Как часто жизнь даёт нам шанс начать всё сначала. Быть может, этот шанс выпадает не каждый день, но точно чаще чем мы думаем.

Мальчик лет шести, выделявшийся среди остальных кучерявым рыжим гнездом на голове, играл в футбол с ещё десятком ребят на тесной пыльной площадке.

– Егор! Давай домой, мама зовёт, – окликнул его высокий худощавый парень, такой же рыжий и кучерявый.

Мальчишка глянул на него, но затем продолжил, будто ничего и не слышал.

– Ну я тебя оповестил, дальше сам смотри, бегать за тобой не буду.

Парень сел рядом с Кирой на асфальт у стены многоэтажки. Она аккуратно выводила карандашом в тетради черты лица известного в новой эре актёра, лохматого, в солнечных очках и с широкой белозубой улыбкой.

– Ну и денёк. Не выходной, а каторга, – тяжело сказал парень, смотря в тёмный потолок первого этажа крепости, покрытый паутиной кабелей, труб и прочих коммуникаций. – Ты на пары завтра идёшь?

– Не знаю. Надоело всё.

– Что, надоело? Ты только на первом курсе.

– Да вот это всё, – она закрыла тетрадь и убрала за пазуху красной спортивной куртки. – Каждый день одно и то же. Ничего не меняется. Я примерно знаю, как пойдёт завтрашний день, а за ним неделя, за неделей год.

– Кир, честно говоря… вот тебе скоро двадцать, а размышляешь иногда, как подросток. Стабильность – вот что здесь.

– Ты, как и все, говоришь слово в слово.

– Так может, это повод задуматься?

Кира сидела на скамейке у обрыва, умиротворённо смотря на горы, покрытые лесами, на быстро плывущие по склонам облака, на проезжавший внизу тепловоз, извергающий из трубы столб дыма.

Вдруг меж склонов рухнул баскетбольный мяч, разом раздавивший пару вагонов и несколько деревьев. Раздался полицейский свисток, а за мячом аккуратно полез работник белого квартала в зелёном комбинезоне, ступая меж склонов и переступая через канатную дорогу.

Девушка, прерванная в своих мечтаниях, нервно встала и направилась к выходу.

– Козёл! – Буркнула она, проходя мимо мальчишки с покрасневшим лицом и опущенными глазами, удерживаемого за капюшон невысоким, но крепким полицейским. За порчу макета ему теперь наверняка предстоит несколько часов отработки.

Великолепный вид открывался из окон обзорного этажа на разрушенный город. Щемящее и болезненное чувство потери, потери целого мира, граничило с постапокалиптической романтикой, жаждой заново открывать мир и отвоёвывать земли у врага, рубя врага одного за другим, пробиваясь сквозь их ряды на верном коне.

Меж разваливающихся от обстрелов и времени зданий по центральной улице шёл караван, состоящий из полусотни тяжёлых броневиков, сопровождаемых двумя сотнями солдат. Как ей хотелось бы с ними, у них-то всегда новый день не похож на вчерашний!

Последние лучи солнца скрылись в дымке и тяжёлые бронированные ставни плотно закрыли окна. В пустом огромном гулком зале с низкими потолками и стальным полом зажглось тусклое ночное освещение.

Кира вернулась в общую квартиру, где сейчас никого не было, приняла горячий душ, отомкнула свой спальный бокс под номером 11, больше похожий на ячейку в камере хранения, забралась в выдвинувшийся ящик и плавно заехала с ним обратно. Внутри зажёгся мягкий тёплый свет. Атмосфера уютного коробка и милые картинки котят на боковых стенках быстро снимали все тревоги и погружали в сон.

Наконец Кира очнулась.

Она лежала в стеклянной капсуле, находящейся посреди небольшой светлой комнаты с белыми стенами. Дверей и окон в помещении не было, лишь длинное зеркало на стене и потолок, источающий мягкий свет. На кафельном полу комнаты имелись пластиковые решётки водостока.

Ничего из одежды на девушке не было, лишь лёгкая белая простыня накрывала её тело.

Она пошевелила пальцами на ноге, затем на руке. Вытащила из-под простыни руку, тронула стеклянный купол капсулы, легонько толкнула. Купол плавно откинулся. Она неуверенно поднялась, придерживая простыню, затем встала босыми ногами на тёплый кафельный пол. Она укуталась в простыню, прошлась по комнате, непонимающе оглядываясь. Тело послушно выполняло все движения, не отзываясь болью.

Вдруг одна из стен плавно и бесшумно отъехала в сторону, отчего Кира ещё более непонимающе попятилась назад. За отъехавшей стеной оказалось продолжение этого же помещения, но уже с пластиковой дверью и обставленное какими-то аппаратами, накрытыми белой тканью.

Дверь открылась и в неё вошла полная женщина, приятная на вид, в медицинском халате и колпаке. Она вкатила железный столик, на котором были аккуратно сложенны вещи, новый зелёный камуфляжный костюм и её сапоги.

– Я за дверью подожду.

Женщина вышла и закрыла дверь.

Застегнув широкий ремень на поясе, Кира вышла.

Она и полная тётка вошли в просторную гостиную с большим столом посреди неё. Все окна гостиной плотно закрывали жалюзи, пропуская лишь тонкие полоски солнечного света. Но освещена комната была хорошо.

Тёплый свет от светильников на стенах и маленькой люстры над столом проникал в каждый угол помещения и отражался от удивительно блестящей лысины одного из трёх мужчин, сидящих за пустым столом, узкоглазого, с серьёзным лицом и в круглых старомодных очках в золотой оправе.

Двое других, одетых неряшливо и безвкусно, по принципу «больше ничего чистого не было», заросшие густой щетиной, увидев девушку, переглянулись довольно. Один из них радушно указал на стул напротив них.

Кира, уже забывшая за время прибывания вне крепости про стеснительность и робость, тут же заняла указанный стул.

Тётка повесила колпак и халат на вешалку и удалилась в другую комнату.

– Всё же он работает, – произнёс один из заросших нерях. – Извини, не представились. Меня зовут Виктор… да просто Витя. Это Марат. А это наш мастер, гуру медицины новой эры… – говорил Витя, показывая на узкоглазого.

– Перестань, – коротко оборвал тот. – Не стоит.

– Почему же? О вашем имени кричать можно, – не понял Марат такой скромности, но ответа не получил.

– Как ты себя чувствуешь? – Осведомился гуру. – Обрыв помнишь?

– Чувствую хорошо. А обрыв, – она поёжилась, будто от ледяного сквозняка. – Ещё бы, конечно.

– Замечательно, как я и думал.

Полная женщина и девушка лет двадцати пяти, похожая на неё, но со стройной вытянутой фигурой, вошли и внесли два больших подноса. На каждом – по три тарелки первого и небольшой миске салата, по три бокала. В центре одного – нарезанный хлеб в чаше, в центре другого – тёмное красное вино в графине.

В новую эру наличие даже простого овощного салата на столе символизировало хороший достаток. Свежих овощей достать было куда сложнее, чем мясо или рыбу. В случае нападения скот сгоняли в подземные убежища, а с теплицами так не выйдет, и враг уничтожал в первую очередь именно теплицы. Вино же на столе имелось почти у всех и пили его за завтраком, обедом и ужином, по немного, разумеется.

Все обедали неспеша. Кире рассказали, что с момента падения прошло всего две недели. Столь быстрому восстановлению поспособствовал так называемый «живой луч», открытый мастером и повышающий регенеративную функцию организма в десятки раз на время пребывания в нём. Поэтому организм восстановился быстро. Сам же мастер открывший луч, ел молча и вообще делал вид, что отношения к этому не имеет. Эйфория от открытия луча уже спала, так как уже на третий день стало ясно, что луч работает.

Девушка двадцати пяти лет Наташа, рассказывала, что Сава приходил и требовал пришить пальцы, а отказать военному нельзя. Савелий ничего не пояснил об этой стычке, но по Каменскому да и в самом Воронино народ до сих пор обсуждал эту историю, обрастающую подробностями. Ещё люди видели, как они забирали неподвижное тело со дна ущелья. Доктору на следующий день пришлось сказать, что он забрал мёртвое тело для изъятия уцелевших органов.

Кира же пояснила, в чём причина её погони за этим парнем, сама при этом перебирала варианты, что им нужно взамен и почему нет Края, о нём даже не упомянули.

После обеда все спустились в подземный гараж к фургону. Дальше от гуру последовала странная и подозрительная, на взгляд девушки, просьба. В фургоне стояли шесть пустых стадвадцатилитровых пластиковых бочек для воды. Мастер попросил Киру залезть в одну из них, мотивируя это тем, что её не должны видеть, а фургон доктора обязательно остановит кто-нибудь из местных жителей из любопытства или с просьбой подвезти или договориться о приёме.

Такие основания её убедили. Она попрощалась со всеми, кроме Марата и доктора, помогавших ей забраться в бочку. Остальные разошлись по своим делам.

В бочке быстро стало душно, открытый клапан в крышке не слишком-то снабжал воздухом. Всё же по поводу остановок её не обманули, пару раз и вправду машину останавливали, о чём-то спрашивая. В третий раз вовнутрь кто-то сел, и проехав, немного вышел. Со всеми говорил Марат, великий доктор лишь отвечал краткими чёткими фразами, когда обращались непосредственно к нему. Останавливали их и на посту, даже в салон заглянули, но, судя по дружеским разговорам, остановка имела формальный характер, и досмотр – тоже для видимости.

Спустя чуть больше часа, когда всё тело уже затекло, фургон остановился, открылись задние его двери. Пару минут ничего не происходило. Слышался крик ворон и гул ветра, раскачивавшего машину сильными порывами. Наконец какой-то автомобиль, чей двигатель мягко и сдержанно гудел, остановился совсем рядом.

Бочку с Кирой спустили на землю. Изнутри ничего видно не было, лишь яркий солнечный свет проникал сквозь синие стенки бочки.

– Привет, – раздался сиплый голос снаружи.

Доктор и Марат поздоровались с неизвестным.

– Всё, как договаривались? – уточнил сиплый.

От этих слов тревога забушевала внутри девушки. В бочке стало будто ещё жарче.

– Товар хороший? – Вновь поинтересовался голос.

– Редкий. Очень хороший, стоит всех твоих овец, – говорил Марат деловито.

– Хорош! – Рявкнул доктор., – Отдавай да поехали, нам ещё на источник.

– Тебе вместе с бочкой?

– Я хочу видеть, за что плачу, доставай, – велел сиплый передёргивая затвор автомата.

Кира уже ярко представила, как её сейчас вытащат из бочки бородатые мужики с автоматами, свяжут и кинут в кузов какого-нибудь грузовика.

Крышка несколько раз провернулась и в образовавшуюся щель хлынул режущий глаз белый свет.

– Вылезай, – раздался приказ снаружи.

Сейчас она не ощущала никакого рвения геройствовать и биться одной против всех, только страх, страх и растерянность. Ведь как бы Альянс ни боролся с рабством, рабы всё равно были, и похоже, Кира уже в их рядах.

Девушка осторожно скинула крышку и стала медленно подниматься.

– Развернись! – Приказал Марат.

Она послушно развернулась, встала в полный рост.

Позади послышались перешёптывания, сиплый был доволен ею и восхищался тому, как ей идёт камуфляж. Тем временем, испуганная и растерянная, она, привыкнув к дневному свету, разглядела место. Перед ней раскинулся выжженный пустырь с чёрными обгоревшими стволами лесополосы впереди и кучами мусора. Свалка, как она и думала.

– Вылезай, но не оборачивайся, – приказал вновь Марат.

Кира вылезла из бочки.

– Повернись лицом, посмотреть на тебя хочу, – попросил сиплый и судя по интонации, он явно чувствовал себя полноправным её владельцем.

Она медленно повернулась.

Облокотившись на фургон, стоял доктор, сложив руки на груди, и, беззвучно смеющийся. У «Алтая» уже катался со смеху Марат, а Край с автоматом едва сдерживал смех, видя, как они заставили бедолагу понервничать.

– Ах ты… – выражаясь двинулась Кира, словно грозное цунами, с каждым шагом набирая гнев и силу.

Край даже выставил автомат перед собой на всякий случай. Она наотмашь выбила оружие из его рук, но вместо того чтобы заехать по морде, вдруг кинулась ему на шею и крепко обняла.

– Детский сад, – едва слышно смеясь, сказал док, – Довели девку до слёз.

– Это от солнца, – поспешила оправдаться она.

– Ага. Так всё, Марат быстро за руль, поехали. И так впотьмах возвращаться придётся. Нам же на источник ехать, – поторопил доктор, – Всё, ребят, пока, удачи вам. Берегите себя.

Оба прыгнули в фургон, едва не забыв бочку, и уехали.

– Ну что, и мы поедем? – Сказал Край уже своим голосом, открывая водительскую дверь Кире.

– Ты веди, издевался надо мной, вези теперь, – ответила она, подобрав автомат и садясь в пассажирское кресло.

Всё снаряжение её, от ножа и альпинистской страховки до пускателя, лежали сзади.

– Так, а что они просили взамен? – Поинтересовалась Кира.

– Ничего.

– Не гони, такого быть не может.

– Может. Им нужно было испытать свой аппарат на людях, а добровольца не находилось, кто же захочет, чтобы его сначала переломали и порубили, а потом засунули в какую-то штуку. Тем более что вариантов выбраться из неё предполагалось только два – восстановленным и здоровым или холодным и вперёд ногами.

– И какие были шансы?

– Какая разница, всё получилась, а док теперь переберётся в какую-нибудь крепость и там будет творить чудеса медицины, и…

– Какой был шанс? – Настойчиво повторила она вопрос.

– 15 %.

– Ааа, я думала, меньше, начал тут от темы уходить.

«Алтай» выбрался на разбитое гусеницами и изрытое воронками шоссе.

– Ну, куда? – Спросил норт, будто надеясь, что маршрут изменился.

– Туда же, – ответила девушка и без особой надежды и энтузиазма добавила. – Может быть, успеем.

Край разочарованно отвёл взгляд. «Алтай» выбрался на дорогу, хрустя раскрошенным асфальтом под колёсами.

– Только давай на эту тему не будем говорить, – попросила Кира, на что норт ничего не ответил.

«Алтай» продолжал путь, останавливаясь в каждом городе и задерживаясь в нём на два три дня. Нередко в пути приходилось делать большие крюки по разным причинам. Кира уже не рвалась вперёд скорее догнать Савелия. Она вообще не заговаривала о нём. Приговорённая всё больше смотрела по сторонам, что-то записывала и зарисовывала в блокноте, везде, где останавливалась, как и Край, находила с кем поболтать, благо общительности ей не занимать. Общаясь, она узнавала многое об этом мире, узнала и то, что уже давно находится в зоне регулярных боевых действий.

Чем больше они продвигались на юг, тем больше наблюдали следы войны и нередко становились свидетелями боевых действий. Машина не раз попадала под обстрел, вследствие одного из них Край получил несерьёзное ранение, немало напугавшее девушку.

В одном из крупных городов их накрыл артобстрел, заставивший изрядно поползать средь развалин и надышаться пылью и дымом. Легион взял город в кольцо и после обстрела пошёл на штурм города. Два дня Кира и Край постоянно перемещались перебежками средь грохочущих танков и броневиков, рвущихся снарядов, порой едва не теряя сознание от нестерпимого жара пожарищ и едкого чёрного дыма. В этом аду приговорённая вдоволь насмотрелась на изрубленные, изорванные взрывами и обгоревшие тела бойцов всех рас. Им удалось вырваться, когда враг лишь небольшими группами удерживал единичные уцелевшие дома, когда стало ясно, что подмога не пришла, подкрепление не прислали, лишь Альянс выслал колонну техники, чёрные силуэты которой были видны из горпарка на холме.

Ещё дальше на юг Кира вспомнила о невидимых врагах обеих сторон…

Всё чаще у дорог стали появляться знаки химической, биологической и радиоактивной опасности. Путникам даже пришлось купить на оставшиеся драгоценности, что хранил норт в бардачке, защитные костюмы со шлемами. Кира долго подшучивала над Краем, который выглядел необычно в сером защитном костюме был вынужденным носить респиратор, похожий на намордник, стыкующийся со шлемом.

В заражённых местах виды зелёных густых лесов часто сменялись болотами с чёрной маслянистой жижей, до сих пор не заросшими кратореми от взрывов, и развалинами заводов. В каждом городе, находящемся меж заражённых территорий, обязательно имелся пункт дезактивации.