыгал на одной ноге, надевая ботинок. – Иногда, лейтенант, вы… ударяетесь в мелодраматизм.

– Ни в какой мелодраматизм я не ударяюсь, – ровным, спокойным голосом сказал Рид. – Те, кто высаживался на планету, получили большую дозу облучения, чем те, кто оставался на корабле. – Я хочу, чтобы ты знал…

Трип прекратил подпрыгивать на босой ноге.

– Ты уверен?

– Да. И я хочу говорить с тобой о своём завещании.

– А почему ты просто не наговоришь запись, а мне расскажешь потом? – Трип надел второй ботинок и выпрямился.

– Потому что тогда я могу не успеть.

– Малкольм… – простонал Трип своим опять-он-за-своё тоном.

– Доктор Флокс в состоянии комы, – сказал Малкольм. – Я сделаю запись потом, если смогу, но сначала я хотел поговорить с тобой.

– А, чёрт, – поразился Трип. – Я понятия не имел… А они уверены, что это…

– Радиация, да. – Пауза. – Я хочу, чтобы ты получил всё.

– Что??

– Ты слышал, что я сказал. Ты получаешь всё.

– Но как же все твои подружки? – Щедрость Малкольма смутила Трипа. – Все эти женщины? А твои родители? Твоя сестра? Послушай, мне сейчас надо идти в медотсек. Давай поговорим потом.

– У меня может не быть потом, – сказал Малкольм, но Такер уже выходил из каюты.

– Послушай, – сказал Трип, когда Рид нагнал его в коридоре, уже заполненном заспанными членами экипажа, спешившими к турболифту. – Не стоит тебе менять завещания. Оставь, как есть. В конце концов, я тоже был под действием этой радиации. – Он старался говорить так, словно речь шла о чём-то обычном. – Так что вполне возможно, не стоит труда менять завещание.

– У меня кое-что есть на Кайманах, – не слушая его, продолжал Малкольм. – И неплохая земля в Аргентине. И квартира в Найтсбридже…

Трип почувствовал, как начинает дёргаться челюстная мышца. Он чувствовал себя усталым, и хотя известие о докторе Флокса расстроило его, не мог серьёзно воспринимать разговоров о смерти. Они найдут выход, как находили его любых опасностей, в которые им случалось попадать – с того самого дня, как был запущен "Энтерпрайз". Неисправимый оптимист, Трип просто не мог представить, чтобы их команда полегла от болезни, которая сразила оани.

– Оставьте, лейтенант, – отрезал он. – Сейчас есть вещи поважнее, чем думать о вашей недвижимости.

Он вошёл в лифт, уже набитый заспанными людьми. Шагнув следом, Рид произнёс – слишком тихо, чтобы его могли услышать остальные, и всё же достаточно громко, чтобы смутить Трипа:

– Я говорю совершенно серьёзно, коммандер Такер. Я не из тех, кто легко заводит друзей, но вас я считаю…

– Оставьте, – повторил Трип, вложив в это слово больше раздражения, чем на самом деле чувствовал. Сейчас, в присутствии других, было не время говорить об их дружбе – и кроме того, он по-прежнему считал, что Малкольм всё преувеличивает. Глядя прямо перед собой на двери лифта, он продолжал. – Это приказ, лейтенант.

Рид умолк на середине фразы. Больше он не произносил ни слова – причина, достаточная, чтобы Трип взглянул на него украдкой. Лейтенант стоял с каменным лицом.

Чёрт подери, подумал Трип. Ему совершенно не хотелось обижать чувства Малкольма – но он был совершенно не в настроении предаваться мыслям о смерти. Если положение действительно критическое, то небольшая доля ярости для них всех будет лучше, чем смирение или страх.

Остаток пути прошёл в молчании.

Сидя в лаборатории, куда она вернулась сразу же после инъекции, Хоши изо всех сил старалась не обращать внимания на постоянные шаги в коридоре – шаги тех, кто торопливо направлялся в медотсек или возвращался оттуда. Нелегко было заставить себя не думать о докторе Флоксе, лежащем без сознания в медотсеке. Картина эта вновь и вновь вставала у неё перед глазами, смешиваясь с другой: мёртвое тело Кано, временно оживлённое изнутри зелёно-голубым энергетическим существом. Но в конце концов, Хоши сумела заставить себя сосредоточиться на изображении на экране, где Урока как раз делал очередную запись.

Теперь оани явно был возбуждён, широко раскрытые глаза смотрели с надеждой. Хоши внимательно вслушивалась; теперь она понимала всё, и ей уже не требовалось прослушивать запись по второму разу.

На нашей планете появился пришелец, принесший нам надежду. Он прилетел один с планеты (Хоши записала фонетическую транскрипцию названия планеты, звучавшего как Шикеда) и утверждает, что его сородичам известно об этой болезни. Сейчас с ним беседуют наши врачи, и есть надежда, что скоро мы узнаем причину постигшего нас несчастья.

Хоши не упускала ни слова, с нетерпением ожидая следующей записи. Неужели в этом секторе есть ещё раса, знакомая с этой лучевой болезнью? Возможно, их знания, полученные оани слишком поздно, помогут команде "Энтерпрайза"?

Изображение на экране изменилось – и у Хоши сжалось сердце. Возбуждение и надежда Урока сменились отчаянием – широкие плечи оани поникли, словно под непосильной ношей.

Для тех, кто придут сюда после нас, сказал он, понизив звучный голос почти до шёпота, – предупреждение. Пришелец с Шикеды утверждает, что причина нашего заболевания – микроорганизм, не похожий ни на один из тех, что нам известны. Его сородичи болели этой болезнью и умирали.

– Микроб! – Хоши невольно вскочила, не отрывая глаз от экрана. – Нет, нет, это неправда! Ничего удивительного…

Она не договорила, глядя, как Урока печально склонил голову, а затем продолжал прямо в экран.

Это живое существо, как и мы; пришелец говорит, что оно способно эволюционировать. Он предлагает нам лечение, но чтобы выжить, нам придётся уничтожить эти микроорганизмы, а мы не станем этого делать. Пауза. Мы должны покориться судьбе. Мы жили в мире, в мире и умрём.

– Нет! – Хоши не сознавала ни того, что кричит, ни того, что спорит человеком, который несколько дней как мёртв. – Нет, это несправедливо! Как вы можете допустить такое? Как вы можете просто сдаться?

Изображение сменилось, на экране появилась последняя запись, но Хоши больше не могла выдержать. Остановив запись, она шагнула к интеркому.

– Сато вызывает капитана Арчера.

Из капитанской каюты не последовало никакого ответа. Хоши вызвала мостик.

– Арчер слушает.

– Капитан, прежде чем оани умерли, у них побывал кто-то с планеты Шикеда и сказал им, что они умирают от микроорганизма – слишком маленького, чтобы его могли обнаружить их приборы. Убийство любого живого существа, даже такого ничтожно малого, противоречило принципам оани – и они позволили этому микроорганизму погубить себя. Но тот странник знал метод лечения!

Она слышала, как капитан медленно выдохнул. Последовала пауза, и наконец Арчер произнёс.

– Я буду ждать вас в медотсеке. Думаю, нам следует потолковать со Странником.

В это время Трип стоял в медотсеке между энсином Катлер и Малкольмом Ридом спиной к прилавку, на котором лежали ампулы. По другую сторону от Катлер стоял офицер техперсонала, который до поступления на службу в Звёздный Флот был медбратом.

Трип отлично умел делать инъекции; у него были крепкие нервы и твёрдая рука; поэтому, получив прививку, он вызвался помочь Катлер. Ей одной понадобилось бы несколько часов, чтобы сделать инъекции всем шестидесяти членам экипажа; и поскольку время было дорого, Трип решил, что должен помочь ей. Делать инъекции для него не составляло труда.

Глядя на Малкольма Рида, никто не мог бы сказать то же самое; хотя начальник службы безопасности сдерживался изо всех сил, делая очередную инъекцию, он невольно скрипел зубами и весь передёргивался. Трипу было от души жаль его пациентов – да и себя самого, поскольку всякий раз при виде такой чувствительности он с трудом сдерживал улыбку.

Но по крайней мере Рид чем-то занят. За четверть часа они вчетвером пропустили половину экипажа. Капитан должен быть доволен – при условии, разумеется, что считает, что от этих инъекций будет толк. Сам Трип в этом сильно сомневался, но полагал, что лишних предосторожностей в таких случаях не бывает.

Делая очередную инъекцию, Рид не сдержал стона; на этот раз Трип просто не мог удержаться. В тот момент, когда очередной член экипажа шагнул к нему, коммандер чуть заметно усмехнулся одним уголком рта, а другим тихо бросил Риду:

– Тс-с. Не надо пугать пациентов. А то, если кто увидит, какие рожи ты корчишь…

– Помогите, – сказал Рид.

Он произнёс это чётко и ясно, со своим британским акцентом, без всякого выражения; Трип не услышал в его голосе страха. У него мелькнула было мысль, что Рид вздумал его разыграть; но она тут же исчезла, когда стоявший перед Ридом энсин закричал:

– Эй! Осторожнее!

Боковым зрением Трип увидел, как Рид сделал неверный шаг назад, к прилавку. Коммандер обернулся.

– Малкольм?

Широко раскрытые глаза Рида смотрели поверх голов стоящих перед ним людей. Под пробивающейся на щеках и подбородке щетиной проступила смертельная бледность.

Не глядя на Такера, Рид стал сползать спиной по прилавку на пол.

Чисто инстинктивно Трип выпустил из рук приготовленный гипоспрей – тот со стуком покатился по металлическому полу – обернулся и подхватил друга, прежде чем он окончательно осел на пол. Катлер, также обернувшись, коротко вскрикнула; стоявшие перед ними в очереди поспешно расступились в разные стороны, освобождая место.

– Ты в порядке, дружище. – Собственные слова показались Такеру глупыми. Рид был далеко не в порядке; глаза его закатились, рот шевелился, но из него вылетали лишь слабые, нечленораздельные звуки. Трип склонился, вслушиваясь.

- …что я сказал… не забудь…

– Не беспокойся, Малкольм, – сказал Трип. – Я не забуду.

Глаза Рида закрылись, он выдохнул и обмяк на руках Трипа.

Катлер со сканером была уже рядом.

– Это просто обморок, – сказала она. – С ним всё в порядке.

- Что? – Такеру внезапно стало стыдно за то, что он подумал, будто его друг умирает.

– Обморок, – пожала плечами Катлер. – Не с ним первым. Бывают люди, которым вообще не по себе в медпунктах, а если им ещё и приходится делать инъекции…

– О-оо. – У Рида затрепетали веки. Он зашевелился. – Что случилось? У меня началась лучевая болезнь?

Трип без лишней нежности поставил друга на ноги; Рид чуть покачнулся. Катлер принесла гипоспрей и сделала инъекцию.

– Сейчас будет легче, – сказала она. – Это должно помочь.

– Что случилось? – снова спросил Рид.

– Ты упал в обморок, – сухо сказал Трип. – Почему ты не сказал, что тебе нехорошо в медпунктах?

Рид фыркнул; от инъекции ему явно стало лучше – настолько, чтобы он мог обидеться.

– Ничего мне не по себе. Я просто внезапно почувствовал слабость.

Картер слегка улыбнулась.

– Ладно, лейтенант, на всякий случай приказываю вам отправиться к себе и отдохнуть.

– Хорошо, – холодно сказал Рид. Одёрнув форму, он направился к выходу, но обернулся. – Разумеется, если вам понадобиться помощь…

– Ты будешь последним, кого мы позовём, – насмешливо ответил Трип. Он проводил друга взглядом и с неодобрительной насмешкой покачал головой.

У себя в каюте Рид улёгся на койку с внезапным чувством блаженной усталости. Ему хотелось заснуть и спать долго-долго…

Он вытянулся на койке, начисто позабыв о чувстве неловкости из-за своего обморока в медотсеке. Конечно же, он не настолько чувствителен… и то, что он мог вот так потерять сознание, смущало его… Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Он слишком устал.

Уснул он мгновенно. Во сне бирюзовые волны океана Оани перекатывались над ним, мерно покачивая его, и он вдохнул полной грудью прохладную океанскую воду…

И понял, что тонет. Страшная слабость охватила его; он отчаянно пытался сбросить её, барахтался, как утопающий…

Рид открыл глаза. Из последних сил он встал и, привалившись к стене, дрожащей рукой нашарил кнопку интеркома.

– Медотсек. Катлер слушает.

– Помогите, – прошептал Рид, сполз по стене на пол и потерял сознание.