Картазаеву некогда было разбираться со всей этой чертовщиной, необходимо было как можно быстрее допросить Маркетанова, пока парень находился в шоке после перестрелки, и из него можно было еще что-то вытянуть. Важны были минуты. Картазаев помог спуститься на первый этаж Мошонкину, потом привел в чувство пленника. Маркетанов в страхе смотрел на побоище, но самый настоящий ужас в нем вызывал вид долговязого, продолжавшего как ни в чем не бывало лежать с заложенными под голову руками. Картазаев встряхнул Маркетанова и заорал:

— Говори, где Череп!

Главное в допросе все время орать, не давая допрашиваемому прийти в себя. Но, похоже, Маркетанов был не в состоянии отпираться.

— Он в кирхе, — прошептал пленник.

— Точнее, козья морда! — Картазаев встряхнул его за шкирку.

— В сарае за домом.

После того, как Картазаев выяснил, где находится Череп, он почувствовал, что может задать вопросы и о судьбе похищенных людей. Такая уж у него была планида: сначала работа, потом дорогие ему люди. Или у него не было дорогих людей, а имелась только работа: грязная нескончаемая работа.

— Где пленные? — прикрикнул Картазаев. — Женщина с пацаном где? Отвечай, замочу!

Маркетанов шарахнулся от него, как от прокаженного.

— Леший в доме, — сказал он торопливо. — С ним все нормально. Волосок с головы не упал. Вы не волнуйтесь. Диего распорядился. Сказал, что он для стрелки с Дядей Борей может понадобиться.

Картазаев показал жестом Мошонкину, чтобы он не терял время даром и искал Андрея.

— А женщина? — продолжил он допрос.

Бандит опустил глаза. Картазаев почувствовал недоброе, и в груди стал разгораться огонь.

— Вы ее убили? — спросил он очень тихо.

Как ни странно, его шепота допрашиваемый испугался даже сильнее, чем крика. Не правы оказались учителя по допросам.

— Это все Диего! — выкрикнул Маркетанов. — Он велел отдать ее Черепу.

— Она погибла? — Картазаев сам удивился, как спокойно прозвучал его голос.

— Никто не знает. Она просто исчезла.

Безумная надежда загорелась у Картазаева, и чтобы не спугнуть ее, он поторопился задать новый вопрос.

— Как исчезла? Ты все врешь!

— Нет, я говорю правду! — затараторил Маркетанов. — А потом Диего взял с собой Артура и этого, как его, Аркашку и ушел следом сам.

— Что за ерунду ты несешь? Что, Диего идиот, идти на верную смерть? — не поверил Картазаев. — Череп убивает всех мужчин.

— Поначалу, да, так все и было. Диего столько пацанов положил. Потом догадался посторонних использовать. Брали прямо с улицы и запускали. Череп их всех в клочья. Смотреть страшно было. Диего смеялся: "Скотобойня!" Больше никто не смеялся. Только он один. И я не смеялся, вы не подумайте. Я ж не садист.

— А Диего значит садист.

— Настоящий зверь. Столько народу ни за грош погубил. А сам тупой, настоящий тормоз. Не мог догадаться, как мужиков от Черепа уберечь.

— Но все-таки догадался?

— Да ни в жизнь бы у него ничего не вышло, если бы не Боно!

— Боно связан с Черепом? — удивился Картазаев.

— С самого начала! — подтвердил Маркетанов. — Он использовал его. Только шастал туда-сюда.

— Подробнее! Куда он шастал? Что задумал Диего?

На груди Маркетанова возник зловещий зрак лазерного прицела. Картазаев среагировал практически мгновенно, но спасти важного свидетеля не успел. Он лишь столкнул пленника чуть в сторону, но прилетевшие со стороны холма пули пригвоздили того к полу, точно гигантской швейной машинкой пристрочили. Пули заклацали по полу, даже не чуя препятствие в виде человеческого тела. Картазаев сволок тяжелеющее тело под защиту стены. И вовремя: следующими выстрелами остатки стекла веером вбило внутрь комнаты. Картазаев понял, что не успевает спросить самого главного, от чего впрямую зависит их будущая жизнь, и будет ли она вообще.

— Как они сделали, что Череп не убивает мужчин? — торопился докричаться он до умирающего, тот уже хрипел.

— Кто без сознания, Череп не трогает… — прошептал пленник.

— Чего хочет от него Диего?

На последний вопрос отвечать уже было некому. Маркетанов затих, и лишь кровь продолжала, бурля и пузырясь, вытекать из него.

— Господи, как просто обмануть бога, — проговорил Картазаев. — Оказывается, достаточно потерять сознание, чтобы он не знал, мужчина ты или женщина.

Правильно, глаз у него нет, одернул он себя. Американцы не напрасно спрашивали, нашли ли мы глаза. А про сознание и сам бы мог догадаться. Еще Тамара рассказывала, что голова Боно вся в ссадинах. Он же так себя сознания лишал.

Картазаев оставил тело и осторожно выглянул наружу. Опрометчиво посчитав, что обстрел сделал свое дело, через забор перелазил вооруженный снайперской винтовкой мужчина. Картазаев тщательно прицелился и спустил курок. Снайпер замер, а потом повалился с забора наружу.

В это время в комнате появились Леший с Мошонкиным.

— Целы? — спросил Картазаев.

— Пока да, — ответил Мошонкин. — Но тут становится жарко.

— Прикрой дверь, — велел Картазаев. — Будем уходить на задний двор. Там в кирхе Череп.

— Владимир Петрович, может, а ну его эту проклятую черепушку? — без затей предложил Мошонкин. — Через забор и айда в лес.

— Я тебе приказывать не могу, можешь даже в плен сдаться.

— Я пойду с вами! — сразу сказал Леший.

Картазаев тактично промолчал, потому что тут был нюанс. Дело в том, что Лешему он уйти и не предлагал.

— Слово настоящего мужчины! — польстил Картазаев. — А ты фэбээровец хренов, с нами или против нас?

— С вами, Владимир Петрович! — кисло сказал Мошонкин. — Надо было мне раньше в деревню ехать!

Картазаев выглянул в окно и тотчас нырнул обратно. Новые пули влетели в комнату и издырявили противоположную стену.

— Слава Богу, они с этой стороны решили нас взять! — облегченно вздохнул Картазаев. — Интересно мне, какая сволочь нас заложила?

— Как заложила? — настороженно спросил Леший, вообще он держался молодцом.

Картазаев еще не знал, какая произошла в нем перемена, но определенно произошла. Даже чисто с внешней стороны, Андрей стал немногословным и несуетливым. Пропал фальцет.

— За мной! — в полголоса приказал Картазаев. — Ползком.

Прижимаясь к стенам, он выбрались из зала в коридор, ведущий на кухню. Здесь не было окон и можно было подняться на ноги. Из кухни вел еще один коридор, который по идее должен был закончиться запасной дверью, используемой для хозяйственных целей. Так и случилось. Не отвлекаясь на боковые ответвления, они вскоре оказались перед массивной железной дверью, отворив которую оказались перед обширной лужайкой, в центре которой застыло кирпичное здание с островерхой крышей, действительно чем-то напоминающее католическую церквушку. Здание было закрыто на широкие воротины, выкрашенные красной краской. Картазаева больше всего поразило, что они полуоткрыты и изнутри даже виден голубоватый свет искусственного освещения.

— Специально дверь открыли, это ловушка, я знаю, — проговорил Мошонкин.

— Еще какая, — согласился Картазаев.

При виде кирхи он вспомнил об одной вещи, о которой поначалу не задумывался. Не головами же им всем биться подобно Боно. В своей работе он предпочитал использовать методы попроще, но не на столько же.

— Передвигайтесь к кирхе короткими перебежками! — приказал он. — Я сейчас!

Он вернулся тем же путем на кухню. Кухня была в стиле супер: с множеством шкафчиков и "островком" посредине. То, что искал Картазаев, скорее всего, находилось в одном из ящиков. Ящиков было много. Не щадя их, Картазаев стал вываливать их содержимое на пол. Когда коротко треснула входная дверь, и дом наполнился торопливым стуком ботинок, мышцы живота рефлекторно сжались. Картазаев поймал себя на мысли, что боится. Это его немного раззадорило, и он решил без искомого продукта не уходить. Появился своего рода спортивный азарт. Он посчитал зазорным бояться недоумков, чье развитие остановилось на уровне приматов с единственной разницей, что эти в отличие тех, что сидели на деревьях, часами тягали штангу в пропахших потом подвалах. Они и человека толком убить не могут. Картазаев без ложной скромности мог утверждать, что будь он на месте снайпера, то, безусловно, завалил бы их обоих. По части убийств он закончил университет. Мог стрелять из любых положений, колоть и резать, лишая противника жизни одним лишь росчерком. Кто они? Дилетанты. Картазаева немного коробило, что на него затрачены немалые деньги, чтобы он мог на равных противостоять таким же обученным профи из сопредельных разведок, отбивая у них саму мысль, что они могут хозяйничать в его родной стране, а вместо этого он вынужден биться и уничтожать граждан своей страны. Но с другой стороны, дай волю всему этому дерьму, то и защищать по большому счету скоро станет некого.

Он нашел аптечку за секунду до того, как на кухне появились двое бандитов. Картазаев нырнул под стойку, пряча аптечку за пазуху.

— Здесь никого! — крикнул один. — Лось, проверь коридор!

Картазаев прижался к стене "островка" с внутренней стороны, и мимо него, не заметив, протопал бандит, которого назвали Лосем. И не напрасно. Широкоспиный и крупнозадый. Бритая голова сидит на шее, которая шире самой головы. Лось протопал по коридору. Картазаев молил бога, чтобы он отвлекся на одну из боковых комнатушек, давая беглецам шанс скрыться в кирхе. Но его чаяниям не суждено было сбыться. Лось двигался целенаправленно, будто знал, где искать. Пройдя коридор насквозь, он тихо приоткрыл дверь, и беглецы стали видны как на ладони. Картазаев ругнулся про себя. Леший с Мошонкиным почему-то до сих пор не удосужились скрыться в кирхе, замешкавшись у самых дверей. Лось хищно ощерился и поднял пистолет. В тот же момент Картазаев мягко навалился на него и заученным движением обнял за шею. Лось хотел закричать, и это было его главной ошибкой. Он потерял время, которое мог использовать для того, чтобы сразу попытаться сбросить Картазаева с себя. Хотя, откровенно говоря, разжать захват под названием "Объятие мертвеца" у бандита не было никаких шансов. Он еще попытался разжать руки Картазаева, на что также потерял пару секунд. Так что, когда Лось стал биться спиной о стену, стараясь расплющить Картазаева, на это у него не оставалось ни времени, ни сил. После пары бросков он потерял равновесие и повалился на пол. Картазаев лежал на нем, чувствуя сначала мощные рывки, которые постепенно слабели и плавно перешли в торопливые и несильные конвульсии. Со стороны могло показаться, что Картазаев имеет толстяка, а тот нисколько не против и даже испытывает оргазм. Потом полковник слез с затихшего Лося, выволок его наружу, прикрыл дверь и припер ее трупом. Вскоре он присоединился к друзьям и негодующе спросил:

— Чего застыли?

Леший и Мошонкин не ответили и лишь с ожиданием смотрели на него. И здесь, прижавшись к холодной стене рядом с входом в кирху, Картазаев испытал настоящий мандраж.

Он поймал себя на мысли, что думает о боге. Дожив до своих лет, он никогда не утруждал себя заботой о вере. Он считал несерьезным в двадцать первом веке верить в святых старцев, ходящих по воде и кормящих народ одной лепешкой. Профессор Закатов подвергал сомнению само существование верующих людей, без обиняков утверждая, была у него такая привычка: утверждать все без обиняков, не щадя чужих слабостей, на то он и Разрубатель, чтобы рубить правду-матку, так вот профессор утверждал:

— Нет людей верующих, а есть люди, обманывающие себя тем, что они якобы верят. Чем становишься старее, тем сильнее хочется верить в загробную жизнь. Противно и мерзко думать, что независимо от какой бы то ни было праведной жизни, ты все равно будешь закидан той же самой землей, которую топтал всю жизнь, а в твоих глазах будут ворочаться скользкие черви.

Однако при его беспокойной работе Картазаев считал высказывание неактуальным. Он был реалистом до мозга костей и был уверен, что ему вряд ли суждено дожить до преклонных лет. Но, однако, перед гостеприимно распахнутой дверью в "кирху" он вдруг почувствовал себя неуверенно, ибо за стеной находился бог. Пускай синтезированный умелыми американскими руками, пусть оригинальный лишь частично, но бог. Обладающей божественной силой, способной творить чудеса. Настоящий. Без подделки. Возрастом в несколько тысяч лет, но не ставший от этого менее живым. Вернее, он никогда и не был живым по земным понятиям. Нечто. Пришедший из ниоткуда.

А ведь он старше Христа, подумал вдруг Картазаев. Он до сих пор для себя не решил, какой Кукулькан бог-добрый или злой. Он облагодетельствовал один народ и уничтожил другой. Он строил города и разрушал крепости врагов. И еще об одном подумал вдруг Картазаев. Он вдруг совсем не поверил легенде, по которой Кукулькана убили. Ибо бога нельзя убить, в этом его отличие от всего небожественного. Можно отлучить от рая, превратить в падшего ангела, в изгнанника. Но даже в этом случае он останется вечен. Что для Кукулькана отсутствие в пару тысячелетий? Мгновение. Невесомая пылинка на монолите вечности.

— Владимир Петрович, бандиты уже в саду, — вывел его из забытья лихорадочный шепот Мошонкина.

Он и сам слышал, как голоса переместились из дома наружу. Скорее всего, банда разделилась, и часть бандитов отправилась прочесывать двор. Так получилось, что Картазаев оказался первым перед дверью в кирху. Будь, что будет, решил он и шагнул внутрь.

Его не убило сразу. Не размазало по стенам чудовищной силой, не изрубило, словно в мясорубке, но, оказавшись внутри, он испытал сильнейшее потрясение.

По существу кирха являла собой четыре глухих стены без единого окна, но, несмотря на это, внутри было светло. То, что поначалу Картазаев принял за свет люминесцентных ламп, по большому счету не было светом вовсе. Ибо светился сам воздух. На вид он был хоть и прозрачный, но резко неоднороден: где вязкий и темный словно смола, где невесомый и призрачный, почти белый. Контрастный раздел между оттенками не был прямой линией: граница темени и света, извиваясь словно гусеница, плавала в пространстве. И вслед за фланирующим шлейфом тени и световые пятна менялись местами. Вся картина переливалась и пульсировала-она ЖИЛА. Зрелище было одновременно и пугающим, и завораживающим, словно смертельный танец кобры.

Воздух вибрировал, манил, обманывал. Казалось, что внутреннее пространство кирхи растягивается, словно гигантские меха. Временами в призрачных перестроениях воздуха проступали объемные пространственные фигуры. Все медленно вращалось в разных плоскостях.

От лицезрения гипнотической картины все почувствовали головокружение и тошноту. Даже Картазаев, всегда отличавшийся крепостью вестибулярного аппарата. Он несколько раз открыл и закрыл глаза, прогоняя наваждение. Ему стало легче и вовремя, чтобы подхватить падающего с открытыми глазами Мошонкина. Он встряхнул Василия, попутно ища глазами Лешего. Тот обнаружился сидящим на корточках и лишь махнул рукой:

— Я в порядке. Это сейчас пройдет.

Первым делом Картазаев прикрыл калитку, заперев ее на засов. Правда, задержать бандитов надолго это не могло.

Наконец все трое пришли в себя от первого потрясения и смогли оглядеть помещение кирхи более подробно. Пристанище Кукулькана они увидели сразу, потому что легко увидеть черное на белом. У дальней стены отдельные всполохи сливались в единый мощный пучок, светящийся, словно раскаленное жало газовой горелки. Воздух в этом месте становился белым и твердым на вид, своим основанием упираясь в нечто продолговатое, стоящее на высоком постаменте.

Гроб. Он был выполнен из странного материала глубокого темно-фиолетового цвета, почти черного. Длиной метра в четыре, гроб блистал острыми гранями, о которые казалось, можно было порезаться. Свет из комнаты втекал в него, а он, словно живой пил его, подобно тому, как жаждущий пьет влагу. Гроб обладал пугающей способностью отталкивать взгляд. На него невозможно было смотреть более нескольких секунд. При этом возникала иллюзия, что гроб занимает собой все пространство целиком, и все находящиеся в помещении находятся также и внутри него.

Однако в зыбкости этого утверждения они убедились, едва сделали робкую попытку приблизиться к гробу. Если до этого воздух втекал в него, то теперь началось обратное. Без единого звука все пространство кирхи двинулось навстречу потревожившим покой людям. Все было так неестественно, как если бы человеку, увидевшему в пустыне мираж, этот мираж сам двинулся навстречу.

Окружающие предметы виделись в сильном искажении, и люди уже не могли разобрать, где явь, где реальность. Фигуры колыхались подобно надутым шарам. Было полное ощущение, что струящийся вдоль тел материальный воздух смывал с них одежду. Казалось, еще немного и странный воздух так же неспешно смоет саму кожу.

Пол бугрился концентрическими волнами. На нем выдавились полусферические образования, норовившие поднырнуть под ноги. Гроб застыл под самым потолком, и центр возмущений располагался там.

— Пора! — сказал Картазаев, доставая аптечку.

Он достал одноразовые шприцы с упакованными в пакетики иглами и ампулы с морфием.

— Я сам! — сразу сказал Леший.

— Сделать укол самому не так просто, тебе когда-нибудь приходилось это делать? — спросил Картазаев. — Надеюсь, ты не наркоман?

— Нас на этике выживания учили, — успокоил Леший, забирая шприц и ампулу.

Мошонкин не проявлял инициативы. Парень откровенно трусил.

— Иди сюда, я тебя сам уколю, — сказал Картазаев.

Узнав про его намерения, гроб налился такой невыносимой для глаз чернотой, что на миг потерял свои очертания, и на его месте возникла черная дыра в пространстве. Испускаемые им флюиды заставили нервы неприятно затрепетать.

— Надо торопиться! — крикнул Картазаев.

Шагнув к Мошонкину, уже закатывающему рукав, он разгерметизировал шприц и набрал в него морфий. Когда Картазаев собрался колоть, то рука десантника показалась ему тоньше булавки. Тогда он закрыл глаза и сделал укол на ощупь. Велев Мошонкину зажать место укола, полковник указал ему направление на гроб, который уже висел под потолком. Когда десантник начал двигаться, то казалось, что он словно муха карабкается по отвесной стене. При этом он пошатывался, то ли от сопротивления воздуха, то ли начал действовать морфий. Для верности Картазаев вкатил парню максимальную дозу.

Когда до гроба оставалось несколько шагов, он налился режущим глаза голубым светом. На крышке вспух огненный шар. Он быстро вытягивался в сторону десантника. Человеческая фигура контрастно выделилась, словно на фоне ядерного взрыва.

— Мошонкин, стой! — крикнул Картазаев в ужасе от того, что он натворил.

Однако Василий, шатаясь, сделал шаг, потом другой и за секунду до того, как огненный шар лопнул, выплюнув в его сторону плазменное щупальце, рухнул лицом вниз. Секунду Картазаев видел сквозь гроб, четкие математически грани которого превратились в сеть бесконечной длины коридоров. Когда вспышка погасла, Мошонкин исчез.

Картазаев зубами сорвал обертку со шприца, набрал морфий и уже впрыскивал его себе, когда вдруг вспомнил про Лешего, но, оглянувшись, не увидел никого рядом.

— Андрей, ты где? — крикнул он.

В ответ в дверь с наружной стороны так грохнули, что засов едва не вылетел из пазов. Картазаев инстинктивно придержал ее, но потом понял всю беспочвенность своей затеи: дверь в любом случае продержалась бы столько, на сколько хватило прочности дерева, из которой она была изготовлена. Тогда он отбросил аптечку и пошел по направлению к пульсирующему гробу. Внезапно боковым зрение увидел движение. Оказалось, что внутри кирхи стоит тяжелый армейский "Урал", который они, занятые гробом, даже не заметили. Леший пытался заползти под широкие спаренные колеса.

— Ты куда, трус? — крикнул Картазаев, делая тщетную попытку схватить беглеца за ноги.

Тот безбожно лягался и заползал все дальше. Боли Картазаев уже не чувствовал, только тупые удары. Его начинало качать и все сильнее. Комната каруселью крутилась вокруг его медленно раздувающейся головы.

— Ты чего испугался? — увещевал Картазаев.

Леший повернул к нему побелевшее лицо и спросил:

— Как мы вернемся?

— Не время сейчас думать об этом, — продолжал уговаривать Картазаев. — Если мы не поторопимся, нас убьют прямо сейчас.

— Ты не понял. Как мы вернемся? — словно заведенный повторил вопрос Андрей.

Картазаев хотел схватить его, но в ответ тот с такой силой пихнул его, что он опрокинулся навзничь. Казалось, что от удара голова его расколется, но он опять ничего не почувствовал кроме злости на тупого упрямого мальчишку. В это время некий посторонний звук нарушил его покой. Как оказалось, он задремал на полу, а посторонним шумом был шум рухнувших ворот. Картазаев перевернулся на живот и пополз. Он твердо знал, что если не успеет доползти до зоны действия гроба, то бандиты убьют его на месте. Ему казалось, что он двигается со скоростью ветра, но угасающее сознание дало тревожный сигнал, что он едва плетется. Сейчас меня потащит неведомая сила, успокаивал он себя.

— Вот он! Я держу его! — раздался торжествующий крик и кто-то вцепился ему в ноги.

Оглянувшись, Картазаев увидел висящего на ногах еще одного бритоголового, точную копию убитого Лося. На подходе были еще трое. Яростно лягаясь, он продолжил ползти. Бритоголовый, азартно крича, продолжал тормозить его движение. Гроб был в нескольких метрах, но дружки бандита были еще ближе, когда Картазаев сконцентрировался и толкнулся вперед с висящим на ногах бандитом, мяса в котором, наверное, было не меньше центнера. Картазаев понял, что больше не сделает ни одного движения. У него просто не оставалось сил. Однако движение не прекратилось. Пол тек под него, а сверху наплывала огромная тень гроба, на вершине которого с треском выдулся ослепительно белый шар, состоящий из миллиона огненных игл. Потерю сознания Картазаев воспринял с благодарностью. Он еще успел заметить, как плазменный рой поэтапно очищает с вопящего бритоголового сначала кожу, потом мышцы с костей, потом сами кости рассыпаются в муку. То же самое происходило с его дружками: на их месте поочередно возникали взрывы мясокостной муки.

И Картазаев начал движение.