Нью–Рино это вещь в себе.

Если трезвым взглядом окинуть окружающий бардак. То первое что бросается в глаза — городишко на редкость удачно оседлал крупнейшую на северном маршруте развилку дорог и излучину между Рио–Гранде и рекой Мормонов.

Уже одно это сильнейший стимул в развитии города. Но этим не ограничилось.

В горах к северу от города и к западу на границе с местной Бразилией нашлось самородное золотишко. А кто–то умудрился даже откопать несколько изумрудов.

Изумрудов больше не находили (что как бы намекает, что возможно их не было, и все это хитрая подстава), но в остальном Нью–Рино захлестнула золотая лихорадка.

Много в горах золота или нет, вопрос пока открытый, требующий времени и серьезных затрат на систематические геологические изыскания. Но Ордену прекрасно известно старое правило, что богатым становится не старатель, а тот, кто поменяет у старателя золото на выпивку, продажных женщин, сомнительную удачу азартных игр и кирку с лопатой.

Лас–Вегас вообще отстроили в забытой богом пустыне, а тут еще и самая крупная развилка на континенте, через которую с нарастающей силой идет поток нефтепродуктов от русских, а из Порто–Франко как цунами накатываются волны новых поселенцев.

Так что придумывать особо ничего не стали, пойдя проторенным путем.

Ордену также прекрасно известно, что если тянуть одеяло исключительно на себя, то на огонек может заглянуть пушной полярный зверь. Когда у населения стволов в разы больше, чем самого населения, пушной зверек приходит почти сразу.

Орден поступил умнее, открыв в Нью–Рино свой офис: с банком, отделением связи, призовой конторой и прочими атрибутами. А казино, кабаки, бордели и прочую веселуху без затей уступил на аутсорсинг местным (и не местным) группировкам, кланам и бандам.

В конечном итоге золотишко все равно осядет в орденском банке.

Но это днем.

А ночью открывается темная сторона Нью–Рино — любая известная в мире наркота, скупка краденного, подпольные бои, в которых летальный исход событие вполне заурядное. Говорят, даже рабами приторговывают.

А отмытые до хрустального блеска сливки в итоге опять снимаются кем?

Правильно ……………. тс–с–с.

Власть в городе попилила между собой три большие крыши, янки, нигеры (не путать с неграми) и латиноамериканцы. В свою очередь каждая большая крыша это пестрый конгломерат группировок и банд со своими темами, главарями, сферами влияния. Но случись терки, все цветные единым фронтом выступают против всех черных. А кто по трусости, нерасторопности или хитрожопости соскакивает с этого действа, сразу узнает старый, как мир, принцип — Кто не с нами, тот против нас. И тому в Нью–Рино не место.

Есть еще Московский квартальчик с водкой, балалайкой, ручным медведем и ансамблем цыганской песни и пляски. Был китайский, но не оценил текущего момента и указанного выше принципа — про тех, кто не с нами. Оттого китайцы в Рино не прижились, по крайней мера пока.

И над всем этим маячит почти невидимая тень Ордена, которого вроде, как и нет, но все сливки уходят именно туда, и чей тихий шепот на ухо — закон для людей стальной хваткой держащих власть в городе.

На первом этапе развития Нью–Рино деловые граждане споро навезли здоровенных шатров, похожих на цирковые, мобильных офисов на базе морских контейнеров и, просто огромных, цепляющихся к грузовому тягачу, кемперов.

Все было неплохо до первого сезона дождей, который едва не смыл все это безобразие.

Как только дожди закончились, в Нью–Рино развернулось масштабное строительство все в том же вестерно–голливудском стиле. Каркасные, обшитые доской домики росли как грибы после дождя.

Но тут выяснилось:

во–первых — не слишком толстая деревяшка, в два пальца толщиной, совсем не защищает обитателей от возможных неприятностей. В том плане, что прилетающие неприятности калибром 7,62 и мощнее насквозь прошивают подобные строения вместе с тушками их обитателей.

А так хочется толику уюта и безопасности, которые могут обеспечить только кирпичные или каменные стены.

во–вторых — стахановцы капстроя забыли проложить инженерные сети. Современный человек избалован и привередлив, ночной горшок и тазик для умывания вводят его в ступор. Воду конечно можно привозить, а дерьмо вывозить. Но лучше делать это централизованно, иначе грязь, смрад, инфекции и пожары становятся лишь вопросом времени.

в–третьих — подобная застройка отлично горит, а бухих до остекленения долбоебов, раскидывающих окурки, куда попало, до неприличия много.

Поэтому центровые люди Нью–Рино, которым повезло пережить пару крупных пожаров и выкосившую треть жителей эпидемию дизентерии, собрались на сход и долго терли за всякое.

Говорят, страсти кипели такие, что не раз доходило до стрельбы, переросшей таки в локальную войнушку. Короткую, но яростную и от того весьма кровавую. А закончилось откровенным геноцидом.

Причем основная масса отгенациденных была с черным цветом кожи.

Даже не знаю.

То ли это проявление расизма.

То ли для нигеров сложившая ситуация была привычной, и они не видели смысла, тратить кровно заработанное на какие–то там трубы, унитазы и прочие девайсы, выгодно отличающих человека от обезьяны, а белого человека от ….(ну вы поняли).

В мире ведь есть масса более необходимого для нигеров — наркота, бухло, телки, цветастые шмотки и прочие, милые глазу негра, вычурные ништяки.

А если какая нигра скончалась от кровавого поноса — воля духов, и вообще дело житейское. На его место уже выстроилась длинная очередь.

Рассказы про стеклянные бусы они не на пустом месте возникли.

Победили сторонники извечной мудрости «Быть здоровым и богатым, значительно лучше, чем мертвым». Тем более мертвым не от пера или пули, как положено правильным пацанам, а от поноса или пожара, что совсем ни в какие ворота.

По итогам «производственного совещания» центровые Рино решили не экономить и зарамсить проблемы со всей строгостью.

Быстренько (очень–очень) выписали из–за ленточки специалистов, и стройка в Нью–Рино пошла на третий круг.

Выдернутые из–за ленточки спецы донесли до серьезных граждан простую мысль — строить надо заново на новом месте и по уму. По тому, как рассадник болезней в «старом городе» проще и дешевле сравнять с землей и, на всякий случай, обильно посыпать хлоркой.

Хлорки нет? Ну, тогда солью.

Помните, как первый бодибилдер Эллады — гражданин Геракл, ассенизировал местные кагалы?

Вот примерно и тут в таком же духе.

На общаковые деньги (ой, на собранные налоги, конечно же) в километре от первоначального кагала пробурили скважин под воду, построили пару пузатых водонапорных башен, разметили сетку улиц и даже частично отсыпали их щебнем.

Благо камнедробилка не самый дорогой девайс, а дармовой рабочей силы сильно больше, чем нужно местной каменоломне.

Зато сколько пользы сразу — дорогие авто, немыслимыми путями попавшие в Рино, теперь ломаются значительно реже.

Хотите, верьте, хотите, нет, но лично наблюдал картину, когда пятеро негров толкали кабриолет, в котором гордо восседала пара пёстроряженых негрил.

Заодно и на бензине сэкономили.

Через Орден провезли десяток машин с водопроводными трубами, запорной арматурой, насосами и противопожарным оборудованием. Благо минусовых температур в Рино не бывает и водопроводные трубы без затей прокладывают прямо по земле.

Рукастые и трудолюбивые мормоны наладили полукустарное производство глиняной черепицы и керамических труб, вполне пригодных для отвода дождевой воды и нечистот.

И потащили трубы от водонапорных башен к заложенным по всему Рино основательным фундаментам, на которых уже видны зачатки кирпичных и каменных стен.

Дайте Нью–Рино еще пять–семь лет, и он обгонит в размерах сам Порто–Франко.

Это конечно, если золото в горах не кончится, не проложат новых дорог в обход Рино или не сожгут этот клоповник нахрен.

Хотя последнее вряд ли, выдавливать этот гнойник на просторы Новой Земли себе дороже.

Нью–Рино встречает путешественников громадным, похожим на рекламный, щитом, сколоченным из толстого бруса. Слабо колышущееся под напором вера полотнище рекламирует здоровый образ жизни.

Типа — «Не бузи и не дерзи, и все будет на мази».

Для пущей убедительности противников здорового образа жизни на нижней перекладине информационного щита развешано два почерневших от солнца тела и три свободных петли. На вывернутой в бок голове одного из покойников уютно расположился молодой стервятник, со здоровым аппетитом лакомившийся содержимым глазницы покойного.

— Папка, за что их, — Андрюха вцепился в мое плечо с такой силой, что еще чуть–чуть и отщипнет кусочек кожи.

— Маму не слушались и зубы по утрам не чистили.

— Ой….., — пискнул из–за спины сына.

Колея грунтовки перешла в дорогу, отсыпанную укатанным гранитным щебнем. Справа от дороги, возле солидной кучи складированного щебня, показался указатель «Аэропорт».

Собственно вот и сам воздушный порт, грунтовая взлётно–посадочная полоса с расставленными вдоль нее закопчёнными железными бочками. Не хухры–мухры, а партизанская подсветка для круглосуточного функционирования взлетки.

Обшарпанный трейлер без колес с, болтающимся высоко над ним, полосатым конусом ветроуказателя. Такой же обшарпанный колёсный грейдер, видимо время от времени приглаживающий взлетную полосу. И три небольших самолетика неизвестных мне марок. Чуть погодя начался сам город. Причем никакого блок–поста или иной фортификации вокруг города не наблюдалось. Зато наблюдалась тонкая решетчатая мачта высоченной антенны.

Раз вокруг все такие деловые, а главное платежеспособные, то им всем до зарезу нужна мобильная связь. И чтоб не какие–то там радиостанции, которые есть у любого лоха, а конкретно–полноценные телефоны.

Какие–то ушлые хлопцы быстро смекнули, что на этих понтах можно и нужно рубить бабло. Пропихнули через ворота модуль сотовой связи, цифровую ГТС на пару тысяч абонентов, и разобранную на части мачту башенного крана.

Теперь состоятельный обитатель Нью–Рино, всегда мог быть на связи.

А раз уж бизнес пошел, на туже мачту крана навешали антенн, и теперь в Нью–Рино есть даже свое телевиденье из одного канала, по которому в основном крутят земной спорт месячной давности и порнуху.

— Я не пойму, она что за воздух держится? — пробормотала Алиса, рассматривая вышку связи.

— Раз до сих пор не упала, будем, надеяться еще постоит, — отмахнулся я.

— А ты заметил, что мачта стоит почти в посадочном створе аэропорта?

Створ, а уж тем более посадочный — я и слов–то таких не знаю. Впрочем, я не архитектор и в отличие от Ким, мои родители не имели никакого отношения к авиации.

Сам город мне решительно не понравился. Весь какой–то прямоугольный, встань на перекрестке, и весь город будет виден из конца в конец вдоль и поперек.

Как сказала Ким, — Прямоугольная сетка улиц или продольно–поперечная застройка.

На этих широких продольно–поперечных улицах кони запросто соседствовали с байками, сверкали хромом и тонированными стеклами дорогие машины, и стоящие возле них ряженные в золотые побрякушки мордовороты в солнцезащитных очках.

Солнечные очки — последний писк местной моды. Если ты в очках — значит местный гражданин, если без — туристо.

На улицах огромное число продажных женщин, откровенно демонстрирующих свои дряблые «достоинства». По сравнению с этим безумством голой плоти веселый квартал Порто–Франко просто образец целомудрия.

Когда наша колонна проезжала мимо огромного, похожего на цирковой, шатра с выгоревшей на солнце надписью «Сolosseus», вывалила толпа народу и устроила жуткий мордобой.

Я уже в курсе, что по местным понятиям (ой, что–то я опять путаю, законам, конечно же) мордобой не считается противоправным деянием. При условии, что он приходит не в заведении и обошлось без трупов.

Проезд через Нью–Рино занял от силы минут пять, из которых три мы стояли, ожидая, когда рассосется драка возле «Колизея».

Ну как рассосётся? Полягут самые слабые и самые пьяные, а остальных приведут в чувство дубинки охраны.

Лучше бы конечно объехать город по окружной дороге. Но таковой здесь нет в принципе, ибо «Приезжий должен обязательно проехать через это сказочное место». Онли бизнес, возведенный в абсолют.

Наконец–то показались ворота, обнесенного внушительным забором, мотеля «Castrum».

Если кто не в курсе, так назывался походный лагерь римских легионов.

Еще в Порто–Франко, когда я прокладывал маршрут и подыскивал места для остановок, мне присоветовали это место.

У данного заведения имелась Репутация. Клиенты были под надежной защитой и их очень редко грабили по выезду из Нью–Рино.

Мотель держало семейство американцев итальянского происхождения, которые отличались от обычных итальянцев только знанием английского языка и твердой уверенностью в том, что их историческая родина находится где–то в Европе, вроде бы.

Только отчего нас не торопятся тут встречать.

— А ну–ка заткнули уши. Прости Муха.

Предвидя неизбежное, псина засунула голову между тюками с одеждой.

— Эх…., — втягивая голову в плечи, тяну рычаг ревуна.

БУ–У–У–У–У–У–У–У–У–У–У!!!

Отзывается тепловозный пневмо ревун.

Мне даже показалось, створки ворот дрогнули под напором звуковой волны. А над городом повисла непривычная тишина.

Не переборщил ли я?

Может того — скромнее надо быть?

Створка ворот приоткрылась, и из–за неё вышел пузатый мужик с роскошными усами и двустволкой за спиной. Усатый осмотрел гостей, погрозил кулачиной и распахнул створки ворот — проезжайте гости дорогие.

Есть в туристическом бизнесе такое понятие — не сезон. Дожди кончились совсем недавно, и ушедшие на поиски старатели еще ничего не накопали. А движение торговых и переселенческих конвоев по просохшим маршрутам только началось. От того в городе дефицит клиентов, а в данном конкретном отеле дефицит постояльцев. Наша группа будет единственной.

А ничего так, в целом, уютненько. Западная стена составлена из дюжины морских контейнеров. Морской контейнер вообще главный элемент в новоземельном дизайне.

С востока мотель прикрылся толстой каменной стеной. Она же наружная стена основного здания, в котором проживают хозяева и где расположены склады, кухня и прочие подсобные помещения. Стены дома вывели чуть выше уровня первого этажа и бросили в неоконченном состоянии. Видно, что будут строить второй, а возможно и третий этажи, но пока каменщиков перебросили на южную стену. Где временную стенку из бревен, грубо сколоченных деревянных щитов и кусков железа разбирают, возводя вместо неё солидную каменную фортификацию.

Замысел хозяев мотеля прост, как мычание. Перво–наперво строим надежный периметр. А уже потом обстоятельно обустраиваемся внутри.

Тем более что кое–что уже обустроено. В частности построен симпатичный барак, поделенный на два десятка отдельных комнатушек.

Пока усатый пузан закрывал за нами ворота, а потом жестами матерого регулировщика дорожного движения разгонял транспорт по местам парковки из отъездившего свое длинного кемпера, приставленного к недостроенному зданию, не спеша вышел немолодой — уже за полтинник, но все еще крепкий, широкий в кости мужик, одетый в стиле милитари.

Многие состоятельные граждане Рино тяготятся к гражданской одежде с претензией на стиль или толику вычурности. Кто попроще одеваются как ковбои из рекламных роликов, джинса, цветастые рубахи, банданы или прекрасно защищающие от солнца широкополые шляпы.

Понт конечно дешевый, но для многих в Рино, это единственное, что у них есть.

Вышедший нас встречать обут в добротный вариант летних тактических ботинок, камуфлированные штаны, туго обтягивающую мощный торс майку цвета хаки и поношенную панаму, явно армейского образца.

Безошибочно вычислив во мне ответственного за наш цирк на колесах (ошибиться тут сложно, бронеединица у нас одна), дядька вразвалочку подошел и, не представившись, поинтересовался, — Как звать?

— Дэн.

— К Русской Армии имеете отношение?

— Это проблема?

— Внутри этих стен нет. А вот снаружи….

— Нет, не имеем. Пока не имеем.

Я даже не слишком соврал. Переданная нам в попутчицы Галка, временно лишена высокого звания бойцыци Русской Армии, переведена в бойцицы невидимого фронта и замаскирована под обычную переселенку.

— Тогда слушай, запоминай и доведи до своих. Меня зовут Рон. Это заведение с репутацией и здесь простые, но жесткие правила: не пить, не буянить, баб не водить. Ужин через час, завтрак в девять. Номера………..

Хорошие у них номера. Аскетичный уют струганной доски стен, бетонный пол, закрытые ставнями окна, скрипящие петли дверей — барак он и есть барак, как его не называй.

Зато в моем номере имелся душ и сортир с настоящим унитазом.

Фи, унитаз, скривится привередливый читатель.

Но посмотрел бы я на того читателя, после того, как он три недели к ряду справлял нужду медитируя в позе орла, точь в точь как на гербе соединенных штатов, попутно размышляя на тему — чем бы подтереть свой нежный зад на этот раз.

Себе я взял номер с двуспальной кроватью и двухъярусной кроватью напротив. Остальные растасовались по номерам сообразно потребностям и бюджету. Только нетрадиционный доктор остался жить в своем кемпере.

Если не считать душа, у него в кемпере комфортней, чем в лучшем номере местного мотеля.

А Син отвалился от нас еще на улицах Рино.

Пока неразговорчивые тетки застилали кровати свежим постельным бельем, бегло пробежался по всем и провел краткую политинформацию о текущем моменте местной дисциплины.

В конце разъяснительной работы был пойман Роном и отведен в сторонку.

Рона беспокоил Итц*Лэ, точнее тематика его наколок.

Гостеприимство, это про здесь, если за деньги. А вот дружелюбие, это не про здесь.

Даже за деньги.

Тут каждый третий расписан подобным образом, и на почве взаимной неприязни случаются несчастные случаи. Чаще всего с летальным исходом.

Так и сказал — на почве взаимной неприязни, и с летальным исходом. Сперва я думал, что Рон бывший вояка, морпех там какой, морской котик или другой дивный зверь. Но после таких фраз мне все больше кажется, что Рон в прошлом коп, или что–то в этом роде. Может спецотряд какой, у них много. Но он не армеец, нет.

Однако сказанное Роном было чистой правдой. А потому……н–дэ.

Поговорить с Итц*Лэ не получится, он из тех, кто назло маме отморозит уши. И мы его удержим в мотеле, только если распнем на стене барака.

Прости господи, я живо представил приколоченного к стене парня. Бр–р.

И пошел к Марии.

Она точно удержит парня внутри периметра.

И кстати не прогадал.

Последние дни перехода дались нашей группе с большим трудом. Виной тому установившаяся жара за тридцать. Мне даже пришлось, наплевав на безопасность, снять «Брен» с вертлюга и натянуть над шушпанцером тент. Тент помогал слабо, но без него солнце раскаляло открытое нутро шуша так, что пассажиры ехали на грани потери сознания. А Муху с ее шубой пришлось сплавить в компанию к щенкам лайки, комфортно ехавшим в кондиционируемой кабине трофейного пикапа.

Хуже всех выглядел Степаныч. Сказывался возраст, жара и продолжительные монотонные нагрузки.

Для таких зажаренных солнцем доходяг, как мы, в мотеле предусмотрен бассейн с прохладной водой. Бассейн — громкое слово, но суть примерно такая. В углу на штык лопаты отрыт прямоугольник 4х 6 метров. Из излишков грунта по периметру сооружен невысокий бруствер утрамбованной земли. И это безобразие застелено толстой пленкой, для пущей прочности, армированной пластиковыми нитями. Над «бассейном» сооружен крытый циновками навес от солнца и пыли.

Как только гости дорогие заехали на постой, встретивший нас у ворот пузан с двустволкой бросил в «бассейн» конец, похожего на пожарный, шланга, из которого бодрой струей побежала вода.

Пока мы отъедались, отмывались, устраивались по номерам и всячески переводили дух, воды в бассейн набралось уже по колено, и народ разлегся в воде.

А уж сколько счастья было у детей.

Которых, наконец–то, удалось сплавить под наблюдение Ольги, и на пару с Ким «обкатать» жесткую, скрипучую кровать. Душ, свежие простыни и кусочек не просматривающегося со всех сторон личного пространства. Что еще нужно для счастья?