- Тавэн бахтало, Эрджили! — приветствовал он цыгана, когда тот вышел к нему навстречу откуда–то из маленькой комнатки в глубине тесной лаборатории.

 Невысокий, коренастый, с густыми черными волосами, покрытыми сединой, со шрамом, проходящим по одной стороне лица от глаза до губы.

 - Бахтало, моро, — улыбнулся он. — Рад видеть тебя. Как мама? Что, вакцина уже закончилась? Я же вроде давал тебе…

 - Да нет, Эрджили, вакцины еще много.

 - Ага. Ну, а как мама? Изменения есть?

 - Пока все по–прежнему.

 - Стабильное состояние — это уже прогресс, — кивнул врач.

 - Я, собственно, по делу. Есть разговор.

 Эрджили провел его в маленькую столовую, усадил за стол, налил по стакану чая.

 Несколько минут Кит задумчиво перемешивал пластиковой ложкой кристаллы подсластителя, которые своим поблескиванием в светло–коричневом, почти желтом, чае напоминали ему снук. Он не знал, как начать.

 - Эрджили, я очень виноват перед тобой, моро.

 Доктор удивленно посмотрел на него, недоуменно дернул бровью, пожал плечами.

 - Эрджили, я… В общем, кажется, о тебе стало известно в корпорации.

 - Что–о?! Как? — цыган навалился на стол так, что затряслись стаканы, расплескивая чай.

 - Понимаешь, я вчера познакомился с одной девочкой. Девушкой, в смысле… Я ничего не рассказывал о тебе! — спохватился Кит, видя, какими грустно–задумчивыми сразу стали глаза Эрджили.

 - Женщины! — выдохнул цыган. — О бэнг шоха явэла дро кипо джувлатэ (Черт всегда является в образе женщины)… И что ей известно?

 - Что есть один человек по имени Эрджили, который разрабатывает анти–снуковую сыворотку, которую я колю своей матери.

 - Не много, это уже хорошо. Она связана с корпорацией? Как?

 - Не знаю. Думаю, что да. Я слышал ее разговор по телефону. Она называла твою фамилию.

 - Хм, — Эрджили покачал головой. — Ну и что особенного. А ты не думаешь, что кто–нибудь из ее родственников тоже может оказаться снукером?

 - Дело в том, что она просила кого–то проверить тебя по какой–то там базе данных.

 Эрджили снова пожал плечами, улыбнулся. Сколько Кит знал его, он всегда был оптимистичен, огорчить его было непросто.

 - Не страшно, парень, — хлопнул он Кита по плечу. — Я думал, что–то действительно серьезное.

 - Есть еще одна странность, — добавил Кит. — По пути сюда меня останавливала полиция. Оказывается, сегодня, в восемь часов мне отменили красную карту. Ты можешь себе такое представить?

 - Хм… Это уже интересней.

 - Я думаю, тебе лучше бы затеряться, хотя бы на время, а? У тебя ведь есть еще одна лаборатория, ты говорил.

 - Есть. Собственно, она основная. А эта — так, для отвода глаз.

 - Тем более!.. Эрджили, я виноват перед тобой, но кто же знал, что…

 - Брось, парень, — отмахнулся врач. — Дело житейское. Ты молод; кровь горяча, а девушки красивы… Она ведь красива?

 - До меня ей как до лампочки.

 - Э–э, моро, — улыбнулся цыган. — Может быть, ты просто не умеешь обращаться с девушками? Я могу дать тебе несколько уроков, ха–ха… Как ее зовут?

 - Джессика.

 - Джессика… Хорошее имя. А где живет, если не секрет?

 - На четырнадцатой. Но мне сразу показалось, что одета она слишком хорошо для восьмого района. Думаю, она из Центра.

 - Угу, угу, — задумчиво покачал цыган головой. — Ну что ж… У нас тоже есть кое–какие возможности. Я попытаюсь навести справки об этой Джессике по своим каналам. Хорошо бы тебе знать ее фамилию, но раз уж… А точный адрес знаешь?

 - Да. Четырнадцатая, дом сто девять, квартира двадцать один.

 Цыган достал из кармана блокнот, записал.

 - Ну что ж, тоже неплохо, есть от чего оттолкнуться. Спасибо, что предупредил, моро. Если я смогу что–нибудь о ней узнать, я тебе сразу сообщу.

 - Прости меня, Эрджили, что так получилось. У тебя теперь будет куча проблем с…

 - Забудь, — перебил врач. — Вся наша жизнь — это одна большая проблема.

 

 Кит просидел у Эрджили еще с полчаса. Цыган, кажется, не был огорчен. Он шутил, рассказал пару новых анекдотов, долго расспрашивал о состоянии мамы. В конце концов Кит успокоился.

 Он нисколько не сомневался, что у Эрджили действительно есть определенные возможности и связи, которые помогут ему разузнать о Джессике, а в том, что с девушкой что–то не так, он, после встречи с полицией, уже не сомневался. То, что ему вдруг ни с того, ни с сего отменили красный паспорт могло означать только одно: после звонка Джессики, в корпорации, или где там еще, куда она звонила, решили, что Кит может им пригодиться, что он может стать мостиком к Эрджили. И потому приняли меры к предоставлению ему большей свободы, на всякий случай.

 Поднявшееся после разговора с цыганом настроение омрачалось только одним: ему действительно приходилось смириться с мыслью, что с Джессикой у них нет никаких шансов. На кой он ей сдался. И зачем она ему.

 Она враг. По крайней мере, пока Эрджили не сообщит о ней ничего нового, она должна восприниматься как враг. Это поможет ему не относиться к ней как к очень понравившейся девчонке и, если они снова встретятся, не наделать новых глупостей.

 Интересно, кстати, почему она отказалась от встречи. Ведь если ее заинтересовал Эрджили, она, по идее, должна бы вцепиться в Кита, чтобы любыми путями выудить у него побольше информации.

 «Любыми путями, — усмехнулся Кит своим мыслям. — Ну–ну. Не такая ты значимая фигура, чтобы она пыталась что–то из тебя вытянуть любыми путями!».

 Однако, если уж им реально не светит ничего, если нет никаких перспектив на будущее, то хотя бы поваляться с этой девочкой в кровати… Ради этого Кит готов был сыграть роль много знающего и крученого чувака, в целях поддержания в Джессике интереса к своей персоне…

 Ладно, в три часа, на сорок восьмой улице будет наверняка интересно. Хорошо бы, конечно, иметь на этом свидании что–нибудь получше, чем кастет. Тем более, что теперь, когда ему вернули статус вполне благонадежного гражданина, он имеет полное право обзавестить какой–нибудь «игрушкой». Правда, на «игрушку» у него нет денег. И даже когда он получит зарплату, то сможет позволить себе, разве что, нечто совсем простецкое, наподобие «S–Hauer SD» или «Walther Civil» — дешевых «пукалок» гражданского образца. За «Эсгауэр» нужно отвалить тысяч пятнадцать. «Вальтер» подешевле, но на жизнь все равно почти ничего не останется. На зарплату охранника в зале игровых автоматов не разгуляешься.

 Стоп!..

 Есть же один человек, который…

 Роб. Его новый знакомец. Отличный, кажется, мужик. И не такой простой, каким кажется на первый взгляд. Наверняка он состоит в SPP — подпольном антикорпоративном движении, о котором говорят, что у него есть уже целая армия добровольцев, хорошо организованная и вооруженная, готовая в любую минуту устроить в городе революцию местного масштаба. С Робом и с его «Штурмом» Кит был бы готов отправиться куда угодно совершенно спокойно.

 Вот только просить человека рискнуть собственной жизнью ради его, Кита, интересов… Нет. Но иметь Роба ввиду безусловно нужно, потому что мужик надежный и явно бывалый. Он и нормальную пушку поможет достать подешевле.

 Ему повезло. На сто двадцать девятой попался автобус. Колымага была старого образца, с одним сплошным салоном, который хозяин кое–как разгородил прозрачным листом плетекса на две половины. Эта тонкая перегородка при движении дребезжала и болталась так, что казалось: дунь на нее и она вывалится. В общем, задняя часть автобуса, с веселым смайлом на стенке, обозначающим «для снукеров», отделялась от передней чисто условно, и спасало от возможного эксцесса только то, что автобусы нынче не бывают набитыми битком, как в старые добрые времена. А хозяин, видимо, хорошо проплачивал надзорным органам, потому что автобус давно должны были снять с рейса за невыполнение норм безопасности.

 В передней части салона было пусто, лишь пожилая пара тихонько жалась к окну на потертом сидении у водительского сектора, который, кстати, был обезопашен гораздо лучше. Они с пристальной тревогой посмотрели на Кита, а когда он бросил в их сторону быстрый взгляд, мужчина натянуто улыбнулся и заискивающе кивнул, а его спутница испуганно отвела взгляд, уставясь себе под ноги. Они боялись. И это при том, что Уэстенд — относительно спокойный район.

 - Эй, парень, — захрипел в динамиках голос водителя, — ты не хочешь оплатить проезд?

 Кит демонстративно достал из кармана транспортную карту, сунул ее в приемник аппарата, взял выданный автоматом чек. Ничего, как работающий он имеет право при заполнении налоговой декларации использовать льготу — две бесплатных поездки в день. А это — двадцать баксов…

 Он вышел на пятьдесят второй. До назначенной встречи оставалось еще почти три часа. За это время нужно было позаботиться о дозе для мамы и наведаться домой.

 Проще всего достать снук вечером. Ни утренняя, ни дневная охота не дают такой легкой и быстрой добычи, как вечерняя. Днем, да еще до обеда, гуима с запасом снука найти трудно. Поэтому сейчас, в условиях дефицита времени, Кит решил воспользоваться запасным аэродромом — филиалом сервиса SAS — пунктом по раздаче снука в кредит, во дворе банка на пятьдесят второй. Если ты обладатель статуса благонадежности не ниже «А» и не имеешь долгов по кредитам, то не чаще раза в неделю можешь воспользоваться услугами этой организации — предъявляешь персональную карту и кредитку, получаешь дневную дозу. Когда на кредитке появятся деньги, стоимость снука с нее спишут, плюс проценты. Это так правительство заботится о гуимах и борется со смертностью среди наркоманов, а заодно зарабатывает себе среди них репутацию и немного денежек на процентах. А поскольку любой гуим имеет на выборах такое же право голоса, как и нормальный человек, то действующая власть убивает сразу двух зайцев.

 Повернув во двор, Кит принял вид гуима — растянул щеки в дурацкой улыбке, зашаркал ногами. Это было необязательно, потому что снук может приобрести любой человек. Но обычно возле кредитного пункта пасутся гуимы, так что лучше лишний раз не рисковать, нарываясь на причастие.

 Сейчас гуимов тут не было. Только в нише, где раньше стоял банкомат, а теперь разместилась небольшая скамья, сидели двое. Но то были явно не снукеры. Может быть, охрана банковская, или местная дружина, следящая за порядком.

 Подойдя к бронированному окошку в стене, Кит нажал кнопку звонка. Когда маленькая дверца в окне открылась, сунул в лоток карту и кредитку.

 - Э–э, — услышал он в динамике переговорного устройства недовольный голос, — с красной картой нельзя.

 - Она, — промычал Кит, подражая голосу и манерам снукера со стажем. — Она. Зеленая. Уже. Она. Дай. Гад! Зеленая.

 - Ну ты, сука! — обиделся раздатчик. — Сам ты гад бесполезный!

 Однако карту принял, сунул в кардридер.

 - Охранник?! — произнес он удивленно. — С каких пор гуимы работают охранниками?!. Совсем уже… Куда катится мир!

 Он вернул паспорт, проверил кредитку, пощелкал клавишами, записывая на нее долг. Потом небрежно бросил в лоток заветный желтый несессер, китовы карты, визитку банка.

 Кит проверил коробочку, убедился, что все три ампулы на месте, что они фабричной выработки и не были вскрыты. Не меняя походки вышел на улицу.

 Пройдя метров тридцать по пятьдесят второй хотел, было, уже сменить шаг на обычный, но каким–то седьмым чувством почуял, что–то неладное. Обернувшись, увидел тех двоих, что сидели на лавочке у кредитного пункта.

 Не стирая идиотской улыбки с лица, сунул руки в карманы. Одну — застегнуть кнопку на кармане с несессером, чтобы не вывалился ненароком во время драки, а вторую — за кастетом. Парни — явно не из дружины; скорее, они работают на фарцовщиков с пятьдесят первой, добывают материал.

 Кит сделал шаг к стене, устало прислонился к ней, ссутулившись свесив голову, расставив ноги. На самом же деле он просто приготовился — чуть втянул и напряг пресс, защищая диафрагму, округлил плечи и убрал подбородок, принял более устойчивое положение.

 Те двое были, видать, не заядлыми драчунами и опыта уличных потасовок им недоставало. Вместо того, чтобы сделать вид, что Кит их не интересует и, проходя мимо, внезапно навалиться, они направились прямо к нему. А может быть, он достаточно убедительно сыграл крючка и они не сомневались в легкой добыче.

 Когда шедший первым, взял Кита за плечо, намереваясь развернуть лицом к себе, тот не стал сопротивляться. Подчиняясь силе нападающего, он легко подался в нужную сторону и, используя инерцию движения, сделал подсечку. Бандит даже сообразить ничего не успел — грохнулся на асфальт. Его затылок, издав глухой звук, впечатался в бордюр, что не оставляло нападающему никаких шансов подняться раньше чем через пару минут.

 Второй тоже не сразу оправился от неожиданности. А главное, когда собираешься драться, то лучше ничего не говорить, не опускать челюсть — челюсти должны быть сжаты. А этот дурень раскрыл рот:

 - Ах ты, мать твою, ты…

 Договорить он не успел. Кит не стал бить сильно, потому что вооруженная кастетом рука и так должна была раздробить и выхлестнуть челюсть бандюка напрочь.

 Улыбнувшись бандитам улыбкой гуимплена, он оставил их лежать на тротуаре и, даже не проверив их карманов, бегом направился на пятидесятую, откуда рукой было подать до дома.

 

 Когда в третьем часу он вышел от мамы, направляясь на сорок восьмую, небо, которое и так весь день продолжало хмуриться, теперь снова разродилось дождем — мелким, занудным, противно–липким.

 Время было опасное. Гуимы, приняв послеобеденную дозу, повыползали на улицу (им–то дождь не помеха) и бесцельно бродили по району скопищем шутов–недоумков, плавали рыбами с бессмысленно выпученными глазами, с растянутыми в натужных улыбках ртами. В такие часы Кит, который в другое время относился к ним если не с жалостью, то, по крайней мере, без особых эмоций, ненавидел их. Гуимпленов было так много, что создавалось впечатление, будто нормальных людей в городе не осталось вообще, и это давило на психику непомерной тяжестью.

 Выйдя на сорок восьмую, он принялся лавировать. Постоянно приходилось менять направление, держась то одной стороны улицы, то другой, а на середину дороги выйти было практически невозможно — настолько плотным был поток гуимов.

 Хотя он и напялил маску снукера, но несколько раз к нему бросались кайфующие одиночки с зажатыми в руках шприцами. Благо, Кит был настороже и успевал срубать их быстрой подсечкой или отточенным ударом между бровей, после которого ему хватало времени удалиться, пока гуимы приходили в себя. В глазах других гуимов, наблюдающих, как он выхлестывает их собратьев, Кит не видел ни малейшего удивления или любопытства. Но те, что были сейчас не под кайфом и вышли на улицы в поисках дозы, смотрели на него враждебно и, кажется, готовы были наброситься.

 На перекрестке с сорок шестой Кит углубился во дворы, хорошо ему знакомые еще по прошлой жизни. Во времена китовой юности здесь, в семнадцатом квартале, жила его подружка–одноклассница, с которой они неумело, но бурно целовались и обжимались по подъездам и скверам.

 Пройдя наискось по заброшенной аллее, обыскав пару валявшихся здесь трупов гуимов, но ничего у них не найдя, он завернул за огромное здание бывшего часового завода. Отсюда уже было видно стаянку, но чтобы хорошо ее обозреть, Кит решил зайти в помещение. С его последнего, четвертого, этажа вся стоянка была бы как на ладони, а кроме того, ему не пришлось бы сидеть под все усиливающимся дождем. До назначенного времени оставалось немногим больше двадцати минут.

 Завод умер лет семь тому назад и за прошедшее время мало что внутри заброшенного здания напоминало о былом производстве. От станков оставались только искуроченные остовы, столы перевернуты, стулья растащены, кабели давно повырублены, лампы выкручены. В гулком полумраке каждый шорох разносился эхом, отдаваясь от когда–то обделанных кафелем стен. На лестнице стояла удушливая вонь от валявшегося в пролете почти истлевшего трупа, так что Киту пришлось зажать ноздри, но и тогда казалось, что запах проникает в него и наполняет тошнотворным желанием проблеваться и бежать отсюда. Он заставил себя подняться по запыленным ступеням наверх, ежась от жуткого в своем одиночестве звука собственных шагов посреди этой настороженной пустоты.

 На четвертом этаже когда–то были, наверное, кабинеты руководства и прочего офисного планктона. Небольшие кабинеты без давно украденных дверей зияли мрачной пустотой и черными пустыми глазницами разбитых мониторов на покрытых плесенью столах. Проходя мимо одной из клетушек, в которых некогда располагались мелкие клерки, он вздрогнул, увидев сидящего у стола человека.

 Мужчина сидел на металлическом стуле, поникнув, свесив голову на грудь. Видны были очки на переносице. Рукава дорогого костюма и белой рубашки под ним, на левой руке, закатаны. На металлическом же столе с одной погнутой ножкой расположилась открытая желтая коробочка, хорошо знакомая любому жителю города, а на полу, покрытом бело–зелеными квадратами плитки, валялись три вскрытые ампулы и пустой шприц.

 По запаху, идущему из кабинета, Кит понял, что мужчина давно мертв — не меньше трех суток. Обычное дело. Самоубийство. Многие из тех, кто был насильно приобщен, и чей еще живой разум не хотел смириться с участью гуимплена, заканчивали подобным образом. Три ампулы враз — сладкая, легкая смерть после одной двух минут неземной радости.

 Как ни было противно, но Кит заставил себя войти в кабинет и быстро обыскать раздувшийся и грозящий лопнуть от малейшего неосторожного движения труп. И не пожалел об этом! Добычей стали еще живой мобильник и бумажник, в котором нашлись две сотни баксов. Дорогие на вид часы снимать с запястья мертвеца Кит не рискнул — ему очень не хотелось прикасаться к этой почерневшей плоти.

 Выскочив из кабинета, он тут же проблевался и долго полоскал рот над фонтанчиком для питья, давно заржавевший кран которого кое–как умудрился свернуть.

 Выйдя в фойе, за которым начиналась новая череда кабинетов, но уже попросторней, — наверное, для начальства, — он осторожно приблизился к огромному окну, давно без стекол, присел за подоконником и стал наблюдать.

 Стоянку действительно было видно отлично и всю. Небольшое пространство, обтянутое металлической сеткой, давно было превращено в свалку мусора, а оставшиеся с незапамятных времен машины — сожжены. Их почернелые покореженные остовы торчали теперь посреди куч вонючего хлама как трупы странных огромных насекомых, попавшихся в расставленную кем–то ловушку. Будка охраны у пропускного пункта с обломанным шлагбаумом тоже сожжена, так что от нее остался только металлический каркас.

 За стоянкой расположился небольшой пустырь, некогда называемый стадионом и еще хранивший в себе признаки баскетбольной площадки и футбольного поля. Дальше стояли дома сорок третьей улицы.

 Любой человек, появившийся в границах квадрата триста на триста метров моментально попал бы в поле зрения Кита, даже если бы он был крайне осторожен, одет в маскирующий костюм и всеми силами старался соблюдать невидимость.

 Кит взглянул на часы: без семи минут три…

 В томительном ожидании прошло не меньше получаса. Кит два или три раза менял позу, разминая затекшие от сидения на корточках ноги, протирал слезящиеся от напряжения глаза, боясь хоть на секунду перевести взгляд на часы.

 Никого. Ни один человек, будь то человек или гуим, не появился возле стоянки.

 Наконец, он сдался. Смысла ждать дальше не было. Никто не пришел.

 Что из этого следует?

 А из этого следует, что либо он прозевал–таки гостей, либо… Либо Джессику совершенно не заинтересовало устроенное им утром представление. Но этого не может быть!

 Кит поднялся, постоял у окна еще несколько минут, потом направился к лестнице.

 Странно, очень странно. То, что Джессика как–то связана с некими силами, которым интересно существование человека, способного разработать анти–снук — это очевидно. Наверное, все же, люди «оттуда» на стоянку приходили, но были так осторожны и опытны, что Кит их не увидел. Если это какие–то спецслужбы, работающие на корпорацию, то — не исключено.

 Занятый своими мыслями, он так и не понял, услышал он этот звук или ему показалось. Замерев на полпути между вторым и первым этажами, задыхаясь от вони, исходящей от старого трупа, он осторожно присел, прислушиваясь.

 Да, вот совершенно отчетливо хрустнул обломок кафеля под чьими–то ногами. Вот звякнула металлическая ножка стула.

 Все то время, пока Кит сидел у окна в фойе четвертого этажа, кто–то совсем рядом точно так же наблюдал за автостоянкой. Возможно, не дойдя до фойе или остановившись на третьем этаже, Кит столкнулся бы нос к носу с неизвестным посетителем развалин, пришедшим, видимо, чуть позже.

 И ведь действительно! Если ему пришла в голову мысль, что лучшим местом для наблюдения будет здание часового завода, то почему бы и людям «оттуда» не прийти к точно такому же выводу…

 Когда осторожные шаги на первом этаже стихли, Кит, едва переводя дыхание и выбирая место для каждого шага, но по возможности быстро спустился. Крадучись, дошел до ближайшего окна и выглянул.

 Он не сразу увидел удаляющегося человека, который вот–вот готов был исчезнуть в кустах сирени, некогда ухоженных, а ныне разросшихся вокруг здания завода бурной чащобой.

 Лица его видно не было.

 Но Киту и не нужно было лицо, ему достаточно было увидеть серый облегающий комбинезон и, за спиной, винтовку «Штурм», к корпусу которой сейчас был привинчен оптический прицел.