На стенах этой квартиры старинные портреты в позолоченных рамах, в гостиной – почтенная мебель, в столовой – посуда с эмблемой кузнецовской фарфорки…

– Я не играю в ретро, – говорит ее хозяин Вольдемар Эйхенбаум. – Так уж случилось, что стал хранителем фамильных реликвий.

А фамилия Эйхенбаумов в Латвии известная. В их роду был и главный садовник Царского сада (нынешнего Виестура) времен Николая Первого, и бургомистр Вольмара (сегодня Валмиеры), и генерал ульманисовской Латвии. Люди уходили, а документы, вещи передавали семье Вольдемара. Вот почему его небольшая квартирка скорее напоминает небольшой музей семейных реликвий. Хотя есть тут вещи и коллекционные. Причем, не совсем обычные.

Несколько лет назад в «домашний музей» передали имущество одного из родственников. Разбирая документы, фотографии хозяин квартиры обратил внимание на старинные визитные карточки – священников, адъютантов и даже одного графа. Ни оформлением, ни содержанием они не были похожи на современные.

Захотелось больше узнать о визитках, их истории. Вольдемар обратился к книгам. Тема увлекла, и постепенно он «заболел» и визитками, и всем, что связано с их историей.

– У Бунина есть рассказ «Визитные карточки», – коллекционер достает с полки любимое произведение. – Его героиня – гимназистка – больше всего на свете мечтала иметь собственные «визитки». Однако для разорившейся семьи это было не по карману. Визитки тогда значили гораздо больше, чем сегодня – они представляли личность человека. Нынешние же превратились в адресные карточки.

На старинных визитках практически не увидеть адрес владельца. Имя, фамилия, род занятий. Лишь для врачей и адвокатов существовали исключения – им разрешалось указывать адрес.

По существующему этикету, сохранявшемуся еще в довоенной Латвии, не застав хозяина дома, принято было оставлять визитку. Тот, в свою очередь, должен был либо ответить визитом, либо отправить собственную визитку.

Если вы не могли по каким-то причинам прибыть на бал, званый ужин, тоже должны были послать визитку. Это считалось проявлением уважения к дому, куда вас пригласили.

Вольдемар раскрывает альбомы, где хранится его богатство – более тысячи визиток. Самая старая – 1873 года. На оборотной стороне – марка и текст.

До появления в широком обиходе открыток визитки служили чем-то вроде писем, их посылали по почте, – поясняет коллекционер. – Выпускали даже специальные мини-конверты для таких «открыток». А самые первые визитки появились во Франции в 1777 году. Среди обладателей первых российских визиток были Суворов и Фонвизин.

Большая часть коллекции Эйхенбаума датируется началом ХХ века и периодом Первой Республики. Почти все обладатели визиток жили в Латвии. Много известных имен: художник Богданов-Бельский, литератор Зента Мауриня, депутат довоенного Сейма, писатель Готфрид Милберг, писавший под псевдонимом Скую Фридис, композитор Язеп Витолс, основатель издательства «Зелта Абеле» Микелис Гопперс…

– Тогда визитки были небольшие и без особых изысков, – продолжает собиратель. – Художественные излишества считались дурным тоном. Дамские визитки – размером чуть поменьше, мужские – посолиднее. Впрочем, были и исключения. Вот визитка архитектора Бланкенбурга. Это был заносчивый человек, уверенный в значимости своей персоны. Он и визиткой решил подчеркнуть это – заказал большую, почти что в современную открытку.

– А что это за визитка в черной рамочке? – обращаю внимание на очень траурную визитку.

– Такие визитки после кончины человека родные отсылали знакомым. Но были и праздничные визитки, которые отправляли при помолвке, свадьбе. Правда, уже не одну, а две.

Среди не совсем обычных для сегодняшнего дня визиток есть и с оторванными уголками. Вольдемар называет их погашенными. Дело в том, что визитки могли тогда выполнять и роль рекомендательных писем при устройстве на работу. Если вы приносили на новое место визитку прежнего работодателя – это считалось хорошей рекомендацией. Тот, кому приносили визитку, мог оторвать уголки – погасить ее. Это означало, что она уже использована.

Нередко приходится слышать, как собрание разных безделушек называют уникальной коллекцией. Что касается коллекции Вольдемара Эйхенбаума, то она действительно уникальна – второй такой в Латвии нет. Коллекционер говорит, что не встречал единомышленников по увлечению ни в Балтии, ни в России.

Как же пополняет «визиточник» свои альбомы, между прочим, тоже выпущенные в 30-е годы?

Кое-что достает у знакомых, что-то – на слетах коллекционеров, которые проходят в Риге раз в месяц. Были у него и необычные случаи. Пару лет назад на Маскавас на чердаке идущего под снос дома обнаружил старые подшивки «Петербургас авизес» и кучу визиток. Выяснилось, что хозяин дома еще в царские времена был капитаном дальнего плавания и в его доме были визитки заморских коллег. Так в коллекции Эйхенбаума появился зарубежный раздел.

Еще одну визитку, изгрызанную мышью, коллекционер обнаружил на чердаке сельского дома. Она принадлежала мадонскому корреспонденту газеты «Брива Земе» Арвиду Васису…

… – А почему часть визиток у вас не серебряном подносе в прихожей? – интересуюсь на прощание.

– Это поднос моего прапрадедушки Аугуста Шванкса, который в середине XIX века был бургомистром Валмиеры. Такие подносы стояли в домах знати в прихожей и прислуга складывала на них карточки визитеров.

И я решил последовать красивой традиции и впервые в жизни оставил визитку на серебряном подносе. Среди поручиков, адъютантов, графов и приват-доцентов заняла место и визитка с надписью «журналист». Когда-нибудь, и эта визитка станет историей и потомки будут с удивлением спрашивать: «А что такое газета и кто такие корреспонденты?»

Кофейная ложечка от «Отто Шварца»

Великолепный подарок преподнесла мне рижанка Ирина Урса – кофейную ложечку и заварочный чайник из довоенного кафе «Отто Шварца». Сувениры достались ей от бабушки, которая в молодости хаживала в известное кафе.

Бабушка Ирины – из поселка Старая Слобода в Латгалии. В 1931-м вышла замуж, переехала в Ригу. Она – еврейка, муж – латыш. Родители жениха согласились на свадьбу с одним условием, чтобы невеста крестилась. Ради любимого девушка согласилась сменить религию и из Суры стала Серафимой. У молодых был небольшой домик, в Задвинье, на нынешней улицы Лайцена, но вскоре они переехали в район вокзала. Снимали квартиру на Тургеневской, недалеко от Благовещенского храма.

– В этом районе у дедушки была лавка скобяных изделий – гвозди, молотки, пилы – все, что нужно в хозяйстве, – вспоминает Ирина. – Его родные были людьми состоятельными, а он уже торговцем средней руки. Еще один магазинчик держал в Лудзе. Так и мотался между Ригой и Лудзей.

Серафима была домохозяйкой. Когда муж подолгу уезжал, с подругой ходила в кафе «Отто Шварц». Подруга – Весма – жила на улице Парковой, рядом с нынешним Домом Москвы.

– Бабушка часто мне рассказывала о сладостях «Отто Шварца». Ее любимым угощением были заварные булочки – из теста с взбитыми сливками, – рассказывает Ирина.

Кафе «Отто Шварца», располагавшееся при царе на месте нынешнего «Макдоналдса», в 1920-ые переехало напротив – туда, где сейчас «Отель де Роме». Новым владельцем стал латыш ЙИРГЕНСОН. Вначале он приобрел землю на углу Калькю и бульвара Аспазияс, а потом построил двухэтажное кафе с кондитерской на первом этаже. Сладости, о которых до сих пор вспоминают старые рижане, выпекали прямо там. В кафе посетителей обслуживали 20 официанток. У них была своя униформа – коричневые платья с белыми воротничками и манжетами. Туфли – на резиновых подошвах, чтобы не стучали на паркете. «Отто Шварц» был не единственным кабачком Йиргенсона. В 1930–е ему принадлежал ресторан у вокзала, арендовал он гостиницу «Рим» вместе с ресторанами, владел винными магазинами, гастрономами, магазином деликатесов… В 1944–м от двух самых известных заведений Йиргенсона остались воронки – в гостиницу «Рим» и кафе «Отто Шварца» попали авиабомбы. Но здание напротив, тот первый «Отто Шварц», уцелело. После войны в нем был ресторан «Луна», с 1993–го – «Макдональдс».

А в 1941-м, когда в Ригу пришли фашисты, для бабушки Ирины наступили тревожные дни. В гетто она не попала благодаря мужу – он отвез ее в Старую Слободу и спрятал на одном из хуторов. Почти четыре года просидела она в подвале. Серафима прожила долгую жизнь – умерла в 85 лет, в 1991 году.

На память о Риге своей юности она передала внучке маленькую кофейную ложечку и фарфоровый заварочный чайник, которую ей подарила администрация «Отто Шварца». Внучка собиралась отдать сувениры в гостиницу, поднявшуюся сегодня высится на месте кафе, но, прочитав недавно книгу «Русская Рига», нашла мой телефон и решила сделать подарок. Спасибо! Незабываемые предметы ушедшей Риги.

На чайничке можно увидеть эмблему рижской фабрики «Кузнецова», а на ложечке выгравировано название – «Otto Shwartc». Сохранилась и печать изготовителя – Christofle. Это – известная французская фирма, основанная в 1830 году Шарлем Кристофлем. Все официальные сервизы империи король Луи Филипп и Наполеон III заказывали у Christofle.

На снимках: кофейная ложечка и заварочный чайник из довоенного «Отто Шварца».

Авиапарк Виктора Талпы

Однажды в Рижском аэропорту приземлился необычный самолет из Москвы. Пассажиров не было, в расписании он тоже не значился. Звезды эстрады, олигархи, политики инкогнито этим бортом не прилетали. Между тем рейс не имеет аналогов в новейшей истории двух стран: «Аэрофлот» отправлял в Авиационно – технический музей при аэропорту «Рига» самолет – ветеран – отслуживший свой срок Ту–134 А.

– Самолет – 1981 года. Когда его сняли с эксплуатации, мы узнали об этом, – объясняет директор музея Виктор Талпа. – Обычно их отправляют в утилизацию – на металлолом. Списались с руководством «Аэрофлота» и попросили передать нам. Ведь для тех, кто в советское время пилотировал самолеты, да и пассажиров, это не просто экспонат – память о прошлом.

Шесть месяцев продолжалась переписка, согласование деталей. «Аэрофлот» согласился продать самолет за один евро, но зарплаты экипажу за перелет, страховку, керосин должна была оплатить латвийская сторона.

– Это общемировая практика, – уточняет Талпа. – Англичане продали немецкому авиамузею «Конкорд» за такую же сумму. Правда, остальные расходы там были на порядок выше.

Командир необычной эскадрильи не скрывает, что еще полностью не рассчитался за приобретение и не скоро рассчитается. Потому что финансирует все из собственной пенсии и такого же небольшого жалованья. А государство, министерство? – спросите вы. Музей ведь государственный, а не частный. Совершенно верно. Только реально он держится на одном человеке – ветеране авиации Викторе Талпе. Обычная картина в сегодняшней Латвии – немногое хорошее, что осталось, существует благодаря таким одержимым, чудакам, бессребреникам.

В музее, который сейчас официально именуется Авиационно – техническим имени Цандера, я впервые был еще в 1990–е. Тогда под старые самолеты и вертолеты тоже была выделена территория возле аэропорта, но в другом месте. Оказалось, за это время музей шесть раз менял прописку! Вскоре новый переезд. Куда – вопрос. А эта территория отойдет новому терминалу аэропорта.

– Земля дорогая, особенно здесь, – разводит руками бывший летчик. – Спасибо аэропорту и за то, что сейчас имеем, помогают чем могут.

Хотя это, конечно, громко сказано. Ладно, у страны нет собственных возможностей помочь, ну так привлеките еврофонды. А средства нужны. Самолеты и вертолеты, авиадвигатели, вооружение – все под открытым небом. В идеале для каждого из припаркованных здесь четырех десятков самолетов и вертолетов нужно строить собственный ангар, но мечтать об этом в нынешней Латвии, где деньги вкладывают в «замки света», – несерьезно. Но хотя бы для авиационных двигателей, вооружений ангары нужны.

…По ступеньками поднимаемся в кабину самолета, на борту которого выведено – ТУ–104. Для человека непосвященного – самолет как самолет.

– Первый реактивный в мире, – поясняет директор. – На этой самой машине Хрущев летал.

Необычна история ее появления в музее. После того как срок эксплуатации вышел, лайнер передали Рижскому Краснознаменному институту инженеров гражданской авиации (РКИИГА) – для подготовки студентов. У них его присмотрел колхоз – миллионер «Накотне» для аэроклуба. Через несколько лет «колхозные уточкины» так раздолбали самолет, что хоть в металлолом отвози. Талпа вывез реликвию к себе и вернул ей жизнь.

А вот МиГ–21! Его выменяли на… 12 тонн металлолома. В советское время существовали клубы по интересам для школьников. Чтобы они обучались на «живой технике» Совет министров разрешил списанную технику, в том числе и военную, передавать клубам за металлолом. Этот МиГ–21 – из училища Алксниса.

– На этой технике когда – то обучались учащиеся старших классов, – рассказывает Виктор. – Окончив клуб, получали специальность моториста по эксплуатации Ан–2. 80 процентов моих выпускников поступили в летные училища и вузы Союза.

В конце 1990–х бывший клуб стал музеем. Долго Виктор Талпа ходил по инстанциям – военную технику с красными звездами в министерствах называли «оккупационной». Американцы удивлялись ему: «Зачем тебе унижение? Приезжай к нам с «оккупационным металлоломом». Миллионером станешь». Но он не уехал. Не для того собирал, чтобы за кордон отвозить.

– Какие самолеты в училище Алксниса были, – вспоминает директор. – Ничего не осталось: часть в Англию продали, там их на крыло подняли, часть – на металлом. Моя совесть чиста: ни одного борта не порезал. У меня рука не поднялась бы.

Командир уникального авиапарка и в новые времена умудряется доставать экспонаты. Не без помощи добрых людей. Из Киева, с киностудии «Довженко», его бывший воспитанник Андрей Башловский доставил вертолет Ми–1, немцы передали самолет CESNA–150 американского производства, из бывшего военного гарнизона в Эстонии пригнали Су–7 – «здоровую дуру на 13 тонн». Идут переговоры с Краковским авиамузеем об обмене экспонатами. В рижском музее два самолета L–29 и МиГа–15, а в Кракове дубликаты МиГ–17 и 19.

Разговор прерывает звонок. Школа интересуется возможностью экскурсии. «Без проблем, – в трубку говорит Виктор. – Билет для школьников – 50 сантимов, для взрослых – 2 лата. Учителям – бесплатно. Работаем без выходных – с 9 до 18 часов».

Заходят сюда и военные. Директор показывает в «Книге записей» слова благодарности от командира Национальных вооруженных сил Латвии, посмотреть на технику бывших врагов приезжали из Шяуляя и натовцы – летчики, патрулирующие небо Балтии. Летом частые гости – студенты авиационных специальностей РТУ, где еще изучают технику «живьем», а не на компьютере. В советское время в каждом из авиационных вузов Латвии была собственная техническая база, сейчас нынешние студиозусы могут «пощупать» ее только в музее.

…Англичане, не раз прилетающие в Ригу специально в авиационный музей, не верят, что мы – бедная страна. «С такими – то музеями». Я бы добавил: и с такими людьми – одержимыми, окрыленными, настоящими подвижниками.

Многие, зная, как Виктор Талпа выбивал уникальные экспонаты, о которых мечтают известные западные музеи, не могут взять в толк, почему он остался здесь, на скромной пенсии и такой же зарплате. «На Западе богатейшим человеком был бы со своими «игрушками».

Тем, кто ходит по земле, в людях ценит лишь умение «набить бабло», трудно понять, что выпускник Иркутского военного училища – бывший бортинженер, поднимавший в небо и военные, и гражданские самолеты и имеющий один из самых больших в Латвии показатель летных часов (более 9 тысяч) – богатый человек. Ведь богатыми на Руси называли не тех, у кого было много денег, а тех, кто живет по законам совести.