Здесь стучит сердце Петровской башни

Храм Святого Петра невозможно представить без башенных часов. Это такой же символ Риги, как и петушок на шпиле. Я решил заглянуть в чрево часов – посмотреть на них изнутри.

По узким металлическим ступеням поднимаемся все выше и выше. Рядом – мастер по уходу за часами Игорь Щукин. Знает их сердце от «а» до «я» – «главным кардиологом» тут уже почти четверть века, с 1986–го.

– Тогда работал в «Ригас гайсма», – рассказывает часовщик. – На нашем балансе было свыше сорока уличных часов. Механические, электронные. От часов на Доме печати до часов – термометров напротив гостиницы «Латвия», у Матвеевского рынка – на углу Ленина и Шарлотес, возле магазинов.

Латвийский климат – с высокой влажностью, дождями – не лучший для электронных часов. Те, что на Доме печати, сгнили уже через четыре года. Не раз выходили из строя и привокзальные. Правда, находились они на балансе железной дороги. Та пыталась повесить баласт на «Ригас гайсма» – не вышло. Не помог даже ящик дефицитного в то время армянского коньяка.

По словам Щукина, в те годы их часто вызывали на ковер. «Почему в программе «Время» одно время, а в окне дома – на уличных часах – другое?» – жаловались пенсионеры руководству. Доходило до маразма. Прислали жалобу, что на Агенскалнском рынке температура воздуха на электронных часах на четыре градуса расходится с температурой большого термометра на рынке.

– Приехали проверять, – смеется мастер. – Оказалось, врет термометр. Он на рынке установлен еще с улманисовских времен.

Сегодня уличных электронных часов меньше. Частник считает деньги, зачем ему расходы на электричество. Механические же современные – слишком дорогое удовольствие. Изменилась, по мнению собеседника, и функция уличных часов. Почти у всех – мобильные телефоны с часами. Точные же часы необходимы в некоторых местах – на вокзалах, в аэропортах.

Башенные часы церкви Петра – среди давних подопечных Щукина. Жил неподалеку – по нескольку раз в день проходил мимо. Частенько и во внеурочное время поднимался на верхотуру. После независимости, когда ушел с «Ригас гайсма», руководство памятника архитектуры – храма Святого Петра – попросило именно его присматривать за часами. Он согласился.

…Слышно, как рядом проносится лифт – туристы поднимаются на смотровую площадку. А по металлическим ступенькам, по которым взбираемся мы, посторонние редко ходят. Высоким гостям и туристам начинку часов не показывают, журналисты же предпочитают разговаривать внизу – на первом этаже.

– Можно, конечно, к механизму добираться на лифте, – рассказывает мастер. – Но я предпочитаю лестницу. Лучше всякой гимнастики помогает держать форму.

Сердце часов – на высоте 51 метра над землей. На лифте – меньше минуты, на своих двоих – минут пятнадцать. На улице – полдень, светло, а тут без фонаря тяжело. Сейчас через щели еще пробиваются какие – то лучи, а нередко мастеру приходится подниматься и в сумерках.

Мне тоже доводилось однажды бывать внутри привокзальных часов в 1990–е. Лесенка там была значительно уже. Ведь башня для часов первоначально планировалась как водопроводная. Вместе с часовщиком мы карабкались метров на 100 – он менял лампочки на электронном табло.

– Тут, как видите, лампочки менять не надо, – говорит мастер, когда мы у цели. – Нужно смазывать механизм, что – то менять.

Если вы думаете, что стрелки петровских часов вращают огромные зубчатые колеса, как в кино, то будете разочарованы. Механизм выглядит скромно – двигатели с платами, установленные с четырех сторон башни.

Проектировали их в Риге, а изготавливали в Армянской ССР еще при Союзе. 2 июля 1975 года после долгих десятилетий тишины на башне Петра вновь зазвучали часы. Вновь с 29 июня 1941 года – в тот день в башню попал снаряд фашистской артиллерии.

А еще через год с башни зазвучала мелодия «Рига димд». Часы бьют каждый час – с 9 до 21. А музыка звучит только в определенное время – через три часа начиная с 9 утра. Включается автоматически. На высоте 84 метров есть звуковая башня для усиления акустики. В советское время музыка была записана на магнитофон, потом на CD – диск, теперь – на компьютер.

– Помните, какими были советские магнитофоны? – говорит Щукин. – Магнитофонные ленты нередко рвались. Вот и мне чуть ли не постоянно приходилось дежурить возле них. Иногда и вечером звонили бдительные товарищи – в песне «Рига димд» меньше ударов, чем положено.

Сейчас таких проблем нет. А вот сердечко электронно – механических часов нередко шалит. Завод в Армении, где их изготавливали, давно приказал долго жить. Впрочем, и в советское время проблемы бывали. Тогда детали сложно было доставать, но выручал родной брат космонавта Николаева. Он работал на «Ригас гайсма» и, если нужно было, в Москве выбивал дефицит.

В начале 1990–х какие – то детали Щукин сам доставал на рижской «блошинке» – даже с военных локаторов. Но сейчас ничего нужного уже не достать.

Углубляться в детали, что чаще всего требует ремонта, часовщик не стал – непосвященным не понять. Но вот даже в такой мелочи, как смазка часовых деталей, есть нюансы. Летом ее нужно больше, быстро высыхает, зимой, наоборот, меньше.

На привокзальных башенных часах в свое время стрелки, которые останавливались, приходилось проворачивать ломом. А как здесь?

– Слава богу, такого не было, – говорит Щукин. – Циферблат, стрелки, которые видят люди с улицы, изготавливали в свое время в Ленинграде. Между прочим, диаметр циферблата – более трех метров, а длина стрелки – около двух.

Тот, кто идет мимо храма Святого Петра, порой не замечает, что на верхотуре только одна стрелка – часовая. Минутной нет.

По словам собеседника, так было издревле. По часам люди узнавали, когда идти на работу. Самые первые часы в городе установили именно здесь – в 1352 году. Начиная с XV столетия на башне дежурил звонарь – бил в колокол при приближении неприятеля, пожарах.

– Я ведь помню то время, когда храм был полуразрушенным. Одно основание без башни, – говорит Щукин, когда мы идем в обратный путь. – Отец часто водил меня по Риге.

Мой собеседник подчеркивает, что он рядовой рижанин. Знаменитостей в роду не было. Щукин – режиссер – не родственник. Даже известных часовщиков среди предков тоже не было. Но мой гид уже и сам знаменитость – не каждому выпадает честь быть «кардиологом» главных рижских часов четверть века.

Где ваяли Сталина

В Риге мог появиться Сталинский парк и памятник Вождю.

В 1950-е в Риге собирались устанавливать памятник Сталину. Стоять он должен был на Эспланаде – тогдашнем парке Коммунаров, а ваяли монумент на…Центральном рынке, в овощном павильоне.

Конкурс был объявлен в январе 1952 года. Победителем стали супруги Александра и Янис Бриедисы – известные мастера. Памятник должен был быть сделан из бронзы. В Риге изготавливали гипсовую форму, а отливать монумент собирались в Ленинграде.

Долгое время функционеры никак не могли найти достойное место для монумента «вождю всех народов». Первоначально собирались возводить на месте нынешнего Памятника Свободы. Символ Латвии спасла Вера Мухина, «горой вставшая за Свободу». После этого уже местные спецы заявили, что улица Бривибас слишком узка для такого монумента.

В конечном счете остановились на парке Коммунаров. Были идеи его объединить с Кировским (нынешним Верманским), проложив пешеходные дорожки и зеленые насаждения через улицу Ленина, мимо Верховного суда и назвать новый парк Сталинским.

Вскоре вокруг парка Коммунаров (того места, где сегодня высится памятник Райнису) появился строительный забор. Но сами работы по возведению гипсового монумента шли на Центральном рынке – в овощном павильоне. Естественно, он был на долгие месяцы закрыт от посетителей.

Справедливости ради, в Латвии не очень было много памятников Иосифу Виссарионовичу. Самый известный и самый высокий в Булдури – двухметровый. Рижский должен был затмить взморский – и масштабами, и высотой – семиметровый. Смотреть рижский Сталин должен был на юг.

– На запад он не мог смотреть по определению, – комментирует историк Эрик Жагарс. – Но и восток не подошел – за спиной, на месте нынешней гостиницы «Ридзене», располагались убогие гаражи рижского горисполкома. Север тоже отпадал – за спиной оставался бы православный собор. Оставался юг – на фоне симпатичной Академии художеств. Этот вариант и утвердили.

Проживи Сталин еще годик-другой, в Риге появился бы и новый парк – Сталинский, и памятник «вождю всех народов». Но 5 марта 1953 года Сталин умер, и вскоре работы прекратились. Забор снесли, и горожанам предстала пустующая площадка.

А в день смерти Сталина цветами и венками был усыпан самый известный его рижский бюст – в парке Кирова. Кстати, несмотря на все «оттепели» бюст оставался нетронутым до 1962 года, и возле него часто можно было увидеть цветы.

На том же месте, где должен был стоять бронзовый Сталин, в 1965 году установили памятник Яну Райнису. Автор – Карлис Земдега, не увидел своего детища – умер за два года до открытия. Может, и к лучшему.

Знатоки уверяют, что постамент памятника Сталину и сегодня цел – он находится под цветочной клумбой, перед памятником Райнису.

История с Гердером

За Домским собором, в сторону к набережной – бронзовый бюст на высоком постаменте. Это дань памяти немецкому просветителю и философу Иоганну Готфриду Гердеру. Как и многие другие монументы той поры, и его не обошли перипетии истории.

Памятник установили в 1864 году в честь 100-летия со дня прибытия в Ригу Гердера. В далеком 1764-м ему было только 20. Иоганн стал учителем в Домской школе, потом работал в Рижской городской библиотеке. Поэт, писатель, теолог Гердер занимает особое место в латышской культуре – он открыл дайны миру, первый начал переводить их на немецкий. В 1864-м было решено открыть памятник просветителю. Деньги, как тогда было принято, собирали всем миром. Автором бронзового бюста стал немецкий скульптор Людвиг Шаллер, чугунный постамент и ограду выполнили по проекту рижского архитектора Гейнриха Шела. На постаменте были высечены даты жизни Гердера, время его пребывания в Риге. К открытию монумента появилась и новая площадь – Гердера. Для этого было снесено несколько построек. Еще через два десятилетия снесли дома, разделявшие площадь Гердера и нынешнюю Домскую – образовалось единое пространство.

В 1892-93 в Риге свирепствовала эпидемия холеры, и во многих местах установили артезианские колодцы для питьевой воды. В 1894-м такой колодец оборудовали и на площади Гердера. Во время Первой мировой войны бронзовый бюст сняли с постамента, он был эвакуирован в Россию. После Великой Отечественной бюст вновь оказался в Риге – в Музее истории города. Вспомнили о нем в 1959-м, когда в Ригу должна была приехать правительственная делегация ГДР во главе с лидером страны Вальтером Ульбрихтом. Решили восстановить монумент, но вдруг выяснилось, что остался лишь бюст, а постамент разрушен. Срочно изготовили новый, из гранита и старый памятник вновь, как ни в чем не бывало, взошел на постамент. Счастливую судьбу Гердера уже в наши дни разделил монумент Барклаю-де-Толли, а час Петра Первого еще не пробил. Но и он обязательно придет.

Нимфа

Юная экскурсовод рассказала, что скульптуру фонтана – в сквере у Национального оперного театра – автор, Август Фольц, лепил со своей жены. «А вы разве не знали? Нам на курсах говорили». Подробностей собеседница не помнила, слышала только, что жена скульптора – красивая девушка. История показалась романтичной, решил выяснить подробности.

Август Фольц – самый знаменитый рижский скульптор. Среди его работ статуя Роланда и львы в Верманском парке, атланты у входа в Национальный театр и на верхотуре дома по улице Театра, 9, декоративное оформление здания завода «ВЭФ» и Художественного музея, Дома Черноголовых и Государственного банка. За свою жизнь он участвовал в оформлении более ста зданий!

Фольц из Магдебурга, из семьи сапожника. В 1860-ые брал уроки мастерства в области ваяния в родном городке, затем продолжил обучение в Берлине – в Художественной академии. В Ригу попал в 1875-м, когда ему было 24 года. Торговец льном Элерт Пфаб решил строить особняк напротив Верманского сада и пригласил архитекторов из Германии. Те, в свою очередь, предложили поработать над оформлением недавнему выпускнику берлинской Художественной академии. Сегодня Дом Пфаба на Кр. Барона, 12, в котором в 1930-ые жили Эмилия и Антон Беньямины, в 1970-ые был Союз писателей, а ныне гостиница – одно из красивейших зданий города. Современники оценили его сразу после завершения строительства. Сыну магдебургского сапожника, создавшему и внешний фасад, и внутреннее оформление, посыпались заказы. Рига тогда бурно строилась – крепостные стены снесли, город вышел на бульвары. Через год Фольц открыл собственную скульптурную мастерскую – на Николаевском бульваре (ныне Кр. Валдемара, 31). Почти все заказы известных общественных зданий, частных домов приходили в мастерскую Фольца. Спросите про конкурентов? Их хватало. Но у Фольца, в отличие от остальных, было имя. Мастерская росла – у скульптора из Магдебурга появилось много помощников.

Фонтан у Театра оперы и балета Фольц делал сам. В 1887-м году театр открывали после реконструкции, вызванной пожаром, окрестности должен был украсить и фонтан. На популярном портале о Риге сказано, что скульптор никак не мог завершить работу. Ему позировала очень красивая натурщица, которую он полюбил. Расставаться не хотелось, вот и тянул с окончанием. Все разрешилось после того, как «нимфа» согласилась стать женой мастера. Работа была закончена, фонтан открыли. Красиво? Только никакого отношения к реальности не имеет. Август Фольц женился за пять лет до того, как начал работать над «Нимфой» – в 1882 году. В 1911 супруга умерла и скульптор, разменявший шестой десяток, женился второй раз.

– Его второй супругой была латышка – Олга-Луиза Калнинга, – рассказывает мне краевед Волдемар Эйхенбаум. – Из известной семьи, вращались в Петербурге. Отец – статский советник, главный ветеринар императорских конюшен в российской столице. Состоял в родстве с архитектором Петром Ладыгиным, строившим здания и в Риге.

Эйхенбаум, как и я, не слышал, чтобы «Нимфу» лепили с супруги Фольца.

– Скорее всего – легенда, – считает и доктор искусствоведения, преподаватель Академии художеств Ояр Спаритис. – Конечно, натурщицу проще было найти среди близких, но слишком много нестыковок.

Вот еще одна. Примерно за десять лет до появления рижской «Нимфы» очень похожий фонтан забил в немецком городе Герлитц, на самой границе с нынешней Польшей. По словам Спаритиса, Фольц знал об этом, следил за тем, что входит в моду.

– Это, конечно, не копия, – говорит мне искусствовед. – Но мотивы схожие.

Август Фольц умер в Риге, в 1926 году. Сегодня десятки домов, барельефов, статуй хранят след его рук, но больше всего любопытных привлекает «Нимфа» – фонтан около Национального театра оперы и балета. Она на долгие годы пережила Мастера. Загадочная натурщица 1887 года.

А Ольга-Луиза Фольц продолжила дело супруга. После его смерти возглавила мастерскую на улице Гауяс, 9.Там выполняли заказы и для Братского кладбища. В 1940-м жена скульптора уехала в Германию.